Сочинения в трех томах. Том 1

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В большинстве китайских детективных романов судья одновременно занят решением трех или более совершенно разных дел. Эту любопытную особенность я сохранил и в данном романе, изложив три сюжета таким образом, чтобы они составили одну продолжающуюся историю. На мой взгляд, в этом отношении китайские детективные романы более реалистичны, чем наши. Население округа было довольно значительным, поэтому вполне логично, что судье приходилось одновременно заниматься раскрытием нескольких преступлений.

Я решил сохранить китайскую традицию, включив в конец книги (глава 23) нечто вроде обзора всех раскрытых дел глазами посторонних наблюдателей, и еще добавил описание казни преступников. В китайских криминальных историях непременным условием является то обстоятельство, что назначенное наказание должно свершиться над преступником, и описание его предлагается во всех подробностях. Одновременно китайским читателям хотелось в конце книги видеть, как достойный судья получает повышение по службе, а все прочие того заслуживающие лица получают соответствующее вознаграждение. Эту деталь я постарался воспроизвести в более-менее мягкой манере: судья Ди получает официальное поощрение в форме императорского указа, а девицы Ян получают денежное вознаграждение.

В своих описаниях я следовал минским авторам, которые воспроизводили жизнь и нравы в шестнадцатом веке, хотя действие их произведений часто разыгрывалось несколькими веками ранее. То же самое относится и к иллюстрациям, на которых воспроизведены обычаи и костюмы эпохи Мин, а не династии Тан.

Обычай посмертной женитьбы, о котором упоминается в тринадцатой главе, был достаточно распространен в Китае. Чаще всего это бывало в случае чжи-фу, или при браке неродившихся детей, когда два приятеля решали, что их дети должны вступить в брак. Часто, если кто-то из двоих детей умирал до достижения брачного возраста, то его посмертно женили на оставшемся в живых. В том случае, если в живых оставался жених, это было чистой проформой. Существовавшая система полигамии позволяла ему взять себе еще одну или несколько жен, но в семейном списке умершая в младенчестве невеста так и оставалась единственной Первой Супругой.

В данном романе буддийская братия представлена в весьма неприглядном свете. В этом отношении я тоже следовал китайским традиционным образцам. Авторы древних романов были по преимуществу представителями литературного сословия и, как образованные конфуцианцы, испытывали определенное предубеждение против буддизма. Во многих традиционных китайских криминальных историях главным негодяем оказывается буддийский монах.

Также я принял китайскую практику начинать криминальный роман с краткой предваряющей истории, где основные события только намечаются в завуалированной форме. При этом я сохранил и типичную для китайских романов традицию предварять главы двумя параллельными фразами.

В основу сюжета «Убийство на улице Полумесяца» положено одно из самых знаменитых дел, раскрытие которого приписывалось Бао-гуну (полное имя — Бао Чэн, 999—1062 гг.), знаменитому государственному деятелю, жившему при династии Сун. Много позднее, уже при династии Мин, преступления, якобы раскрытые им, были описаны неизвестным автором в сборнике историй «Лун-ту гун-ань» или еще в одном издании — «Бао Гунь-ань». В данном романе использован сюжет истории, в оригинале называвшейся «О-ми-то-фо цзян-хэ». В этом кратком рассказе приводится в самых общих чертах описание преступления, и раскрытие его судьей не совсем убедительно. Он заставляет преступника признаться, поручив своим помощникам выполнять роли духов потустороннего мира, что в китайских детективных романах было довольно популярным мотивом. Я предпочел более логическое раскрытие преступления, предоставив судье Ди больше возможностей для демонстрации его дедуктивных способностей.

В основе «Улицы буддийского храма» лежит история под названием «Ван-да-инь хофэнь Баолянь-сы» («Судья Ван сжигает храм Баолянь»). Это была тридцать девятая история в сборнике о тайнах и преступлениях, изданном в XVII веке под названием «Синти хэн-янь» («Непоколебимые слова для возбуждения мира»). Этот сборник был составлен минским ученым Фэн Мэн-луном (ум. в 1645 г.). Он был плодовитым писателем, который, наряду с двумя подобными сборниками рассказов, опубликовал также несколько пьес, романов и научных трактатов. Я сохранил все основные элементы сюжета, включая привлечение двух проституток. Однако в оригинальной истории дело заканчивается полным сожжением судьей монастыря и повальным наказанием всех монахов, что было сомнительным решением, не допускавшимся китайским законодательством. Я предложил более сложное решение вопроса, учитывая, что в какое-то время при династии Тан попытки буддийской церкви оказывать влияние на правительство представляли серьезную проблему. Вполне допустимо предоставить судье Ди играть главную роль в решении этого дела, поскольку на определенном этапе его карьеры в его подчинении находилось немало храмов, где пришлось положить конец творившимся там беспорядкам.

Сюжет «Тайны скелета» был подсказан мне знаменитым китайским криминальным романом «Цзю мин циюань» («Странная вражда с девятью убийствами»). В основе этого романа лежит девятикратное убийство, которое на самом деле имело место около 1725 г. В оригинале дело самым обычным образом решается в суде. Я решил придать истории большую остроту, использовав для этого сюжет, который по меньшей мере один раз встречается в каждом сборнике историй о преступлениях в периоды Мин и Цин.

Эпизод с поркой циновок, о которой говорится в главе 24, восходит к следующей истории: «Когда Ли Хуэй, живший при Поздней династии Вэй (386–534 гг. н. э.), являлся губернатором Юнч-жоу, в суде рассматривалась тяжба по поводу шкуры ягненка между поставщиком соли и поставщиком древесины. Обе стороны утверждали, что именно он носил эту шкуру на спине. Ли Хуэй приказал одному из своих помощников: «Допросите под пытками эту шкуру, тогда мы узнаем, кто был ее владельцем». Все помощники остолбенели. Тогда Ли Хуэй приказал положить шкуру на циновку и лупить ее палкой. Из нее высыпались крупинки соли. Он показал их спорщикам, и поставщик древесины был вынужден признаться, что он не прав. R. H. Van Gulik. T’ang-yin-pi-shin («Parallel Cases from under the Pear-tree» a thiteenth-century manual of Jurisprudence and Detection), Leiden, 1956.

Я решил, что более подробное повествование о вражде между двумя семьями, которое представлено в главе 13, представит интерес для западного читателя. По природе китайцы очень уступчивы, большинство споров решаются в суде при помощи компромисса. Однако иногда между семьями, кланами и прочими группировками возникала яростная вражда, и тогда сведение счетов безжалостно продолжалось до победного конца. Дело Лян против Линь является типичным примером такой семейной вражды. Подобные случаи иногда бывали и среди иммигрантов в китайских общинах за границей. Я имею в виду «войны тайных обществ» в Соединенных Штатах и непрекращающиеся междоусобицы среди «Кунеи» — китайских тайных обществ в бывшей Нидерландской Ост-Индии в конце девятнадцатого и в начале двадцатого века.