Солдаты удачи

ГЛАВА VI

Машина ползком вскарабкалась на самую вершину и остановилась. Я выпрыгнул из кузова и велел Кесслеру не выходить.

— Будь готов тронуться по моему сигналу. Здесь у тебя будет шанс стать героем.

Крауту это понравилось, он заулыбался и привычно сплюнул мимо дежурного окурка в зубах.

— Господи, командир, мы им показали и еще покажем.

Да, подумал я, мы им здорово показали, а теперь, быть может, их очередь получить свой кусок пирога.

Ван Рейс выглядел хуже, чем несколько часов назад. Как же мне хотелось помочь ему чем-нибудь: дать попить, предложить таблетку. Так не хотелось терять этого человека, этого крепкого отставного фермера. Я был эгоистом: Ван Рейс был просто очень хорошим человеком, лучшим среди нас.

— Что рана? — спросил я его.

— Такое ощущение, словно мул лягнул, — ответил он, и я понял, что его сильно мучит боль.

— Держись, друг, — попытался подбодрить я его.

Мы ползком добрались до верхушки горы, оставив Кесслера с грузовиком, а Марсдена с пленником, и стали рассматривать город. Я заметил последний из трех наших грузовиков, он стоял возле кирпичной стены. Там шла перестрелка, но я не сразу разобрался, где кто, потому что в стрельбе наступило временное затишье. Но вот снова раздались автоматные очереди. Мне показалось, что большинство наших укрылось в развалинах блочного дома. Но не все: часть их была в соседнем здании.

Террористы находились на другой стороне площади, они рассеялись лучше, чем мои люди, чью машину, видимо, здесь и поджидали. Через бинокль я стал считать вспышки на стороне врага. Мои подсчеты вряд ли можно было назвать даже приблизительными, но набралось около сорока террористов. Я перевел бинокль на грузовик, осмотрел площадь вокруг него. Два убитых наемника лежали в нескольких футах от грузовика, еще три — на улице, у подхода к площади, на которой оказались запертыми мои мэрки. Щит у них был хороший, но они не могли двигаться, да и патроны не бесконечны. Стрельба так и шла, то затихая, то возобновляясь.

— Что скажешь? — спросил я Ван Рейса, который рассматривал город через оптику своего автомата. Он был бледен, на лице выступил пот, но держался молодцом.

— Здесь оставаться мы не можем, — сказал он так спокойно, будто сообщил мне, что в восьмом заезде поставил на «Блю-боя». — Полагаю, нам тоже надо поучаствовать в этом.

Да. Он выразил мои мысли в точности. Гванда по-прежнему пребывал под ласковой опекой Марсдена, когда мы возвратились к грузовику.

— У тебя веревка готова? — спросил я лайма.

— Да, командир, — ответил он. — Хотите повесить эту скотину?

Гванда плюнул.

— Сам ты скотина, ты и все твои вояки.

— Нет, повиснет он позже, — сказал я. — Сейчас мы привяжем «полковничка» к радиатору. Привяжи ноги к бамперу, а дальше сам придумай. Смотри только, чтобы он не отвалился. Я хочу, чтобы его дружки видели это красивое лицо, когда мы вкатим на площадь.

Гванда и перепугался, и разозлился, когда услышал, что мы собираемся с ним сделать, но больше перепугался. Он стал бешено сопротивляться, хотя плотный англичанин держал его сзади за наручники да еще заламывал их так, чтобы причинить ему максимальную боль. Бас Гванды звучал уже не так впечатляюще, потому что в нем было немало страха.

— Это варварство! — орал оа — Что вы делаете! Я военнопленный!

— Ты, друг, пленный на войне, которую ты начал. В чем дело, Гванда? Тебе не нравится в Умтали? А как тебе тут нравилось пару дней назад! Затем я приказал Марсдену: — Вяжи его.

Я кивнул Марсдену, тот начал заводить веревку вокруг Гванды, а я тем временем нанес «полковнику» удар своей дубинкой в основание черепа. Сделал я это аккуратно. Гванда должен был отключиться на то время, пока мы его привязываем, но не настолько, чтобы его нельзя было привести в чувство пригоршней воды и ударами по щекам.

Мы с англичанином водрузили Гванду на капот машины. Марсден отрезал мне пару кусков веревки, которыми я привязал его ноги к бамперу. Остальной веревкой Марсден сделал пару оборотов вокруг грудной клетки Гванды, каждый раз завязывая узел, потом провел ее под мышками и крепко привязал оба конца к грузовику.

Марсден, человек крупный, с мощными руками, приложил всю свою силу, делая заключительные узлы.

— Проверь, — сказал я. Он проверил, сильно ударив по веревке рукой, и она глухо зазвенела, как тетива лука, нисколько не ослабнув.

В общем, «полковник» был повязан, как на Голгофу, и я подумал, что лучшей кандидатуры на такое мероприятие не найти. Я и сам проверил веревки: все было как надо.

— Проснись, Гванда, — крикнул я ему и плеснул в лицо водой. Несколько капель попало ему в рот, и он закашлялся. Я встал на бампер и похлопал его по щекам.

Он пришел в себя, стал ругаться и плеваться, а потом, уяснив свое положение, заорал. Он не мог смириться с тем, что сам очутился в роли жертвы. Он рванулся, но веревки не дали ему сдвинуться ни на дюйм.

Я предоставил Гванду самому себе на то время, пока излагал своим план действий.

— Делаем так, — сказал я Кесслеру. — Ты ведешь машину; рядом с тобой никого, все в кузове — мы с Ван Рейсом впереди, все остальные, — я обвел всех взгля

дом, — стреляют с боков. Вначале едем медленно, чтобы люди Гванды узнали его. Если же они его не узнают, это очень плохо для Гванды и очень плохо для нас. Но, что бы ни случилось, Кесслер набирает скорость и мы пролетаем по площади.

— Красиво звучит, — произнес Спаркс с усмешкой.

— Говорил же себе: не уезжай никуда из Дотана, штат, Алабама, подключился Марвин Тиббз.

— А потом, — замялся я, — а потом…

— Интересно, что же потом? — захотелось узнать Марсдену.

— Не знаю, — ответил я, — план кончился.

План у меня был. Честное слово, был. Но все меня поняли. Если Гванду убьют сразу — если его пустят в расход его же люди, — тогда все, что мы сможем сделать, это стрелять из всех стволов, пока не кончатся боеприпасы.

Или пока нас не убьют.

— По местам! — крикнул Спаркс голосом проводника железнодорожного вагона, а Кесслер по моему приказу несколько раз просигналил, и грузовик перевалил через верхнюю точку холма.

Мы с Ван Рейсом облокотились на кабину и старались твердо держать оружие Ван Рейс промок от пота, даже шорты цвета хаки были мокрыми. Лицо у него стало совсем бледным и припухшим. Но светло-голубые глаза типичного голландца были, как всегда, полны решимости.

Когда Кесслер подал сигнал, обе стороны затихли. Кесслер снова посигналил. Он давал то длинные, то короткие гудки, словно азбукой Морзе Да, Кесслер сегодня был в ударе.

Как только мы перевалили через холм, я заметил в расположении террористов отражение солнца в стеклах бинокля. Я очень надеялся, что они рассматривают нас во все глаза. Мне так хотелось, чтобы Гванда был здесь всеобщим любимцем. Мне так хотелось, чтобы он был самым популярным, самым обожаемым террористом во всей Африке. И в этом случае его заметят. Но у нас не было времени выяснять его рейтинг среди местных террористов. Я стукнул кулаком по крыше и гаркнул Кесслеру, чтобы прибавил скорость.

Ствол моего R-1 был направлен по одну сторону головы Гванды, ствол «галила» Ван Рейса — по другую. Впереди, прочно удерживаемый веревками, орал, как помешанный, Гванда. Да он и вправду, наверное, свихнулся, этот бравый баловень судьбы. И я, наверное, так же орал бы, очутись на месте «полковника».

По другую сторону холма дорога из каменистой перешла в асфальтовую, и машину уже не так подбрасывало. С позиций террористов раздались первые выстрелы в нашу сторону, и Гванда стал вопить еще громче. Отдельные пули долетали до нас, и мне обожгло верхушку уха — того же самого, что и во Вьетнаме. Я почувствовал струйку крови на шее. Потом произошло нечто странное.

Террористы продолжали стрелять, но ни одна пуля не пролетала близко от машины. Бедные, растерянные, террористы не знали, как им быть. Убить нас им хотелось — у них было оружие и большой численный перевес, — но они ничего не могли поделать из-за Гванды. Самое время было поторопиться. Я забарабанил по крыше, и Кесслер полетел птицей, разогнав машину под гору с максимальной скоростью. Мои наемники орали и поливали террористов из всех стволов. И я заорал, увидев, как те разбегаются. Но один, я заметил, не побежал. Он продолжал методично стрелять, укрывшись за горой битого кирпича. Я обратил огонь на него, Ван Рейс тоже. Разлетелось ветровое стекло нашей машины. Террорист то прятался, то вновь показывался, продолжая стрелять. Взвизгнули тормоза, грузовик накренился Раздался глухой звук, словно раскололся кокосовый орех Я повернул голову и увидел, что Ван Рейсу снесло весь затылок. Этой части головы не было. Кровь и мозги, кости и волосы разбрызгало и разметало по кузову.

Я выпустил очередь в этого одиночку, на этот раз он рухнул и затих. Грузовик остановился в нескольких футах от груды кирпича, вздрогнул и замолчал. Я закричал на Кесслера, но он не ответил. Спрыгнув вниз, я увидел необузданного краута мертвым за рулем машины. Единственная пуля прошла под глазом.

А Гванда был очень даже живой. Я не нежничал с ним, когда снимал его с капота. Ноги у него онемели, он пошатнулся и упал, когда попробовал встать.

— Ты хорошо на нас поработал, — сказал я ему.

Пройдя через этот шквал свинца без единой царапины, Гванда еще больше укрепился в собственной значимости. К чести его надо сказать, что этот недоносок даже не обмочился. Его руки были по-прежнему закованы, а в моих был автомат, но Гванда улыбнулся мне и восторженно воскликнул:

— Вот видишь?! Видишь?!

Да, я видел.

Мои наемники преследовали врага в руинах города. Я громко свистнул, и они начали возвращаться по одному, в высшей степени довольные собой. Марвин Тиббз был все еще жив и выглядел довольнее других. Этот неукротимый житель Дотана, штат Алабама, подойдя ко мне, весело воскликнул:

— Ну, кто сказал, будто для веселья надо обязательно пить?

Я велел ему присмотреть за Гвандой, пока я проверю оба грузовика. Обоим досталось от стрельбы. Я потянул на себя Кесслера из-за баранки. Я не поддержал его, когда он упал на землю. Задняя часть белокурой головы немца тоже была снесена, как у Ван Рейса. Я попытался завести машину, но аккумулятор был готов. Мотор пожужжал немного, а потом на указателе топлива загорелся красный свет.

Я перешел к другому грузовику, припаркованному к кирпичной стене. Этому тоже досталось. В кабине была кровь, но двигатель вроде остался цел.

— Это бесполезно, — сказал я себе вслух и нажал на стартер. И вдруг чертова машина завелась как новенькая! Посмотрел на указатель топлива — бак был

почти полный. Я вышел из кабины и велел Тиббзу грузить Гванду.

— Есть, командир, — крикнул он в ответ и подтолкнул Гванду к машине гораздо сильнее, чем следовало.

— Проблемы с ним были? — спросил я Тиббза.

— Гораздо меньше, чем у тебя, — ответил Тиббз с улыбкой, широкой и дерзкой. — Этот отставной сержант обещал сделать меня генералом своей армии, если я найду верный способ освободить его.

Я улыбнулся ему в ответ.

— Как же он может это обещать, если сам только «полковник»?

— Ай, про это я и не спросил, командир. Знаешь, я чуть-чуть не соблазнился, но потом он мне здорово напомнил одного ростовщика у нас там, очень похож. Сам жил в ниггер-тауне, среди нас, но не был одним из нас. Имел два борделя, у него, говорят, был целый квартал в деловой части. А сколько у него было белых баб, все богатые, да-а. У этого черного было три машины на одного, а у нас — ни одной на всех.

— Свободное предпринимательство, друг. Ты американский образ жизни не трогай.

— Мне можно, — сказал он. — Я не собираюсь в нем жить.

— Я тоже, — ответил я. — Ладно, давай нашего друга в кузов и смотри за ним как следует.

— Как за своей мамочкой, — сказал Тиббз.

— Тиббз! — окликнул я его.

— Да, сэр! — рявкнул он в ответ, хотя нас разделяяло несколько футов.

— Как насчет того, чтобы стать моим заместителем?

— Не очень хочется, но буду.

— О’кей. Тогда найди Марсдена, пусть он смотрит за Гвандой, а ты сажай людей. Сколько мы потеряли здесь?

— Тех, что ты видел сверху, и троих в бою.

Пока Тиббз собирал людей, я проверил радиостанцию грузовика. Она работала. Я вышел снова на того молодого парня, и он пожелал узнать, где мы были все это время.

— А как там жизнь в Гатуме? — поинтересовался я у парня.

— Отлично, сэр. Мы все время пытались связаться с вами.

— Мы тут были в некотором роде заняты. Я хотел бы передать майору Хелму в Солсбери, что с нами «полковник» Гванда.

И тут этот парнишка сказал:

— Мы уже знаем, сэр. Вот мы и пытались связаться с вами насчет…

— Насчет чего, сынок?

— Не знаю, сэр, но майор, так сказать, оборвал провода.

— Что ему нужно?

Он снова ответил, что не знает.

— Вы не могли бы связать меня с майором, и сейчас же?

— Соединяю немедленно, сэр, — сказал парнишка.

Майор, должно быть, уже сидел и ждал, когда его соединят.

— Я слышал, Рэйни, — спокойно сказал он. — Говорил он сухо, отчетливо произнося каждое слово. Но за его тренированным спокойствием я почувствовал огромное напряжение. — Мне сказали, что вы поймали Гванду.

— Да, мы поймали его, майор. Поймали, но потеряли много людей. Сейчас мы собираемся в обратный путь, сэр. По прибытии я представлю вам полный отчет.

— Я хотел бы услышать, его сейчас, Рэйни. — Он даже не сказал «отличное шоу» относительно захвата Гванды.

— Нельзя ли подождать, сэр? Нет времени говорить, они могут опять напасть. Люди устали.

— Мы все устали, Рэйни. Давай, докладывай.

Доклад занял немало времени, тем более что майор углублялся в мельчайшие детали. Когда я рассказывал о смерти кубинцев, майор вставил:

— И сомневаться нечего, это навесят на нас.

Для меня теперь было совершенно очевидно, что майор тянет время. Я только не понимал, с какой целью.

— Я хотел бы начать движение, — гнул я свое.

— Подожди немного, Рэйни. — В голосе майора чувствовалась растерянность, которую он прикрывал военной бесцеремонностью. — Вы покидаете Умтали, потом разбиваете лагерь в подходящем месте и ждете дальнейших указаний. Ясно?

— Как дым, сэр, — ответил я.

— Ты отказываешься выполнить приказ, Рэйни? Хотел бы напомнить тебе, что вы находитесь в прямом подчинении родезийской армии. Неподчинение будет караться с максимальной строгостью.

Он разве что не успел пригрозить мне расстрелом.

— Ай-ай, сэр[18], — ответил я.

— Хватило бы и простого утвердительного ответа, — проворчал Хелм.

Я по-прежнему различал какую-то неловкость в его официальном тоне К тому же он сердился, но было непонятно, почему.

— Я скоро снова выйду на связь, — сказал он и дал отбой.

Меня как дубиной по голове огрели. Я позвал Тиббза к грузовику, потом отвел его подальше ото всех.

— Что происходит? — спросил он. Хороший вопрос.

— Я и сам хотел бы знать. Но майор говорит «подождите», вот мы и ждём. Мы отваливаем из Умтали, разбиваем лагерь в стороне от дороги и ждем новых приказов. Пока майор не разберется там с чем-то.

— Люди будут задавать вопросы, — сказал Тиббз. — Ерунда какая-то.

— Им за это платят.

Я был согласен с Тиббзом. Это не регулярные войска — это наемники, и их трудно все время держать под контролем.

— Я придумаю какую-нибудь неисправность в машине, — выдвинул я план, мы остановимся, разобьем лагерь, а ты тем временем будешь копаться с машиной и чинить ее до тех пор, пока не состоится разговор с майором.

— Ты думаешь, что это как-то связано с тремя кубинцами? Может быть, из нас хотят сделать козлов отпущения, будем торчать в этих местах, пока нас не перебьют или не переловят? А Солсбери поцелуется и помирится с кубинцами.

— Все может быть, — ответил я.

Тиббз ушел, а я стал заводить машину. В словах Тиббза есть резон, подумал я. Возможно, убийство трех кубинцев уже переросло в международный инцидент.

Майор говорил вежливо и уклончиво, потом сердито, но по-прежнему уклончиво. Тут вполне возможно двурушничество. Может быть и так, что нас обвинят во вторжении на территорию Мозамбика, захвате и убийстве трех кубинцев. Естественно, три «фиделистас» будут представлены как гражданские советники, приехавшие в Африку помогать бедным туземцам. Солсбери, подставляя нас под пули или плен, играет, возможно, в свою хитрую и трусливую игру. Хуже нет, когда твои же подставляют тебя, но так случается сплошь и рядом.

И все же, как я напомнил Тиббзу, мы за это получали деньги, и если ты влез в это дерьмо, не удивляйся, что тебя в нем вымажут.

Я вывел машину за пределы Умтали. Никогда в жизни и ни из одного города я не уезжал с такой радостью. Напуганные было шумом боя, канюки возвращались обратно. Сколько было трупов на площади — и все превратилось в объеденные кости. Наверное, каждый африканский канюк прознал про Умтали. По-прежнему от города несло смертью и разложением. Ван Рейса и других наемников мы похоронили и завалили могилы кирпичом. Я ехал и думал о Ван Рейсе — очень хорошем человеке.

Примерно в двух милях от города находилась россыпь больших камней, поросшая кустами и мелкими деревьями. Место подходящее. Я начал играть акселератором и сцеплением так, что машина стала дергаться, и потом крикнул наверх Тиббзу:

— Что-то забарахлил мотор! Я съеду вон туда, а ты посмотришь, в чем дело.

Я улыбнулся, услышав, как наемники начали костерить этот чертов грузовик и все остальное вместе с ним. Они думали добраться до Гатумы, ближайшей опорной точки армии[19]. Они не могли знать, что это еще не самое страшное.

Я доехал до места стоянки и велел всем слезать. Тиббз установил охрану и вернулся к грузовику. Капот был поднят, я возился с двигателем, щупая провода, перебирая свечи. Тиббз оказался неплохим актером.

— Дай лучше я этим займусь, командир, — обратился он ко мне. — Я полжизни проработал на заправочных станциях.

Гванда полулежал на траве, опираясь спиной о камень, а Марсден наблюдал за ним. Руки у Гванды были по-прежнему скованы за спиной.

— Вы не снимете их? — спросил он.

— Нет, — ответил я. — Там везде ты был не очень смел, а здесь вдруг у тебя проснется смелость. Так что наручники останутся. Если есть какая нужда, Марсден тебе поможет.

Когда один из наемников подошел к грузовику и стал смотреть, как Тиббз изображает ремонт двигателя, то тот махнул ему, чтобы уходил.

— Иди, не загораживай свет. Один грузовик — один механик, договорились?

Проверив охрану, я подумал, что можно немножко поспать. Я никак не мог понять, что происходит, что там затеял одноглазый майор. И не узнаешь никак, что нас ждет. Майор, вроде, должен выйти на связь. Может, и выйдет. У меня не было уверенности, что на этот раз от него не последует приказ бросить оружие и ждать, пока нас возьмут в плен. Солдат регулярной армии, может, и выполнит такой приказ, но будь я проклят, если я так сделаю. Коли они задумали играть двойную игру, то у нас мало шансов. Если я откажусь выполнять приказы и вернусь с людьми в Солсбери, они вполне могут многих из нас расстрелять — в порядке назидания другим наемникам. Потому что наемники — это навоз, и нечего нас жалеть. Мы не имели права пересекать границы дружественных государств. Граница с Мозамбиком тянулась на сотни миль, и я знал, что нас ждало, если бы мы хоть раз переступили через нее.

Я поспал лишь несколько минут. Меня разбудил Тиббз.

— Майор на связи, — сообщил он. — Думаешь, на этот раз он скажет что-нибудь членораздельное?

Я пожал плечами.

— Думать не наше дело.

— Черта с два, не наше!

Этот черный парень из Дотана, Алабама, между хвастовством и болтовней демонстрировал иногда и разум.

Я взял в руки трубку:

— Рэйни слушает.

— Где ты, Рэйни? Дай свои координаты.

— Мили две к востоку от Умтали, двести ярдов от дороги, тут маленькая роща.

Я снова задумался, что там на уме у майора. Но спрашивать больше не буду. С этого момента я буду действовать на основании принятого мной решения.

Я знал, что теперь майор рассматривает карту района. Наконец, он подал голос:

— Нашел вас. Будьте там. Повтори, что вы останетесь на месте до получения новых указаний.

Понять-то я понял, но не одобрил.

— Хорошо, — сказал майор. — С пленным есть проблемы?

— Никаких проблем, сэр. Гванда отдыхает в полном комфорте.

— Мне не нравится твой тон, Рэйни.

— Я не уверен, что мне нравится ваш, сэр.

Я думал, что он взорвется, но этого не произошло. Единственное, что он сказал, это:

— Ладно, все мы устали, нервы на пределе. В общем, ты оставайся там, я снова выйду на тебя как можно скорее. — Он попытался придать своему голосу бодрость (сдалась мне его бодрость!) — Верь старому майору, — добавил он, который не даст тебе пропасть.

Какого черта все это значило?! Тиббз прислушивался к разговору.

— Тут определенно что-то не то, командир.

— Подождем еще одного разговора с майором, — твердо сказал я, — а там я буду решать.

— И сколько это будет тянуться? Я имею в виду — со стороны майора.

— Он сказал, что все решится в течение ближайших часов. Скольких часов — не сказал.

Мы ждали целый день, стемнело — а от майора ни слова. Я дал Гванде воды и кусок вяленого мяса, потом посадил его на цепь, приладив ее к грузовику. Потом снова стали ждать, а тем временем взошла луна.