Сорванная вуаль (Любовь срывает маски)

Глава 12

Марианна сидела в саду в тени под яблоней, поджав под себя ноги и расправив на траве юбки. На коленях у нее лежал томик с пьесой «Бесплодные усилия любви». Она заложила пальцем страницы и задумалась.

Затем она рассеянно взглянула на стоявшего в нескольких футах от нее крепкого мужчину, притворявшегося, что не следит за ней, хотя именно этим он и занимался. Гаррет определенно умел подбирать людей, которых брал к себе на службу. Этот служил с Гарретом в Испании и был всецело предан своему хозяину. Марианна улыбнулась ему, но соглядатай не обращал на нее внимания, продолжая смотреть прямо перед собой.

Пожав плечами, она раскрыла книгу, затем со вздохом закрыла ее. Сегодня чтение пьесы Шекспира не доставляло ей удовольствия.

Прошло две недели после того, как Гаррет объявил ее пленницей, – две ужасно длинные, тяжелые недели.

Сначала умер раненый солдат. Марианна надеялась, что он скажет что-то еще, что бы убедило Гаррета, что она не служит сэру Питни. С другой стороны, она боялась, что солдат может выдать ее. Но все равно, она делала все, чтобы спасти его. Однако он умер, так больше и не поговорив с ней. С его смертью умерла и ее надежда. Теперь она думала, сумеет ли когда-нибудь убедить Гаррета освободить ее.

Смерть солдата подействовала и на Гаррета. Он стал более замкнутым. Временами он совсем не замечал Марианну. А когда замечал, его мрачный вид и пристальный взгляд тревожили ее.

Она закрыла книгу и с тоской посмотрела вдаль. Устремленный к одной цели – таким был Гаррет эти последние две недели. Одержимый своей местью. Иногда Марианна думала, что он тоже хочет забыть тот день в библиотеке, чтобы сосредоточиться на более важных делах.

Когда он разговаривал с ней, что случалось нечасто, то только, как ни странно, о том, какие усовершенствования он ввел в имении, или спрашивал ее мнение относительно каких-то хозяйственных дел. Он говорил вежливым, но равнодушным тоном. Незримо сэр Питни стоял между ними, но о нем они не говорили.

Хуже всего было то, что каждый день начинался с одного вопроса, на который она не отвечала, – кто она? Каждый раз ей хотелось ответить таким же вопросом, ибо иногда она действительно не знала, кто он. Был ли он расчетливым интриганом, предавшим ее отца и отнявшим у него жизнь? Или бессердечным распутным роялистом, развлекавшимся с королем во Франции? Или обаятельным мальчиком, созданным ее воображением в юности?

Только в одном Марианна была уверена: Гаррет способен превратить ее тело в пылающий ад чувственности одним своим прикосновением. Даже спустя две недели воспоминания о его волнующих поцелуях заставляли Марианну трепетать всем телом и странная боль пронзала ее груди там, где он прикасался к ним. Она не понимала чувств, которые он пробудил в ней. Она была к ним не готова.

Однажды ее мать пыталась описать ей то удовольствие, которое может доставить женщине мужчина. Но из скромности она рассказывала об этом так расплывчато и неопределенно, что Марианна не могла связать что-либо из ее рассказа с тем, что испытывала сама.

Конечно, она знала, что делают мужчина и женщина, оставаясь наедине в своих комнатах. Изучение медицинских книг и помощь родителям в лечении больных в течение нескольких лет просветили ее. Однако она никогда не задумывалась над самим актом, ибо у нее создалось впечатление, что это что-то очень грязное и постыдное.

Но теперь она много думала об этом. Постоянно. Иногда задавала себе вопрос, что бы она почувствовала, если бы тело Гаррета лежало на ней, а его руки, руки волшебника, касались бы самых интимных мест ее тела, а его требовательные губы проникали в…

– Фи! – произнесла вслух Марианна, рассердившись на себя за такие ужасные мысли. Она поклялась, что не позволит ему соблазнить себя, а соблазняла сама себя вместо него! Хуже того, в те минуты, когда ее тело начинало вспоминать его ласки, ее ум отказывался помнить, кем он был.

А ей хватало напоминаний о том, кто он и какую роль он, возможно, сыграл в аресте ее отца. Тамара достаточно часто напоминала об этом во время ежедневных посещений, разрешенных Гарретом.

И все-таки, каким-то образом все, что Марианна в отсутствие Гаррета считала правдой, исчезало при его появлении рядом с ней. Может быть, у него было холодное сердце, это бесспорно. И она прекрасно знала о его ненависти к дяде. Но никогда не видела его по-настоящему жестоким или бесчестным. Для своих фермеров и слуг он был заботливым и внимательным хозяином. Даже в отношении к солдату он проявил какое-то сочувствие. Когда тот перед смертью попросил священника, Гаррет привел его.

Однако, зная его неукротимую ненависть к сэру Питни, Марианна не могла заставить себя доверять ему. Она не была уверена в том, как далеко он мог зайти ради возвращения Фолкем-Хауса и унижения своего дяди.

Бесполезно снова и снова задавать одни и те же вопросы, говорила себе Марианна. Кроме того, она не собиралась сидеть на солнышке в такой прекрасный день и позволять ему занимать все ее мысли. И так уже плохо, что он, кажется, уже владеет ее будущим.

Она решительно встала, отряхнула юбки и с томиком Шекспира под мышкой направилась к дому.

Вдруг Марианна услышала приближающийся топот лошадиных копыт. Она оглянулась, ожидая увидеть Гаррета. Но вместо него незнакомый всадник остановил перед ней своего коня.

При первом же взгляде на него она догадалась, что это «кавалер», но вид у него был более вызывающий, чем у Гаррета. Яркая одежда, с богатой бархатной оторочкой на манжетах и свободно завязанный шелковый платок на шее. Его жилет и камзол были сшиты из тонкого сукна василькового цвета, не слишком тонкого для верховой езды, но и не грубого. Но более всего о принадлежности к своему классу свидетельствовали его волосы, золотистыми сияющими локонами падавшие на плечи.

– Так что тут у нас? – с хитрой усмешкой спросил незнакомец. Он снял шляпу, соскочил с седла и отдал поводья прибежавшему из конюшни груму.

Увидев его вблизи, она заметила, что он похож на Гаррета, но только был немного выше его и шире в плечах, а его камзол был тесен для него.

Незнакомец, бесцеремонно оглядев Марианну, сказал:

– Как всегда, у Фолкема хороший вкус. Скажи мне, нимфа, в каком лесу он отыскал тебя?

Почему эти «кавалеры» так невероятно красивы и так ужасно безнравственны? Он даже хуже Гаррета, если только можно быть хуже.

– Вероятно, в том же, где он потерял вас, – с холодным презрением ответила Марианна, ее раздражало, что незнакомец рассматривает ее, как лошадь, выставленную на продажу. – В лесах есть одна особенность… в них так удобно скрываться от друзей с плохими манерами.

Есколкое замечание, казалось, совершенно не задело незнакомца. Он усмехнулся и покачал головой:

– Как я вижу, еще и остроумна.

– Да, и у меня целы все зубы, если это вас интересует.

– Ну вот, я вас обидел, – сказал незнакомец, притворно огорчившись. Он шагнул к Марианне, схватил ее руку и поцеловал. – Честное слово, я не хотел обидеть такое божественное создание.

– Осторожнее, Хамден. Это «божественное создание» – цыганка, – раздался вдруг голос позади. – Она может навести на тебя порчу, если ты будешь приставать к ней.

Гаррет вышел вперед и встал рядом с Марианной. Он сердито нахмурился, но по веселому блеску его глаз она поняла, что ее догадка оказалась правильной. Хамден был другом.

Когда Хамден увидел Гаррета, откровенная радость отразилась на его лице.

– Могу поверить, что она цыганка, – сказал он Гаррету, подмигнув Марианне. – Она уже околдовала меня. – Когда взгляд Гаррета стал угрожающим, Хамден расплылся в улыбке. – Как я понимаю, она тебя тоже околдовала?

Хмурое выражение лица Гаррета и его нескрываемое недовольство привели Марианну в восторг. Ей было так приятно, что Хамден заставил Гаррета проявить какие-то чувства, что она не удержалась, чтобы не поддразнить его самой.

– О, сэр, – обратилась она к Хамдену, – вы, конечно, знаете, что лорда Фолкема нельзя околдовать. Только не этого непоколебимого, непогрешимого лорда Фолкема. Женщины не производят на него никакого впечатления, особенно такие женщины, как я.

– Такие, как вы? – озорно блестя глазами, удивился Хамден, в то время как Гаррет сердито смотрел на них обоих.

– Да. Женщины, которые бросаются к нему по первому его зову. – Марианна притворно вздохнула. – Увы, но, по его мнению, я слишком самостоятельна. Он предпочитает женщин, которых можно запугать, а я ему не подхожу.

Слабый намек на улыбку появился на лице Гаррета.

– Мина не совсем справедлива, Хамден. Мне не нравится не ее самостоятельность, а ее намеренная непокорность.

Глаза Марианны засверкали, а Хамден неожиданно обхватил ее за талию и притянул к себе.

– А мне самому нравится непослушание. Кроткие женщины смертельно скучны. А мне подавай дерзкую девчонку.

Когда Гаррет подошел и резким движением сбросил руки Хамдена с ее талии, Марианна начала сожалеть, что поощряла друга графа.

– Боюсь, тебе придется самому найти «дерзкую девчонку», – проворчал Гаррет и как бы случайно положил руку Марианне на плечо. – Эта находится под моим покровительством.

– Значит, таково положение вещей? – Хамден был явно доволен.

Марианне надоела их игра, и она сердилась на Гаррета, давшего понять Хамдену, что она его любовница. Ей было тяжело притворяться цыганкой, когда на самом деле она была благовоспитанной леди. Но играть роль его любовницы…

– Нет, положение вещей не таково. Лорд Фолкем прекрасно знает, что, будь моя воля, меня бы здесь не было.

Марианна повернулась и направилась к дому. Мужчины последовали за ней.

– Рад снова видеть тебя, Фолкем, – сказал Хамден. – И в таком приятном обществе.

– А я не уверен, что так уж рад видеть тебя, – сухо ответил Гаррет. – Ты пробыл здесь всего несколько минут, а «мое общество» уже готово перерезать мне глотку. И тебе тоже, должен добавить.

Хамден засмеялся:

– Не верю. Этого лица и этой фигуры вполне достаточно, чтобы сразить человека. Зачем ей нужен нож?

Марианна резко повернулась и, упершись руками в бока, смерила взглядом мужчин:

– Если вы, джентльмены, закончили обсуждать мою персону, то можете поискать другую тему для разговора. Хотя бы не такую грубую.

Хамден хитро заулыбался:

– Этого сделать я не в силах, голубка. Прелесть в том, что ты так отличаешься от придворных дам. Большинство из них жеманничают и глупо улыбаются, и никогда не знаешь, что они на самом деле думают. Только любовницы короля показывают свою… э… самостоятельность.

– Мистер Хамден! – воскликнула Марианна с негодованием, не веря, что он только что сравнил ее с королевскими любовницами. О, как бы она хотела высказать ему все, что она о нем думает! Но не могла этого сделать, не назвав ему своего имени.

– А что такого я сказал? – искренне удивился гость.

– Мистер Хамден, если вы собираетесь… – начала Марианна.

Гаррет перебил ее:

– Лорд Хамден, так будет точнее. Полагаю, мне следовало бы представить вас как должно. Мина, это мой дорогой друг, Колин Джеффри, маркиз Хамден. Он пробыл некоторое время в изгнании во Франции вместе со мной.

Марианна недоверчиво взглянула на Хамдена: «Еще один! Только этого мне не хватало, еще одного аристократа, чтобы мучить меня!» Она подняла глаза к небу, а мужчины рассмеялись. Сердито взглянув на них, Марианна развернулась и направилась к садам.

– Куда ты идешь? – окликнул ее Гаррет.

– Туда, где мне не надо терпеть высокомерных лордов!

Мужчины рассмеялись.

– Значит, увидимся за обедом? – крикнул Хамден, но Марианна не ответила.

Гаррет посмотрел ей вслед, а затем огляделся в поисках ее стража. Только убедившись, что тот стоит на углу сада, он успокоился.

– Бог мой, Фолкем, где ты ее нашел? – спросил Хамден, когда Марианна исчезла из виду.

– Можно сказать, она нашла меня, – ответил Гаррет и зашагал к дому.

Хамден пошел за ним.

– Она действительно цыганка? Трудно в это поверить. Она, конечно, дерзкая, но в то же время грациозная, как настоящая леди.

Гаррет невесело улыбнулся. Именно в этом и заключалась загадка. Мина относилась к жизни как истинная леди. Если она сталкивалась с чем-то грязным, то умела обойти это, не запачкавшись.

После того случая в библиотеке Гаррет был готов ко всему.

Там, в библиотеке, он думал, что она влюблена в него и, честно признаться, рассчитывал на это, добиваясь от Мины правды. И это больше всего раздражало Гаррета.

– Она действительно цыганка? – повторил свой вопрос Хамден.

– Да. То есть отчасти. Она незаконнорожденная дочь дворянина.

– Тогда понятно, – кивнул Хамден.

– Что понятно?

– Почему она здесь под твоим покровительством.

Гаррет взглянул на друга, подумав, не сказать ли ему правду. И решил, что так будет лучше. Ведь Хамден мог знать что-то, что помогло бы Гаррету узнать настоящее имя Мины. И правду о ее отношениях с сэром Питни.

– Признаюсь, она находится под моим покровительством по другой причине. Я подозреваю, что она служит моему дяде, – сказал Гаррет.

Хамден в изумлении уставился на него:

– Черт знает что ты говоришь! Это прелестное создание? Я признаю, что у нее острый язык, но не похоже, что Тирл мог ее выбрать. Он любит покорных и слабых женщин. Как я слышал, ему особенно нравится смотреть, как они трепещут от страха перед ним. Мне кажется, твоя Мина не из тех, кого можно запугать.

– Знаю, – согласился Гаррет. – Но возможно, Тирлу что-то известно о ней и он пользуется этим, чтобы заставить ее исполнять его приказания.

Хамден недоуменно хмыкнул:

– Вероятно, тебе просто хочется так думать. Но… мне в это не верится.

– Конечно, ведь она к тебе не приходила в черной накидке и маске, ссылаясь на то, что болела оспой и поэтому вынуждена прятать обезображенное лицо. И не ты был свидетелем того, как ее узнал перед смертью приспешник Тир-а. И не ты видел того…

– Довольно. Я тебя понял. – Хамден в задумчивости потер подбородок и свел брови. – Возможно, ты и прав, но я все равно не могу в это поверить. Такие глаза бывают только у невинных. Могу сказать, поразительно привлекательных невинных.

Гаррет скрипнул зубами, заметив восхищенный блеск в глазах друга.

– Даже и не думай, Хамден. Ты ее не получишь. Независимо от того, в чем я ее подозреваю, она все равно под моим покровительством.

Хамден вопросительно приподнял бровь:

– Только под покровительством? Я хочу сказать, если ты не спал с ней…

– Даже и не думай, – решительным тоном заявил Гаррет. Прозрачные намеки друга начали раздражать его. Хамден рассмеялся:

– Я не могу не думать об этом, старина, уж слишком тебя это беспокоит. Должен признаться, я рад, что приехал к тебе. Я пробыл здесь всего несколько минут, а уже получил огромное удовольствие.

Гаррет посмотрел на друга пристальным взглядом:

– Я думаю, Хамден, это единственный раз, когда я не пожалею, если ты уедешь.

– Может быть, и будешь прав, – произнес Хамден. – Может быть, ты действительно будешь прав.

Марианна в волнении расправила складки простого муслинового платья, самого лучшего, какое было у нее сейчас. Остальные остались в Лондоне, да она бы все равно не осмелилась их носить. Чего бы она не отдала сейчас за то, чтобы появиться за обедом в одном из ее более дорогих платьев. Она никогда не придавала этому значения… то есть до этой минуты.

Сейчас ей предстояло обедать с двумя мужчинами, которые были самого плохого о ней мнения.

Это платье годилось для любого случая, и даже было красивым. Но не совсем подходило для обеда с графом и маркизом. Единственным украшением было лишь кружево ее сорочки, обрамлявшее низкий вырез. Но янтарно-желтая ткань удачно гармонировала с золотом волос, которые Марианна искусно уложила изящными локонами. Это платье сшила Тамара, когда они впервые приехали в Лидгейт. Оно плотно облегало фигуру, подчеркивая тонкую талию и высокую грудь.

Марианна хотела отказаться обедать с графом и его другом, но ее лишили даже этой возможности. «Хамден подумает, если ты не придешь, что я намеренно прячу тебя», – сказал ей Гаррет.

Одна мысль о том, что ей предстоит провести какое-то время с двумя умными и красивыми мужчинами, приводила Марианну в ужас. Войдя в столовую, она сразу же отыскала глазами лицо человека, который не вызывал у нее тревоги. Уильям. За последние две недели они очень сдружились. Он сообщал ей все о Тамаре, а Тамаре – о ней. Их бурный роман с теткой продолжался, и Марианна не имела ничего против. По крайней мере Уильям не подозревал ее в том, что она служила сэру Питни.

Марианна посмотрела на Уильяма и немного успокоилась. Только после этого она отважилась взглянуть на Гаррета и его друга.

Оба стояли у камина и были увлечены беседой. Они не сразу заметили, как Марианна вошла, и у нее было время понаблюдать за ними. Оба выглядели потрясающе красивыми.

Первым ее внимание привлек Хамден. На нем был камзол цвета бургундского вина, такого же цвета штаны. На широкий кружевной воротник волной ниспадали белокурые локоны.

Затем Марианна перевела взгляд на Гаррета. Он, как всегда, выглядел дьявольски красивым, хотя и был одет скромнее Хамдена. Сизо-серые штаны, черные шелковые чулки, черный камзол с сизо-серыми обшлагами и такого же цвета жилет. Никакого кружева. Его роскошные волосы мягкими волнами спадали на плечи.

Почувствовав на себе взгляд, Гаррет обернулся. Он медленно оглядел Марианну с головы до ног и нахмурился. Это ранило ее сильнее, чем все, что он говорил в тот день. Не было сомнения, он не одобрял ее простого платья.

Марианна стояла, смущенная тем, что так бедно одета. Хамден при виде ее заметно оживился и присвистнул:

– Ах, Фолкем! Если бы я знал, что ты тут прячешь, я бы поторопился приехать.

Гаррет стиснул ножку бокала, который держал в руке, с такой силой, что Марианна испугалась, как бы он не раздавил его.

– Почему ты не надевала это платье раньше, Мина? Его слова еще сильнее, чем до этого, ранили ее.

Она подняла подбородок и улыбнулась Хамдену:

– Я берегла его для особого случая. Но теперь вижу… мне нечего и надеяться, что я могу одеться подобающим образом для обеда с двумя аристократами. Поэтому прошу извинить меня…

Марианна быстро вышла из комнаты. Комок слез стоял у нее в горле. А она-то думала, что выглядит красивой! Неужели она так долго играла роль цыганки, что уже забыла, как следует одеваться к обеду?

Она не успела дойти до лестницы, как Гаррет догнал ее и преградил дорогу:

– Господи, Мина, я не хотел…

– Это не важно, Гаррет. Обедайте с лордом Хамденом, а я…

– Нет, ты не поняла. – Впервые за все время Гаррет выглядел смущенным. – Ничего нет плохого в том, как ты одета, за исключением одного… это…

– Слишком просто? – язвительно добавила Марианна.

Гаррет многозначительно посмотрел на вырез платья.

– Нет. Слишком соблазнительно.

– Что?

– Я знаю, в Лондоне все дамы так одеваются, – поспешил оправдаться Гаррет. – С их точки зрения, это даже не очень смело, но, черт побери, мне невыносимо, что Хамден видит тебя такой восхитительной.

Радость охватила Марианну, когда она посмотрела Гаррету в лицо и по тому, как он отвел глаза, поняла, что он сказал это искренне. И все из-за того, что Гаррет ревновал? И не к кому-нибудь, а к Хамдену. Марианна не знала, что ей делать: торжествовать или возмущаться.

– Вернемся в столовую, моя милая, – тихо попросил Гаррет. – Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты осталась без обеда из-за того, что я… я сказал глупость.

Два сюрприза за один вечер, подумала Марианна. Гаррет приревновал ее и признался в своей глупости.

– Хорошо, – с царственным видом ответила она. Лицо Гаррета мгновенно просветлело. Он взял Марианну под руку и повел в столовую.

Хамден ожидал их с откровенной насмешливой улыбкой на лице. После того как все уселись за стол, Хамден весело заметил:

– Я рад, что мой суровый друг убедил тебя, Мина, вернуться. Обед был бы ужасно скучен в компании этого старого медведя.

Марианна взглянула на Гаррета, пытавшегося сохранить выражение безразличия на лице.

– Лорд Фолкем не так уж ужасен, – сказала она, подхватив шутливый тон Хамдена, и подняла бокал вина. – Но если вы рассчитываете на интересный разговор за обедом, то не спрашивайте об усовершенствованиях в его имении.

– Я уверен, Мина предпочла бы поговорить о своем отце, – с сарказмом добавил Гаррет.

Почему он не может оставить ее в покое? Марианна удержалась от резкого ответа и намеренно медленно пила вино, чтобы иметь время подумать.

– Честно говоря, милорд, меня гораздо больше интересует, как вы познакомились с лордом Хамденом.

Вот так. Безопасная тема. Они могут предаться воспоминаниям, а она будет избавлена от необходимости отвечать на словесные выпады Гаррета в присутствии чужого человека.

– Мы познакомились в конюшне, – ответил Хамден и еще шире улыбнулся, заметив, как нахмурился Гаррет. – Глядя на него, ты бы никогда не подумала, что наш друг Фолкем был когда-то помощником конюха.

– Неужели? – искренне удивилась Марианна.

– Да. Мы оба. И он, и я. Во Франции. Мы работали на отвратительного старого графа, которому доставляло удовольствие иметь в услужении двух английских аристократов.

Гаррет – помощник конюха?

– Почему?

– Почему мы работали на графа? Или почему мы были во Франции? – спросил Хамден.

– Почему вы были конюхами?

– Мы больше ничего не умели делать. Когда мы прибыли во Францию, Фолкему было только тринадцать, а мне шестнадцать. Ты должна понять, что мы были не единственными английскими аристократами, и никому не были нужны.

– Но как же король? – спросила Марианна. – Он же, конечно, защищал вас. Он же помогал своим соотечественникам.

Хамден грустно улыбнулся:

– О короле спроси Фолкема.

Марианна перевела взгляд на Гаррета. Он лениво ковырял еду на своей тарелке.

– Король испытывал те же лишения, что и мы, Мина. Он не имел достаточно пищи и на своем столе, и тем более не мог помочь нам набить животы.

– Но нам говорили… – попыталась вставить Марианна.

– Кто? Кромвель и его люди? – спросил Гаррет с горечью в голосе. – А что еще они должны были говорить вам? «Круглоголовым» было удобнее, чтобы англичане думали, будто их король наслаждается жизнью и живет во Франции в роскоши. А он ходил от одного знакомого к другому, пытаясь найти кого-то, кто помог бы ему деньгами поднять восстание против Кромвеля. Его величество дарил нам свою дружбу, но не мог дать нам что-либо еще. Потом он уехал в Испанию. У нас не было денег, чтобы последовать за ним.

– Пока ты не вступил в армию герцога Йоркского, – вставил Хамден.

– Да. – Гаррет снова помрачнел, и Марианна уже пожалела, что разговор принял такой оборот.

– Не так уж все было плохо во Франции, – весело заметил Хамден. – Помнишь Уорика, Фолкем?

Слабая улыбка тронула губы друга.

– Как я могу забыть? От него всегда пахло горелой шерстью, особенно во время дождя.

– Как я слышал, до сих пор пахнет, – ответил Хамден и взглянул на Марианну: – Однажды камзол Уорика загорелся. Нам удалось погасить огонь, но полы камзола совсем обуглились. У Уорика, как и у всех нас, денег было мало, поэтому он отрезал их и продолжал носить камзол.

Хамден засмеялся, но Марианна не могла присоединиться к нему. История показалась ей скорее грустной, чем смешной.

– Не волнуйся, этот человек не страдал от холода зимой, – сказал Гаррет, безошибочно угадав причину ее грусти. – Ему было не холоднее, чем нам. И уж если стоит кого-то пожалеть, так это нас. Это мы страдали от запаха дыма, исходившего от его одежды. Мы говорили: «Где дым, там и Уорик».

Мужчины весело рассмеялись, а за ними и Марианна.

– В те дни в нашей жизни было мало смешного, – заметил Хамден. Его весело блестевшие глаза потухли. – Граф и твой дядя позаботились об этом.

– Сэр Питни? – растерянно спросила Марианна. Сэр Питни находился в Англии, не зная о существовании Гаррета. Как он мог навредить ему?

– Ты не рассказывал ей о письмах, о тех людях, которых Тирл подослал, чтобы убить тебя? – спросил Гаррета Хамден.

Гаррет пожал плечами, но в этом жесте было что-то похожее на вызов.

– Я уверен, ей это известно.

– Я не знала! – возмутилась Марианна и повернулась к Хамдену: – Сэр Питни знал, что Гаррет жив?

Хамден помрачнел:

– Возможно, сначала он мог и не знать, ибо, как оказалось, мальчика-слугу, сопровождавшего родителей Гаррета и убитого вместе с ними, приняли за Гаррета и похоронили как наследника Фолкема. Но потом он узнал. Гаррет отправил ему четыре или пять писем с доказательствами, подтверждающими его личность. Сэр Питни не ответил. Затем однажды пришел человек, искавший Гаррета. Гаррету повезло, вместо него этот человек нашел меня, а я был вооружен и смог постоять за себя.

Гаррет упорно сохранял отчужденный вид, и Хамден ухмыльнулся и добавил:

– А граф жаловался, что я запачкал его полы кровью.

Марианна была в полном недоумении. Почему Гаррет ничего этого ей не рассказал? Но она знала почему. Упрямая гордость. Он считал, что не обязан давать объяснения кому бы то ни было.

– Расскажите мне об этом графе, – попросила Марианна. Ей вдруг показалось очень важным узнать всю правду о том, почему Гаррет вернулся из Франции таким ожесточенным.

– А… граф, – сказал Гаррет, беря подсушенный хлеб и с треском ломая его.

– Граф был именно тем человеком, который научил меня по-настоящему ненавидеть французов, – ответил Хамден. – Я уверен, что Гаррет согласен со мной, поскольку он мучил Фолкема больше, чем меня. Он ненавидел Фолкема. Называл его «1е petit diable».

Марианне нетрудно было представить, почему Гаррет получил прозвище Дьяволенок.

– Но все же он давал вам возможность заработать на пропитание. Вы сказали, что если бы не он, вы не нашли бы работу.

– Не уверен, что это было бы страшнее, – спокойно заметил Гаррет, поднося бокал к губам и делая глоток вина. – Мы, возможно, жили бы лучше, если бы просили милостыню на улицах Парижа, а не работали на графа.

Хамден усмехнулся:

– Это правда. Просто чудо, что после его побоев мы дожили до совершеннолетия.

Марианна побледнела:

– Побоев?

– По правде говоря, мне доставалось меньше, чем Фолкему.

Гаррет сухо объяснил Марианне:

– Это потому, что граф знал, что Хамден был самым лучшим в городе источником придворных новостей. Хамден всегда убеждал графа не бить его, предлагая рассказать что-нибудь скандальное о его врагах, чего, кроме него, никто не знал.

– Ах да, – улыбнулся Хамден. – Я чуть не забыл. Я подкупал его сплетнями. Конечно, помогало то, что я спал с женами его врагов. В те времена это казалось лучшим способом добыть деньги, чем работать в конюшне.

Марианна вспыхнула и опустила глаза. Теперь уже засмеялся Гаррет:

– Так вот как ты узнавал сплетни. А я все удивлялся этой твоей способности. Теперь, когда я узнал, как ты добывал их…

– Ты жалеешь, что был слишком молод, чтобы самому добывать их? – продолжил за него Хамден.

– Нет. Я жалею, что не подсунул тебе жену графа. Тогда бы нам обоим легче было жить.

– Эту старуху с кислой… – Хамден осекся, вспомнив о присутствии дамы. – Ну, из этого ничего бы не получилось. Она ненавидела тебя не меньше, чем ее муж. А все из-за твоей неукротимой гордости. Они ее просто не выносили. Они хотели проучить тебя, варвара-англичанина. Им нравилось, что ты нищий аристократ. Но что действительно выводило их из себя, так это то, что никакие побои не могли сломать тебя.

У Марианны сжималось сердце от мысли, что тринадцатилетнего Гаррета били. Она не могла удержаться от вопроса:

– Побои… это было ужасно?

Гаррет, бросив на Хамдена предупреждающий взгляд, ответил:

– Нет.

Когда Марианна вопросительно посмотрела на Гаррета, Хамден поднял брови:

– Как я понимаю, ты не показывал ей свою спину, а то бы она знала, что ты лжешь.

– Хамден, пора перейти к более подходящей теме разговора, – решительно заявил Гаррет, глядя на Марианну, которая становилась все бледнее.

Хамден пожал плечами, затем охотно начал рассказывать новости об английском дворе. Но Марианна больше не слушала его. Ей представлялось, как маленького Гаррета бьют кнутом. Теперь она понимала, почему он так ненавидел своего дядю. Сэр Питни сознательно оставлял племянника без гроша во Франции, а сам тем временем присваивал имения мальчика. Как это сказал Гаррет?

«Только боль делает тебя сильным». Теперь она знала, что произошло с «мальчиком с легким сердцем», о котором писала его мать. Того мальчика не стало, его убили, сначала смерть родителей, а затем предательство дяди. Вместо него появился повзрослевший Гаррет, ожесточенный, озлобленный и жаждущий мести.

Марианна взглянула на графа, который лениво расспрашивал Хамдена о королевском дворе. Чудо, что он выстоял в те годы тяжких испытаний. Затем была служба в армии. О том времени он отказывается даже говорить. Понятно, почему он ей не доверяет.

Вдруг Марианне послышалось имя отца, упомянутое Хамденом. Стараясь не выдать своих чувств, она начала прислушиваться к разговору мужчин.

– Смерть Уинчилси взбудоражила весь город, – говорил Хамден, отрезая кусок мяса. – Никто не верил, что Уинчилси виновен, пока его не убили. Это был благородный дворянин, у которого не было причины покушаться на жизнь его величества.

– Ты думаешь, он был невиновен? – спросил Гаррет со странным выражением лица. – Как я слышал, он не выпускал из рук отравленное лекарство с тех пор, как вышел из дома. Кларендон, кажется, думает, что он был связан с «круглоголовыми», и я склонен разделить его мнение. Именно они на такое способны.

Хамден пожал плечами:

– Кто знает правду? Но я не уверен. Хотя был одним из немногих, кто высказал сомнения в его вине. После его смерти сплетники мгновенно осудили старика и вынесли приговор. А что им оставалось делать? Не осталось никого, кто доказал бы его невиновность. Его дочь покончила с собой и…

– Дочь? – переспросил Гаррет.

Марианна почувствовала, как ледяная рука страха сжала ее сердце. У нее задрожали руки, и она быстро спрятала их под столом.

– Я не знал, что у Уинчилси была дочь, – сказал Гаррет и посмотрел на Марианну.

Стараясь выглядеть как можно спокойнее, она смело встретила его взгляд.

– Да, у него была дочь. Но, говорят, она покончила с собой, когда узнала об аресте отца.

– Верно, – подтвердил Хамден. Гаррет продолжал задумчиво смотреть на Марианну. – Бросилась в Темзу. Кажется, некоторые даже думают, что она могла быть замешана в этом отравлении.

– Неужели так думают? Расскажи мне, какой была дочь Уинчилси, – попросил Гаррет друга.

Хамден откинулся на спинку стула и вытер салфеткой рот.

– Что я о ней слышал? Ах да. Своего рода затворница. Некрасивая, как говорили. Весь день она сидела в своих комнатах и не являлась ко двору. Как я думаю, она вообще не любила людей.

Наглая ложь, подумала Марианна, начиная сердиться. Хотя в данном случае ей следовало бы радоваться. Она старалась казаться совершенно равнодушной, видя, что Гаррета заинтересовал рассказ Хамдена.

Она решила, что не допустит, чтобы Гаррет обнаружил связь леди Марианны с цыганкой Миной.

– К тому же, – сказала она с натянутой улыбкой, – леди Марианна была страшно застенчива.

– Ты ее знала? – пристально глядя на Марианну, спросил Гаррет.

– Конечно. Я вам говорила, что знала ее родителей.

– Почему ты не говорила о ней раньше?

Марианна небрежно махнула рукой:

– А зачем говорить о ней? Я ее плохо знала. Она не выходила из своих комнат, ни с кем не разговаривала, и мы с ней редко сталкивались. Я не удивляюсь, что она покончила с собой. Она была из тех, кто падает в обморок при малейшем намеке на насилие. Она не выносила вида крови. Могу представить, в каком она, должно быть, была ужасе, когда услышала об аресте отца.

Хамден презрительно фыркнул:

– Сделать такую глупость! Очень похоже на слабовольных придворных дам. Я никогда бы не представил вас, мадам, кидающейся в Темзу из-за такого известия. Спорю, вам бы это и в голову не пришло.

– Только не Мине, – насмешливо заметил Гаррет.

Марианна лишь мельком взглянула на него и почувствовала огромное облегчение, не заметив в выражении его лица подозрительности. Пользуясь придворными сплетнями Хамдена и собственными выдумками, она помешала ему докопаться до истины. Слава Богу!

Хамден начал рассказывать о последней любовнице короля, а Гаррет, слушая его, делал саркастические замечания. С каждым сказанным ими словом в Марианне нарастала тревога. Их разговор подтверждал то, что она уже поняла из их предыдущей беседы: оба знали его величество очень-очень хорошо.

Теперь Марианна все больше убеждалась в необходимости скрывать от Гаррета свое имя. Он открыто высказался, что верит, что ее отец виновен, и так же легко может поверить в ее участие в покушении на короля. Если он когда-нибудь узнает, кто она, то тут же выдаст ее королю. В этом не приходилось сомневаться. Марианна крепко вцепилась в салфетку, лежавшую у нее на коленях.

Чего бы это ни стоило, она должна сохранять свою тайну.