Соловей и медянка

ВОРОНА И ЛИСИЦА

Оставили косари зимой у стога вилы зубьями вверх. Весной случилось быть у забытых вил вороне, села она между зубьев, покачалась — ничего, вилы не упали, крепко стоят. И решила обрадованная ворона свить здесь гнездо.

Сказано — сделано. Свила гнездо, положила яйца, села высиживать. Лиса всё это видела, присела за кустом, поглаживая усы, и стала раздумывать, как бы ей потом воронят достать.

Наконец, когда пустые скорлупки упали вниз к черенку на кочку, выпрыгнула лисица из укрытия, забранилась и закричала вороне:

— По какому праву, по какому праву! Это мои вилы. Ты спросилась у меня, когда здесь поселилась?

— Не… не спрашивала… — заикаясь, сказала ворона.

— Ага! Теперь делать нечего, плати птенцом за аренду! Не то смотри, рассержусь — срублю вилы!

Ворона очень испугалась, но пожалела своего птенца, не отдала его.

Тогда лисица подошла к самому гнезду и ударила хвостом три раза по черенку: тюк! тюк! тюк!

Ворона, увидев это, страшно перетрусила и в страхе подумала:

— Она теперь срубит вилы! Теперь съест моих детей и меня!

И такая она была трусиха, что взяла в клюв одного воронёнка и бросила лисице в пасть.

Так выманила лиса у матушки-вороны трёх птенцов.

Наконец ворона поняла обман. Огорчилась, всплакнула по своим погибшим воронятам и больше не дала себя обманывать.

Лиса, которой мясо пришлось по вкусу, начала сердиться на ворону и решила её съесть вместо воронят. Прикинувшись больной, подползла, хромая, поближе и вытянулась на земле, словно мёртвая.

Ждала лисица ворону день, другой, ждала третий и четвёртый — нет, не даётся в обман ворона — не приходит даже взглянуть, жива ли злая лиса. Добрую неделю так ждала лисица, пока живот не усох и спина не подопрела.

И только тогда, когда ворона почуяла запах прелой шерсти, она решила поточнее разузнать, в чём дело. Но была всё же очень осторожна: не подлетела к пасти лисы, а опустилась у задней ноги. Высмотрела место, где шерсть пореже, нацелилась между двух пальцев ноги и с размаху ударила клювом, что есть мочи.

— Ой, ой, ой, боже мой! — завопила лиса, вскочила и бросилась бежать без оглядки с такой быстротой, что задымился хвост, волочившийся по земле.

Ворона вернулась к своим птенцам и больше никогда не верила словам и уловкам лисы.