Смерть и солнце

I.I

Встретившись глазами с сэром Иремом, Крикс с необыкновенной остротой почувствовал, как нелепо должен сейчас выглядеть со стороны. Без перевязи, с длинным неудобным мечом, зажатым подмышкой, и в сопровождении чумазого мальчишки с биркой местного невольничьего торга на руке. Не задержавшись на оруженосце, взгляд мессера Ирема уперся в сжавшегося за спиной "дан-Энрикса" Линара.

- Это еще кто?..

От интонаций каларийца Криксу захотелось провалиться через палубный настил.

- Пленник из Мирного, мессер. Его зовут Линар. Мы видели его сегодня утром на торгу.

- Понятно... Значит, одних разговоров о работорговле тебе показалось мало, - подытожил Ирем. - Решил перейти от патетических речей к конкретным действиям?..

Крикс вскинул голову.

- Мессер, я просто...

- Недоумок, - договорил рыцарь за него. И, переведя взгляд на Линара, шикнул на него, как на котенка - Ну-ка брысь отсюда. Подожди где-нибудь на корме.

Эсвирта словно ветром сдуло. Крикс его не осуждал. Таков был Ирем.

- Купчую, - потребовал мужчина коротко. Крикс на мгновение замешкался, но потом все-таки подал ему пергамент. Рыцарь быстро пробежал его глазами. Поморщился.

- Ну и о чем ты думал, когда это делал, интересно знать?..

- Он свободнорожденный, мессер Ирем, - попытался объяснить "дан-Энрикс". - И вдобавок родом из Империи. Нельзя же было бросить его здесь.

- Бред больного, - покривился рыцарь. - На торгах Росанны - сотни свободнорожденных. Их ты тоже будешь выкупать?.. Работорговля существует столько же, сколько и сами Острова. Если надумал с ней покончить, то найди, по крайней мере, более логичный способ.

Энониец в замешательстве взглянул на рыцаря. Конечно, если рассмотреть вопрос с подобной стороны, то Ирем был не так уж и неправ. Однако...

- Старый Кодекс говорит, что рыцарь должен делать то, что может, а не размышлять о том, что выше его сил, - нашелся Крикс. - По крайней мере, один человек будет свободен. Разве это плохо?..

Его сюзерен нехорошо прищурился.

- Свободен?.. Может быть, тебе напомнить, что мы здесь не на морской прогулке? Мы плывем в Каларию, а там идет война. Посмотрим, что ты станешь говорить о ценности свободы, когда из мальчишки будут по-живому вырезать такийскую стрелу. Или когда треть лагеря сляжет с кровавым поносом от плохой воды, и твой задохлик в числе первых.

Крикс отвел взгляд. Возразить было нечего. Если в Каларии с Линаром в самом деле случится что-то плохое - это будет целиком и полностью его вина. Лучше всего было бы как-то переправить бывшего эсвирта в Мирный или, на худой конец, в столицу, но в эту весну большая часть торговцев отказалась от идеи пересекать воды Неспящего залива, где гонялись друг за другом корабли Аттала Аггертейла, Ар-Шиннора и дан-Энрикса.

- И... Что мне теперь делать? - спросил Крикс.

- Теперь уже ничего, - пожал плечами Ирем. - Иди, займись своей... покупкой. Покажи ему, где спать, найди чего-нибудь поесть - а то он уже на ногах не держится, - и посмотри, что у него есть из вещей. Недостающее - купи.

Мельком взглянув на меч, который Рикс по-прежнему держал подмышкой, коадъютор сделал правильные выводы и процедил:

- Деньги возьмешь в моей каюте, на столе, в деревянной шкатулке.

«Что, и это все?..» - подумал Крикс, отойдя от мессера Ирема и наконец-то разрешив себе перевести дыхание. Да нет, наверняка не все. Просто сэр Ирем не унизился бы до того, чтобы проявлять свое раздражение при всей команде. Что за предводитель войска, который не может уследить за собственным оруженосцем, позволяя ему нарушать свои приказы и транжирить деньги сюзерена?..

«Ну, это он мне еще припомнит» - вздохнул энониец про себя. Хотя, если задуматься, то Ирем был и сам хорош – позволь он Криксу поступить по собственному усмотрению, «дан-Энрикс» сейчас мог бы извиниться и вернуть сеньору все, что он потратил на покупку Лара. Но по милости мессера Ирема все сбережения «дан-Энрикса» так и остались в Адельстане, в сотне стае от Росанны. Коадъютор запретил оруженосцу брать кошель с деньгами на корабль, заявив, что об одежде и других расходах Криксу, находившемуся у него на службе, беспокоиться не нужно, шляться по борделям слишком рано, а все остальные свои прихоти «дан-Энрикс» может отложить до окончания войны.

Крикс подошел к Линару и кивнул на небольшой, завязанный тесемками мешок, который тот принес с собой.

- Что там, внутри – одежда?.. Дай я посмотрю. Сэр Ирем хочет, чтобы мы купили все недостающее. – Глядя, как Лар неловко, торопливо дергает завязки, Крикс поморщился. - Да не спеши ты так…

Увидев содержимое мешка, южанин выразительно присвистнул. Внутри обнаружилась рубашка, выглядевшая еще более потрепанной, чем та, которая была на Ларе, шерстяная безрукавка, пара вязанных носков и что-то вроде старого, засаленного полотенца.

Крикс почувствовал, что снова начинает злиться, но потом сказал себе, что это глупо. Чем растравливать себя пустыми мыслями о том, в каком положении находятся невольники на Филисе, лучше заняться более насущными делами.

- Ннда!.. Похоже, твой хозяин был паршивый жмот, - только и сказал Крикс. – Пошли, посмотришь, где мы будем спать, заодно бросим там же твои вещи. А потом пойдем и купим тебе что-то более приличное.

К вечеру ноги у дан-Энрикса гудели от ходьбы по городу, голова шла кругом от переговоров с бесконечными торговцами, и все, чего ему хотелось – это растянуться на своей постели в крошечной каюте на корме. Разумнее всего, конечно, было бы тихонько проскользнуть к себе, не привлекая к себе лишнего внимания, но Крикс зашел в каюту Ирема, чтобы отдать остаток денег – и, конечно же, услышал: «Дейку поручили вымыть палубу. Иди смени его. Ему с утра сидеть на веслах». Крикс тяжело вздохнул и пошел выполнять приказ. Крикс вспомнил, что несколько раз видел мессера Ирема в обществе Хлорда, и спросил себя, не от него ли лорд услышал популярную среди лаконских мастеров сентенцию, что тот, кто не умеет работать головой, должен работать хотя бы руками?

Узнав, что сказал рыцарь, Лар порывался помочь, но выжимавший тряпку Крикс загородил ведро плечом: «Не надо… Ирем нам обоим головы поотрывает. Тебе – чтобы не вмешивался в следующий раз, а мне – за то, что я тебе позволил вкалывать вместо себя».

Лар горестно вздохнул и опустился на ближайшую скамью. Его желтая, окрашенная резедой рубашка выделялась на закатном небе ярким праздничным пятном. Эту вещь они купили самой первой – Крикс заметил жадный взгляд, который Лар бросал на мягкую, желтую ткань, пока вытаскивал из вороха одежды самую что ни на есть простецкую камизу из некрашеного льна, и, дернув Лара за рукав, сказал – «Лучше примерь вот эту!». К счастью, рубашка оказалась почти впору – разве что чуть-чуть великовата в вороте.

- Может, поищем что-то подешевле?.. – робко предложил Линар, теребя кисточки на плетеном поясе. Но Крикс отметил, каким бережным, почти ласкающим движением Линар расправил складки на рубашке, и решительно сказал:

- Берем. А насчет денег не волнуйся, мессер Ирем ненавидит, когда кто-нибудь из его окружения одет в обноски. Я, вообще-то, тоже не особенно люблю такие вещи, которые будет страшно пачкать или рвать. Но Ирем всегда говорит, что не позволит портить ему репутацию.

Линару явно еще никогда не приходилось покупать себе какие-нибудь вещи, и «дан-Энрикс» не мог справиться с желанием доставить ему удовольствие.

- …Давно ты стал оруженосцем лорда Ирема? – спросил Линар, пока «дан-Энрикс» яростно тер тряпкой палубные доски.

- Давно, - ответил Крикс. И, чуть подумав, уточнил – Примерно пару лет назад.

Произнеся это вслух, Крикс удивился – неужели в самом деле всего пару лет? Порой ему казалось, что с тех пор, как Ирем взял его к себе, прошла целая жизнь. Время, когда он не сопровождал мессера Ирема в его поездках и не появлялся вместе с сюзереном при дворе, теперь казалось страшно далеким, словно не имеющим к нему прямого отношения.

- И как это тебе?..

- Что «как»? – не понял Крикс. Передвигаться вдоль скамей на корточках сил уже не было, и Крикс, махнув на все рукой, встал прямо на колени, тут же промочив штаны.

- Ну, тебе это нравится?

Крикс хмыкнул. Половина из его друзей в Лаконе не скрывали своей зависти к «дан-Энриксу» - особенно когда стало понятно, что Ирем берет оруженосца на войну. Большая часть лаконцев продали бы фэйрам душу за возможность оказаться в его положении – и «дан-Энрикс» знал, что на их месте чувствовал бы то же самое. Город прямо-таки лихорадило войной. Все менестрели, выступавшие по кабакам, переключились с исполнения фривольных песен вроде «Монолога мельника, не вовремя пришедшего домой», на вещи наподобие «Холмов Равейна» и «Прощальной» знаменитого Алэйна Отта. Старшие ученики бросали Академию, чтобы скорее присоединиться к своим братьям и отцам в Каларии или отправиться на Острова. Младшие с удовольствием последовали бы их примеру, но все не достигшие совершеннолетия лаконцы могли покинуть Академию только с разрешения своих родных.

По этому поводу кипели нешуточные страсти. Юлиан Лэр написал длинное письмо отцу и изводился в ожидании ответа. Князь Афейн Рейхан получил известие, что его отец не видит никакой необходимости досрочно забирать его из Академии, и выразился по этому поводу настолько энергично, что оказавшийся поблизости наставник, не сумев с ходу придумать соразмерное взыскание, отвесил ему звучный подзатыльник. Маркий Этайн, отец которого возглавил дипломатическую миссию на Островах, по своему обыкновению, ничего не говорил, но по тому, с каким остервенением Марк изучал аварский все свободные часы, он все-таки на что-нибудь надеялся. А те лаконцы, у которых ворлок в свое время обнаружил слабый Дар, в эти недели обивали пороги Совета ста - так продолжалось до тех пор, пока магистры не пожаловались мастерам, что не могут выполнять свои обязанности из-за Одаренных недоучек, возмечтавших о карьере боевого мага… так что Крикс имел все основания считать себя счастливчиком.

- Ну, разумеется, мне нравится, – сказал он вслух. – Не будь я оруженосцем Ирема, я сейчас бы торчал в Лаконе, отвечал наставникам какую-то муру и фехтовал на тренировочных мечах, пока другие будут воевать в Каларии.

Судя по напряженному лицу Линара, ответ Крикса прозвучал для него так же странно, как для самого «дан-Энрикса» - его вопрос.

- А если тебя ранят, или, например, убьют?.. – осведомился он.

Крикс с раздражением пожал плечами.

- Ну, знаешь!.. Лучше пусть меня действительно убьют, чем я начну заранее переживать из-за таких вещей. Если позволить себе постоянно думать об опасностях, которые могут тебе грозить, то оглянуться не успеешь, как превратишься в труса. – Крикс почувствовал, что это прозвучало слишком резко, так, как будто бы он упрекал Линара в недостатке храбрости, и сдавленно вздохнул. – Лучше не отвлекай меня, иначе мы застрянем здесь до завтрашнего вечера.

Когда они спустились в свою темную и тесную каюту на корме, Крикс так устал, что был способен только пошвырять о стену сапоги и рухнуть на постель, уже не помышляя о таких излишествах, как чистая рубашка или умывание. Он был уверен, что заснет мертвым сном, едва опустит голову на плоскую, как блин, подушку, но в действительности сон не шел. Должно быть, разговор с Линаром разбередил слишком много мыслей и воспоминаний. Криксу ярко вспомнился тот день, когда война, только что бывшая предметом будоражащих, тревожных слухов, превратилась в непреложный факт. Всего за пару дней до этого Крикс видел во дворце послов дан-Хавенрейма, которые вежливо раскланивались с лордами имперского совета, подметая длинными, узорными плащами мозаичный пол, и думал, что, возможно, разговоры о войне преувеличены, и дело, как обычно, кончится чередой мелких стычек в приграничье.

Все решилось в один день – точнее, в один вечер, когда во дворце Валларикса давали пир в честь посольства Атталидов, прибывшего с Островов.

Элиссив, не любившая размеренный дворцовый церемониал, каким-то чудом ухитрилась ускользнуть из-за стола, не попавшись на глаза чопорной леди Лэнгдем и другим "наседкам". Отвертевшись таким образом от неизбежного участия в застольных разговорах, Лисси отыскала Рикса на закрытой галерее, с которой он наблюдал за знатными гостями, жуя подхваченный с какого-то подноса пирожок.

Всякий раз при столкновениях с наследницей престола Крикс не мог отделаться от ощущения, что они попрощались всего пять минут назад. Возможно, дело было в том, что Лисси не любила тратить времени на бесполезные приветствия, и сразу приступала к делу, то есть принималась говорить о тысяче одновременно занимающих ее вещей. Если про некоторых людей можно сказать, что у них ветер в голове, то в мыслях дочери Валларикса, должно быть, бушевал непрекращающийся ураган. Подчас она меняла тему прежде, чем "дан-Энрикс" успевал ей что-нибудь ответить.

Тот, кто встречал Элиссив только во дворце, едва ли мог составить правильное представление о дочери Валларикса. Но Крикса не вводили в заблуждения ни шелковые платья, ни уложенные в сложную прическу волосы - он точно знал, что в глубине души Лисси осталась той же, как в тот день, когда она случайно сбила его с ног на галерее Академии, одетая в костюм, который больше подошел бы для конюшенного мальчика. Характером, манерой речи и готовностью ко всевозможным авантюрам дочь правителя всегда напоминала ему городского сорванца. "Дан-Энриксу" нередко приходила в голову кощунственная мысль, что так, как к дочери правителя, он мог бы относиться к собственной сестре, с которой они выросли под одной крышей и успели страшно надоесть друг другу еще в детстве. Проявлялось это в том, что энониец начинал отчаянно скучать, если не виделся с Элиссив больше месяца, но иногда ему хватало десяти минут, чтобы устать от ее общества.

Они как раз беседовали о поездке в Мельс, где Крикс недавно был с мессером Иремом, когда Элиссив неожиданно круто сменила тему и, уставившись куда-то в зал поверх его плеча, воскликнула:

- Бедная Лей!.. Опять он к ней пристал!

- К кому пристал?.. - переспросил "дан-Энрикс" туповато. В разговорах с Лисси ему всякий раз казалось, что он говорит и думает слишком уж медленно.

- Видишь девушку в лазурном платье? Это Лейда Гвенн Гефэйр, моя лучшая подруга. А тот хлыщ с ней рядом - старший сын мессера Филомера, Эймерик. Он ей уже несколько месяцев прохода не дает. А Лейду, между прочим, обручили с его братом! Будь сэр Альверин сейчас в столице, Хегга с два кто-нибудь здесь посмел к ней приставать.

Голос наследницы звенел от возмущения. Крикс подумал, что сказали бы придворные, услышав, что их будущая королева изъясняется, словно подвыпивший мастеровой. Это же надо, "Хегга с два"!..

Элиссив ткнула его локтем в бок.

- Смотри, смотри - хватает ее за руку... Вот ведь урод! Надеюсь, Альверин его убьет, когда узнает.

Лейде и в самом деле приходилось нелегко. Даже такому неопытному зрителю, как Крикс, было отлично видно, что назойливые приставания сидевшего с ней рядом Эймерика девушке совсем не по душе. Окажись на ее месте сама Лисси - и на голове у сэра Эймерика уже красовалась бы ближайшая серебряная соусница со всем содержимым. Но леди Гефэйр ничего подобного не делала - только смотрела в сторону, слегка отвернув голову от своего соседа, и старалась незаметно отодвинуться подальше от него, пока Фин-Флаэнн мял и тискал ее пальцы. Наблюдая эту сцену, энониец незаметно стиснул кулаки.

- Не понимаю, почему никто не удосужится поставить Флаэна на место? - продолжала злиться Лисси. - Что они там все, ослепли, что ли?..

- Ладно, сейчас что-нибудь придумаем, - пообещал "дан-Энрикс". И, прежде чем Лисси успела поинтересоваться, уж не собирается ли он вызвать Финн-Флаэна на поединок, Рикс оставил свою собеседницу одну, а сам, лавируя между идущих с кухни слуг, направился к столу на возвышении. За спиной у большинства гостей тоскливо перетаптывались с ноги на ногу оруженосцы и пажи, следившие за тем, чтобы кубки их лордов были полны, а полотняные салфетки заменялись чистыми после очередной перемены блюд. Праздничный ужин продолжался уже больше часа, так что оживление мальчишек, часть которых оказалась в императорском дворце впервые в жизни, понемногу начали сменять усталость и апатия. Взглянув на них, Крикс отдал должное великодушию мессера Ирема, не требующего, чтобы "дан-Энрикс" точно так же клевал носом от тоски за спинкой его кресла.

Заметив слугу, несущего запотевший серебряный кувшин с вином, которое, по-видимому, опускали на веревке в ледяной колодец, чтобы хорошенько охладить питье, "дан-Энрикс" преградил ему дорогу и, пробормотав "Позвольте..." завладел кувшином прежде, чем слуга успел опомниться. Целеустремленно преодолев последние десять шагов, отделяющих его от кресла Эймерика, Крикс остановился за его плечом, и со словами "Кажется, ваш кубок опустел, мессер Финн-Флаэн. Разрешите, я налью вам этого вина...", перевернул кувшин, но не над кубком, а над нежно-кремовым колетом молодого лорда.

Эймерик Финн-Флаэн конвульсивно дернулся от ледяной струи.

- Ты что, сдурел?!.. - взвыл он, добавив парочку определений, совершенно не употребимых за обеденным столом.

- Ах, до чего же я неловок! - с трудом сдерживая смех, выдавил Крикс. - Простите, лорд... я сейчас все исправлю.

Он схватил салфетку, притворяясь, что действительно намерен промокнуть ей безнадежно испорченный праздничный костюм Финн-Флаэна, но Эймерик отбросил его руку с силой, которой южанин от него никак не ожидал.

- Да кто ты вообще такой? - зверея, спросил Эймерик, сверля оруженосца коадъютора глазами. С этого расстояния Крикс различил, что взгляд аристократа был бессмысленным и мутным - видимо, он слишком много выпил, чем и объяснялись его навязчивые приставания к соседке. - И какие фэйры тебя понесли мне помогать?

Впервые с той минуты, когда он задумал свою шутку, Крикс почувствовал, что попал в затруднительное положение. Ответить на последний вопрос Флаэна было не так-то просто, а сын лорда Филомера продолжал смотреть на него с пьяным бешенством в глазах. "Дан-Энриксу" стало слегка не по себе. Дело могло принять довольно скверный оборот, но, к счастью, тут в их разговор вмешались.

Мессер Ирем, которого отделяло от Финн-Флаэна несколько кресел, наконец-то соизволил обратить внимание на происходящее и устремил на сына лорда Филомера изучающий взгляд светло-серых глаз.

- Сэр Эймерик, - сказал он негромко, но с такими интонациями, что все разговоры на их стороне стола мгновенно стихли. - Мне показалось, что вы только что ударили моего оруженосца. Если у вас есть к мальчику какие-то вопросы, можете задать их лично мне. Уверен, мы столкуемся.

Будь Эймерик Финн-Флаэн трезв, он бы, наверное, раз пять подумал, прежде чем лезть на рожон. Теперь же он уставился на рыцаря и с пьяным вызовом спросил:

- Так значит, этот криворукий полудурок - ваш оруженосец? Почему тогда он решил не вам, а мне вылить за шиворот кувшин вина?..

- Я тоже бесконечно удивлен, мессер Финн-Флаэн. Никогда не думал, что нас с вами можно перепутать, - очень вежливо ответил коадъютор, глядя на аристократа с нескрываемым презрением. Крикс чуть было не фыркнул и сдержался только потому, что продолжать дразнить и без того взбешенного мессера Эймерика было совершенно не разумно. Впрочем, в следующую секунду он уже забыл и о Финн-Флаэнне, и о мессере Иреме, с которым ему предстояло как-то объясняться после ужина, поскольку обнаружил, что Лейда Гефэйр смотрит прямо на него. Она сидела совсем близко, и "дан-Энрикс" ясно видел широко раскрытые, внимательные серо-синие глаза, напоминающие волны зимнего Залива в непогожий день. Крикс ощутил, как кровь внезапно бросились ему в лицо. Он развернулся и поспешно отошел, успев еще заметить краем глаза, как Финн-Флаэнн, бормоча себе под нос ругательства, встает из-за стола и шаткой ковыляющей походкой идет к выходу из зала - вероятно, переодеваться.

Вечером, когда все гости разбрелись по залам, а Элиссив, хлопая в ладоши, объявила, что теперь они сыграют в прятки, Крикс отнекивался до последнего. Но Элиссив и ее разряженная в шелк и бархат свита не желали принимать отказов. Крикса теребили, словно куклу, уговаривали, льстили - все это под аккомпанемент непрекращающегося хихиканья. Оруженосцу коадъютора подумалось, что дюжина подруг Элиссив вела себя точно так же, как лаконцы-второгодки, изловившие в саду ежа. Плошки с украденным на кухне молоком ему, конечно, не совали, но в остальном сходство было почти полным. Ежа, по крайней мере, в свое время выручило появление мастера Хлорда, объявившего, что колокол звонил к отбою полчаса назад, и все желающие пробежать три лишних круга завтра на разминке могут оставаться в парке, остальные же должны вернуться в башню раньше, чем он сосчитает до пяти. У Крикса шансов на спасение не было вовсе - разве что в комнатах Лисси появился бы сам коадъютор и увел его с собой. Но сэра Ирема, беседующего с послами Аггертейла в главном зале, мало занимало, как проводит время его оруженосец. "Развлекайся", - бросил он "дан-Энриксу" в самом начале вечера, и отошел, предоставляя энонийца самому себе. Возможно, он бы не был так спокоен, если бы способен был предположить, что Риксом завладеет неуемная Элиссив и ее хихикающие приятельницы. Дочь Валларикса была последним человеком на земле, кого могла бы посетить трезвая мысль о неуместности присутствия "дан-Энрикса" в их небольшой компании, где больше не было ни одного мужчины или юноши.

- Играем! Тот, кто водит, получает выкуп с каждого, кого найдет, - провозгласила Лисси тоном Мельсского оракула. Крикс уже собирался уточнить, о каком выкупе шла речь, но сразу несколько пар рук схватили мальчика за праздничную бархатную котту, завязали глаза чьим-то шелковым надушенным шарфом и принялись вертеть, словно волчок, чтобы ему труднее было разобраться, куда убегают остальные игроки. У Крикса в самом деле закружилась голова, хоть и не от усилий весело смеявшихся девчонок, а от запаха духов, сознания нелепости происходящего и мысли, как он сейчас должен выглядеть со стороны - растрепанный, в стоящей колом праздничной одежде и чувствующий себя крайне неуютно без привычной тяжести меча на перевязи. Носить красивые и дорогие вещи с победительной непринужденностью аристократа энониец так и не привык. Он был бы только рад возможности надеть привычный холст и шерсть, если бы коадъютор не сказал - самым категоричным тоном - что его оруженосцу не пристало выглядеть, как пугало, во всяком случае, тогда, когда он появляется на людях в обществе сеньора. Сам "дан-Энрикс" полагал, что лучший способ выглядеть как пугало - это носить непривычную и неудобную одежду. Но, к несчастью, спорить с сэром Иремом всегда бывало крайне затруднительно, поскольку он не утруждал себя выслушиванием чьих-то возражений.

Немало поблуждав по закоулкам и празднично освещенным лестницам дворца, Крикс заглянул в очередную гостевую спальню, выглядевшую огромной, как конюшня. Войдя внутрь, он прикрыл за собой дверь и сделал несколько шагов вглубь комнаты. Ему почудилось, что одна из тяжелых бархатных портьер едва заметно колыхнулась, и оруженосец коадъютора решительно направился туда. Чутье подсказывало, что на этот раз он не ошибся. Крикс уже собрался выпалить - "нашел!" или что-то еще в подобном роде, но, когда он увидел, кто стоит в оконной нише, все слова мгновенно вылетели у него из головы, а сердце гулко бухнуло о ребра - он и сам не понимал, от радости или от ужаса. В глубокой нише за портьерой, прислонившись в каменной стене, стояла Лейда Гвенн Гефэйр.

Отпустив тяжелый пыльный бархат, энониец отступил на шаг. В горле у него почему-то пересохло. Он как будто бы со стороны услышал свой, ставший чужим и хриплым, голос, произнесший только одно слово:

- Выкуп!...

Крикс не знал, в какой момент он понял, что сейчас должно произойти. Может быть, тогда, когда увидел, как блеснули в темноте глаза Лейды. Она сделала маленький шаг вперед и, слегка наклонившись, коснулась его губ своими. Это был даже не поцелуй, скорее - призрак поцелуя, мимолетный, теплый, и одновременно - сотрясающе-пронзительный. "Дан-Энрикса" как будто окатило кипятком. Он часто слышал, как лаконцы говорят между собой о девушках, к которым ходят в Нижний город. Обсуждали там и поцелуи, и вопросы куда более пикантного характера, но энониец никогда особо не прислушивался к этим разговорам, да и вообще не очень понимал, из-за чего вокруг этих историй поднимают столько шума. И теперь он тоже не успел толком понять, что - а тем более, зачем - он делает, а просто, не давая Лейде отстраниться, потянулся ей навстречу и поцеловал подругу Лисси сам. В эту минуту его меньше всего беспокоило, что Лейде, бывшей на год или два старше принцессы, он должен был казаться чуть ли не ребенком. Что такое тринадцатилетний мальчик для аристократки, получающей знаки внимания от взрослых рыцарей и обрученной с сэром Альверином, Барсом Севера?.. Трезвая мысль мелькнула и погасла, как искра, упавшая на снег. Прятки и назначенный Элиссив "выкуп" были основательно забыты. Ладонь Лейды Гефэйр неуверенно легла ему на шею и тонкие пальцы ласково, почти неощутимо, провели по волосам...

Когда через четверть часа Крикс разыскивал мессера Ирема, голова у южанина кружилась, будто бы он залпом выпил пинту эшарета. Мельком посмотрев на встрепанного, раскрасневшегося оруженосца, зеленоватые глаза которого в эту минуту лихорадочно блестели, мессер Ирем выразительно приподнял брови.

- Ты что, напился?

- Н-нет, - ответил энониец, несколько секунд подумав над вопросом.

Коадъютор посмотрел на него более внимательно, но больше ни о чем расспрашивать не стал и только коротко распорядился:

- Приведи себя в порядок. Мы давно должны быть в Адельстане. Я посылал за тобой час назад, но ты словно сквозь землю провалился.

- Извините, что я задержал вас, мессер Ирем. Я могу все объяснить.

"Что я несу?.. - вяло подумал Крикс. - А если он ответит: ладно, объясняй? Что я тогда скажу?!"

Но коадъютор только отмахнулся.

- Боюсь, мне сейчас не до твоих ребячеств. Поживее, Рикс. Я и так потерял немало времени.

- Что-то случилось?.. - запоздало догадался Крикс, стараясь не отстать от рыцаря. Он только сейчас заметил, что его сеньор выглядит помолодевшим и каким-то непривычно воодушевленным. Оглянувшись на оруженосца, коадъютор радостно и вместе с тем немного жутко усмехнулся.

- Да. Война.

Крикс сбился с шага, чуть не налетев на коадъютора. И спросил первое, что пришло ему в голову:

- Аварис или Калария?

- И те, и эти, - весело и зло ответил Ирем. - Полчаса назад прибыл посланник из Эледы. Совет у Валларикса состоится завтра утром. Полагаю, мы отправимся на Север, а наши союзники-островитяне возьмут на себя аварцев.

В день, когда они отплыли из столицы, небо над Аделью набухало грозовыми тучами, через которые пробивались лучи полупризрачного солнца. Зрелище казалось фантасмагорическим - как будто темные одежды неба испещряли рваные прорехи, из которых лился мертвенно-золотой свет. Крикс стоял у мачты, задрав голову, пока мессер Ирем, плащ которого уже намок от брызг, перелетавших через борт, не посоветовал ему полюбоваться на раскинувшуюся на берегу Адель, пока это еще возможно. Потому что, как добавил рыцарь, когда они выйдут в открытое море, Криксу будет уже не до этого.

Сэр Ирем не ошибся. Впрочем, энониец оказался не единственным, кто встретил первый день их путешествия, свесившись через фальшборт и извергая в беспокойные морские волны все, что съел на завтрак (все, что съел на протяжении всей прежней жизни, если говорить о его личных ощущениях). Бледный, с помутневшим взглядом и тяжелой головой, оруженосец коадъютора пристроился под самой мачтой - там, где качка слабее всего и где не видно волн, которые и без того рябили у него перед глазами, стоило хоть на минуту смежить веки. Мысль, что придется страдать от приступов морской болезни до самой Каларии, казалась такой нестерпимой, что уткнувший нос в колени Рикс почти всерьез подумывал о том, не выпрыгнуть ли за борт, чтобы разом положить этим мучениям конец. К счастью, к вечеру он несколько оправился, а на следующий день, с восторгом осознав, что качка его больше не волнует, за обе щеки уписывал с такийскими матросами странное блюдо под названием роккай - сырую рыбу, выдержанную в дубовой бочке с солью.

Как и следовало ожидать, после остановки на Филисе существование «дан-Энрикса» изрядно осложнилось. Мессер Ирем, судя по всему, не собирался забывать историю с Линаром и вовсю шпынял оруженосца, посылая его помогать матросам или заставляя разминаться с тренировочным мечом, пока перед глазами у «дан-Энрикса» не начинали расплываться красные круги. Прислуживая Ирему за ужином, «дан-Энрикс» чуть не клевал носом, а потом на негнущихся ногах тащился спать.

Когда он различил сквозь сон назойливый и монотонный звук, напоминающий тихое хныканье, Крикс готов был поклясться, что проспал не дольше двух минут. До него даже не сразу дошло, что эти звуки ему не мерещатся. Они определенно доносились с тюфяка, служившего постелью Лару. Сам мальчик лежал без движения, натянув на себя покрывало, но, вне всякого сомнения, не спал.

- Эй, ты чего?.. - хриплым спросонья голосом спросил "дан-Энрикс", приподнявшись на подушке.

Тихий скулеж тотчас же смолк, и несколько секунд все было тихо. Потом до Лара, видимо, дошло, что притворяться спящим бесполезно, и он пробормотал:

- Прости, пожалуйста. Я не хотел тебя будить.

- Что, снова качка?.. - спросил Крикс, отчаянно зевая. С тех пор, как их корабль обогнул Акулий мыс и вышел в море, лицо Лара постоянно оставалось иззелена-бледным. Поначалу Крикс только отмахивался и твердил - скоро привыкнешь, потерпи. Но когда за ужином Линар опять ни смог проглотить ни куска, да еще чуть не заблевал надраенную Риксом палубу, пришлось обратиться к ведуну, приписанному к их отряду. Тот на несколько секунд прижал тонкие пальцы к вискам Лара, что-то пошептал, пристально глядя мальчику в глаза, и тошнота прошла. Правда, взгляд у Лара после этого "лечения" стал таким рассеянным и сонным, что "дан-Энрикс" вскоре сжалился над ним, отправив его спать. И вот теперь, похоже, все начиналось заново. Крикс тяжело вздохнул, некстати вспомнив, что их корабельный ворлок, как лицо, имеющее отношение к Ордену, делил каюту с Иремом. Идти будить мэтра Викара Риксу не хотелось почти так же сильно, как и слушать Ларово нытье. Но тут Линар порядком удивил его, ответив:

- Я не из-за качки. Просто я... боюсь.

Голос мальчишки дрогнул.

- Что-о?.. - от удивления Крикс даже приподнялся на локте. - Боишься?

Лар молчал. Кажется, он даже затаил дыхание - во всяком случае, повисшая после вопроса Рикса тишина казалась абсолютной. Как назло, "дан-Энрикс" вспомнил разговор с мессером Иремом. Линар как будто вознамерился продемонстрировать ему, что коадъютор в своих рассуждениях был недалек от истины.

- Чего ты там боишься? - грубовато спросил Рикс.

- Что нас убьют, - ответил Лар. – Я… я хочу домой.

- Куда? На Филис? – раздраженно спросил Крикс. – К этому, как его там, Арсио Нарсту, который сделал тебя рабом?

- Нет, вообще домой… к родителям. Они, наверное, даже не знают, что я жив.

Крикс уставился в непроницаемую темноту над своей головой, чувствуя, как из глубины души волнами поднимается слепое раздражение на Лара, продолжавшего сопеть в углу. Если уж этот несчастный трус во что бы то ни стало должен хныкать, словно шестилетка, то во всяком случае, он мог бы подождать хотя бы до утра, - подумал Рикс, едва не заскрипев зубами. Вот ведь дернул леший привести его в свою каюту!

- Замолчи, - резко велел "дан-Энрикс" Лару. - Ты мужчина или кто?.. Хватит скулить. Я должен выспаться.

Под палубой снова воцарилась блаженная тишина. Крикс почувствовал, что стены их каюты начинают уплывать куда-то в темноту, и это плавное перетекание из бодрствования в сон было мучительно-приятным. Потом все исчезло. Крикс не знал, как долго он проспал на этот раз. Проснувшись снова, он уже не спрашивал себя, что его разбудило. Ответ был довольно очевиден. На сей раз Линар сидел на своем тюфяке, набросив покрывало из овечьей шерсти на плечи наподобие плаща. Охваченный внезапным бешенством "дан-Энрикс" выбрался из койки и, одним прыжком добравшись до Линара, опрокинул его на тюфяк и прижал к палубе коленом.

- Я же, кажется, сказал - хватит скулить! - процедил он, всем весом навалившись на Линара. - Говоришь, убьют в Каларии?.. Клянусь, если не перестанешь хлюпать носом, то я сам тебя прибью. Тогда бояться будет уже нечего.

В темноте южанин смутно различал, как мальчик с ужасом таращит на него глаза. Крикс неожиданно заметил узкие блестящие дорожки на его щеках, и со смесью злости и стыда сообразил, что Лар и в самом деле плакал.

"Ну а ты - не плакал бы? - подумал он внезапно. - Если бы большую часть жизни был рабом на Островах и каждый день мечтал попасть домой. А потом, когда тебе уже казалось, что все худшее осталось позади - узнал бы, что плывешь в Каларию..."

- Пожалуйста, не надо. Я больше не буду мешать тебе спать, - выдавил Лар, неловко пытаясь сдвинуться так, чтобы колено Рикса не так сильно давило ему на ребра. - Честное слово!

Презирая самого себя, Крикс разжал пальцы и выпустил ворот Ларовой рубашки. Глядя на испуганное лицо бывшего эсвирта, он почти не сомневался, что тот в самом деле больше не издаст ни звука. Почти столь же очевидно было то, что к утру Линар наверняка зальет соплями всю подушку.

Крикс сполз с чужого тюфяка и сел на пол, привалившись спиной к плавно изгибавшемуся борту корабля. Линар смотрел на него так, как будто ожидал, что Рикс с минуты на минуту передумает и перейдет к исполнению своей угрозы.

- Прости, Лар... - выдохнул Рикс. Собственный голос показался ему хриплым и фальшивым. - Прости. Я сам не понимаю, что на меня вдруг нашло. Ну... хочешь, я подержу руки за спиной, а ты меня врежешь? Это будет только справедливо.

- Нет! - испуганно воскликнул Лар. И шмыгнул носом.

Крикс помедлил и, поднявшись, снова лег на свою койку, ощущая себя крайне неуютно в наступившей тишине.