Соло для попаданца с оркестром

Глава 1. С чего начинается…[1]

Нет, не Родина. И, конечно же, не с букваря. Попаданец начинается с какого-нибудь события: проведения супер-эксперимента, или придет в проклятое место, пьянки до посинения, погрузится в виртуальность или умрет.

Умрет…

Обдумывая позже обстоятельства моего попаданства, я решил, что, скорее всего умер. Помню, что заснул в постели, а проснулся уже здесь. Может — сердечный приступ, а может — задохнулся угарным газом из печки. Или притолока на голову упала. А чего, собственно, гадать? Случившегося не исправишь. Надо думать, как жить дальше.

Итак, очнулся я на поляне. Лежу, смотрю в голубое небо, и ни одной мысли в голове. Только боль во всех мышцах и суставах, а также боль в голове и гул, как в пустой бочке. Кто испытывал мигрень, тот меня поймет. А кто нет — то представьте перелом ноги, только внутри головы. Не ломали руки-ноги? Ну, тогда представьте, что у Вас уже два дня болит зуб. Только боль как бы более низкая по частоте. Как бы, не писк, а рёв. У Вас и зубы не болели? Да ну вас, такого здоровенького. Даже поговорить не о чем. Болела не только голова. Ломило все суставы, каждую косточку. Гриппом болели? А, ну да, Вы же абсолютно здоровы.

Преодолевая головную боль, попытался оглядеться, тихонько поворачивая голову. Справа — лиственный лес, слева — малинник, под ж… спиной — травка. Потом мысль стала пробиваться — а собственно, чего это я тут делаю? Но обстоятельно обдумать её мне не дали.

Со стороны малинника раздался треск, и на поляну вывалился медведь. Нет, не так — МЕДВЕДЬ! Видел я медведей в зоопарке. Бурый обычно не выше человека. А тут… тоже бурый, но размером крупнее гризли.

Я к этому времени перевернулся на живот и пытался принять вертикальное положение. Повернув голову на звук, я оцепенел и мог только икать. Потом сердце рвануло галопом, и я как был на четвереньках, так и чесанул вперед, прочь от зверя.

Какая боль? Что вы! Адреналин — верное средство от всех болячек.

Я уже успел скрыться за ближайшими кустами, когда сзади раздался рёв и треск ломаемых веток. Этот бешеный супер-гризли решил, что я добыча. Совсем не к месту пришла мысль — что это за медведь? Гризли или камчатский? Только эти два вида крупнее медведя из средней полосы.

Нельзя думать, когда от кого-то бежишь! Ой, нельзя! Не думать надо, а под ноги смотреть. Конечно же, я запнулся. Лесная тропинка, по которой я бежал (или передвижение на четвереньках нельзя назвать бегом?), спускалась в овраг, на краю которого торчал подмытый корень. Свалившись кубарем, я припечатался лбом так, что потемнело в глазах. Не успел я приподняться, как сзади раздался нарастающий рёв, рядом что-то свалилось, раздался рёв еще более громкий — и тишина.

Перевалившись на бок, я увидел рядом тушу медведя. И замер, боясь пошевелиться. Вспомнилось, что медведи ломают только тех, кто шевелится. А если ты похож на труп, то бросит, чтобы заняться позднее. Но медведь тоже не двигался. Глаза немного привыкли к полутьме в овраге, и я увидел кровь на морде медведя.

Мне просто невероятно повезло! Зверюга запнулась за тот же корень, что и я, и, кувыркнувшись, попала глазом на сломанный сук. Сук достаточно длинный, чтобы достать до мозга, не очень тонкий, чтобы сломаться, но и не очень толстый, чтобы застрять в глазнице. При этом высохший до твердости камня, но не гнилой. Повезло мне невероятно.

Обессилев, я откинулся на землю, прямо в ручей, который тек в овраге. Накатилась слабость, меня всего потряхивало. Я пошевелиться не мог. Только по-идиотски хихикал в полголоса. Наконец, меня немного отпустило. И я приступил к инвентаризации организма. Ноги — два штука. Руки — тоже два. Голова — адын! Писюн один плюс два довеска… Жо… — два? Хе-хе! Вроде всё на месте. Сведя дебет с кредитом, и маленько отдышавшись, я принял решение узнать, где же нахожусь. И кстати, а почему я голый?

Я поднялся, еще раз оглянулся на медведя, и стал выбираться из оврага. Оказывается, от полянки то я убежал недалеко, метров на десять всего. Насколько я помню, медведь может догнать лошадь. Так что мне снова повезло, что я так удачно запнулся, а вот медведь неудачно.

Что мы имеем на данный момент? Первое. Я заснул в своей кровати, а проснулся где-то в диком лесу. Вот поэтому я, наверно, и голышом, потому что люблю засыпать без одежды. А возможно — это следствие переноса. То есть перенеслось только тело, а вот всякие вещи, что были на мне и рядом — нет.

Второе. Насчет медведя. Я спустился в овраг и аккуратно принял упор на руки рядом с ним. Еще раз ложиться в грязь ручья не хотелось. Только-только обсох и согрелся. Сравнил рост свой и медведя. Я ж этому зверюге не то, что ниже плеч, я ему до груди головой не дотягиваюсь! Насколько я помню, таких гигантов на Земле не осталось. Самые крупные виды, кроме белого — гризли и камчатский медведь. Человек им будет по плечо. Этот же в полтора раза крупнее. И цвет не бурый, а почти черный. Кажется, медведёв такого колёра на Матушке-Земле не встречается. То есть черные есть. Тот же камчатский. Но у него отметина на груди. А у этого нет.

Третье. Как же всё болит. Но всё-таки болит не как обычно. Помню, пил как-то таблетки для восстановления суставов. Такая же боль была. Не тянущая и одновременно острая, как обычно, а какая-то облегченная, боль выздоровления. Мышцы тянет, как после долгой физической нагрузки.

Значит — что? Значит — попал ты, Димон. В последнее время у всех авторов прямо мода на попаданцев. Я сотни книг про них прочитал. Вообще, я очень большой любитель завалиться с книжкой на диван. Сколько тысяч книг я прочитал, теперь подсчитать невозможно. И вот, судя по всему, теперь я сам стал героем такой истории. Надеюсь, очень надеюсь, что вся эта ломота в теле — признак оздоровления организма. Столько раз об этом в книгах было, может это правда?

Надо только выяснить, куда же я, всё-таки, попал. Судя по всему, природа не обременена присутствием человека. Огромный медведь. Толстенные стволы деревьев. Я явно провалился в прошлое. Или на планету, аналогичную прошлому Земли. Здесь явно не заметно воздействие цивилизации.

Надо всё-таки забраться повыше и оглядеться. Поискав подходящее дерево, достаточно высокое и с крупными ветвями, я стал на него забираться. Надо же определиться с местоположением. Кое-как перебираясь с ветки на ветку — боль во всем теле не способствует скорости, удалось забраться выше соседних деревьев. Утвердившись в развилке ветвей, стал осматриваться. Кругом всё сияло разными оттенками зелени, от изумрудного до темно-зеленого. И только на самом горизонте сверкали снегом вершины гор. Зато горы занимали весь горизонт по кругу. То есть я нахожусь в какой-то долине. Есть ли из неё выход — пока не понятно.

С одной стороны я засек вдалеке столб дыма. Запомнил направление и спустился на землю. Итак. Там дым. Значит — люди! Надо идти. Я сначала рванул, но потом резко притормозил и пошел спокойным шагом. Во-первых, до дыма далеко, выдохнусь бежать. Ну и во-вторых, дым он может быть по разным причинам. Не обязательно от людей. И люди бывают разные. Может дым очага, а может простой костер. А может пожар, вызванный нападением грабителей. Ну, и в-третьих, босиком не побегаешь. Я ведь городской человек, привык быть в обуви. Даже дома только в тапочках. Как-то с детства так сложилось, что в квартире были холодные полы и всегда носил тапочки. А повзрослев, вообще не могу босиком. Как принцесса на горошине — каждую песчинку чувствую через подошву.

Вот так и поковылял, тщательно осматривая путь и аккуратно ставя ноги.

По дороге я обдумывал свое положение, и что же мне делать, как поступить. Судя по всему, я нахожусь в какой-то долине, окруженной огромными горами. Есть ли в них проход во внешние земли, пока неизвестно. Есть ли здесь человеческая цивилизация, тоже пока не известно. Значит, будем считать, что я один на один с природой. Надо подумать про одежду, оружие, жилье, еду.

Хотя под ногами была какая-то звериная тропа, но камушков и веток на ней всё равно хватало. Скоро я отбил и исколол все ноги и уже не шел, а просто брел, выискивая, куда ступить ногой. Минут через сорок я дошел до того места, где что-то горело. Последние сто метров я пытался ступать как можно тише. Наконец, я подошел к кустам на краю леса. За ними виднелась большая поляна. Не меньше двухсот метров в длину и ширину. На этой огромной опушке рос соответствующих размеров дуб. Ствол метров двенадцатьв поперечнике. Огромный такой Дубище, расколотый почти до земли.

Вероятно, накануне была гроза. Молния попала в дерево, дуб раскололся и загорелся. Сейчас же почти уже погас.

Стоп! Огонь. Надо сохранить огонь.

Я принялся собирать хворост и стаскивать его к дубу. Сложив кострище, забрался до развилки дуба и нашел подходящую головешку. Подсунул её под тонкие сухие веточки, принялся раздувать. Наконец, костер разгорелся. Теперь главное — не упустить его. Видел в детстве в журнале. Таежники на ночь складывают стволы то ли в «лодью», то ли в «нодью». Нет, лодья — это большая лодка. Значит, нодья или надья. Пока же притащил пару сухих стволов и сложил их крест-накрест. Не погаснут и сильно не разгорятся. А то нам тут пожар нэ трэба.

Ну что же. Теплом и охраной от диких животных себя обеспечил. Теперь пора подумать о хлебе насущном. У меня там лежит огромный кусок мяса. Медвежатину ведь едят. Охотники говорят, что медвежьи лапы очень вкусные. Только печень нельзя, там витамина А слишком много, смертельная доза. Или это у белого? Точно! Это у белого медведя нельзя печень есть. Отравишься. А у бурого можно. Хотя — этот ведь не бурый, а черный. Вопрос! Ладно, ну её, эту печень. Мне мясо надо отпластать, и шкуру снять. А то я задубею ночью.

Чем снять, кстати? Пожалуй, надо попробовать найти подходящий камень и расколоть его. Вот только где в лесу найти камень. Если только где-то у реки. Я, кстати, по дороге сюда слышал журчание. Так, идем к речке за камнем. А пока-пока-покамушкам…

Только надо бы дубинку, что ли, выломать. Присмотрел на дубе надломленную толстую ветку и минут за двадцать доломал её, взвалил на плечо и направился искать речку.

Речка была небольшой, метров восемь. Это сейчас, летом. В половодье, судя по ширине берегов, бывает и все пятьдесят метров. Долго искал подходящий камень, пробуя расколоть все подряд. Грохот стоял!

Ну как только люди жили в каменном веке? Камни же ни разу не годятся. То попадаются хрупкие, у которых лезвие крошится. То наоборот, очень крепкие, и лезвие просто не получается, они могут только под тупым углом отколоться. Наконец, нашел какой-то темный, почти черный камень, который раскололся в виде клина. Вот вооружившись кучкой таких осколков, побрел к туше медведя. Только бы какие-нибудь падальщики не набежали. С волками я точно не справлюсь. И гиены, наверно, с шакалами здесь соответствующие.

Интересно, что за камень мне попался? Кремень или обсидиан? Помню, что из того, что из другого делали оружие. Но обсидиан, тот вроде бы совсем черный. Ладно, назовём кремнем. Кому здесь до этого дело? Найду железо — узнаю точно, кремень при ударе с железом должен хорошие искры давать.

Волков рядом с тушей не было. Крутился только какой-то мелкий зверек, которого я шуганул палкой.

Как же хорошо, что я рос в маленьком городке. Дед с бабкой постоянно держали скотину. Вот дед и выучил, как колоть и потрошить. Сейчас у меня конечно не стальной нож, но тут главное разрезать шкуру в одном месте, а дальше она сама рвётся, стоит только надрезать. А раз у меня каменный нож, то попробуем начать с брюха, где шкура тоньше. Да и вообще потрошить всегда начинают с брюха. Видать, с каменного века пошел такой алгоритм.

Собрав складку по центру брюха и расправив волоски на две стороны, я начал пилить. После десяти минут упорного труда и двух сломанных осколков, я наконец получил дырку в шкуре. Просунув указательные пальцы попытался разодрать разрез дальше. Постепенно мне удалось засунуть средние пальцы, и дело пошло быстрее. Потом смог оттянуть шкуру и подрезать камнем. Так, подрезая и разрывая, управился за час или полтора. Лапы, а точнее, кисти и стопы, решил распотрошить позднее, слишком мелкая и долгая работа. Просто надпилил связки и отломал по суставу. Ну как — просто? Лезвие постоянно засоряется мелкими жилками и салом. Его надо часто чистить об траву.

Солнце уже перешло на Запад. Надо спешить, еще дрова для костра нужно собрать. Отпилив по сухожилиям и оторвав куски мяса с бедра, сложил всё в шкуру. Завязал лапы на шкуре, продел дубину и взгромоздил на плечо. В последний момент решил всё-таки вырезать печень. Надрезал и разорвал брюшину возле правого ребра. Вытащил печень. Аккуратно оторвал желчный пузырь. Тут главное — не порвать, лучше оторвать от печени побольше, чем порвать пузырь, иначе из-за горечи печень невозможно будет есть. Куски печени сложил туда же в шкуру.

Так с котомкой из шкуры и добрел до опушки с дубом. Костер за это время почти догорел, остались головешки. Раскочегарил костер заново и принялся таскать дрова, чтобы хватило на всю ночь.

За это время костер прогорел до углей. Солнце уже опустилось почти до горизонта. Нарезал, точнее — напилил мясо средними кусками, отбил их и завернул в листья щавеля и ревеня, найденные на поляне. Засунул в угли, сверху навалил еще хвороста. И пошел снова собирать дрова — пока не стемнело.

Часа через полтора решил, что мясо готово. Разворошил костер и попробовал свой «шедевр». Мясо не то что пропеклось, оно даже подсохло. Но есть можно. А вот печень засохла до твердости камня и очень сильно горчила. Совсем забыл, что печени надо немного времени. Ну и ладно. Еще куски остались. Завернул в лопухи еще несколько кусков печени и положил в угли. Пока мясо ем — успеет приготовиться.

Наелся до отвала. Мясо хоть и без соли, но голод — не тетка, так что доел всё и сидел, привалившись к дубу. Хорошо, что дрова уже насобирал, а то я сейчас не смогу подняться. Так и сидел, ни о чем не думая, любовался небом, пока не почувствовал, что еда улеглась.

Потихоньку начал шевелиться. Для разминки принялся обрабатывать шкуру. Сначала вывернул шкуру на лапах до последней фаланги, которую и отломил, оставив в шкуре вместе с когтями. Потом нагреб золы внутрь шкуры и стал скоблить.

На небе уже были яркие звезды, когда я закончил со шкурой. Подложил дрова в костер. Немного в стороне развел еще один. Получился треугольник из дуба и костров, в который я и улегся спать, завернувшись в шкуру.

Лежал и смотрел на небо, пытался найти знакомые созвездия. Я не астроном конечно, но могу найти ковши обоих медведиц и пояс Ореона. Но здесь я не только их не увидел, но даже Млечный путь не виден. Точнее — этот Млечный путь был шириной в полнеба. Значит, я попал не на параллельную Землю или в древнее время Земли, а совсем в другой мир. Судя по млечному пути, местное светило гораздо ближе к центру своей галактики, чем наше Солнце.

И тут меня накрыло. Я почувствовал, как поднимается волна отчаяния. Днем было некогда об этом думать, а теперь я разжал тиски своей воли. Я вскочил. Из горла вырвался вой раненого зверя. Я больше не увижу своих родных, не смогу обнять жену.

Наоравшись, я свалился и застыл. Физическая и моральная усталость всё-таки доконали меня, и я уснул. Не помешал даже вой какого-то зверя, который завыл в ответ мне.

Встал на рассвете. За ночь я почти не спал, только дремал по полчаса. Мешали вой и визг где-то в лесу. Наверно, возле туши медведя. К тому же в шкуре спине было жарко, а ноги поддувало и они мерзли.

За ночь тело затекло. Через силу сделал несколько приседаний и наклонов. Совершив утренний моцион, решил заняться шкурой. За ночь она закостенела. Надо идти к речке и замочить её. Потом снова скоблить.

Только сначала поесть надо, а то желудок подвывает так, что чуть ли не сгибаешься от голода. Как будто и не накидал в него вечером так, что подняться не мог.

После завтрака сходил до речки, только перед этим развел костер. А то погаснет, пока хожу, итак уже одни угли остались.

Бредя до речки, понял, что ноги совсем не болят. Пригляделся к подошвам — на них не только ссадины заросли, но и кожа вроде бы стала толще, иду как будто в толстых носках. Да и вообще все вчерашние ссадины заросли. И судя по всему, мышцы стали толще. Это что же, у меня обмен веществ ускорился? Интересно, это навсегда или временно, остатки от омоложения организма? И насколько эффективно я использую пищу? Обычный, так сказать — стандартный, организм использует только около десяти процентов от полученной пищи. Если я при таком ускоренном обмене веществ буду питаться со старой эффективностью, я же всё время буду только пропитание искать, ни на что другое времени не останется. Кстати, желудок уже переварил ту порцию мяса, что я съел на завтрак, и уже немного урчал.

В этот момент я поймал себя на мысли, что у меня ничего не болит. Нет, всё ещё ныли суставы и мышцы были тяжелыми. Но не болели травмированные в детстве колени и щиколотки. Не ныла от хандроза спина. Не было постоянной тяжести в желудке от гастрита. И не кружилась голова от давления и тахикардии. Я осмотрел себя. Трудно точно определить, но я явно стал моложе, чем был. Ощущения, как у здорового двадцатилетнего человека. Даже моя близорукость минус семь пропала. Всё видно настолько четко, что с непривычки закололо в висках. Я просто не привык видеть мир без размытых пятен. Вчера я просто не обратил внимание на улучшение зрения. Да и само зрение было еще не идеальным, горы вдалеке всё-таки расплывались. Мой организм явно помолодел и избавился от всех болячек, даже тех, что у меня были с начальной школы — хандроза и гастрита.

Закончив наслаждаться помолодевшим организмом, занялся шкурой. Положил её в воду и придавил несколькими камнями. Замочив шкуру, вернулся к Дубу. Во! Так и буду его называть, с большой буквы. Имя собственное. Ходу от Дуба до речки полчаса, так что когда вернулся, костер уже прогорел до углей. Положил в угли несколько кусков мяса и отправился снова к речке. А костер, который я вчера развёл, называется всё-таки «нодья», а также «нодье», «нотье». Так у меня и память стала идеальной? Я прямо таки увидел разворот журнала, прочитанного в детстве, его название, вспомнил, что это был один из журналов — «Юный техник», выписанных мне в первый раз в том году уже как подростку, а не «Веселые картинки» с «Мурзилкой», как малышу-детсадовцу.

Костер прогорел до углей и голевешек. Закопал в него всё оставшееся мясо и вернулся к речке. Подойдя к берегу, увидел, что вокруг шкуры вьётся стайка рыбок. Присмотрелся — они вроде подъедают остатки мяса со шкуры. Ну и замечательно. Оставлю шкуру до вечера, пусть рыбки поработают, мне меньше мороки. Только переложил камни на чистые участки. Снова вернулся к Дубу, дождался, пока мясо приготовится, и перекусил.

Теперь надо решить вопрос с жильем и одеждой. То есть наоборот — сначала попробую сделать одежду. Здесь сейчас, конечно, не холодно. Но вот только зимой может стать совсем не жарко. Но европеец такой человек, что не привык ходить совсем голым. Надо хотя бы килт сделать, как у шотландцев.

Значит так, идея такая. Надо взять куски шкуры от лап, они всё равно не актуальны, связать их каким-нибудь способом. А еще из ладоней и стоп могут получиться мешочки, в которых удобно складывать какую-нибудь мелочь. Не таскать же всё в руках. Пожалуй, стоит сплести пояс из травы. Трава здесь на опушке растет длинная, узкая и мягкая, и при этом достаточно крепкая, должно получиться.

Прямо сразу же этим и занялся, полчаса ползал на четвереньках и собирал траву. Рвать её руками не получилось — очень уж крепкая. Ну, это замечательно, в дальнейшем веревки из нее плести буду. Траву пришлось собирать пучками и подрезать острым камнем. Решив, что собрал достаточно, уселся, прислонившись к Дубу, и занялся плетением. Сначала накрутил три жгута, не очень толстые, но такой длины, чтобы можно было четыре раза обернуть вокруг пояса. Потом сложил их вместе, завязал с одного конца узел и заплел косичкой. Самой простой, такие когда-то в детстве младшим сестрам заплетал. Заплел до конца и снова завязал узел. Попробовал надеть — получилось обернуть вокруг талии почти два раза. Как раз размерчик.

Вечером заберу шкуру и отпластаю лапы.

Ну а теперь действительно пора задуматься о жилье.

Глава 2. Что нам стоит дом построить[2]

Рисовать дом я не буду. У меня и без этого пространственное воображение работает. Только надо решить, что строить и где строить. Строить на первое время буду эдакую сарайку из плетня и перекрою скатом. Потом обмажу глиной. Этого должно хватить. Не думаю, что зимой здесь очень холодно. Как я заметил, солнце вчера прошло почти в зените и зашло на западе тоже почти вертикально — градусов восемьдесят-восемьдесят пять. То есть, я где-то в субтропиках. Хотя растительность скорее средней полосы, но встречаются и южане. Значит, зимой ожидается небольшое снижение температуры. Вряд ли будет снег, если только сезон дождей. И вообще, может, я уйду отсюда. Пойду вниз по реке. Куда-то же она впадает. А если в этом мире есть люди, то жить они должны возле воды, так что надо идти вниз по течению.

Теперь вопрос «где?». Удобнее возле речки. Есть вода и камни для инструментов. Но там я не заметил такого же огромного дерева. На этом же Дубе можно устроиться в развилке со всем комфортом. И хищникам будет труднее добраться, и в сезон дождей заливать не будет, надо только хороший навес сделать. Решено, делаю на Дубе.

Натаскал к Дубу пару десятков стволов сухостоя толщиной в руку. Буду из них делать обрешетку навеса. Расклинил стволы в развилке и начал плести решетку из прутьев ивы. Ну, или куста, похожего на иву — прямые гибкие ветки с длинными листьями. Очень похоже.

В обед подкрепился холодным мясом. И тут до меня дошло, что если я вытащу шкуру из речки только вечером, то она совершенно не высохнет, и я задубею ночью. Подхватился и побежал к речке. Прямо тут же на берегу нашел большой плоский камень на котором и раскроил шкуру. После этого кое-как дотащил до Дуба — отмокшая шкура стала тяжелее в несколько раз и такая скользкая, что рулон из неё постоянно расползался в руках и вываливались отрезанные лапы. Легче было бы тащить целиком, но там возле Дуба, кроить без такого камушка стало бы сложно. Но всё-таки дотащил, разложил под солнышком. К вечеру еще возле костра подсушу. Зато рыбки объели всё мясо, шкура была очень гладкая.

Собирая ветки, прошелся по другой стороне опушки, на которой не был вчера. Нашел там родник. Теперь проблема воды решена — не придется за каждым глотком бегать полчаса в каждую сторону. Положил в ручей мясо, чтобы не сильно испортилось.

К вечеру решетка крыши была готова. Пока плел решетку — понял, как перекрыть крышу. Надо связать веники из той же ивы, у нее длинные листья, хорошо лягут. Даже уложил один ряд таких веников. Привязывал их жгутами травы.

Вечером осмотрел мясо. Вроде еще не пахнет, но рисковать не стоит. Все остатки мяса запек еще раз, завернул в лопухи и сложил в землю возле ручья — так оно сможет храниться еще пару дней. За это время мне надо закончить с крышей и идти добывать себе хлеб насущный.

Утром решил, что всё-таки сначала надо подумать об охоте, а потом уже буду доделывать дом. Как добывать пищу? Копьем я вряд ли смогу добыть хоть что-то. Для лука нужна тетива. Да и сначала тренироваться надо. Я за это время издохну от голода. Для силков надо что-то вроде лески — тонкое, крепкое и скользящее. Вариант с ловчей ямой слишком трудозатратен. Таким же макаром отказался от самострела, удочки, сети.

Можно еще заняться собирательством. Кругом постоянно замечал ягоды и грибы. Но чтобы поесть один раз, надо ходить по лесу целый день. Собирать грибы-ягоды целый день, чтобы их съесть в этот же вечер? Это как-то не по мне. К тому же диета, состоящая сплошь из ягод — угроза нормальному пищеварению. Мне совершенно не интересно сидеть в гордой позе орла каждый час. Без перерывов на сон.

После всех этих рассуждений, в голове всплыл еще один вариант. И, пожалуй, он самый удобный. Мне остается только заняться рыбалкой. Но не удочкой или сетью, а вершей. Сделать снасть возможно при имеющихся материалах, в отличие от удочки. И по времени затраты не сравнить с той же сетью, для которой сначала надо веревки сплести — из травы или лыка. Как устроена верша, я знаю. Только в детстве мы их делали из восьмисотграмовых банок с закручивающейся крышкой. На крышке в середине делали несколько разрезов, чтобы получились лепестки, загнутые внутрь. Рыба заплывала на приманку, раздвигая лепестки, а обратно выбраться не могла. Теперь надо сделать вершу побольше, и из лозы. Практики у меня конечно ноль. Но смогу ведь как-нибудь сплести две корзины одного диаметра. Одну длиннее — закрытую, а другую короче — без дна, и соединить.

Угробил на плетение верши почти весь день. Получилось только с третьего раза.

Еще около часа возился с килтом. Взял один из «рукавов», сложил в длину пополам, шерстью нарушу — не мозолить же причинное место жесткой изнанкой. Потом одним из когтей прокрутил с каждого края по три отверстия сквозь оба слоя. После чего связал края жгутом из травы. Получился такой меховой карман из лапы, прикрытый клапаном, а сверху широкая петля, за которую можно подвесить на пояс. Второй кусок шкуры от другой лапы обработал также. Первоначально думал сшить все четыре лапы. Но когда примерил на себе, оказалось, что одна лапа растягивается почти на всю мою талию. Так что подвязал эти две спереди и сзади внахлест. Надел на себя и прошелся. Ударяет по коленям спереди и сзади. Пришлось развернуть боком. Вроде лучше. Только когти оттягивают довольно ощутимо, если еще положить что-нибудь, то спадать будет, пожалуй. Хотя можно связать еще пару жгутов из травы и сделать что-то вроде портупеи.

Задумался об обуви. С одной стороны — я городской человек, и не привык ходить босиком. С другой стороны, уже вроде ноги не болят. К тому же ходьба босиком гораздо тише, острых скал здесь нет — камни возле речки гладкие. Да и подошвы мне сделать не из чего. В общем, займусь этим позже, а сейчас пора добыть себе еды.

Примерно в три пополудни ушел на речку. Вколотил булыжником пару кольев в дно и привязал к ним вершу. Закинул внутрь кусочек жареного мяса для приманки. В детстве приманивали мякишем хлеба, сейчас хлеба нет, зато есть мясо.

Не успел еще обсохнуть на берегу, как увидел отблески чешуи внутри верши. Попалось что-то крупное, около полуметра. Быстро вытащил вершу, пока её не разломали. Но вот как вытаскивать рыбу? Я совсем не продумал этот момент. Наконец, сообразил распустить дно, и рыба вывалилась на камни. Кто-то из лососевых, не знаю точно.

Попалось несколько рыбин возраста смолта — пока еще не взрослая рыба, но уже не малек, подрос в речке и сейчас начал сплавляться вниз. Значит, где-то вниз по течению есть морской берег. Причем относительно недалеко. Где-то в горах есть расщелина, которая выходит в море. Правда, на Земле смолт несколько мельче, а тут, видать, дикая природа не испохаблена человеком, или вид такой.

Завязал заново дно у верши, положил приманку и снова привязал к колышкам. За час поймал еще несколько рыбин, и решил, что хватит. Наложил рыбу в вершу и прямо в ней понёс к дому. Поужинал парой рыбин, остальное насадил через жабры на колышки в ручье. До заката опять делал крышу.

Постепенно у меня стал вырисовываться будущий дом. За четыре дня я перекрыл крышу. Потом приступил к стенам. Времени было достаточно, почти весь день я мог посвятить стройке. Утром я тратил всего час на рыбалку. И это вместе с дорогой — рыба прямо лезла в вершу, и за полчаса мне попадались две-три рыбины, которых хватит на сутки. Еще и для тренировки решил добираться до речки бегом. Дорога получалась в несколько раз быстрее. Чуть позже сплел еще три верши, и теперь мне достаточно было сходить на речку два раза — утром и вечером, чтобы только забрать рыбу, а верши оставлял до следующего раза.

Кроме лососевых, иногда попадались щучки и кто-то мелкий из осетровых. Сезон видать такой — мальки подросли, стали смолтом, и спускаются в низовья. Насколько помню, осетровые, так же как и лососевые, вылупляются весной в верховьях рек, в тихих заводях. Потом подрастают и осенью спускаются в море или океан, или в более крупную реку, как Волга на Земле. Там несколько лет набирают вес (некоторые лет по пятнадцать) и взрослыми как-то в осень возвращаются в родную реку на нерест. Икра зимует. А потом цикл повторяется. Однажды заинтересовался этим вопросом, читал статьи о том, как разводить лососевых и осетровых, теперь всё это всплыло в памяти. Если рыба пошла вниз по течению, значит сейчас осень, и пора закругляться с жильем и готовиться к сезону дождей.

После похода на речку и до самого обеда я резал ветки. То есть, это только называется «резал»: я надпиливал острым обломком камня ветку по кругу, и пытался её отломить. Промучившись часов до двух и пообедав, начинал вязать веники и привязывать их к решетке на крыше.

За те дни, пока таскал бревнышки для крыши, накачался очень сильно. Не Геракл, конечно, тот вообще горилла без шерсти, но Аполлон точно. Хорошая вещь — ускоренная приспособляемость, только жрать постоянно охота, я теперь в несколько раз больше съедаю, чем на Земле.

За всеми заботами как-то перестал вспоминать о родных. Нет, я их не забыл. Попробуй забыть с идеальной памятью. Но горечь утраты сгладилась. К тому же, о невозможности возврата никто ведь не говорит. Как-то же я появился здесь. Значит, и обратная дорога должна быть. Немного обживусь в этой долине, перезимую, и отправлюсь в экспедицию к горам. Может, есть какой-либо проход. И если здесь цивилизация, то может местные знают, как меня переправить обратно.

Со шкурой ничего хорошего не получалось, скоблил ее несколько раз, но всё равно она, засыхая, становилась жесткой как фанера. Немного сильнее смог размять только лапы, из которых сделал килт с кармана́ми. Но всё равно ходил как жестью обернутый. И без карманов никак не обойдешься!

Так прошла неделя. Крыша была готова и теперь походила на спину бизона своими висящими длинными листьями. Стены из плетня тоже были готовы. Теперь я обдумывал, надо ли таким же образом как крышу закрывать стены. Если будет сезон дождей, я в сырости и на сквозняке могу слечь с ангиной или, тьфу-тьфу-тьфу, с пневмонией. Антибиотиков здесь нет. Пневмония станем моим приговором.

Значит, будем делать веники. Но это очень трудоемкий и длительный процесс. Кроме того, что ветки ломать трудно. Так еще я за это время ободрал кусты во всей округе, и надо ходить за ветками всё дальше и дальше.

Хорошо хоть пока не встретил волков. Вероятно, это была территория умершего медведя, и запах его меток пока еще не выветрился. Надо обдумать вопрос с нормальным оружием. А пока я таскал за собой дубинку, привязав к ней веревку из травы и повесив через плечо, как ружье.

К тому же мне за эту неделю надоела рыбная диета. В общем, надо сделать перерыв, и попробовать поохотиться на четвероногих. И вот, закончив с основанием стен, я вышел в лес. В этот раз я решил пройти от Дуба в сторону, противоположную от места встречи с медведем. Эту сторону леса я еще не обследовал.

Глава 3. Идет охота на волков. Идет охота![3]

Бредя потихоньку против ветра, это чтобы моя добыча меня не заметила слишком рано по запаху, я решал: на кого мне охотиться сподручней.

Ловля птиц и крупных грызунов, вроде кроликов, требует наличие силков. Силки делать не из чего. Нужна леска, или длинные жилы от травоядных. Я даже вспомнил один отрывок из какой-то книги, как правильно обработать сухожилия. Их вроде надо размочить, разделить на мелкие жилки, а потом сплести тетиву из тех, что находятся в сердцевине. Но пока я не добуду какого-нибудь оленя, лося, антилопу — об этом можно забыть.

А может, сделать что-то вроде верши? Привязать покрепче, положить приманку — и вуаля! Только кроликов так не поймаешь — просто прогрызут выход и убегут. А вот птицу пожалуй получится. Надо только над приманкой подумать. Зерна у меня нет. Может, нарыть червяков или еще что, и пришпилить внутри ловушки? Хорошо. Обойду по кругу это сторону леса и займусь ловушками для птиц. Сделаю их штуки четыре или шесть. Думаю — хватит. И не как вершу делать, а как клетку с дверцей-ловушкой. Зайдет птичка, схватит приманку, и дверь упадет.

Далее, копытные. С ними я пока не смогу справиться. Подкрасться с копьем или дубинкой проблематично. Нужны тренировки. Лук пока сделать не могу. И опять же нужны тренировки. Можно попробовать выследить поросенка, если тут водятся кабаны или свиньи. Поросенок пока неопытен и, может, я сумею подобраться. Но вот потом как отбиваться от разъяренного кабана? Значит, пока тоже отпадает.

А вот насчет копья… Точнее, дротиков. В голове всплыло одно приспособление — копьеметалка. Это простая палка, изогнутая на концах, вроде знака «интеграл» в математике. Зато скорость и дальность выстрела возрастают в несколько раз. С одного конца металки вставляется дротик, берешься за другой конец и взмахиваешь над головой, как будто рубишь. Конечно, тоже потребуются тренировки. Но зато изготовить очень просто. И сырости не боится, в отличие от лука. Займусь этим как-нибудь позже. Может, за это время научусь делать наконечники для дротиков.

Пробираясь по лесу, нашел еще один родник, пару полян. На одной чуть не нарвался на кабана. Я уже хотел выйти на поляну, когда услышал треск веток. Из чащи вышел такой зверюга — даже не кабан, а кабанище. Может, у страха глаза велики, но мне он показался в холке выше меня. Я много раз читал о нервном характере кабанов и их хитрых повадках. Поэтому застыл на месте. Хорошо, что ветер дул от кабана в мою сторону. Хорошим зрением они вроде не отличаются, зато нюхом — отменным. Грибы и желуди под землей чуют. Вот он повертелся немного, поводил головой из стороны в сторону и вышел на поляну. За ним вышла мать-кабаниха, она была немного ниже него, но, пожалуй даже шире. А следом целый выводок полосатых поросят. Эх, такого бы на вертел! Но тут риск слишком большой. Может, потом, с луком или копьем.

Когда взрослые животные развернулись ко мне тылом, я постарался тихонько прокрасться обратно вглубь леса.

Я уже думал, что спокойно вернусь к дому. Но неожиданно лесная тропа свернула на небольшую прогалину. Навстречу же мне бежал волк, и затаиться возможности уже не было, он уже увидел меня.

В пасти волк держал тушку какого-то копытного, вроде олененка. И только поэтому нападение не случилось в первый же момент. Волк, или наверно волчица, глухо зарычала. Потом положила добычу на землю. Вероятно, она несла добычу домой щенкам,[4] и из-за этого была очень нервной.

Я попытался медленно отойти назад — метров за двести сзади была развилка, может быть, разойдемся. Одновременно пытался медленно перекинуть перевязь дубины через голову. Как назло веревка запуталась в портупее, и я застыл в какой-то раскоряченной позе. Дубину не получалось снять, но и обратно надеть не удавалось. Так и стоял с дубинкой в руках под каким-то немыслимым углом. Дергать сильнее я опасался, чтобы не нервировать волчицу.

Так я и шагнул назад. Неосторожно ступив в какую-то ямку, я потерял равновесие и начал заваливаться. От неожиданности я резко взмахнул руками. Дальше я видел всё как в замедленной съёмке.

Я падаю назад.

Волчица приседает на задние лапы.

Я резко взмахиваю руками, так и не выпустив дубинку из рук.

Веревка лопается.

Волчица начинает прыжок.

Я почти упал на спину.

Вот где-то в районе ног появляется голова волчицы.

Дубина проворачивается в руках и попадает комлем мне подмышку.

Волчица открывает пасть.

Острие дубины приподнимается.

Волчица открытой пастью насаживается прямо на острый конец дубины.

События снова понеслись вскачь.

Я лежал и готовился хоть как-то сопротивляться. Хотя бы вдарить по носу. Очень чувствительное место. Если и не отстанет, то немного еще поживу. И тут, совершенно неожиданно для меня, волчица захрипела и стала кататься по земле. Я прямо на спине рванул прочь, отталкиваясь ногами и локтями.

Волчица, наконец, перестала кататься и замерла. Я осторожно подошел. Эта нервная мамаша так сильно прыгнула на меня, что умудрилась насесть на мою дубинку как на кол почти на две трети длины. Видать, острие рукояти порвало ей там что-то, легкие или сердце.

Я плюхнулся на землю прямо тут же и оторопело уставился на всю эту композицию «волчица на вертеле». Несколько минут я просто молча сидел, потом нервно хихикнул. Потом начал ржать во всё горло. Только охрипнув и начав икать, я отошел от истерики. Мне же невероятно повезло, еще раз невероятно повезло.

Хихикнув еще несколько раз, я поднялся. Вытащил из пасти и обтёр дубинку. И уже совсем собрался домой, но мысль о добыче заставила вернуться. От волчицы остался олененок. Да и её саму стоило лишить шкурки. Конечно, это не зимняя густая шерсть. Но и так сойдет. Да и вряд ли здесь есть у волков есть зимняя линька, круглый год относительно тепло.

Обдирать здесь, вдали от воды и костра неудобно. Нести на руках смогу только олененка. Я огляделся. Если попробовать свалить пару молодых деревьев и переплести ветки, то можно свалить добычу сверху, привязать ветками и дотащить за комли до самого Дуба.

Так и поступил. Сумел с помощью каменного рубила, которое таскаю с собой, свалить пару деревьев толщиной в пять-шесть сантиметров, и привязал к ним волчицу и её добычу.

Дальнейший путь неприятностей не принес, и я спокойно вернулся к своей хижине. Только вымотался под таким грузом.

До вечера я потрошил добычу, снял шкуры с волчицы и олененка и расстелил возле муравейника. Стоял такой в лесу недалеко от северного края опушки, где его прогревало солнце. Пусть мураши выедают кусочки мяса. А завтра еще в речке замочу. там рыбки поедят и шкура отмокнет.

Попробовал вырезать задние сухожилия у олененка и волчицы. Они оказались совсем короткие, я думал будут длиннее. На лук ведь надо около метра. Или они сплетаются как веревка? Бросил на шкуры, завтра замочу в речке, посмотрим, что получится.

Перед сном, ужиная у костра свежей олениной, я успел сделать одну ловушку для птиц. На следующий день — еще три. Накопал червей, из-под коры гнилого дерева наковырял личинок. Привязал ловушки на соседней поляне и оставил их до утра. Я надеялся, что сработает хотя бы одна, но утром в трех из них сидело по какой-то птице. Только четвертая ловушка была пуста. Червяков тоже не было. Какая-то хитрая зверушка побывала.

Не знаю, что это за вид мне попался. Размером с мелкую курицу, раскраска серая с черными и белыми пятнышками. Как курочка Ряба из книжки. Так и назвал курицей, незачем плодить сущности. Запеченная в глине, птичка оказалась по вкусу тоже похожей на курицу, только мясо жестковато. Глину, кстати, я накопал в ручье на краю своей поляны. В отличие от речки, он был не каменистый.

Теперь, имея постоянную добычу, пора задуматься о том, чтобы завялить и закоптить её. Всё, что я знаю, это два правила: дым должен быть густой, но не горячий, а мясо должно быть без повреждений болони, это такой пленки, мешочка на мышцах.

С коптильней решил не заморачиваться, сделал два плетня размерами два на два метра и сложил их шалашом. Потом сделал две стенки с торцов и обмазал всё это глиной, оставив возможность с одной стороны заползать внутрь. Ну и дрова можно подкидывать. Для копчения вроде как нужна ольха. Только мне неизвестно, как она выглядит. Так что решил использовать те лиственные деревья, что растут рядом. Главное, чтобы не хвойные.

Дни летели за днями, неделя — за неделей. Я ставил ловушки на птиц и верши на рыбу. Потом это всё коптил и развешивал под крышей своей хижины.

Хижина получилась очень большой. Я постарался перекрыть навесом весь расколотый ствол. Раскол начинался на высоте трех моих ростов, ствол на той высоте был около десяти метров толщиной. Дуб рос не одним стволом, а разделялся на два немного выше земли. Молния тогда попала как раз в развилку и расколола половинки Дуба. При этом раскол выгорел изнутри, и получилось пространство шириной около пяти метров и высотой примерно шесть. У меня даже получилось построить под крышей дом в два этажа. При этом жилая комната была на первом этаже, очаг я соорудил там же, и поэтому дым поднимался в кладовку под крышей, дополнительно обрабатывая продукты и отгоняя насекомых.

Обмазав глиной стенки и потолок жилой комнаты, я почти избавился от сквозняков, и теперь мне достаточно было одной охапки хвороста на день. В основном, чтобы вскипятить воду для чая и подогреть мясо.

С посудой получилось разжиться очень неожиданно. Во время одного из обходов леса я забрел в болотистую долинку, заросшую травой, очень похожей на бамбук. Только в сыром виде он был не таким твердым, как земной. Но высохнув, становился достаточно крепким. Так что я смог сделать кружку, ложку, и небольшой котелок. Воду в котелке я кипятил древним способом кочевников — кидал туда раскаленные камни. Лопаточки, чтобы хватать камни, были сделаны из того же бамбука.

Таким способом я мог не только чай заварить, но и приготовить суп из копченого мяса и травок: щавеля, крапивы. Варить мясо так не получится, но вот из полуготового выходило отлично. Я даже нашел дикий лук и дикую морковь. Корешок морковки был не толще сантиметра. Да и стрелки у лука были размером с обычную траву. Но зато бульон приобретал совсем другой вкус.

Вот только я страдал от отсутствия соли. Частично подсолить еду удавалось золой. Я вспомнил, что таким способом получали соль наши предки, если рядом не было солончаков. Для этого я отдельно сжигал ветки деревьев и травы определенных видов, экспериментируя в поисках растений с высоким содержанием соли. Вкуснее всего зола получилась из какого-то куста с большими листьями круглой формы с зубчатыми краями. На них сейчас стали вызревать круглые орешки. Я не знаю, что это был за орех. В жизни видел только арахис, фисташки и грецкий орех. И то — без листьев.

Но в дальнейшем надо подумать о походе в горы и к морю. Возможно, там найдутся залежи соли. Но это уже после сезона дождей. Если я пойду сейчас, то рискую не вернуться обратно. Погода становится всё более пасмурной и холодной. Из-за этого даже пришлось отложить проект с глиняной посудой. Заготовки просто не могли высохнуть, настолько поднялась влажность.

И вот одним утром я был разбужен шумом ливня и грохотом грозы. Я сидел под навесом с горячим чаем и наслаждался контрастом. Буквально на расстоянии руки холодно и сыро, сверху льет вода сплошным потоком и сбивает с ног. Я видел проплывающие внизу ветки и стволы, и еще трупы утонувших животных. Кстати, надо будет, как ливень снизит свой напор, оттолкнуть трупы, чтобы их унесло, и они здесь не гнили и не приманивали хищников.

У меня же здесь мягкая и теплая шкура на плечах и под пятой точкой. В руках большая кружка с горячим настоем иван-чая и липы.

Как же это называется? Наслаждение бытиём. Гедонизм, даа…

Глава 4. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью![5]

Всё хорошее имеет свойство когда-нибудь кончаться. Впрочем, как и плохое.

Сезон дождей всё длился и длился. Я пил, ел, спал. И снова пил. И снова ел. И снова спал. Такой вот непритязательный график длился уже больше двух месяцев.

Не то, чтобы мне стало смертельно скучно. При отсутствии событий я вполне могу их себе придумать сам. Например, помечтать о том, как построить здесь дом со всеми удобствами. Жаль, что без компьютера. Или пофантазировать о строении миров, и как меня сюда занесло. Я вообще всегда мечтал попасть в такое закрытое местечко, без людей, но чтобы всё само росло и не требовалось что-то садить, копать. Где работаешь только тогда, когда это необходимо, а не вкалываешь круглый год. Ну да. Лентяй я. Но лентяй, который может поработать, чтобы потом лентяйничать еще дольше.

В общем, мне не было смертельно скучно. Так, совсем немного. И я подумал — как-то всё одинаково идет из дня в день, могло бы что-нибудь и произойти. Думалку бы мне открутить за такие мысли!

Этот день был грозовым. Сверкало и грохотало с самого раннего утра, еще до рассвета началось. И вот, когда я по устоявшейся привычке сидел с кружкой чая, молния ударила в дерево на краю поляны. Я ослеп и оглох на время. Но не успел я проморгаться, и не пропали еще пятна перед глазами и звон в ушах, как молния ударила в ствол прямо возле меня. Меня откинуло и впечатало в стену хижины. В глазах плясала всеми цветами радуга, еще черным и белым. В ушах стоял звон на грани боли. Я почувствовал, как стена сзади затрещала. Сверху что-то свалилось мне на голову, и я отрубился.

Когда я очнулся, гроза уже кончилась. Но ливень никуда не делся. По крайней мере, шум ливня было слышно, а вот грохота грозы — нет. Увидеть же что-либо у меня не получалось. В глазах до сих пор плавали разноцветные пятна. А также очень сильно болела голова.

Я попробовал пошевелить руками. Вроде, отклик есть. Теперь ногами. Вроде, тоже. Ноет ушибленная спина. Медленно поднял руку и аккуратно ощупал голову. На затылке огромная и болезненная шишка. Крови вроде нет.

Полежал где-то полчаса и стал различать предметы вокруг. Только вот цветные пятна никуда не делись. Они плавали везде по воздуху, растягивались и скручивались. Всюду были белые, голубые, зеленые пятна в виде завихрений. Как дым при неровном ветре.

Пытаясь что-то разглядеть через эти пятна, я принялся осматривать повреждения, которые я собственно…спинно причинил дому. Вроде фатальных повреждений нет. Треснула и немного осыпалась глиняная штукатурка на стене. А по голове мне досталось скорее всего вот этим стволом, который вывалился из перекрытия. Хорошо, что он не был несущим, так что конструкция не пострадала. А вот сам ствол был плохо закреплен и вывалился от удара.

Мне определенно снова повезло. Получить удар молнии и не поджариться. И сразу после этого получить удар дубиной толщиной в руку. И отделаться просто шишкой.

Я поднял руку, чтобы прижать к больной голове. Всегда такое рукоприкладство помогало утихомирить боль. Вдруг, среди белых, голубых и зеленых завихрений появились красные сполохи. Я остановил руку перед глазами. Вся рука была подсвечена жгутиками всех оттенков красного. От темно-бордового до алого и розового. Я помахал рукой. Алые сполохи поплыли за ней. Но не сразу, а как бы отставая. Как будто машешь горящей веткой. Нет, не совсем так. Раньше, когда смотрели фильмы на видеокассетах, то если была копия плохого качества, то при движении вокруг людей появлялись силуэты, обычно алого оттенка. Вот также и сейчас.

Как я говорил, я очень люблю читать. За жизнь прочитал, наверно, десятки тысяч книг. В основном — фантастику всех направлений. Ну и, конечно, была куча книг по фэнтези. Особенно нравились книги, где построена четкая и логичная картина устройства магии. Когда заклинания строятся так, как будто пишешь программу. А не так, как, например, Гарри Поттер — сказал слова, махнул — и получил результат.

Поэтому, я за всю жизнь прочитал, наверно, все варианты видения магии. И, если я вижу такие всполохи вокруг своей руки, то, может, это аура? Я стал видеть ауру?

Так. Надо разобраться. Зеленый видно только внутри Дуба. Аура растений? Но вот есть еще пятна голубого и белого цвета. Но тут только вода и воздух. У них нет ауры. Значит, я вижу всё-таки не ауру. Но тогда что? Какую-то силу? Магию? Точно! Силовые линии различной магии. Пусть будет магия. Так удобней.

Значит так, получается: белый — магия воздуха; голубой — магия воды. То есть — нет. Магия воды — синяя. А здесь голубой, потому что она смешана с воздухом. Думаем дальше. Зеленый — магия растений. Красный — магия животных. А может — магия крови?

Пока все эти мысли крутились в голове, я понял, что проголодался. Поднялся в кладовку на второй этаж. Здесь погасли зеленые и голубые краски. Ну да, до живых растений далеко. Воды здесь мало — всё завяленное и закопченное. Только тушки отсвечивают бордовым цветом. Наверно, остатки крови. А вот этот кусок почти весь черный. Что бы это значило? Понюхал рыбную тушку, пахнуло тухлятиной так, что чуть не вырвало. Сдержав спазмы, огляделся. Еще несколько тушек имели черные пятна, вероятно, были плохо прокопчены, и сейчас стали смертельно опасны. Значит, черный — смерть?

Это ж из меня какой надзор по качеству получился! Никаких анализаторов. Не надо принюхиваться. Ходи и ищи черные пятна.

Взял тушку лосося и спустился вниз. Заварил себе чай из разных трав.

Кстати, магия огня оказалась ярко-алого цвета. Ну что ж — логично. Причем, я сначала даже не понял этого. Огонь как был красно-оранжевым, так и остался. Но вот когда стал доставать из очага раскаленные камни, они светились ярко алым светом. Когда же я кидал их в воду, камни теряли свечение, от него отходили завихрения, которые растворялись в воде.

Пока ел рыбу, сушеные травы стали размокать. При этом появилось и стало нарастать зеленое свечение. Это, наверно, всякие полезные вещества переходят в чай. В какой-то момент времени свечение достигло какого-то максимума, а потом стало потихоньку гаснуть. А это что может значить? Скорее всего, теперь эти полезные вещества разрушаются. Например, витамин С. Он не может долго выдерживать повышение температуры. Быстренько пьем отвар, пока все эти полезности не пропали зря!

После обеда я снова сидел под навесом и смотрел на падающую воду. Теперь, с этими всполохами разных цветов, это стало вообще феерическим зрелищем.

Я задумался. Одна мысль не давала мне покоя. Видеть всю эту магию-шмагию, это конечно хорошо. Но возможно ли воздействовать на неё? И вот, вспомнив один старый фильм, я вытянул руку ладонью вперед, и стал представлять, как струя воды притягивается к руке.

Сначала не получалось совершенно. Но я продолжал держать руку и представлять, как же это происходит. Представлял, как вода изгибается. Представлял, что руке мокро. Я закрыл глаза и продолжил медитировать. Когда-то пришлось этому научиться. В подростковом возрасте у меня появились головные боли. Регулярно, раза два в неделю. Головные боли были очень сильными, пульсирующими и не уходили по несколько часов. Таблетки помогали слабо. Врачи сказали, что это из-за неравномерного развития кровеносных сосудов при росте организма. Как-то мне попалась книга о медитации и гипнозе. С гипнозом у меня не получилось. А вот медитировать, отключать свою боль я научился. Теперь я сидел, и всё глубже и глубже погружался в себя. В один из моментов я подумал не о воде, а о той силе, что в ней заключена. Что я должен притягивать не саму воду, а её суть. Этот светящийся жгут, что я вижу. Внезапно, в руке появилось ощущение чего-то мокрого. Как будто я руку окунул в ручей. Одновременно боль в затылке из тупой резко превратилась в острую. Я не выдержал, прекратил медитацию и открыл глаза. Потоки воды так и продолжали лить сверху вниз. Но рука действительно была мокрой, а под ногами осталась лужа! У меня получилось!

Памятуя о болях в голове, на сегодня я прекратил опыты. Зато завтра с самого утра снова сидел под навесом и весь в предвкушении наблюдал за потоками воды. Долго не мог отрешиться, так не терпелось повторить вчерашнее. Наконец, успокоив свою нервную систему, я сумел поймать тот настрой, что был вчера. Только вот сразу стало ломить в затылке.

Я прекратил занятия. Решил продолжить на следующий день. Я повторял урок, заданный самому себе, изо дня в день. И вот, наконец, это свершилось!

Я сидел с закрытыми глазами. В руке ощущался поток воды. При этом всё ещё ломило в затылке. Не так чтобы слабо, но терпимо, раньше терпел головные боли и посильнее. Я постарался тихонько открыть глаза. Передо мной, выгнувшись дугой, висел ручеек воды, стекающей с навеса и изгибающейся в мою сторону. В этот момент я понял, что ноги уже замерзли в воде, — я потерял концентрацию, и поток воды вернулся снова в вертикальное положение. За это время на полу натекло приличная лужа. Надеюсь, она впитается в дерево, потому что тряпки, чтобы это вытереть, у меня нет.

Всю следующую неделю я сидел под навесом и упражнялся с водой. Постепенно боли в затылке стихли, хотя и не исчезли совсем. Я научился отклонять воду без длительной медитации. Даже, вспомнив прочитанные книжки, сумел создать водяное копье, которым расколол плывущую внизу деревяшку. Правда, создавал я его не меньше пяти минут. Это явно не годится для дуэли. Если здесь есть люди и, тем более, маги, то вполне может дойти и до магической дуэли. И пока что при моих способностях, меня просто размажут, если придется драться. К тому же, у меня получалось создать не больше трех-четырех таких копий подряд. А потом я чувствовал себя выжатым досуха. Способность восстанавливалась гораздо дольше, не раньше чем через час я снова мог пустить одно копье. А полностью восстанавливался часа за четыре.

Еще через неделю я сумел создать копье за десять секунд. Увеличилась не только скорость. Я чувствовал, что теперь у меня запас стал больше, магия давалась легче. И еще я научился делать не круглое копье, а очень сильно сжатое с боков, получалось этакое водяное лезвие.

И тут мне пришло в голову, что если я продолжу работать только с водой, то не случится ли так, что другие стихии мне будут не подвластны?

Я сел возле очага и принялся за медитацию. Не сумев за час хоть что-то сделать с огнем, я даже запаниковал. Но после перерыва на чаепитие, я привел нервы в порядок — ведь и с водой я первый результат получил не раньше чем через четыре часа.

Я снова уселся перед очагом, закрыл глаза и начал представлять, как с ладоней срывается огненные сполохи и улетать вверх. Через какое-то время я стал чувствовать огонь в руках. Он обжигал, но обжигал как-то мирно, безопасно для меня. И тут я почувствовал запах паленых веников. Открыв глаза, я понял, что загорелись травы, которые я развесил вокруг очага. Мысли пронеслись галопом: надо тушить, иначе сгорят, если буду тушить водой, то испорчу. И тут в голове выскочила мысль: можно попробовать снять огонь с этих загоревшихся трав и перенести в очаг. Я вытянул руки и… позвал, что ли. Как будто малыша зовешь. Огонь соскочил с веников и разместился на ладонях. Я поднес руки к очагу и просто сдул языки пламени в очаг.

Значит, с огнем получилось. Теперь один день на закрепление, и начинаю пробовать управлять воздухом.

Я попеременно занимался управлением водой и огнем — в этот день, и на следующий. Только — для безопасности — я выложил еще один очаг — не внутри помещения, а за стеной, под навесом.

Чтобы открыть управление воздухом, пришлось просидеть в медитации часа три подряд. Но я всё-таки создал маленький вихрик.

Теперь занятия пошли день за днем всё продуктивнее. Я изгибал водяные потоки, завязывал их в узлы, набирал воду на полу под навесом, а потом заставлял её выливаться наружу. Создавал водяные копья и клинки. Кстати, скорость вызова уже уменьшилась до одной-двух секунд. Я заставлял сполохи огня кружиться вокруг меня, собирал огонь в компактную сферу и запускал через поляну. Сначала файерболы не успевали долетать до леса и тухли. Но постепенно, увеличивая силу и уплотняя их, а также добавляя воздушный кулак, я добился того, что файербол смог пробиться через этот ливень и взорвался, подломив небольшое дерево. Воздух я научился только толкать, получился такой воздушный кулак, а если посильнее, то даже таран, которым тряс деревья на той стороне поляны. Но сложнее во сто крат было научиться воздухом брать и аккуратно передвигать предметы.

Вечером я валился в постель измотанным и уставшим настолько, что вырубался за минуту. За месяц я натренировался работать со всеми этими стихиями, почти не задумываясь.

Теперь мой день начинался примерно так: я вставал под навесом, притягивал литра два воды, которую закручивал водоворотом, в котором и мылся. Потом собирал разлившуюся воду и сливал за борт. Разгонял воздушный вихрик, разогревал его магией огня, и сушился. Воду для чая и супа тоже кипятил магией огня. Причем воду собирал, просто беря определенный объем снаружи.

Но вот, сколько было ошибок, чтобы научиться так выпендриваться! Сколько раз я был окачен водой, когда ошибался в объеме или скорости. Сколько раз опалял волосы. Или падал от созданного собственноручно ветра.

Но, всё-таки, к исходу второго месяца после удара молнией, я управлялся со стихиями вполне сносно. Вызвать определенное плетение, а так я обозвал водяное копье, воздушный кулак и другое, стало для меня секундным делом. Определил цель, решил как её поразить, и вот летит файербол или воздушный кулак, или идет взмах водяного клинка.

По аналогии с имеющимися стихиями воды, воздуха и огня, подумал о стихии земли. Только вот в этом месте её трудно выделить. Наверно, надо идти в горы. Чем я и займусь после сезона дождей. Всё равно надо их обследовать на возможность прохода.

Надо исследовать земли вокруг, искать людей. Мне нужна цивилизация! Даже уже не столько, чтобы вернуться домой. Я понял, что мне кое-чего не хватает. Кое-кого не хватает. Женщины. Когда закончились хлопоты с жильем, организм понял, что теперь есть силы для развлечений. Да еще и омоложение организма закончилась. Таким здоровым я себя только в детском саду помню. И всё это пёрло теперь, фонтанировало из меня.

К этому времени сезон дождей продолжался уже четыре месяца. И теперь, наконец-то, стали видны просветы в этих потоках воды. Думаю, еще месяц — и дожди прекратятся. А потом, ещё неделя или две, и высохнет земля. Вот тогда и можно отправиться в путешествие.

Глава 5. Я иду большой тайга! Злой камара кусай спина![6]

Действительно, после сезона дождей, вся округа превратилась в заболоченное местечко. Хотя основная вода ушла, но в самой земле её было еще много. Вода в речке до сих пор не стала прозрачной. Поэтому комары, мухи, мошки и всякие другие насекомые вились такими тучами, что всё видно было, как в тумане.

Как только появилась возможность идти не проваливаясь по щиколотку, я сразу собрался и отправился в путь.

На самом деле, отправиться в путь удалось не через полтора месяца, как я думал, а только почти через два. До этого почва была мокрой настолько, что просто превратилась в болото. Ноги проваливались до середины голени.

Но наконец, вода спала, солнце начало жарить всё сильнее, и на вместо смытых трав и кустов, вместо вырванных потоком деревьев, в небо потянулась новая изумрудная зелень.

Задержался с выходом я еще по одной причине. Магия жизни. Уже когда просохла земля, я понял, что вижу не только цвета стихий, но еще изумрудный цвет — жизнь. С этой мыслью я и сел снова медитировать. По уже проторенному пути получилось гораздо быстрее. Заглянув вглубь Дуба я за несколько часов сумел притянуть жгутик жизни из глубины древесины к краю. Открыв глаза, я увидел перед собой раскрывшуюся почку с молодым клейким листочком. Всего за неделю на научился разгонять жизнь в растениях, заставляя их расти быстрее, проращивая ветки и листья с определенной стороны.

Наконец, я решил, что смысла сидеть больше нет — пора собираться и идти. Собственно, сами сборы не заняли много времени. В карманы были положены несколько острых осколков камней. Дубина через плечо. Куски копченого мяса завернуты в лопухи и положены в суму. Вот на эту самую суму и ушло основное время сбора. Сделал из шкуры что-то вроде мешка с лямками. И еще я всё-таки озаботился мокасинами. Впереди будут скалы. Без обуви не обойтись.

Итак, ранним солнечным утром, поздней весной, я вышел в путь. Отправился на юго-запад. Там горы выглядели не так высоко, и начать решил оттуда. Возможно, там есть перевал. На юго-востоке горы еще ниже. Но туда утекает вода. Значит, там скорее всего море. Туда отправлюсь позднее.

На поход себе спланировал месяц. Судя по высоте над горизонтом, до гор не так уж далеко — километров пятьдесят — сто. То есть, шагая не торопясь два-три километра в час и проходя в день примерно двадцать километров, я должен за неделю дойти. Там на обследование пару недель, и обратно.

Шагая, я одновременно тренировался вызывать магическое зрение. Оказалось, что постоянно смотреть магозрением — очень утомительно. Я это понял где-то через месяц упражнений. Через несколько часов голова становилась тяжелой, внимание снижалось. Постепенно я научился снижать буйство магических красок, а когда требовалось — каким-то движением мысли опять проявлять. Одновременно появилось ощущение магических потоков, проходящих непосредственно возле меня.

Так, включая и отключая магозрение, я и заметил красные отблеск в кустах. Пока что я магию такого цвета видел, только рассматривая самого себя. Предположил, что это магия крови. Тоже бы потренироваться. Но не на себе же!

Заметив красный отсвет в кустах, я попытался заглянуть за них. Вдруг, ветки что-то тряхнуло, снизу выскочила какая-то тень и рванула от меня. Приглядевшись, понял, что это какой-то суслик или бурундук. Отбежав на несколько десятков метров, тот застыл. Разглядывая его, я заметил не только багровое свечение возле тела, но еще золотистое пятнышко в районе головы. Ну вот, еще один вид магии. Какая-то магия мысли. Сколько же их всего?

В этот момент произошло событие, отвлекшее меня от этих высоких мыслей и заставившее подумать о земном. Суслик так заворожено смотрел на незнакомого ему зверя — меня, что не услышал приближение опасности. Лиса незаметно подкралась и схватила этого суслика. Так ведь и меня могут схарчить, если буду думать о постороннем. Интересно, а ведь у лисы золотое пятно было покрупнее. Стоп! Не отвлекаться!

Идем, и внимательно смотрим вокруг. Как говорил один киногерой — «верти головой на 360 градусов». Так и надо, здесь дикий лес, а не городской парк. Решил не отключать магозрение. Пусть к вечеру заболит голова, зато опасность видно сразу.

Заглянул в овраг с медведем, как раз было по пути. От трупа остались только разбросанные кости. Может, забрать потом череп? Повешу на стену — будет шикарно выглядеть. Хоть я и не снял шкуру с головы, и сейчас она висела лохмотьями, но даже череп шириной с мою грудную клетку и с клыками длиннее ладони — это зрелище.

К вечеру нашел родник. Расположился рядом в густых кустах. Под ними можно было проползти, а в центре оказалась небольшая проплешина, в которой и развел костер. Просто вызвал огненный шар в куче веток. Теперь мне это стало проще простого делать.

Так я и шел. Ночевал в кустах или под выворотнями. Один раз к концу дня ничего подходящего не нашлось, пришлось устроиться в развилке ветвей большого дерева. Я не стал рисковать и быть съеденным каким либо наземным хищником.

На пятый день местность стала заметно повышаться. Почва стала более каменистой. Но пока камни мне не очень мешали. За эти месяцы я уже достаточно натренировал ноги, подошвы стали гораздо грубее, не как деревяшка конечно, но мелкие неровности почвы меня уже не смущали. Так что я решил не доставать мокасины и приберечь их до настоящих скал. Мокасины ведь не имеют нормальной подошвы и быстро изнашиваются.

Еще через пару дней появились отроги гор. Хотя лес и не исчез полностью, но заметно поредел.

Постепенно стало всё больше попадаться отдельных скал. И они становились всё крупнее. В один из дней, обходя одну из таких скал, уже метров 200 в ширину, я заметил крупный отсвет животного в кустах. Я как раз перешел на магозрение. Оглянувшись, увидел еще один сзади. Не желая рисковать, я прижался к расщелине в скале. Это то меня и спасло! Разглядев, чей именно силуэт я увидел, я просто нырнул в расщелину.

Волк, выскочивший в этот момент из-под кустов, только разочарованно щелкнул зубами. Он попытался всё-таки схватить меня. Но расщелина была достаточно глубока, чтобы он не достал, и слишком узка, чтобы он мог пролезть. Для острастки я приложил волка по носу дубиной. Заскулив, тот откатился назад и стал расхаживать перед моей пещеркой.

Следом за одним волком, из чащи вышел другой. Точнее, судя по размерам, другая. Волчица была в холке на пару ладоней ниже волка, стройнее, с более тонкими лапами. Но размеры всё равно впечатляли. Каждый в холке мог сравниться со мной ростом. Из пасти торчали клыки. Такие длинные, что губы их просто не могли прикрыть. Окрас темно-серый, почти черный. Живот гораздо светлее.

Волки еще пару раз попытались по очереди ворваться ко мне, каждый раз получая по носу и откатываясь назад. Не добившись ничего, они улеглись метрах в пяти от выхода, и принялись ждать.

Сложилась патовая ситуация, я не мог выйти и победить, волки не могли забраться ко мне. Оставалось только ждать.

Я подумал, может, им надоест тут валяться, а у меня пока есть запас еды на пару дней, а вот воды всего на несколько часов. Часа через два один из волков — самец — поднялся и исчез за деревьями. Минут через сорок он вернулся и снова улегся, облизывая окровавленную морду. Все ясно, он отлучался поохотиться. Следом за ним на охоту отправилась и волчица.

Если так будет продолжаться, то они могут тут сидеть до скончания века. А вот у меня ресурсы ограничены. Вход в расщелину был с солнечной стороны. И внутри ощутимо припекало. Еще часа через два вода у меня во фляжке окончательно закончилась. Словно в какую-то насмешку волки у меня на виду бегали к ручью, который тек буквально в паре десятков шагов от выхода. Но добраться до него не было никакой возможности.

Надо решать вопрос. Чем дальше, тем больше я буду слабеть без воды и питья. С такими зверями в рукопашную я не справлюсь. Остается только магия. Жаль, что до воды я не могу дотянуться. Чтобы сделать водяное лезвие, нужна вода в непосредственной близости. Магией земли я так и не овладел. Здесь, возле скалы, уже можно попробовать. Но, судя по предыдущему опыту, потребуется несколько дней на освоение. С магией крови (или это магия животных?) такая же ситуация. Что еще можно сделать? Может, заплести тушки травой, пока они лежат? Опять же, слишком далеко для воздействия. Пока у меня остается только магия огня.

Я собрался с духом и начал концентрировать огненный шар перед собой. Большой, гораздо больше, чем я делал раньше. Наконец, ощущая, что запасы сил подходят к концу, а также, что еще немного и я не смогу контролировать процесс, и шар взорвется у меня в руках, я толкнул его воздушным кулаком.

Рассыпая искры и клочки пламени, шар пролетел расстояние до волков и взорвался прямо между ними. Взрыв получился такой силы, что меня швырнуло спиной на стену расщелины. Пожалуй, надо было спрятаться за камень, а не глазеть, как он взорвется. В следующий раз надо швырять фаерболл не так близко.

Оклемавшись, выбрался ко входу. Куска поляны радиусом с десяток метров просто не существовало. В центре круга обгоревшей земли даже образовалась небольшая воронка, в которую уже стекал ручеек. Я огляделся дальше. На другом конце поляны в поломанных кустах валялись две дымящиеся тушки.

Судя по позам, они уже не жильцы. Но я все-таки доковылял до них и принялся лупасить дубиной, пока из грудной клетки каждого не появились ребра. Фууух. Теперь точно не выживут.

Вернувшись к ручью, я взбодрился ледяной водичкой, и прилег перевести дух.

Пожалуй, можно здесь и переночевать. Все равно время ближе к вечеру. Оставшееся время до темноты я потратил на сбор дров и приготовление ужина. Улегся внутри расщелины, устроив костер возле входа. Отдохнул бы замечательно, если бы не чавканье и хруст под боком. Надо было не полениться и утащить волков куда-нибудь подальше. А теперь всю ночь меня будили какой-то дикий хохот и хихиканье. Гиены, шакалы или еще кто-то.

Утром встал, как только рассвело. От тушек волков остались только разбросанные кости, возле которых крутилась какая-то мелкая тварь размером мне по колено. От злости за бессонную ночь швырнул в неё камнем. Не попал, но тварь шуганулась и ускакала с полу обглоданной костью в зубах.

После водных процедур решил осмотреть скалу, которая меня так хорошо охраняла. Высотой она наверно больше пятнадцати метров. Если забраться наверх, то можно основательно оглядеться. Действительно, с одной стороны склон оказался не таким крутым, и по нему можно было забраться почти как по лестнице. Через полчаса, немного устав, я всё-таки вскарабкался наверх. Причем пятнадцать метров было только до первого уступа. За ним был еще один, невидимый снизу из-за ракурса. Всего высота оказалась не меньше 20–25 метров.

Вид открывался изумительный. Оглянувшись назад, долго искал мой родной Дуб. Наконец, разглядел более высокую двойную шапку его кроны. По правую руку вдаль уходил горный кряж. С такой высоты было уже видно, что на юго-востоке в нем есть узкий проход. Конкретные детали терялись в воздушной дымке. Но кое-что разглядеть удалось. Отсюда проход выглядел как зарубка от ножа, но если прикинуть расстояние, то его ширина должна быть не меньше полукилометра.

Наконец, я развернулся лицом к цели своего пути. И застыл. Снизу из-за деревьев мне просто было не видно. Впереди лежали развалины каменной стены и трех башен. Все было настолько старым, что вблизи я, наверно, и не понял бы, что это искусственное сооружение. Но сейчас, издалека, можно было угадать силуэт гигантской крепости. Две башни по краям были выше и уже. Третья гораздо ниже и шире раза в три, с огромным проходом, стояла по центру. Башни соединялись участками стены, разрушенными почти до основания. Задней части крепости не было видно. За башнями опять шел склон. Вероятно, раньше крепость закрывала проход в горах. Такой же узкий, как на юго-востоке. Но потом случился обвал, и все завалило, практически сравняло расщелину и завалило почти всю крепость.

Что ж, теперь у меня не просто прогулка. У экспедиции появилась конкретная цель.

До крепости я добрался за три дня. Немного задержался, охотясь. В горах ведь не будет еды. И вот преодолены последние завалы камней. Размеры «кирпичей», из которых построили крепость, просто потрясали. Те, что свалились сверху, были не меньше двух метров. А в основании они доходили до пяти. Высота стен, судя по обломкам возле башни, была не меньше пятнадцати метров. Центральная башня, вероятно, все двадцать. А боковые и тридцать будут.

Центральная башня оказалась барбаканом. Огромный проход когда-то перекрывался с внешней и внутренней стороны двумя воротами. Сейчас дерево сгнило, остались только позеленевшие полосы бронзы, которой оббивали ворота, и бронзовые же петли. Но хотя бронза долговечнее железа, но даже она была сильно изъедена коррозией.

Пробравшись через проход, я попал во двор. Когда-то он вероятно был застроен деревянными зданиями. Сейчас всё это сгнило, труху от дерева развеяло ветром, и весь двор был завален только кустами скал. Но остатки фундаментов были заметны. В барбакане не нашлось ничего интересного. Только каменная лестница наверх. Я еще раз полюбовался долиной, нашел свой Дуб, и отправился обследовать южную башню. Её подножие было завалено камнями и до входа было не добраться. Но я сумел забраться по остаткам стены к дверям, через которые когда-то выходили из башни на стену. Внутренние перекрытия сгнили. Несмотря на имеющиеся бойницы, низ башни скрывала темнота. Возможно, внизу она и не была такой густой, но попасть туда без веревки было невозможно. Для пробы я пульнул вниз файерболлом. На мгновение тьма развеялась, но увидеть я ничего не успел. Кинув еще несколько огненных шаров, я всё-таки разглядел пустое помещение. Что бы там не хранилось ранее, всё это сгнило и проржавело до трухи.

Разочарованный, я побрел к северной башне. Она, кстати, сохранилась гораздо лучше. И даже проход оказался завален не до конца. Где ползком, где на четвереньках, можно было забраться внутрь. Здесь также уже всё сгнило, от перекрытий остались только выемки в стенах. Пол был завален обломками черепицы. Труха уже почти выветрилась, осталось только по углам. Зато меня здесь ждал сюрприз. В отличие от южной, в северной башне оказался спуск куда-то вниз, под землю.

Запалив пучок веток, которые были мной прихвачены еще в долине, я стал спускаться.

Глава 6. Мы не мыши, мы не птахи, Мы — ночные ахи-страхи[7]

Лестницу, которая ведет ниже уровня земли, строители сделали уже не из дерева, а из камня. Но атмосферная влага и осадки всё равно сюда добрались, проход ведь открыт, и на стенах были только мелкие ошметки от висевшей когда-то ткани, то ли гобеленов, то ли это были обои. Ступени в центре были изношены очень заметно — это сколько же сотен (или тысяч) лет пользовались этой лестницей, что скруглили все выступы и протерли ступени?

Коридор с лестницей заворачивается против часовой стрелки. То есть хозяин был левшой. Если захватят башню, и обороняющийся будет спускаться, то размахивать будет удобнее левой рукой, а не правой. Или хозяин — правша, а обороняться надо было от кого-то или чего-то, идущего снизу. Это что же там может обитать? Такое впечатление, что лестница идет до самых преисподних. Судя по всему, так и есть. Коридор проходит изнутри периметра башни, один оборот коридора спускается метров на десять. Потом он идет горизонтально, делает кольцо, и снова начинается лестница. Я уже сделал восемь оборотов, то есть спустился на минус восьмой этаж. Это уже примерно восемьдесят метров. Ну, плюс-минус пять. И ведь конца спуска не видно. Его в принципе — не видно. Коридор-то загибается. Но создается впечатление, что спуск будет до самой магмы.

Где-то на двенадцатом-пятнадцатом этаже (со знаком минус, конечно), обрывки гобеленов стали заметно крупнее. Вероятно, осадки, попадающие сверху, растекались по полу, но чем ниже, тем их было меньше. Сейчас пол немного влажный после зимних дождей, но чем ниже я спускался, тем следов влаги было меньше. Постепенно на гобеленах стали видны краски. Те обрывки наверху были бесцветными, серыми. Сейчас же стали заметны силуэты каких-то людей, животных.

Чем больше я спускаюсь, тем страшнее становится. Никогда не страдал клаустрофобией, с детства любил залазить во всякие закутки и кладовки, строил домики. Сейчас же как будто давит на плечи что-то, дышать всё тяжелее. Вокруг безмолвие, а у меня ощущение, что сейчас внезапно из-за угла выскочит монстр или вылетит привидение. Еще и эти твари, которые нарисованы на холстах вокруг. В общем, ощущения самые паршивые.

Минус сорок восьмой уровень, если я со счету не сбился. Это я, получается, спустился на полкилометра. Стало заметно жарче. Ну да, чем глубже, тем теплее. И хотя до горяченькой магмы еще далеко, но стало довольно жарко. Не как в бане, но почти. Как в предбаннике.

Полкилометра вглубь — и меня ждал замечательный … тупик.

Всё! Я спустился на полкилометра, чтобы увидеть, что очередной коридор заканчивается стеной! Ничего нет. Я так растерялся и разозлился, что даже забыл о своих страхах.

Нет ничего вокруг. Только чертовы гобелены в нишах по наружной стене. Шесть ниш. Шесть гобеленов. На каждой изображено какое-то животное, явно какое-то фантастическое. Или человек. Или не совсем человек. Иногда попадались совершенно невероятные расы.

Может, дело как раз в этих самых нишах? Кто же, всё-таки, это построил? И что означают гобелены? Ведь в каждой нише один гобелен, уникальный. Я прокрутил память немного назад. Действительно, ни одно изображение не повторялось.

Подойдя к стене, осмотрел нишу. Глубиной не больше ладони, она была сажень в ширину и проходила от пола и почти до потолка. Гобелен висит только в верхней части. Внутри такой же серый базальт, как и вся остальная стена.

Я попробовал переключиться на магическое зрение. Ничего не изменилось. Нет. Что-то мелькнуло! Я решительно затушил факел. Вот оно как! Все пространство вокруг оплетено слабыми темно-серыми линиями. Они шли по поверхности стен, образуя прямоугольные узоры. Что-то мне это напоминает… Конечно! Электрическую сеть. Горизонтальные линии на разных уровнях, от них вертикальные отводы. Линии поярче и потолще, наверно, силовые, а тонкие — сигнальные.

Вот некоторые линии образуют контур вокруг ниш, а другие обрываются на потолке или на стене на уровне груди. И зачем надо было делать линии на потолке? Хотя, какая-то логика есть. Если сверху должен быть свет, то это огненная магия. Но вокруг только линии магии земли, если я правильно понял, что темно-серый цвет — магия земли. Сколько тысячелетий здесь прошло? Питание магии огня пропало, а вот магия земли осталась и забила все другие освободившиеся каналы.

Если так, то обрывающиеся на стене линии могут быть выключателями, или кнопками. Я попробовал настроиться на одну такую линию, и подать на неё энергию. Правда, магия земли мне пока не знакома, но опыт уже есть, и контроль каждого нового вида магии происходит все легче и быстрее. Наконец, через полчаса медитаций и пустых попыток, я смог выработать импульс именно магии земли. Я увидел, как импульс скользнул по сигнальной линии к сложному переплетению, а оттуда по более толстой линии — к контуру вокруг ниши. Линия вокруг ниши вспыхнула, и камень внутри сдвинулся. Но тут энергия моего импульса закончилась. Камень, отойдя вбок на полметра, застопорился. Я попробовал еще раз дать импульс, но так переволновался, что сначала у меня ничего не получалось, а потом я выдал импульс такой силы, что узел под потолком вспыхнул и пропал. М-да. Перегорел. Но путь то открыт, протиснуться можно.

Я снова зажег факел и прошел боком в образовавшуюся щель. Впереди был небольшой коридор, потом ворота во всю ширину и дверь в стене сбоку. Ворота, как я понял, магические, а вот дверь обычная. За дверью помещение метров пятнадцать по площади. Столы, стулья. В стене с боку огромное окно в помещение, которое должно быть продолжением коридора.

Это очень напоминает вольер. Так здесь был зверинец? Я заглянул в окно. Действительно, внутри огромного зала угадывались какие-то сооружения. И еще лежало чье-то тело. Я перелез через подоконник и подошел к нему. Оно было высохшим до состояния мумии. В закрытом помещении был очень сухой воздух, вот и засохло. Четыре лапы, крылья, вытянутая морда. Размером с крупную собаку. На гобелене снаружи изображено что-то похожее, только в полном расцвете сил.

Итак, здесь был зверинец. Точнее, если на входе изображен тот, кто внутри, то судя по портретам разумных, тут скорее тюрьма. Я выбрался наружу и попробовал открыть еще один вход.

Облом-с! Вероятно, узел на потолке отвечал за весь участок, и все линии в коридоре погасли. Меня так разобрало любопытно, что я просто помчался обратно наверх. Да! Здесь линии силы остались целыми. Теперь, имея уже опыт по открыванию, я старался давать плавный и слабый импульс. Я открывал проходы и осматривал помещения. Там были и голые пространства, и огромные бассейны, у разумных — жилые помещения, только почти вся органика сгнила или высохла со непонятного состояния. И почти везде меня встречали высохшие мумии или скелеты обитателей. Тут прошло так много времени, что даже запах гниения исчез. Однажды попался зал, весь заполненный какими-то перекладинами. Посмотрев еще раз на гобелен, понял, что это какая-то четырехрукая обезьяна.

Побродив так больше часа, я задумался о времени. Имеет ли смысл смотреть все помещения? Сюда я спускался часа три. Еды у меня на несколько дней. Теперь прикинем. Пятьдесят этажей. На каждом по шесть камер. Если на каждую тратить по десять минут, то примерно час на этаж, это пятьдесят часов. Двое суток? То есть нет — четверо, надо же еще спать. Значит так, пропускаем камеры с животными, там я ничего интересного не найду. А вот у разумных может оказаться что-нибудь интересное. Мне уже попались какие-то украшения и небольшая закрытая шкатулка. Ломать её я не стал, а замка не видно, потом разберусь.

Составив хоть какой-то план, я продвигался уже быстрее. Такими темпами я могу закончить уже завтра. Заходя в помещение, я сначала осматривал всё магическим зрением. Именно так я и заметил шкатулку. Она была спрятана за стенной панелью, просто так я бы её не нашел. Зато в магическом зрении она просто светилась как прожектор. Поднявшись еще на пяток этажей, я нашел таким же способом два фолианта. Две огромные книги размером с советскую детскую энциклопедию были сделаны из пергамента. Кожа в отличие от бумаги сохраняется гораздо лучше. Только алфавит мне был совершенно не понятен. Смог только полистать и посмотреть рисунки. Похоже на схемы каких-то ритуалов. Это в одном фолианте, в другом было описание каких-то животных и растений.

К концу дня я прошел примерно половину и очень вымотался. Остальное решил оставить на завтра. С утра размял затекшее тело, помыл глаза — надо экономить воду, на полноценное умывание нет резерва. Позавтракал, и отправился дальше на прогулку.

Время, конечно, определял примерно, может снаружи сейчас не день, а глубокая ночь. Но было уже явно середина «моего» дня, когда я наткнулся на эту дверь. В отличие от остальных ниш, после открытия я увидел не ставший уже привычным серый цвет земли. В коридоре сияла огненная магия! Под потолком были подвешены файерболы, сплетенные в какую-то сложную структуру. Вероятно, для стабильности.

Дверь ниши за мной автоматически закрылась. Я сначала запаниковал, но тут же увидел конец управляющей линии, открывающей двери. Для пробы еще раз открыл дверь, она каждый раз закрывалась автоматически. Уже привычно зашел в смотровую комнату. Только в этой комнате в проёме окна была заметна какая-то радужная плёнка. Я подошел и попробовал ткнуть в пленку. Ощущение, как будто пытаешься сдвинуть два магнита одинаковыми полюсами, чем ближе, тем труднее. По плёнке пошли круги, как по воде, и я машинально проследил за ними взглядом. И замер. На той стороне за столом сидел какой-то дядька и смотрел на меня. Обычный представитель людей мужского пола. Средних лет. Крепкий на вид. Только вот в необычной одежде и почти прозрачный. Призрак, как его обычно показывают в кино. Причем удивлен был не только я — дядька тоже уставился на меня, как будто это я призрак, а не он. Через некоторое время мы оба отмерли. Призрак стал открывать и закрывать рот. Кажется, он пытается поговорить, только ничего не было слышно. Я показал себе на уши и закрыл их. Призрак понимающе махнул головой, а потом указал куда-то вбок. В той стороне на стене висело какое-то плетение воздушной магии. Найдя управляющую линию, я подал на неё силу. Тут же в воздухе стал слышен голос призрака. Только какой-то безжизненный, без всяких эмоций. Хотя сам дядька жестикулировал очень оживленно. Правда, ничего не было понятно. Язык я не знал.

— Меня зовут Дмитрий. — сказал я в ответ, показал на себя и снова повторил — Дмитрий. И я вас просто не понимаю.

Призрак задумался, пытаясь понять, на каком языке я говорю. Было очевидно, что слова ему совершенно не знакомы. Он также как я указал на себя и произнес:

— Соварк Корендо Фэер Исимба Он Тариант.

Глядя на мою ошарашенную физиономию, махнул рукой и повторил покороче:

— Корендо.

Повторив друг за другом имена, мы попробовали снова понять друг друга. Призрак сказал несколько фраз на другом языке. Это чувствовалось по отличающейся семантике. Я попробовал английский. Он — снова на другом. Я вспомнил немного немецкий и латынь, которые учил самостоятельно, а также французский и испанский, уроки которых слышал в детстве по телевизору. Были в советское время обучающие программы на ТВ. Сейчас моя идеальная память позволяла вспомнить по несколько фраз на этих языках. Только проку не было ни капли. Языки призрака мне ничего не напомнили. Ему мои, вероятно, тоже.

Наконец, я решил, что надо заниматься языком всерьез. Показывая различные предметы и изображая действия, я говорил их по-русски. Призрак сразу понял, что я хочу и стал комментировать мои действия на своем языке. Идеальная память — это нечто! Помню, как в школе приходилось зубрить английский. А сейчас — услышал слово, несколько повторов для произношения, и мой словарь пополнился. За два часа я усвоил пару сотен существительных и глаголов для повседневного общения, немного числительных. Числительные, кстати, основаны не на десяти, как на земле, а на шести и на дюжине. Сначала я не понял, почему. Но потом увидел, что пальцев на руке призрака — шесть, и всё стало понятно. Интересный факт — на Земле есть остатки числительных, основанных на двенадцати — дюжине, и есть довольно распространенный ген шестого пальца. Это как-то связано? Может, был целый народ с шестью пальцами? Только потом он ассимилировался с остальными народами.

Как бы то ни было, но через пару часов я уже смог более-менее осмысленно передать свою мысль. Мне надо было сходить наверх, запастись едой и питьем. А потом мы продолжим. Призрак подумал и согласился. Ну, действительно, он тут просидел не одно тысячелетие, что ему несколько дней. Только он попросил кое-что сделать. Как я понял из его описаний, мне надо найти специальные камни и зарядить их магией наверху. Прикинув описание, я заподозрил, что кольца, броши и другие украшения, найденные мной — это то, что нужно. Я показал ему всю мою ювелирку, и действительно, некоторые камни были из тех, что надо. Причем, для каждой магии камень был своего вида. Сапфиры соответствовали воде и воздуху — темные воде, светлые воздуху. Рубины — огню и крови. Изумруды — жизненной силе. Алмаз — магии земли. Попрощавшись, я отправился наверх. Встретимся через пару дней.

Выйдя из башни, я был просто ошеломлен буйством красок различной магии. А то последние дни вокруг был только серый цвет, просто тоска какая-то.

Наверху приближался вечер. Так что я перед сном подготовил несколько ловушек, сейчас я уже приноровился делать их довольно быстро. Завтра с утра расставлю их в округе, а потом займусь камнями. Так и сделал. С утра расставил на тропках и в ветвях ловушки. Потом пошел за камнями.

Подвеску с рубином выложил на солнышко. Если я правильно понял описание, то мне надо что-то переключить в камне, чтобы он стал собирать энергию. Только никаких линий я в рубине не видел. А если… Я стал насильно вливать огненную силу в камень. Очень слабым потоком. Ведь если это аккумулятор, то он мог разрядиться ниже планки. И тогда самостоятельно заряжаться он не может. Постепенно, где-то через час, в глубине камня появилось слабое свечение паутинки силы огня. Я рискнул увеличить поток энергии. Наконец, еще минут через десять-пятнадцать свечение стало стабильным, и можно стало увидеть линию-переключатель. Замкнув её, я даже уронил украшение. Рубин моментально стал ледяным. Кажется, я слишком сильно сдвинул регулятор. Присмотревшись, понял, как он работает, и поставил примерно на середину.

Оставил подвеску с рубином на солнце, а сам взял перстень, в который был вправлен светлый сапфир. Он должен отвечать за воздух. Поднакачав его энергией, так же смог включить его на закачку энергии, и оставил на вершине камня, открытого всем ветрам. И вокруг рубина и вокруг сапфира были заметны завихрения силы, которые впитывались камнями.

Еще один перстень с темным сапфиром разблокировал и положил в ручей, ему нужна проточная вода.

Осталось женское кольцо с изумрудом. Ему нужна жизненная сила. Как только я сдвинул регулятор внутри камня, то почувствовал, что рука немеет. Онемение довольно быстро продвигалось вверх по руке. Я попытался разжать пальцы, но они уже не слушались. В страхе я с размаху ударил рукой по земле. Пальцы разжались, и кольцо выпало в траву. Я отскочил подальше от этого места. Через минуту, когда я уже в панике думал, что рука у меня отсохла, появилось покалывание. А через десяток секунд я уже подвывал от боли и чуть ли не катался по земле. Кололо так, будто я всю ночь лежал на руке, перекрыв ей кровоток.

Наконец, рука восстановилась. За это время трава в том месте, куда упало кольцо, полностью пожухла и высохла, а в кругу высохшей травы были видны трупики мух, муравьем и других насекомых. Просто нейтронная бомба какая-то.

Мальчик нейтронную бомбу нашел,

С бомбой в родимую школу пришел.

Долго смеялось потом районо –

Школа стоит, а в ней никого.

Но надо что-то делать. Взял ветку, подцепил кольцо и перенес под дерево. Энергии от дерева гораздо больше, чем от травы. Если выживет, хорошо. А если высохнет, то будут дрова.

Пока возился с камнями, время подошло к обеду. Перекусил и обошел ловушки. Забрал добычу, обновил приманку и вернулся. Распотрошил тушки и подвесил над костром коптиться. Получится полузапеченое-полукопченое мясо. Несколько дней продержится.

Поглядел на камни. Они сияли гораздо сильнее. Но было ощущение, что наполнены они не больше, чем на одну двадцатую. Так я просижу тут неделю. Придется прибавлять скорость. Что я и сделал. И сразу это стало наглядно видно даже на физическом плане, не глядя магическим зрением. Появилась изморозь возле огненного камня, и она всё расширялась, пока вокруг метров на пять всё не замерзло, а сверху прямо из воздуха стал падать снег. Над воздушным камнем появился маленький смерч, а вокруг водного — закружился водоворот. Возле изумруда засохло не только дерево, за несколько минут повяла вся растительность на десять шагов.

Через пару часов я понял, что это буйство огня, воды, воздуха и жизни может привести к каким-то нехорошим последствиям. Пространство на поляне стало как-то выцветать, что ли. Не знаю, к чему бы это могло привести, но я решил принять меры. Отключив закачку энергии, я разнес камни не меньше чем на полкилометра друг от друга. Воздух отнес на одинокий осколок скалы. Вокруг полно ветров, пусть тут буянит. Водный камень положил не в ручей, а в водопад горной речки, протекающей неподалеку. Я так понимаю, чем выше скорость воды, чем больше энергии получит. Кольцо жизни оставил на старом месте, пусть дальше откачивает жизнь из леса. Хотя какое «жизни», сейчас это натурально кольцо смерти. С огненным рубином отошел еще дальше. Развел на большой поляне просто огромный костер, даже побольше пионерского, почти пожар получился. Кольцо бросил с краю костра, а потом и вовсе закинул в пламя. На костер как будто вывили ведро воды. Пламя вокруг камня почти пропало, да и сам костер просел в высоте.

Заночевать решил здесь же, возле огня. Пожар — дело серьёзное. Перенес охотничьи трофеи к новому костру. Вечером добавил еще из нового улова. Свалил в огонь воздушными ножами несколько стволов, и задремал.

Просыпался несколько раз ночью и подкидывал дров. Но здесь всё было в порядке. Хотя я почти упустил момент насыщения, камень перестал впитывать энергию и начал накаляться. В темпе загасив костер, подобрал подвеску. Она уже успела немного оплавиться.

Пошел собирать остальные камни. Камень жизни сюрпризов не преподнес, хотя лес вокруг него стал совершенно мертвым. Везде валялись тушки не только насекомых, но и птиц, и мелких животных.

Пейзаж вокруг воздушного сапфира поражал воображение. Скалы вокруг были расколоты в щебень и виден след, уходящий в сторону. Вероятно, когда наступило насыщение, привязка к камню пропала, и смерч рванул в одном направлении, сметая все на своем пути.

Скала, на которой лежал перстень, раскололась на несколько частей. Сам же перстень закатился в расщелину, из которой я его кое-как достал.

Остался только водный сапфир, и я уже боялся идти к нему. Но всё обошлось относительно небольшими проблемами. Камень просто замыло в нанесенный песок, и пришлось покопаться, доставая его. Хорошо, что он сиял в магическом зрении так, что видно было даже из глубины песка.

Вообще все камни приобрели какой-то фантастический по глубине цвет и блеск. Это простым зрением. Магически же они светили как прожекторы. Те находки, что появились у меня раньше, были просто фонариками на фоне этих аккумуляторов. Это в окружении серого фона они заметно светились. Сейчас же их было почти не заметно.

Пора идти к призраку. Надеюсь, я смогу уговорить Корендо, и он станет моим учителем. Не знаю, за что его когда-то посадили. Но, наверняка, за эти тысячи лет он искупил свою вину. И судя по всему, в магии он разбирается.

Я набил сумку копченостями. Наполнил бурдюк водой. Всё! Я готов возвращаться.

Глава 7. Чтоб смыть пятно позора за попранную честь…[8]

Когда я спустился в камеру Корендо, тот уже сгорал от нетерпения. Хотя я отсутствовал гораздо меньше заявленного срока, но когда я появился, призрак нервно носился из угла в угол со скоростью пули. Иногда он не успевал притормозить, и тогда сверкала вспышка яркого света, заключенного отталкивало обратно, а по стене разбегались радужные волны.

Судя по всему, он даже призраком не мог отсюда сбежать, просидел здесь тысячи лет, а теперь у него появилась надежда на освобождение. Естественно мужик присел на измену, когда я отсутствовал больше суток.

Мое знание языка увеличивалось каждую минуту разговора, и теперь я мог довольно сносно понять историю Корендо.

— Скажи, Корендо, сколько ты уже здесь сидишь?

— Это я могу сказать очень точно. На данный момент я здесь нахожусь уже почти 30 стений. Точнее, 29 стений, 110 лет, один стенгон и еще 20 дней.

Слово «стен» означает дюжину дюжин — 144. Стения и стенгон означают такое же количество лет и дней, соответственно.

То есть этот бедолага в заточении уже 4286 лет и 164 дня.

Календарь народа тарианцев, к которому относится Корендо, да и вообще этого мира, не знает месяцев, как земной. Дни считаются по порядку от начала года, который приходится на некое условное начало посевных работ. Иногда для удобства дни делятся на дюжины или шестидневные недели, дословный перевод местного слова «неделя» и означает «шестидневка». Всего в году около 433 дней. Около, потому что орбиты соседних планет влияет довольно заметно, и каждый год может быть на несколько часов дольше или короче. По устоявшейся традиции, местный народ делит год на три сезона по сто сорок четыре дня. Плюс небольшой хвостик, из-за нестабильности орбиты имеющий длительность около суток, плюс-минус несколько часов.

Часы, кстати, примерно соответствуют земным. Сутки примерно соответствуют земным, может, часа на полтора длиннее. Тарианцы делят эти сутки на привычное им число 144, то есть в сутках имеется стен «часиков». А шесть «часиков» составляют час. Если подсчитать, то часик примерно десять земных минут, а час будет чуть больше земного.

Но так подробно я выяснил уже гораздо позднее, пока же примерно пересчитал года в привычные мне числа и тихо офигевал. Больше четырех тысяч лет, и это если не подсчитывать, на сколько именно местный год длиннее земного.

История же Корендо была довольно банальна и поучительна одновременно.

— Меня зовут Соварк Корендо Фэер Исимба Он Тариант. Корендо, как ты понял, моё собственное имя. Фэер Исимба значит, что я из рода Исимба. Он Тариант — место где я родился, провинция Тариант, то есть центральные земли страны Тариант. Соварк же — вежливое обращение. Оно включает в себя мой пол и род занятий. Я практикующий маг средней силы. Таких называют соуа. Соответственно, вежливое обращение к мужчинам — соварк, а к женщинам — совара. Есть еще обрашение к детям и ученикам — соун и соуна. Но не будем отвлекаться.

Родился я действительно в имении Исимба провинции Тариант. И хотя некоторые меняют окончание своего имени при переезде, но я этого делать не стал, и навсегда сохранил в своем имени память о месте, где я родился. И откуда мою семью изгнали, когда мне было меньше руки лет. Я плохо помнил свои детские годы, но они запомнились мне наполненными счастьем. Мой отец был жив, и мать светилась от любви и счастья. Конечно же, и я был счастлив.

А потом наступили темные времена. Отца не было очень долго, я спрашивал, где же он, и мать отвечала очень неуверенно, что он занят. Однажды в дом пришли какие-то чужие люди. После разговора с ними мать очень долго выла и билась в истерике. Мне стало очень страшно, и я забился на чердаке в старый шкаф. Это было моё тайное защищенное место. Я иногда убегал туда, когда у меня были какие-то детские неприятности, такие мелкие сейчас, во взрослой жизни. В тот день я просидел до позднего вечера, держа в руках старый отцовский кинжал, который я утянул из его кабинета. Я представлял, как убиваю этих нехороших людей, которые приходили сегодня, и папа возвращается, а мама перестает плакать. Глупые детские мечты.

Позже я узнал, что отец погиб где-то, исполняя приказ императора. К матери же приходил дальний родственник отца. Он принес какие-то бумаги, по которым следовало, что отец занял у серьезных людей очень крупную сумму и так и не вернул её. Если бы моя мать стала его любовницей, то он взял бы долг отца на себя.

Все это я понял гораздо позже, когда мне наступила дюжина лет.

Пока же я, собранный и усаженный на своего скакуна, ехал между своей матерью и старым слугой Гаши́кой. Мы собрались очень быстро и уехали в эту же ночь втроем. Мне было разрешено взять только то, что могу унести в руках. Ничего большого или тяжелого. Я выбрал тот самый кинжал и еще книгу. Детскую популярную энциклопедию обо всем на свете, с кучей красивых картинок.

Не буду рассказывать всех наших скитаний. Скажу только, что мать после смерти отца очень сильно болела и её свеча погасла через несколько лет. К тому времени мы жили в небольшом домике на берегу моря. Мы с Гаши́кой рыбачили, чем и жили эти годы. А еще через пару годков мне исполнилось дюжина лет и я мог пойти учиться в столичный университет магии, о поступлении в который я мечтал эти годы. Мечтал и готовился. На оставшиеся от матери украшения Гашика купил мне учебники по всем предметам. И я надеялся, что подготовился достаточно хорошо. К тому же я имел некоторое преимущество. Я видел магию. Такие люди иногда попадаются, один на дюжину стенов, или даже стен стенов. Но весь наш род Фэер Исимба мог видеть магию.

Да-да, не подскакивай. Я уже понял, что ты тоже из таких. Это заметно по тем взглядам, которыми ты смотришь вокруг. Научись скрывать это, смотреть сквозь вязь заклинаний, и тогда у тебя будет преимущество перед другими магами. Возможно, это спасет тебе когда-то жизнь. Так же, как спасло однажды мне.

Не скажу, что было легко, но я поступил в столичный университет магии. Только лучше бы я сидел у себя на берегу. Или поступил в какую-нибудь мелкую школу в провинции. Я был слишком мал, чтобы понять, какое гнездо карастов[9] я разворошу, возвращаясь в столицу.

Тогда я себя называл Соун Корендо Фэер Кантис Он Филкт. По названию деревни и провинции, где я жил. Но это никого не могло обмануть. Фэер Исимба очень известный род. И все его представители на слуху. Оказывается, мы с матерью не просто сбежали. Заочно мы были осуждены и изгнаны из рода. Узнал я об этом не сразу, но как-то до меня донесли ту историю, которой оклеветал нас мой двоюродный дядька. По его словам, именно моя мать была виновата и в долгах и в смерти отца, а потом она еще грязно приставала к родственнику, прося защиты, но он ей отказал.

В тот вечер я впервые напился почти до отключки.[10] Я купил вина и засел у себя в комнате. Хотя мне недавно исполнилась дюжина лет, я уже понимал, что бороться с этой клеветой я не в состоянии. Кто я? — мальчишка. А дядя Визалье — глава уважаемого рода. Ну, и кому все поверят? Меня ждала участь отщепенца. Хорошо, что убивать меня за это не будут — на дуэль никто не вызовет, а убивать просто так — кому это надо. Хотя, может, найдут повод и осудят за что-нибудь.

Порядочно захмелев, я дал себе страшную клятву о мести.

«Ну что ж, Визалье Фэер Исимба Он Тариант!» — сказал я себе. — «Клянусь всеми демонами, я придумаю самые страшные пытки ради тебя, а потом отправлю тебя прямо в преисподнюю! Даже если самому придется оказаться там же.»

Кто тянул меня за язык? А главное, кто надоумил меня совершить клятву в пентаграмме призыва? Под действием винных паров я нарисовал пентаграмму своей кровью, встал в центре и произнес свою клятву. И она была услышана!

Позже, оглядываясь на свою жизнь, я понял, что с этого момента я перестал решать самостоятельно, меня вели. Все мои решения были мотивированы мелочами, случающимися рядом.

Цепочка моего падения началась с той самой клятвы, а продолжилось картой. Она выпала из корешка книги, взятой в библиотеке. Я был не первый, кто брал эту книгу, но сложенный листок карты выпал именно при мне. Я не сразу понял, как искать то, что на нем изображено, и что именно было спрятано. Но все-таки расшифровал надписи. И однажды на каникулах съездил в один заброшенный замок. Из тайника я вынул одну единственную книгу. Но какую книгу! Это была книга по некромантии. Пергамент сделан из человеческой кожи, написана кровью, а доски обложки сделаны из священных эльфийских деревьев и обернуты драконьей шкурой. Она просто источала миазмы зла.

Но к тому времени я был уже несколько не в себе. Мне постоянно напоминали о моем положении изгоя. И я в порыве юношеского максимализма, на зло всем клеветникам и их прихвостням, стал называть себя Соварк Корендо Фэер Исимба Он Тариант. Я называл себя соварк, хотя и не окончил обучение. Но я стал понимать, что мне не дадут окончить Мэенстронский университет. И фамилию называл родную, не я ведь ушел из рода, а выгнали меня по навету. Только доказать это было невозможно.

С этого дня я забросил основную учебу и читал книгу по некромантии. Я решил, что зная некромантию, я смогу создать своему врагу ад на земле. Чем дальше я учил, тем сильнее расшатывалась моя мораль. Если вначале мне было трудно провести ритуал жертвоприношения с какой-нибудь кошкой, то через два года я вылавливал бродяг в городских трущобах. Ритуалы проводил в катакомбах под городом. В одном закутке был создан алтарь, который и напитывался силами принесенных жертв. Для поднятия мощности алтаря до первого уровня, который позволяет вести переговоры с демонами ада, надо было принести стен человеческих жертв. Второй уровень позволяет вызывать рядовых демонов. Но для него надо принести в жертву дюжину стенов людей. Или других разумных. Для вызова демонов средней силы, надо жертв еще в дюжину раз больше.

Именно из-за человеческих жертвоприношений некромантия и была когда-то запрещена, все книги были сожжены, а на некромантов шла охота повсеместно. Но уже дюжину стений о некромантах никто не слышал. Только вот служба охотников на некромантов до сих пор действует. Только охотятся они теперь за другими магами, нарушившими закон.

И этого я не учел. Мной и так интересовались, как изгоем. А когда начали пропадать люди, то мои походы в катакомбы заинтересовали некоторых людей.

Я почти завершил накопление силы алтаря до первого уровня. Это была уже последняя жертва, остававшаяся до полного стена. Почти дюжину дюжин бродяг и попрошаек я прирезал и расчленил на алтаре. Я поднял над последней жертвой кинжал, тот самый кинжал отца, когда в зал ворвались охотники. Видя, что арбалеты уже направлены на меня, я решил, что сейчас можно и даже нужно ускорить ритуал, и просто воткнул кинжал в сердце жертвы. В этот момент в меня попали оглушающие стрелы. Они имеют толстую тупую головку вместо наконечника и не убивают, а только оглушают. Меня откинуло к стене, и заклинание жертвоприношения я выкрикнул скороговоркой уже в полете.

Охотников натаскивают на борьбу именно против магов. Их экипировка работает скорее против магии, чем против железа. Но мне повезло. Чтобы зарядить амулеты против некромантии, нужен маг-некромант. Магию смерти уже очень долго никто не практикует. Она под запретом. Так что стрелы-амулеты, заряженные магией огня и воздуха, не убили меня, а только отбросили к стене.

Так что я смог завершить ритуал. Только воспользоваться преимуществом никак не имел возможности. Меня прижали к полу и заковали в магические кандалы. И хотя на меня они действовали не в полную силу, освободиться я все равно не мог.

До суда магистров меня отправили в это место. Суд состоялся через несколько лет. Почему они так долго судили — непонятно. Все и так было яснее ясного. Основное обвинение — занятие некромантией, я не отрицал. А мои мотивы никого не интересовали. Точнее, все умалчивали о том, что меня с матерью когда-то оклеветали.

После суда меня вернули обратно в эту же камеру. Где я и прожил первые четыре стении. А потом что-то произошло. Одной ночью тюрьму затрясло, и довольно сильно. Землетрясение продолжалось до утра. В итоге, перекрытия устояли, но стала пропадать магия. Вся, кроме магии земли. Мне совсем не улыбалось провести всю жизнь в темноте и без удобств. Мне даже пожаловаться о неисправности некому, посетители ко мне не ходили, а еда доставлялась без участия человека.

Поэтому я решил сделать преобразователь видов магической энергии. Обычных магов этому не учат, но в той книге был пример вязи для преобразования видов энергии. С огромными потерями почти в дюжину раз. Только при формировании вязи нужны оба вида энергии, как образец. Так как камней, в которых можно запасать магию, у меня не было, то брать за образец я решил этот экран. В нем есть все виды магической энергии. И сливать результат я решил обратно в этот экран. Саму же вязь я закольцевал на саму себя и привязал к этому же защитному экрану.

Радовался наличию света и воды я недолго. Несколько часов. Пока до меня не дошло, что я только что запер сам себя. Не испугайся я темноты и подожди некоторое время, и вязь защитного экрана потеряла бы некоторые свои элементы. Я смог бы выйти. Я сам, собственными руками, закрыл себе выход. Выключатель экрана расположен с другой стороны, что вполне логично, никто ведь не будет оставлять заключенному ключ от его камеры.

Годы сразу после этого скрыты от меня в темноте моего безумия. Я настолько оказался ошарашен мыслью, что сам себя запер, что безумие захлестнуло меня. И только отметки о прожитых днях и годах, которые я почему-то продолжал ставить в дневнике, могут сказать, что так я провел больше двух лет.

Очнулся я от сильного голода и жажды. В одном из приступов безумия я раскурочил приемник продуктов, и теперь меня ждала мучительная голодная смерть.

Но голод обострил мой разум. Нежелание умирать всколыхнуло в памяти один ритуал, который позволял из человека сделать призрака. Было только две сложности. Ритуал не полностью из области некромантии, а граничный с магией крови. И второе — никто еще не проводил ритуал на самом себе. Но я справился.

За те несколько дней, что грозили мне голодным обмороком, я сумел подготовить всё для ритуала. А потом запустил вязь перерождения. Отличие было только одно. Вязь я наложил не на себя, а в стороне. После чего вязь заклинания медленно стала приближаться ко мне. В этом и была вторая сложность. Заклинание должно накладываться на только что умершего. А как я это сделаю, если буду мертв?

Теперь вторая проблема решена. Пока заклинание приближалось ко мне, направляясь по меткам, нанесенным в нужных местах тела, я успел наколоть себя на острую щепку, зажатую в двери. Щепка прошла через глаз и проткнула мозг.

Очнулся я уже призраком. Честно говоря, у меня была надежда, что в таком виде я смогу покинуть это злачное местечко. Только создатели экрана предусмотрели даже это. Сбежать отсюда не могут даже призраки. Так что последние стении я провел все также здесь. Тебе отсюда не видно, но там за углом лежат мои останки. Тело давно истлело, скелет осыпался, и только череп торчит все также насаженный на щепку. Воздействовать то я на него никак не могу. К тому же, мечтая сбежать, я совсем забыл про камень, в который я переписал душу, я не могу его сдвинуть. Так что у меня все равно оставался поводок, свобода моя была относительна.

Глава 8. Сделать хотел грозу…[11]

Я сидел, погрузившись в рассказ Корендо, и не заметил, что история фактически кончилась. Призрак окликнул меня.

— Димитро, скажи. — Корендо то ли не сумел произнести моё имя, то ли решил не заморачиваться, и просто переиначил его на местный лад. — Ведь прошло не так уж много времени. Неужели за каких-то тридцать стений языки так сильно изменились, а старые были позабыты?

В ответ я признался, что я вообще не местный. Какой смысл мне скрывать этот факт? Все равно когда-то надо будет рассказать свою историю. А тут, может человек чем-то и поможет. Вот, языку уже обучил.

— К тому же, на моей Земле существовала древняя цивилизация примерно столько же лет назад. Но за сто поколений вся память о ней исчезла. Знания о языке утрачены. Остались только каменные постройки и скульптуры. От вашей цивилизации тоже ничего не осталось — наверху сейчас дикий лес и горы.

— Как прошло сто поколений? По моим подсчетам их должно пройти не больше полутора дюжин. Если ты прав, и немного посчитать… получается, люди у вас живут раз в шесть-восемь меньше, чем здесь. Это же ужасно мало!

Корендо очень заинтересовался жизнью на Земле, расспрашивал обо всех деталях. Удивлялся тому, что магии у нас нет. Время за рассказом призрака, а потом и моей истории, прошло незаметно. Приближался вечер. Надо было либо ночевать здесь, что меня не прельщало. Либо бегать вечером наверх, а утром спускаться вниз, в чем тоже приятного мало.

— Корендо, ты, конечно, призрак, и позабыл уже, наверняка, что такое усталость, голод и жажда. Но я то — живой человек! Так что я отправляюсь наверх поспать.

Расстройство и разочарование, проступившее на лице призрака, не поддается описанию.

— Скажи, а есть возможность вытащить тебя отсюда?

— Возможность есть, но надо учиться магии.

Услышав последнюю фразу, я тут же решил закинуть удочку:

— Может быть, я всё-таки смогу что-то сделать? И кстати, можешь обучить меня вашей магии?

— Обучить могу, но ведь на это нужны годы.

— Так я ведь никуда не спешу. И ты забыл про преимущество — я вижу магию. И еще у меня очень хорошая память. — я решил не говорить, что память у меня не просто хорошая, она идеальная.

— Хорошо, я согласен. Попробуй всё-таки, погляди — справа от тебя на стене есть вязь заклинания, это управляющая вязь защитного экрана. Попробуй как-нибудь воздействовать на неё.

Я пригляделся к магическим узорам на стене.

— Здесь сразу несколько стихий. Их отключать все?

— Да. И надо постараться сделать это одновременно.

Я приготовился, представил, как я буду это делать. И уже почти начал, но решил всё-таки подстраховаться:

— Корендо. Это конечно несколько не прилично. Но не мог бы ты дать клятву не вредить мне и обучить меня магии?

— Ничего особенного. Я согласен дать магическую клятву. — Призрака так распирало нетерпение, что он сам оговорился о магической клятве. Что я и решил использовать.

За минуту я сочинил короткую, но очень полезную для меня клятву. Обучение на юриста было когда-то пройдено не зря!

— Клянусь на все времена не причинять вред спасшему меня Димитро, словом, делом или бездействием. А также его подчиненным и имуществу. Клянусь в течении ближайшего года начать обучение Димитро всей магии, которую знаю. И закончить обучение меньше, чем за один стений. Заххрранррэ! — в конце Корендо выкрикнул слово-активатор заклятия магической клятвы. Как мне потом объяснил Корендо, это слово осталось среди немногих от расы драконов. Сейчас драконы ушли из этого мира. Кстати, магию переноса, с помощью которой я наверняка и появился здесь, практиковали именно драконы.

По призраку и по мне пробежали радужные разводы. В затылке немного закололо, и я вдруг понял, что чувствую состояние, какую-то тень эмоций Корендо. Теперь, если у него появится даже мысль нарушить клятву, я тут же это почувствую.

Слова про своих людей я вставил специально. Не буду же постоянно один. Может, наберу команду, или сойдусь с какой-нибудь женщиной. И мне совсем не улыбалось потерять своих людей по его вине или, тем более, прямому умыслу.

Я сразу же снял блокировку камеры, и пока я был погружен в свои ощущения, Корендо исчез. Наверно, побежал погулять. Впервые-то за несколько тысячелетий! Или как здесь говорят — за две с половиной дюжины стений. Не страшно, как я понял, он привязан к своему камню души. И клятва не даст надолго убежать.

Когда я поднялся и вылез через завал башни, призрак был уже здесь, и носился по округе. Я уже не первый раз говорю «носится», но это именно то слово, которым можно передать его движение. Ему не требовалось перебирать ногами, а скорость перемещений при этом иногда невозможно отследить взглядом. Наконец, бывший зэк подлетел ко мне.

— Скажи, учитель. Я ведь могу теперь тебя так называть? — я дождался утвердительного жеста. — Учитель. На какое расстояние тебя отпускает камень души?

— Примерно на дюжину стен шагов. Так что никуда я отсюда не денусь. И в ближайшее время мы займемся обучением. А теперь я всё-таки попытаюсь посмотреть, что же здесь произошло. Раньше это была сильная крепость, защищенная мощной магией.

И махнув мне рукой, призрак улетел вдаль.

Я же перекусил на сон грядущий и улегся отдыхать.

Утром, за завтраком, мне пришел в голову один вопрос, который я и озвучил:

— Корендо, если у тебя не было камней для сбора магической энергии, то о каком камне ты говорил, когда сказал, что переселил свою душу в камень?

— Камней не было, это так. И не совсем. Дело в том, что никто из магов так называемой «классической» школы не в курсе о работе с жемчугом и янтарем. Эти знания были утеряны вместе с некромантами. А я их получил из той самой книги. Ведь поимка души и духов — это одно из основных направлений некромантии, кроме поднятия умертвий и вызова демонов. Жемчуг и янтарь имеют идеальную структуру для этого. Точнее, в жемчуг можно поймать живую душу, а вот в янтарь — только силу души или же дух.

Поэтому никому не показался подозрительным мой браслет из жемчуга и янтаря. Планируя мою месть, я хотел зарядить его силой духов. Ведь именно силе духов, которую используют некроманты, классическая магия противостоять почти не в состоянии.

С местью у меня не задалось, зато появилась возможность стать бессмертным. Мне надо было только немного поменять вязь заклинания, чтобы моя душа могла и заходить и выходить из жемчужины. Так что я постарался зарядить янтарь силой своего духа, а для души подготовил дверцу в жемчужине.

— То есть душа и дух — это разные понятия? Я раньше думал, что это одно и то же.

— Нет. Душа, это то, что составляет суть мыслящего существа. А дух, это та энергия, за счет которой душа может существовать.

— Ладно, с этим понятно… Ты уже нагулялся? А то неплохо было бы чему-нибудь научиться в магии.

— И чего ты спешишь? Может, повременим годик-другой? Ладно-ладно! Уж и пошутить нельзя! — призрак заржал. Можно было бы сказать «оглушительно», только он всегда говорил с одной и той же громкостью. — Хорошо. Для начала, покажи, что же ты умеешь. Ведь как-то же ты отключил экран.

Я с гордостью показал все свои наработки: фаербол, воздушные ножи, водяную плеть. Но стоило мне поглядеть на Коренду, как моя гордость испарилась. Его физиономия выражала такой пессимизм, что мое настроение упало до нуля.

— Что не так?

— Голая, сырая сила! И больше ничего. Ты такие фокусы сколько раз можешь повторить? Два-три? А если использовать вязь, то дюжину раз — не проблема.

— Вообще-то, я больше десяти раз могу повторить.

— Дикарь! Сильный и… и… и всё!

— Ты забываешь, что совсем недавно я вообще не знал ничего про магию. И учебников в лесу я не видел.

— Довод принимается. Жаль, что я не сои. Вот их, как будущих преподавателей, обучают искусству беседы с учеником.

— Ничего! — я решил его немного приободрить. — Главное, желание учить и учиться есть у нас обоих. Так что прорвёмся!

— Через что прорвёмся? А-а-а! Интересное выражение.

— Попробуем все-таки начать! — энергично сказал призрак. — Какая магия тебе ближе всего?

— Начинал я с воды. Так что больше всего практики у меня именно в ней.

— Тогда садись возле воды. Попробуй отделить от потока тонкую нитку силы. Настолько тонкую, чтобы сила отделилась, а сама вода, как носитель, осталась на месте. Нет-нет! Не надо такой канат делать! — призрак притворно испугался.

Я вообще заметил, что у него какая-то гремучая смесь настроений. Он мог обозлиться и тут же рассмеяться. Заплакать, а через минуту снова заржать. Видать, тысячелетия в одиночке до добра не доводят.

— Ладно. Ты тренируйся, а я пойду, погуляю, — и призрак испарился.

Так началась моя учеба. Скажу честно, именно это упражнение мне было освоить особенно тяжело. Я целыми днями теребил потоки магической силы, пытаясь получить «нитку», отвлекаясь на охоту, готовку и сон.

Шла уже вторая дюжина дней (да я совсем уже прижился, считаю не десятками, а дюжинами), когда у меня все-таки получилось! От неожиданности, когда я понял, что за ниткой силы не тянется вода, я даже перекувыркнулся через спину и вскочил на ноги. Коренда тут же появился рядом, вероятно, почувствовал мои эмоции через печать клятвы. Не сразу, но у меня получилось повторить мой успех. Призрак даже удивился:

— Вообще-то я думал, что у меня будет сезон свободного времени. — сказал он. — Обычно соун именно столько мучается, пока у него начинает что-то получаться. Что ж, с этого момента начнем учить руны, с помощью которых можно создавать вязь.

— Это «лой», руна защиты воды. — и он нарисовал перед собой знак, только с помощью силы огня. — Это руна именно для магии воды. Для других стихий используются другие руны. Я специально использовал магию огня, чтобы руна не напиталась силой. У меня её не так уж много. А теперь повтори!

Я попробовал заплести свою нить, и это получалось довольно посредственно. Коренда быстро потерял терпение, и это тоже не помогало. В какой-то момент я решил не «рисовать» своей «нитью», а представить знак сразу, целиком. И опыт удался! Оказалось гораздо проще влить силу в уже готовую форму, чем тянуть нитку, как будто вышиваешь. Собственно, из-за этого маги и называют свои заклинания «вязью».

— Феноменально! — призрак был… в шоке! Ага, «по колено».

— А разве у вас никто до такого не додумался? Так ведь быстрее.

— Я о таком не слышал. Наверно, потому что «видящих» очень-очень мало. А обычные маги работают на ощупь, «тянут» силу рукой. Или каким-нибудь амулетом. А может, существует специальная школа для «видящих». Только я ведь скрывал свой талант, и мне об этом некому было сказать. Поэтому меня учили классическому способу плести вязь.

С этого момента учеба ускорилась в разы, даже, наверно, в дюжину раз. Я быстро запоминал руну, а потом воспроизводил её и напитывал силой.

Оказалось, что для того, чтобы заклинание сработало, надо было плести вязь по определенным правилам. Есть руны, формирующие потоки определенным образом. Например, та же руна Лой создает сферу воды с центром в районе ее написания. Есть руны для плоскости, прямого потока. Потом идут руны-свойства, такие как скорость, направление и т. п. Руны-связки, руны для начала и завершения вязи — как точка в конце предложения. Руны усиления или ослабления, и руны вторичного усиления (существуют и такие, если руна уже усилена, то той же самой руной усилить ее нельзя). Существуют «стены» этих рун! А ведь для каждой стихии они отличаются. Правда, не все руны имеют аналоги в других стихиях. Например, у водоворота есть аналог в стихии Воздуха, но зато его нет в стихии Земли.

Но еще забавнее, что существуют руны-омонимы. То есть одна и та же руна может использоваться для разных стихий. Как слово-омоним «кран» в русском языке, которое имеет два смысла, или «ключ», вообще четыре смысла. Например, руна «кат», которая отвечает в магии Земли за левитацию, совпадает по форме с руной «лос» стихии воды, которая замораживает, создаёт лёд. Названия у рун отличаются, потому что все эти названия пришли из разных школ — Земли и Воды, в которых их и разработали.

Формируя целые фразы из рун, можно создать настоящие шедевры. Например, как вязь в амулете, хранящем душу Коренды. Правда, он говорит, что здесь использовал руны новой школы. Те же, что я изучаю сейчас — старая школа, как более простая.

Постепенно сложность рун возрастала. Я изучил воздух и начал изучать огонь. Летний сезон уже подходил к концу, и я решил, что лучше перебраться обратно на мой Дуб.

— Коренда, здесь в горах гораздо холоднее, чем в долине. Так что я предлагаю переждать сезон дождей именно там.

— Хорошо. Тогда спускайся в мою камеру. Я покажу, где лежит мой браслет-амулет. Он хорошо заэкранирован, просто так по магическому фону ты его не увидишь.

Я по быстрому смотался вниз и забрал амулет. И вот, буквально за пару дней до начала дождей, мы вернулись в мой домик на Дубе.

Сезон дождей прошел очень плодотворно. Хотя были и забавные моменты. Обычно, если напитать руну «чужой» энергией, то ничего не произойдет. Но совсем иное дело с рунами-омонимами. Именно так я узнал про пару лос-кат. Задание было передвинуть камень. Чтобы ничего не произошло, я для тренировки использовал Воду. Задал левитацию-направление-скорость-расстояние. И вдруг камень покрылся инеем.

После этого Коренда и рассказал о рунах-омонимах. Вообще, вся учеба у нас получается несколько рваной. Коренда перескакивает с темы на тему, и все время причитает, что он не «обучался на учителя».

При этом, так сказать «алаверды», я рассказывал ему о техническом прогрессе. Причем, некоторые идеи нашли у него отклик, и призрак загорелся разработать новые заклинания.

— Я, конечно, соуа. Но вдруг получится. Этот ваш способ передачи звука и картинок… У меня даже есть кое-какие идеи!

Однажды, когда дожди еще шли сплошной стеной, Коренда завел разговор о еще одном виде магии.

— Это магия мысли. Сам я в ней дальше новичка не ушел. Но теорию помню. Сейчас очень удобное время. Наблюдение за дождем позволяет расслабить сознание и погрузиться в себя. К тому же, водная магия тебе всего ближе.

Как я понял, это его «погрузиться в себя» — тоже самое, что и медитация. Конечно, очищать сознание и усиливать память мне не требуется, но вот другая сторона магии мысли, которую описывал Коренда, мне может очень пригодиться. На более высоком уровне магии можно будет влиять не только на свой разум, но и на чужой.

Я честно пытался действовать по его методикам. И не один раз. Только, видать, из-за моего нездешнего происхождения они не дают нужного эффекта. И тогда я решил использовать земные способы. Сел в позу лотоса, насколько это у меня получилось, и уставился на потоки воды. Не сразу, но эффект появился. По местным методикам я вообще как будто упирался в стену. Сейчас же сразу появилась какая-то отрешенность, расфокусировка сознания. Можно было спокойно думать о нескольких делах сразу.

В таком состоянии я и проводил день за днем, пока неожиданно и произошло ЭТО. Я как раз параллельно работал с магией Воды и перебирал в уме свои запасы еды. И еще попытался создать третий поток сознания, и потянулся к древесным сокам, которые текут внутри Дуба. В этот момент наступило краткое головокружение, и я ВЫВАЛИЛСЯ из себя. В тот момент, когда ракурс моего внутреннего зрения изменился, я немного запаниковал, но быстро взял себя в руки.

Я как будто висел в воздухе и наблюдал за собой сверху. Кроме привычных уже цветов стихий, я обнаружил кое что новое — область вокруг головы светилась какими-то золотистыми оттенками, протуберанцы этого цвета время от времени «выстреливали» в разные стороны. Если магия мысли, а золотой цвет, вероятно, ее и обозначает. Итак, если это магия мысли, то можно попробовать поработать с ней так же, как я работал с другими. Я попытался потянуть золотую «нитку». И у меня получилось! Только я почувствовал некоторый дискомфорт, как будто меня тянут куда-то, и тут же «скатился» обратно в свое сознание.

Когда я рассказал о своем опыте, Коренда был в…. шоке. Снова.

— Ты должен был погрузиться в себя, а не выскочить наружу! При погружении, ты начинаешь видеть поле чужого сознания, из которого и плетешь вязь. Не знаю, с чем это связано, но напрямую его увидеть невозможно. Как бы то ни было, попробуем руны магии мысли. Только я тебя умоляю! Не используй эти руны на себе, раз уж ты научился видеть СВОЁ сознание. Неизвестно к чему это может привести. Запоминай!..

Глава 9. У вас есть план, мистер Фикс?[12]

К концу сезона дождей я усвоил почти все, что знал Коренда. По крайней мере, все его знания, на которые нас выводили ассоциации во время учебы или каких-то работ. Всё-таки он не был профессиональным учителем, и у него не получалось подавать знания в какой либо системе. В ходе урока мы могли перескочить с темы на тему по несколько раз. Цепь ассоциаций иногда уводила в совершенно неожиданных направлениях. Начав с магии Воздуха, мы могли перескочить на традиционные блюда степняков, просто потому, что именно они массово практиковали когда-то воздушную магию. Или Коренда начинал рассказывать о магии Земли, а потом я ловил себя на том, что уже Я рассказываю о строении земного шара, потом мысли переходили на географию, а в конце мы друг другу рассказали о расах моего и его мира.

В ходе именно этого урока-беседы я и узнал подробно почти обо всех расах и народах, заселяющий Мастарк. Мастарк — название этого Мира на языке тарианцев. Кстати, значит это слово примерно тоже, что и Земля на родном мне языке. То есть маэста — это то, что под ногами, земля, почва, а Мастарк — производное от него.

Как я с удивлением понял, Мастарк заселяют такие классические расы магических миров, как люди, гномы, эльфы и орки. Но это именно расы, а не отдельные виды. Аналогично Земным расам, они вполне могут скрещиваться. Да и названия я давал исходя из описаний внешнего вида или мест обитания. Некоторые отличия от тех рас, про которые я читал в книгах или смотрел кино, определенно имеются. Например, люди имеют поголовно шесть пальцев на руках и ногах. Людьми я их назвал, потому что других особенностей во внешнем виде и общественном строе по сравнению с Землей у них нет. А как назвать расу, которая постоянно живет в лесу? Причем так давно, что появились такие отличия, как большие глаза и подвижные удлиненные уши? Только эльфами. Эльфами, кстати, занят весь юго-запад материка. Материк большой, если я правильно понял, не меньше нашей Евразии. Только вытянут сильнее к югу. Экватор проходит примерно в нижней четверти. И весь запад этого материка занят тропическими джунглями, в которых и обитают эльфы. Чем они там занимаются, почти не известно, но вся магия Жизни пошла от них.

Почти весь восток заселили люди. От восточного побережья океана и почти до лесов эльфов. Дальше на востоке есть отдельные острова, но что за ними — неизвестно. На самом побережье и немного вглубь расположен Тариант, та самая империя, откуда родом Коренда. Центральная область — Тариант, столица — Тариант. Несколько однообразно, но руководят империей маги, а им нравится четкий порядок во всем. Вокруг центра есть шесть провинций, которыми руководят провинциаты. По правам и обязанностям они кто-то вроде земных герцогов — почти самостоятельны. Дальше от империи на запад — свободные земли до самых джунглей. Заселены кем попало. По нравам — почти Дикий Запад, только там не прерии, а леса, вроде того, который в моей долине. Оказывается, у меня вовсе не джунгли, а совсем даже обычный скромный лес. Настоящие же эльфийские джунгли могут пройти только сами эльфы, или хорошо подготовленные рейнджеры. Ну, или армия с магической поддержкой.

Восточные острова тоже заселены всеми подряд. Никакой определенной расе они не принадлежат. В основном живущие там занимаются рыболовством, а также пиратством. Разбираться с ними ни у кого не доходят руки. На имперские корабли пираты не нападают, а у остальных не хватает возможностей.

На юге континента, в горах живут гномы. Горы обычно так и называют — Южные или Гномья Десница. Потому что они похожи на правую руку с оттопыренным большим пальцем, которую положили ладонью на глобус. Пять рядов высоких гор, одна выше другой, протянулись параллельно с запада континента на юго-восток. Между ними глубокие ущелья. Влажные ветра Восточного океана, а в основном ветра дуют именно в востока на запад, проскакивают самую низкую гряду — Мизинец, и проливают свои воды в ущельях и долинах между остальными «пальцами». Последняя же гряда — Указательный палец, настолько высока, что через нее не могут пройти восточные ветры. И самая последняя гряда — Большой палец — закрывает весь юг и восток континента как от холодных ветров с южного полюса, так и от влажных ветров Восточного океана. Поэтому между Большим и Указательным образовалась каменистая пустыня, которая питается немного влагой на побережье и с ледников Гномьей Десницы. Основная масса воды из Восточного океана проливается в горах и стекает по долинам на запад — в Эльфийские джунгли. На юго-востоке же дожди в основном идут только на побережье, а дальше от берега — только Оркские степи, которые севернее переходят в леса.

Так, я же про гномов рассказываю. Гномы живут в горах… Это было… и занимаются в основном добычей руды. Но не поголовно, они еще и овец разводят на высокогорных лугах. Нискорослы и коренасты, но не карлики, как в земных мифах. Насчет бород мифы почти не врут, только бороды — это отличие их руководителей, обычным работникам большая борода только мешает. А кто обычно ведет переговоры с другими народами? Ну, уж точно не рядовые гномы.

Теперь самая или почти самая многочисленная из рас. Орки. Здоровяки — рост обычного орка выше двух метров, широкие надбровные дуги, крупная челюсть с выступающими клыками. Орков можно встретить везде. Также как и люди, они расселились по всем регионам. На Восточных островах живут морские орки. На Севере, там, где кончаются леса средней полосы, и начинается тундра, тоже живут орки. Северные орки разводят стада зоргов — местных травоядных, что-то вроде очень лохматых безгорбых верблюдов. Еще охотятся в северных лесах. На юге, в предгорьях, поселились горные орки. Также как гномы, они ковыряются в шахтах и пасут овец.

Но родные места всех орков — степи на юго-западе материка. Именно оттуда расселялись все орки. Именно там остались этнически самые чистые их представители из расы орков. И самые дикие. Если остальные орки являются метисами, иначе бы они не приспособились к другим условиям и не выжили, то и цивилизованность этих орков гораздо выше. Зато коренные орки гораздо здоровее своих двоюродных братьев. И предрасположенность к воздушной магии у них выше. Сами себя они называют шартэ — Истинные орки. Истинные орки прирожденные кочевники. Разводят коров и своих скакунов — мархунов. Мархуны — это такие здоровые волчары с непробиваемой шерстью. В холке — по плечо степному орку. Мархуны не только скакуны, но и боевые товарищи. Оскорбишь мархуна — оскорбишь самого всадника.

Также теперь я узнал, где же именно находится моя долина. Она расположена на самом востоке Гномьих гор и выходит в Восточный океан. Где-то в месте соединения Большого и Указательного. Здесь постоянные восточные ветра тормозятся о Большой и стекают обратно в океан. Крепость в долине, кстати, построена гномами. Эта цитадель использовалась всеми народами, чтобы держать в заточении сильных магов-преступников. А также здесь держали сильные магические амулеты, только их складировали в Восточной башне. Вот только мне туда не попасть. Коренда попытался туда наведаться, но не смог пробиться через внешний экран, чтобы даже посмотреть, что же там лежит. Скорее всего, он полез туда не от любопытства, как сказал мне, а хотел найти свой алтарь, наверняка его спрятали именно там. Мне же просто не хватит сил туда пробиться. Вход и верхние уровни обвалились, и без бригады Джамшутов туда не попасть. Еще могут помочь гномы. Но сразу возникнет вопрос «А зачем тебе туда надо, мил человек? Чего это ты там потерял?» Как-то не хочется отвечать на него.

А вообще, у нас с Корендой потихоньку сформировался план. Так как призрак уверен, что его алтарь находится именно в Восточной башне, то нам нужна команда, которая сможет прорыть заваленный вход. Так что с окончанием сезона дождей меня ждет дорога в Свободные земли. Только там можно найти тех, кто не побоится пойти за мной, и в то же время, не будет отморозком, как пираты на Восточных островах. Эльфы замкнуты в своих джунглях. Истинные орки — бойцы, но работники из них совсем никакие. Империя слишком регламентирована, там надо либо искать среди преступников, что мне совсем не нравится. Либо пробиваться по феодальной лестнице, что практически невозможно, и очень-очень долго. Получив алтарь, можно попробовать разузнать, куда делись драконы. Сейчас их нет, но легенды о них говорят, что драконы могли использовать пространственную магию — создавали порталы, в том числе в другие миры. Найдя драконов, можно уже попробовать вернуться домой.

Можно подумать, как же так? Как я могу довериться некроманту, и согласиться найти ему алтарь? Во-первых, рассматривая его деятельность с моей, земной стороны, не вижу в убийстве полутора сотен воров и грабителей каких-то поводов для моральных терзаний. Когда в пограничных конфликтах погибают тысячи. Когда столько преступников оказывается на свободе. Пусть хотя бы здесь мир стал чище на эти полторы сотни негодяев.

Во-вторых, а кто сказал, что я поверил ему до конца? Да, история Корендо очень драматична, но вероятность того, что у него после нескольких тысяч лет одиночества кукуха долбанулась — очень велика. Постоянные перепады настроения — признаки очень характерные. Посмотрим, как он поведет себя в нашем походе. Может, окажется, что доверять ему алтарь — смерти подобно, и придется искать другой выход на драконов. А может, дальше эксцентричности дело и не зайдет.

Как только кончатся дожди, я перейду перевал. Гномам в горах наплету, что я из рыбацкого поселения с Восточных островов, и меня бурей унесло к этим горам. Даже перед этим схожу через восточный проход к морю, чтобы не напутать в описании берега. Дальше через земли горных орков и по берегу морских орков. Они практически мирные ребята. Не то, что Истинные. Кстати, сейчас начали изучать другие языки — орков, гномов, эльфов. Правда, там у каждого куча наречий, но как-нибудь сумею объясниться. Надеюсь.

По берегу дойду почти до границы Империи, и вглубь континента. И привет Свободные земли! Дальше план становится несколько размытым. На месте определюсь.