Снежинка для Мороза (СИ)

Глава 2

Он смотрел на нее и никак не мог сосредоточиться на вопросе. Мысли постоянно сбивались, путались и уходили далеко в прошлое. Сначала он подумал, что ошибся. Потом не мог поверить и со всех ног бросился вперед, чтобы не упустить ее из виду.

И все-таки он ошибся. Эта девушка была молода, красива, но совсем не походила на ту, что он встретил много лет назад. Он вглядывался в черты ее лица и не мог понять, отчего его так тянет к ней. Глаза говорили о том, что этот вовсе не Лаура, но сердце бешено стучало, не желая останавливаться. Также, как и тогда.

— Что, простите? — опомнился он. — Ах, да. Решил вспомнить молодость. А тут, вот, незадача.

— Впредь будьте осторожнее, — она откинула прядь волос со лба и скрылась в толпе людей.

— Ты где была? — Тара поймала меня за рукав около скульптуры заледеневшего фонтана. — Я нашла тебе цель.

— Давай, показывай быстрее, я уже замерзла.

Подруга потащила меня через толпу, бесцеремонно расталкивая людей локтями.

— Вон, идет к экипажу, — ткнула она пальцем в широкую спину мужчины.

— Только не он, — простонала я, увидев в руках мужчины коньки с длинными, свисающими до земли, шнурками.

— Ну, ты, мать, зажралась, — Тара скосила на меня недовольный взгляд. — Ты только посмотри: пальтишко новое, из тех, которые тонкие, но теплые, на ногах ботинки от самого Лорка, я в витрине видела. А в кармане часы, которые стоят столько, что тебе и не снилось. Вот эти часы ты и должна будешь достать. Причем не из кармана, а из его дома.

Я уставилась на подругу, такой наглости от нее я не ожидала.

— Условие было, что я достану вещь, которую ты скажешь. А том, как и где я это буду делать, условий не было.

— Теперь есть. Мне уж очень хочется узнать, что это за хлыщ такой. Несуразный какой-то, одет богато, а ведет себя как простак. Я у него, когда время спросила, думала, пошлет, как остальные, а этот нет, достал часы, посмотрел. Да еще сказал, что в такой мороз в тонкой куртке можно схватить какую-то инфлюенцу.

— Это еще что такое?

— Да аргус его знает, может зверь какой? У нас же тараканов и клопов полно, может и инфлюенцы завелись. Ты не отвлекайся, видишь, уезжает уже. Прыгаем на задок экипажа, с ним и доедем.

Мы бросились вслед, успев в последний момент уцепиться за выступающие полозья экипажа. Ехали долго, лошади неслись быстро, взрыхляя копытами снег, поднимая в воздух морозную пыль, которая въедалась в кожу, пропитывая ее морозом.

— Гонщик, что ли? — стуча зубами, прошептала Тара, — у нас только пожарные, врачи, да полицейские кони могут такую скорость развивать на снегу.

— Угу, — больше я не могла произнести ни слова. Руки заледенели и, казалось, примерзли к железным прутьям экипажа.

Лошади стали тормозить, мы спрыгнули и спрятались за ближайший угол здания. Мужчина вышел из экипажа, кинул монету кучеру и, насвистывая, прошел к парадной дома с резной дверью.

— Смотри, какой дом. Точно уважаемый человек. Окажешься внутри, глазами не хлопай, если прихватишь что вместе с часами, будет твое, в уговор это не входило.

Дверь за мужчиной захлопнулась, и в окнах дома тут же зажегся свет.

— Теперь ждем, когда свет погаснет, — проговорила Тара, подпрыгивая и потирая замерзшие руки. — Пальцы так чешутся от мороза, точно какая-то инфлюенца завелась.

У меня же полностью отмерзли ноги, сапоги, которые я смогла себе добыть к зиме, давно просились на свалку, подошва отваливалась и от мороза совсем не спасала. Наконец, в доме погас свет.

— Давай, — подтолкнула меня подруга.

— Возьми выручку и отдай Ронану за нас обоих, — я вынула из карманов все добытые кошельки и протянула Таре. — Ради всех богов, не забудь.

– Хорошо, — Тара засунула все к себе за пазуху. — Только быстрее постарайся.

— Можно это было сделать и завтра, когда дома никого нет.

— Ты хотела новогоднее приключение — вот оно само и нашло тебя. Раньше отдаешь долг, раньше будешь свободна.

Я нецензурно выругалась и перебежала дорогу, подошла к резной двери парадной. Да, такую вскрыть не получится даже с хорошим набором отмычек. Но мелким воришкам, как мы с Тарой, такого инструмента не выдавали, не доросли рангом. Подняла голову наверх, увидела балкон и несколько выбитых кирпичей, как дорожка, ведущих к нему. Подпрыгнула, уцепилась за первый кирпич, подтянулась. Стараясь цепляться о заледеневшие камни так, чтобы не соскользнуть, я быстро вскарабкалась на балкон.

Достала из кармана железную пластину, подсунула под дверь и чуть отжала. Одно движение — и замок щелкнул. Осторожно потянув ручку, открыла дверь, и мои ноги утонули в высоком ворсе ковра.

Скрипнула половица, заставив меня остановиться. Тишину дома нарушало только мое тяжелое дыхание. Все-таки я уличная воровка, а не домушница, меня никто не обучал как влезать в дома, особенно, когда хозяева дома. Свет луны слабо освещал спортанскую обстановку: стол, кресло, комод и ряд книжных шкафов. Вот кто, скажите мне, в наше время держит столько книг? Ботаник-заучка?

Я прошла мимо шкафов, повернула ручку, стараясь не производить ни звука. В коридоре меня ожидала кромешная темнота. Но я ей обрадовалась, это лучше, чем увидеть слабый свет лампады и ждать, когда хозяин отложит многостраничную книгу и заснет. Может, он ужастики читает, и заснуть после такого вовсе не сможет? А, ведь, часы наверняка держит на тумбочке рядом с кроватью.

Прикрыв за собой дверь, я оказалась в полной темноте. Успев за короткое время отметить расположение дверей, прошла вперед и остановилась перед последней дверью в коридоре. Положила руку на ручку, ощущая холод железа, уняла легкую дрожь и чуть надавила, открывая дверь.

За ней было темно, даже луна не проглядывала через плотно задернутые шторы. Я постояла, пытаясь сориентироваться в незнакомом мне пространстве. Впереди проступали очертания кровати и маленькой тумбочки рядом. Прощупывая каждый шаг, я приближалась к заветному месту, перестала дышать и полностью превратилась в слух. Протянув руку, дотронулась до тумбы и провела по ней рукой, надеясь, что часы лежат сверху, и не придется открывать ящики.

Раздался щелчок, яркая вспышка света ослепила меня. Закрыв глаза рукой, повернулась туда, откуда был звук.

— Не ожидал вас здесь увидеть, — произнес до невозможности спокойный голос.