Солдатская служба

Как должен поступать солдат?

Простому народу по всей России плохо живется. Рабочим приходится всю жизнь на купцов и хозяев работать и нищими помирать. К 40-ка годам хозяева вымотают у рабочего все силы и пустят на все четыре стороны, а на фабрики, кого помоложе возьмут. Но и до сорока лет рабочий много раз без работы и без денег сидеть будет: водицей позавтракает, воздухом пообедает, а поужинает тем, что другой рабочий от своего обеда оторвет да даст ему.

Купцы, торговцы, ростовщики — лихоимцы, кулаки и мироеды как будто ничего не делают; кажись только и дела у них, что о косяк брюхо чесать, а на самом деле все они рвут крестьянские души да и шабаш! Господа чиновники — все эти пустоплясы разные — в конец обобрали народ разными податями, а помещики так прижали, что беда. На Руси не мало даже таких мест, где скотинка на водопой выйдет,—помещик кричит: „моя вода!“ Курица за околицу выбредет,— помещик кричит: „моя земля!“ И земля, и вода, и воздух — все его стало! Лучины не стало мужику в светец зажечь, прута не стало, чем избу вымести.

Вот и живи! Пес бездомный и тот лучше живет.

Только тогда заживет русский народ по хорошему, вольной зажиточной жизнью, когда крестьяне возьмут землю, когда рабочие возьмут фабрики, когда весь народ возьмет волю, прогонит начальство, когда освободится от дармоедов—пауков—кровопийц, когда не придется ему устраивать своим трудом роскошную жизнь для тунеядцев.

Для того, чтобы взять землю и волю, взять фабрики и рудники, для того, чтобы устроиться так, чтобы все добытое народным трудом оставалось у народа, а не уплывало в чужие руки — одна дорога: надо сговориться, всем сразу восстать, прогнать начальство, взять землю и все что рабочим народом сделано и передать все это в общее народа владение.

В дни священного месяца, в дни великого передела земли, в дни захвата всего, что народным трудом сделано, солдатам надо перейти на сторону народа. Об этом мы поговорим сейчас. Но и до восстания солдат часто посылают против крестьян и рабочих, которым стало не в терпеж. Если до дней всенародного восстания солдаты попадут в карательный отряд, посланный против крестьян и рабочих, они по совести и чести должны за народ стараться, должны, если можно, попортить пулеметы, пушки, подмочить патроны, порох, как ни как помешать отряду действовать и делать все это надо умно, чтобы зря не попасться. Если офицеры и генералы прикажут сечь крестьян, солдат должен ответить: „не солдатское это дело“. Если эти негодяи прикажут стрелять в народ и если в тебе капля совести есть, не стреляй совсем и переходи с оружием в руках на сторону народа. Кто смелый отважный человек, пали прямо в офицера или генерала, который такой приказ отдаст. За это, если не удастся бежать, тебя расстреляют, но сто раз лучше умереть, чем жить палачом. Лучше погубить свою жизнь, „сохранив незапятнанную честь и душу, нежели сохранить жизнь и душу погубить“. Нет любви больше, чем свою жизнь за народ положить. Нет святее дела!

Тебе скажут, что солдат должен приказ исполнять. Подлые эти слова и только дураки верят им. Мало ли какую гадость приказывает делать офицеры. Они зачастую приказывают сечь и расстреливать в угождение тем чиновникам и помещикам, которые так грабят и разоряют несчастного мужика. Так неужто угождать тем людям, которых вы терпеть не можете? Где же тут правда! Неужели в угоду начальникам, барам — душегубам вы захотите „чтобы народ вас проклял и на всю жизнь дал вам постыдное название палачей“. Мало ли что начальство и бары приказывают. В старину помещица Салтыкова женские груди у крестьянок приказывала отрезывать и есть их, так и такого приказа слушать! Ежели вам приказывают людей калечить, людскую кровь пить — слушаться что ли?

Приказ сечь своих и стрелять по своим, за то, что они хотят земли и воли, будь он ста барских ставленников — царей приказ — приказ окаянный. За послушание такому приказу весь народ российский, все крестьянство проклянет вас.

Воины, избивавшие младенцев по приказу царя Ирода, солдаты мучившие и распявшие Христа по приказу Пилата „они и начальству своему угодили и присягу соблюли“. Но люди до сих пор им этого не простили и не простят во веки веков.