Сон павлина

Глава 9

Миновал пятый день после исчезновения Клеопатры и Бруно. В гостиной Валерия Буцкого собрались все жители дома, включая самого учёного и его друга Павла. Разговор шёл о пропавших без вести.

— Я уверен — их увезли в Южную Америку и спрятали в джунглях, — рассуждал Пушкин с важностью директора колбасного завода. — Убить их не могли, потому что для науки они представляют огромный интерес, как-никак — искусственные люди. А то, что пропали, сами виноваты. За неосторожность и расплачиваются. Меня могут похитить. Я очень ценный человек, — последнее он сказал с явной гордостью. — А зачем мне это надо? Лучше посижу дома, телевизор посмотрю. Подожду, пока Валерий Сергеевич нас рассекретит. Тогда можно будет выступать, давать интервью.

— Интервью, — поправил Павел.

— Точно, его самое, — согласился Пушкин и, ничуть не смутившись, продолжил с тем же чувством собственного превосходства. — Меня будут возить по разным городам, обязательно пошлют за границу для обмена опытом. Это я по телевизору видел. Так поступают со всеми новшествами.

— Какой у вас опыт? — снисходительно покачал головой Валерий. — Только телевизор и смотрите целыми днями.

— Эх, мне бы саблю да мотоцикл! — воскликнул Василий Иванович, — Показал бы я этим негодяям, как людей воровать.

— А вот если бы меня украли, — заметил скромно Платон Семиборода, — я бы за ночь всех подлецов налысо постриг. Сразу бы по внешнему виду было видно, что это наши враги.

— Чем бы ты побрил, если бы тебе руки связали? — усомнился Ломоносов.

— Я в кармане всегда перочинный нож ношу, — признался Платон и предложил: — Тётушка Лида, давайте я вас им подстригу и причёску сделаю.

— Зачем мне это нужно? Я к своей привыкла.

— Я просто хочу доказать всем, какой я мастер.

Валерий наклонился к уху Павла и прошептал:

— Всё время старается кого-нибудь подстричь, побрить или сделать причёску. Мне кажется, он в прошлом был парикмахером.

Тётушка Лида неожиданно согласилась:

— Хорошо, попробуй. Вдруг ты и в самом деле прирождённый парикмахер. Проведу тоже над собой эксперимент, проверю твои способности.

Достав перочинный нож и поточив его, Платон принялся с таким проворством обрабатывать голову тётушки, что вызвал всеобщее восхищение. Не прошло и получаса, как причёска была готова.

— Очень даже неплохо, — озирая себя в зеркало, признала хозяйка дома.

— Вот, пожалуйста — и не учил, а получил мастера-цирюльника, — недовольно проговорил Валерий. — Опять не тот результат. О стихах не думает. И этот не поэт… Да, но где же всё-таки Клеопатра и Бруно? Хоть бы весточку какую подали.

— Мне бы роту солдат, я бы весь город перевернул, а след нашёл, — уверенно заверил Василий Иванович. — А если бы дали ещё ракету, да я бы с ней для устрашения прокатился по улицам — в течение дня вернули бы и Клео, и Бруно.

— Пройдём-ка в кабинет, — пригласил учёный друга. Когда они расселись в креслах, он спросил: — Во втором Пушкине ты кого узнаёшь по характеру и манерам?

— Похож на Чапаева, — не колеблясь, определил он и неуверенно добавил: — Или, по крайней мере, напоминает командира батареи.

— Да. И мне так кажется. Внешность Пушкина, а характер — Чапаева. Получилась какая-то абракадабра. Хоть память прошлого и у него тоже не восстановилась, но манера, поступки так напоминают Чапаева. Ты что-нибудь понимаешь?

— Нет.

— И я тоже. Никак в толк не возьму, в чём тут дело? Первый Пушкин склонен к безделью, целыми днями торчит у экрана телевизора. Второму подавай полк и хоть сегодня — в бой. Справится, не заканчивая военной академии. Третий оказался прирождённым парикмахером. Но нет среди них того Пушкина, которого я стремился возродить, а именно — величайшего поэта.

— Как ты и предвидел, это подтверждает невозможность повторить личность, — заключил Павел. — Ты повторяешь тело, но не индивидуальность. Следовательно, всё верно: индивидуум в природе появляется только один раз. Второй эксперимент доказывает это. Полученные люди походят на кого-то, но только походят. Они не копируют их в точности и не являются ими в действительности. У того же Василия Ивановича можно найти много того, что, по-моему, не свойственно настоящему Чапаеву. И в чём здесь загвоздка — не пойму.

— Да, в этом — бессилие нашего ума, слабость человеческих знаний, — вздохнул Валерий. — Сознание — это та высшая форма материи, которая существует в природе как реальная сила и которая в нашем организме достигает не максимальных, а строго определённых значений и критериев. Природа очень экономна и не терпит ничего лишнего. Но есть в ней противоречие, не соответствующее её разумным и экономным привычкам, которое наталкивает на ряд вопросов. Почему мозг человека используется только на шесть процентов, а девяносто четыре, вроде бы как получается — лишние, раз бездействуют. Что это за особый резерв? Для чего он? Природа не создаёт лишнее, а заглядывая далеко в будущее, предполагает использовать этот запас для определённых целей. Но каких? В какого сверхразвитого индивидуума намерена она превратить человека в конечном итоге? Какие возможности откроются перед ним, если его мозг будет использоваться на все сто процентов, то есть на полную мощность? В какого сверхразвитого индивидуума превратится обычный гомо сапиенс? Очевидно, это будет необыкновенная личность с какими-нибудь колоссальными способностями. Пока это загадка, которую требуется разгадать.

— Да, мы используем только десятую часть своего будущего потенциала, — согласился Павел, — и если судить по этому, то развиты очень скромно. Мне кажется дело здесь не в нашем мозге, а в чём-то другом.

— Возможно, — задумчиво протянул Валерий, — Я понял, что, сколько бы мы ни повторяли близнецов, каждый из них будет совершенно другой личностью.

— Воссоздать оригинал — это восстановить его прошлую память, и тогда он вспомнит всё, что с ним было. Без памяти прошлого это совсем другой человек.

— Знаешь, мне кажется, сейчас самое время исследовать твой кактус, — неожиданно предложил Валерий: — Подключим к его колючкам датчики и проверим, какие поля индуцируются у него в момент мышления и соответствуют ли они биотокам человеческого мозга.

— Что ты! Он не дастся, оскорбится, — отмахнулся Павел. — Константин терпеть не может, когда к нему прикасаются. Не дай бог, колючку какую-нибудь сшибёшь ненароком при поливе, весь день будет охать, что его искалечили.

— Уговорим. Объясним ситуацию. Надо же понять, в конце концов, из чего складывается его личность. А ведь он — это тоже, несомненно, личность.

— Хорошо. Если уговоришь — исследуй, а против его воли я не пойду.

К ним в комнату, слегка приоткрыв дверь, заглянула тётушка Лида:

— Из милиции не звонили? О Клео ничего не известно? — осведомилась она.

— Молчит наша доблестная милиция, и ещё год будет молчать, пока сам о себе не напомнишь, — проворчал Валерий. Сейчас узнаю, как у них дела.

Он стал звонить по телефону, а тётушка охать и причитать:

— Моя бедная девочка! Она такая наивная. Да и Бруно — такой же, всему верит. Никогда не прощу себе, что отпустила их одних. Вот в наказание мне за это — переживания мои. Спать теперь не могу, и аппетит совсем пропал.

Её причитания прервал голос племянника:

— Сказали — ищут. Никто их не видел, никаких улик не нашли. Придётся ждать.

Тётушка безнадёжно махнула рукой и направилась к себе, а молодые люди решили посетить квартиру журналиста. Накинув лёгкие курточки, захватив для обороны оборонительные сигареты, они покинули дом учёного.

Кактус как обычно дремал на окошке и, когда стук входной двери разбудил его, поинтересовался из комнаты сонным голосом:

— Кто это к нам в гости пожаловал?

— Валерий, — ответил журналист и полюбопытствовал: — А как это ты определил, что я не один?

— Я же не глухой, слышу, что зашли в прихожую четыре ноги, а не две. Каблуками во всю гремите.

Гость и хозяин, сняв верхнюю одежду, прошли в комнату и не успели присесть на диван, как почувствовали в теле неимоверную тяжесть, какую испытывают космонавты в момент старта. Их словно вдавило в диван. Тела сделались непослушными, неуклюжими, но дальше с ними приключилась ещё большая странность.

Они внезапно увидели себя со стороны, точнее с потолка. Произошло как бы раздвоение личности: они прекрасно знали, что сидят на диване, и одновременно видели себя извне. Казалось, их глаза вылезли из орбит, взвились к верху и оттуда самостоятельно, без материальных глаз, созерцали следующую картину: двое мужчин с остекленевшими зрачками и застывшими лицами неподвижно сидят на диване, — и первое, что им бросилось в глаза — это их удивительное сходство: оба одного роста, одинаковый овал лица и цвет волос, одинакового покроя тёмные костюмы и даже носки стандартны, с одной фабрики.

«Как похожи! А мы этого раньше не замечали», — мелькнуло в голове Валерия.

«Похожи, как воробьи на ветке», — также отметил про себя Павел.

Производя анализ собственной внешности со стороны, оставив материальные тела на диване, они как бы одними глазами пролетели под потолком на кухню и обозрели её сверху, сделав вывод, что сверху помещение кажется просторней, и обнаружив, что мебель в ней расставлена хаотично и можно было бы найти более рациональное расположение.

Из кухни взгляд их пролетел по прихожей, заметив сверху пыль на вешалке и зеркале. Заглянув в ванную, они убедились, что она очень тесная и мрачная.

Погуляв по маленькой квартире, «глаза» вернулись в гостиницу и уставились на две неподвижные фигуры, остававшиеся на диване. Павел при этом отметил, что в застывшем виде никакого особого интеллекта на обеих физиономиях не заметно.

После такого нелестного заключения, раздвоение прекратилось, учёный вернулся в своё тело, точнее его «глаза» как бы вернулись в физическое тело. То же произошло и с журналистом. Проявилось какое-то уникальное свойство — способность вынести своё зрение и мышление за пределы человеческого тела и осмысливать увиденное вне него, а значит, вне хвалёного мозга.

И вновь в головах учёного и журналиста проявилась одинаковая мысль: «Видеть мир не обязательно глазными яблоками, этими приёмниками света, цвета и их оттенков. Видеть можно совсем другим способом. Пока это науке не известно».

— Что это было? — удивился Павел.

— Мне кажется, проявилось астральное зрение, предположил учёный. — Слышал о таком. Мы смогли возвыситься над собственной материальной оболочкой.

— Это, наверно, очередные проделки моего тайного визитёра, — догадался журналист. — Он хочет открыть нам какую-то тайну, а для этого мы должны понять то, что происходит с нами. Должны объяснить.

На лице ученого отразилась решительность.

— Если он здесь, давай вызовем его на переговоры, — и, не ожидая ответа друга, повернув лицо в пространство комнаты, стал взывать: — Выходи, покажись. У нас есть к тебе вопросы. Нам не интересны твои чудеса, интересен ты сам, способ работы твоего сознания. Покажись.

И как ни странно, но невидимка внял призыву. Они почувствовали, что атмосфера комнаты сделалась тяжёлой. Сильно усилилось электрическое поле внутри помещения. Вся мебель и стены заискрились, забрызгали искринками. Тела их стало покалывать, дышать было трудно. Какие-то сполохи заиграли в воздухе комнаты и вскоре в центре неё начал формироваться образ, туманный, расплывчатый, словно из сгустков плазмы.

Друзья с нетерпением ждали, что получится животное, чудовище, рыба или птица. За доли секунд обрисовалась голова, туловище, руки, ноги — всё как у них.

Невидимка принял образ человека и вскоре перед ними стоял молодой красивый брюнет двухметрового роста, с атлетической фигурой, необыкновенно красивыми чертами лица и большими лучистыми глазами, от которых трудно было отвести взор. Стройное тело облегал комбинезон из чешуйчатого золотистого эластика. Густые тёмные волосы аккуратно облегали голову. Молодой человек излучал какую-то непонятную энергию, потому что находиться в его присутствии было тяжело. Дыхание присутствующих участилось, на лицах выступила испарина.

Заметив это, пришелец взмахом руки облёк себя в защитное поле, изолирующее его от землян. Мебель сразу перестала искрить, напряжение спало, атмосфера пришла в нормальное состояние. Друзьям стало легче.

— Кто вы? Из другого мира или с другой планеты? — Валерий невольно обратился к пришельцу на «вы», почувствовав явное превосходство его над собой.

— Я — из созвездия Сетки. Наша планета — справа от фотонной звезды Зета-25, — заговорил незнакомец. — Мой корабль совершил вынужденную посадку на вашу планету. Потребовался серьёзный ремонт.

— Подождите, — вдруг радостно воскликнул Павел, осенённый какой-то догадкой: — Вспомнил в газете короткое сообщение. В нём было написано, что в районе Тибетских гор на вершину Атал упал метеорит. Так, значит, это были вы?

— Да. Я там приземлился.

— А где же корабль? Почему его не нашли? — поинтересовался Валерий. — На Атал была направлена экспедиция, но кроме каких-то оплавленных камней, она ничего не обнаружила.

— Звездолёт пришлось спрятать в пятидесяти километрах от места посадки, прикрыв особым полем, за которым он невидим для простого наблюдателя. Уединившись среди гор, я занялся ремонтом, а в перерывах наблюдал за жизнью землян и, в частности, вами. Умение существовать в тонких энергиях делает нас невидимыми для людей, но стоит нам материализоваться, сгущается энергия нашего тела, которая превосходит по потенциалу энергию вашего тела в несколько тысяч раз, поэтому вам тяжело находиться в присутствии нас.

— Извините, вы сказали — «в перерывах между ремонтом наблюдали за нами». Но ведь местоположение вашего корабля и нашей квартиры разделяют тысячи километров. Как вы могли наблюдать за нами? — поинтересовался Павел.

— Мы свободно перемещаемся в вашем пространстве, практически — мгновенно для вас, — пояснил пришелец и представился: Моё имя — Гейпур.

— А меня можете звать просто Константин, — раздался голос с подоконника.

— Очень приятно. Это именно я вдохнул в вас жизненную прану, — признался Гейпур.

— Так вы мой Создатель? — удивился кактус. — Что ж, благодарю за доброе дело. Сто с лишним лет жил и не знал, что обладать чувствами и разумом так приятно. Это такое огромное удовольствие! Вот я говорю с вами и получаю от этого кучу положительных эмоций.

— Извините, любопытно было бы узнать — для чего вы это сделали: то ли это простая забава, то ли в этом кроется особая цель? — вмешался в их разговор Павел.

— Чудеса в природе происходят для того, чтобы пробудить к действию сонную человеческую мысль. Я это сделал, чтобы натолкнуть вас на идею, что человек — не единственная органическая машина для воспроизводства мысли и что в мире существуют и другие способы организации материи, производящей мысль.

— Что же вы стоите, — спохватился Павел, уже начинавший приходить в себя. — Присаживайтесь. Мы просто не знаем, как вас и благодарить за то, что вы среди миллионов землян решили удостоить нас своим визитом.

Пришелец уселся в кресло, подальше от них, как бы опасаясь, что его поле начнёт оказывать на них неблагоприятное воздействие даже сквозь защитную оболочку.

— Вы знаете, я бы хотел спросить у вас о некоторых вещах, — начал Валерий.

— Знаю. О вашей машине «Син-ген», — предупредил вопрос Гейпур и, увидев удивление на лице учёного, пояснил: — Я читаю человеческие мысли на любом языке, потому что все человеческие понятия одинаковы, различны способы выражения. По поводу же вашей «Син-ген» скажу, что это я трансформировал чертежи наиболее простой машины в голову павлинов.

— Но почему именно им, а не сразу ко мне в мозг?

— С человечеством я встречаюсь впервые, оно мне пока неизвестно по своим параметрам. Мои поля могли вызвать нарушения функций вашего головного мозга. Человек не привык к воздействию подобных полей. А мозг павлина лучше приспособлен для этих целей. Кроме того, его хвост прекрасно служит антенной. И, надеюсь, гибель птицы, в случае чего, была бы не столь трагична, чем ваша.

— Конечно, конечно, разве можно сравнивать глупую птицу с нами, интеллектуалами, — вмешался в разговор Константин. — Надеюсь, и мне ничего не грозит. Опыт со мной был удачен?

— Безусловно, — подтвердил Гейпур. — Вы получились у меня самым удачным экземпляром.

Кактус расцвёл широкой улыбкой и, промямлив, — «Я польщён», замолк, не решаясь больше отвлекать Создателя на свои мелкие интересы.

— Увидев, что вы занимаетесь изучением биотоков мозга павлинов, я решил передать вам часть информации о машине, которая помогла бы вам разобраться в некоторых вопросах. Для вас — это техника будущего, для нас — прошлого. Наша цивилизация ушла вперёд по сравнению с вашей на много миллионов лет. Мы идём далеко впереди, вы — далеко сзади.

— Почему же тогда, предоставив мне чертежи машины, вы не остались в моём доме, а поселились в квартире друга? — поинтересовался Валерий.

— Решил не отвлекать от работы, то есть создания «Син-ген». Мои, как вы называете, чудеса мешали бы вам сосредоточиться на основной вашей работе, уводили бы мысль в сторону. Я же хотел определить, насколько быстро вы сможете воспользоваться теми знаниями, которые вам предоставили. По этому факту я сужу о степени развития современного человека. Но, к сожалению, пока не могу вас особо обрадовать и хочу сказать, что человек находится на низшей ступени развития по пути к Высшему Разуму. Вы не сумели вдохнуть в тело душу, какую желали, потому что не имеете понятия о ней, о её возможностях. Главное в любой живой форме — душа.

— Но это же нечто воздушное, неопределённое, пожал плечами Валерий. — Я учёный-материалист и не могу опираться на ненаучные факты.

— Наша наука не признаёт существование души, — поддержал друга журналист. — Мы не можем верить в то, что нельзя пощупать руками.

— А вы через «немогу» перешагните — и многое станет на свои места. Зачем я сделал так, что вы увидели себя со стороны?

Молодые люди недоумённо приподняли брови:

— Чтобы показать свои возможности.

— Чтобы вы поняли, что такое душа. А она способна находиться вне материальной оболочки, — пояснил пришелец.

— Мне казалось, что летают мои глаза вместе с моими мозгами, — поделился своими впечатлениями Павел.

— Это летала ваша душа, отделённая от материального тела, — пояснил Гейпур.

— Мне непонятно, что она собой представляет, — обратился к нему учёный. — Мозг — это сознание и зрение. Но почему я мог без них видеть себя со стороны и что-то анализировать?

— Сознание находится в душе, а не в мозге. Твой мозг после смерти рассыплется в прах, а твое сознание и зрение останутся на века. Вся твоя личность, знания, характер — всё находится в душе, а не в материи, — пояснил Гейпур.

Ученый молчал. Сразу отказаться от своих представлений было трудно, но анализ своих ощущений при взгляде на себя со стороны подталкивал к мысли, что пришелец прав. А тот продолжил пояснять:

— А то, что у нас умеет ребенок, принимаете за чудеса: к примеру — сделать твердое тело прозрачным, материализовать материю в любой желаемый предмет: персик с картины или цветок по мысленному воображению сделать объемными и живыми. А уж такие пустяки, как перемещение предметов без видимых для вас усилий, это такие мелочи, о которых не стоит и говорить. Мы способны материализоваться в любую живую форму по тому принципу, что любой живой организм — это органический механизм для проявления с одной стороны себя, с другой стороны — служащий для пополнения знаний о мире и развития чувств. Вы пока не в состоянии изменять собственное тело. Если родитесь с дефектом, он остается до самой смерти. Среди вас живут хромые, косые, безрукие. Знания землян о себе самих недостаточны, чтобы исправить изъяны и избавиться от болезней. Сила наших знаний позволяет лечить любой физический порок или болезнь. Но самое главное — мы можем выбирать себе форму существования. Вы — нет.

С этими словами он превратился в другого юношу, светловолосого, голубоглазого, но также прекрасного. Затем вернулся к первоначальному облику и проговорил:

— Вы меняете одежду, одна и та же вам надоедает, а нам приедаются одни и те же тела, и мы их любим менять так же, как вы — свои платья. Сегодня ты шатен, завтра — блондин, послезавтра — брюнет. И у нас есть свои модники. Тела — это всего лишь временные биологические оболочки. Чем тоньше вкус, тем прекраснее выбранная форма.

Однако человеческие тела мы предпочитаем только в определенном материальном мире, — продолжал пришелец. — Тела сковывают деятельность, и чтобы не зависеть от них, мы принимаем другую форму существования, не видимую для ваших глаз. Кстати, эту идею я внушил вам, — он обратил взор к Валерию. — Помните, вы жаловались, что человеческое тело ограничивает ваши возможности, вашу работоспособность? — Ученый согласно кивнул. — Я пытался подготовить вас к встрече с собой. Что же касается выбора формы бытия, то органическое тело малоэффективно в том плане, что недолговечно, быстро изнашивается, маломощно и поэтому часто устает, его подтачивают болезни, мешают неблагоприятные условия среды: холод, жара и прочее. Вы сознаете ограниченность своей материи? — обратился он к журналисту.

Павел кивнул.

— Да. Вполне с вами согласен. Она недостаточно совершенна, чтобы обеспечить неукротимое желание работать, — повторил он слова друга, чувствуя, что сам по этому поводу не может сказать ничего нового.

— Физическая энергия человеческого тела ограниченна и постоянно колеблется в определённых пределах. Есть энергия — тело будет работать, иссякнет она, опустится до нижнего предела — и вы будете обязаны заниматься десятком второстепенных операций, чтобы восполнить её. Только в результате цепочки промежуточных работ произойдёт энергетическая перезарядка клеток организма, и вы вновь сможете приступить к работе. Не правда ли — слишком хлопотно? Но всё это я напоминаю для того, чтобы вы поняли, насколько работа вашей мысли зависит от состояния материального тела.

— Да. Ой, как я это чувствую на себе! — воскликнул сокрушённо кактус: — Как я завишу от своего материального тела! У меня не только мысли зависят, но и движения. Я же совсем без горшка не могу передвигаться. Это безобразие.

— Действительно, некоторых индивидов тело ограничивает во многом, — подтвердил Гейпур. — А моё сознание от него не зависит, потому что мы нашли другую, более совершённую форму существования. Я не отрицаю, что и для нашей мысли необходима энергия, но перезарядка у нас происходит мгновенно. Мы не тратим на это большую часть своей жизни, как вы. Повторяю вашу прежнюю мысль, — он устремил лучезарный взгляд на учёного, — скажу, что у людей на восполнение энергии уходит очень много времени. Тело землян напоминает солнечную батарейку: чтобы работать, она первоначально должна зарядиться. Мы же направили своё развитие по другому пути. Его целью стало — независимость от материи своего тела. Мы усовершенствовали себя настолько, что способны работать бесконечно, как вечный двигатель, не зная усталости и разочарований от недостатка сил.

— Но разве может надоесть прекрасное тело? — засомневался Павел, оглядывая атлетическую фигуру пришельца.

— Для нас оболочка не имеет особого значения, важен интеллект. Мы сосредоточились на его развитии без такого дополнения, как тело, — продолжил пришелец.

— Интеллект хорош в проявлениях, — согласился Павел и решил изложить свои аргументы в пользу защиты материального тела. — А чтобы он проявлялся, необходимо материальное тело. Оно выражает возможности и силу разума. Всё, что изобретает разум, делает тело, материальные руки. Тело является послушным рабом разума. Убери тело — и разум без него превратится в ничто, ему будет нечем преобразовывать мир и проявлять себя как нечто самостоятельное. Деятельность — это то главное, ради чего существует разум. Без материи он ничто.

— Мы научились преобразовывать мир на более высоком уровне без посредника — тела. Главный принцип вашего воздействия основан на использовании физической энергии. Мы же силой своего разума воздействуем на мир через посредство силы мысли. Ею мы умеем делать всё.

— Неужели такое возможно? Недоверчиво отозвался Павел.

А Валерий уточнил:

— Вы владеете мысленным влиянием даже на ядра атомов и элементарных частиц?

— Да. Меняя структуру связей химических элементов вашей материи, мы способны из одних веществ делать другие. У вас на Земле накопилось огромное количество мусора. Отходы цивилизации скоро заполнят всю вашу планету. Мы же научились преобразовывать старое в новое. У нас отходов не бывает. К примеру, этот старый шкаф вы скоро выбросите, — он указал на шифоньер, в котором Павел хранил свою одежду. — Очень нерационально и не экономично с точки зрения ресурсов, которые вы располагаете.

Он взглянул на шкаф и тот стал на глазах у присутствующих трансформироваться в новую форму. При этом содержимое его оставалось неизменным и на том же месте. Вскоре он принял очень модный вид, который восхитил Павла и он воскликнул:

— Здорово! Чтобы такой шкаф купить в магазине, мне понадобилось бы полгода копить деньги.

Гейпур с достоинством ответил:

— А мне для этого понадобилось всего лишь изменить структуру клеток дерева. Таким способом поддерживать существование вашего шкафа можно поддерживать бесконечно. Это экономно. Аналогично можно поступать с любыми вещами.

На окне мягко кашлянул кактус, привлекая к себе внимание учёных мужей, и затем нерешительно проговорил:

— Слушай, Создатель! А нельзя ли мне трансформировать ноги? Как-то надоело на одном месте торчать. Войди в моё положение — день и ночь торчу в этом горшке. От скуки помереть можно. Скажи — это возможно? Готов на любые муки.

— Возможно, но займёмся этим немного попозже, — согласился Гейпур.

Кактус обрадовался:

— Готов ждать сколько угодно, — он сделал паузу и добавил: — но желательно поскорей.

Гейпур между тем продолжил серьёзную тему.

— Богатства вашей планеты конечны и их необходимо беречь. Ваши ресурсы ограниченны, потому что ограниченно ваше сознание. Мы же в материалах безграничны. Умеем пользоваться любым типом материи и энергии. Из газа или из воздуха я могу сделать, например, фрукты.

В воздухе в подтверждение его слов появилось блюдо с виноградом, яблоками, сливами и, описав дугу, присоседилось на диван между Валерием и Павлом.

— Из воды могу сделать, к примеру… — Гейпур обвёл глазами комнату, ища, что бы ещё сотворить, понятное человеку.

— Для меня две ноги, тут же подсказал кактус. — А можно и шесть, чтобы лучше бегать было.

— Это чуть позже, — опять повторил пришелец.

— Вам принести воды? — с готовностью спросил Павел, собираясь притащить для опытов кастрюлю с водой. Но Гейпур отказался.

— Не беспокойтесь. Для этого ходить не надо. Всё делает моя мысль.

За стеной на кухне послышалось тихое журчание, как будто кто-то открыл кран. Тонкая струйка жидкости выплыла из кухни и серебристой лентой скользнула по воздуху в руки пришельцу. Он поднял ладони параллельно, и прозрачная струйка, описывая между ними восьмёрку, стала подвергаться метаморфозе. Буквально через несколько секунд в его руках горел огонь. Вода превратилась в свою противоположность, в то, от чего она, испаряясь, погибала при обычных условиях.

Валерий удивлённо покачал головой, глаза его разгорелись.

— Да, — восхищённо выдохнул он: — Превосходное владение молекулами и атомами.

В это время огонь погас, и лента воды прозрачной струйкой уплыла назад в водопроводный кран, журчанье прекратилось.

— Главное — постигнуть структуру вещества, познать строение частиц, слагающих ваш мир, — продолжил Гейпур, — знать силы их связывающие и отталкивающие. Это необходимо помнить, как таблицу умножения. Тогда можно будет силой мысли соединять частицы в вещество. А чтобы неживое превращать в живое, требуется познать многие тонкие энергии, изучить понятие — Душа.

— А вы не могли бы передать нам какие-то знания для защиты Земли от враждебных инопланетян, например? — поинтересовался Валерий.

— Пока подобные знания опасны для самих людей. Между ними сразу же начнётся борьба за них. Если воспользоваться вашей теорией о муравье, то он не способен понять, что такое электрический свет, и он не в состоянии использовать его для своей пользы. Чтобы его правильно применять, надо научиться управлять электрическим током.

— Ох, утомили вы меня, даже в сон потянуло, — зевая, признался Константин. — Но спать не буду. Жду чуда! — он многозначительно вперил в пришельца маленькие глазки и, изобразив глубокую скорбь, жалостно протянул: — Создатель, сотвори пару ножек. Что меня, как Прометея, к этому горшку приковали? Что вам стоит пару молекул соединить.

— А как хозяин — не будет возражать, если по дому колючка будет бегать? — Гейпур вопросительно посмотрел на Павла.

— А вы и колючки уберите, — предложил Константин прежде, чем хозяин успел что-либо ответить.

Но Павел не возражал и только пошутил:

— Согласен, пусть бегает. Он у меня будет вместо домового дом сторожить. Опыт по борьбе с грабителями у него уже есть.

— Тогда готовься претерпеть трансформацию, — предупредил Гейпур.

Кактус закрыл глаза и сообщил:

— Я готов.

Комнату озарила вспышка, что-то щёлкнуло, окно заволокло густым дымом. Но он мгновенно рассеялся, открыв маленькую фигурку. В горшке на слегка изогнутых зелёных ножках стоял кактус. Колючки у него исчезли, но зато дополнительно появились две маленькие ручки.

Константин приоткрыл сначала один глаз, посмотрел им вниз на ноги, затем открыл и второй, после чего радостно завопил:

— Ура! Получилось! — он спрыгнул с горшка на подоконник, важно прошёлся по нему и промолвил с радостью и восхищением собой: — Какая красота! Две кривые ноги, а какое счастье, какое ликование в груди, ка… — Но, упомянув о кривых ногах, он внезапно замер на полуслове, видимо, смысл сказанного только дошёл до него, и вдруг сменив радость на обиду, со скорбью в голосе он обратился к Гейпуру: — И за какие же грехи, Создатель, мне эти кривые конечности? Я же безгрешен. Всю жизнь простоял в этом горшке, у меня даже соседей не было. За что? У Павла так вон какие ровные, а он, между прочим, пиво пьёт, как лошадь.

— Но ты же не танцор, — возразил ему Павел. — К тому же у тебя теперь есть и руки.

— Хотелось бы поровней, — разглядывая самокритично новые конечности, проговорил Константин.

— Я решил, что тебе такие идут больше. Ровными никого не удивишь у вас. А с лёгкой кривизной придают тебе особый имидж. Так ты выглядишь симпатичней, — улыбнулся Создатель.

Валерий тоже решил его подбодрить:

— Ты с ними выглядишь таким оригиналом. От тебя же глаз не отвести.

Комплименты успокоили Константина, он примирительно махнул зелёной ручкой и согласился:

— Ладно. Это всё условности. Ну-ка, Паша, спусти меня на пол, — обратился он к хозяину дома, — а то прыгать высоко. Не успеешь насладиться ногами, как сломаешь их.

Павел осторожно поставил его на пол. Все с интересом наблюдали за Константином. Он важно прошёлся по паласу, затем неожиданно ударил в ладоши и вдохновенно выбил чечётку. Павел и Валерий захлопали в ладоши.

— А вот у нас и артист появился, — улыбнулся Валерий.

Константин, не обращая внимания на их слова, попробовал попрыгать на одной ноге, затем неожиданно со словами: «Эх! Где наша не пропадала!» — легко запрыгнул на диван и, усевшись рядом с Валерием, демонстративно закинул нога за ногу и спросил:

— Не помешаю?

— Ну, что ты, — улыбнулся учёный. — Я рад такому соседству. — Затем он достал мобильный телефон и, извинившись: — Прошу прощения, я отвлекусь на минуточку, — позвонил домой: — Тётушка, из милиции никаких новостей о пропавших нет?… Хорошо, будем ждать. — Он сунул телефон назад в карман и предложил Гейпуру: — Не согласитесь ли наведаться ко мне в гости? У меня есть вопросы. Да и пора бы развеяться от мрака этой тесной комнаты.

— Хорошо, поедем в гости, — согласился пришелец.

— Я вызову такси, — предложил Валерий.

— Не надо, — остановил его Гейпур. — Мы телепортируем.

— Да, да, летите голуби, летите, — пропел Константин и, сделав многозначительную паузу, вновь с обидой спросил: — А я для вас так по-прежнему ничего и не значу? Я — всё тот же тупоголовый кактус, прикованный навечно к горшку, — приговаривал он как обиженный ребёнок.

— А что ты хочешь? — не понял намёков Павел.

— Я тоже хочу с вами в гости к Валерию. Благо мне теперь есть чем похвалиться, — сидя на краю дивана, он вытянул ножки вперёд, затем поднял одну, полюбовался ею и произнёс: — Какое всё-таки наслаждение иметь полный комплект конечностей. Но одному любоваться ими — грех. Хочу, чтобы и другие видели их. Возьмите меня с собой, познакомите с родными Валерия.

— Возьмём его, — вступился за него и Валерий. — Тётушка такому гостю будет очень рада.

Согласовав состав телепортируемых, Гейпур в считанные мгновенья перенёс их в гостиную учёного, где их встретили тётушка, Александр Сергеевич и Михайло Васильевич.

Пушкин, нажимая на кнопки пульта управления телевизора, искал интересную программу. Ломоносов изучал по книге современную кулинарию.

Увидев с неожиданно появившимися гостями маленький кактус на тонких зелёных ножках, тётушка восхищённо всплеснула руками.

— О-о, какое чудо!

Кактус с гордостью поправил:

— Не чудо, а плод высоких наук.

— Мой племянник на многое способен, но чтобы сделать говорящее растение — это и ему не под силу, — призналась тётушка.

— Мой Создатель — Высший Разум, — вновь горделиво сообщил Константин.

— Я восхищена силой Разума. Но чем же мне вас развлекать? — обратилась она с улыбкой к кактусу.

— Зачем меня развлекать? Я не девица, — категорично заявил Константин. — Я и сам кого угодно могу развлечь, — и неожиданно слегка хрипловатым голосом пропел:

Песня рассмешила присутствующих. Тётушка восхищённо покачала головой и поинтересовалась:

— Откуда такой удивительный репертуар?

— Устное народное творчество из телевизора, — прорезюмировал маленький гость.

— Вы ещё что-то знаете? — полюбопытствовала тётя Лида.

В ответ кактус продекламировал:

— Сапоги мои того… пропускают H₂О.

— Замечательно, похвалила тётушка. — У вас душа артиста.

— А где Василий Иванович и Платон? — обратился в это время Валерий к Александру Сергеевичу, опасаясь, что они, не учитывая происшедшее с их коллегами, тоже отправились разгуливать по городу, воспользовавшись его отсутствием.

— Василий Иванович сделал саблю и рубит кусты за домом, чтобы враг внезапно не подобрался с тыла. А Платон поймал соседского пуделя и осваивает на нём новую стрижку. Говорит, что собак стричь сейчас очень выгодно, можно много заработать, — пояснил Пушкин, остановив переключатель на первой программе, где показывали «Новости».

— Тётя Лида! — обратился Валерий к тётушке, желая предупредить ссору с соседкой из-за пуделя: — Сходите, разберитесь с собакой. — После этого он обратился к присутствующим: — Друзья, хочу представить вам наших гостей — представителя другой цивилизации Гейпура и его первое творение в нашем мире — Константина, по природе кактус земной. Гейпур же прилетел с другой планеты из созвездия Сетки.

Никто не удивился, что в этом доме появился кто-то с другой планеты: в этом доме все появлялись необычно и все были своего рода пришельцами откуда-то.

Ломоносов сразу же задал Гейпуру вопрос на любимую тему.

— Скажите, пожалуйста, а какие блюда готовят у вас? Наверное, что-нибудь сверхоригинальное и необычно вкусное?

— На первое — гамма излучения, на второе — альфа излучения, — пошутил Гейпур и затем ответил серьёзно: — Мы не тратим время на приготовление пищи, а поглощаем необходимое количество энергии непосредственно из окружающей среды.

— Но это же так скучно, — разочаровался Михайло Васильевич. — Я испытываю величайшее наслаждение, когда готовлю пищу, сервирую стол и потом поглощаю её.

— В памяти вашего прошлого у вас прочно закодированы поварские навыки, — прорезюмировал Гейпур. — Вы их получили сто лет назад, в прошлой жизни. Но если отойти от настоящего времени на несколько столетий, то вы вспомните совершенно другое, — и обратился к Валерию: — На сколько веков углубиться в прошлое, заказывайте.

— Ломоносову — на три века, Пушкину — на десять.

Гейпур протянул руку к Александру Сергеевичу и затем к Михайло Васильевичу. Между его пальцами и испытуемыми проскочила искра, но они не почувствовали ни боли, ни прочих неприятных ощущений, только уловили, как прояснилось сознание и в голову начали настойчиво лезть какие-то странные подробности.

Пушкин, оторвавшись от экрана телевизора, закинув нога за ногу, ударился в воспоминания:

— Что это — современная жизнь? Скука. Вот помню раньше, когда я был негром, или папуасом, точно не могу сказать, охотились мы за крокодилами. Кожа их тогда была в большой цене. Напали мы с Роем на огромную рептилию, метра четыре длиной. Я слева захожу, Рой — справа, крокодил между нами. Я ему петлю на пасть — раз, а Рой вторую — на хвост. Выволокли его из воды и копьём — меж глаз. Шкура бесподобная была.

— И часто вы их ловили? — с необоснованным сарказмом спросил Павел, не веря его рассказу.

— Каждый день. Кормились этим. Иногда удавалось отлавливать сразу по пять-шесть мелких крокодилов, — охотно пояснил Александр Сергеевич. — Но в плохую погоду, особенно перед ураганами и ливнями они прятались глубоко в воду, и тогда не удавалось поймать ни одного.

По телевизору в этот момент красивая дикторша сообщила:

— Завтра ожидается солнечный день без осадков, температура плюс семнадцать градусов, скорость ветра — пять метров в секунду…

Ломоносов, которого прогноз привлёк гораздо больше, чем рассказ Александра Сергеевича, прослушав дикторшу, вспомнил совершенно другое:

— А я помню во времена короля Карла Второго в Англии за то, что я сказал, что смогу предсказать, какая погода будет завтра, меня избили и на десять лет бросили в подземелье, сказав, что человеку не положено знать будущее. Оттуда я вышел больным и хромым… А ваших предсказателей в подземелье не бросают? — обратился он к учёному. — Я вижу — по телевизору они каждый день меняются.

— Нет, у нас это — уважаемые люди, работают в метеорологическом центре, а меняются потому, что зрителям нравится разнообразие, — ответил Валерий.

— Я бы хотел проверить, насколько правильно вы собрали по моим чертежам машину, — обратился Гейпур к учёному.

Они прошли в мастерскую, оставив Константина развлекать тётушку, а сами решили углубиться в решение серьёзных вопросов.

Остановившись перед машиной Валерия, пришелец за доли секунд, не вскрывая ни одного конструктивного узла, просветил Синтезатор гениев взглядом, как рентгеновским лучом, Он определил все недостатки машины и тут же в его руках появилась тетрадь, которую он протянул Валерию:

— Здесь — все твои ошибки для анализа.

— Значит, души в телах людей другие? — уточнил учёный.

— Да. Физическое тело можно сделать подобным, но воспроизвести душу точно — невозможно. Это даже нам не по силам.

— А кому по силам? — полюбопытствовал Павел, ходивший вместе с ними.

— Богу. Он создаёт их и запускает в развитие.

Молодые люди переглянулись.

— Да, с ним мы соревноваться в своих творениях не можем, — согласился Валерий.

А Павел глубокомысленно изрёк:

— Вот так от безверия через углублённое познание приходишь снова к Вере.

— Но почему же всё-таки нельзя воспроизвести подобную душу? В чём загвоздка? — поинтересовался Валерий.

— Душа развивается тысячи и миллионы лет. В ней за это время происходят наисложнейшие построения. Их воспроизвести невозможно за один миг. Миллионы лет и один миг — несоразмерны по своим возможностям. Время в развитии играет тоже большую роль. Поэтому ты хоть сто Пушкиных воспроизведи, они будут все разными по душам людьми.

— А откуда тогда появились души в телах, воспроизведённые «Син-ген»?

— Раз ты ведёшь эксперимент, за тобой обязательно наблюдают Высшие Учителя. Я знаком с ними и позаимствовал с их согласия души в хранилище Душ. Поэтому могу сказать, что в форме Клеопатры — душа обычной девушки из кабаре. В трёх твоих Пушкиных отсутствует душа истинного поэта, и это видно по их поведению и манерам.

— Но в Чапаеве-то настоящий исторический герой? У него же сохранились замашки вояки.

— Нет, разочарую вас. Это душа обычного командира эскадрона, погибшего в первой мировой войне. Так что все они не могут вспомнить то, что вы бы хотели. У них было другое прошлое и в предшествующей жизни, и в более ранних.

— Значит, воскрешение не состоялось, — разочарованно протянул учёный.

А вы тоже не способны создать душу? — обратился Валерий к Гейпуру.

— Это прерогатива Бога.

— А как же Константин? Откуда появилась душа в моём кактусе? — заинтересовался Павел.

— В кактус я «пересадил» душу умирающего старика. То есть после приземления я стал изучать жизнь людей и, спустившись в ближайшее селение, случайно стал свидетелем смерти одного старика. Мне было жалко, что у вас, людей, такая короткая жизнь, поэтому, когда его душа вылетела из тела, я поймал её и заключил в энергоскафандр, а затем перенёс к тебе в квартиру. А так как кроме кактуса другого тела не было, то пришлось использовать его форму.

— Значит, в кактусе душа старика? — усмехнулся Павел: — то-то я смотрю, характер у него ворчливый. Думаю — с чего бы это?

— У кактуса проявились старческие привычки, так как Душа продолжает их сохранять по старой программе жизни. Таким способом я продлил старику жизнь, но она продолжилась уже в другом теле. Правда, память прошлого я у него отключил, иначе он не смог бы жить в новой форме, а вот качества характера оставил. Но, надо заметить, что по поводу данной души мне пришлось делать определённые согласования с вашими Небесными Учителями. Без их разрешения мне этот опыт тоже бы не удался. Что поделаешь, все свои действия всегда приходится с кем-то согласовывать, потому что мы находимся не в пустыне.

— Понятно, — кивнул Павел.

— Пройдёмте ко мне в кабинет, — пригласил учёный, — там будет удобней беседовать.