МАМЕНЬКИН СЫНОК

В деревни отправляются пионерские ударные бригады.



Здорово? Здорово!

В эти бригады выделяются самые активные и серьезные ребята.

Правильно? Правильно!.. Постойте, постойте, кто там сказал: правильно? Ах, это ты сказал? Ну что-ж, ты, конечно, прав, но… все-таки… присядь около меня, я тебя расскажу одну историю.

Только слушай внимательно, я не люблю, когда меня перебивают!

Итак, о чем это я?.. Да, о бригадах, которые поедут в деревни!

История случилась на курсах. Курсы эти краткосрочные: всего на несколько дней. Их посещают те, которым скоро придется поработать в деревне.

О чем говорится на этих курсах? Об очень важных вещах. О том, что должен в будущем сделать ударник.

Несколько десятков ребят внимательно слушают докладчика. Докладчик говорит, что во многих деревнях слабо работают пионер-отряды, в школах нет нужных книг, не везде есть радио и электрический свет, не всюду, как следует, проводится работа по вовлечению бедняков и середняков в колхозы!..

— Да, — говорит докладчик, — работы вам искать не придется, работы по горло — во!.. Надо провести боевую подготовку к весеннему севу, крепко провести ее под лозунгом: "Долой межи! Даешь коллективную запашку и коллективное хозяйство"! Кроме того…

Долго еще говорит докладчик. Но вот он кончил. Он просит, чтобы ему задавали вопросы.

Густо летят записки. И вдруг:

— Товарищи, разрешите огласить одну записочку. Между прочим, она без подписи… "Где мы будем там в деревне? Не можем же мы валяться на сене!.."

Докладчик сделал паузу. В зале тишина. Ребята сначала не могут понять: что это — в шутку, или всерьез?

Пожалуй, шутка. И в зале раздается добродушный смех.

— Второй вопрос того-же автора: "Если расстояние от станции до данной местности 20–30 верст, то не можем же мы ехать на лошадях! Растрясет еще, как же так?.."

Взрыв хохота. Но в то же время ребята начинают чувствовать, что писавший эту записку говорит всерьез.

Это уже хуже! Потому хуже, что, видать, автор записки — маменькин сынок, или маменькина дочка. Ему бы там (или ей) на лакированном фордике разъезжать и спать на мягких пуховых подушечках!..

— Третий вопрос в той же записке: "Когда мы приедем в колхоз, то не можем же мы сказать, что мы хотим кушать, а должны привезти что-нибудь с собой!

Хохот становится ядовитым.

— Соус провансаль не забудь захватить!..

— Потом компот!..

Это уже не просто веселый смех, это — уничтожающий смех!

Тот, который вызвал его, должен был съежиться от стыда.

Презрительный хохот был достаточно красноречивым отпором всех ребят вредным вопросам, которые задавались в этой записке.

И хоть она не подписана, мы все-ж можем сказать, кто ее писал.

Ее писал несерьезный и просто неграмотный парнишка, или девчина, которым очень мало дела до боевых и сложных задач бригады.

Ее писал не наш, а чужой, который с ужасом думает о том, что может быть ему придется "валяться на сене" (?!), которому сильно не нравится трястись на жесткой крестьянской телеге "от станции до данной местности" и который, наконец, считает самым важным, будет ли у него в колхозе своя особая, не "деревенская" еда…

В ударных бригадах должны быть только пролетарские ребята. И никто другой!

А что касается автора этой анонимной записки, то вы его легко узнаете на вокзале.

Он будет стоять в стороне, около своей плачущей мамочки, окруженный десятью чемоданчиками, пакетами с пирожками, подушечками и подушечками…

Увидите его, — подойдите и напомните ему его домашний городской адрес, дескать:

— Милый человек, езжай-ка обратно домой! Слышишь, милый человек?!.


Загрузка...