Соблазнённые

ГЛАВА 4. Из фантазии в реальность

Они вдвоём сидели в комнате, скованные моральными цепями и разделённые пропастью положения, — и всё же рядом.

Утро принцессы Маргарет началось с того, что она, прогуливаясь по коридорам замка, увидела Лютера. Тот, весь в синяках и ссадинах, хотел постучаться к лекарю, но девушка перехватила его.

— Ты ранен?

— Ничего страшного, — Лютер спешно убрал за спину сбитые кулаки. На днях он вместе с другими работниками инквизиции выезжал на задание. — Всего лишь стычка с повстанцами, всё быстро пройдёт.

— Пойдём, я обработаю раны, — выпалила Маргарет. Тут же покраснела, но слова назад возвращать не собиралась. — Заодно расскажешь про повстанцев.

— Раз Её Высочество приказывает…, — улыбнулся Лютер и пошёл за принцессой.

По дороге девушка захватила у лекаря всё необходимое: колбы с заживляющими растворами, целебные мази, тряпицы с водой.

В комнате принцесса указала Лютеру на диван. Он сел, не скрывая улыбку. Своё предложение о помощи Маргарет рассматривала как вполне приличное и безобидное ровно до того момента, как примостилась на узком диванчике перед Лютером. Они находились друг от друга на расстоянии полусогнутой руки принцессы. Слишком боязно и непривычно. Слишком близко. На миг девушка прикрыла глаза, и в воображении восстали все откровенные фантазии из снов. По телу тут же пробежалось возбуждение, краска прилила к щекам, но Маргарет с уверенным, как она надеялась, видом принялась обрабатывать раны Лютера.

Она намочила тряпицу, чтобы смыть остатки крови с его лица. Взгляды соприкоснулись, и принцесса изобразила сосредоточенность, чтобы не выдать волнение. Пальцы дрожали, а мысли путались, но Маргарет не отступила от задуманного. Она прошлась по всем кровоподтёкам и ссадинам, забинтовала кулаки, чтобы мазь лучше впиталась. От лица и рук девушка перешла к содранному локтю.

— Ну вот. — Маргарет удовлетворённо одёрнула рукав серой рубахи, прикрыв обработанную ссадину. — Больше ран нет?

— Есть, — радостно сообщил Лютер. Он совершенно не спешил уходить от заботливой принцессы.

— Показывай, — приказала принцесса.

Юноша отлип от угла между спинкой дивана и подлокотником. Потянул за край рубахи, чтобы показать очередную травму, но вдруг остановился и вновь облокотился на свой угол. Маргарет вопросительно посмотрела на него.

— Не покажу, — заартачился Лютер, улыбаясь при этом, как сытый кот. — Ты и так стесняешься, а будешь стесняться ещё больше.

— Неправда, я не стесняюсь, — принцесса почувствовала, что щёки снова горят.

— Ещё как стесняешься. Мне придётся снять рубаху. Если тебя это смущает, могу сам обработать рану или к лекарю пойти.

— Я уже побывала замужем и имею представление о мужчинах. Вряд ли увижу что-то новое, поэтому раздевайся, — решила Маргарет. Она старалась выглядеть уверенной и безмятежной, но в душе всё трепетало, словно листья на ветру. Вихрь смущения поднимался, сжимал внутренности, уносил вдаль мысли. Маргарет закусила губу.

— Уверена?

Лютер не двигался с места и попросту играл с терпением принцессы. Чтобы доказать уверенность, она сама полезла к рубахе.

— Да это домогательство, принцесса, — захохотал юноша. Остановил руки девушки и сам разделся.

Он оказался прав — Маргарет тут же завязла в омуте стеснения. Но пришлось взять себя в руки. Раз уж настояла на помощи, то стоило завершить начатое. Принцесса с деловитым видом осмотрела синяк: обширное сине-фиолетовое пятно на боку юноши. Придвинулась ближе к Лютеру, чтобы удобнее было обрабатывать кожу, и принялась за дело. Пальцы не слушались, будто и правда застыли в трясине, но Маргарет старательно покрывала мазью синяк и притворялась, что вовсе не нервничает. В сущности, между ней и Лютером ничего пока не происходило, кроме слов и собственных фантазий принцессы, потому волноваться не о чем — так, по крайней мере, Маргарет успокаивала себя. Впрочем, рамки приличия давно стали ей малы, и девушка хотела разрушить их. Она закончила с мазью и взяла бинт, чтобы обвязать раны. Механические действия неплохо отвлекали девушку, и она почти успокоилась, даже принялась весело болтать. Но голос подпрыгнул. Принцесса вздрогнула, ощутив на себе руку Лютера, которая медленно поднималась по ноге, отодвигала лёгкую ткань платья и просачивалась под юбку. Юноша аккуратно, словно летний ветер, скользил по коленке и приближался к бёдрам девушки. Маргарет ошалело остановилась. Наверно, если бы не бинт в руках и не вид синяка перед глазами, она бы забыла, чем занималась.

— Ты продолжай, продолжай, — невозмутимо проговорил Лютер.

— Я…, — слова не шли, тонули в волнении.

— Продолжай, — мягко настоял юноша, ловя пугливый взгляд принцессы.

Всё происходило, как в том сне. Как в тех фантазиях, которыми принцесса подпитывалась, чтобы позабыть обо всём плохом. Они стали её наркотиком.

Маргарет послушно отмотала бинт. Лютер привстал, чтобы она смогла обернуть повязку вокруг торса, и девушка ощутила его тёплое дыхание, утыкавшееся ей то в волосы, то в шею, — в зависимости от того, как она двигалась с бинтом. Юноша не стеснялся — его прикосновения углублялись. Маргарет скорее завязала бинт. «Лечение» окончилось, но Лютер не позволил принцессе встать. Он продолжил играться с ней, присовокупив к своим действиям бережные поцелуи в шею. Мысли скакали, девушка понимала, что должна что-то сказать или сделать, но её хватило лишь на глупый вопрос:

— Что ты делаешь? — выдавила она. Её дыхание уже срывалось.

— Ты ведь уже побывала замужем, значит, прекрасно знаешь, что я делаю, — улыбнулся Лютер. — Или мне остановиться?

Маргарет не ответила. Точнее, ответила поцелуем. Юноша не дал поцелую закончиться слишком быстро: дотронулся языком сначала до уголка рта, потом пробрался внутрь, а принцессе оставалось лишь податливо открывать губы. Под любовным томлением она не заметила, как Лютер посадил её сверху, себе на колени. Пропустила, когда он задрал платье. Не сопротивлялась, когда юноша перехватил ей запястья и повалил на спину, нависая сверху. Маргарет закрыла глаза, чтобы живее прочувствовать все грани запретной любви, и реальность оказалась лучше фантазий, которые девушка лелеяла со дня встречи с Лютером.

Стеснение испарилось, теперь принцесса наслаждалась поцелуями, отдаваясь им без остатка. Юноша касался её губ, скул, шеи, ключиц, груди, где сбился вбок лиф платья — он не оставлял без внимания ни единый участок тела девушки, будто хотел заполучить её всю. Сквозь дурман любви Маргарет услышала его вопрос:

— Ты ведь знала, чем всё закончится, когда приглашала меня в комнату?

Она прикусила губы, улыбаясь своим смелым мыслям:

— Вообще-то я надеялась, что этим всё только начнётся.

Пал занавес стыда. Маргарет больше не чувствовала, что делает что-то непозволительное, неправильное, что можно осудить. Нет. Прикосновения и поцелуи Лютера казались самым правильным, что она испытывала за последнее время. Она притянула его за шею, прижимаясь губами к губам. Пробежалась пальцами по его торсу — аккуратно, чтобы не задеть бинты, под которыми прятались ссадины и синяк. Лютер был почти раздет, и ощущение его тела, прижимающегося к ней, наполняло нутро жаром, как после бокала вина. Платье девушки было задрано до бёдер, ткань на груди юноша тоже отодвинул, но прохлады она не чувствовала. Щетиной он слегка царапал кожу девушки. Но это ощущение добавляло остроты, а не раздражения — особенно когда Лютер коснулся губами её груди. Провёл языком по соскам, заставляя принцессу вздрагивать, как под внезапным порывом ветра. Маргарет выгибалась навстречу его губам. Прикрывала глаза, чтобы ярче ощутить прикосновения к внутренней стороне бедра, к лону, которое стало влажным, как воздух после дождя.

Ей хотелось и самой исследовать тело Лютера. Пусть она, девушка, выращенная в строгой семье, многое не умела и не знала, ей было интересно тоже ласкать юношу. Она провела пальцами над тканью штанов, ощущая, как напрягается его пресс. Поймала поцелуй Лютера, а после дотронулась до выпирающего паха — бережно и осторожно, будто пробовала температуру воды перед купанием. Принцесса привыкла к тому, что муж делал всё сам. Она просто лежала, пока он был сверху. Но с Лютером она жаждала иного, и он, уловив настроение девушки, сам распустил завязки на штанах и запустил её руку под ткань. Маргарет обхватила его член и остановилась в нерешительности, поглаживая пальцами выпирающие вены. Юноша усмехнулся её неопытности:

— Ты точно была замужем?

— Недолго, — буркнула принцесса.

Лютер не стал дальше укалывать её словами, просто показал, как двигать рукой, чтобы ему было приятно, и Маргарет послушно последовала его советам. Юноша в это время помог ей избавиться от платья, которое последние минуты и так ничего не прикрывало, лишь мешало. Потом, ненадолго лишив принцессу своего тепла, привстал, чтобы тоже раздеться. Она с придыханием посмотрела на его обнажённое подтянутое тело: широкие плечи с выделяющимися мускулами, загорелая кожа, россыпь шрамов и ссадин. Истинный бывший повстанец. Ощущение запретной любви лишь раззадорило девушку, и она самодовольно отметила, как и Лютер рассматривает её. Его взгляд горел голодом и опасностью, как у дикого зверя.

Он опустился на девушку, удерживая на локтях вес тела, и коленом раздвинул ей ноги. Член скользнул меж её влажных бёдер. Маргарет ухватилась за плечи Лютера в попытках найти опору от нахлынувших на неё чувств, пока он туго наполнял её лоно. Она кусала губы и притягивала его за шею. Юноша двигался медленно, чтобы принцесса привыкла к нему и прочувствовала все грани удовольствия, а после ускорился. Они почти не разрывали глубокого поцелуя. Тела тесно прижимались друг к другу, словно пытались не выпустить наружу тот клубок наслаждения, что общим чувством вился у них двоих. Маргарет чувствовал руки Лютера, сжимающие её грудь, укусы на плечах и шее и крепкий член в лоне. Она обвивала его ногами, чтобы не упустить ни капли удовлетворения. Надрывное дыхание смешивалось с тихими стонами. Все мысли разом испарились, и не было никого и ничего вокруг, кроме этого дивана и двоих любовников на нём. Даже звуки пропали. Маргарет прикрыла глаза, и разум заволокло мутной поволокой, будто она опускалась на дно моря. Обострилось лишь осязание. Принцесса ловила каждое движение — хоть быстрое, хоть медленное, хоть глубокое, хоть нежное — и проживала его по-особенному, будто оно длилось не секунду, а вечность.

Маргарет поняла, что теряет голову. В ней горел огонь, и в него словно подкинули поленьев, чтобы пламя взвилось по всему телу, от лона до кончиков пальцев. Девушка выгнулась, зажмуриваясь, как от яркого света. Тело содрогнулось, будто на него попали ледяные брызги, а наполненное лоно запульсировало. Лютер не выходил из неё, удерживал пока под собой, совершая последние движения, а после с тяжёлым выдохом опустился на принцессу, вжимая её в диван. Стук их сердец отдавался в ушах громче колокольного звона. Они нашли губы друг друга и сплелись в поцелуе.

Не столь важно, что будет дальше — главное, что сейчас они были вместе.

P.S. Более подробная история героев представлена в книге «Искушённые» (отношения героев развиваются постепенно, а данная сцена частично охватывает события из Главы 20: «Грань дозволенного»)