Смерть и любовь в Гонконге

7

Доктор Мэй разбудил Меркера рано утром. На нем был мешковатый костюм, глаза красные, водянистые, и от него пренеприятно пахло перегаром.

– Сердце мое истекает кровью, – проговорил он, расталкивая лежавшего в объятиях Янг Меркера.

Тот с трудом открыл глаза, увидел сначала свою обнаженную подругу, а потом уже круглое лицо доктора Мэя.

– Вставайте, вставайте, Фриц! Выходите на палубу. Первые пациенты уже ждут. Я понимаю, с моей стороны жестоко отрывать вас сейчас от этого божественного тела, но чему быть, того не миновать. – Через несколько секунд он поднял указательный палец и с широкой улыбкой добавил: – Прошу заметить, я совершенно трезв! Впервые за много лет проснулся утром с относительно свежей головой – и с утра не выпил!

Он повернулся и вышел из спальни, зашлепав домашними туфлями в сторону своей «приемной». Вытер тряпкой плесень с кожаного диванчика, сорвал с маленьких окон изъеденные молью занавески, сгреб и швырнул в угол бумаги и журналы с письменного стола, послав им вслед ящички с картотекой, и сел за стол. Только он устроился поудобнее, как в комнату ворвался голый по пояс Меркер.

– Что здесь происходит? – удивился он.

– Убираю. – Доктор Мэй был, похоже, весьма доволен собой. – Наши пациенты имеют право проходить осмотр в человеческих – хотя бы сравнительно – условиях. Как у вас дела, Фриц?

– Через десять минут я к вашим услугам.

– А что поделывает Янг Ланхуа?

– Еще спит. – Меркер слабо улыбнулся.

Он не выспался, голова трещала. Он с удовольствием вернулся бы к Янг, которая спала так крепко, что не ответила на его поцелуй.

– Где можно помыться?

– Пардон! – Доктор Мэй поднялся из-за стола. – Разумеется, на джонке есть и ванная комната. Только вы не пугайтесь – я не пользовался ею пять лет. Если мне нужно освежить тело, я проплываю вокруг джонки, только и всего. Что вы выкатили глаза, Фриц? На это я еще способен! Я как резиновый мяч, вода сама несет меня. Прямо, теперь вторая дверь налево – это и есть ванная комната.

– Ничего себе! Ну и вид!

– А я что говорил?

– Для меня просто загадка, как человек может жить в такой мерзости и запустении.

– Разве я живу, Фриц? Я только жду встречи с убийцей Мэй-тин!

– Одно другому не помеха. Разве обязательно выращивать в ванной грибы?

– Они уже выросли? В самом деле? Думаете, они съедобные? Не имело смысла принимать всерьез этот юмор висельника.

Меркер поднял голову, прислушался. Над ними по палубе шлепали босые ноги. Казалось даже, будто джонку покачивает. Поймав взгляд Меркера, доктор Мэй кивнул.

– Там не меньше сорока пациентов. До одиннадцати их наберется целая сотня. Они думают, что я сейчас ударю в литавры и предстану перед ними на палубе мертвецки пьяный, накричу на них и прогоню прочь. За пять лет я девять раз принимал больных. И теперь они ждут очередного моего просветления. Вот что такое верность! – Он похлопал в ладоши. – Вы готовы, Фриц?

– Да!

– Тогда на утреннее солнце, мой друг! Даруем нашим друзьям и подругам счастье лицезреть трезвого доктора Мэя.

– От вас жутко несет перегаром…

– Отнесемся к этому как к неизбежному злу. Алкоголь так и сочится из меня. Когда я потею, изо всех пор выходит не пот, а алкоголь! В медицинском смысле я бессмертен: я про– и заспиртован! На палубу! На палубу!

Они поднялись по широкой, источенной червями лестнице и увидели перед собой довольно плотную толпу. Женщины, дети, старики. Две пары носилок: бамбуковые палки с натянутым между ними брезентом. На одних лежала пожилая женщина, на других – мужчина средних лет. Он скрипел зубами, испытывая, наверное, страшные муки, но на лице его это не отражалось, а глаза ничего, кроме почтительного испуга, не выражали. У носилок стояла вся его семья: жена, четверо детей, его родители и даже прабабушка, от которой только и осталось что обтянутый кожей скелет. При виде доктора Мэя она повалилась на колени, умоляюще вздымая руки.

Все ожидающие как по команде согнулись в глубоком поклоне, приветствуя того, с кем связывали единственную надежду на выздоровление, премудрого и предоброго целителя Мэй Такуна.

– И вот так тридцать лет подряд! – сказал доктор Мэй. – Как мне сказать им, что я ни на что не гожусь? Они этого никогда не поймут. То, что я пью, они видят и понимают – потому что наглядно…

– Необходимо немедленно осмотреть больного с носилок! – сказал доктор Меркер.

– Пожалуйста! Разве я против?

Доктор Мэй произнес несколько китайских слов, которые Меркер не понял. Наверное, это был диалект «водных китайцев». Скорее всего, доктор Мэй объяснил, что прием будет вести другой врач, иностранец, но сам он обязательно будет присутствовать и за всем наблюдать. Люди успокоились. Они смотрели на Меркера выжидательно, но с надеждой, уважением и любопытством.

Они никак не могли взять в толк, как это врач-европеец выбрался в Плавучий город, чтобы лечить их. Место белому врачу – на суше, во врачебных чертогах богачей, будь то в Коулуне или в самом Гонконге. Белые привыкли разъезжать в украшенных разноцветными флажками лодках и разглядывать «людей воды» как разглядывают в зоопарке редких животных, щелкая фотоаппаратами и приговаривая «вэри найс» – «очень мило».

– Приступим? – спросил доктор Меркер, которого ужасно удручала бросающаяся в глаза нищета пациентов. Джонку доктора окружали сампаны больных. Родственники терпеливо ждали в плоскодонках. После первого, поверхностного осмотра доктор Меркер сделал вывод, что половину пациентов необходимо немедленно госпитализировать. Но кто их примет, если им нечем заплатить? И главное, кто вообще возьмется доставить их на сушу? Родиться на воде – умереть на воде! Таков здесь заведенный порядок жизни.

– Приступим! – повторил доктор Мэй. – Я готов!

Он указал на лежавшего на носилках больного и взмахнул рукой. Не поднимавшаяся до сих пор с колен старушка поцеловала палубу джонки. Двое крепких мужчин, соседи больного, взялись за носилки и понесли их мимо врачей вниз по лестнице. В этот момент от джонки, затарахтев, отвалила моторная лодка.

– Ну, теперь держитесь, Фриц! – сказал доктор Мэй. – Этот посланник богов разнесет сейчас по всему городу благую весть о том, что доктор Мэй трезв и ведет прием! Через час больные облепят мою джонку как пчелы улей. Славный вам предстоит денек!

– Я даже не успел узнать у вас, чем я смогу воспользоваться. О рентгеновском аппарате можно забыть. Мембранный стетоскоп у вас, по крайней мере, сохранился?!

– Все есть, Фриц, все есть.

– В ржавчине, никуда не годное?

– Нет. Единственное, что я чистил, были инструменты. Я их уважал, я ухаживал за ними. Я ведь всем своим существом врач!

Вернулись на палубу оба носильщика. И с ними Янг в своем облегающем красном платье с разрезами по бокам, совершенно здесь неуместном.

– Я велела положить его на диванчик, – сказала Янг. Волосы она гладко зачесала назад и собрала в узел. Выглядела она великолепно.

– У него сильные боли.

– Мы немедленно идем.

Бросив взгляд на толпу, Меркер понял, что до обеда у него будет дел по горло. Сбежав вниз по лестнице, направился прямо в приемную.

Через некоторое время за ним последовал доктор Мэй: он задержался, чтобы сказать ожидающим своей очереди еще несколько слов.

– Доверьтесь ему! – сказал он. – Моя душа перелилась в его. И только тело осталось чужим. Но разве тело лечит? Исцеляет небесная благодать, и она в нем есть. Отнеситесь к нему как к одному из нас…

Доктор Меркер начал с осмотра скрючившегося от боли человека. Ощупав его и проверив рефлексы, сразу понял, что на джонке ему ничем не поможешь. Доктор Мэй сел в ногах больного на диванчике.

– Его нужно немедленно отправить в больницу! – сказал Меркер.

– Какие странные вещи вы говорите. И с какой легкостью…

– У него закрылся желчный пузырь. Желчные камни совершенно блокировали выход из пузыря, и он воспалился.

– Пропишем ему чай, – спокойно проговорил доктор Мэй.

– Нет! Он ему не поможет. В некоторых случаях чай может вымыть почечные камни или песок, но не желчные камни.

– Сам знаю! Я врач, а не самоучка какой-то. Но вы-то, Фриц! Вы-то! Хороши, нечего сказать! Первый случай, и вы такой фортель выкидываете! «В больницу»! В какую же! В вашу превосходнейшую «Куин Элизабет»?

– Почему бы и нет?

– А вы попытайтесь уговорить главврача! «Водный китаец» на белоснежной больничной постели? Да вас мои корабельные мышки на смех поднимут!

– Откуда у вас можно позвонить?

– Позвонить? Вы все еще не поняли, где находитесь! Единственные телефоны на воде – на судне-ресторане и полицейских катерах, которые несут здесь патрульную службу.

– Тогда я позвоню с патрульного катера.

– Чистое безумие, но с вас станется! Ну, допустим, вам повезет и койку ему дадут. Но больной не хочет в больницу.

– А здесь он умрет. Причем в страшных муках!

– Зато он умрет на своей джонке. Для него важно только это.

– Но это же чистой воды безумие!

– Фриц, попытайтесь перестроиться. Вспомните об обезьяньих деликатесах… что смерть? Смерть самая обыкновенная в мире вещь.

– Но ведь он вполне может выжить! После трехчасовой операции и двухнедельного пребывания в больнице он будет у нас бегать как заводной. Вы это не хуже меня знаете!

– Попытайтесь, Фриц. – Доктор Мэй поднял обе руки. – Закупоренный желчный пузырь – это судьба. А с ней не спорят. Ей подчиняются.

– Только не я! Мэй, объясните этому человеку, что его еще сегодня доставят в больницу на сушу.

– Скажите ему сами.

– На моем ужасном китайском?

– Он вас поймет.

Доктор Меркер нагнулся над больным. Тот уставился на него полными боли глазами. Губы его были сжаты. Показывать врачу свои страдания недостойно мужчины.

– Твой живот надо вскрыть, – медленно произнес доктор Меркер на кантонском диалекте. – Здесь я этого сделать не могу. Мы тебя отвезем в лучшую больницу Коулуна. И сегодня же вечером твоя боль пройдет.

Больной промолчал, но его глаза закрылись. Меркер поднял голову и бросил на доктора Мэя вопросительный взгляд.

– Он меня понял?

– Наверняка! Хотя от вашего китайского подохнуть можно.

– Я знаю.

– Мы с Янг будем по очереди давать вам уроки. Через месяц подучитесь.

– Где больной мог бы подождать, пока за ним приедут?

– На палубе. За надстройкой для рулевого. Ах да, вы ведь еще не знакомы с моей джонкой. С вашей джонкой, Фриц. Заглядывали вы за высокую деревянную надстройку? Когда-то там был мой бельэтаж! Кухня, бар, салон, библиотека! Там мы и жили… а внизу находились только наши спальни и моя приемная. Я тогда еще носился с идеей перестроить джонку и перенести все жилые помещения наверх. А внизу устроить маленький, но достаточно удобный госпиталь – для тяжелобольных, вроде этого с желчным пузырем. Неплохая была идея… А потом это горе…

Янг поднялась на палубу. Оба соседа вновь уложили больного на носилки, и вниз спустился очередной пациент. Донельзя смущенный и растерянный, он замер перед Меркером в глубоком поклоне. Доктор Мэй кивнул:

– Это теперь ваш кабинет! А я только присутствую и наблюдаю. Через пару дней и этого не потребуется.

– Через пару дней? – Доктор Меркер непонимающе взглянул на Мэя. – Что это значит?

– Неужели вы оставите этих несчастных без врачебной помощи?

– Вам отлично известно, что я работаю по контракту!

– По новому! Отныне вы новый доктор с джонки…

– Мыслимое ли дело! – всплеснул руками доктор Меркер. – Хотите, чтоб меня отдали под суд?

– В Плавучем городе действуют только наши законы! – голосом, в котором прозвучало торжество, проговорил доктор Мэй. – И есть еще ваша совесть врача, Фриц! Но, черт побери, продолжайте прием. А я выпью за ваши успехи. Должен же у меня быть повод, чтобы выпить.

Доктор Меркер принимал больных до самого обеда. Подходили все новые сампаны, пациенты вскарабкивались на джонку, дисциплинированно занимали очередь, а потом спускались вниз к доктору Меркеру. «Как на конвейере, – подумал он. – Стоят вплотную друг к другу, раздеваются, дают себя осмотреть. И слышат все, на что жалуются другие, где и что у них болит. Для них это самое обычное дело – нет ни любопытства, ни отвращения, ни стыдливости, но нет и участия. Обычное сообщество больных».

Первое впечатление оказалось обманчивым: было много очень серьезных случаев. При нормальных условиях доктор Меркер отправил бы в больницу по меньшей мере пять человек, двоих с воспалением легких, одного с абсцессом на затылке, одного с гепатитом и одного по подозрению в раке толстой кишки. Янг, которая завела новую картотеку, всякий раз удивленно поднимала глаза, когда Меркер просил ее сделать пометку «Б» или «Г» – «больница» или «госпиталь». А доктор Мэй отмахивался.

– Все это можно сделать и здесь, Фриц, – сказал он во время короткого перерыва, – если вы останетесь у нас и переоборудуете джонку…

– Шантажист! – криво усмехнулся Меркер. – Я найду другие пути. Более разумные.

– Если вы предложите заполнить госпитали Гонконга «водными китайцами», сами окажетесь на улице.

– А вот поглядим!

– Поглядим! Вы как будто собирались начать с забитого желчного пузыря.

– Верно! Где мне найти полицейский катер?

– Нет, он и впрямь поверил в эту идею! – Доктор Мэй хлопнул в ладоши. – Янг, хоть ты образумь его!

– Я считаю, что он прав, – тихо проговорила она. – Их нельзя не лечить по-настоящему. Разве они не люди?

– Если он хочет стать вторым Альбертом Швейцером – я не против, – воскликнул доктор Мэй. – Я – нет. У меня больше нет сил.

– Кто такой Альберт Швейцер? – Янг была явно смущена.

– Это был замечательный врач и гуманист. В африканском девственном лесу он своими руками построил больницу, чтобы помогать бедолагам, до которых никому не было дела. – Доктор Меркер сполоснул руки в старом медном тазу со вмятинами. Мэй протянул ему порванное полотенце. – Одни перед ним преклонялись, а другие, как всегда, посмеивались над ним и даже осуждали! Всю жизнь ему не хватало денег, всю жизнь ему приходилось бороться с косностью и глупостью! Он так и не разбогател, а глупость, конечно, оказалась всесильной. Он и умер в своей больнице в девственном лесу – неожесточившийся и удовлетворенный тем, как прожил свою жизнь. Характерно, что после смерти его почитают не столько как медика, сколько как знатока музыки Иоганна Себастьяна Баха и специалиста по органам, – Доктор Меркер вытер руки. – У врачей свои странности. Особенно когда речь заходит о знаменитых коллегах и предшественниках.

– С этим же вы столкнетесь в Гонконге, Фриц! – сказал доктор Мэй. – Вот увидите, вам живо обломают рога!

Они вышли на палубу, где опять собралось много больных. Китаец с моторной лодки времени зря не терял. Как и предсказывал доктор Мэй, новость буквально сразу облетела Плавучий город: у нас опять есть доктор!

– Сначала позвоню по телефону, – сказал доктор Меркер, подавленный видом этих несчастных. – Передайте им, доктор Мэй, что я осмотрю всех. Всех! Если даже прием затянется до глубокой ночи.

– Да уж никак иначе. – Доктор Мэй провел ладонями по своим толстым щекам. – Это ваши пациенты, Фриц! Или вы хотите завтра прогнать их всех пинками под зад и вернуться в лабораторию клиники «Куин Элизабет»?

– Я еще никакого решения не принял, – с горечью проговорил Меркер.

– Зато я его уже знаю. – Янг приложила ладони к глазам Меркера. – Взгляни внутрь себя, спроси свое сердце… Ты остаешься.

Он промолчал, взял ее руку и поцеловал. Если считать это ответом, это прозвучало как безусловное согласие. Но вслух он ничего не сказал.

На маленькой моторной лодке, которая сразу рванула с места, как только Мэй сделал знак, доктора Меркера повезли в сторону больших водных магистралей. По ним курсировали прогулочные катера с сотнями туристов, которые изумлялись таинственному миру «людей воды», покупали у торговцев сампанов сувениры и без конца щелкали фотоаппаратами. Внешне живописный мир их очаровал, для них это и был Китай, Азия в чистом виде. Они и не догадывались о реальной жизни внутри этого скопища лодок.

Рулевой, молодой, крепкого сложения китаец, тоже ни разу не побывавший на суше, уверенно вел лодку к серому судну, стоявшему между молами Гавани Тайфунов, неподалеку от острова Стонекаттер. Это был большой полицейский патрульный катер со сложнейшим электронным оборудованием, который охранял акваторию между островами Лантау и Синг И.

Когда лодка Меркера с выключенным мотором медленно скользила вдоль борта катера, у сходней появился полицейский офицер.

– Можно мне подняться к вам? – окликнул его доктор Меркер снизу. – Мне необходимо срочно связаться с клиникой и комиссаром Тинь Дзедуном.

– Кто вы, сэр? – послышалось в ответ.

– Доктор Фриц Меркер из клиники «Куин Элизабет». Я по неотложному делу!

– Почему бы вам не поехать на сушу? Это куда проще.

– Именно это я и хочу объяснить комиссару Тиню.

– Поднимайтесь на борт, сэр.

Спустили крепкую веревочную лестницу. Название клиники произвело меньший эффект, чем имя комиссара. В Коулуне каждый знал начальника уголовного розыска. Офицер полиции проводил доктора Меркера к рубке.

Радиотелефон работал безукоризненно. Связаться с Тинем оказалось проще простого.

– Вызывает «Р-27» из Яу Ма-теи, с вами хочет поговорить некто доктор Меркер. Вы его знаете? Что, что? Да, он здесь, рядом. – Офицер бросил на доктора Меркера недовольный взгляд. – Комиссар Тинь беспокоится, он вас ждет…

– Я же говорил. – Он говорит, что даже объявил ваш розыск, опасаясь, как бы с вами чего не случилось.

– Господи ты боже мой! – Меркер взял трубку. – Тинь? Вот он я! Жив и здоров! Устал, но в целости и сохранности…

– Шутки шутите! – заорал в трубку комиссар. – Где вас черти носят? Я здесь поднял всех по тревоге, потому что Янг тоже не дает о себе знать. Она с вами, рядом?

– Да и нет.

– Я не расположен разгадывать загадки! Где вы?

– На полицейском катере…

– О небо! Где вы были? Помимо объятий Янг!

– Это безвкусно, Тинь, и недостойно вас…

– У меня тоже нервы не железные, Флиц! Мы оба знаем, на каком лезвии бритвы вы балансируете! Где вы были?

– Сначала у Янг, потом на другой джонке. Всю ночь. И еще час назад. Я всю ночь пропьянствовал. Довольны? Устраивает?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что вы лжете. После такой попойки у вас был бы не столь бодрый голос!

– Тинь, могу сказать вам одно: я чувствую себя прекрасно. Как никогда в жизни. И начинаю догадываться о том, что такое счастье.

– Проведя ночь с Янг вы обязаны знать это точно!

– Не только в этом дело! Тинь, не беспокойтесь обо мне…

– Еще как беспокоюсь! Флиц, для вас Гонконг все еще заколдованный сад! За пару месяцев с этим изгаженным гнездышком не познакомишься как следует! Вы в этом городе – беспомощный молокосос! Хотя и считаете, что, раз завоевали Янг – вам принадлежит не только весь мир, но и небеса в придачу… Это идиотизм! Немедленно явитесь в главное полицейское управление!

– Нет.

– Флиц, вы свихнулись?

– Я не могу, Тинь. Пожалуйста, поверьте мне: я ни на что не жалуюсь и нахожусь в полной безопасности.

– Вы?.. Ни в коем случае! После всех слухов, которые мы о вас распространили?

– Это ваши проблемы!

– Но свалятся они на вашу голову! Пожалуйста, велите доставить вас на сушу!

– Если речь идет исключительно о моей безопасности…

– Да, о ней!

– …то здесь мне абсолютно ничто не угрожает! Поверьте мне, Тинь. И уехать отсюда я не могу. Я тут нужен.

– Что это значит?

– Нужен как врач…

– Силы небесные! Вы что, искалечили Янг?..

– Тинь, вы свинья! – сказал Меркер, а сам улыбнулся. – Я дам о себе знать. Я просто хотел сказать, что жив пока! И еще одно: не поручайте полицейским с этого катера охранять меня. Это будет ошибкой и все испортит!

– Я должен знать, где вы!

– В Плавучем городе…

– С таким же успехом вы могли бы сказать: на юге Китая! У кого? У Янг?

– Ну, допустим, у Янг.

– Вы не обманываете?

– Тинь, кто оставил бы такую женщину, как Янг, если уж ему выпало счастье стать ее возлюбленным?

Не дожидаясь ответа Тиня, он положил трубку. Офицер полиции наблюдал за ним с невозмутимым видом. Доктор Меркер снова взял трубку.

– А теперь попрошу соединить меня с клиникой «Куин Элизабет». С двенадцатым кабинетом, с главврачом хирургии доктором Стэном Болдуином…

– Сию минуту, сэр.

На сей раз пришлось подождать. За доктором Болдуином спустились в буфет. Будучи англичанином до мозга костей, он не мог отказать себе в этот час в чашке чая. Это было время чаепития – «ти-тайм».

– Дорогой коллега, – несколько возбужденно начал Болдуин, – что хирургия может сделать для тропической медицины? Прикажете вырезать из вас червячка, разносчика бактерий?

– Чуть побольше. Речь идет о холецистэктомии, если не о холецистодуоденостомии. Вся брюшная полость выглядит плохо. Я подозреваю, что забит выход из желчного пузыря.

– Ничего себе новости сразу после обеда! Как это вы в таком состоянии еще способны разговаривать?

– Да не у меня же камни в желчном пузыре! У моего приятеля… – Доктор Меркер тяжело вздохнул. – Меня вызвали к нему, а он без сознания. Нельзя ли его немедленно госпитализировать?

– Разумеется! Отдельную палату, особый уход?

– Нет. Общие условия.

– Пациент больничной кассы?

– Нет… Частное лицо… – Доктор Меркер недобро улыбнулся. Повсюду одна и та же история. Что в Германии, что в Коулуне. Почему камни в печени или в желчном пузыре не спрашивают перед своим появлением, удалят их или нет?! – Его пребывание у вас оплачу я…

– Все в порядке! – Доктор Болдуин заметно повеселел. После «ти-тайм» у него всегда повышался тонус. – Пусть желчный пузырь подкатывает сюда…

Меркер передал трубку офицеру полиции.

– Все о'кей? – спросил тот.

– Да.

– Будут какие-нибудь пожелания, сэр?

– Нет, благодарю. Вы сделали доброе дело, господин офицер.

– На то мы и полиция. – Офицер широко улыбнулся. – Нас просто недооценивают.

Час спустя маленькая лодка затарахтела по узким улочкам Плавучего города. Вокруг судна доктора Мэя и в соседних переулках сгрудились сампаны и лодки с ожидающими пациентами. Когда доктор Меркер проезжал мимо, все ему кланялись. Их смирение и признательная вежливость согревали сердце.

«Как же мне быть? – думал Меркер. – Перебраться на джонку Мэя и стать доктором „людей воды“? А мой договор, моя командировка? Господи, какие сложности меня ожидают по возвращении домой! Его посылают по обмену – а он сматывается! Бросает свои вещи в гостинице – и только его и видели! Единственное приемлемое объяснение: он сошел с ума! Климат виноват… или просто заразился чем-то во время опытов. Да, спятил, обалдел…»

Как быть?

По страшного вида веревочной лестнице – а все-таки она не порвалась и никто с нее не свалился – он снова поднялся на палубу джонки Мэя и оказался прямо в толпе пациентов. Они почтительно расступались, пропуская его к ведущей вниз лестнице. К нему подошел ребенок с пузырями от ожога на лице и протянул руки. Он улыбался…

«Я останусь, – подумал доктор Меркер. – Я должен остаться!»

Мистеру Джону Саймэну страсть как хотелось в этот вечер, как и подобает богатому туристу в Гонконге и как об этом рассказывают в «Клубе двадцати», закатить лукуллов пир, взять потрясающую женщину и провести с ней совершенно потрясающую ночь со всеми азиатскими радостями и усладами, короче говоря – хорошенько выпустить пар!

Все необходимые условности для этой громокипящей ночи он выполнил, оплатив их солидной толикой долларов: он сидел за столиком в нише ресторана «The pink giraffe» – «Розовая жирафа»; на полукруглой, несколько приподнятой эстраде играл оркестр и шведская певица пела американские джазовые песенки. Столик был заставлен блюдами, рюмками и бокалами. Напротив Саймэна сидела хрупкая и тем не менее обладающая вызывающими формами номер 164, которая постоянно щебетала, обращаясь к нему не иначе как «май дарлинг».

Мистер Саймэн был наверху блаженства. С номером 164 ему, похоже, несказанно повезло. Под этим номером он нашел ее в фотокаталоге, который ему предложило бюро сервиса «Эскорт лимитед» в Коулуне. В нем можно было увидеть снимки самых эффектных красоток, а рядом с ними были проставлены цены. Саймэн остановил свой выбор на номере 164 и заплатил вперед. Ему сказали еще, что номер 164 ожидает от него, конечно, еще и небольшого личного гонорара в долларах. Вот уже больше часа она сидит рядом с ним, сообщила, что вообще-то ее зовут Пат, и всем своим естеством излучает нежность, от которой у Саймэна кружилась голова. Предстоящая ночь обещает быть такой, что ему будет чем удивить своих приятелей в клубе Талога.

Оркестр как раз заиграл сентиментальный блюз, и мистер Саймэн размышлял, не прогуляться ли ему в обнимку с Пат по сияющему паркету, когда перед их столиком задержалась миловидная дама, остановила на нем взгляд и слегка приоткрыла свой чувственный ротик.

Саймэн еще подумал: «Черт побери, ну и везет же тебе в Гонконге. Незачем было даже покупать Пат, когда такие женщины подходят к твоему столику и прищелкивают языком. Вот так здорово!»

Тут улыбающаяся дама открыла вечернюю сумочку, достала маленький никелированный револьвер и приставила ко лбу Саймэна.

Пат завизжала и полезла под стол, четверо официантов бросились в нишу, оркестр, быстро оценив ситуацию, загремел во всю мочь, до предела увеличив количество децибелов. Вот почему никто и не расслышал короткий сухой щелчок, как и сам Саймэн, безвольно уставившийся на ствол; зато он успел ощутить, как его словно молотом ударили в лоб, – и жизнь из него отлетела. Пат не переставая визжала под столом; однако, как видно, перепугалась не насмерть, потому что догадалась схватить даму за ноги. Но нужды в этом не было. Убийца не собиралась бежать и преспокойно отдалась в руки подоспевших служителей закона.

Несколько минут спустя в уголовном розыске Коулуна зазвонил телефон. Сотрудник, принявший сообщение, немедленно связался по радиотелефону с машиной комиссара Тиня, который уже ехал домой, и тот сразу же вернулся в управление.

– Я это предчувствовал! – крикнул он еще в трубку, резко разворачивая машину. – Где сейчас этот доктор Мелькель? Нет, я эмигрирую в Европу и стану мусорщиком в Лондоне!

Все повторилось до мельчайших деталей! Молчаливая, улыбающаяся убийца, личность которой никому установить не удастся – дело безнадежное. Откуда взялись платье и револьвер – тоже не выяснится. Платье – обычный ширпотреб из универмага, револьвер – тайваньского производства, украшения поддельные, грошовые. Губная помада, пудра, духи и макияж ни о чем не говорят: обычные фабрикаты, которые продаются в Гонконге в сотнях тысяч штук.

Тинь Дзедун даже отказался от допроса убийцы. Он приказал привезти ее в главное полицейское управление, велел освободить там один кабинет и поставить в нем кровать.

– Это беспримерный случай в истории полиции, – сказал он шефу полиции, который прибыл в управление собственной персоной. – Но теперь мне никто в карты не заглянет. А умереть эта девушка может и здесь.

– Вы с ума сошли, Тинь, – пробормотал шеф полиции. – Знаете, какие нас ожидают неприятности? Это против всех законов. Больную следует поместить в госпиталь. Мы не имеем никакого права задерживать ее и наблюдать, как она будет умирать, Тинь! Вдумайтесь: убийца умирает в полицейском управлении! Единственный выход – поместить ее в тюремную больницу.

– Тогда я опять потеряю контроль над происходящим! Она останется здесь! У меня на глазах!

– А если об этом пронюхают журналисты!.. Тинь, я ни о чем и знать не знаю! Вы это проделали за моей спиной!

– Само собой! Я беру всю ответственность на себя.

– Мертвецкая в полицейском управлении! – Шеф полиции опустился на стол и утер пот со лба. – Тинь, вы сумасшедший, и больше никто! Чем вы оправдаетесь? Закон…

– Никаких законов наши противники не признают!

– Но мы-то обязаны соблюдать законы! Для чего в противном случае мы нужны?

– Чтобы добраться до неизвестных преступников, я преступлю любой закон. Иначе партия безнадежно проиграна заранее! Мы покорно маршируем в смирительной рубашке параграфов, а наши противники смеются над нами во все горло. Их позиция всегда более выгодная! У нас в кармане уголовный кодекс, а у них – огнестрельное оружие! Я на это смехотворное неравенство больше не согласен. – Тинь перелистал первые странички протокола. – Сообщим губернатору, сэр?

– Какой в этом прок? Опять начнутся бесконечные совещания с пожеланием успеха. Мы себе это и без них можем пожелать.

– Так что, тишина в эфире, сэр?

– Я бы даже сказал: полнейшая тишина.

– А с прессой как быть?

– Обыкновенное убийство. Сделайте короткое заявление. Убийство из ревности. В это всегда охотно верят. Кто убитый?

– Некий мистер Джон Саймэн из Талоги в Оклахоме. Простодушный турист, купивший себе на эту ночь девушку по имени Пат. В «Эскорт лимитед» на 57-й Пекин-роуд. Совершенно легально. Пат мы допросили. С Саймзном она была знакома чуть больше часа. По профессии Саймзн маклер по недвижимости. Тут надо покопать. Не исключено, он впутался в незаконную спекуляцию недвижимостью в Гонконге. Обязательно проверим. А вдруг обнаружим мотив для убийства? Нет, не с нашим счастьем! Через несколько дней по состоянию печени арестованной мы убедимся, что она – очередное звено в цепи…

– И что тогда?

– Здесь нужен доктор Мелькель! Он получит препараты в чистом виде, и никто их у него не отнимет. Мне просто не терпится узнать, что предпримут наши противники, чтобы добраться до этой девушки. Они никак на такой поворот дела не рассчитывали. Не подпущу к ней никого, будь это даже сам Мао Цзэдун.

– Он умер! – сухо проговорил шеф полиции.

– Тем более! Значит, никто ее и не увидит… кроме доктора Мелькеля…

В то время как убийца покорно дала уложить себя в постель и за ней крепко-накрепко закрыли дверь кабинета, в котором не было окон, по тихой улочке, где стоял маленький дом Тинь Дзедуна, ехал сверкающий белым лаком автофургон одной из коулунских прачечных. Узнав дом, водитель дал полный газ, машина резко рванулась вперед и с дикой скоростью промчалась до конца улицы, где водитель вывернул руль прямо на домик Тиня.

Пробив с жутким треском стенку сада, она как бы перепрыгнула через клумбы и со страшной силой врезалась в дом. Словно бомба разорвалась! Машина взлетела на воздух с таким грохотом и с такой ударной волной, что повылетели стекла даже из стоявших довольно далеко зданий. Домик Тиня поднялся в огненном столбе в воздух примерно на метр над землей и разлетелся на тысячу осколков. От него не осталось ничего, кроме небольших остовов стен да забетонированного фундамента. Кирпичи и ошметки мебели Тиня посыпались на дома и сады, на мостовую и плавательные бассейны соседей в окружности пятидесяти метров. Раздались крики, из домов в смертельном испуге выбегали люди. Через пять минут завыли сирены пожарных машин – эта служба издавна была самой вышколенной в Коулуне.

На том месте, где фургон врезался в дом, образовалась плоская воронка. Машину разорвало на мелкие части. Можно было предположить, что от водителя и кусочка его бренной плоти не отыщется.

Когда пожарные прибыли, им нечем было заняться, нечего гасить. Дома комиссара Тиня больше не существовало, а разбирать развалины и приводить в порядок улицу можно было лишь с разрешения полиции. Десять патрульных машин оцепили район катастрофы. Полицейские из участка Парк-драйв – целых два грузовика! – начали его прочесывать. Подобного события Гонконг еще не знал: автофургон-бомба!

Полчаса спустя комиссар Тинь стоял перед воронкой у своего бывшего дома. Специалисты работали не покладая рук, пытаясь обнаружить что-либо стоящее.

– Что-то в их плане не совпало по времени, – задумчиво проговорил Тинь. – Либо девушка выстрелила чересчур рано, либо шофер замешкался. Все должно было произойти минута в минуту, меня хотели убить одновременно с Саймэном. И это им едва не удалось. Я ведь как раз ехал домой…

Он повернулся и направился к своей машине. Отныне борьба пойдет в открытую.