Смерть под ее кожей

Глава 7

Мы пошли дальше по «Аллее» мимо артистов, которые присоединились к труппе уже после моего ухода. Среди них был индийский факир, который протыкал свою кожу длинными иглами. Я была почти уверена, что он ненастоящий индус, зато иглы у него настоящие. А еще была Электрическая Люси, которая зажигала не включенные в сеть лампочки одним прикосновением. Наверное, ее номер выглядел эффектнее после заката.

Попадались таблички, сообщающие, что тот или иной артист пока отсутствует и вернется через час. Мисс Пентикост спросила, нормально ли, что артисты ходят непонятно где во время представления.

– Многие артисты с «Аллеи диковин» участвуют в главном шоу или выступают с сольными номерами в малом шатре, – объяснила я. – Либо просто ушли перекусить. В любом случае если зрителю очень хочется увидеть именно этого артиста, он вернется позже, а по пути потратит еще немного денег.

Мы быстро прошлись по Кунсткамере, тоже переделанной из вагона поезда. Мисс Пентикост добрых пять минут рассматривала двухголового младенца, вычисляя, какая из голов на самом деле соединяется с позвоночником, а какая фальшивая.

– Думаю, обе ненастоящие, – наконец прошептала она, чтобы не испортить удовольствие для горстки других зрителей. – Оба черепа принадлежат детям постарше. И это не случайно: так скелет выглядит более гротескно.

– Ага, в основном это работы Поли. Клоуна. Мы проходили мимо него, когда расспрашивали Боба. Тот, с кислой миной. Помимо прочего, он занимается Кунсткамерой. Дайте ему немного времени, и он смастерит что угодно.

Мисс П. прижалась лицом к стеклянной витрине.

– Да, теперь я вижу. Верхний позвонок – раздвоенный – сделан из гипса. Но работа очень тонкая.

Я посмотрела на часы – часовая стрелка уже была ближе к трем, чем к двум.

– У вас глаз-алмаз. Считайте, что выиграли куклу, – сказала я, настойчиво тесня ее к выходу.

Ближе к концу «Аллеи диковин» мы оказались у стенда Руби. Рядом на подставке стояла фотография в рамке, украшенная цветами. На фото Руби была в откровенном раздельном купальнике, выставляя напоказ девять десятых своих татуировок. На лице застыла не то улыбка, не то ухмылка, которая как будто давала зрителям понять, что они могут испытать удачу, хотя их шансы невелики.

При виде этой фотографии у меня защемило в груди, и я отвернулась.

Напротив стенда Руби была последняя остановка, перед тем как «Аллея диковин» выплевывала своих пассажиров обратно на основную территорию. Это была крохотная палатка, выкрашенная во все цвета радуги, вход в нее закрывала штора из бус. Табличка над входом гласила: «Мадам Фортуна знает ваше будущее!» Рядом с бусами на гвозде висела табличка поменьше с надписью «Добро пожаловать», которая означала, что гадалка внутри и у нее нет клиента.

Время уже поджимало, но я не могла уйти с «Аллеи диковин», не заглянув к мадам Фортуне.

– Входите, – сказала я моему боссу. – Вы должны познакомиться еще кое с кем, раз уж мы здесь. Это займет пару секунд, а потом поедем в тюрьму.

Я раздвинула нитки бус и вошла во владения мадам Фортуны. Когда мы с мисс Пентикост посещали гадалку в последний раз, все прошло не очень гладко. Но я решила, что вряд ли мисс П. будет иметь что-то против мадам Фортуны.

Пол был застелен толстыми псевдоперсидскими коврами, уложенными прямо на голую землю. Полотняные стены палатки были достаточно тонкими, чтобы солнечный свет просачивался внутрь радужными полосами. Внутри места было ровно на круглый стол, задрапированный темно-синим бархатом, и три стула. Тот, что стоял напротив двери, был занят.

Я окинула взглядом пышную прическу из крашеных медно-рыжих волос со вплетенными в них крошечными колокольчиками, красный шелковый халат, тонкие руки, раскинутые по бархату. Я заметила, что артрит начал искривлять ее длинные, унизанные кольцами пальцы.

– Входите, входите. Здесь рады всем, – произнесла женщина, округляя гласные с деланым европейским акцентом, который можно услышать только в кино. Она смотрела на нас сквозь очки с такими толстыми стеклами, что они напоминали два хрустальных шара. Я точно знала, что это обычное стекло, единственное предназначение очков – сделать так, чтобы карие глаза мадам Фортуна выглядели всевидящими.

– Входите, дамы. Оставьте настоящее за дверью и присядьте, давайте поговорим о вашем будущем. Найдете ли вы настоящую любовь? Настоящую удачу? Настоящее счастье? Входите же. Садитесь.

Я плюхнулась на шаткий стул перед ней, и он чуть не опрокинулся набок.

– Не знаю насчет счастья или удачи, – сказала я. – Но мне хотелось бы найти приличный нью-йоркский бейгл. Что скажешь, Мейв? Такие делают в сельской глубинке?

Никакого удивленного взгляда со стороны мадам Фортуны. Она умела сохранять хладнокровие. Но заговорила уже без фальшивого акцента, освободив свою внутреннюю жительницу Нью-Йорка.

– Черт возьми, Уилл! Я же просила тебя не произносить это имя в рабочее время. Полог не звуконепроницаемый, знаешь ли. Господи Иисусе, отлучилась на минутку – и позабыла все, чему я тебя учила!

Она жестом предложила мисс Пентикост занять свободный стул, и та аккуратно села, чтобы не завалиться, как я. Трость она положила на колени.

– Лилиан Пентикост, познакомьтесь с Мейв Бейли, более известной как мадам Фортуна.

– Приятно познакомиться, – сказала Мейв, снова надевая фальшивый акцент, как любимое пальто.

– Мне тоже, – откликнулась мисс Пентикост. – Много о вас слышала.

– Надеюсь, только хорошее.

– Да, хорошее. В особенности Уилл хвалила вашу наблюдательность.

Мейв кивнула. Она всегда быстро соображала.

– Если у вас есть вопросы о том, что случилось с Руби, задавайте. Хотя вряд ли я буду очень полезна.

– Вы были здесь в вечер гибели мисс Доннер? – спросила мисс П.

– Да. На этом самом месте.

Мисс Пентикост обернулась и выглянула за шторку.

– Прямого обзора на ее стенд отсюда нет, но кое-что можно увидеть.

Мейв кивнула.

– Если она наклонялась, то могла помахать мне.

– Вы заметили в тот вечер что-нибудь необычное? В смысле необычное для этого места?

Мейв на секунду задумалась, а потом покачала головой.

– Совершенно обычный вечер, – сказала она. – Это был день открытия, а он всегда идет не очень гладко, хотя труппа изо всех сил старается крепко все прибить и смазать всю машинерию.

– Не случилось ничего примечательного? – снова спросила мисс Пентикост. – Ничего, что могло бы объяснить поведение мисс Доннер в тот вечер?

– Ее поведение?

– Она прервала выступление, чтобы поговорить о чем-то с мистером Хэлловеем. И предпочла идти по «Петле» вместо прямого маршрута.

– Если что и случилось, то мне она ничего об этом не сказала, – ответила Мейв. – Но во время работы мы не болтаем. Если публика увидит, как артисты общаются друг с другом, это уничтожит всю ауру таинственности.

Мисс Пентикост формулировала следующий вопрос, когда Мейв подняла унизанную кольцами руку.

– Подождите, – сказала она. – Я кое-что вспомнила. А может, это и ерунда. Пятьдесят на пятьдесят.

– Расскажите, – попросила мисс Пентикост.

Мейв закрыла глаза и запрокинула голову назад – в этой же позе она обычно «всматривалась в темные глубины мира духов». Когда она заговорила, акцент снова исчез.

– У меня в кресле сидела клиентка. Домохозяйка тридцати с чем-то лет. Сдержанная, но слегка навеселе, так что она готова была раскошелиться. Ее муж погиб за границей. Она пришла с просьбой связаться с ним, хотела удостовериться, что он не страдает. Но на самом деле она хотела получить его разрешение начать роман с соседом. Или продолжить его. Судя по тому, как она ходила вокруг да около, они наверняка уже валялись на простынях, если не под ними.

Мейв выпрямилась и открыла глаза.

– Когда вдова села на стул, Руби разговаривала с кем-то у своего стенда. Говорила несколько минут – я помню, как во второй раз подняла голову, а Руби еще разговаривала.

– Это необычно? – уточнила мисс П.

– Не то чтобы необычно. Мужчины любили задержаться там. Особенно если с ними не было женщины, которая могла бы потащить их дальше.

– Тогда почему вы обратили на это внимание в тот вечер?

Мейв задумалась.

– Из-за того, как она говорила. Словно торопилась, – сказала она. – Тогда я не обратила на это внимания. Я была занята веселой вдовой. Но у меня возникло чувство, что Руби пытается его спровадить.

– Посетитель, который ей досаждал? – предположила я.

– Если бы дело было только в этом, она могла бы позвонить в колокольчик.

– Колокольчик? – спросила мисс Пентикост.

– В каждом павильоне есть колокольчик, – объяснила я. – Если что-то идет не так, артист звонит в колокольчик. Если позвонить один раз, то придет зазывала и поможет спровадить назойливого посетителя. А если звонить долго, то сбегутся все. Обычно так делают, только когда доходит до рукоприкладства.

– В котором часу это было? – спросила мисс П.

– Почти под конец, – ответила Мейв. – В половине одиннадцатого или около того.

– Как выглядел тот человек?

– В том-то и дело. Я его не видела. Даже мельком. И почти не видела Руби. В основном просто слышала ее голос.

– А голос ее собеседника?

Мейв покачала головой, и вплетенные в ее крашеный черный шиньон колокольчики зазвенели.

– Мне жаль. Но кто-то там был. Он пробыл там необычно долго. И, думаю, против желания Руби.

Мисс П. склонила голову набок.

– Вы считаете, что это был мужчина?

Мейв задумалась.

– Да, – ответила она. – Думаю, да.

– Почему?

– Я видела Руби не целиком. Но она задрала голову. Как будто разговаривает с кем-то высоким, – объяснила она. – А еще я думаю, что это был мужчина, потому что я не слышала его голос. Женские голоса более высокие. Их лучше слышно сквозь шум. Хотя это могла быть и женщина, которая тихо говорила и была на высоких каблуках. Вот и все, что я могу сказать.

Я решила избавить мисс Пентикост от необходимости задать очевидный вопрос.

– Это мог быть Вэл?

Когда она снова покачала головой, даже звон колокольчиков прозвучал печально.

– Прости, милая. Я не знаю.

– Ты рассказала полиции о загадочном мужчине? – спросила я.

– Пф-ф, да они со мной и не говорили. А я и не вспоминала о нем до этой минуты.

Значит, шеф Уиддл не поговорил с единственным человеком, который во вторник находился в пределах слышимости Руби. Это подтверждало мои догадки, что игра велась нечестно.

Итак, загадочный мужчина, который долго разговаривал с Руби менее чем за полчаса до убийства. Может быть, кто-то, кто затаил обиду на Руби когда-то в прошлом. Или незнакомец, который подкатил к ней и не смог переварить ответ «Отвали».

– Вы знаете, из-за чего в тот день спорили мисс Доннер и мистер Калищенко? – спросила мисс П.

Я подумала, что это пустая трата времени. Руби и Вэл постоянно ссорились, и если мы хотим узнать подробности, то можно спросить Вэла. Я обеспокоенно взглянула на часы. И уже собиралась напомнить моему боссу, что время идет и нам пора в тюрьму, когда Мейв соврала.

– Простите, понятия не имею, – сказала она. – Они постоянно ссорились. Я уже давно перестала обращать на это внимание. Вероятно, опять что-то типа спора между опытным артистом и выставляющей себя напоказ диковиной. Они вцеплялись друг другу в глотки как минимум раз в месяц.

Мейв зарабатывает на жизнь враньем, так что я поймала ее на лжи лишь чудом. Единственное, что указывало на это, – ее привычка смотреть поверх очков, а не через них, когда она начинала врать, хотя это практически невозможно было заметить.

А значит, Мейв не только знала причину ссоры, но и не хотела об этом говорить. Я сделала мысленную пометку: нужно будет припереть ее к стенке и проверить, не окажется ли она более разговорчивой, когда рядом не будет мисс Пентикост.

Я тут же взглянула на моего босса, чтобы понять, заметила ли она ложь. Если и заметила, то не подала вида.

Она поставила трость на ковер и встала.

– Приятно было побеседовать с вами, – сказала она.

Мейв тоже встала и обошла стол, чтобы пожать ей руку.

– Мне тоже.

Она сжала мое плечо, словно проверяя, достаточно ли наваристое жаркое из меня получится.

– Рада была видеть тебя, девочка моя. Надеюсь, вы вдвоем распутаете этот узел.

Проходя через занавеску-бусы, я гадала, не были ли и последние ее слова ложью.