Снегурочка и раздолбай (СИ)

Глава 9. Старик-лесовик

Игорь.

Взаимные упреки и оскорбления — только так можно назвать наши деловые отношения с Одинцовой. Я косячу, она меня ругает. Я блин какой-то мазохист, раз зная, что она будет орать, все равно ничего не делаю, чтобы этого не случилось вновь. Я совершенно не удивился что очередной вечер закончился перепалкой, хотя новость о костюмах стала для меня неожиданной. Диана же заказывала их, я уверен. Она всегда помогала мне по работе, выручала в самый нужный момент.

Я открыл почту, бесполезное приложение на телефоне, которым я практически не пользовался. Там было полно писем от Одинцовой. Среди них и варианты ресторанов, и виды меню, и сценарии, музыка, призы и подарки, и напоминания о бронировании костюмов. Интересно, чем же я это я был таким важным занят, что просто ничего из этого не видел, не хотел видеть. Да я вообще в почту редко захожу. Зачем? 21 век на дворе. Кто ею вообще пользуются? Есть же мессенджеры, к тому же мы сидим в одном кабинете, зачем писать, когда можно подойти и посовещаться, но Царица всегда остается верна сама себе.

— Одинцова, — я вздрогнул, когда услышала властный окрик Баринова, едва мы оказались с Альбиной в банкетном зале. Вообще такое хамское поведение на него несильно походит. Обычно онмилейший души человек, главная неадекватная нашей компании это как раз она.

— Да, Валентин Семенович, — взволнованно откликнулась Альбина.

— Где вас носит? — продолжил в той же грубой манере шеф.

— Вот проверяла, всё ли на месте, — ответила она тихо.

— Свою работу нужно делать вовремя, — рявкнул Баринов, грубо выхватывая лист бумаги с фамилиями сотрудников, что нервно теребила в руках Альбина. Затем он взял микрофон у Федьки и прошел в центр банкетного зала на импровизированную сцену.

Меня, так и застывшего от удивления за небольшой елкой он не заметил. Мы с Федей недоуменно переглянулись. Лыков развел руками, мол, сам в шоке.

— Да, — протянула неизвестно откуда выросшая передо мной Элька, — как вы с Алей с ним ладите? Он же псих неадекватный.

— Да мало ли, — пожал плечами я. — У всех нас бывают плохие дни, испорченное настроение.

— Плохие дни? — возмутилась Элька. — Да они у него 24/7. Одинцова то, Одинцова сё. Пипец, не удивлюсь, если Аля не выдержит и уйдет от нас на все четыре стороны. Хотя, конечно, некоторых в коллективе это, ой, как обрадует. Кстати Гоша, крутая вышла программа. Вы молодцы с Алькой, постарались. Она так переживала за сценарий, но все вышло круто.

— Ну ты отчасти тоже была автором, — усмехнулся я. — Это же ты просила поцеловать Снегурочку.

— Ой, скромник, такую Снегурочку грех не поцеловать, — засмеялась Элька. — видел бы ты свою лицо. Словно я предложила тебе чмокнуть Федю. Но всё и, правда, вышло круто. Поздравляю.

— А Баринов он… — начал было я, но договорить не успел, так как Эля была вынуждена ответить на звонок парня. Насколько мне известно, он тот еще ревнивец и я не стал настаивать.

Баринов тем временем в зале зачитывал какие-то имена, а Альбина выносила подарки. Конверты с ежегодной премией, грамоты в рамках (Вот уж гребаный совок, но теперь я уже не был уверен, что инициатива грамот исходил именно он Одинцовой) и что-то отдаленно напоминающее ананасы.

Когда мне вручили свой «фрукт» и грамоту, я понял, что это декорированная конфетами, бутылка шампанского. Я не любил ни этот вид алкоголя, ни сладкое, но подарок в сравнении с прошлогодними дешевыми магнитиками из Китая был не плох. Конечно, же всех больше волновала премия, а не два других атрибута. Своего конверта я не получил, но и Виолетта ясно дала понять, что надеяться не стоит. Но и Альбина не получила своего подарка, ни грамоты в рамке, ни шампанского, ни конверта, ее фамилию кажется вообще не называли.

С чего я обратил на это внимание, я и сам не понял. Только кто-то из сотрудников после награждения пошел фотографироваться к елке с «ананасами», кто-то поставил свои подарки рядом со своим местом за столом, кто-то торопливо засовывал пухленький конверт в сумку. А Альбина собирала шуршащие пленки, целлофан и пузырьковую упаковку в большую коробку, из которой недавно достали наградной материал.

— А где твое шампанское? — зачем-то поинтересовался я у Альбины. Было странно, когда под музыку и аплодисменты подарки вручали всем, кроме нее левой, нет левая скорее я, правой руки генерального директора.

— Дома, — коротко бросила она, не глядя на меня.

— Давай помогу, — предложил я.

— Она нетяжелая, справлюсь, — буркнула Альбина, вырывая коробку у меня из рук и кое-как передвигаясь на своих каблуках она направилась к выходу из банкетного зала. «Ну что за женщина? — злился я, — неужели ей трудно просто поблагодарить за помощь, а не брыкаться каждый раз, как дикарка какая-то. Впрочем, не любоваться краем платья покачивающегося над бедрами было просто невозможно.

***

— Ох, и подарки нам в этом году подарило руководство, — со своей знаменитой язвительной интонацией произнесла Полина на курилке спустя пятнадцать минут. — Надеюсь, не обеднели.

— А что не так, — не понял я. — Подарок как подарок.

— Ты надпись на коробке видел? — спросила Шурочка со знанием дела. — Шампанское самое дешманское, да еще эти конфеты, я, например, не ем сладкое.

— Передари кому-нибудь, — посоветовала Диана.

Пока я пытался вспомнить надпись на коробке. Вроде нормальная марка, не премиум-класса, но рублей на пятьсот бутылка потянет.

— Стыдно такую дешевку дарить, я ведь не Одинцова, — пожаловалась Шурочка.

И все трое засмеялись.

— По-моему деньги на подарки выделял Баринов, — задумчиво произнес я, и девочки уставились на меня, как на приведение, очевидно не ожидая подобной реакции. Обычно я все переводил в шутку.

— Ой, Титов, наивный ты парень, — усмехнулась Полина. — Деньги известно кто выделяет, а вот куда они потом деваются после Царицы — большой вопрос.

— Вот же дурные девки, — заставил нас четверых обернуться скрипучий голос Петровича — нашего разнорабочего.

Смазать петли дверей, подбить полку, прикрутить отпавшее колесико, поменять лампочку — это все к нему. Когда конечно он появлялся в торговом зале, аниматоры в центре шутили с детьми, что идет Кощей, но Петрович не обижался. Он и выглядел как Кощей худой, сухой, жилистый, с впалыми глазами. По сути же, добрейшей души дядька.

— Вы знаете, кто, сколько и кому денег выделял, чтобы за глаза так человека грязью поливать? — продолжил ворчать он, закуривая сигарету.

Девчонки демонстративно поморщились, хотя я тоже курил сигарету и их это не смущало.

— Девочки, пошли уже, — взмолилась Диана, переминаясь с ноги на ногу, — я замерзла.

Побросав стики для айкоса в урну, все трое удалились.

— Вот сороки и ты тоже хорош, — накинулся он на меня.

— В смысле, Петрович, я слухи не распускал.

— Но и не пресек же, стоял тут уши грел. Если ты не уважаешь свою напарницу, скажи, как ее будут уважать другие?

Я задумался.

— Вот, — продолжил он. — и эти дуры тоже хороши. Лишь бы кого-то обвинить, не разобравшись в ситуации.

— Петрович, ну чего ты буянишь? — попытался беззаботно урезонить его я. — Ты же тоже не знаешь всей ситуации до конца, а девчонок за глаза обижаешь.

— Могу и в глаза, но ты же сам видел, что ускакали стрекозы, — беззлобно отреагировал Петрович. — Потому как знают, что не правы. И тебя как тупого телка за нос водят. Ей, богу, Гоша, ты как ребенок. Знаешь, откуда это шампанское у нас взялось? Я лично выгружал его из багажника Баринова две недели назад. Какой-то друг презентовал, он и решил чего добру пропадать. Аля с ним билась и так и эдак, но ты же знаешь, что Баринова не переубедить, если он себе что-то вбил в голову.

Странно, никогда бы не сказал, что Баринов большой упрямец. Второй раз за вечер у меня возникло странное ощущение, что я совершенно не знаю шефа, с которым проработал столько времени.

— Так я тебе больше скажу, бутылок не хватало, ну-ка посчитай сколько может поместиться в трех ящиках шампанского и сколько всего у нас сотрудников? Так это идиот собирался просто подарить их коллективу общем количеством, а там пусть сами разбираются, кому достанется, кому нет. Ну Аля и докупила оставшиеся пять за свои деньги, плюс материалы для оформления, и сама неделю долбалась с ними, чтобы получилось более-менее сносно.

— А сама осталась без подарка… — задумчиво проговорил я.

— А на фига ей самой для себя мучится? — пожал плечами Петрович. — Я и себе просил не делать. К чему эти подачки от Барина? Но девчонка же упертая. Ох, впряглась за весь коллектив и ты ей не помогаешь. Э-эх.

Честно говоря, последние слова были обидными, а Петрович продолжал:

— Она ведь не железная. Вечно от Барина за весь коллектив выгребает, задницы ваши все прикрывает. Ты бы мог ей и помочь. Как у вас все круто сегодня получилось, и праздник такой подарили. Если вы работали сообща, горы бы свернули, ты ведь парень неглупый, талантливый. Только девчонка устала. Я не удивлюсь, если не сегодня завтра она просто положит заявление на стол.

Вы замечали, как в сказах всякие мудрые вещи обычно говорят старики-лесовики и другие древние существа. В реальной жизни было странно что-то подобное слышать от пугающего вида человека, что больше вязался с каким-нибудь алкашом, но блин его слова меня снова задели.

— Титов, подожди, — окликнула меня Маргарита Владиславовна, наш главбух, но пробежавшись глазами, по листку бумаги, что был у нее в руках, она извинилась. — Ой, прости, тебя здесь нет.

— А это что? — удивился я.

— Премиальная ведомость, — ответила она, но Виолетта Леоновна…

— Да, я знаю, меня предупредили, — откликнулся я и, протянув руку, спросил: — Можно?

Маргарита Владиславовна замялась, но кивнув, дала бумагу.

Я пробежался взглядом по списку фамилий сверху вниз и обратно.

— Это все? — уточнил я.

Главбух кивнула.

— И других никаких списков нет?

Отрицательно покачивание головой.

— Точно?

Положительный кивок.

— Спасибо, — сказала я, возвращая листок Маргарите Владиславовне. Фамилии на «О» в списке тоже не было.

Что за чудеса происходят в нашем дружном коллективе?

Мне казалось, Одинцова потому и землю носом роет, что получает какие-то дополнительные плюшки от Баринова. Девчонки, конечно, пару раз намекали о возможном романе между этими двумя. Но это вряд ли, не тот Альбина человек. Да и вообще стала бы любовница шефа так впахивать? Я, например в деньгах особо не нуждался, синдромом отличника не страдал, поэтому доказывать кому-то что-то не стремился. Ну вот и остался без премии. И не я один. Но как? Кому в здравом уме придет в голову лишать премии нашу мисс «Идеальность». Большой вопрос.