Событие

Глава третья

Улицы в этой части города были тихими. Мне потребовалось всего десять минут, чтобы добраться до места. Подъехали, я притормозил у электронной клавиатуры, открыл окно. В кабину ворвалась разноголосица сирен: пожарные, разбавленные скорой помощью и небольшим намеком на полицию. Вытащил из кармана конверт, открыл. Наружу выскользнул ключ, вместе с ним клочок бумаги, на нем от руки написано: 3691. Я набрал эту последовательность на клавиатуре и ворота перед нами открылись.

— Что мы вообще тут делаем? — с легким недовольством спросил Джеймс. — У нас над головой инопланетяне, а ты здесь что-то ищешь? Стул в столовую?

— Кое-что важное. Джанин как-то сказала мне кое-что важное. — Мой голос был тихим. Джеймс только пожал плечами.

Мы проехали по дороге, минуя бесчисленные складские помещения, пока не добрались почти до самого конца. Здесь висел фонарь. После смерти Джанин я сюда ни разу не заезжал. Почувствовал, что вот-вот сорвусь, глубоко вдохнул, когда воспоминания затопили разум. Выдохнул. Остановил грузовичок перед нужным строением. Я смогу это сделать.

Выбрался из кабины, подошел к воротам, вставил ключ в замок, тот плавно повернулся. И это после двух лет. Джеймс взялся за ручку и поднял ворота, несмазанные колеса заскрипели. Дневной свет ворвался внутрь почти пустого пространства. Одно время я намеревался избавиться от большей части мебели, потому что она напоминала о жене. Через некоторое время по той же причине не мог с ней расстаться. В углу на темно-коричневом диване валялось несколько вещей со времен моей холостяцкой жизни. Но я тут не для того, чтобы предаваться воспоминаниям о своем прошлом. Я тут для кое-чего совершенно другого.

Почти почувствовал, как он зовет меня изнутри одного из больших пластиковых контейнеров. Джеймс прислонился к косяку и наблюдал за мной прищуренным взглядом. Я подошел к контейнеру, открыл крышку и нашел внутри вещи Джанин из нашей совместной жизни. Тут и маленькие записки, которые она оставляла на холодильнике, рисунки на салфетках из ресторана Майклса, нашего любимого маленького итальянского ресторана, и маленькая шкатулка с драгоценностями. Я медленно открыл обтянутую войлоком коробку и увидел внутри именно то, что ожидал. Ее обручальное кольцо и кулон, который она не снимала ни на минуту за все то время, что я ее знал.

Я уже залег под одеяло и ждал, когда Джанин присоединится ко мне, как услышал кашель из ванной комнаты. Глубокий, наполненный мокротой кашель. Поняв, что он исходит от моей такой миниатюрной жены, я чуть было не офонарел. Вскочил и отправился посмотреть, как она, но Джанин заперлась. Я запаниковал, потому что приступ кашля не прекращался ни на миг и, когда я уже был готов взломать дверь в ванную, она отодвинула задвижку и выглянула наружу. Волосы в беспорядке, с губ падали капли крови. Раковина тоже была вся в крови. Сердце бешено заколотилось, я засыпал ее вопросами, но она не отвечала — не могла. Она побледнела и потеряла сознание, свалившись прямо мне на руки.

Врачи не знали, что с ней, решили, что это какая-то мутация туберкулеза, которую они раньше не встречали. Джанин провела в больницах больше времени, чем кому-либо вообще следовало, и восприняла это с изяществом, на которое была способна только она. И это было самое странное. Я так и не смог заставить себя принять это. Я рыдал, когда узнал, что, скорее всего, в ближайшие полгода она умрет, а Джанин только обняла меня, залитого горем, и сказала, что со мной все будет в порядке. Что это просто такой ее путь.

Вот тогда я должен был догадаться, что что-то тут не так.

Мы отправились ко мне домой, и после шквала вопросов от Джеймса мне захотелось пива. День выдался тяжелым как для меня, так и, уверен, для большей части мира. Я почти забыл о кораблях, зависших в небе по всему миру, так потерялся в своем прошлом.

На моей улице людей не было вообще. Понятия не имею, засели безвылазно дома или разъехались кто куда. Я припарковал грузовик, мы с Джеймсом достали из кузова припасы, пошли к дому по подъездной дорожке. Из окна дома Сьюзен приветственно гавкнул Кэри. Я помахал ему рукой и пес тут же завилял хвостом. Я всегда хотел собаку, но Джанин от них приходила в ужас. Говорила, что они ее ненавидят столько, сколько она себя помнит, и даже у Кэри, самого дружелюбного пса в мире, при ее виде, вздымалась шерсть. Последние два года я не раз задумывался о том, чтобы завести щенка, он бы составил мне компанию, но, казалось, что таким образом я предам Джанин. Знаю, глупо. Джанин, если бы смогла, наверняка сказала бы, чтобы я всенепременно завел собаку.

Как только избавились от покупок, я включил телевизор. В Москве темно, жители устроили на улицах беспорядок. В Лондоне свирепствовали мародеры, из Огайо поступали сведения о нескольких группах мертвых людей, предположительно, там был какой-то культовый ритуал. И ни один из кораблей за все это время не сдвинулся с места ни на дюйм. Вроде как двигались вместе с вращением Земли, что-то вроде геостационарной орбиты, только непосредственно в атмосфере.

Стукнуло три часа, я уже начал беспокоиться. В новостях говорили, что с момента их прибытия прошло девять часов и что на восточном побережье США они появились на рассвете. Никто не знал, какое значение может иметь этот факт и вообще, имеет ли. Думаю, ожидание и необычность произошедшего действовало на всех так, что люди предпочитали, чтобы пришельцы, наконец, высадились и начали делать хоть что-то, что угодно, это будет лучше, чем вот так, как сейчас.

Камеры высокой четкости показывали миру множество деталей черных кубов, как их стали называть. Внешняя поверхность этих монстров резко контрастировала с гладким, почти мраморным видом меньших, более изящных кораблей. Ни у кого не было уверенности в точности размера, но, по оценкам, стороны кубов составляли три мили с каждой стороны. Громадины. Над Соединенными Штатами их зависло пять штук. Шестнадцать над Китаем. Если бы я был игроком, сделал бы ставку на то, что количество черных кубов зависело от количества населения. Один из них примостился над Нью-Йорком, зловещий черный инопланетный корабль, издевающийся над населением.

— Черт побери, что это за штуки? В смысле, все эти мелкие корабли, а над ними эти громадины? — спросил Джеймс. — Думаешь, в них полно пришельцев? Собираются десантироваться?

— Подождем, посмотрим. Думаю, найдутся более квалифицированные люди, нежели мы с тобой, чтобы разобраться в этом, — сказал я.

— Безумие какое-то. — Джеймс взял пару бутылок пива, открутил крышки, передал одну бутылку мне. — Я хочу сказать, наверняка каждый из нас хоть раз задавался вопросом, может ли в космосе существовать жизнь, и вот тебе пожалуйста, доказательство. И что делаем мы? Грабим, убиваем и паникуем.

— Так уж мы устроены. Менталитет толпы и прочие психологические штуки, которые я проспал в школе, — сказал я и прибавил громкость в телевизоре.

По ту сторону океана было темно, в некоторых местах использовали мощные прожекторы, чтобы разглядеть корабли. Из Венгрии показали картинку огромной луны с черным силуэтом одного из маленьких, изящных кораблей, зависшего перед ней. У меня аж мурашки по коже пробежали. Джеймс кашлянул.

— Добром все это не кончится.

В Москве начали стрелять. По черным кубам и меньшим серым корабликам выпустили ракеты, но те даже с места не сдвинулись и не показали никаких признаков повреждений. Абсурд какой-то! Мы просидели еще пару часов, пили пиво, смотрели новости. Мир становился все более нестабильным, с каждой минутой более взвинченным. Мировые лидеры пытались успокоить свои народы, представители религий рассуждали о наступлении конца времен. Самый популярный в Соединенных Штатах евангелист клялся, что вот-вот произойдет Вознесение, мол, на нас обрушился божий гнев за то, что мы продолжаем воевать и разрушать все вокруг. Из-за всего этого люди все больше и больше становились напуганными.

Внутри у меня все сжималось, пока я наблюдал за всем происходящим. Спокойные слова Джанин, лежащей на смертном одре, снова и снова звучали, как вживую. Я вытащил из кармана коробочку. Обручальное кольцо оставил на месте, взял в руки золотую цепочку с кулоном. Тот был сделан из какого-то кристалла, от него исходил красивый зеленоватый оттенок. Думаю, флюорит, но Джанин утверждала, что камешек гораздо более редкий. В подробности она не вдавалась, а я не настаивал. Просто знал, что кулон от ее настоящих родителей и что для нее он очень важен.

В животе заурчало, я посмотрел на часы. Почти половина седьмого вечера. Услышал, как посапывает в глубоком кресле Джеймс. Решил его не тревожить, пока занимаюсь бутербродами. Снова услышал слова Джанин, пронесшиеся в голове, и решил последовать ее желанию. Надел кулон через голову на шею и сунул его под рубашку.

Когда я вошел в комнату, Джанин крепко спала. Чашка с горячим супом обжигала пальцы, но я стоял, превозмогая боль. Я чувствовал, что мне нужно отвлечься, как будто эта боль каким-то образом сможет заставить уйти другую боль. Несмотря на то, что Джанин давно лежала дома, запах больницы все еще стоял у меня в ноздрях и я не был уверен, что запах лекарств когда-нибудь исчезнет из этого дома.

Однажды Джанин потребовала вернуть ее домой, чтобы встретить свой конец там. Как можно отрицать желание прекрасной женщины, такой маленькой и хрупкой, жизнь которой ускользала по часам и даже минутам вместо положенных для ее возраста лет и десятилетий?

Поставил суп на прикроватную тумбочку и сел на кровать у ног Джанин. Просто сидел, смотрел и слушал, как она дышит. Равномерный звук вскоре убаюкал меня, я почуял, как слипаются глаза. Лег рядом с женой, как всегда делал, когда мы ложились спать вместе. Даже когда было достаточно тепло, мне было необходимо чувствовать ее тело рядом со своим, чтобы заснуть. Я стал зависеть от нее во многих отношениях и понятия не имел, что буду делать, когда она уйдет. Закрыв глаза, подумал о смерти, о том, будем ли мы вместе в загробной жизни, если покончу с собой, когда ее не станет. Последние мысли были о бутылке виски и пузырьке с таблетками, а потом моим измученным телом овладел сон.

Проснулся я от ее прикосновения. Мягкий поцелуй в губы, волосы каскадом падают мне на лицо. Я заплакал и почувствовал стыл за свою боль. Это она умирала, а я плакал, как ребенок. Хуже то, что, похоже, она не возражала, что ее муж не может перестать рыдать.

— Джени, я так тебя сильно люблю. Мне жаль, что так получилось, — выдавил я между рыданиями.

Она поймала мой взгляд и впервые за несколько недель я увидел, как увлажнились ее глаза. Одинокая слеза медленно скатилась и упала на мою щеку, смешавшись с моими и, каким-то образом, от этого я почувствовал себя лучше.

— Я должна тебе кое-что сказать. — Она откинулась на подушку и в этот момент я как будто впервые заметил, насколько она на самом деле больна. Глаза запали, кожа туго обтягивала череп, впалые щеки. Она кашлянула и вылетевшая изо рта капля крови упала на одеяло. — Ты только помни, что мне жаль. — Я, было дернулся возразить, но она подняла руку, останавливая меня. — Дин, ничего не говори… — Снова кашель. — Просто слушай. Однажды ты кое-что узнаешь обо мне. Просто знай, мне жаль, и я тебя на самом деле люблю всем сердцем. Ты значишь для меня все, я не ожидала, что буду чувствовать себя так. Моя жизнь стоила того, чтобы встретить тебя, не забывай об этом. Никогда не забывай этот момент. — Ее ладонь вытирала слезы с моих щек в то время, как сама заливалась ими.

Я понятия не имел, о чем она говорит, но знал, что она почти ушла. Голос становился все тише и тише, дыхание все более прерывистым.

— Однажды они придут. Появятся в небе. — Мое сердце бешено заколотилось, услышав такие необычные слова. Взгляд скользнул по тумбочке, я увидел полупустую банку с таблетками и решил, что у нее галлюцинации. Она попыталась снять кулон, но я накрыл ее ладонь своей, не хотел, чтобы она перенапрягалась. Ее глаза закрылись, она начала что-то тихо шептать. Чтобы разобрать, что именно, пришлось приблизиться так, что мы коснулись друг в друга щеками.

— Надень кулон. Когда они придут… надень кулон. — Она сильно закашлялась, но я не посмел отпрянуть. Чувствовал ее почти не ощущаемое дыхание на своем лице. — Обещай мне, Дин. Обещай. Когда появятся корабли… надень кулон…

— Обещаю, — прошептал я.

Ее дыхание остановилось и я в последний раз прижал Джанин к себе.