Смерть и солнце

XXIX

Пока Дарнторн возился у стола, Крикс прохаживался взад-вперед по комнате, засунув руки глубоко в карманы. В том, чтобы врать, нет ничего особенного, каждый человек вынужден постоянно говорить неправду - по случайности, ради удобства или даже из каких-нибудь великодушных побуждений. Так что остается совершенно непонятным, почему какая-нибудь ложь проходит совершенно незаметно, а другая оставляет гадостное послевкусие, как после стакана скисшего вина.

Южанин покосился на Дарнторна. За последний день Дарнторн, наверное, успел увериться, что его старый недруг - законченный сорвиголова, способный с удивительной небрежностью переступить через свою вассальную присягу и даже через имперские законы. Крикс дорого бы дал за то, чтобы подобный образ хоть наполовину соответствовал действительности - тогда ему было бы гораздо легче. Когда он решил предупредить Дарнторна о намерениях лорда Ирема, Крикс вовсе не рассчитывал самостоятельно организовывать для Льюберта побег. Но события, как водится, развивались по своей собственной логике, нимало не сообразуясь с его планами.

"Дан-Энрикс" с горечью подумал, что каждый его сегодняшний поступок был всего лишь следствием самого первого решения, но в результате получалось, что он делает совсем не то, что собирался, и, наверное, совсем не то, что должен был. В какую-то минуту энониец даже пожалел о том, что вообще узнал о планах сэра Ирема, но уже в следующий момент понял, что в подобных сожалениях нет никакого смысла. Рыцарю пристало делать то, что он считает правильным, а не стараться снять с себя ответственность за все происходящее.

Крикс снова повторил себе, что Император и лорд Ирем слишком ожесточены случившимся в Бейн-Арилле, а Сервелльд Дарнторн озлоблен неудачами и в силу этого непредсказуем. Кто-то должен прекратить это безумие. Что ж тут поделаешь, раз этим "кем-то" выпало быть именно ему.

Крикс вспомнил, как Саккронис, преподававший в Академии изящную словесность, читал им какой-то философский монолог. Помимо всего прочего, там было сказано, что, когда попадаешь в ситуацию, в которой у тебя нет выбора, самое главное - держаться со спокойным мужеством. Увы - попытки отыскать в себе это спокойствие и мужество не приводили ни к чему. Избавиться от страха, запоздалых сожалений и тоски "дан-Энриксу" никак не удавалось.

Перепортив с дюжину листов бумаги, Крикс передумал писать лорду Ирему. Раза три или четыре ему удавалось написать пару абзацев текста прежде, чем очередной вариант письма оказывался смят и брошен в стопку к предыдущим, но все остальные версии письма оказывались никуда не годными уже на первых строках. Крикс не мог найти разумных слов, при помощи которых можно было объяснить мессеру Ирему свои поступки. О чем вообще тут можно говорить, если каждый из них искренне верит в собственную правоту и убежден, что поступал единственно возможным образом?.. Крикс готов был поклясться, что его сеньору не нужны ни его оправдания, ни объяснения. Для сэра Ирема не существует ни одной уважительной причины, по которой кто-нибудь из членов Ордена может пойти против его решения и воли Императора. Наверное, он прав. Вот только каждый человек - сначала человек, а уж потом чей-то вассал или член гвардии.

Промучившись над письмами по меньшей мере час, Крикс до краев налил в бокал вина и в несколько глотков опорожнил его, надеясь, что легкое опьянение поможет ему выкинуть из головы все мысли, так и не изложенные на бумаге. Но вино не принесло ему ни тени облегчения. Помимо мысленного спора с сэром Иремом, "дан-Энрикса" мучило ощущение, что его жизнь висит на волоске. Что его ждет, когда его участие в побеге Льюберта раскроется? Орденский трибунал? А дальше - ссылка, заключение, может быть даже смерть... Хотя последнее, конечно, маловероятно. Правда, голос коадъютора формально значит столько же, сколько любой другой, однако же в реальности орденский суд довольно редко поступал вопреки воле своего главы, а Ирем не пошлет его на казнь. Наверное, - с горечью уточнил южанин про себя. В конце концов, об ультиматуме мятежникам Крикс тоже мог вполне уверенно сказать, что коадъютор на такое не способен.

Несколько минут спустя "Дан-Энриксу" внезапно вспомнились мешочки с зернами люцера, найденные в сумке Диведа. Помимо всего прочего, те, кто разбирался в действии люцера, утверждали, что у человека, разжевавшего несколько зерен, изменяется не только самочувствие, но и настроение. Прибегающе к помощи люцера всегда фонтанируют энергией и выглядят как люди, страстно увлеченные каким-то делом, хотя в действительности мысли у них скачут и мешаются, так что полностью сосредоточиться на чем-нибудь одном им удается только через силу. Это было как раз то, чего ему сейчас недоставало. А надрывная боль в боку давала ему вполне законный повод прибегнуть к аварскому дурману - его ведь используют для раненых. Правда, в столичных лазаретах не дают люцера в чистом виде - его измельчают и делают смесь, которую обычно называют твиссом - но ведь и больным из лазарета не предстоит таких трудов, как Риксу этим вечером...

Крикс вытащил один из свертков, развернул его и несколько секунд рассматривал горчично-желтые, мелкие зерна. Странно. Порошок, который делают из этих зерен, чтобы жечь его в жаровнях, грязно-серый, совершенно не такой, как сам люцер.

В трактатах об Айн-Рэме говорилось об одном из Призраков, который вынужден был в одиночку отбиваться от тридцати человек. Причем тот, которого он должен был убить, держался позади, надеясь, что убийца не сумеет до него добраться. Далее в трактате утверждалось, что тот Призрак разжевал двадцать зерен люцера, прорубил себе дорогу к цели и убил того, кого ему было поручено. А потом погиб - но не от рук оставшихся в живых врагов, а от того, что у него лопнуло сердце. В книге так и говорилось - "лопнуло", и Крикс тогда поежился, вообразив себе такую смерть. Значит, двадцать зерен - это очень много, даже для Призрака, который пользовался ими почти всю сознательную жизнь. Разумнее взять три или четыре.

Ладно, пусть четыре, - решил Крикс и высыпал мелкие зерна на ладонь. А потом положил их в рот и тщательно переживал, прислушиваясь к своим ощущениям.

Вкус у люцера оказался вяжущим, довольно-таки неприятным - на секунду Риксу даже захотелось выплюнуть разжеванную массу и прополоскать рот вином. Но это ощущение вскоре пропало, а по телу стало быстро разливаться странное тепло. Несколько секунд спустя Крикс с удивлением почувствовал, что боль в боку прошла, как будто ее не было. Одновременно с этим отступили и терзающие его мысли о мессере Иреме. Собственное положение внезапно начало казаться Риксу не таким уж безнадежным, а недавнее отчаяние - здорово преувеличенным. Южанин понимал, что это ощущение вызвано действием люцера, но оно приносило облегчение, и значит - дело того стоило.

Крикс разворошил угли в жаровне и отметил, что под действием люцера огонь кажется гораздо ярче. Краски тоже стали ярче, а звуки усилились настолько, что сейчас Рикс четко слышал не только надсадное пыхтение ростовщика, но даже дыхание спящего Льюберта.

Крикс чувствовал сильное сердцебиение - сказать по правде, сердце колотилось в ребра так, как будто бы решило выпрыгнуть наружу. Если бы под одурманивающим действием зерен энониец сохранил способность испытывать страх, он бы, пожалуй, испугался, но сейчас сходство его ощущений с повестью о гибели убийцы из Айн-Рэма показалось ему разве что забавным.

Потом он спустился вниз, распорядился насчет ужина и сам принес его наверх, в их комнату. Все вместе заняло чуть меньше часа. За это время ощущения, вызванные люцером, слегка притупились, но Крикс понимал, что он по-прежнему чувствует и ведет себя совсем не так, как обычно. А потом проснувшийся Дарнторн принялся возмущаться тем, что он воспользовался отнятым у Диведа люцером...

Крикс поморщился. В другое время он и сам был бы полностью согласен с тем, что говорил Дарнторн. Но это далеко не означало, что он сожалел о собственном поступке.

* * *

- Кто здесь? - резко окликнул часовой, повысив голос. Впрочем, за решительной интонацией явственно слышалось недоумение. Крикс отлично представлял себе, что сейчас должны видеть охраняющие коридор гвардейцы: пустую в обе стороны галерею, на которой совершенно негде спрятаться. Дозорные не могут видеть Рикса, но натренированное ухо улавливает человеческое движение даже по самым мелким, трудноуловимым шорохам. А двигаться бесшумно, как разведчики Лесного братства, способные уподобиться бесплотной тени, Крикс сейчас никак не мог. В этом крыле дворца потайные переходы очень тесные и узкие, замаскированные в толще древних стен. Как ни старайся, обязательно заденешь каменную кладку - не плечом, так ножнами, прижатыми к бедру. Теперь придется затаиться, пока часовые не уверятся, что им просто послышалось.

Вот так вот и рождаются легенды о гуляющих по замкам выжлецах. Или о том, что Альды временами возвращаются в свою столицу.

Начальник караула между тем послал кого-то из своих людей пройтись по галерее. Тот дошел до самого конца и, развернувшись, доложил:

- Никого нет, мессер. Может, крысы?..

- Обалдел? Какие крысы во дворце? Тут тебе не лабазы на Сиреневом причале, - проворчал гвардеец. - Ладно, возвращайся. Рости, держи наготове амулет. Что-то здесь неладно.

Крикс в своем укрытии едва не заскрипел зубами. Амулет! Значит, лорд Ирем все-таки добился своего... Рыцарь давно уже настаивал, чтобы Совет Ста снабдил его людей пульсарами, а те упрямились, доказывая, что на поддержание подобной магии придется тратить слишком много Силы. Видимо, после побега Дарнторна у каларийца кончилось терпение, и он сумел-таки поставить на своем, преодолев совместное сопротивление магического Капитула и Валларикса.

Пульсар - штука простая, но от этого ничуть не менее опасная. Повредишь один из связанных друг с другом амулетов, и все остальные тут же начинают подавать сигнал тревоги. Крикс видел такие амулеты у приказчиков в самых богатых лавках в Верхнем городе, так что отлично представлял себе сплетенной из тонкой серебристой проволоки шарик, который сейчас наверняка уже находится в руке у Ростри. Строит только смять его, и во дворце поднимется такой переполох, что Альдам тошно станет.

Но выбора у энонийца не было. Придется все-таки рискнуть.

Крикс выждал несколько минут и осторожно двинулся вперед. При этом юноша невольно вспомнив свою службу у мессера Аденора, когда он с поразительным апломбом брался за самые сложные и рискованные поручения, желая доказать Димару, "монсеньору" и самому себе свою изобретательность и ловкость. В неполные двенадцать лет опасные дела все еще кажутся рискованной игрой. Игрой, в которой тебе обязательно будет сопутствовать удача, потому что по-другому быть просто не может. Энониец сдавленно вздохнул. Чего бы он сейчас не отдал за подобную беспечность!..

Дело, которое он задумал, могло показаться настоящим сумасшествием, но вряд ли это было более безумно, чем помочь Дарнторну скрыться или бросить связанного Арно Диведа в нанятой ими комнате "Вдовы". Крикс на собственном опыте удостоверился, что, сделав один шаг в подобном направлении, остановиться уже почти невозможно. Это как съезжать с ледяной горки в прорубь - ухватиться не за что, дыхание перехватывает от стремительности спуска, и остается только выбирать, тратить ли силы на бесплодные попытки удержаться или разрешить себе не думать о последствиях и наслаждаться захватывающим дух полетом вниз. Крикс чувствовал, что его буквально разрывает пополам. С одной стороны, он отстраненно ужасался собственным поступкам. Его налаженная, устоявшаяся жизнь горела синим пламенем, а он знай подбрасывал в этот костер дровишек. Но при всем при том какой-то части его личности - той, что наслаждалась стремительной конной атакой в Заячьем логе и руководила Волчьей ночью - все происходящее доставляло болезненно-острое удовольствие.

Крикс возвратился во дворец тем же путем, каким его когда-то вел Галахос, и каким сам Рикс недавно вывел Льюберта за стены города. Бывший оруженосец коадъютора рассчитывал, что справится с делом значительно быстрее, но вести Дарнторна оказалось той еще задачкой. С той минуты, как "дан-Энрикс" завязал ему глаза и тщательно проверил, не может ли тот каким-то образом подглядывать, Льюс превратился в настоящий жернов у него на шее. От той ловкости, которую Дарнторн обычно проявлял на тренировочной площадке, не осталось и следа. Крикс успел не раз и не два припомнить времена, когда Близнецы только учились ходить, цепляясь за его руку и поминутно спотыкаясь. Здесь было примерно то же самое. Вдобавок Льюберт ни в какую не желал довериться сопровождающему и поверить в то, что энониец вовремя предупредит его, если впереди будет низкий потолок или щербина на полу. Вслух Дарнторн свои сомнения никак не выражал, но это было и не нужно - каждое его движение просто кричало о ежесекундном напряжении. В результате они ползли вперед, как две склеенные между собой улитки, и почти не разговаривали, не считая замечаний вроде "Осторожно, поворот" или "сейчас будет ступенька, подними повыше ногу". Когда они выбрались наверх и выписали достаточно петель по опушке, чтобы Льюберт никогда не смог найти обратную дорогу в тайный город, энониец разрешил Дарнторну снять повязку с глаз. И испытал, наверное, ничуть не меньшее облегчение, чем его подопечный.

- Куда двинешься дальше? - спросил он Дарнторна.

Льюберт, казалось, удивлен таким вопросом.

- На тракт, куда еще, - пожал плечами он, имея в виду ту дорогу, которой лаконцы ежегодно ездили в Эрхейм. Криксу такой ответ не понравился. Не хватало только, чтобы Льюберт в первые часы загубил все их старания своей беспечностью.

- Дело твое, конечно, но я бы советовал тебе держаться как можно дальше от больших дорог. В Ордене сидят далеко не дураки, они отлично знают, что, если тебе удастся выбраться из города, ты будешь прорываться в Гардаторн. Так что на большаке тебя будут искать в первую очередь. Лучше иди отсюда вдоль опушки до берега моря, а как только доберешься до него, оставь столицу прямо за спиной и двигайся в сторону Мелеса. Деньги у тебя есть, так что ты сможешь сесть на корабль и подняться по реке до самого Лейверка.

- Ты в своем уме?.. Мелес в трех днях пути отсюда, - мрачно сказал Льюс.

- Зато Адельстан - в одном шаге, если будешь слишком много думать о своих удобствах.

Дарнторн хмыкнул, но в бутылку лезть не стал и даже, кажется, мысленно согласился с его аргументами - во всяком случае, пошел он именно в ту сторону, которую указал Рикс. Пройдя шагов пятнадцать, Льюс замедлил шаг и обернулся.

- Прощай, Пастух! Передавай поклон мессеру Ирему.

- Удачи, - лаконично отозвался Крикс, решив не уточнять, что с коадъютором он не увидится - во всяком случае, всячески постарается этого избежать.

О том, что ему делать дальше, Крикс имел довольно приблизительное представление. Правда о том, как он пошел против Валларикса и Ордена, обязательно выплывет наружу, так что оставаться в городе немыслимо. Но и уехать, не увидевшись перед этим с Лейдой, было выше его сил. Когда "дан-Энрикс" вспоминал об их последнем разговоре, ворочаясь без сна в своей каморке в Адельстане, многое начинало видеться ему в совершенно новом свете. Он вспоминал помолвку Лейды с Альверином, ее разрыв с семьей, подпорченную репутацию... выходило, что ради любви к нему она пожертвовала всем, что составляло ее жизнь, а он этого даже не заметил. Точнее было бы сказать - он принимал это как должное. Это тянулось целый год, и Лейда никогда - ни словом, ни даже намеком - не дала "дан-Энриксу" понять, что ее нынешнее положение может ее не устраивать. Но нет ничего удивительного в том, что его поглощенность собственными делами стала ее возмущать.

Надеясь помириться с Лейдой, Крикс два раза приходил во дворец и просил ее о встрече. Оба раза она через Тилле отвечала, что не может с ним увидеться. Но в этот раз все будет по-другому. Он пришел сюда, чтобы поговорить, и не уйдет, пока Лейда не согласится его выслушать. К Морскому змею клятвы и пустую осторожность! Все равно он наломал уже столько дров, что от еще одной ошибки хуже уже никому не станет. Прежде, чем убраться из Адели, он расскажет ей всю правду о Галарре и наследстве Альдов - а там будь, что будет. Правда, оставался риск, что Лейда не поверит ему или решит, что он окончательно сошел с ума, но это Рикса не пугало. В самом крайнем случае, он отведет ее в подземный зал с Мечом и предъявит ей наследство Альдов, так сказать, "вживую".

Ради того, чтобы увидеть Лейду, он не только возвратился в город, но осмелился даже проникнуть во дворец. Но там "дан-Энрикса" подстерегало новое разочарование. В комнате Лейды было пусто. Это могло означать только одно - что она ночевала у принцессы. Лейда как-то раз обмолвилась, что они иногда засиживаются допоздна с вином и островными сладостями, сидя у камина и читая книги, а потом вдвоем устраиваются на огромной кровати и по нескольку часов болтают в темноте. О чем именно они беседуют, Лейда не говорила, но "дан-Энрикс" подозревал, что значительная часть этих разговоров посвящена им с Марком. Он почти жалел, что никогда не сможет этого услышать.

Сейчас Лейда и Элиссив, вероятно, уже спят. Только бы ни одна из них не испугалась и не успела кликнуть стражу, иначе трагические события последних дней закончатся дурацким фарсом в духе ярмарочных кукольных комедий. Государственный преступник, отпустивший Льюберта Дарнторна, пойман среди ночи в комнатах наследницы... И смех, и слезы.

В спальню Лисси Крикс проник через окно, словно какой-то вор. Из потайного коридора энониец выбрался на галерее Славы, с ног до головы покрытый пылью и клочками паутины - тайными ходами пользовались редко, а уж убираться там и вовсе было некому, поскольку слуги о них ничего не знали. Левая часть галереи Славы, выходившая наружу, была полностью открытой, и вокруг белевших в темноте мраморных полководцев вовсю гулял пронзительный осенний ветер. "Дан-Энрикс", последние полчаса дышавший в четверть легких, наконец-то вдохнул полной грудью. После душного, спертого воздуха в секретном коридоре это показалось настоящим наслаждением. С галереи Славы можно было спуститься на плоскую крышу правого крыла, где находились комнаты Элиссив. А уже оттуда перебраться на балкон наследницы. В принципе ничего невыполнимого в такой задаче не было - Элиссив еще много лет назад продемонстрировала ему этот трюк, неоднократно позволявший ей морочить леди Лэнгдем и других "наседок". Благо Альды, создававшие дворец, имели ценную привычку украшать свои постройки барельефами, кариатидами и целыми каскадами каменных кружев, позволяющими при известной ловкости воспользоваться всеми этими архитектурными излишествами в своих целях. Например, затем, чтобы залезть на крышу или же, наоборот, спуститься вниз.

Правда, наследнице Валларикса наверняка не приходилось проделывать ничего подобного темной - глаз выколи - осенней ночью, когда мрамор стал сырым и скользким от недавно выпавшего снега. Энониец не боялся высоты, а уж по Разделительной стене и вовсе мог ходить, как по обычной улице, но при мысли о предстоящем ему испытании рука невольно потянулась к полотняному мешочку с зернами люцера. Та бесшабашная ловкость, которую мог дать люцер, сейчас была бы очень кстати. Энониец почти убедил себя, что лучше уж прибегнуть к зернам еще раз, чем сорваться в темноте с огромной высоты, но потом вспомнил о судьбе сидевших в Адельстане заговорщиков и, стиснув зубы, полез так, стараясь не смотреть на темную зияющую пустоту внизу. Правда, южанин точно знал, что никакой пропасти там нет, а есть четыре этажа и каменный мощеный двор, но бодрости такая мысль не прибавляла.

Когда энониец все же оказался на балконе, ноги у него дрожали, руки были стерты в кровь, а нижняя рубашка на боку промокла и противно липла к телу. Видимо, фэйрова рана снова кровоточила, но выяснить, насколько серьезно его положение, дан-Энрикс не мог - для этого пришлось бы снять дублет и размотать повязку.

Ничего, как-нибудь обойдется...

Несколько минут он безуспешно пытался открыть ставни на одном из окон спальни. Потом махнул на все рукой и постучал в них костяшками пальцев. Сперва осторожно, а потом уже сильнее. Девушки, по-видимому, спали крепко. Наконец, ему послышалось, что к окну кто-то подошел.

Еще одно мгновение - и ставень в самом деле приоткрылся. За окном смутно белела полотняная сорочка.

Крикс тяжело вздохнул, узнав наследницу. Все-таки в некотором отношении дочь императора совсем не изменилась с того дня, как они встретились в садах Лаконской академии. Лорд Ирем был бы в ярости, узнай он о такой беспечности принцессы. Среди ночи кто-то скребется в ставни с противоположной стороны - и что же делает Элиссив? Зовет гвардейцев и приказывает им проверить, что случилось? Или, на худой конец, хотя бы будит своих служанок, спящих в смежных комнатах? Да ничего подобного, она просто подходит к окну и отпирает ставни, чтобы посмотреть, кто ее разбудил. ...Или все дело в том, что Марк Этайн тоже ходил сюда таким же способом? Хотя представить, чтобы побратим карабкался по крышам, было совершенно невозможно.

Увидев "дан-Энрикса", Элиссив вздрогнула от удивления.

- Рик?! Что ты здесь делаешь?.. - спросила она. И, верная своим привычкам, тут же задала совсем другой вопрос. - Ты в курсе, что тебя все ищут?

- Да, - кивнул "дан-Энрикс". - Честное слово, я все тебе объясню, только сначала мне нужно поговорить с Лейдой.

- Лейды здесь нет, - ответила принцесса, чуть помедлив.

- Нет? - эхом повторил "дан-Энрикс", почувствовав себя жестоко обманутым. Столько усилий для того, чтобы сюда забраться, а теперь выходит, что все зря. - Где же она тогда?

Элиссив отступила от окна на шаг и шире распахнула ставень.

- Залезай, - велела она юноше. - Не можем же мы разговаривать через окно... И закрой ставни, дует просто зверски... С чего ты решил, что Лейда у меня?

- Сначала я зашел к ней в комнату и увидел, что ее там нет, - сказал "дан-Энрикс", перелезая через подоконник. - Тогда я и подумал - вдруг вы засиделись у тебя и легли спать вдвоем.

- Угу. И после этого ты ни нашел ничего лучшего, чем самому прийти сюда?

- Лисси, пожалуйста!.. Я представляю, что ты сейчас думаешь. Но мне и правда очень нужно с ней поговорить. Если она не здесь, то где ее искать?

На лице Лисси промелькнула неуверенность.

- Сначала объясни, как ты сумел сюда пройти, - сказала она тоном человека, оттягивающего обсуждение какого-нибудь неприятного вопроса. - Кажется, тебя должны были остановить уже на входе во дворец.

- Я прошел через Подземный город, - просто сказал Крикс. Глаза наследницы расширились от изумления.

- Ты знаешь про Подземный город?! Но об этом может знать только сам император и его наследник.

- Мессер Ирем тоже знает, - непонятно для чего уточнил Крикс. - А теперь еще и я. Только не спрашивай, как это получилось, это слишком долго объяснять. И... и прости, что я вот так вломился в твою спальню. Я совсем потерял голову.

- Да, это уж точно. Если хочешь знать, с тех пор, как ты пропал, все просто на ушах стоят. Лаконцы вместе с доминантами прочесывают пристани и охраняют выезды из города. Кое-кто говорит, что Льюберт Дарнторн убил тебя, а сам сбежал к мятежникам.

Крикс тяжело вздохнул.

- С Дарнторном вышла очень скверная история. Его хотели использовать в качестве заложника, чтобы заставить лорда Сервелльда сложить оружие. А я узнал об этом вечером того же дня, когда просил Этайна быть моим свидетелем.

- Марк говорит, что вы всех обманули. Назначили поединок на Малой турнирной площадке, а сами встретились в парке еще до рассвета и сражались без свидетелей. Так что у вас произошло на самом деле?

- Я убедил Льюберта, что ему нужно бежать. Мятежники зашли слишком далеко, они уже не могут сдаться. Еще одна смерть бы ничего не изменила. То есть изменила бы... но исключительно в худшую сторону. Так что я помог Льюберту бежать.

Крикс затаил дыхание, мысленно загадав - если Элиссив согласится с ним и скажет, что превращать Льюберта в заложника было бессмысленно жестоко - то все еще как-то устаканится.

А если нет... ну что ж, едва ли его жизнь могла запутаться еще сильнее, чем сейчас.

- Я слышала, как Ирем обсуждал это с отцом, - сказала Лисси, теребя рукав своей ночной сорочки. - Сервелльд Дарнторн постоянно брал заложников из верных императору семей. И как только дела шли не так удачно, как ему хотелось - казнил их для устрашения всех несогласных. Люди в Гардаторне начали роптать. Они не понимали, почему, пока их родственников убивают за верность дан-Энриксам, сын самого главного мятежника спокойно живет себе в Адели.

Сердце у Крикса тоскливо сжалось.

- Значит, ты считаешь, что я зря вмешался в это дело?.. - спросил он.

- Наверное, мне следует ответить "да". В конце концов, мой отец согласился подписать этот приказ - а ты пошел против него, хоть он и твой король. Но, может быть, не мне тебя судить. Ты сделал то, что сделал. Этого уже не изменить - так какой теперь смысл спорить?..

Лисси замолчала, задумчиво глядя куда-то мимо его головы. Южанин пожалел, что другим людям не свойственен такой практичный взгляд на вещи. Если бы каждый из них не упирался в свою правду, как осел, они бы, может быть, и сумели бы отыскать какое-то решение.

Южанин ожидал, что Лисси сейчас спросит, как ему удалось вывести Льюберта из города сейчас, когда все доминанты в городе разыскивают младшего Дарнторна - и тогда придется признаваться, что он вывел Льюберта потайным ходом. Но Элиссив, к счастью, отвлеклась.

- ...Знаешь, это все-таки ужасно неприлично - то, что ты торчишь у меня в спальне среди ночи, - сказала принцесса, резко сменив тему разговора. - Будет лучше, если ты выйдешь и подождешь меня в малой гостиной. Я сейчас оденусь и приду.

- Элиссив, у меня нет времени, - взмолился Крикс. - Я должен найти Лейду.

- Вот об этом-то мы и поговорим. Но сейчас сделай так, как я сказала. И не спорь со мной, идет? Ты, может быть, забыл, но я все-таки твоя будущая королева.

С этим спорить было невозможно. Крикс дошел до двери и осторожно выглянул наружу. Анфилада комнат, которую он видел через щелку приоткрытой створки, казалась темной и пустой, но это впечатление могло оказаться обманчивым. На всякий случай он спросил у Лисси:

- Тут поблизости не спят какие-нибудь бдительные фрейлины или служанки? Я боюсь, если меня увидят, то начнется такой шум, что в твои комнаты сбегутся все гвардейцы во дворце.

- Не беспокойся, по случаю войны с Бейн-Ариллем я распустила почти весь свой двор. Отец был недоволен, но я сказала ему, что постоянно размышлять о недостатке денег и при этом содержать целый штат фрейлин - просто глупо.

И вдобавок - очень неудобно. Особенно, когда ты постоянно принимаешь у себя младшего королевского секретаря... Крикс запретил себе раздумывать на эту тему и вышел в малую гостиную. Угли в камине едва теплились, но на фигурной кованой поленнице рядом с камином были сложены дрова, чтобы огонь в любой момент можно было оживить. Крикс пошевелил угли кочергой и подложил в камин еще несколько дров. Потом поднялся на ноги и огляделся в поисках какого-нибудь кресла, потому что оставаться на ногах сил уже не было. Раненый бок отзывался на любое движение тупой, ноющей болью, и вдобавок энониец чувствовал легкий озноб, не предвещавший ничего хорошего. Вот только лихорадки ему сейчас не хватает...

Элиссив вышла через несколько минут. Поверх белой сорочки, в которой она спала, была накинута алая шаль из тонкой, словно шелк, халаррской шерсти. Распущенные на ночь волосы пушистыми каштановыми локонами лежали у принцессы на плечах. Эта картина показалась Риксу неожиданно уютной. Даже странно, что эта молодая девушка, казавшаяся трогательно разморенной ото сна, однажды будет управлять целой империей. Если его предположения по поводу Валларикса верны, они с Элиссив были сводными братом и сестрой, но - и это было в десять раз важнее - они всегда оставались настоящими друзьями. За последний год "дан-Энрикс" свыкся с мыслью, что однажды станет правой рукой Лисси и будет защищать от всех опасностей, как мессер Ирем защищал Валларикса. Но теперь этого уже не будет. На одну короткую секунду энонийцу стало жаль своей несбывшейся судьбы.

- Пожалуйста, скажи, где искать Лейду - и я уйду. У меня правда мало времени, - добавил энониец, как бы извиняясь за непочтительность своих слов.

- Лейды здесь нет. Она... - Элиссив на мгновение замялась, но потом решительно закончила - Она вернулась в Гверр.

Крикс думал, что готов услышать что угодно, но от такой новости он чуть не подскочил.

- Как это в Гверр?.. Давно?!

- Наутро после Волчьей ночи, - должно быть, лицо Рикса вытянулось, потому что Лисси неохотно пояснила - Она попросила меня дать ей нескольких сопровождающих, и особенно настаивала на том, что ты не должен узнать о ее отъезде, пока не пройдет хотя бы три-четыре дня.

Крикс вспомнил, как дважды являлся во Дворец и выслушивал отповеди Тилле, после которых ему всякий раз было так плохо, что хотелось выть, и, несмотря на всю серьезность ситуации, почувствовал бессильное негодование.

- Выходит, все эти слова о том, что она якобы не хочет меня видеть, были просто-напросто враньем?..

Говорят, короли не краснеют, но Элиссив все-таки хватило совести смутиться.

- Прости, пожалуйста. Я знаю, что нехорошо было тебя обманывать, но Лей не сомневалась, что ты попытаешься ее остановить. Мне пришлось дать ей слово, что мы с Тилле все устроим так, как она просит.

Энониец стиснул пальцами виски, как будто у него раскалывалась голова. Да так оно и было.

Значит, Лей поехала домой... Мать и два ее брата уже умерли, сэр Годелвейн превратился в беспомощного калеку, но она все же решила на свой страх и риск вернуться в Гверр. Попробовал бы он ее остановить, если бы знал о ее планах? Разумеется! Отъезд в провинцию, охваченную эпидемией - пожалуй, худшего безумия нельзя было даже представить. Но теперь что-то исправить было уже невозможно. Даже если Лейда еще не доехала до Глен-Гевера, то она, во всяком случае, уже находится на территории, где свирепствует "черная рвота". Остается надеяться только на то, что болезнь обойдет ее так же, как по непонятному капризу миновала младшего из ее братьев.

- О чем ты только думала, когда соглашалась ей помочь? - почти со злостью спросил Крикс. - Ты что, не понимаешь, чем она рискует?..

Элиссив вздернула подбородок.

- Понимаю, разумеется. Не смотри на меня так, как будто ты один тревожишься за Лей. Но я ведь не могла держать ее в столице против ее воли. Лейда лучше нас обоих понимает, как опасно сейчас ехать в Глен-Гевер, но она все равно решила это сделать - ради брата и отца. Ну и еще, конечно, ради Гверра. Ты когда-нибудь задумывался, что она теперь - наследница мессера Годелвейна?..

- Только не по гверрскому закону, - не подумав, сказал Крикс.

Элиссив скрестила руки на груди, а энониец запоздало осознал, насколько неразумно было сейчас углубляться в обсуждение политики. Чего он, в сущности, хотел? Всего-то убедить Элиссив в своей правоте, а потом сообща придумать, как им теперь вытащить Лейду из зачумленной провинции обратно ко двору. А получалось так, как будто он каким-то образом поддерживал сложившиеся в Гверре порядки. Этого только недоставало...

Когда Лисси заговорила снова, в ее голосе звенел металл:

- Гверр присягнул Легелиону, значит, на него распространяются имперские законы. Думаю, мы слишком долго закрывали глаза на местные традиции, противоречащие Энор Фирему и здравому смыслу. Пришло время раз и навсегда покончить с этим. И я благодарна Лей за то, что она предложила это первой, потому что в противоположном случае мне, вероятно, пришлось бы самой просить ее принять наследные права. Это государственный вопрос. Сегодня гверрская аристократия не хочет признавать старшую дочь своего лорда его первоочередной наследницей, а назавтра они не захотят признать меня законной королевой. Вытащат из сундука каких-нибудь побитых молью Миэльриксов и начнут трясти их правами на трон, а под шумок заботиться о своих собственных делах. Или же вовсе пожелают отложиться от Легелиона, как Бейн-Арилль с Гардаторном. Мы не можем допустить подобного развития событий. А для этого нужно подумать обо всем заранее. Ты ведь участвуешь в Совете моего отца, так что не мне тебя рассказывать, как легко такие вещи происходят во время крупных войн. Особенно когда под боком - две мятежные провинции.

"Пожалуй, даже хорошо, что сэру Ирему не удалось сделать меня своим преемником, - подумал энониец с горечью. - Случай с Дарнторном уже доказал, что я не в состоянии смотреть на дело в государственных масштабах. Ну а теперь - тем более. Мне наплевать на пользу Гверра, пропади он пропадом! Для меня важно только то, что Лейда сейчас там, где ей в любой момент грозит опасность заразиться "черной рвотой". Даже странно, как это лорд Ирем сам не разглядел, что из меня получится паршивый коадъютор... А вот Лисси, кажется, уже привыкла к роли королевы. Чего стоит одно это "мы не можем допустить"...".

- Я знаю, ты считаешь меня черствой, оттого что я способна думать о политике в такой момент, - сказала Элиссив, словно прочитав мысли "дан-Энрикса". - Но правда в том, что я на самом деле понимаю Лей. Для тебя "Гверр" - это всего лишь слово и пятно на карте. А для Лейды это ее дом. И ее родственники, о которых теперь некому заботиться. Лорд Годелвейн Гефэйр в жизни не признает, что он может нуждаться в чьей-то помощи, но без нее ему сейчас не обойтись. Так что неудивительно, что Лей решила ехать. Как бы по-разному они не смотрели на мир, он все-таки ее отец, и она его любит.

"Может быть, и так. А может, дело вовсе не в мессере Годелвейне, а во мне" - подумал Рикс, и даже в хорошо протопленной гостиной его начало знобить от этой мысли. Или дело было в том, что рана все-таки успела воспалиться?

- Лейда не просила что-нибудь мне передать?.. - спросил "дан-Энрикс" у принцессы, смутно надеясь на письмо или хотя бы короткую записку, способную перечеркнуть впечатление от их последнего разговора с Лейдой и придать ему решимости для того, что он собирался сделать.

- Нет, - расстроила его принцесса. - Честно говоря, я даже удивилась. Но, наверное, она слишком спешила... не волнуйся, она обязательно пришлет письмо из Гверра.

Крикс провел ладонью по лицу, пытаясь отогнать усталость. Нельзя дать наследнице заметить, что он вымотан и ранен, иначе она не даст ему уйти. А все Хеггов люцер. Подлые зерна в самом деле избавляют от боли, но зато высасывают из тебя все силы разом, ничего не оставляя на потом...

- Даже если и напишет, я его уже не прочитаю. Я сам поеду в Гверр. Здесь оставаться все равно нельзя. За то, что я нарушил волю твоего отца и лорда Ирема, меня, как понимаешь, по головке не погладят.

Глаза Элиссив округлились.

- Ты что, действительно решил cбежать?..

- А что мне остается? - вопросом на вопрос ответил Крикс.

Во взгляде девушки мелькнуло выражение сочувствия. Она плотнее запахнулась в свою шаль.

- Рик, все не так плохо, как ты думаешь. Поговори с мессером Иремом. Или, если захочешь, я сама поговорю с отцом.

- Не надо, - твердо сказал Рикс. А про себя подумал, что Элиссив, видимо, догадывается о его происхождении, причем уже достаточно давно - иначе как возможно было объяснить, что ей с первого взгляда очевидно то, до чего сам оруженосец коадъютора додумался отнюдь не сразу?

Решаясь вывести Льюберта Дарнторна из города, южанин успел напридумывать себе тысячу ужасов от Адельстана до эшафота включительно. Сейчас было даже немного стыдно за те свои вымыслы и романтически-отчаянный настрой. Тоже еще, нашелся мученик... В действительности, даже если он прямо сейчас пойдет и сдастся страже, с ним не произойдет ничего особенно ужасного. Если его будут судить орденским судом, то приговор окажется трескучим по форме, но совершенно безобидным по существу. Учтут все - и молодость, и прежние заслуги, и Хегг знает, что еще. И вышлют в отдаленную провинцию, под бдительный надзор какого-нибудь претора. Но еще вероятнее, что император предпочтет решить проблему по-семейному, не впутывая в это дело орденское правосудие. Итог при этом будет тем же, зато шума - несравненно меньше. Что скажет коадъютор, узнав о его предательстве, вообразить было уже сложнее. Впрочем, очень может быть, что сюзерен не скажет ничего. Если Крикс хоть сколько-нибудь понимал характер лорда Ирема, после случившегося тот попросту вычеркнет южанина из своей жизни.

Но хуже всего было сознавать, что, будь "дан-Энрикс" рядовым рыцарем Ордена, с ним бы обошлись значительно суровее. Он вовсе не намеревался сперва предавать Валларикса, а потом прятаться за свое происхождение, но если дойдет до ответственности за свои поступки, то получится именно это.

Пауза становилась неприлично долгой, и "дан-Энрикс" с тоской дожидался, когда Лисси соберется с мыслями и станет отговаривать его, доказывая, что он поступает совершенно неразумно. Но наследница - уже в который раз - сумела его удивить. Нарушив затянувшееся молчание, она сказала:

- Значит, ты едешь в Гверр. Тебе что-нибудь нужно?.. Еда, деньги, теплая одежда?

- Не помешало бы, - признал "дан-Энрикс", криво улыбаясь. Он успел всесторонне обдумать вопрос о деньгах и решил, на самый крайний случай, продать Эльбрист. В этом даже была некая отвратительная справедливость - заставил же он Льюберта продать фамильное кольцо?.. Но от одной мысли о подобной перспективе Риксу делалось так тошно, что слова Элиссив он воспринял с несказанным облегчением. Хотя, по правде говоря, едва ли мессер Ирем был бы тронут тем, что изменивший ему человек так дорожит его подарком. Оставалась еще одна проблема.

- Я не хотел бы оставлять здесь Фэйро. Лошадям "черная рвота" не страшна, а я вернусь нескоро. Если вообще вернусь. Не мог бы кто-нибудь по твоему приказу вывести его с конюшни и проводить в условленное место? Скажем, к Сорочьему камню?

Элиссив расстроено покачала головой.

- Ну что ты, Рикс. Коня, приписанного к Ордену, может забрать с конюшни только кто-нибудь из ваших, разве ты забыл? Ну и потом, я сильно сомневаюсь, что кто-то еще, кроме тебя, способен справиться с твоей зверюгой.

Энониец тихо выругался. Положение и впрямь казалось безнадежным. Даже если бы ему хватило наглости явиться за Фуэро и забрать его с конюшни, то что делать с жеребцом потом? В Подземный город его не возьмешь, а через ворота Риксу из столицы ни за что не выехать.

Неужели все-таки придется совершить еще одно предательство и бросить Фэйро здесь?

- А в Ордене нет никого, кто согласился бы тебе помочь?.. - спросила Лисси.

Крикс задумчиво покачал головой. Хотя он числился в столичной гвардии несколько лет, близких друзей из числа рыцарей он так и не завел. Многие относились к нему очень хорошо, но для того, чтобы сделаться его сообщником и пойти против сэра Ирема, требовалось не обычное приятельство, а дружба вроде той, которая связывала его с Марком или Юлианом.

Дойдя до этой мысли, энониец вздрогнул.

Кажется, один такой человек в Ордене все же был.

- Можешь послать кого-то из своих служанок за стюардом коадъютора? Его зовут Линар.

- Могу. Но ты уверен в том, что он тебя не выдаст? Если уж он служит Ирему...

"Дан-Энрикс" тяжело вздохнул. Он до сих пор не чувствовал полной уверенности в том, что вправе втравливать Линара в это дело. Правда, энониец собирался объяснить Линару ситуацию и предоставить ему самому решать, готов ли тот ему помочь, но сути дела не меняло. Вряд ли честно предлагать подобный выбор человеку, который и без того из кожи лезет вон, стараясь заслужить твое внимание и одобрение...

- Он меня не выдаст.

- Хорошо. Утром я отправлю в город Тилле и велю ей разыскать Линара и позвать его сюда. А до этого времени тебе не помешает отдохнуть. Любая свободная комната в этом крыле в твоем распоряжении.

Мысль о постели показалась Риксу такой соблазнительной, что он с трудом заставил себя возразить:

- Это слишком рискованно. Что если кто-нибудь заглянет в спальню твоей камеристки и увидит там меня?

- А ты закройся на щеколду, - не смутилась Лисси. - Это, может, и не самый лучший выход, но другого у тебя все равно нет. Не собираешься же ты опять карабкаться на крышу?..

Энониец сдался. Возвращения назад он бы сейчас действительно не выдержал.

Закрыв за собой дверь небольшой комнаты, в которой неуловимо пахло сладкими цветочными духами с Островов, а в углу стояла шелковая ширма, разрисованная сказочными птицами и отгораживавшая уборную отсутствующей фрейлины, "дан-Энрикс" поставил на стол подсвечник с одной-единственной свечой, данный ему наследницей, и принялся устраиваться на ночлег. Прежде всего он прихватил из вазочки, стоявшей на столе, забытое песочное пирожное. Оно лежало здесь как минимум неделю и успело засохнуть до каменного состояния, но голодному энонийцу было все равно. Затем "дан-Энрикс" снял колет и сапоги, придирчиво исследовал пятно засохшей крови на рубашке и улегся на чужую, слишком мягкую кровать прямо поверх цветного покрывала. Приподнявшись на локте, бывший оруженосец коадъютора задул свечу, а после этого опять откинулся на восхитительно-прохладную, напоминающую пуховое облако подушку. Сон сморил "дан-Энрикса" почти мгновенно.

- Фэйро, ну пожалуйся, пойдем! - в полном отчаянии взмолился Лар, потянув за уздечку. Черный конь даже не шелохнулся. Он позволил Лару оседлать себя, поскольку тот нередко делал это для "дан-Энрикса", но дать кому-то, а тем более Линару, водить себя под уздцы, как лошадь водовоза - это Фэйро явно считал ниже своего достоинства.

По счастью, Фэйро был уже не молод. Большая часть его диких выходок, о которых в конюшне до сих пор рассказывали, понижая голос, остались в прошлом. Лар не мог не радоваться этому, поскольку Фэйро и теперь-то продолжал пугать его одним лишь своим видом, а уж в прошлом Лар, наверное, и вовсе не посмел бы подойти к подобному коню. Но Крикс смотрел на это дело по-другому. Он очень расстраивался, когда видел, что Фэйро уже не так быстр и вынослив, как когда-то, и старался уделять коню больше внимания, чем раньше.

Впрочем, если злобности у Фэйро поубавилось, то упрямства, судя по всему, ни стало меньше ни на йоту.

Линар чувствовал себя человеком, взявшимся таскать воду решетом.

- Ну Фэйро, ну хороший мой, ну умница!.. - завел он в сотый раз за этот день. По правде говоря, в эту минуту на язык просились совершенно другие эпитеты, но ругать черного жеребца вертевшимися в голове словами было так же бесполезно, как и льстиво называть его "красавцем", "умницей" и прочими лживо-ласкательными именами.

Лар едва не плакал от сознания собственного бессилия. Того и гляди, кто-нибудь выйдет и захочет знать, зачем ему потребовался конь "дан-Энрикса", если его хозяин числится пропавшим без вести - а может быть, даже убитым Льюбертом Дарнторном. Конюшие, видевшие Линара почти каждый день, без звука проглотили ложь про приказ лорда Ирема, но рыцарей из Ордена такой ответ может не убедить. Даже наверняка не убедит. А если происходящее покажется кому-то из гвардейцев подозрительным, то его просто возьмут за шиворот и отведут к самому сэру Ирему. Но сейчас Лара беспокоило отнюдь не это - дураку понятно, что сэр Ирем все равно узнает о его поступке. Хуже было то, что Рикс доверился ему и полагается на его помощь - а Лар, самоуверенно пообещавший привести Фуэро на опушку леса, не способен даже вынудить упрямого коня выйти со двора конюшни!

Вороной тарниец почти снисходительно смотрел на Лара, который по-прежнему держался за уздечку, но не решался даже потянуть за нее сильнее. Впрочем, это было совершенно бесполезно. Сдвинуть Фэйро с места, если конь этого не желал, было немногим проще, чем плечом подвинуть Разделительную стену.

- Ну и катись ты к фэйрам!.. - выпалил Линар, с досады бросив повод. - Раз ты так, то я пойду к "дан-Энриксу" один.

Конь насторожился. Острые черные уши поднялись. Лар мысленно спросил себя, могло ли оказаться так, что конь и в самом деле что-то понял? Или, на худой конец, хотя бы узнал имя Рикса?.. Чувствуя себе последним дураком, Линар попятился на шаг назад, не сводя с Фэйро глаз.

- Пойдем-пойдем! "Дан-Энрикс" ждет, - вкрадчиво сказал он. - Ты ведь его не бросишь, правда?

Жеребец нервно раздул тонкие ноздри. Лар подумал, что, наверное, он чувствовал бы себя точно так же, если бы кто-то заговорил с ним на едва знакомом языке, а он бы чувствовал, что в непонятных словах скрыт какой-то важный смысл. На секунду ему даже стало жалко Фэйро. Но предаваться сантиментам было некогда. Надо было довести задуманное дело до конца. Или хотя бы попытаться... Лар неловко развернулся и направился к воротам, все яснее понимая, что, когда он обернется, Фэйро будет так же неподвижно стоять посреди двора. Лар успел пройти расстояние до половины, когда за спиной заскрипел песок и зашуршали мелкие камешки. Потом волос Линара коснулось теплое лошадиное дыхание. Лар осторожно обернулся и взялся за волочившуюся по земле уздечку.

Сперва ему показалось, что самая сложная часть дела уже сделана, но по мере приближения к воротам Лара охватила новая тревога - что, если его не выпустят из города? Правда, его никак нельзя принять за беглого Дарнторна, зато кто-нибудь вполне может узнать в черном коне печально знаменитого Фуэро. У ворот собралась приличная толпа. День был холодным, в воздухе кружились мелкие колючие снежинки, но Лар все равно буквально взмок от напряжения, дожидаясь обязательного для всех выезжающих из города досмотра. Больше всего мальчика пугал малознакомый рыцарь в синем орденском плаще, стоявший среди стражи. Но в тот момент, когда Линар приблизился к воротам, доминант как раз отвлекся, проверяя подорожную какого-то аристократа, и Линар с решимостью отчаяния устремился к воротам, как будто гвардеец уже дал ему позволение пройти. Лар с замиранием сердца ждал, что его грубо одернут и велят ему вернуться, но, хвала Создателю, все-таки обошлось без этого. То ли его маневра в самом деле не заметили, то ли орденская эмблема на куртке Линара усыпила бдительность дозорных. Один только юноша в лаконской форме, стоявший чуть-чуть поодаль от стражников, задумчиво сдвинул брови, переводя взгляд с Фуэро на Линара и обратно. Но и этот парень, к облегчению Линара, не сказал ни слова. Видимо, решил, что обознался. В самом деле, мало ли в столице тарнийских коней вороной масти...

Дойти до леса после таких испытаний показалось почти удовольствием, хотя Фуэро снова решил показать характер и тянул в другую сторону.

Зато, когда Крикс вышел им навстречу и махнул Лару рукой, показывая, куда следует идти, Фэйро рванул вперед так резко, что Линар чуть было не проехался по земле на животе и только в самую последнюю секунду догадался выпустить уздечку, так что дело обошлось ушибленным коленом и измазанной землей штаниной. Оставалось только гадать, как черный конь так быстро опознал хозяина в теплом плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Впрочем, капюшон Крикс сбросил сразу же, как только они отошли за деревья.

Крикс гладил по шее черного коня, шепча ему какие-то ласковые слова, а Лар стоял рядом и изводился от дурацкой, но от этого не менее сильной ревности. Выходит, важен только Фэйро, а для него у Рикса не найдется ни одного теплого слова?.. Но тут энониец наконец-то обернулся и положил руку Лару на плечо.

- Спасибо, - с чувством сказал он. - Ты меня спас. Просто не представляю, как бы я оставил Фэйро одного! Я твой должник.

Линар почувствовал, как губы сами собой растягиваются в улыбке.

Потом он смотрел, как Рикс подтягивает подпругу и крепит к седлу полученную от принцессы кожаную сумку, и чувствовал странное волнение. Назавтра жизнь опять войдет в свою налаженную колею, но только для него. А вот для Рикса она уже никогда не будет прежней. Энониец, как всегда, рубил все сложные узлы одним ударом. Лара завораживала легкость, с которой "дан-Энрикс" бросил все, за что обычный человек цеплялся бы изо всех сил.

Линар сглотнул. Сэр Ирем ему нравился, несмотря на ту насмешливую снисходительность, с которой рыцарь привык разговаривать с людьми, бывшими ниже каларийца по своему положению - то есть со всеми, кроме императора. А еще больше Лару нравилась его собственная спокойная и устоявшаяся жизнь. Да что и говорить, в сравнении с тем, к чему его предназначила судьба, службу стюардом в Ордене можно было считать невероятным взлетом. Но сейчас Линар внезапно понял, что готов послать все это к фэйрам, только бы не дать "дан-Энриксу" вот так отправиться навстречу полной неизвестности на постаревшем вороном коне и совершенно одному. Если бы Крикс позволил, он мог быть сопровождать его. Друзьями им не стать, куда ему до Рикса, но он мог бы служить южанину оруженосцем или же стюардом.

- Возьми меня с собой, - сказал Линар "дан-Энриксу", пока тот возился, укорачивая стремя.

- Что?.. - обернулся энониец, недослышавший его последние слова.

- Возьми меня с собой. Пожалуйста, - отчетливо повторил Лар.

Крикс явно понял, что он говорит всерьез, но все же попытался превратить все в шутку.

- Как мы, по-твоему, вдвоем поедем на Фуэро?

- У тебя ведь есть деньги... Ты мог бы купить мне мула. Или даже лошадь.

- Мог бы, - кивнул энониец. - Но не буду. Я не собираюсь брать тебя с собой.

- Ты сам сказал - "я твой должник", - напомнил Лар обиженно.

- Вот именно. Поэтому я не позволю тебе портить себе жизнь, даже если тебе так хочется. Ты сам не знаешь, о чем просишь.

Лар решил зайти с другого бока.

- А ты представляешь, что сэр Ирем со мной сделает, когда раскроется, что я тебе помог?..

- Честно сказать, не представляю, - отозвался Рикс устало. - Когда я только поступил к нему в оруженосцы, он часто грозился надавать мне по шее, но ни разу пальцем меня не тронул.

- Я - не ты.

- Возможно, - не стал спорить энониец. И тут же безжалостно добавил - Но пусть лучше Ирем тебе всыплет, чем ты заразишься "черной рвотой".

Лар невольно вздрогнул. Он как-то совсем забыл, что энониец собирался ехать в Гверр.

"Дан-Энрикс" между тем сел в седло и подобрал поводья. Посмотрел на огорченное лицо Линара - и внезапно улыбнулся. Лар уже в который раз подумал, что, хотя с момента их знакомства Рикс успел перемениться почти до неузнаваемости, улыбался энониец точно так же, как и до войны.

- До встречи, Лар. Надеюсь, мы еще увидимся. Ты очень смелый человек, что бы ты о себе ни думал. И отличный друг.

- Спасибо, - пролепетал Лар, не очень веря в то, что все эти слова действительно относятся к нему. Южанин усмехнулся.

- Вот уж не за что. И выше голову! Ирем тебя не съест.

Впоследствии Лар спрашивал себя, почему ему не хватило ума вернуться в город другим путем, хотя бы через Лунные ворота. Еще больше он хотел бы знать, почему умные мысли вроде этой всегда приходят ему в голову с солидным опозданием. Увидев у ворот двух юношей в лаконской серой форме, о чем-то беседовавших с тем лаконцем, который чуть было не узнал Фуэро, Лар сообразил, что допустил фатальную ошибку. Но исправлять ее было слишком поздно. Лар направился вверх по улице, надеясь, что лаконцы не последуют за ним, но краем глаза уже видел, что они простились со своим товарищем и идут следом.

Сказать, что он занервничал, было бы слишком мало. В действительности испытанное Ларом чувство было близко к панике. Он обещал себе держаться самых людных улиц, но на дальнейшие события это решение никак не повлияло, так как у ближайшей подворотни его схватили за шиворот и втащили, а точнее было бы сказать - внесли туда и втиснули в узкий простенок между двух домов.

Наверное, следовало кричать и звать на помощь, но Линар только хватал ртом воздух, словно рыба, вытащенная на берег из воды. Если его услышит стража - от лаконцев его, может, и спасут, вот только как бы после этого не стало еще хуже... Рикс ведь все-таки пошел против закона. А Линар ему помог, причем осознанно и совершенно добровольно.

- Так-так-так. Да это же стюард мессера Ирема! Какая встреча... - с насмешкой, достойной самого коадъютора, протянул тот юноша, который был повыше ростом. Лар невольно съежился. Синеглазый и до странности самоуверенный лаконец не казался таким уж опасным, но представить, на что он способен, Лар не мог. - А ну-ка быстро говори - для кого ты только что выводил коня?

- Какого еще коня?.. - хнычущим голосом спросил Линар, решив прикинуться полнейшим недотепой. Благо мнение друзей "дан-Энрикса" о его умственных способностях полностью соответствовало такому образу.

Синеглазый красавец белозубо усмехнулся, словно находил Линара удивительно забавным, но второй лаконец, которого, как помнилось Линару, звали Юлианом Лэром, веселья своего товарища отнюдь не разделял. Этот самый Юлиан внезапно сгреб стюарда коадъютора за шиворот и резко притянул к себе, так что Линару поневоле пришлось привстать на цыпочки.

- Сам знаешь, какого, - тихо и очень зловеще сказал он. Глаза у каларийца были серо-голубыми, а белки - заметно покрасневшими, как будто юноша не спал вторые сутки. - По-хорошему прошу - кончай придуриваться, Лирн... или как тебя там.

- Линар.

- Угу. Так что с конем? - по тону Юлиана было ясно, что долго ждать ответа он не будет.

Лар подавленно молчал. Ему было противно. Зря все-таки Крикс считает его смелым человеком... не успел он попасть в ситуацию, когда потребовалось хоть немного мужества - как тут же испугался буквально до одури, до слабости в коленках. Интересно, почему одни рождаются практически бесстрашными, а другие - такой слякотью, как он? Если светловолосый калариец сейчас опустит его ворот, он, пожалуй, не сумеет даже удержаться на ногах.

- Да подожди ты, Лэр, - сказал черноволосый с аристократической ленцой. - Во-первых, ты его так до смерти напугаешь, а во-вторых - толку от этого не будет.

- Ты так полагаешь?.. - процедил светловолосый. В его тоне явственно звучало "а вот это мы сейчас проверим".

- Полагаю, - неожиданно серьезно отозвался его собеседник. - Вспомни, что рассказывал "дан-Энрикс" про сражение в Заячьем логе.

Лар растерянно сморгнул. Выходит, что "дан-Энрикс" успел рассказать своим друзьям о том, как Лар когда-то отыскал его на поле боя?

Хватка каларийца несколько ослабла. А его товарищ обратился к Лару.

- Мы с Юлианом - давние друзья "дан-Энрикса". Ты мог бы догадаться, что мы не желаем ему зла, даже совсем наоборот. Но прежде всего мы должны понять, что с ним произошло. Просто скажи: тот вороной, которого ты вывел за ворота - это ведь был Фэйро?..

Несколько секунд лаконец вопросительно смотрел на Лара, а потом пожал плечами.

- Ладно, если ты не хочешь с нами разговаривать, то мы сейчас пойдем в конюшню и узнаем, на месте Фуэро или нет. А если нет, то кто его забрал. Тебя мы, разумеется, возьмем с собой, чтобы потом не бегать за тобой по всему городу.

- Это был Фэйро, - признал Лар, поняв, что скрыть от друзей Рикса это обстоятельство все равно не удастся.

- Уже лучше, - одобрительно сказал черноволосый. - Так мы сэкономим массу времени. Значит, "дан-Энрикс" поручил тебе привести ему коня?

- Я этого не говорил!

- Ну и не надо, это даже дураку понятно... А теперь послушай-ка меня. Я помогал синим плащам искать "дан-Энрикса", поскольку был уверен в том, что он попал в беду. Но если Рикс покинул город добровольно, но без ведома мессера Ирема, значит, у него на то имеются серьезные причины. Так что мы не станем сообщать об этом в Орден. Понимаешь?..

- Погоди, Рейхан, - перебил калариец. И требовательно уставился на Лара. - Рикс не ранен?

- Нет... то есть мне показалось, что не ранен, - поправился тот, охваченный внезапным и мучительным сомнением. Ему вдруг вспомнилось, что энониец в самом деле был бледнее, чем обычно, да и двигался с какой-то непривычной осторожностью.

- Так "показалось" или все-таки "не ранен"? - моментально вызверился Юлиан.

Лар виновато заморгал. Что ему стоило, в самом-то деле, повнимательнее присмотреться к Риксу?

- Если даже ранен, то, по крайней мере, не серьезно, - заметил Рейхан успокоительно. - Ведь сел же он в седло.

- Ты плохо знаешь Рикса, - процедил светловолосый.

- Может быть. Но все равно, будем надеяться на лучшее.

- Ты знаешь, куда он поехал? - спросил Юлиан у Лара. Сейчас в голосе лаконца не было угрозы - только запредельная усталость. На секунду Лару даже стало его жалко. Но раскрыть планы "дан-Энрикса" он был не вправе. И потом, известие о том, что Рикс поехал в Гверр, вряд ли могло поднять лаконцам настроение.

- Не знаю, - сказал Лар.

Князь потер подбородок.

- Значит, Рикс ударился в бега... Как полагаешь - он действительно убил Дарнторна?

Юлиан нахмурился.

- Похоже на то...

"И вовсе даже не убил!" - хотел сказать Линар. Но в самую последнюю секунду прикусил себе язык. Хвалиться доверием "дан-Энрикса" и собственной осведомленностью было не время и не место.

- Но почему тогда Рикс просто не сказал нам все, как есть, и не попросил помощи? - продолжал размышлять черноволосый.

- Не захотел нас впутывать, - мрачно предположил Юлиан Лэр. - Как бы там ни было, с этой минуты мои пути с Орденом расходятся. Если есть риск, что Рикса обвинят в убийстве, то я доминантам не помощник. Ты как хочешь, князь, а я - в Лакон.

О Ларе оба основательно забыли, разговаривая так, как будто бы его здесь вовсе не было. Да что им Лар... особенно если этот темноволосый, синеглазый парень - в самом деле князь.

- Пожалуй, - согласился он. Но потом все же не сдержался и добавил. - Жаль, что Рикс не попытался объясниться с коадъютором. Мы все могли бы подтвердить, что он не собирался драться с Льюбертом, но тот грозился, что пырнет его иcподтишка. Я думаю, ты прав - Дарнторн действительно напал на Рикса в парке, и "дан-Энриксу" пришлось его убить.

- Туда ему, скотине, и дорога, - отозвался калариец.

- Яблочко от яблоньки. Паршивая семейка - сплошь мерзавцы и предатели, - припечатал князь Рейхан.

Равнодушный тон темноволосого заставил Лара содрогнуться. Льюберта стюард мессера Ирема терпеть не мог, но, кем бы ни был Дарнторн, удостоиться подобной эпитафии было и вправду жутковато. Оставалось утешаться тем, что мнимый кавалер Стальной звезды, скорее всего, цел и невредим.