Смотритель

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Троллоп убивает меня своим мастерством», — написал в дневнике Лев Толстой второго октября 1865 года, писательским глазом поняв то, что не до конца понимали современники. Антони Троллоп (1815–1882) был очень популярен при жизни, но лишь в наше время занял причитающееся ему место в истории английской и мировой литературы. Если в 1888 году Генри Джеймс написал: «Автор «Смотрителя», «Барчестерских башен» и «Фрамлейского прихода», на наш взгляд, не достигает уровня Диккенса, Теккерея и Джордж Элиот… однако он принадлежит к тому же семейству», то сейчас Троллопа уверенно включают в число Великих Викторианцев, а его книги прочно занимают высокие места во всех списках лучших английских романов. Отчасти, возможно, причина этого в невероятной популярности Джейн Остен, поскольку Троллоп, по общему признанию, самый прямой её наследник. Хотя мир его книг далеко не бесконфликтен, для нас он — добрая старая Англия; если современники ставили ему в вину, что он «чересчур уютен», мы склонны видеть в этом плюс. «Его великое, его неоценимое достоинство, — писал Генри Джеймс, — это любовь к обыденному». Натаниель Готорн, один из первых поклонников Троллопа, высказался ещё красочнее: «Романы Троллопа пришлись мне как раз по вкусу, — весомые, вещественные, вскормленные говядиной и вдохновлённые элем; они так реальны, как будто какой-то великан вырубил огромный кусок земли и положил его под стекло, вместе со всеми людьми, которые занимаются по-прежнему своими каждодневными делами, не подозревая, что их выставили напоказ. Это книги английские, как бифштекс… Для того чтобы вполне понять их, надо пожить в Англии; но все же мне кажется, что верность человеческой природе обеспечит им успех повсюду». Журнал «Нейшнл ревю» в 1863 году написал: «Мистер Троллоп стал почти что национальным учреждением. Так велика его популярность, так свыклись с его героями его соотечественники, столь широко распространен интерес к его повестям, что они по необходимости входят в круг общезначимых понятий, употребительных в повседневном обиходе. Его характеры стали общественным достоянием». Джордж Элиот, восхищавшаяся Троллопом, заметила в письме, что его книги «наполнены верой в доброту без малейшей тени сентиментальности».

Троллоп был популярен не только у себя на родине, но и в России. Толстой читал его по-английски, но были доступны и переводы, а упоминания его книг можно найти, например, у Лескова. Влияние Троллопа на Толстого и Лескова — тема интереснейших современных исследований. К сожалению, в двадцатом веке в России издавался лишь один его роман: «Барчестерские башни» (в великолепном переводе Гуровой). Причина, в общем-то, понятна: для советской власти он был чересчур консервативен (ещё одна черта, роднящая его с Лесковым).

Троллоп родился в Лондоне, в семье обнищавшего адвоката, учился в привилегированной школе в качестве приходящего бесплатного ученика, из-за чего терпел бесконечные издевательства и насмешки однокашников. Его мать кое-как поддерживала семью литературным трудом — сочинением сентиментальных романов. Троллоп поступил в почтовое ведомство, в котором и проработал всю жизнь — сперва клерком, потом на более высоких должностях. Писал он по утрам до работы — вставал в пять и садился за письменный стол сочинять роман. Писал всегда — даже в поездках по делам почтового ведомства, на корабле, где другие пассажиры в это время страдали от морской болезни.

«Смотритель» стал первой прогремевшей книгой Троллопа. Это довольно маленький роман, в нем нет эпического размаха других «Хроник Бастершира», однако Джордж Оруэлл назвал его «быть может, самым успешным» из романов Троллопа о церковной жизни и «одним из лучших его произведений».

Чтобы лучше понять тонкости происходящего в книге, читателю полезно будет немного узнать про англиканскую церковь во второй половине девятнадцатого века. Англиканская церковь возникла в 1534 году, когда король Генрих VIII, не получив от Римского папы согласия на свой развод, порвал с Римом. Англикане — протестанты, но из всех протестантов они ближе всего к католикам, как догматически, так и во внешней стороне богослужения. В отличие от католических священников, англиканские священники могут жениться, более того, в англиканстве нет требования безбрачия и для епископов. К началу XVIII века в англиканстве оформились два направления — Высокая церковь, которая настаивала на важности церковных облачений, традиций церковной архитектуры и средневековой музыки, и Низкая церковь, которая стремилась уменьшить роль духовенства и таинств, отказаться от пышных богослужений. Герои «Смотрителя» — епископ Грантли, архидьякон Грантли и мистер Хардинг — принадлежат к Высокой церкви. В тридцатых годах XIX века внутри Высокой церкви возникло так называемое Оксфордское движение (оно же трактарианство, оно же пьюзеизм). Его создатели утверждали, что англиканство, православие и католицизм — три ветви одной Кафолической Церкви, и ратовали за возвращение к истокам литургической жизни (в частности, за частое причащение). В «Смотрителе» эти знамения времени присутствуют в виде мелких деталей. Архидьякон Грантли (как и его друг мистер Эйрбин, который появится в «Барчестерских башнях») близок к Оксфордскому движению, мистер Хардинг — приверженец более традиционной школы.

Доход англиканского священника складывался из арендной платы с угодий, специально выделенных для поддержания церкви, и церковного налога (десятины). Различались «большие десятины» (с зерна, сена, леса и т. п.) и «малые (с молока, мяса, шерсти, овощей и т. п.); в описываемое время они выплачивались уже не натурой, а деньгами. Система сложилась в Средние века в католической Англии, а после упразднения монастырей при Генрихе VIII значительно усложнилась: часть больших десятин, которые прежде шли монастырю, стали давать на откуп мирянам (например, Шекспир вложил свои накопления в право получать десятину в окрестностях Стратфорда). Священники делились на ректоров, викариев и просто священников; разница между ними была незначительной с точки зрения канонической и огромной — с экономической. Ректоры получали большую десятину, а викарии — малую; просто священники получали фиксированную плату, зачастую очень небольшую, даже при большом числе обязанностей, как Кроули из «Последней хроники Бастершира». Настоятель из своих доходов нанимал младших священников. Право назначать священника на приход (патронат) могло принадлежать епископу, городскому совету или конкретным мирянам (обычно помещикам).

Во время, описанное в «Смотрителе», эта система стала мишенью яростной критики. Реформаторы требовали перераспределить доходы, запретить одному священнику иметь много приходов, покончить с практикой, когда настоятель целиком перекладывает свои обязанности на младших священников, а сам, например, живёт в Италии, как доктор Визи Стэнхоуп. Частью этой борьбы стало требование светского контроля над финансами церковных благотворительных организаций, в частности, школ и богаделен. Троллоп вполне сознательно выбрал для своего романа эту злободневную тему. Позже он написал в «Автобиографии»: «Я мог изобразить жирного красноносого священника, открыто манкирующего своим долгом, жирующего на деньги бедных и пренебрегающего справедливыми упрёками добродетельной прессы. А мог нарисовать человека столь же доброго и кроткого, как мой смотритель, трудолюбивого и бедного Божьего служителя, которого какой-нибудь «Ежедневный Юпитер» без всяких оснований, из одной лишь личной ненависти клеймит в ядовитых анонимных статьях. Однако моя совесть отвергала оба пути. Я не верил ни в красноносого церковного хищника, ни в газетного убийцу». Итак, он постарался объективно изобразить ситуацию и вникнуть в доводы обеих сторон. Впрочем, читатель сразу увидит, какая из сторон ему ближе. В отличие от ярого реформатора Диккенса (которого довольно зло высмеял в «Смотрителе»), Троллоп — осторожный «либеральный консерватор» и напоминает, что прежде чем ломать вековые устои, стоит задуматься о цене. Говоря словами Оруэлла, «старая несправедливость, на его взгляд, часто не так плоха, как лекарство от неё. Он выстраивает архидьякона Грантли [консерватора] в совершенно одиозного персонажа и прекрасно сознаёт его одиозность, но всё равно предпочитает его Джону Болду [реформатору]». Однако характерно, что носитель нравственной правоты в романе — тихий мистер Хардинг, а не пламенный защитник церковных привилегий Грантли и не столь же пламенный борец с этими привилегиями Болд.

Представляя роман русскому читателю, необходимо упомянуть одну его особенность, которую невозможно сохранить в переводе: все герои носят говорящие фамилии. Приём этот к тому времени был устаревшим — писатели второй половины XIX века не выводили в своих романах Милонов и Стародумов. Вот шутливая попытка представить героев, какими они могли бы стать в гипотетическом переводе русского современника Троллопа:

Действующие лица:

Величаевскiй, соборный протоiерей

Ѳеофилъ Величаевскiй, архидъяконъ, его сынъ

Септимiй Твердинъ, соборный регентъ, смотритель богѣдельни

Сусанна Септимьевна Величаевская, архидьяконша, старшая дочь о. Септимiя

Леля Твердина, младшая дочь о. Септимiя

Иванъ Ивановичъ Дерзовъ, врачъ, нигилистъ, женихъ Лели Твердиной

Марiя Ивановна Дерзова, старая дѣвушка, сестра Ивана Ивановича

Издателям и переводчику этой книги очень хочется верить, что настоящее электронное издание станет первой ласточкой, за которой последуют и другие. Растущий интерес к Троллопу, подогреваемый телесериалами (из которых в первую очередь надо назвать «Барчестерские хроники» с Аланом Рикманом) позволяет надеяться, что в обозримом будущем на русском появятся хотя бы основные романы Троллопа.