Советская республика и капиталистический мир. Часть I. Первоначальный период организации сил

Приложение N 1

Первая декларация, оглашенная советскими представителями в начале переговоров о перемирии 3 декабря (20 ноября) 1917 г.

Полагая в основу переговоров о перемирии принципы демократического мира, выраженные в декрете Всероссийского Съезда Советов Рабочих и Солдатских Депутатов и подтвержденные чрезвычайным Съездом Крестьянских Депутатов, мы ставим своей целью скорейшее достижение всеобщего мира без аннексий и контрибуций, с гарантией права на национальное самоопределение. В целях достижения такого всеобщего мира, мы уполномочены обсудить условия перемирия на всех фронтах с присутствующими здесь полномочными представителями Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции.

Мы предлагаем поэтому немедленное обращение ко всем не представленным здесь воюющим странам с предложением принять участие в ведущихся переговорах. Мы полагаем, что принятие этих обоих пунктов является необходимой предпосылкой для немедленного вступления в обсуждение условий перемирия на всех фронтах.

Приложение N 2

Условия перемирия, заключенного советской делегацией с представителями высших командований Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции 15 (2) декабря 1917 г.

Между полномочными представителями высших командований России, с одной стороны, и Болгарии, Германии, Австро-Венгрии и Турции – с другой стороны, в целях достижения длительного и почетного для обеих сторон мира, заключается следующее перемирие:

1. Перемирие начинается с 14 часов 4 декабря 1917 года (12 часов 17 дек. н. ст.) и продолжается до 14 часов 1 января 1918 года (12 часов 14 янв. 1918 г.). Договаривающиеся стороны имеют право, начиная с 21 дня перемирия, отказаться от него с предупреждением о том за 7 дней до возобновления военных действий; если отказа не последует, то перемирие автоматически продолжается, пока одна из сторон не откажется от него с предупреждением за 7 дней.

2. Перемирие распространяется на все сухопутные и воздушные силы названных государств, находящиеся на сухопутном фронте между Балтийским и Черным морями и на русско-турецком театре военных действий в Азии. Перемирие наступает одновременно. Договаривающиеся стороны обязуются во время перемирия не усиливать числа находящихся на названных фронтах и на островах Моонзунда войсковых соединений, а также их состава и численности и не предпринимать на этих фронтах перегруппировок. Для предупреждения подготовки наступления договаривающиеся стороны обязуются до 1 января 1918 г. (14 января 1918 г.) не производить никаких оперативных воинских перебросок с фронта между Балтийским и Черным морями, за исключением тех, которые к моменту подписания настоящего договора были уже начаты. Договаривающиеся стороны обязуются во время перемирия не сосредотачивать войск в портах Черного моря и моря Балтийского восточнее 15 гр. восточной долготы от Гринвича.

3. Демаркационными линиями на Европейском фронте считаются передовые заграждения позиций. Эти линии могут быть переходимы лишь при соблюдении условий, указанных в пункте 4. Там, где не имеется непрерывной линии позиции, демаркационной линией считается прямая, соединяющая занятые передовые пункты. Промежуток между обеими демаркационными линиями считается нейтральным. Равным образом считаются нейтральными судоходные реки, разделяющие позиции обеих сторон. Плавание по этим рекам воспрещается, за исключением тех случаев, когда оно обусловлено целями торгового транспорта на тех участках, где позиции находятся друг от друга на значительном расстоянии, установленном демаркационными комиссиями.

4. Главнокомандующие обеих сторон устанавливают взаимным соглашением как демаркационные линии, так и условия сношений между сторонами при непременном соблюдении условий пункта 5.

5. В целях развития и укрепления дружественных отношений устанавливаются следующие правила организованных сношений между войсками: правом свободных сношений пользуются парламентеры, члены местных комиссий по перемирию и их заместители, которые должны иметь при себе соответствующие удостоверения от штабов корпуса, армий, фронта или же от их комитетов. Примерно в двух или трех пунктах боевого участка каждой русской дивизии организуется сношение, причем пункты эти устанавливаются соглашением штабов дивизий или их комитетов в нейтральной зоне между демаркационными линиями; обозначаются эти линии белыми флагами. Сношения допускаются только в дневные часы, от восхода до захода солнца. На местах сношений в каждый данный момент число участвующих лиц не должно превышать с каждой стороны 25 человек. Ношение оружия во время сношения возбраняется. Люди, принимающие участие в сношении, имеют право взаимно обмениваться газетами и журналами, а также открытыми письмами для доставки их по назначению. Кроме того, для участвующих в сношении устанавливается право торговли и обмена предметами первой необходимости.

6. Погребение павших воинских чинов разрешается на нейтральной зоне, для чего предварительно требуется соглашение между штабами или комитетами дивизий, либо высших инстанций.

7. Вопросы о возвращении воинских чинов, уволенных вовсе от службы и имеющих место жительства за демаркационной линией другой стороны, будут разрешены при мирных переговорах. Это относится и к польским войскам.

8. Лица, переходящие неприятельскую демаркационную линию без соблюдения вышеуказанных условий, задерживаются, причем срок их освобождения определяется либо при заключении мира, либо при отказе от перемирия. Означенное постановление, равно как и вышеизложенные условия, должны быть объявлены в специальном приказе по войскам договаривающихся сторон и обстоятельно разъяснены войскам.

9. В отношении военных действий на морских театрах войны устанавливается следующее:

а) Перемирие распространяется на все Черное море и на Балтийское море к востоку от меридиана, 15 градусов восточнее от Гринвича, а именно, на все находящиеся там морские и воздушные силы договаривающихся сторон. В отношении распространения перемирия в Белом море и в Северном Ледовитом океане, у русского побережья, имеет быть установлено особое соглашение по сношению морских и генеральных штабов договаривающихся сторон. Взаимные нападения на военные и торговые суда договаривающихся сторон в указанных районах должны быть по возможности уже теперь устранены. В это же особое соглашение должно быть включено указание об устранении по возможности случаев взаимного нападения военных судов договаривающихся сторон в других морях.

б) Нападение с моря и с воздуха на порты и побережья обеих договаривающихся сторон на всех морских театрах войны воспрещается. Точно также воспрещается судам договаривающихся сторон входить в гавани и подходить к берегам, занятым другой стороной.

в) Полеты над портами и побережьями обеих договаривающихся сторон на всех морских театрах воспрещаются. Перелетать демаркационную линию воспрещается.

г) Демаркационной линией считается: 1) на Черном море: линия маяк Олинька (в устьях Георгиевского гирла Дуная) – мыс Герос; 2) на Балтийском море: линия Рогеюль – западный берег острова Вормс – остров Богшер (Бенска) Хегарне. Подробное установление демаркационной линии в районе между островом Вормс и островом Богшер должно быть выработано комиссией по установлению перемирия в Балтийском море. При этом для российских военных судов должно быть обеспечено свободное плавание к Аландским островам при всех возможных условиях погоды и ледяного покрова. Российские военные суда не могут переходить указанных демаркационных линий на юг, а суда четырех союзных держав не могут переходить их на север. Российское правительство гарантирует, что военные суда Согласия, находящиеся ныне или имеющие прийти в районы, указанные в пункте 1, будут подчиняться установленным в этом договоре правилам.

д) Торговое мореплавание в районах, указанных в п. а), разрешается. Установление подробных правил плавания и безопасных путей для торговых судов в этих районах возлагается на комиссии по установлению перемирия в Балтийском и Черном морях. Договаривающиеся стороны обязуются во время перемирия в Балтийском и Черном морях не производить подготовки к активным морским операциям, направленным друг против друга.

е) Во избежание несчастных случаев и недоразумений, на фронтах воспрещается производить учебную стрельбу пехоты ближе чем в 5 верстах от демаркационных линий; воздушные боевые силы и привязные аэростаты должны держаться вне воздушной зоны, шириной в 10 верст, позади своей демаркационной линии. Работы на позициях позади передовых заграждений дозволяются – за исключением, однако, всех таких работ, которые могут служить подготовкой к наступлению.

10. Для приведения в действие и для наблюдения за правильным выполнением настоящего договора с момента вступления его в силу, учреждаются особые комиссии в особых нижеследующих пунктах: 1) в Риге – для Балтийского моря, 2) в Двинске – для фронта от Балтийского моря до р. Десны, 3) в Брест-Литовске – для фронта от р. Десны до р. Припяти, 4) в Бердичеве – для фронта от р. Припяти до р. Днестра, 5) в Копошваре и 6) в Фокшанах – для фронта от р. Днестра до Черного моря (Районы фронта между комиссиями 5 и 6 разграничиваются по взаимному соглашению.) 7) в Одессе – для Черного моря. Этим комиссиям предоставляется право беспрепятственного и бесконтрольного сношения по телеграфу, по аппарату Юза. Обе договаривающиеся стороны проводят провода к средней нейтральной зоне, между демаркационными линиями на русско-турецком театре военных действий. В Азии учреждаются такие же комиссии по соглашению главнокомандующих обеих сторон.

11. Договор о приостановке военных действий от 22 ноября (5 декабря) 1917 г., а равно и все заключенные до сих пор на отдельных участках фронта соглашения о перемирии, либо о приостановке военных действий считаются уничтоженными со вступления в силу настоящего договора.

12. Договаривающиеся стороны непосредственно после подписания настоящего договора о перемирии приступают к мирным переговорам и выражают готовность вывести свои войска из Персии. Для разработки деталей вывода войска, а также для обеспечения вышеуказанных принципов, российское и турецкое верховные командования вступают немедленно в переговоры с персидским правительством.

13. Каждая из договаривающихся сторон получает подписанный полномочными представителями текст сего договора на русском и немецком языках.

Брест-Литовск, 15 (2) декабря 1917 г.

Добавление к договору о перемирии: в дополнение и в развитие договора о перемирии договаривающиеся стороны соглашаются принять меры для быстрейшего урегулирования вопроса об обмене гражданских пленных и инвалидов непосредственно через фронт; при этом в первую очередь должен быть поставлен вопрос о возвращении на родину задержанных в течение войны женщин и детей до 14-летнего возраста; договаривающиеся стороны немедленно принимают все возможные меры для улучшения положения военнопленных обеих сторон. Это должно составить одну из важнейших задач заинтересованных правительств в целях облегчения ведения мирных переговоров и скорейшего излечения ран, нанесенных войной цивилизации. Договаривающиеся стороны принимают меры к восстановлению культурных и хозяйственных сношений между странами, заключившими перемирие. В этих целях принимаются, между прочим, меры к облегчению в пределах, допускаемых перемирием, почтовых и торговых сношений, пересылки книг, газет и пр.; для установления деталей по указанным вопросам в ближайшем будущем создается смешанная комиссия в Петрограде из представителей всех заинтересованных сторон.

Брест-Литовск,

15 (2) декабря 1917 г.

В принципе принято и с удержанием права редакционных поправок подписано.

Приложение N 3

Декларация советской делегации об основах общего мира, оглашенная 22 (9) декабря 1917 г. в Брест-Литовске, в пленарном заседании мирной конференции

Российская делегация исходит из ясно выраженной воли народов революционной России добиться скорейшего заключения всеобщего демократического мира. Делегация полагает, что единственными принципами такого мира, для всех одинаково приемлемыми, являются принципы, выраженные в декрете о мире, единогласно принятом на Всероссийском Съезде Рабочих и Солдатских Депутатов и подтвержденном на Всероссийском Крестьянском Съезде.

Декрет этот гласит:

«Справедливым или демократическим миром, которого жаждет подавляющее большинство истощенных войною рабочих и трудящихся классов всех воюющих стран, – миром, которого самым определенным и настойчивым образом требовали русские рабочие и крестьяне после свержения царской монархии, – таким миром правительство считает немедленный мир без аннексий (т.-е. без захвата чужих земель, без насильственного присоединения чужих народностей) и без контрибуций… Под аннексией или захватом чужих земель правительство понимает, сообразно правовому сознанию демократии вообще и трудящихся классов в особенности, всякое присоединение к большому или сильному государству малой или слабой народности без точно, ясно и добровольно выраженного согласия и желания этой народности, независимо от того, когда это насильственное присоединение совершено; независимо также от того, насколько развитой или отсталой является насильственно присоединяемая или насильственно удерживаемая в границах данного государства нация; независимо, наконец, от того, в Европе или в далеких заокеанских странах эта нация живет. Если какая бы то ни было нация удерживается в границах данного государства насилием, если ей, вопреки выраженному с ее стороны желанию, – все равно, выражено ли это желание в печати, в народных собраниях, в решениях партий или в возмущениях и восстаниях против национального гнета, – не предоставляется права свободным голосованием, при полном выводе войск присоединяющей или вообще более сильной нации, решить без малейшего принуждения вопрос о формах государственного существования этой нации, то присоединение ее является аннексией, т.-е. захватом и насилием. Продолжать эту войну из-за того, как разделить между сильными и богатыми нациями захваченные ими слабые народности, правительство считает величайшим преступлением против человечества и торжественно заявляет свою решимость немедленно подписать условия мира, прекращающего эту войну на указанных, равно справедливых для всех без изъятия народностей, условиях».

Исходя из этих принципов, российская делегация предлагает положить в основу мирных переговоров нижеследующие шесть пунктов:

1. Не допускаются никакие насильственные присоединения захваченных во время войны территорий. Войска, оккупирующие эти территории, выводятся оттуда в кратчайший срок.

2. Восстанавливается во всей полноте политическая самостоятельность тех народов, которые во время настоящей войны были этой самостоятельности лишены.

3. Национальным группам, не пользовавшимся политической самостоятельностью до войны, гарантируется возможность свободно решить вопрос о своей принадлежности к тому или другому государству или о своей государственной самостоятельности путем референдума. Этот референдум должен быть организован таким образом, чтобы была обеспечена полная свобода голосования для всего населения данной территории, не исключая эмигрантов и беженцев.

4. По отношению к территориям, сообитаемым несколькими национальностями, права меньшинств ограждаются специальными законами, обеспечивающими им культурно-национальную самостоятельность и, при наличности фактической к тому возможности, административную автономию.

5. Ни одна из воюющих стран не обязана платить другим странам так называемых «военных издержек». Взысканные уже контрибуции подлежат возвращению. Что касается возмещения убытков частных лиц, пострадавших от войны, то оно должно быть произведено из особого фонда, образованного путем пропорциональных взносов всех воюющих стран.

6. Колониальные вопросы решаются при соблюдении принципов, изложенных в пунктах 1, 2, 3 и 4.

В дополнение к этим пунктам российская делегация предлагает договаривающимся сторонам признать недопустимыми какие-либо косвенные стеснения свободы более слабых наций со стороны наций более сильных, как-то: экономический бойкот, подчинение в хозяйственном отношении одной страны другой при помощи навязанного торгового договора, сепаратные таможенные соглашения, стесняющие свободу торговли третьих стран, морскую блокаду, не преследующую непосредственно военных целей и т. п.

Вот те основные принципы, одинаково для всех приемлемые, без признания которых делегация Российской Республики не представляет себе возможности заключения всеобщего мира.

Приложение N 4

Декларация делегаций союзных держав, оглашенная 25 (12) декабря 1917 г. в ответ на декларацию советской делегации об основах общего мира от 22 (9) декабря 1917 г.

Делегации союзных держав исходят из ясно выраженной воли своих правительств и народов как можно скорее добиться заключения общего справедливого мира.

Делегации союзников, в полном согласии с неоднократно высказывавшейся точкой зрения своих правительств, полагают, что основные положения российской декларации могут быть положены в основу переговоров о таком мире.

Делегации Четверного Союза согласны немедленно заключить общий мир без насильственных присоединений и без контрибуций. Они присоединяются к точке зрения российской делегации, осуждающей продолжение войны ради чисто завоевательных целей. Государственные деятели союзных правительств в программах и заявлениях неоднократно подчеркивали, что ради завоеваний Четверной Союз не продлит войны ни на один день. Этой точки зрения правительства союзников все время придерживались неуклонно; они торжественно заявляют о своей решимости немедленно подписать условия мира, прекращающего эту войну на указанных, равно справедливых для всех без исключений воюющих держав, условиях.

Необходимо, однако, с полной ясностью указать на то, что предложения российской декларации могли бы быть осуществлены в том случае, если бы все причастные к войне державы, без исключения и без оговорок, в соответствующий срок обязались точнейшим образом соблюдать общие для всех народов условия. Договаривающиеся теперь с Россией державы Четверного Союза не могут, конечно, связывать себя односторонне такими условиями, не имея гарантии в том, что союзники России со своей стороны признают и исполнят эти условия честно и без оговорок также и по отношению к Четверному Союзу. Исходя из этих принципов, мы по поводу шести пунктов, которые по предложению российской делегации должны быть положены в основу переговоров, имеем заявить следующее:

К пункту 1. В планы и намерения союзных держав не входит насильственное присоединение захваченных во время войны территорий. Условия о выводе войск, занимающих оккупированные в настоящее время территории, должны быть определены в мирном договоре, если ранее не будет достигнуто соглашение о выводе войск из тех или других мест.

К пункту 2. В намерения союзников не входит лишение политической самостоятельности тех народов, которые утратили эту самостоятельность во время настоящей войны.

К пункту 3. Вопрос о принадлежности к тому или другому государству национальных групп, не имеющих политической самостоятельности, по мнению держав Четверного Союза, не может быть решен международно. Он в каждом данном случае должен быть решен каждым государством вместе с его народами путем, предусмотренным его конституцией.

К пункту 4. Равным образом, согласно заявлениям государственных деятелей Четверного Союза, ограждение права меньшинств составляет существенную часть права самоопределения народов, которое должно осуществиться путем конституции. Правительства союзников и проводят в жизнь этот принцип повсюду, где это практически осуществимо.

К пункту 5. Союзные державы неоднократно указывали на возможность взаимного отказа не только от возмещения военных издержек, но и от возмещения причиненных войной убытков. Согласно с этим, каждой из воюющих держав пришлось бы нести только расходы за своих подданных, попавших в военный плен, а также за убытки, причиненные на собственной территории частным лицам – подданным противника – насильственными деяниями, нарушающими международное право. Предложение российского правительства о создании особого фонда для этих целей может быть обсуждаемо лишь в том случае, если другие воюющие державы примкнут к мирным переговорам до истечения известного срока.

К пункту 6. Из четырех союзных держав одна лишь Германия владеет колониями. Германская делегация в полном согласии с русскими предложениями по этому поводу заявляет следующее:

"Возврат насильственно захваченных во время войны колониальных территорий составляет существенную часть германских требований, от которых Германия ни в коем случае не может отказаться. Равным образом, германским намерениям соответствует требование российской делегации о немедленной очистке оккупированных противником колониальных территорий.

Имея в виду природу колониальных территорий Германии, осуществление права на самоопределение на этих территориях, помимо раньше высказанных принципиальных соображений, в формах, предложенных российской делегацией, в настоящее время представляется практически невозможным. То обстоятельство, что в германских колониях туземцы, несмотря на величайшие затруднения и при минимальных шансах на победу в борьбе с противником, во много раз более сильным, пользующимся неограниченным подвозом по морю, в самых тяжелых положениях оставались верны до смерти германским друзьям, может служить доказательством их привязанности и их решимости при всех обстоятельствах сохранить принадлежность к Германии, доказательством, своим значением и весом далеко превосходящим какое бы то ни было «изъявление народной воли».

Предложенные российской делегацией, в связи с означенными шестью пунктами, принципы руководства при воссоздании хозяйственных отношений всецело одобряются делегациями союзных держав, всегда отрицавших всякое насилие в области экономической жизни и усматривающих в восстановлении урегулированных хозяйственных отношений, отвечающих интересам всех причастных народов, одно из важнейших условий для подготовки и выработки дружественных отношений между державами, ведущими в настоящее время войну.

Приложение N 5

Оценка декларации Четверного Союза от 25 (12) декабря в российской декларации, оглашенной 25 (12) декабря 1917 г. тов. Иоффе.

Заслушав ответ делегаций Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции на свое предложение, российская делегация с удовлетворением констатирует, что провозглашенные российской революцией принципы всеобщего демократического мира без аннексий восприняты народами Четверного Союза, и что Германии и ее союзникам совершенно чужды планы каких-либо территориальных захватов и завоеваний, равно как и стремление уничтожить или ограничить политическую самостоятельность какого-либо народа.

Признавая все огромное значение этого шага вперед на пути ко всеобщему миру, российская делегация не может, однако же, не отметить, что признание принципов «мира без аннексий» в ответной декларации держав Четверного Союза находит себе существенное ограничение в пункте 3.

Отказ от аннексий есть лишь логическое следствие более общего принципа, а именно – принципа самоопределения национальностей, т.-е. права каждой народности самостоятельно решать свою судьбу. Право это существующими конституциями признается обыкновенно в весьма ограниченных размерах, если признается вообще; поэтому ссылка на обычный конституционный путь, как на средство осуществления названного права, фактически уничтожает самый принцип.

Отказываясь от применения права сильного в отношении к территориям, оккупированным во время настоящей войны, державы Четверного Союза в то же время дают всем противникам немедленного всеобщего мира основание утверждать, что право сильного, после беспримерного кровопролития, тем не менее, сохраняется во всей неприкосновенности внутри каждого из договаривающихся государств.

Война, выдвинувшая вопрос о государственном существовании мелких и подавленных наций, не может закончиться без того, чтобы попранные права этих наций были восстановлены. Российская делегация по-прежнему настаивает на том, что эти нации должны в самом тексте мирного трактата, устанавливающего общий мир между всеми воюющими странами, получить на основах международного соглашения гарантии того, что их законные права будут ограждены. Историческая давность ни в коем случае не узаконяет насилия одного народа над другим.

Российская делегация с удовлетворением констатирует заключающееся в пункте 5 признание принципа «без контрибуций». Однако, российская делегация считает необходимым отметить, что вознаграждение за содержание военнопленных, являясь одним из видов военных издержек, может на деле превратиться в скрытую контрибуцию.

Подтверждая, что международный фонд должен быть результатом взаимного соглашения всех воюющих держав, российская делегация настаивает на том, что средства этого фонда должны быть употреблены на возмещение убытков частных лиц, пострадавших от военных действий.

Российская делегация не видит противоречия с заявленными ею принципами в том, чтобы германские колонии, занятые войсками воюющих с Германией держав, были очищены этими войсками и было уничтожено введенное в них во время войны новое управление. Однако, российская делегация указывает, что факт участия какого-либо народа в военных действиях отнюдь не может лишить его права открытого волеизъявления. Трудности, могущие возникнуть при проведении этого принципа в колониях, подлежат детальному обсуждению в специально созданных для этой цели комиссиях.

В ответ же на заявления Германии и союзных держав о приемлемости для них основных положений российской декларации, как основы для общих переговоров о мире, российская делегация считает необходимым тут же заявить, что она, в свою очередь, несмотря на указанные выше разногласия, полагает, что заключающееся в декларации держав Четверного Союза открытое заявление об отсутствии с их стороны каких-либо агрессивных планов дает фактическую возможность немедленно приступить к переговорам о всеобщем мире между воюющими странами.

Поэтому российская делегация предлагает 10-дневный перерыв – до 10 час. вечера 4 января 1918 г. – с тем, чтобы народы, правительства которых не примкнули еще к ведущимся переговорам о всеобщем мире, имели возможность достаточно ознакомиться с устанавливаемыми ныне принципами такого мира. По истечении указанного срока переговоры должны быть восстановлены независимо от того, присоединятся ли к переговорам другие воюющие державы и в каком числе.

Приложение N 6

Австро-германские условия мира, предложенные 28 (15) декабря 1917 г. в Брест-Литовске

Статья 1

Россия и Германия заявляют о прекращении между ними состояния войны. Оба государства решили впредь жить в мире и взаимной дружбе. Германия готова, при условии заранее выраженной полной взаимности по отношению к союзникам, как только мир будет заключен и демобилизация российской армии будет проведена, очистить теперешние позиции и занятые российские области, поскольку это не будет противоречить статье 2.

Статья 2

Так как российское правительство в соответствии со своими принципами уже провозгласило для всех без исключения народов, входящих в состав российского государства, право на самоопределение вплоть до полного отделения, то оно принимает к сведению решения, в коих выражена воля народов, населяющих Польшу, Литву, Курляндию и части Эстляндии и Лифляндии, к полной государственной самостоятельности и к выделению из российского государства. Российское правительство признает, что эти заявления при настоящих условиях надлежит рассматривать, как выражение народной воли, и готово сделать вытекающие отсюда выводы.

Так как в тех областях, к которым применено вышеизложенное положение, вопрос изменяется в том смысле, что эвакуация не может быть произведена согласно ст. 1, то сроки и способы необходимого, по мнению русских, подтверждения уже состоявшихся заявлений о выделении путем всенародного голосования, при котором должно быть исключено какое бы то ни было военное давление в каком бы то ни было виде, – предоставляются обсуждению и установлению особой комиссии.

Статья 3

Трактаты, договоры и соглашения, бывшие в силе между договаривающимися сторонами до объявления войны, вступают опять в силу, поскольку они не стоят в противоречии с изменениями, происшедшими во время войны во владениях этих стран. Каждая сторона обязуется в течение 3 месяцев после подписания прелиминарного мирного договора сообщить о практических договорах и отдельных соглашениях, которые, согласно ст. 1, не должны вновь вступать в силу; если дело касается при этом отдельных постановлений, другой стороне предоставляется в течение месячного срока отказаться от договора в целом.

Теряющие силу отдельные постановления договоров должны быть возможно скорее заменены новыми договорами, соответствующими изменившимся воззрениям и условиям.

Каждая сторона, по истечении известного срока, может считать недействительными те положения договора, которые окажутся противоречащими условиям данного момента.

Статья 4

Каждая из договаривающихся сторон ни в коем случае не будет относиться к подданным, судам или товарам другой стороны, во всех вопросах правового или хозяйственного характера, с меньшим благоприятствованием, чем к подданным, судам или товарам какого-либо иного государства, не пользующегося в данном отношении никакими установленными договором правами.

Статья 5

Договаривающиеся стороны согласны, чтобы с заключением мира война окончилась и в экономической области. Они не будут участвовать обоюдно ни в каких мероприятиях, которые имели бы целью продолжение враждебных действий в экономической области, прямо или косвенно, и будут всеми находящимися в их распоряжении средствами препятствовать внутри своей государственной границы таковым мероприятиям, даже если бы они исходили из инициативы частной или какой-либо другой стороны. Кроме того, они будут устранять с пути все препятствия, которые мешают возобновлению дружеских торговых и деловых отношений, и будут облегчать товарообмен между обеими сторонами, в особенности путем покрытия избытками одной стороны нехваток другой.

В течение переходного времени, которое потребуется для преодоления последствий войны и нового урегулирования отношений, они будут относиться к неизбежным пока ограничениям сношений, каковы запрещение вывоза, урегулирование ввоза и т. п., таким образом, чтобы эти ограничения по возможности менее стесняли обе стороны. С другой стороны, они в течение этого времени будут возможно менее обременять доставку необходимых предметов ввозными пошлинами и с этой целью вступят по возможности скорее в переговоры, чтобы поддержать и расширить установленное во время войны временное снятие пошлин. Вместе с тем они используют это время для организации товарообмена. Для этой цели будут образованы смешанные комиссии, которые должны приступить к работе возможно скорее.

Статья 6

Договаривающиеся стороны в возможно скором времени вступят в переговоры о заключении – вместо аннулируемого торгового договора о торговле и мореплавании от 1894 г. и 1904 г. – договора о торговле и мореплавании, постановления которого соответствовали бы новым обстоятельствам.

Статья 7

Безотносительно к заключению нового договора о торговле и мореплавании, договаривающиеся стороны предоставляют друг другу в течение по крайней мере 20 лет в вопросах торговли и мореплавания права наиболее благоприятствуемой нации.

Ни одна сторона, однако, не будет претендовать на участие в преимуществах, которые предоставляются при мелких пограничных отношениях, или которые Россия предоставит пограничным азиатским странам, или самостоятельным государствам, выделившимся из русского государства, или же которое Германия окажет Австро-Венгрии либо другим, связанным с Германией в настоящее время или в будущем таможенным союзом странам, или своим колониям.

Статья 8

Россия выражает согласие на то, чтобы Европейской Дунайской комиссии было поручено постоянное управление всем устьем Дуная и чтобы эта комиссия состояла только из представителей прибрежных государств Дуная и Черного моря, в то время как управление Дунаем выше Браилова было бы поручено прибрежным государствам этой части реки.

Статья 9

Военные законы, которые ограничивают частные права германцев в России и русских в Германии, как подданных враждующих государств, отменяются. Частные лица, права коих вследствие этих законов потерпели ущерб, должны быть, поскольку это возможно, восстановлены вновь в этих правах; поскольку же это невозможно, они должны быть в соответствующей степени вознаграждены: проданные земельные участки, горные промыслы, предприятия или доля в таковых во всяком случае возвращаются их владельцам, поскольку владение это по новому русскому законодательству не сделалось достоянием государства.

Определение подлежащих возмещению убытков производится смешанными комиссиями, образуемыми из представителей обеих сторон с участием, кроме того, одного нейтрального третейского судьи с каждой стороны.

Статья 10

Договаривающиеся стороны отказываются от возмещения своих военных издержек, т.-е. государственных расходов по ведению войны, а также причиненных войной убытков, т.-е. ущерба, нанесенного вследствие военных мероприятий им и их подданным в зонах военных действий, включая и реквизиции.

Статья 11

Каждая из договаривающихся сторон возмещает убытки, причиненные на ее территории во время войны, вследствие противных международному праву насильственных действий, касающихся жизни, здоровья или имущества подданных другой стороны. Определение убытков предоставляется смешанным комиссиям, образуемым из представителей обеих сторон при участии одного нейтрального третейского судьи с каждой стороны.

Кроме того, каждая сторона возмещает все убытки, причиненные во время войны на ее территории действиями, противными международному праву, дипломатическим и консульским представителям другой стороны, а также возмещает повреждения посольских и консульских зданий и их инвентаря. В случае разногласий размеры убытков устанавливаются смешанной комиссией из представителей обеих сторон с участием одного нейтрального третейского судьи.

Статья 12

Военнопленные и инвалиды обеих сторон немедленно возвращаются на родину. Обмен остальных военнопленных производится в возможно скорейшее время в определенные сроки, устанавливаемые германско-российской комиссией, а вопрос о возмещении истраченных на их содержание средств, в случае несогласия с определением этих последних, передается на рассмотрение комиссии с нейтральным представителем во главе.

Статья 13

Гражданским подданным обеих сторон, интернированным или сосланным, незамедлительно предоставляется свобода и возможно скорее бесплатная доставка на родину.

Статья 14

Российские граждане немецкого происхождения, в особенности так называемые немецкие колонисты, могут в течение 10 лет выселяться в Германию с правом ликвидировать и взять с собою свое имущество.

Статья 15

Торговые суда одной из договаривающихся сторон, находившиеся в момент возникновения войны в гаванях другой стороны, а также обоюдные призы, которые до подписания мирного договора еще судом не были присуждены, возвращаются, или, поскольку это невозможно, возмещаются деньгами.

Статья 16

Дипломатические и консульские сношения между договаривающимися сторонами будут вновь возобновлены при первой возможности.

Приложение N 7

Декларация Германии и Австро-Венгрии об оккупированных областях, оглашенная 14 (1) января 1918 г. в заседании политической комиссии в ответ на декларацию советской делегации от 12 января

Предъявленные германской и австро-венгерской делегациям предложения российской делегации относительно будущего оккупированных центральными державами областей России настолько расходятся со взглядами союзных держав, что в предложенной формулировке их следует считать неприемлемыми.

Не касаясь более детальной оценки внешней формы этих предложений, нельзя не заметить, что они далеко не носят того компромиссного характера, к которому стремятся центральные державы, но скорее являются требованием с русской стороны, в котором отсутствует желание считаться со справедливыми доводами противной стороны.

Тем не менее германская и австро-венгерская делегации согласны еще раз, и на этот раз в формулированном виде, высказать свои взгляды на обсуждаемые вопросы и еще раз попытаться узнать, есть ли надежда на осуществление компромисса, которого они добиваются.

По вопросу о части занятых союзниками областей трактовалось в статье 1 германского проекта. Этот вопрос уже достаточно обсуждался, а посему не нуждается в дальнейшем рассмотрении.

Вопрос относительно занятых союзниками в настоящее время областей, живущих собственной государственной жизнью, следовало бы разделить хронологически на четыре периода: на период с момента заключения мира с Россией до окончания российской демобилизации; на период от заключения мира с Россией до заключения всеобщего мира; на период переходной стадии для новых народов и, наконец, – на окончательный период, в течение которого новые государства вполне осуществят свое государственное строительство.

Еще раз следует указать на то, что для центральных держав заключение мира с Россией не влечет за собою всеобщего мира, как это будет для России, но что они вынуждены будут продолжать войну с другими своими противниками.

Союзные делегации вновь заявляют российскому правительству, что, по их мнению, органы самоуправления этих новых государственных образований следует пока считать вполне уполномоченными выражать волю широких кругов населения.

По вопросу о возникновении государства, как юридического лица, большое значение имеет решение Верховного Суда в Вашингтоне от 1808 г., в котором указывается, что «суверенные права Соединенных Штатов Северной Америки должны быть признаны вполне возникшими со дня объявления ими своей независимости, т.-е. с 4 июля 1776 г., совершенно независимо от их признания Англией в договоре 1782 г.» (Fiore, Droit Internationale Codifie, p. 160).

Союзные делегации принимают к сведению заявление о том, что:

1. "Из факта принадлежности оккупированных областей к составу бывшей Российской Империи российское правительство не делает никаких выводов, которые налагали бы на население этих областей какие-либо государственно-правовые обязательства по отношению к Российской Республике.

Старые границы бывшей Российской Империи, границы, созданные насилием и преступлениями против народов и, в частности, против народа польского, пали вместе с царизмом.

Новые границы братского союза народов Российской Республики и народов, которые пожелают выйти из ее пределов, должны быть определены свободным решением соответствующих народов.

2. Поэтому российское правительство считает основной задачей ведущихся переговоров не отстаивание каким-либо образом дальнейшего насильственного пребывания указанных областей в пределах российского государства, – но лишь обеспечение этим областям действительной свободы самоопределения по вопросам их внутреннего государственного устройства и их международного положения".

В связи с этим следовало бы возбудить вопрос о том, на каком юридическом основании нынешнее российское правительство признает за собою право и считает своим долгом добиваться действительной свободы самоопределения этих областей всеми силами – даже, при известных обстоятельствах, продолжением войны. Если факт прежней принадлежности оккупированных местностей к территории бывшей Российской Империи не налагает на население этих местностей никаких обязательств по отношению к Российской Республике, то с первого взгляда непонятно, на чем Российская Республика, с своей стороны, основывает свои права и обязанности по отношению к этому населению.

Если же, однако, стать, как это делает российская делегация, на ту точку зрения, что Российская Республика обладает таким правом, то возникают четыре вопроса, подлежащих разрешению, а именно:

1. Вопрос об объеме территорий.

2. Вопрос о политических предпосылках, необходимых для осуществления права на самоопределение.

3. Вопрос о переходном режиме.

4. Вопрос о форме волеизъявления.

К п. 1. Утверждение, что право на самоопределение принадлежит целым нациям, а не, равным образом, и частям наций, не соответствует нашему пониманию права на самоопределение. И части наций вполне правомочны решать вопросы своей самостоятельности и своего отделения.

Это, однако, отнюдь не означает, что границы оккупации должны иметь решающее значение в определении границ этих частей.

Курляндия, Литва и Польша составляют и с исторической точки зрения национальные целые.

Германия и Австро-Венгрия не имеют намерения включить в свой состав занятые ими ныне территории; они не намерены принуждать эти области к принятию той или иной государственной формы. Однако, они должны оставить за собою и за народами занятых областей право на заключение всякого рода договоров.

К п. 2. Что касается высказанного по этому поводу, то им не разрешается основное разногласие, на которое все время указывали союзнические делегации.

Вывод войск до момента окончания мировой войны невозможен; однако, можно стремиться к тому, чтобы довести число их, – если военные обстоятельства это разрешат, – до минимума, необходимого для поддержания порядка и технического аппарата в стране.

Можно также стремиться к созданию национальной жандармерии.

Что касается возвращения беженцев и лиц, эвакуированных во время войны, то мы обещаем благожелательное отношение в каждом отдельном случае. Так как этот вопрос не имеет решающего политического значения, то он может быть передан в особую комиссию.

К п. 3. Предложение российской делегации в своих подробностях недостаточно ясно и требует дальнейшего освещения. Но, несомненно, следует признать, что, по мере постепенного приближения к всеобщему миру, избранным представителям населения данной области должно быть предоставлено право участия в делах управления все в больших и больших размерах.

К п. 4. Союзнические делегации в принципе согласны присоединиться к мнению, что волеизъявление народа, организованное на широких основаниях, должно будет санкционировать решения по вопросу о государственной принадлежности этих областей.

Нам кажется, однако, непрактичным ограничивать себя в этом вопросе только принципом референдума. По мнению союзнических делегаций, тут было бы достаточно и волеизъявления представительного органа, избранного или пополненного на широких основаниях.

Следует упомянуть, что и признанные правительством Народных Комиссаров государственные образования в пределах бывшей Российской Империи, как, напр., Украина и Финляндия, возникли не путем референдума, а по решению национальных собраний, избранных на широких основаниях.

Преисполненные желания вновь попытаться прийти к соглашению с российским правительством, правительства Германии и Австро-Венгрии сделали эти далеко идущие предложения, но к этому они, однако, присовокупляют, что эти предложения составляют крайние рамки, в пределах которых они еще могут надеяться достигнуть мирного соглашения.

При составлении этих основных положений, они руководились не только своим долгом не ослаблять своей боеспособности, пока еще длится злосчастная война, но и желанием предоставить некоторым народам, живущим по соседству с ними, возможность решить окончательно и самостоятельно свое будущее, не рискуя вместе с тем очутиться в крайней нужде и нищете.

Соглашение между Россией и центральными державами по этим трудным вопросам возможно лишь в том случае, если Россия проявит серьезное желание прийти к соглашению, и если она, вместо того чтобы диктовать свои условия, постарается взглянуть на дело и с другой точки зрения и таким образом станет на единственный путь, который может привести к мирному соглашению.

Только при предположении, что налицо будут такие намерения, делегации союзных держав могут питать надежду на мирный исход конфликта.

Приложение N 8

Декларация представителей трудящихся Польши, оглашенная тов. Бобинским в заседании политической комиссии 7 февраля (25 января) 1918 г.

Ради цельности впечатления, я прочту нашу декларацию полностью, а потом мы предъявим и подлинный немецкий текст.

В прениях по вопросу о Польше не прозвучал еще голос непосредственно заинтересованной стороны, а именно – голос польского народа. Голос этот подымаем теперь мы, польские участники общероссийской делегации, я и товарищ Радек. Мы говорим здесь не только, как участники этой делегации, не только, как выразители воли двухмиллионного населения так называемого Царства Польского, населения, загнанного войной в Россию, но одновременно и как представители пролетариата Царства Польского. Наша точка зрения выражена в следующей декларации:

"Наряду с Бельгией и Сербией, Польша представляет собой наиболее разрушенную и пострадавшую от войны страну. Она не только разрушена, но и в экономическом отношении жизнь ее расстроена на многие годы. Война загнала в Россию около двух миллионов жителей Польши, а сотни тысяч польских рабочих принудительно увезены в Германию; все это, не считая солдат Галиции, Силезии и Познани. Население Польши принуждено было сражаться за целых три чужих «отечества», против своих собственных братьев и соотечественников, для того чтобы теперь судьбы его, на этих мирных переговорах, решались без его представителей и против его воли.

Мы, представители населения так называемой Конгрессовой Польши, участвующие в мирных переговорах, как часть делегации Российской Республики, обращаем прежде всего внимание гг. присутствующих на то, что здесь, на мирной конференции, нет представителей тех миллионных трудовых масс городов и деревень Польши, которые на своих плечах вынесли все тяготы и ужасы этой войны, и судьба которых подлежит здесь окончательному решению.

Трудящиеся массы Польши, т.-е. почти весь польский народ, считают величайшей несправедливостью то, что они здесь не имеют возможности защищать свои интересы и интересы своей страны.

Поэтому первым требованием трудящегося населения Польши является допущение его непосредственных представителей на эти мирные переговоры.

До тех пор, пока в настоящих мирных переговорах не участвуют непосредственные представители Польши, мы, как выразители двухмиллионного польского населения, загнанного войной в Россию, считаем необходимым выявить здесь подлинные желания польских трудящихся масс, ибо только польские беженцы, благодаря русской революции, имеют возможность свободно высказаться о своих нуждах и стремлениях. Мы делаем это с тем большим правом, что мы являемся одновременно и представителями социал-демократии Польши и Литвы, т.-е. того течения, которое вот уже 25 лет руководит рабочим движением Польши и которое, как доказал съезд рабочих организаций в Варшаве 29 ноября 1917 года, и теперь имеет за собой большинство рабочих.

Мы заявляем, что и в так называемой Конгрессовой Польше трудящиеся массы Галиции, как и трудящиеся массы Познани, прусской части Силезии и сотни тысяч солдат, погибавших в окопах, громко требуют:

1) уничтожения национального гнета,

2) устранения полицейских перегородок между тремя частями одной страны и

3) возможности свободно устраивать жизнь собственной страны.

Но хотя требования польского населения Галиции, Познани и Силезии в отношении к центральным державам и согласуются с нашими стремлениями, мы все же полагаем, что окончательная их формулировка принадлежит непосредственным представителям трудящегося населения данных областей.

Что же касается так называемого Царства Польского, то требования всех слоев населения страны настолько ясны и согласованы, что не могут быть подвергнуты никакому сомнению. Они гласят:

1. Немедленный вывод оккупационных войск и очищение Польши от всех правительственных органов, учрежденных оккупационными властями, так как только такие условия дадут народу возможность свободного волеизъявления.

2. Что касается волеизъявления польского населения, то главное требование трудящегося народа состоит в том, чтобы это волеизъявление было обусловлено полной свободой печати, слова, собраний, союзов и т. д., без какого бы то ни было давления со стороны более сильных соседних держав.

3. Волеизъявление народных масс Польши может считаться правомочным только после возвращения изгнанных войной из страны беженцев и насильственно увезенных в Германию и Россию рабочих.

4. Разрушенные области Польши должны быть восстановлены на средства международного фонда, составленного путем обложения имущих классов всех воюющих стран.

5. Вопрос о границах разрешается путем голосования и соглашения с населением соседних, заинтересованных в этом деле стран.

Важнейшим из этих требований рабочий класс, как, впрочем, и другие группы населения Польши, считает удаление оккупационных войск до выборов и голосования и очищение Польши от всех учрежденных оккупационными властями правительственных органов. Без выполнения этого простого требования в полном его объеме нельзя себе представить прочного и демократического мира, основанного не на явном насилии завоевателей.

Требование это было высказано всероссийским съездом беженцев в ноябре 1917 года, на съезде рабочих организаций в Варшаве в конце прошлого года, во многих воззваниях, легальных и нелегальных, на митингах, собраниях и в речах всех групп населения Польши. Под этим лозунгом прошла всеобщая забастовка в конце января этого года в Варшаве.

Если центральные державы противопоставляют этому всеобщему требованию ссылку на необходимость поддержания порядка в Польше, то мы заявляем, что польские народные массы и, в особенности, рабочий класс Польши, способны поддержать порядок в стране. Кроме того, этот аргумент, равно как и ссылка германской делегации на нежелание допустить в Польше народную революцию, является вмешательством во внутреннюю жизнь страны, против которого, как и вообще против всякой опеки со стороны соседних империй, мы самым решительным образом протестуем.

Гг. представители Австро-Венгрии и Германии не найдут в Польше ни одной более или менее серьезной политической группы, которая осмелилась бы публично выставить другой лозунг.

Далее гг. представители Австро-Венгрии и Германии заявляют, что Польша уже самоопределилась. На это мы отвечаем так:

Население Польши и, в особенности, польский рабочий класс еще ни разу не опрашивались по этому поводу. Более того: оккупационные власти ввели в стране режим, безусловно исключающий свободное волеизъявление, благодаря чему немецкая демократия до сих пор еще не знает, какие порядки царят ныне в оккупированной Польше. Сотни тысяч рабочих, авангард демократии, были увезены в Германию; как это произошло, хорошо известно из заявлений в рейхстаге гг. депутатов Тромпчинского и Корфанти; факты, оглашенные ими, до сих пор не опровергнуты германским правительством. У рабочих, оставшихся в Польше, отнята свобода печати, слова и собраний; предвыборная агитация при выборах в Варшавскую городскую думу всячески тормозилась, а затем вожди рабочего класса были вывезены в германские концентрационные лагери. Печати запрещено свободно высказывать свое отношение к России и Германии. В указе, опубликованном в немецкой печати, лодзинский полицеймейстер угрожает смертной казнью за забастовки. Рабочие демонстрации разгоняются вооруженной силой. Преследуются не только рабочие и сочувствующие революционной России, но также и сторонники центральных держав, поскольку они в практических вопросах осмеливаются иметь свое особое мнение, как это было, напр., в случае ареста Пилсудского, организатора легионов, а равно и самих легионеров, до сих пор еще томящихся в германских концентрационных лагерях.

Итак, истинный голос Польши и, в особенности, ее рабочего класса не мог свободно раздаться. Однако, подлинное настроение Польши должно быть известно в Германии, хотя бы из парламентских речей гг. депутатов Тромпчинского и Корфанти в рейхстаге. Даже прусский министр фон-Лебель принужден был публично констатировать недовольство населения Польши политикой Германии.

Одно не подлежит сомнению, а именно, что все население Польши, в особенности ее пролетариат, относится отрицательно к оккупации и к немецким планам по вопросу о будущем Польши.

В Польше существуют две организации, опирающиеся на массы: буржуазная – так называемая народовая демократия – и социалистические рабочие партии. И вот, народово-демократические и социалистические круги самым решительным образом отклоняют всю политику центральных держав, якобы дарующую Польше свободу. Это доказывают письменные заявления этих партий, это доказывают демонстрации на улицах городов Польши. Мало того: мы утверждаем, что в Польше нет ни одной партии, которая была бы согласна с немецким проектом относительно Польши. Существующие в Польше правительственные органы, выражающие будто бы самостоятельную польскую государственность, являются учреждениями Германии, и ни доверием, ни поддержкой народа, в особенности же рабочего класса, не пользуются. Но даже и эти органы относятся отрицательно к германским планам, как это и доказывается перипетиями с Государственной Радой. Настроение последнего времени достаточно ярко отразилось в речи польского министра Станишевского в Шиперно, где томятся легионеры.

Не менее остро стоит вопрос о границах Польши, вопрос, оставленный Германией открытым для осуществления ее захватнических целей.

Ввиду всего этого, утверждение именно Германии о будто бы уже происшедшем самоопределении Польши совершенно не основательно.

В доказательство своих слов мы можем предложить австро-венгерской и германской делегациям документальные данные, даже данные чисто официального характера, достаточно ярко рисующие подлинное отношение Польши к «освободительной» политике Германии.

Если же Германия желает убедиться в правильности наших утверждений и в подлинности представленных нами документов, пусть она исполнит наше главное требование, – выведет оккупационные войска и тем самым предоставит возможность польскому трудящемуся народу свободно проявить свою волю.

Мы же от имени польского пролетариата торжественно заявляем, что до сих пор только революционная Россия стоит на страже истинных интересов и свободы польского народа, и что, не будь Польша оккупирована, она уже в настоящее время обладала бы той же свободой, которою пользуются прочие народы России. Отказ же Германии вывести войска из Польши и скрывающееся за этим отказом намерение сделать Польшу орудием завоевательных стремлений Германии являются скрытой аннексией и вмешательством во внутренние дела Польши. Вместе с тем эта политика поддерживает польские имущие классы в ущерб интересам польских трудящихся масс. Царский гнет заменен в Польше гнетом более современным. Польский рабочий класс, имеющий за собою в прошлом героическую борьбу с царизмом, никогда на это не согласится.

Представители социал-демократии Польши и Литвы Станислав Бобинский. Карл Радек.

Приложение N 9

Декларация представителя Комиссариата по литовским делам (приложенная к протоколам мирной конференции в Брест-Литовске от 10 февраля 1918 г.)

Здесь неоднократно заявлялось гг. представителями делегаций центральных империй, что население Литвы, как и население Польши и Курляндии, уже самоопределилось, в смысле независимости Литвы; при этом указывалось на правомерно возникший орган нового государственного образования, который будто бы уполномочен выражать волю широких кругов населения Литвы. О каком органе идет дело, мы узнали из речи генерала Гофмана, который на заседании от 12 января сказал, между прочим, следующее:

«11 декабря 1917 года литовский ландрат, который был признан литовцами – как внутри страны, так и за границей – единственным правомочным органом литовского народа, объявил о полном разрыве всех государственных связей, которые у него когда-либо существовали с другими государствами».

По этому поводу я считаю необходимым заявить следующее:

Литовский ландрат состоит из двух членов, избранных на так называемой Виленской Литовской Конференции (18–22 сентября), в состав которой не вошло ни одного рабочего. Эта конференция была составлена произвольно, по приглашению самозванного организационного бюро, а не на основании правильных демократических выборов, без активного участия широких литовских масс, при отсутствии свободы слова и собраний. Она работала при закрытых дверях. Оккупационные власти запретили даже опубликовать отчеты о ее занятиях и не разрешили напечатать резолюции конференции. Это было сделано ввиду того, что на конференции со стороны крестьян и других участников раздавались самые решительные протесты против режима оккупационных властей, и высказывалось желание во что бы то ни стало от них освободиться. На той же конференции было решено, что она не будет иметь юридической силы и не явится правомочным органом для установления характера отношений к соседям, ибо она не избиралась населением. «Для установления отношения к соседям, – читаем мы в резолюции конференции, – должно быть созвано Учредительное Собрание Литвы, избранное на демократических началах всем ее населением».

Ясно, что ни нынешний литовский ландрат, ни расширенный по мысли оккупационных властей ландрат не имеют права провозглашать себя «единственным правомочным органом литовского народа» и определять его отношения к соседним государствам. Против такого рода притязаний высказалось подавляющее большинство конференции. Главным образом это было сделано под давлением рабочих и крестьян, которые ни в коем случае не могут признать правомочным представительством литовского народа орган, созданный при прямом участии оккупационных властей. Накануне конференции в Вильне была принята следующая резолюция:

«Собравшись 16 сентября в Рабочем Клубе, представители еврейских, польских, литовских и белорусских демократических и социалистических кругов населения постановили требовать, чтобы право решать вопросы о будущем Литвы, ее управлении и установлении ее взаимоотношений с соседними государствами или народами принадлежало только Учредительному Собранию, свободно избранному от всей литовско-белорусской области. Ввиду этого, собрание решительно протестует против узурпирования верховных прав представительства страны, откуда бы эти покушения ни исходили».

Литовский ландрат, как и правые буржуазные литовские группы, провозглашающие якобы уже состоявшееся самоопределение Литвы и говорящие без всякого опроса населения от имени всего народа, тем самым узурпируют его верховную власть. Против этого самым решительным образом протестуют литовские рабочие и крестьяне в Литве и Латвии, беженцы в России, эмигранты в Америке и свободно высказывающие там свои взгляды социал-демократические и социалистические организации. В своих многочисленных резолюциях они заявляют, что литовский трудовой народ не уполномочил кучку представителей литовской буржуазии и аграриев говорить от его имени.

Заявления литовского ландрата и реакционных буржуазных групп представляют собою с их стороны попытку соглашения с германским правительством точно так же, как в начале войны те же элементы заключали, в своих классовых интересах, сделки с царским правительством против собственных трудящихся масс. При господстве военной диктатуры, при полном подавлении свободы слова, собраний и печати, не может быть и речи о действительном самоопределении народов. Между тем, в Литве неоспоримо господствует военная диктатура. Почти всякая общественная самодеятельность там парализована. Уничтожена свобода передвижения, даже члены литовского ландрата тщетно добиваются этой свободы. Сам ландрат совершенно бесправен. В течение двух лет в оккупированной Литве не разрешается издавать ни одной газеты на литовском языке, если не считать единственной «Дабартис», субсидируемой германским правительством. Рабочие организации подавлены, собрания запрещены. Происходят массовые обыски и аресты. Ужасы войны вынудили сотни тысяч жителей покинуть свои родные края, десятки тысяч до сих пор стоят под ружьем в России, прочие насильно уведены в Германию на принудительные работы или же помещены в лагерях для гражданских пленных. Оставшееся трудовое население под гнетом реквизиций влачит нищенское существование. При таких условиях нет возможности говорить о самоопределении населения Литвы. Положение еще более осложняется тем, что германское правительство даже и после заключения всеобщего мира не обещает в определенный срок вывести из Литвы свои войска, устранить оккупационные учреждения и предоставить полноту власти местному населению.

«Все эти области (Литва, Курляндия, Рига, острова), – заявил генерал Гофман в обоснование политики германского правительства, – не обладают органами управления, не имеют судов и органов судебной защиты, не имеют железных дорог, телеграфа и почты. Все это создано Германией и управляется Германией. Равным образом, в ближайшем будущем эти народы не будут в состоянии иметь свои собственные войска или милицию, за отсутствием соответствующих органов, которые могли бы создать все это».

Поэтому «верховное командование считает нужным отклонить очищение Курляндии, Литвы, Риги и островов в Рижском заливе».

Такая оценка положения предполагает, будто литовский народ не вышел еще из состояния первобытного варварства, и будто до германской оккупации Литва не знала ни железных дорог, ни почты, ни телеграфа. Между тем, поддержание этих технических учреждений ни в коем случае не требует режима военной оккупации, в которой литовский народ, – ввиду того, что оккупация не ограничивается никаким сроком, – видит только форму скрытой аннексии.

Против такого решения вопроса о судьбе Литвы самым энергичным образом протестуют не только литовские революционные с.-д. (большевики), социал-демократическая партия Литвы, социалисты-народники Литвы, литовский военный союз, рабочие и крестьянская беднота Литвы, второй всероссийский съезд беженцев, – но и большинство буржуазных организаций, стремящихся к независимости Литвы, за исключением немногочисленных клерикальных и помещичьих групп, которые стремятся оградить себя от влияния рабоче-крестьянской революции. Все влиятельные партии признают, что население Литвы достаточно зрело, чтобы взять управление страной в свои руки и решать свою судьбу без чужой опеки.

Решающее слово о судьбе Литвы, по мнению литовской рабочей демократии, должны сказать не представители германского правительства или правительства Российской Республики, и не те буржуазные группы, которые раньше поддерживали царизм, а теперь ищут союза с германским правительством, – решающее слово принадлежит и не организаторам Виленской Литовской Конференции и литовскому ландрату, а демократическому населению Литвы, в первую очередь – рабочим и крестьянской бедноте Литвы, без различия национальностей.

Для того чтобы они могли свободно самоопределиться, они считают безусловно необходимыми те же условия, которые выдвинула российская делегация:

1. Немедленный вывод после заключения мира с Россией из оккупированной Литвы немецких войск и жандармерии и устранение всех учреждений, насажденных оккупацией.

2. Предоставление местному населению полноты власти.

3. Гарантия полной свободы слова, печати, собраний и союзов для трудящихся масс.

4. Немедленное возвращение на родину всех насильственно изгнанных, переведенных или бежавших из мест военных действий жителей Литвы.

5. Право возвращения для всех литовских эмигрантов и предоставление им одинаковых прав со всем населением Литвы.

6. Восстановление наиболее пострадавших от войны областей за счет международного фонда, составленного из налога на богатые классы всех воюющих стран.

7. Возвращение в Литву всех общегосударственных, административных, общественных и других учреждений и заведений, эвакуированных из Литвы во время войны, а равно фабрик и заводов, за счет того государства, которое их эвакуировало.

Только при таких условиях трудовое население Литвы будет иметь возможность свободно самоопределиться.

Комиссар по литовским делам В. Мицкевич-Капсукас.

Брест-Литовск, 10 февраля 1918 г.

Приложение N 10

Условия мира, предложенные Германией 21 февраля 1918 г. в ответ на сообщение советского правительства о согласии подписать мир

"Германия готова возобновить переговоры и заключить с Россией мир на следующих условиях:

1. Германия и Россия объявляют о прекращении состояния войны. Оба народа готовы впредь жить в мире и дружбе.

2. Области, лежащие западнее сообщенной российским уполномоченным в Брест-Литовске линии и входившие ранее в состав Российской Империи, не подлежат более территориальному суверенитету России. В области Двинска эта линия протягивается до восточной границы Курляндии. Из факта прежней принадлежности этих областей к Российской Империи не проистекает для них никаких обязательств по отношению к России. Россия отказывается от всякого вмешательства во внутреннюю жизнь этих областей. Германия и Австро-Венгрия намерены определить будущую судьбу этих областей в согласии с их населением. Германия готова немедленно, по заключении всеобщего мира и полном окончании российской демобилизации, очистить область, лежащую к востоку от указанной линии, поскольку из ст. 3 не вытекает чего-нибудь иного.

3. Лифляндия и Эстляндия немедленно очищаются от российских войск и Красной Гвардии и занимаются немецкими полицейскими войсками до тех пор, пока местные власти не в состоянии будут гарантировать спокойствия, и не будет восстановлен порядок. Все политические арестованные из местных граждан немедленно выпускаются на свободу.

4. Россия тотчас же заключает мир с Украинской Народной Республикой. Украина и Финляндия без промедления очищаются от российских войск и Красной Гвардии.

5. Россия всеми имеющимися в ее распоряжении средствами будет способствовать наискорейшему и планомерному возвращению Турции ее Анатолийских провинций и признает отмену турецких капитуляций.

6а). Полная демобилизация российских армий, включая и вновь образованные нынешним правительством части, должна быть проведена незамедлительно.

6б). Российские военные суда в Черном море, в Балтийском море и в Ледовитом океане должны быть либо переведены в российские порты, где они должны быть интернированы до заключения всеобщего мира, либо должны быть тотчас же разоружены. Военные суда Антанты, находящиеся в сфере влияния России, рассматриваются, как российские.

6в). Торговое мореплавание в Черном и Балтийском морях немедленно восстанавливается, – как это предусмотрено было в договоре о перемирии. Немедленно начинается необходимая для этого очистка от мин. Блокада в Ледовитом океане остается до заключения всеобщего мира.

7. Германско-российский торговый договор от 1904 года снова вступает в силу, как это предусмотрено в статье 7 (п. 2) мирного договора с Украиной, при чем исключается предусмотренное в статье 11 (п. 3, абзац 1) торгового договора особое благоприятствование в отношении восточных стран; далее, восстанавливается вся первая часть заключительного протокола. К этому присоединяются: гарантии свободного вывоза и право беспошлинного вывоза руды; скорейшее начало переговоров о заключении нового торгового договора; гарантия наибольшего благоприятствования, по меньшей мере, до конца 1925 года, даже в случае заявления о расторжении временного договора, и, наконец, условия, соответствующие статье 7, пунктам 3 и 4 (абзац 1) и п. 5 мирного договора с Украиной.

8. Вопросы правового характера регулируются согласно решениям российско-германской юридической комиссии, принятым в первом чтении; поскольку решений не последовало, в силу вступают относительно возмещения за убытки частных лиц – предложения с германской стороны, а в отношении возмещения за содержание военнопленных – российское предложение. Россия допустит и будет по мере сил поддерживать деятельность германских комиссий, в смысле попечения о германских военнопленных, гражданских пленных и переселенцах.

9. Россия обязуется прекратить всякую официальную или поддерживаемую официальными органами агитацию или пропаганду против союзных правительств и их государственных и военных учреждений, также и в оккупированных центральными державами областях.

10. Вышеуказанные условия должны быть приняты в течение 48 часов. Российские уполномоченные должны немедленно отправиться в Брест-Литовск и там подписать в течение трех дней мирный договор, который подлежит ратификации не позже, чем по истечении двух недель.

Берлин, 21 февраля 1918 г.

Приложение N 11

Брест-Литовский мирный договор^{11}

Так как Россия, с одной стороны, и Германия, Австро-Венгрия, Болгария и Турция, – с другой, согласились прекратить состояние войны и возможно скорее закончить мирные переговоры, то были назначены полномочными представителями:

От Российской Федеративной Советской Республики:

Григорий Яковлевич Сокольников, член Центр. Исполн. К-та Советов Раб., Солд. и Крест. Депутатов,

Лев Михайлович Карахан, член Центр. Исполн. К-та Советов Раб., Солд. и Крест. Депутатов,

Георгий Васильевич Чичерин, помощник Народного Комиссара по иностранным делам и

Григорий Иванович Петровский, Народный Комиссар по внутренним делам.

От императорского германского правительства: статс-секретарь ведомства иностранных дел, императорский действительный тайный советник, Рихард фон-Кюльман,

императорский посланник и полномочный министр, г. д-р фон-Розенберг,

королевский прусский генерал-майор Гофман, начальник генерального штаба Верховного Главнокомандующего на Восточном фронте и капитан I ранга Горн.

От императорского и королевского общего австро-венгерского правительства:

министр императорского и королевского дома и иностранных дел, его императорского и королевского апостолического величества тайный советник Оттокар граф Чернин фон и цу-Худениц, чрезвычайный и полномочный посол, его императорского и королевского апостолического величества тайный советник г. Кайетан Мерей фон-Капос Мере, генерал от инфантерии, его императорского и королевского апостолического величества тайный советник г. Максимилиан Чичерич фон-Бачани.

От королевского болгарского правительства:

королевский чрезвычайный посланник и полномочный министр в Вене, Андрей Тошев, полковник генерального штаба, королевский болгарский военно-уполномоченный при его величестве германском императоре и флигель-адъютант его величества короля Болгарского, Петр Ганчев, королевский болгарский первый секретарь миссии, д-р Теодор Анастасов.

От императорского оттоманского правительства:

Его высочество Ибрагим Хакки-Паша, бывший великий визирь, член Оттоманского Сената, полномочный посол его величества султана в Берлине, его превосходительство генерал от кавалерии, генерал-адъютант его величества султана и военно-уполномоченный его величества султана при его величестве германском императоре, Зеки-Паша.

Уполномоченные собрались в Брест-Литовске для мирных переговоров и после предъявления своих полномочий, признанных составленными в правильной и надлежащей форме, пришли к соглашению относительно следующих постановлений:

Статья 1

Россия, с одной стороны, и Германия, Австро-Венгрия, Болгария и Турция, – с другой, объявляют, что состояние войны между ними прекращено; они решили впредь жить между собой в мире и дружбе.

Статья 2

Договаривающиеся стороны будут воздерживаться от всякой агитации или пропаганды против правительства или государственных или военных установлений другой стороны. Поскольку это обязательство касается России, оно распространяется и на области, занятые державами Четверного Союза.

Статья 3

Области, лежащие к западу от установленной договаривающимися сторонами линии и принадлежавшие раньше России, не будут более находиться под ее верховной властью; установленная линия обозначена на приложенной карте (приложение 1)^{12}, являющейся существенной составной частью настоящего мирного договора. Точное определение этой линии будет выработано российско-германской комиссией.

Для означенных областей из их прежней принадлежности к России не будет вытекать никаких обязательств по отношению к России.

Россия отказывается от всякого вмешательства во внутренние дела этих областей. Германия и Австро-Венгрия намереваются определить будущую судьбу этих областей по снесении с их населением.

Статья 4

Германия готова, как только будет заключен всеобщий мир и проведена полностью российская демобилизация, очистить территорию, лежащую восточнее указанной в абзаце 1 ст. 3 линии, поскольку статья 6 не постановляет иного. Россия сделает все от нее зависящее, чтобы обеспечить скорейшее очищение провинций Восточной Анатолии и их упорядоченное возвращение Турции.

Округа Ардагана, Карса и Батума также незамедлительно очищаются от российских войск. Россия не будет вмешиваться в новую организацию государственно-правовых и международно-правовых отношений этих округов, а предоставит населению этих округов установить новый строй в согласии с соседними государствами, в особенности с Турцией.

Статья 5

Россия незамедлительно произведет полную демобилизацию своей армии, включая войсковые части, вновь сформированные теперешним правительством.

Кроме того, свои военные суда Россия либо переведет в российские порты и оставит там до заключения всеобщего мира, либо немедленно разоружит. Военные суда государств, пребывающих и далее в состоянии войны с державами Четверного Союза, поскольку эти суда находятся в сфере власти России, приравниваются к российским военным судам.

Запретная зона в Ледовитом океане остается в силе до заключения всеобщего мира. В Балтийском море и в подвластных России частях Черного моря немедленно должно начаться удаление минных заграждений. Торговое судоходство в этих морских областях свободно и немедленно возобновляется. Для выработки более точных постановлений, в особенности для опубликования во всеобщее сведение безопасных путей для торговых судов, будут созданы смешанные комиссии. Пути для судоходства должны постоянно содержаться свободными от плавучих мин.

Статья 6

Россия обязывается немедленно заключить мир с Украинской Народной Республикой и признать мирный договор между этим государством и державами Четверного Союза. Территория Украины незамедлительно очищается от российских войск и российской Красной Гвардии. Россия прекращает всякую агитацию или пропаганду против правительства или общественных учреждений Украинской Народной Республики.

Эстляндия и Лифляндия также незамедлительно очищаются от российских войск и российской Красной Гвардии. Восточная граница Эстляндии проходит, в общем, по р. Нарове. Восточная граница Лифляндии проходит, в общем, через озеро Чудское и Псковское озеро до его юго-западного угла, потом через Любанское озеро в направлении к Ливенгофу на Западной Двине. Эстляндия и Лифляндия будут заняты германской полицейской властью, до тех пор пока общественная безопасность не будет там обеспечена собственными учреждениями страны и пока не будет там установлен государственный порядок. Россия немедленно освободит всех арестованных или уведенных жителей Эстляндии и Лифляндии и обеспечит безопасное возвращение всех уведенных эстляндцев и лифляндцев.

Финляндия и Аландские острова также будут немедленно очищены от российских войск и российской Красной Гвардии, а финские порты – от российского флота и российских военно-морских сил. Пока лед делает невозможным перевод военных судов в российские порты, на них должны быть оставлены лишь незначительные команды. Россия прекращает всякую агитацию или пропаганду против правительства или общественных учреждений Финляндии.

Воздвигнутые на Аландских островах укрепления должны быть снесены при первой возможности. Что касается запрещения впредь воздвигать на этих островах укрепления, а также вообще их положения в отношении военном и техники мореплавания, то относительно их должно быть заключено особое соглашение между Германией, Финляндией, Россией и Швецией; стороны согласны, что к этому соглашению по желанию Германии могут быть привлечены и другие государства, прилегающие к Балтийскому морю.

Статья 7

Исходя из факта, что Персия и Афганистан являются свободными и независимыми государствами, договаривающиеся стороны обязуются уважать политическую и экономическую независимость и территориальную неприкосновенность Персии и Афганистана.

Статья 8

Военнопленные обеих сторон будут отпущены на родину. Урегулирование связанных с этим вопросов будет предметом особых договоров, предусмотренных в ст. 12.

Статья 9

Договаривающиеся стороны взаимно отказываются от возмещения своих военных расходов, т.-е. государственных издержек на ведение войны, равно как и от возмещения военных убытков, т.-е. от тех убытков, которые были причинены им и их гражданам в зоне военных действий военными мероприятиями, в том числе и всеми произведенными во вражеской стране реквизициями.

Статья 10

Дипломатические и консульские сношения между договаривающимися сторонами возобновятся немедленно после ратификации мирного договора. Относительно допущения консулов обе стороны оставляют за собой право вступить в особые соглашения.

Статья 11

Экономические отношения между Россией и державами Четверного Союза определяются постановлениями, содержащимися в приложениях 2–5, при чем приложение 2 определяет отношение между Россией и Германией, приложение 3 – между Россией и Австро-Венгрией, приложение 4 – между Россией и Болгарией, приложение 5 – между Россией и Турцией.

Статья 12

Восстановление публично-правовых и частно-правовых отношений, обмен военнопленными и гражданскими пленными, вопрос об амнистии, а также и вопрос об отношении к торговым судам, попавшим во власть противника, является предметом отдельных договоров с Россией, которые составляют существенную часть настоящего мирного договора и, поскольку это возможно, вступают в силу одновременно с ним.

Статья 13

При толковании настоящего договора аутентичными текстами являются для отношений между Россией и Германией – русский и немецкий, между Россией и Австро-Венгрией – русский, немецкий и венгерский, между Россией и Болгарией – русский и болгарский, между Россией и Турцией – русский и турецкий.

Статья 14

Настоящий мирный договор будет ратификован. Обмен ратификационными грамотами должен возможно скорее состояться в Берлине. Российское правительство принимает на себя обязательство произвести обмен ратификационными грамотами по желанию одной из держав Четверного Союза в течение двухнедельного срока.

Мирный договор вступает в силу с момента его ратификации, поскольку иное не следует из его статей, приложений к нему или дополнительных договоров.

В удостоверение сего уполномоченные собственноручно подписали настоящий договор.

Подлинный в пяти экземплярах.

Брест-Литовск, 3 марта 1918 г.

Приложение N 12

Когда я на одном партийном собрании сказал, что революционная фраза о революционной войне может погубить нашу революцию, меня упрекали за резкость полемики. Но бывают моменты, обязывающие поставить вопрос в упор и назвать вещи их настоящим именем, под угрозой причинения непоправимого зла и партии и революции.

Революционная фраза чаще всего бывает болезнью революционных партий при таких обстоятельствах, когда эти партии прямо или косвенно осуществляют связь, соединение, сплетение пролетарских и мелкобуржуазных элементов и когда ход революционных событий показывает крупные и быстрые изломы. Революционная фраза есть повторение революционных лозунгов без учета объективных обстоятельств, при данном изломе событий, при данном положении вещей, имеющих место. Лозунги превосходные, увлекательные, опьяняющие – почвы под ними нет, – вот суть революционной фразы.

Рассмотрим хотя бы только важнейшие группы доводов за революционную войну теперь, в январе-феврале 1918 г. в России, и сопоставление объективной действительности с этим лозунгом даст ответ на вопрос о правильности употребленной мной характеристики.

I

О необходимости готовить революционную войну в случае победы социализма в одной стране и сохранении капитализма в соседних странах говорила наша пресса всегда. Это бесспорно.

Спрашивается, как пошла на деле эта подготовка после нашей Октябрьской революции?

Эта подготовка пошла так, что нам пришлось армию демобилизовать, мы были вынуждены это сделать, вынуждены обстоятельствами столь очевидными, вескими, непреоборимыми, что не только не возникло «течения» или настроения в партии против демобилизации, но и вообще ни одного голоса против демобилизации не поднялось. Кто захочет подумать о классовых причинах такого оригинального явления, как демобилизация армии Советской Социалистической Республикой, не окончившей войны с соседним империалистским государством, тот без чрезмерного труда найдет эти причины в социальном строе мелко-крестьянской отсталой страны, доведенной после трех лет войны до крайней разрухи. Демобилизация многомиллионной армии и приступ к созданию на добровольческих началах Красной Армии – таковы факты.

Сопоставьте с этими фактами слова о революционной войне в январе-феврале 1918 г., и вам станет ясна сущность революционной фразы.

Если бы «отстаивание» революционной войны, скажем, питерскою и московской организациями не было фразой, то мы видели бы с октября по январь иные факты: мы видели бы решительную борьбу против демобилизации с их стороны. Ничего подобного не было и в помине.

Мы видели бы посылку питерцами и москвичами десятков тысяч агитаторов и солдат на фронт и ежедневные вести оттуда об их борьбе против демобилизации, об успехах этой борьбы, о приостановке демобилизации.

Ничего подобного не было.

Мы видели бы сотни известий о полках, формирующихся в Красную Армию, террористически останавливающих демобилизацию, обновляющих защиту и укрепление против возможного наступления германского империализма.

Ничего подобного не было. Демобилизация в полном разгаре. Старой армии нет. Новая только-только начинает зарождаться.

Кто не хочет себя убаюкивать словами, декламацией, восклицаниями, тот не может не видеть, что «лозунг» революционной войны в феврале 1918 года есть пустейшая фраза, за которой ничего реального, объективного нет. Чувство, пожелание, негодование, возмущение – вот единственное содержание этого лозунга в данный момент. А лозунг, имеющий только такое содержание, и называется революционной фразой.

Дела нашей собственной партии и всей Советской власти, дела питерцев и москвичей-большевиков показали, что дальше первых шагов к созданию Красной Армии из добровольцев пойти пока не удалось. От этого неприятного факта, но факта, – скрываться под сень декламации и в то же время не только не препятствовать демобилизации, но и не возражать против нее – значит опьянять себя звуком слов.

Характерным подтверждением сказанного является тот факт, что, например, в ЦК нашей партии большинство виднейших противников сепаратного мира голосовало против революционной войны, голосовало против и в январе, и в феврале. Что значит этот факт? Он значит, что невозможность революционной войны общепризнана всеми, не боявшимися глядеть правде в лицо.

От правды отговариваются или пробуют отговариваться в таких случаях. Взглянем на отговорки.

II

Отговорка первая. Франция 1792 года страдала не меньшей разрухой, но революционная война все излечила, всех воодушевила, вызвала энтузиазм, все победила. Только не верящие в революцию, только оппортунисты могут при нашей более глубокой революции высказываться против революционной войны.

Сопоставим эту отговорку или этот довод с фактами. Факт тот, что во Франции конца XVIII века создалась сначала экономическая основа нового, высшего способа производства, и уже результатом, надстройкой явилась могучая революционная армия. Франция раньше других стран скинула феодализм, смела его после нескольких лет победоносной революции, повела не уставший ни от какой войны, завоевавший свободу и землю, укрепленный устранением феодализма народ на войну против ряда экономически и политически отсталых народов.

Сопоставьте с этим фактом современную Россию. Неимоверная усталость от войны. Нового экономического строя, более высокого, чем организованный государственный капитализм превосходно оборудованной технически Германии, еще нет. Он только основывается. Наш крестьянин имеет лишь закон о социализации земли, но ни одного года свободной (от помещика и от мучений войны) работы. Наш рабочий начал сбрасывать капиталиста, но не мог еще успеть организовать производство, поставить продуктообмен, наладить снабжение хлебом, повысить производительность труда.

К этому мы пошли, на этот путь мы встали, но ясно, что нового, более высокого экономического строя еще нет.

Побежденный феодализм, упроченная буржуазная свобода, сытый крестьянин против феодальных стран, – вот экономическая основа «чудес» 1792–1793 годов в военной области.

Мелко-крестьянская страна, голодная и измученная войной, только-только начавшая лечить ее раны, против технически и организованно высшей производительности труда, – вот объективное положение в начале 1918 года.

Вот почему всяческие воспоминания 1792 года и т. п. – одна революционная фраза. Повторяют лозунги, слова, боевые клики, а анализа объективной действительности боятся.

III

Отговорка вторая. Германия «не сможет наступать», не позволит ее растущая революция.

Что германцы «не смогут наступать», этот довод миллионы раз повторялся в январе и начале февраля 1918 года противниками сепаратного мира. Самые осторожные из них определяли – примерно, конечно – вероятность того, что немцы не смогут наступать, в 25–33 %.

Факты опровергли эти расчеты. Противники сепаратного мира очень часто и тут отмахиваются от фактов, боясь их железной логики.

В чем был источник ошибки, которую революционеры настоящие (а не революционеры чувства) должны уметь признать и продумать?

В том ли, что вообще мы маневрировали и агитировали в связи с переговорами о мире? Нет. Не в этом. Маневрировать и агитировать надо было. Но надо было также определить «свое время» как для маневров и агитации – пока можно было маневрировать и агитировать, – так и для прекращения всяких маневров к моменту, когда вопрос стал ребром.

Источник ошибки был в том, что наше отношение революционного сотрудничества с германскими революционными рабочими было превращено в фразу. Мы помогли германским революционным рабочим и продолжаем помогать им всем, чем можем: братанием, агитацией, публикацией тайных договоров и пр. Это была помощь делом, деловая помощь.

Заявление же некоторых из наших товарищей: «германцы не смогут наступать» было фразой. Мы только что пережили революцию у себя. Мы знаем отлично, почему в России революции было легче начаться, чем в Европе. Мы видели, что мы не могли помешать наступлению русского империализма в июне 1917 г., хотя мы имели уже революцию не только начавшуюся, не только свергшую монархию, но и создавшую повсюду Советы. Мы видели, мы знали, мы разъясняли рабочим: войны ведут правительства. Чтобы прекратить войну буржуазную, надо свергнуть буржуазное правительство.

Заявление: «германцы не смогут наступать» равнялось поэтому заявлению: «мы знаем, что правительство Германии в ближайшие недели будет свергнуто». На деле мы этого не знали и знать не могли, и потому заявление было фразой.

Одно дело – быть убежденным в созревании германской революции и оказывать серьезную помощь этому созреванию, посильно служить работой, агитацией, братанием, – чем хотите, только работой этому созреванию. В этом состоит революционный пролетарский интернационализм.

Другое дело – заявлять прямо или косвенно, открыто или прикрыто, что немецкая революция уже созрела (хотя это заведомо не так), и основывать на этом свою тактику. Тут нет ни грана революционности, тут одно фразерство.

Вот в чем источники ошибки, состоявшей в «гордом, ярком, эффектном, звонком» утверждении: «германцы не смогут наступать».

IV

Не более как вариантом той же фразистой бессмыслицы является утверждение: «мы помогаем германской революции, сопротивляясь германскому империализму, мы приближаем этим победу Либкнехта над Вильгельмом».

Конечно, победа Либкнехта – возможная и неизбежная тогда, когда германская революция созреет и назреет, – избавит нас от всех международных трудностей, избавит и от революционной войны. Победа Либкнехта избавит нас от последствий любой нашей глупости. Неужели это оправдание – глупости?

Всякое ли «сопротивление» германскому империализму помогает германской революции? Кто захочет немного подумать или хотя бы припомнить историю революционного движения в России, легко увидит, что только целесообразное сопротивление реакции служит революции. Мы знаем и видели за полвека революционного движения в России массу примеров нецелесообразного сопротивления реакции. Мы, марксисты, гордились всегда тем, что строгим учетом массовых сил и классовых взаимоотношений определяли целесообразность той или иной формы борьбы. Мы говорили: не всегда целесообразно восстание, без известных массовых предпосылок оно есть авантюра; очень часто мы осуждали, как нецелесообразные и вредные с точки зрения революции, самые героические формы индивидуального сопротивления. В 1907 году мы, на основании горького опыта, отвергли, как нецелесообразное, сопротивление участию в III Думе и т. д. и т. п.

Чтобы помогать немецкой революции, надо либо ограничиться пропагандой, агитацией, братанием, пока нет сил для твердого, серьезного, решительного удара в открытом военном или повстанческом столкновении, или идти на такое столкновение, зная, что не поможешь этим врагу.

Ясно для всех (кроме разве совсем опьяненных фразой), что идти на серьезное повстанческое или военное столкновение заведомо без сил, заведомо без армии есть авантюра, не помогающая германским рабочим, а затрудняющая их борьбу, облегчающая дело их врагов и нашего врага.

V

Тут еще является отговорка, которая так детски смешна, что я никогда бы не поверил в возможность такого аргумента, если бы не слышал его собственными ушами.

«Ведь вот и в октябре нам говорили оппортунисты, что у нас нет сил, нет войска, нет пулеметов, нет техники, а все это явилось в борьбе, когда началась борьба класса против класса. Явится все это и в борьбе пролетариата России против класса капиталистов Германии, явится на помощь нам немецкий пролетарий».

В октябре было дело так, что мы точно учли именно массовые силы. Мы не только думали, мы твердо знали, на основании опыта массовых выборов в Советы, что рабочие и солдаты в сентябре и начале октября в громадном большинстве уже перешли на нашу сторону. Мы знали хотя бы из голосований на Демократическом Совещании, что и в крестьянстве коалиция провалена, значит наше дело уже выиграно.

Таковы были объективные предпосылки октябрьской повстанческой борьбы:

1. Над солдатами уже нет палки: ее сверг февраль 1917 года (Германия еще не дозрела до своего февраля).

2. Солдаты уже пережили и закончили, как и рабочие, отход свой, сознательный, продуманный, прочувствованный, от коалиции.

Из этого, только из этого вытекла правильность лозунга «за восстание» в октябре (этот лозунг был бы неверен в июле, когда мы его и не поставили).

Не в том ошибка оппортунистов Октября, что они «заботились» об объективных предпосылках (только дети могут так думать), а в том, что они факты оценили неверно, брали мелочи, не видя главного: поворота Советов от соглашательства к нам.

Сравнивать военное столкновение с Германией (которая не пережила еще ни «своего» февраля, ни своего «июля», не говоря об октябре), с Германией монархического буржуазно-империалистического правительства и повстанческую борьбу в октябре против врагов Советов, – Советов, зревших с февраля 1917 года и созревших вполне в сентябре и октябре, – есть такое ребячество, что на него надо только пальцем указать. Вот до каких нелепостей доводит людей фраза.

VI

Отговорка иного вида: «Но Германия задушит нас экономически договором по сепаратному миру, отнимет уголь, хлеб, закабалит нас».

Премудрый довод: надо идти на военное столкновение, без армии, хотя это столкновение явно несет не только кабалу, но и удушение, отнятие хлеба без всяких эквивалентов, положение Сербии и Бельгии, – надо идти на это, ибо иначе будет невыгодный договор, Германия возьмет с нас 6 или 12 миллиардов дани в рассрочку, хлеб за машины и проч.

О, герои революционной фразы! Отвергая «кабалу» у империализма, они скромно умалчивают о том, что для полного избавления от кабалы надо свергнуть империализм.

Мы идем на невыгодный договор и сепаратный мир, зная, что теперь мы еще не готовы на революционную войну, что надо уметь выждать (как выждали мы, терпя кабалу Керенского, терпя кабалу нашей буржуазии, с июля по октябрь), выждать, пока мы будем крепче. Поэтому, если можно получить архиневыгодный сепаратный мир, его обязательно принять в интересах социалистической революции, которая еще слаба (ибо к нам, русским, еще не пришла на помощь зреющая революция в Германии). Только при полной невозможности сепаратного мира тотчас придется бороться – не потому, что это будет правильной тактикой, а потому, что не будет выбора. При такой невозможности не будет и возможности спора о той или иной тактике. Будет только неизбежность самого ожесточенного сопротивления. Но пока выбор есть, надо выбрать сепаратный мир и архиневыгодный договор, ибо это все же во сто раз лучше положения Бельгии.

Мы крепнем с каждым месяцем, хотя мы еще слабы теперь. Международная социалистическая революция в Европе зреет с каждым месяцем, хотя она не назрела еще теперь. Поэтому… поэтому, рассуждают «революционеры» (унеси ты мое горе…), надо принимать бой тогда, когда заведомо сильнее нас империализм Германии, слабеющий с каждым месяцем (в силу медленного, но неуклонного назревания революции в Германии).

Великолепно рассуждают «революционеры» чувства, превосходно рассуждают!

VII

Отговорка последняя и самая «бойкая», самая ходкая: «Похабный мир – есть позор, предательство Латвии, Польши, Курляндии, Литвы».

Удивительно ли, что именно буржуа русские (и их прихвостни – новолучисты, делонародовцы, новожизненцы) всего усерднее разрабатывают этот якобы интернационалистский довод?

Нет, неудивительно, ибо этот довод есть западня, в которую буржуазия тащит русских большевиков сознательно, а часть большевиков попадается бессознательно, из-за любви к фразе.

Теоретически рассмотрим этот довод: что выше – право наций на самоопределение или социализм?

Социализм выше.

Позволительно из-за нарушения права наций на самоопределение отдавать на съедение Советскую социалистическую республику, подставлять ее под удары империализма в момент, когда империализм заведомо сильнее, Советская Республика заведомо слабее?

Нет. Не позволительно. Это не социалистическая, это буржуазная политика.

Далее. Был ли бы мир на условии возврата «нам» Польши, Литвы, Курляндии менее позорным, менее аннексионистским миром?

С точки зрения русского буржуа, да.

С точки зрения социалиста-интернационалиста, нет.

Ибо, освободив Польшу (чего хотели одно время некоторые буржуа в Германии), германский империализм еще сильнее душил бы Сербию, Бельгию и проч.

Что русская буржуазия вопит против «похабного» мира, это – правильное выражение ее классового интереса.

Взгляните на факты относительно поведения англо-французской буржуазии. Она всячески втягивает нас теперь в войну с Германией, обещает нам миллионы благ, сапоги, картошку, снаряды, паровозы (в кредит… это не «кабала», не бойтесь! Это «только» кредит!). Она хочет, чтобы мы теперь воевали с Германией.

Понятно, почему она должна хотеть этого: потому, что, во-первых, мы оттянули бы часть германских сил. Потому, во-вторых, что Советская власть могла бы крахнуть легче всего от несвоевременной военной схватки с германским империализмом.

Англо-французская буржуазия ставит нам западню: идите-ка, любезные, воевать теперь, мы от этого великолепно выиграем. Германцы нас ограбят, «заработают» на Востоке, дешевле уступят на Западе, а кстати Советская власть полетит. Воюйте, любезные «союзные» большевики, мы вам поможем!

И «левые» (унеси ты мое горе) большевики лезут в западню, декламируя самые революционные фразы…

Да, да, одно из проявлений следов мелкобуржуазности состоит в податливости на революционную фразу. Это старая истина, старая история, слишком часто становящаяся новинкой…

VIII

Летом 1907 года наша партия тоже пережила аналогичную, в некоторых отношениях, болезнь революционной фразы.

Питер и Москва, почти все большевики были за бойкот III Думы, заменяли объективный анализ «чувством», лезли в западню.

Болезнь повторилась.

Время более трудное. Вопрос в миллион раз важнее. Заболеть в такое время – значит рисковать гибелью революции.

Надо воевать против революционной фразы, приходится воевать, обязательно воевать, чтобы не сказали про нас когда-нибудь горькой правды: «Революционная фраза о революционной войне погубила революцию».

Ленин. (За подписью Карпов.)

«Правда» N 31, 21 февраля 1918 г.

Приложение N 13

В своей полемике против тех революционных большевиков, которые не имеют счастья обретаться в рядах сторонников поистине поповского лозунга мира, купленного ценой сдачи всех позиций, товарищ Ленин издевается над ними, как над революционными фразерами. Метод во всяком случае не новый. Он всегда пускался в ход со стороны действительных фразеров оппортунизма. И если позицию товарища Ленина определить по существу, то ее нужно определить, как позицию оппортунистической фразы, самой безудержной фразы, которая губит блестяще начатую социалистическую революцию.

Эта фраза грозит новым разложением нашей партии. Если она получит преобладание в наших рядах, тогда наша партия пролетариата перестала бы быть тем, чем она была: она превратилась бы в расхлябанную полуорганизацию, без горизонта, без твердого курса, даже без теоретического – не говоря уже о практическом – мужества.

Разве не характерен в самом деле тот факт, что товарищ Ленин, который когда-то беспощадно бичевал пацифизм мещан, который даже противопоставлял лозунг мира лозунгу гражданской войны, силится теперь выдвинуть «боевой клич» капитуляции, для того чтобы «простой солдат» понял, причем под «простым солдатом» разумеется, в действительности, не солдат, а тот самый мешечник, против которого товарищ Троцкий издает драконовские распоряжения.

Вся трагедия момента как раз и состоит в том, что руководящее меньшинство партии, во главе с товарищем Лениным, сейчас не имеют за душой ровно ничего, кроме слов.

В чем состоит сущность оппортунистической фразы?

Она состоит в том, что прикрывает и прикрашивает грязную действительность, выдвигая «сносную перспективу» там, где ее заведомо нет.

Когда Бернштейн рисовал умилительную картину «демократизации капитала», обещая всем рабочим, что они помаленьку будут превращаться сами в «порядочных людей» с брюшком и капитальцем, он отвлекал пролетариат от сознания необходимости тяжелой революционной борьбы против капитала. Когда Каутский, уже во время войны, размалевывал «мирный капитализм» с третейскими судами, разоружением и прочими прелестями, тогда он работал против революции, затемняя классовое сознание пролетариата, деморализуя его, отвлекая его внимание от труднейшей, но неизбежной повстанческой борьбы против империализма. Тогда товарищ Ленин находил нужные слова, чтобы бичевать тех, которые прячутся за оппортунистическую фразу. Но теперь он повторяет, по существу дела, те самые «ошибки, в которых погряз Каутский».

Когда товарищ Ленин говорит о возможности «передышки» для социалистической советской республики, передышки среди бури и грозы империалистической войны, он отвлекает внимание рабочего класса от гигантской, тяжелой, кровавой, но трижды неизбежной борьбы, отвлекает перспективой «невозможной возможности». И как все «реальные политики», товарищ Ленин не щадит слов и словечек о «революционной фразе». Ведь это «так принято» у всех «реальных политиков».

Они искренно считают себя таковыми, не замечая, что являются самыми близорукими политиками, которые беспомощно хватаются за всякую соломинку, которые тонут вместе с ней, согласно всем законам физики.

"Вот доедет Иоффе до Бреста и подпишет мир – тогда начнется «передышка», – думают товарищи-капитулянты, не замечая, что к их виску уже подносится револьвер, совершенно независимо от того, в какой части мирового пространства находится тов. Иоффе. И чем ближе подходят немецкие войска, тем судорожнее высчитывают они секунды, «когда доедет Иоффе»: «вот сейчас, еще одна секунда – и мы спасены». А упрямый Гофман двигается и двигается.

Таким образом, товарищи хотят заговорить историю, надеясь на бумажку, которую разбойники Вильгельма могут подписать для того, чтобы через две минуты снова разорвать ее. Они надеются на чудо, а так как чудес не бывает, то совершенно естественно, что знахари и колдуны, их пропагандирующие, не могут претендовать на то, что история их «оправдает».

I

Разберем реалистическую аргументацию тов. Ленина.

Его главным доводом в пользу подписания того поистине чудовищного мира, который предлагается нам со стороны берлинской клики, является следующий: Россия истерзана, воевать не может, нужно принять какой угодно, хотя бы и архи-тяжелый мир, чтобы получить передышку, поднять производительные силы страны путем социалистической реорганизации общества, а потом уже думать и о войне с целью свержения кабалы международного капитала. Перспектива, что и говорить, приятная. Пока во всей Европе ураган, у нас благополучное житье; гражданская война почти закончилась, начинается мирный, органический период; хозяйство распускается пышным цветком; социализм расцветает под носом удивленной капиталистической Европы, которая терпеливо ждет, когда свалится ее разбойничья голова.

Перспектива, повторяем, утешительная.

Одна беда: эта перспектива «реализуется» только под искусным пером товарища Ленина.

Вот на этот вопрос, на вопрос реальности этой перспективы, напрасно было бы искать ответа в фельетоне тов. Ленина. Там он разбирает все и всяческие аргументы (или, как он их называет, «отговорки») инакомыслящих, но ни единым словом не упоминает о центральном доводе своих оппонентов, о невозможности «передышки». Конечно, это прием очень удобный. Но он нимало не способствует выяснению вопроса.

А вопрос этот требует самого серьезного обсуждения. Если рассуждать, не мудрствуя лукаво, то становится сразу же ясно, что международный капитал, в силу своей социальной природы, не может потерпеть существования и развития российской социалистической революции. Последняя либо замирает, либо перебрасывается дальше, так как она развивается вовсе не в закупоренной бутылке. Это уж не «общие фразы», а опытом проверенные положения: события в Финляндии, Украине, Румынии, даже в Австро-Венгрии и Германии, подтверждают эту мысль.

Что-нибудь одно из двух: или товарищ Ленин и мы вместе с ним, мягко выражаясь, «сочинили», когда говорили о неизбежном столкновении международного капитала с русской революцией, – и тогда становится понятна новая теория товарища Ленина. Или мы говорим правду – тогда нет места рассуждениям о возможности «передышки».

Заметьте. Когда тов. Ленин говорит о «передышке», он говорит вовсе не о паре дней. Несмотря на всю свою близорукость, тов. Ленин совсем не такой наивный человек, чтобы думать, что можно поднять производительные силы страны, понастроить железные дороги, научить всех рабочих стрелять из винтовки и пулемета и т. д. в течение дней. Сейчас страна воевать не может; после своей собственной починки она сможет – вот тезисы тов. Ленина. Таким образом тов. Ленин предполагает довольно солидный «отрезок времени», целый период мирного строительства.

Но тов. Ленин делает, к сожалению, расчеты без хозяина: ибо генерал Гофман вовсе не такой благодушный человек, чтобы ждать. Ведь совершенно ясно, что империалистам невыгодна такая позиция. Они – как любит говорить тов. Ленин – «не краснобаи, а люди дела». Вот где гвоздь! Вот где зарыта собака!

Но – скажет нам тов. Ленин – это абстрактная «историко-философская» постановка вопроса. В общем это верно. Конкретно, – это неверно. С точки зрения «вечности» – это правильно. С точки зрения момента в узком смысле слова – это неправильно. Нам же нужно решать сейчас, тотчас, сию секунду; нам нужно использовать ситуацию сегодняшнего дня.

Разберем и этот «довод», который отсутствует в фельетоне тов. Ленина, но который развивался им в устных дискуссиях.

В качестве теоретического базиса тов. Ленин подводит такую характеристику момента: сейчас – говорит он – англичане и немцы еще не помирились. Между ними щель. Эту «щель» нужно использовать. Эта «щель» дает возможность мира с Германией и «передышки».

Такова «конкретизация» вопроса. Но она – увы! – не подвигает нас ни на шаг к ленинскому решению. Предположим вместе с тов. Лениным, что англичане и немцы пока не заключили тайного соглашения на предмет общего задушения революции. Пусть так. Но совершенно ясно, что в таком случае Германия может продолжать войну лишь тогда, когда она будет беспощадно громить Россию, как поставщика хлеба и сырья, и давить ее, как поставщика революционной заразы, разлагающей «национальное единство» Германии. Тут уж нужно быть совершенно «конкретным», тов. Ленин! Тут нужно точно учитывать, в каком положении находится Германия.

При таких условиях немецким империалистам нужна «замиренная Россия», дающая гарантии в «добросовестном» исполнении договора. А такой Россией может быть лишь буржуазная Россия; другими словами, для Германии свержение Советской власти есть conditio sine qua non.

Итак: если англичане и французы уже сговорились – от бою уклониться нельзя; если они еще не сговорились – тоже нельзя. И в том и в другом случае перед нами вовсе не та розовая перспектива, о которой благовествует нам тов. Ленин.

Что это так, показывают и условия мирного договора, и мы должны поэтому сказать несколько слов и о них.

Характерно опять-таки, что любящий все конкретное тов. Ленин не потрудился даже разобрать хотя бы самых существенных пунктов договора. Вот что значит «мыслить конкретно». Вместо анализа условий договора – сплошная «литература»; вместо трезвого учета фактов – фраза.

Характернейшими особенностями разбойничьих условий являются два обстоятельства: во-первых, вмешательство во внутренние дела Советской Республики; во-вторых, жандармско-военные «гарантии» этого вмешательства наряду с разоружением этих сил. В этих рамках – беспощадная эксплуатация, сводящая на нет целый ряд социалистических мероприятий.

Признание договора с Радой означает уничтожение Советской власти на Украине и почти уничтожение Советской власти в Великороссии, так как никакой Винниченко не будет давать остатков хлеба, сплавленного в Германию; то же с углем.

Возмещение убытков германским подданным наносит жесточайший удар всем попыткам национализировать производства; демобилизация Красной Армии и Гвардии, разоружение судов и т. д. фактически равновелики полицейской опеке Германии и разоружению Советской власти.

Можно сказать, что все это – одна формальность. Ошибаетесь, товарищи! Немецкие империалисты не шутки шутят. Они-то не фразеры. Поставив такие условия, получивши ваше на них согласие, они будут требовать их выполнения. А не то… а не то у них в запасе будет новое наступление.

Нужно быть поистине наивным человеком, чтобы мобилизоваться, подписав условия о демобилизации, и думать при этом: мы перехитрим Гофмана. Поверьте, товарищи, этих бестий не проведешь!

Дальнейший ход событий, даже если мир формально и будет подписан, будет приблизительно таков: немцы при каждом нарушении договора будут «придираться» и продвигать свою вооруженную силу; и каждый раз борьба будет возобновляться в худших для нас условиях, так как немцы держат свой бронированный кулак у Петрограда и Киева, мы же, по договору, демобилизуемся. Нажим за нажимом и… уступка за уступкой с нашей стороны – такова перспектива, открываемая подписанием мира.

Некоторые думают, что вопрос о подписании мира – это вопрос только о бумажке. Неправда! Это сигнал к целому ряду дальнейших уступок.

Мы приходим к такому заключению. Подписание мира никакой «передышки» не дает – это во-первых. Подписание мира подрывает Советскую власть, как власть, проводящую социалистические мероприятия, – это во-вторых.

II

В сущности одного вышесказанного было бы достаточно для доказательства всей несостоятельности «мирной теории» тов. Ленина. Факты – против нее целиком. За нее – пустое повторение одного слова «передышка». Эта «передышка» превратилась в какой-то фетиш, которым «заклинают» и «заговаривают» исторические события.

Это – верх оппортунистического фразерства.

Посмотрим теперь на некоторые второстепенные аргументы тов. Ленина.

Последний в своем фельетоне «опровергает» сторонников партизанской революционной войны, указывая на отсутствие среди пролетариата движения в сторону формирования Красной Армии и т. д.

Но не успела еще высохнуть типографская краска, которой отпечатаны сердитые статьи товарища Ленина, как сама жизнь опровергла его. Тов. Ленин поспешил. И в данном случае он, действительно, и насмешил. Ибо только слепой может отрицать небывалый энтузиазм среди пролетарских масс, сплошными рядами идущих на фронт.

Резолюции Советов, как дважды два четыре, показывают, что пролетариат готов сражаться за социализм и Советскую Республику. Более того: даже крестьянство втягивается в эту борьбу. Нужно совершенно отказаться от марксизма, перестать понимать что бы то ни было, чтобы не видеть этого.

Совсем не случайно, что идеологи беднейшего крестьянства, левые эсеры, не хотят мириться с германскими условиями. Жизнь опровергла вас, тов. Ленин. Это не фраза, когда тысячи и десятки тысяч лучших рабочих, бросая все, идут на фронт. Это – революционная борьба. «Экономической основой» этой войны является не высшая производительность труда русских рабочих по сравнению с трудом немецких рабочих, а изменение производственных отношений в пользу пролетариата и крестьянства.

В этом – притягательная сила той борьбы, которую развертывает сейчас российский пролетариат и крестьянство – против международного империализма. Тут энтузиазм в конечном счете будет гораздо больший, чем в эпоху великой французской революции. Потому что сдвиг сейчас неизмеримо глубже, чем когда бы то ни было.

Массы отлично сознают, что если они и не получили непосредственного резкого улучшения своего положения, то они все же завоевали все возможности такого улучшения, захватив в свои руки власть и экспроприируя крупную собственность.

Тов. Ленин обвиняет, далее, нас в том, что мы бессмысленно повторяем фразу: «немцы не будут наступать», переоценивая фактическое состояние революционного брожения на Западе. Но это простая неправда. Мы не писали, что «немцы не будут наступать». Мы говорили лишь, что такое наступление крайне затруднительно для немецкого империализма. Пока что, факты только подтвердили это – посмотрите хотя бы на характер немецкого наступления. Мы говорили также, что наше сопротивление будет поддержкой движения немецкого пролетариата. И тут факты вполне оправдали нас. Ибо даже тов. Ленин, вероятно, не решится утверждать, что позорный пункт об отказе от интернационалистской пропаганды, который черным по белому стоит в числе прочих «условий мира», способствует друзьям Карла Либкнехта и увеличивает международное значение русской революции.

Если тов. Ленин утверждает, что не всякое сопротивление реакции, а только целесообразное сопротивление приносит пользу, то это – святая истина. Но в том-то и беда, что сейчас, при данных условиях, никакого другого выхода, кроме отчаянной борьбы, нет и быть не может. «Уметь выждать» – что рекомендует нам тов. Ленин – означает «ждать и не дождаться»…

Всякому известно, что для ведения революционной войны, даже только для обороны Петрограда, необходимо единство линии, необходима духовная мобилизация наряду с материальной. Только тогда люди будут отстаивать до конца свои требования, когда они не находятся в раздвоенном состоянии. И если теперь, наряду с призывами к обороне, рядом, в той же газете, где напечатаны строки о священном отпоре захватчикам, утверждают на все лады, что сейчас никакая война невозможна, то этим самым вносят смятение, раскол, разложение, панику.

Фразеры оппортунизма объективно разлагают волю пролетариата к действию. Война против капитала должна сопровождаться отпором оппортунистической фразе.

Н. Бухарин.

«Коммунист» N 1, 5 марта 1918 г.

Приложение N 14

Ко всем членам партии

Товарищи! Серьезность положения и наличность в нашей партии крупных разногласий по самому существенному вопросу современности, – по вопросу о мире, – заставляет нас выступить с определенной политической платформой в связи с партийным съездом.

Мы полагаем, что партийный раскол был бы величайшим бедствием не только для нашей партии, но и для всей русской революции. Тем не менее смешно думать, что наши разногласия могут исчезнуть путем их замалчивания.

Мы твердо и глубоко уверены, что эти разногласия изживутся в процессе самой жизни, которая в самом скором времени безжалостно разрушит все иллюзии о возможности мира и передышки для революционно-социалистической Советской Республики. Тем большей необходимостью является в настоящее время открытое выявление мнения той части партии, которая полагает, что мирная политика официального ЦК сошла с рельс пролетарской революции.

Эта политика является, с точки зрения своей социальной основы, переходом с позиции революционного пролетариата на позицию деклассированного солдата; с точки зрения оценки международного положения она оппортунистически предполагает возможность сохранения Советской власти и мирного развития социализма, что на самом деле невозможно, как в силу социальной противоположности между разбойничьей монархией Германии и пролетарским режимом в России, так и в силу конкретных стремлений Германии, не могущей продолжать войну на Западе без грабежа и свержения Советской власти на Востоке; наконец, с точки зрения непосредственно практической, эта политика приводит к принятию неприемлемых условий и к капитуляции пролетариата в его классовой войне против иностранной и отечественной буржуазии.

Кроме того, постоянная ориентация то на мир, то на войну, стремление зацепиться то за какие угодно условия мира с хищниками Вильгельма, то за помощь со стороны хищников Согласия, деморализует отряды, идущие защищать социалистическое отечество, делает невозможным ту «духовную мобилизацию» революционных масс, которая является необходимой предпосылкой успешного ведения навязываемой нам историей священной войны с капиталом.

Исходя из этих соображений, несколько членов ЦК и Совета Нар. Ком. заявили в свое время о своем выходе из этих учреждений, как только будет подписан мир, означающий, с нашей точки зрения, сдачу социалистической позиции. По такому вопросу нести ответственность за политику официального большинства ЦК эти товарищи считали себя не вправе.

Теперь, перед партийным съездом, мы считаем необходимым поставить вопрос со всей серьезностью и обсудить его со всех сторон. Мы надеемся, что высший партийный орган, съезд, разрешит его так, как должен решить революционный пролетариат, а не деклассированный мешечник. К такому решению его мы призываем всех членов нашей славной боевой партии.

Н. Бухарин, Г. Оппоков (А. Ломов), М. Урицкий, А. Бубнов.

Приложение N 15

От редакции^{13}. Всякому товарищу, внимательно следящему за жизнью партии, известно, что еще в начале января текущего года в партийных рядах возникли серьезные разногласия вокруг вопроса о заключении мира с Германией.

Эти разногласия дважды обсуждались Центральным Комитетом вместе с ответственными партийными работниками: первый раз 7 января и второй раз 21 января 1918 г. На этих заседаниях наметилось два основных течения, из которых одно, получившее название «правого», высказывалось за скорейшее заключение мира на предложенных тогда условиях, не доводя дела до разрыва переговоров, и другое, получившее название «левого» – за непринятие этих условий и ведение революционной войны. Промежуточное течение высказалось за то, чтобы захватного мира не подписывать, но войны также не вести.

Как известно, победило сперва это последнее, промежуточное течение. После начала германского наступления, которое было ответом на тактику прекращения войны без подписания мира, вопрос был снова поставлен на обсуждение в Центральном Комитете и в конце концов был решен в сторону необходимости подписания мира. В результате меньшинство, настаивавшее на принятии боя с германским империализмом, вышло из состава ЦК, и вслед за тем товарищи, примыкавшие к этому течению, покинули ответственные места в органах Советской власти.

Окончательное разрешение этим разногласиям в их первоначальной форме дали партийный съезд, собравшийся в начале марта, и Съезд Советов, состоявшийся в середине марта. Партийный съезд большинством 28 против 12 при 4 воздержавшихся одобрил тактику большинства Центрального Комитета и признал необходимым утверждение мира. Съезд Советов значительным большинством ратифицировал мир.

Группа левых большевиков, издававшая в Петербурге газету «Коммунист», оказавшись в меньшинстве на партийном съезде, не сочла, однако, себя вправе совершенно отказаться от выступления на Съезде Советов. От лица 58 делегатов и 10 членов ЦИК на Съезде Советов была оглашена резолюция, в которой левые коммунисты заявляли, что они не могут голосовать за ратифицирование мира, считая его губительным для дела российской революции и международного пролетариата, но в то же время, подчиняясь партийной дисциплине, не голосуют против, а воздерживаются от голосования.

После ратификации мира разногласия в партии, с одной стороны, казалось, потеряли почву, потому что ратификация мира, тот единственный пункт, вокруг которого пока шли споры, стала совершившимся и непререкаемым фактом. Но с другой стороны, заключение мира создало почву для возникновения новых разногласий. Заключение мира не могло быть простым правовым фактом, оно было событием, изменившим в корне все политическое и экономическое положение. В спорах о заключении мира намечались уже две различные точки зрения на задачи российского пролетариата, две оценки текущего политического момента. Самое заключение мира поставило русскую революцию на распутье двух дорог. Партийное большинство стало намечать один путь политики, партийное меньшинство – левое, пролетарско-коммунистическое крыло – намечает другой.

Сейчас еще трудно сказать, как далеко разойдутся эти пути. Возможно, что разногласия будут изжиты в порядке товарищеской дискуссии. Возможно также, что они углубятся еще больше. Во всяком случае левое крыло не считает нужным и полезным их скрывать. С этой целью Московское Областное Бюро РКП, стоящее на позиции левого крыла партии, открыло страницы своего органа, выходящего ныне в свет, для обсуждения этих разногласий. В печатаемых ниже тезисах^{14} выражены взгляды редакции на текущий политический момент и задачи российского рабочего класса.

1. Заключение аннексионистского мира с Германией завершило предшествующий период российской революции и открывает новую ее страницу. Оно было следствием открытого столкновения между германским империализмом и российской рабоче-крестьянской революцией, которая противопоставила революционные международные требования захватным стремлениям империалистов. Лишь только это противопоставление вызвало обострение классовой борьбы в Австрии и Германии, временно подавленное, как германский империализм решительно выступил против Советской Республики. И германское наступление, и германский ультиматум, и захватный мир были формами и орудиями этого натиска.

2. В начале марта перед пролетарско-крестьянской революцией стал выбор: принять бой или уклониться от боя. Решающее большинство организаций рабочих, солдат и крестьян избрало последний путь. Это большинство составилось из представителей усталой и деклассированной солдатской массы; из представителей части рабочих северной промышленной полосы России, где оторванность от южных источников сырья, угля и хлеба, в связи с общей хозяйственной разрухой, создала голодание, усиленный распад промышленности, безработицу, перерывы в правильной производительной работе, а следовательно, и тенденцию к деклассированию пролетариата (к ослаблению его классового единства и сознательности) и во всяком случае к понижению его классовой боеспособности; наконец, из представителей отощавшего, благодаря войне, неурожаю, продовольственным затруднениям и расстройству городской промышленности, крестьянства северной и центральной промышленной области. Рабочие и крестьяне экономически более жизненных и лучше обеспеченных хлебом областей юга, юго-востока и Урала были в большинстве случаев за принятие боя, но они не дали перевеса. Ради сохранения промышленного севера, который в предшествующее время был центром революции, был заключен мир за счет фактического отделения промышленного севера от хлебородного и промышленного юга.

3. Было бы смешно, подобно левым эсерам, проповедовать «принципиальное неприятие» этого мира. Заключение этого мира, как победа отсталых и усталых слоев рабочих и крестьян, есть факт объективный, создающий новое объективное положение, новую обстановку хозяйственной жизни, новое сочетание классовых сил. Отделение «Великороссии» от Западной Украины, угрожающее отделение от Екатеринославского и Донецкого районов, эвакуация Петербурга – объективные факты хозяйственной жизни; уступки экономического характера, которых будут требовать иностранные империалисты, исходя из заключенного в Брест-Литовске мирного договора, могут также сильно влиять на объективную обстановку; наконец, закрепление в массах бездеятельной «психологии мира» есть объективный факт политического момента.

Но, учитывая положение, созданное Брестским миром, пролетарские коммунисты не могут исходить только из этих фактов, становиться на уровень сознания отсталой и пассивной, бездеятельной части одного из отрядов российского пролетариата или крестьянства. Они определяют свои задачи, исходя из интересов рабочих всей России в целом и ставя эти задачи в связь с нарастающим международным революционным движением. Не сохранение во что бы то ни стало завоеваний рабочих и крестьян на нынешней урезанной территории Советской Республики, ценою пожертвования этими завоеваниями на остальном пространстве России и ценою мелкобуржуазного перерождения нынешнего советского государства, а развитие и укрепление всей России как отряда международной рабочей революции против международного империализма – такова их задача, такова основная нить их политической линии.

4. Заключение Советской Республикой аннексионистского мира с Германией несомненно временно ослабило силы международной революции и укрепило международный империализм. Но основные силы международной революции продолжают нарастать, пробьют себе дорогу через поставленную им плотину и используют некоторые последствия заключения мира, как факторы, усиливающие революционное движение.

Заключение мира ослабило пока что стремление империалистов к международной сделке. С их точки зрения Россия отброшена назад, как очаг мировой революции. Страх перед ее влиянием не толкает более со старой силой борющихся империалистов в объятия друг друга. Она разбита и как военная единица. Поэтому для германских империалистов открылась возможность переброски всех сил на запад и борьбы за полную победу над империалистами держав Согласия. Последние в свою очередь, ввиду начавшегося раздела России и угрожающей опасности разгрома, должны напрягать все силы для отпора и для обеспечений себе контр-аннексий на Дальнем Востоке и в Турции. Для подкрепления этих захватов они должны стремиться к перевесу на решающем театре войны. Поэтому заключение мира уже привело к обострению схватки между империалистскими державами.

5. Заключение захватного мира в данный момент безусловно сильно задержало развитие психологических предпосылок международной революции, которые назревали к весне 1918 года. Но оно не могло задержать и отчасти усиливает развертывание материальных противоречий, которые составляют главную основу революционного взрыва. Оттяжка в открытом выступлении революции придаст ей, вероятно, более тяжелые и бурные формы.

Усиление борьбы между союзами империалистов истощает до последнего предела надорванные экономические силы борющихся держав, оно ведет к новому истреблению «человеческого материала» и доводит до наибольшей остроты всеобщее экономическое разложение. Обострение материальных противоречий на почве продовольственного и хозяйственного кризиса в центральных державах (особенно в Австрии) не может быть существенно задержано захватом Украины, так как в течение самого критического момента – весны 1918 г. – германский капитал не сумеет извлечь оттуда необходимых средств продовольствия и производства. Украина захватывается в момент окончания хлебных заготовок (и без того неудачных), в огне гражданской войны, в момент, когда заводы и копи лишены необходимых рабочих рук, кокса, леса, бензина и т. п., а железные дороги – угля и подвижного состава. В то же время германская аннексионистская политика на восточном фронте порождает ряд национальных трений как в германском «ближайшем тылу» (Польша, Украина, Латвия, Эстляндия), так и в недрах самого союза центральных держав.

С другой стороны, надо определенно отметить, что заключение мира отрицательно влияет на духовное, идеологическое развязывание международной революции. Влияние российской революции на международное рабочее движение благодаря капитуляции ее перед международным империализмом ослабевает (сокращение революционной пропаганды на фронте, отказ от политики разоблачения международного империализма; возможный «умеренный» курс внутренней политики в России). Попытки дипломатического маневрирования Советской власти также не могут одушевлять международный пролетариат, так как они демонстрируют не силу, а слабость революции. Самый факт заключения захватного мира укрепляет оборонческие течения в отсталых слоях международного пролетариата. В Германии империалисты, ссылаясь на этот мир, усиленно обещают рабочим мир и хлеб путем империалистских побед. Они запугивают их примером русского разгрома и «разложения». Во Франции и Англии они натравливают своих рабочих на германский пролетариат, «предавший» русскую революцию. В Америке развивается оборонческая агитация, нагло пользующаяся флагом защиты русской революции от германского захвата.

Но в то же время обострение мировой бойни разрушает надежды на мир, охватившие рабочие массы осенью 1917 г. Крайне яркое обнажение захватной политики господствующих классов и их социал-агентов во время заключения мира вскрывает истинную подкладку оборончества и гражданского мира. Оно готовит крушение последних предрассудков, сдерживающих выступление рабочих масс.

Наиболее критический момент в развертывании противоречий, порожденных всей империалистской системой и империалистской войной, наступает. В течение ближайшей весны и лета должно начаться крушение империалистской системы, которое, в случае победы германского империализма в текущем фазисе войны, может быть только отсрочено и выразится тогда в еще более острых формах.

6. Расчеты германских империалистов при заключении мира с Советской Республикой сводились к следующему. С одной стороны, представлялось выгодным отложить военный захват севера России, непосредственное низвержение Советской власти и прямое овладение хозяйством северной России; к этому побуждала трудность организации хозяйства и продовольствия на севере и отсутствие сильных буржуазных агентов, которые поддержали бы оккупирующую власть (вроде, напр., Украинской Центр. Рады); с другой стороны, было важно подчинить своему влиянию и использовать для нужд германского капиталистического хозяйства хлебородный и промышленный юг; в-третьих, отрезывая север от юга и тем создавая естественное хозяйственное разложение севера, пользуясь контролем над источниками сырья и хлеба, питающими север, применяя вооруженное давление из захваченных на севере стратегических пунктов и новые частичные аннексии, германский империализм рассчитывал на деле подчинять север щупальцам германского финансового капитала, разрушать социальные завоевания рабочей революции и тем внутренне, с корня, подрывать Советскую власть. Большая или меньшая острота, скрытый или явный характер натиска германского империализма на Советскую Республику будут зависеть от различных обстоятельств: от положения на театре войны, от внутреннего положения в центральных державах, от решительности отпора, оказываемого как Советской властью, так и революционными классами юга России и оккупированного северо-запада России.

7. Кроме натиска германского империализма, Советской Республике грозит натиск союзнической коалиции. Планы немецкого империализма в ближайшее время будут направлены на подчинение хозяйства северной России внутреннему влиянию германского финансового капитала, путем вымогательств у Советской Республики, путем попыток выхолостить ее революционное содержание, а не путем прямого низвержения ее. Планы англо-французского и японского империализма будут направлены на полу-оккупацию, полу-реставрацию буржуазно-соглашательского порядка в отдельных областях Дальнего Востока, на подчинение этих областей контролю союзнического капитала при посредстве его российских мелкобуржуазных агентов (оборонцев и кадетов). Последняя нота «союзников» по вопросу об аннулированных займах показывает, впрочем, что и англо-французский капитал склонен пытаться подчинить Советскую Республику своему внутреннему контролю. Наконец, стремления Америки сводятся к тому, чтобы, действуя через Советскую власть и не играя на истощение Советской Республики (как Германия), подчинять ее влиянию американского капитала. Американский капитал рассчитывает в данном случае на закрепление за собой здорового, расчищенного от крепостничества крестьянского рынка, на создание в России крупной, объединенной в тресты промышленности и на противопоставление рисующейся ему промышленно-крестьянской буржуазной демократии в России соперникам Соединенных Штатов – Германии и Японии. В общем и целом положение Советской Республики сейчас таково, что, находясь под угрозой непосредственного натиска империализма со всех сторон, она не может пока вести политики общего открытого наступления, но может и должна быть готова к нему каждый момент, ведя пока политику систематического отпора и активного противодействия домогательствам империалистов всех стран и мастей.

8. Экономическое положение и классовые группировки в России после заключения мира изменились. Создавшаяся ситуация дает начало двум противоположным тенденциям (к ослаблению и к возрастанию революционных сил), из которых первая непосредственно укреплена заключением мира и на первое время может преобладать.

Частичная ликвидация питерского района завершает быстрый упадок его, который обнаружился еще к весне 1917 г. и который был последствием экономической «искусственности» петербургской промышленности в период войны и прекращения морского сообщения. Мир должен был спасти красную столицу, но он спас только территорию Петербурга и обескровил его, как революционную силу. Расстройство производства, безработица, деклассирование пролетариата, понижение его классовой боеспособности возросли. Петербург лишился значения главного хозяйственного и революционного центра.

Заключение захватного мира подрывает, хотя и в меньшей степени, другой передовой промышленный район – московский, где рабочий класс будет также ослаблен перерывом в подвозе металла, угля, хлеба и вытекающими отсюда безработицей и деклассированием.

Отрицательно влияет заключение аннексионистского мира также на экономическое положение и политическую активность (боеспособность) усталого и голодного беднейшего крестьянства северных и центральных промышленных губерний. Расстройство городской промышленности, приостановка подвоза хлеба с юга, сокращение отхода на заработки в южную Россию будут создавать обнищание и деклассирование; с другой стороны, пролетаризация крестьянства будет частью возбуждать революционные стремления и ненависть к германским захватчикам.

Беднейшее и «трудовое» крестьянство земледельческих губерний, занятое дележом земли и не имеющее возможности в эпоху упадка буржуазного строя, а также упадка производительных сил во всех странах организовать крепкое собственническое хозяйство, будет продолжать поддерживать Советскую власть.

Сравнительно здоровым хозяйственным районом, правда, сильно проникнутым мелкобуржуазными прослойками и тоже подвергшимся действию общей хозяйственной разрухи, является уральский горнозаводский район в связи с Приуральем, Западной Сибирью и их промышленными центрами. Среди рабочих и беднейших крестьян этих мест рабоче-крестьянская революция и Советская власть также найдут себе опору.

Пролетариат юга, который вынес на себе всю тяжесть разгрома буржуазного восстания на юге и который сейчас оказывает самое решительное сопротивление немецкому захвату, должен, несмотря на разруху и истощение, именно благодаря боевому классовому воспитанию в огне гражданской войны сохранить значительную классовую боеспособность. Вместе с украинским беднейшим крестьянством, стоящим под угрозой возвращения помещиков и германско-гайдамацкого ограбления, он составит постоянную опору для восстания против империалистских захватчиков и их буржуазных украинских приказчиков.

Беднейшее крестьянство нечерноземного северо-запада России, в связи с еще более разрушительным влиянием немецких реквизиций на его хозяйство, также даст и уже дает силы для борьбы с захватчиками и водворяемыми обратно помещиками.

Положительным моментом является окончание демобилизации старой армии, которое возвратило к производительному труду миллионы людей, укрепляет деревенское хозяйство, усиливает революционный процесс в деревне и уничтожает гниющую среду бездействующих воинских частей. Только теперь начинает сказываться и благоприятное влияние фактического прекращения империалистской войны (еще с октября 1917 г.) и начатой тогда же демобилизации промышленности.

9. При таких обстоятельствах, несмотря на временное ослабление сил революции, несмотря на тяжелое международное положение Советской Республики, в пределах нынешнего советского государства нет серьезной опоры для восстановления как монархии, так и власти соглашательских партий.

Помещичье хозяйство и политическая сила помещичьего класса разбиты; разгромлена буржуазия, крепкого крестьянства нет (новый слой сельскохозяйственной мелкой буржуазии еще не мог образоваться, старый слой выбывает из строя под натиском деревенской бедноты). Выведены из строя опоры монархии. С другой стороны, обессилены также городское мещанство и буржуазная интеллигенция. Нет почвы для восстановления власти соглашательских партий меньшевиков и эсеров, которая вообще могла быть только переходной ступенью к диктатуре пролетариата и деревенской бедноты и не может быть переходной ступенью к восстановлению буржуазного порядка, нет также почвы для прочного восстановления капиталистического и помещичьего хозяйства в захваченных германцами областях.

Наоборот, есть почва для укрепления и развития диктатуры пролетариата и беднейших крестьян и начатого ими социалистического преобразования общества. Кроме ранее указанных факторов, укрепляющих эту положительную тенденцию в развитии революции, существенны еще следующие обстоятельства. Прежде всего, процесс первоначальной ломки буржуазно-соглашательского государственного порядка, старых отношений производства и материальной классовой силы буржуазии и ее союзников почти закончен. Далее, классовое воспитание пролетариата в ходе гражданской войны дает ему большой запас классовой сплоченности, энергии и сознательности. Также и сделанные им реальные завоевания укрепили эти революционные силы и энергию в сопротивлении угрожающему завоеваниям пролетариата врагу. Энергичная организация производства на социалистических началах, с одной стороны, должна укрепить экономическую базу пролетариата, как революционной силы и, с другой стороны, быть для него новой школой классовой организации и активности. Наконец, сохранение связи с международным и общероссийским пролетарским движением также увеличит классовую активность пролетариата и предохранит его от разложения и усталости.

Но в связи с ближайшими, непосредственными последствиями мира, понижением классовой активности и увеличившимся деклассированием пролетариата в главных революционных центрах, в связи с увеличившимся классовым сближением пролетариата и беднейших крестьян (которые после подписания мира под давлением их требований и влияния должны стать оплотом Советской власти) весьма возможной становится тенденция к уклонению большинства коммунистической партии и руководимой ею Советской власти в русло мелкобуржуазной политики нового образца.

В случае, если такая тенденция получит осуществление, рабочий класс перестает быть руководителем, гегемоном социалистической революции, ведущим беднейшее крестьянство к уничтожению господства финансового капитала и помещиков, он оказывается силой, вкрапленной в ряды полупролетарско-мелкобуржуазной массы, которая ставит себе задачей не пролетарскую борьбу в союзе с западно-европейским пролетариатом за низвержение империалистской системы, а оборону фермерского отечества от тягот империализма, что возможно достигнуть и путем компромисса с ним. В случае отказа от активной пролетарской политики, завоевания рабоче-крестьянской революции начнут застывать в систему государственного капитализма и мелкобуржуазных хозяйственных отношений. «Оборона социалистического отечества» на деле окажется тогда обороной мелкобуржуазной родины, подчиненной влиянию международного капитала.

10. Перед партией пролетариата стоят открытыми два пути. Один из них путь охраны и укрепления уцелевшей части советского государства, которое сейчас со стороны экономической – при незавершенности революционного процесса – является лишь переходной к социализму организацией (при незаконченной национализации банков, при капиталистической форме финансирования предприятий, при частичной национализации предприятий, при господстве в деревне мелкого хозяйства и мелкой собственности, при стремлении крестьян разрешить земельный вопрос разделом земли), а со стороны политической – из оболочки диктатуры пролетариата, поддержанного беднейшим крестьянством, может превратиться в орудие политического господства полупролетарско-мелкобуржуазной массы и оказаться только переходной стадией к полному господству финансового капитала.

Этот путь – на словах – может быть оправдан стремлением во что бы то ни стало сберечь для международной революции революционные силы и Советскую власть хотя бы только в «Великороссии». В этом случае все силы будут обращены на укрепление и развитие производительных сил, на «органическое строительство», при отказе от дальнейшей ломки капиталистических производственных отношений и даже при частичном восстановлении их.

11. Возможная экономическая и политическая программа, которая рисуется в случае последовательного проведения этого курса и некоторые части которой были выдвинуты представителями правого крыла партии, а отчасти и партийного большинства, – такова:

Во внешней политике наступательная тактика разоблачения империализма сменяется дипломатическим маневрированием российского государства среди империалистских держав. Советская Республика не только заключает с ними торговые сделки, но может завязывать и органические связи, экономические и политические, пользоваться их военной и политической поддержкой (соглашение о помощи военными инструкторами, может быть, заключение займов с допущением контроля внутри страны, соглашения о согласовании политических выступлений и т. п.).

Хозяйственная политика, соответствующая такому курсу, должна развиваться в сторону соглашений с капиталистическими дельцами, как «отечественными», так и стоящими за их спиной международными, и с представителями «крепких» слоев деревни («кооператоры»). Денационализация банков, хотя бы в прикрытой форме, логически связана с такими соглашениями. Она может проводиться путем образования специальных (наполовину частных, наполовину государственных) банков для отдельных отраслей промышленности (устав мукомольного банка уже одобрен), путем сохранения экстерриториальности так называемых «кооперативных» банков, путем отказа от перехода к системе центральной общественной бухгалтерии и закрепления капиталистического кредита в государственной и полугосударственной форме.

Вместо перехода от частичных национализаций к общей социализации крупной промышленности, соглашения с «капитанами промышленности» должны привести к образованию больших руководимых ими и охватывающих основные отрасли промышленности трестов, которые с внешней стороны могут иметь вид государственных предприятий. Такая система организации производства дает социальную базу для эволюции в сторону государственного капитализма и является переходной ступенью к нему.

С политикой управления предприятиями на принципе широкого участия капиталистов и полубюрократической централизации естественно соединяется рабочая политика, направленная на водворение среди рабочих дисциплины под флагом «самодисциплины», введение трудовой повинности для рабочих (соответствующий проект предлагался правыми большевиками), сдельной платы, удлинения рабочего дня и т. п.

Форма государственного управления должна развиваться в сторону бюрократической централизации, господства различных комиссаров, лишения местных советов самостоятельности и фактического отказа от типа управляющего с низов «государства коммуны». Многочисленные факты показывают, что в этом направлении уже складывается определенная тенденция (декрет об управлении железными дорогами, статьи Лациса и пр.).

В области военной политики должен наметиться, и на деле намечается, уклон к восстановлению общенациональной (включающей и буржуазию) воинской повинности (воззвание Троцкого и Подвойского); при создании армейских кадров, для обучения которых и руководства которыми необходимы офицеры, упускается из виду задача создания пролетарского офицерского корпуса путем широкой и планомерной организации соответствующих училищ и курсов, и практически, таким образом, восстанавливается старый офицерский корпус и командная власть царских генералов.

В оболочку агитации «за оборону социалистического отечества» вольется при таких условиях пропаганда идеи мелкобуржуазной родины и национальной войны против германского империализма.

12. Описанный выше путь, взятый в целом, равно и тенденции уклонения на этот путь представляются в высшей степени опасными для дела российского и международного пролетариата. Этот путь закрепит начатое Брестским миром отделение «великорусской» Советской Республики от революционного движения общероссийского и международного, замыкая ее в рамки национального государства с переходным хозяйственным и мелкобуржуазным политическим порядком.

Во внешней политике – при неизбежной слабости как советской дипломатии, так и советского влияния на арене международной империалистской борьбы – он подчинит Советскую Республику империалистским связям, отрывая ее от связей с революционным пролетариатом всех стран. Он ослабит еще более международное революционное значение Советской власти и русской революции.

Внутри страны он укрепит экономическое и политическое влияние российской и международной буржуазии, а потому и силы контрреволюции, а также интеллигентских групп, саботировавших Советскую власть. При мировом упадке производительных сил уступки буржуазии не могут создать быстрого подъема народного хозяйства в капиталистической форме. В то же время они устраняют возможность того наиболее экономного и планомерного использования уцелевших средств производства, которое мыслимо только при самом решительном обобществлении.

Введение трудовой дисциплины, в связи с восстановлением руководительства капиталистов в производстве, не может существенно увеличить производительность труда, но оно понизит классовую самодеятельность, активность и организованность пролетариата. Оно грозит закрепощением рабочего класса, возбудит недовольство как отсталых слоев, так и авангарда пролетариата. Для проведения этой системы в жизнь, при господствующей в пролетарской среде острой классовой ненависти против «саботажников-капиталистов», коммунистической партии пришлось бы опереться на мелкую буржуазию против рабочих и тем погубить себя, как партию пролетариата.

Бюрократическая централизация Советской Республики и кабинетные сделки с буржуазными и мелкобуржуазными дельцами также могут способствовать только упадку классовой активности и сознательности пролетариата и охлаждению рабочих к партии.

Попытки восстановления всеобщей воинской повинности, поскольку они не обречены на неудачу, по существу вели бы к вооружению и организации мелкобуржуазных и буржуазных контрреволюционеров. Еще более ясно это по отношению к восстановлению старого офицерского корпуса и к возвращению царским генералам командной власти, поскольку использование их не будет сопровождаться самыми энергичными усилиями для создания пролетарских кадров революционного офицерства и установлением бдительного контроля над царским командным составом в переходный период. «Общенациональная» (а не классовая) вооруженная сила во главе со старым генералитетом не может быть проникнута революционным классовым духом, она неизбежно вырождается в деклассированную солдатчину и не может составить опоры для вооруженного вмешательства российского пролетариата в международную революцию.

Линия политики, очерченная выше, может усилить в России влияние внешних и внутренних контрреволюционных сил, расстроить революционную мощь рабочего класса и, отрывая российскую революцию от международной, гибельно отразиться на интересах обеих.

13. Пролетарские коммунисты считают необходимым иной путь политики. Не путь сохранения советского оазиса на севере России при помощи уступок, перерождающих его в мелкобуржуазное государство. Не переход к «органической внутренней работе», подкрепляемый тем соображением, что «острый период» гражданской войны закончен.

Острый период гражданской войны закончен только в смысле отсутствия объективной надобности в преобладающем применении наиболее острых физических методов революционного насилия. Раз буржуазия разбита и уже неспособна к открытому бою, «военные» методы, большею частью, отпадают. Но острота классового противоречия между пролетариатом и буржуазией не может ослабеть: как и прежде, позиция пролетариата по отношению к буржуазии сводится к полному отрицанию, уничтожению ее, как класса. Окончание острого периода гражданской войны не может обозначать возможности сделки с уцелевшими силами буржуазии, и «органическое строительство» социализма, которое, несомненно, является насущной задачей момента, может совершаться только силами самого пролетариата при участии квалифицированных техников и администраторов, а не в том или ином сотрудничестве с «цензовыми элементами», как таковыми.

Российская рабочая революция не может «сберечь себя», сойдя с международного революционного пути, непрерывно избегая боя и отступая перед натиском международного капитала, делая уступки «отечественному капиталу».

С этой точки зрения необходимы: решительная классовая международная политика, соединяющая международную революционную пропаганду словом и делом, и укрепление органической связи с международным социализмом (а не с международной буржуазией); решительный отпор всякому вмешательству империалистов во внутренние дела Советской Республики; отказ от политических и военных соглашений, делающих Советскую Республику орудием империалистских лагерей.

В международной экономической политике допустимы только торговые сделки, займы, снабжение техническими силами – без подчинения русского капитала руководящему контролю иностранного финансового капитала.

Необходимо довести до конца национализацию банков как в смысле экстенсивном (обобществление оставшихся неприкосновенными так называемых «кооперативных» банков), так и в смысле интенсивном (организация центральной общественной бухгалтерии и уничтожение капиталистической нормы финансирования). Национализация банков должна быть соединена с социализацией промышленного производства и полным устранением капиталистических и феодальных пережитков в отношениях производства, которые препятствуют планомерной и широкой его организации. Управление предприятиями должно быть передано в руки смешанных коллегий из рабочих и технического персонала, находящихся под контролем и руководством местных советов народного хозяйства. Вся хозяйственная жизнь должна быть подчинена организующему влиянию этих советов, избранных рабочими без участия «цензового элемента», но при участии союзов технического и служебного персонала предприятий.

Не капитуляция перед буржуазией и ее мелкобуржуазными интеллигентскими приспешниками, а добивание буржуазии и окончательная ломка саботажа. Окончательная ликвидация контрреволюционной печати и контрреволюционных буржуазных организаций. Введение трудовой повинности для квалифицированных специалистов и интеллигентов, организация потребительских коммун, ограничение потребления зажиточных классов и конфискация их излишнего имущества. Организация в деревне натиска беднейших крестьян на богатых, развитие крупного общественного сельского хозяйства и поддержка переходных к общественному хозяйству форм обработки земли беднейшими крестьянами.

Избрание нескольких опорных пунктов, нескольких здоровых центров организации производства на местах (напр., Урал и Зап. Сибирь и т. д.) и направление туда технических, продовольственных и финансовых средств в крупном масштабе (для быстрого подъема производительности), – а не в голодной норме, как это делалось до сих пор.

Не введение сдельной платы и удлинение рабочего дня, которые в обстановке растущей безработицы являются бессмысленными, а введение местными советами народного хозяйства и професс. союзами норм выработки и сокращение рабочего дня с увеличением числа смен и широкая организация производительных общественных работ.

Предоставление широкой самостоятельности местным советам и отказ от укорачивания их деятельности комиссарами, посылаемыми центральной властью. Советская власть и партия пролетариата должны искать себе опору в классовой самодеятельности широких масс, на развитие которой должны быть направлены все усилия.

В деле организации вооруженной силы необходимы: создание кадра инструкторов и начальников быстро мобилизуемых отрядов из числа рабочих эвакуируемых районов, остающихся без производительного занятия; использование царских офицеров для обучения этих инструкторов, создание пролетарско-революционного, а не интеллигентско-буржуазного запасного офицерского корпуса, обучение военному делу только рабочих и беднейших крестьян, организация действительного контроля над царскими генералами и подготовка высшего командного состава из среды партийных товарищей, уже имеющих боевой опыт, но еще лишенных теоретической подготовки.

14. В своем практическом отношении к гражданской войне пролетарские коммунисты высказываются против фактического срыва мира, путем организации партизанских выступлений на тех участках фронта, где мир соблюдается. Это означало бы дезорганизованное выступление меньшинства рабочих при отсутствии массовой поддержки. Но они высказываются за всемерную подготовку и поддержку тыловых восстаний в захваченных областях, за самую энергичную борьбу в местах, где продолжаются военные действия, за формирование партийными организациями партизанских отрядов для посылки их на боевые линии.

15. Свое отношение к большинству партии пролетарские коммунисты определяют, как позицию левого крыла партии и авангарда российского пролетариата, сохраняющего с партией полное единство, поскольку политика большинства не создаст неустранимого раскола в рядах самого пролетариата. Свое отношение к Советской власти они определяют, как позицию всемерной поддержки этой власти в случае надобности путем участия в ней, поскольку утверждение мира сняло с очереди вопрос об ответственности за это решение и создало новое объективное положение. Это участие возможно лишь на основе определенной политической программы, которая предотвратила бы уклонение Советской власти и большинства партии на гибельный путь мелкобуржуазной политики. В случае такого уклонения левое крыло партии должно будет стать в положение деловой и ответственной пролетарской оппозиции.

«Коммунист» N 1, 20 апреля 1918 г.