Сорванная вуаль (Любовь срывает маски)

Глава 20

Лошадь, на которой ехала Марианна, осторожно обошла яму на дороге и наступила в неглубокую рытвину. Толчок разбудил дремавшую Марианну. Сквозь прорези маски она поискала взглядом Гаррета и обрадовалась, увидев, что он едет рядом.

На этот раз она была довольна, что надела маску и накидку. Маска помогала ей уберечь лицо от холодно го осеннего ветра, а накидка спасала от холода и скрывала от взглядов мужчин. Всех, включая Гаррета. Марианна могла наблюдать за ним, не опасаясь, что по ее лицу он догадается о ее чувствах.

Довольно странно, но маска и накидка были его идеей. Ее немного успокаивало его явное нежелание, чтобы кто-либо узнал ее по дороге в Лондон. Разве это не говорило о его намерениях относительно нее?

Однако Марианна больше ни в чем не была уверена, даже в чувствах Гаррета. Все утро он почти не разговаривал с ней, а большую часть времени занимался приготовлениями к поездке. Он послал слугу, чтобы предупредить домочадцев о своем приезде в Лондон. Долгие сборы убедили Марианну в том, что Гаррет собирается пробыть в Лондоне довольно долго. Было ли это хорошо для нее?

Вскоре после полудня они покинули Фолкем-Хаус. Всю дорогу Гаррет совершенно не обращал на Марианну внимания, чем глубоко ранил ее самолюбие. Как будто маска отдалила его от нее. Всего лишь раз он взглянул в ее сторону. Заметив выражение его лица, Марианна обрадовалась, что он избегает разговаривать с ней. На лице Гаррета видны и боль, и гнев, и мрачная решимость, и что-то еще, чего Марианна не могла понять. Жалость? Нет, она не думала, что Гаррет жалеет ее. Она сомневалась, питает ли он к ней вообще какие-нибудь нежные чувства.

Размышления Марианны прервал Уильям. Он ехал позади на телеге с багажом, догнал их и окликнул Гаррета.

– Остановимся в Мейвуде, милорд? – спросил Уильям. – Скоро вечер. Мы не найдем более удобного места для остановки перед Лондоном.

– Я думал, мы поедем прямо в Лондон. Осталось всего лишь несколько часов пути, – возразил Гаррет, поворачивая на другую дорогу.

Во время их разговора Марианна молчала. У нее болело сердце, и было страшно от неизвестности. Скоро она узнает, как Гаррет собирается поступить с ней. Вопрос в том, сможет ли она это перенести.

– Прошу прощения, милорд, – настаивал Уильям, – но в наше время ночью ездить по дорогам стало опасно. А с нами еще и мисс.

Гаррет не ответил и нахмурился. Марианна подумала, что, вероятно, он вспомнил о ее последнем путешествии. А Уильям продолжал:

– Может, мисс хотела бы отдохнуть и поесть перед тем, как мы приедем в Лондон. Дома будет суета, когда мы туда явимся.

Гаррет взглянул на Марианну, в его взгляде было столько отчужденности, что она невольно поежилась, как от холода.

– Ты хотела бы, чтобы мы остановились на ночь?

Марианна молча кивнула.

– Ладно, мы остановимся, – сказал Гаррет Уильяму, который очень обрадовался.

Услышав слова Гаррета, Марианна перестала нервно теребить поводья, и на сердце у нее стало легче. Все же он поинтересовался ее самочувствием, даже если вопрос был задан лишь из вежливости.

Спустя полчаса они прибыли в Мейвуд и остановились у гостиницы «Черный лебедь», которую Уильям, по его словам, хорошо знал. Они едва успели остановиться во дворе гостиницы, как из нее высыпали слуги, помогли им сойти с седла и занялись лошадьми.

Марианна смотрела на все происходящее… и на Гаррета как завороженная. Все это было так не похоже на то, как они с Гарретом подъезжали к гостинице в прошлый раз. Тогда он был рассержен, даже разъярен, но не был таким холодным и чужим. Сейчас он проявлял такую же заботу, как и прежде, но что-то изменилось. Что случилось? Марианна мучилась этим вопросом.

Держась так же отчужденно, они вошли в гостиницу. Гаррет стал договариваться с хозяином, и Марианна с досадой поняла, что он собирается снять комнату для них, как для мужа и жены.

Как только хозяин отошел поговорить со своей женой, она схватила Гаррета за руку, намереваясь объяснить, что ей невыносимо даже находиться с ним в одной комнате, когда он так ведет себя. Гаррет словно прочитал ее мысли.

– Боюсь, сегодня, леди Марианна, вам придется смириться с моим обществом. Я не желаю предоставлять вам возможность сбежать.

– Я дала вам слово, что не буду делать таких попыток. Пожалуйста, Гаррет…

– Об этом не может быть и речи. – Гаррет не смотрел на Марианну, но ей показалось, что выражение его лица немного смягчилось. – Одна в комнате, без мужской защиты, вы будете в опасности.

Тут подошел хозяин гостиницы и показал, чтобы они следовали за ним.

Вскоре они оказались в просторной комнате. Как только хозяин гостиницы ушел, Гаррет сел на край огромной кровати под балдахином и начал снимать заляпанные грязью сапоги.

Марианна со вздохом развязала ленты маски и накидки. Она бросила накидку на стул, а маску продолжала держать в руке.

– Когда-то я ненавидела эту маску, – тихо сказала она, – а теперь мне снова приходится скрывать свое лицо от людей.

Гаррет посмотрел на Марианну долгим немигающим взглядом:

– Маска подходит женщине, у которой так много тайн.

– Теперь у меня нет от вас никаких тайн, – ответила Марианна, чувствуя, как кровь закипает в ее жилах.

Тут в дверь постучали.

Гаррет не спеша поднялся и подошел к двери. Это оказался слуга, который принес ужин. Гаррет и Марианна молча стояли, наблюдая за тем, как слуга расставляет на столе блюда. Когда за слугой закрылась дверь и Гаррет сел за стол, Марианна подошла к окну.

– Отойди оттуда, иди сюда и съешь что-нибудь, – приказал Гаррет. Его резкий тон напомнил Марианне, что ее могут увидеть со двора. Вздрогнув, она отошла от окна на несколько шагов и взглянула на стол. С каким удовольствием она насладилась бы пиршеством, которое он заказал! Ее желудок бурно протестовал, требуя пищи. На деревянных блюдах лежали вареная баранья нога, жареный голубь и вареный горох. Марианна почувствовала аромат свежеиспеченного хлеба и запеченных с корицей яблок.

Но ее голод был несравним с той бурей чувств, которые мучили ее. Она сомневалась, что сможет проглотить хотя бы кусочек и желудок примет его, поэтому не проявила желания присоединиться к Гаррету.

– Ты весь день почти ничего не ела, – настаивал на своем Гаррет. – И совсем ничего прошлой ночью.

– Я была слишком взволнована.

Гаррет рассмеялся резким скрипучим смехом и заметил с сарказмом:

– В самом деле.

Марианна почувствовала, что больше не может этого вынести. Сжимая в руках маску, она посмотрела ему в лицо:

– Скажи, Гаррет, если бы я сказала тебе правду, когда ты в первый раз попросили об этом, что бы ты тогда сделал? Отдал бы меня королевской страже?

– Я даже сейчас не знаю, как я поступлю с тобой. Как я могу знать, как бы я поступил тогда?

Марианна вздохнула:

– Я бы хотела, чтобы ты принял решение и перестал мучить меня. Мне уже все равно, что ты сделаешь со мной. Посадишь в тюрьму, отправишь на виселицу, но скажи мне, что ты собираешься сделать, иначе я сойду с ума.

Гаррет оттолкнул стул и встал:

– Неужели ты не представляешь, как это трудно для меня? У меня долг перед королем и моей страной, о котором я не должен забывать.

– Так выдай меня без всяких колебаний.

– Нет, черт побери! – закричал Гаррет, подходя ближе. – Но не могу же я притворяться, что этого никогда не было! Если бы ты только не была связана с моим дядей…

– Связана? – перебила его Марианна, и ее глаза гневно вспыхнули. – Послушай, Гаррет. Я не была «связана» с твоим дядей, если только ты не считаешь его плотскую страсть к моей матери связью.

– Подозревают, что за этим заговором стоит он.

– Он хотел погубить моего отца. И вот как он это подстроил!

– Как бы он сумел подсыпать яд в лекарство, если бы ты или твой отец не помогли ему?

– Я не знаю! – в отчаянии воскликнула Марианна. – Но и дураку ясно, что я говорю правду. Если бы я участвовала в заговоре, то не осталась бы в Англии, когда все раскрылось.

– Ты осталась отомстить за отца. Ты уже в этом призналась. Возможно, ты думала, что мой дядя…

– Твой дядя. Кажется, тебя больше беспокоят мои чувства к твоему дяде, чем предположение о моем участии в этом гнусном преступлении. Почему? Что такого в твоем дяде, что ты видишь во мне врага, только потому, что я могу быть каким-то образом связана с ним? Да, он украл у тебя то, что принадлежит тебе по праву от рождения. Но ты же получил все обратно. Почему ты так одержим ненавистью к нему, что хочешь, чтобы и я понесла наказание за его преступления?

Боль, звучавшая в голосе Марианны, тронула душу Гаррета. Он подошел к ней:

– Я не хочу, чтобы ты была наказана. Но для Питни я хочу справедливой кары.

Марианна умоляюще посмотрела Гаррету в глаза:

– Почему? Почему это так важно для вас?

– Он убил моих родителей, – коротко ответил он. Ответ ошеломил Марианну.

– Вы в этом уверены? Можете доказать?

– Нет. Но я это точно знаю. Он был единственным, кто знал, что они поехали под чужим именем. Он был единственным, кто знал, какой дорогой они поедут и когда отправятся в дорогу. Он совершил это не сам, а приказал другим убить их. И я все больше убеждаюсь в этом.

– П-прости, – с трудом произнесла Марианна. Ее сердце сжималось от боли за Гаррета. И за себя саму. Если причина его страданий крылась в этом ужасном преступлении, тогда нечего и удивляться, что он не знал, как поступить с ней. Если Гаррет верил, что она и его дядя состоят в заговоре, то понятно, почему он не испытывал жалости к ней.

Но это не так, и Марианна должна заставить его это понять. Иначе для нее все потеряно. Если Гаррет не доверяет ей, оца не видит смысла жить дальше.

– Теперь ты знаешь все, – проговорил Гаррет, яростно блеснув глазами. – Я не могу позволить Питни жить и дальше безнаказанно совершать преступления. Он должен быть наказан.

– И будет, – с жаром поддержала его Марианна. – Я знаю, ты сумеешь найти способ доказать его вину. Но я не могу тебе помочь доказать это, потому что ничего не знаю. Если бы я могла рассказать тебе что-нибудь, что дало бы повод для его ареста, я бы рассказала. Можешь ты поверить хотя бы в это?

– Я не знаю, Мина, – сквозь стиснутые зубы произнес Гаррет. – Ты меня так околдовала, что я уже не знаю, что мне думать.

Марианна дрожала, сознавая, какая борьба происходит сейчас внутри его. Он верит и не верит ей. Но она хочет и должна завоевать его доверие. И его любовь. Ничего на свете Марианна не желала так, как его любви.

Судьба, предназначившая Гаррету быть графом Фолкемом, не помешает ей, решила Марианна.

Неожиданно она взяла со стола большой нож и приставила его к шее Гаррета:

– Если бы я действительно была такой злодейкой, какой ты меня считаешь, ничто не помешало мне вонзить нож тебе в горло. И почему бы мне этого не сделать? Все равно ты хочешь, чтобы меня повесили. А это всего лишь еще одна смерть.

Гаррет молча смотрел на Марианну, и в его глазах не было и намека на страх.

– Вот видишь, ты мне не веришь, – с жаром продолжала Марианна. – Если бы ты знал, что тебе грозит опасность, ты бы вырвал у меня нож. Но ты даже не пытаешься сделать это, потому что знаешь, что я никогда не причиню тебе зла. Никогда. Ты доверяешь мне. – Ее голос дрогнул. – Ты доверяешь мне. Просто ты этого не знаешь.

Марианна резко перевернула нож, направив его себе в шею, и, прежде чем Гаррет успел спохватиться, слегка порезала ее.

Гаррет схватил ее за руку и вывернул ее. Нож со стуком упал на пол.

Гаррет притянул Марианну к себе и обнял так крепко, что она едва могла дышать.

– Ты даже не можешь смотреть на то, как я делаю себе больно, – прошептала она, уткнувшись лицом в его камзол. – Как же ты сможешь смотреть, как чужие люди повесят меня?

– Никто тебя не повесит! – воскликнул Гаррет. – Я этого не допущу.

Марианна едва сдерживала слезы.

– Если ты выдашь меня королевской страже, то, может быть, ты не сможешь помешать этому.

– Довольно! – приказал Гаррет, выпуская ее из своих объятий. Он обхватил ладонями голову Марианны и проникновенно посмотрел в ее затуманенные слезами глаза. – Не будет никакой тюрьмы. Не будет никакой виселицы. Ты сумела мне доказать, что я не перенесу, если они отнимут тебя у меня.

Марианна пристально всматривалась в лицо Гаррета, ища ответа на свой вопрос: выиграла ли она битву или ненадолго приостановила ее?

– А как же твоя клятва верности королю, твоей стране?

– Клятвы все ложны, если заставляют меня поступать против моей воли. Я не могу видеть твои страдания.

Всем сердцем я хочу верить, что ты невиновна. Но если ты… моей гордости придется перенести этот удар, ибо я не могу предать тебя, даже если буду выглядеть дураком, не сделав этого.

Радость переполняла Марианну, но в то же время она чувствовала и беспокойство. Гаррет был человеком чести, он не мог легко отказаться от своих обязательств, и Марианна не знала, имеет ли право требовать от него этого.

– Я не допущу, чтобы ты выглядел дураком, – сказала она. – Если ты все еще не веришь мне, я постараюсь, чтобы ты поступил так, как считаешь самым разумным.

– Довольно, – тихо, но резко сказал Гаррет. – Мне надоели эти разговоры о том, что я сделаю или не сделаю. А разум? Я потерял его в тот день, когда впервые увидел тебя. Мне следовало бы тогда приказать тебе уехать из Лидгейта, но я не приказал.

– Почему же? – спросила Марианна, подавляя в себе вспыхнувшую страсть.

Глаза Гаррета потемнели от того чувства, которое она уже не надеялась снова увидеть. Желание. Он перевел взгляд на ее губы, затем провел пальцем по щеке и погладил верхнюю губу.

– По той же самой причине, что не позволяет мне отпустить тебя сейчас.

Его губы были твердыми и теплыми. Марианна ответила на его поцелуй, обрадованная, что Гаррет по-прежнему испытывает желание обладать ею.

Как он желал ее! Гаррет крепко держал Марианну, словно боялся, что она исчезнет. Его руки скользили по ее телу, и она не сопротивлялась. Ей было достаточно того, что вопреки ее опасениям Гаррет хотел ее.

Она всем телом прижалась к нему, ее сердце было так переполнено любовью к нему, что она не могла сдержаться, чтобы не проявить ее тем единственным способом, который теперь знала. Он научил ее, как доказать любовь, и она, овладев этим искусством, щедро дарила ее ему. Марианна раскрыла губы навстречу его жаждущим губам и прижалась бедрами к его бедрам.

– Черт побери, Мина, – проговорил Гаррет с горящими от страсти глазами. – Я думал, что мое сердце окаменело за те годы, что я провел во Франции, но ты оживила его.

– А ты разбудил мое, – прошептала Марианна, гладя его щеку.

Гаррет вздрогнул при этих ее словах и блаженно прикрыл глаза.

– Не так просто изгнать тебя из моих мыслей, – сказала Марианна и приложила руку Гаррета к своей груди, чтобы он мог почувствовать биение ее сердца.

Он открыл глаза и посмотрел на нее с неукротимой страстью:

– Я безумно хочу тебя! Я не знаю, кто ты на самом деле, Мина, но я все равно так хочу тебя!

Марианна до боли стиснула его руку:

– Ты знаешь, кто я. Я – Мина, цыганка, спасшая тебе жизнь. И я же леди Марианна, которая не хотела говорить тебе правду из страха потерять твою… твою симпатию.

Марианна прижалась к Гаррету и положила голову ему на грудь. Неистовое биение его сердца вселяло в нее надежду, что он питает к ней какие-то другие чувства, кроме простого желания обладать ее телом.

– Ах, Мина, ты разрываешь мне сердце, – тихо сказал Гаррет, затем поцеловал Марианну в макушку и направился к двери.

Открыв ее, он бросил на Марианну взгляд, полный страсти:

– Предоставляю тебе возможность. Можешь уйти, если хочешь. Я не стану удерживать тебя.

Неужели он подумал, что она предлагает ему себя, пытаясь таким образом заставить его освободить ее? Марианна некоторое время с изумлением смотрела на Гаррета, затем неуверенно рассмеялась:

– А куда я пойду? Все солдаты Англии будут охотиться за мной, если я уйду отсюда.

– Ты не понимаешь. Я не буду держать тебя здесь против твоей воли. Больше не буду. Ты можешь выйти из гостиницы и исчезнуть. Я не помешаю тебе, и ты навсегда избавишься от страха перед солдатами, потому что никто из них еще не знает, что ты жива.

Как он мог после того, что сказал, прогонять ее прочь? Марианна слушала Гаррета и не верила своим ушам.

– Ты действительно хочешь, чтобы я ушла? Я… я думала, что я тебе небезразлична…

– Черт побери, Мина! Я не знаю, что получится от этой поездки в Лондон. Тебя там кто-нибудь может увидеть и узнать. Тирл может попытаться устранить тебя сам. Или я могу узнать о тебе такое, что… Это не важно. Я говорю, что тебе лучше держаться подальше от меня. По крайней мере ты останешься жива! Я могу дать тебе денег и всего, что…

– Я не уйду! – выкрикнула Марианна и, подбежав к двери, захлопнула ее.

То, что предложил Гаррет, ей было не нужно, больше не нужно. Она должна остаться с ним, чтобы обрести покой. Или он научится доверять ей, или бросит ее. Но его решение должно быть осознанным и зависеть от того, чего он хочет, а не от того, что считает лучшим для нее.

– Я остаюсь с тобой до самого конца, даже если из-за этого буду проклята навеки, – решительно заявила Марианна.

В какой-то момент ей показалось, что Гаррет намерен ей возразить, но он неожиданно заключил ее в свои объятия и с чувством произнес:

– Значит, мы будем прокляты вместе. Я клянусь, что теперь никогда не отпущу тебя. Никогда!

Не дожидаясь ответа, он запечатлел на губах Марианны долгий поцелуй. Она не протестовала, потому что хотела его так, что едва могла сдержаться.

Его дыхание как будто вливало в нее жизнь. Каждая клеточка ее тела трепетала в предвкушении счастья, от каждого его прикосновения вскипала в жилах кровь. Сладкое томление овладевало Марианной, и она не замечала, как в нетерпении расстегивает пуговицы на камзоле Гаррета.

Она чувствовала, что и он испытывает такое же нетерпение. Его ласки теряли свою нежность, а его грубоватость, вызванная нетерпением, доставляла ей удовольствие. Приподняв ее ягодицы, он с силой прижался к ней своей отвердевшей плотью.

– Ты такая нежная, – шептал он ей на ухо. – Иногда я забываю, как ты нежна. Я не хочу делать тебе больно, моя милая.

Марианна теснее прижалась к нему.

– Ты не причинил мне боли.

Она потянулась и поцеловала его в шею, почувствовав, как напряглись его мышцы от ее прикосновения. Затем Марианна осторожно провела языком по его щеке в направлении к уху.

От такой утонченной ласки Гаррет потерял над собой власть. Издав тихое рычание, он поднял Марианну на руки и понес к кровати. Замелькали кожа, полотно, кружева, он снимал с нее одно за другим ее сапожки и всю одежду, и чем больше перед ним открывалось красоты, тем смелее он становился.

Несмотря на то что он видел ее обнаженной уже несколько раз, она не успела привыкнуть к тому, что ее тело так откровенно рассматривали. Она инстинктивно схватила покрывало, чтобы прикрыться, но Гаррет шепнул: «Не надо» – и отбросил его. На кровати Марианна молча встала перед ним на колени. Не спуская с нее глаз, он начал раздеваться. Она с жадностью смотрела, как он обнажается.

В тусклом сумеречном свете его тело казалось припорошенным золотом, а завитки каштановых волос, покрывавшие его тело, светились в лучах заходящего солнца. Он напоминал ей могучий дуб – крепкий и несгибаемый в своем величии.

Марианна рассматривала Гаррета с беззастенчивым удовольствием, а он, опустившись перед ней на колени, осторожно провел рукой от ямочки на ее шее до ее соблазнительной груди и немного поиграл с набухшим соском.

Гаррет все нежнее ласкал Марианну, гладя плоский живот, бедра, и она чувствовала, как слабеет от его прикосновений. Неожиданно он погрузил палец в ее теплую сладостную глубину, и она, ухватив его за плечи, начала извиваться под ним, охваченная одним желанием – почувствовать, как сливаются их тела.

– Вот так, моя цыганская принцесса. Покажи мне истинную страсть, – шептал Гаррет.

Прижав Марианну к постели, он резким движением вошел в нее.

– Я разгадал тебя… раз и навсегда? Неужели я и в самом деле поймал… эту неуловимую леди Марианну?

– Да, – ответила Марианна. – Я твоя. Да, да…

Эти слова звучали в ритм его все ускоряющихся движений. Их тела сливались воедино, они становились одной ветвью, одним деревом, внутри которого струились жизненные соки. Необыкновенный танец любви вознес их на самую вершину. Гаррет издал торжествующий крик и излился в Марианну своим семенем.

Потом они лежали, опустошенные, тяжело дыша, не выпуская друг друга из объятий. Гаррет не переставал ласкать Марианну, и его нежность настолько потрясла ее, что она едва сдерживала слезы, зная, что Гаррет не поймет их причину.

Наконец он приподнялся на локте и посмотрел на нее. Его лицо сияло от счастья.

– Надеюсь, ты не сделала трагической ошибки, оставшись со мной, моя милая? – тихо спросил Гаррет, становясь вдруг серьезным.

– Тише, – прошептала Марианна, не желая нарушить прелесть этой минуты. – Давай не будем говорить о завтрашнем дне, пока он не наступит. – Гаррет хотел возразить, но она рукой зажала ему рот: – Я проголодалась, Гаррет, и хотела бы поесть.

Гаррет снова пытливо посмотрел на нее, затем со вздохом отвел ее руку от своих губ:

– Как хочешь. Мы поедим. И оставим завтра до завтра.

Марианна хотела встать с постели, но он заставил ее снова лечь, а сам встал и подошел к столу.

Марианна следила за тем, как он наполнил две деревянные тарелки едой и принес их к кровати. Она с восхищением любовалась его широкой грудью, тонкой талией и стройными крепкими бедрами. Когда Гаррет, балансируя тарелками, забрался на кровать, он перехватил ее взгляд и улыбнулся.

Марианна покраснела. Гаррет поставил тарелки между ними, и она поняла, что он всерьез намерен есть в постели.

– Что ты делаешь? – удивленно спросила она.

В ответ он взял ломоть хлеба, густо намазанного маслом, отломил кусочек и поднес к ее рту.

Его пальцы касались ее губ, и Марианна вздрагивала от удовольствия. Как это интимно, когда тебя кто-то кормит. Такого с ней еще никогда не было. И она никогда не решалась есть в постели.

Вскоре она с удовольствием поменялась с Гарретом ролями, скармливая ему кусочки жареного голубя. Он облизывал и обсасывал ее пальцы, делая это с явным удовольствием.

Их ужин переходил в некую сладострастную игру. Каждый старался придумать самый соблазнительный способ накормить другого, и оба по молчаливому согласию старались не говорить о том, что их ожидает в Лондоне.

После того как они съели голубя, баранину, хлеб и горох, Гаррет взял ломтик печеного яблока, с которого капал сок, и, хитро блеснув глазами, предложил Марианне попробовать его. Она взяла яблоко в рот, и несколько капель сока упали ей на грудь. Она хотела вытереть их, но Гаррет наклонил голову и слизал их языком. Затем он провел языком по ее груди и соскам, и Марианна издала тихий стон удовольствия.

Гаррет поднял голову, посмотрел на нее и улыбнулся. Не говоря ни слова, он перевернул Марианну и выдернул из-под нее простыню. Затем слез с кровати и, подняв простыню за углы, вместе с тарелками, костями и всем прочим, связал в узел. Затем бросил узел в угол комнаты.

Когда он подошел к кровати, его намерения были совершенно ясны.

– Но, Гаррет, я все еще голодна, – игриво произнесла Марианна.

Гаррет забрался на кровать и притянул ее к себе:

– Я знаю, любовь моя. Но это ненадолго.