Снежные кружева [СИ]

Часть 8. Мария

Я возвращаюсь в дом и замираю, глядя на то, как Петька с удовольствием уплетает кашу, а Евгений рассказывает ему историю, судя по обрывкам фраз, о космическом пирате. Оба улыбаются и даже не замечают меня, пока я не делаю шаг вперёд, и половица под ногами не начинает скрипеть.

— Мама! Мама! А Женя мне такую истолию интелесную лассказывает! — говорит сын и улыбается. Он светится, как солнышко на небе в ясный день, и мне становится тошно.

Сыну понравился Евгений. Он чувствует связь с мужчиной, и я не смогу бороться с этим. Я снимаю пуховик и вешаю его на крючок.

— Молодцы какие… — отвечаю, стараясь скрыть горечь в голосе.

Ну и что я могу сказать теперь этому мужчине? Я не отдам вам сына, хоть он и тянется к вам? Не смогу я так поступить ради Петьки. Он так мне не радуется, как ему. Потому что я неродная мать, и детская душа чувствует этот обман. Она рвётся к родной крови…

Разворачиваюсь к печке и присаживаюсь, чтобы подкинуть дрова. Мне хочется скрыть слёзы, наворачивающиеся на глаза и готовые хлынуть в любую секунду.

— Я уже подкинул дрова! — слышу голос Евгения и встаю.

Выпрямляю спину, делаю глубокий вдох и оборачиваюсь с улыбкой на лице. Ну почему он так себя ведёт? На что рассчитывает вообще? Я должна проникнуться к нему тёплыми чувствами и прямо сейчас собрать Петины вещи?

— Ну раз вы справляетесь, я пойду в комнату, полежу немного, а потом картошечку пожарю.

— Нет, мама! Посиди с нами! — противится Петя. — Послушай, какая истолия интелессная! Мама! Ну позязязя!

Я киваю и присаживаюсь на стул рядом с Евгением, потому что сам он сидит рядом с Петей. Он даже сейчас отгораживает мальчика от меня. Наверное, пытается показать мне своё превосходство.

— Так вот… Дальше космический пират влюбился в девушку, которую спас. Но они приближались к планете, на которую нужно было доставить её…

Евгений говорил так ладно… Почему он не решил забрать сына сразу? Почему явился сейчас, когда мы с Петькой привязались друг к другу?

Я думаю… Думаю… Но от всех этих мыслей только путается ещё сильнее всё в голове.

Когда Петя доедает, а Евгений заканчивает свой рассказ, я прошу сына поиграть немного в комнате, чтобы мне обсудить кое-что с «дядей Женей». Сын убегает, но берёт обещание с нашего «гостя», что тот обязательно поиграет с ним позже ещё немного.

Мы остаёмся наедине и только треск поленьев из печи нарушает тишину, стоящую между нами. Я смотрю на Евгения, а он на меня. В этих взглядах столько недосказанности… Столько горечи и боли…

— Ты ведь понимаешь, что я заберу сына, Маша? — спрашивает Евгений, оглушая меня сильнее удара обухом.

Я поджимаю губы и отвожу взгляд в сторону.

— А ты понимаешь, что Петя считает меня мамой? Ты отнимешь у него мать?

— Нет… У меня есть предложение получше…

Евгений выдерживает паузу, а у меня сердце начинает с силой ударяться, что кажется, словно вот-вот вырвется.

Неужели он хочет сказать Пете, что я ему не мать?