Сны золотые

СОН ВТОРОЙ

Игорь Дацко, 18 лет, учащийся ПТУ, Минеральные Воды

У меня друг был, мы с ним с детства, с детского сада вместе. Всю жизнь. Это даже не брат, это

больше брата, как второй «я» - вот он кем был для меня. И вот он умер, 15 февраля, месяца

не дожил до восемнадцати лет. Передозняк, как у нас говорят. То есть передозировка. Ну и

остановилось сердце.

Мы с ним и курить вместе начали, с девяти лет. В смысле - анашу курить, травку. У нас все

курят. А первый раз я укололся в четырнадцать лет, четыре года назад, и было это, как сейчас

помню, 13 апреля. Перед этим к нам с другом приехали знакомые ребята и стали говорить, что

у них начинаются ломки, а денег нет, чтобы соломы, то есть маковой соломки купить. Стали у

нас просить. А у нас деньги были: мы ребята кавказские, уже тогда зарабатывали разными

способами, имели... Мы им дали. Они предложили нам уколоться. Мы, конечно, отказались.

На следующий день - то же самое, деньги просят. И на третий день - тоже. И как-то у нас

одновременно с другом мысль появилась: вроде деньги мы даем, а получать ничего не

получаем, как в яму. Мы ж понимали, что деньги даются без возврата, какой там возврат. Как

бы жалко, что ли, мол, хоть что-то да получить бы... И решили попробовать.

Мне это до сих пор странно. Я с детства очень сильно боялся уколов, а тут сам, по своей воле.

Ну, первый раз мне нехорошо было, никакого кайфа, второй раз - тоже. А они говорят: попробуй, это только вначале нехорошо, потом кайф будет.

С того дня и началось. И ничего особенного, вроде так и надо. Я вообще мальчонка

общительный, знакомых у меня много. И половина из них - колется. Обычное дело.

Но я лично никого не уколол, никого не соблазнял, не уговаривал. Не хочу, чтобы потом

человек считал меня своим врагом, проклинал, как я тех пацанов, которые меня уговорили.

Это самое гнилое дело. Хотя нет: самое гнилое - это барыги, которые сами не колются, а

только продают, деньги делают.

А я сам - жулик. Никогда не воровал, не фарцевал, не барыжничал и презираю это дело.

Даже когда мы в Москву переехали жить и я здесь стал как бы новенький, то и здесь не

потерялся. Говорю же: я мальчонка общительный. Сразу вычислил, где и как можно делать

деньги, кого обжуливать. Нашел товарища с машиной, тоже жулик-мошенник, наладили мы с

ним разные игры, наперстки и прочее. И неплохо зарабатывали. Говорят, что наркоманы -

грязные, опустившиеся люди, которые все из дома тащат, а по-нашему говоря -

крысятничают. Крысятничать - самое последнее дело. Но вы же видите, что я не такой, никогда не крысятничал, не унижался. Сам покупал и жил в чистоте.

Здесь, в Москве, доза у меня выросла до полутора стаканов в день. Это много. И еще я всегда

оставлял на утро, чтобы раскумариться. Это вроде похмелья, как у алкашей. У нас называется

- кумар. То есть кайфа уже не было. Понимаете, вначале ловишь кайф, а потом привыкаешь

и уже нет ничего, только бы раскумариться. Вначале кайф, а потом вся жизнь идет на то, чтобы только стать нормальным. Уколешься с утра - и вроде голова прояснилась, глаза все

видят, соображаешь, что к чему. То есть просто становишься нормальным, как все, а о кайфе

уже и речи нет. И как бы получается, что овчинка выделки не стоит.

Хотя можно и потом ловить кайф. Это если перейти на более сильный наркотик. У меня был

случай, когда я закупил большую партию ташкентского опиумного мака. Это совсем другое

дело, не то что московский мак-самосей. Можно переехать в Ташкент и вновь начать кайф. Но

я отвечаю за свои слова, что там, перейдя на ташкентский мак, человек больше двух лет не

протянет.

Конечно, случалось, что и у меня не было денег. И мака - тоже. То есть начинались ломки. Ну

как их описать? Это постоянная зубная боль во всех мышцах. А кости, суставы как будто

сверлит зубная бормашина. Человека всего выворачивает из суставов; если на кровати лежит, то до потолка подлетает. Это страшно, когда у тебя ломки начинаются, и ты знаешь, что вон в

том доме, в известной тебе квартире стоит раствор, а ты не можешь его взять, нет денег. Это

страшно.

Первый раз я задумался, когда позвонили из Минеральных Вод и сказали, что от

передозировки умер мой друг. Он был для меня всем - и вот так вдруг уйти. А второй раз, когда однажды проснулся дома в одном пальто на голое тело. Стал вспоминать. Из дома я

ушел, как всегда, в костюме и в галстуке. Денег не было. Вспомнил, что на Даниловском

рынке отдал барыге за одну дозу и костюм, и рубашку, и галстук. А домой, значит, пришел вот

в таком виде.

Я всегда считал себя крепким пацаном, который никогда не будет унижаться, крысятничать, с

себя снимать. А тут такая история. И я подумал: а что же дальше будет, если даже моих денег

не хватает?

Всем известно, что будет. Для начала станешь шестеркой у барыги. Барыга тебе скажет: хочешь получить дозу, приведи, найди мне людей, которые купят, которым надо. Побежишь

искать, никуда не денешься. Но так много не набегаешься, доза нужна каждый день. Рано или

поздно увидишь открытое окно в магазине, какую-нибудь вещь на прилавке, которая лежит и

дразнит: вот она, кучу денег стоит, схватил и убежал! И - попал в зону...

Все это я подумал, представил, очень ясно увидел.

И еще. Среди наркоманов есть такие, которые на какой-то определенной стадии перестают

есть. Совсем. Я к ним отношусь, как выяснилось. Мне восемнадцать лет, рост - 181 сантиметр.

Когда меня привезли в больницу, весу во мне было 39 килограммов.

Владимир Лозовой, врач-психотерапевт, г. Екатеринбург

Двор, в котором мы жили и в котором вырос мой сын, был на редкость многодетным. И надо

же так совпасть, почти все - одногодки. Двадцать три пацана и девчонки - ровесники!

Так сложилось, что со временем мы переехали на другую квартиру и в старый наш двор я

попал через много-много лет. Понятно, что стал узнавать, расспрашивать про своих друзей, про друзей сына.

С моими-то все в порядке - живут, работают. А вот сверстников моего сына - нет.

В самом прямом смысле - в жизни нет.

Из двадцати трех мальчишек и девчонок только трое - дожили до восемнадцати лет!

Всех остальных - двадцать человек - в отрочестве еще скосили наркотики.

Подростковая наркомания разрушает организм с самого начала его становления. Мы

проводили исследования и установили: тот, кто в раннем возрасте начинает употреблять

наркотики, выдерживает в среднем семь лет такой жизни. А дальше - небытие.

И все эти годы меня преследует неотвязно одна пугающая мысль: не есть ли судьба

мальчишек с нашего двора прообраз России, образ будущего России?

Если вы скажете, что я преувеличиваю, то я отвечу так: эту опасность уж лучше преувеличить, чем преуменьшить.

В молодежной среде это даже не мода, не эпидемия, а - пандемия. То есть массовое, чуть ли

не всеобщее заражение. Которое принимает иногда самые чудовищные формы. Нпример, как

чума расползается новое поветрие - разводить наркотики кровью. О средневековой дикости и

тупости можно и не говорить - я только о медицинском факторе. В поселке Верхняя Салда

Свердловской области, где впервые и были обнаружены наркотики на крови, почти все

наркоманы, молодые совсем люди, оказались зараженными СПИДом. А иначе и быть не

могло...

И пусть я снова преувеличиваю, но мне кажется, что нынешнее поколение подростков и

юношей мы уже потеряли. Задача в том, чтобы сохранить последующие поколения, остановить расползание раковой опухоли. Иначе судьба мальчишек с нашего двора в

Екатеринбурге в действительности и в полной мере станет будущей судьбой России.

Для справки. Болезнь номер один в мире по распространенности и опасности даже не СПИД, а - вирусный гепатит. В последнее пятилетие в России смертельный вирус в большинстве

случаев заражает молодых людей при внутривенном введении наркотиков. При обследовании

в городе Верхняя Пышма Свердловской области половина больных вирусным гепатитом

оказалась наркоманами.

Ефим Рачевский, директор школы, г. Москва

В школе - наркологический кабинет. Скажи кто-нибудь из нас такое десять лет назад - за

сумасшедшего бы приняли... Но будем смотреть правде в глаза: по нынешним временам

наркоман в школе - заурядное явление. Мне известно, кто из мальчишек и девчонок в моей

школе сегодня регулярно курит анашу и колется внутривенно. Это те, про кого я доподлинно

и досконально знаю. А сколько невыявленных, сколько тех, кто только-только попробовал... И

с неумолимой закономерностью через год их количество увеличится в полтора или в два раза.

Опросами медиков установлено, что в крупных городах до пятидесяти процентов подростков

хотя бы раз попробовали наркотики...

Так что разговор о наркологическом кабинете в школе из области смелых мыслей переходит в

разряд обыденных задач.

Взвесив все, я твердо решил: буду искать специалиста-нарколога. Который будет и врачом, и

воспитателем, человеком, который может говорить с мальчишками и девчонками так, чтобы

его слово перевешивало слова и посулы дворовых искусителей. Это самое первое и общее

представление о его деятельности и обязанностях. Жизнь покажет, какое место он займет и

какую роль будет играть в школе. Уверен, что специалист-нарколог без дела, увы, не

останется.

И, наконец, самый обыкновенный медицинский момент. Наркотическая кома, смерть от

передозировки и прочих нарконапастей становятся обычными в жизни большого города. Кто

поручится, что завтра или послезавтра такое не произойдет прямо в классе. Так могу ли я

позволить, чтобы в школе, на глазах у всех какой-нибудь дурачок-мальчишка погиб в

наркотической коме...

Для справки. В Москве вызовы «Скорой помощи» к умирающим в наркотической коме по

количеству сравнялись с вызовами по сердечно-сосудистым заболеваниям.

Количество смертей от наркотиков в Москве ежегодно увеличивается в два раза.

После юбилейного вечера, посвященного десятилетию одной из московских школ, в

туалетных комнатах нашли 117 шприцов. В празднике участвовало 300 человек.

Почему мальчишки и девчонки начинают курить и колоться?

Сами подростки над этим не задумываются. А взрослые считают, что само собой ясно. Мол, дурь, мода, влияние западных фильмов, влияние улицы, делать нечего, много свободного

времени, и вообще: "Да какие-такие у них могут быть проблемы?!"

На самом деле это у нас - нет проблем. Что бы ни случилось, мы знаем - перемелется… А они

еще не знают. Какая-нибудь история в школе, на наш взгляд не стоящая выеденного яйца, может привести подростка к мысли о самоубийстве… И в таком состоянии вовсе уж ничего не

стоит согласиться на затяжку анаши или первый укол. Да какая разница, если все равно

жизнь кончена…

Никто из взрослых не задумывается, что такое подростковое сознание? Чем оно характерно?

Что такое подросток как общественное и биологическое животное?

Подростковое сознание характерно тем, что его носитель - ваш сын и ваша дочь - все

впитывает как губка и ничего не боится.

Вспомните себя: мы такими же были, и поймите, пожалуйста, что стремление все попробовать

биологически заложено в организме подростка. Он как щенок, которого впервые выводят на

улицу, и он, припав к земле, втягивает в себя, как пылесос, все, что встречается на пути.

Плохое, хорошее, соленое, пресное, горячее, кислое, Павку Корчагина и героя

"Криминального чтива", "Бедную Лизу" и "Интердевочку" - все!

И - ничего не боится! Поэтому смешны все учительско-лекторские проповеди о вреде

наркотиков, которые читаются на уровне: "Употребление наркотиков вызывает необратимые

изменения в коре головного мозга, болезнь и смерть…"

Во-первых, это - сплошная абстракция. Взрослый человек с большим трудом принимает

абстракции как практическое руководство в жизни, а уж подросток - тем более… Во-вторых, подростковое сознание характерно тем, что подросток живет сегодняшним днем и часом. О

завтра он практически не думает, разве что о неминуемом приготовлении уроков на завтра. В-

третьих, вспомните себя: кто-нибудь из вас в четырнадцать лет всерьез задумывался о болезни

и смерти? Кто-нибудь из вас думал, что ОН, такой единственный и неповторимый, вдруг

заболеет и умрет? Смешно… Подросток по природе своей, по биологии, уверен, что жизнь его

вечна…

Тем не менее лепет о "необратимых изменениях в коре головного мозга" считается у нас

профилактикой и антинаркотической пропагандой. А какая пропаганда - такие и

последствия, результаты. То есть сплошной вред. Страшный вред. Потому что подросток уже

уверился: все, что мы говорим о вреде наркотиков - туфта, лапша на уши…

И в то же время, часто отрицая наши нравоучения и мнения, подросток особенно

восприимчив к мнению своей среды, своего окружения, подростково-молодежного мира. К

тому, что мы называем общественным мнением, модой или террором среды.

И, пожалуйста, отнесемся к этому очень серьезно. Вспомните, во что и как мы сами одевались

тридцать пять лет назад, пятнадцать лет назад и во что одеты сегодня. Это мы с вами, такие

умные, самостоятельно мыслящие, независимые! Этот самый простой пример с

обескураживающей убедительностью доказывает: если все носят узкие штаны, широкие

штаны, джинсы или слаксы - иты будешь, никуда не денешься.

Безобидная по части штанов, мода стала убийственной, когда распространилась и на

наркотики. Сорок лет назад в нашем городе мальчишки тоже курили анашу. Мы этих

мальчишек знали наперечет и называли их придурками. Для нас престижным считалось

купить поллитра портвейна на десятерых и распить тайком в сквере - вот это круто, мы почти

как взрослые, а анашисты - придурки.

С тех пор шкала дворового подросткового престижа перевернулась. Сейчас на пришкольных

пустырях и во дворах курение анаши считается делом чести, доблести и геройства, показателем крутизны. А того, кто не курит марихуану, считают слабаком, трусом и вообще -

изгоем. Как устоять четырнадцатилетнему человеку перед таким напором, какие силы надо

иметь, чтобы наперекор общему мнению сказать - нет. А ведь во дворе он - живет, это его мир, его социальная ниша.

Вот и получается, что он неможет отказаться. Он беспомощен перед террором среды... Да что

дворы! То же самое происходит и в институтских коридорах, где вроде бы уже умненькие, почти взросленькие юноши и девушки. Алкоголь там не котируется. Так наркоманы, сидящие

на игле, и не пьют, они алкаголиков презирают, считают алкоголь грязным кайфом, бычьей

тягой. Там, в институтах, наркоманы объявили себя избранными, продвинутыми,белыми

людьми,аристократами, а все остальные - быдло. Вот многие из обычных ребят и тянутся к

ним почти поневоле: не хочется выглядеть быдлом…

Чтобы отказаться, надо иметь силы. А силы дает только знание.

На встречах с подростками я говорю: "Вот перед вами яма с дерьмом. Тот, кто прыгнет в нее, будет во всей округе считаться самым крутым парнем. Кто из вас прыгнет?"

Никто. Потому что знают, что это дерьмо и что будет вонять.

Вот мы и пришли к главному, ошеломительному выводу. Наши дети начинают курить и

колоться, потому что ничего не знают о последствиях.

Когда им во дворе предлагают: "Курни, получишь кайф", они примерно представляют, что

такое кайф. Но понятия не имеют о последствиях, о том, как и чем будут расплачиваться за

первую затяжку и первый укол. Как мы уже убедились, "необратимые изменения в коре

головного мозга" они давно считают туфтой. Кое-что знают о ломках, о привыкании, об угрозе

подсесть… Но ведь КАЖДЫЙ считает себя крутым, это Васька и Петька тряпки безвольные, а

я-то - СИЛЬНЫЙ, я все могу…

И потому подросток бесстрашно идет на первую затяжку, абсолютно уверенный, что это как

прогулка в парк: захочу - войду, захочу - выйду. Не зная, что калитка тут в одну сторону, и

она уже захлопнулась.

Вот и получается, что у подростков практически не было и нет выбора. Взрослые наркоманы

обещают им золотые сны, кайф. О кайфе мальчишки и девчонки вроде бы имеют кое-какое

представление. А вот чем придется расплачиваться за него, не знают.

Расплачиваться им придется образом жизни. А какой он, образ жизни наркомана?

Вот это и есть тайна, которую взрослые наркоманы подросткам никогда не выдают и не

выдадут. В лучшем случае скажут, что да, трудно бывает, когда вмазаться нечем, но тут

главное - быстро достать, вмазаться, и снова начнется кайф...

А как на самом деле - вы уже кое-что знаете и еще узнаете…

Как подростки начинают курить и колоться?

Возможных сценариев немного. Они разнятся только деталями. А в остальном все одинаково.

Итак, вечер, двор, лавочка в укромном уголке. Сидят, курят, болтают о том и о сем мальчишки

и девчонки лет четырнадцати. К ним подходит группа парней и девушек чуть постарше. Один

из них спрашивает:

- Ребята, а что это вы делаете?

- Да сидим, курим…

- А что курите?

- Как "что", сигареты…

- Ну вы совсем как маленькие! -изумляется парень. - Другие пацаны давно уже от травки

балдеют, а вы сигаретки сосете…

И тут всегда находится мальчишка, который говорит: "А у нас же нет…"

Если таковой не находится, то разговор в нужное русло мгновенно направляет кто-нибудь из

старшей компании:

- Да что ты, Вася, у них же нет, они ж еще маленькие…

- Как так "нет"? - воодушевляется "Вася". - Нон проблем. У нас-то все есть. Что хотите, ребята, хоть травку, хоть винт...

Тут расчет беспроигрышный. Как сами мальчишки и девчонки говорят, на "слабо" берут.

Прошу обратить на этот момент самое серьезное внимание. Ведь речь идет о том, что

называется подростковым сознанием. Вспомните знаменитый американский фильм "Назад в

будущее". Задумайтесь, что там является пружиной, которая раз за разом раскручивает все

действие, на чем держится весь сюжет? На какой "глупости"? На каком "пустяке"? А на таком, что в самый решающий момент киношный мерзавец говорит подростку: "Да ты что, боишься?" На что мальчишка тут же взвивается: "Это я боюсь?!" И закручивается очередная

серия приключений…

Учтите также, что все происходит на людях, на глазах у друзей и подруг. Если бы подросток

был один, он еще мог бы отказаться. Но в компании(!), на виду у всех, когда предлагают

старшие, да еще когда всех как будто ненароком назвали "маленькими", а ты-то давно уже не

считаешь себя "маленьким"…

В общем, отказаться невозможно. Курят, колются, кайфуют, входят во вкус и привыкают. Так

продолжается месяца три-четыре. Пока тот же старший парень однажды не скажет:

- Мальчики-девочки, а вам еще не надоело ширяться на халяву? Оно ведь бабок стоит, платить надо!..

Все. Игры кончились. Ловушка захлопнулась.

Как и чем платить? Где деньги взять?

Когда на лекциях в школах или в училищах я подхожу к вопросу, "где деньги взять", обязательно находятся несколько мальчишек, которые кричат: "Воровать"! Да, отвечаю, разумеется. Но поскольку воровского опыта у тебя нет, то на третьем или четвертом ларьке ты

попадешься. Зона. Малолетка. "Зона" страшна тем, что, во-первых, подросток там живет с

ощущением безысходности. Ведь в этом возрасте два или три года - это бесконечно долгий

срок. Жизнь кончилась. А раз так, то ничего не жалко, и себя в первую очередь.

Во-вторых, в обычной жизни есть еще какие-то ограничители и контроль: родители, учителя, перебои с деньгами. На зону же кайф поступает как семечки на базар. Значит выйдет оттуда

наш мальчишка законченным наркоманом. Снова начнет воровать. Снова попадется, но это

уже будет повторка. То есть срок большой. А там, на зоне, или после повторной отсидки, быстро кончится: от грязного наркотика, от передозы, да мало ли от чего... Отмучается сам и

перестанет мучить родителей.

В представлениях мальчишек есть еще вариант доставания денег. На встречах они кричат

мне: "Стать распространителем!" Чувствуете, теоретически они уже все знают. Правда, никто

из них не догадывается, что к деньгам их не подпустят. Деньги идут только тем, кто на более

высоких ступенях иерархии наркобизнеса. А миллионная армия мальчишек и девчонок

работает там бесплатно.

Как это происходит? В известном всем доме в вашем микрорайоне живет наркодилер. К

которому чередой идут подростки. Он отмеряет им, к примеру, порцию героина, и говорит:

"Здесь двадцать доз. Девятнадцать продашь, принесешь столько-то денег. А двадцатая - твоя!

Бесплатно!"

И миллионы подростков ходят под тяжелой уголовной статьей "сбыт наркотиков", работают

на наркомафию бесплатно, "за дозу". Такого рабства не знала, наверно, ни одна система.

Еще подростков используют в роли торпед. Тот самый наркотик на основе первитина - винт -

имеет много разновидностей. К примеру, есть винт под названием "камикадзе". После его

употребления мальчишка чувствует себя терминатором, способным ударом кулака проломить

кирпичную стену и разорвать голыми руками тигра. Да еще его психологически

обрабатывают, внушают, что надо сделать и как это легко, после чего мальчишка, как зомби, идет и "делает"… А приходит в себя, зачастую, уже в камере, в милиции. А там - зона, и так

далее…

Впрочем, я уже начал рассказывать от своего имени. Пересказывать. А это неинтересно и

неубедительно.

Если хотите знать правду, чтобы иметь право осознанного выбора, то наберитесь мужества и

прочитайте до конца эти исповеди. Это неприятно, это изнанка самой жуткой жизни, но все-

таки прочитайте, хотя бы из чувства болезненного любопытства.