Соломоновы острова

ТРУДНОЙ ДОРОГОЙ К СВОБОДЕ

Еще в то время, когда война была в разгаре, в 1943–1944 гг., на Соломоновых островах развернулось антибританское движение коренного населения, получившее название «марчинг рул». Оно явилось следствием тесного общения местных жителей с находившимися на архипелаге американцами.

Впервые за всю историю Соломонова архипелага островитяне увидели такое количество пришельцев из неизвестного им мира, огромные склады всякого рода товаров. Обслуживая американские войска, они получали фантастическое по их представлениям жалованье — 14 ф. ст. в месяц. Американские солдаты казались им по сравнению с чиновниками британской колониальной администрации, относившимися к ним как к «хламу», людьми добрыми и душевными. И наивные островитяне в буквальном смысле решили купить себе новую администрацию — американскую.

В 1943 г. жители Малаиты и Нггелы собрали на это деньги и передали через представителей Красного Креста американским властям. Поскольку деньги островитянам никто не возвратил, они посчитали сделку состоявшейся, а себя находящимися уже под американским управлением.

На этой почве и возникло движение «марчинг рул». Резидент-комиссар, власть которого в период с 1942 по 1945 г. была сведена, по существу, на нет, потребовал, чтобы американские власти объяснили жителям положение дел. Не отреагировать на настойчивые просьбы резидент-комиссара, верховного представителя страны-союзника на Соломоновых островах, те не могли и в 1944 г. сообщили одному из руководителей движения — Нори, что американцы находятся на островах временно и после окончания военных действий должны будут уйти, оставив власть над островами в руках англичан.

Но островитяне не хотели этому верить и продолжали считать, что если американцы временно и уйдут, то все равно скоро вернутся и приведут с собой много кораблей, полных разнообразных товаров для жителей островов. На идеи движения «марчинг рул» наложил отпечаток распространенный в этом районе Океании культ «карго».

В 1944 г. произошел первый случай открытого неповиновения островитян британским властям. В деревне Атаа, в том же районе, где находится селение Синеранго (там около 20 лет назад были убиты Белл и его спутники), жители отказались признать власть старосты, назначенного резидент-комиссаром.

После этого, казалось бы, незначительного события движение «марчинг рул» стало быстро набирать силу. К 1945 г. оно распространилось на островах Гуадалканал, Малаита, Улава и Сан-Кристобаль, а позднее — на Флориде.

Руководители «марчинг рул» смещали назначенных колониальными властями старост и назначали своих. На последних возлагалась ответственность за развитие движения на местах.

Неясно происхождение названия движения — «марчипг рул». Когда сообщение о его возникновении дошло до Великобритании, ряд газет стал утверждать, что «марчинг» — это искаженное «марксиан», т. е. «марксистский». Отсюда они делали сенсационный вывод: движение на Соломоновых островах инспирировано коммунистами. Большинство, однако, сошлось на том, что в основе названия лежит слово «масинга» — «брат» или «братство». Существовало еще одно объяснение, связывавшее сочетание «марчинг рул» с началом гимна южнотихоокеанской евангелистской миссии: «The mission is marching along, marching along…» («Миссия идет вперед, идет вперед…»)^{53}.

В районах архипелага, охваченных «марчинг рул», коренные жители оставляли деревни и селились в «городах», создаваемых руководителями движения. Эти «города» имели легкие укрепления, возле них постоянно дежурила охрана. На вход и выход из «города» требовалось специальное разрешение. В «городах» были построены «дома собраний» для обсуждения общих проблем и склады для товаров (островитяне, как мы помним, верили, что товары привезут американские суда). Специально выделенные люди постоянно следили за морем, чтобы сразу же оповестить жителей о появлении кораблей. Один католический священник сообщал, что некоторые из наблюдателей приставляли к глазам пустые бутылки, наподобие того, как это делали американцы с биноклями.

Несмотря на наивно-комические формы, которые зачастую приобретало движение «марчинг рул», оно по существу своему было весьма серьезным. Его участники выражали не только протест против британского управления, но и вели реальную борьбу за освобождение от колониальных пут. На Гуадалканале, например, ставший во главе движения Якоб Воуза (о нем уже упоминалось) объявил себя верховным вождем острова. Жители острова отказывались платить налоги, нападали на представителей колониальных властей, устраивая заграждения на дорогах.

Англичане поняли, что движение приняло весьма неприятное для них направление. В официальном отчете колониальной администрации за 1948 г. говорилось: ««Марчинг рул» защищает, во-первых, возврат к древнему образу жизни, возрождению всех старых обычаев… и в общем занимает антииностранную позицию»^{54}.

Британские власти попытались начать переговоры с руководителями движения, на словах одобряя некоторые из его целей, а на деле стремясь его прекратить. Но островитяне не пошли на уступки. Тогда власти сбросили маску миролюбия и приступили к репрессиям.

Воуза был выслан на Фиджи. Полиция, поддержанная с моря военными кораблями, подавила главные центры движения. (Островитяне получили приказ уничтожить все фортификационные сооружения вокруг селений. В 1949 г, 2 тыс. островитян были присуждены к тюремному заключению за отказ сделать это.) Руководители его были арестованы и в сентябре 1947 г. доставлены в Хониару — новую столицу протектората. Суд — он продолжался почти месяц — обвинил их в терроризме и грабежах и осудил на. каторжные работы от одного года до шести лет.

Движение, однако, не прекратилось.

Оно избрало новых руководителей. Последние дали ему новое название: вместо «марчинг рул» — «федеральный совет», что еще больше подчеркнуло его освободительный характер. И опять британские власти ответили репрессиями, арестовав руководителей. Но «федеральный совет» продолжал существовать до середины 50-х годов.

Не успев как следует справиться с ним, британские власти столкнулись с новым, названным «моро». Оно возникло на Гуадалканале в 1957 г., когда местный пророк по имени Моро начал проповедовать неизбежность возврата к доколониальным временам, восстановления традиционного уклада жизни. Он заявил, что во сне его посетил дух и убедил стать вождем народа марау-хауба.

Моро вместе со своими сподвижниками был немедленно арестован и посажен в тюрьму. Но арест Моро лишь способствовал его популярности, и, когда пророк вышел из тюрьмы, движение быстро распространилось по всему побережью Гуадалканала.

На него, как и на предшествующее движение, наложил отпечаток культ «карго», но антиколониальная сущность «моро» была еще заметнее. Моро и его последователи требовали полной независимости. На собранные деньги они создавали свои плантационные хозяйства. К 1964 г. движение охватило половину Гуадалканала.

В 1964 г. Моро обратился с письмом к британскому верховному комиссару в западной части Тихого океана, в котором писал: «Главная Ваша помощь нам — деньги. Мы теперь начали собственную торговлю. Мы понимаем, что деньги создают условия для получения нами образования, лучшего ведения наших дел, развития нашей культуры. Без денег мы не можем сделать ничего. Деньги делают все возможным… С тех пор как христианские миссии пришли на Соломоновы острова, мы много лет не видим никаких перемен, изменилась только наша религия и мы получили начальное образование, мы ведем прежний образ жизни.

Соломоновы острова

Торговцы и колониальные власти пришли давно и живут на Соломоновых островах много лет, но ничего не сделали. Только в течение последних нескольких лет, когда власти создали школу в Ауки на Малаите, которая теперь называется школой короля Георга VI, они начали брать дело образования в свои руки. Сэр, Соломоновы острова были бы много лучше, если бы школы стали работать сразу после прихода белого человека. Ваше превосходительство, мы очень подозрительны. Европейцы в прошлом грабили наши земли. Некоторые наши земли были куплены за пустые бутылки. Сегодня мы видим, как Хониара наступает на земли туземцев…»^{55}

В 1965 г. Моро с несколькими из своих сторонников пришел в Хониару и предложил областному комиссару 2 тыс. ф. ст. за независимость Гуадалканала. Власти отвергли предложение и попросили Моро с товарищами вернуться домой. Надо заметить, что, учтя опыт борьбы с движением «марчинг рул», британские чиновники действовали теперь осторожнее.

Движение «моро» распространилось на другие острова архипелага. Оно не прекращалось и в 70-е годы.

Возмущение коренных жителей Соломоновых островов британской колониальной администрацией вполне объяснимо. Над нашей планетой пронеслись бури двух мировых войн, вызвавшие гигантские перемены на всех ее материках. Но британские власти этого словно бы и не заметили, они продолжали сохранять в протекторате викторианский дух.

Механизм управления архипелагом оставался неизменным. В официальном годовом отчете за 1948 г. эпически отмечалось, что «верховную власть в протекторате осуществляет верховный комиссар в западной части Тихого океана», облеченный полномочиями на основе королевского приказа 1893 г.^{56}

Верховный комиссар являлся одновременно губернатором Фиджи, и его штаб-квартира находилась в Суве. На Соломоновых островах верховного комиссара представлял резидент-комиссар, живший в Хониаре.

В административном отношении протекторат в 1948 г. был разделен сначала на две части — Северную и Южную, а затем на четыре района: Западный, объединивший Нью-Джорджию, Шортленд, Шуазёль, Санта-Исабель и сопредельные с ними острова; Центральный, объединивший Гуадалканал, Флориду и сопредельные с ними острова; Малаитский, объединивший Малаиту и сопредельные острова; Восточный, объединивший все остальные островные группы. Администрация каждого района возглавлялась районным комиссаром.

Районы, в свою очередь, делились на подрайоны, управление которыми возлагалось на старшин, назначавшихся резидент-комиссаром.

При резидент-комиссаре имелся совет, состоявший из трех официальных и трех назначаемых неофициальных членов. Совет по своей природе был «чисто совещательным органом».

В подрайонах при старшинах также имелись советы и также в качестве совещательных органов. Все их члены назначались администрацией.

Судебная система протектората основывалась на королевском приказе 1893 г. Высшим судебным органом протектората являлся Суд верховного комиссара в западной части Тихого океана, который рассматривал как уголовные, так и гражданские дела. Суд возглавлялся главным судьей, его членами были судебные комиссары и их помощники.

Существовала система туземных судов, рассматривавших уголовные и гражданские дела. Но компетенция их была весьма ограниченна. Они занимались гражданскими делами только в тех случаях, когда сумма иска не превышала 100 ф. ст., и уголовными делами только в тех случаях, когда в качестве меры наказания назначались или тюремное заключение сроком до 6 месяцев, или штраф до 50 ф. ст. Все решения туземных судов могли быть пересмотрены районным комиссаром.

Система управления протекторатом не менялась до 1960 г. Только один раз, в 1951 г., в нее была внесена поправка: из одного поста — верховного комиссара западной части Тихого океана и губернатора Фиджи — сделано два. В середине 1952 г. верховный комиссар вместе со своим секретариатом переехал в Хониару, а с 1 января 1953 г. принял дела у резидент-комиссара протектората. Пост резидент-комиссара упразднялся.

18 октября 1960 г. была введена новая конституция Соломоновых островов, согласно которой прекращал свое существование Совет при верховном комиссаре (ранее — при резидент-комиссаре) и создавались два новых органа: Исполнительный и Законодательный советы.

Исполнительный совет состоял из четырех официальных членов (глава секретариата верховного комиссара, генеральный прокурор, секретарь по финансам, секретарь по делам протектората) и четырех неофициальных членов, включая двух коренных жителей Соломоновых островов, которые одновременно являлись членами Законодательного совета. Председательствовал в Исполнительном совете верховный комиссар.

В Законодательный совет входили 11 официальных и 10 назначаемых неофициальных членов, из которых 6 должны были быть жителями Соломоновых островов.

Нетрудно заметить, что создание новых органов ничего, в сущности, не меняло. Эти органы состояли из высших колониальных чиновников и специально подобранных, верноподданных коренных жителей. Они не имели никаких самостоятельных функций, выполняя по-прежнему роль совещательных собраний при верховном комиссаре, власть которого оставалась незыблемой.

Буржуазный американский ученый Ч. Борден писал по этому поводу: «При настоящем уровне прогресса на островах можно сказать, что полное самоуправление будет достигнуто через полстолетия, а то и больше»^{57}.

В течение 1961–1962 гг. была реорганизована судебная система протектората: вместо Суда верховного комиссара создан Верховный суд западной части Тихого океана. Он состоял из главного судьи и двух судей. Главный судья находился в Хониаре, один из судей — в Тарава (острова Гилберта и Эллис), другой — в Вила (Новые Гебриды).

Были сформированы суды магистратов на всей территории протектората.

Верховный суд и суды магистратов рассматривали и уголовные, и гражданские дела. В компетенцию последних входило решение гражданских дел, сумма иска в которых не превышала 500 ф. ст., и уголовных дел, мера наказания в которых ограничивалась тюремным заключением до года или штрафом до 100 ф. ст.

Компетенция туземных судов оставалась ограниченной в той же степени, что и раньше.

Изменились, как видим, только названия судебных органов.

Что касается местного управления, то оно осталось прежним.

В 1964 г. была введена новая конституция Соломоновых островов, вступившая в силу с 1 февраля 1965 г. Согласно конституции, в Законодательный совет теперь входило 11 официальных членов, 8 избираемых и 2 назначаемых неофициальных члена, причем 8 из 10 неофициальных членов должны были быть коренными жителями.

Первые выборы состоялись 7 апреля 1965 г. Лишь в Хониаре они были прямыми, в остальных семи округах — непрямыми, через избирательные комиссии.

Число коренных жителей несколько увеличивалось и в Исполнительном совете. Теперь он состоял из пяти официальных и пяти неофициальных членов, четыре из которых, включая трех коренных жителей, избирались; все они одновременно являлись членами Законодательного совета.

Изменений в судебную систему и организацию местного управления конституция 1964 г. не внесла.

Конституция 1967 г. снова несколько увеличила число представителей от коренного населения в Законодательном совете.

Действия британских властей, конечно, означали некоторую уступку требованиям коренных жителей, но опять-таки не меняли существа колониального управления.

Права Исполнительного и Законодательного советов не расширялись, руководство этими органами оставалось полностью в руках британских колониальных властей.

Значительно более серьезный шаг сделала британская администрация в 1970 г. Конституция, вступившая в силу 10 апреля 1970 г., предусматривала замену Исполнительного и Законодательного советов новым органом — Правительственным советом. Все 17 его членов избирались. Первые выборы прошли в период с 26 мая по 30 июня 1970 г.

Правительственный совет состоял из четырех комитетов: естественных ресурсов, коммуникаций и общественных работ; образования и социального обеспечения; здравоохранения; внутренних дел. Существовал еще финансовый комитет, в который входили его председатель, председатели четырех комитетов совета и такое количество других членов совета, которое считал необходимым установить верховный комиссар. Правительственный совет собирался на открытые и закрытые заседания — «хотя и нет кабинета министров, закрытые заседания различных комитетов приравниваются к закрытым заседаниям в министерствах»^{58}.

В корреспонденции из Хониары, помещенной в номере австралийского журнала «Пасифик Айленде Манфли», так характеризовался Правительственный совет: «Политические партии в нем отсутствуют, хотя члены делятся на выборных и официальных, представляющих две основные фракции. Сейчас появилась еще третья группа, которая иногда раскалывает выборных членов. Это те четыре (из 17) выборных члена, которые являются председателями различных комитетов. Председатели назначаются верховным комиссаром и рассматривают себя ответственными перед ним. В случае конфликта между выборными и официальными членами председатели комитетов склоняются к объединению с официальными членами, и поэтому выборные члены остаются в меньшинстве»^{59}.

Формально считалось, что верховный комиссар обязан советоваться с Правительственным советом по государственным и политическим вопросам, но одновременно указывалось, что это не должно стеснять свободу его действий в решении проблем, связанных с обороной, внешними сношениями, внутренней безопасностью, управлением полицией, назначениями на государственную службу^{60}. Иными словами, даже в этом наиболее кардинальном акте британской администрации существо колониального управления не было пересмотрено.

Однако конституция 1970 г., несомненно, ускорила процесс движения народа Соломоновых островов по пути к самоуправлению. В декабре 1970 г. П. Томпсон внес предложение предоставить независимость Соломоновым островам в 1975 г. Предложение его было принято, «хотя несколько выборных членов выразили сомнение в том, что страна окажется готовой к такой перемене в своей судьбе. Сомнения эти Питер Томпсон отверг с большим сарказмом и обвинил сомневающихся в отсутствии связей с народом и умалении его возможностей»^{61}.

Был создан Специальный комитет по конституционному развитию из членов Правительственного совета, который занялся составлением доклада о мерах по совершенствованию конституционного устройства страны, способствующих переходу ее к самоуправлению. Представители этого комитета посетили различные районы Соломоновых островов и собрали устные и письменные предложения. Они посетили также некоторые южнотихоокеанские страны, Малайзию и остров Маврикий.

Специальный комитет по конституционному развитию представил свои предложения на рассмотрение Правительственного совета в ноябре 1972 г.

«Комитет фактически включает в себя всех членов Правительственного совета, председателем его является главный секретарь совета Том Расселл, и потому предстоящие дебаты вряд ли что-либо изменят», — писал «Пасифик Айленде Манфли» в декабрьском номере за 1972 г.

Предложения Специального комитета сводились к следующему:

1) верховный комиссар в западной пасти Тихого океана становится губернатором Соломоновых островов; 2) главный секретарь становится заместителем губернатора; 3) Правительственный совет превращается в Законодательную ассамблею, состоящую из 24 избираемых и 3 официальных членов, и срок его деятельности увеличивается с установленных сейчас трех лет до четырех; 4) учреждается пост главного министра, который подбирает себе состав кабинета министров; 5) губернатор назначает на пост главного министра лицо, которое, по мнению Законодательной ассамблеи, получит поддержку большинства ассамблеи; 6) вначале губернатор будет председательствовать на заседаниях кабинета министров, по после объявления о назначении главного министра последний возьмет на себя эти функции; 7) действующая сейчас система комитетов будет заменена одним Постоянным совещательным комитетом. Его задачей явится выработка рекомендаций кабинету министров по всем вопросам управления страной; 8) спикер Законодательной ассамблеи будет назначаться губернатором лишь из лиц, входящих в состав ассамблеи^{62}.

Предложения Специального комитета Правительственный совет принял.

В мае-июне 1973 г. состоялись выборы в новый Правительственный совет расширенного состава (24 выборных члена). Еще в период предвыборной кампании начала складываться политическая организация, оформившаяся уже после выборов, — Объединенная партия Соломоновых островов. Эта партия явилась первой в истории протектората политической организацией, обладавшей реальной силой.

Политические объединения стали возникать на Соломоновых островах уже во второй половине 60-х годов.

В 1965 г. М. Келеси и Э. Лоусон создали Демократическую партию. Спорадически рождались и другие политические группы: Лейбористская партия во главе с П. Салака, Объединенная национальная партия Соломоновых островов, возглавленная Д. Каусимае. Партия защиты народа во главе с Д. Брайаном. Но все эти эфемерные объединения исчезали с политического горизонта быстро и навсегда.

В Объединенную партию Соломоновых островов вошла часть вновь избранных членов Правительственного совета. Председателем партии был избран Бенедикт Киника — 35 лет, член совета от Восточного Макира, бывший лектор Хониарского технического института. Его заместителем стал Гидеон Золевеке — 51 года, медик по образованию, а секретарем партии — Ашли Викхем — 25 лет, самый молодой член совета (от Хониары).

Партия заявила, что считает своей главной задачей делать все для достижения страной самоуправления в наиболее короткий срок, а затем, после обретения ею независимости, в соответствии с принципами, включающими в себя уважение прав народа Соломоновых островов, основанных на Декларации прав человека, «превращение Соломоновых островов в политически, экономически и социально сильное и стабильное объединенное государство»^{63}.

В феврале 1974 г. появилась еще одна политическая организация — Прогрессивная народная партия во главе с Соломоном Мамалони — 32 лет, членом Правительственного совета. Таким образом, в Правительственном совете возникли три политические группировки: Объединенная партия Соломоновых островов (13 членов), Прогрессивная народная партия (6 членов) и независимые (5 членов).

В августе 1974 г. Правительственный совет был преобразован в Законодательную ассамблею.

Наступило время избрания главного министра. Казалось бы, что им должен стать лидер наиболее крупной политической группировки — Объединенной партии Соломоновых островов — Бенедикт Киника. Но в его партии не было единства, и это не позволило ему собрать большинство голосов. На последнем, шестом, туре тайного голосования 27 августа 1974 г. победу одержал лидер Прогрессивной народной партии Соломон Мамалони. Через два дня Мамалони объявил состав кабинета. В него вошли пять министров из числа избираемых членов ассамблеи. Пост министра образования и культуры занял Вилли Бету с Санта-Исабель; министра торговли, промышленности и труда — Питер Томпсон, уроженец Новой Зеландии; министра общественных работ — Гидеон Золевеке; министра сельского хозяйства — Каусимае с Аре-Аре; министра здравоохранения и социального обеспечения — Стефан Чека.

В состав кабинета вошли еще три должностных лица из назначаемых членов ассамблеи: министр финансов, генеральный прокурор и заместитель губернатора Соломоновых островов. Все — европейцы.

Объединенная партия Соломоновых островов перешла в оппозицию и сформировала «теневой кабинет». Лидером партии ее члены вместо Б. Киника избрали Филиппа Солодиа Фунифака. Причиной смены лидера явилось то обстоятельство, что как Киника, так и главный министр Мамалони были с одного острова — Макир. Это вызывало опасение, что в случае, если между ними в Законодательной ассамблее возникнут споры, может вспыхнуть конфликт на острове Макир.

Первая сессия Законодательной ассамблеи, открывшаяся 4 октября 1974 г., началась с резких критических выступлений представителей оппозиции. Они требовали устранения иностранцев с ответственных государственных постов, а именно: П. Томпсона с поста министра торговли, промышленности и труда; Билла Пейджа — с поста заместителя спикера ассамблеи. Фунифака в своем выступлении задал вопрос: «Когда кабинет министров прекратит лизать башмаки бюрократов-колонизаторов и начнет наконец служить интересам народа Соломоновых островов?»^{64}.

На сессии развернулись острые дебаты по проблемам экономического и культурного развития архипелага. При этом подчеркивалась необходимость увеличения производства лесотоваров, а также мяса, рыбы, риса и других продуктов питания, чтобы сократить расходы на их импорт, проведения новой политики в области просвещения, с тем чтобы удовлетворить требования на местах, предоставить равные возможности для получения образования всем детям архипелага. Рассматривались вопросы контроля над рождаемостью, а также религиозная политика, защищалось право жителей сохранять языческие верования.

В ноябре 1974 г. произошли изменения в составе кабинета министров: Филипп Фунифака занял пост министра общественных работ, а Гидеон Золевеке стал министром внутренних дел (до того времени этим министерством руководил главный министр).

В январе 1976 г. Соломоновы острова получили статус самоуправляющегося государства. В июне 1976 г. состоялись выборы в высший законодательный орган — Законодательную ассамблею. Ему поручалось обсудить и принять проект новой конституции островов и начать переговоры с Великобританией о предоставлении Соломоновым островам независимости.

Законодательная ассамблея одобрила проект конституции, согласно которой после получения независимости острова в течение года будут сохранять монархическую форму правления с британской королевой в качестве главы государства. По истечении года Соломоновы острова автоматически станут республикой. 16 сентября 1977 г. в Лондоне закончились переговоры представителей Великобритании и Соломоновых островов. Была достигнута договоренность о предоставлении независимости Соломоновым островам в середине июля 1978 г.

Основой экономики Соломоновых островов в послевоенные годы, как и прежде, являлось производство копры. Долгое время оно сосредоточивалось целиком в руках европейских плантаторов. С 1931 г. и до второй мировой войны эта отрасль переживала на архипелаге глубокий кризис, вызванный резким падением цен на копру.

Война нанесла Соломоновым островам тяжелый урон. Плантации почти полностью были разорены. Послевоенное восстановление шло очень медленно. В 1945–1947 гг. Соломоновы острова дали лишь 700 т копры. Правда, в 1948 г. ее производство подскочило до 4,5 тыс. т, но довоенный уровень — 22 тыс. т в год — все еще оставался недосягаемым. На протяжении 50-х годов средний уровень производства копры не поднимался выше 20 тыс. т в год.

В 1959 г. производство копры, наконец, впервые превысило довоенный уровень, составив 23 тыс. т, но уже в следующем году упало до 21,2 тыс. т. В дальнейшем, в 60–70-е годы, производство копры медленно возрастало, однако со значительными колебаниями. Важно отметить, что все время увеличивалась доля островитян в ее производстве, причем островитяне обгоняли европейских плантаторов (табл. 1).

Улучшалось и качество производившейся островитянами копры, однако качество копры, производившейся на европейских плантациях, все еще оставалось более высоким (табл. 2).

Второй по значению экспортной культурой на Соломоновых островах является какао, которое начали культивировать на архипелаге лишь со второй половины 50-х годов. Производство какао развивалось еще медленнее, чем производство копры. К концу 1962 г. плантации какао в протекторате занимали лишь 4,5 тыс. акров[3] (сосредоточивались в основном на Малаите) и давали 24 т (15,5 т приходилось на долю коренных жителей).

К середине 60-х годов их площадь увеличилась до 6,6 тыс. акров, а урожай достиг 63 т (о последующих изменениях см. табл. 3). Появились плантации в Западном и Центральном районах протектората (табл. 4).

Весьма плачевные результаты дало внедрение рисосеяния в протекторате (с 1960 г.). К началу 70-х годов на Соломоновых островах урожай риса составлял всего 1,5 тыс. т в год.

Животноводство также развивалось с немалыми трудностями (владельцами скота являлись и по большей части являются и сейчас европейцы). К середине 50-х годов в протекторате насчитывалось 8,5 тыс. голов (из них 1,5 тыс. — на островах Расселл), к концу 50-х годов — 2,6 тыс. и лишь к началу 70-х годов поголовье скота увеличилось до 12 тыс. благодаря созданию ветеринарной службы, которая ранее вообще отсутствовала (неудивительно, что на архипелаге были распространены столь тяжелые заболевания скота, как туберкулез).

В официальном отчете британских колониальных властей за 1955–1956 гг. отмечалось: «Протекторат не имеет ветеринарного департамента…»^{65} В 1973 г. количество скота достигло 17,2 тыс. голов, причем 13,4 тыс. находились на островах Центрального района. Основная масса — 12,7 тыс. голов — скота по-прежнему принадлежала европейцам.

Поразительно, но на Соломоновых островах до 70-х годов полностью отсутствовали промышленное рыболовство и рыбоконсервная промышленность. В официальных отчетах британских колониальных властей в 50–60-х годах монотонно повторялось: «Протекторат не имеет никакой организованной рыбной промышленности, существует только прибрежное рыболовство, которым занимаются туземцы для удовлетворения своих нужд»^{66}.

Лишь в отчете за 1973 г. говорилось, что в протекторате создана компания по ловле рыбы, в распоряжении которой имеется одна собственная лодка и десять арендованных, 91 человек (в море) и 146 (па берегу). Годовой улов рыбы составлял 6,5 тыс. т.

Местная промышленность на Соломоновых, островах в 50–60-х годах не развивалась вовсе. Из года в год в официальных отчетах отмечалось: «Масштабы обрабатывающей промышленности в протекторате очень ограниченны, она занята удовлетворением местных нужд»^{67}.

«Промышленность» в протекторате десятилетиями представляли хлебопекарни, маленькие фабрики фруктовых вод и кондитерских изделий, фабрика, изготовлявшая пуговицы из местных ракушек.

Только в отчете за 1973 г. сообщалось, что «за год существенно расширилась индустриальная база страны…»^{68} Этот оптимистический вывод подкреплялся указанием на открытие завода по изготовлению мороженой рыбы, предприятий, выпускающих мебель, одежду, посуду и т. д., расширение производства прохладительных напитков, мороженого, табачных изделий, строительных материалов (последнее увеличилось с 1963 по 1973 г. более чем в 2 раза: с 160 до 350 тыс. м³ в год).

Хотя еще до второй мировой войны на Гуадалканале было найдено золото, геологоразведочные работы на Соломоновых островах стали вести лишь в 50-х — начале 70-х годов. В результате были обнаружены значительные запасы бокситов (предположительно 30 млн. т) на острове Реннел и фосфатов на острове Беллона. Британские колониальные власти и японская компания «Мицубиси» в начале 1971 г. заключили соглашение о совместной эксплуатации бокситов на Реннеле.

В настоящее время иностранные компании ведут разведку нефти и газа.

Укрепление добывающей промышленности имеет для экономического развития Соломоновых островов огромное значение, но пока доля ее продукции в местном экспорте незначительна. В 1973 г. от продажи металлов протекторат получил 201 тыс. долл., т. е. 2 % стоимости всего экспорта.

Неразвитость экономики Соломоновых островов приводит к необходимости ввозить туда многие товары, производство которых вполне могло быть налажено на месте.

В 60–70-х годах во внешней торговле Соломоновых островов наблюдается большой и непрерывно растущий дефицит. Если в 1961 г. экспорт составлял 1,7 млн. австрал. ф. ст., а импорт — 2,1 млн., то в 1965 г. соответственно — 2,4 млн. и 3,3 млн. австрал. ф. ст.; в 1970 г. — 6,9 млн. и 10,1 млн. долл.; в 1973 г. — 8 млн. и 11,3 млн. долл.

В числе импортируемых товаров мясо, рис, мука, масло, сахар, кофе, чай, молоко, фрукты, кондитерские и табачные изделия, вина, пиво, парфюмерия.

Главными экспортными товарами являются лес, копра и рыба. В 1973 г. из общей стоимости экспорта — 9 млн. долл. — 3,9 млн. долл, приходилось на лесотовары, 2,8 млн. — на копру, 1,5 млн. долл. — на рыбу.

В товарном секторе экономики на Соломоновых островах была занята незначительная часть коренных жителей. На протяжении 50-х годов их число в этом секторе экономики увеличилось с 4 до 6 тыс. (половина работала на кокосовых плантациях), в 60-х годах — с 7 до 13,7 тыс., а в 1972 г. достигло 14,5 тыс. человек. Произошли и качественные изменения. Уменьшилось (и абсолютно, и относительно) количество островитян в сельском хозяйстве — с 3047 (1960) до 2245 (1970) — и увеличилось их количество (за тот же период) на лесоразработках — с 208 до 914, в промышленности и торговле — с 382 до 1326, на строительстве — с 312 до 754, в органах центрального и местного управления за 1960–1970 гг. — с 1477 до 4102. Они пришли на предприятия транспорта и связи, на морские суда, в горнорудную промышленность (в 1970 г. в этих отраслях насчитывалось соответственно 448, 272, 214 человек).

Как правило, жители архипелага выполняли неквалифицированную работу, но, хоть и постепенно, все же начинали получать должности, требовавшие определенной квалификации. Увеличивалось и число работающих местных женщин. Если в 1962 г. их было 82, а в 1970 г. — 837, то в 1972 г. — 1,1 тыс.

Слабость экономического развития Соломоновых островов приводила к тому, что многие расходные статьи бюджета протектората в послевоенные годы покрывались лишь за счет дотаций британского правительства. Причем затраты на нужды населения Соломоновых островов (на развитие сельского хозяйства, транспорта, на здравоохранение, образование и т. д.) были, в сущности говоря, ничтожны.

Если в 1952 г. доходная часть бюджета составляла 483 445 ф. ст., а расходная — 566 608, то в 1960 и 1970 гг. — соответственно 1 151 844 и 1 618 778; 4 559 770 и 9 290 857 ф. ст. В 1972 г. расходная часть бюджета протектората достигла огромной суммы — 11 773 768 ф. ст., в то время как доходная составила лишь 5 411 730 ф. ст. Из указанных сумм расходной части бюджета на нужды развития сельского хозяйства, на образование и здравоохранение были выделены соответственно: в 1960 г. — 77 793 ф. ст., 83 618, 149 941; в 1970 г.- 363 405, 910 640, 259 934; в 1972 г. — 445 975, 1 234 367, 843 142 ф. ст.

С середины 50-х годов на Соломоновых островах начинает зарождаться кооперативное движение. В 1957 г. в протекторате действовало пять небольших кооперативных организаций, состоявших из 370 членов. Они находились на Флориде и Гуадалканале. В следующем году появилось еще три. В декабре 1958 г. кооперативы образовали ассоциацию, имевшую свою штаб-квартиру в Хониаре. К концу 1960 г. существовало уже 34 кооператива, 21 из которых входил в Центральную кооперативную ассоциацию в Хониаре. Кооперативы объединяли 1378 членов и их общий капитал составлял 6806 ф. ст., а годовой оборот — 44 378 ф. ст. Среди кооперативов один занимался рыболовным промыслом, три — чисто торговыми операциями, а все остальные производили и продавали копру.

За 60-е годы количество кооперативов увеличилось почти в 5 раз. В 1970 г. в протекторате работало 156 кооперативов всех видов с общим капиталом на сумму 250 тыс. ф. ст. (сетью их были охвачены к тому времени все Соломоновы острова), в 1973 г. — 162 (10 тыс. члецов) с общим капиталом на сумму 361 860 ф. ст. Появились кооперативные организации крупного масштаба. Например, в Хониаре в торговое кооперативное объединение вошли 1000 человек.

Шведский специалист О. Вальфорс, изучавший в 1972 г. по поручению Южно-Тихоокеанской комиссии кооперативное движение в Океании, отмечал в своем докладе, что коренные жители Соломоновых островов выражают желание расширять сеть кооперативов. «Население требует создавать все новые кооперативные общества, — писал он. — Регистратор кооперативных обществ заявил, что каждую неделю его департамент посещают две-три группы островитян, которые просят помочь им в организации кооперативов. Беседы с чиновниками районных и сельских управлений заставляют сделать вывод, что имеются большие потенциальные возможности и существует необходимость расширить теперешние функции кооперативов, а также проникнуть в новые для них сферы деятельности…»^{69}

Вместе с тем О. Вальфорс указывал на факторы, сдерживавшие развитие кооперативного движения на Соломоновых островах, и прежде всего на отсутствие необходимых кадров. «В департаменте кооперативного движения на Британских Соломоновых островах, — говорилось в докладе, — работают всего 27 сотрудников, из них 5 — иностранцы. Только один сотрудник из коренных жителей имеет профессиональную подготовку, еще один получит ее в 1973 г., и четыре сотрудника закончили восьминедельные курсы в подготовительном центре в Лами на Фиджи. Другие сотрудники получили ускоренную подготовку при зачислении их на работу… В таких областях, как управление предприятием, финансирование, подготовка конторского персонала и т. д., они почти целиком зависят от иностранных сотрудников… На Британских Соломоновых островах с их 179 кооперативами (данные доклада не сходятся с данными официального отчета британских колониальных властей за 1973 г., в последнем, как мы указывали выше, говорится о 162. — К. М.)… необходимо пройти профессиональную подготовку 750 членам комитетов и 280 служащим обществ… Годовой бюджет для подготовительных курсов составляет 1–1,5 тыс. австрал. долл. На эти деньги можно подготовить приблизительно 90 служащих в год. Продолжительность обучения на соответствующих курсах не может превышать двух педель, и объем обучения будет вследствие этого весьма ограниченным. Едва ли можно ожидать, что подготовленные таким путем люди смогут превратить кооперативы на Соломоновых островах в современные (хоть и небольшие) предприятия, способные действовать независимо и эффективно…»^{70}

Следует отметить, что в 70-х годах, в период значительного оживления общественной жизни на Соломоновых островах местные лидеры все чаще подчеркивали значение освободительных движений 40-х годов, особенно «марчинг рул».

В январе 1973 г. в деревне Лойна (Северная Малаита) была найдена машинописная копия манифеста «марчинг рул», спрятанная Фестусом Локеем в бамбуковую палку почти 30 лет назад, тогда, когда британские колониальные власти обрушились с репрессиями на активистов. О находке объявил племянник Ф. Локея — Хон Эрил Аусута, видный деятель Объединенной партии Соломоновых островов, член Правительственного совета от Северной Малаиты. По словам Аусуты, манифест убедительно свидетельствует о том, что движение «марчинг рул» представляло собой попытку достичь самоуправления (и культ «карго» тут ни при чем). Аусута приравнял этот документ по его значению к манифесту Объединенной партии Соломоновых островов. В том же духе оценивал движение «марчинг рул» другой видный член Объединенной партии Соломоновых островов — Филипп Солодиа Фунифака, который, выступая на заседании Правительственного совета в июне 1973 г., выразил глубокую признательность руководителям «марчинг рул» за то, что они «посеяли семена идеи о самоуправлении, чего народ Соломоновых островов скоро достигнет»^{71}.

В первые годы после второй мировой войны вопросами образования в протекторате продолжали заниматься в основном христианские миссии, «хотя государственная экспериментальная школа сооружалась в Ауки… а маленькая школа для детей европейцев и вечерние курсы для полицейских чинов были открыты в Хониаре, — говорилось в официальном отчете британских колониальных властей за 1948 г. — Дополнительно к этому были прочитаны серии лекций по механике для служащих департамента общественных работ и открыты инструктивные курсы для чиновников туземной администрации в Восточном районе»^{72}.

Департамент просвещения, созданный в 1946 г, и призванный расширять сеть образовательных учреждений на территории протектората (он состоял из директора департамента и инспектора школ), практически бездействовал. «Директор департамента просвещения, — отмечалось в отчете, — ушел в отставку в этом году, и никто на эту должность не был назначен»^{73}.

Так обстояло дело с образованием и в 60-е, и в 70-е годы. Конечно, росло число школ, учащихся, учителей, но принципиальных изменений не происходило. Фразу «образование в протекторате в основном находится в руках миссий…» можно прочитать в официальном отчете британских колониальных властей и за 1955–1956, и за 1959–1960, и за 1964–1965, и за 1970 гг.

Миссионерские школы знакомили учеников лишь с начатками грамоты. Преподавали в них по преимуществу местные жители. Даже в отчете британских колониальных властей за 1970 г. указывалось, что «большинство учителей церковных начальных школ имеют низкую квалификацию, и соответственно уровень преподавания в школах низкий»^{74}.

Первый учительский колледж в протекторате для подготовки преподавателей-мужчин в начальных школах открылся в январе 1959 г. В 1961 г. начал работать римско-католический учительский институт в Вутулаке на Гуадалканале, куда принимались и женщины. И в колледже, и в институте курс был рассчитан на два года. Буквально единицы посылались на учебу за границу: в 1962 г. — одна островитянка в учительский колледж в Новой Зеландии, в 1964 г. туда же — мужчина и две женщины.

На протяжении 50–60-х годов на Соломоновых островах существовали только начальные школы. Единственным исключением была государственная средняя школа короля Георга VI для мальчиков в Ауки на Малаите, построенная в 1956 г.

По части развития среднего образования христианские миссии обгоняли колониальные власти. Если в 1965 г. продолжала функционировать по-прежнему лишь одна государственная средняя школа короля Георга VI, то миссии имели пять средних школ. Значительно больше коренных жителей направляли миссии и для получения среднего образования за границей. Например, в 1964 г. за государственный счет учились в заграничных средних школах 14 островитян, а за счет христианских миссий — 115. Положение мало изменилось и в начале 70-х годов.

Профессионально-техническое образование жители Соломоновых островов смогли получать лишь со второй половины 60-х годов, когда была открыта Хониарская техническая школа. В 1973 г. в ней занималось на дневном отделении 685 человек (несколько десятков коренных жителей обучались за границей — в основном на Фиджи, в Новой Зеландии и Папуа Новой Гвинее).

Ни одного университета на Соломоновых островах нет. В 1973 г. в заграничных университетах учились 40 коренных жителей, из них 26 — в Папуа Новой Гвинее и 14 — на Фиджи.

Тяжелые заболевания, распространившиеся на архипелаге еще £ прошлом веке, продолжали уносить десятки жизней и в 40–50-х годах нашего столетия. В официальном отчете британских колониальных властей за 1948 г. указывалось, что малярия встречается повсеместно, «вызывает детскую смертность и является главной причиной хронической инвалидности у взрослых, особенно у рожениц. Повсеместно среди детей и взрослых распространен туберкулез»^{75}.

В этих условиях колониальные власти, казалось, должны были проявить наибольшую активность именно в области развития здравоохранения, но этого не случилось. Сеть медицинских учреждений росла чрезвычайно медленно. Квалифицированного персонала не хватало. К середине 50-х годов на Соломоновых островах имелось 4 государственных госпиталя (в Хониаре, Ауки, Гидо и Кира-Кира) и 46 медицинских пунктов в деревнях; к концу 50-х годов — 5 госпиталей, одна психолечебница, 68 сельских медпунктов, 10 сельских родильных домов, 36 миссионерских медпунктов; в середине 60-х годов — 6 госпиталей (на 366 коек) и 3 миссионерских госпиталя на 234 койки; в первой половине 70-х годов — всего 7 госпиталей на 489 коек и 3 миссионерских госпиталя на 275 коек.

Предпринятые властями и миссионерами меры борьбы с малярией и туберкулезом привели к сокращению в 60–70-х годах числа новых случаев заболеваний и уменьшению общего количества больных. Но положение оставалось достаточно серьезным.

В первые послевоенные годы Соломоновы острова мало общались с другими странами. В отчете британских колониальных властей за 1948 г. говорилось, что «единственным торговым морским кораблем, связывавшим протекторат с внешним миром, было принадлежавшее государству судно, Куритарау»^{76}, в 50-е годы аналогичные функции выполнял корабль «Тулаги» австралийской компании «Бёрнс-Филп». За год он совершал 18 рейсов между Соломоновыми островами и Австралией и перевозил товары в соответствии со сделками, заключенными между протекторатом и Австралией.

На Соломоновых островах не было железных дорог. Единственная шоссейная дорога, проложенная в период войны на Гуадалканале длиной в 20 миль, связывала Хониару с государственной фермой в Илу. «Несколько мостов на этой дороге, построенных в военное время, — отмечалось в том же отчете, — находятся сейчас в начальной стадии ремонта…»^{77}

Транстихоокеанская авиалиния соединяла Тулаги с Сиднеем, причем самолеты летали раз в месяц.

К середине 50-х годов колониальные власти в протекторате располагали 15 небольшими судами, обслуживавшими все правительственные учреждения и частные предприятия и перевозившими пассажиров, грузы и почту в пределах Соломоновых островов.

Суда английской компании «Бэнк лайн» в течение года доставляли копру из протектората в Великобританию. Кроме того, в Хониару заходили регулярно, раз в три месяца, корабли австралийской компании «Аустрэлиа Вест Пасифик лайн», работавшие на линии, соединявшей японские порты и Гонконг (Сянган) с портами Австралии. Они привозили в протекторат британские товары, реэкспортируемые через Гонконг. На протяжении 1955 г. всего 48 океанских кораблей посетили Соломоновы острова.

В 1955 г. на территории протектората имелось уже три аэродрома, принимавших три раза в месяц самолеты австралийской компании «Квонтас», которые летали по маршруту Сидней — Хониара через Новую Гвинею. В течение 1955 г. 42 самолета приземлились на Соломоновых островах, доставив 551 пассажира и забрав 526.

Протяженность шоссейных дорог, проложенных только на Гуадалканале, составляла к середине 50-х годов 35 миль. В 1955 г. там насчитывалось 119 легковых автомобилей и мотоциклов, 69 грузовиков.

Радиовещание в протекторате начало работу в 1952 г. Первый кинотеатр открылся в Хониаре в 1955 г. Периодические издания на Соломоновых островах не выпускались.

К концу 50-х годов положение в области транспорта и связи не изменилось.

В 60-е годы морские и воздушные контакты Соломоновых островов с внешним миром расширились.

В порты протектората регулярно заходили корабли австралийской компании «Бёрнс-Филп», новогвинейской — «Карландер Нью-Гуинеа лайн», тайванской — «Чайна навигейшн компани», британской «Бэнк лайн», новозеландской — «Нью-Зиланд экспорт лайн», танкеры, зафрахтованные компаниями «Шелл» и «Вакуум ойл компани».

В 1969 г. Соломоновы острова посетили 118 кораблей, а в 1970 г. — 131 корабль.

На внутренних морских линиях курсировало к концу 60-х годов 39 судов, принадлежавших колониальным властям.

Воздушные перевозки осуществлялись в это время австралийской компанией «Транс Аустрэлиа эйрлайнз» (раз в неделю по линиям Порт-Морсби — Хониара и Ра-баул — Киета — Мунда — Хониара) и фиджийской компанией «Фиджи эйрвейз ЛТД» (три раза в неделю по линии Фиджи — Новые Гебриды — Соломоновы острова). В течение 1969 г. на этих международных линиях самолеты доставили 6723 пассажира и 41 т грузов. На внутренних воздушных линиях самолеты местной компании «Соломон айлендс эйрвейз» в 1969 г. перевезли 11 150 пассажиров.

Длина шоссейных дорог в протекторате к 1970 г. достигла 166 миль, из них 14 миль приходилось на столицу — Хониару. В 1969 г. было зарегистрировано 589 легковых машин, 375 грузовых автобусов, 243 мотоцикла.

Официальные данные свидетельствуют о дальнейшем расширении сети внешних и внутренних сообщений. На территории протектората в 1973 г. насчитывался 21 аэродром, воздушными перевозками достаточно интенсивно занимаются три компании: «Транс Аустрэлиа эйрлайнз» (раз в неделю по линиям Порт-Морсби — Хониара и Рабаул — Киета — Мунда — Хониара — два раза в неделю), «Эйр Пасифик» (три раза в неделю по линии Фиджи— Новые Гебриды — Соломоновы острова и два раза в неделю по линии Порт-Морсби — Хониара), «Эйр Науру» (два раза в неделю по линии Науру — Хониара).

Длина шоссейных дорог увеличилась до 221 мили. В 1973 г. на Гуадалканале и Малаите (только там проложены шоссейные дороги и ведется регистрация машин) имелось свыше 1,5 тыс. автомобилей и 321 мотоцикл, из них лишь 53 машины и 5 мотоциклов — на Малаите.

На Соломоновых островах по-прежнему не выходят периодические издания, зато открыты еще три кинотеатра (в Хониаре, Ауки и Гизо). Единственная публичная библиотека (в Хониаре) располагает книжным фондом в 12 073 тома.

По последним официальным данным (на июнь 1973 г.), население Соломоновых островов составляло 178 940 человек, причем меланезийцев насчитывалось 166 640, полинезийцев — 7120, микронезийцев — 2610, европейцев — 1280, китайцев — 580, прочих — 710 человек.

80-летнее пребывание под «протекцией» Великобритании мало что изменило в обыденной жизни аборигенов архипелага. Более 90 % населения продолжает оставаться в деревнях, питается плодами, выращенными на земле, принадлежащей племени, и рыбой собственного улова. Из предметов цивилизации можно встретить, да и то довольно редко, керосиновую лампу, радиоприемник, лодочный мотор. В общем, быт современной деревни почти не изменился за последние сто лет.

Деревни обычно небольшие. Селение, в котором живет более двухсот человек, считается огромным. Продолжая традиции предков, современные островитяне выбирают место так, чтобы оно было защищено от неожиданного нападения врагов.

Деревни прибрежных жителей, как правило, скрыты за деревьями, специально посаженными со стороны моря. Деревни жителей лесных районов, напротив, расположены обычно на открытом месте, на холмах, неподалеку от ручья или реки. Кроме постоянных домов, островитяне строят временные жилища: или рядом с огородами, чтобы жить в них в сезон полевых работ, или на берегу океана — для рыбаков.

В деревнях чаще всего одна улица, вдоль которой друг против друга располагаются дома. В больших деревнях улиц несколько. Почти в каждой деревне есть церковь, школа, дома для церемоний, а в некоторых, особенно на Санта-Исабель, имеются пустые дома для приезжих.

Дома жителей различны по размерам, но одинаковы по своей конструкции. Их остов сделан из стволов пальм, стены — из бамбука или тростника, крыша — из листьев саговой пальмы. Дома, как правило, прямоугольной формы, площадью 7×3,5 м, внутри разделены деревянными перегородками на несколько маленьких комнат. У каждого дома есть терраса, часто по всей его длине. Полом служит утрамбованная земля или покрытие из тростника или даже из деревянных планок. Некоторые дома сооружаются на метр и более от земли, окна в них почти всегда отсутствуют. В крышах имеются отверстия для выхода дыма, но в большинстве случаев кухни находятся вне дома. Очаг для приготовления пищи представляет собой яму, выложенную камнями (традиционный метод добывания огня ушел в прошлое, используются купленные спички). Когда камни достаточно раскаляются, их разравнивают и кладут на них рыбу, мясо или овощи, обернутые в листья.

Самые нарядные — дома для общественных нужд: мужские дома, клубы, церкви. Они украшены орнаментом.

Обстановка в домах простая: настилы, покрытые циновками, на которых спят. Едят островитяне на полу правда, столы или некоторое их подобие постепенно получают распространение, особенно в семьях людей, состоящих на государственной службе: учителей, медицинских работников и т. д. Многие островитяне, за исключением жителей глубинных районов, пользуются посудой фабричного производства.

Наиболее важной социальной ячейкой на Соломоновых островах является семья. Причем, например, на Санта-Исабель и на части Гуадалканала родство ведут по материнской линии, и поэтому ближайшие родственники с материнской стороны играют в семье очень значительную роль (братьев матери дети почитают не меньше, чем отца).

На Малаите, напротив, родство ведут по отцовской линии.

В западных районах Соломоновых островов младшие дети живут вместе с родителями, а подростки и молодые неженатые мужчины— отдельно.

Большинство мужчин женится обычно в возрасте до 20 лет, однако те, кто уходит из родных мест в поисках работы, и позже — после 30.

Как правило, браки заключаются с согласия родителей. Жених дает за невесту выкуп: ракушечные деньги (а сегодня и доллары), зубы дельфина, домашнюю утварь, свиней.

Жители Соломоновых островов не считают этот обычай оскорбительным для женщины, напротив, по их мнению, он подчеркивает ее значение в семье, действительно достаточно большое. Женщина, независимо от того, жена она или дочь, воспитывает детей, работает в огороде, готовит пищу, следит за порядком в доме и т. д.

Островитянам представляется естественным, что семья, теряющая женщину, должна получить компенсацию.

Семьи объединяются в родовые общины, которые считают своим предком или животное, или птицу.

Основа богатства коренных жителей — земля. Она является собственностью рода. Однако отдельные его члены фактически становятся владельцами тех участков, которые обрабатывают, и передают их по наследству.

Они владеют также домами и огородами и передают их по наследству. Правда, иногда имущественные отношения внутри рода оказываются более сложными, и на одном маленьком участке сходятся три хозяина: одному принадлежит сам участок, другому — деревья на нем, третьему — плоды на деревьях.

Право ловли рыбы в прибрежных водах закреплялось за определенными родами. Рифы могли находиться в собственности семьи или отдельного человека.

Коренные жители Соломоновых островов в большинстве своем ведут натуральное хозяйство. Мужчины готовят землю под сады и огороды. Они сажают деревья, а женщины — овощи, в основном ямс, таро.

Урожай в садах снимают разнообразный: кокосовые и других видов орехи, бананы. Не забывают и о диких плодах: апельсинах, лимонах, ананасах, манго. В очень небольших количествах выращиваются табак и кофе.

В прибрежных районах жители в основном заняты рыболовством. Они ловят рыбу, используя крючки и лески с приманкой и без нее, гарпуны, остроги (ночью при свете факела), сети, а иногда динамит и другие взрывчатые вещества, что строго запрещено. Наиболее ценный вид рыбы — бокита, на втором месте — тунец. Акулы, так же как и летающие рыбы, не популярны. Черепахи и дельфины считаются деликатесом.

В большинстве деревень разводят кур, откармливают свиней.

Натуральный обмен на Соломоновых островах уходит в прошлое. Жители теперь, как правило, продают и покупают товары. Повсеместное распространение получает официальная валюта протектората — австралийские доллары. Тем не менее все еще в ходу и местная «валюта» — ракушки, зубы дельфина и летающих лисиц, связки табака и свиньи.

Ракушечные деньги представляют собой небольшие диски, изготовленные из красных или белых ракушек. Каждый диск примерно 1,5 см в диаметре, нанизывается на веревку, и составляются связки длиной около 2 м. Связки иногда делятся на куски меньшей длины — это что-то вроде мелкой монеты.

Новые ракушечные деньги делаются и сегодня, прежде всего на Малаите, но основная их масса переходит по наследству. В наше время старые связки ракушечных денег достаточно редки и дороги. Например, в 1971 г. на Малаите торговцы скупали ракушечные деньги по 20 ф. ст. за связку длиной в 2 м, а перепродавали их по 50 ф. ст.

Роль денег выполняют и перья птиц. На Санта-Крус из красных перьев медовых птиц и коричневых перьев голубей составляются связки длиной свыше 20 м и шириной 5 см. На одну связку уходит огромное количество перьев — примерно 500 птиц. Красноперые деньги изготовляются только по договоренности. Будущий покупатель заказывает их у трех стариков, которые знают секреты старинного ремесла. Один старик ловит медовых птиц, второй делает маленькие связки из голубиных перьев, к которым добавляет красные, а третий соединяет связки вместе, в кольцо, нанизывая их на два шнура.

Развитие товарно-денежных отношений и средств транспорта на Соломоновых островах побуждает коренных жителей заниматься производством товаров на продажу, в первую очередь производством копры (как мы отмечали выше, в последние годы они стали обгонять иностранных плантаторов). Кроме того, островитяне изготовляют деревянные фигурки, маски, сувениры, корзины, каноэ.

Важную роль в жизни меланезийского общества играют «большие люди» — не вожди, чья власть передается по наследству, а те, кто обладает личными достоинствами или богатством. Популярность каждый из них завоевывает щедрыми жертвоприношениями и пирами. Положение «большого человека» дает ему некоторые преимущества. Он — администратор, руководящий местной жизнью, так сказать, на общественных началах.

Престиж «больших людей» подрывали колониальные власти, которые сами выбирали кандидатов на оплачиваемые должности глав округов. Но недовольство этим коренных жителей заставило британскую администрацию считаться с традициями на архипелаге и назначать на такого рода официальные посты именно «больших людей».

Своеобразен уклад жизни обитателей искусственных островов в лагунах Лау и Ланга на Малаите и Таумако.

Искусственные острова сооружались прежде и сооружаются сейчас. Для этого сначала собирают камни и переносят их на риф, а затем доставляют на плоту к выбранному месту, которое обычно заранее отмечается по каждому углу высоким шестом. После множества утомительных поездок «фундамент» готов и поднят на 2–3 м над поверхностью моря. На строительство такого острова уходит не менее года, даже если семье помогают друзья и родственники. Под конец пространство между камнями засыпают привезенным с «материка» песком и ставят свайную хижину. Небольшой загон для свиней обычно находится неподалеку. За продовольствием и пресной водой жители ездят на «большую землю».

Существуют различные мнения о причинах появления искусственных островов. Одни считают, что там укрывались от горных и лесных племен; другие утверждают, что там спасались от полчищ москитов; а третьи, подобно английскому исследователю У. Ивенсу, объясняют все более прозаически: самый крупный искусственный остров Сулуфоу (73 м в длину и 27 в ширину) — очень удобное место поблизости от местного рынка. Остальные — своеобразная дань моде. В лагуне Лау насчитывается более 50 искусственных островов.

На маленьких искусственных островах живет, как правило, одна семья. На больших — несколько. На Сулуфоу, например, — четыре.

У жителей искусственных островов есть вожди. Они обладают наследственной властью, сейчас в общем номинальной. Вожди назначают лишь дни празднеств и рассматривают некоторые имущественные споры.

Лет 50 назад еще существовал пост верховного вождя, или аофиа, главной задачей которого было сохранение мира между жителями лагуны.

Браки на искусственных островах заключаются с разрешения родителей. Отец сам находит невесту сыну и вносит за нее залог в виде связки ракушечных денег. После этого отец жениха и отец невесты договариваются об окончательной цене за невесту. Собрав всю сумму, семья жениха посылает своих представителей за невестой. Едет с ними и мать жениха. Высадившиеся на берег гости и ожидающие их хозяева вступают в ритуальное сражение. Оружием служат палки, камни, стрелы. Иногда молодежь начинает драться всерьез, и тогда главе острова приходится прекращать «церемонию».

Следующий этап — вручение даров за невесту. Их принимает мужчина из семьи невесты (затем они развешиваются на всеобщее обозрение). Мать жениха передает связку ракушечных денег и одежду матери невесты.

Невеста наряжается во все лучшее, украшает волосы красивыми гребнями, надевает ожерелья из зубов дельфина, браслеты из раковин и, сопровождаемая своим отцом и младшими членами семьи, отбывает на остров жениха. Там мать жениха, идя впереди нее, выкладывает дорогу циновками из пандануса, ибо ноги невесты не должны касаться земли. Наконец устраивается традиционный пир (отцом невесты), на него съезжаются молодые люди с соседних островов. Празднество не прекращается до утра. Невеста с некоторыми из своих братьев и сестер остается на полгода в семье жениха: помогает по хозяйству, но не вступает в брачные отношения со своим будущим мужем. Считается, что таким образом молодые лучше узнают друг друга.

Возвратившись на свой родной остров, девушка готовится к настоящей брачной церемонии, которая снова проходит на острове жениха. Теперь уже молодожены начинают совместную жизнь в доме родителей мужа, а затем переселяются в свой дом.

Раньше женщины искусственных островов уезжали рожать на другой остров, например с Сулуфоу на Адагеге, сейчас они этого не делают, но по-прежнему соблюдают древние обычаи: во время родов до роженицы никто не дотрагивается; новорожденного молодая мать сама заворачивает в папдановые пеленки; 30 дней она проводит с ним в «биси», или женском доме, причем строго соблюдает диету, употребляя в пищу только особый сорт таро и немного рыбы. В честь вернувшейся в дом молодой матери устраивается пир.

Умерших хоронят на самом острове по христианскому обычаю (раньше хоронили в сидячем положении с выступающими пад землей головой и плечами, а главу острова— в его каноэ в специальном мужском доме).

Уклад жизни населения полинезийских островов Соломонова архипелага значительно отличается от уклада жизни меланезийцев.

Северная часть Онтонг-Джавы (Лорд-Хау) находится в глухой изоляции. Лишь три-четыре раза в год ее посещают корабли, принадлежащие колониальным властям. Маленькая радиостанция здесь работает обычно с перерывами, а во время одного из недавних циклопов вообще была выведена из строя, и островитяне не могли обратиться за помощью до тех пор, пока не прибыл случайный торговый корабль.

Местные жители продают копру, а также трепангов в Японию.

Жилища на Онтонг-Джаве менее нарядны, чем меланезийские. Основой дома тут служит рама, связанная из жердей. Стены делаются из листьев и ветвей пальм, а крыша — из листьев пандануса. Кухня обычно является частью основного строения и имеет отверстие в крыше для выхода дыма. Островитяне одеты, как правило, в шорты, а островитянки — в юбки. Островитяне (и мужчины, и женщины) в большинстве своем татуированы. В детстве они расписывают верхнюю часть лица (геометрические узоры и изображения рыб), а становясь старше, наносят рисунки и на другие части тела.

Ряд эпидемий в первые десятилетия XX в. сократил более чем в 10 раз коренное население, но сейчас наметился значительный ежегодный прирост (это характерно и для других частей Соломонова архипелага).

Полинезийские острова Реннел (длиной 50 км, шириной 15 км) и Беллона (длиной 10 км, шириной 3 км) также очень изолированны и редко посещаются судами. Правда, недавно на Реннеле была сделана взлетно-посадочная полоса. На Реннеле, имеющем коралловое происхождение, заниматься садоводством и огородничеством трудно, но все-таки островитяне выращивают там сладкий картофель, ямс, ананасы, кокосовые пальмы. На Беллоне почва, напротив, плодородная.

Питьевую воду жители этих островов берут в основном из ручьев, собирают дождевую воду.

На Реннеле умело охотятся на птиц. Взобравшись на платформу, подвешенную среди деревьев, охотник прячется в листьях, а в качестве приманки выпускает привязанного голубя. К нему прилетают другие голуби и попадают в сеть.

На полинезийских островах Сикаине и Тикопиа (вулканического происхождения) жители занимаются охотой и рыбной ловлей. Здесь пышная тропическая растительность, а на Тикопиа — красивое озеро в кратере вулкана.

Сегодня народ Соломоновых островов стоит в преддверии свободы. Теперь, во второй половине 70-х годов, появление небольшого островного государства не вызовет уже ни удивления, ни сомнения, ни возражений. Сопротивление и едкий скептицизм колонизаторов и их идеологов были преодолены и отброшены самой жизнью. Практика подтвердила правильность требования, изложенного в Декларации Организации Объединенных Наций о незамедлительном предоставлении независимости колониальным странам и народам «без каких бы то ни было условий или оговорок…»^{78}

В наше время подобные государственные организмы существуют не только в Тихом, но и в Индийском, и Атлантическом океанах. И не только существуют, но и успешно развиваются, преодолевая серьезные трудности, обусловленные их колониальным прошлым.

Встретится с трудностями в первый период после обретения независимости и парод Соломоновых островов. Но совершенно очевидно, что они будут преодолены.

На Соломоновых островах все яснее очерчиваются контуры экономической основы будущего государства. По всей вероятности, ею станет добывающая промышленность. Как отмечалось выше, уже сейчас ведется разработка бокситов и фосфатов. Интенсивная геологическая разведка, несомненно, будет способствовать открытию новых видов полезных ископаемых.

Есть на архипелаге реальные возможности для культивирования новых сельскохозяйственных культур, развития местной промышленности, прежде всего лесной и рыбной.

Известную роль в экономической жизни Соломоновых островов сыграет и иностранный туризм. Но хочется подчеркнуть, что распространяемые в Океании идеи о примате этой отрасли экономики для островных государств абсурдны и вредны. Ни одно государство не может ставить свою экономику в зависимость лишь от количества посетивших ее иностранцев.

В 60–70-е годы на Соломоновых островах произошли сдвиги и в социально-общественной жизни. Заметно раздвинулись границы сферы товарно-денежных отношений. Значительно выросло число людей, занятых в современных отраслях хозяйства, расширилось кооперативное движение.

Сложилась, хотя еще и немногочисленная, местная интеллигенция, способная руководить политическим, экономическим и культурным развитием страны.

Древний, самобытный народ Соломоновых островов найдет свое место в сообществе государств нашей планеты.