Соколиный замок

Глава 10

Бегом спустилась по узкой лестнице и помчалась к своей комнате, чуть не налетев сначала на ужасную статую Аполлона, а затем на Шейна О'Нила, внезапно появившегося на площадке второго этажа.

– Похоже, вы страшно спешите, чтобы приступить к работе этим утром, Кассандра. – Он окинул меня одобрительным взглядом своих янтарных глаз, испытывая удовлетворение, скорее всего, потому, что на мне был один из нарядов, купленных им.

– Совсем наоборот, – задыхаясь, возразила я, отказываясь поддаться его обаянию и не желая смягчить гнев, накопленный против него с самого утра.

Это он во всем виноват! В том, что сейчас я была напугана и больше не чувствовала себя в безопасности, находясь рядом с ним.

– Я спешу, чтобы покинуть это место, – заявила я Шейну, одновременно размышляя над тем, что в сундуке бабушки Мэри может храниться нечто такое, о чем я и не догадываюсь.

Принадлежала ли моя мать к семье О'Нил? На фотографии она выглядела смуглой и очень красивой. Возможно, именно этим объясняется мое сходство с Шейном и его сестрой. Мой отец был никчемным человеком. Возможно, по этой причине семья матери отказалась от нее.

Я чувствовала, что мне следует отправиться за ответами к сундуку бабушки Мэри. Вооружившись этой мыслью, я набросилась на Шейна:

– Я не понимаю, зачем вы привезли меня сюда! Но каковы бы ни были ваши причины, я не намерена оставаться здесь ни в качестве вашей секретарши, ни в любой другой роли!

Улыбка исчезла с его лица, сменившись угрожающим выражением. Звонкий голос сделался удивительно спокойным и таким же зловещим, как весь этот старый дом.

– Что они наговорили вам? – потребовал он ответа.

– Они рассказали о Шейне. Почему вы не говорили мне, что у вас была сестра? И что я очень похожа на нее? – Я захлебывалась словами в своем стремлении уничтожить его. – Почему вы не рассказали, что она покончила с собой или, возможно, кто-то убил ее и что моя собственная жизнь подвергается весьма реальной опасности?! Вы знали об этом, когда прошлой ночью принесли ключ от моей комнаты.

– Теперь я вижу, что мне следовало позавтракать вместе с семьей, – заявил Шейн. – Они невыносимы. Как только остаются одни, тут же начинают сплетничать.

– Это касается не только, вашей семьи, – возразила я. – Джигси… – Детское прозвище старой няни автоматически сорвалось с моих губ. – Миссис Джигс рассказала мне, что представляла собой Шейна, не говоря уж об откровениях миссис Данкуорт. Как я понимаю, ваша сестра была распутной женщиной, и у меня нет ни малейшего желания оставаться здесь, чтобы разделить ее репутацию или ее намерение броситься со скалы.

Я сама не предполагала, что сложившаяся ситуация настолько разгневала меня, и, не задумываясь, бросала в лицо Шейну жестокие слова. Обычно я относилась более внимательно к чувствам других людей.

Видимо, я сильно задела Шейна, так как в слабом освещении коридора его лицо показалось мне мертвенно-бледным.

– Кассандра! – Его янтарные глаза засверкали. – Вы не можете уехать из дома. Не можете уехать, пока не узнаете всего. Но для этого еще не пришло время.

– Я знаю все, что мне нужно знать, – возразила я, пытаясь не думать о фотографии, спрятанной под свитером. – Я уезжаю.

Тогда его голос сделался преднамеренно нежным, и он протянул ко мне руку:

– Доверьтесь мне. Прошу вас, дорогая. Потерпите еще немного.

Я внимательно посмотрела на него, до глубины души пораженная тем, как ласково звучал его голос. Никто никогда не называл меня дорогой с таким теплым, родственным чувством. Алан говорил мне много ласковых слов, но в его устах они звучали совершенно иначе.

Мне потребовалось сделать над собой некоторое усилие, чтобы снова заговорить с Шейном холодным, независимым тоном.

– У меня нет ни малейшего желания становиться второй Шейной, – заявила я.

– Боже мой! – взорвался он. – Если бы я думал, что вы хоть чуточку похожи на нее, я бы убил вас своими руками!

По его глазам я поверила, что именно это он и сделал бы.

– Так вы признаете, что привезли меня сюда, чтобы спровоцировать ее убийцу? – прямо спросила я.

– Ничего дурного с вами не случится, Кассандра, – возразил Шейн. – Вы правы относительно того, почему я принес вам ключ прошлой ночью. Но вы не знаете, что я стоял на страже за дверью собственной спальни, которая находится дальше по коридору, наблюдая и выжидая. И в конце концов, нельзя исключать того, что я ошибаюсь, возможно, она на самом деле покончила с собой. – Шейн на некоторое время умолк. – Доверьтесь мне, Шейна, – сказал он. – Я присмотрю за вами.

– Я не Шейна! – воскликнула я. – И в любом случае, не думаете ли вы, что ваши защитные меры несколько запоздали?

– Я хочу, чтобы вы остались, и буду постоянно охранять вас. – Он одарил меня острым проницательным взглядом, его глаза снова напомнили мне глаза Голди.

– Я вам нужна, – не сдавалась я, – чтобы устроить ловушку убийце, свободно бродящему по этому дому. А вдруг в это самое время вы оставите свой пост и удалитесь к своим соколам на часок-другой?

Я кричала как истеричная мегера. Но едва горькие слова сорвались с моих губ, как мне тут же стало стыдно.

– Миссис Джигс рядом, когда меня нет, – возразил Шейн. – Стоит вам только закричать, если кто-то попытается… обидеть вас. Но хватит об этом. Я принес вам подарок. Он ожидает вас в вашей комнате.

– В комнате Шейны, – поправила я его.

– В вашей комнате, – упрямо повторил он, снова становясь Шейном Гордым. – Со временем вы поймете, что составляете единое целое с этим местом. Я не позволю вам уехать, так и знайте.

Он повернулся на каблуках и покинул меня. Входя в розовую комнату, я думала, не угрожал ли он мне.

От пронзительного крика, приветствовавшего меня в комнате, я покрылась холодным потом. Рядом с кроватью стояла широкая и глубокая корзина, в которой находилась что-то живое и сердитое. Я осторожно приблизилась и увидела на дне молодого соколенка, неуклюже бившего крыльями, его глаза злобно уставились на меня. Это был подарок, который принес Шейн.

Соколенок широко растопырил когти, нацелив их на меня, когда я наклонилась над корзиной, невольно восхищаясь этим благородным представителем живой природы, в котором материализовалось странное представление Шейна о сюрпризе для меня.

– Так-то вот, – пробормотала я, ощущая симпатию к птенцу, запертому в корзине и приготовившемуся отразить опасность. Я, как и он, оказалась в ловушке в Соколином замке и тоже заботилась о собственной безопасности.

Надо выпустить соколенка, пусть улетит в лес. А потом освобожусь и сама, выбросив из головы Шейна вместе с его домочадцами, и возвращусь в Сан-Франциско, где я действительно буду на своем месте, пусть даже с теми печальными воспоминаниями, которые поджидают меня дома.

И если выяснится, что моя мать из семейства О'Нилов, – что ж, ведь она давно умерла, и теперь не имеет никакого значения, кем она была до брака с моим отцом.

Я запустила руку в корзину: соколенок яростно закричал, когда я обхватила его тело, восхищаясь нежным пухом на брюшке. Он немедленно впился когтями в мою руку, заставив меня вскрикнуть от боли. Я не отпустила его просто потому, что не могла – острые, как иглы, когти обезумевшей от страха птицы, казалось, намертво вцепились в меня. Постепенно я начала осторожно освобождаться от когтей. Кровь закапала с моей руки на розовый ковер, и я снова вспомнила легенду о кровавом камне.

Направляясь к двери, я решила, что нам обоим следует немедленно обрести свободу.

– Мне показалось, что я услышала здесь крик сокола? – Рой стояла в коридоре, ее взгляд тотчас же сосредоточился на птице. – Слава богу, Хью вышел из дома! Откуда, скажите на милость, появился здесь сокол?

– Очевидно, таково представление о подарке у вашего кузена, – ответила я ей. – Я собираюсь выпустить его на волю. Если вы скажете мне, куда пошел Хью, я отнесу эту птицу в противоположном направлении.

– Хью каждое утро гуляет, – ответила Рой. – Не могу сказать где. Он не в силах забыть о том, что его изуродовала такая же птица.

Если Хью отправился всего лишь на прогулку, хотелось возразить мне, то почему он так тщательно скрывает, куда пошел?

За спиной Рой появилась Трула. Она сменила алый утренний пеньюар, в котором была за завтраком, на плотно облегающую блузку и черные слаксы. Блузка была расшита символическими фигурами, такими же, какие изображают на картах таро.

– Шейн никогда не дарил приезжим своих соколов, – сказала Трула. – Вплоть до сегодняшнего дня достойными такого подарка считали только О'Нилов. Думаю, вам следует знать, что даже его собственная сестра не владела соколом. – Зеленые глаза Трулы смотрели на меня с укоризной, их зеленая глубина была твердой и холодной, как камень.

– Соколенок был в моей комнате, – ответила я, защищаясь.

– Только потому, что и Шейн считает, что вы Шейна, – сказала Рой. – Разве есть другое объяснение? – Ее взгляд стал тоже суровым и укоряющим, а я подумала, уж не способна ли одна из этих женщин на убийство.

– Вам не будет нужды ломать голову над этим вопросом с завтрашнего дня, – ответила я. – Я покидаю Соколиный замок, как и этот соколенок. Я не хочу оставаться здесь нежеланной гостьей.

Я оставила их в коридоре, не дожидаясь ответной реакции на мои слова и надеясь, что если одна из них угрожала моей жизни, то мое решение покинуть этот дом, возможно, предотвратит намечаемое убийство.

Выбравшись за пределы объятых дурными предчувствиями стен дома, построенного из вулканического камня, я увидела, что день выдался великолепный! Вместо того чтобы сразу выпустить соколенка на волю возле деревьев, которые росли у высоких крепостных валов Соколиного замка, я углубилась с ним в мшистый зеленый полумрак. Сбежав от извращенных эмоций обитателей старого дома, я дышала полной грудью, внезапно испытав легкость и радость.

Я шла по дороге, которая должна была привести меня в городок Соколиное озеро, думая, что там должна быть автобусная линия, связывающая его с остальным миром.

Шейн знал, что я не намерена оставаться в Соколином замке. Что касается остальных, то все они, как я чувствовала, были настроены против меня, и едва ли стоило беспокоиться о них в связи с моим отъездом.

Выпущу на свободу птицу, дойду до Соколиного озера и вернусь в надежный старый дом бабушки Мэри, там я снова стану Кассандрой Маги, оборвав все нити, связывающие меня с Шейном О'Нилом и Соколиным замком. Я почти бежала, говоря себе, что уничтожу фотографии моей матери. Похоже, не было никакого смысла копаться в прошлом. Но правда состояла в том, что я просто опасалась того, что могла найти в бабушкиных сундуках.

Я увидела просеку у края дороги. Калифорнийские мамонтовы деревья когда-то росли на плоском участке, который протянулся до края мыса. Их расщепленные пни, до верхушки которых не сумел бы дотянуться даже самый высокий мужчина, все еще оставались там. Они раскинули в стороны сильные молодые побеги, продолжая отчаянно бороться за жизнь. Мне показалось, что это идеальное место, чтобы выпустить на волю птенца, так как обрубки деревьев могли служить ему высокими насестами. Кроме того, у корней в сочной траве прятались полевые мыши и кишели всевозможные насекомые, годные ему в пищу. Он выживет, станет достаточно взрослым и сильным, чтобы вернуться в те места, где нашел его Шейн.

Я сошла с узкой дороги, извивавшейся среди обрубков деревьев, прислушиваясь к шуму моря внизу, у подножия скалы. Острые обломки скал выступали из пенящейся воды вдоль этого участка берега. Вдалеке нагруженная лесом баржа медленно двигалась в южном направлении, как я полагала – к небольшой гавани в Соколином озере.

Выбрав для птенца серый обрубок, я направилась к нему, чтобы посадить его туда. Он клюнул мой палец острым изогнутым клювом, и я пробормотала успокаивающие слова, ощущая жалость к нему. Когда я попыталась погладить его, он снова клюнул меня и, пробежав через верхушку обрубка, свалился с другой стороны. Я увидела, как он пробирается сквозь траву, отчаянно стремясь убежать подальше, и поняла, что он еще слишком молод и не может взлететь. В следующее мгновение соколенок достиг края скалы, и я увидела, как он исчез из поля моего зрения.

Я побежала по высокой траве, достававшей мне до колен, пестревшей голубыми цветами Данлюса. Группы ярких соцветий утесника доставали до самого края скалы. Вскарабкавшись на один из больших обломков и наклонившись далеко вперед, я смотрела вниз, надеясь найти соколенка. Мое сердце разрывалось от жалости, я корила себя за то, что так беспечно отнеслась к дикому птенцу.

К своему большому облегчению, я увидела, что он ухитрился зацепиться за скалу футах в пятнадцати подо мной. Хотя склон был крутым, поверхность мыса в этом месте не была такой опасной, как мне представлялось. На самом деле по изъеденному ветрами склону вилась еле заметная тропинка, то исчезающая, то вновь появляющаяся в расселинах. Она вела вниз, к пенящейся на глубине трехсот футов воде. Я с трудом различала узкую сероватую полоску песка, обнажившуюся при отливе у подножия скалы.

Если соблюдать осторожность, подумала я, то можно добраться до соколенка и вернуть его в безопасное место. Я начала осторожно, дюйм за дюймом, спускаться по тропинке, цепляясь за ветви утесника. Раздвоенные следы копыт оленя отметили маленькие впадины на опасной тропинке.

– Держись, – крикнула я соколенку, который все еще цеплялся за выступ скалы. – Я иду, детеныш, иду!

Наконец я добралась до того места, откуда могла дотянуться до него, но птенец сердито закричал, неуклюже метнувшись в сторону, и опустился на куст, который рос ниже, с трудом цепляясь корнями за склон.

Ненадежная тропинка была искусно проложена дикими животными и вела от одного еле заметного выступа или растения к другому. Я не отваживалась смотреть вниз, на бушующие волны, но не спускала глаз с каменистого склона, старательно выискивая, за что бы уцепиться рукой и осмотрительно ощупывая ногой каждый камень, прежде чем перенести на него вес своего тела.

Этот безрассудный, отчаянный спуск по скале превратился в соревнование между мной и соколенком. Звук бурлящей воды становился все громче, и я поняла, что птица довела меня почти до подножия скалы. Еще один взмах крыльев, и соколенок опустится на узкую полоску песка. Я преодолела последний склон и с облегчением перевела дыхание, когда мои ноги коснулись ровного мягкого берега. Птенец все еще убегал от меня по узкой прибрежной полоске, и я последовала за ним, чувствуя, как холодные брызги волн касаются моих волос и крупицы соли ощущаются на губах.

Как только начнется прилив, узкий берег исчезнет. Я должна была спасти соколенка и вернуться назад, в безопасное место, прежде чем уровень воды поднимется выше этой полоски песка.

Маленький злой птенец с безумной скоростью увлекал меня к тому месту, где берег, похоже, заканчивался у черного зубчатого камня. Соколенок неуклюже взлетел на него. Найдя точку опоры для ног и последовав за ним, я увидела, что песчаный берег продолжается по другую сторону камня.

Но вход в пещеру я заметила, лишь когда подошла к нему вплотную. Он был надежно скрыт шероховатым темным камнем. Передо мной зияло черное отверстие, жадно поглощающее соленую воду, которая плескалась у самого входа в пещеру.

Все это выглядело так зловеще, что моим первым инстинктивным желанием было бежать обратно со скоростью, на какую способны мои ноги. Соколенок, видимо, тоже почувствовал опасность, потому что закричал и позволил мне приблизиться к нему. Еще один шаг – и я поймаю его.

Я бросилась вперед, снова почувствовав, как маленькие острые когти впились в мою руку. С криком упав на колени, я увидела отпечатки следов на песке у входа в пещеру. Значит, в Соколином замке есть пещера, подумала я, не особенно удивившись этому после посещения Данлюса. И кто-то недавно вошел в нее, но с какой целью? Я вспомнила, как наблюдала сегодня рано утром за Хью, который исчез за вершиной мыса, и поискала взглядом тропинку, ведущую к пещере с другой стороны. Вся поверхность скалы была изрезана впадинами и трещинами. Ловкий человек смог бы найти путь от дома к пещере, избежав падения. Но зачем ему это понадобилось? Две женщины уже погибли здесь, упав со скалы. При этой мысли я вздрогнула. Один неверный шаг будет означать смерть. Именно так умерла Шейна О'Нил, а до нее Ария Депрей. Я изумлялась собственной дерзости и не находила сейчас мужества подняться наверх.

Придвинувшись ближе к черному зазубренному отверстию пещеры и все еще держа соколенка, я вглядывалась в кромешную тьму. Если Хью там, возможно, он поможет мне.

Нанесенный волнами песок в начале пещеры был испещрен многочисленными следами. Поток холодного воздуха с силой ударил мне в лицо. Я догадалась, что у вершины мыса должен быть другой выход, который обеспечивает вентиляцию. Не легче ли через пещеру подняться наверх?

Я решила выяснить это и направилась в темную глубь, вдыхая холодный, пропитанный влагой воздух, такой зловонный, как будто там жило покрытое слизью отвратительное существо.

Сквозь покрытые мхом стены просачивалась вода. Почва под ногами резко поднималась вверх. Во мне зародилась надежда на благополучный подъем, и я продолжала углубляться в беспросветный мрак. Несмотря на опасность, которая могла таиться в пещере, сам подъем едва ли мог оказаться более трудным, чем еле заметная тропинка, ведущая к вершине отвесной скалы.

Соколенок замолк в моей руке, видимо, приняв влажную мглу за наступление ночи. Я ощущала беспокойство, как будто кто-то находился неподалеку, прислушиваясь и выжидая. Вместе с потоком холодного воздуха до меня донесся запах какого-то горючего, и я поняла, что кто-то зажигал фонарь в пещере.

– Хью! – позвала я.

Мой голос прокатился эхом по всей подземной камере и постепенно замолк. Я крикнула снова. Как ни странно, кто-то зашевелился в темноте впереди меня. Я различила неясные очертания мужчины.

– Хью! – закричала я с облегчением.

– Вам не следовало приходить, – произнес он. Голос был так похож на Шейна, что я приняла бы его за кузена, если бы не видела Хью на мысу.

– Мне пришлось, – ответила я, протягивая ему птенца. – Этот соколенок упал со скалы. Я подумала, что он погибнет, если не спасти его. Он еще не научился летать и не сумел бы подняться наверх.

Его поза испугала меня. Он стоял неподвижно, очертания фигуры неясно вырисовывались в слабом свете, едва проникавшем через отверстие пещеры. Я поняла, что он должен был зажечь фонарь. Почему он дал ему погаснуть?

– Пошли, – сказал он мне.

– У вас есть фонарь? – спросила я, неуверенно шагнув вперед.

– Когда я сказал, что вы не должны были приходить сюда, я имел в виду, что вам следует держаться подальше от Соколиного замка, – сказал он, проигнорировав мой вопрос.

На этот раз звонкий голос О'Нила прозвучал зловеще, как сигнал, предупреждающий о скрытой опасности. Инстинкт самосохранения побудил меня повернуться и побежать прочь от него, к солнечному свету за пределами уродливой пасти пещеры. Но пробежав совсем немного, я почувствовала, как его руки обвились вокруг меня, и поняла, что он намерен расправиться со мной. Хью – убийца Шейны, подумала я, ощупывая свободной рукой его лицо.

Я нащупала оба глаза и с ужасом поняла, что мужчина, который держал меня в смертельном объятии, не носит на одном из них повязку!

– Шейн! – закричала я, думая, что он все-таки сумасшедший.

Затем меня ударили по голове и поволокли по неровному полу пещеры, больно ударяя о камни.

Я с облегчением восприняла нахлынувшую на меня волну беспамятства.

Я пошевелилась, боль, словно кокон, обволакивала меня. Что-то мягкое и теплое зашевелилось в моей руке, и я отчаянно сжала ее, будто хватаясь за саму жизнь. Поблизости слышался шум моря, подползающий по песку прилив готов был с жадностью наброситься на меня. Язык холодной воды лизнул мою щеку.

Я с трудом отодвинулась ближе к скалам, подальше от воды. Меня оставили умирать на узкой полоске берега. Я вспомнила, что слышала в пещере голос Шейна, ощущала пальцами гладкость кожи его лица и выпуклости его блестящих янтарных глаз.

Затем мое сознание ослабло, и я снова стала погружаться в темноту.

Очнувшись в следующий раз, я почувствовала чье-то присутствие, помимо пухового теплого комочка в моей руке. Кто-то прикоснулся ко мне.

– Так ты все еще жива? – произнес низкий голос.

Острая боль пронзила меня, и я застонала.

– Ты будешь жить! – убежденно проворчал кто-то.

Я почувствовала, как сильные руки обвились вокруг моего тела и подняли меня с песка. Моя голова склонилась на твердое плечо, и, казалось, что душа отделилась от тела, воспарив над краем черной ямы.

Меня несли, я болезненно ощущала толчки на неровностях почвы, чувствовала запах омываемых влагой камней, тины и мха. Плечо, на которое я склонилась, было сильным. Как ни странно, я почувствовала себя в безопасности и разрешила себе снова погрузиться в темноту.

Первое, что я услышала, когда проснулась, был крик соколенка. Значит, спасли нас обоих. Я вздохнула и закрыла глаза, ощутив нежное прикосновение руки к своему лбу.

– Кассандра? Дорогая?

Это был голос Шейна, исполненный глубочайшей нежности. Меня охватило отвращение при его звуке, хотя причины этого я не понимала. Затем сознание мое прояснилось. Видела ли я сон? Пригрезились ли мне в уродливом ночном кошмаре пещера и человек в ней? Мысли мои путались, и я попыталась окончательно проснуться, чтобы избавиться от них.

Но я проснулась, а мысли остались, темные, потаенные тени заполнили больной мозг.

– Мне кажется, она, наконец, пришла в себя. – Это снова был голос Шейна. – Похоже, этому помог соколенок своими ужасными криками. Я и не представлял, что она станет так опекать его. Я всего лишь хотел вытащить его, попытался разжать ее пальцы.

– Ничего другого и нельзя ожидать от женщины, рожденной и воспитанной в семействе О'Нил, – произнес кто-то, чей голос был смутно знаком.

Я отчаянно пыталась заговорить и уверить этого человека в том, что я не О'Нил… Мои мысли затуманились из-за имени. Шейна? Нет! Никогда! Кассандра – как белая статуя! Кассандра Маги! Да, это так! Я не должна забывать.

Я заставила себя открыть глаза и посмотреть вокруг в поисках этого другого человека.

– Она просыпается. – Я посмотрела прямо в теплые и добрые карие глаза. Они принадлежали доктору Вулфу О'Лири.

– Я Шейна, – прошептала я.

– Успокойтесь, Касси, – сказал Вулф.

Шейн оттолкнул его в сторону и склонился надо мной.

– Так ты знаешь? – спросил он с тем же диким пытливым выражением, которое мне довелось узнать слишком хорошо.

Я в очередной раз подумала, что он сумасшедший. Он пытался убить меня.

– Я Кассандра, – сказала я, отбирая правильное имя из кошмарных теней.

– Это на данный момент, – произнес Вулф. – Лучше дать, ей отдохнуть. Бог знает, как она нуждается в этом после такого падения.

– Ты уверен, Вулф, что с ней все будет в порядке? – спросил Шейн.

Он хочет, чтобы я умерла, подумала я. Он так взволнован, потому что не сумел убить меня.

– Уверен, Шейн, – ответил Вулф. – Ей нужно лишь немного времени.

Появилась женщина в странной белой форме. Миссис Джигс в платье из далекого прошлого, старинном платье няни. Но как же я это поняла, если не знала даже собственного имени?

– Я Кассандра, – повторила я.

– Все в порядке, дитя, – ответила миссис Джигс. – А теперь просто лежи спокойно, дорогая. Благослови тебя Бог, ты так страшно упала. Но это можно поправить.

Я почувствовала себя в безопасности рядом с нею и заснула.

Когда я проснулась, возле меня находился Шейн.

– Вы! – прошептала я.

– Все в порядке, Кассандра, – сказал он. – Теперь вы вне опасности.

– Вы пытались убить меня, – обвинила я его. – Там, в пещере.

– Вам приснился дурной сон, дорогая. Никто вас не пытался убить. Вы лежали на полу у подножия лестницы, ведущей в мезонин. Очевидно, вы упали и ударились головой об эту уродливую статую Аполлона. Я приказал Тейлору убрать ее. Не один год я подозревал, что она может представлять опасность. Жаль, что именно вы доказали справедливость моей теории.

– Так вы все отрицаете? – с трудом выговорила я.

– А чего вы ожидали? – спросил Шейн, на его лице появилось удивленное выражение. – Признать то, что существует в вашем помутившемся сознании? Убить вас? Боже мой, Кассандра, в этом доме не я чудовище! Я думал, что вы знаете… – Он оборвал фразу. – Так вот. Вам полагается успокоиться и отдыхать. Мы искали вас повсюду, когда вы исчезли. Миссис Джигс видела, что вы уходите по дороге со своим соколом. Но никто не заметил, как вы вернулись, и никому не пришло в голову искать вас в мезонине. Пока мы с Фоссом не обнаружили вас лежащей без сознания у подножия лестницы.

Так все-таки это был сон? Я недоумевала. Моя голова ужасно болела, и я ни в чем не была уверена. У меня не сохранилось воспоминаний о Фоссе Данкуорте. Смутно я вспоминала берег моря и сильное, твердое плечо, на которое я склонилась. Кажется, тот человек говорил со мной простым, примитивным языком, как ребенок.

Но, в конце концов, возможно, и не было ни берега моря, ни пещеры. А этот похожий на ребенка человек нашел меня у подножия лестницы в мезонин. Я хорошо помнила статую Аполлона, так как она ассоциировалась у меня с Аланом Девором.

Лучше бы это было именно так.