Солдат революции

На защите завоеваний Октября

Утром 30 января 1919 года Николай Ильич прочитал в «Правде» радиограмму, сообщавшую о составе Временного рабоче-крестьянского правительства Украины. В ней говорилось, что он назначен наркомом по военным делам. Сообщение удивило Подвойского. В этот день было заседание Совнаркома, он хотел переговорить с Лениным, но Владимир Ильич пришел к самому началу заседания. Тогда, достав листок бумаги, написал: «Владимир Ильич! Я сегодня прочитал в „Правде“ „Всем, всем, всем…“ объявляется, что некий Подвойский вместе с некиим Межлауком назначены наркомвоен Украины. По нескромности предполагаю, что радио имеет в виду меня. Может быть, Вы удовлетворите мое естественное любопытство?»

Через несколько минут он получил ответ: «Видимо, Вас. Я знаю только, что Вас просили. Справьтесь у Свердлова».

Николай Ильич не удержался и на обороте записки написал: «Я знаю тоже, что просили меня — и Пятаков и Раковский. Но я сказал обоим, что я член Коммунистической партии и мною распоряжается ЦК. Но мне неизвестно постановление ЦК о командировании меня на Украину. Вы полагаете, что я должен ехать на Украину? Если да, то на короткое время, или для длительной работы? Может быть, Вы разрешите переговорить мне не только с т. Свердловым, но и с Вами, и в положительном случае, — когда могу с Вами переговорить?»

Он видел, как Владимир Ильич, получив его записку, быстро набросал ответ. «Со мной бесполезно, — прочел Подвойский, — ибо я не знаю. Свердлов даст справку, было (решение) или еще нет»[4].

После заседания Николай Ильич обратился к Свердлову. Тот подтвердил:

— Да, такое назначение состоялось, и вам нужно выезжать в Харьков. ЦК партии принял решение выделить в помощь Украине и другим республикам военных и партийных работников. Надо им помочь в организации военного аппарата и Вооруженных Сил.

Политическая обстановка на Украине в то время была исключительно напряженной. Войска Украинского фронта под командованием Антонова-Овсеенко вели упорные бои с частями белогвардейцев и буржуазных националистов. На юге Украины хозяйничали интервенты. Советская власть установилась только в части Харьковской, Екатеринославской, Полтавской, Черниговской губерний. Рабочий класс — опора Советской власти — составлял сплоченную и заметную группу населения в Донбассе, Харькове, Екатеринославе, Киеве и Одессе. Кулачество и зажиточные слои крестьянства всячески противились постановлениям Советской власти, особенно продразверстке. Кулаки сумели повести за собой и часть середняков. Антисоветские силы имели немало оружия, которое осталось от старой армии. Они получали его и от интервентов.

В этом и заключалась причина политического бандитизма и кулацко-националистических мятежей, захвативших Украину весной и летом 1919 года и породивших Махно, Григорьева, Зеленого, Ангела, Струка и других бандитских атаманов.

Подвойский выехал в Харьков, где находилось тогда правительство Украины. Вместе с ним прибыли около трехсот военных работников.

Формирование регулярной Красной Армии на Украине только еще начиналось. В марте — апреле по приказу Николая Ильича организовались Киевский, Харьковский и Одесский военные округа, они объединяли губернские, уездные и волостные военкоматы. По опыту РСФСР сразу же была создана Высшая военная инспекция Украины во главе с Юдовским.

Напутствуя его на этот пост, Николай Ильич сказал:

— Владимир Григорьевич! Помните, какие трудности нам пришлось преодолеть на первых порах деятельности Высшей военной инспекции. Теперь мы накопили большой опыт, и его, с учетом особенностей Украины, нужно использовать. Нам как бы придется вернуться в 1918 год… В чем главная трудность? Живуча еще в частях партизанщина — в худшем смысле этого слова. Нам нужно решительно бороться с этой болезнью, утверждать порядок и сознательную дисциплину, без чего нельзя отстоять завоевания революции.

Программой строительства армии нового типа стали для Украины, как и для всей страны, решения VIII съезда РКП(б). Вскоре после съезда собрался пленум ЦК КП(б)У. С докладами о военной политике на пленуме выступили Антонов-Овсеенко и Подвойский.

В короткий срок были организованы основные отделы Наркомвоена: политуправление, снабжения, артиллерийское и военно-санитарное управления.

Главные усилия Николай Ильич и его сотрудники направляли на создание и укрепление военных комиссариатов. От них зависело успешное проведение мобилизации и формирование резервных полков.

По личному опыту Подвойский знал, как много зависит от четкой работы аппарата Наркомвоена и его штаба, во главе которого стоял Соковнин. Его он ценил за исключительную добросовестность и исполнительность. Большой вклад в работу штаба вносил первый помощник начальника штаба Шапошников. Документы, которые он готовил, всегда тщательно отрабатывались, а к его предложениям все прислушивались, ибо они были продуманными и аргументированными.

Политуправление тогда возглавил Бодров. Подвойский хорошо знал его еще по Петрограду как энергичного, инициативного, принципиального коммуниста. Работе политуправления Николай Ильич уделял особое внимание. Определяя роль партийных организаций в повышении боеспособности частей Красной Армии, он говорил Бодрову:

— Не уставайте напоминать политработникам: часть, в которой имеется энергичная и сильная партийная ячейка, способна совершать чудеса храбрости, стойкости и выносливости.

Политработу в частях Красной Армии на Украине возглавляли и направляли большевики-ленинцы Гамарник, Голубенко, Затонский, Коцюбинский, Картвелишвили.

Весной 1919 года, когда нависла угроза со стороны войск Деникина, Ленин неоднократно обращал внимание Антонова-Овсеенко и Подвойского на необходимость оказания помощи Южному фронту в освобождении Донбасса и Ростова. В телеграмме на их имя Владимир Ильич указывал: «Украина обязана признать Донбассфронт безусловно важнейшим украинским фронтом…»[5]. В ленинском письме председателю СНК Украины говорилось: «…еще раз напоминаю важнейшие две задачи: прорыв через Буковину и взятие Ростова. Надо все силы посвятить этим двум задачам — подтвердите Подвойскому и Антонову»[6].

Ленин требовал проведения немедленной и поголовной мобилизации рабочих и направления их на Южный фронт. Но Подвойский и Антонов-Овсеенко не проявили необходимой настойчивости в решении этой задачи. За это Владимир Ильич их резко критиковал.

Говоря о прорыве через Буковину, Ленин имел в виду установление прочной связи с Советской Венгрией. План этого прорыва Подвойский разрабатывал вместе с венгерским коммунистом Тибором Самуэли.

Наркомвоен Украины уделял большое внимание формированию интернациональных частей. Плечом к плечу с русскими и украинцами в боях за освобождение украинской земли сражались интернационалисты из Германии, Венгрии, Югославии, Румынии и других стран. Венгр Л. Гавро по поручению Подвойского сформировал интернациональный полк и успешно им командовал. Об этом свидетельствуют два ордена Красного Знамени, которыми Гавро был награжден. Неоднократно отличились в боях командир интернациональной бригады Славояр Частек и комиссар, румынский коммунист Левеску.

В боях против белогвардейцев, петлюровцев, бандитских атаманов отличились тысячи бойцов, командиров и политработников. Слава о подвигах Котовского, Квятека, Полупанова, Шмидта и многих других гремела по всему фронту. Подвойский придерживался правила: всегда отмечать отличившихся. В конце марта 1919 года, отступая через реку Тетерев, петлюровцы пытались взорвать мост и задержать наши части. Тогда командир Богунского полка Квятек с группой красноармейцев ворвался на мост под огнем противника и перерезал бикфордов шнур. Воодушевленные примером своего командира, красноармейцы бросились вперед и захватили большие трофеи. В приказе Подвойский писал: «…объявляю благодарность храбрецу-герою, красному командиру Квятеку и разделившим с ним славный подвиг красноармейцам и тем полкам, которые рождают таких верных сынов рабоче-крестьянского социалистического Отечества…»

Полки, бригады и дивизии вели в бой бесстрашные командиры, любимцы бойцов, такие, как Щорс, Примаков, Княгницкий, Пархоменко, Федько, Якир, Лукомский, Саблин, Демичев, Григорьев, Криворучко, Крапивянский. Их ратный труд и воинская доблесть была неоднократно отмечена орденами Красного Знамени. Несмотря на сложность боевой обстановки, многие из них направлялись на учебу в академию и со временем выросли в крупных военачальников.

…Отозванный с фронта Дыбенко остановился в киевской гостинице «Континенталь». Вечером к нему пришел Николай Ильич. Дыбенко недоумевал, зачем спешно вызван в Киев. Подвойский, улыбчиво приглядываясь к нему, — все-таки давно не виделись — сообщил:

— Подобраны командиры для учебы в Академии Генерального штаба. В том числе и вы, Павел Ефимович.

Дыбенко стал убеждать Николая Ильича: в такое горячее время не может он отправляться с фронта в тыл.

— Стыдно будет смотреть в глаза боевым товарищам, — привел он, как ему казалось, веский довод.

— Ну, на вас войны еще хватит, а боевые друзья поймут, — успокаивал Николай Ильич расстроенного командира. — Без военачальников высокой квалификации нам не обойтись. Вы же сами видите, полупартизанские разрозненные отряды мы сводим в крупные соединения. Сможет ли неподготовленный командир управлять крупным соединением?

Павел Ефимович стал потом крупным военачальником. Он закончил академию, командовал войсками Среднеазиатского, Приволжского и Ленинградского военных округов. На груди командарма второго ранга было три ордена Красного Знамени.

Одно время в Наркомвоен начали поступать сведения о том, что в некоторых частях в ответ на расправы, учиняемые противником над красноармейцами, расстреливали пленных. В марте, будучи на позициях, Николай Ильич беседовал с группой перебежчиков. Они сказали ему:

— Многие мобилизованные Петлюрой перешли бы к вам, да опасаются.

— Чего же им бояться? Наши красноармейцы — ваши братья, такие же рабочие и крестьяне.

— Нам говорили, что красноармейцы не дают пощады и взятых в плен расстреливают. Если наши солдаты узнают, что им не угрожает расстрел, они будут переходить на вашу сторону.

Подвойский немедля издал приказ. В нем он отмечал, что, борясь с врагами, мы имеем против себя не только контрреволюционеров, но сплошь и рядом бедняков из крестьян, рабочих, которых Петлюра и белогвардейцы мобилизовали насильно. «Приказываю, — писал он, — расстрелы пленных прекратить немедленно. Красная Армия не может, не должна и не смеет убивать тех, кого она словом и верой может превратить в союзников, братьев». Николай Ильич требовал разъяснять красноармейцам значение приказа; авиационным отрядам разбросать листовки с приказом на территории противника.

Трудящиеся Украины хорошо знали Подвойского. Рабочие Киева, Харькова, Одессы, Николаева, крестьяне многих районов часто слышали пламенные речи Николая Ильича. Его постоянно видели бойцы и командиры на передовых позициях. Когда в начале июля 1919 года создалось угрожающее положение юго-западнее Киева, в районе станции Жмеринка, туда незамедлительно выехали Подвойский, Шиловский, Бабин. Вместе с ними отправился отряд курсантов пехотных курсов. Подвойский быстро привел в порядок отступающие части и лично, под огнем бронепоездов противника повел красных бойцов в бой. Противник был разбит. В донесении начальника штаба группы войск Шиловского подчеркивалось, что «успех операций по овладению Жмеринкой был достигнут благодаря исключительной энергии т. Подвойского, организовавшего наступление и принимавшего непосредственное личное участие в боевых действиях».

Летом 1919 года проводилась реорганизация украинских армий. Украинский фронт ликвидировали, а вновь созданные XII и XIV армии влились в состав Южного и Западного фронтов.

Вскоре на объединенном заседании Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) было принято решение о переводе Подвойского на работу в Главное управление военными учебными заведениями.

Октябрь 1919-го. Положение под Петроградом осложнилось: началось наступление войск Юденича. Принимаются все необходимые меры для защиты города. На помощь отовсюду идут подкрепления. ЦК партии усилил командование VII армии. Подвойский был направлен сюда как член Реввоенсовета. Одновременно он — уполномоченный Совета Обороны.

Николай Ильич увидел Петроград ощетинившимся, готовым к схватке. Около мостов и на перекрестках строились баррикады, в окнах домов — пулеметные гнезда. С невиданной быстротой выполнялись оборонные заказы на заводах — Путиловском, Обуховском, Ижорском. Бронепоезда, ремонт которых обыкновенно требовал недель, возвращались в строй в течение часов. Подвойского поразило: Ижорский завод, где половина рабочих ушла в окопы, в десятки раз увеличил производительность! Рабочие, кажется, не обращали внимания на то, что противник уже в полутора верстах от завода, — не только снаряды, но и ружейные и пулеметные пули уже залетали сюда.

Многие тысячи петроградских рабочих взяли в руки оружие. Рвалась на фронт молодежь — на предприятиях юноши и девушки почти поголовно ушли на передовые позиции. В Городском районе Петрограда для охраны Петропавловской крепости был организован молодежный отряд.

Военные учреждения работали непрерывно. Штаб внутренней обороны Петрограда походил на улей. Изможденные бессонными ночами люди делали все возможное для обороны. Командовал VII армией Дмитрий Николаевич Надежный. Бывший генерал, он честно служил Советской власти. Начальником внутренней обороны города был назначен Д. Авров. Соратников Подвойского по боям под Петроградом в первые месяцы после революции осталось немного, большинство сражались на других фронтах. Только стрелковой дивизией командовал бывший работник Наркомвоена С. Одинцов, да комиссаром одной из частей был старый партийный товарищ Эйно Рахья.

Подвойский, по своему обыкновению, редко находился в штабе. Каждый день он бывал на фронте, линия которого проходила вблизи городских окраин.

Белогвардейцы рвались к городу. Им казалось, что еще одно усилие — и Петроград падет. Уверенность была настолько велика, что генерал Родзянко отказался от бинокля, когда ему предложили посмотреть на Петроград.

— Зачем? Завтра я буду гулять по Невскому, увижу город, — пренебрежительно сказал он.

Просчитался генерал. Красноармейцы и рабочие дрались за каждый клочок родной земли. Подвойский с восторгом отмечал подвиги курсантов. Был случай, когда отряд в пятьдесят курсантов пошел в атаку на лучший из юденичских полков — Талабский — и сбил его.

Упорные бои шли в районе южнее Ямбурга, где противник наносил основной удар. 2-я и 6-я стрелковые дивизии сдерживали натиск белогвардейцев, но противнику удалось прорвать фронт и выйти 2-й дивизии в тыл. Чтобы остановить продвижение врага, части соседней, 6-й дивизии несколько отошли и прикрыли побережье Финского залива и форт Красная Горка. И в это время начдив Ларичкин почему-то приказал отвести эти части в район Лигово. Командир 2-й бригады 6-й дивизии А. Стороженко и комиссар С. Смирнов не знали, как поступить.

— Если мы выполним приказ, — сказал Смирнов, — то отдадим противнику не только побережье залива и форты, но и Петергоф и Ораниенбаум. Это значит самим открыть ворота в город. Выполнять этот приказ нельзя. Будем драться!

Стороженко поддержал комиссара. Три дня бригада героически сдерживала атаки противника, угрожая флангу белых. Но командира и комиссара вдруг вызвал приехавший в Ораниенбаум Троцкий. Вместе с ним были командующий Западным фронтом Гиттис, командарм Надежный, член РВС Подвойский. Николай Ильич хорошо знал Смирнова по Октябрю и дружески поздоровался с ним. Не так был настроен к комиссару Троцкий. Выслушав рапорт, он произнес, повысив голос:

— Почему вы не выполняете приказ начдива Ларичкина?

Смирнов попытался мотивировать действия бригады, но Троцкий даже не дослушал его, сказал председателю трибунала армии:

— Начинайте следствие по делу Смирнова. Тот, кто не выполняет приказов, должен быть предан суду трибунала и расстрелян.

Подвойский вспыхнул от гнева. Обращаясь к Троцкому, заявил:

— Смирнов вместе с комбригом и их бойцы заслужили не наказания, а награды. Своей стойкостью бригада помогла другим частям армии отбросить Юденича от города. К тому же начдив Ларичкин отстранен от командования за потерю управления дивизией и панические настроения. Как же можно наказывать за невыполнение его приказов?

Подвойского поддержал Надежный. Троцкий оскорбленно передернул плечами и молча покинул помещение штаба.

Армия Юденича была добита окончательно. Николай Ильич возвратился в Москву.

Подвойский еще в Петрограде узнал, что по предложению Ленина ему поручено взять на себя руководство военным обучением населения — Всевобучем. Более половины пополнений в Красную Армию проходили через эту организацию.

Со всей страстью и энергией взялся Николай Ильич за работу. Одновременно он стал начальником частей особого назначения (ЧОН), предназначенных для борьбы с контрреволюцией. Они формировались из коммунистов и комсомольцев.

Но вот (так нередко бывало) по решению ЦК партии Подвойский назначается членом Реввоенсовета X армии, которая вела наступление на Северном Кавказе. Это было в конце января 1920 года.

…Поезд проходил по районам, где недавно шли жесточайшие бои. Картины страшных разрушений потрясали даже видавшего виды человека. Вокзалы и неподвижные эшелоны были забиты ранеными и больными, не имевшими никакой помощи. Свирепствовала эпидемия тифа.

Во время стоянки на станции Грязи Подвойский решил обратиться к Ленину. «Десять дней еду Кавфронт, — телеграфировал он, — доехал только Грязи. Вчера зарыли в братской могиле 272 красноармейца. Грязи перебрасываются войска, сыпняк косит их. Вокзале свалки копошащихся без медицинской помощи, пищи… Липецкий и Тамбовский здравотделы обращались Троцкому, безрезультатно».

Почти месяц понадобился ему, чтобы добраться до штаба X армии. Ею командовал Павлов. Во главе дивизий стояли прославленные начдивы Великанов, Ковтюх, Нестеровский, Гай.

Армия вместе с Первой Конной била деникинцев, успешно продвигалась вперед. Но, пройдя с боями сотни километров, оторвалась от своих баз, стало трудно со снабжением, эвакуацией раненых и больных. Члену РВС приходилось заниматься многими вопросами, в том числе восстановлением разрушенных мостов через реки Аксай и Сал. По его приказу был организован сбор патронов и винтовок, военного имущества, которые оставили при отступлении белогвардейцы.

Когда были освобождены грозненские нефтяные промыслы, Подвойский на созванном совещании обратился к командирам:

— Сохранение народного хозяйства — тоже битва за Советскую власть. В стране разруха, нет топлива, стоят заводы, фабрики. Вы освободили важнейшую нефтяную базу республики… Немедленно надо выяснить, сколько работает промыслов, какие стоят и почему. Надо с точностью подсчитать, каков запас горючего в Грозном, какое количество ежедневно добывается, на сколько верст тянется от Грозного нефтепровод к Каспию. Поможете нуждающемуся тылу — тыл быстрее и полнее удовлетворит ваши нужды.

Через два-три дня Николай Ильич уже просматривал доставленные сведения, которые оказались обнадеживающими. Он немедленно отправил в Главнефть телеграмму: «Дайте указания… X, куда направлять нефть района армии: в Царицын или Ростов — Москва. В Грозном нефтяные промыслы не повреждены, запасы нефти, бензина большие».

Еще до отъезда в X армию Подвойский начал готовить серию очерков «Два года Красной Армии». Книга должна была дать обзор боевых действий с начала образования армии до 1920 года. Николай Ильич разработал специальный вопросник-программу и разослал его во все войсковые соединения. Не прерывал он творческую работу и в этой поездке. Интересно его письмо к Тухачевскому, командовавшему тогда Кавказским фронтом: «Прошу Вас, пришлите мне, пожалуйста, экстренным нарочным копии Ваших приказов, директив… разведывательных сводок. Хочу написать об операциях за время Вашего командования. Считаю Ваши операции блестящими. Если приложите Ваши заметки об операциях и наброски Ваших мыслей, которые легли в основу операций, и все, что найдете полезным для публикования, буду благодарен…»

Вернувшись в Москву, Подвойский приступил к исполнению обязанностей начальника Всевобуча. И на этом посту он постоянно стремился к живому делу, не любил сидеть в кабинете. Требуя от подчиненных совершенства в работе и не полагаясь всецело на отчеты, Николай Ильич часто выезжал для инспектирования органов Всевобуча, побывал во многих губернских городах. Однажды вместе с делегатами II конгресса Коминтерна он приехал в Ярославль, с которым у него было связано много воспоминаний. Город все еще не оправился от белогвардейского мятежа.

Железнодорожники, знавшие Подвойского еще по девятьсот пятому году, попросили выступить и у них в только что построенной школе. Сказали, что ей присвоено его имя. Николай Ильич смущенно поблагодарил земляков. Он понимал, что это было искреннее признание трудов всей его жизни.