Соблазнение строптивой

Глава пятая

Дженна не верила своим глазам. Куда мог пропасть Мендоза? Как? Был только один вариант. Она резко повернулась и обнаружила, что на месте, где стояли лошади, пусто. Преступник скрылся, прихватив и свою лошадь, и гнедого жеребца Дженны.

Стиснув руки в кулаки, убийственно сверкая голубыми глазами, молодая женщина повернулась к Макколи.

– Ну что, доволен? Благодаря тебе Мендоза не достался никому.

Взгляд Бренча тоже был испепеляющим.

– Не пытайся сделать меня виноватым. Если бы ты занималась своим делом, а не пыталась делать мужскую работу, переодевшись мальчиком, я бы уже давно упрятал Мендозу за решетку, где ему и положено быть.

Дженна скрестила руки на груди и склонила голову набок.

– Да ну? А ты всегда принимаешь ванну с убийцей, на которого охотишься?

Лицо Макколи вспыхнуло от гнева. Он сжал руки, чтобы не поддаться искушению ударить Юджинию. Не успел Бренч и рта открыть, как молодая женщина ткнула его пальцем в грудь.

– Ты даже не знал, что он там, Макколи. И скорее всего, не узнал бы, если бы не появилась я. Это ты влез куда не просили, ты позволил Мендозе сбежать. И что ты собираешься теперь с этим делать?

Бренч схватил Дженну за запястье и притянул к себе.

– В одном ты, мисс Зазнайка-Наемница, можешь быть уверена: я доберусь до него, и когда это произойдет, тебе я его не отдам, это уж точно.

– А тебе и не придется, – зло бросила Юджиния, осознавая, что они с Бренчем уже оказались нос к носу, – потому что первой его найду я, как это произошло в Солт-Лейк-Сити.

– И как ты собираешься этого добиться без лошади?

Неуверенность мелькнула во взгляде молодой женщины, но она тут же справилась с собой.

– Могу задать тебе тот же вопрос, Макколи. Ты ведь не думаешь, что Мендоза забрал мою лошадь, а твою решил оставить?

Черт, дерзости ей было не занимать!

И красоты.

Бренч смотрел в неимоверные дымчато-голубые глаза Юджинии, беспомощный, как ребенок, перед ее горячим телом, переплавлявшим гнев в похоть. Медленно, но решительно Макколи стал прижимать к себе молодую женщину все крепче и крепче, пока мягкий животик не коснулся его затвердевших чресл. Ее глаза сузились и потемнели, однако она не делала попыток сопротивляться. Она только вскинула подбородок, словно бросая ему вызов.

Бесконечно долгое мгновение они испепеляли друг друга взглядами. Внезапно Бренч отпустил Юджинию и отвернулся.

Дженна открыла рот, глядя на широкую промокшую спину исчезавшего в темноте Макколи. Разочарование, вызванное тем, что ее не поцеловали, раздражало молодую женщину еще больше, чем заносчивость и эгоизм Бренча. Потом Дженне пришло в голову, что Макколи может и вовсе не вернуться. Она смахнула капли дождя с ресниц и стала всматриваться в черноту ночи. Вскоре Дженна уже металась из стороны в сторону, бормоча проклятья.

– Кого-то потеряли, мисс Наемница?

Дженна резко повернулась. За ее спиной, прислонившись к дереву и скрестив руки на груди, стоял Бренч. Черный как ночь жеребец, привязанный к дереву в нескольких футах от хозяина, всхрапнул – наверное, в знак приветствия.

– Удивлена, что ты до сих пор не исчез.

Юджиния возилась с пуговицами на куртке, молясь, чтобы Макколи не оставил ее здесь одну. Бренч молчал, продолжая пронизывать молодую женщину холодным оценивающим взглядом.

– Ты разве не собираешься его преследовать? – спросила она. Макколи ничего не ответил, и тогда Дженна в отчаянии вскинула руки. – Как ты можешь спокойно стоять, когда убийца твоего брата ускользнул из-под носа?

Макколи заложил ногу за ногу. Когда вспышка молнии на мгновение осветила Дженну, губы Бренча искривились в едва заметной улыбке. Она выглядела как мокрая мускусная крыса. И тем не менее он хотел ее.

– Посмотри назад. Видишь следы, которые ты только что оставила? Дождь размывает следы, как только мы их делаем.

Он был прав. Дженна обхватила себя руками, только сейчас почувствовав, что мокрые волосы лезут ей в лицо, а одежда облепила покрытую мурашками кожу. Крохотные капельки дождя то и дело срывались с ресниц. Вода хлюпала в грязных ботинках.

– Тогда что ты собираешься делать?

Макколи подошел к вороному, отвязал поводья и, ведя коня под уздцы, прошагал мимо Дженны.

– Я не собираюсь мокнуть под дождем всю ночь. – Остановившись, он оглянулся на молодую женщину. – Ты идешь?

– Это приглашение?

– С каких это пор тебе нужно приглашение, чтобы заявиться в лагерь мужчины?

Бренч продолжил путь. Дженна испытывала какое-то извращенное удовольствие от того, что хромота Макколи, которую она впервые заметила в городе, стала заметнее.

Оказавшись под каменным навесом, Макколи соорудил маленький костер из веток, оставленных теми, кто ранее находил здесь пристанище. Он бросил свою постель и седельные сумки рядом с продуктами и повернулся, намереваясь заняться конем. Дженна стояла у входа в неглубокую пещеру, задумчиво всматриваясь в темные углы. Бренч самодовольно улыбнулся.

– Не бойся, там нет медведей, летучих мышей и пауков.

Дженна смерила его гневным взглядом.

– Любой дурак догадается, что здесь нет медведей, Макколи. В этой пещерке едва ли хватит места для мыши. – Легкая дрожь пробежала по телу молодой женщины при упоминании о мышах. Дженна поспешила продолжить, надеясь, что Бренч ничего не заметил. – И я не какая-нибудь мнительная особа, чтобы бояться летучих мышей или пауков.

Макколи улыбнулся едва заметно, уголками губ. Его нескромный взгляд пробежал по телу молодой женщины, облепленному мокрой одеждой.

– Но ты и не закаленный работой ковбой. А теперь предлагаю войти и спрятаться, наконец, от дождя.

Дженна показала язык спине Бренча, когда тот вжал голову в плечи, выходя под дождь, и только после этого осторожно вошла в пещеру.

Когда Макколи вернулся, насквозь промокшая Юджиния жалась к дальней стенке пещеры и смотрела, как с края навеса стекает вода. Она взяла у него кофе и поставила на огонь уже знакомый ей помятый котелок.

– Твой особый рецепт? – Бренч кивнул в сторону котелка. На мгновение лицо молодой женщины стало непроницаемым.

Потом она щелкнула пальцами и вскочила на ноги.

– Спасибо, что напомнил. Мне нужно выйти кое-что поискать.

Макколи схватил Юджинию за руку, когда та сделала вид, что собирается выйти из пещеры.

– На этот раз обойдешься. – Он сдернул с Дженны мокрую грязную куртку. – Раздевайся.

– Прошу прощения?

– Ты хочешь простудиться? – Макколи бросил ей старое армейское одеяло. – Завернись в это, когда разденешься, а я разложу твою одежду сушиться.

Юджиния изящно вскинула бровь и надула губки.

– И что же ты будешь делать, пока я раздеваюсь?

Бренч улыбнулся.

– А ты как думаешь, что в такой ситуации может делать здоровый темпераментный ирландец? Наблюдать, конечно.

– Черта с два! Ты такой же мокрый, как и я. Ты тоже разденешься догола?

Макколи потянулся за седельными сумками.

– Почему бы и нет?

Дженна наблюдала, как Бренч установил сковородку на окружавшие костер почерневшие камни и приготовился нарезать ломтиками бекон. Капля воды сбежала с волос Дженны на лоб и попала ей в глаз. Она начала стучать зубами.

Тихонько вздохнув, молодая женщина отошла от костра настолько далеко, насколько позволял каменный навес. Накинув одеяло на плечи, она принялась расстегивать рубашку. Дженна неуклюже пыталась выбраться из мокрой одежды, при этом удерживая свое прикрытие, но вдруг почувствовала, что спасительное одеяло вырывают у нее из рук. У молодой женщины перехватило дух, когда она, глядя через плечо, увидела у себя за спиной Бренча. Не говоря ни слова, тот поднял одеяло, отгородив от себя Юджинию. Секунду спустя она бросила на землю рубашку. Ботинки, пояс с кобурой и брюки постигла та же участь.

Запах влажного шерстяного белья защекотал ноздри Бренча. К нему примешивался аромат женщины, проникающий, казалось, глубоко в тело и распаляющий кровь. Искушение было слишком сильным. Макколи чуть-чуть опустил одеяло и заглянул за край.

Влажные обнаженные плечи Юджинии засияли, как роскошный, цвета слоновой кости атлас, когда она начала медленно снимать нижнее белье. Кровь застучала у Бренча в ушах, заглушая шум дождя. Пульс ускорился.

– Ты отправишься за ним утром? – Юджиния как раз нагнулась, чтобы освободиться от мокрых рукавов, и голос ее прозвучал приглушенно.

«Святая Мария!» – воскликнул про себя Бренч, почувствовав реакцию своего тела. Он легко мог обхватить талию молодой женщины двумя пальцами. За краешком одеяла показались две ямочки, когда Юджиния принялась стаскивать белье с нежной округлости бедер. Бренчу стало настолько тяжело контролировать себя, что мышцы задрожали от напряжения.

Макколи велел себе не думать о Юджинии. Все его мысли должны быть только о Слоане, пока Мендоза не окажется за решеткой. Или не будет убит. Но правда состояла в том, что сейчас Бренчу хотелось одного – отбросить в сторону одеяло и насладиться красотой этой женщины, почувствовать ее нежное тело в своих руках. Прикасаться, чувствовать ее вкус и запах. По-прежнему стоя спиной к Макколи, Дженна подняла вверх руки.

– Все, теперь я возьму одеяло.

Бренч не мог пошевелиться. Добровольно закрыть глаза и не видеть волшебные изгибы женского тела было непосильной задачей для простого смертного.

Внезапно Дженна насторожилась. Стала похожей на испуганного ежика. Повернув голову на тонкой шее, которую Бренч мечтал поцеловать, она сердито взглянула на Макколи поверх одеяла.

– Макколи, ах ты гад!

Бренч швырнул ей одеяло и отошел к костру. Кофе кипел, а бекон уже пора было перевернуть. Но Макколи не решился опуститься на колени: штаны чересчур плотно облегали сейчас его тело.

Хорошенько закутавшись в одеяло, Дженна опустилась на землю по другую сторону костра.

– Похоже, я не могу пожаловаться, что меня не предупреждали. Если раньше я сомневалась, можно ли тебе доверять, то теперь этот вопрос решен.

– Я не собирался смотреть.

– Конечно нет.

Макколи принялся за собственную рубашку. Расстегнув верхнюю пуговицу, он улыбнулся уголками губ.

– Теперь твоя очередь поквитаться.

– Нет, спасибо. Я уже видела все, что ты можешь предложить.

Жар из чресл Бренча переметнулся к лицу. Черт бы ее побрал! Когда он целовал ее в Эхо-Каньоне, она не казалась такой равнодушной. Чертова ведьмочка хочет, чтобы он чувствовал себя червячком под ее ботинком. Однако Макколи подозревал, что довольно легко может коренным образом изменить ситуацию. Его губы расплылись в улыбке. Бренч устремил на молодую женщину многозначительный взгляд и начал снимать куртку.

Юджиния сердито смотрела на него.

– Может, хотя бы отвернешься? – бросил он.

Улыбка Макколи стала шире. Он повесил куртку на выступ скалы и снял рубашку. Вспышка молнии осветила пещеру, когда Бренч принялся расстегивать ширинку. Скалы эхом отозвались на его смех, когда Дженна вскочила на ноги и отвернулась к стене.

Когда стих шорох одежды и слышен был только рокот удалявшейся, наконец, грозы, молодая женщина решилась бросить взгляд через плечо. Бренч сидел у костра, поджав под себя ноги; нижняя часть его тела была обернута одеялом. Макколи подмигнул Юджинии, и та снова отвернулась. Почему дома обнаженная грудь работающих на ферме мужчин никогда не оказывала на нее такого действия?

Выдержать напряженное молчание, повисшее между ними, было выше сил Макколи.

– Расскажи мне о своем друге, индейце Чарли.

– Тут нечего рассказывать. Он просто старый индеец, выполняющий тяжелую работу в нашем с матерью доме.

– А где ваш дом?

– Мидоувуд. Это маленький город под Чикаго.

– У тебя, наверное, там много друзей, – сказал Макколи. – Почему именно этот индеец?

Измученный взгляд Дженны, устремленный в темноту, сказал Бренчу, что его предположение неверно – у нее не было много друзей. У Макколи возникло странное ощущение, что он смотрит в глаза человеку, который прожил уже целую жизнь. Глаза, в которых часто отражались боль и страдания, казались чужими на молодом и невинном лице. Бренч моргнул, и печальный образ растаял, но не полностью, он остался где-то на дне сознания, мешая снова сосредоточиться на Юджинии.

Молодая женщина расправила плечи, бессознательно выражая упрямство и гордость.

– Чарли всегда был рядом, – произнесла она таким тоном, будто защищала индейца. – Он никогда не пытался забивать мне голову бесполезными знаниями: как накрыть на стол или украсить вышивкой шарф. Он учил меня ездить верхом, стрелять, выслеживать зверя. В общем, тому, что необходимо человеку для выживания.

– Большинство женщин полагаются в таких делах на мужчин.

При этих словах напряженными стали не только плечи, но и все тело Юджинии.

– Я – не большинство женщин.

С этим Бренч не мог поспорить, и это было одной из причин, почему Юджиния его так привлекала. Но он не мог отказать себе в удовольствии подразнить ее.

– И чем же, интересно, ты отличаешься от остальных?

– Хотя бы тем, что не намерена быть на содержании у кого-либо из мужчин. Я сама могу о себе позаботиться.

На мгновение Дженна ощутила себя дома: она снова была худенькой двенадцатилетней девочкой-подростком и гладила мать по голове, а та плакала, уткнувшись в ее хрупкое плечо. «Все хорошо, мама. Папа тебе больше не нужен – я буду о тебе заботиться».

Расстроенная этим воспоминанием, Дженна отогнала его прочь. Вытерев руки об одеяло, она пошла проверить одежду. Обнаружив, что нижнее белье высохло, женщина втянула его в палатку, сооруженную из одеяла. Воображение Бренча разыгралось не на шутку, пока он наблюдал за рывками и подпрыгиваниями палатки, внутри которой возилась Юджиния, натягивая нижнее белье. Потом, завернувшись в одеяло, Дженна откатилась к стене пещеры, положила рядом с собой «старр» и закрыла глаза.

Бренч курил пришедшуюся очень кстати самокрутку и, ожидая, пока молодая женщина уснет, думал обо всем, что узнал о ней, – больше о том, о чем она умолчала, чем о сказанном ею. Ранимость, которую Юджиния, сама того не осознавая, показала, тронула Макколи еще больше, чем её дерзость и бравада.

Когда Бренч решил, что Дженна заснула, он тихонько подошел к ней и потянулся за «Старром». Завладев револьвером, Макколи лег рядом с молодой женщиной, нечаянно коснувшись спиной ее колен, когда устраивался под своим одеялом. В то же мгновение она подняла голову, открыв рот от неожиданности.

– Что это ты надумал? Найди себе другое место для ночлега.

– Нет.

Не успела Дженна даже пошевелиться, как Бренч повернулся к ней лицом, сдернул армейское одеяло и отбросил его в сторону. Юджиния взвизгнула и вцепилась в ветхую шерстяную ткань. В мгновение ока Макколи поймал запястья молодой женщины и прижал их к каменному полу по обе стороны от ее головы. Удерживая ногой бедра Юджинии, он приковал ее взгляд к своим сверкающим как изумруды и холодным как лед глазам.

– Заруби себе на носу: я не буду рисковать – не хочу проснуться завтра утром и обнаружить, что ты скрылась вместе с моей лошадью. Мы положим одно одеяло под нас, вторым укроемся и так и будем спать, устроившись уютно, как две горошины в стручке, и так же близко. Понятно?

– Мне не понадобится твоя чертова лошадь. Джент сбежит от Мендозы и к утру найдет дорогу назад.

– Если это правда, тебе досталась на редкость хорошая лошадь, но я все равно не хочу рисковать. Как насчет посотрудничать?

Ответом ему было молчание, однако глаза Юджинии, едкие, как кислота, сказали многое.

– Хорошо, – продолжил Макколи. – Сейчас я тебя отпущу, но будь уверена: если попытаешься прибегнуть к этим своим женским штучкам, я без колебаний свяжу тебя по рукам и ногам. Я намерен немного поспать.

Руки Бренча перестали сжимать запястья Юджинии. Потом он убрал с нее ногу. Еще пару секунд Дженна гневно смотрела на своего обидчика.

– Хуже тебя, Макколи, нет никого и ничего. Ты об этом знаешь? Я должна была понять это, как только увидела твою чертову бороду. Кому-нибудь следует назначить награду за твою голову. Мендоза просто ангел по сравнению с тобой.

Губы Бренча искривились в усмешке.

– И я точно знаю, кто первым попытается эту награду получить.

– Ты чертовски прав.

Юджиния плюхнулась на бок, повернувшись к Макколи обтянутой шерстяным бельем спиной.

– Ты ничего не забыла? – тихо спросил он.

– Что?

– Ну, если хочешь спать на голых камнях, дело твое. Лично я, однако, предпочитаю ощущать под собой теплое одеяло.

Дженна вскочила на колени и отодвинулась. Бренч расстелил одеяло и сделал жест галантного кавалера, бросившего накидку под ноги даме, чтобы та не промочила ноги в луже. Сузив глаза в немом предупреждении, Юджиния легла на одеяло. Макколи усмехнулся и уютно устроился рядом, спина к спине; потом протянул руку и пошлепал Дженну по попке.

– Спокойной ночи, дорогая, приятных снов.

Дженна что-то недовольно буркнула в ответ. Она знала: уснуть в такой интимной обстановке ей не удастся. Каждый ее нерв был напряжен до предела. Молодая женщина зажмурилась и попыталась отогнать воспоминания о том, как нога Макколи ласкала ее бедра и живот, об испытанной ошеломляющей муке, когда его колено скользнуло по самому сокровенному месту, воспламенив ее. Что с ней происходит? Раньше она легко пресекала всякие поползновения мужчин. Их поцелуи и ласки оставляли ее холодной, а иногда ее от этого даже тошнило. Почему же этот никчемный бородатый наемник вызывал у нее такую реакцию?

Когда Бренч поцеловал Юджинию в первую ночь, ей казалось, что ее еще никогда и не целовали до этого. Его язык, трепетно скользящий по чувствительной внутренней поверхности губы, пробудил что-то в самой глубине ее тела. С тех пор каждый раз, когда Макколи смотрел на нее или прикасался к ней, каким бы невинным ни было это прикосновение, все внутри у нее начинало пульсировать и гореть, как светлячки ночью. Это пугало Дженну. Но это было захватывающим ощущением! И все же она не могла – не хотела – позволить себе сдаться. Ей нужно было довести до конца одно дело, более важное, чем поимка Мендозы. Нельзя позволять отвлекать себя от цели. Нужно как-то спастись от Бренча Макколи.

И держаться от него подальше.

На следующее утро первым проснулся Бренч. Прошлой ночью он несколько часов лежал без сна, раздражаясь от ощущения напряженного тела Юджинии рядом с собой. Наконец Макколи почувствовал, что она расслабилась, сломленная усталостью. Только после этого он позволил собственному телу обмякнуть и погрузился в уютные глубины столь необходимого сна.

Однако в первые затуманенные моменты после пробуждения Бренч еще не помнил ни о прошлой ночи, ни о чем-либо другом. Ощущение холодного воздуха спереди и приятного тепла сзади возникло на подсознательном уровне. Макколи инстинктивно повернулся на другой бок, чтобы прижаться к источнику тепла. Нежные плавные изгибы тела рядом с ним стали ближе, и с губ Бренча сорвался тихий стон наслаждения.

Осознание того, где он находится и кого обнимает, пришло медленно, почти против его желания. Еще один стон – на этот раз не его – заставил Макколи широко раскрыть глаза. Спиной к нему, свернувшись калачиком, лежала Юджиния. Голова молодой женщины покоилась на его левой руке, а в правой Бренч обнаружил спелую грудь. Во сне Дженна неосознанно прижималась бедрами к налившимся кровью чреслам Бренча.

Это был рай. И ад. Если она проснется и увидит, как он воспользовался ситуацией, она убьет его. По крайней мере, попытается.

Юджиния опять застонала и Макколи замер.

– Ешь, мама, пожалуйста, ешь! – по-детски непосредственно вскрикнула она. – Я как следует намазала блинчики сиропом, я знаю – ты так любишь. Теперь все будет хорошо… Мне тоже страшно, но плохие люди уже ушли и… и… папа должен завтра вернуться домой. Пожалуйста, мама, ты мне нужна!

Образ маленькой Юджинии, испуганной и беззащитной, мгновенно погасил страсть Бренча. Когда женщина затихла, Макколи осторожно вытащил из-под нее руку и отодвинулся на пару дюймов. Опершись на локоть, Бренч стал рассматривать лицо спящей Юджинии. Темная блестящая коса распустилась, и непослушные пряди беспорядочно рассыпались вокруг головы. Один завиток лежал на щеке цвета слоновой кости. Бренчу непреодолимо захотелось убрать этот локон и ощутить под пальцами нежную кожу. Юджиния пахла дождем, землей и женщиной, и запах этот сводил с ума сильнее изысканнейших французских духов. Она уже далеко не маленькая девочка. Макколи едва не застонал, когда пульсирующая боль между ног снова принялась терзать его.

Даже мысли о Слоане не могли облегчить его страданий. Только враждебность молодой женщины не позволяла Бренчу искать избавления от мук внутри ее совершенного тела.

Нет, это неправда. Его сдерживал страх. Никакой мужчина не может заняться любовью с женщиной, которая выглядит и пахнет, как Юджиния, с такой, как она, на вкус и на ощупь, и уйти после этого целым и невредимым.

Удрученно вздохнув, Бренч вылез из-под одеяла. Натянув на возбужденные чресла штаны, он с трудом смог застегнуть ширинку. Одевшись, Макколи вышел из пещеры. Занимаясь своей лошадью, он размышлял над скрытым значением слов, которые бормотала во сне Юджиния. От предполагаемого смысла услышанного острая боль пронзила левую часть его груди. Откроет ли он когда-нибудь тайну этой загадочной то ли женщины, то ли ребенка?

Черт ее побери в любом случае! Ведь он теперь не успокоится, пока не добьется этого.

Дженна проснулась и обнаружила, что рядом с ней никого нет. Мысль, что Макколи уехал и бросил ее здесь одну, заставила молодую женщину мгновенно вскочить на ноги.

Дождь к утру прекратился. В пещере весело потрескивал костер. Запах табака и кофе наполнял омытый дождем воздух. С противоположной стороны костра, скрестив ноги и склонившись над шахматной доской, сидел Макколи. Слава Богу, полностью одетый.

Бренч поднял голову, позволив взгляду скользнуть по каждому изгибу ее облаченного в шерстяное белье тела, и снова перевел внимание на доску.

– Что ты делаешь? – Юджиния потянулась за одеждой.

– Играю в шашки.

Макколи наблюдал, как Дженна влезает в штаны. При движении ее груди слегка покачивались под шерстяным бельем. Когда молодая женщина опустила руки, чтобы застегнуть ширинку, Бренч шумно сглотнул, представив, как на этом месте оказываются его руки, и процесс начинает идти в обратном направлении.

– Шашки?

– Да, именно так я и сказал.

Она застегивала уже вторую пуговицу. Бренч позавидовал, как легко дается Юджинии эта задача, в то время как его собственные штаны в который раз стали ужасно тесными.

– Сам с собой?

Третья пуговица.

– Я люблю выигрывать.

Черт! Не тяни, женщина!

Застегнув последнюю пуговицу, Юджиния покачала головой. Потом, спрятав улыбку за занавесью волос оттенка красного дерева, обула ботинки. Заправлять рубашку она не стала. Набросив куртку, Дженна вышла из-под навеса посмотреть на пасмурное, затянутое облаками небо.

Волосы женщины, доходившие ей до талии, были спутаны, и Бренчу безумно захотелось расчесать их пальцами. Макколи представил, как зарывается лицом в эти волосы, ощущает шелковистые возбуждающие пряди на своем обнаженном теле. Вместо этого Бренч трясущимися руками потянулся за табаком. Сдавленным голосом он спросил:

– Куда-то собралась?

– Я голодна. Как насчет кролика?

Когда Юджиния взяла лук и колчан и направилась к влажному подлеску, ее глаза, точь-в-точь серо-голубые жемчужины одного цвета с небом, бросили вызов: рискни меня остановить!

Бренч взялся за черную шашку, перепрыгнул ею через три красных и остановился на пустой клетке на другом конце доски.

– Дамка, – пробормотал он, глядя на кусты, в которых исчезла Юджиния. – До конца этой партии я еще поймаю в ловушку вражескую королеву.

Вороной был великолепен.

Семнадцать ладоней[26] в высоту, лоснящаяся шерсть, умный, крепко сбитый, с хорошими легкими, сильный.

Мускулистый. Темпераментный.

Как Макколи.

Дженна осторожно подошла к жеребцу, чувствуя, что эта лошадь норовиста, подозрительна, так что хозяин у нее может быть только один. Макколи.

Отчего-то казалось правильным, что такой мужчина ездит верхом на жеребце, а не на кобыле.

Вороной вскинул голову и захрапел, глядя на Юджинию, когда та поднесла руку к его морде, позволяя себя обнюхать.

– Тише, мальчик. Я безобидна.

За спиной хмыкнул Макколи.

– Хочешь переманить мою лошадь с помощью вранья?

Дженна резко повернулась. Через плечо у Бренча было перекинуто седло. В свободной руке он держал попону.

– Вранья?

Макколи снова хмыкнул и все время, пока набрасывал на вороного попону, косился на молодую женщину. Этим утром она сдержала слово: вернулась в лагерь не больше чем через десять минут и принесла жирного кролика, насаженного на стрелу.

– Ты так же безобидна, как взрослая гремучая змея.

– Только для мужчин, которые не находят ничего лучшего, кроме как ошиваться около меня.

Ошибаться – это несколько не то, что я планировал. Вороной послушно стоял, пока Бренч расправлял попону, выискивал в шерсти колючки и прилаживал на место седло. Дженна гладила лоб лошади, давая той возможность привыкнуть к себе. Бренч смотрел на это с одобрением.

– У него есть имя? – спросила она.

– Сатана.

Молодая женщина рассмеялась.

– Ему подходит.

Так же, как и Макколи. Бренч затянул подпругу.

– Ты готова?

– Как только будешь готов ты.

Приторочив седельные сумки, он повернулся к Дженне.

– Для вас, леди, я готов всегда.

Юджинии ужасно не понравилось, как легко вогнала ее в краску насмешливая реплика Бренча. Это выводило ее из равновесия и заставляло чувствовать себя по-детски неуклюжей.

– Где ты хочешь?

Макколи расплылся в улыбке, она была томной, чувственной и многозначительной. Дженна покраснела и тут же прокляла себя за это.

– Черт тебя побери, Макколи! Ты знаешь, о чем я говорю.

Бренч наклонился к ней ближе, голос его стал хриплым.

– Тебе не приходило в голову, что, проведя ночь в моей постели, ты могла бы называть меня по имени?

Голубые глаза превратились в аспидные сверкающие щели.

– Садись на свою чертову лошадь, Макколи. Я сяду сзади.

Усмехнувшись, Бренч вскочил в седло. Потом вытащил ногу из стремени и наклонился, чтобы помочь Юджинии взобраться на лошадь.

– Кстати, о лошадях. Сдается мне, ты говорила, что твой гнедой к этому времени вернется.

Дженна не стала поддаваться на провокацию. Она старалась как можно дальше отодвинуться от Макколи, сидя на свернутой походной постели за седлом, и держала рот на замке. Вскоре она заметила, что Бренч выбирает самые крутые подъемы, заставляя ее держаться за его талию, чтобы не сползти с широкого крупа Сатаны. Чтобы досадить Макколи, молодая женщина вцепилась в его жилетку из овчины.

Бренч посмотрел на пробивавшееся сквозь дымку солнце.

– Становится теплее, ты не находишь? – произнес он, снимая жилетку. – Вот, положи это под одеяла.

По пути Макколи всматривался в землю под ногами, надеясь, что Мендоза пережидал где-нибудь дождь и в таком случае должен был оставить за собой следы на размокшей почве. Но пока ничего не было видно.

Постепенно клены, дубы и тополя Каньона Переселенцев остались позади. Они оказались в районе, где совсем не было сосен, – те пошли на строительство жилых домов и зданий под конторы в долине Солт-Лейк. Внезапно прозвучал выстрел. Пуля с такой силой прорезала воздух между ними, что взбила волосы молодой женщины. Не успела Юджиния вскрикнуть или дернуться, как Бренч сбросил ее с вороного и приземлился сверху, закрыв ее собой от пуль и уже держа в руке револьвер.

Шлепок по крупу погнал Сатану прочь, чтобы в коня не попала случайная пуля. Когда над головой снова просвистела пуля, Бренч выругался.

– Он за оврагом. Оставайся здесь. Я подберусь к нему сзади.

Дженна сделал попытку пойти следом.

– Я зайду с другой стороны, тогда он окажется в ловушке.

Бренч фыркнул.

– Чтобы мы друг друга подстрелили? Просто прикрывай меня, Юджиния. Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, в безопасности.

Дженна смотрела, как Макколи по-крабьи перебегал от деревца к деревцу; молодая поросль всего на несколько футов возвышалась над травой. Мухи зудели над головой, и только этот звук нарушал зловещую тишину. «Старр» становился все тяжелее. Мысли о том, где сейчас Бренч и что с ним, сводили Юджинию с ума. Неверие Макколи в ее способность помочь действовало на нервы. К тому времени, как Бренч подал сигнал, что возвращается, Дженна была готова сама его застрелить. Вскоре она увидела, что Макколи не один. Улыбаясь, она поднялась с земли. Старый Чарли хорошо выдрессировал гнедого.

– Кто бы это ни был, он ушел, – сказал Бренч, подойдя ближе, – но мы его найдем. На этих холмах не так много мест, где можно скрыться.

– Думаешь, это не Мендоза?

Макколи бросил на нее раздраженный взгляд.

– Стрелял в нас?

– Да, стрелял в нас.

– Из чего? У него ничего не было, кроме той щегольской трости.

Дженна нахмурилась.

– Но… кто же еще?

– Очевидно, кто-то, кому один из нас не по душе.

Бренч помог молодой женщине взобраться в седло, потом подозвал свистом Сатану. Он даже виду не подал, как ему будет не хватать Юджинии за спиной, как приятны были прикосновения ее грудей, когда они карабкались вверх по крутым тропам.

Путники снова двинулись вперед, и спустя какое-то время их уже окружали величественные горы Уосатч, снежные вершины которых утопали в облаках. Вскоре Дженна заметила, что, отгороженный невысокой грядой, почти параллельно их курсу тянется еще один каньон. Когда Макколи свернул на тропу, что вела к нему, Юджиния запротестовала:

– Куда мы едем?

– В Парк-Сити.

– Зачем?

– Дела.

Черт возьми, из него каждое слово клещами вытаскивать надо!

– Дела поважнее, чем поимка убийцы твоего брата?

Бренч только пожал плечами.

– А как же я? Мне нужно искать Мендозу.

– Мендоза будет стремиться попасть в город, где можно заняться любимым делом и затеряться среди местных жителей. Здешние поселения мормонские; в них запрещены азартные игры. Поэтому остаются золотые прииски, и Парк-Сити – ближайший подходящий пункт.

Этот город показался Дженне местом, где можно поискать и отца. Мысли о семье заставили молодую женщину задуматься о судьбе брата Макколи, и она спросила, как был убит Слоан.

Бренч ответил не сразу. Вопрос Юджинии напомнил ему, что нельзя забывать о своей основной цели. Молодая женщина слишком отвлекала его. Макколи решил, что разговор о Слоа-не поможет ему сосредоточиться на том, чем он должен заниматься.

– Пистолетный выстрел из переулка в Парк-Сити.

– Прямо как с Леонардом Снайпом, – прошептала Дженна.

– Леонард Снайп?

– Агент Пинкертона, которого застрелили в Денвере. – Дженна нахмурилась. – Ты не находил игральную карту возле тела?

Макколи кивнул.

– Пиковый валет.

– Визитная карточка Мендозы, так мне сказали. – Парень явно не скучал без работы. Интересно, откуда у него берется время еще и на азартные игры? – Я две недели выслеживала его, мотаясь от Денвера до Солт-Лейк-Сити. Когда был убит твой брат?

– Почти четыре недели назад. После этого Мендоза дал деру через Скалистые горы,[27] а я был у него на хвосте.

– Перевалы уже были проходимы?

– Мы прорвались.

– Знаешь, Макколи, ты просто золотая жила сведений.

Он усмехнулся.

– По-моему, я просил называть меня Бренчем.

– Я зову по имени только друзей… Макколи.

– А ты умеешь задеть за живое!

Говоря это, Бренч осознал, что так оно и было: его действительно задевало то, что Дженна не считает его своим другом.

В молодости, когда Макколи по десять и больше часов в день работал в шахтах, у него не было времени на друзей. После войны его тяготили жуткие воспоминания, и он не знал, как с ними быть, и только «Молли Магвайрс»[28] дала ему новую цель, ради которой стоило жить. Женитьба на Лилибет заставила Бренча держать всех мужчин, не исключая даже собственных братьев, на расстоянии – пока она не сбежала с горным мастером и не развелась с ним.

В Колорадо он встретил Рембрандта, и они со стариком очень сблизились. Они нуждались друг в друге, так чувствовал Макколи. Они оба бежали от прошлого. Но если Бренч забывался, подвергая свою жизнь опасностям, неизбежным при охране перевозимого золота, Рембрандт пытался утопить горе в виски.

Что до Юджинии, то это совсем другая история. Разговор, который они сейчас вели, можно было пока считать самым дружелюбным. Бренч улыбнулся, вспомнив, как Юджиния осмелилась напасть на него в его же лагере в первую ночь в Эхо-Каньоне. Она храбрая, с этим не поспоришь. А еще у нее есть шипы, острые, как «арканзасская зубочистка».[29] И колючие, как кусты ежевики. Но эти ягоды настолько вкусны, что охотника ими полакомиться не останавливает перспектива быть исколотым.

Мысль о том, как приятно было, проснувшись этим утром, обнаружить Юджинию в своих объятиях, стерла улыбку с лица Макколи. Лучше думать о Слоане, сказал он себе. И все же он осознавал, что они с младшим братом никогда не были близки.

Семилетняя разница в возрасте разделила их. В прошлый раз, когда Бренч был дома, со Слоаном все было в порядке, он ходил за старшим братом, не сводя с того глаз, в которых светилось обожание. Месяц назад, когда Макколи смотрел на пронзенное пулей тело Слоана, на его юное лицо, частично обросшее, как и у него самого, бородой, ему казалось, что он видит мертвым себя – так они с братом были похожи.

Вся жизнь тогда пронеслась перед глазами Бренча, заставив признать неминуемость собственной смерти и задуматься о том, как случилось, что испарились его возвышенные мечты – организовать на каждой шахте Америки профсоюз, покончить с детским трудом, четырнадцатичасовым рабочим днем и превращением в своего рода рабов шахтеров, которые жили в поселках, принадлежащих компаниям.

«Пинкертоны – вот что случилось», – со злостью напомнил себе Макколи.

Могли ли они нанять Мендозу, чтобы выследить его? Пуля, лишившая жизни Слоана, предназначалась Бренчу. Других разумных объяснений не было.

Я доберусь до этого подонка ради тебя, Слоан! Ничто и никто меня не остановит, обещаю.

Даже ведьма по имени Юджиния Ли-Уиттингтон.