Сочинения

О томъ, какъ оглашать людей необразованныхъ

1. Ты меня просишь, возлюбленный о Господе братъ, написать тебе руководство для оглашенія необразованныхъ; потому–что, по словамъ твоимъ, въ Карфагене, где ты состоишь Діакономъ, часто приводятъ къ тебе такихъ, коимъ нужно преподать первыя начала христіаиской веры, — такъ–какъ по познаніямъ, какія ты имеешь о сей вере, и по пріятности твоей речи, тебя почитаютъ тамъ более другихъ способнымъ къ преподаванію наставленія, а ты съ своей стороны почти всегда затрудняешься темъ: какъ надобно преподавать свое ученіе, съ чего начинать и до чего доводить повествованіе; должно ли къ повествованію присовокуплять какое–либо увещаніе, или достаточно изложить для оглашаемаго те пункты ученія, въ соблюденіи коихъ должны состоять жизнь и исповеданіе Христіанина. Ты признаешься, что часто и тебе самому не нравилась твоя длинная и холодная речь, не говоря уже о техъ, коихъ ты наставлялъ, и о всехъ прочихъ, кои были при семъ слушателями оной, и эта необходимость вынудила тебя просить меня — ради любви, какою я одолженъ тебе, не облениться написать тебе нечто о семъ предмете. Я же съ своей стороны сколько по чувству взаимной между нами любви, столько и вообще изъ любви и повиновенія матери нашей — Церкви, не только не отказываюсь отъ сего, но и со всемъ усердіемъ готовъ, при помощи Божіей, содействовать собрату своему наставленіемъ. Ибо чемъ большее я имею желаніе раздавать повсюду божественное сокровище, темъ более я долженъ стараться облегчить способы въ раздаяніи онаго для моихъ сотрудниковъ, дабы они удобно могли выполнить то, что хотятъ преодолеть трудомъ и ревностію.

2. Что касается до твоего образа мыслей о семъ предмете, то я не советовалъ бы тебе много безпокоиться, если представляется тебе иногда, что ты говоришь слишкомъ простонародно и скучно, потому–что,можетъ быть, тому, кого ты наставлялъ, не такимъ это казалось; но поелику ты желалъ, чтобы отъ тебя услышали что–либо лучшее, то речь твоя и казалась тебе недостойною слуха другихъ. И мне моя речь почти никогда не нравится; потому–что мне всегда бываетъ желательно составить речь лучшую, какую я и составляю часто въ уме своемъ, прежде нежели начну выражать оную словами: если же мне не удастся выполнить сего, какъ бы мне хотелось, то я сокрушаюсь о томъ, что языкъ мой былъ недостаточенъ для моего сердца. Я хочу, чтобы слушающій меня вполне разумелъ то, что я разумею, но чувствую, что я говорю не такъ, чтобы исполнилось мое желаніе; особенно когда мысль съ быстротою молніи является въ уме, а слово медлительно и продолжительно, и весьма непохоже на оную, такъ–что, пока оно произносится, мысль уже уходитъ въ свое уединеніе. Впрочемъ, поелику мысль удивительньнымъ образомъ напечатлеваетъ въ памяти следы свои, то по симъ следамъ мы составляемъ звучащіе знаки, которые называемъ языкомъ или Латинскимъ, или Греческимъ, или Еврейскимъ, или другимъ какимъ–либо. Представляемъ ли мы сіи знаки въ уме своемъ или выражаемъ оные голосомъ, — это все равно; потому–что следы, по коимъ составляются сіи знаки, не принадлежатъ ни Римлянамъ, ни Грекамъ, ни Евреямъ, ни какому–либо другому народу, но образуются точно такъ–же въ уме, какъ выраженіе душевныхъ движеній на лице нашемъ. Гневъ, на примеръ, иначе называется на Латинскомъ, иначе на Греческомъ, иначе на какомъ–либо другомъ языке; но видъ человека разгневаннаго не принадлежитъ исключительно ни Грекамъ, ни Римлянамъ. Поэтому не все понимаютъ, когда кто скажетъ: «я разгневанъ», но только разумеющіе языкъ сей; а когда смотрятъ на разгневаннаго, то все видятъ, что онъ разгневанъ. Но не такъ удобно вывести наружу и какъ–бы напечатлеть въ чувстве слушающихъ посредствомъ слова те следы, какіе мысль оставляетъ въ уме нашемъ, какъ открытъ и понятенъ для всякаго бываетъ взоръ; потому–что те находятся внутри — въ душе, а сей наружи — на лице. Отсюда должно заключить, сколь отлично наше слово отъ мысли, когда оно не выражаетъ и того впечатлвнія, какое мысль оставляетъ въ памяти. А мы, ревнуя о пользе слушателя, хотимъ говорить соответственно нашему разуменію; но поелику намъ сего не удается, то мы безпокоимся и сокрушаемся, думая, что мы напрасно трудпмся; а отъ–того наша речь делается слабее и неразвязнее. Впрочемъ, изъ ревности техъ, кои желаютъ слушать меня, я заключаю, что моя речь не такъ холодна, какъ мне представляется, и — что они получаютъ отъ нея некоторую пользу, это я узнаю изъ того удовольствія, какое выражается на лице ихъ, и затемъ съ своей стороны тщательно стараюсь выполнить свое дело, какъ скоро вижу, что они хорошо понимаютъ то, что имъ предлагается. Такъ и ты изъ того самаго, что къ тебе чаще приводятъ такихъ, кои желаютъ получить отъ тебя наставленіе въ вере, долженъ заключить, что твоя речь не такою кажется другимъ, какою тебе самому; а потому ты не долженъ почитать себя безплоднымъ, если созерцаемаго тобою не выражаешь такъ, какъ бы тебе хотелось, когда ты и созерцать многаго еще не можешь такъ, какъ бы желалъ, потому–что въ сей жизни каждый видитъ только якоже зерцаломъ въ гаданiи (1 Кор. 13, 12); да и любви мы не имеемъ такой, которая бы, разогнавъ мракъ плоти, проникла въ вечный светъ, въ которомъ видно все, даже и то, что преходитъ. Но поелику добродетельные люди день отъ дня делаются способнее къ созерцанію того незаходимаго дня, котораго око не виде и ухо не слыша и который на сердце человеку не взыде (1 Кор. 2, 9): то и нетъ причины опасаться намъ за свою речь при наставленіи непросвещенныхъ, если только мы не будемъ слишкомъ много разсуждать о предметахъ высшихъ нашего разуменія, и говорить объ нихъ языкомъ невразумительнымъ. Прибавь къ тому еще и то, что насъ гораздо охотнее слушаютъ, когда мы сами находимъ удовольствіе въ предмете, о которомъ говоримъ; ибо речь наша въ такомъ случае делается восторженнее, течетъ свободнее и бываетъ вразумительнее. Поэтому не трудное дело преподать то, чему должно веровать, съ чего начать и до чего доводить повествованіе, какъ изложить оное, чтобы въ одномъ случае оно было кратко, а въ другомъ пространно, но всегда полно и совершенно, и когда надобно употреблять первое и когда последнее: но какъ произвести то, чтобы каждый наставлялъ съ охотою? Ибо тотъ пріятнее будеть въ речахъ своихъ, кто более успеетъ въ семъ деле: въ этомъ большой трудъ! На сей случай и правило готово. Ибо если въ именіи вещещественномъ, то кольми паче въ духовномъ, доброхотна дателя любитъ Богъ (2 Кор. 9, 7). Но чтобы таковое доброхотство было полезно, это зависитъ отъ милосердія Того, кто повелелъ поступать такъ. Итакъ, при помощи Божіей, разсудимъ сперва объ образе повествованiя, — чего, я знаю, ты желаешь, потомъ о наставленіи и увещаніи.

3. Повествованіе будетъ полное, когда кто начнетъ оное съ первыхъ словъ книги Бытія: Въ начале сотвори Богъ небо и землю, и доведетъ до настоящихъ временъ Церкви. Но не должно однакожъ все Пятокнижіе Моисеево, все книги Судей, Царствь и Ездры, Евангелiе и Деянія Апостольскгя, если бы мы и выучили оныя до слова, передавать наизусть, или своими словами пересказывать и обьяснять все содержаніе оныхъ; на это и времена не достанеть, да и нетъ въ томъ никакой нужды: но обо всемъ надобно сказать кратко и въ общихъ чертахъ, и выставить на видъ только замечательнейшія событія, исторію коихъ охотнее слушаютъ, и притомъ такія, которыя поставлены въ числе членовъ веры. Но и таковыя событія не надобно показывать какъ–бы въ обнаженномъ виде, и тотчасъ удалять оныя съ глазъ, а надобно иногда остановиться, на иныхъ какъ–бы для разбора и проясненія, и предложить оныя на разсмотреніе самимъ слушателямъ; всего же прочаго коснуться только слегка или вовсе прейти оное молчанiемъ. Такимъ образомъ то, что мы предложимъ въ семъ случае по выбору, при молчаніи о прочемъ, будетъ иметь большее значеніе; наставляемый нами уразумеетъ оное безъ труда, и его память не обременится. Но во всемъ безъ сомненія не только намъ самимъ надобно смотреть на цель наставленія, которая есть любы отъ чиста сердца, и совести благія, и веры нелицемерныя (1 Тим. 1, 5), и къ которой мы должны направлять все слова свои; но къ ней долженъ быть обращенъ и взоръ того, кого мы наставляемъ. Ибо не для чего другаго до пришествія Господа написаао все, заключающееся въ Священномъ Писаніи, какъ для того, чтобы предвозвестить Его пришествіе и предъизобразить будущую Церковь, т. е. народъ Божій во всехъ языцехъ, что составляетъ тело Его въ сопричисленіи къ сему всехъ Святыхъ, жившихъ до Его пришествія и веровавшихъ въ Него грядущаго, точно такъ–же какъ мы веруемъ въ Него пришедшаго. Какомъ образомъ у Іакова, предъ рожденіемъ его, напередъ показалась рука, которую онъ придерживался пяте родившагося прежде него брата, потомъ следовала голова, а затемъ необходимо и прочіе члены; но однакожъ голова не только все последовавшіе члены, но и самую руку, которая при рожденіи вышла прежде, превосходитъ своимъ достоинствомъ и властію, и хотя не по времени появленія, но по порядку природы есть первая: такъ и Господь Iисусъ Христосъ, прежде нежели явился во плоти и предсталъ предъ глаза людей, какъ человекъ въ качестве Ходатая Бога и человековъ (1 Тим. 2, 5), сый надъ всеми Богъ благословенъ во веки (Рим. 9, 5), послалъ напередъ во святыхъ Патріархахъ и Пророкахъ некоторую часть своего тела, которою какъ–бы рукою предвозвещалъ свое рожденіе, и предшествовавшій Ему тотъ горделивый и упорный народъ придерживалъ узами Закона, какъ–бы пятью пальцами, не преставая при семъ самъ быть предвозвещаемъ въ продолженіе пяти періодовъ времени; въ сообразность съ чемъ и тотъ, кто далъ Законъ сей, написалъ пять книгъ. И гордые те, мудрствуя по плоти и надеясь сами собою снискать себе оправданіе, не получили благословенія отъ руки Христовой, но отрыновени быша отъ оной, а потому тiи спяти быша и падоша: мы же востахомъ и исправихомся (Псал. 19, 9). Такимъ образомъ хотя Господь Iисусъ Христосъ послалъ напередъ некоторую часть тела Своего во Святыхъ, кои предшествовали Ему по времени рожденія; однакожъ Онъ самъ есть глава тела Церкви и все веровавшіе въ Того, кого они предвозвещали, принадлежатъ къ тому–же телу, главою коего Онъ самъ. Ибо потому, что они предшествовали Ему, они не отделены отъ Него, но еще более соединены съ Нимъ; потому–что они последовали Ему: подобно какъ и рука, хотя и можетъ выказываться прежде, однакожъ она соединена съ теломъ ниже главы. Почему елика преднаписана быша, въ наше наказанiе преднаписашася (Рим. 15, 4) и сія образы намъ быша (1 Кор. 10, 6) и сiя вся образы прилучахуся онемъ: писана же быша въ наученіе наше, въ нихже концы векъ достигоша (1 Кор. 10, 11).

4. Но какая главнейшая причина пришествія Господа, какъ не явленіе чрезмерной любви Божіей къ намъ, когда еще, грешикомъ намъ сущимъ, Христосъ за ны умре (Рим. 5, 8) долженъ сказать ты наставляемому. И это потому, что цель всякой заповеди и исполненіе закона есть любовь: дабы, т. е. мы любили какъ самихъ себя взаимно и полагали по братiи души, яко Онъ по насъ душу свою положи (1 Іоан. 3, 16), такъ и самаго Бога, яко той первее возлюбилъ есть насъ (1 Іоан. 4, 19) и своего Сына не пощаде, но за насъ всехъ предалъ есть Его (Рим. 8, 32). Но ни чемъ такъ нельзя расположить къ любви, какъ своимъ собственнымъ примеромъ, и тотъ чрезвычайно жестокосердъ, кто, не желая принимать отъ другихъ любви, не хочетъ и самъ оказывать оной. Ибо, если изъ примеровъ зазорной и нечистой любви мы знаемъ, что те, кои хотяъ быть взаимно любимыми, всема возможными знаками стараются показать, въ какой степени они любять, и такимъ образомъ продолжаютъ действовать дотоле, пока не заметятъ соответствія своимъ чувствованіямъ въ сердце техъ, коихъ они хотятъ расположить къ себе, и воспламеняются потомъ темъ сильнейшею любовію, чемъ более огня замечаютъ въ техъ сердцахъ, овладеть коими оно желаютъ; если при семъ сердце, находившееся въ оцепененіи, возбуждается, когда чувствуетъ, что оно любимо, и воспламеняется еще более,когда видитъ новую любовь, то очевидно нетъ большей причины къ возбужденію и увеличенію любви, какъ когда тотъ, кто еще любитъ, знаетъ, что онъ уже любимъ, или когда тотъ, кто первый начинаетъ любить, видитъ взаимную къ себе любовь. Если такъ, говорю, бываетъ въ нечистой любви: то не более ли должно быть это въ дружбе? Ибо чего другаго мы опасаемся въ дружбе, какъ не того, чтобы другъ нашъ не подумалъ, что мы его или не любимъ или любимъ менее, чемъ онъ насъ? Если онъ узнаетъ объ этомъ: онъ сделается холоднее въ той любви, какою наслаждаются друзья; и если онъ не будетъ столько малодушенъ, чтобы таковое равнодушіе принять за оскорбленіе дружбы, то онъ останется только нашимъ советникомъ, а не пламеннымъ другомъ. Не излишне при семъ заметить и то, что хотя и высшіе желаютъ быть любимы низшими и утешаются ихъ непритворною услужливостію, и чемъ более чувствуютъ это, темъ более ихъ любятъ; но какою любовію воспламеняется низшій, когда чувствуетъ, что его любитъ высшій? Любовь всегда бываетъ пріятнее тамъ, где она происходитъ не отъ вниманія къ недостаткамъ другаго, но отъ обилія благотворительности; ибо та любовь бываетъ изъ состраданія, а эта изъ милосердія. Если же низшему и случилось бы когда–либо испытать нерасположеніе къ себе высшаго; за то онъ исполняется еще большею любовію, когда высшему благоугодно будеть показать, сколько онъ любитъ того, кто ни какимъ образомъ не ожидалъ себе столько добра. Но что выше правосуднаго Бога и наже согрешающаго человека, который темъ съ большею опрометчивостію отдалъ себя подъ защиту и иго гордымъ властямъ, которыя не могутъ сделать его блаженнымъ, чемъ более отчаялся въ попеченіи о немъ той власти, которая высока только по своей благости? Итакъ, ежели Iисусъ Христосъ для того наипаче пришелъ въ міръ, чтобы человекъ позналъ, сколько любитъ его Богъ, и позналъ для того, чтобы и самъ воспламенялся любовію къ Тому, кто первее возлюбилъ есть насъ, — и по заповеди Его, возлюбилъ своего ближняго; ежели все божественное Писаніе, которое написано прежде, написано для предвозвещенія пришествія Христова, и все, что после предано писанію и имеетъ божественную важность, повествуеть о Хрнсте о внушаетъ любовь: то очевидно, что въ сію обою заповедію, т. е. въ любви къ Богу и ближнему, не только весь законъ и пророцы висятъ (Матф. 22, 40), такъ–какъ они въ то время составляли все Священное Писаніе, но и все те книги божественнаго Писанiя, кои въ–последствіи посвящены нашему назиданію и утверждены въ нашей памяти. Посему въ Ветхомъ Завете сокрытъ Новый, а въ Новомъ раскрытъ Ветхій. Въ–следствіе такой–то сокровенности плотскіе люди, плотскимъ образомъ разсуждающіе, какъ тогда были подвержены страху наказанія, такъ и ныне одержимы онымъ; а духовные, духовно разсуждающіе, какъ тогда было освобождены отъ онаго, — ибо имъ открывалось сокровенное, — такъ освобождаются и ныне данною благодатію. Поелику же ничто столько не противно любви, какъ ненависть, а мать ненависти есть гордость: то тотъ–же самый Господь Iисусъ Христосъ, Богъ и человекъ, есть вместе и образъ божественной любви къ намъ, и примеръ нашего человеческаго уничиженiя, дабы недугъ нашъ темъ удобнее исцелился противодействующимъ лекарствомъ; ибо великое бедствіе — гордый человекъ, но величайшее милосердіе — уничиженный Богъ. — Таковую–то любовь поставивъ себе какъ–бы целію, къ которой должны быть направлены все слова твои, ты, о чемъ только повествуешь, повествуй такъ, чтобы наставляемый тобою, слушая тебя, верилъ, веря надеялся, надеясь любилъ.

Какъ наставлять техъ, кои не съ истиннымъ расположенiемъ приходятъ къ оглашенiю?

5. Но не излишне и съ правосудія Божія, которое поселяетъ въ сердцахъ человеческихъ спасительный страхъ, начинать назиданіе оглашаемаго въ любви, дабы онъ, зная, что его любитъ Тотъ, кого онъ боится, воспламенялся и самъ взаимною къ Нему любовію и опасался оскорбить любовь Его къ себе своимъ нерасположеніемъ; ибо весьма редко случается, даже почти никогда, чтобы изъ желающихъ принять Христіанство пришелъ кто–либо такой, кто не исполненъ бы былъ сколько–нибудь страха Божія. Правда, иногда изъ ожиданія отъ людей какой–либо выгоды, каковой въ противномъ случае нетъ надежды получить, или изъ опасенія навлечь ихъ непріязнь и нерасположеніе, иной желаетъ сделаться, или, лучше сказать, не сделаться, а притвориться Христіаниномъ; потому–что вера не есть предметъ для спасенія тела, но есть дело верующаго сердца (Рим. 10, 10): но такъ–какъ Богъ всегда милосердъ къ намъ грешнымъ, то и оглашающій своею речью можетъ расположить оглашаемаго пожелать сделаться темъ, кемъ онъ хотелъ притвориться; а если онъ уже началъ желать, то мы должны смотреть на него какъ на такого, который пришелъ принять Христіанство не изъ прежнихъ видовъ; и хотя сокрыто отъ насъ, расположился ли онъ къ тому своимъ сердцемъ, но во всякомъ случае мы должны поступать съ нимъ такъ, какъ будто было бы въ немъ сіе желаніе, хотя бы на самомъ деле его и но было. Здесь не будетъ никакой потери. Если въ немъ есть такое желаніе: то оно еще более утвердится при нашемъ содействіи, хотя бы мы и не знали, въ какое время и въ какой часъ началось оное. Полезно бы было также напередъ осведомиться, если можно, отъ техъ, кои знаютъ его, каково состояніе его духа, или по какимъ побужденіямъ онъ пришелъ къ принятію христіанской веры; если же не отъ кого узнать объ этомъ: то можно и самаго его спросить, и что онъ ответитъ, сообразно съ темъ и начинать речь свою. Если же онъ придетъ съ притворнымъ сердцемъ, желая человеческихъ выгодъ, или избегая невыгодъ, и во всякомъ случае намеренъ солгать: то и тогда надобно начинать речь со словъ его, не съ темъ однакожъ, чтобы обличить его во лжи, которая какъ будто бы тебе была известна; но если онъ скажетъ, что онъ пришелъ съ такимъ намереніемъ, которое действительно заслуживаетъ одобреніе: то правду ли онъ скажетъ или нетъ, но во всякомъ случае, одобривъ и похваливъ сіе намереніе, мы должны заставить его радоваться тому, что онъ таковъ, какимъ онъ желаетъ казаться. Если же онъ скажетъ не то, что должно быть въ сердце желающаго получить наставленіе въ христіанской вере: то сделавъ ему ласковый и легкій упрекъ, какъ человеку необразованному и несведущему, и показавъ и похваливъ истинную цель христіанскаго ученія въ сильныхъ, но краткихъ выраженіяхъ, дабы или не ослабить чрезъ то последующаго повествованiя, или не навязать ему напередъ чего–либо такого, къ чему еще не расположилось его сердце, — заставь его пожелать того, чего еще не желалъ онъ или по заблужденію, или по притворству.

6. Если же онъ, можетъ–быть, скажетъ, что самъ Богъ внушилъ ему мысль или страхомъ подвигнулъ его къ тому, чтобы сделаться Христіаниномъ: въ такомъ случае самое утешительное мы можемъ сделать начало речи съ того, сколь великое Богъ имеетъ о насъ попеченіе. Отъ таковыхъ чудесъ и откровеній надобно сперва перенесть вниманіе его къ писаніямъ святыхъ мужей и къ известнымъ пророчествамъ, дабы онъ узналъ, по какому неизреченному милосердію и ему Богъ внушилъ эту мысль. Потомъ надобно показать ему, что самъ Господь не внушилъ бы ему мысли или не побудилъ бы его сделаться Христіаниномъ и присоединиться къ Церкви, н не обратилъ бы его къ тому такими знаменіями и откровеніями, если бы Онъ не захотелъ возвести его на надежнейшій путь, какой предуготованъ въ Священномъ Писаніи, и на которомъ ему не нужно искатъ видимыхъ чудесть, а удовлетворяться невидимыми, и не во сне, а въ бодрственномъ состояніи получать наставленіе. Затемъ уже надобно начинать самое повествованіе съ того, что Богъ сотворилъ вся добра зело (Быт. 1, 31) и доводить оное, какъ мы сказали, до настоящихъ временъ Церкви, показывая при семъ причины каждаго дела и происшествія, о коихъ мы повествуемъ, и направляя оныя къ одной всеобщей цели, т. е. къ любви, на которую долженъ быть устремленъ взоръ какъ делающаго что–либо, такъ и говорящаго. Ибо если вымышленныя басни поэтовъ, изобретенныя для удовольствія людей, любящихъ заниматься однимъ вздоромъ, благоразумные учители стараются направить къ какой–либо пользе, хотя суетной и временной: то темъ паче должны быть осторожны мы, дабы, повествуя объ истинныхъ происшествіяхъ, но не приводя причинъ оныхъ, не произвесть въ слушающихъ или суетнаго удовольствія или даже пагубнаго любопытства. Но однакожъ не такъ надобно выставлять причины сіи, чтобы, отступивъ отъ стези повествованія, сердце и языкъ нашъ занимались одними отвлеченнейшими разсужденіями, но чтобы самая истина, представляемая на разсмотреніе разума, была какъ–бы золото, которое связуетъ каменья, но не нарушаетъ порядка украшенія. По окончаніи повествованія надобно внушить надежду воскресенія, и смотря по удобопріемлемости и силамъ слушающаго и сколько позволитъ время, разсудить, — въ опроверженіе суетныхъ насмешекъ неверующихъ, — о воскресеніи мертвыхъ и объ отрадномъ для добрыхъ и страшномъ для злыхъ последнемъ будущемъ суде, — истине, касающейся всехъ безъ исключенія, и, упомянувъ съ ужасомъ и отвращеніемъ о казняхъ нечестивыхъ, проповедывать о царстве праведныхъ и верующихъ, о горнемъ томъ граде и его радостяхъ. А потомъ надобно воодушевить и подкрепить слабость человека противъ искушеній и соблазновъ, возникающихъ или вне, или внутри самой Церкви. Вне Церкви — со стороны язычниковъ, или Іудеевъ, или еретиковъ, а внутри — со стороны отребія гумна Господня. Но не должно однакожъ входить въ споры со всякимъ родомъ нечестивыхъ и предложенными вопросами опровергать все неправыя ихъ мненія: но по краткости времени должно показать, что такъ предвозвещено было, и сказать потомъ, какая польза происходитъ отъ искушенiй и какое врачевство противъ оныхъ въ примере терпенія самаго Господа. Если же речь наша бываетъ направлена противъ техъ, развратныя толпы коихъ видимо наполняютъ Церкви: то не излишне при семъ изложить кратко и обстоятельно правила христіанскаго, благочестиваго образа жизни, дабы пьяницы, сребролюбцы, обманщики, игроки, прелюбодеи, блудники, любители зрелищъ, ворожеи, колдуны, прорицатели, знатоки какихъ–либо суетныхъ и вредныхъ наукъ и т. под. не увлекли кого–либо въ свое распутство, и онъ не почелъ для себя сего темъ более позволительнымъ, когда видитъ, что многіе, называющіеся Христіанами, любятъ это, и делаютъ и защищаютъ и советують и даже убеждаютъ къ тому. Потомъ свидетельствами божественнаго Писанія доказать, какой конецъ предназначенъ темъ, кои ведутъ таковую жизнь, и доколе они будутъ терпимы въ Церкви; предваривъ при семъ оглашаемаго, что онъ найдетъ въ Церкви многихъ Христіанъ добрыхъ, истинныхъ, гражданъ небеснаго Іерусалима, ежели самъ вступитъ въ ихъ общество. Наконецъ тщательно надобно вразумить его, чтобы онъ не полагалъ на человека своей надежды; потому–что намъ нельзя знать, какой человекъ праведенъ, а если бы то и возможно было, то не съ темъ намъ представляются примеры праведныхъ, чтобы мы оправдывались чрезъ нихъ, но чтобы, подражая имъ, знали, что и мы оправдываемся Темъ, кто оправдываетъ ихъ. Отсюда можетъ произойти то благотворное последствіе, что когда тотъ, кто слушая насъ слушаетъ чрезъ насъ Бога (Лук. 10, 16), будетъ преуспевать въ христіанской жизни и познаніи, и съ охотою вступитъ на путь Христовъ, — онъ не осмелится приписать ничего ни намъ, ни себе, но будетъ любить самаго себя, и насъ, и всехъ другихъ людей въ Томъ и для Того, кто возлюбилъ его, когда онъ былъ еще врагомъ, дабы чрезъ оправданіе соделать его другомъ. Въ этомъ отношеніи, я думаю, ты не будешь нуждаться въ наставнике; потому–что безъ всякаго предуведомленія необхадимость научитъ тебя — въ томъ случае, когда ни тебе, ни слушающимъ тебя, не позволитъ время, — говорить кратко, а въ противномъ — пространнее.

7. Но если придетъ къ тебе для наставленія человекъ, сведущій въ наукахъ, который уже решился быть Христіаниномъ, и приходитъ только для того, чтобы сделаться онымъ: то никакъ нельзя предположить, чтобы таковому человеку не было известно многое изъ нашего Священнаго Писанія, а гораздо вероятнее, что онъ, ознакомившись съ нимъ предварительно, приходитъ только для принятія Таинствъ; потому–что такіе люди обыкновенно не вдругъ делаются Христіанами, но напередъ все тщательно испытываютъ, расположенія своего сердца сообщаютъ другимъ кому могутъ, и советуются съ ними въ семъ деле. Съ такими людьми надобно говороть кратко и не внушать имъ того, что они уже знаютъ, а коснуться сего только слегка, сказавъ имъ, что мы веруемъ тому и тому, что они уже знаютъ, и такимъ образомъ перечислить кратко все, что надобно внушить необразованнымъ и неученымъ, такъ, чтобы ученый тотъ не учился снова тому, что онъ уже знаетъ, и узналъ напротивъ изъ нашихъ повествованій то, чего онъ, можетъ быть, не знаетъ. Не безполезно при семъ спросить и его самаго, по какому побужденію возродилось въ немъ желаніе сделаться Христіаниномъ, и если узнаешь, что его расположило къ тому книги содержащіяся въ Каноне или какія–либо другія благонамеренныя сочиненія: то скажи сначала что–нибудь объ нихъ; похвали первыя со стороны ихъ канонической важности, а последнія со стороны тщательнаго труда ихъ писателей; и особливо въ книгахъ каноническихъ выставь на видъ высоту спасительныхъ истинъ, въ нихъ заключающихся, а въ техъ благозвучіе и красоту слога, кои нравятся какъ образованному, такъ и необразованному. Не излишне также узнать отъ него, кого преимущественно онъ читалъ, и какія книги расположили его присоединиться къ Церкви. Если онъ скажетъ о книгахъ намъ известныхъ, или писанныхъ какимъ–либо знаменитымъ мужемъ, въ православіи коего Церковь не имеетъ сомненія: то одобри это. Если же онъ напалъ на сочиненія какого–либо еретика и по неведенію сердечно принялъ то, чего не одобряетъ истинная вера, и затемъ считаетъ себя православнымъ: въ такомъ случае его надобно вразумить, что вселенская Церковь и все другіе ученейшіе мужи, пребывающіе въ ея истине, держатся другаго ученія; хотя, правду сказать, и те, кои православными отошли отъ сей жизни и оставили потомкамъ свои сочиненія, въ некоторыхъ местахъ своихть твореній, будучи или не поняты, или превратно толкуемы, людямъ высокомернымъ и дерзкимъ подавали поводъ къ некоторымъ ересямъ и разномыслію; — что нимало не удивительно, какъ скоро мы и о каноническихъ писаніяхъ, въ коихъ заключена чистейшая истина, можемъ сказать, что не столько по неуразуменію того, что говоритъ въ нихъ писатель, и какова истина сама въ себе, — ибо въ такомъ случае еще можно бы было исправить ошибку, — сколько по упорному и гордому предубежденію, что въ писаніяхъ сихъ заключается именно то ученіе, какое они защищаютъ, многіе породили многіе пагубные догматы, расторгнувъ чрезъ то единство общенія. — Съ такою скромностію надобно говорить, когда желаетъ вступить въ общество Христіанъ не простой, какъ говорятъ, человекъ, но образованный и сведущiй въ писаніяхъ ученыхъ мужей; но не надобно однакожъ терять при семъ и важности наставнической, дабы не подать ему повода къ надменности. Обо всемъ же прочемъ, касающемся или веры, или нравовъ, или искушеній, по правиламъ здраваго ученія, надобно говорить такъ, какъ изложено выше, съ темъ однакожъ, чтобы все таковыя разсужденія направлены были къ одной главной цели, о которой сказано много прежде, т. е. къ любви.

8. Нередко приходятъ также къ оглашенію некоторые изъ известныхъ такъ называемыхъ школъ Грамматиковъ и Риторовъ люди, которыхъ нельзя отнести ни къ простымъ, ни къ ученымъ, коихъ умъ обогащенъ сведеніями о многихъ предметахъ. Таковымъ людямъ, кои думаютъ о себе, что красноречіемъ своимъ они превосходятъ прочихъ, — когда они приходятъ къ принятію христіанства, должно внушать то особенно въ сравненіи съ неучеными, чтобы они, облекшись въ христіанское смиреніе, научились не презирать техъ, кои избегаютъ более погрешностей нравственныхъ, чемъ словесныхъ, и красноречія Своего не поставляли бы наравне съ чистотою сердца, а не только не предпочитали оной. Особенно надобно научать ихъ слушать божественное Писаніе и не пренебрегать его слогомъ — потому, что онъ не напыщенъ, и чтобы они не думали, что все слова и дела человеческія, о коихъ говорится въ сихъ книгахъ, не дожны быть разоблачены отъ того чувственнаго покрывала, въ какомъ они представлены, но принимаемы такъ, какъ говоритъ буква. Таковымъ людямъ полезно знать, что мысли такъ–же должно предпочитать словамъ, какъ душа предпочитается телу, и что они должны слушать более речи назидательныя, чемъ красноречивыя, подобно какъ надобно избирать друзей более благоразумныхъ, чемъ красивыхъ. Они должны также знать, что не слово доходитъ до слуха Божія, но расположеніе сердечное, а потому не смеялись бы, когда заметятъ, что Настоятели и Служители Церкви призываютъ Бога языкомъ, исполненнымъ барбаризмовъ и солецизмовъ (ошибокъ противъ чистоты языка и грамматики), или если они не понимаютъ произносимыхъ ими словъ или безпорядочно выговариваютъ оныя. Нельзя сказать, чтобы таковые недостатки уже и не требовали исправленія, какъ скоро народъ тогда только можетъ говорить: аминь, когда онъ все совершенно разумеетъ; но они могутъ быть терпимы тамъ, где благословеніе преподается не столько словомъ, сколько желаніемъ сердечнымъ. Что касается до Таинствъ, къ принятію коихъ приходятъ Христіане, то для людей разсудительныхъ достаточно услышать то, что они означають; а людямъ тупоумнымъ надобно объяснять многими словами и подобіями, дабы они не презирали того, что видятъ.

Но представимъ, что къ намъ пришелъ нето желающій сделаться Христіаниномъ, изъ рода частныхъ людей, но впрочемъ не деревенскихъ , но городскихъ, каковыхъ ты много встречалъ въ Карфагене, — который на вопросъ: для земной ли какой–либо выгоды или для вечнаго покоя онъ желаетъ сделаться Христіаниномъ? ответитъ, что для вечнаго покоя: въ такомъ случае ему можно преподать такое наставленіе:

«Благодареніе Богу, возлюбленный братъ! Отъ всей души поздравляю тебя и радуюсь, что ты среди толикихъ и столь опасныхъ треволненій міра сего помыслилъ объ истинной и верной безопасности! Люди съ великими усиліями и въ сей жизни ищутъ покоя и безопасности, но по своимъ злымъ похотямъ не находятъ оныхъ; потому–что они ищутъ покоя въ предметахъ непостоянныхъ и скоро–преходящихъ, которые, когда бываютъ истребляемы и уносимы временемъ, производятъ въ сердцахъ человеческихъ скорбь и безпокойство. Ищетъ ли кто спокойствія въ богатстве, — онъ становится более гордымъ, чемъ спокойнымъ. Не видимъ ли мы примеровъ тому, какъ многіе внезапно теряли оное, многіе даже гибли изъ–за него, когда они или не могли удовлетворить своей жадности, или насильственно лишаемы были онаго корыстолюбцами? Но если бы оно и на всю жизнь оставалось съ человекомъ и не покидало своего владетеля: то не долженъ ла онъ будетъ самъ разстаться съ нимъ при своей смерти? Какова жизнь человека, есла онъ состареется? Или, когда люди желаютъ себе старости: то чего другаго они желаютъ, какъ не продолжительной слабости? Такъ и почести міра сего что иное суть, какъ не смехъ, суета и поводъ къ паденію? Ибо такъ говорить святое Ппсаніе: всяка плоть сено, и слава человеча, яко цветъ травный. Изше трава и цветъ отпаде; глаголъ же Бога нашего пребываетъ во векъ (Иса. 40, 1). Посему кто желаетъ истиннаго покоя и истиннаго счастія, тотъ долженъ оставить надежду на скорогибнущія и преходящія вещи, и полагать оную въ слове Господнемъ, пребывающемъ во векъ, дабы и самому пребыть съ нимъ во веки.

Есть также люди, которые не домогаются богатства и не гоняются за суетною славой, но желають найти удовольствіе и успокоеніе въ гостинницахъ, въ любовныхъ связяхъ, театрахъ и другихъ пустыхъ зрелищахъ, столько любимыхъ въ большихъ городахъ. Но они сами причиняютъ себе бедность своею расточительностію и отъ бвдности впадають въ последствіи въ воровство и грабежи, а не редко даже въ разбой, и на каждомъ шагу должны бываютъ чивствовать страхъ, — такъ–что темъ, кои не задолго предъ темъ веселились въ гостиннице, уже чудится вопль темничнаго заключенія. Находясь на ристалищахъ, они уподобляются демонамъ, побуждая криками своими людей ранить другъ друга, и въ противномъ случае сами заводятъ между собою брань и сраженіе, чтобы угодить безсмысленной толпе. Заметивъ, что сопернвки, после первой схватки дружатся между собою, они исполняются негодованіемъ, преследуютъ ихъ и кричатъ, чтобы ихъ били палками, и къ таковому безчинному делу принуждаютъ блюстителя всякаго благочинія — судію. Если же увидятъ, что на ристалище поднялась ужасная вражда или между комедіантами, или всадниками, или охотниками: то ихъ бедныхъ посылаютъ въ сраженіе и бой не только съ людьми, но и со зверями, и чеме большею исполняются они яростію другъ противъ друга, темъ более те увеселяются, рукоплещутъ и побуждаютъ, неистовствуя более сами въ себе, чемъ те, неистовствомъ коихъ они утешаются. Какое же спокойствіе можетъ иметь духъ, который питается однимъ несогласіемъ и раздорами? Обыкновенно какова принимается пища, таково бываетъ и здоровье. Наконецъ, поелику безумныя радости не суть радости, но однакожъ, каковы бы ни были и сколько бы ни доставляли намъ удовольствія — богатство, почести, разгульные домы, сраженія на зрелищахъ, любовныя связи, роскошныя бани и т. под., все это бываетъ до одного какого–либо несчастнаго переворота, и — еще при жизни отлетитъ отъ насъ это ложное блаженство, а при насъ останется одна бедная и немощная совесть, которая должна будетъ увидеть въ Господе своего судію и грознаго домовладыку, потому–что она не хотела видеть въ Немъ своего наставника и любвеобильнаго Отца, и не имела любви къ Нему. Ты же, поелику возжелалъ истиннаго покоя, какой обещается Христіанамъ въ будущей жизни, можешь вкусить его и здесь съ сладостію и пріятностію среди горестей сей жизни, ежели возлюбишь заповеди Того, кто обещалъ оный. Ибо ты скоро почувствуешь, что плоды правды пріятнее плодовъ неправды, и что человеку гораздо более бываеть радости при доброй совести среди бедствій, чемъ при злой — среди утехъ; потому–что ты не съ темъ пришелъ присоединиться къ Церкви, чтобы получить отъ нея временную какую–либо пользу.

Есть и такіе, которые желають быть Христіанами или изъ ожиданія отъ людей какихъ–либо временныхъ выгодъ, или изъ опасенія оскорбить техъ, кого они боятся. Но таковые люди суть люди отверженные, хотя до времени они и бываютъ терпимы въ Церкви, какъ плевелы на гумне до времени веянія; если же они не исправятся и не начнутъ быть Христіанами ради будущаго вечнаго покоя: то напоследокъ отлучены будутъ. Они не должны ласкать себя надеждою, что на гумне они могутъ быть вместе съ пшеницею; потому–что въ житнице они не будугь съ нею, но предадутся огню. Есть еще и другіе, кои хотя и почитаютъ Бога и не гнушаются именемъ христіанскимъ, и не съ притворнымъ сердцемъ вступаютъ въ Церковь Божію, но желають земнаго счастія и хотять быть и въ сей жизни счастливее техъ, кои не чтутъ Господа. А потому, когда видятъ, что некоторые порочные и нечестивые люди наслаждаются благополучіемъ въ сей жазни, а они лишены онаго: то приходятъ въ уныніе, какъ будто бы они напрасно чтутъ Бога, и легко отпадаютъ отъ веры. Не таковъ истинный Христіанинъ; но кто для нескончаемаго блаженства и вечнаго покоя, обещаннаго святымъ въ будущей жизни, желаетъ быть Христіаниномъ, чтобы не пойти въ вечный огнь съ діаволомъ, но вступить въ вечное царство со Христомъ, — тотъ есть истинный Хростіанинъ! Онъ бодрствуетъ при всякомъ искушеніи, дабы и счастіе не надмило его, и несчастіе не подавило; умеренъ и воздерженъ при изобиліи благъ земныхъ, и мужественъ и терпеливъ въ напастяхъ. Преуспевая постоянно въ добродетели, онъ доходитъ до такого соверщенства, что более любитъ Бога, чемъ страшится геенны, такъ–что, если бы Господь сказалъ ему: «наслаждайся непрестанно плотскими удовольствіями, и греши, сколько можешь и не будешь поверженъ въ геенну, но только со мною не будешь»: онъ ужаснется и не будеть совсемъ грешить не изъ опасенія впасть въ геенну, но дабы не оскорбить Того, кого онъ любитъ, и въ комъ одномъ заключается тотъ покой, котораго око не виде и ухо не слыша и который на сердце человеку не взыде, егоже уготова Богъ любящимъ Его (1 Кор. 2, 9). Объ этомъ покое ясно говоритъ Писаніе, когда повествуетъ, что отъ начала міра, когда Богъ сотворилъ небо и землю и вся яже въ нихъ, Онъ шесть дней делалъ, а въ седмой почилъ отъ делъ своихть. Всемогущій могъ конечно и въ одинъ моментъ времени сотворить все, и Онъ не истомился до того, чтобы имелъ нужду въ успокоеніи, когда рече и быша, повеле и создашася, но делалъ это, дабы показать, что по прошествіи шести періодовъ міра въ седмой періодъ, какъ–бы въ седмой день, Онъ почіетъ во Святыхъ своихъ, такъ–какъ и они почіютъ въ Немъ после всехъ добрыхъ делъ, которыми они служали Ему, и которыя Онъ самъ въ нихъ производитъ, когда призываетъ ихъ къ тому, даетъ заповеди, отпускаеть прежнія согрешенія и оправдываетъ того, кто прежде нечестивъ былъ. Какимъ образомъ потому, что они действуютъ по благодати Его, мы говоримъ, что Онъ самъ действуетъ: такъ точно, когда они успокоиваются, говорится, что успокоивается Онъ самъ. Ибо что касается Его самаго, то Онъ не имеетъ нужды въ успокоеніи, потому–что не чувствуетъ труда. Сотворилъ же Онъ все словомъ своимъ, а слово Его есть самъ Христосъ, въ которомъ почіютъ Ангелы и все чистейшіе небесные духи во святомъ безмолвіи. Но такъ–какъ человекъ чрезъ грехопаденіе потерялъ тотъ покой, какой онъ имелъ въ Божестве Его: то онъ долженъ былъ получить оный въ Его человечестве; почему на время благоприличное, когда сіе должно было исполниться, Слово то вочеловечилось и родидилось отъ жены, не принявъ плотской скверны, но, напротивъ, освятивъ собою плоть. О пришествіи Его знали по откровенію Святаго Духа и пророчествовали и ветхозаветные праведники, и такимъ образомъ спасались верою въ Него грядущаго, какъ мы спасаемся верою въ Него пришедшаго, и — высота сего таинства издревле чрезъ все продолженіе вековъ была прообразуема и предвозвещаема. Посему сколько мы должны любить Бога, который такъ возлюбилъ насъ, что послалъ въ міръ своего единороднаго Сына, дабы Онъ, облекшись въ уничиженіе нашего смертнаго естества, отъ грешниковъ и за грешниковъ умеръ!

Поелику Богъ всемогущь и благъ и праведенъ и милосердъ, — который сотворилъ вся добра зело, какъ великое, такъ и малое, какъ высшее, такъ и низшее, какъ видимое, каковы: небо, земля и море, и на небе солнце, луна и прочія звезды, а на земле и въ море дерева и кустарники, и животныя всякаго рода, и вообще все тела небесныя и земныя, такъ и невидимое, каковы духи, коими тела оживотворяются: то Онъ и человека создалъ по своему образу, дабы, какъ Онъ по своему всемогуществу владычествуетъ надъ всемъ твореніемъ, такъ и человекъ по своему разуму, по которому онъ также знаетъ и чтитъ Творца своего, владычествовалъ надъ всеми земными животными. Онъ создалъ ему также помощницу — жену не для удовлетворенія плотскому похотенію, потому–что тела ихъ въ то время не были растленны, доколе смертность не досталась въ уделъ имъ — въ наказаніе за грехъ; но дабы и мужъ славился о жене, предъидя предъ нею ко Господу и подавая ей въ себе примеръ святости и благочестія, подобно какъ и онъ самъ имелъ славу Божію, когда последовалъ Его премудрости. По сотвореніи Богъ поставилъ ихъ въ некоторомъ блаженномъ месте, которое Священное Писаніе называетъ Раемъ, и далъ имъ заповедь, которую если они не преступятъ, то пребудутъ навсегда въ томъ блаженномъ безсмертіи; а если преступять, то испытаютъ наказанія смертности. Богъ предвиделъ конечно, что они подвергнутся паденію; но такъ–какъ Онъ есть творецъ и виновникъ всякаго добра, то Онъ сотворилъ и ихъ, какъ сотворилъ и животныхъ, дабы исполнить землю земными благами; потому–что человекъ и грешникъ всегда выше животнаго. И заповедь, которую они имели нарушить, Онъ далъ наипаче для того, дабы они были безответны при определеніи наказанія за преступленіе оной; ибо, что бы ни делалъ человекъ, Богъ всегда славенъ во Святыхъ своихъ. Если онъ поступаетъ праведно, — Богъ достоинъ прославленія за праведное воздаяніе; если же согрешаетъ, — за милосердое прощеніе. Итакъ почему же и не сотворить было человека, если Богъ и зналъ, что онъ согрешитъ, когда Онъ увенчиваетъ стоящаго, поддерживаетъ падающаго и помогаетъ возстающему, будучи славенъ всегда и везде своею благостію, правосудіемъ и милостію, — особенно же, когда Онъ предвиделъ, что изъ смертнаго того племени произойдутъ праведники, которые не себе будутъ искать славы, но стануть воздавать оную Творцу своему, и за богоугодную жизнь свою удостоятся вселенія со святыми Ангелами и блаженной жизни?

Тотъ–же, кто далъ людямъ свободное произволеніе, дабы не по рабской необходимости, но по доброй воле они служили Богу, далъ таковое и Ангеламъ. Почему тотъ Ангелъ, который съ другими подвластными ему духами по гордости не хотелъ оказать повиновенія Богу и сделался діаволомъ, не причинилъ никакого вреда Богу, а только самому себе; ибо Богь знаетъ, какъ поступить съ отпадающими оть Него духами и, подвергнувъ оныя заслуженному ими наказанію, устроить сообразно планамъ своего чуднаго домостроительства низшихъ своихъ тварей. Итакъ ни діаволъ не сделалть никакого вреда Богу, когда онъ и самъ палъ и человека увлекъ въ погибель, ни самъ человекъ нисколько не уменьшилъ правды или могущества или блаженства Творца своего, когда по собственной воле согласился вместе съ обольщенною діаволомъ женою нарушить заповедь Божію; потому–что, по неизменнымъ законамъ Божественнаго правосудія, все осуждены на позорное наказаніе, и одинъ Богъ славенъ по правоте своего мщенія. Человекъ, удалившійся отъ Творца своего, преданъ въ пленъ діаволу, а самаго діавола можетъ победить обратившійся къ Богу человекъ; такъ–что одни только те, кои до конца пребудутъ въ единомысліи съ діаволомъ, пойдутъ съ нимъ въ муку вечную, а те, кои смирятся предъ Богомъ и при помощи Его благодати победятъ діавола, получатъ жизнь вечную.

Мы не должны обезпокоиваться темъ, что наибольшая часть людей последуетъ діаволу, а наименьшая — Господу; ибо и зеренъ пшеницы бываетъ гораздо менее въ сравненіи съ мякиною. Но какъ земледелецъ знаетъ, куда употребить большую груду мякины, такъ и для Бога ничего не значитъ множество грешниковъ; потому–что Онъ знаетъ, что сделать съ нами, дабы ничемъ не возмущалось Его царство. Поэтому и діавола еще нельзя почитать победителемъ потому, что онъ наибольшую часть людей увлекъ на свою сторону, и только наименьшая должна съ нимъ сражаться. Два общества людей — одно нечестивыхъ, а другое — праведныхъ отъ начала человеческаго рода до кончины века будутъ существовать въ міре, видимо перемешиваясь между собою, но отделяясь одно отъ другаго по расположеніямъ сердечнымъ, пока въ день судный они не отделены будутъ другъ отъ друга и видимымъ образомъ. Ибо все люди, любящіе гордость и временное преобладаніе, вместе съ духами, кои славу свою поставляютъ въ покореніи людей, составляютъ одно общество, и хотя различествуютъ между собою способами пріобретенія сей власти, но по тяжести злыхъ своихъ вожделеній низвергаются въ одну и ту–же бездну. Равнымъ образомъ и все люди и все духи, смиренно ищушіе не своей, но Божіей славы и благоугождающіе предъ Нимъ, принадлежатъ къ одному обществу. Но премилосердый Богъ долготерпеливъ и по отношенію къ нечестивымъ людямъ, и даетъ имъ время для покаянія и исправленія. Такъ, положивъ истребить потопомъ всехъ людей кроме одного праведника съ его семействомъ, коихъ Онъ восхотелъ спасти въ ковчеге, Онъ хотя и зналъ, что нечестивые те не исправятся, однакожъ и тогда, въ продолженіе ста летъ, какъ строился ковчегъ, Онъ не преставалъ возвещать повсюду о гневе своемъ, грядущемъ на нихъ, такъ–что, если бы они обратились ко Господу, Онъ пощадилъ бы ихъ, какъ пощадилъ въ–последствіи Неневитянъ, принесшихъ покаяніе, когда Богъ чрезъ Пророка предвозвестилъ ихъ погибель (Іон. 3). Если такъ поступалъ Богъ съ теми, о коихъ Онъ зналъ, что они пребудутъ во злобе своей, и давалъ имъ время для раскаянія: то примеромъ симъ Онъ хотелъ научить насъ, сколь терпеливы должны быть мы въ отношеніи къ злымъ, когда мы еще не знаемъ, каковы они будутъ въ–последствіи, и когда ведующій все будущее Богъ щадитъ ихъ и дозволяетъ имъ жить. Таинство потопа, во время коего праведные спаслись чрезъ древо, предвозвещало также будущую Церковь, которую ея Царь и Господь Iисусъ Христосъ таинствомъ креста своего спасъ отъ потопленія міра сего. Богъ зналъ конечно и то, что между потомками спасенныхъ въ ковчеге будутъ въ–последствіи злые, которые неправдами наполнятъ лице земли; потому–что и после сего зло не преставало распространяться на земле чрезъ гордость, похоти и другое нечестіе, когда люди, оставивъ Творца своего, не только прилепились къ твари, которую создалъ Богъ, почитая оную за Бога, но и уклонили сердца свои къ деламъ рукъ человеческихъ и художественнымъ произведеніямъ, въ которыхъ они обожали и почитаіи самихъ демоновъ: но въ предотвращеніе сего зла Онъ не погубилъ потопомъ всехъ людей, дабы съ одной стороны показать примеръ будущаго суда, а съ другой таинствомъ древа предвозвестить свободу праведныхъ.

Впрочемъ и тогда были праведники, благочестно чтившіе Бога и побеждавшіе гордость діавола, — граждане того святаго града, кои спасались верою въ будущее уничиженіе Царя своего, открытое имъ Духомъ Святымъ. Между таковыми особенно славенъ Авраамъ, благочестивый и верный рабъ Божій, коему открыта была тайна Сына Божія, и за подражаніе вере коего — верующіе всехъ народовъ называются его чадами. Отъ сего Авраама произошелъ народъ, который одинъ почиталъ единаго истиннаго Бога, создавшаго небо и землю, когда прочіе народы служили идоламъ и демонамъ, и въ которомъ уже весьма ясно предъизображалась будущая Церковь. Но въ народе семъ наибольшею частію были люди плотскіе, которые за видимыя благодеянія почитали Господа, и только немногіе помышляли о вечномъ покое и искали небеснаго отечества, каковымъ людямъ пророчески и открыто было будущее уничиженіе Царя и Господа нашего Iисуса Христа, дабы чрезъ сію веру они исцелялись отъ всякой гордости и надменности. Святые сіи, предшествуя по времени рожденію Господа, не только словами, но и самою жизнію, супружествомъ, детьми и делами предвозвещали то время, когда чрезъ веру въ распятаго Господа изъ всехъ народовъ земли должна была составиться Церковь Божія; сіи святые Патріархи и Пророки оказывали также плотскому народу Израильскому, который назывался после Іудеями, и видимыя благодеянія и смягчали жестокость телесныхъ наказаній, угрожавшихъ ему за его жестокосердіе, и — во всемъ этомъ выражались однакожъ духовныя тайны, относящіяся ко Христу и Его Церкви, членами коей были и сіи праведники, хотя они жили еще до пришествія Христова. Ибо самъ единородный Сынъ Божій, Слово Отчее, равный и совечный Отцу, имъже вся быша, сделался для насъ человекомъ, дабы быть главою целой Церкви, какъ–бы какого–либо тела; и — хотя Патріархи сіи явились прежде Его, подобно какъ и рука показывается иногда прежде рожденія всего тела, однакожъ они соединены съ симъ теломъ ниже главы, которая есть Iисусъ Христосъ. Народъ сей, по переселеніи во Египетъ, служилъ жесточайшему царю, и будучи обремененъ тяжкими работами, взыскалъ Избавителя–Бога. Въ это время посланъ былъ къ нему одинъ изъ сего же народа святый рабъ Божій Моисей, который, устрашивъ нечестивый народъ Египетскій великими чудесами, производимыми имъ силою Божіею, вывелъ оттуда народъ Божій чрезъ Чермное море, которое, разступившись, открыло путь проходившимъ чрезъ оное Израильтянамъ, а Египтянъ, погнавшихся вследъ за ними, потопило въ волнахъ своихъ. Такимъ образомъ, какъ во время потопа земля водами была очищена отъ неправды грешниковъ, которые погибли въ семъ наводненіи, а праведные спаслись посредствомъ древа: такъ вышедшій изъ Египта народъ Божій открылъ себе путь ко спасенію въ водахъ, коими истреблены были враги его. Издесь нельзя не видеть таинства древа; ибо Моисей жезломъ ударилъ по морю, чтобы произвести это чудо. Вообще то и другое событіе знаменовало Таинство святаго Крещенія, чрезъ которое верующіе вступаютъ въ новую жизнь, а грехи ихъ, какъ враги, встребляются и погибаютъ. Но гораздо яснее въ семъ народе предъизбражено было страданіе Христово, когда Богъ повелелъ Израильтянамъ закалать и снедать агнца, и кровію его мазать двери домовъ своихъ, и совершать такое празднество каждый годъ, называя оное Пасхою Господнею; ибо сія Пасха яснейшимъ образомъ прообразовала Господа нашего Iисуса Христа, который, по слову Пророка, яко овча на заколеніе ведеся (Ис. 53, 7). Знаменіе сего страданія и креста и ты ныне долженъ изображать на челе своемъ, какъ некогда Израильтяне на дверяхъ, и какъ все Христіане на себе изображаютъ оное. — После сего народъ сей въ продолженіе сорока летъ водимъ былъ по пустыне и получилъ законъ, написанный перстомъ Божіимъ, подъ именемъ коего разумеется Духъ Святый, какъ объ этомъ ясно сказано въ Евангеліи (Лук. 11, 20); ибо Богъ не имеетъ телесной формы, и въ Немъ нельзя представлять техъ членовъ и перстовъ, какіе мы видимъ у себя; но поелику Духъ Святый разделяетъ святымъ божественные дары, которые хотя и различны одинъ отъ другаго, но соединяются между собою въ одномъ союзе любви, подобно какъ и персты наши хотя и разделены одинъ отъ другаго, но по началу соединены между собою: то по сей или другой какой–либо причине Духъ Святый называется перстомъ Божіимъ, но однакожъ мы, слыша это, не должны представлять въ Боге телесной формы. Законъ сей написанъ былъ перстомъ Божіимъ на каменныхъ скрижаляхъ въ обозначеніе жестокосердія народа, по которому онъ не могъ исполнить сего закона; ибо, желая отъ Бога телесныхъ благъ, онъ располагался къ соблюденію онаго более по плотскому страху, нежели по духовной любви, а законъ можеть исполнить только одна любовь. По этой–то прочине, дабы удержать народъ сей подъ рабскимъ игомъ, онъ и обремененъ былъ множествомъ внешнихъ обрядовъ относительно различія въ пище, жертвоприношенія животныхъ и многаго другаго, кои все однакожъ были знаменіями вещей духовныхъ, относящихся къ Господу Iисусу Христу и Его Церкви, и которые еще въ то время некоторые святые люди понимали во свое спасеніе и соблюдали, когда то было нужно, но наибольшая часть плотскихъ людей только соблюдала, но не понимала.

При столь многихъ и различныхъ знаменіяхъ будущихъ вещей, кои все трудно исчислить и которыя ныне выполняются въ Церкви, народъ сей введенъ былъ въ землю обетованія, где, сообразно его желанію, предназначено ему было временно и плотски царствовать. Но сіе земное царство имело однако жъ образь царства духовнаго. Тамъ построенъ былъ Іерусалимъ, славнейшій градъ Божій, служащій знаменіемъ того свободнаго града, который называется небеснымъ Іерусалимомъ, каковое слово есть Еврейское и означаетъ виденiе мира. Граждане его суть все святые люди, какъ бывшіе прежде, такъ и настоящіе и будущіе, и все святые духи, кои въ горнихъ селеніяхъ небесныхъ съ благоговейною преданностію повинуются Богу, будучи чужды нечестивой гордости діавола и его аггеловъ. Царь сего града есть самъ Господь Iисусъ Христосъ, Слово Отчее, управляющее высшими Ангелами, и соделавшееся человекомъ, дабы управлять и людьми и возвести ихъ съ Собою въ вечное царство мира. Въ земномъ царстве народа Израильскаго образомъ сего Царя более всехъ былъ царь Давидъ, отъ семени коего произошелъ по плоти истинный Царь нашъ, Господь Iисусъ Христосъ, сый надъ всеми Богъ благословенъ во веки (Рим. 9, 5). Много въ сей земле обетованія произведено было делъ въ предъизображеніе будущаго пришествія Христова и Его Церкви, — что ты можешь мало–по–малу узнать изъ книгъ Священнаго Писанiя; но чрезъ несколько поколеній Богь далъ другое знаменіе, более относящееся къ существу дела. Городъ тотъ Іерусалимскій взятъ былъ въ пленъ, и наибольшая часть его жителей отведена въ Вавилонъ. Но какъ Іерусалимъ знаменуетъ градъ и общество святыхъ: такъ Вавилонъ знаменуетъ городъ и общество нечестивыхъ, потому–что по словопроизводству онъ означаетъ: смешеніе. О смешеніи сихъ двухъ обществъ, которое началось съ самыхъ первыхъ временъ человеческаго рода и по стеченію различныхъ обстоятельствъ времени будеть продолжаться до кончины века, пока на последнемь суде не последуетъ между ними решительнаго разделенія, — мы уже сказали несколько выше. Плененіе сего града Іерусалима и отведеніе народа его на порабощеніе въ Вавилонъ предвозвещено было Господомъ чрезъ Іеремію, Пророка того времени (Іер. гл. 25 и 29). Между царями Вавилонскими, у коихъ въ порабощеніи находились Іудеи, были такіе, которые, по сему случаю будучи возбуждены некоторыми чудесами, познавали и почитали единаго истиннаго Бога, создавшаго всю тварь, и повелевали почитать Его своимъ подданнымъ, а порабощеннымъ ими Іудеевъ заставляли молиться за поработившихъ ихъ, дабы въ мире ихъ они могли также въ мире раждать детей, строить домы и насаждать сады и виноградники. Но имъ обещано освобожденіе по истеченіи 70 летъ отъ плена. Все это имело то таинственное предзнаменованiе, что Церковь Христова, состоящая изъ святыхъ Его, — гражданъ небеснаго Іерусалима, будетъ покорствовать царямь века сего. Ибо такъ говоритъ и апостольское ученіе: всяка душа властемъ предержащимъ да повинуется, и: воздадите убо всемъ должная: емуже убо урокъ, урокъ: а ему же дань, дань (Рим. 13, 1. 7), и вообще все, что должны воздавать мы по законамъ человеческаго учрежденія, если только это не противно закону Божію; да и самъ Господь своимъ собственнымъ примеромъ научилъ насъ соблюдать сiе ученіе, когда не усумнился заплатить за себя поголовную дань (Матф. 17, 27). Рабы Христіане и добрые верующіе должны верно и нелицемерно служить временнымъ господамъ своимъ, которыхъ они будутъ судить, если они до конца пребудутъ въ нечестіи, или съ коими равно будутъ царствовать, если они обратятся къ истинному Богу. Но всемъ вообще заповедуется повиноваться человеческимъ и земнымь властямъ, пока по истеченіи предопределеннаго времени, обозначаемаго седмидесятью годами, Церковь не освободится отъ смешенія съ міромъ, подобно какъ Іерусалимъ освободился отъ плена Вавилонскаго. По случаю сего плененія Церкви и сами земные цари, оставивъ идоловъ, за коихъ они преследовали Христіанъ, познали и чтутъ единаго истиннаго Бога и Господа Iисуса Христа, и объ нихъ–то Апостолъ Павелъ заповедалъ Христіанамъ молиться, даже когда гонима была Церковь. Ибо такъ говоритъ онъ: молю убо прежде всехъ творити молитвы, моленія, прошенія, благодаренія, за вся человеки: за царя, и за всехъ, иже во власти суть: да тихое и безмолвное житіе поживемъ во всякомъ благочестiи чистоте (1 Тим. 2, 1–2). Итакъ сіи цари даютъ миръ Церкви и тишину, хотя и временную, для духовнаго созиданія домовъ и насажденія садовъ и виноградниковъ; по сей–то прячине и мы тебя назидаемъ и насаждаемъ настоящею проповедію, и это же самое делается во всемъ міре, какъ говоритъ тотъ–же Апостолъ: Божіе тяжаніе, Божiе зданiе есте (1 Кор. 3, 9), пока изъ Христіанъ не составится одно общее мирное царство».

«По прошествіи 70–ти летъ, о коихъ таинственно пророчествовалъ Іеремія, дабы предъизобразить кончину временъ, въ Іерусалиме сделано было начало къ возстановленію храма Божія. Но такъ–какь все это делалось только образно: то Іудеи и не имели совершеннаго мира и свободы. Посему ихь победили въ–последствіи Римляне и сделали своими данниками. Съ того самаго времени, какъ Евреи вступили въ землю обетованную и стали иметь своихъ царей, до самаго плененія Вавилонскаго пророчества объ Iисусе Христе, какъ будущемъ Избавителе, становились время–отъ–времени определеннее, какъ видно изъ книги Псалмовъ Давидовыхъ и писаній другихъ великихъ и святыхъ Пророковъ; и это для того, дабы слепотствующій народъ не призналъ безвременно за такого Избавителя кого–либо изъ земныхъ царей своихъ. Но и во время самаго плененія были Пророки, которые возвещали о пришествіи Господа Iисуса Христа — Избавителя всехъ; — и после того, какъ по прошествіи седмидесяти летъ плена храмъ былъ возстановленъ, Іудеи терпели такія угнетенія и несчастія отъ языческихъ царей, что должны были узнать, что еще не пришелъ тотъ Избавитель, который, по ихъ мненію, долженъ освободить ихъ не отъ духовнаго, но отъ плотскаго рабства».

«Такимъ образомъ прошло пять періодовъ времени, изъ коихъ первый простирался отъ начала человеческаго рода, т. е. Адама, который былъ первымъ человекомъ, — до Ноя, построившаго ковчегъ предъ наступленіемъ потопа. За симъ следовалъ второй — отъ Ноя до Авраама, который хотя и называется отцемъ всехъ народовъ, подражающихъ вере его, но по плоти былъ родоначальникъ происшедшаго отъ него, такъ–называемаго въ–последствіи, народа Іудейскаго, который, до распространенія христіанской веры между язычниками, одинъ изъ всехъ народовъ земли почиталъ единаго истиннаго Бога, и изъ котораго долженъ былъ произойти по плоти Спаситель Христосъ. Эпохи сихъ двухъ періодовъ времени обозначены въ книгахъ Ветхаго Завета, а остальныхъ трехъ — въ Евангеліи, и именно въ родословіи Iисуса Христа (Матф.1,17). Ибо третій періодъ простирается отъ Авраама до Давида царя, четвертый отъ Давида до того плена, когда народъ Божій переселился въ Вавилонъ, пятый — отъ сего переселенiя до пришествiя Господа нашего Iисуса Христа, а со времени Его пришествiя идетъ шестый періодъ. Въ сей последній періодъ духовная благодать, известная до того времени не многимъ Патріархамъ и Пророкамъ, открылась всемъ народамъ, дабы каждый туне чтилъ Господа, желая отъ Него не видимыхъ наградъ за свое служеніе и временнаго счастія, но одной вечной жизни, которою онъ будетъ наслаждаться въ самомъ Боге, и — дабы въ сей шестой періодъ умъ человеческій возобновился по образу Божію, точно такъ какь въ шестый день по образу Божiю былъ созданъ человекъ; ибо законъ тогда только исполняется, когда не изъ желанія временныхъ бдагъ, но изъ любви къ заповедавшему кто–либо соблюдаетъ его заповеди. Но кто не возлюбитъ правосуднаго и премилосердаго Бога, который первее такъ возлюбилъ нечестивейшихъ и гордыхъ людей, что ради ихъ послалъ въ міръ своего единороднаго Сына, чрезъ котораго Онъ сотворилъ все, дабы Онъ не чрезъ измененіе своего естества, но чрезъ воспріятіе человечества, не только обиталъ съ ними, но и за нихъ и отъ нихъ умеръ, и такимъ образомъ явиль Новый Заветъ вечнаго наследія, въ которомъ обновленный человекъ, при благодати Божіей, проводилъ бы новую жизнь, т. е. жизнь духовную, подобно какъ въ Ветхомъ Завете плотской народъ, за исключеніемъ не многихъ Патріарховъ и Пророковъ и некоторыхъ сокрытыхъ отъ исторіи Святыхъ, представляя собою ветхаго человека и живя по плоти, желалъ отъ Господа Бога плотскихъ наградъ и получалъ оныя въ предъизображеніе благъ духовныхъ? Посему все земныя блага презрелъ Богочеловекъ Іисусъ, дабы научить насъ презирать оныя, и переносилъ все земныя злоключенія, переносить кои Онъ заповедалъ намъ, дабы ни въ техъ мы не искали счастія, ни въ сихъ не боялись несчастія. Родившись отъ неискусомужныя Матери, которая хотя навсегда пребыла непорочною, будучи девою въ зачатіи и въ смерти, но обручена была древоделу, — Онъ научилъ насъ погашать надменность плотскаго благородства. Родившись притомъ въ городе Вифлееме, который между всеми городами Іудейскими былъ такъ малъ, что и доселе называется селеніемъ, Онъ не хотелъ, чтобы кто–либо гордился знаменитостію какого–либо земнаго города. Беднымъ сделался Тотъ, кому принадлежитъ все и чрезъ кого все сотворено, — дабы всякiй верующій въ Него не дерзалъ превозноситься земнымъ богатствомъ. Не восхотелъ быть почтенъ отъ лодей царемъ Тотъ, о всегдашнемъ царстве коего свидетельствуетъ вся тварь, — дабы показать путь смиренія темъ несчастнымъ, коихъ отделила отъ Него ихъ гордость. Алкалъ, кто насыщаетъ всехъ; жаждалъ, кто подаетъ всемъ питіе, и кто есть духовный хлебъ алчущихь и источникъ жаждущихъ (Іоан. 6, 35); утомлялся отъ земнаго пути, кто въ себе показалъ намъ путь на небо (Іоан. 14, 6); былъ какъ–бы немъ и глухъ предъ злословившими Его, кто отверзалъ уста немому и уши глухому; былъ связанъ, кто разрешалъ узы греховныя; біенъ, кто снималъ съ насъ болезни; преданъ на пропятіе, кто окончилъ наши мученія; умеръ, кто возставлялъ мертвыхъ; но и воскресъ, чтобы уже никогда не умирать, и научить верующихъ не думать о смерти такъ, какъ будто бы после оной уже не было жизни».

«Потомъ, утвердивъ въ вере учениковъ своихъ, и въ продолженіи сорока дней беседовавъ съ ними, въ глазахъ ихъ вознесся на небо, и, по исполненіи пятидесяти дней отъ своего воскресенія, послалъ имъ Святаго Духа, дабы они при помощи благодати, изліявшейся чрезъ Него въ сердца ихъ, не только безъ труда, но и съ пріятностію могли исполиять законъ, данный Іудеямъ въ десяти заповедяхъ, которыя называются десятословiемъ и главнымъ образомъ состоятъ въ томъ, чтобы мы любили Господа всемъ сердцемъ, и всею душею, и всею мыслію, и ближняго своего, какъ самихъ себя (Втор. 6, 5); ибо въ сiю обою заповедію весь законъ и пророцы висятъ, какъ сказалъ самъ Господь въ Евангеліи (Матф. 22, 40), и доказалъ это своимъ примеромъ. Да и самъ народъ Израильскій принялъ писанный перстомъ Божіимъ или, какъ мы сказали, Духомъ Святымъ, законъ также по исполненіи пятидесяти дней съ того времени, какъ онъ образно праздновалъ Пасху, закалая и снедая агнца, и его кровію помазуя двери домовъ своихъ, подобно какъ после страданія и воскресенія Господа, который есть истинная Пасха, въ пятьдесятый же день Духъ Святый посланъ былъ на Апостоловъ, но уже не для обозначенія жестокосердiя народа каменными скрижалями, — когда они собраны были въ одно место въ самомъ Іерусалиме, и бысть внезапу съ небесе шумъ, яко носиму дыханiю бурну (Деян. 2, 2) и явишася имъ разделени языцы яко огненни (ст. 3), и начаша глаголати иными языки (ст. 4), такъ–что все приходящіе слышаху единъ кiйждо ихъ своимъ языкомъ глаголющихъ ихъ; потому–что въ этотъ городъ изъ всехъ странъ стекались разсеянные по онымъ Іудеи и говорившіе потому разными наречіями. Потомъ со всемъ дерзновеніемъ проповедуя Христа, именемъ Его твориля многія чудеса, такъ–что тень мимо–проходившаго Петра, когда касалась какого–либо мертвеца, воскрешала его (Деян. 5, 15). Іудеи же, видя, что такія чудеса творятся именемъ Того, котораго они, частію по зависти, а частію по неведенію предали на распятіе, одни подвизались на гоненіе проповедниковъ Его — Апостоловъ, а другіе, дивясь еще более тому, что такія чудеса совершаются именемъ Того, кого они распяли и осмеяли, приходя въ раскаяніе, целыми тысящами обращались къ вере въ Него. Это были не те кои желали отъ Господа временныхъ благодеяній и земнаго царства, и плотскимъ образомъ судили о Царе Христе, но кои духовно разсуждали о семъ, и любили Того, кто за нихъ–же потерпелъ отъ нихь такія мученія, и до пролитія Своей крови прощалъ имъ ихъ грехи, и въ примере Своего воскресенія показалъ надежду безсмертія. Такимъ образомъ, умертвивъ земныя пожеланія ветхаго человека и стремясь къ новой духовной жазни, они, какъ заповедалъ Господь въ Евангеліи, продавали все, что имели, и цену проданннаго полагали къ ногамъ Апостоловъ, дабы они сами давали каждому, въ чемъ кто имелъ нужду (Деян. 4, 35), — и, живя согласно въ христіанской любви, никто изъ нихъ ничего не называлъ своимъ, но все у нихъ было общее; и душа и сердце были одно о Господе (Деян. 4, 32). Потомъ и отъ самихъ Іудеевъ, согражданъ своихъ по плоти, терпели гоненіе, и разсеялись повсюду, чтобы чрезъ сіе разсеяніе темъ далее пронести имя Христово, подражая при семъ терпенію своего Господа, который, благодушно потерпевъ за нихъ прежде Самъ, научилъ ихъ благодушно переносить все за имя Его. Къ числу таковыхъ гонителей принадлежалъ сначала и Апостолъ Павелъ, который сильно неистовствовалъ противъ Христіанъ, но въ–последствіи уверовавъ и сделавшись Апостоломъ, посланъ былъ проповедывать Евангеліе язычникамъ и потерпелъ гораздо более за имя Христово, чемъ сколько сделалъ противъ него. Учреждая Церкви во всехъ народахъ, где только сеялъ онъ семя Евангелія, онъ тщательно заповедывалъ, чтобы те, кои отъ идоловъ своихъ обращались къ почитинію единаго Бога, но не легко соглашались продавать и раздавать свое именіе, делали по–крайней–мере приношенія въ пользу бедныхъ святыхъ, находившихся въ Церквахъ христіанскихъ въ Іудеи, такъ–что сіи были какъ–бы воины, а те какъ–бы содержавшіе ихъ; но впрочемъ те и другіе утверждены были на одномъ краеугольномъ камне — Христе, въ которомъ Іудеи и Язычники соединялись какъ–бы две, съ разныхъ сторонъ сходившіяся, стены. Но после неверующiе язычники стали воздвигать на Церковь Христову тягчайшія и непрестанныя гоненія, такъ–что съ каждымъ днемъ исполнялось слово Господа: Се Азъ посылаю васъ, яко овцы посреде волковъ (Матф. 10, 16)».

«Но та лоза, которая, согласно предреченію самаго Господа, должна была распространить свои плодоносныя ветви по всей земле, разширялась темъ далее, чемъ более орошалась кровію мучениковъ, которые, въ безчисленномъ множестве умирая повсюду за истину Веры, производили то, что гнавшія ихъ царства должны были уступить имъ, и мучители ихъ, сокрушивъ свою гордую выю, сами обращались къ вере Христовой. Но надобно же было, чтобы сія самая лоза, какъ о томъ предрекъ Господь (Іоан. 15, 1 и далее), была очищена, и изъ ней вырублены были безплодныя ветви, подъ которыми разумеются все те люди, кои во имя Христово, но не для Его, а для своей славы, разсеявали повсюду ереси и расколы, и при противодействіи коихъ Церковь укреплялась более и более въ чистоте своего ученія и терпеніи. Все это, какъ предречено было, такъ и исполнилось; и какимъ образомъ первенствующіе Христіане, не видя еще исполненія сего, чудесами убеждались верить сему: такъ мы видя теперь, что это все исполнилось такъ, какъ предречено въ техъ книгахъ, кои написаны задолго до исполненія сихъ будущихъ событій, должны несомненно верить и тому, чему еще остается исполниться. Такъ между прочимъ въ техъ–же самыхъ книгахъ говорится объ имеющихъ наступить въ міре скорбяхъ, и о томъ последнемъ судномъ дне, когда граждане обоихъ городовъ (Іерусалима и Вавилона) воскреснутъ въ телахъ своихъ, и предъ судищемъ Христовымъ должны будугь отдать отчетъ въ делахъ своихъ (2 Кор. 5, 10; Рим. 14, 12). Ибо тотъ, кто благоизволилъ прежде прійти во смиреніи человеческомъ, придетъ некогда во славе своей власти, и отделитъ праведныхъ отъ нечестивыхъ, не только отъ техъ, кои совсемъ не хотели веровать въ Него, но и отъ техъ, кои хотя и веровали, но тщетно и безплодно, и первыхъ введетъ съ Собою въ вечное царство, а последнихъ предастъ вечной казни вместе съ діаволомъ. Но какимъ образомъ никакая временная радость не можетъ ни сколько сравниться съ радостію вечной жизни, какую будутъ иметь святые: такъ и никакое мученіе временныхъ казней не можетъ сравниться съ вечными мученіями грешниковъ».

«Итакъ, любезный братъ! укрепляй себя о имени и при помощи Того, въ Кого ты веруешь, противъ злоязычія техъ, кои смеются надъ нашею верою, и устами коихъ говоритъ самъ діаволъ, стараясь осмеять паче всего нашу веру въ воскресеніе. Доказательство своего воскресенія ты имеешь въ самомъ себе, когда ты видишь, что ты, не существовавъ прежде, теперь существуешь. Где была эта масса твоего тела съ его формою и членами за несколько летъ до твоего рожденія или даже до зачатія твоего во утробе матери? Не изъ сокровенныхъ ли недръ природы, при невидимомъ действіи въ образованіи оной Господа Бога, произошла она на светъ и по прошествіи определенныхъ періодовъ достигла до такой величины и приняла такой видъ? Неужели же для Бога, который въ одно мгновеніе ока выводитъ громады облаковъ и покрываетъ оными небо, труднее воспроизвести твое тело, каковымъ оно было, когда Онъ могъ создать оное, когда его еще не было? Итакъ верь твердо и несомненно, что все, что для глазъ человеческихъ кажется какъ–бы погибающимъ, все это цело для всемогущества Божія, по которому Онъ безъ всякаго труда и замедленія можетъ воздвигнуть все, если только потребуетъ сего Его правда; воскресенія же телъ потребуетъ Его правосудіе, дабы въ техъ–же телахъ люди отдали отчетъ въ делахъ своихъ, въ какихъ они творили оныя, и въ техъ же телахъ или удостоились небеснаго нетленія за дела благочестія, или за дела нечестивыя подверглись такому состоянію, въ которомъ тела ихъ не разрушатся смертію, но будутъ матеріею вечныхъ болезней. Итакъ, возлюбленный братъ! имея непоколебимую веру, старайся пріобресть добрые нравы. Бойся того места мученія, где ни мучители не престаютъ мучить, ни мучимые не умираютъ, потому–что смерть ихъ безконечна, и они не могутъ умереть въ мученіяхъ; и воспламеняйся любовію и желаніемъ вечной жизни святыхъ, где ни дело не будетъ въ тягость, ни успокоеніе не вожделенно; где не будетъ никакой печали въ душе, никакой болезни въ теле, и никакого недостатка, который бы ты пожелалъ предотвратить отъ себя или своего ближняго, и где все утешеніе будетъ составлять немолчно славимый Богъ и братія святаго града, въ Немъ и о Немъ блаженно живущіе. Ибо мы, — какъ по Его собственному обещанію можемъ того ожидать и надеяться, — будемъ тогда подобны Ангеламъ (Матф. 22, 30), и наравне съ ними наслаждаться лицезреніемъ Святой Троицы, которую мы ныне познаемъ только верою; потому–что, веруя тому, чего не видимъ, мы за таковую веру удостоимся увидеть то, чему веруемъ, и такимъ образомъ равенство Отца и Сына и Святаго Духа и единство самой Троицы, по которому сіи три суть единъ Богъ, не будемъ уже выражать словами веры и звучащими знаками, но будемъ созерцать съ чистейшею и пламеннейшею любовію въ безмолвномъ благоговеніи. — Сохраняя все сіе въ сердце своемъ, моли Господа, въ котораго ты веруешь, да защититъ Онъ тебя отъ искушеній діавола, и остерегайся, дабы какимъ–либо образомъ отъинуду этотъ врагъ не закрался въ твое сердце; потому–что онъ всюду ищетъ средствъ, какъ бы кого сделать участникомъ уготованнаго ему осужденія. Ибо не чрезъ однихъ только ненавистниковъ христіанскаго имени, которые скорбятъ о томъ , что это имя овладело всемъ міромъ, не преставая сами служить идоламъ и демонамъ, — діаволъ искушаетъ верующихъ, но и чрезъ техъ еретиковъ и отступниковъ, которые, какъ мы незадолго предъ симъ сказали, подобно дикимъ ветвямъ, отсечены отъ единства православно–кафолической Церкви; а иногда даже и чрезъ самихъ Іудеевъ. Но особенно надобно остерегаться, чтобы намъ не искуситься чрезъ техъ людей, кои находятся внутри самой православной Церкви, какъ плевелы до времени веянія, которыхъ Богъ терпитъ въ оной, какъ потому, чтобы чрезъ ихъ развращеніе укрепить въ вере и благоразуміи своихъ избранныхъ, такъ и потому, что и изъ числа ихъ–же самихъ многіе обращаются ко Господу и благоугождаютъ предъ Намъ; ибо не все чрезъ долготерпеніе Божіе собираютъ себе гневъ въ день гнева и откровенія праведнаго суда Божiя, но многихъ то–же долготерпеніе Всемогущаго приводитъ въ чувство спасительнейшаго раскаянія (Рим. 2, 4–5). Доколе таковые люди бывають въ Церкви, чрезъ нихъ укрепляется не только терпеніе, но и состраданіе техъ, кои идутъ правымъ путемъ. Поэтому ты многихъ увидишь пьяницъ, сребролюбцевъ, обманщиковъ, игроковъ, прелюбодеевъ, блудниковъ, колдуновъ, прорицателей и преданныхъ какимъ–либо другимъ нечестивымъ наукамъ, заметишь, что те самыя толпы наполняютъ церкви во дни христіанскихъ праздниковъ, кои въ празднества языческія наполняютъ театры, и увидевъ это (но что я говорю увидевъ, — когда ты среди техъ самыхъ, кои называются Христіанами, найдешь много такихъ, кои деллютъ не только подобныя, но еще худшія дела?), — можетъ–быть самъ соблазнишься сделать то–же; о! беги отъ сихъ греховныхъ покушеній! имя Христово не защититъ тебя, когда грозно будетъ судить тебя Тотъ, кто прежде былъ такъ милосердъ къ тебе. Ибо Онъ самъ предвозвестилъ это въ Евангеліи, сказавъ: не всякъ глаголяй Ми, Господи, Господи, внидеть въ Царствіе Небесное; но творяй волю Отца Моего, иже есть на небесехъ (Матф. 7, 21); мнози возглаголютъ Мне въ денъ той: Господи, ядохомъ предъ Тобою и пихомъ, и реку имъ: не вемъ васъ, откуду есте, отступите отъ Мене вси делателiе неправды (Лук. 13, 26–27); ибо всемъ таковымъ людямъ уготовано вечное осужденіе. Итакъ, когда ты увидишь, что многіе не только делаютъ это, но даже защищаютъ и советують: то держись закона Божія, и не подражай нарушителямъ онаго; потому–что ты не по ихъ образу мыслей, но по правде Того, кто далъ тебе законъ сей, судимъ будешь. Ищи поэтому сообщества съ добрыми людьми, которые вместе съ тобою любятъ Царя твоего, и которыхъ ты много найдешь, ежели самъ начнешь быть таковымъ. Если тебе пріятнымъ представлялось быть вместе съ теми нечестивцами на зрелищахъ и разделять съ ними удовольствіе при взгляде на какого–либо охотника или комедіанта: то во сколько кратъ пріятнее должно быть для тебя сообщество съ теми людьми, которые вместе съ тобою любятъ Господа, при которомъ никогда не посрамится любящій Его, потому–что Онъ и самъ непобедимъ и любящихъ Его делаетъ непобедимыми? Впрочемъ и на самихъ добрыхъ людей, кои предшествуютъ или сопутствуютъ тебе ко Господу, ты не долженъ полагать своей надежды, равно какъ и на самого себя, сколько бы ты ни преуспевалъ въ совершенстве; но надейся на одного Того, кто оправдываетъ ихъ и тебя; ибо одинъ Богъ неизменяемъ, а человекъ ненадеженъ. Правда мы гораздо пламеннее должны любить техъ, коихъ Господь оправдываетъ, когда по заповеди Его мы должны любить и неоправданныхъ, но иное дело любить человека, иное дело полагаться на него; первое Богъ заповедалъ, второе запретилъ (Іер. 17, 5). Если ты, при всехъ приключающихся тебе искушеніяхъ и огорченіяхъ будешь непоколебимъ въ своей вере, и не уклонишься отъ пути правды: то получишь великую мзду, тогда какъ те, кои поддаются въ семъ случае діаволу, и малой лишатся. Но будь всегда смиренъ предъ Богомъ, дабы Онъ не оставилъ тебе искуситися паче еже можеши (1 Кор. 10, 13)».

По окончаніи сей речи надобно спросить оглашаемаго, веруетъ ли онъ сему и хочетъ ли все сіе соблюдать, и если онъ торжественно исповедуетъ это: то его надобно назнаменать, и поступать потомъ съ нимъ по чиноположенію церковному. Касательно таинствъ, которыя должнымъ образомъ ему преподаны, ему надобно внушить, что хотя они суть видимые знаки вещей божественныхъ, но въ нихъ надобно уважать сіи самые невидимые предметы, и не такъ надобно принимать видъ, который освящается благословевіемъ, какъ принимается въ обыкновенномъ какомъ–либо случае. Должно также сказать ему, что означаетъ и та речь, какую онъ слышалъ, что въ ней скрывается и чему она подобна. Потомъ по сему случаю надобно вразумить его, что все, что въ Священномъ Писаніи изложено подъ чувственнымъ покровомъ, имеетъ духовное значеніе и относится къ святой и будущей жизни. Вообще надобно кратко сказать ему, что все, что читаетъ онъ въ каноническихъ книгахъ, имеетъ целію истину, святость и вечность, и ту любовь, о которой ты говорилъ ему, заметивъ ему при семъ, что подъ именемъ ближняго разумеются не только люди, известные намъ по родству, но и всякiй, кто можетъ быть съ нимъ въ томъ святомъ граде, и чтобы онъ не отчаявался въ исправленіи техъ, коихъ Господь терпитъ среди своей пшеницы, яко благость Божія, по слову Апостола (Рим. 2, 4), на покаяніе ихъ ведетъ.

Но если тебе эта речь кажется слишкомъ длинною, чтобы сказать оную при оглашеніи человека необразованнаго: то можно сказать и короче; но во всякомъ случае не надобно говорить длиннее ея, хотя бы и самый предметъ, о которомъ говорится, и слушатели требовали того. Но когда дело надобно произвести скоро: то смотри, какъ въ краткихъ чертахъ можно преподать все наставленіе. Положимъ, что пришелъ также кто–нибудь, желающій сделаться Христіаниномъ, — который на предложенный вопросъ ответитъ или не ответитъ то самое, что прежній: въ такомъ случае ты можешь составать речь свою следующимъ образомъ.

«Любезный брать! великое и истинное блаженство есть только то, которое обещано святымъ въ будущей жизни; а все видимое преходитъ, и все блаженство века сего, все утехи и пріятности минуютъ, и любящихъ оныя увлекутъ съ собою въ погибель. Отъ таковой погибели, т. е. отъ вечныхъ наказаній, милосердый Богъ, желая спасти людей, если только они сами не будутъ себе врагами и не воспротивятся милосердію Творца своего, послалъ въ міръ единороднаго своего Сына, т. е. Слово свое, равное Ему, чрезъ котораго Онъ сотворилъ все и который, оставаясь въ своемъ Божестве и не отступая отъ Отца, и ни въ чемъ не взменясь, но чрезъ воспріятіе человечества, въ смертной плоти пришелъ къ людямъ, дабы, какъ однимъ человекомъ, который первый былъ созданъ, т. е. Адамомъ, смерть вошла во весь родъ человеческій (Рим. 5, 12. 14. 18), потому–что человекъ тотъ согласился съ обольщенною діаволомъ женою преступить заповедь Божію, такъ и чрезъ одного человека — Iисуса Христа, который есть также истинный Богь, все верующіе въ Него, улучивъ прощеніе во всехъ грехахъ, вступили въ жизнь вечную».

«Все, что происходитъ ныне въ Церкви Божіей, и что во имя Христово делается во всемъ міре, все это за несколько вековъ уже предвозвещено было, и какъ предвозвещено, такъ и исполняется, дабы мы утверждались въ вере. Былъ некогда по всей земле потопъ для истребленія грешниковъ, и те, кои спаслись въ ковчеге, предъизображали судьбу будущей Церкви, которая ныне плаваетъ въ волнахъ века сего и древомъ Креста Христова спасается отъ потопленія. Аврааму, верному рабу Божію, изъ всехъ людей одному предвозвещено было, что отъ него произойдетъ народъ, который одинъ между всеми идолопоклонствующими народами будетъ почитать единаго истиннаго Бога, и все, что должно было по предреченію случиться въ семъ народе, такъ и исполнялось, какъ предречено было. Этому же самому народу предсказано было, что въ немъ явится Царь всехъ святыхъ и Богь, Iисусъ Христосъ, который по плоти будетъ происходить отъ семени Авраамова, дабы все те были чадами Авраама, кои будутъ подражать вере его: — такъ и исполнилось; Христосъ родился отъ Девы Маріи, которая была изъ рода же Авраамова. Пророки предсказали, что Онъ піострадаетъ на кресте отъ того–же Іудейскаго народа, взъ котораго Онъ происходилъ по плоти: — такъ и случилось. Предвозвещено было, что Онъ воскреснетъ, и — воскресъ; и, согласно съ темиже предреченіями Пророковъ, вознесся на небо и послалъ ученикамъ своимъ Святаго Духа. Предвозвещено было не только Пророками, но и самимъ Господомъ Iисусомъ Христомъ, что Церковь Его распространится по всему міру и утвердится чрезъ мученичество и страданія Святыхъ, и — предвозвещено было тогда, когда имя Его еще неизвестно было язычникамъ, а если и известно, то служило предметомъ посмеянія: — и однако жъ чрезъ возвещеніе чудесъ, которыя Онъ творилъ Самъ или чрезъ Своихъ служителей, мы видимъ, что ныне выполняется, что предвозвещено было, когда и сами цари земли, гнавшіе прежде Христіанъ, покоряются имени Христову. Предвозвещено было также, что въ Церкви Его возникнутъ многія ереси и расколы, и подъ Его именемъ пройдутъ по всемъ местамъ, где только могутъ: — такъ и исполнилось. Неужели же теперь не исполнится и остальное изъ всего того, что предвозвещено было? Очевидно, какъ исполнились те предреченія, которымъ пришло свое время, такъ исполнятся и те, коимъ еще придетъ оное. Къ числу неисполнившихся событій относятся бедствія и скорби праведныхъ, и день последняго суда, въ который Господь, воскресивъ всехъ мертвыхъ, отделитъ отъ праведныхъ всехъ нечестивыхъ, и не только техъ, кои находятся вне Церкви, но и всехъ техъ, коихъ Онъ по долготерпенію Своему, въ надежде ихъ исправленія, блюдегь въ оной, какъ мякину на гумне до времени веянія, — предастъ вечному огню. А те, кои смеются воскресенію мертвыхъ, думая что истлевшая плоть возстать уже не можетъ, воскреснутъ, чтобы получить въ оной наказаніе; и Господь покажетъ имъ, что Онъ такъ–же силенъ въ одно мгновеніе воскресить тела ихъ, каковы они были, какъ и произвелъ овыя, когда ихъ еще не было. Все же верующіе, кои будутъ царствовать со Христомъ, такъ воскреснутъ въ телахъ своихъ, что, изменившись, удостоятся ангельскаго нетленія, дабы, по обещанію Господа, быть подобными Ангеламъ, и вместе съ ними немолчно славить Бога и жить въ Немъ и о Немъ въ такой радости и такомъ блаженстве, какого человекъ ни выразить, ни представить не можетъ».

«Веруя всему этому, бойся искушеній, дабы врагъ твой діаволъ, старающійся всякаго увлечь съ собою въ погибель, не соблазнилъ тебя или чрезъ техъ людей, кои находятся вне православно–кафолической Церкви, каковы или язычники или еретики, или даже чрезъ техъ, кои внутри оной ведутъ непотребную жизнь, каковы чревоугодники, сластолюбцы, волхвователи, любители зрелищь и демонскихъ наукъ, и вообще все сребролюбцы и гордецы, или ведущіе какой–либо другой образъ жизни, воспрещенный закономъ. Не подражай таковымъ людямъ, но ищи сообщества съ людьми добрыми, которыхъ ты легко найдешь, если самъ будешь таковымъ, — дабы вамъ всемъ совокупно почитать и любить своего Господа, который самъ составляетъ все наше сокровище, и благостію и красотою коего мы и въ той вечной жизни будемъ наслаждаться. Любить же Его надобно не такъ, какъ мы любимъ какой–либо видимый предметъ, но какъ любимъ премудрость, истину, святость, правду, любовь или что–либо подобное, и притомъ не каковы оне бываютъ въ людяхъ, но каковы въ самомъ источнике вечной и неизменной премудрости. Итакъ, если ты увидишь какихъ–либо людей, кои любятъ это; то и пристань къ ихъ обществу, дабы чрезъ Iисуса Христа, Ходатая Бога и человековъ (1 Тим. 2, 5), ты могъ войти въ примиреніе съ Богомъ. О людяхъ же развратныхъ, хотя бы они и были въ пределахъ Церкви, не думай, чтобы они вошли въ Царствіе Небесное, потому–что въ свое время они отделены будутъ, если въ сей жизни не сделаются лучшими. Такимъ образомъ добрымъ людямъ последуй, злыхъ терпи, но всехъ люби, потому–что не знаешь, какимъ завтра будетъ тотъ, кто ныне былъ злымъ; не люби только ихъ неправды, но ихъ самихъ люби, дабы они познали правду, потому–что намъ заповедана не только любовь къ Богу, но и любовь къ ближнему, и въ сію обою заповедiю весь законъ и пророцы висятъ (Матф. 22, 40). Закона сего никто не можетъ исполнить, какъ только принявшій дары Святаго Духа, равнаго во всемъ Отцу и Сыну; ибо Богъ троиченъ, и на сего Бога должно быть возложено все наше упованіе. На человека нельзя возлагать онаго, каковъ бы онъ ни былъ; ибо иное Тотъ, кемъ мы оправдываемся, и иное те, съ коими оправдываемся. Но не чрезъ одне похоти діаволъ искушаетъ насъ, но и страхомъ гоненій, болезней и самой смерти, и если все это человекъ перенесетъ за имя Христово въ надежде живота вечнаго, онъ удостоится великой награды; если же уступитъ діаволу, то съ нимъ осудится. Но делами милосердія во смиреніи сердца можно умолить Господа, да не оставитъ Онъ рабовъ своихъ искуситися паче, еже можемъ, но сотворитъ со искушеніемъ и избытіе, яко возмощи намъ понести (1 Кор. 10, 13)».

Печатается по изданiю: Блаженнаго Августина, епископа Иппонійскаго О томъ, какъ оглашать людей необразованныхъ. // Журналъ «Христiанское чтенiе, издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи». — 1844 г. — Часть III. — С. 3–77.