Глава VI. Приятный вечер

Дач Поф схватил шляпу и пальто и хотел выбежать на улицу, но вдруг воспоминание о том вечере, который он провел с женой до приезда кубинца, заставило его остаться.

– Подожду, – сказал он хриплым голосом, опять начиная расхаживать взад и вперед. – Подумаю, взгляну на дело хладнокровно или сойду с ума. Нет, это не годится. Что это я расхаживаю здесь, как дикий зверь в клетке!

Он сделал усилие и принудил себя сесть.

– Теперь посмотрим, – сказал он. – Что это значит? Я здоровый, крепкий человек, а что я делаю?

Он помолчал, прежде чем ответил на свой вопрос.

– Предавался таким мыслям, которые бесчестят меня, и вообразил разный вздор. Представил себе сцену, которая никогда не могла произойти; и на основании одного воображения, что я решаюсь делать? Примчаться домой таким ревнивым безумцем, как Отелло, исказить все, что увижу, поверить тому, чего не существует, и вообще разыграть такую роль, в которой я буду раскаиваться до последнего дня моей жизни. Бедная Эстера! Неужели дошло до того, что я не могу положиться на тебя, и собираюсь шпионить за тобой? Нет, не хочу! И с какой стати я так сумасбродно ревную к этому человеку? Разве моя жена подавала мне когда-нибудь малейший повод? Никогда, благодарение Богу! Неужели этого мало для меня? Если всякий человек, у которого хорошенькая жена, будет поступать таким образом, что из этого выйдет? В своей жене я уверен. Разберем теперь этого человека. Он вежлив, изящен, оказывает внимание моей жене. Это сделал бы всякий иностранец на его месте. Стыдись, Дач, стыдись! – увещевал он сам себя. – Он твой гость, и гость женщины, честь которой вне подозрения. Ты оставляешь ее каждый день, а спрашивает ли она тебя, где ты был, что ты делал? Подозревает ли она тебя? Ну, Дач Поф, жалкий безумец, если бы она видела, что ты разговариваешь с хорошенькими женщинами, как поступила бы она? Я скажу тебе. Она раскрыла бы свои нежные, чистосердечные глаза, взглянула бы на тебя с любовью и так же мало сомневалась бы в твоей привязанности, как в существовании Бога. И я не стану в тебе сомневаться, моя дорогая, – пробормотал он, отправляясь к своей конторке, вынув фотографию и поцеловав ее.

Потом он сел на свое место и так сосредоточился на работе, что когда взглянул на часы, было уже почти девять. Домой он пошел пешком.

Несмотря на свою решимость, он не мог не видеть, что Эстера казалась бледной и взволнованной, когда он вошел в маленькую гостиную, и что она вела себя странно и была напряжена. Ее глаза робко встретились с его, а рука ее дрожала.

Он, однако, не придал этому особого значения и начал разговаривать. Лоре был в самом веселом расположении духа и рассказывал анекдоты о своих путешествиях, так что и Дач развеселился. Было около полуночи, когда они пошли спать. Эстера казалась так бледна, что Дач это заметил.

– Здорова ли, ты, душа моя? – спросил он.

Она хотела что-то сказать, когда поймала взгляд Лоре, устремленный на нее с каким-то странным выражением, и ответила торопливо:

– О да, я здорова.

– Ты не чувствуешь прежних симптомов?

– О нет, – ответила она, улыбаясь, – ты так тревожишься обо мне.

– Это неудивительно, – сказал Лоре, – имея такую жемчужину жену. Ну, я должен идти спать. Спокойной ночи, любезные хозяин и хозяйка.

Он подошел к Эстере, поцеловал ей руку, тотчас обратился к Дачу и пожал его руку с таким дружелюбием, что молодой англичанин ответил ему таким же дружеским пожатием.

– Послушай, Эстера, – сказал Дач, – я пригласил Джона Стодвика, его сестру и доктора Мельдона обедать у нас в четверг. Пошли сама письмо мисс Стодвик и пригласи мистера Паркли, чтобы у нас вышел приятный вечер.

Эстера Поф тотчас повеселела и начала говорить, как она устроит обед. Кубинец ушел с какой-то странной улыбкой на лице.

– Даже не знаю, что сказать на это, Дач, – продолжала Эстера шутливо, делая усилие чтобы преодолеть утомление, которое, по-видимому, овладело ею. – Носятся слухи, сэр, что мисс Бесси Стодвик была влюблена в одного известного нам господина.

– Бедная Бесси! – задумчиво сказал Дач.

– Бедная Бесси, сэр? Так это правда?

– Думаю да, моя дорогая. Конечно, с моей стороны самонадеянно говорить это, но, кажется, было так. Но у этого господина, – прибавил он, привлекая жену к себе, – было только одно сердце и им овладела одна госпожа. Эстера, моя возлюбленная, никогда в жизни не думал я ни о какой другой женщине и каждый день люблю тебя сильнее.

Она закрыла глаза, и слезы омочили ее ресницы. Когда муж прижал ее к сердцу, она вздохнула.

В этот вечер больше не упоминали о мисс Стодвик. Время проходило быстро, и наступил четверг. Дач так был занят и так твердо решился не слушать более наущений своей фантазии, что не обращал никакого внимания на то, как кубинец держал себя в его доме. Лоре не торопил теперь приготовления к экспедиции, а, напротив, сердился на Паркли и Дача за их торопливость, ссылался на нездоровье, и большую часть времени проводил в коттедже.

Обед прошел очень приятно; стол был украшен великолепными цветами, которые кубинец купил в подарок, и богатыми фруктами, которые привез Паркли.

К большому восторгу Дача, он увидел, что его жена и Бесси Стодвик подружились. Обе, вероятно, желали ему показать, что нисколько не думали о прошлом. Кубинец же прекратил свое ухаживание за Эстерой, повел Бесси к обеду и осыпал своими иностранными комплиментами эту высокую, походившую на Юнону девушку.

Единственным человеком в этом обществе, сохранявшим серьезный вид, был Джон Стодвик, смотревший на все это тревожным взглядом, кроме того, казалось, ему было досадно, когда мистер Мельдон, молодой доктор, говорил с его сестрой. Надо сказать, однако, что у него самого не было недостатка во внимании, потому что, понимая его болезненное состояние, и Дач и Эстера очень старались, чтобы он приятно провел время.

– У вашей жены болезненный вид, Поф, – сказал Паркли, когда они шли к обеду. – Спросите-ка, кстати, мистера Мельдона о ней. Наш приезд утомляет ее.

– Вот я ее спрошу, утомлена ли она, – сказал Дач, улыбаясь. – Эстера!

Она подошла бледная и испуганная, но он не обратил на это внимания.

– Мистер Паркли думает, что ты не рада гостям, – шутливо сказал Дач.

– Он этого не думает, – возразила Эстера, взяв за руку мистера Паркли, – он знает, что он здесь всегда желанный гость.

За обедом она сидела возле него и, очевидно, старалась отогнать тучу, омрачавшую ее, занимаясь гостями. Но, несмотря на все усилия, глаза ее не раз обращались в ту сторону, где Лоре разговаривал с Бесси Стодвик, и, встретившись с ним глазами, оставались несколько минут неподвижны, как бы под обаянием его пристального взгляда.

Позднее вечером, когда все сидели в гостиной, Эстера казалась взволнованна и оживлена принужденной веселостью, а Лоре рассказывал анекдоты болтливее прежнего. Потом его попросили петь, и Эстера села за фортепиано.

Пока он пел тихим, страстным голосом какую-то любовную испанскую песню и все его слушали с восхищением, Дач почувствовал, что кто-то дотронулся до его руки, и Джон Стодвик сделал ему знак выйти с ним в другую комнату. Больной казался очень взволнован и схватил хозяина за руку.

– Дач Поф, – сказал он, – я люблю вас за то, что вы откровенны и мужественны, и вот почему я с вами говорю. Я не поеду в эту экспедицию вместе с этим испанцем. Я его ненавижу. Посмотрите, как он приставал к Бесси целый вечер, мне это не нравится. Зачем вы пригласили его сюда?

– Любезный мистер Джон, – воскликнул Дач, – будьте рассудительны. Вы сами выразили желание познакомиться с ним.

– Да. Но теперь он мне не нравится. Мне не нравится его обращение. Поф, будь я женат, я ни за что не впустил бы в мой дом этого человека.

– Любезный Джон, – сказал Дач тревожно, – это сумасбродно. Он иностранец, и такая у него манера.

– Мне не нравится его манера, – сказал молодой человек, щеки которого вспыхнули и глаза неестественно сверкали. – Если он заберет у меня Бесси, я его убью. Я когда-то боялся вас, но это прошло.

– Милый мой, – сказал Дач, положив руку на его плечо, – вы должны ожидать, что ваша сестра полюбит кого-нибудь.

– Да, когда-нибудь, – сказал молодой человек, – но пусть она подождет, когда я умру. Я не могу выносить мысли, что ее отнимут у меня, она для меня все.

– Любезный Стодвик, не говорите так.

– Почему? – спросил юноша. – Неужели вы думаете, что я не знаю? Я проживу только полгода, ничто не спасет меня.

– Какой вздор! Поездка по морю поправит ваше здоровье. Вернемся в гостиную.

Улучив удобную минуту, Дач шепнул Бесси Стодвик, что ее брат в унылом расположении духа. Таким образом он отвлек ее от кубинца и сделал Джона счастливым, когда сестра вернулась к нему.

Глаза кубинца сверкнули. Он перестал петь, и шепнул что-то Эстере.

В это время Паркли отозвал Дача в угол и сказал ему:

– Послушайте, сюда не смотрит никто, кубинец начинает новую арию… Вы, Дач, не рассердитесь на то, что я вам скажу?

– Что за нелепость!

– Я, знаете, ваш старый испытанный друг; я не способен сказать слово оскорбительное для вас и люблю вашу жену, как отец.

– И Эстера любит и уважает вас, мистер Паркли.

– Да, да, я знаю. Вот почему это так тревожит меня.

– Я не понимаю вас, мистер Паркли, – с беспокойством сказал Дач.

– Я боялся говорить с вами, но должен вам сказать, Поф. Я опасаюсь, что сделал ошибку, попросив вас пригласить сюда кубинца. Я теперь приглашу его к себе.

– Я прошу вас не делать этого, мистер Паркди, – сказал Дач с жаром, и лицо его вспыхнуло от досады. – Я понимаю, что вы хотите сказать, сэр, и могу уверить вас, что ваши подозрения несправедливы.

– Очень рад слышать это, Поф, право очень рад. Не сердитесь на меня, мой милый, я становлюсь стар и, должно быть, поглупел. Не обращайте же внимания на то, что я сказал.

После этого Дачу Пофу трудно было сохранять при гостях веселый вид, но он очень старался, хотя ему было очень прискорбно, что и другие позволили себе такие фантазия, какие он старался отогнать от себя. Поэтому он был очеь рад, когда гости разъехались. Но даже и тогда он не был избавлен от новой раны, потому что когда он вел Бесси Стодвик к экипажу, она ему сказала:

– Дач, я очень старалась сегодня полюбить вашу жену. Надеюсь, что вы всегда будете очень счастливы.

– Благодарю вас, Бесси, благодарю! – сказал Дач с жаром. – Я уверен, что вы желаете мне это от чистого сердца.

– Это правда, – шепнула она, – и вот почему я вам скажу, что мне не нравится ваш новый друг, иностранец. Он вероломен, я в этом уверена. Прощайте.

– Прощайте! – повторил Дач, и против его воли целый поток неприятных фантазий снова захватил его.

– Все видят и считают меня слепым, – застонал он, прислонившись к калитке, пока вдали замирал стук уезжавших экипажей. – Стало быть, мои фантазии были для меня предостережением, которому я не хотел внимать. Эстера, Эстера, моя возлюбленная! – шептал он, прижимая руки ко лбу. – О Боже, чтобы я мог дойти до этого!

Несколько минут стоял он у калитки в оцепенении, но потом опомнился, сжал руки и пробормотал сквозь зубы:

– Не хочу этому верить! Она не может обманывать меня…

Он вошел в комнату, совершенно спокойный на вид, и увидел Эстеру, стоящую у камина, очень бледную и расстроенную. Лоре, развалившийся на диване, начал как-то странно хохотать.

– Ах, английские мужчины, – издевался он, – как вы бросаете ваших прелестных женщин. Но и то правда, что ваша гостья очень мила и грациозна. Я почти сам влюбился в нее.

Глаза Дача Пофа сверкнули, но он ничего не сказал, а только взглянул на жену, которая с каким-то смущением встретила его взгляд и опустила глаза. Лоре продолжал разговаривать шутливо.

С этого вечера в Даче Пофе произошла перемена. Он не раз решался положить конец пребыванию кубинца в его доме, чувствуя в то же время желание свести счеты с жизнью. Но рассудок говорил ему, что это все-таки были только подозрения, которые, может быть, окажутся несправедливыми. Он искал облегчения в работе, и день и ночь старался усовершенствовать приготовления, которые быстро близились к концу. Капитан Стодвик получил начальство над большой шхуной, которую снабдили всеми необходимыми запасами и машинами. Двое из водолазов, вынимавших медь, сами вызвались ехать, а капитан набрал отличный экипаж. Помещения удобно меблировали, места было вдоволь, и для сына и дочери капитана отведены особые каюты. Один приятель капитана, естествоиспытатель, узнав, в какую часть света отправляется шхуна, упросил взять его с собой.

Он говорил, что цель его собрать образцы птиц в Центральной Америке. Но дело в том, что если бы он не знал, что Бесси Стодвик отправляется на этой шхуне, то, наверно, остался бы дома.

Постепенно все необходимое было собрано, и хотя маршрут путешествия держали втайне и об этом знали очень немногие, в городе было много толков с большими преувеличениями.

Энергия, с какой Дач работал, развеивала в некоторой степени грусть, но он сильно страдал. И наконец дошел до того, что очень мало времени проводил дома, возвращаясь только к вечеру, усталый и унылый, с тоской в сердце, которая лишала его необходимого сна.

Однако ему было приятно, что мисс Стодвик часто ездила к Эстере и не раз бывала у него в конторе с братом. И тогда он читал в ее глазах глубокое сочувствие и спрашивал себя, почему он не женился на этой женщине.

Загрузка...