Современная демократия и альтернатива Троцкого: от кризиса к гармонии

2.1.1. Великие открытия физики и три принципа Закона Гармонии: Стабильность Целого, Изменяемость Частей и Относительность

Вывод из первой главы первой части книги заключался в концепции холизма, ниверсальности мира. Я с самого начала должен честно заявить, что моя доктрина и все следствия из нее не являются какой-то «объективной истиной». С самого начала рождения этой концепции и до этой книги прошло лет 10. И вся эта умственная работа была, конечно, субъективной: это представление одного субъекта с самого первого озарения, которое я хорошо помню. Мистик сказал бы, что «снизошла истина», верующий – «Божья благодать», а атеист – «творческое озарение». Как ни назови, суть от этого не меняется: я вдруг увидел, именно увидел, некий многогранник, переливающийся желто-зелеными не слепящими, мягкими и в то же время яркими и четкими огнями. К тому времени я уже давно был доктором наук и не был склонен ни к какой мистике. Граней я видел много, мне было неизвестно, сколько их, сами грани вроде бы есть, но в то же время они не остры и как-то размыты. Срединный и единый свет этого объемного многогранника проявляется разными переливающимися внешними гранями, бликами и цветами. Звуков и запахов никаких я не ощущал. Одновременно с этим пришло осознание, что это и есть наш мир, наше человечество и я сам. Это и есть единая истина, проявляющаяся в разных видах и формах. Вот это яркое воплощение идеи холизма и стало началом моей работы в этом направлении. Разве это может быть объективным?

Эта философская концепция Закона Гармонии, его четырех правил и трех принципов выдвигается мной впервые. Для ее понимания необходимо вспомнить принципы любой концепции, любой системы идей, выраженных когда-либо или будущих. Система взглядов может быть изложена в книге или речи, статье или e-mail. Это не важно. Важно помнить всегда, что эта система может быть только двух видов: неполной или противоречивой. Гениальный немецкий математик-логик Курт Гедель это доказал в 25 лет, взорвав весь научный мир в 1931 году и сразу став знаменитым[16].

Суть этого научного открытия заключается в следующем. Любая система утверждений может быть противоречивой или нет. Противоречивая система – это такая, которая содержит в себе противоречащие друг другу утверждения. Также любая система утверждений может быть полной или неполной. Полная система утверждений – это такая, которая позволяет логически вывести любое ее утверждение из других утверждений, входящих в эту систему.

Практический вывод из этого простой. Если кем-то предлагается какая-либо система взглядов, то нужно найти либо противоречия в ней самой, либо недоказуемые внутри нее утверждения, то есть такие утверждения, которые принимаются за аксиому, не требующую доказательств. Если находятся противоречия, то эта система взглядов квалифицируется как сомнительная. В дальнейшем ее ждет одно из двух:

– она может быть забыта;

– она может быть возрождена при появлении новых фактов, снимающих ее противоречия.

Долго живут только те системы утверждений, взглядов, концепций, которые не противоречивы и не полны. Например, второй закон термодинамики недоказуем внутри системы самой науки термодинамики. Он просто получал множество экспериментальных подтверждений и поэтому был принят за аксиому в составе термодинамики. Также и любые другие концепции могут содержать одну или несколько недоказуемых аксиом, и вся задача заключается в проверке соответствия их или их следствий практике, опыту жизни или экспериментам. Например, законы Ньютона содержат недоказуемую аксиому наличия гравитации. Исходя из самих законов Ньютона, нельзя доказать наличие гравитации. Ее наличие признается людьми в результате опыта жизни. Необходимо всегда осознавать наличие этих аксиом. Иначе можно попасть самому в собственную интеллектуальную ловушку, как это случилось с Троцким, постепенно забывшим, что догмы революционного марксизма стали для него вневременными аксиомами. И его могучий интеллект в период его изгнания из родной страны бился в этой ловушке безуспешно до самого конца.

В связи с этим можно сказать, что предлагаемая здесь философская концепция является также непротиворечивой и неполной. Я сразу хочу указать на то утверждение, которое является недоказуемым в моей концепции, некой аксиомой: единство мира. Если кто-то сочтет это утверждение ложным, то читать далее про мою концепцию вовсе не стоит, так как она вся построена на этом постулате о существовании некого единства нашего мира и нас как части его. Эту аксиому я не доказываю никак и не смогу доказать, даже если бы и попробовал.

По моему мнению, теорему Геделя о неполноте положил в основу своего учения Карл Поппер, утверждая, что если теория не может быть опровергнута при какой-либо проверке, то она ложна. Истинная гипотеза может быть только с неполной системой аксиом, то есть должна являться в принципе опровержимой. Этот великий английский философ 20 века приводил пример веры в Бога. Невозможно в принципе проверить, есть ли на самом деле Бог или нет. Потому что всегда будут оставаться еще непознанные области жизни, в которых теоретически может проявляться божественность. Получается, что любая система взглядов на базе веры в Бога неопровержима в принципе, а значит, ложна. Вера в науку, например, может быть проверена, что человечество и делает всю свою историю с момента «изобретения» палки для доставания бананов. Наука сегодня не может предсказать, каким образом будет решена проблема дефицита энергии: метановый лед или термоядерная плазма, совершенные солнечные батареи, электромагнитные волны космоса или полезные ископаемые луны. Но все прошлые века дают нам основания заключить, что каким-то из этих или вообще другим неизвестным ныне способом, но эта задача будет решена! То есть мы сможем проверить нашу веру в знание. Если она не будет решена, то вера в знание сильно поколеблется. И таких задач наука решила за историю цивилизации неисчислимое количество, выдерживая с успехом каждый раз попытку своего опровержения.

Моя философская концепция является научной и, соответственно, может быть опровергнута при проверке. Я вкратце прослежу историю такого взгляда на наш мир, которого я придерживаюсь – универсальность, холизм.

Физик-философ XX века, лауреат нобелевской премии, Пригожин (Prigogine) написал:

«Даже теперь многие научные спорные вопросы могут быть прослежены до античности»[17].

Фалес Милетский, 6 век до н. э.: вода есть первооснова всех вещей.

Анаксимандр, ученик Фалеса, 6 век до н. э.: существует фундаментальная полярность, противоположность бытия и становления.

Лао Цзы, 6 век до н. э.:

«Все то, что на словах различно – в сущности Одно.

Бегут отдельные речушки по ущелиям,

Но если проследишь их к морю общее стремление,

Поймешь, что нет, по сути, на потоки разделения,

А есть одна единая вода.

Так Дао в мириадах проявлений

Единым остается навсегда…

…Едино Дао – в нем единства мира основание»[18].

Гераклит, 6 век до н. э.: огонь – первопричина мира, который подчиняется Правилу Маятника; существуют периодические эпизоды мирового пожара, во время которых космос уничтожается, чтобы возродиться снова.

Анаксагор, 5 век до н. э.: мир состоит из нескольких элементарных веществ – однородных и неразложимых.

Древнеиндийские афоризмы: высшей власти достигает тот, кто видит во всех существах себя и все существа – в себе.

Левкипп и Демокрит, 5 век до н. э.: полярность бытия и небытия сводится к противоположности полного и пустого; чистое бытие в некотором смысле было сжато в точку, однако оно могло повторить себя любое число раз; оно стало неделимым и неразрушимым и поэтому названо «атомом». Мир был сведен к атомам и пустому пространству между ними.

Все монотеистические религии: Бог един и пребывает во всем.

Сенека, I век: «Все окружающее нас едино»[19].

Авиценна (Ибн Сина), II век: «Единство мира таково, я утверждаю смело» (рубаи).

Считал, что разные формы могут легко переходить одна в другую.

Спиноза, 17 век: «Единство, которое мы видим повсюду в природе». («Краткий трактат о Боге»).

Владимир Соловьев (русский философ), XIX век: «… внутренняя связь всего (всеединство) есть истина» («Критика отвлеченных начал»).

Альберт Эйнштейн, XX век: «Религия будущего… будет основываться на… осмыслении единства всех вещей – и природных, и духовных».

Джавахарлал Неру, ученик Ганди, основатель независимой Индии, XX век: «Многое в марксистском философском мировоззрении я мог принять без труда: его монизм, единство духа и материи…»

Вернер Гейзенберг, один из основателей квантовой физики, XX век: «Знания, приобретенные нами за последние годы, приводят нас, однако, вплотную к собственной цели атомистического учения. Мы теперь знаем то, что надеялись найти древние греки, а именно, что действительно существует только одна основная субстанция, из которой состоит все существующее. Если давать этой субстанции наименование, то ее можно назвать не иначе, как “энергия”. Но эта субстанция – энергия – может существовать в различных формах. Она всегда проявляется дискретными порциями, которые мы рассматриваем как мельчайшие неделимые составные элементы всех веществ и которые по чисто историческим соображениям называются не атомами, а элементарными частицами…

…В прежние времена люди по-разному говорили об этой центральной области; они употребляли понятия “смысл” или “бог”, или прибегали к сравнению, звукам, картинам. Имеется много путей к этому центру и в наши дни, и наука – только один из них. Однако в настоящее время, может быть, вообще нет общепринятого языка, на котором мы могли бы понятно для всех говорить об этой области; поэтому-то многие о ней ничего не знают. Но от этого существо дела не меняется; мировой порядок, как и в прежние времена, может определяться только этой областью – через посредство тех людей, для которых открыт доступ в нее.

Итак, если наука должна способствовать взаимопониманию народов, то этого она может достичь не своим практическим значением, не благодеянием, оказываемым ею, например, больным, и не страхом, которым она вынуждает признать политическую власть, но лишь проникновением в эту центральную область, благодаря чему упорядочивается мир в целом, может быть, просто вследствие того, что мир прекрасен».

Можно и дальше приводить мнения различных великих мыслителей разных времен и народов о единой сущности мира. Но я завершу этот парад холизма одним примером, который поразил лично меня. Ничто не разбивает холизм как наличие разных языков и наций. Человек, владеющий одним языком, просто не понимает другого, владеющего другим языком. Ноам Хомский (Noam Chomsky), американский лингвист и психолог, посвятил всю свою жизнь и творчество открытию базовых, единых правил грамматики всех языков. Он пришел к выводу о существовании одинаковых грамматических правил в любом языке и назвал эти единые правила «Универсальной Грамматикой»! Объясняет он это наличием единых способов мышления, которые характерны для любого человека любой нации. Его научный вклад по общему признанию совершил революцию в психолингвистике.

«Открытие глубины и широты межъязыкового единообразия позволило мыслить Универсальную Грамматику как непосредственный компонент конкретных грамматик, и притом наиболее важный их компонент…»

Три Принципа проявляются во всех четырех Правилах и формируют стержень Закона Гармонии. Стабильность Целого отражает то, что физики называют законом сохранения энергии, а химики – законом сохранения вещества, теологи – вечностью абсолютного Духа, Добра, Бога. Работа мозга, мысль, с помощью чего мы постигаем эту сущность жизни, является движением-изменением. Без изменения не было бы белковой формы жизни, нас самих и самой мысли. Может, есть миры, где нет движения-изменения, но там нет и мыслительного процесса, с помощью которого можно постичь законы жизни. Мыслить и наблюдать можно только в мире, который постоянно меняется. Только такой мир нам дан в ощущениях. Поэтому принцип вечного изменения я постулирую как одно из проявлений универсального Закона Гармонии.

Ни равновесие, ни маятник, ни нормальное распределение или Степенное Правило также не может проявляться без Принципа Относительности. Он выражает сущность взаимосоответствия, понятия, которое является более широким, нежели дуализм. Взаимосоответствие может быть не только противоположностей (дуализм), но и не противоположных явлений, которые тем не менее взаимообусловлены (например, звуки музыкального аккорда, любовь или дружба между людьми). Дуализм как часть Принципа Относительности известен широко: действие – противодействие, лед и пламя, добро и зло, свет и тьма, отрицательно заряженные частицы и положительные, инь и ян и т. д. Этот принцип также могут называть по-разному: дуализм, тезис-антитезис, двоичный код, единство и борьба противоположностей.

«Пока этих обстоятельств не существует, – пишет известный американский философ XX века Джон Ролз, – нет повода к возникновению добродетели справедливости, точно так же, как в отсутствие угрозы жизни или ранения не было бы физической храбрости»[20].

Самая главная характеристика Принципа Относительности: одно может быть понято и определено только через другое. Два явления взаимообусловлены и не могут существовать одно без другого. Холод может быть понят только через тепло и никак иначе. Мужчина как социально-биологический объект может быть понят только в сравнении и в комбинации с женщиной. В свою очередь человек (и женщина, и мужчина) становится понятным только при сопоставлении с другим, например, с собакой или дельфином. Эти принципы Закона Гармонии, в частности, проявляются в таком известном высказывании Линкольна:

«Мой жизненный опыт убедил меня, что люди, не имеющие недостатков, имеют очень мало достоинств».

На Принципе Относительности основано само наше зрительное и звуковое восприятие мира. Наше зрение дает картинку нам в мозг, основываясь на этом принципе. Мы привыкли доверять глазам, но и они порой могут ошибаться, так как в основе зрения лежит Принцип Относительности. Посмотрите на эту картинку:

Сравните два круга, лежащие в центре. Левый кажется заметно больше правого центрального. Однако они равны. Это относительность по размеру.

А вот следующая картинка иллюстрирует относительность зрения по цвету:

Сравните по цвету, вернее, по степени серости, квадраты А и В. Кажется несомненным, что квадрат А темнее квадрата В. Не поверишь, мой дорогой читатель, но они точь в точь одинаковы по цвету! Можешь вырезать их из этой книги, положить рядом на белый лист и только тогда можно будет увидеть, что они идентичны.

Вся музыка построена на созвучиях, которые гармонируют относительно друг друга. Как художник строит картину из фона и главной фигуры, так и композитор пишет музыку на относительности главной темы и фонового обрамления. Люди музыкально образованные знают, что одну и ту же мелодию можно сыграть в разных тональностях. Не важно, с какой ноты начать, имеет значение лишь правильное соотношение нот между собой. То же самое относится и к ритмическому рисунку музыкального произведения. В музыке звуки организованы во времени, эта организация определяется двумя понятиями: ритм и метр. Ритм – соотношения (Принцип Относительности) длительностей нот в их последовательности. Ноты могут иметь различную длительность, вследствие чего между ними создаются определенные временные соотношения. Объединяясь в различных вариациях, длительности нот образуют различные ритмические фигуры, из которых складывается общий ритмический рисунок музыкального произведения. Ритм музыки не привязан ни к каким абсолютным единицам измерения времени, в нем заданы лишь относительные длительности нот (эта нота звучит дольше той в 2 раза, а эта – в 4 раза короче и т. д.). Метр определяет рисунок равномерного чередования сильных и слабых долей во времени, пульсацию звука (Правило Маятника). Можно сказать, что метр – это координатная временная сетка, на которую накладывается ритмический рисунок произведения. Его можно сравнить с ударами невидимого метронома, задающего ход времени музыкального произведения, в который вписываются ноты. Как правило, большинство музыкальных произведений имеют постоянный метр (Принцип Стабильности Целого). Музыкальный метр определяет рисунок равномерного чередования сильных и слабых долей во времени. Доля – это один удар невидимого метронома. Доли бывают сильные, относительно сильные и слабые. На сильные доли, как правило, делается акцент, часто громкостной – выделение повышенной по сравнению (Принцип Относительности) со слабыми долями громкостью.

Два главных научных открытия 20 века – это, конечно, теория относительности Эйнштейна и квантовая физика. Значимость теории относительности можно понять просто: Эйнштейн совершил два научных переворота за свою жизнь, в то время как многие великие ученые не сделали ни одного. Древние думали, что солнце крутится вокруг Земли. Коперник открыл, что наоборот. И долгое время все думали, что все планеты и звезды движутся друг относительно друга в некоем абсолютном эфире – в таком неощущаемом человеком стоячем газе – и можно вычислять все траектории относительно этого эфира. Даже электромагнитные волны распространяются якобы в этом веществе, как водные волны в океане. Так думали такие гиганты, как Ньютон и Максвелл, имя которого сейчас стоит на батарейках. На рубеже XIX и XX веков эксперименты стали опровергать это мнение, и специальная теория относительности постулировала: эфира нет. Нет абсолюта, относительно которого движутся молекулы, люди или звезды в нашем мире. Все были шокированы, но понемногу привыкли к этому, думая, что остается все-таки некий абсолют, пусть и нематериальный, но являющийся характеристикой материи: время. В годы первой мировой войны, когда цивилизованные народы яростно убивали друг друга, Эйнштейн открыл, что и этого абсолюта – единого для всей вселенной времени – тоже нет. Это было оформлено в виде общей теории относительности. Первая мировая война похоронила окончательно абсолютизм в Европе и в России, а Эйнштейн похоронил последнюю надежду на существование какого-либо абсолюта в науке и в нашем мире. Для проверки теории относительности проводилось множество экспериментов, в том числе и с макроскопическими объектами. Например, в эксперименте Хафеле-Китинга (1971, США) проводилось сравнение показаний неподвижных атомных часов и атомных часов, летавших на самолете. Все Принципы и Правила Закона Гармонии выражены в относительных понятиях.

Второе эпохальное научное открытие 20 века, квантовая физика, имело не одного отца. Бор, Планк, Шредингер, Гейзенберг и другие явились родителями квантовой теории. Шредингер открыл волновой характер микромира, а Гейзенберг – вероятностный. В принципе неопределенности Гейзенберга проявляется Принцип Постоянства целого и Изменяемости Частей: чем меньше неопределенность в отношении одной переменной (например, местонахождение частицы), тем более неопределенной становится другая переменная (например, ее скорость). Невозможно измерить обе характеристики максимально точно в один момент времени. Аналог этого – поведение человека. Принципиально невозможно определить щедрость и физическую силу человека в одном эксперименте. Мы сначала предложим выбрать сумму благотворительного взноса, а лишь потом – поднять гирю. Это будут разные моменты времени.

Элементарные частицы не являются маленькими бильярдными шарами, они являются волнами. Что такое волна? Взаимоколебательный процесс, в котором проявляется Правило Маятника и Принцип Относительности. В отличие от механики Ньютона нашего макромира, квантовый микромир построен на волновых функциях и вероятностях. Характеристики и поведение частиц могут быть описаны только в терминах вероятности, а не жесткого детерминизма. Это очень подходит к нашей жизни, к поведению людей. Поведение человека, группы людей, целого народа можно описать только на языке вероятностей.

Можно ли посчитать случайностью такую схожесть формул трех законов физики, описывающих взаимодействие на трех разных уровнях: планетарном, человеческом и микромира?

Планеты: Закон Ньютона: F = D – расстояние.

Человек: Закон Био-Савара: r – расстояние

Микромир: Закон Кулона: F = D – расстояние

Одного взгляда на них достаточно, чтобы предположить существование единого закона, проявляющегося в этих конкретных и малоразличимых формулах.

А вот две настолько знаменитые теории, являющиеся каждая на своем уровне основополагающими, что трудно переоценить их значение и так же трудно не заметить их сходство:

Уровень Вселенной: E = mc² – теория относительности

Уровень человека: K T = ½mv² – молекулярно-кинетическая теория

Все пять формул выражают настолько глубинные характеристики нашего мира, что само его существование оказалось бы под вопросом без этих законов.

И здесь логично перейти к следующему подразделу: логично именно потому, что во всех этих пяти законах проявляются четыре Правила Закона Гармонии.

Ключевые моменты этого параграфа и их связи с другими ключевыми моментами других параграфов второй части книги

2.1.1

2.1.2. Эффективность контроля общества над властью и четыре Правила Закона Гармонии: Нормальное, Степенное, Равновесия и Маятника

Колоколообразная функция нормального распределения имеет настолько всеобщий характер, что трудно найти сферы, где она не проявляется. Вы держите в руках эту книгу и ее размер близок к среднему значению, к вершине колокола этой функции:

Большинство размеров книг лежит в пределах от А до В. Это же относится и к росту разных людей и их массе. К распределению цен на один и тот же товар, предлагаемый разными продавцами. Нормальному Правилу подчиняются даже спектакли и фильмы: продолжительность основной массы фильмов лежит в диапазоне от 1,5 до 2,5 часов, слишком мало длинных и чересчур коротких. Думаю, что если посчитать площадь картин всех художников во всех музеях мира (извини, мой читатель, но я это не проверял ☺), то получим то же Нормальное Правило. Это же относится к мощности и массе автомобилей одного класса, степени освещенности помещений и размеру клавиш компьютерной клавиатуры. На этом правиле основываются расчеты размеров кресел, стульев и сидений в автомобиле, дома или в самолете. Или высоты ступенек лестницы. Этот список можно продолжать практически до бесконечности.

Нормальное правило (кривая Гаусса) считалось всегда одним из самых значительных вкладов в науку. Эйнштейн хотел показать, насколько на него повлиял Достоевский и для этого привел сравнение с этим законом:

«Достоевский дал мне больше, чем любой мыслитель, больше, чем Гаусс!».

Правило нормального распределения молекул по скоростям открыто Максвеллом (одна из основ молекулярно-кинетической теории). Без открытия закономерностей этой теории человечество не смогло бы создать и совершенствовать двигатели (паровые, внутреннего сгорания), отопительные и охлаждающие системы (обогрев домов и холодильники). До сих пор мы топили бы камин и ездили на телегах (каретах). Статистический анализ употребительности музыкальных звуков по произведениям различных жанров и форм показывает, что в области малой, первой и первой половины второй октавы сосредотачивается около 2/3 всех звуков (по йотированной длительности) и только 1/3 приходится на остальные 5 октав музыкального диапазона.

Интересна критика Нормального Правила со стороны финансового спеца Нассима Талеба, написавшего бестселлер про биржевые спекуляции:

«Итак, стратегия “штанги”. Сейчас я расскажу о ее применении в реальной жизни. Эту стратегию я использовал, будучи трейдером, а суть ее такова. Вы понимаете, что ошибки прогнозирования могут вам дорого обойтись и что методы оценки рисков несовершенны, следовательно, вам нужна стратегия либо предельно консервативная, либо предельно дерзкая, а не серединка на половинку. Не стоит вкладывать средства в проекты “со средним уровнем риска” (откуда вам знать, что он средний? поверить “экспертной” тусовке?). Лучше вложите 85–90 процентов капитала в максимально безопасные ценные бумаги, скажем, в казначейские векселя, это ведь финансовые векселя правительства – стабильнее их не бывает ничего. А 10–15 процентов вложите во что-нибудь по-настоящему рискованное, предпочтительно в венчурное предприятие. (Только уж постарайтесь сделать как можно больше таких “микровложений”; не идите на поводу у одного-единственного приглянувшегося вам Черного лебедя. Чем больше мелких вложений, тем выше шансы выигрыша. Даже венчурные предприниматели становятся жертвами искажения нарратива, попадая в плен двух-трех историй, в которых им видится “смысл”; в результате они недостаточно дробят свои капиталы. Если венчурные предприятия процветают, то вовсе не благодаря историям, засевшим в головах их владельцев, а потому, что они открыты для незапланированных, редких событий)»[21].

Но здесь Талеб не опровергает закон нормального распределения, а лишь подтверждает другую форму проявления Закона Гармонии. Он отказывается вкладывать средства в «среднерисковые» акции не потому, что они являются действительно среднерисковыми. А потому, что он не верит, что они являются среднерисковыми. И в итоге его совет лежит в русле Правила Равновесия Закона Гармонии: равновесие между двумя крайностями по риску. А теория фракталов, которой он поет дифирамбы, является выражением всего лишь Степенного Правила Закона Гармонии, о котором пойдет речь дальше.

Кривая Гаусса (колокол) является одним из проявлений Нормального Правила, хотя и самым главным. Другие его проявления в математике – это S-образная кривая и синусоида. S-образная кривая представляет собой половину кривой Гаусса, а синусоида составляется из нескольких «колоколов».

Эта S-образная функция довольна известна. Еще в XIX веке были установлены некоторые общие закономерности развития различных биологических систем: роста колоний бактерий, популяций насекомых, веса развивающегося плода и т. п. в зависимости от времени. Кривые этого роста были похожи, в первую очередь, тем, что на каждой из них можно было довольно четко выделить три последовательных этапа: медленное нарастание, быстрый лавинообразный рост и стабилизация (иногда убывание) численности или иной характеристики. По этой кривой происходит, например, любой взрыв. В 20-х гг. ХХ века было доказано, что аналогичные этапы проходят в своем развитии и различные технические системы. Кривые, построенные в осях координат, где по вертикали откладывали численные значения одной из главных характеристик системы (скорость для самолета, мощность для электрогенератора), а по горизонтали – «возраст» системы или затраты на ее развитие, получили (по внешнему виду кривой) название S-образных. В публикациях были приведены кривые развития для кораблей, тракторов, авиации, бумагоделательных машин и т. д. Однако на самом деле эта кривая всего лишь вариант Нормального Правила, кривой Гаусса. После середины стремление идет не обратно к оси ОХ, а к ее заменителю, оси, расположенной выше. С точки зрения этапов биологических систем эта S-образная функция представляет собой всего лишь половину кривой Гаусса, первую часть жизненного цикла: рождение, распространение, стабилизация. Стадий падения и угасания эта кривая не отражает, в отличие от кривой нормального распределения Гаусса, которая является математическим выражением Нормального Правила Закона Гармонии. Единство этих двух кривых хорошо видно на этом графике:

Синусоида не менее распространена, чем S-образная кривая. Обычно дети так рисуют море:

И дети целиком правы, так как синусоида олицетворяет все волновые процессы природы, человека и Вселенной, в том числе и привычные нам волны на воде. Уравнения Шредингера квантового мира, электромагнитные волны нашего телевизора и радио, волны всевозможных видов жидкостей. По-видимому, даже жизнь космоса подчиняется этой функции. После большого взрыва наша Вселенная расширялась по Степенному Правилу, то есть экспоненциально. Сейчас ее расширение замедляется, и это означает, что Вселенная приближается к вершине. После периода относительно стабильного расширения наступит этап постепенного сжатия. А после этого Вселенная схлопнется по Степенному Правилу с неимоверной скоростью и скатится в следующую нижнюю точку синусоиды.

Нормальное правило используется и в современной социологии:

«Конечно, есть и более простое объяснение, и состоит оно в том, что ADHD не болезнь, а хвост гауссовой кривой, описывающей распределение абсолютно нормального поведения.[22] Люди молодого возраста, в частности мальчики, не созданы эволюцией для того, чтобы сидеть за партой много часов подряд, не сводя глаз с учителя, а созданы для бега, игры и прочих занятий, требующих физической активности. И именно наши настойчивые требования тихо сидеть на уроке, тот факт, что у родителей и учителей не хватает времени, чтобы заниматься с нами более интересными заданиями, – это-то и создает впечатление, будто ширится некая болезнь»[23].

Теперь перейдем к Степенному Правилу.

Степенное Правило выражает соотношение геометрической прогрессии между двумя или больше определенными факторами. Эту закономерность могут называть еще «показательной функцией» или «логарифмической функцией».

Сущность этого правила: равное приращение одной переменной соответствует все увеличивающемуся (или уменьшающемуся) относительному приросту другой переменной, и наоборот. Эта формула может быть модернизирована добавлением коэффициента k: у = kx². Если коэффициент сделать отрицательным, то кривая зеркально отобразится относительно оси ОХ. Если добавить константу а, то получим: у = а + kx².

Также и x может быть не только во второй степени и не только в числителе. Поэтому геометрическая прогрессия будет выражаться формулами у = а + kxⁿ или у = а + 1/kxⁿ, что может быть определено в словах следующим образом: одинаковое изменение результата вызывается все увеличивающимся (или уменьшающимся) изменением фактора, и, наоборот, все увеличивающееся (уменьшающееся) изменение результата вызывается одинаковым увеличением (уменьшением) фактора.

Разные специалисты разных наук порой называют по-разному одно и тоже. А писатели или журналисты тем более. Речь идет именно о Степенном Правиле, когда говорят: «геометрическая прогрессия», «экспоненциальный рост», «Степенной Закон».

Проявления Степенного Правила:

теория самоорганизованной критичности; теория фракталов; закон землетрясений Гутенберга-Рихтера; лог-периодическая модель поведения рынка при финансовом крахе Апилара, Ослуша и Сорнье; закон радиоактивного распада Содди и Резерфорда; цитируемость научных работ, выявленная Реднером; теория войн и революций Бьюкенена и Ричардсона; распределение богатства в любой стране (любых веков) среди населения по правилу Парето; закон роста компаний Стенли и Селлинджера; зависимость на выборах «кандидат – доля голосов» Фильо; модель взаимодействия народов разных культур Роберта Аксельрода.

Наконец, по Степенному Правилу развиваются финансовые пузыри: биржевые, ипотечные и т. п. взлеты цен, заканчивающиеся коллапсом. Причем, коллапс также демонстрирует Степенное правило, только в снижающейся парадигме.

Одним из первых на Степенное Правило обратил внимание английский ученый Роберт Гук. В этом виде у=-kx2 геометрическая прогрессия представляет собой модернизированный Закон Гука. Первоначально этот закон, открытый Робертом Гуком в XVII веке, имел вид: у= – kx. Гук исследовал связь между силой воздействия на упругое тело (например, пружину) и степенью деформации этого тела (растяжения). Будучи современником Исаака Ньютона, вместе с ним активно участвовал в работе Королевского общества, в 1677 году занял там пост ученого секретаря. Как и многие другие ученые того времени, Роберт Гук интересовался самыми разными областями естественных наук и внес вклад в развитие многих из них. В своей монографии «Микрография» (Micrographia) он опубликовал множество зарисовок микроскопического строения животных тканей и других биологических образцов и впервые ввел современное понятие «живая клетка». В геологии он первым осознал важность геологических пластов и первым в истории занялся научным изучением природных катаклизмов. Он же одним из первых высказал гипотезу, что сила гравитационного притяжения между телами убывает пропорционально квадрату расстояния между ними, а это ключевой компонент Закона всемирного тяготения Ньютона, и двое соотечественников и современников так до конца жизни и оспаривали друг у друга право называться его первооткрывателем. Наконец, Гук разработал и собственноручно построил целый ряд важных научно-измерительных приборов – и многие склонны видеть в этом его главный вклад в развитие науки. Он, в частности, первым додумался помещать перекрестье из двух тонких нитей в окуляр микроскопа, первым предложил принять температуру замерзания воды за ноль температурной шкалы, а также изобрел универсальный шарнир (карданное сочленение).

Но если говорить о Законе всемирного тяготения, то здесь Гук уже сформулировал нелинейную зависимость: F=1/D², где F – сила гравитационного притяжения, а D – расстояние между телами.

При заданных значениях масс тел эта формула отличается от ньютоновского Закона всемирного тяготения только отсутствием перед дробью коэффициента G: F=G*1/D². Ньютон также ввел факторы масс тел и получил свою более усложненную формулу, которая и считается классической: F=G*M*m/D².

Но зависимость именно между силой гравитации и расстоянием при отсутствии влияния факторов масс тела (при постоянных массах) имеет вид, сформулированный Гуком.

Степенное правило проявляется и в спиралях. Наиболее явно – в логарифмической и гиперболической спиралях. Например, завихрения жидкостей и газов происходят по данному типу: ураганы и штормы, омуты и воронки, циклоны и антициклоны. Также один из основных типов галактик во Вселенной – спиральные галактики, к которым относится и наша. Солнечная система расположена между двумя спиральными рукавами нашей Галактики и равноудалена от областей активного звездообразования, источников губительного для жизни излучения. В этом проявляется Нормальное Правило и Правило Равновесия.

Само понятие равновесия предполагает методы его поддержания в ответ на попытки внешней среды его нарушить. И здесь мы видим универсальный механизм поддержания равновесия – Маятник. Так я условно называю все колебательные процессы, изучаемые теорией волн и колебаний. Все виды волн от морских до электромагнитных в нашем макромире и поведение микромира квантовой физики, описываемое функцией Шредингера, подчиняются Правилу Маятника. Вот пять основных признаков колебаний маятника:

1. Стремление к возврату в стабильное состояние.

2. Действие рождает противоположное действие.

3. Ответное действие возвращает систему не в стабильное состояние, а в зону противоположной нестабильности.

4. Ответное действие слабее. Каждое последующее отклонение от стабильности по модулю меньше предыдущего.

5. Чем сильнее предыдущее отклонение, тем больше по модулю отклонение от стабильности в противоположном направлении.

Правило Маятника как метода обеспечения равновесия проявляется везде, где есть равновесие. Например, правило Ленца гласит, что индукционный ток всегда направлен так, чтобы противодействовать вызвавшей его причине.

Если маятник как метод обеспечения равновесия понятен, то со Степенным Законом и нормальным распределением дело гораздо сложнее. На первый взгляд кажется, что они взаимопротиворечивы.

Сущность равновесия проявляется именно в нормальном распределении: равновесие устойчиво при значительной средней массе, широкой части верхушки колокола и относительно небольших хвостах-крайностях. Если крайности растут, система выходит из равновесия, ее характеристики изменяются по Степенному Закону и наступает фазовый переход. Достигается новая стадия равновесия через серию маятников. И так бесконечно. Сама функция нормального распределения состоит из пологой широкой вершины и двух взаимообратных степенных функций.

Распределение Пуассона наглядно демонстрирует превращение Степенного Правила в Нормальное. При значении коэффициента λ = 1 распределение соответствует Степенному, а при λ =10 – Нормальному Правилу.

Связь между Нормальным Правилом и Степенным такая же, как между мирным временем и войной, обычным экономическим ростом и кризисом, небольшими изменениями индекса 5&Р500 и биржевым крахом, небольшой ежегодной добавкой к зарплате и переходом на новую гораздо более высокую должность.

Как это ни показалось бы банальным, но Нормальное Правило описывает нормальную жизнь. Степенное Правило описывает ее резкие изменения, фазовый переход, после которого система вновь вступает в период Нормального равновесия.

Объединение этих двух правил в одно осуществил французский математик Поль Леви в 1926 году. Получившаяся функция представляет собой Нормальное Правило, иногда прерываемое резкими большими сдвигами, величина которых описывается Степенным Правилом. В 1960-е годы Мандельброт и Фама (независимо друг от друга) предположили, что биржевые цены лучше всего описываются этой нормально-степенной функцией Леви.

В 1990-х годах физики Мантенья и Стенли из Бостонского университета исследовали данные за 5 лет работы биржевого рынка и обнаружили, что малые изменения соответствуют Нормальному Правилу, а крупные сдвиги – промежуточному состоянию между Нормальным и Степенным Правилом. Это означает, что далеко не каждая крупная флуктуация является началом фазового перехода и запуска Степенного Правила.

Глубокая связь между Степенным и Нормальным правилами была выявлена масштабными исследованиями колебания индекса S&P500. Его колебания в коротких временных пределах (часы, дни) соответствуют Степенному Правилу, а при годовых измерениях – Нормальному.

Эффективность контроля общества над властью прямо зависит от степени доверия между людьми на срединном уровне: уровне союзов, ассоциаций и иных гражданских неправительственных объединений. История показывает, что диктаторские государства успешно уживаются как с внутрисемейным доверием (нижний уровень) так и с доверием граждан своему правительству (верхний уровень). В недемократических обществах очень слаб именно средний уровень доверия, так называемое «гражданское общество». Можно сказать, что это верный барометр степени демократичности. Об этом очень подробно рассказано в таком замечательном труде Фукуямы, как “Trust: The Social Virtues and The Creation of Prosperity” (1996). Здесь я замечу лишь, что уровень доверия между людьми, на котором строятся и семейные, и внесемейные отношения, подчиняется Принципу Стабильности Целого. Высокий уровень доверия правительству определяет его недостаток на среднем и внутрисемейном уровнях (СССР 1930 – 1950-е гг., КНР 1950–1970 гг.). Чем больше доверия на внутрисемейном уровне, тем его меньше на среднем или на высшем (СССР 1960–1980 гг., КНР 1980 г. – настоящее время). Чем больше степень доверия на среднем уровне, тем меньше на том или ином краю: в США семьи ослабевают.

Также и в Японии: семья очень слаба при сильном градусе доверия внутри корпоративного персонала. Персонал японских корпораций представляет собой одну большую многотысячную дружную семью. И при этом настоящая семья в Японии переживает острый недостаток сплоченности и доверия. Если в США внерабочие ассоциации и союзы представляют собой средний уровень доверия, то в Японии это трудовые коллективы.

Еще одна интересная грань этого важнейшего вопроса межчеловеческого доверия – мафия. Преступное сообщество – это средний уровень доверия, имеющий место только в демократических обществах. Как только диктаторские режимы начинают демократизироваться, тут же возникают мафии: доверие снижается с высшего уровня на средний. К сожалению, первоначально в криминальную сферу. При будущей демократизации Китая, на что надеются многие американцы и европейцы, им нужно будет серьезно готовиться к экспоненциальному росту китайской организованной преступности. В сочетании с тем фактом, что это самый многочисленный народ на планете, будущая китайская мафия, наверняка, станет одним из острейших вызовов грядущего времени вместе с исламским терроризмом, экологическим кризисом и другими известными сейчас проблемами человечества.

Дальнейшие иллюстрации моего Закона Гармонии я бы хотел выбрать необычным способом. Обычно ученый-социолог заранее выбирает темы для своего труда и предлагает их исследование читателю. Выбор темы он осуществляет на основе своего мнения и личного видения степени их важности. Я сделаю по-другому. Если моя концепция Закона Гармонии имеет право на жизнь, то она должна доказать это не на заранее подобранных мной примерах, а на темах, предложенных не мной. А кем же? Мне в этом плане существенно легче, чем Платону или Марксу, Аристотелю или Попперу. Ныне, в 10-е годы XXI века, Интернет уже приобрел основные черты коллективного мозга человечества. Сейчас уже невозможно представить, что какое-либо значимое политическое, экономическое, культурное или научное событие не отразится в Интернете. Сейчас, в 2013 г., Интернетом пользуется 1/3 человечества. Это считая все население вместе с беднейшими странами таких регионов, как Африка. Научно-технический прогресс генерируется в основном в развитых странах, в которых доля интернет-пользователей уже давно превысила половину. Проверим мою гипотезу Закона Гармонии на великих изобретениях человечества, которые коренным образом изменяли жизнь человечества. Набираем в строке самого массового на данный момент поисковика интернета Google.com: “great inventions”.

Я вижу на первой странице ссылки на разные списки изобретений: величайшие 10, 4, 50 изобретений. Но я не могу выбирать субъективно, и поэтому заходим на первую же ссылку: Top 10 Greatest Inventions.

10. Modern Plumbing

9. Printing Press

8. Automobile

7. Pesticides

6. Steam Engine

5. Computers

4. Transistors

3. Plastic

2. Harnessed Electricity

1. Immunization / Antibiotics

Почему-то список дан с обратным счетом. К тому же, я лично имею другое мнение о составе величайших десяти изобретений. Некоторые из этих я бы не включил, а другие, не упомянутые здесь, наоборот, внес бы. Как, например, колесо, использование огня, язык, алфавит или числа. Но я обязан следовать условиям эксперимента и приступаю к рассмотрению именно этих изобретений.

Modern Plumbing. Подведение воды непосредственно в жилище человека и водоотведение использованной воды (канализация) сократило время на мытье и стирку, которое ранее тратилось людьми на реках и в банях. Высвободившееся время люди могли тратить на другие занятия, более предпочтительные для них. Здесь проявились Принципы Стабильности Целого и Изменяемости Частей. Со стороны сугубо физики изобретения: подача чистой воды под давлением и свободное стекание использованной. Здесь проявляется Нормальное правило и Правило Равновесия: создание давления на водонапорной башне и в системе водопровода обеспечивает исход воды при открытии крана как стремление системы к усреднению и к равновесию давления.

Printing Press. Облегчение и ускорение копирования текстов. Огромное влияние этого изобретения было обусловлено не самим техническим новшеством, а стандартизацией букв алфавита. Ранее писцы переписывали книги вручную и каждый своим почерком. Сама физика процесса осталась прежней: нанесение краски на бумагу. Писцы это делали пером, а печатный станок – с помощью свинцовых буковок. Причем вылить каждую буковку книги из свинца и сформировать их в постраничные формы – задача не из легких и быстрых. Если делать 1 или 5 копий, то быстрее и дешевле было бы нанять писцов. Однако, когда спрос на знания стал достаточно большим, тиражи книг могли быть существенно увеличены. И именно после этого процесс книгопечатания становился экономически выгодным по сравнению с ручным копированием. Унификация и упрощение написания букв – главная часть этого изобретения. Именно это определило многотиражное легкое копирование уже один раз набранного текста. Именно в этом проявилось Нормальное правило Закона Гармонии: усреднение, адаптация к максимально широкому слою людей. Кстати сказать, всеобщая унификация и стандартизация как глобальный процесс всех сфер жизни (некоторые называют это «глобализацией») последних столетий есть яркий пример проявления Нормального правила Закона Гармонии.

Automobile. Двигатель внутреннего сгорания, поставленный на колеса. Здесь гораздо проще увидеть действие Принципа Постоянства целого (закон сохранения энергии), Правила Равновесия (выравнивание давления) и даже Степенного Правила (удельный расход топлива на единицу прироста скорости или массы перевозимого груза).

Pesticides. Принцип Относительности в виде взаимообусловленных противоположностей. Порча урожая – защита урожая. Вызов – решение.

Steam Engine. Все, что выше сказано про автомобиль.

Computers. В компьютере воплощены миллионы изобретений. Наверное, имеется в виду сам принцип кибернетики: двоичный код 1–0. Это Принцип Относительности в своем чистом виде.

Transistors. Само явление «полупроводник», на основе чего действуют транзисторы, означает среднее состояние: не проводник и не диэлектрик, а нечто среднее между ними (Нормальное Правило). Кроме этого, сам физический механизм действия транзистора основан на p-n-переходах, на действии положительных и отрицательных зарядов, взаимообусловливающих друг друга (Принцип Относительности).

Plastic. По своей физической структуре пластик занимает среднее положение между металлом и жидкостью. В нем есть многомолекулярные структуры в отличие от жидкости. Но эти структуры не сформированы в жесткие системы кристаллических решеток, как в металле. Не так прочны, как металлы, но и не так бесформенны, как жидкости. Нормальное Правило Закона Гармонии.

Harnessed Electricity. Производство, распределение, транспортирование и потребление приборами – таковы основные стадии современного процесса под названием «электричество». Все стадии пронизывает Принцип Стабильности Целого – закон сохранения энергии. Потребляющие приборы преобразовывают электроэнергию в: изображение и звук (телевизор), тепло (кухонная плита и микроволновка), освещение (лампы). Принцип действия электрогенератора основан на действии электромагнитной индукции – возникновении электрического напряжения в обмотке статора, находящейся в переменном магнитном поле. Это поле – пример Правила Маятника, колебательный процесс. В правиле Ленца электромагнитной индукции выразилось Правило Относительности и Правило Равновесия.

Immunization / Antibiotics. Все, что выше сказано про пестициды.

Таковы проявления моего Закона Гармонии в 10 величайших изобретениях. Можно проверить так же и все другие перечни великих изобретений человечества. Я проверял, поверь мне, мой читатель, результат примерно тот же. Подавляющее большинство изобретений демонстрирует тот или иной принцип, то или иное правило Закона Гармонии.

Однако меньше всего я хотел бы оставаться в высоких теоретических облаках философии, техники или истории народов. Если что-то в этом мире и может служить мерой, то это только мы с вами – люди, все вместе и каждый в отдельности. Вся наука, от звезд до вирусов, от галактик до биологических клеток существует лишь для людей, для их здоровья, жизни, продления жизни, ее облегчения при болезнях, повышения ее комфорта или радости от нее. И моя концепция Закона Гармонии должна доказать свою ценность для человека. Человека абстрактного, человека конкретного, человека в комплексе отношений с близкими ему другими людьми, человека как члена нации и, наконец, человека как частицы всего человечества. Все эти вопросы мы разделим на два блока: 1) микроуровень – человек и его близкие; 2) макроуровень – нации и человечество. Первый блок я рассмотрю в этой первой главе второй части. Второй блок макроуровня я рассмотрю в следующей второй главе. Третьи главы всех частей рассматривают эти блоки вопросов в их неразрывном единстве на примере судьбы конкретного человека – выдающегося революционера XX века Льва Троцкого. На примере деятельности этой яркой личности показывается влияние Закона Гармонии на существенные события его судьбы, судьбы России, Европы и всего мира.

Ну а сейчас я начинаю анализ отношений микроуровня с помощью Закона Гармонии. Уже испытанным способом набираю в Google “human needs”.

Первая ссылка на Википедию, открываю ее:

Needs are also defined according to the existential categories of being, having, doing and interacting, and from these dimensions, a 36 cell matrix is developed.

Это вполне научное представление о потребностях человека. Психология как наука вот уже больше 100 лет занимается этой темой. В этом плане мне проще. Потребностями народов и человечества в целом (макроуровень) занимается много разных наук: история, социология, экономика, политология, этнография и др. Микроуровень – человек и его семья – является предметом только одной психологии. И полученная в первой же ссылке эта классификация потребностей человека поддерживается, наверное, большинством ученых-психологов. Однако нужно сразу же уточнить, что это перечень потребностей не каждого конкретного человека, а потребности некоего абстрактного человека. По-другому говоря, это сумма всех видов потребностей разных людей. Каждый человек имеет однозначно только первые два вида потребностей: существование и защита. Все дальнейшее относится скорее к «добавочным опциям», лишь отчасти и в разных вариациях представленным в большинстве конкретных людей. Даже такой «основной инстинкт», как секс, стыдливо запрятанный, как я понимаю, в третьей позиции, тоже не является всеобъемлющим. Существуют равнодушные к нему мужчины и женщины вне зависимости от состояния их здоровья. В еще большей мере это относится к амбициям, стремлению к знаниям, творчеству, общности или даже свободе. С нашей современной европейско-американской (а я себя причисляю к этой культуре) точки зрения трудно понять, что целые тысячелетия народы жили в рабстве и многие из людей при этом были счастливы! Не говоря уже о кастах Индии, европейские женщины вплоть до XX века жили на правах недолюдей. Также как и крестьяне – основная масса населения европейской цивилизации до буржуазных революций XVII–XVIII веков. И нужно быть слишком упертым либералом, чтобы всерьез верить в беспросветную тоскливость жизни всех этих людей. Такой взгляд не подтверждается ни литературой, ни изобразительным искусством тех лет, ни оставшимися другими свидетельствами тех эпох. Это подтверждает и современный автор знаменитой «Цивилизации»:

«…почти не отраженная в анналах и хрониках жизнь подавляющего большинства тогдашнего населения – безграмотного, необразованного крестьянства – была насквозь пропитана особой духовностью…»[24]

Что было действительно важным в этом ключе для любого человека во все времена, так это ощущение справедливости. Крупный американский философ XX века Джон Ролз (John Rawls), работая всю жизнь, написал единственный огромный труд под названием «Теория справедливости» (“A Theory of Justice”). В нем он рассматривает различные концепции справедливости и делает вывод, что все они имеют некий общий набор идей, характерных для всех концепций. И в самом начале своей книги он провозглашает, что эти идеи являются главной составной частью фундамента общества:

«Можно полагать общественную концепцию справедливости фундаментальной особенностью вполне упорядоченного человеческого общества».[25]

Если средневековый крестьянин признавал справедливым свое социально-экономическое положение и избранность феодальных сословий, то он был счастлив. Если понятие «справедливость» размыто, то «свобода» размыта вдвойне. До тех пор, пока трудовые классы признавали справедливым их положение, они не поднимали восстания под флагом свободы. Свобода – это скорее лозунг, а не существо требований человека. В основе всех массовых движений всех народов всех веков лежала потребность в справедливости. И именно ее следовало бы поставить в этот список вместо свободы. Это различие очень тонко, но оно есть. Человек не сможет с уверенностью ответить на вопрос «Свободен ли ты?» нигде и никогда. «В чем-то свободен, в чем-то нет», – ответил бы индус низшей касты 2 тысячелетия до н. э., закабаленный крестьянин Англии XII века, а также и современный американец или француз. Однако вопрос «Справедливо ли такое устройство общества?» вызвал бы у большинства людей разных народов и веков гораздо более однозначный ответ. Неравенство в степени свободы разных групп нации может признаваться ими справедливым. И тогда такие государства являли собой устойчивые, гармонично развивающиеся общества. Эти периоды заканчивались именно тогда, когда это признание исчезало у большинства людей. Примеры этому – Древние Египет и Греция, Римская империя, Европа с VIII–IX до XVI–XVII веков, Россия с XIV–XV вв. до конца XIX века, США до середины XX века по положению афроамериканцев и женщин. Именно к справедливости взывали два великих человека XX века, такие разные во всем другом. Страстный проповедник и сухой ученый.

«Революционные бури будут продолжать сотрясать основы нашего государства до той поры, пока не настанет светлый день справедливости». (Мартин Лютер Кинг).

«Наиболее значительными пороками экономического общества, в котором мы живем, является его неспособность обеспечить полную занятость, а также его произвольное и несправедливое распределение богатства и доходов»[26].

Я заострил внимание на разнице между «свободой» и «справедливостью» неслучайно. Справедливость – это нравственное выражение сущности Закона Гармонии. Свобода и равенство – это формы, которые принимает борьба людей за справедливость. Эти формы могут чрезмерно абсолютизироваться и доводиться до крайностей, что станет противоречить справедливости. Самый простой пример: ты, мой читатель, поддержишь борьбу за свободу заключенных? «Свободу насильникам и убийцам!» – как тебе такой либеральный лозунг? Запомним эти рассуждения для анализа проблем демократии во второй главе этой части книги. А я приступлю непосредственно к анализу всех потребностей человека теперь не с конца (свободы), а с начала.

Интересно, что в английском языке слово «justice» употребляется одновременно для двух разных понятий: правосудие как система судебных органов и справедливость как философско-этическая категория. То есть решения судов обязаны быть справедливыми. В других языках эти понятия обозначаются разными словами. Например, в русском языке слово «суд» и слово «справедливость» не имеют даже общего корня.

Существование человека как биоорганизма пронизано законом сохранения энергии (Принцип Стабильности Целого) и механизмом развития (Принцип Изменяемости). Против этого никто не поспорит. Поэтому интереснее рассмотреть эту базовую потребность человека с точки зрения психологии личности. Вторая потребность «Защита» имеет некое прилагательное значение к первой, так как она обеспечивает по сути своей сохранение первого условия на будущее: питание, одежда, жилье и т. д. Можно сказать, второе – это защита первого от разрушения. Поэтому можно для упрощения рассматривать их вместе под одним названием «базовые потребности». Насколько они ценны для человека? Этот, казалось бы, глупый вопрос приводит к тем ситуациям, когда люди добровольно отказываются от жизни при том, что они полностью уверены в обеспечении этих базовых потребностей. То есть степень удовлетворения каких-либо других своих потребностей эти люди в определенный момент ставят выше базовых. Доля таких людей, конечно, мала. Например, в США из 100 тыс. человек кончают самоубийством всего 12 (2009 год). Но с 1950 г. она выросла на 58 %! С тех лет произошел значительный рост уровня жизни большинства американцев, и рост коэффициента суицида повергает в ступор многих психологов и социологов. Также много необъяснимого в разнице коэффициента суицида у народов, схожих по развитости и государственному устройству. Япония и Великобритания входят в одну группу развитых демократических государств. Но в Японии коэффициент суицида более чем в 3 раза выше. В то же время коэффициент суицида в Иране находится на таком же низком уровне, как и в Великобритании. Это говорит еще раз о том, что само по себе устройство «внешней среды» человека с объективными показателями свободы в разных странах не является причиной добровольного отказа от базовых потребностей – самой жизни. Заметим, что суицид – это, если можно так выразиться, hard-версия. Но есть гораздо более распространенная soft-версия отказа от жизни: чрезмерное употребление наркотиков, алкоголя. Сюда же можно отнести увлечения специально опасными занятиями: скалолазание без страховки, например. Ведь много людей занимается скалолазанием как увлекательным спортом безопасно, используя все системы страховки. Их увлекает сам процесс, а не ощущение опасности. Другие же скалолазы занимаются этим именно ради чувства опасности. Именно о таких людях я и говорю, называя их общим словом «экстремалы». Подавляющее большинство наркоманов, алкоголиков и экстремалов знают, что это приводит к сокращению жизни и здоровья, повышенному риску смерти. Но это знание их не останавливает. Они выбирают поведение, приводящее к сокращению жизни. Их смерти не входят в статистику суицида, но должны туда входить. Поэтому анализ статистики суицида гораздо более важен, нежели это может показаться на первый взгляд.

Итак, статистика суицида по странам не выявляет связь со степенью демократичности. Для человека, отказывающегося от жизни, важно ощущение справедливости внешней среды по отношению к нему. Родных и близких. Друзей и знакомых. Союзов, сообществ, членом которых он состоит. Всего народа или всего человечества – что бывает гораздо реже причиной суицида, но тоже бывает. И формальные критерии свободы здесь не играют никакой роли. Почему советский Китай имеет примерно такой же коэффициент суицида, как и свободная Франция? Ощущение справедливости, сбалансированности отношений внутри сообщества, к которому человек себя причисляет. Эта сбалансированность – этическое и психологическое выражение Нормального правила и Принципа Стабильности Закона Гармонии. Именно поэтому коэффициент суицида падает в периоды больших войн. Он заметно падал во время Первой и Второй мировых войн. В этом также проявляется в конце концов Принцип Стабильности: стабильности смерти. В постоянно воюющем Израиле коэффициент суицида один из самых низких: в два раза ниже, чем в США и в 4 раза ниже, чем в Японии. Также этот принцип виден в законе смертности-рождаемости: чем выше в стране смертность, тем выше рождаемость. И наоборот: в развитых странах низкая смертность балансируется низкой рождаемостью. Эти научные загадки демографии легко объясняются Законом Гармонии. Посмотрите на динамику коэффициента суицида в США с 1993 г.

Минимальные значения в 1999-м и 2000-м годах. По моей гипотезе получается, что ощущение справедливости у американцев в 1990-х годах росло, а в 2000-х – падало. Подтверждается ли эта гипотеза фактами? Что происходило в 1990-е годы? Распад СССР и победа США в холодной войне воспринимались американцами как законные и справедливые мировые события, оставившие их страну единственной сверхдержавой без какой-либо реальной оппозиции. Что изменилось в начале 2000-х? Конечно же, 11 сентября 2001 г. Этот шок развеял безоблачные настроения американцев, а усиление Китая, частичное возрождение амбиций России и экономический кризис продолжали снижать ощущение справедливости все 2000-е годы. Влияние степени демократичности страны может быть заметным лишь в соотношении женского и мужского коэффициентов суицида. Во всех странах суицид среди женщин распространен меньше, чем среди мужчин. Есть только одна страна, где ситуация обратная – Китай. В Иране женский суицид, как и в других странах, меньше мужского, однако ненамного. Их соотношение в Иране – 0.67. Это слишком высокий показатель женского суицида относительно мужского. В США, например, этот показатель всего 0.26. Здесь также проявляется ощущение справедливости, чувства женщин, связанные с их положением в обществе.

Все виды потребностей человека из вышеприведенного списка Википедии, будучи доведенными до крайностей, будут противоречить друг другу. Крайняя степень личной свободы несовместима ни с любовью или дружбой, ни с участием в ассоциациях или с трудовой деятельностью. Так же и в базовых потребностях: недоедание так же сокращает жизнь, как и переедание. Нормальное правило и Правило Равновесия Закона Гармонии требуют чувства меры во всем. А принципы Стабильности Целого и Относительности помогают определить последствия нарушения этой меры. Поэтому большинство психологов считает полезным развитие личности в разных направлениях. Идеал – так называемая разностороння личность, в жизни которой получают удовлетворение все эти виды потребностей гармонично. Именно поэтому в школах поощряются различные спортивные и творческие занятия, а в колледжах такие студенты получают дополнительные баллы. Если и существует «формула счастья», то она заключена в умеренном удовлетворении максимального количества потребностей человека, а не в максимальном удовлетворении какой-то одной потребности. Если сравнить психологические силы и время человека с его деньгами, то общеизвестный принцип теории инвестиций – «нельзя класть все яйца в одну корзину» – применим и для счастья человека. Финансовый принцип диверсификации и психологический принцип равномерного распределения своих сил и времени по разным сферам жизни оба являются выражением единого Закона Гармонии. Просто в разных областях. В истории и современности огромное количество примеров судеб известных людей, посвятивших себя почти исключительно какой-либо одной стороне жизни. При этом они страдали от недостатка удовлетворенности других потребностей: любви, семьи или дружбы; или нищенские условия жизни (базовые потребности); отношений в социуме. Они могли быть признаны гениями (при жизни или после), но счастливой их жизнь никто бы не назвал.

Современный человек, например, может долго и интенсивно трудиться с минимальными отпусками и выходными для удовлетворения своих и своей семьи базовых потребностей (дом в ипотеке) и потребностей образования-творчества-развлечения своих детей, например. Родитель рассуждает так: я пропадаю на работе, чтобы оплачивать ипотеку, няню, репетитора, хорошую школу ребенку и его дополнительные занятия, например, музыкой. Купил в ипотеку дом не 1400 square feet площадью, а 2700 square feet. Чтобы комнат было побольше и сами они были больше площадью. В итоге из просторного дома родитель уезжает рано утром, приезжает поздно вечером. Ребенок с нянями, репетиторами в просторных комнатах. Первые шаги, первые слова, рисунок, первый забитый ребенком гол или выступление на концерте – половина из этого, а порой и все это прошло мимо такого родителя. Из таких моментов и состоит в итоге счастье жизни. Родитель прежде всего упускает его для себя.

А с точки зрения ребенка? Совсем не доказано, что няня или репетитор при выполнении домашнего школьного задания поможет лучше, чем родитель. Не забудем, что для счастья ребенку нужно будет налаживать в своей жизни отношения любви, дружбы, сотрудничества (из списка Википедии). Бесценные навыки в этом он может получить в детстве только при общении с родителями. Так игнорирование Закона Гармонии родителями воспроизводит «несчастье» и дальше в детях. Можно ведь купить 200-метровый дом и найти не такую интенсивную работу, после которой можно самому привозить ребенка, кормить и заниматься с ним. Все хорошо в меру – императив Закона Гармонии. Сидеть дома, не работать и заниматься обслуживанием ребенка – крайность, ни к чему хорошему также не приводящая. Ребенок не будет видеть в таком родителе модель общественно полезного человека. А без этого опять же невозможно счастье. В 1970 году средний размер жилого дома американцев был 1400 square feet, а к 2009 году он вырос почти в 2 раза и составил 2700 square feet. Не перейдена ли уже грань разумного? И это происходит при постоянном снижении среднего количества человек в одной семье.

Это не могло бы произойти без одновременного значительного распространения ипотечного кредитования и постоянного снижения первоначального взноса при оформлении ипотеки в течение всего этого 40-летнего периода. Значительное расширение потребительского и ипотечного кредитования во многом обеспечило взрывной рост удовлетворения базовых потребностей человека в США: питание, одежда и жилье. Тупиковость этой модели роста в том, что она не может быть скопирована для остального мира. Всех энергетических ресурсов планеты не хватит на удовлетворение всего человечества по американским стандартам. В то же время и самим американцам это не приносит счастья, так как обостряется недостаток удовлетворения других потребностей человека: институт семьи, например, за этот период сильно ослабел, увеличилась доля неполных семей. По результатам социологических опросов уменьшилась доля американцев, воспринимающих социальное устройство их страны как справедливое. Обострилась проблема избыточного веса населения, изрядно помолодев: значительно увеличилась доля детей с избыточным весом. Без поворота тренда потребительского и ипотечного кредитования в сторону большего ужесточения условий эту модель скорректировать не удастся.

Потребительское и ипотечное кредитование населения должно постепенно ограничиваться и ужесточаться. Сам по себе кредит на потребление является выражением приоритета сегодняшнего удовольствия над завтрашней расплатой. Потребитель в итоге покупает товар дороже, чем он стоит (на сумму процентов). Эту разницу он отрабатывает, в конечном итоге, увеличенным рабочим временем. Это отнимает время от удовлетворения других (духовных) потребностей. С другой стороны, психология приоритетности «сегодняшнего дня», в атмосфере которой привыкает жить человек, снижает чувство ответственности за будущее страны (участие в ассоциациях, партиях, голосовании) и, наоборот, усиливает ощущение «кабалы», «кредитного рабства» (потребность в справедливости, свободе). Это не касается кредитов на развитие: бизнеса или личности. Кредит на образование человека является видом инвестиции в развитие личности. Развитая личность разностороння. Доля времени и жизненных сил такой личности, затрачиваемых на базовые потребности, невелика. И если народы развитых стран постепенно станут следовать такому образу жизни, истощение не возобновляемых ресурсов планеты может замедлиться. И вместе с будущими научными открытиями это позволит и другим народам приблизиться к их уровню комфорта. Без усиления середины и ослабления полюсов человечество не ждет ничего хорошего.

Однако сам по себе сдвиг в пользу «духовных» потребностей не станет гарантией стабильности общества, вопреки распространенному мнению. В списке потребностей человека, который я встретил в Википедии, а также в подавляющем большинстве других списков признанных ученых-психологов присутствуют, к сожалению, только «хорошие» потребности. В их представлении человек получается неким идеально-прекрасно-добрым. Масса экспериментов по типу Милгрэма (Milgram) в Йельском университете США подтверждают наличие такой потребности человека, как агрессия.

Нельзя признать верным представление, будто поведение убийцы обязательно связано с чувством ненависти к жертве. Знаменитый эксперимент Милгрэма в Йельском университете продемонстрировал значение модели «приказа-подчинения» в агрессивном поведении. Испытуемым сообщали: то, что они будут делать, имеет большое научное значение, – и приказывали причинять нарастающие болезненные ощущения человеку, за переживаниями которого они могли наблюдать (при этом испытуемым не сообщали, что страдания этого человека были фиктивными). Большинство испытуемых с готовностью участвовало в жестоком эксперименте, не смущаясь страданиями своей жертвы.

Психиатры полагали, что лишь один человек из тысячи будет готов проводить эксперимент до конца. На деле же из этого числа такую готовность продемонстрировали шестьсот (!) человек. Повторение эксперимента Милгрэма в Германии, Италии, Австралии, ЮАР показало, что уровень подчинения там еще выше, причем женщины проявляли не меньшую готовность к насилию, чем мужчины, а организованные группы – большую, чем одиночки.

Высокая степень готовности к насилию (неважно, по каким высокоморальным соображениям) говорит о наличии некой подавляемой, но тем не менее существующей потребности человека. Зная историю, можно было бы удивиться иному. Как иначе возможны были бы крестовые походы, инквизиция, нацизм или сталинизм? Объединение с другими людьми еще больше повышает эту готовность, и поэтому история изобилует битвами и революциями. Значительно меньше примеров насилия одиночек. (Не путать с киллерами-профессионалами, относящимися к этому как к работе за деньги.) Эта потребность частично удовлетворяется, например, зрелищами спортивных состязаний, болением за свою команду или за игрока, киноиндустрией и компьютерными играми. Но нужно ясно осознавать, что при следовании народов развитых стран образу жизни, к которому я призываю, доля небазовых потребностей увеличится, а вместе с ней и агрессия. И тогда эту проблему сможет решить только переход к пропорциональной демократии, весь комплекс вопросов которой я рассматриваю в следующей главе.

А теперь спустимся с небес и зададим вопрос себе: какие у меня сейчас основные желания? И как в их удовлетворении может помочь Закон Гармонии? Похудеть? Замедлить старение? Найти спутника (спутницу) жизни? Получить более высокую должность? Увеличить свою клиентскую базу? Начнем с первого. Издано столько книг, а по телевизору показывается столько передач – ну что еще нового можно сказать на эту тему?

1. Принцип изменяемости рекомендует менять методы похудения.

2. Принцип Стабильности Целого требует исследовать себя и понять, в каком состоянии, при каком занятии ты, мой читатель, меньше всего потребляешь пищу и вообще думаешь о ней. Старайся больше времени проводить за этим занятием.

3. Принцип относительности выражен в самом процессе похудения. Снижение веса относительно текущего состояния. Текущее состояние признается человеком неудовлетворительным, и с этого начинается процесс похудения. Причина неудовлетворительности может заключаться в проблемах со здоровьем, например. Нужно обязательно проверить свое мнение у врача: действительно ли данные проблемы со здоровьем связаны с избыточным весом? Например, неудачи в личной жизни, как кажется человеку, имеют корни в избыточном весе. На самом ли деле это так? Такие попытки проверки своей гипотезы об избыточном весе дадут большую уверенность (если она подтвердится) в решении худеть. А твердая уверенность очень будет нужна.

4. Нормальное правило рекомендует не изменять резко образ жизни, а вводить изменения постепенно и только те, которые готов поддерживать всю жизнь. Все временные меры не дают долгосрочного результата. «Тише едешь, дальше будешь» – полезный императив для этого случая.

5. Степенное Правило нужно будет иметь в виду при решении о снижении веса. Первые килограммы уйдут очень легко и быстро, но с каждым последующим затраты времени и сил будут расти в геометрической прогрессии.

6. Правило Равновесия и Маятника предупреждает, что новое состояние стабильного уменьшенного веса будет достигнуто через несколько периодов его возврата, временного увеличения, повторного снижения и т. д. К этому надо быть готовым заранее и не отчаиваться при этом.

Также и все другие проблемы человека могут быть рассмотрены с точки зрения Закона Гармонии. Замедлить старение? Я не стану снова раскрывать значение всех трех принципов и четырех правил Закона Гармонии, как это сделал ранее. Просто остановлюсь на наиболее интересных следствиях такого анализа для задачи замедления старения. Вообще, на этом стремлении мужчин и женщин строятся миллиарднодолларовые обороты таких отраслей экономики, как фармацевтическая, парфюмерная, пластическая хирургия и т. п. Я не затрону здесь также такой важнейший вопрос, как здоровье. Он требует отдельного рассмотрения.

Для женщин замедлить старение, наверное, означает сохранить привлекательность. Я видел женщин с натянутой кожей лица, злых и чрезмерно худощавых от постоянных недоеданий. Не поручусь за всех мужчин, но меня это нисколько не вдохновляет. Гораздо более привлекательна счастливая, улыбающаяся женщина. У нее нет осиной талии, но сразу видно, что выглядит она в соответствии с годами. У большинства людей с возрастом растет вес. И это нормально. Ненормально, когда чрезмерно и рано. Морщинки на ее лице отражают легкость и открытость характера. Физиогномисты знают, что расположение лицевых морщин говорит о многом. У недовольного человека они одни, у счастливого – другие. А милые улыбчивые морщинки гораздо более привлекательны натянутого кукольного лица. Ведь женщине нужен не дурак. А умный мужчина, поверьте, милые женщины, сможет определить реальный возраст женщины (хоть по рукам, хоть по шее) или черты ее характера. Вдобавок, честность у таких мужчин ценится гораздо выше попыток пустить пыль в глаза.

Для мужчин замедлить старение означает, возможно, сохранение потенции. Еще раз подчеркну, что я не рассматриваю сейчас вопрос здоровья. Предполагается, что мужчина здоров и не страдает импотенцией. Уровень тестостерона в крови начинает падать после 30–40 лет. И совершенно нормально, если частота секса снижается. И совершенно нормально, что с какой-то женщиной у данного конкретного мужчины не все получается. Ведь не двадцатилетний уже жеребец. Но мужчина бежит в аптеку или к врачу, начинает принимать препараты перед сексом с такой женщиной. Нужен ли такой секс на химическом протезе? Ведь с другой женщиной у него все хорошо (при нашем допущении здорового мужчины). По Принципу Стабильности Целого такой мужчина лишает себя естественных сексуальных отношений, приносящих гораздо большее удовлетворение обоим. Эта женщина, например, случайно узнает о принимаемых ее партнером препаратах. Ее самооценка сразу падает, она будет чрезвычайно расстроена тем фактом, что не может уже быть источником естественного возбуждения мужчины.

Написав эти строки про похудение и замедление старения, я понял, что эта попытка «приземлить» мою доктрину на уровень конкретных людей удалась лишь наполовину. Чем больше деталей я учитываю, чтобы конкретизировать ситуацию, тем больше вижу того, что, не будучи описано, повлияло бы на мой анализ весьма существенно. Используя свою концепцию Закона Гармонии, я могу подробно и ответственно консультировать конкретных людей с их конкретной жизнью. Но здесь, в книге, думаю, будет излишним спускаться дальше по ступенькам конкретизации.

Надеюсь, читатель уже сможет это сделать сам для себя. Я это рекомендую по причине того, что мне лично такой подход помогает в жизни.

Здесь же остается упомянуть о таких человеческих потребностях, как understanding and creation. Они взаимосвязаны и обе базируются на простой психологической черте – любопытстве. Любопытство, так сказать, первой степени проявляется в стремлении узнать больше о существующем: людях, странах, планетах и т. п. Именно такое любопытство двигало Колумбом или Магелланом, Фрейдом или Эйнштейном. Именно это я подразумеваю под understanding. С ним связано, но не совпадает, любопытство второй степени – стремление создать новое, до сих пор не существующее. Да Винчи, Моцарт, Уатт, Ван Гог, Циолковский, Дисней – лишь капельки из океана подобных имен (creation). Именно эти черты двигали прогресс. В своей книге «Жизнь без доллара» я выдвинул экстравагантную гипотезу нашей цивилизации – теорию «экстра-гена». Она была основана, в конечном итоге, на любопытстве. Успех Америки основан на поощрении таких людей, которые стремились к познанию и созданию нового. Каждый народ в равной мере одарен талантами. Но больше процветают те страны, которые создали лучшие условия для их раскрытия. В той книге я поставил точку на освоении европейцами, «носителями экстра-гена», американского континента. В следующей главе я рассмотрю прогнозы на будущее развитых стран и, в частности, США, в том числе и с точки зрения моей теории экстра-гена, концепции любопытствующих людей как ядра нашей цивилизации. А в третьей главе будет показана на примере Троцкого плодотворность следования Закону Гармонии в революции 1917 г. и пагубность его игнорирования после нее. Для перехода к следующей части остается рассмотреть последний вопрос о моей концепции истории.

Ключевые моменты этого параграфа и их связи с другими ключевыми моментами других параграфов второй части книги

2.1.2

2.1.3. Гармоничная концепция истории как наиболее верный компас в море общественных событий прошлого и будущего

После рассмотрения всех аспектов Закона Гармонии и его иллюстраций необходимо рассмотреть типы фазовых переходов, имеющих непосредственное отношение к трансформациям обществ. Затем я сделаю краткий обзор концепций истории для формулировки своей теории исторических процессов для непосредственного перехода к следующей главе. По крайней мере, один принцип и два правила Закона Гармонии напрямую связаны с понятием «изменение». Как происходит изменение? Ребенок, начинающий читать, видит сначала первую букву «М», потом «А», потом третью «М». Это чтение букв и их понимание происходит постепенно и равномерно. Но в момент чтения четвертой буквы «А» вдруг происходит озарение: «МАМА»! Ребенок в одно мгновение понял значение этих четырех букв, сложенных вместе. Эти типы процесса изменения можно обнаружить везде: «Я почувствовал голод в одну секунду», «Весь день проработал прекрасно и вдруг почувствовал, что устал», «Я терпел это долго, но все – с меня хватит!». Так же закипает вода, сбегает молоко, вдруг вспенившись в кастрюле, перегорает лампочка, ломается машина, извергается вулкан и даже становятся взрослыми дети и старыми родители. Казалось бы, это последнее происходит постепенно, но вдруг случается что-то новое и качественно другое: дочь первый раз выпила алкоголь, у отца первый инфаркт… Любовь развивается по таким же законам: двое дружат, общаются вместе, а потом вдруг – первый поцелуй, еще через некоторое время постепенных шагов в отношениях – первый секс. Люди давно заметили эти два разных типа процесса изменения чего-либо: равномерное изменение и скачок. Физики это называют «фазовым переходом», философы – «переход количества в качество», в теории самоорганизации это зовется «бифуркацией». Но принципиальная суть от этого не меняется. Принципиально новое в разработку теории качественных изменений внес Пригожин (Prigogine), применив достижения квантовой физики. Если до него считалось, что результат скачка предсказуем, то он ввел новый тип скачка, при котором принципиально невозможно предсказать результат изменения. В какое конкретно равновесное состояние перейдет система при таком типе скачка – неизвестно. Вторая его идея – «стрела времени». Он доказал важность необратимых во времени процессов. И если в области физики эта идея оспариваема, то для использования в социологии, анализе исторических процессов она выглядит практически аксиоматично: процессы социальной трансформации невозможно повернуть вспять и отмотать кинопленку истории назад. И хоть сам Пригожин (Prigogine) писал в основном о физических процессах, но я считаю, что его идеи могут быть применимы с гораздо бо́льшим основанием именно для анализа и прогноза социальных процессов.

Об этом же написана и недавняя статья 2014-го года «К вопросу о фемторисках в сфере международных отношений»:

«“Высвобождению” фемторисков могут способствовать как внутренние, так и внешние причины (т. е. как внутри, так и за пределами того центра пересечения или той системы, где риск присутствует), но, так или иначе, эффект тот же: то, что раньше казалось твердым и не имеющим никаких рисков, становится средоточием системных изменений, зачастую в критической форме, с фазовым переходом или гистерезисом, в качестве возможных исходов.

…Любой из них может изменить обстоятельства взаимодействия субъектов и стать причиной событий, которые находятся “в самом хвосте” среди вероятных.[27].

Если вообще уместно говорить о том, какие отрасли науки впереди, а какие отстают, то, конечно, по критерию сложности, разнообразия и разработанности, степени доказательности и подтверждения опытом физики почти всегда имели пальму первенства. Поэтому я принимаю их термин и вкратце опишу достижения теории фазовых переходов, которые мы имеем на данный момент.

В XX веке физики различали два типа фазовых переходов: не долго мучаясь и не страдая романтизмом, они называли их «фазовый переход первого рода» и «второго рода». Потом обнаружились фазовые переходы и третьего, и четвертого рода. За более подробной информацией я отсылаю к массе литературы по этому вопросу или, самое простое, к Википедии. В ней есть хорошая статья под одноименным названием «Phase transition». Но вынужден предостеречь: после знакомства с ней создается впечатление, что существует иерархия фазовых переходов, которая ранжирует их по какому-то критерию, и фазовый переход, например, 3-го рода слабее или менее значим по сравнению с фазовым переходом 2-го или тем более 1-го рода. Но это не так. Они различаются скачками в разных характеристиках вещества: структура, температура, давление, магнетизм, электропроводимость, теплоемкость и т. д. Для меня, знакомящегося с достижениями естественных наук с точки зрения использования их в социологии, экономике и истории, было важно зафиксировать, что процесс фазового перехода подчиняется Степенному Правилу и что вещество (человек или общество) может испытать фазовый переход по какому-то одному критерию, в то время как по другому критерию они останутся в стабильном состоянии. На следующем этапе я выдвинул гипотезу о реальном сравнении различных фазовых переходов по количеству совпавших в один момент скачков разных характеристик. Например, гелий переходит в сверхтекучее состояние – слабый фазовый переход, так как изменяется только коэффициент вязкости. Плавление льда – сильный фазовый переход, так как одновременно изменяются несколько характеристик: структура, плотность, объем, теплопроводность. Таким образом, я смогу классифицировать фазовые переходы общества той или иной страны. Третьим этапом я соединил эту гипотезу с теорией динамического хаоса Пригожина (Prigogine) и здесь выдвигаю объединенную теорию фазовых переходов, которая различает фазовые переходы по значимости и степени предсказуемости. В применении к историческому процессу это дает новый инструмент анализа, так как общество в отличие от какого-то материального вещества в каждый данный момент времени может иметь не 5 или 10 характеристик, а 50 или даже 500! В связи с этим получается, что чем больше характеристик общества испытывает скачок единовременно, тем выше степень хаоса (непредсказуемости) и тем больше потенциальное воздействие на систему все меньших групп, классов, партий или даже отдельных лидеров. Степенной характер фазовых переходов проявляется в «рычаге Архимеда», который мог сдвинуть Землю. «Эффект бабочки» тем вероятнее, чем сильнее (по количеству скачущих характеристик относительно стабильных) фазовый переход.

В связи с этим получается, что нельзя говорить о двух, трех или десяти типах фазового перехода, тем более, что степень предсказуемости их результата зависит от их «силы». «Силой фазового перехода» я называю долю характеристик системы (общества), которые подверглись скачкообразному изменению относительно всех характеристик. Поэтому получаются следующие полюса: скачок по одной характеристике (самый слабый фазовый переход) и скачок по всем характеристикам (самый сильный, 100 % фазовый переход). Такого 100 % фазового перехода история еще не знает. Здесь я начинаю уже вторгаться в область теорий исторического процесса. Историки и святые, философы и пророки, мистики и социологи всех времен и народов высказали свое мнение на эту тему, и будет интересно дать краткий обзор наиболее значимых из них.

Концепции истории

Края, наверное, понятны. Фатализм отрицает волю человека, все предопределено. Концепция хаоса провозглашает отсутствие каких-либо законов вообще, человек может все. Например, в экономической теории это может выражаться чем-то подобным:

«Тот мир, который видит эволюционная теория, отличается от мира ортодоксии не только тем, что в нем все меняется не совсем предсказуемым образом, и все время приходится осуществлять корректировки, чтобы приспособиться к этим переменам или воспользоваться ими. Этот мир отличается еще и тем, что корректировки и приспособления, будь то частные или коллективные, вообще говоря, не приводят к хорошо предсказуемым результатам. Хорошо это или плохо, но экономическая жизнь – авантюра»[28]

Самые древние – циклические концепции: Ветхий Завет, астрология, индуизм, веды.

«Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем». (Библия. Ветхий Завет. Экклезиаст).

Затем Христом была провозглашена линейность, и она была подхвачена Магометом. В Новом Завете и Коране есть однозначные предсказания конца света, который увидят живущие современники пророков. Много раз за 2 тысячи лет их идеологические последователи (иерархи церквей) назначали этот конец на конкретный год. Адам Смит начал, а Маркс в XIX веке завершил выстраивание линии из общественно-экономических формаций. Фукуяма и Тоффлер назначили «конец истории», каждый по своему: демократия и информационное общество.

Комбинации линейных и циклических концепций выражались в некоей спирали истории: Кампанелла считал, что через определенные циклы человечество придет к конечному совершенству. Но, очевидно, это лишь вариант линейной концепции.

Известный русский социолог Сорокин, высланный в 1922 году большевиками и обосновавшийся затем в США, опубликовал там в 1927 году чрезвычайно информативную статью о различных концепциях истории. Я могу подписаться под его выводом:

«Поэтому линейные и эсхатологические теории социально-исторического процесса кажутся скорее спекуляциями, чем научными концепциями… можно говорить лишь о временном и условном тренде (или тенденции), который… может уступить место противоположному тренду и таким образом может оказаться частью долгосрочного цикла. С этой позиции социологического релятивизма изучение циклических и ритмических повторяемостей в социальных феноменах является в данный момент одной из наиболее важных задач социологии»[29].

От себя могу добавить, что в истории нет ни одного примера, подтверждающего какую-либо линейную концепцию. Нет ни одной нации, народа, государства или империи, которые бы просуществовали в неизменном виде хотя бы 5 тысяч лет. А известная история современного человечества насчитывает не менее 2 млн лет (Олдувайская культура). Сколько раз за это время люди разных народов и веков пытались организовать вечное справедливое государство? Неужели после такого количества попыток кто-то может всерьез верить в реальность этого чуда? В то же время история изобилует примерами образования, роста, падения и исчезновения различных народов, культур, государств и цивилизаций.

По степени оказанного на современный мир влияния ни одна из линейных концепций не сможет соперничать с марксизмом. Поэтому я более подробно остановлюсь лишь на ней.

Очевидные возражения против марксистской концепции истории:

1. В истории многих народов не было тех или иных формаций. Например, рабовладельческая формация была у меньшинства народов планеты.

2. Маркс знал и писал об азиатском способе производства как об отдельной и особой формации. Однако он сам не смог втиснуть его в свою линейную строгую концепцию формаций: племя, рабство, феодализм, капитализм, коммунизм.

3. Диалектик Маркс вступает в противоречие с линейностью своей концепции. На конечной стадии (коммунизм) диалектическое противоречие вдруг исчезает: «бесклассовое общество», «тишь да гладь и божья благодать!». Диалектика является выражением Принципа Изменяемости Частей и Относительности. Понимание диалектики самим Марксом не предполагает конечность процессов истории. Это противоречие он оставил неразрешенным.

Если принять его концепцию, то получится, что, например, абсолютизм – более высокая стадия по сравнению с племенной демократией. Я не могу согласиться, что, например, Россия Ивана Грозного представляла собой высшую стадию по сравнению с демократией древней Новгородской Республики.

От марксизма я беру его срединную оценку роли людей в истории, так как Маркс предполагал, что объективные законы действуют через деятельность человека. Также срединное решение второго вопроса из таблицы (идеализм и материализм во взаимообусловленности и взаимовлиянии), взятое от концепций Тойнби и Гумилева, станет вторым основанием моей концепции. Третье основание – перманентная теория фазовых переходов социальной трансформации.

Поэтому моя концепция истории заключается в следующем:

1. История циклична, но не бесконечна. Например, потомки североамериканских индейцев и сейчас живут, но вряд ли кто-то считает, что история их народов продолжается. Также и человечество в будущем может быть включено в какую-нибудь другую волну другой, на тот момент более мощной цивилизации. Либо в результате случайных или намеренных мутаций появится другой вид человека с другими чертами. Конец нашей истории произойдет в любом случае, но, конечно, не так одномоментно, как это предсказывается в эсхатологических религиях.

2. Законы циклов одинаковы не только для всех народов нашей планеты, но и для всех сообществ растений, животных и разумных существ, которые где-либо в космосе существуют.

3. Общество перманентно находится в состоянии фазового перехода какого-либо из типов. Даже в период самого глубокого застоя и стабильности общество испытывает фазовые переходы, хотя и самой слабой степени. И в такие периоды даже у одного человека есть шанс (пусть один из миллиарда, но есть) внести свой неповторимый вклад в историю своей страны. Чем больший процент людей в обществе объединяется с единой целью и чем более сильный фазовый переход испытывает общество, тем больше их воздействие и вероятность перехода в желаемое состояние.

4. Сами по себе действия людей могут повышать степень «фазовости» общества. Именно поэтому события в истории тех или иных народов накатываются вдруг снежным комом и социальное напряжение растет по Степенному Правилу.

5. В такие моменты высокой степени фазового перехода мельчайшая черта, деталь или поступок даже одного человека может оказать кардинальное воздействие, и общество может перейти в качественно иное состояние, которое не мог предвидеть никто из участников событий.

6. Роль личности в истории поэтому относительна. В стабильные периоды она низка, но никогда не падает до нуля. Во время сильных фазовых переходов роль личности чрезвычайно высока.

Эта срединная концепция выражает принцип Пригожина (Prigogine):

«Мы должны отыскать узкую тропинку, затерявшуюся где-то между двумя концепциями, каждая из которых приводит к отчуждению: концепцией мира, управляемого законами, не оставляющими места для новации и созидания, и концепцией, символизируемой Богом, играющим в кости, концепцией абсурдного, аказуального мира, в котором ничего нельзя понять… Реальный мир управляется не детерминистическими законами, равно как и не абсолютной случайностью»[30].

Удивительно, насколько не соответствуют фактам все линейные концепции, настолько же они живучи и социально вредны. В следующей главе будет показано, что они являются одним из трех оснований для самых страшных преступлений в человеческой истории: геноцида. Только линейка позволяет классифицировать народы на развитые, развивающиеся и неразвитые. Эти термины ныне в широком ходу, и люди, их использующие, порой даже не задумываются о том, что они основаны на ложной концепции истории. Нет развитых и неразвитых, нет передовых и отстающих, есть фазы, волны, этапы, которые проходят народы или которые у них еще впереди. И нам, всему западному миру, нужно еще многому научиться у якобы неразвитых народов. Например, народы Новой Гвинеи живут более тысячи (!) лет в гармонии со своей экосистемой, не разрушая ее. Об этом нам, «развитым», остается только мечтать. «Лапотная» Советская Россия отменила все виды национальной дискриминации в 1917 г., а США еще несколько десятилетий после этого жили в условиях сегрегации:

«В первой половине XX века черные и белые южане рождались в разных больницах, учились в разных школах, сочетались браком в разных церквях, обретали вечный покой на разных кладбищах, и каждый автобус, школа, закусочная, пансионат, приемная, больница, тюрьма и фонтанчик с питьевой водой были либо для белых, либо для черных, и никогда для тех и других вместе. Американская общественная жизнь скатилась до такого уровня, что в 20-х годах XX века афроамериканцы лишились доступа в публичные здания на территории столичного округа Колумбия – в число которых входил мемориал Авраама Линкольна»[31].

Так кто и по какой шкале «неразвит»? Тот, у кого нет компьютера и нет хищнической вырубки последних лесов? Тот, у кого нет автомобилей и унижения по цвету кожи?

А сравним по осознанию экологической ответственности такие народы, как американцы и поляки. По показателю ВВП на душу населения Польша намного отстает от США. Но она сегодня намного «развитей», чем США, которые не ратифицировали Киотский протокол – международное соглашение об ограничении выбросов двуокиси углерода с целью снижения парникового эффекта и предотвращения экологической катастрофы. Народы, которые имеют уровень жизни гораздо ниже, чем американцы, поддерживают меры по спасению глобального климата в ущерб себе. Американцы же, которые «впереди планеты всей» по потреблению материальных благ, оказались не настолько развитыми и ответственными, как многие их более бедные соседи по планете Земля.

На самом деле циклические концепции истории очень часто предполагаются «по умолчанию» многими мыслителями. Приведу в пример одну из последних книг нобелевского лауреата Пола Кругмана «Выход из кризиса есть!»:

«В период с 1939 по 1941 год, то есть до нападения на Перл Харбор и вступления Америки в войну, резкое увеличение государственных расходов вызвало рост занятости в стране на 7 %, что по сегодняшним меркам соответствует созданию 10 миллионов новых рабочих мест. Можно возразить, что времена были другими, но главная мысль этой книги как раз и состоит в том, что отличия невелики. Нет никаких причин, по которым при наличии ясного ума и политической воли невозможно повторить прошлый успех»[32].

Все ссылки во всех речах и книгах на исторические примеры основаны на постулате единства мировой истории и ее цикличности. Другого основания ссылаться на прошлое просто нет. Противники этого должны довести свою логику до конца и отказаться от изучения прошлого, упоминаний о нем и любого анализа истории.

Исторические циклы наблюдаются даже в таком вопросе, как права женщин.

Исторические волны прав женщин

«К сожалению, цивилизация не была милостива к дочерям Евы. Как свидетельствуют археологические открытия, в доурбанистических обществах женщины временами были в большом почете, однако позже становление государств экспансионистской направленности преимущественно за счет военных завоеваний, развитие городов, порождавшее феномен специализации, отодвинули женщин на задворки общества. В новых условиях они сделались собственностью мужчин, им была закрыта дорога ко множеству профессий, а кроме того, законы некоторых древних государств ставили женщину под жесткий, подчас драконовский контроль со стороны супруга. Представительницам элитарных слоев общества иногда удавалось ухватить крупицы власти, но в целом для «осевого времени» была характерна тенденция к ухудшению положения женщины в обществе. Так было и в Индии во времена проповеднической деятельности Будды. В государствах, существовавших на территориях современных Ирана и Ирака, а также в эллинистических странах под аккомпанемент идей воинствующего женоненавистничества женщину заставили закрыть лицо и отправиться под замок в гарем. Особенно приниженным было положение женщин в Древних Афинах (500–323 гг. до н. э.). Они были практически исключены из жизни общества, главными женскими добродетелями считались молчание и подчинение. Если ранняя иудейская традиция возвеличивала подвиги, совершенные иудейскими женами Мириам, Двойрой и Яэлью ради спасения своего народа, то в результате реформаторства пророков женщина, согласно Иудейскому закону, оказалась в подчиненном положении по сравнению с мужчиной. Интересно отметить, что в Египте, на который не распространился начальный импульс «осевого времени», отношение общества к женщине было более либеральным»[33].

По мере распространения монотеизма положение женщин ухудшалось. Затем наступили долгие века бесправия женщин, и только с началом процесса отделения церкви от государства вновь маятник качнулся в сторону восстановления полового равноправия.

Начало законодательному процессу признания равноправия женщин положила русская революция 1917 г. Тогда первые во всем мире большевики включили в свое правительство женщину-министра Александру Коллонтай.

В США, например, лишь в 1920 году Флоренс Аллен (Florence E. Allen) стала первой женщиной-судьей. Ребекка Фелтон (Rebecca Felton) стала первой женщиной-сенатором США в 1922 году. В 1924 году Нелли Росс (Nellie Tayloe Ross) стала губернатором штата Вайоминг, а Мириам Фергюссон (Miriam Ferguson) возглавила Техас. Это были первая и вторая женщины-губернаторы в истории США. А в такой ныне развитой стране, как Япония, первая женщина-министр появилась лишь почти полвека спустя после русской революции – в 1960 г.

Маленькая, но интересная деталь: страны так называемого «третьего мира» используют в розничной продовольственной торговле метод «на развес»: когда продавец отмеривает нужное количество товара каждому покупателю. В «развитых странах» покупатель набирает нужное количество продукта из нескольких малых порций, упакованных заранее на фабриках. Понятно, что после использования продукта вся упаковка идет в мусор, загрязняющий планету. Количество упаковки во втором случае в несколько раз больше. И где же более разумный и более «развитый» способ торговли с точки зрения охраны окружающей среды?

В большинстве так называемых «развивающихся» стран в XX веке никогда не применялась принудительная стерилизация людей. В США законы принудительной стерилизации некоторых категорий людей действовали в 30 штатах. В 1927 г. Верховный суд США подтвердил законность стерилизации. В итоге за десятилетия этой практики стерилизации подверглись более 60 000 американцев.

«Характеристика “отсталости” или “неразвитости”, предназначенная для других цивилизаций, вошла в привычку европейцев еще в XVI веке. Как только представление о линейном прогрессе в истории сумело закрепиться, освободиться от его чар было уже не под силу: общества могли располагаться только на линии, ведущей от каменного века прямиком к горизонту будущего, воплощенному в Кремниевой долине, небоскребах Осаки или Шанхая. За отсутствием понятийного аппарата, позволяющего иметь дело с обществами, чье развитие не вмещается в эту модель, мы их загоняем в нее силой»[34].

Христиане и мусульмане являются сторонниками линейной концепции, и у них есть надежда. Атеисту жутко осознавать, что тебя, как и всех, ждет превращение в молекулы и больше ничего. Я не верю в линейную концепцию, но я хотел иметь надежду на что-то более духовное, чем конвертация в почву. Великие атеисты успокаивали себя «добрыми делами во имя людей». Но те люди ради чего живут? Это просто этический футбол смысла, при котором одно поколение пасует на следующее и так далее. Социобиологи видят смысл в выживании лучших. Но это тоже как-то мрачно. Моя концепция оставляет цикличность, но не сумрачную бесцельность. Оставляет надежду через шанс творить историю каждым человеком и обществом в целом, которые могут ставить перед собой любые цели! И в то же самое время эта концепция не является идеалистической или волюнтаристской. Используя Закон Гармонии, можно добиться любой цели, кроме одной: отменить его. Человек в этой концепции не просто игрушка слепой истории или претендент на победу в чемпионате сильнейших. Имея волю и разум, человек имеет шанс. Шанс изменить себя, семью, город, страну или человечество. А чтобы воспользоваться этим шансом, нужно готовить себя и верить в себя. Все ключи в себе и ни в ком больше. А счастье я понимаю как гармонию: гармонию с природой, человечеством, своим народом, своими близкими и самим собой. Поэтому завершаю эту главу своим стихотворением «Человек Счастливый»:

Ключевые моменты этого параграфа и их связи с другими ключевыми моментами других параграфов второй части книги

2.1.3

2.2.1. Что общего между Конфуцием, Платоном, Буддой, Христом, Джефферсоном, Марксом и Гитлером?

Платон считал лучшей формой правления «аристократию» – власть лучших людей. Конфуций – власть «ученых». Будда считал «просветленных» лучшими людьми. Христос призывал всех стать добрее, милосерднее – то есть лучше. Маркс считал, что люди труда лучше богачей-бездельников. Гитлер верил, что арийцы лучше других наций. В концепциях этих людей очень много различий, и поэтому они повлияли на человечество по-разному. Но одна черта во взглядах этих лиц общая и глубоко ошибочная: элитарность. Деление на лучших и остальных. Деление на аристократию и народ (Платон), праведников и грешников (Христос), рабочих и капиталистов (Маркс), крестьян и горожан (Джефферсон), арийцев и остальных (Гитлер). Если и есть у кого-то сомнения, то, наверное, только по поводу Христа и Джефферсона. Поэтому дополнительно проиллюстрируем их позицию.

«…не здоровые имеют нужду во враче, но больные… ибо я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию». (Мк 2: 17); «Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных». (Мф 20: 16).

«… и соберутся пред ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов…» (Мф 25: 32); «И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную». (Мф 25: 46).

Рассказ Иисуса народу в виде притчи вызвал вопросы у его учеников: «…для чего притчами говоришь им? Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано…» (Мф 13: 10–11).

«И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную». (Мф 19: 29).

Джефферсон:

«Те, кто трудится на земле – избранники Бога, – если у него вообще есть избранники, – души которых он сделал хранилищем главной и истинной добродетели. Это – средоточие, в котором Бог сохраняет горящим тот священный огонь, который иначе мог бы исчезнуть с лица земли. Ни одного примера разложения нравственности нельзя найти у людей, обрабатывающих землю, – ни у одного народа, ни в какие времена. Этой печатью разложения отмечены те, кто, не надеясь на небо, на свою собственную землю и свой труд, как это делает, чтобы добыть свое пропитание, земледелец, зависит в своем существовании от случайностей и каприза покупателей»[35].

Вот это догматическое понимание психологии человека, будто бы имеющего в себе или достигающего путем самосовершенствования (молитвами или каким-либо другим путем) некоего положительного духовного ядра, что отличает его от других, не молящихся, не крещеных, не покаявшихся, не просвещенных, это понимание встречается не только у христиан, но и у мусульман, иудеев, буддистов и атеистов. Научная психология, опыт человечества и криминалистики давно опровергли эту догму. Самые хорошие люди вдруг совершают отвратительные поступки, и наоборот, самые отвратительные подлецы проявляют порой чудеса героизма и самопожертвования. Кроме того, один и тот же поступок какого-то человека для одного его близкого может оказаться добрым, для другого – злым.

Несмотря на это, на фундаменте этой догмы элитарности, допущения самой возможности деления на хороших и остальных, построены концепции управления обществом у таких мыслителей. Глубочайшая их ошибка заключалась именно в том, что они допускали принципиальную возможность как-то определить лучших, чтобы доверить им власть. Так же, как и все христиане, мусульмане и иудеи, так же и все марксисты (несмотря на огромные различия их между разными группами) стояли на этой вреднейшей точке зрения.

Даже самые умеренные европейские социал-демократы, резко осудившие большевиков за их революцию, проповедовали этот взгляд: «Конечно, нравственный закон является продуктом социальной природы человека»[36]. Вот оно – «классовое чутье пролетариата», на которое ссылались все большевики. Вот откуда их слепая вера в некую особую психологию рабочего класса и, соответственно, лучшей его части – партии коммунистов. Отсюда следующий шаг железной логики: коммунисты избирают в руководящие органы самых лучших из своих рядов, а те, в свою очередь, одного самого-самого лучшего. Эта догма обосновала большевикам запрещение других партий, потом других фракций в своей партии, а потом и вообще других мнений кроме мнения вождя. Именно эта догма превратила некогда свободную ассоциацию интеллектуалов-марксистов в послушную машину диктатора.

Но я хочу подчеркнуть еще раз, что догма элитарности отнюдь не изобретение большевиков. Платон, Христос, Маркс и много-много других мыслителей человечества, не говоря уже о сторонниках монархии (когда король-царь-диктатор считается не просто лучшим, а «помазанником Божьим», то есть почти полубогом), попали в ловушку этой концепции.

Даже один из величайших президентов США Франклин Рузвельт к концу своего третьего срока у власти попал в ловушку догмы элитарности:

«Подавляющее большинство наших граждан приняло требования военного времени с замечательным мужеством и большим пониманием. <…> Однако, как мы все знаем, у нас есть люди и другого сорта. Их немного, но они очень назойливы; в то время как большинство безропотно несет бремя войны, они постоянно поднимают шум, требуя особых преимуществ для отдельных групп населения. Их представители, подобно мошкаре, роятся в холлах Конгресса и коктейль-барах Вашингтона. Они стараются удовлетворить свои частные интересы в ущерб интересам всей страны. Они смотрят на войну в первую очередь как на возможность нажиться за счет своих ближних, добиться политических и социальных привилегий.

Подобная своекорыстная активность в военное время очень опасна: она вносит разлад в общество, подрывает моральный дух, мешает общенациональным усилиям…»[37].

Как хорошо был знаком этот стиль народам России и Германии периода 1930-х годов: «подобно мошкаре», «другого сорта», «нажиться», «вносит разлад», «подрывает дух»! Но американцам тогда это резало слух.

Я особо хочу подчеркнуть, что ни малейшим образом не пытаюсь сравнить историческое значение этих личностей. Кому-то может показаться кощунственным объединение Христа или Маркса с Гитлером. Их историческая значимость и полярность несоизмеримы. Но я обращаю внимание на одну из составных частей их мировоззрения и показываю, что именно эти части их идеологий имеют одинаковый корень догмы элитарности. Другие части различны, а порой и противоположны. Практика применения их идей и личная деятельность тем более несравнимы.

К ХХ веку уже вполне ясно начали проявляться положительные результаты противоположного взгляда на природу человека: невозможно в принципе определить лучшего или худшего. Этот взгляд постулирует, что человек постоянно изменяется. В любую сторону: лучшую или худшую, непредсказуемо и в зависимости от конкретных обстоятельств и положения в социуме. Вторая аксиома данной позиции – власть создает дополнительные стимулы к изменению человека в худшую сторону. Из этих двух аксиом следует, что какого бы человека каким бы способом ни избрали во власть, его нужно контролировать и менять. А как контролировать, если он может все функции контроля забрать себе? Отсюда вытекает необходимость третьей аксиомы, базирующейся на древнем методе управления: «Разделяй и властвуй!».

Здесь, наверное, уместно будет напомнить, что даже пророки, основатели мировых религий, совершали в своей жизни сомнительные с точки зрения современной морали поступки.

Моисей убил человека, бежал от полиции и получил приют у мадианитян, независимого небольшого народа. Его правитель выдал свою дочь за него замуж. Она родила ему двух сыновей. Прошли годы. После того, как он стал Пророком, евреи, жившие по соседству с мадианитянами, стали принимать их веру. Тогда он собрал 12-тысячное войско и послал его уничтожить весь тот народ. Когда были сожжены все их села и убиты все представители мужского пола (от мальчиков до стариков), к Моисею привезли плененных женщин, старух и девочек. Он приказал оставить только девственных девочек, а женщины и старухи были убиты.

Жена Будды, от которой он сбежал, оставив с маленьким сыном, не простила его. Сына своего он никак не выделял и относился к нему так же, как к другим. Почему он решил, что эти причиненные страдания самым своим близким людям не стоят всей его проповеднической деятельности? Он, видимо, посчитал, что цель оправдывает средства.

Дважды отказывал Будда своей приемной матери в посвящении в общину. Родная мать умерла вскоре после рождения мальчика, и все годы заботилась о нем сестра его матери – его родная тетя. Она после смерти мужа хотела отдохновения и была расстроена отказом Будды. Второй раз прошла она пешком к Будде большое расстояние, «о чем свидетельствовали ее стертые, разбитые в кровь ноги. Сама она выглядела очень слабой и изможденной». Будда снова ей отказал. Лишь только после долгих уговоров его друга Будда выставил условия приема в общину его матери и потом любой другой женщины. Эти условия были очень унизительными для женщины: она практически ставилась в положение низшего члена общины по сравнению с мужчинами: при приближении мужчины-монаха она должна была встать и стоять, пока он не отойдет (даже если ей было 70 лет, а монаху – 20); раз в две недели монахини обязаны были получить наставление монаха; они были лишены права проводить обряды, которым обладали монахи-мужчины и др.

Мать Мария пришла к сыну повидаться, но Иисус, окруженный учениками, даже не стал подходить к ней и прилюдно отрекся от нее. (Мф).

Вообще, в отличие от его идеализированного образа, Иисус не был аскетом. Он не прочь был поесть и «выпить вина» (Лк); путешествовал в компании не только учеников, но и женщин: «… и с Ним двенадцать, и некоторые женщины… Мария… Иоанна…Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим». (Лк 8:3).

Исус не слишком любил соблюдать гигиену: «… не умыл рук перед обедом». (Лк 11: 38).

Магомет допускал отношения с несовершеннолетними (одной из его жен было 9 лет). Мусульмане считают, что это была форма обеспечения и защиты сироты. Однако для заботы о ней он мог ее просто удочерить…

Современные США возвели практически в ранг пророка своих отцов-основателей. Поэтому будет несправедливо пройти и мимо них в этом вопросе.

Джордж Вашингтон был рабовладельцем, высокомерным аристократом, введшим телесные наказания даже в своей армии. Гамильтон изменял жене и выступал за расширение детского труда в мануфактурах. Мэдисон имел роман с 15-летней девушкой и предлагал ей руку и сердце. Джефферсон писал об афроамериканцах в таких выражениях, которые могут быть сегодня признаны расистскими:

«Они более пылки в отношениях с женщинами, но их любовь больше похожа на страстное желание, чем на тонкое, нежное переплетение чувств и ощущений. Горе их скоротечно. Они легче переживают и скорее забывают те бесчисленные несчастья, из-за которых нам становится неясным, дают ли небеса нам жизнь из милости или во гневе. В целом, по-видимому, в их жизни больше участвуют чувства, чем разум. Этим должна объясняться их склонность ко сну в периоды, когда они не заняты развлечениями или работой. Животное, тело которого находится в покое и которое не размышляет, конечно, должно быть склонным ко сну. Когда я сравниваю их память, воображение и умственные способности с памятью, воображением и умом белых, мне кажется, что память у них одинаковая с нами, но умственными способностями они намного уступают белым – так что, я думаю, с трудом можно будет найти негра, способного изучить и понять исследования Евклида. Воображение у них тусклое, безвкусное и аномальное»[38].

* * *

Родоначальник концепции разделения властей и взгляда на власть как на команду управленцев, которую нанимает народ по контракту, – это великий британский философ Локк. Он задал себе простой вопрос: «Как народу контролировать команду управленцев?». Ответ он нашел в принципе использования противоречий и конкуренции у Макиавелли: «Разделяй и властвуй!».

Следует разделить власть на разные ветви: законодательную, исполнительную и судебную. Чтобы не могли сговориться между собой, избирать их отдельно и независимо. А чтобы получать информацию об их деятельности из нескольких источников, должна быть дана полная свобода прессе.

Эта концепция разделения властей, которую не предвидел Платон, не замечал Маркс, не использовали ни Ленин, ни Гитлер, позволила постепенно перейти наиболее технически развитым обществам к реальному коммунизму, к реальному, а не выдуманному справедливому обществу. Скажем более обтекаемо: наиболее справедливому из всех известных до сих пор обществ. Романтический взгляд на природу человека и конструирование идеального общества можно сравнить с концепцией максимизации счастья. Пессимистичная оценка личности человека и разделение властей представляют собой концепцию минимизации несчастья. Грубо говоря: «Все люди плохи, поэтому нужно создать такую систему, при которой плохие люди у власти нанесут наименьший вред обществу».

Все религиозные фанатики, тираны и революционеры имели и имеют до сих пор именно другой, возвышенный взгляд на природу человека, который я называю «романтическим». До сих пор в странах исламского фундаментализма сурово наказывают за супружеские измены или распитие алкоголя. Властям хочется видеть «совершенный» народ вокруг себя. А в странах демократии романтики левых взглядов не могут признать, что наркомания, потребительство, бездуховность – это свойства народа, а не преходящие черты капитализма. Даже самые лучшие из них доходят до абсурда:

«Мафия покупает ди-джеев и тем самым определяет, какой именно музыкальный товар будет пользоваться популярностью в новом сезоне. А вы еще удивляетесь, почему по радио крутят такую убогую безвкусицу»[39].

И это написано не в XIX, а в конце XX века! Это заявление выдает романтика, который не верит в убогость вкусов большинства народа и поэтому вынужден прибегать к конспирологическому взгляду, в соответствии с которым обществом управляет некая теневая группа людей. Самые последовательные и мужественные из романтиков, когда начинают сомневаться в правдивости своего романтического взгляда, порой приходят к самоубийству, как это и сделал Ги Дебор в 1994 г.

Я еще могу понять французского революционера 1960-х Ги Дебора, но мне непонятно, как могут этот же взгляд пытаться обосновать либеральные американцы. И тем более не могу пройти мимо этого, так как их книга стала бестселлером.[40] Они описывают бизнес предпринимателя Фельдмана, который доставляет бублики с сыром в офисы компаний, где сотрудники в обед кушают эти бублики и кладут в ящик оплату, которую впоследствии Фельдман забирает. 87 % людей в среднем оплачивают, а 13 % соответственно не оплачивают, и авторы делают вывод:

«… как минимум в 87 % случаев люди способны противостоять искушению»[41].

Можно было бы списать этот вывод на юмор, но не получится, так как авторы ссылаются на Платона, Сократа и Адама Смита, которые верили, как утверждают авторы бестселлера, в то, что «люди являются в целом хорошими». Но «хорошие» и «плохие» – это понятия относительные. Никто не спорит, что для грошовых бубликов люди оказались на 87 % «хорошими». Но для постов во власти, где ставки несравнимы с бубликами, этот вывод уже не оправдывается. Даже для бубликов, судя по описанию авторов, предприниматель отказался от первоначального опыта «оставлять корзину для денег открытой», так как «частенько деньги таинственным образом испарялись из нее. Затем он попытался использовать для сбора денег банку из-под кофе со щелью, прорезанной в пластиковой крышке, однако это также оказалось слишком большим искушением»[42]. И еще опыт Фельдмана показал, что в маленьких компаниях процент не оплативших людей меньше, чем в крупных. Это говорит о том, что возможность быть уличенным (в маленьком коллективе все на виду) является еще одним фактором, влияющим на честность поведения людей. И это только в ситуациях оплаты за какие-то бублики!

И наконец, про Адама Смита, которого Левитт и Дабнер записали в сторонники романтического взгляда на природу человека. Они сослались на работу Смита «Теория нравственных чувств», в которой мы можем прочесть такие строки о человеке:

«Хотя симпатия и составляет естественное свойство человека, все же люди так мало сочувствуют друг другу и так сильно сочувствуют самим себе; несчастья ближних имеют такое ничтожное для них значение в сравнении с самыми пустячными личными их неудачами; они имеют такое множество средств и случаев вредить друг другу, что если бы закон справедливости не был постоянно на страже для их взаимного охранения, если бы он не вызывал их уважения к себе своею святостью и своим важным значением, то они ежеминутно готовы были бы забывать его, подобно диким зверям, и человек боялся бы приблизиться к сборищу людей, как он боится вступить в пещеру, населенную львами»[43].

Вряд ли такие слова может написать человек, убежденный в том, что «люди являются в целом хорошими даже без принуждения». Именно Адам Смит был первым, кто провозгласил совместимость эгоизма и справедливого общества.

Для понимания современного социального типа развитых стран Америки и Европы чрезвычайно интересен анализ такой темы, как «Марксизм и США». 99 % работ Маркса и Энгельса было посвящено проблемам Европы. А та Европа носила еще на себе многие черты абсолютизма и пережитков сословности, которых не было в США. Зато в США был такой отвратительный институт, как рабство, один стоящий всех пережитков Европы. И когда Линкольн отменил рабство, Маркс понял, что США идут по своему особому пути демократии. Поэтому нельзя абсолютизировать взгляды Маркса по вопросу, например, характера будущей социалистической революции в Германии. Эти мнения высказывались Марксом исключительно о той, современной ему, Германии. Гораздо более мирные и реформистские взгляды высказывали Маркс и Энгельс при обращении к США, в которых Линкольн провозглашал поистине социалистическую концепцию «правительства из народа и для народа». Линкольн не говорил о социализме, но многие его взгляды поддерживались Марксом как реально социалистические. Также и Линкольн уважал деятельность Маркса за то, что многие взгляды Маркса импонировали Линкольну. Вот несколько фактов:

1. В январе 1862 года Карл Маркс, работая лондонским корреспондентом американской газеты «New York Daily Tribune», написал, что «естественная симпатия народных масс всего мира», по-видимому, находится на стороне «единственного народного правительства» – правительства Соединенных Штатов Америки.[44] Напомним, что, по мысли Маркса, социализмом зовется именно тот строй, где действует народное правительство, правящее в интересах народа.

2. Известно открытое письмо, написанное Марксом в связи с переизбранием Линкольна в 1864 г.:

К. Маркс. Президенту Соединенных Штатов Америки Аврааму Линкольну.

Милостивый государь!

Мы шлем поздравления американскому народу в связи с Вашим переизбранием огромным большинством…

…С самого начала титанической схватки в Америке рабочие Европы инстинктивно почувствовали, что судьбы их класса связаны со звездным флагом.

…мятеж рабовладельцев прозвучит набатом для всеобщего крестового похода собственности против труда и что судьбы трудящихся, их надежды на будущее и даже их прошлые завоевания поставлены на карту в этой грандиозной войне по ту сторону Атлантического океана.

…Пока рабочие – подлинная политическая сила Севера – позволяли рабству осквернять их собственную республику, пока перед негром, которого покупали и продавали, не спрашивая его согласия, они кичились высокой привилегией белого рабочего самому продавать себя и выбирать себе хозяина, – они не были в состоянии ни добиться истинной свободы труда, ни оказать своим европейским братьям поддержку в их борьбе за освобождение; но это препятствие на пути к прогрессу теперь снесено кровавой волной гражданской войны.

Рабочие Европы твердо верят, что, подобно тому как американская война за независимость положила начало эре господства буржуазии, так американская война против рабства положит начало эре господства рабочего класса. Предвестие грядущей эпохи они усматривают в том, что на Авраама Линкольна, честного сына рабочего класса, пал жребий провести свою страну сквозь беспримерные бои за освобождение порабощенной расы и преобразование общественного строя.

(Подписано от имени Международного Товарищества Рабочих Центральным Советом. Написано К. Марксом между 22 и 29 ноября 1864 г.)[45]

3. Линкольн в своем ответе высоко оценил эту нравственную поддержку и признал заслуги социалистов Европы, организованных в Интернационал.

4. В речи на митинге в Амстердаме в 1872 г. Маркс подчеркивает, что существуют разные пути и средства, ведущие к новому, социалистическому строю:

«…мы никогда не утверждали, что добиваться этой цели надо повсюду одинаковыми средствами».

Это общее положение конкретизируется посредством прямого указания на возможность мирных социалистических преобразований в тех капиталистических странах, в которых в полной мере осуществлены демократические преобразования.

«Мы знаем, – говорил Маркс, – что надо считаться с учреждениями, нравами и традициями различных стран, и мы не отрицаем, что существуют такие страны, как Америка, Англия, и если бы я лучше знал ваши учреждения, то, может быть, прибавил бы к ним и Голландию, в которых рабочие могут добиться своей цели мирными средствами».

Но существуют более подробные исследования взглядов Маркса на возможность трансформации капитализма в социализм без революции, повторять которые я не стану здесь.

Все это позволяет читателю понять мою интерпретацию истории XX века как историю трансформации капитализма Европы и Америки в реальный социализм при всеобщем избирательном праве.

Это видение истории вступает в противоречие с двумя устойчивыми мнениями:

1. СССР и Китай – коммунистические страны.

2. Европа и Америка не восприняли марксизм.

Эти два мифа гуляют по самым лучшим работам самых крупных интеллектуалов Запада второй половины XX и начала XXI веков: Тоффлер, Фукуяма, Поппер, Армстронг, Осборн, Хантингтон и другие. Приведу цитату из последнего:

«Марксизм был продуктом европейской цивилизации, но он в ней не укоренился и не имел успеха. Вместо внедрения этой идеологии на Западе, модернизаторская и революционная элита импортировала ее в не-западные страны; Ленин, Мао и Хо Ши Мин подогнали ее под свои цели…»[46]

И то же написано в современных учебниках для американских студентов:

«И после крушения СССР и его сателлитов в конце 1980-х годов в мире осталось только три коммунистические экономики: Куба, Северная Корея и Китай»[47]

Как раз-таки марксизм был применен в Европе и Америке, благодаря чему капитализм перешел в стадию социализма в этих ведущих странах мира. А Россия и Китай проходят стадию государственно-бюрократического капитализма. Социализма у них еще не было.

Как представители реформистского марксизма социал– демократические партии в Европе и Америке восприняли положения Маркса и Энгельса о возможности мирных социалистических преобразований в условиях капитализма? Социализм рассматривается этими партиями не как некое отдаленное туманное будущее, а как совокупность социальных программ, часть из которых уже осуществлена или находится в процессе осуществления. С этой точки зрения, Маркс и Энгельс, сделавшие вывод о возможности социалистических реформ в рамках капитализма, являются, по меньшей мере, в этом отношении, основоположниками «демократического социализма» – основной программной установки социал-демократических партий XX века. В то же время представители революционного марксизма – коммунисты – шли на революции в тех странах, где не было демократии, и полностью в соответствии с взглядами Маркса использовали «конечное право народа на восстание», так как другим путем осуществлять социальные реформы было невозможно[48].

В соответствии с Принципом Относительности Закона Гармонии эти два течения взаимообуславливали друг друга и взаимовлияли друг на друга. Без русской революции 1917 г., немецкой 1918 г. и нескольких других европейских революций реформистский марксизм не смог бы добиться успеха в Европе и США. Революционный марксизм обеспечил успех реформистскому марксизму и позволил трансформировать старый капитализм Европы и Америки в социализм. И лидеры революционного марксизма, Ленин и Троцкий, отнюдь не были какими-то радикальными узколобыми фанатиками. Они отчетливо осознавали вероятность такого результата классовой борьбы накануне революционных событий в Европе 1917–1918 гг.:

«На деле вопрос стоит так: либо революционная борьба, побочным продуктом которой, в случае ее неполной удачи, бывают реформы (это доказала вся история революций во всем мире), либо ничего кроме разговоров о реформах и посулов реформ»[49].

Вот эта «неполная удача» и случилась: коммунисты пришли к власти только в странах бывшей царской империи, и то не во всех. Но зато это заставило капиталистов перейти от «разговоров и посулов» к реальным «реформам» в Европе и Америке.

Наиболее наглядно это подтверждает коэффициент Джини. При капитализме неравномерность доходов выше, чем при социализме. У государственно-капиталистического Китая значение коэффициента Джини колеблется около 45. У южно-американских капиталистических стран он превышает 50. Средний показатель по странам социализма (ОЭСР/OECD) составляет 35. Однако страны тоталитарного типа, например, СССР, имел в 1991 г. коэффициент Джини еще ниже социалистического – 26. По этому показателю тоталитарные страны составляют отдельный тип обществ.

Почти целиком две главы (17 и 18) в своей уже упоминавшейся замечательной книге Ф. Болл посвятил разбору результата состязаний компьютерных программ, созданных для решения известной в теории игр «Дилеммы Заключенного». В результате этих чрезвычайно интересных экспериментов подтвердилась эффективность срединной стратегии, избегающей крайностей. Программа-победительница TFT является не чем иным, как стратегией минимизации потерь, а не максимизации прибыли. Именно такая стратегия в конечном итоге позволяет получить максимальную прибыль, что, безусловно, можно считать парадоксальным фактом. Хотя если мы обратимся к бизнесу, такая стратегия не покажется нам уж очень удивительной: например, банки не ведут бизнес, а выдают кредиты бизнесу, не гоняясь за максимизацией и довольствуясь только частью прибыли от бизнеса (процентами за кредит). Но за это они требуют обеспечения, гарантий по кредиту (минимизация потерь). По итогам многих десятилетий существования рыночной экономики они оказываются одними из самых богатых. В психологии семейных отношений наиболее счастливы оказываются те, кто выбирает спутника жизни по критерию минимизации его недостатков, а не по максимальным его достоинствам.

К тому же самому, но с социальной точки зрения пришел и Поппер:

«Новые способы достижения счастья суть нечто теоретическое, нереальное, относительно чего трудно прийти к единому мнению. Но нищета всегда рядом с нами, здесь и теперь, и еще долго будет оставаться с нами. Это известно нам из опыта. Так постараемся внушить общественному мнению простую мысль, что нужно устранять наиболее неотложные и реальные социальные бедствия постепенно – одно за другим, здесь и теперь, вместо того чтобы целые поколения людей приносить в жертву во имя достижения отдаленного и, может быть, недостижимого всеобщего блага.

Мы являемся демократами не потому, что большинство всегда право, а потому, что демократические традиции являются наименьшим злом из того, что нам известно (минимизация потерь – М. Д.).

…Нужно работать для устранения конкретного зла, а не для воплощения абстрактного добра… Лучше стремиться к устранению конкретных видов нищеты. Или, говоря более практично: бороться за устранение нищеты прямыми средствами, например, постановив, что каждый человек должен иметь какой-то минимальный доход. Бороться с эпидемиями и болезнями, создавая больницы и медицинские учебные заведения. Бороться с неграмотностью так, как мы сегодня боремся с преступностью. Но делать все это с помощью прямых средств. Избрать то, что вы считаете наиболее нетерпимым злом вашего общества, и терпеливо убеждать людей в том, что можно устранить его.

Но не следует пытаться реализовать эти цели косвенным путем, действуя во имя отдаленного идеала совершенного общества. Как бы сильно он ни захватывал ваше воображение, нельзя считать, что вы обязаны действовать для его реализации или что ваш долг – открыть людям глаза на его привлекательность. Мечты о прекрасном мире не должны отвлекать вас от помощи людям, которые страдают здесь и сейчас. В вашей помощи нуждаются окружающие вас люди, ни одним поколением нельзя жертвовать во имя будущих поколений, во имя идеального счастья, которое может никогда не наступить. Короче говоря, я утверждаю, что уменьшение человеческих страданий является самой неотложной проблемой рациональной социальной политики, но достижение счастья не является такой проблемой. Достижение счастья должно быть предоставлено нашим личным усилиям.

…Основные беды нашего времени – а я не отрицаю, что мы живем в трудные времена, – обусловлены не нашей моральной испорченностью, а, напротив, нашим часто ошибочным нравственным воодушевлением – нашим стремлением построить лучший мир. Наши войны, по сути дела, являются религиозными. Это войны между сторонниками конкурирующих теорий относительно того, как нужно строить лучший мир»[50].

Это очень похоже на кредо Конфуция: «Лучше, чем клясть темноту, зажги свечу!». Просто делай то добро, которое ты можешь делать лично сам, своим близким, рядом с тобой живущим людям. Хотя с этим поспорили бы, как я показал выше, такие авторитеты, как Будда и Христос. Не говоря уже о революционерах и Гитлере. Но кроме таких известных личностей и учений сегодня существуют серьезные ученые, которые продолжают традицию конструирования идеала. Я говорю о ярком представителе австрийской школы экономики Ротбарде. Он доводит логику свободного рынка до самого конца, доказывая, что общество может иметь только частную полицию, только частные суды и даже дорожное движение может регулироваться кооперацией частных собственников:

«Каждый хозяин сам занимается регулированием всех вопросов, касающихся его собственности. Точно так же каждый владелец дороги устанавливает свои правила пользования его дорогой… Владельцы дорог сами будут поддерживать на них порядок. В идеальном рыночном обществе частные собственники будут сами управлять своими дорогами… государство представляет собой антиобщественный инструмент».[51]

Австрийская экономическая школа дала чрезвычайно много экономической науке. Однако в доказательстве вредности любой государственной функции ее представители явно переступают черту. Таких «идеальных обществ», мечту о которых они вынашивают, не было в истории ни одного народа. Это ничем не отличается от марксистского подхода XIX века, который ими критикуется безжалостно во всех других аспектах.

Стратегия минимизации потерь и риска в противовес максимизации прибыли и риска более соответствует Нормальному правилу Закона Гармонии, так как акцентирует внимание на умеренном и постепенном типе изменений. Можно сказать, что эволюция, как правило, более предпочтительна, нежели революция. Крупнейший американский философ XX века Ролз создал договорную теорию идеального общества справедливости как честности. И во многом она базируется именно на принципе минимизации потерь. Он критикует утилитарные концепции общества прежде всего за то, что они допускают экономический рост при обнищании меньшинства населения страны. В противовес этому его концепция справедливости как честности ставит барьер для такой альтернативы. Он выступает за меньшие темпы экономического роста (прибыли) ради недопущения потерь даже для меньшинства населения страны:

«Таким образом, базисная структура должна позволить эти неравенства в той степени, в какой они улучшают ситуацию каждого… тот, кто выгадывает меньше всего, имеет, так сказать, право вето».[52]

Сложно организованные турниры программ демонстрировали непреложное действие Правила Маятника и благотворности дуализма. Программа TFT («око за око, зуб за зуб») оказалась единственной преградой к скатыванию виртуального общества в темные века и царство обмана и лжи. Поэтому можно сказать, что принцип Нового Завета («возлюби врага») без принципа Ветхого Завета («зуб за зуб») ведет общество в конечном итоге к нравственному краху. Это лишь подтверждает, что нельзя пренебрегать Законом Равновесия, Принципом Относительности даже ради самых высоких и «благих» намерений. Можно сколько угодно критиковать этот принцип «зуб за зуб», как это делал, например, такой мощнейший моральный авторитет, как Махатма Ганди, но нельзя не признать, что люди вынуждены его использовать во все века именно для поддержания нравственного здоровья общества. Система государства, уголовного и административного права, следствия и наказания, пенитенциарных учреждений являются универсальными явлениями всех веков и народов. А эти системы осуществляют функцию «зуб за зуб». Украл, убил – получи наказание. История народов подтверждает вывод турнира программ: там, где эти системы работают наиболее эффективно, общий нравственный уровень выше.

Считается, что современный философ Фукуяма констатировал отсутствие разумных альтернатив демократии. Однако содержание его труда (в отличие от названия) «Конец истории и последний человек» вряд ли позволяет сделать такой однозначный вывод:

«Или есть опасность, что на каком-то уровне мы будем счастливы, но все же не удовлетворены сами собой на ином уровне, и потому будем готовы сперва потянуть мир обратно в историю со всеми ее войнами, несправедливостями и революциями?.. И если львиная доля мира, в котором они (люди) живут, будет характеризоваться мирными и процветающими либеральными демократиями, они будут бороться против мира и процветания – и против демократии».

То есть Фукуяма, по моему мнению, все-таки допускает возможность такого бесконечного маятникового исторического процесса: от тирании к демократии и обратно. Для предотвращения этого среднее большинство народа должно иметь выход своей жажде признания (по Гегелю и Фукуяме) внутри системы. Пропорциональное избирательное право как раз и обеспечивает такую возможность.

Многие понимают взгляды Фукуямы как утверждение демократии в качестве конечного звена исторического процесса всех народов. Но и в этом случае философ не дает никакого повода для утверждения только одной формы избирательного права (всеобщее равное) в качестве конечной, последней и неизменной.

Философскую, политическую и социологическую мысль ХIХ и ХХ веков невозможно представить без Маркса. Даже и сейчас редкий философ обходится в своих работах без упоминания идей этого мыслителя. Тоффлер в своей знаменитой «Третьей волне» указал на Маркса и его идеи 50 раз! Фукуяма в (уже упомянутом выше) своем труде «Конец истории…» сослался на Маркса 88 раз! И Маркс, выступавший в XIX веке за уравнительное избирательное право, был ближе в той социально-экономической ситуации к пропорциональной демократии, чем к уравниловке: большинство бедных рабочих, пользуясь уравнительным избирательным правом, осуществляют власть над меньшинством богатых как над «нетрудовым классом». Напомним, что по марксовой теории стоимости все богатство общества создается рабочими и крестьянами. Все четыре огромных тома «Капитала» были написаны сугубо для доказательства этого постулата: даже к прибыли класс капиталистов и землевладельцев не имеет отношения. Поэтому с его точки зрения трудящиеся и должны осуществлять управление обществом, но никак не «иждивенческие классы».

Однако, в XXI веке в развитых странах социально-экономическая ситуация оказалась другой. Бедные слои не являются трудовыми. По крайней мере, большинство из бедного слоя не трудится, а живет на пособия. Исходя из этого, современный последователь Маркса поддержит ограниченно-пропорциональную демократию как систему, усиливающую влияние современного трудового класса (от верхнебедных до среднебогатых). Парадокс заключается в том, что современный либерал (правоцентрист) поддержит пропорциональную демократию из-за стремления остановить процесс дальнейшего усиления госбюджетного перераспределения. В современных развитых странах сейчас очень важно затормозить расширение влияния государства.

Сегодня многие чувствуют, что деление партий на левые и правые устарело. Но внятной концепции, заменяющей это деление, я не встречал. Применим метод Закона Гармонии и сформулируем на его основе новую концепцию политической структуры современного государства. Для яркого контраста сравним социально-политическую структуру развитых стран XIX и XXI веков.

Главное идеологическое различие правых и левых заключалось в их отношении к влиянию государства на экономику. Так как в XIX веке доля госбюджета в ВНП развитых стран была небольшой, то все споры сводились к относительным категориям: правые хотели оставить минимум налогов и минимум расходов на социальные программы, а левые выступали за увеличение налогов и расходов. Ведь госбюджет имеет очень ясную главную функцию: перераспределять доход от богатых к бедным. В этом экономическая суть госбюджета. Весь XX век прошел под знаменем наступления левых. С этой точки зрения он был переходным. В переходное время случаются парадоксы. И нацизм оказался таким парадоксом. Вроде бы ярый политический противник левых, а идеологически продвигал большее государственное регулирование экономики. Разгадка проста: нацизм был вопреки устоявшемуся мнению не правой, а одной из разновидностей левой идеологии. Именно поэтому они не уживались с марксистами, борясь за один и тот же электорат. Вспомним, что в названии партии Гитлера были два таких слова, как «социалистическая» и «рабочая». Не стану набивать себе цену, так как ничего нового в этом мнении нет: этого же мнения придерживался еще Шпенглер. Но как бы там ни было, в XXI веке ситуация изменилась. Государственное перераспределение существенно расширилось. Слой бедных уменьшился относительно всего населения, уплощилась верхушка сверхбогатых, в бедных слоях резко упала доля трудовых классов, средний трудовой класс расширился. А изменение социальной структуры общества требует изменения его политической надстройки.

Сегодня в США споры между республиканцами и демократами можно представить в виде следующей простой таблицы:

Современные реальные альтернативы политических решений в США

Оба соперничающих решения соответствуют Закону Гармонии. По одной простой причине: бюджетный дефицит – это дисгармония. С точки зрения этики, это обман. С точки зрения экономики, бюджетный дефицит – это узаконенная финансовая пирамида. Почему какой-либо компании это делать нельзя, а если это делают народные избранники, то можно? Народные избранники это делают потому, что малообразованные слои не понимают эту аферу. Они не понимают или не хотят понять, что крадут у собственных детей. Бюджетный дефицит – это кража у следующих поколений. Исходя из этого, получается, что все шаги к его уменьшению соответствуют Закону Гармонии. Другое дело, какое решение будет лучше способствовать общему росту экономики? Пройдя первый тур сравнения этих решений, необходимо приступать ко второму и попытаться определить предпочтительное решение уже только с этой точки зрения. Доля государственного бюджета в ВНП страны росла на протяжении столетий. Влияние государства на жизнь американцев особенно заметно выросло за последние полвека. И вряд ли решение, которое лежит в русле продолжения этой тенденции (увеличение налогов), соответствует Правилу Равновесия Закона Гармонии. Вот и ответ.

Христос вряд ли имел в виду уравнительность, когда говорил:

«И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут». (Лк 12:48).

Сущность теории современного философа Тоффлера: относительное увеличение значения знаний в экономике и политике. Увеличение относительно насилия и денег, этих двух движителей мира в доинформационную эпоху.

Я говорю о Тоффлере не потому, что он был первым или тем более единственным, кто заметил этот социально-экономический сдвиг. Например, французский философ XX века Ги Дебор еще до Тоффлера в 1960-х годах писал:

«… потребление в самой минимальной и бедной его форме (питание, жилье) теперь является лишь каплей в иллюзорном море подорожавшего выживания».[53]

Ги Дебор создал теорию о стадии информации, назвав ее «Обществом Спектакля». Тоффлер просто сегодня наиболее известен, так как он из этого факта сделал целостную историческую концепцию.

Способности в области обработки знаний, их хранения и объемов использования не являются одинаковыми у разных людей. И если концепция Тоффлера верна, то «метаморфозам власти» должна соответствовать и метаморфоза избирательного права. Исследования социологов показывают, что «голосование следует рассматривать в качестве группового, а не индивидуального решения»[54]. Именно в этом причина степенного характера результатов голосования, который является признаком неустойчивого кризисного процесса. Именно групповое решение усиливает агрессию, как показал эксперимент Милгрэма (Milgram), упомянутый мной в предыдущей главе.

Известно, что произошло в России, которая ввела в 1917 г. всеобщее равное избирательное право без обычных на тот момент цензов, существовавших в других странах. Революционная Россия стала в 1917 г. самым демократичным и свободным государством во всем мире. В первые годы советской власти были исключены из процесса голосования так называемые «паразитические классы»: богачи, составлявшие менее 5 % населения страны. И с каждым годом советской власти эта лишенная избирательного права группа все уменьшалась.

Элиты стран Европы и Америки были достаточно мудры, чтобы в течение всего ХIХ века проводить поэтапное расширение демократии, постепенно вовлекая в избирательный процесс все новые и новые группы расселения, ранее не допускавшиеся к голосованию. Этой мудрости хватило только для того, чтобы не допустить революций в своих странах, но не хватило, к сожалению, чтобы не ввязаться в первую мировую войну. Основными зачинателями этой войны были две страны, усиленно милитаризировавшиеся в последние пару десятилетий перед ее началом: Германия и Франция. Англия, США и даже Россия вступили в нее нехотя и позже, по необходимости дипломатических отношений. И что же мы видим с точки зрения избирательного права? Только в этих двух странах, начавших первую мировую войну, за несколько десятилетий до этого были дарованы равные права голоса всем мужчинам без исключения!

А русская революция через всеобщее равное избирательное право смогла решить главную задачу снижения вопиющего социального неравенства. Распределение материальных благ было значительно уравнено. Вот что надо было русскому народу и чего не смог обеспечить царизм!

Но это не дает ответ на вопрос, почему именно в первой четверти ХХ века произошли эти события в России. Почему не в 1890-х или 1870-х годах? Неравенство тогда было не меньше. Поиск этого ответа приведет нас к удивительной формуле революции, которую нужно иметь в виду всем правительствам всех народов и эпох, в этом числе и элитам Европы и Америки в ХХI веке. Если сказать коротко, с каждым десятилетием ХIХ века информационный обмен между гражданами России все более усиливался и расширялся по аудитории. Хождение в народ, листовки, газеты, собрания, митинги – все это коммуникативная деятельность, «социальные сети», взаимный обмен информацией.

На эту тему написана масса исследований, и мы можем только подтвердить рост интенсивности и массовости этого процесса в геометрической прогрессии с каждым десятилетием после середины ХIХ века вплоть до революции 1917 года.

В итоге можно вывести формулу революции 1917 года:

Р = Н * И * П

Н – неравенство

И – информационный обмен

П – право избирать, всеобщее и равное

Февральская революция 1917 года обеспечила третий элемент в этой формуле, и поэтому для устранения неравенства была открыта широкая дорога. Кадето-эсеро-социал-демократические партии, контролировавшие все составы временного правительства, как могли, оттягивали социальные реформы (устранение неравенства), но были сметены октябрем 1917 года. Большевистский «Декрет о земле» санкционировал устранение неравенства в деревне, а национализация фабрик – в городах. Так же и в США конфисковывались земельные латифундии англичан после низвержения британского абсолютизма.

За первое десятилетие XXI века доля населения, имеющего доступ к Интернету, увеличилась во всех регионах мира. Отгадайте, где же быстрее всего? Можно не знать цифры, а просто вспомнить новости конца этого десятилетия. Да, именно в арабских странах! Формула революции работает и в XXI веке.

Эту волшебную формулу «НИП» нужно учитывать всем элитам современных стран.

За последние 20 лет в Европе и в Америке резко усилился информационный обмен, в том числе благодаря новым информационным технологиям и Интернету. Однако неравенство не сократилось, а по некоторым данным – возросло. В то же время всеобщее равное избирательное право продолжает существовать. Рост двух показателей при постоянстве третьего означает шаг к революции. Вот почему мы видим расширение деятельности современных народовольцев-революционеров-бомбометателей. Сейчас их называют террористами. В России в ХIХ веке в их головах были социальные теории справедливого устройства общества, сейчас – исламские догмы. По существу же различий нет, их питает неравенство (Н), усиливает информация (И) и вселяет надежду П – всеобщее уравнительное избирательное право. Что же делать? Ограничивать Интернет? Сокращать неравенство? Но как? Сокращение неравенства снижает и так не слишком сильные стимулы к труду. Реальный путь один: изменить избирательное право в сторону более справедливой его формы. Я говорю о так называемой «акционерной демократии»: вес голоса гражданина должен соответствовать его вкладу в бюджет страны в виде уплаченных налогов за минусом полученных социальных выплат. Нужно использовать проверенные человечеством успешные формы сотрудничества: акционерные общества во многом обеспечили экономическое развитие в ХIХ и ХХ веках, благодаря которому мы имеем тот мир, который имеем. Теория Джона Локка обеспечила демократическое развитие Европы и Америки в эти два века. Именно информационные технологии ХХI века позволяют объединить эти два достижения в системе «акционерной демократии»: граждане должны иметь право влиять на распределение бюджета страны прямо пропорционально своему вкладу в этот бюджет. Выборы парламента и президента – не что иное, как влияние на распределение бюджета государства. Концепция Джона Локка о власти как о команде управленцев, нанятых гражданами, остается ущербна при всеобщем равном избирательном праве. Акционеры-граждане все равны в праве влияния на расходы бюджета, но не равны во вкладе в этот бюджет. Это нарушение Принципа Относительности и Правила Равновесия. Чтобы исключить крайности, необходимо нижние 15–20 % граждан (по уплаченным налогам) наделить равным одним голосом, а пропорциональный рост установить выше этой границы. Таким образом, это правило примет вид известной из предыдущей части S-образной функции:

Горизонтальная ось отмеряет величину годового дохода человека за минусом пособий. Вертикальная ось – количество голосов, которыми наделяется человек, начиная с одного голоса.

Закон об этом должен быть принят именно в относительных цифрах в соответствии с ростом или падением всей суммы уплачиваемых налогов. Конкретные цифры будут каждый год меняться в зависимости от динамики ВНП. Непременно с тем условием, чтобы плоская часть покрывала не более 20 % снизу и сверху: бедных и сверхбогатых. Пропорциональность будет работать именно на среднем классе, составляющем около 60 % населения. Такая система будет работать на расширение именно среднего класса, не допуская его размывания по полюсам, то есть не допуская усиления неравенства.

85 % жителей такой развитой страны, как, например, США, в возрасте старше 25 лет имеют законченное среднее образование, а 28 % – высшее (то есть как минимум степень бакалавра). По подсчетам Бюро Переписи Населения США (US Census Bureau), американец, имеющий степень магистра или доктора, зарабатывает в среднем $ 74 602 в год. Уровень зарплаты бакалавра (выпускника университета) составляет $ 51 206 в год. Еще ниже доход тех, кто прекратил учиться, получив среднее образование – $ 27 915. Заработки тех, кто не смог закончить и высшую школу, составляют $ 18 734 в год. При этом год от года число людей с высшим образованием в США увеличивается.

Согласно данным ЮНЕСКО, 60 % разницы в доходах людей приходится на образование, а 40 – на все остальные факторы (здоровье, природные способности, социальное происхождение)

Концепция разделения властей выражает Принципы Относительности, Изменяемости Частей и Правило Равновесия. Ограниченно-пропорциональная демократия являет собой пример Нормального Правила. По количеству людей в здоровом обществе края незначительны. Сверхбогатые и беднейшие – хвосты гауссовой кривой. Превалирует середина. По-детски, упрощенно представить эту мысль можно так:

А вот нездоровое общество в революционной ситуации:

Коммуникации между классами затруднены, взаимопонимание отсутствует.

Ограниченно-пропорциональная демократия настраивает всю политическую систему на усиление среднего электората. Партиям станет выгодно бороться за весомые голоса средних, а не играть на популизме с бедными. Тем самым вся политика станет в большей мере отвечать интересам среднего трудового класса.

Социальную срединность можно проиллюстрировать таким удивительным фактом из физики, конкретно ее раздела – оптики: когда освещение (нравственность общества) усиливается, все цвета спектра приближаются к центральному, то есть желто-зеленому: желтый становится более желто-зеленым, оранжевый более желтым, красный более оранжевым, малиновый более красным; и с другой стороны центра – зеленый делается более желто-зеленым, голубой более зеленым, синий более голубым, фиолетовый более синим. Наоборот, с ослаблением силы света (падение нравственного уровня общества) цвета удаляются от центра: желтый кажется более оранжевым, оранжевый более красным, красный более малиновым, и последний, уходя в темноту, мрачнеет. По другую сторону центра – зеленый делается более голубым, голубой более синим, синий более фиолетовым и этот последний, как и малиновый, погружаясь в темноту, также затемняется.

Ограниченно-пропорциональная демократия имеет следующие черты:

1. Эта система не исключает беднейших, как это было в Англии и США в ХIХ веке. Они будут иметь право одного голоса, но должны понимать, что это право минимально относительно средних и богатых.

2. Политики будут ориентироваться больше на голоса средних. Причем ввиду верхнего плато доля влияния богатых не вырастает. Их методы косвенного повышенного влияния никуда не исчезнут. Но теперь им гораздо труднее будет одурачить более образованных средних.

3. Эта система усиливает влияние средних за счет уменьшения веса голосов бедных и усиления контроля над богатыми.

Дело в том, что разницы в образовании между средними и богатыми нет никакой. Поэтому эта система позволит выбрать в «команду управленцев» (власть) наиболее эффективных менеджеров. Сейчас при равном праве это не удается порой именно из-за влияния малообразованных бедных, которые отнюдь не всегда могут разобраться в сложных вопросах управления государством.

Здесь приведу замечательный отрывок из книги Поппера «Предположения и опровержения»:

«Большинство из тех, кто шел за Гитлером или Сталиным, делали это потому, что… их “легко было водить за нос”. По-видимому, великие диктаторы использовали все виды страхов и надежд, предрассудки, зависть и даже ненависть. Однако их главным оружием было обращение к определенной нравственности. Они выполняли миссию и требовали жертв. Печально видеть, насколько легко злоупотребить обращением к нравственности. Однако можно констатировать, что великие диктаторы всегда стремились убедить свой народ в том, что им известен путь к высшей нравственности.

Для иллюстрации этого утверждения я могу напомнить вам о замечательном памфлете, опубликованном не так давно, в 1942 году. В этом памфлете епископ Брэдфорд подверг критике общественное устройство, которое он называл “аморальным” и “нехристианским” и о котором писал: “Когда в чем-то столь ясно проявляется рука дьявола… ничто не может остановить служителя Церкви от борьбы против него”. Общество, которое, по мнению епископа, было созданием дьявола, это не Германия Гитлера и не Россия Сталина, он имел в виду наше собственное западное общество, свободный мир Атлантического содружества. И все эти вещи епископ высказал в памфлете, который был написан в поддержку поистине сатанинской системы Сталина. Я совершенно уверен, что нравственное негодование епископа было искренним. Однако оно ослепило его, как и многих других, и не позволило заметить очевидные факты, например, страдания огромного числа невинных людей в сталинских лагерях».[55]

Более 2-х тысяч лет назад эта же мысль была высказана Конфуцием:

«Совершенный муж… любит учиться… не является инструментом». (Лунь Юй, гл. 1 и 2).

Какие могут быть опасности этой «пропорциональной демократии»? Например, интересы бедных будут страдать: средние сговорятся с богатыми и сократят пособия. Но последствия этого ударяют по средним: криминализация уличной жизни, марши и забастовки создадут такую атмосферу для средних, что они не смогут поддерживать свой уровень жизни. Они не смогут, как богатые, обеспечить себе эксклюзивную безопасность в виллах и кадиллаках с охраной.

По крайней мере, принцип «каждому по его вкладу» более справедлив, чем принцип уравнительности. Равное избирательное право для всех было вынужденной мерой, необходимым этапом демократии для тогдашнего уровня технического развития общества. Раньше было просто технически невозможно организовать «пропорциональную демократию» без широкого внедрения информационных технологий. Сейчас наступает другое время.

Именно это время усиливает один из факторов революции (Н) и дает возможность ослабить действие третьего фактора (П).

Если элиты развитых стран этой возможностью не воспользуются, то они будут заменены в результате серии революций, которые сократят более радикальными методами экономическое неравенство. Чтобы удерживать экономическое неравенство в разумных пределах, необходимо усилить неравенство в избирательном праве.

Ограниченно-пропорциональная демократия – это не какая-то выдуманная, из чьей-то головы взятая форма. Индустриальная эпоха прошла под ее знаком: это всем известные акционерные общества различных видов. Ограничение снизу – минимальная цена одной акции, ограничение сверху – лимиты владения крупным пакетом акций одного акционера. Внутри этих ограничений – голосование пропорционально вкладу.

Возьмите статистику любой индустриальной или постиндустриальной рыночной экономики и увидите, что 99 % предприятий управляется именно по этой форме. И лишь не более 1 % представляют собой кооперативы, которые практикуют уравнительность голосования вне зависимости от вклада каждого участника. В этом ключе можно сказать, что ограниченно-пропорциональная демократия эффективнее уравнительной в 99 раз! И если в экономике предприятия с ограниченно-пропорциональной формой правления безусловно берут верх над предприятиями с уравнительным типом, то среди народов будут в выигрыше те, кто в своей стране применит успешный, а не провальный опыт управления.

Концепция власти как наемной команды менеджеров и разделения властей подтверждена историей как наилучшая из всех альтернативных. Но эта концепция не доведена до логического завершения. Мы живем еще в кооперативах (по имени «США» или «Великобритания», «Франция» или «Германия», «Россия» или «Бразилия») и используем способ управления страной, показавший в экономике за последние два века свою явную неэффективность. Для перехода к пропорциональной демократии в США, например, не нужно менять даже Конституцию. Отцы-основатели мудро отказались зафиксировать принцип «один гражданин – один голос» в Конституции. Экономический и социальный прогресс развитых стран мира происходил отнюдь не благодаря уравнительной демократии, как это может сначала показаться. Англия, например, сменила абсолютизм на пропорциональную демократию в середине XVII века. В это время она была маленькой страной северо-западной окраины Европы. Ее население было в четыре раза меньше, чем население одной только соседней Франции. К началу XX века, когда начался процесс перехода к уравнительной демократии, она стала ведущей мировой империей, «сверхдержавой XIX века». На ее территориях проживали 400 млн. чел., что составляло тогда 10 Франций! Вот как описывает Осборн пропорциональную демократию Англии:

«К началу XVIII века в послереволюционной Британии сложилось государство, в котором интересы помещичьего сословия, завладевшего парламентской властью, возобладали над интересами как королей, так и простолюдинов. Рациональный индивидуум – грамотный, образованный дворянин (“джентльмен”), регулярный читатель книг и газет, знакомый с содержанием идейной полемики, религиозный, но прагматичный – обнаружил, что это государство вполне служит его потребностям. На протяжении следующих примерно 200 лет британскому государству лучше остальных удавалось направлять в благотворное русло устремления и активность этой самоопределяющейся социальной группы – дав ее членам доступ к власти»[56].

В истоках создания США лежал принцип пропорциональной демократии: в 1765 году девять колоний направили делегатов на первый американский политический форум, который вошел в историю под названием Конгресса гербового сбора. Собравшихся объединял простой лозунг: «Никаких налогов без представительства». То есть соответствие уплаты налога праву в управлении считалось справедливым.

Американская Конституция изначально не определяла, кто из граждан США может обладать правом голоса. В результате долгое время в выборах принимала участие лишь небольшая часть американцев. Изначально это были белые мужчины, обладавшие определенной собственностью.

«Отцы-основатели» ясно осознавали, что демократия требует знающих и политически грамотных избирателей. Джефферсон видел решение во всеобщем образовании:

«Я не знаю другого источника высших полномочий в обществе, кроме самого народа; если же мы полагаем его не вполне просвещенным, чтобы осуществлять контроль по здравому усмотрению, то средством от этого будет не забрать управление из его рук, а сделать его усмотрение осведомленным»[57].

Но Джефферсон тогда и представить не мог, что будут люди, которые просто НЕ ЗАХОТЯТ учиться. А эту проблему всеобщим бесплатным образованием не решить. Я думаю, что он при этом бы выступил за исключение таких из состава избирателей. Если человек не желает быть «осведомленным», то он не должен иметь такие же права голосования, как и другие.

В США XIX века существовали цензы грамотности и имущественный ценз, в результате чего 96 % афроамериканцев-мужчин, проживавших в южных штатах, не имели права голоса. Потом решили допустить к голосованию бедняков-белых. Была изобретена так называемая «дедушкина поправка», которая вступила в силу с 1895 г. Теперь голосовать могли даже безграмотные и нищие, если их отцы или деды пользовались избирательным правом до 1 января 1867 г. Таким образом, все афроамериканцы, проживавшие на Юге и составлявшие 89,7 % от всех черных американцев, лишились избирательных прав. В 1883 г. был принят закон Пендлтона, который вводил систему конкурсных экзаменов на замещение выборных федеральных должностей. Вопросы типичного экзамена выглядели следующим образом: дать названия 15-ти штатам и 15-ти городам США; уметь делить и умножать простые дроби; различать глагол, существительное и прилагательное; иметь представление о колониальном периоде, Континентальном конгрессе, Декларации независимости и Прокламации об освобождении рабов.

Реальных успехов движению за права женщин удалось добиться только после русской революции 1917 г., когда 18 августа 1920 г. была принята 19-я поправка к Американской Конституции. Все белые мужчины получили право голоса лишь в середине XIX века. Чернокожие – в 1870 году (его предоставила им 15-я поправка к Конституции), женщины – в 1920-м (19-я поправка), индейцы – лишь в 1924 году (именно в этом году они были признаны гражданами США, до этого считались гражданами своих племен). Из этого следует, что до 1924 г. в США была пропорциональная, а не уравнительная демократия. Также примерно и в других ныне демократических развитых странах.

Главными борющимися сторонами второй мировой войны были две страны (Германия и СССР), которые раньше всех ввели всеобщее равное избирательное право. И вряд ли можно считать совпадением, что менее пострадавшие от этой войны воюющие страны, такие как Англия, Франция и США, вводили уравнительную демократию гораздо позже. Осборн в своей «Цивилизации» удивляется:

«Стремительность, с какой фашизм подчинил себе Европу, не может не поражать. В 1920 году весь континент от границ Советского Союза до Атлантики жил при конституционных национальных правительствах, опиравшихся в своей деятельности на демократические институты… Несмотря на все это, период с 1918 по 1939 год стал эпохой глубочайшего краха конституционного либерализма. До конца мирного периода представительные собрания были распущены или лишены реальных полномочий в 17 из 27 европейских стран…»[58]

Но почему-то Осборн не видит очевидную корреляцию между скоростью введения уравнительной демократии и «крахом конституционного либерализма» в ведущих странах тогдашнего мира. Обобщенно говоря, Европа получила Первую мировую войну после резкого расширения электората при предоставлении равного избирательного права всем мужчинам. После этой войны Европа предоставила избирательные права женщинам, расширив электорат в 2 раза… И получила Вторую мировую войну! О причинах этих войн написаны миллионы томов книг с тысячами страниц. Но этот факт под названием «уравнительное избирательное право – война» мало кем освещается и вряд ли является совпадением.

Здесь мы выходим на ключевой момент, который я называю понятием «радикальная смычка». Как показывает история человечества, радикальные решения происходили из союза части образованной верхушки и малообразованных слоев. Так приговорили к смерти Сократа и Христа. Так осуществлялись все революции и так приходили к власти диктаторы. Порой эта смычка позволяла решать на первоначальном этапе необходимые проблемы социальной трансформации общества, как это было в русской революции 1917 г. Какую бы роль в истории она ни играла при последующих моральных оценках, эта смычка всегда была эффективным инструментом социальной трансформации. Именно благодаря ей история знает как великие свершения, так и великие злодеяния. В следующей главе будет показано, в частности, как эта смычка в середине 1920-х годов в Советской России утвердила национальный социализм в виде диктатуры Сталина.

Однако ни разделение властей, ни пропорциональная демократия (как бы она мне лично ни нравилась ☺) не удерживали народы даже от наиболее ужасных преступлений.

Геноцид в истории

Это нельзя признать досадным исключением из общего «гуманного правила» европейской цивилизации. Осборн в своей «Цивилизации» приходит к мрачному выводу:

«…единственными незападными обществами, которые умудрились сохраниться, стали те, которые были либо слишком удалены, чтобы затронуть наши интересы (инуиты северной Канады, аборигены бассейна Амазонки и гор Папуа Новой Гвинеи), либо слишком сильны в военном отношении, чтобы мы смогли их завоевать (Китай)».

В этой таблице в первой графе могут быть все большие народы планеты. Я не стал это делать по одной простой причине: я сам принадлежу к европейской традиции и живу в стране с тысячелетним христианством. Пусть китайцы или индусы, арабы или африканцы пишут о геноциде, который осуществляли их народы по отношению к другим. Я не исключаю свою личность из этого исследования, и поэтому оно останется до конца в этом смысле субъективным.

Но как могли осуществлять геноцид народы, жившие много веков в традиции заветов Христа? В Новом Завете нет ни одного указания на призыв к насилию над неверующими. Христос угрожал неверующим, что их покарает сам Бог, и только. Даже такого указания на неверующих как на «явных врагов ваших», как в Коране (сура 4., стих 101), в Евангелии нет. Как христиане оправдывали тогда геноцид? Дело в том, что они в самых гуманных, добрых целях желали «спасти заблудших» и крестить. А тех, кто был против, гуманнее было убить сейчас, чем позволить им гореть в «геенне огненной». Гореть ведь больнее, чем быть просто убитым! Принцип Относительности. Эти геноциды были возможны при условии глубокой веры в три постулата одновременно. Первый из них был рассмотрен в конце предыдущей главы: линейная концепция истории. Второй я раскрыл уже здесь, в этой главе: догма элитарности. Третий я рассмотрю ниже, в следующем параграфе этой главы: уверенное мышление. Вот три причины самых ужасных преступлений в истории человечества.

Это созвучно и с выводом Осборна в заключении его фундаментальной работы:

«Сознательно примитивная риторика, оперирующая абсолютными категориями добра и зла, доказывающая превосходство западных ценностей и взывающая к исторической необходимости, якобы повелевающей распространить эти ценности по всему миру, фундаментально расходится с реальным опытом, надеждами и стремлениями людей Запада…

Фундаментальная вера западной цивилизации в возможность разумного переустройства мира ко всеобщему благу лежала в корне каждой пережитой нами антропогенной катастрофы, и тем не менее многие из нас по-прежнему считают, что у Запада есть священный долг, который состоит в распространении его прямолинейных, универсалистских, “прогрессивных” методов правления, хозяйствования, образования, поддержания порядка, правосудия и нравственности – в том, чтобы сделать их принадлежностью каждого сообщества и каждого государства на планете. Неудобная правда, от которой нужно перестать отворачиваться, заключается в том, что для человеческого рода такая установка представляет не меньшую угрозу, чем завоевание силой оружия».[59]

Но не следует думать, что догма элитарности осталась в прошлом. Ведущая мировая держава делает в последние десятилетия очень много для искоренения этой догмы внутри себя. Но США даже не ставят перед собой задачу ликвидации этой догмы в своих международных делах.

«Лицемерие, двойные стандарты, излюбленный оборот “да, но…” – вот цена претензий на универсализм. Да, мы поддерживаем демократию, но только если она не приводит к власти исламский фундаментализм; да, принцип нераспространения должен касаться Ирана и Ирака, но не Израиля; да, свободная торговля – это эликсир экономического роста, но только не в сельском хозяйстве; да, права человека – это проблема в Китае, но не в Саудовской Аравии; да, нужно срочно отразить агрессию против обладающего нефтью Кувейта, но не нападение на обделенных нефтью боснийцев. Двойные стандарты на практике – это неизбежная цена универсальных стандартных принципов».[60]

Я только не понимаю, почему принцип двойных стандартов назван универсалистским. Если стандарты разные, то они не универсальные. Но в остальном совершенно согласен с Хантингтоном. Одни принципы для своего народа, другие – для других. Это яркое выражение догмы элитарности на международном уровне. С «цивилизационной концепцией» Хантингтона я не могу согласиться, о причинах чего будет рассказано ниже, в следующем параграфе. А вот его выводы и конкретные рекомендации по изменению американской политики лежат вполне в русле Закона Гармонии:

«…наиболее важно осознать, что вмешательство Запада в дела других цивилизаций является, вероятно, единственным наиболее опасным источником нестабильности и потенциального глобального конфликта в полицивилизационном мире»[61].

Догма элитарности проявляется иногда и в речах высокопоставленных чиновников США. Например, в 2013 г. разразился скандал по поводу открывшихся фактов государственной слежки в Интернете. Директор Агентства национальной безопасности США (NSA) Джон Клэппер оказался вынужденным оправдываться после того, как “The Washington Post” и “The Guardian” раскрыли подробности сверхсекретной программы PRISM по сбору и анализу разведданных, полученных из частной переписки в Интернете и социальных сетях. Он подчеркнул, что «эта важная и полностью законная программа» использовалась исключительно за пределами США и в отношении неамериканцев: отслеживается зарубежный трафик, проходящий через американские серверы. Использовать систему для намеренной слежки за гражданами США и вообще любым человеком, находящимся в США, невозможно, – уверял Клэппер.[62]

В этом же ряду можно сослаться на известный факт мягкости наказаний американских военных за их преступления в странах пребывания за пределами США. Наказания их не идут ни в какое сравнение с наказаниями за аналогичные преступления внутри США.

Сам президент США открыто провозглашает эту догму элитарности:

«Мои сограждане, в течение почти семи десятилетий Соединенные Штаты являются якорем глобальной безопасности. Это значит больше, чем просто лидерство в международных соглашениях – это значит их обязательное соблюдение. Бремя лидерства часто тяжело, но мир становится лучше, потому что мы несем это бремя.

… Ужасные события происходят во всем мире, и нет таких средств, чтобы исправить каждое бедствие. Но когда, с помощью скромных усилий и риска, мы можем защитить детей от отравления газом [в Сирии – Прим автора], и, таким образом обезопасить наших собственных детей в долгосрочной перспективе, я считаю – мы должны действовать. Это то, чем отличается Америка. Это то, что делает нас исключительными. Со смирением, но и с решимостью – давайте не будем упускать из виду этой важнейшей истины…»[63].

Эта мессианская концепция привела в тупик многие народы за историю человечества, а теперь на эти же грабли упорно пытаются наступить США.

Ключевые моменты этого параграфа и их связи с другими ключевыми моментами других параграфов второй части книги

2.2.1

2.2.2. Новый взгляд на мировые религии и этические системы

Мы знакомы с данными социологических опросов, которые говорят о том, что мусульман в мире столько-то миллионов, христиан столько-то, буддистов столько-то и т. д. Сами церкви ведут учет своей паствы. Но спросите этих людей, относящих себя при таких опросах к верующим, например, христиан или мусульман, действительно ли они искренне верят в то, что кто-то мог создать нашу планету, Солнечную систему, галактики и всю Вселенную за шесть дней? Если это представить, то даже самого понятия «день» (один оборот Земли вокруг своей оси) еще и не было! Какой процент из верующих ответил бы на это «да, верю»? А значит, все остальные принимают священные книги своей религии лишь в какой-то мере. Не целиком. Одни принимают больший процент, и другие люди их называют обычно ортодоксами, правоверными, истинно верующими или фанатиками, фундаменталистами, в зависимости от отношения к ним. Другие принимают меньший процент Писания и называются умеренными, терпимыми, мягкими верующими, полуверующими или отступниками, греховными, поверхностными верующими и т. д. Священнослужители и монахи во всех религиях считают себя настоящими верующими в противовес обычным мирянам. Эта процентность, эта вероятностность даже в вере присутствовала во все времена у всех народов. Этому способствовали, конечно, и размытость, порой противоречивость канонов религий. Поэтому и я в дальнейшем пойду по пути выявления идей, которые, как считаю, можно принять, не акцентируясь на иных идеях, представляющих различия. В соответствии с Нормальным правилом все люди в отношении к религиям распределены по гауссовой кривой. Значительное большинство являются полуверующими и одновременно полу-атеистами. Разве истинный атеист будет отмечать Рождество? Спросите тех, кто относит себя к атеистам, поздравляют ли они близких с Рождеством? Поэтому хвосты гауссовой функции представляют собой две незначительные группы: строгих верующих, не знающих, кто они по гороскопу, и строгих атеистов, которые ни разу в жизни не сказали «С Рождеством!» или «О, мой бог!». Огромное большинство людей, к которому принадлежу и я сам, празднуют Рождество, но даже не стараются соблюдать ВСЕ каноны религии.

Но на самом деле вопросы «Существует ли Бог?» или «Кто создал наш мир?» не имеют отношения к моему дальнейшему изложению. Ответы на них никак не влияют на этику взаимоотношений с людьми. Бог существует? – Ну, и дальше что? Вселенная образовалась из газовой плазмы? – Хорошо, но как нам поступать? Мы знаем великих гуманистов и великих негодяев и из верующих, и из атеистов.

Комментарий

Гитлер, например, считал полезной религию и саму свастику он изобрел в виде измененного креста, похожего на символы крестоносцев начала второго тысячелетия. В раннем христианстве свастика была известна как гаммированный крест (гамма́дион). Согласно Рене Генону, до конца Средневековья она была одной из эмблем Христа. Символ свастики использовала как личный знак и символ-оберег супруга последнего русского царя, христианка, немецкая принцесса Гессен-Дармштадтская, переименованная в 22 года (для замужества) в Александру Федоровну. Нацисты для обозначения свастики использовали термин Hakenkreuz («хакенкройц», дословно «крюковый крест», варианты перевода также – «кривой» или «паукообразный», но именно крест). Это слово не является синонимом слова свастика (нем. Swastika), также имеющего хождение в немецком языке. Потом исследователи обнаружили, что этот символ использовался многие века у многих народов. Но нам важно, что сами нацисты этим символом хотели выразить свою принадлежность не к индуизму или славянству, а именно к христианству.

«Правительство Рейха, – говорил Гитлер, – видит в христианстве непоколебимый фундамент морали и нравственности народа» (Речь 23 марта 1933 г. в Берлине).

Но верующие, по вполне понятным причинам, подвергают сомнению религиозность Гитлера. Для этого они указывают на его высказывания против священнослужителей. Однако все эти высказывания Гитлера касались исключительно церковных структур и их иерархов, служителей культа, а не самой идеологии. И наоборот, его слова в пользу религии касались именно идеи, веры, самой идеологии. Из этого следует вывод о том, что Гитлер был, несомненно, верующим человеком, причем горячо и искренне верующим. Он просто считал, что его понимание христианства вернее и лучше трактовки официальной церкви. Ее служители, он считал, извращают истинную веру.

* * *

Важно, какие конкретные нормы поведения внедряет та или иная религия, учение или убеждение. Поэтому эти вопросы о Боге я выношу за скобки моего анализа и больше касаться их не намерен.

Религиозный ренессанс последних десятилетий (рост влияния старых религий, рождение и быстрое распространение новых религиозных идеологий) заставляет многих философов и социологов обратить внимание на это явление. Например, Тоффлер заключение последней книги своей трилогии рискованно назвал «Тенденция к возврату в темные века». Однако анализ отношений «религия – демократия», проводимый современными маститыми философами, я не могу признать удовлетворительным.

Постепенно развязывая клубок этих отношений, они останавливаются перед последним узлом и не решаются расставить все точки над i. Действительно, ХIХ век породил ожидания, что наука способна решить чуть ли не все проблемы человечества. ХХ век показал, что это не так. Однако я не согласен с тем, что именно этот фактор оказал решающее влияние на религиозный ренессанс. Самая главная причина его коренится в общераспространенном мифе: СССР и фашистская Германия, будучи не религиозными тираниями, создали не более справедливые общества, чем теократические государства; антирелигиозный Китай допустил гибель сотен студентов на площади Тяньаньмэнь. Но миф заключается в том, что эти государства являлись атеистическими. Кто сказал, что СССР, нацистская Германия и Китай – не религиозные государства? Первые, кто это говорили, – это власти самих этих стран!

Если вы видите человека, разбивающего витрину, и он вам говорит, что он не хулиган, то разве этому можно верить? Мало ли что говорили и говорят власти страны о характере своей власти. Но почему-то интеллектуалы Америки и Европы без проверки приняли самохарактеристики за истину и до сих пор поддерживают этот миф.

Этот миф гуляет даже по лучшим произведениям современных мыслителей. Карен Армстронг, ныне живущая в Лондоне, по праву считается одним из самых талантливых современных историков религий и религиозных идеологических систем. Вот что она пишет по этому поводу:

«Теории Ницше (как и Гегеля) были использованы последующими поколениями немцев как оправдание политики национал-социализма – еще одно напоминание о том, что не только идея “Бога”, но и атеистическая идеология способна породить мораль “крестоносцев”»[64].

Чтобы развенчать этот миф, нужно просто вспомнить значение понятия «религиозность». Что это за «ген религиозности», который может носить или не носить та или иная идеология, система знаний, концепция? Конечно же, это не церкви, не обряды и не священнослужители. Любой истинно верующий легко ответит на этот вопрос. Религиозность – это вопрос веры. Вера, которая исходит из сердца, искренняя вера в истинность тех или иных постулатов, тех или иных утверждений. Утверждений, изложенных в Библии ли, Коране ли, Талмуде, Ригведе, или… «Капитале» Маркса, или «Моей борьбе» Гитлера! Поэтому я больше не буду использовать термин «религиозность мышления» для характеристики слепой веры. Я предлагаю термин «уверенного мышления». Английский философ ХХ века Поппер открыл критерий опровержимости любой системы знаний, претендующей на истинность. Если какая-либо идеология принципиально не может быть проверена, то она не истинна. Поппер интеллектуально обосновал систему разделения властей, практически изобретенную ранее. Как и известное выражение «Я не согласен с вами, но отдам жизнь за Ваше право высказаться». В Древнем Китае ту же мысль Лао Цзы выразил так:

«Совершенномудрый исходит не только из того, что сам видит, поэтому может видеть ясно; он не считает правым только себя, поэтому может обладать истиной». (Дао дэ цзин).

Научное мировоззрение всегда допускает вероятность собственной проверки и, как следствие, ошибки. Человек Демократический отличается от Человека Уверенного только тем, что он сознательно допускает возможность своей ошибки и поэтому готов «отдать жизнь» за возможность проверки собственных взглядов, предоставляя слово оппонентам. Народ допускает возможность ошибки при избрании парламента. Поэтому он еще выбирает президента. Шансы, что ошибутся две ветви власти в одном вопросе, малы. Однако народ выбирает и судебную власть. Вероятность ошибки падает в геометрической прогрессии (математики это знают) при действительно независимом функционировании этих властей. Решения каждой ветви перепроверяются двумя другими. Тем самым критерий Поппера лежит в основе системы демократии: три власти перепроверяют друг друга, и свободное информационное поле позволяет тестировать любой постулат разнообразной критикой. Допустимость своей ошибки – признак научности идеологии, недопустимость своей ошибки – признак «уверенного мышления». Я попробую дать больше синонимов обоим типам мышления, чтобы яснее открылась моя мысль. Научное, демократическое, вероятностное, цветное мышление против религиозного, авторитарного, детерминированного, черно-белого. Истинно верующий человек всегда на 100 % уверен в истинности своей религии. Не ищет доказательств и проверок, в чем и заключается «вера». Также поступали и русские коммунисты, немецкие нацисты. Именно этого типа вера в конечном итоге связала по рукам и ногам такого интеллектуального гиганта, как Троцкий, о чем будет подробно рассказано в следующей главе. С этой точки зрения, идеологии Сталина и Гитлера так же религиозны, как и исламский фундаментализм. Они не допускали возможности ошибочности своих постулатов и репрессировали тех, кто пытался это делать. Поэтому преступления против человечества и войны ХХ века все так же остаются на совести «уверенного мышления», как и века инквизиции. Пропаганда сталинизма и нацизма не имела ничего общего с «рационалистическим образованием» (К. Армстронг). Нацизм и сталинизм еще раз подтвердили опасность уверенного мышления. Просто до XX века это уверенное мышление было представлено только религиями. А XX век добавил в палитру уверенного мышления еще пару идеологий.

То, что идеология СССР рядилась в одежду коммунизма, не приблизило ее ни на йоту к взглядам Маркса. В ловушку под названием «СССР – коммунистическая страна» попадали даже такие гиганты, как Поппер. Не мудрено, что и современные Тоффлер и Фукуяма оказались в этой компании, а также автор нашумевшей книги «Столкновения Цивилизаций» Сэмюэл Хантингтон. Но надо отдать должное Кейнсу и Расселу, которые распознали религиозность большевизма. В 1920 году Рассел посетил Советскую Россию, встречался с Троцким. Итогом поездки и разочарований явилась книга «Практика и теория большевизма». В этой книге Рассел отмечал, что большевизм не просто политическая доктрина, но еще и религия со своими догмами и священными писаниями. К этому же мнению пришли современный британский философ Берлин (Berlin), введший в обращение термин «секулярное священство», и американский психолингвист Хомский (Chomsky). В первой части я писал подробнее о таких же взглядах Кейнса на ленинизм.

То, что Сталин называл свою диктатуру социализмом, еще не дает основания так же считать и нам. Стоит только прочитать несколько основных произведений Маркса, чтобы понять, насколько далеки СССР или Китай времен Мао, их идеологии, не говоря уже о практике, от марксистской концепции. Их идеологи, в разное время надергивая удобные цитаты, создавали собственную концепцию, которая не только разительно отличалась от марксистской, но и представляла сама по себе противоречивый конгломерат выдернутых из контекста фраз Маркса, собственных изобретений и откровенной лжи. Насколько ответственен Христос за инквизицию? Настолько же и Маркс за сталинизм или маоизм. Их практика напоминала именно темные века религиозного фанатизма Европы. Даже в такой мелочи, как запреты на аборт. В СССР Сталин ввел эту антимарксистскую, целиком религиозную меру в 1936 г., в самый разгар «охоты на ведьм» и позорных судилищ с инквизитором Вышинским во главе. Одно из ключевых положений марксизма – концепция отмирания государства при коммунизме. Маркс считал, что при переходе к коммунизму влияние государства на жизнь общества будет неуклонно сокращаться. Неслучайно коммунисты исторически были политическими соседями с анархистами. Победившие большевики в силу своего одиночества вынуждены были заняться укреплением институтов государства: прежде всего армии и внутренней полиции для защиты от агрессии европейских стран. Затем Сталин существенно усилил этот процесс уже с целью укрепления личной власти. Даже одно это не позволяет считать СССР «коммунистической страной».

Молодой англичанин вступил в отряд троцкистов и воевал в Испании против фашизма. Потом он написал роман «1984» о тоталитаризме, который потряс мир. Именно о тоталитаризме Гитлера, Сталина и иже с ними, но никак не о коммунизме, как это порой себе представляют до сих пор. Прости меня, мой читатель, за длинноватую цитату, но стоит послушать человека, который пытался отстоять действительное понятие коммунизма на поле боя, рискуя жизнью, и одновременно против двух тоталитаризмов, фашистского и сталинского:

«Я склонялся к социалистическим взглядам в силу того, что осуждал угнетение и пренебрежение, которым подвергается беднейшая часть промышленных рабочих, а совсем не потому, что испытывал восторги по поводу теорий планового общества.

…Начиная с 1930 года у меня было уже слишком мало аргументов в пользу того, что Советский Союз развивается в направлении того строя, к которому можно было бы применить понятие подлинного социализма. Напротив, я был ошеломлен отчетливыми свидетельствами того, что страна превращается в иерархическое общество, хозяева которого не в большей мере склонны расстаться со своей властью, нежели любые другие представители правящей верхушки.

…А это принесло значительный ущерб социалистическому движению в Англии и имело серьезные последствия для британской внешней политики. Ничто, по моему мнению, так не способствовало извращению идеи социализма, как убеждение в том, что Россия – социалистическая страна…»[65].

Только серьезное ранение спасло ему жизнь в испанской войне. Он был вынужден уехать на лечение в свою родную Англию. А многие его товарищи потом погибли, кто от рук фашистов, а кто от сталинцев.

В отношении к критериям проверяемости Поппера существуют всего два вида идеологий: научно-демократические и религиозно-тоталитарные. Терпимость к другому мнению в конечном итоге питается допущением вероятности ошибки в своем. Поэтому еще одно название такого типа мышления – вероятностное. Если такого допущения нет, не существует и логического обоснования для свободы слова и разделения властей. В этом случае логика человека, оказавшегося на вершине власти, проста: я на 100 % прав, зачем тогда другие мнения? Зачем тогда независимость парламента и суда? История тиранов, инквизиции, сталинизма и нацизма показывает, как быстро уверенные в своей правоте люди приходят к личной диктатуре. Если история чему-нибудь учит, то, конечно, говоря нам: бойтесь людей, уверенных на 100 % в своей правоте!

Вот уж чему-чему, но своим глазам мы привыкли верить. Но в предыдущей главе на с. 138 были приведены рисунки, которые показывают, что нельзя быть целиком уверенным даже в своих глазах. Когда мы видим по телевизору желтое платье Мишель Обамы, помните, что это иллюзия. Желтый цвет в телевизоре – это наше впечатление и не более того. На самом деле это впечатление создается массой красных точек экрана, смешанных с зелеными. Если увеличить изображение экрана телевизора, это будет ясно видно. Наше зрение порой дает неправильную информацию, не говоря уже о какой-то идеологии, вере или убеждениях.

Уверенное мышление соответствует крайности, которая удалена от середины Нормального правила Закона Гармонии. На любой вопрос можно ответить четырьмя основными вариантами (если исключить ответ «не знаю»):

1. Однозначно «да» (уверенное мышление).

2. Вероятно «да» (вероятностное мышление).

3. Вероятно «нет» (вероятностное мышление).

4. Однозначно «нет» (уверенное мышление).

1-й и 4-й ответы занимают противоположно-крайние позиции. 2-й и 3-й ответы представляют собой средние варианты, которые соответствуют Нормальному правилу. Именно они являются примерами вероятностного мышления.

Не стоит думать, что современное человечество научилось быстро распознавать уверенное мышление или иные отклонения от Закона гармонии в речах разных известных людей. Я выбрал лишь тех политических деятелей, которые оставили выдающийся след в первой половине XX века и привожу их высказывания:

Гармоничные и негармоничные высказывания одних и тех же людей

Не так страшно, что эти люди вели за собой народы, попадая порой в ловушку уверенного мышления. Страшно оказалось то, что некоторые из народов (русские и немцы) не смогли распознать «уверенное мышление» и поправить своих вождей. У любого выдающегося мыслителя или политика можно встретить тот или иной образец «уверенного мышления». Это в своем роде нормально. Ненормальным является то, что мы, простые люди, порой не можем распознавать этот опасный для нас вирус.

В разные годы в разных странах проводились исследования связи религиозности человека и его поведения. И порой получались шокирующие результаты: например, среди воров и убийц религиозных людей оказывалось больше, чем среди законопослушных обычных граждан общества. Опровергался миф о «религиозном законопослушном» человеке. Другие исследования не могли установить однозначную корреляцию между религиозностью и поведением. А вот, например, результаты одного из последних исследований психологов:

Сотрудники Пенсильванского университета, Техасского женского университета и других научно-исследовательских организаций США привлекли к эксперименту 177 актрис фильмов для взрослых в возрасте 18–50 лет, средний стаж работы которых в порноиндустрии составил 3,5 года. Этих актрис сравнивали с женщинами других профессий, но со схожим достатком и примерно того же возраста.

– у порноактрис было больше сексуальных партнеров;

– они вступали в половую жизнь, как правило, раньше дам, не занятых в пикантной индустрии;

– среди них чаще попадаются бисексуалки, чем среди среднестатистических дам;

– эротические актрисы, как правило, принимают больше психоактивных препаратов, нежели дамы других профессий.

А теперь внимание:

Также выяснилось, что порноактрисы более религиозны, чем женщины других профессий!

Эта загадка раскрывается очень просто: Принцип Стабильности Целого Закона Гармонии объясняет это стремление к религиозности людей, занятых в сомнительных с точки зрения общества сферах. Такой человек чувствует потребность компенсировать свое регулярное сомнительное занятие нравственным поведением другим способом: верить в Бога, молиться, ходить в церковь. Если такой человек считает веру в Бога нравственной, то он старается недостаток нравственности своего обычного занятия возместить в религиозности. Это отнюдь не умаляет нравственность других верующих, которые проявляют высокие душевные качества и ходят в церковь по совершенно другим причинам.

Но почему родились, распространились и существуют до сих пор великие религии? Долгие тысячелетия люди жили в рамках родоплеменных отношений. Человека тогда окружали в подавляющем большинстве его родственники. Близкие или дальние, но все же родные по крови люди. Этические нормы взаимоотношений были приспособлены к этому состоянию. Переход к социальному обществу, состоящему из многих родов, потребовал изобретения новых этических норм. Переход от рода к государству стал возможен лишь при внедрении этической системы, основанной не на родственности уз, а на иных принципах. Каковы правила взаимоотношений с чужими людьми, не родными? Без ответа на этот вопрос не было создано ни одно устойчивое государство. И, конечно, все мировые религии и значимые этические системы давали наиболее подробный и обоснованный ответ на этот вопрос. Именно поэтому они победили множество других религий-конкурентов, распространяясь от народа к народу.

Приведем краткий обзор этических норм основных религий и концепций, созвучных Закону Гармонии:

Христианство

Правило Маятника: «Больший из вас да будет вам слуга: ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится». (Мф 23: 11–12).

Степенное Правило: «…всякому имеющему дастся и приумножится, а у не имеющего отнимется и то, что имеет».

Нагорная проповедь (Лк, гл. 6) вся по Правилу Маятника:

«Нищие духом» обретут «Царствие Божие». «Алчущие» насытятся, «плачущие» «воссмеются», «ненавидимые людьми» «вознаградятся» потом. И «богатые ныне» познают горе; «смеющиеся» «возрыдают».

«И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут». (Лк 12:48) – Правило Равновесия.

В Новом Завете есть места, которые всегда были наиболее трудны для понимания. И без Принципа Стабильности Целого их смысл не станет ясным.

«… не мир пришел я принести, но меч, ибо я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее… И враги человеку – домашние его… кто любит сына или дочь более, нежели меня, не достоин меня». (Мф 10: 34–37).

Богословами всегда это трактуется как приоритетность общечеловеческих ценностей над родственными. Переход от родоплеменных отношений к общенародному социуму не мог произойти без осознания большей важности морали по сравнению с родственными узами.

Грубо говоря, нельзя прятать и защищать убийцу, даже если он сын или отец. Люди не перейдут к цивилизованному обществу, пока не поставят любовь к родным ниже общих законов морали. Именно это осознавал Иисус.

Но именно в этом и проявляется Принцип Стабильности Общей Любви. У каждого человека есть некий общий объем любви, на которую он искренне способен, некий потенциал, некая потребность любви. У каждого этот объем разный, но вполне постоянный. Это проявляется, например, в том известном факте, что одинокие люди гораздо чаще заводят домашних животных. Еще более очевидный факт: для большинства людей невозможно испытывать глубокую сильную страсть к двум возлюбленным одновременно.

Этот Принцип Стабильности Целого по отношению к любви знал Иисус: новые общие ценности могут пробить дорогу в сердце человека только за счет принижения, уменьшения других. Именно этим объясняются резкость и, может быть, чрезмерная жестокость таких выражений Иисуса. Он хотел именно подчеркнуть противопоставление, принцип «либо-либо». Одно может быть только за счет другого. Стабильность Целого – Изменяемость Частей.

Близость Судного дня:

Ученикам: «…не успеете обойти городов Израилевых, как придет Сын Человеческий». (Мф 10: 23).

«…есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем». (Мф 16: 28).

Ислам

Бог «…создал всякую вещь и размерил ее мерой». (сура 25: 2). Осуждение чрезмерности даже в вере упоминается в суре 4: 171:

«В религии своей излишествам не предавайтесь».

Судный день «…быть может очень скоро» (сура 17: 51); «…час, возможно, близок» (сура 42: 17). В Коране о скором Судном дне говорится 13 раз!

В Коране можно встретить много высказываний уверенного мышления. Однако в нем есть и совсем другие:

«И если вы на путь прямой зовете их, они и слушать не желают. И видишь ты, как они смотрят на тебя, и все ж тебя не видят. Будь терпеливо-снисходителен к таким, зови к добру и удаляйся от невежд». (Сура 7: 198–199).

«Добро и зло не могут быть равны; так оттолкни же зло добром и тот, кто ненависть к тебе питает, в родного друга обратится». (Сура 41: 34)

«Но те, кто в покровители себе измыслили другие божества, кроме Него, – Единый Бог над ними – наблюдатель; ты ж, (Мухаммад!), за них не поручитель… А потому зови их (к Богу)… скажи: “Уверовал я в то, что ниспослал Единый Бог из Книги, и мне повелено быть справедливым между вами. Единый Бог – и наш, и ваш Господь, и нам (ответ держать за) наши все деянья, а вам – за ваши все дела. И между нами спорам быть не до́лжно…”». (Сура 42: 6, 15).

Я нисколько не претендую на полноту обзора тех или иных религий или философских систем. В каждом трактате, священной книге или речи пророка, древнего или современного мыслителя или лидера можно встретить разные высказывания. Одни можно трактовать как проявления нетерпимости, фанатизма, уверенного мышления. Я призываю искать иное: нечто, объединяющее людей; единые для всех взгляды и убеждения; вероятностное мышление, допускающее возможность своей ошибки, своей собственной неправоты. Но как ни объединяй, всегда останутся различия. Тысячелетняя история показала, что ни одной религии, ни одной философии, ни одному государству не удалось включить в свою систему все человечество. И поэтому всегда необходимо иметь глубинное основание для выслушивания иного мнения, нечто, допускающее шанс правоты инакомыслящих, а значит, собственной неправоты. Это я и называю вероятностным (научным, демократическим) мышлением.

Я свел в единую таблицу основные, на мой взгляд, социально-этические постулаты мировых религий. Вторым этапом я выделил те положения, которые соответствуют Закону Гармонии. Начнем разбор с главного постулата. Называли это по-разному: рай, нирвана, гармония, царствие небесное и пр. Но смысл оставался один.

Гармония мной понимается не как некая застывшая, раз и навсегда данная форма. Это не застывший лед (тоталитаризм). Но и не океанский шторм (революции). Золотая середина выражается в обычном волнении моря. Полный штиль скучен: абсолютное отсутствие уличной преступности не позволит девушке распознать кавалера-труса. Это, конечно, шутка. А если серьезно, то порой очень трудно понять, насколько истинно то или иное чувство близкого человека по отношению к тебе. Дружба, любовь, верность – эти чувства проверяются в ситуациях нарушения норм (уголовного, административного или нравственного права). Без этого сами эти понятия могут исчезнуть. Верность можно объяснить только через измену. Любовь и дружбу – через равнодушие. Также как и храбрость через трусость или честность через обман. В этом проявляется Принцип Относительности Закона Гармонии.

Удивительно, но все эти идеологии совпадают в этом главном постулате. А кроме этого, еще в двух аспектах: награде и принципе «зуб за зуб» на макроуровне. Применение этого принципа на макро– и микроуровнях взаимообусловлено. Если государство обеспечивает его применение на макроуровне (эффективная правовая система), то в межличностных отношениях этот принцип почти исчезает. В ином случае (слабые или коррупционные правоохранительные органы), в соответствии с Принципом Стабильности Целого, императив «зуб за зуб» пробивает себе дорогу на микроуровне стихийно: примеров тьма – от Робин Гуда до Бэтмена. Итак, все религии единогласно говорят: «Гармония существует, и она достижима при осуществлении принципа “зуб за зуб” неким надличностным могущественным лицом». В конфуцианстве и атеизме это лицо представляется государством, в религиях – Богом, в буддизме – законами кармы. Гегель, например, вообще отождествлял Бога с государством, считал, что государство и есть Бог. Полное отрицание благотворности этого принципа (Толстой, Ганди) – одна крайность, распространение его на межличностные отношения (ислам, иудаизм, обычаи кровной мести) – другая крайность. Закон Гармонии рекомендует выбирать срединную позицию.

Я не включил в эту таблицу золотое правило этики (относись к другому так, как хотел бы, чтобы относились к тебе) по одной простой причине: оно присутствует во всех религиях, идеологиях и этических системах. Для краткости это правило я называю зеркальностью. Это же касается и нацеленности совершенствования в первую очередь на себя. Все пророки, философы древности и современности указывали на необходимость и трудность именно самосовершенствования. Эта нацеленность не вовне, а на внутреннюю работу над собой присутствует, как это ни удивительно, почти во всех религиях и этических системах. Если дополнить этими двумя общепризнанными правилами единогласный вывод всех идеологий, то получим такую общемировую этическую платформу:

Гармония существует, и она достижима при самосовершенствовании, нравственной зеркальности и справедливом возмездии, которое осуществляется могущественной системой (Богом, государством и т. п.), признаваемой большинством граждан в данный момент в данном обществе.

Можно сказать, что эта платформа – интеллектуальное изобретение, прошедшее проверку многими народами за многие века. На этой платформе стоит такое множество духовных опор! Это и толерантность (следует из зеркальности), и законопослушание (вытекает из государственного «зуб за зуб»), и самосовершенствование (гармония достижима), и смысл жизни вместе с верой и надеждой (гармония существует!). И все это великое здание венчается фронтоном трех принципов Закона Гармонии: Принцип Стабильности Целого (существование гармонии), Принцип Изменяемости Частей (процесс достижения гармонии) и Принцип Относительности (правило этической зеркальности). Как видно из таблицы, эта этическая платформа является общемировым достижением, а не изобретением какого-то одного народа или одной религии. В связи с этим я не понимаю современных защитников мультикультурализма, которые оправдывают существование тоталитарных нетерпимых идеологий аргументом толерантности!

Раньше не мыли рук перед едой и поэтому чаще болели и умирали от инфекций. Опыт доказал, что это вредно для человека. Народы земли за века доказали, что отрицание какого-либо постулата вышеприведенной этической платформы вредно для общества. Народы доказали это своей историей: войнами, революциями, геноцидом, пройдя через инквизицию, сталинизм, нацизм и многое подобное. Но сейчас находятся люди, которые призывают снова попробовать садиться за стол с немытыми руками! А другие люди толерантно их защищают: «Это же иная точка зрения, она имеет право на жизнь!». Извините, иная или пагубная? Это не просто иная точка зрения, полезная для решения НОВЫХ вопросов. Это ошибочная точка зрения, давно отброшенная при многочисленных проверках! Человечество не будет двигаться по пути нравственного прогресса, если не станет учитывать накопленный ранее опыт нравственности и постоянно возвращаться назад, попадаясь на удочку старых отвергнутых идей. И я полностью разделяю озабоченность многих современников, которую выразил Фукуяма:

«Более важной причиной этого процесса является распространение принципиальной веры в моральный релятивизм – идея, согласно которой никакой отдельный набор ценностей или норм не может или не должен быть преобладающим. Когда такой релятивизм распространяется на политические ценности, на которых основан сам режим, либерализм начинает разрушать сам себя»[69].

Я выступаю именно за «набор ценностей», не национальный и не религиозный, а выстраданный всеми народами. Этот «набор» универсален и всеобщ как воздух. И в него входит такое понятие, как терпимость к инакомыслию. Лучшие представители всех религий и этических систем разделяли этот универсальный набор. Великие религиозные мыслители акцентировали внимание на тех чертах религиозных систем, которые осуждали догму элитарности, борясь с «гордыней»: мнением о себе как о лучшем человеке по сравнению с кем-то другим, пусть неверующим или другой веры. Думать так, считали они, значит впадать в грех и отдаляться от Бога. Это второе нравственное основание (после допущения вероятности своей неправоты) для терпимости к инакомыслию. И этот набор нужно защищать.

Разные идеи имеют право на жизнь, за исключением той единственной, которая отрицает это. Как вывод: разные нации, культуры, образы жизни и партии имеют право на существование за исключением тех, которые не разделяют этот принцип.

Помня открытие Геделя, описанное в предыдущей главе, эта вышеописанная этическая платформа должна быть признана аксиомой, положением, не требующим доказательств. И только согласованные с ней идеи могут рассматриваться человечеством как попытки совершенствования. Противоречащие этой платформе идеи должны распознаваться человечеством как ошибочные, безнравственные и пагубные, какими бы религиозными, национальными или научными «благими» намерениями они ни обосновывались.

Интересную, но спорную, на мой взгляд, позицию по данному вопросу занял замечательный американский философ XX века Ролз, которого я уже неоднократно упоминал ранее:

«Заключение, следовательно, таково – хотя сама нетерпимая секта не имеет права жаловаться на нетерпимость, ее свобода должна ограничиваться только тогда, когда терпимые искренне и с достаточным основанием полагают, что существует угроза их собственной безопасности и безопасности институтов свободы».[70]

Но на практике, в конкретных политических ситуациях чрезвычайно трудно понять и увидеть эту черту, за которой еще недостаточные основания переходят в «достаточные» и «угроза их собственной безопасности» становится уже реальной. Приход Гитлера к власти является тому ярким примером.

Ключевые моменты этого параграфа и их связи с другими ключевыми моментами других параграфов второй части книги

2.2.2

2.2.3. Ограниченно-пропорциональная демократия и критика взглядов о религии, информации, социализме и других важных чертах современного Запада

Сэмюэл Хантингтон на рубеже XX и XXI веков оказал значительное влияние на международную политику лидеров США. Его статьи в ведущих мировых журналах, а потом книга получили огромный резонанс.[71] Он делит все народы мира в первую очередь по религии:

«Западное христианство, сначала католицизм, а затем католицизм и протестантство, – это, несомненно, самая важная историческая особенность западной цивилизации».[72]

Ни много ни мало, а «самая важная»! А вот еще:

«…религия – не «маленькое отличие», а, возможно, глубочайшее различие, какое только существует между людьми»[73].

Поэтому именно здесь уместно вкратце рассмотреть эту «цивилизационную концепцию», которая выдвигает религиозно-культурные различия между народами на первый план, считая их более значимыми, чем общие черты. Хантингтон выделяет в современном мире восемь «Цивилизаций» и, к сожалению, полностью описывает только Западную, перечисляя все ее черты по порядку. Другим «Цивилизациям» он не оказывает этой чести, описывая их более размыто, несистемно и, в основном, через отношение к Западной Цивилизации. Основная моя претензия к этому взгляду следующая: совсем разные государства и периоды одного государства относятся к одной Цивилизации. Например, английский или французский феодализм относятся к одной Цивилизации «Запад», также как и современные демократии Англии и Франции. Назначив восемь признаков Запада, Сэмюэл Хантингтон обошел молчанием то, что, по крайней мере, половина из этих «родовых признаков» Западной Цивилизации не была характерна для феодализма, через который веками проходила вся Европа. Вот эти существенные, по мнению Сэмюэла Хантингтона, черты Запада. Я привожу их в том же порядке, в котором они перечислены в книге:

1. Античное наследие.

2. Католицизм и протестантство.

3. Европейские языки.

4. Разделение духовной и светской власти.

5. Господство закона.

6. Социальный плюрализм.

7. Представительные органы.

8. Индивидуализм.

По крайне мере четыре пункта (4, 5, 7, 8) не наблюдались в Англии до революции 1640 г., во Франции – до революции 1789 г.

Великая хартия вольностей 1215 г. была не чем иным как попыткой разделить полномочия между монархом, с одной стороны, и епископами и баронами, с другой. Заметьте, что первыми, к кому обращается монарх, были иерархи церкви, а феодалы шли после них. Нужно понимать, что права большинства народа не были отражены в этом документе. Когда мы СЕГОДНЯ читаем эту хартию, слезы умиления наворачиваются:

«39. Ни один свободный человек не будет арестован, или заключен в тюрьму, или лишен владения, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или каким-либо (иным) способом обездолен, и мы не пойдем на него и не пошлем на него иначе как по законному приговору равных его (его пэров) и по закону страны».

Но нужно обратить внимание на существенную деталь: «свободный человек»!

Подавляющее большинство народа было крепостными крестьянами с X по XV век, пять столетий. 90 % населения в эту счастливую категорию «свободных людей» не входили. Об этом же говорит и такая деталь, что хартия была написана на латинском языке, а потом переиздавалась на французском. В течение последующей сотни лет не появилось ни одного перевода на английский. Но ни латинского, ни французского простые британцы не знали.

Во Франции тогда даже такой хартии не было. Поэтому для большинства народа европейских стран, закабаленных крепостных рабов, многие века не существовало понятий «индивидуализм», «господство закона» и «представительные органы».

Наиболее видны недостатки этой «цивилизационной концепции» на примере рассуждения Сэмюэла Хантингтона о «православной цивилизации»:

«Семь из восьми перечисленных ранее отличительных характеристик западной цивилизации – католическая религия, латинские корни языков, отделение церкви от государства, принцип господства права, социальный плюрализм, традиции представительных органов власти, индивидуализм – практически полностью отсутствуют в историческом опыте России. Пожалуй, единственным исключением стало античное наследие, которое, однако, пришло в Россию из Византии и поэтому значительно отличалось от того, что пришло на Запад непосредственно из Рима».[74]

Последнее предложение просто умиляет. Оно сразу выдает собой «американо-европейского патриота». Только такой горячий патриот может так игнорировать факты. Если понимать античное наследие как наследие Древней Греции, то англичане, французы, немцы восприняли его через лишнее звено – Древний Рим. Через его язык – латиницу. Русские восприняли это наследие «непосредственно» от греков, без промежуточного латинского перевода. Хантингтон включает в понятие «античное наследие» и христианство. Посмотрим, как приняла его Европа и как Россия. Евангелия были написаны на греческом языке. С греческого Новый Завет был переведен непосредственно на славянский язык знаменитыми Кириллом и Мефодием еще за сто лет до крещения Руси. Поэтому все богослужения, начиная с крещения Руси в X веке, велись на родном языке народа. И грамотные россияне могли свободно читать евангелия. До наступления абсолютизма грамотных было довольно много в многочисленных русских городах. Россия в тот период называлась «страной городов». В те времена, например, такой не самый большой русский город, как Псков, был крупнее Парижа, не говоря уже о Лондоне. Совсем по-другому Новый Завет шел к англичанам, французам, немцам: с греческого на латинский, а потом многие века все богослужения велись лишь на латинском, который не понимал народ. Переводы Евангелий на родные языки европейцев были сделаны только с Реформацией. Европейцы могли читать евангелия на родном языке на шесть веков позже россиян.

Теперь по поводу «семи из восьми», которые якобы «практически полностью отсутствовали» в России. Католичество, протестантизм и европейские языки (вторая, третья черты Запада) отсутствовали в России по понятной причине. Там была другая форма христианства и другой язык. Но у многих народов Запада был не романский язык, и не католичество с протестантизмом в религии. Например, евреи. Однако Хантингтон им не отказывает в принадлежности к Западу. Значит, религия и язык уже не «самая важная часть»? С первыми тремя пунктами перечня черт Запада мы разобрались. Из оставшихся пяти четыре «родовых признака Запада» относятся к периоду капитализма, они появились на Западе только после революций, после низвержения абсолютизма: разделение духовной и светской власти, господство закона, социальный плюрализм и представительные органы. Все это народ Англии получил лишь в XVII веке, а Франции – в конце XVIII. Зато в России, задолго до этого (с XII по XV век) 300 лет существовало демократическое государство, занимавшее площадь больше Франции – незаслуженно забытая Новгородская Республика. Это была самая настоящая пропорциональная демократия, именно такая, которая существовала в Великобритании лишь после XVII века.

Русская демократия средних веков: Новгородская Республика и Древняя Русь

Во второй половине ХХ века начались археологические раскопки на территории Древнего Новгорода, которые продолжаются до сих пор. Они дали сенсационные результаты как по объему полученных памятников письменности, так и по информации, полученной из них.

Начнем с объема. О жизни новгородцев можно было судить, конечно, не из дошедших до нас церковных грамот, переписывающих библейские сюжеты, а из гражданско-светских письменных источников. До 1950 г. таких манускриптов периода до XIII века было всего два. За последние 60 лет подобных документов обнаружено уже около 500!

То есть объем информации о Новгородской Республике вырос кардинально. В связи с этим необходимо также кардинально пересмотреть все, что писалось историками на эту тему до 1950 г.

Пока на данный момент сделано два однозначных вывода.

Во-первых, женщины имели практически равные права с мужчинами. Женщина могла владеть землей, домом и вести бизнес В Европе к этому пришли лишь через несколько столетий. Также и в России после наступления абсолютизма эти права были у женщин отняты.

Во-вторых, многие граждане (и мужчины, и женщины) были грамотны, умели читать, писать, считать[75]. И это в то время, когда население Европы было на 90 % неграмотным. В Англии даже короли тогда были неграмотны (королевские автографы начинают появляться на документах только в XIII веке).

Население Новгородской Республики устойчиво прирастало, особенно быстро росли ремесленные поселения, в которых проживали плотники, скорняки и гончары. Развивались такие развитые формы экономических отношений, как кредитование. Имелось разделение исполнительной власти (посадники) и законодательной (Совет господ). Их выбирали на общем собрании всех жителей (вече).

Народы, населявшие территорию современной России, оказались предками многих европейских наций. Венгры, болгары, сербы, поляки и, возможно, даже норвежцы. Изучив древние манускрипты викингов, знаменитый историк древних цивилизаций Тур Хейердал выдвинул гипотезу о том, что древними предками викингов были выходцы из Причерноморья. Для подтверждения своего мнения он в 2000 году отправился в Ростовскую область и посещал краеведческие музеи для решения вопроса целесообразности организации археологической экспедиции в эти степи. Однако его смерть оборвала эти планы…

Известно, что славянский пантеон богов возглавляет Перун – повелитель молний. Этим именем славяне называли самую большую планету солнечной системы – Юпитер. Почему хлебопашцы-славяне чтили более всего бога, извергающего молнии? Почему с этим богом они связывали планету Юпитер? Ответы на эти вопросы мы получили только в конце XX века, когда американские аппараты «Вояджер-1» и «Вояджер-2», прошедшие вблизи Юпитера, обнаружили, что «между Юпитером и его ближайшим спутником Ио периодически происходит электрический разряд» – молния огромной силы.[76] Астрофизики установили, что эти разряды генерируют электромагнитные излучения, которые не просто достигают Земли, но и благоприятно влияют на урожаи в растениеводстве. (!) Таким высоким был уровень знания северной цивилизации. Конечно, это было невозможным без тщательных и многовековых астрономических наблюдений.

Интересна версия о русском происхождении Ахиллеса – героя троянской войны. Древнегреческий историк Ариан прямо утверждал, что Ахиллес был скифом и родом из Причерноморья. Великий Гомер поэтизировал происхождение Ахиллеса, и у него мы находим, что герой родился от греческого царя Пелея и РУСалки (вполне возможно – русской красавицы). Все (в том числе и Гомер) писали, что Ахиллес удивлял греков высоким ростом, крепким сложением, светлыми волосами и голубыми глазами. Носил герой Троянской войны странный для греков костюм, точь-в-точь как у скифов.

Всем известный Спартак, предводитель восставших римских рабов, был, как известно, фракийцем. Но малоизвестно, что фракийцы относились к славянской группе народов, были светловолосыми и носили бороды, как все восточноевропейские славяне.

Легендарный король Артур, являющийся эталоном западноевропейского рыцарства, был русским князем, прибывшим в Англию со своей дружиной по соглашению с римским императором Марком Аврелием. Это сенсационное заявление сделал известный британский историк Ховард Рид. В ходе длительных исследований в Великобритании, Франции и России Рид пришел к выводу, что король Артур являлся одним из князей сарматов, живших в южной России. Высокие белокурые всадники в начале II века вышли к Дунаю и встретились с римскими легионами. В результате переговоров в 175 году н. э. около шести тысяч русских воинов прибыли в Англию на службу Риму. Работая в архивах петербургского Эрмитажа, Ховард Рид обнаружил многочисленную символику из захоронений в России, которая совпадает с образами на знаменах рыцарей Круглого Стола.

Знаменитый этнограф XVIII века, немец по национальности, И.-Г. Георги писал: «самые датчаны и шведы основывают древность истории своей на народах, происшедших из России… следовательно Россия была и есть средоточие, или отчизна, всех северных народов»[77]. Так, например, лапти (считаются исконно русской обувью), на самом деле носили еще и шведы, финны и германцы.

Самое распространенное стрелковое вооружение на протяжении не веков, а тысячелетий, был лук. В битвах лучники играли существенную роль. Дальность и прицельность определяли порой исход сражения. Исследователи столкнулись с таким неожиданным фактом: дальность и прицельность стрельбы из лука кельтов, галлов, саксов была полтора-два раза меньше, чем у славянских лучников.

Например, обычная дистанция для английских лучников для стрельбы на поражение составляла около 100 м. В то время как лучники славян поражали цель на расстоянии до 200 м[78]. В чем же было дело? Неужели славяне настолько были сильнее, зорче и ловчее? Оказывается, загадка разрешилась просто: «Если простой лук с надетой тетивой представляет собой плавно изогнутую дугу, то лук, которым пользовались славяне, имел конструкцию растянутой буквы «М» с плавными перегибами»[79].

Западноевропейцы переняли древнюю в Азии, но «новую в Европе тактику атак тяжелой конницы – сарматское изобретение».[80]

«Как ныне установлено, славяне не были аборигенами Восточной Европы, а проникли в нее в VIII в., заселив Поднепровье и бассейн озера Ильмень. До славянского вторжения эту территорию населяли русы, или россы – этнос отнюдь не славянский… “Греки зовут Russos тот народ, который мы зовем Nordmannos – по месту жительства”. Скудные остатки языка россов – имена и топонимы – указывают на их германоязычие.

Бытовые навыки у славян и руссов были тоже различны, особенно в характерных мелочах: русы умывались перед обедом в общем тазу, а славяне под струей. Русы брили голову, оставляя клок волос на темени, славяне стригли волосы «в кружок». Русы жили в военных поселках и «кормились» военной добычей, часть которой продавали хазарским иудеям, а славяне занимались земледелием и скотоводством. Авторы X века никогда не путали славян с русами.

Но при этом нельзя считать русов скандинавскими варягами, так как последние начали свои походы в IX в., а русы известны как самостоятельный этнос авторам VI в. Иордану и Захарии Ритору. Единственной непротиворечивой версией является заявление епископа Адальберта, назвавшего княгиню Ольгу царицей ругов, народа, западная часть которого погибла в Норике и Италии в V в., а восточная удержалась в Восточной Европе до X в., оставив в наследство славянам династию и название державы»[81].

«Еврейский летописец писал об изгнании евреев из Персии в VII в.: “И было в лето 4450 г. (т. е. в 690 г.) и усилилась борьба между исмаильтянами и персами в ту пору, и были поражены персы ими (арабами), и пали они под их ноги, и спасались бегством многочисленные евреи из стран Парас, как от меча, и двигались они от племени к племени, от государства к другому народу, и прибыли в страну Русию и землю Ашкеназ и Швецию и нашли там много евреев”»[82].

«Хроника о событиях VIII в., набеге русов на Крым:

“…русы пришли в Крым из Доно-Донецкого ареала. Прежде чем достичь Суроша, русы ограбили все побережье Крыма, от Херсонеса до Керчи, причем особенно пострадали церкви. А в Суроше их вождь (Бравлин) принял крещение и вернул добычу церквам”»[83] .

«Отношения между русами и славянами в IX в. были откровенно враждебными. Об этом сообщают арабо-персидские географы. По сходным сообщениям Ибн-Русте, Мухадасси, автора “Худуд-ал-Алам” Гардзи и Марвази, русы “нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают”»[84].

«Легко заметить, что древним населением Восточной Европы были русы – “варварский народ”, живущий в стороне болгар (камских), между ними и славянами на реке Итил (Волге), причем “Куяба” (Киев) не был городом руссов, а видимо, принадлежал волынским славянам – дулебам, царь которых носил имя Дира.

Но в конце IX в. Киев был захвачен русами, сначала Аскольдом, потом Олегом… В IX в. русы и славяне имели мало общего… интенсивная метисация идет к X в. между победившими русами и славянами, киевскими и новгородскими, причем торжествуют славянские обычаи и язык»[85].

Интересен вопрос о христианизации Руси. Служители культа, к сожалению, уничтожали все славянские храмы и капища, а против волхвов был объявлен практически геноцид. Методы церковников и крещеных князей были далеки от толерантности. Также уничтожались повсеместно рукописи, свитки и другие письменные источники славянской культуры. Самый древний уцелевший источник – «Слово о полку Игореве», – датируемый XII веком: несколько раз в тексте упоминаются имена славянских богов Стрибога и Дажьбога, и только в самом последнем предложении один раз указано имя Христа.

А писалось «Слово» через два столетия после официально принятой даты крещения Руси.

Киевский и новгородский софийские соборы, построенные в XI веке, долгое время оставались лишь внутрикремлевскими церквами для княжеской семьи и дружины. Горожане туда не ходили.

Обидно, что насаждение христианской веры, самой по себе гуманистической, проводилось жестокими разрушительными действиями и людьми с далеко не лучшими личными качествами.

«По своим личным поступкам князь Владимир (церковь ему потом присвоила титул “Святой”) не мог претендовать не только на святость, но и на уважение. Он публично изнасиловал пленную княжну Рогнеду, предательски убил своего брата Ярополка, заманив его для переговоров в шатер, где таились убийцы-варяги, установил в Киеве обряд человеческих жертвоприношений Перуну, держал для удовлетворения своей похоти сотни славянских и иноземных девиц в загородных дворцах, а его карательные походы на славянские племена, отпавшие от Киева во время смуты, описаны в летописи столь лаконично, что, видимо, даже летописцу эти воспоминания были неприятны»[86].

Новые соборы и церкви не строились рядом с древними храмами. Сначала сравнивались с землей и сжигались древние славянские святилища, и лишь после этого буквально на месте прежнего храма сооружалась новая христианская церковь.

Такие действия, безусловно, вызывали возмущение народа, которое порой приводило и к трагическим последствиям. В 1071 г. в Ростове был убит толпой епископ Леонтий за пропаганду православия.[87]

Экскурсовод по известному монастырю на острове Валаам рассказывает красивую легенду о первых греческих христианах на Руси, которым «явилось божественное провидение идти много дней на север, потом плыть по бурному озеру Ладога до острова, и вот на этом острове, на этом холме, им был дан знак свыше начать строить церковь и кельи». Однако мало кто знает, что до этих монахов на этом месте на острове было капище Перуна! И они не получили знак свыше, а просто решили остановиться на «намоленном» месте, сжечь существующее и построить свое «капище». Почему-то распространение буддизма в Индии имело другой характер. Новые буддистские храмы соседствовали и соседствуют сейчас с индуистскими, не было насилия и разрушения старого.

То же самое было и в Суздале, где на красивом лугу сейчас стоит прекрасная церковь. Однако луг до сих пор зовется «Перунов», потому что церковь была построена на фундаменте славянского храма. И сколько таких мест по России? Советская власть особо не финансировала археологические раскопки вообще, так как направленность идеологии была в будущее. А о прошлом, мол, все, что надо, сказали Маркс с Энгельсом. Но при СССР была хоть теоретическая возможность организовать археологические раскопки под храмами и церквями для восстановления картины древнеславянской теологии.

Но при современном усилении позиций православной церкви попытки этих исследований легко блокируются иерархами.

Хотя, может быть, и для православия было бы интересным узнать больше о религии славян до Христа. Ведь многое говорит о том, что русское православие отличается от других православных направлений. Особенно это касается дониконовского православия, до раскола XVII века (самый известный пример: крестный ход «посолонь», по ходу движения солнца – славянского Дажьбога). И этими отличиями оно обязано в основном славянской ведической вере, обычаям и обрядам дохристианской Руси. Например, на усиление значения триединства Бога, особо характерное именно для православия, возможно, повлияла вера славян в Триглава, Бога, воплощенного в трех ипостасях: Перун, Сварог и Свентовит. До сих пор сохранились такие древнеславянские обычаи, как празднование Масленицы, Ивана Купалы. Даже гадание на ромашке («любит – не любит») является обращением к славянскому Дажьбогу, олицетворяющему Солнце, на которое похож этот цветок.

«Христианство трудно приживалось на Руси Киевской, но еще труднее у славянских племен, покоренных киевскими князьями. Военная победа над славянскими язычниками-вятичами – была одержана Владимиром Мономахом, но духовная или, точнее, идеологическая победа заставила себя ждать до XIV века. На самой Руси в узком смысле слова (Киев, Чернигов, Переяславль) двоеверие существовало долго. Некий христолюбец писал: “Не могу терпеть христиан, двоеверноживущих и верующих в Перуна, в Хорса и других богов”».[88]

Отношение киевлян к язычеству было гораздо теплее, нежели к инородному (греческому) христианству.

Когда умер князь Владимир в 1025 г., Ярослав Мудрый пошел с новгородцами на Киев против Святополка, старшего сына Владимира, захватившего киевский престол и возглавлявшего прозападные силы на Руси. В битве у городка Любеч новгородцы разбили войска Святополка, который бежал в Польшу. «Победители-новгородцы вошли в Киев, “и погоре церкви”, – пишет летописец. Мы заключаем из этого, что идейная основа действий Ярослава, его программа сводилась к восстановлению язычества».[89] Святополк вернулся с польскими войсками и разбил ярославскую дружину, занял Киев. Ярослав бежал обратно в Новгород. Поляки «были размещены по домам киевлян и окрестным деревням. И немедленно начались конфликты с местным населением. Буквально за несколько ночей было вырезано множество поляков».[90] Ярослав снова пошел с новгородцами на Киев и во второй раз окончательно воцарился на великокняжеском престоле. Итак, крещеные киевляне приняли язычников, спаливших церкви, и не потерпели вернувшихся христиан.

Вторая половина XVII и начало XVIII века принесли насильственную западнизацию Руси. Сначала Никон в церкви, затем Петр I в светской жизни вычищали огнем и мечом все, что оставалось еще от славянского образа жизни и мыслей.

Кстати, вплоть до Петра I Русь вела летоисчисление не от Рождества Христова, а от «сотворения мира» по древнеславянскому календарю. К 1700 году н. э. русские вели счет своей истории и культуре более семи тысячелетий. Петр I перенес дату начала года на 1 января и объявил наступление нового 1700 года, в то время как четырьмя месяцами раньше народ 1 сентября встретил 7208 год.

Обоснованную гипотезу о древности славянского языка выдвинул лингвист Ярослав Кеслер. «Русская азбука, – пишет ученый, – совершенно уникальное явление среди всех известных способов буквенного письма. Азбука отличается от других алфавитов не только практически совершенным воплощением принципа однозначности графического отображения: один звук – одна буква. В азбуке, и только в ней, есть содержание.

Для начала вспомним фразу «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Она известна каждому с детства и служит для запоминания последовательности цветов радуги. Это так называемый акрофонический способ запоминания: каждое слово фразы начинается с той же буквы, что и название цвета: каждый = красный, охотник = оранжевый и т. д.

Акрофония обеспечивает удобство запоминания азбуки и тем самым максимально быстрое ее распространение.

Среди основных алфавитов, употребляемых в Европе, три в той или иной мере обладают акрофоничностью: греческий, иврит и кириллица (=глаголица). В латинице этот признак полностью отсутствует, поэтому латиница могла появиться только на основе уже распространенной письменности, когда акрофония не существенна. (Кстати, латинская грамматика удивительно похожа на русскую: структура падежей, склонений и пр.).

В греческом алфавите прослеживаются остатки акрофонии в названиях 14 из 27 букв: альфа, бета (правильнее – вита), гамма и т. д. Однако эти слова ничего не означают в греческом языке и являются слегка искаженными производными еврейских слов «алеф» ‘бык’, «бет» ‘дом’, «гимель» ‘верблюд’ и т. п. Иврит полностью сохраняет акрофонию до сих пор, что, кстати, немало способствует быстрому обучению иммигрантов в Израиле. Сравнение по признаку акрофоничности прямо указывает на определенное заимствование греками еврейского письма.

Праславянская азбука также полностью обладает признаком акрофоничности, однако в одном отношении существенно отличается от иврита. В иврите все названия букв – имена существительные в единственном числе и именительном падеже, а среди названий 29 букв славянской азбуки по крайней мере 7 слов – глаголы. Из них четыре в повелительном наклонении: два в единственном числе (рцы, цы) и два – во множественном (мыслите, живите), один глагол в неопределенной форме (ять), один в 3-м лице единственного числа (есть) и один в прошедшем времени – «веди». (Заметим, что в древнем иврите понятие глагол вообще отсутствует). Более того: среди названий букв встречаются и местоимения (како, шта), и наречия (твердо, зело), и имена существительные во множественном числе (люди, буки), как и в обычной речи.

В нормальной связной речи один глагол приходится в среднем на три другие части речи. В названиях букв праславянской азбуки наблюдается именно такая частота глагола, что прямо указывает на связный характер азбучных наименований.

Таким образом, праславянская азбука представляет собой Послание – совокупность кодирующих фраз, позволяющих каждому звуку языковой системы придать однозначное графическое соответствие, то есть букву. При этом системы начертания букв для передачи одной и той же звуковой системы могут быть разными, например, кириллица = глаголица для праславянского языка, кириллица = латиница для современного сербохорватского языка, известные из истории три равноправные системы средневекового грузинского письма и т. п.

А теперь прочитаем Послание, содержащееся в праславянской азбуке. Рассмотрим три первые буквы азбуки – Аз, Буки, Веди.

Азъ – «я».

Буки (букы) – «буквы, письмена».

Веди (веде) – «познал», совершенное прошедшее время от «ведити» – знать, ведать.

Итак, далее прочитав древнеславянскую азбуку, получаем следующий осмысленный текст:

«Я знаю буквы: Письмо – это достояние.

Трудитесь усердно, земляне,

как подобает разумным людям —

постигайте мироздание!

Несите слово убежденно —

Знание – дар Божий!

Дерзайте, вникайте, чтобы

Сущего свет постичь!»

Примечательно, что архиепископ Новгородский Геннадий в конце XV века ратовал за просвещение русского духовенства, сетуя, что «…не можем добыть, кто бы горазд грамоте… кого бы избрати на поповство… он ничего не умеет, только то бредет по книге, а церковного настатия ничего не знает…».

При этом из цитируемого отзыва архиепископа ясно, что речь идет о грамотных русских людях, представленных Геннадию для экзамена на предмет пригодности к церковному богослужению, но не знающих при этом церковнославянского языка!

«В отличие от Западной Европы на Руси было много грамотных, так как религиозные книги на понятном славянском языке были доступны читателям; а на Западе для тех же целей требовалось знание латинского языка».[91]

Иными словами, гражданской русской письменностью владели гораздо больше людей, чем церковнославянской (созданной Кириллом и Мефодием). Большинство русских людей до начала XVII века и прихода к власти Романовых были грамотными – в частности, все казачество. А затем «тишайший» царь Алексей Михайлович Романов истребил поголовно грамотных староверов. При нем же и его сыне Федоре уничтожены разрядные книги и почти все подлинные документы, касавшиеся истории доромановской Руси. Именно Алексей Михайлович окончательно закрепостил большинство населения, чем и сделал его неграмотным к началу XVIII в., так что Петру I пришлось приглашать иноземных учителей. После смерти Петра во времена бироновщины Миллеры-Байеры-Шлецеры и начали писать «древнерусскую» историю на западноевропейский лад.

В житии Кирилла добросовестный летописец прямо описал, что прежде чем создать церковнославянскую грамоту и перевести на нее Евангелие, Кирилл, который в течение длительного времени заведовал библиотекой Константинопольского университета, много путешествовал по миру, – познакомился с русскими письменами, научился читать их, различать гласные и согласные. На Юге (а Кирилл из Византии) часто писали одними согласными, совершая при чтении «огласовку». Одними согласными, например, написан оригинал Библии.

«Согласно новым исследованиям, по всей видимости, уцелели только доли процента былого книжного богатства Руси XI–XII вв., потому что в древних городах свирепствовали пожары, возникавшие то по неосторожности обывателей, то при междоусобных войнах, но немало поработали и иноземцы».

В 1224 г. немцы сожгли Юрьев. В 1382 г. при нашествии Тохтамыша на Москву кремлевские церкви были полны «до строп», т. е. доверху, книгами и иконами. Все сгорело! В 1547 г. пожар в Москве уничтожил много рукописей. В 1612 г. Москву дотла сожгли поляки, а в 1812 г. – французы…

И как назвать поведение хранителей библиотек и архивов конца XVIII – середины XIX вв.? Монахи, тогда считавшиеся «учеными», жгли рукописи как «ненужную дрянь», топили в Волхове, гноили в сырых подвалах»[92].

Что касается последнего «признака» (индивидуализм), то сам Хантингтон констатирует, что он стал «доминировать на Западе» лишь к тому же XVII веку, веку революции в Англии. Все исследования об индивидуализме, на которые ссылается Хантингтон, имеют тот же порок: сопоставляются разные фазы обществ. Это исследование степени индивидуализма разных наций, на которое ссылается Хантингтон, было опубликовано в 1983 г. Опросы проводились, видимо, в начале 1980-х. То есть опрашивался американец, француз, немец, русский, китаец, индус, египтянин, например, в 1980-м году. Заполнял анкеты, отвечал на вопросы. Получилось, что первые трое больше индивидуалисты, чем последующие четверо. И вывод следует: мол, американо-европейцы эгоисты, а русские с индусами добряки. Но эти народы находились в этот год на очень разных фазах своего социально-политического развития. Их невозможно было сравнивать. Если действительно проводить научный анализ психологических черт разных наций, то следует изучать людей из разных лет, из обществ, находящихся в одинаковых фазах. Таких исследований нет. Но есть другие исследования, подтверждающие отсутствие сколько-нибудь значимых различий в индивидуализме у разных наций, фазы которых уже синхронизировались. Нет никаких свидетельств о различиях индивидуализма немцев, французов или англичан. А ведь были века, когда эти различия кричали о себе.

Слишком большой упор на религиозно-культурные различия приводит Хантингтона к забвению экономики. Он подробно описывает торговые конфликты 1990-х годов между США и Японией, всерьез предваряя это фразой о том, что «источник противоречий между США и Азией кроется в культурных различиях»[93].

Описывая экономические успехи демократических Гонконга и Сингапура, где большинство китайцев, Хантингтон для поддержки своей концепции может многозначительно заметить:

«Конфуцианское наследие Китая, в котором особое значение придается власти авторитетов, порядку, иерархии и верховенству коллектива над личностью, создает препятствия для демократизации».[94]

Значительная доля пафоса книги направлена на доказательство существования цивилизационной войны между Исламом и Западом, причем объясняется это, конечно же, агрессивностью мусульман:

«Коран и прочие установления мусульманской веры содержат единичные запреты насилия, и в мусульманском учении и практике отсутствует концепция отказа от применения насилия».[95]

Но я не нахожу следов присутствия «концепции отказа от применения насилия» и в Евангелиях. Такой КОНЦЕПЦИИ нет ни в одной религии. Все пророки устанавливали законы поведения. Все запрещали убийства, но все разрешали справедливую войну. Никаких существенных отличий в сторону большей кровожадности у ислама нет. Во всяком случае, христиане очень долго не находили такой концепции в своих Евангелиях, успешно завоевывая и порой уничтожая соседей.

Подтверждая нестандартность мышления, Хантингтон в конце книги неожиданно пропел гимн универсальному набору ценностей, под которым я могу подписаться двумя руками:

«Культуры – относительны; мораль – абсолютна… Человеческое общество универсально потому, что оно – человеческое, а особенное потому, что оно – общество… важнейшие предпосылки для сосуществования культур требуют поисков истинно общего, того, что есть в большинстве цивилизаций»[96].

Я, конечно, не считаю, что суть мировых социально-политических процессов можно лучше понять с точки зрения «ислам против христианства» или что-то в этом роде. Последний аргумент против «цивилизационной концепции»: две самые крупные войны, мировые войны XX века, были внутрицивилизационными. Они не были, как любит выражаться Хантингтон, «по линии разлома цивилизаций», это были войны не между цивилизациями. Если рассмотреть вторую мировую, то коалиции основных участников были следующими:

1. Великобритания, Франция, СССР, США. В терминах цивилизаций Хантингтона: Западная, Западная, Православная, Западная.

2. Германия, Италия, Япония. По Хантингтону: Западная, Западная, Японская.

Понятно, что последняя и крупнейшая война была фактически на 80 % внутризападной войной.

Многие века во многих странах люди разных наций, религий и культур умели жить мирно. И если нас ждет впереди разделение и битва, то это разделение пройдет не по линиям религий, культур, наций или цивилизаций. Это разделение пройдет по линии принятия этого универсального набора ценностей, который я сформулировал выше, или его отрицания. А может, и еще проще: по линии вероятностного или уверенного мышления.

Заканчивая этическую тему, остается только акцентировать внимание еще на одном следствии концепции правительства как команды менеджеров. Выбирая чиновников, в первую очередь народ должен обращать внимание на их профессионализм, сознательно избегая этических оценок тех или иных их поступков в прошлом. К сожалению, на современном этапе развития даже передовые народы этим похвастаться не могут. «Покопаться в грязном белье» кандидатов – любимое занятие журналистов и их читателей. Сексуальные предпочтения, измены и даже ложь, которая не вела к нарушению закона и интересов других людей, не должны приниматься в расчет голосующим человеком. Какое имеет значение прошлая супружеская измена для будущей работы в качестве, например, губернатора? Все, что не нарушает закон, не должно приниматься в расчет электоратом. В ином случае (как это происходит сейчас) резко сужается выбор кандидатур и на ответственные должности попадают не лучшие специалисты. Зато – лучшие семьянины. В итоге все общество теряет в эффективности управления. Даже великие порой совершали неблаговидные поступки, как я показал выше. «Никто не без греха» – простая мысль, но ведущая к необходимости контроля над своими чувствами при голосовании за того или иного кандидата. История пестрит примерами лидеров, которые обладали прекрасными личными качествами, никогда не допускали супружескую измену, но принесли своим народам большие беды. И способность отделить одно от другого при голосовании сильно зависит от образованности и общего уровня культуры человека. Процент внешне непривлекательных людей среди политиков, конгрессменов, президентов намного ниже такого процента среди обычных людей. Сам по себе этот факт свидетельствует о нездоровом характере современной демократии. Ведь никто же всерьез не думает, что способность управлять зависит от внешности. Результаты исследований различных групп людей на «иллюзиеустойчивость» подтверждают: чем образованнее группа испытуемых, тем выше становится процент тех, кто замечает иллюзию (обман).

Сегодня эта проблема становится намного более важной, чем, например, в XIX или даже XX веке. Как считают многие вслед за Марксом, «более развитая страна показывает менее развитой ее будущее». Развитые страны постепенно все глубже вползают в информационную стадию, в которой, как я говорил ранее в этой главе, сфера услуг, информации и знаний приобретает решающее экономическое, политическое и культурное значение. И это является будущим для всего мира. В этой стадии наша цивилизация чрезвычайно сильно будет зависеть от законов информации, систем знания и механизмов их распространения. Информация приобретает все большее значение, а что такое информация? Мой Закон Гармонии и этическая платформа человечества – это тоже примеры информации.

Сегодня мыслители по вопросу распространения информации раскололись на два лагеря: 1) информация ничем не отличается от хлеба и должна быть платной; 2) информация должна быть бесплатной для всех. Тоффлер оригинально считает, что информация очень сильно отличается от хлеба, но в то же время защищает ее платность:

«Такая аргументация нередко используется для того, чтобы поддержать представление о мире, в котором вся информация является свободной и ничем не ограниченной. Это – мечта, которая хорошо совпадает с просьбами более бедных стран относительно науки и технологии, необходимых им, чтобы покончить с экономическим отставанием. Однако при этом остается без ответа встречный вопрос со стороны высокоразвитых стран: «Что произойдет с бедными или богатыми, если общемировой поток технологических инноваций пересохнет?». Если по причине пиратства фармацевтическая фирма не сможет возместить огромные суммы, затраченные на разработку новых лекарств, то весьма маловероятно, что она сможет в будущем вкладывать что-либо в исследования в этой области».

Однако, выдвигая свои 10 особенностей информации, Тоффлер невольно подтверждает вторую позицию, которую он пытается опровергнуть. Приведу здесь в кратком комментарии свою критику этих отличий «знания» от хлеба, выдвинутых Тоффлером:

Вот эти 10 отличий по Тоффлеру:

«1. Знание по своей сути не является соперничающим ресурсом. Вы, я и миллион других людей можем воспользоваться одним и тем же фрагментом знания, нисколько его не уменьшая. Фактически чем больше людей им пользуются, тем вероятнее, что кто-то из них произведет на его основе еще больше знания.

Тот факт, что знание не является соперничающим ресурсом, никак не связан с тем, платим мы за его использование или нет. Патенты, авторское право, антипиратские технологии могут защищать тот или иной фрагмент знания и исключать его использование теми, кто не заплатил за доступ к нему. Однако это артефакты закона, не имеющие отношения к собственно знанию, которое по сути своей неистощимо. Арифметика не изнашивается из-за частого обращения к ней.

Сегодня в передовых экономиках огромное число работников создают или обмениваются данными, информацией и знаниями, которые не являются соперничающими, но нам неизвестна ни одна теория, которая систематически отображала бы взаимодействие соперничающих и не соперничающих секторов в экономике и последствия нарушения баланса между ними.

2. Знание нематериально. Его нельзя потрогать, погладить или похлопать, но им можно манипулировать.

3. Знание нелинейно. Единичные озарения могут приносить огромные результаты. Студенты Стэнфордского университета Джерри Янг и Дэвид Фило создали поисковую систему Yahoo, просто упорядочив свои любимые сайты. Фред Смит, тоже будучи студентом, внезапно додумался до того, что люди в условиях ускоряющейся экономики должны платить за скорость, и организовал Federal Express – лучшую в мире систему почтовой доставки.

4. Знание относительно. Каждый отдельный фрагмент знания приобретает значение только в системе других фрагментов, создающих контекст. Иногда контекст может быть передан без слов – одной улыбкой или гримасой.

5. Знание соединяется с другим знанием. Чем больше знаний, тем более разнообразны и полезны их комбинации.

6. Знание – самый мобильный продукт. Переведенное в единицы и нули, оно может мгновенно транслироваться как к соседу по дому, так и к десяткам миллионов людей от Гонконга до Гамбурга за ту же цену, близкую к нулю.

7. Знание можно сжать до символов и абстракций. Попробуйте спрессовать самый маленький материальный тостер.

8. Знание можно хранить во все более мелких ячейках. В 2004 году компания «Тошиба» попала в Книгу рекордов Гиннеса за создание жесткого диска компьютера размером меньше почтовой марки, а впереди нас ожидает хранение на наноуровне, то есть измеряемое миллиардными долями метра и даже меньше, если доступная нам информация верна.

9. Знание может быть открытым и закрытым, выраженным и невыраженным, разделенным или скрытым. Нельзя говорить о существовании скрытого стола, грузовика или другого материального предмета.

10. Знание трудно запечатать в бутылку. Оно вытекает».

Моя критика:

По-моему, у знания всего одна существенная особенность: оно нематериально.

Нематериальность знания ведет к его относительно большой масштабируемости. Это свойство проявляется в легкости его копирования, его распространения. Из этого следуют свойства, описанные в пунктах 1, 2, 3, 6, 7, 8, 10. Хотя эта легкость относительна, а не абсолютна, как может показаться из фраз Тоффлера. Это свойство масштабируемости есть у всех материальных товаров. И за последние два-три века научно-технический прогресс настолько повысил производительность труда, что масштабируемость хлеба увеличилась в разы. Сегодня увеличить в два раза производство хлеба намного легче и быстрее, чем в XIX веке. А знание на самом деле не является абсолютно «неистощимым», как считает Тоффлер. Возьмем его же пример арифметики. Казалось бы, арифметику можно передавать бесконечно и неистощимо. Но эта идеализированная модель не имеет ничего общего с реальной жизнью. Как передаваема? Какими средствами? Какими способами? Люди веками выработали только один способ: школы. Эти пункты раздачи знаний требуют: помещений, мебели, оборудования, учителей, электроэнергии и пр. И все это – очень «соперничающие ресурсы». Человечество не могло долгие тысячелетия «неистощимо» и бесконечно распространить арифметику на всех желающих. Даже детей высших классов вынуждены были учить не бесплатно. Как сейчас нам по телевизору показывают рекламу перед новостями, так и столетия учили детей арифметике с идеологической нагрузкой (молитвы наизусть). Основную же массу детей (трудовых классов) народы не могли обучать арифметике вообще, даже с такой нагрузкой. Только повышение производительности труда в последние два столетия позволило части населения планеты (в развитых странах) организовать всеобщее обучение арифметике всех детей.

Пункты 4 и 5 характерны не только для знания, но и для любого предмета: например, ножка стола важна только в комбинации со столешницей.

Пункт 9 также относится и к столу, как к любому материальному предмету: доступ к нему может быть ограничен.

Пункт 10 противоречит пункту 9: знание может быть либо закрытым, либо иметь свойство вытекать. Если последнее верно, то закрытым оно быть не может.

Рассмотрев первую особенность знания по Тоффлеру, я ограничился критикой на его же примере арифметики. Но давайте рассмотрим вопрос более насущный и значимый: технологии, фильмы, песни, программы и т. п. Здесь «неистощимость» и масштабируемость вообще ненамного отличаются от хлеба. Чтобы воспользоваться компьютерной игрой, нужно иметь: компьютер, электричество, свободное время. Нужно сначала создать эти очень «истощимые» ресурсы, систему Интернета с массой высокотехнологичных серверов провайдеров по всему миру. И лишь после этого кто-то сможет бесплатно посмотреть фильм, скачав его с пиратского сайта. Я не говорю уже о таких видах знания, как производственные технологии, применимые только на специальном сложном оборудовании при использовании строго определенного качества материалов и ингредиентов. То же касается и медицинских технологий, которых лишены отсталые страны, требующие их бесплатной передачи им в пользование. Но даже если такие страны готовы обеспечить все материальные факторы за свой счет, остается открытым вопрос о плате за ИЗОБРЕТЕНИЕ этой технологии. Если масштабируемость знаний обычно выше масштабируемости материальных ресурсов, то СОЗДАНИЕ знания (не копирование готового) требует ничуть не меньших материальных ресурсов, времени и людей, чем в материальном производстве.

Например, многолетние научные исследования в фармацевтической промышленности для создания формулы какого-то лекарства, изобретение нового способа хирургии с применением радиоактивных изотопов в онкологии, создание фильма. Если режиссер создал фильм-шедевр, то это не значит, что он может это делать каждый месяц или даже каждый год. Это так же трудно и редко, как построить удачную сталелитейную или автомобильную компанию. Я целиком поддерживаю позицию таких мыслителей, как Тоффлер, о пагубности бесплатного распространения подобных видов информации, но формулировки десяти особенностей очень неудачны для защиты этой позиции. Если бы эти особенности действительно существовали, то информация должна была быть бесплатной. Но дело в том, что Тоффлер делает правильный вывод, а обосновывает его неправильно. Кто-то создал нечто ценное, а другие говорят: «Дай нам этим пользоваться бесплатно!». Это не что иное, как революционная версия марксизма: капиталисты создали фабрики, их надо передать в общее пользование. Мыслители, предлагающие бесплатное пользование ценной информацией, не говоря об этом открыто, исповедуют «информационный марксизм», марксизм эпохи информационного общества. Частный капитализм перешел когда-то в стадию акционерных обществ, которые представляют собой гибрид коллективной и частной собственности, некое срединное состояние, позволяющее до сих пор достигать экономического роста при отсутствии острых форм классовой борьбы. Также и в информационную эпоху должны найтись некие компромиссные срединные решения, которые позволят «убить двух зайцев»: сохранить мотивацию создателей знания и обеспечить разумную доступность при его распространении. Рост производительности труда и в дальнейшем будет расширять возможность полностью бесплатного распространения все новых более ценных видов знания. Например, уже сейчас в Интернете можно найти массу бесплатных новостей, рецептов здоровья, интересных или полезных любительских фильмов, передач и программ, сделанных создателями для бесплатного распространения. В этом вопросе прогноз Маркса начинает сбываться: все больше людей в информационном секторе трудятся не за деньги, а ради удовольствия. Это и есть в марксовом понимании «коммунистический труд». Но нужно понимать, что все это базируется на труде массы других людей именно «за деньги». А сделать бесплатной информацию будет означать разрушение всей этой сложной системы, состоящей из многих разнообразных «шестеренок».

В этой же главе я обосновываю необходимость реформы избирательного права. Давайте проведем такой же эксперимент, как и в предыдущей главе, только уже на уровне всего человечества. Какие проблемы сейчас стоят перед человечеством? Как ограниченно-пропорциональная демократия поможет их решить? Набираем в Google “challenges to humanity” и получаем:

Открываем, как и договаривались, первую же ссылку, чтобы я не мог повлиять на выбор проблем, которые обязан далее рассмотреть.

Проект-Миллениум под эгидой ООН. В комментарии можно ознакомиться с краткой характеристикой этой обширной работы многих людей из многих стран.

Состояние Будущего 2007 обеспечивает дополнительный взгляд на глобальные изменения. Это одиннадцатый отчет Состояния Будущего. Он содержит совокупное одиннадцатилетнее исследование и суждения примерно 2400 мыслящих и креативных людей. Около 350 человек участвовали в последнем исследовании.

Положения в главе о Глобальных вызовах не являются консенсусом, так как это выбранный спектр мнений от сотен участников, а не текст одного автора. Мы искали и приветствовали разнообразие мнений. Поэтому некоторые из рассмотренных проблем и рекомендуемых действий кажутся противоречащими друг другу. Также не существует причинно-следственной связи между некоторыми положениями, и некоторые похожи на политическое клише, но это мнения участников, которые, может быть, полезно рассмотреть в политическом процессе. Тем не менее, отчет представляет самый связный обзор глобальной ситуации и видений будущего, который мы где-либо находили.

Узлы Проекта Миллениум – это группы отдельных людей или организаций, которые взаимодействуют по поводу глобальных и локальных перспектив. Они определяют участников, проводят интервью, переводят, распространяют опросники, проводят исследования и конференции. С их поддержкой возникает глобальная картина в отчете, и тем самым, во всем проекте Миллениум.

С помощью таких исследований, публикаций, конференций и Узлов проект Миллениум помогает воспитать международный дух сотрудничества свободного участия и обратной связи для возникающей совместной интеллектуальной системы с целью улучшения общественных, технологических и экологических перспектив человеческого развития.

Если и можно резюмировать информацию, изложенную на более чем 6000 страниц, то результат выразится в 15 глобальных вызовах, с которыми сталкивается уже теперь и столкнется в будущем человечество до 2030 г.

1. Как достичь «устойчивого развития» для всех при климатических изменениях?

2. Как обеспечить достаточным количеством чистой воды всех и без конфликтов?

3. Как сбалансировать рост населения и ресурсов?

4. Как могут возникнуть демократии из авторитарных режимов?

5. Как может процесс принятия политических решений стать более восприимчивым к глобальным долговременным перспективам?

6. Как рост информации и коммуникационных технологий сделать полезным для всех?

7. Как уменьшить разницу между богатыми и бедными?

8. Как снизить угрозы от новых болезней и неуязвимых микроорганизмов?

9. Как улучшить способность к принятию решений по мере изменения природы работы и институтов?

10. Как общие ценности и новые стратегии безопасности могут уменьшить угрозу этнических конфликтов, терроризма и использования оружия массового уничтожения?

11. Как изменение статуса женщины может обеспечить улучшение состояния человечества?

12. Как остановить усиление и усложнение международных сетей организованной преступности?

13. Как растущие энергетические потребности обеспечить безопасно и эффективно?

14. Как научные и технологические открытия могут улучшить положение человечества?

15. Как этические положения могут более регулярно учитываться при принятии глобальных решений?

Начнем по порядку.

«Устойчивое развитие» для всех. Если понимать эту задачу как «для всех народов и людей», то она покроет все последующие 14 проблем. Еще абстрактнее можно выразиться словами «хочу счастья для всех!».

Многие из этих проблем пересекаются, некоторые противоречат друг другу, но все имеют некое общее: решение возможно только при качественно ином уровне интеграции народов планеты. И сейчас существуют международные соглашения, ООН и масса других институтов межгосударственного сотрудничества. Но королевства Франции или Англии, княжества России или штаты Америки, связанные договорами по отдельным вопросам – это еще не Франция или Великобритания, не Россия и не США. Сегодня человечество находится на этой стадии раздробленности. «Княжества и королевства» еще не объединились в одно мировое государство.

Например, вызовы 2, 3, 4 касаются напрямую Китая. Эта страна должна кормить 22 % населения земли, обладая менее 7 % пахотной земли и только 8 % пресной воды мира.

Разве это справедливо с точки зрения общемирового подхода? Мы знаем из истории, что все признаваемые когда-либо несправедливости рано или поздно исправлялись. Каким способом? Мы это тоже знаем: войнами и революциями. Неужели человечество не сможет предотвратить грядущую серию войн и революций, которые ликвидируют подобные глобальные несправедливости опять кровавым путем? Китай наращивает и будет наращивать военную мощь, чтобы решить свои проблемы единственно известным до сих пор насильственным способом. Тем самым авторитарность его режима лишь укрепится. На этом примере Китая я показываю принципиальную тупиковость попыток решения проблем старыми способами. Одни проблемы будут решаться при обострении других. Какие бы прорывные научно-технические открытия ни ждали нас в будущем, международный криминал обратит их в свою пользу под защитой суверенитета разных «княжеств» мира. Пока не будет международной полиции, имеющей приоритет над полициями отдельных стран, ничего из наших благих пожеланий не выйдет. Как бы одни страны ни ограничивали свои выбросы СО2, другие могут наращивать свои экономики путем старого способа сжигания углеводородов. Как ни призывать израильтян и палестинцев «жить дружно», они будут действовать по принципу «зуб за зуб» и будут по-своему правы. Подобные конфликты в истории народов прекращались только в двух случаях: полным уничтожением одних другими (геноцид) или поглощением их обоих более мощной третьей стороной. Тогда происходило то, что мы уже знаем из вышесказанного. Третья сила, стоящая над ними, осуществляла этот справедливый принцип «зуб за зуб» беспристрастно. Арабо-израильский конфликт, а также много подобных ему закончатся только при создании общемирового государства, когда обе стороны признают справедливость третьей стороны при одновременной потере их национального суверенитета.

Может, какой-то романтик думает, что этот принцип принадлежит прошлому? Но это далеко не так. Весной 2013 г. было опубликовано сообщение корреспондента из Нью-Йорка в “Guardian”:

«Москва опубликовала список из 18 американцев, которым запрещен въезд в Россию – по принципу «око за око», что последовало на следующий день после того, как Вашингтон ввел аналогичные санкции. Этот перечень, объявленный в МИД России, включает в себя штатных сотрудников администрации Буша и двух бывших командиров базы Гуантанамо…»[97]

Как могли две страны независимо внести в черный список ровно одинаковое число персон нон грата? Конечно, в действительности была достигнута договоренность «зуб за зуб».

Если смотреть в целом на человечество, то 2 % самых богатых людей мира обладает более чем 50 % мирового богатства, а беднейшая половина человечества обладает только 1 % богатства. Это, в общем-то, не что иное как революционная ситуация! Очень приблизительно и условно говоря, Африка и Азия представляют собой бедные слои, Россия и Южная Америка – средний класс, а Европа, Северная Америка и Австралия – богатые. Половина человечества живет менее чем на 2 доллара в день. Сейчас на Земле власть богатых. Состояние, похожее на страны Европы и Америки XIX века. Устранение неравенства может идти двумя путями: русским (революционным) и европейско-американским (реформистским). Зачем снова ждать революций, чтобы начать реальные реформы? Но мы видим снова использование силы богатыми (НАТО как мировая жандармерия) для замораживания нынешнего положения, что толкает бедных на революцию. Выбор зависит от власть имущих богатых, их мудрости. Для этого они должны начать с себя. Постепенный переход к ограниченно-пропорциональной демократии создаст модель будущего всепланетного государства. Никто сейчас всерьез не предполагает, что всеобщее уравнительное избирательное право принесет пользу, если его распространить на все человечество при построении глобального государства. Бедное большинство человечества примет законы о национализации экономик развитых стран и открытии границ для миграции, что похоронит экономический рост. А для его возобновления потребуется диктатор, но уже в мировом масштабе. Если говорить в терминах Аристотеля, нынешняя олигархия (власть богатых) должна быть плавно трансформирована в политию – совершенную демократию, основанную на ограниченно-пропорциональном избирательном праве.

Ни китайцы, ни многие другие народы не отдадут добровольно свой суверенитет, если не будут иметь перед собой ясный положительный опыт будущего мирового государственного устройства. А добровольность – единственный способ избежать насилия. До XX века народы могли заставить свои элиты проводить реальные реформы почти всегда только угрозой насилия (революций). В XX веке элиты части стран смогли научиться на чужих ошибках и пойти на реальные реформы. Тенденция обнадеживает! Неужели эти страны теперь не смогут снова реформироваться, чтобы показать другим ненасильственный путь объединения в единое государство для решения насущных проблем человечества? Может быть, впервые в истории? Тогда люди докажут, что они могут чему-то учиться на уроках своей тысячелетней истории и прогресс возможен не только в технике, но и в культуре. Это само по себе даст огромный оптимистический заряд всему человечеству, уверенность в своих силах, надежду на возможность этического прогресса. Это выведет человечество на другой нравственный уровень. И, конечно, без примера самой крупной богатой демократии мира здесь не обойтись.

Как произойдет это объединение народов в одно государство? Гадать на кофейной гуще или обратиться к похожему опыту? А был ли такой опыт ранее? В том смысле, который мы имеем в виду сейчас, конечно, был. Например, римская или китайская империи представляли собой в эпоху своего расцвета практически весь известный на тот момент мир. При том уровне транспорта, коммуникаций, связи и уровне развития соседей эти империи, можно сказать, объединяли почти все известные им и сколько-нибудь значимые для них соседствующие народы. Какими способами обычно совершалось в истории человечества создание таких всеобъемлющих государств? В соответствии с Нормальным правилом Закона Гармонии крайних способов было всего два: насильственно-военный и договорно-мирный. Большинство империй создавалось при комбинации этих путей. Но все-таки можно выделить империи, созданные с преобладанием одного способа, и империи, созданные преимущественно другим способом. Например, Римская империя тогда будет отнесена ближе к военному способу, а созданный в XX веке СССР – к мирному.

Одинаковые социальные процессы в трех основных советских республиках (Россия, Украина и Беларуссия) определили добровольность и единодушие в объединении в единое государство. В таких частях бывшей царской империи, как Польша и Финляндия, социальные процессы пошли по-другому, и они не стали объединяться в союз. Тем самым, добровольно объединившиеся (завоевание нельзя путать с социальными процессами гражданской войны) государства обеспечили изначально территорию, которая занимала не менее 70–80 % от максимальной территории советской империи вместе с послевоенной восточной Европой. Если даже считать все последующие территориальные расширения СССР после 1922 г. исключительно военными.

* * *

Посередине этой шкалы лежат Великобритания и США. Сначала шли войны при создании Англии, затем в начале XVIII века Англия добровольно объединилась с Шотландией, затем опять происходили войны. В конце XVIII века тринадцать североамериканских штатов добровольно объединились, а большинство последующих территорий было присоединено в результате войн. Из этого кратенького обзора можно выявить тенденцию: со временем войны играют все меньшую роль при создании империй. Вот именно этот вывод нам сейчас важен. Поэтому способ создания общепланетного государства вряд ли будет по преимуществу военно-насильственным. Из этого должны исходить лидеры ведущих государств мира. Любые их действия, идущие вразрез с этой тенденцией, будут приводить к излишним страданиям и жертвам при том же конечном результате – единое государство.

В этом случае мировой маятник «демократия-авторитаризм» может начать обратное движение. Последние 200 лет он уверенно шел в сторону увеличения количества демократических стран. Но это отнюдь не означает, что это продолжится в будущем. Вызов № 4 «Как подтолкнуть превращение тоталитаризма в демократию?» понятен. Непонятно отсутствие в списке вызова «Как не допустить превращения демократии в тоталитаризм?». Как-то быстро забылось, что совсем недавно, в XX веке, это произошло в двух известных странах, принеся многие беды, хотя народы этих стран веками жили в европейской традиции, давая образцы высокой культуры. Это произошло не в джунглях Африки, не в пустынях Аравии и не в снегах тундры. Да, безусловно, современная Америка отличается от России и Германии 1920-х годов. Но во многом эти отличия не только в пользу устойчивости демократии, а совсем наоборот. В первой части я уже писал об этом. Сейчас же самое время рассмотреть продолжение моей теории экстра-гена, выдвинутой ранее. Приведу в комментарии выдержку из моей книги «Жизнь без доллара», изданной в 1999 г.:

В 1957 г. антарктической экспедицией США на ледовом континенте была обнаружена огромная воронка диаметром около 250 км и глубиной до 800 м. По расчетам, воронку могло оставить космическое тело массой 13 млрд т, врезавшееся в нашу планету со скоростью 70500 км/ч. Котловина, образовавшаяся от падения большого метеорита, обнаружена и в штате Аризона. Глобальный характер имели последствия великого оледенения и – через несколько десятков тысячелетий – интенсивное таяние колоссального ледника, что привело к повышению уровня Мирового океана на 100–130 м и заполнению водой обширных территорий суши, населенных древними цивилизациями. Следствием этих катастроф стало появление многих островов, когда-то бывших частью одного и того же материка.

Например, как подтверждают исследования, характер флоры и фауны Мадагаскара, находящегося вблизи Африканского континента, «материковый», а не «островной», причем они резко отличаются от флоры и фауны Африки и поразительно схожи с растениями и животными Индии. Отмечено и уникальное сходство растительного мира канадского Заполярья и Таймыра, но значительные различия с флорой Чукотки. Это подтверждает гипотезу о перемещении ледяных шапок (полюсов) на Земле.

Память человечества – в устных и письменных преданиях и легендах, в фольклоре многих народов – сохранила картины этих глобальных катастроф, стихийных бедствий. Один и тот же сюжет о гибели древних цивилизаций, уничтоженных повсеместным наводнением, присутствует в фольклоре европейских, азиатских, африканских, океанийских и американских народов. С самой первой працивилизации, почти полностью погибшей при катастрофе, выжившие группы людей перемещались на новые территории, в более подходящие места.

Условием выживания в катастрофических ситуациях было умение действовать в меняющейся обстановке, способность к поиску новых решений, к освоению новых территорий, в том числе и с применением насильственных действий, необходимых для их захвата.

Так, в течение многих тысячелетий путем естественного отбора приобреталось свойство, которое сегодня психологи называют «экстраверсией» (от лат. extra – сверх, вне и verto – обращаю) – обращенностью сознания и внимания человека на то, что происходит вовне, в отличие от «интроверсии» – обращенности вовнутрь, интереса к себе. Экстравертивная личность (экстраверт) легко возбудима и менее чувствительна к боли, склонна к обращенности во внешний мир, к деятельности в этом мире. Сдержанность, замкнутость и самоконтроль – таковы черты интроверта.

Развитию экстравертивности, усилению экстра-гена способствовали масштабные катастрофы и, в наибольшей степени, глобальное наводнение, отраженное в памяти многих народов мира как в устной, так и в письменной форме. Этот катаклизм, известный в христианском мире под библейским названием «всемирный потоп», произошел около 10–14 тыс. лет назад и явился последним масштабным катаклизмом, разрушившим цивилизации того периода.

Освобождение значительной части суши и улучшение климатических условий в Европе в результате отступления ледника повысило интенсивность заселения континента, причем не только племенами, находившимися по развитию на уровне каменного века. Одновременно внутри самих высокоразвитых цивилизаций с централизованной изоляционистской системой власти формируется и усиливается экстравертивность отдельных личностей, которая проявляется в сопротивлении деспотии и подавлению свобод. Эти энергичные экстраверты, склонные к риску и агрессивности, – результат многотысячелетнего отбора и следствие неэффективности сверхжесткой власти.

Так в Европе рождались античные цивилизации: вначале Древняя Греция, затем – Древний Рим. Эти государства были исключением в ряду многих других государств того времени.

Цивилизации, существовавшие на территории Египта, Индии, Китая, не имели системы рабовладения, подобной античным государствам. В отличие от греков и римлян в государствах Востока рабы, считавшиеся «младшими», не полноправными членами большой семьи, работали вместе с хозяевами. Хозяева не видели в них просто живое орудие труда, за рабами признавались некоторые права человеческой личности. Еще одно существенное отличие: они не были основными производителями материальных благ, как в античных государствах, в которых все владевшие рабами целиком и непосредственно жили за счет их труда.

Так уже на самой первой стадии западной цивилизации экстра-ген стимулировал поиск нового и господство одних над другими. С точки зрения философии экстра-ген на протяжении всей истории многочисленных цивилизаций выполнял функцию «разведки», а интро-ген – функцию «тыла». Один обеспечивал сохранение традиций, другой стимулировал стремление к познанию нового. Они дополняли друг друга, обеспечивая выживание человека в трудных условиях.

Следующий этап усиления экстра-гена – раскол христианства на православие и католицизм после распада Римской империи в начале первого тысячелетия. Различия проявились как во внутренней структуре самих этих направлений, так и в отношениях между их носителями и светской властью. «В отличие от католицизма православие не создало единой церковной организации, исторически сложившись как система автокефальных (самоглавенствующих) церквей, обладающих независимой иерархией». Ни одна из сильных православных церквей не решилась подчинить себе остальные, объявив себя главенствующей, как это сделали и затем постоянно это главенство поддерживали последователи католической веры. В православной Восточной Римской империи – Византии – патриархи обладали только религиозной властью, подчиняясь монархам и мало вмешиваясь в светскую жизнь. Стремление к господству католиков привело к тому, что еще в IV–VI вв. римский епископ в Западной Римской империи становится не только духовным, но и светским главой западнохристианского мира. Позднее римский папа мог посылать и отзывать войска, решать внутригосударственные проблемы и определять внешнюю политику. Для оправдания своего стремления к господству католики ввели в учение формулу «филиокве», что означает исхождение Святого Духа одновременно и от Бога-отца, и от Бога-сына (тогда как в православии утверждается исхождение Святого Духа только от Бога-Отца через Бога-Сына). «Эта формула, а также догмат о непогрешимости папы и церкви в целом, об обладании ими непреходящей истиной, – пишут теологи А. Алов, Н. Владимиров и Ф. Овсиенко, – а также вытекавшая из этого идея их главенства в мире должны были обосновывать распространение влияния католицизма в мире, в том числе и на нерелигиозные сферы жизни общества».

Всего лишь через 40 лет после раскола христианства католическая церковь начала и возглавила активные захватнические военные действия.

В истории этот период называется эпохой крестовых походов (1096–1270 гг.). Словно освободившись от излишней интровертивности православия, экстра-ген католицизма сразу же потребовал реванша, войны за господство.

Последний этап, давший толчок непосредственно либеральной идеологии, – отделение от католицизма самого радикально-меркантильного направления – протестантизма.

По мнению немецкого историка и социолога Макса Вебера, именно протестантская интерпретация христианства с ее пониманием мирской (в частности, предпринимательской) деятельности как выполнения Божиих заповедей явилась одной из главных духовных предпосылок формирования европейской буржуазной цивилизации.

До протестантизма стремление к богатству, зарабатывание все больших капиталов, увеличение потребления материальных благ осуждалось, по крайней мере, не приветствовалось христианами. Да и монашество, как высший вид служения Богу и как пример остальным, предполагало ограничение многих животных удовольствий, а зачастую и отречение от них (ограничение потребления пищи, отказ от сексуальных отношений).

Протестантизм отбрасывает эту идеалистическую направленность и профессиональную деятельность объявляет служением Богу. Успех в этой деятельности служит подтверждением богоизбранности человека. То есть здесь уже целям карьеры подчинена религия.

Неслучайно некоторые направления протестантизма пришли к проповедованию «религии без Бога», как просто системы нравственных идей. Исполняй священные заповеди и стремись к профессионализму, карьеристскому, деловому успеху, что будет свидетельствовать о твоей богоизбранности, – так говорят протестанты.

Полное освобождение «я», «ЭГО» субъекта от общественной иерархии, от включенности в общество и подчинения общим задачам – цель, приветствуемая протестантизмом.

Остались только нравственные ограничения – священные заповеди.

Наконец, самое последнее выделение еще более экстровертированных субъектов из основного населения произошло при массовом заселении Америки. Известно, что из традиционно-мононациональных стран туда ехали на поселение наиболее рискованные, агрессивные и энергичные люди. История освоения Нового Света целиком подтвердила эту характеристику поселенцев. Жесточайший геноцид – физическое уничтожение большинства коренного населения и целенаправленное разложение культуры немногих покорившихся – таковы были основные методы завоевания самой крупной бывшей колонии – Северной Америки[98].

* * *

В XX веке, можно сказать, закончилось массовое заселение континента и с каждым десятилетием приток новых иммигрантов играет все меньшую и меньшую роль. Доля приезжающих во всем населении все падает и падает. Вдобавок к этому изменился качественный состав приезжающих. Носителей экстра-гена в них все меньше и меньше благодаря социалистической политике. С другой стороны, в соответствии с генетикой новые поколения, рождающиеся от носителей экстра-гена, имеют в своем составе уже не только его представителей. Это означает, что доля носителей экстра-гена в США постоянно снижается! А система эффективного контроля за властями, чем славилась Америка, была основана, в конечном счете, на превалировании энергичных, уверенных в себе, независимых от правительства людей, тех самых носителей экстра-гена. В каком же классе их сейчас больше всего? В первую половину американской истории их было больше всего, конечно, среди богатых. Но постепенно утвердились всем известные династии (финансистов и промышленников). Последующие их поколения, получающие по наследству все капиталы, отличаются от основателей, как небо от земли. Во всяком случае, носители экстра-гена среди них уже скорее исключение, чем правило. Мощный приток этих носителей в богатый класс дала информационная эпоха. Также и во время кризисов происходит обновление богатого класса и повышение в нем доли носителей экстра-гена. Однако политика спасения государством тонущих крупных компаний существенно замедляет этот процесс и во время кризисов. В итоге получается, что два инструмента работают на снижение доли носителей экстра-гена в богатом классе: наследование и госспасение. И только один – на повышение: кардинальные сдвиги в экономике. Но такие сдвиги случаются редко. Поэтому они и называются кардинальными. Они не могут компенсировать постоянное действие наследования и все учащающиеся случаи госспасения. Есть только один класс, который постоянно подпитывается притоком носителей экстра-гена. Подросшие в бедных слоях энергичные молодые люди неизбежно добиваются лучшего и пополняют средний класс. Именно ему дает увеличение власти ограниченно-пропорциональная демократия для сохранения прежнего уровня контроля за правительством на фоне общего снижения доли носителей экстра-гена в современном обществе богатых стран.

А какие же есть альтернативные мнения по путям выхода из современного кризиса демократии? В 2007 г. вышла книга бывшего вице-президента США Альберта Гора «Атака на разум». Книга во многом тревожная и горькая. 90 % объема книги посвящено обоснованию того мнения, с которым я полностью согласен: демократия в Америке и Европе подходит к глубокому кризису. С некоторыми его аргументами я не согласен, но не буду здесь останавливаться на этом, так как я пишу не рецензию. Но я согласен с его диагнозом: кризис. Однако что же предлагает он для лечения болезни? Это мне и было особенно интересно узнать, когда я читал его книгу. К сожалению, способам лечения посвящены лишь последние страницы последней главы и после ознакомления с ними вспомнилась пословица о горе и мыши.

Вот эти меры, которые предлагает Гор для спасения демократии:

1. «Самые важные и трудные дебаты [в Конгрессе и Сенате США – Прим. автора] должны идти в прайм-тайм».

2. «полное и открытое государственное финансирование всех федеральных выборов»

3. «добиваться увеличения прозрачности всех сделанных взносов, чтобы прояснить, откуда поступают деньги»

4. «Мы приглашаем нашу аудиторию – и общество в целом – рассказывать свои истории с помощью видео и размещать их в Интернете».

5. «Еще одно замечательное достижение, которое могло бы укрепить нашу демократию, – невероятно быстрый рост вики, особенно Википедии».[99]

6. «феномен социальных сетей»

7. «сетевой нейтралитет»

Вот семь мер, которые должны спасти демократию. Неужели можно всерьез поверить, что эти меры могут изменить общество, которое, по мнению самого Гора, характеризуется следующими чертами:

«…американская демократия в опасности, и угрожает ей не та или иная идеология, а беспрецедентные изменения в среде, в которой разнообразные идеи живут и распространяются, либо увядают и гибнут».

«…почти три четверти всего свободного времени, имеющегося в распоряжении среднестатистического американца, занимает просмотр телевизионных программ».[100]

«В значительной мере деньги и разумное использование электронных СМИ способны предопределить исход выборов, а роль рациональных соображений при этом начинает снижаться».[101]

«До тех пор пока отдельные граждане неспособны использовать логику и разум в качестве инструментов анализа и проверки идей, мнений, действий и законов, продажные силы будут формировать свои законы и свою логику».[102]

«Алчность и богатство сегодня захватили власть в нашем обществе, и эта власть используется для дальнейшей концентрации богатства и власти в руках немногих».[103]

«…только 15 % респондентов смогли вспомнить фамилию хотя бы одного кандидата в своем округе… только 11 % американцев смогли назвать имя председателя Верховного суда…»[104]

Опираясь именно на разум, к которому взывает Гор, можно с уверенностью сказать, что ни одна мера из семи предложенных, ни порознь, ни вместе взятые, не смогут решить ни одной из перечисленных им же самим проблем демократии. И не потому, что эти меры из рук вон плохи, нет. А потому что они не выходят за рамки уравнительной демократии. Эти меры не научат пользоваться разумом тех избирателей, которые голосуют под впечатлением «30-секундных роликов». Даже если показывать дебаты Конгресса в вечернее время и по всем каналам одновременно, станут ли их смотреть люди, которые не могут или не хотят вникать в сложные экономические или политические вопросы? Ал Гор, талантливый человек, в своей интереснейшей книге чуть ли не на каждой странице упоминает отцов-основателей США. Но он забывает одну простую вещь: они тогда создали страну не с уравнительной, а с пропорциональной демократией! И отнюдь не потому, что они не знали о равном избирательном праве. Это было их сознательное решение. Они понимали, что малообразованные или не желающие вникать в сложные вопросы государства избиратели не должны иметь такие же права на управление этим государством, как и более успешные, образованные и неравнодушные. Наиболее склонный к уравнительной демократии из всех других отцов-основателей Джефферсон, однако, понимал угрозу устойчивости со стороны граждан, лишенных собственности. Он называл их «чернью больших городов»[105] и именно поэтому выступал за преимущественное развитие фермерского сельского хозяйства в США, а не промышленности, которая порождает граждан без собственности.

Время показало, что это решение отцов-основателей оказалось верным. Из сырьевого придатка Европы страна превратилась в ведущую мировую державу.

Мы вступаем в период перехода от национальных государств к единому наднациональному управлению человечеством. Уже сейчас действуют влиятельные и многочисленные неправительственные организации, которые по численности сторонников не уступают некоторым странам, представленным в ООН. Однако их представителей в ООН нет. Многие люди чувствуют себя более близкими к иностранным сторонникам неправительственных организаций, в которых они состоят, чем ко многим своим согражданам. Современная национальная система управления устарела и неизбежно должна быть реформирована.

Современное общество в развитых странах обладает многими чертами коммунизма, как его представляли Маркс, Энгельс и все коммунисты в XIX веке. Всеобщее равное избирательное право, выборность государственных чиновников народом, бесплатное школьное образование, пенсии, оплата больничных дней, верхний предел рабочего дня на производстве, прогрессивный налог на доходы, налоги на собственность и наследство, минимальная зарплата – все это было далекой мечтой рабочих XIX века, мечтой о справедливом обществе коммунизма. Обобществление экономики произошло разными способами: прямая национализация централизованной инфраструктуры (почта, коммунальное хозяйство), акционирование корпораций и сращивание с государством крупнейших из них, значительное расширение законодательного регулирования бизнеса. Можно во многом не соглашаться с Марксом в каких-то аспектах его теории, даже можно отвергать ее существо, но придется признать сбывшимся его глобальный социологический прогноз: наиболее развитые страны, – говорил он, – с неизбежностью перейдут в стадию социализма.

Во второй главе второй части книги я касался вопроса характера современного строя развитых стран Америки и Европы. Здесь я более подробно и системно рассмотрю этот вопрос. Что такое коммунизм? Каким представлял себе его основатель этого учения? Давайте обратимся к библии коммунизма – «Манифесту Коммунистической партии», который написали Маркс и Энгельс в 1848 г.

«Отличительной чертой коммунизма является не отмена собственности вообще, а отмена буржуазной собственности.

Но современная буржуазная частная собственность есть последнее и самое полное выражение такого производства и присвоения продуктов, которое держится на классовых антагонизмах, на эксплуатации одних другими.

В этом смысле коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности»[106].

Здесь вполне ясно говорится, что личная собственность при коммунизме останется. Исчезнет несправедливая собственность. Такая, которая приводит к несправедливому распределению создаваемых в обществе материальных ценностей. Отсюда следует тот вывод, что если большинство народа, имея избирательные и другие демократические права (общепринятые средства выражения своего мнения), признает устоявшийся метод распределения благ в своем государстве справедливым, то это государство является коммунистическим.

«Мы вовсе не намерены уничтожить это личное присвоение продуктов труда, служащих непосредственно для воспроизводства жизни, присвоение, не оставляющее никакого избытка, который мог бы создать власть над чужим трудом. Мы хотим уничтожить только жалкий характер такого присвоения, когда рабочий живет только для того, чтобы увеличивать капитал, и живет лишь постольку, поскольку этого требуют интересы господствующего класса.

В буржуазном обществе живой труд есть лишь средство увеличивать накопленный труд. В коммунистическом обществе накопленный труд – это лишь средство расширять, обогащать, облегчать жизненный процесс рабочих»[107].

В условиях общества XIX века 90 % населения было практически лишено какой-либо значимой собственности: лохмотья и прогнившие бараки, в которых ютились люди труда, не могли считаться собственностью. Поэтому Маркс и Энгельс, обращаясь к капиталистам, пишут:

«Вы приходите в ужас от того, что мы хотим уничтожить частную собственность. Но в вашем нынешнем обществе частная собственность уничтожена для девяти десятых его членов; она существует именно благодаря тому, что не существует для девяти десятых. Вы упрекаете нас, следовательно, в том, что мы хотим уничтожить собственность, предполагающую в качестве необходимого условия отсутствие собственности у огромного большинства общества»[108].

Справедливое распределение было основным требованием коммунистов. В Европе и Америке после Великой Депрессии мы наблюдали устойчивый консенсус общества по поводу справедливости характера распределения благ.

Но в «Манифесте» авторы указали и более конкретные черты коммунистического общества, которые позволяют отнести к этому типу современные развитые страны:

«1. Экспроприация земельной собственности и обращение земельной ренты на покрытие государственных расходов.

2. Высокий прогрессивный налог.

3. Отмена права наследования.

4. Конфискация имущества всех эмигрантов и мятежников.

5. Централизация кредита в руках государства посредством национального банка с государственным капиталом и с исключительной монополией.

6. Централизация всего транспорта в руках государства.

7. Увеличение числа государственных фабрик, орудий производства, расчистка под пашню и улучшение земель по общему плану.

8. Одинаковая обязательность труда для всех, учреждение промышленных армий, в особенности для земледелия.

9. Соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней.

10. Общественное и бесплатное воспитание всех детей. Устранение фабричного труда детей в современной его форме. Соединение воспитания с материальным производством и т. д».

1 – переход собственности на землю к государству действительно совершился в ряде стран Европы в XX веке. В США, например, осталась частная собственность на землю. Однако титул собственности не так важен, как доходы от пользования землей. Не случайно авторы «Манифеста» в этом же пункте указывают на «земельную ренту», которая должна перераспределяться через госбюджет на социальные нужды. И здесь мы видим полное соответствие этому требованию в факте существования земельных налогов и ограничений пользования землей, которые стали в XX веке накладываться на собственников земли там, где не было национализации.

2 – присутствует во всех странах Европы и Америки.

3 – этого действительно нет. Однако есть довольно существенные налоги на наследство практически во всех развитых странах. В XIX веке наследство передавалось без уплаты налогов государству вообще. С учетом консенсуса по справедливому характеру появления собственности Маркс вполне мог признать право собственника, который честно заработал свою собственность, на передачу своим детям при уплате налога государству. Все его возражения против капиталистов строились на несправедливости возникновения такой собственности. Сегодня же американцы или европейцы в своем большинстве считают такую собственность справедливо заработанной, и поэтому нет оснований для «отмены права наследования», которые существовали в XIX веке.

4 – конфискация имущества предусмотрена для всех «врагов государства» в законодательстве большинства стран.

5 – в конце XIX и начале XX веков в развитых странах образовались центральные банки, которые «монополизировали» право печатания бумажных денег – «кредита» в понимании Маркса. Все иные банки подчинены требованиям этой «исключительной монополии» и обязаны держать резервы в ней. Независимое от государства определение ценности денег кануло в прошлое с отменой золотого стандарта во время Великой депрессии. Деньги в понимании XIX века исчезли. Мы сейчас называем деньгами государственные квитанции, курс которых к товарам и услугам находится полностью под контролем государства. Похожего мнения придерживается и современный представитель австрийской экономической школы:

«Ко всему прочему, в кредитно-финансовой сфере Запада получил развитие ряд институтов, а именно – центральный банк, банковское законодательство, эмиссионная монополия и валютный контроль. Во всех странах эти институты полностью регулируют финансовый сектор, делая его похожим на социалистическую систему централизованного планирования в гораздо большей степени, чем это уместно для подлинно рыночной экономики.

…Ко всему прочему, банковское законодательство представляет собой запутанную паутину административных постановлений и распоряжений, направленную на установление жесткого контроля над конкретными операциями частных банкиров. Мешанина предписаний, исходящих из центрального банка, не только неспособна предотвратить циклические банковские кризисы, но, наоборот (и это более важно), усиливает и продлевает искусственный бум, усугубляя последствия неизбежного краха».[109]

6 – с транспортом ситуация такая же, как и с землей. Часть стран национализировала транспорт, часть оставила его в формальной частной собственности, обложив налогами и загнав в сеть многочисленных рамок из законов и инструкций.

7 – в XX веке произошло значительное увеличение госсектора экономики по сравнению с XIX веком. Доля госсектора сейчас достигает в среднем 30–40 %, а в некоторых странах Европы и все 60 %. Например, во Франции в 2013 году доля экономически активного населения, занятого в госсекторе, составляла 56 %.

8 – обязательности труда для всех нет ни в одной развитой стране. Эта черта коммунизма отсутствует.

9 – большинство жителей даже больших городов в Америке и отчасти в Европе живут за городом в своем доме. С развитием информационных технологий грань между городом и деревней стирается усиленными темпами.

10 – бесплатное школьное образование, детские пособия существуют во всех развитых странах. К труду детей приучают в школах, поощряя всяческое волонтерство. Но впрямую такой обязанности у детей нет.

Подведем итоги. 1-й пункт коммунизма выполнен на 70 %, присваиваем ему коэффициент 0.7.

2 – 100 %, коэффициент 1.0.

3 – 70 %, 0.7.

4 – 100 %, 1.0.

5 – 100 %, 1.0.

6 – 70 %, 0.7.

7 – 100 %, 1.0.

8 – 0 %, 0.0.

9 – 70 %, 0.7.

10 – 70 %, 0.7.

Итого получается 6.8 из 10 черт коммунизма по «Манифесту». Если мы прибавим другие черты коммунизма, называемые неоднократно Марксом и Энгельсом в иных работах, то получим результат, близкий к 90 %. Я имею в виду следующие требования коммунистов XIX века, которые исполнились в XX: всеобщее равное избирательное право, социальные пособия, 8-часовой рабочий день, минимальная зарплата, легальность профсоюзов и забастовок, митингов и демонстраций. Всего этого в XIX веке не было.

Этот анализ целиком опровергает миф о современном либеральном капитализме. Никакой «либеральной модели развития» в Америке и Европе не существует. Однако этот миф живет и процветает в самых ответственных документах современности:

«По большей части Китай, Индия и Россия не следуют либеральной западной модели в вопросе саморазвития, а, напротив, используют иную модель, “государственный капитализм”»[110].

Что касается России и Китая, то этот термин «государственный капитализм» я мог бы дополнить и уточнить: «государственно-монополистический капитализм». А вот что касается Америки и Европы, конечно, уже давно надо говорить о социализме. Почему цены на средства производства гораздо более волатильны по сравнению с потребительскими ценами?[111] Индекс потребительских цен введен в ранг государственно значимого показателя. За его стабильностью смотрит ряд госорганов. И никто не смотрит за индексом производственных цен. Социалистическому правительству важно спокойствие народа, а не защита интересов капиталистов. Но в экономике чудес не бывает: это явилось одной из важных причин потери развитыми странами значительной части своего производственного потенциала. Не просто по причине дешевизны рабочей силы в Китае, но и вследствие того, что американо-европейские производственные бизнесмены сталкивались циклично с резким и глубоким понижением цен на свою продукцию без возможности также снижать зарплату.

Начиная с 1930-х годов и по нынешний день главными направлениями экономической мысли остаются кейнсианство и неоклассика. Но и то и другое учения предполагают постоянное государственное вмешательство. Только спорят из-за методов осуществления государственного управления экономикой, каким предпочтительнее методом регулировать экономику: денежно-кредитным или бюджетным. Вот и вся разница между этими социалистическими учениями экономического мэйнстрима, поставляющими сегодня рецепты всем правительствам развитых стран. Монетаризм Фридмена лишь немного модернизирует Кейнса, не более того:

«Его экономическая теория представляет собой чистую макроэкономику, в которой центральное правительство, будучи единственной инстанцией и единственной движущей силой, управляет экономикой посредством денежного предложения. Экономическая теория Фридмена полностью сосредоточена на спросе. Деньги и кредит являются всепроникающей и на самом деле единственной экономической реальностью. То, что Фридмен рассматривает предложение денег как исходное, а процентную ставку как производное явление, представляет собой не более чем второстепенное уточнение кейнсианских священных текстов».[112]

Старая классическая экономическая теория капитализма была забыта:

«В большинстве стран то, что называется ортодоксальной экономической теорией, изгнано из университетов и фактически неизвестно ведущим государственным деятелям, политикам и ученым», – писал с грустью Мизес в 1949 году.[113]

Во время и после Великой депрессии переход Америки и Европы к социализму ускорился. Рузвельт в свою команду «Нового курса» пригласил людей левых взглядов. Вот, например, высказывание одного из таких:

«Функциональная организация хозяйства предполагает планирование экономики. Чем сложнее общество, тем больше потребность в планировании. А иначе мы получаем господство случая и неэффективность методов социального контроля…»[114]

Социализм, считал Ленин, – это прежде всего учет и контроль. Команда «Нового курса» Рузвельта ввела такую массу новых финансовых отчетов, что необходимость их заполнения привела к существенному увеличению армии бухгалтеров. За 40 лет с 1930 г. число юристов и врачей в США увеличилось на 71 %, а бухгалтеров – на 271 %![115]

Образованный читатель может указать на самую яркую черту капитализма, которой не должно быть при коммунизме – деньги. Однако это будет не историческим, а лингвистическим подходом. Слово «деньги» означает ныне одно, а в XIX веке – совсем другое. Маркс, как и все другие в XIX веке, называл деньгами золото и серебро. Именно во время и после Великой депрессии развитые страны отказались от золотого стандарта и целиком перешли на бумажные квитанции в расчетах со своими народами, неразменные на настоящие деньги – золото и серебро. То, что мы называем ныне деньгами, это бумажки, ценность которых целиком зависит от политики властей. И много раз в истории власти превращали их ценность почти в ноль, когда им было это нужно. Современные деньги – учетные квитанции для распределения благ между гражданами и к понятию «деньги» в марксовом понимании отношения не имеют. И переход на эти социалистические квитанции стал еще одним свидетельством трансформации развитых стран Америки и Европы из капитализма в социализм.

Мизес открыто признавал, что принятые законы о минимальной зарплате и соглашения профсоюзов о ее индексации являются исполнением программы коммунистов со времен Маркса:

«Профсоюзы претендуют на то, чтобы номинальная заработная плата по меньшей мере всегда повышалась в соответствии с изменениями покупательной способности денежной единицы таким образом, чтобы гарантировать наемным работникам достигнутый уровень жизни… Эта доктрина неявно подразумевает тезис Манифеста коммунистической партии».[116]

В результате революционных событий в России и Европе было покончено с первой мировой войной. Резко возросло влияние социалистических партий и профсоюзов, которые внесли в Версальский мирный договор решение о создании Международной Организации Труда (МОТ) (International Labour Organization, ILO). Текст ее Устава стал приложением к Договору, который положил конец мировой бойне. Впоследствии эта международная организация оказалась дополнительным каналом влияния на правительства европейских стран в деле социализации капитализма. Например, в 1928 г. именно МОТ (ILO) приняла конвенцию, обязывающую правительства всех стран разработать и принять законы о минимальном размере заработной платы. А это была вековая мечта коммунистов Европы со времен Маркса.

Произошло это все в результате борьбы трудовых классов за свои права, в результате революций и забастовок, восстаний и переговоров и во многом благодаря марксистским партиям всего мира и их мужественным лидерам, посвятившим свою жизнь и жизнь своих близких этой благородной борьбе, среди которых особое место занимает Лев Давидович Троцкий. Он ошибался и был прав, он пророчески предвидел будущее и был слеп. Но за все это он заплатил самую дорогую цену. Кто-то подумал – своей жизнью? Нет, есть еще более страшная цена: когда хоронишь детей. Он был даже не столько участником, сколько генератором событий, которые повлияли на Россию, на Европу и на весь мир.

Ключевые моменты этого параграфа и их связи с другими ключевыми моментами других параграфов второй части книги

2.2.3.

2.3.1. Гамильтон против Джефферсона: концепция Троцкого как срединная стратегия макроэкономической политики

Все многочисленные исследования взглядов Троцкого, которые появились более чем за 70 лет со дня его смерти, поразительно мало уделяли внимания его экономическим предложениям периода НЭПа. Но те редкие книги, которые освещали эту тему, совсем не связывали этот анализ с возможными альтернативами сталинизму. «История не имеет сослагательного наклонения» – это убийственный аргумент только для сторонников линейной концепции истории. Различные концепции истории я рассматривал в 3-м параграфе 1-й главы 2-й части книги. Там я показал, кроме всего прочего, что Закону Гармонии больше соответствуют циклические концепции истории, допускающие повторения одинаковых этапов различных фаз социального процесса народов. В такой парадигме изучение вероятных альтернатив в прошедшей истории становится важнейшим элементом подготовки к будущему. Сжатые выводы всех исследований можно прочитать в энциклопедиях. К сожалению, всемирно известная уважаемая энциклопедия «Британника» ничего не говорит об экономической альтернативе сталинизму, концепции хозяйственного развития, которую выдвигал и защищал Троцкий. В то время как взглядам Преображенского посвящена целая статья. Тем самым подразумевается, что все троцкисты разделяли его взгляды. Однако это не так. Нужно заметить, что даже Преображенский предполагал сохранение рынка. А взгляды Троцкого были куда более умеренными и еще более далекими от той сумасшедшей политики срыва НЭПа, которую осуществил Сталин впоследствии.

Современный американский философ Фукуяма в своей известной книге «Конец истории и последний человек» признает позитивную роль государства при переходе с одной экономической парадигмы на другую:

«Существуют серьезные эмпирические свидетельства, показывающие, что модернизирующиеся страны с рыночно ориентированным авторитаризмом показывают лучшие экономические успехи, чем их демократические аналоги…

Демократические режимы, отражающие запросы различных групп своего общества, склонны больше тратить на социальное обеспечение, создавать антистимулы для производителей путем политики выравнивания налогов, чтобы защитить неконкурентоспособные и убыточные отрасли, а потому у них бюджетные дефициты больше и темпы инфляции выше. Возьмем один пример поближе: в восьмидесятые годы Соединенные Штаты потратили намного больше, чем произвели, выстраивая подряд бюджетные дефициты, ограничивая будущий экономический рост и выбор будущих поколений, чтобы поддержать высокий уровень потребления в настоящем. Несмотря на общую тревогу, что такая близорукость будет вредна как экономически, так и политически, американская демократическая система была не в состоянии всерьез справиться с этой проблемой, поскольку не могла решить, каким образом справедливо распределить бремя сокращения бюджета и увеличения налогов. Так что демократия в Америке в последние годы не показала высокой экономической эффективности».[118]

В чем же состояла ценность экономической стратегии Троцкого? Он доказывал, что роль государства в экономической модернизации необходима и при рациональной экономической политике с помощью рыночных отношений возможно опережающее развитие и достижение благосостояния народа уровня развитых стран.

Троцкий не был профессиональным экономистом, не имел специального экономического образования. Но он, несомненно, был профессиональным политиком. И если во время войны политик обязан разбираться в военных вопросах, то в период возрождения разоренной страны он неизбежно становится экономистом. Самообразованию в области экономики и анализу хозяйственных проблем он уделял внимание не только в 20-е годы, когда вопросы хозяйственной политики приобрели первостепенное значение (среди работ Троцкого того периода можно встретить, например, заметку под таким специально экономическим названием «К вопросу о кредитовании под основной капитал». В 1908–1909 годах Троцкий в европейских библиотеках занимался изучением «торговопромышленной коньюнктуры как в мировом, так и в национальном масштабе»[119]. В начале 1917 г., будучи в Соединенных Штатах, Троцкий занимается макроэкономическими проблемами этой страны, читает доклады «в разных частях Нью-Йорка, в Филадельфии и других соседних городах»[120].

После 1920 г. экономические проблемы все чаще и чаще оказываются в центре выступлений, статей и книг Троцкого. К аббревиатуре НЭП часто добавляется прилагательное «ленинский». Однако с гораздо большим основанием можно говорить о «троцкистском» НЭПе, так как идея перехода от разверстки к твердому налогу принадлежит именно Троцкому. Он высказал ее еще за год до выступления Ленина на X партсъезде о замене разверстки налогом. В феврале 1920 г. Троцкий внес на рассмотрение ЦК письменное предложение, суть которого заключается в замене разверстки «известным процентным отчислением (своего рода подоходно-прогрессивный натуральный налог) с таким расчетом, чтобы более крупная запашка или лучшая обработка представляла выгоду»[121]. Троцкий мотивировал это предложение так:

«В общем же продовольственные ресурсы грозят иссякнуть, против чего не может помочь никакое усовершенствование реквизиционного аппарата».[122]

Большинством голосов это предложение было отклонено. Ленин в то время еще питал сильные иллюзии в отношении всесильности разверсточной политики. И эта уверенность сохранялась у него, по крайней мере, до начала 1921 г.

В конце ноября Ленин делал большой доклад под названием «Наше внешнее и внутреннее положение и задачи партии» на московской партийной конференции. Две темы, которым он посвятил значительную часть своего доклада, были следующие: отдача в аренду американцам Камчатки и электрификация. С этим он связывал большие надежды на возрождение экономики. Сельскому хозяйству и отношению с крестьянством Ленин уделил гораздо меньше внимания, подтвердив курс на продолжение политики разверстки в селе и использование трудовых армий в промышленности.

«Продовольственные заготовки дают нам теперь, благодаря возможности привлечь Сибирь, Кавказ и благодаря развивающемуся изменению в социальном отношении Украины в нашу пользу, то, что в ближайшую, предстоящую продовольственную кампанию мы не только выйдем уже без прямой дыры в мешке, как это было в текущем году, но с достаточным обеспечением всех промышленных рабочих в продовольственном отношении. Это – первая кампания, когда мы можем рассчитывать, благодаря несомненно наступающему улучшению в транспорте, что в руках государства будет такой продовольственный фонд, от 250 до 300 миллионов пудов хлеба, при котором о социалистическом строительстве мы будем не только говорить и ничтожное дело делать, как теперь, но действительно оперировать с настоящими трудовыми армиями, будем иметь возможность сотни тысяч промышленных рабочих или рабочих, исполняющих продовольственную работу для промышленности, действительно ставить на неотложную, насущную работу и улучшать эту работу подобно тому, как улучшение положения с топливом, которое мы получили, дало возможность восстановить мануфактурную промышленность».[123]

На VIII съезде Советов 22 декабря 1920 г. Ленин читал большой доклад и по отношению к крестьянству стоял твердо на разверстке:

«Товарищи, вот что мне хочется более всего подчеркнуть вам сейчас, когда мы от полосы войн повернули к хозяйственному строительству. В стране мелкого крестьянства наша главная и основная задача – суметь перейти к государственному принуждению, чтобы крестьянское хозяйство поднять, начиная с мер самых необходимых, неотложных, вполне доступных крестьянину, вполне ему понятных. И суметь достигнуть этого можно только тогда, когда мы сумеем убедить новые миллионы, к этому неподготовленные. На это надо двинуть все силы и позаботиться о том, чтобы аппарат принуждения, оживленный, укрепленный, был базирован и развернут для нового размаха убеждения, и тогда мы эту военную кампанию окончим победой».[124]

На этом съезде многие выступающие потребовали ввести хотя бы какое-то премирование крестьян за выполнение разверстки. Ленин тогда согласился лишь при трех ограничениях такого премирования. Никакого даже обсуждения идеи замены разверстки налогом не было, и все дискуссии велись на базе разверстки. Ленин тогда, 27 декабря 1920 г., написал «Дополнение к резолюции по земельному вопросу»:

«Премирование отдельных домохозяев должно быть, во-1-х, поставлено на второй план по сравнению с премированием целых обществ и вообще коллективов; во-2-х, премировать и вообще вознаграждать отдельных домохозяев только при строжайшем соблюдении того условия, что отдельные хозяйства достигли хозяйственных успехов без малейшего применения кулаческих приемов; в-3-х, чтобы отдельные домохозяева премировались знаками отличия, предметами личного потребления, домашнего обихода и т. п.; средствами же производства допустимо премировать отдельных домохозяев лишь при непременном соблюдении того условия, чтобы для премии выдавались только такие средства производства и только на таких основаниях, чтобы эти средства производства не могли быть использованы как орудие превращения хозяина в кулака».[125]

Очевидно, что и тени намека на отход от разверстки нет. Первое упоминание Ленина о возможности замены разверстки налогом появляется лишь в последний день февраля – 28 февраля 1921 г., когда многие уже начали предлагать эту меру:

«Здесь один говорил о налоге. Тут много здравого смысла…»[126]

Поэтому можно констатировать, что Ленин начал осознавать необходимость замены разверстки налогом лишь через год после первого предложения Троцкого.

Существует мнение некоторых историков, что то раннее предложение Троцкого и НЭП 1920-х годов – очень разные вещи. Но такие историки забывают, что понятие «НЭП 1920-х годов» – очень неопределенное. «НЭП 1921 г». отличается от «НЭПа 1922 г»., очень отличается от «НЭПа 1923 г»., разительно отличается от «НЭПа 1924 г». и совсем мало общего имеет с «НЭПом 1925 г». То, что предложил Ленин на X съезде партии, ничем не отличалось от предложения Троцкого, сделанного им за год до этого. Вот, например, как понимал тот НЭП сам Ленин через три месяца после своего доклада на X съезде:

«Социализированная фабрика дает крестьянину свои продукты, а крестьянин дает за это хлеб. Это единственно возможная форма существования социалистического общества, единственная форма социалистического строительства в стране, где мелкий крестьянин составляет большинство или, по крайней мере, очень значительное меньшинство. Одну часть крестьянин даст в виде налога, а другую в обмен на продукты социалистической фабрики или через товарообмен»[127].

Ни о каком рынке речи нет. Ни о деньгах, ни о товарно-денежном обороте, ни о частных фабриках, ни о хозрасчете госфабрик. Нет речи и о кредитно-финансовой системе, развившейся позже.

Вопросы экономики обратили на себя пристальное внимание большевиков на закате гражданской войны. К IX партсъезду (весна 1920 г.) ЦК поручил подготовить и отстаивать на съезде доклад «О хозяйственном строительстве» именно Троцкому. На следующем высшем форуме правящей партии к экономическому можно отнести доклад Ленина о переходе к продналогу, повторяющий идею Троцкого. В апреле-мае 1921 г. Троцкий все свободные часы посвящает изучению экономического положения европейских стран. Именно тогда у него родилась идея длинных социально-экономических циклов, которая будет подробно раскрыта мной в следующем параграфе книги. Именно эта идея позволила мне выдвинуть новую объединенную теорию длинных техно-эколого-социально-политико-экономических циклов. Именно эта теория позволила мне построить прогноз развития социально-экономического строя развитых стран Америки и Европы на ближайшие 50 лет во 2-м параграфе предыдущей 2-й главы.[128]

На следующем XI съезде РКП(б) общеэкономические вопросы не обсуждались (единственный дебатируемый экономический доклад – сугубо специальное выступление Сокольникова как наркомфина о финансовой политике).

Но остановимся на очень важном моменте, мимо которого нельзя пройти, рассматривая этот высший форум партии, оказавшийся последним, работой которого руководил Ленин лично. После года восстановления рыночных отношений многие осознали первые итоги и определили свое отношение к НЭПу. В том числе, конечно, и два вождя. Здесь я впервые выскажу мою гипотезу о некотором принципиальном различии их концепций. Дело в том, что троцкистки настроенные российские историки никогда не говорили о таком различии в понимании НЭПа. Их позиция была всегда – полное совпадение ленинского понимания НЭПа и концепции Троцкого. Другие историки со времен сталинско-бухаринской традиции приписывали Троцкому антинэповские настроения вразрез с ленинским взглядом. Серьезные европейские и американские историки склонялись скорее к первому мнению.

Мои исследования позволяют выдвинуть новую гипотезу о наличии различия понимания НЭПа Лениным и Троцким. Но не в плоскости «Ленин за НЭП, а Троцкий – против» (сталинско-бухаринская версия). Они оба были за рынок, только по-разному его понимали.

В своем последнем докладе (как всегда – «политическом») Ленин говорил почти исключительно о НЭПе: итог за год и планы на следующий год. Говорил он целых 2 часа! Суть ленинского понимания НЭПа одним словом – вынужденность.

«Мы не могли удержать всех позиций, которые с налету захватили…»

«…Это не есть соревнование, это есть отчаянная, бешеная, если не последняя, то близкая к тому, борьба не на живот, а на смерть между капитализмом и коммунизмом…»

«Прямого коммунистического распределения мы ввести не могли. Для этого не хватало фабрик и оборудования для них».

Можно привести массу цитат из этой программной речи в подтверждение вынужденности как сущности ленинского понимания новой политики. По воспоминаниям, Ленин говорил убежденно, лишь изредка заглядывая в свои листки, которые он держал в руке. Вся речь проникнута военной риторикой. Можно подумать, что это речь не руководителя государства, перешедшего еще год назад к мирной жизни, а полководца в начале войны: «год отступали»; «мы капитализм побьем»; «поставить к стенке»; «когда армия отступает, то тут нужна дисциплина»; «…ставят пулеметы и тогда, когда правильное отступление переходит в беспорядочное, командуют “Стреляй!”. И правильно». Вынужденность Ленин объяснял тремя причинами: требованием крестьянства, отсталостью и разрухой. Удержаться у власти в крестьянской стране можно лишь удовлетворив крестьян. Культурная отсталость, недостаток специалистов и промышленной базы. По мысли Ленина, если бы этих причин не было, рынок был бы не нужен. Весь смысл этой двухчасовой речи был в этом. Именно поэтому он поставил подбор кадров (!) как главную задачу:

«…вся загвоздка не в политической власти, а в том, чтобы уметь управлять, уметь правильно расставлять людей…»

Именно поэтому он в это время дает Сталину полный карт-бланш на создание аппарата по контролю и распределению кадров партии.

Объяснять рынок разрухой и бескультурьем было слишком легко. Все это понимали, и всем это было близко. Маленький штрих к картине той обстановки: каждый делегат съезда проходил санобработку от сыпного тифа. Общественный транспорт в Москве был представлен только трамваями, которые ходили редко и нерегулярно. Делегаты съезда приходили в Кремль пешком. Большинство приехали из регионов и жили в общежитиях в огромных помещениях, где стояли 50–60 железных кроватей.

Гораздо труднее было Троцкому объяснить тем же делегатам свое понимание НЭПа:

«Если бы в Германии рабочие захватили сейчас власть, то мы, несомненно, не дали бы им совета все объединить и поставить над всем совнархоз с единым распределением и потреблением… То же и по отношению к Западной Европе: если победит ее пролетариат, первое время (и, может быть, очень и очень длительное) ему придется прибегать к капиталистическим методам…»

Эти фразы Троцкий произнес в речи по обсуждению доклада Ленина. Он словно полемизирует с ленинским объяснением отсталостью и разрухой. Он не акцентировал на этом различии. Оно не важно для начального периода введения рыночных отношений в социалистической стране. Оно приобретало все большее значение с ростом экономики и завершением периода восстановления. Троцкий потом разработал эту свою концепцию во многих статьях и работах, написанных уже после отхода Ленина от политики: сугубо осторожная, эволюционная стратегия перехода к социализму с использованием элементов старой капиталистической формации не из-за отсталости и разрухи, а в силу марксистского понимания вызревания объективных (в том числе материально-технических) условий для нового строя.

Сталину и его сторонникам было проще понять Ленина. Это различие понимания НЭПа потом вместе с теорией социализма в одной стране решит судьбу России.

Интересно, что Ленин, слушая Троцкого, пометил себе только одно: «подготовка воспитания молодого поколения, важная задача (Троцкий)».

Вопрос не из самых принципиальных, которые затронул в своей речи Троцкий. Хотя через полгода Ленин заметил это различие и в письме Троцкому от 22 ноября 1922 г. написал:

«Прочел Ваши тезисы относительно нэпа и нахожу их в общем очень хорошими, а отдельные формулировки чрезвычайно удачными, но небольшая часть пунктов мне показалась спорной».

И в то же время он не считал эти расхождения кардинальными на данный момент:

«Тех, кому вопрос о нашей новой экономической политике, единственно правильной политике, представляется недостаточно ясным, – я отсылаю к речам тов. Троцкого и моей на IV конгрессе Коммунистического Интернационала, посвященным этому вопросу»[129].

Нужно сказать, что эта осторожная политика по отношению к крестьянству была устойчивым убеждением Троцкого еще до введения НЭПа:

«…электрификация, которая может быть осуществлена в течение 10-ти, а может быть и 30-ти лет… С того момента как крестьянин увидит у себя в деревне мастерские, кузницы, которые приводятся в движение электрическим током, как дети его в школах будут обучаться при электрической лампе, он будет завоеван для социалистического хозяйства; но не ранее»[130].

Наконец, к XII партсъезду (апрель 1923 г.), Троцкому было поручено готовить основной экономический доклад – о промышленности. Все это говорит о том, что в те годы, когда большевики пытались нащупать методы восстановления разрушенного хозяйства, определить оптимальную экономическую политику и до того, как Троцкий стал оппозиционером, его влияние на хозяйственную политику было огромным.

То, что произошло в России в конце 1920-х годов, оценивается почти всеми историками как события, следующие по важности после революции 1917 г.

По вопросу об альтернативах в мировой исторической науке существуют три основные точки зрения: альтернатив не было; троцкизм; бухаринизм.

Последняя точка зрения появилась в 1970-х годах после выхода книги о Бухарине американского историка С. Коэна и получила почти монопольное распространение после 1985 г. в СССР (работы Д. Волкогонова, Р. Медведева и др.). Сторонники школы Кара-Дейчера видят единственную реальную альтернативу сталинщине в троцкизме.[131] Однако их труды акцентируют внимание в основном на различиях политических целей Сталина и Троцкого, на несравнимости их культурно-образовательных уровней и интеллектов, способностей как государственных деятелей.

Исключение составляет замечательная работа канадского историка-экономиста Ричарда Дэя.[132] Я не стану приводить массу фактов и выводов этой книги, которые верны. Обращу внимание только на самые досадные ошибки:

«Отраслям промышленности, производящим средства производства, он (Троцкий) в целом отводил второстепенную роль…»[133]

«Троцкий, который в 1920-е годы был одним из самых суровых критиков НЭПа…»[134]

«…в действительности Троцкий стал главным теоретиком экономической изоляции».[135]

Последнее замечание, конечно, относится к взглядам Троцкого в 1920–1921 гг. А к середине 1920-х годов, считает Дэй, «произошли резкие изменения» и Троцкий «полностью отказался» от изоляционистских взглядов.[136] У Дэя получилось, что Ленин выступал за концессии, был за экономическую интеграцию, а Троцкий был против. Однако Дэй не смог убедительно доказать существование изоляционистких убеждений у Троцкого даже в те донэповские и ранненэповские годы. Именно в этот период есть прямое высказывание Троцкого на эту тему, которое он сделал в присутствии Ленина:

«Если у нас, в Центральном Комитете, этот вопрос когда-либо и обсуждался, то только с точки зрения необходимости предоставления в той или другой области той или другой концессии, т. е. в чисто практической форме, и как раз насчет этой практической стороны я был согласен с Лениным… Итак, по этому вопросу у нас нет никаких разногласий. Может быть, цифра 99 % была бы даже скромной количественной оценкой единства в партии по этому поводу»[137].

В общем и целом вопрос об экономической платформе троцкистской оппозиции как альтернативе и сталинщине, и бухаринизму остался в стороне. Кроме того, для многих сам Троцкий – политик, оппозиционер. И если заходит речь об экономических идеях, то не Троцкого, а троцкизма. Экономическое же лицо троцкизма, по утвердившемуся мнению, представлял Преображенский, один из лидеров троцкистской оппозиции, специализировавшийся на экономических вопросах.

Никем ни отрицается тот факт, что именно политика сталинско-бухаринского руководства привела к срыву НЭПа. Никем не отрицается еще один факт, что та самая оппозиция 1923–1927 годов, лидером которой был Троцкий, неоднократно призывала к изменению этой политики, неустанно доказывала ее пагубность и настаивала на проведении другой.

Употребление терминов «троцкизм», «троцкистская оппозиция» здесь противоречит мнению самого Троцкого и желанию его соратников-оппозиционеров, которые отрицали эти термины, считая себя «большевиками-ленинцами», но никак не троцкистами. Троцкий считал неправомерным употребление термина «троцкизм» в отношении его взглядов периода 1920-х годов. Однако мне представляется использование этих терминов оправданным не только по причинам распространенности и «привычности». Непосредственным автором основных положений, вошедших в платформу оппозиции, был Троцкий. Другие тезисы выдвигались и обосновывались при его активном участии.

Кроме того, для определения, к какой концепции больше всего подходит прилагательное «ленинский», нужны аргументы. Одного аргумента о соответствии троцкистского отрицания социализма в одной стране ленинским взглядам, наверное, недостаточно. Все же другие положения троцкистской оппозиции так же логично вытекают из ленинизма, как и бухаринская политика вместе со сталинизмом. Ленин всего один год прожил полноценно после введения НЭПа. В мае 1922 г. был первый его инсульт. С этого момента начался период его болезни и постепенного, но неуклонного отхода от дел. Вполне понятно, почему он не успел оставить разработанной концепции НЭПа, а лишь общие, и порой противоречащие друг другу заметки.

Исходя из этого, я называю систему взглядов Троцкого по его имени.

При такой постановке вопроса различия между понятиями «троцкизм» и «взгляды Троцкого» не существует. Взгляды других людей, которые совпадают со взглядами Троцкого, являются троцкистскими. Иные же взгляды таковыми не являются и к троцкизму отношения не имеют. Именно под таким углом зрения следует читать эту книгу. Мнения других оппозиционеров (Преображенского, Пятакова, Смилги и др.) приводятся только в том случае, если они совпадают с мнением Троцкого. Различия между взглядами этих людей и Троцкого должны быть выявлены специальным исследованием, что не входит в задачу данной работы. Анализ взглядов, например, Преображенского может составить предмет отдельного довольно обширного исследования.

Бухаринизм как альтернативу можно серьезно обосновывать лишь в отрыве от анализа экономических процессов второй половины 1920-х годов, которые привели к срыву НЭПа. Но и при этом условии нужно постараться сделать упор на двусмысленные фразы Бухарина, вырванные из контекста, атмосферы тех лет и игнорировать его многочисленные иные высказывания, прямо опровергающие все последующие попытки приписать ему создание некоей теории «кооперативного социализма». Опровержение этого мифа о рыночно-кооперативном социализме в одной стране приводится в следующем параграфе этой главы.

На протяжении всех 1920-х годов стоящие у власти большевики понимали социализм как «государственную монополию, обращенную на пользу всего народа». А когда монополия начинает работать на пользу всего народа? Когда устанавливается подлинно демократическое государство с всеобщим равным избирательным правом. Только при этом условии. Большевики утверждали, что это условие у них уже есть после 1917 г. Что остается? Установить такую монополию, достичь того положения, когда в экономике существует один уклад – «социализм»: единый трест. Поэтому великая задача осуществления социализма (то есть справедливого общества, самого демократического и богатого) постепенно у большевиков интерпретировалась в задачу создания командно-административной экономики, когда все средства производства принадлежат государству, единому центру. Получается, что как будто бы альтернативы сталинизму не было. Вообще какой могла быть эта альтернатива? Не централизованная экономика, а, вероятно, рыночная, типичная капиталистическая экономика (конечно, с элементами планирования, как в любой развитой стране). Такая альтернатива была отброшена в октябре 1917 г. Чтобы осуществить эту альтернативу после 1917 г., нужно было уже сбросить большевиков. А это с каждым годом все больше превращалось в несбыточную мечту. Поэтому оставались вероятными альтернативы среди самих большевиков. Они были более реальны, так как укладывались в рамки РКП, правящей в России. Но были ли такие альтернативы? Оказывается, были. Вернее, была. Читатель может недоуменно спросить: как же была, когда, по-вашему, все большевики представляли себе социализм как командно-административную экономику, и все они стремились привести страну к социализму? Да, это верно. Но противоречия здесь нет.

Вот в чем дело: когда в 1925–1926 гг. во весь рост поднялся вопрос о возможности социализма в одной стране, тогда и была принципиальная альтернатива сталинизму. Как известно, троцкистско-зиновьевский блок выступал против признания возможности социализма в одной стране. Что это означало тогда? Это означало, что оппозиционеры выступали против возможности осуществления командно-административной экономики (государственной монополии) в нашей стране без мировой революции!

Троцкий писал, что, улучшая далее экономику, равняясь на цены и качество мирового производства, развивая концессии, не пугаясь развития частного сектора, «мы можем двигаться» все дальше и дальше к социализму, но нельзя его достичь до мировой революции.

В начале XIX века США была также аграрной страной, сырьевым придатком Европы. Развитие мануфактур в Великобритании бросало вызов молодой американской стране и порождало дискуссии о путях развития экономики. Как и сто лет спустя в Советской России, «фермеры» выступали против «индустриалистов». Отцы-основатели США, как и основатели СССР, разделились на две основные группы. Гамильтон был лидером индустриалистов и выступал за господдержку развития промышленности в виде протекционизма и других мер стимулирования.[138]

Он предлагал ввести систему поощрительных премий капиталистам за лучшую организацию мануфактур, технические нововведения и экспорт. Также было предложено освободить сырье и материалы для новых мануфактур от импортных пошлин.

Партия «фермеров» возглавлялась Джефферсоном и Франклином. Вот экономическая концепция Джефферсона:

«Политические экономисты Европы обосновали и возвели в принцип положение о том, что каждое государство должно стремиться производить для себя; и этот принцип, как и многие другие, мы переносим в Америку, не учитывая тех различий в условиях, которые часто приводят к различиям в результатах. В Европе есть земли, которые можно обрабатывать, и есть такие, которые возделывать нельзя. Поэтому к мануфактуре вынуждены обращаться не по выбору, а по необходимости, чтобы обеспечить работой растущее население. А у нас имеются огромные площади земли, ждущие лишь трудолюбия земледельца. И надо ли, чтобы все наши граждане занимались развитием сельского хозяйства или же половину их следует отвлечь на развитие мануфактур и ремесел для работы на другую часть населения? Те, кто трудится на земле – избранники Бога – если у него вообще есть избранники, – души которых он сделал хранилищем главной и истинной добродетели. Это средоточие, в котором Бог сохраняет горящим тот священный огонь, который иначе мог бы исчезнуть с лица земли. Ни одного примера разложения нравственности нельзя найти у людей, обрабатывающих землю, – ни у одного народа, ни в какие времена. Этой печатью разложения отмечены те, кто, не надеясь на небо, на свою собственную землю и свой труд, как это делает, чтобы добыть свое пропитание, земледелец, зависит в своем существовании от случайностей и каприза покупателей. Зависимость порождает раболепие и продажность, душит добродетель в зародыше и создает удобные орудия для осуществления честолюбивых замыслов. Случайные обстоятельства, возможно, иногда замедляли естественный прогресс и развитие ремесел, но, вообще говоря, в любом государстве соотношение численности земледельцев и всех других классов населения – это соотношение его здоровых и нездоровых частей, которое является довольно точным барометром для измерения степени его разложения. Поэтому раз у нас есть земля, которую можно обрабатывать, пусть нам никогда не захочется, чтобы наши граждане становились к станку и садились за прялку. Плотники, каменщики, кузнецы нужны сельскому хозяйству. Но что касается самого промышленного производства – пусть наши мастерские остаются в Европе. Лучше доставлять туда продовольствие и материалы для рабочих, чем привозить сюда рабочих с их нравами и взглядами. Расходы на транспортировку товаров через Атлантический океан окупятся нашим счастьем и прочностью государства. Чернь больших городов столь же мало способствует чистоте государства, сколь язвы – здоровью человека. Именно нравы и дух народа хранят республику в силе. Их упадок – это язва, которая быстро разъедает до основания ее законы и конституцию».[139]

Наличие большого количества невозделанных, незаселенных земель являлось для «фермеров» аргументом для аграрного пути развития США, по крайней мере, на весь XIX век. В частных письмах Джефферсон порой мог высказывать мысли откровенного изоляциониста, желая США незначительной внешней торговли по типу таких закрытых стран, как Япония и Китай[140]. «Фермеры» выступали против протекционизма и высоких пошлин на импорт, так как они повышали конечную цену ввозимых товаров. Джефферсон пытался обосновывать это теорией свободной торговли, но даже Мэдисон в этом вопросе его не поддержал и блокировался с «индустриалистами». Он писал Джефферсону, что в сложившихся конкретных условиях фритредерство было бы равносильно экономическому порабощению со стороны Великобритании.[141]

Те же самые дискуссии шли между Троцким и Сокольниковым (на первом этапе – Бухариным) о монополии внешней торговли.

США прошли основные этапы индустриализации за 100 лет:

1. Государство с помощью насилия поддерживало рабство.

2. Рабство дешевым сырьем, а государственный протекционизм повышением цены импорта обеспечили накопление и развитие легкой промышленности.

Менее известное проявление влияния государства на экономику: введение запрета на внешнюю торговлю с Англией и Францией в 1807 г. дало толчок развитию хлопчатобумажных фабрик в США. А развитие легкой промышленности послужило началом индустриализации страны. Если до запрета хлопок вывозился на фабрики Англии и Франции, там перерабатывался в одежду и одежда ввозилась в США, то после запрета на внешнюю торговлю фабрики начали организовываться внутри страны, потребляя хлопок и производя одежду. Президент США Джефферсон, который ввел этот запрет, был убежденным сторонником сельского образа жизни и ненавидел город. Он и не предполагал, что его действия послужат толчком к превращению США из аграрной отсталой страны в индустриальную мировую державу.

3. Развитие легкой промышленности инициировало подъем тяжелой промышленности и транспорта.

Но процесс индустриализации не был мгновенным. Он растянулся на 100 лет. Ведь еще в 1860 г. доля сельского населения в США составляла 60 %. Из Европы массово приезжали инженеры, механики, квалифицированные рабочие. В то же время начали активно поступать инвестиции из Англии. В виде займов, в виде прямых инвестиций в фабрики, дороги, мосты.

4. Концентрация привела к созданию крупных монополий в тяжелой промышленности и банковской сфере.

5. Ослабление влияния государства на экономику (отмена рабства и ослабление протекционизма) после достижения ею мировой конкурентноспособности.

Большевики создали ту же самую структуру экономики. Предприятия тяжелой промышленности, транспорта и банковской отрасли были объединены в крупные государственные монополии. Сельское хозяйство осталось частным, легкая промышленность – наполовину частной.

Основные идеи данного параграфа были изложены уже давно в моей диссертации на соискание ученой степени кандидата наук в 1988–1992 гг. Там дан подробнейший анализ товарных рынков российской экономики 1920-х годов с многочисленными цифрами, таблицами и графиками. Это была первая в мире работа, открывающая Троцкого как экономиста. Дискуссии по экономике лидеров большевиков в 1920-х годах не были полностью уникальны. Основные параметры концепций так или иначе возникали во всех странах в преддверии перехода от агроэкономики к индустриальной. Возьмем только один пример – США. Спор двух отцов-основателей государства – Джефферсона и Гамильтона. Аграрный изоляционизм против господдержки индустриализации открытой экономики.

Глобальное отличие троцкистской концепции как от бухаринской, так и от сталинской состоит в следующем. Бухарин после 1929 г. стал пропагандировать сталинский курс, поэтому остается единственное, что можно понимать под бухаринизмом: политика периода 1924–1927 годов и его выступления в 1928–1929 годах как «правового уклониста», безрассудно пытавшегося реанимировать эту политику. Это мы исследовали и показали, что теоретической основой бухаринизма являлась недооценка рыночного характера нэповской экономики. Это приводило к тому, что Бухарин и его последователи даже не ставили перед собой задачу выработки методов макроэкономического регулирования, адекватных товарному хозяйству.

Просчеты, накопившиеся за время проведения несоответственной экономической политики до «критической массы», вылились в хлебозаготовительный кризис зимы 1928 года и, как следствие, в срыв НЭПа, породив сталинский курс. Кризис заставил советское руководство снять розовые очки бухаринизма и признать рыночность экономики в самый неподходящий момент: рынок показал свою отрицательную сторону. Не имея концепции макрорегулирования рынка и попав в цейтнот, советское руководство начало проводить курс на уничтожение рынка. Так бухаринизм быстро превратился в сталинизм.

Троцкисты ясно видели рыночный характер НЭПа (отличие от бухаринизма) и вырабатывали адекватные методы регулирования (отличие от сталинизма). Если Бухарин отрицал значимость рыночной конъюнктуры на словах, то Сталин провел это на деле.

Троцкий был противником и того, и другого.

Казалось бы, сугубо теоретико-политический вопрос – возможен или нет социализм в одной стране? На самом деле, противоположные ответы на этот вопрос определили, в конечном счете, разные позиции, которые заняли лидеры большинства и оппозиционеры в определении перспектив НЭПа, и придали глубину, другое звучание их внутриэкономическим разногласиям. «Социализм в одной стране – это было больше, чем лозунг, – писал Ричард Дэй, – или даже экономическая программа: это было психологическим водоразделом в истории революции»[142].

XV конференция РКП(б) (1926 г.) подтвердила возможность победы социализма в одной стране. Этот вывод был далеко не абстрактно-теоретический, а напрямую относился к хозяйственному строительству в Советской России. Итак, фактически в середине 1920-х годов большинство партии сказало, что можно построить социализм и без мировой революции. Тем самым первой ближайшей целью сталинско-бухаринского руководства стала теперь постройка социализма в СССР. А как же представляли себе тогда социализм представители сталинско-бухаринского руководства? Взгляды на существо социализма периода НЭПа у Н. И. Бухарина, И. В. Сталина были, по нашему мнению, классически марксистскими: огосударствление экономики, отсутствие товарно-денежных отношений, единый синдикат.[143]

Аналогично понимали социализм и представители троцкистской оппозиции.[144] Поэтому задача достижения социализма у большевиков превратилась в задачу создания командно-административной экономики, когда все средства производства принадлежат государству, единому центру. Как известно, троцкистско-зиновьевский блок выступал против признания возможности социализма в одной стране. Что это означало тогда? Это означало, что оппозиционеры выступали против возможности осуществления командно-административной экономики (государственной монополии) в нашей стране без мировой революции!

Троцкий доказывал, что, улучшая далее экономику, равняясь на цены и качество мирового рынка, развивая концессии, не пугаясь развития частного сектора, «мы можем двигаться» все дальше и дальше к социализму, но нельзя его достичь до перехода к социализму развитых стран Америки и Европы.

Однако, поставив своей ближайшей целью достигнуть социализма, советское руководство оценивало успехи каждого года степенью поглощения рынка государственной монополией. На замечания оппозиционеров лидеры большинства с гордостью указывали на «более быстрый рост обобществленного сектора народного хозяйства сравнительно с частнокапиталистическим», считая это «основной предпосылкой успеха социалистического строительства».[145] Наиболее популярный в то время лидер большинства партии Н. И. Бухарин очень часто в своих выступлениях и работах ссылался на «повышение удельного веса всего обобществленного сектора нашей экономики, т. е. нашей социалистической индустрии, наших банков, транспорта и нашей кооперации»[146].

Признание теории социализма в одной стране на официальном уровне давало стимул в уничтожении всех негосударственных хозяйственных структур для приближения к социализму. Неприятие данной теории поневоле удерживало от тотального огосударствления и настраивало на сотрудничество (до мировой революции) с частным сектором экономики.

Итак, результативные тезисы проведенного исследования заключаются в следующем:

1. Представители троцкистской оппозиции стояли за осторожное макроэкономическое регулирование рыночных процессов широкой группой специалистов.

2. Троцкистская экономическая концепция предполагала тесное внешнеэкономическое сотрудничество Советской России с капиталистическими странами, все расширяющееся использование международного разделения труда.

3. Экономические взгляды Л. Д. Троцкого базировались на целостной хозяйственной модели, центральным звеном которой было сохранение макроэкономического равновесия при динамичном развитии страны.

4. Одна из двух имеющих реальные шансы на осуществление экономических концепций развития СССР – троцкистская – была более адекватной экономическим и политическим условиям Советской России 1920-х годов.

5. Троцкистская концепция хозяйственного развития выражала в своих важнейших чертах то, чего требовала объективная рыночная ситуация.

6. Экономическая политика советского руководства 1924–1928 годов имела серьезные и систематические просчеты, которые носили не случайный характер.

7. Одна из важнейших причин срыва НЭПа и перехода к тоталитарному хозяйству заключалась в просчетах экономической политики 1924–1928 годов.

8. Так называемая «бухаринская альтернатива» (сохранение рынка, добровольная кооперация крестьян и национальный социализм) не имела шансов на осуществление.

9. Троцкистская экономическая концепция имела значительные отличия от реально осуществленной индустриализации и коллективизации.

10. Непринятие единомышленниками Л. Д. Троцкого «теории социализма в одной стране» удерживало их от всеобщего огосударствления, настраивало на сотрудничество с частным сектором хозяйства, объективно делая их позицию более реформистской, более умеренной по сравнению с взглядами сторонников этой теории.

Синтетические выводы:

Из 4, 5, 6 и 7 тезисов следует, что корректировка экономической политики в соответствии с троцкистской концепцией хозяйственного развития, осуществленная до 1928 г., позволила бы избежать срыва НЭПа и перехода в конце 1920-х годов к командно-административной экономике. Это же следует из 4 и 9, а также из 5 и 10 тезисов. Из 4, 5 и 8 тезисов вытекает, что троцкистская альтернатива имела шансы лишь до 1928 г. Тезисы 8 и 9 позволяют сделать вывод о том, что любая партийная оппозиционная группа в партии в 1928–1929 годах (троцкисты и бухаринцы), в случае ее прихода к власти, вынуждена была бы проводить ту политику и те меры, которые реально осуществлялись в то время под руководством И. В. Сталина.

И наконец, все тезисы вместе позволяют сделать вывод, что троцкистская концепция хозяйственного развития СССР в 1920-е годы достойна как объект для исследований, неординарна как экономическое учение и интересна как утраченная историческая альтернатива.

Ключевые моменты этого параграфа и их связи с другими ключевыми моментами других параграфов второй части книги

2.3.1

2.3.2. Миф о рыночно-кооперативном социализме в одной стране и его значение для судьбы Европы

Итак, действительно, Ленин, указывая условия построения социализма в нашей стране в статье «О кооперации», не упоминает победу революции в ряде передовых стран. Но почему Ленин везде должен указывать на эту азбучную истину марксизма? Троцкий неоднократно тогда в дискуссии повторял, что нужно эту цитату рассматривать вместе со всеми произведениями Ленина, а не вырывая ее одну и противопоставляя всем другим высказываниям Ленина о построении социализма в России. И уж тем более в контексте всей статьи «О кооперации». Приведенная цитата из статьи «О кооперации» была написана 4 января 1923 г. Через день Ленин пишет вторую часть статьи «О кооперации». В этой части Ленин признает, что он рассматривает «внутренние экономические отношения», отвлекаясь от международных, от «обязанности бороться за нашу позицию в международном масштабе». Ленин пишет, что «мы вынуждены признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм». В чем эта коренная перемена? «Эта коренная перемена состоит в том, что раньше мы центр тяжести клали и должны были класть на политическую борьбу, революцию, завоевание власти и т. д. Теперь же центр тяжести меняется до того, что переносится на мирную организационную “культурную” работу».

Далее Ленин говорит, что это справедливо, если ограничиться «внутренними экономическими отношениями»:

«Я готов сказать, что центр тяжести для нас переносится на культурничество, если бы не международные отношения, не обязанность бороться за нашу позицию в международном масштабе. Но если оставить это в стороне и ограничиться внутренними экономическими отношениями, то у нас действительно теперь центр тяжести работы сводится к культурничеству».

Итак, коренная перемена точки зрения на социализм, выражающаяся в перемене центра тяжести работы, его переносе на культурничество, имеет место, если ограничиться внутренними экономическими отношениями и оставить в стороне международные. То есть эта коренная перемена весьма условна. Если рассматривать в международном масштабе, то никакой коренной перемены точки зрения на социализм нет. Таков смысл этих слов Ленина.

Ленин говорит о переносе «центра тяжести работы», а современные сторонники теории «кооперативного социализма» – о перемене взглядов Ленина на сущность социализма. Ленин обуславливает такую перемену ограничением внутренними отношениями, а они такую перемену считают безусловной, абсолютной и фундаментальной. Причем я не оспариваю значимость такой концепции социализма. Я оспариваю то, что Ленин стал ее сторонником. Сталин на XV конференции делал вывод из этой цитаты Ленина о том, что Ленин обосновывает возможность победы социализма в России без международной революции. Этот вывод делать нельзя по вышеприведенным обстоятельствам. В своих последних статьях Ленин не отступил ни на йоту от своей точки зрения на победу социализма в нашей стране как на обусловленную победой социалистической революции в ряде передовых стран. Подтверждение этому можно видеть в самой последней статье Ленина «Лучше меньше, да лучше», которая была написана после статьи «О кооперации». Это последнее произведение Ленина. Вот что Ленин пишет по интересующему нас вопросу в этой статье:

«Общей чертой нашего быта является теперь следующее: мы разрушили капиталистическую промышленность, постарались разрушить дотла учреждения средневековые, помещичье землевладение и на этой почве создали мелкое и мельчайшее крестьянство, которое идет за пролетариатом из доверия к результатам его революционной работы. На этом доверии, однако, продержаться нам вплоть до победы социалистической революции в более развитых странах нелегко…»

Здесь Ленин явно ставит задачу таким образом, что мы должны «продержаться» до социалистической революции в передовых странах. И Ленин считал эту общеевропейскую революцию вполне возможной в скором времени. Он далее в этой же статье пишет:

«Затем, ряд государств, и притом самых старых государств Запада… оттягивают революционное движение в них и создают некоторое подобие социального мира».

Ленин прямо указывает, что европейская революция лишь «оттягивается», что она вот-вот может разразиться. И далее Ленин пишет в связи с этим: «…удастся ли нам продержаться при нашем мелком и мельчайшем крестьянском производстве, при нашей разоренности до тех пор, пока западноевропейские капиталистические страны завершат свое развитие к социализму?»

И здесь Ленин ставит вопрос как «продержаться» до европейской революции. Но как это сделать?

«Какая же тактика предписывается таким положением дел для нашей страны? Очевидно, следующая: мы должны проявлять в величайшей степени осторожность для сохранения нашей рабочей власти, для удержания под ее авторитетом и под ее руководством нашего мелкого и мельчайшего крестьянства. На нашей стороне тот плюс, что весь мир уже переходит к такому движению, которое должно породить всемирную социалистическую революцию».

Итак, Ленин, ставя задачу, «как продержаться до европейской революции», видит пути ее решения в том, чтобы сохранить в нашей стране рабочую власть. Но не просто сохраняя рабочую власть, пассивно дожидаться мировой революции, а экономно построить рабочее государство и создавать «крупную машинную индустрию». Но Ленин не говорит, что мы сами должны построить социализм. Зачем тогда нужно было бы ждать мировую революцию, «держаться» до нее? В конце статьи Ленин пишет, что при решении задачи таким образом (сохранять рабочую власть, экономно строить госаппарат, создавать крупную машинную индустрию) «мы в состоянии будем удержаться наверняка. И притом мы будем в состоянии удержаться не на уровне мелкокрестьянской страны, не на уровне этой всеобщей ограниченности, а на уровне, поднимающемся неуклонно вперед и вперед к крупной машинной индустрии».

Тем самым, в последней своей статье Ленин пишет о том, что наша стратегическая задача – продержаться до всемирной социалистической революции. Нет и намека на то, что мы можем построить социализм, достичь стадии развития общества более высокой, чем империализм, и без мировой пролетарской революции.

Если бы Ленин действительно делал вывод о возможности построения социализма в России без общеевропейской революции, то он тогда бы прямо так и сказал. Он бы без всяких околичностей сказал, что неправ был Маркс, неправ был Энгельс. Неправ был он сам, всю жизнь повторяя это положение марксизма, неправ был, когда совсем недавно говорил: «…для победы социализма нужны совместные усилия рабочих нескольких передовых стран».

Эти слова написаны Лениным за несколько месяцев до статьи «О кооперации». Они написаны в очень ценной (может быть, поэтому и забытой) работе «Заметки публициста» в 1922 г.:

«Мы не доделали даже фундамента социалистической экономики. Это еще могут отнять назад враждебные нам силы умирающего капитализма. Надо отчетливо сознать и открыто признать это, ибо нет ничего опаснее иллюзий (и головокружения, особенно на больших высотах). И нет решительно ничего “страшного”, ничего дающего законный повод хотя бы к малейшему унынию в признании этой горькой истины, ибо мы всегда исповедовали и повторяли ту азбучную истину марксизма, что для победы социализма нужны совместные усилия рабочих нескольких передовых стран».

Ленин и все большевики (и все марксисты вообще) «всегда исповедовали и повторяли азбучную истину марксизма», о которой идет речь в данной главе. За два года до смерти Ленин ясно подтверждает истинность этого положения марксизма. Нигде Ленин не говорит, что это положение марксизма теперь неверно. И при этом находятся люди, которые приписывают Ленину пересмотр этой «истины марксизма»!

Статья «О кооперации» нисколько не противоречит этой азбучной истине марксизма, как мы показали выше. Не должен же Ленин всегда, где он касается вопроса построения социализма, напоминать фундаментальное положение о том, что первое условие – это общеевропейская революция. Это все равно, что учитель в 1-м классе стал бы напоминать, что дважды два – это четыре, при решении каждой алгебраической задачи. Даже если бы Ленин и нигде не повторял это положение марксизма, было бы достаточно и того, что он нигде его не опровергнул. Но мы имеем целый ряд произведений Ленина, где он подтверждает «азбучную истину марксизма». И даже при этом вырывается одна забытая самим Лениным к 1920-м годам статья 1915 г. «О лозунге СШЕ» (один раз напечатанная за границей в эмиграции) и другая 1923 г. («О кооперации») и делается вывод, приписывающий Ленину пересмотр одного из коренных положений марксизма.

Некоторые ученые считают, что теория социализма в одной стране не вела к срыву НЭПа, так как понятие социализма было пересмотрено Лениным и Бухариным. Якобы Бухарин развил идею кооперативного рынка при социализме и НЭП мог продолжаться бесконечно долго при кооперации крестьянских хозяйств. По сути это означало отказ от понятия социализма как нерыночного хозяйства, при котором могли существовать товарно-денежные отношения. Это второе принципиальное положение марксизма, которое должны были отвергнуть Ленин, а за ним и Бухарин, по мнению таких историков. И этому нет свидетельств. Не только у Ленина, но даже у Бухарина нет и намека на то, что при социализме возможен рынок. Вот к какому ближайшему экономическому порядку (пока еще существуют отдельные крестьянские хозяйства) стремились большевики при переходе к НЭПу:

«Значит, в налоге есть частица прежней разверстки и есть частица того порядка, который один только представляется правильным, именно: обмен продуктов крупных социалистических фабрик на продукты крестьянского хозяйства через продовольственные органы государственной власти, принадлежащей рабочему классу, через кооперацию рабочих и крестьян»[147].

Не через свободную торговлю, не через рынок, а через «продовольственные органы» (чего?) «государственной власти». То есть такое значительное сокращение рыночных отношений мыслилось уже при существовании мелкого крестьянского хозяйства, и тогда тем более должен исчезнуть рынок, когда осуществится ленинский план тотального кооперирования населения, который он пропагандировал и в самых последних работах. Но об этом ниже.

Итак, доказательств того, что Ленин после 1921 г. начал отходить от концепции социализма как «единого всенародного синдиката» (как он сам писал), нет. Даже если бы в одной своей статье «О кооперации» Ленин и обосновал или намекнул на перемену «концепции социализма», то и тогда не стоило бы принимать это единственное заявление целиком и без критики. Почему? Да потому, что марксистская «концепция социализма» (монополия, обращенная на пользу народа) отстаивалась на протяжении всей жизни Марксом и Энгельсом, а затем и самим Лениным против мелкобуржуазных концепций, представляющих социализм как совокупность ассоциаций коллективных товаропроизводителей, работающих на рынок. Марксисты доказывали, что при товарном производстве социализм невозможен. Что нельзя построить новое государство на старом базисе, что экономика тоже должна измениться. Если бы Ленин вдруг понял, что и Маркс, и Энгельс, и он сам были неправы в этой полемике, то он должен был бы об этом сказать прямо: мол, все труды Маркса, Энгельса и мои вплоть до этой самой статьи «О кооперации», касающиеся сущности социализма, неверны. Тогда Ленин должен был бы просто выбросить марксизм и объявить себя прудонистом, сказать, что Дюринг был прав. Ведь Энгельс критиковал Дюринга, в частности, и за то, что тот допускал при социализме товарное производство, рынок. То, на что намекают сейчас многие исследователи (что Ленин пересмотрел старые позиции о социализме), означает не больше не меньше как переход с марксистской на дюринговско-прудонистскую концепцию социализма. При этом, граждане ученые, отбросьте тогда и такое важнейшее положение марксизма, как соответствие базиса и надстройки. Соответствие производственных отношений производительным силам. Ведь товарное производство – базис капитализма. И на этом старом базисе, говорите вы, может «обосноваться» и такая новая общественно-экономическая формация, как социализм?

В доказательство «перемены взглядов Ленина на социализм» выдвигают положение, что Ленин в статье «О кооперации» будто бы признает, что «именно им (“старым кооператорам”) было суждено отбросить камень преткновения, закрывавший долгое время “тайну” социализма». Но прочитаем слова Ленина из этой статьи «О кооперации»:

«…теперь мы нашли ту степень соединения частного интереса, проверки и контроля его государством, степень подчинения его общим интересам, которая раньше составляла камень преткновения для многих и многих социалистов».

Совершенно очевидно, что не «старые кооператоры» отбросили камень преткновения, а «мы», то есть большевики, тогда, в 1920-х годах, в своей практической работе.

Вообще, термины «кооперация», «кооперативные предприятия» употреблялись в 1920-е годы для обозначения трех явлений в социально-экономичеческой жизни общества: 1) объединение всего населения для налаживания безденежного распределения продуктов труда; 2) объединение крестьянских хозяйств (мелкой буржуазии в сельском хозяйстве) для производственной, сбыто-снабженческой деятельности (колхозы, ТОЗы, артели и т. п.) и 3) объединение так называемых «кустарей», то есть мелкой буржуазии в промышленности. Первый тип носил название «потребительская кооперация», второй – «сельскохозяйственная кооперация», третий – «кустарно-промысловая». В марте 1918 г. по отношению к первому типу кооперации Ленин писал:

«Принудительное объединение всего населения в потребительско-производственные коммуны.

Не отменяя (временно) денег и не запрещая отдельных сделок, сделать обязательным, по закону, проведение всех таких сделок через потребительско-производственные коммуны».

Большевики в 1919 г. призвали потребкооперацию перейти на новые основы: обязательность членства вместо добровольности, централизация в масштабе всей страны, беспрекословное подчинение советскому правительству. Это было закреплено законодательно в декрете СНК от 16 марта 1919 г. Руководящие центры потребкооперации и значительная часть кооперативной общественности встретили декрет резко отрицательно. Во главе кооперативов тогда в большинстве случаев стояли меньшевики и эсеры. Они требовали, в частности, чтобы «кооперация на равных началах обслуживала все население, но добровольность участия в ней населения должна сохраниться». Также высказывалось пожелание «заменить название “потребительская коммуна” названием “потребительский кооператив”». Большевики пошли только на отмену нового названия «потребительская коммуна». Принцип добровольности и некоторые другие меры материальной заинтересованности были отвергнуты. По поводу принятия этого декрета Ленин говорил:

«Дав такую задачу, мы систематически работали и теперь еще будем работать, чтобы довести дело до конца, чтобы все население было объединено кооперативами, и мы можем сказать с уверенностью, что вся Советская республика, может быть, через несколько недель, а может быть, через небольшое число месяцев превратится в один великий кооператив трудящихся».

К концу 1920 г. уже считалось, что членами потребительских обществ состояло «почти все население республики»[148].

Это касается первого типа кооперации. Конечно, говоря о втором и третьем типах, Ленин постоянно указывал на принцип добровольности. Как тогда, в период «военного коммунизма», оценивал Ленин потребительскую кооперацию? Точно так же, как и в статье «О кооперации».

«Все мы стоим на той точке зрения, – говорил Ленин 9 декабря 1918 г., – что все общество как в смысле снабжения, так и в смысле распределения должно представлять собой один общий кооператив. Все мы стоим на той точке зрения, что кооперация есть одно из социалистических завоеваний… все общество должно превратиться в единый кооператив трудящихся. Ни о какой независимости отдельных групп не может и не должно быть речи… Сейчас нужно одно, чтобы только было единодушное стремление идти с открытой душой в этот единый мировой кооператив… Все слои населения, борющиеся за свою свободу, должны быть слиты в одну крепкую организацию».

Во время «военного коммунизма» Ленин характеризовал потребительскую кооперацию как «социалистическое завоевание».

Переход к НЭПу. В известной работе о продналоге Ленин пишет:

«Кооперация есть тоже вид государственного капитализма… Кооперация мелких товаропроизводителей (о ней, а не о рабочей кооперации идет здесь речь, как о преобладающем, о типичном в мелкокрестьянской стране) неизбежно порождает мелкобуржуазные, капиталистические отношения, содействует их развитию… Свобода и права кооперации, при данных условиях России, означает свободу и права капитализму… Но “кооперативный” капитализм в отличие от частнохозяйственного капитализма, является, при Советской власти, разновидностью государственного капитализма, и в качестве такового он нам выгоден и полезен сейчас, – разумеется, в известной мере».

Не правда ли, на первый взгляд эти слова противоречат вышеприведенным? Но это только на первый взгляд. Здесь Ленин говорит уже не о первом типе кооперации, а о втором и третьем: о кооперации «мелких товаропроизводителей». Естественно, что такие предприятия, особенно при свободе торговли, являются предприятиями в значительной мере капиталистическими.

Провозгласив НЭП, Ленин на X съезде предложил следующую резолюцию по кооперации:

«Поэтому я резолюцию о кооперации еще раз оглашаю: “Ввиду того, что резолюция IX съезда РКП об отношении к кооперации вся построена на признании принципа разверстки, которая теперь заменяется натуральным налогом, X съезд РКП постановляет:

Указанную резолюцию отменить”.

Съезд поручает Центральному Комитету выработать и провести в партийном и советском порядке постановления, которые бы улучшали и развивали строение и деятельность кооперативов в согласии с программой РКП и применительно к замене разверстки натуральным налогом».

«В согласии с программой». А что же говорила программа?

«РКП систематически должна продолжать свою политику: обязывать всех членов партии работать в кооперативах, в коммунистическом духе, развивать самодеятельность и дисциплину трудящегося населения, объединяемого в кооперативы, добиваться, чтобы все население охватывалось кооперативами и чтобы эти кооперативы сливались в единый, сверху донизу, охватывающий всю Советскую республику, кооператив».

Эти слова были написаны Лениным в проекте программы РКП к VIII съезду партии, они вошли без изменений в окончательный текст. Что значит переход кооперации к НЭПу «в согласии с программой РКП»? То же, что и переход к НЭПу государственных предприятий. Планирование не уничтожается, но становится более сложным, так как они вынуждены работать уже на рынок. Теперь эти централизированные ведомства (государственная промышленность, потребкооперация) получили конкурентов в виде частного капитала. Кстати, принцип обязательного членства каждого гражданина Советской республики в потребкооперации при переходе к НЭПу не был отменен. Это случилось только в 1923 г. Поэтому Ленин и писал в статье «О кооперации» о «действительности масс населения». Чтобы не только на бумаге все были членами кооператива (как было тогда). В полном соответствии с программой РКП и в этой, одной из последних своих работ, статье Ленин пишет:

«Нам нужно… заставить всех поголовно участвовать и участвовать не пассивно, а активно в кооперативных организациях. Собственно говоря, нам осталось “только” одно: сделать наше население настолько цивилизованным, чтобы оно поняло все выгоды от поголовного участия в кооперации и наладило это участие».

Когда Ленин писал эту статью, принцип обязанности еще не был отменен и поэтому мы нигде не находим упоминания о добровольности. И нужно отметить, что Ленин и не думал о переходе в ближайшем будущем к добровольности участия в кооперации. В записке для членов Политбюро от 18 марта 1922 г. Ленин, считая преждевременным обсуждение вопроса о переходе к добровольному членству, подчеркивает:

«Члены кооперации – все. Это надо для будущего».

И в статье «О кооперации», как мы уже отмечали, Ленин продолжал стоять на старой позиции «поголовного» членства, то есть на основе программы. Как же оценивал Ленин в этой статье кооперацию? Да точно так же, как и в период «вечного коммунизма»: «социалистическое завоевание». Ведь эту статью Ленин написал о потребкооперации, а не о «кооперации мелких товаропроизводителей», то есть не о сельскохозяйственной и не о кустарно-промысловой. Доказательства этого вывода следующие:

1. Не упоминается принцип добровольности участия. А сельскохозяйственная и кустарно-промысловая кооперации строились строго на добровольческих началах.

2. Неоднократно подчеркивается «поголовное», «максимальное участие всего» населения в кооперации: «кооперирование России». Было бы просто глупо говорить о всеобщем участии русского народа в сельскохозяйственной и кустарно-промысловой кооперации, так как в России жили не только крестьяне и кустари.

3. Ленин пишет о кооперативных предприятиях, пользующихся средствами производства, которые принадлежат государству:

«При нашем существующем строе предприятия кооперативные отличаются от предприятий частнокапиталистических, как предприятия коллективные, но не отличаются от предприятий социалистических, если они основаны на земле, при средствах производства, принадлежащих государству, то есть рабочему классу».

ТОЗы, колхозы, артели и другие виды сельскохозяйственной и кустарно-промысловой кооперации используют средства производства, которые принадлежат им самим, а не государству. Очевидно, здесь речь идет о потребкооперации.

4. «Несомненно также, – пишет Ленин в этой статье («О кооперации») – что в обстановке нашей теперешней экономической действительности, когда мы соединяем частнокапиталистические предприятия, – но не иначе, как на общественной земле, и не иначе, как под контролем государственной власти, принадлежащей рабочему классу, – с предприятиями последовательно-социалистического типа (и средства производства принадлежат государству, и земля, на которой стоит предприятие, и все предприятия в целом), то тут возникает вопрос еще о третьем виде предприятий, которые раньше не имели самостоятельности с точки зрения принципиального значения, именно: о предприятиях кооперативных».

Если это предположение имеет какой-либо смысл, то он заключается в следующем: между фабриками и заводами, с одной стороны, и крестьянскими хозяйствами – с другой, возникает новый тип предприятий – кооперация, которая совершает товарообмен между мелкотоварным крестьянством и государственной крупной промышленностью, тем самым является мостиком, соединяющим эти две сферы производства. Этим и занималась тогда потребкооперация, снабжающая крестьян промтоварами, скупая у них сельскохозяйственные продукты, то есть соединяя две отрасли производства, выполняя функции обмена и распределения. Именно по поводу этих предприятий Ленин и говорит, что они «не отличаются от социалистических».

5. «Все дело в том, чтобы уметь соединить тот революционный размах, тот революционный энтузиазм, который мы уже проявили и проявили в достаточном количестве и увенчали полным успехом, уметь соединить его (тут я почти готов сказать) с уменьем быть и грамотным торгашом, какое вполне достаточно для хорошего кооператора».

Уменье быть грамотным торгашом достаточно для хорошего кооператора. Это сказано явно не о колхознике и не о кооперированном кустаре. Это сказано о работнике потребсоюза.

6. В конце декабря 1922 г. Ленин продиктовал запись, в которой наметил темы для дальнейшей работы:

«Для памяти:

В письме об увеличении числа членов Центрального Комитета пропущено об отношении членов увеличенного Центрального Комитета к Рабоче-Крестьянской инспекции.

Намеченные темы:

1. О Центросоюзе и его значении с точки зрения НЭПа.

2. О соотношении Главпрофобра с общепросветительной работой в народе.

3. О национальном вопросе и об интернационализме (в связи с последним конфликтом в грузинской партии).

4. О новой книге статистики народного образования, вышедшей в 1922 г».

Это значит, что, планируя писать статью, которую он назовет потом «О кооперации», Ленин обозначал ее для себя под рабочим названием «О Центросоюзе».

Исходя из этого, можно сказать, что никакого нового шага в статье «О кооперации» не было. Говоря о социалистичности потребкооперации, Ленин лишь повторял известное и старое. Говоря о всеобщем кооперировании, Ленин также повторял известное и старое. Как смешны кажутся на фоне этого все восклицания современных историков о «тайне» социализма, о «новой» концепции, которые якобы прочитываются в статье «О кооперации». Кто-то говорит, что только Бухарин понял эту статью и поэтому боролся сначала с Троцким, потом – со Сталиным. Кто-то говорит, что вообще, мол, никто не понял эту статью. Вот сколько «загадочности» напустили на эту обыкновенную работу Ленина.

Но если говорить не только об этой статье, а попытаться хотя бы в основном описать весь «ленинский кооперативный план», то нужно проанализировать достаточно обширное количество работ. Собственно говоря, как такового плана, строго очерченного, не было. Ленин по ходу дела во многих работах касался кооперации. И здесь нам очень повезло: систематизирование ленинских взглядов по кооперации достаточно добросовестно уже проделал автор книги «История разработки Лениным кооперативного плана». Несмотря на то, что эта работа была написана, как теперь говорится, «в застойный период», она дает в основном верное представление по этому вопросу и отличается в лучшую сторону даже от многих попыток исследований нынешнего «перестроечного» времени. Вот что в заключение пишет автор этой работы:

«Все это позволяет сделать вывод о том, что ленинский кооперативный план включал три основные задачи:

1. Преобразование крестьянских хозяйств путем кооперирования в крупные социалистические земледельческие предприятия и решение, тем самым, наиболее сложной задачи социалистического строительства.

2. Преобразование путем кооперирования мелких и мельчайших предприятий кустарей и ремесленников в крупные социалистические промышленные предприятия, основанные на индустриальных методах труда и современной машинной техники.

3. Организация кооперативным путем распределения материальных благ в социалистическом обществе среди рабочих, крестьян, кооперированных кустарей, интеллигенции.

В соответствии с этим ленинский кооперативный план предусматривал развитие, как это и на практике осуществлялось, всех форм кооперации – сельскохозяйственной и кустарно-промысловой и потребительской».[149]

Здесь ясно говорится, что конечной целью кооперативного плана Ленина являлось установление того самого «единого кооператива», «государственной монополии».

Взгляды Бухарина были аналогичными в этом вопросе. Кооперация им мыслилась как переходный этап от мелкокрестьянского хозяйства к единому государственному механизму социалистической экономики. Приведу лишь две цитаты из его работ, написанных им в самый разгар НЭПа, в 1925 г. Но таких высказываний у Бухарина можно встретить достаточно:

«Постепенно, с вытеснением частных предпринимателей всевозможного типа и их частных хозяйств и по мере роста организованности и стройности хозяйства государственно-кооперативного, мы будем все более и более приближаться к социализму, т. е. к плановому хозяйству, где все принадлежит всем трудящимся и где все производство направлено на удовлетворение потребностей этих трудящихся.

…В период гражданской войны, беспощадного подавления эксплуататоров, конфискаций, реквизиций и прочего мы представляли себе, что можем почти сразу перейти к плановому организованному хозяйству, начисто и сразу уничтожив свободную торговлю всюду и везде и заменив эту торговлю организованным распределением (карточки и прочее). Опыт показал нам, однако, что такого рода задача нам не под силу, да и по существу эта задача не может быть разрешена, когда имеется в наличии колоссальное количество мелких хозяйств, которые никак нельзя сразу втиснуть в единый стройный план»[150].

«Можно, следовательно, сказать, что если наше прежнее представление о развитии социалистического строя заключалось в том, что немедленно после диктатуры пролетариата мы уничтожаем рынок и тем самым сразу уничтожается капиталистическое хозяйство и сразу проводится плановое хозяйство, – то тут мы ошиблись. Не сразу, а в процессе вытеснения, преодоления и переработки целого ряда промежуточных форм»[151].

Очевидно, что никакого пересмотра понятия социализма нет. Он так же, как и Ленин, считал, что «начисто и сразу уничтожить свободную торговлю» невозможно в крестьянской стране. Но конечная цель оставалась неизменна: социализм в виде государственного треста, действующий по «единому стройному плану». Просто НЭП отодвигал эту цель.

И когда Сталин сорвал НЭП, то Бухарин боялся лишь одного: это подорвет рост экономики. Вот как он это объяснял в речи 18 апреля 1929 г.:

«Распределительный принцип, принцип разверстки – как хотите назовите, приводил и приводит, несомненно, к тому, что увеличивается опасность дальнейшего сужения производственной базы.

…Мне кажется, что у товарищей есть явная переоценка возможностей воздействовать на основные массы крестьянства без рыночных отношений. Я бы формулировал дело так, что они переоценивают возможность прямого воздействия на мелкое и мельчайшее крестьянство, что они перепрыгивают в некоторую дальнейшую фазу развития наших экономических отношений. Именно перепрыгивают».[152]

То есть никаких принципиальных или этических возражений у Бухарина нет. Эта фаза «разверстки», по мнению Бухарина, все равно придет. Он просто прогнозировал, что ее ускорение, «перепрыгивание» приведет к экономическому краху. Мол, рано еще! Настолько нерешительны были все его возражения против срыва НЭПа, что, в отличие от Троцкого, он сам себе отказал даже в праве именоваться «оппозицией». В самом начале этой вышеназванной речи он заранее отказался от звания «оппозиционер»:

«Товарищи, я думаю, что огромное большинство товарищей, сидящих в этом зале, исходит из совершенно ложного предположения о некоей новой оппозиции, которая-де зарождается в партии…»[153]

Ключевые моменты этого параграфа и их связи с другими ключевыми моментами других параграфов второй части книги

2.3.2.

2.3.3. Актуальные идеи Троцкого для выработки макроэкономической политики современных развитых стран

Самая глобальная догадка Троцкого – введение в экономическую концепцию длинных циклов социального и политического фактора. Маркс не говорил о длинных циклах. Маркс говорил о взаимовлиянии экономики и политики (в его терминах – «базиса и надстройки»). Троцкий, опираясь на помощь профессионального экономиста Варги, исследовал данные экономической статистики Европы почти за полтора века, выдвинул концепцию длинных экономических циклов рыночной экономики и объединил ее с марксистской теорией соотношения «базиса и надстройки». «Базис» – экономика, «надстройка» – социальные факторы, политика. Именно это позволило мне в главе 2-й 3-й части построить новую техно-эколого-социально-экономическую теорию длинных циклов и дать прогноз на ближайшие 50 лет.

После того как Ленин на X съезде партии принял его идею замены разверстки налогом и убедил в этом делегатов, Троцкий оставил Ленину внутрироссийские дела и занялся поиском адекватного ответа на глобальный вызов коммунистам всех стран. В чем был этот вызов? Его и Ленина прогнозы о социалистических революциях в основных странах Европы не оправдались. Они прогнозировали, что Европа и Америка не сможет завершить мировую войну без социалистических революций. Революций не произошло и ситуация в Европе и Америке стабилизировалась, война завершилась без революций в Англии, Франции и США. На июнь 1921 г. Троцкий договорился с Лениным назначить сбор коммунистов всех стран на III Конгресс в Москве для определения новых методов борьбы против капиталистов. За два месяца, которые оставались после бурного «интрижного» X съезда до конгресса, он взял на себя задачу найти выход из идеологического тупика, родить новые идеи, выработать на их основе новую стратегию и тактику борьбы за социализм в развитых странах Америки и Европы. Всего два месяца. А как можно родить новые идеи, не разобравшись в текущем социально-экономическом положении этих стран? Что там происходит с экономикой? Какова социальная структура? Насколько мировая война и приход умеренных социалистов к власти изменили эту структуру, экономические отношения и положение пролетариата? Почему они с Лениным ошиблись в прогнозах? На какой стадии находится капитализм сейчас? В поисках ответов он постарался изучить основные новейшие достижения науки в разных областях знания. Он ознакомился, например, с теорией относительности Эйнштейна. Но, конечно, основной упор был сделан на скрупулезное изучение экономических данных Европы и Америки за последние полтора века. Сбор, статистическую обработку данных, сверку и сведение к сравнимым показателям по разным странам он поручил профессору экономики Варге. Он должен был ответить на принципиальный вопрос: почему капитализм выстоял? Почему экономика Америки и Европы показывает признаки оживления? Означает ли это крах марксизма? И капитализм еще не изжил себя, как коммунисты доказывали все последние годы? Ведь Троцкий с Лениным делали революцию в России только с надеждой, что она перерастет в мировую. А мировой не случилось. Вот какие глобальные вопросы встали тогда перед коммунистами всех стран. И Троцкий взвалил на себя задачу их разрешить за два месяца. Они с Лениным разделились: Ленин целиком занялся хозяйством России, оставшейся одинокой революционной страной. Он к III Конгрессу готовил доклад о внутрироссийской новой экономической политике. У него тоже была задача не из легких: убедить зарубежных коммунистов, что замена разверстки налогом не означает отступления от социалистических идеалов. Потому что коммунистам Англии и Франции улюлюкали их политические противники: «Вот, посмотрите, ваша социалистическая Россия восстанавливает капитализм! Конец вашему практическому социализму! Как и прежде, от социализма остаются одни фантазии!».

А Троцкий должен был предложить новую идеологию борьбы на мировой арене вне зависимости от политики внутри одной, хотя и большой, но неразвитой страны, всего лишь одной, которая осталась после мировой войны у коммунистов в руках. Вглядываясь в ряды цифр производства и потребления, цен и видов различных товаров, населения и его доходов, макро– и микроэкономических показателей по разным странам, Троцкий старался проникнуть в тайну капитализма-феникса, воскресения капитализма из пепла мировой войны. Что ему говорить на конгрессе? Что ему говорить себе? Зачем он делал эту русскую революцию, если ее не поддержал пролетариат развитых стран? Он с Лениным много раз говорил и писал, что в таком раскладе гибель одинокой революции неминуема… Он метался в тупике. Никакого выхода из лабиринта не было.

Чтобы взглянуть по-новому, он попросил Варгу основные макроэкономические показатели представить в виде графиков. И только в последние недели перед Конгрессом он разглядел в этих графиках четко выраженные длинные тренды, около которых экономика колебалась в обычном 7-10-летнем циклическом ритме. Он вспомнил свои простуды на фронтах гражданской войны. Вот уже как будто выздоравливаешь, и вдруг на следующий день – снова повышение температуры и ухудшение. Кратковременное ухудшение на фоне долговременного выздоровления. А с капитализмом наоборот! Это было озарение! Марксисты не ошибались глобально! Капитализм остается на нисходящем длинном экономическом цикле, внутри которого могут быть короткие обычные подъемы и спады! Текущее оживление не означает полного восстановления капитализма, а просто небольшое и недолгое улучшение во время смертельной болезни. Узнав об этом открытии, Ленин согласился поставить доклад Троцкого самым первым на Конгрессе. Троцкий так и объяснял делегатам, используя тот же медицинский образ:

«…Развитие капитализма слагается из первичного и вторичного движения, возникающего всегда на основании первичного: подъем, падение или застой. На этой линии мы имеем флуктуацию, то есть смену благоприятных конъюнктур и кризисов, которые ничего не говорят о том, развивается ли капитализм или разрушается. Эту флуктуацию можно сравнить с сердцебиением у живых существ. Сердцебиение говорит нам только о том, что человек живет. Само собою разумеется, что капитализм еще не погиб, и, пока он жив, он должен вдыхать и выдыхать, то есть должна происходить флуктуация. Но, подобно тому, как дыхание у умирающего совсем иное, чем у человека в периоде развития, так и здесь.

…И теперь речь идет не о том, возможно ли улучшение конъюнктуры, но о том, идет ли флуктуация конъюнктуры по повышающейся или по понижающейся линии. Это самое важное во всем вопросе»[154].

Он выделил три типа длинных циклов: повышающийся, понижающийся и стабильный. Кондратьев позже сможет предположить существование лишь только двух из этих трех типов длинных циклов. Троцкий определил, что какой-то общей средней продолжительности этих длинных циклов не наблюдается. Кондратьев потом выдвинет гипотезу об одинаковых по продолжительности длинных циклах. Впервые Троцкий выдвинул гипотезу о влиянии социально-политических факторов на экономическую динамику. Кондратьев до конца жизни не примет эту идею. Для этого Троцкий должен был несколько модернизировать марксизм и ответить на критику своей концепции со стороны просвещенных марксистов: «по Марксу ведь базис определяет надстройку, а не наоборот». Ему пришлось впрямую подвергнуть критике прогноз Маркса о французской революции середины XIX века, чтобы обосновать свою концепцию влияния «надстройки» в виде войн и революций на экономическую динамику:

«Само собою разумеется, что капитализм еще не погиб, и пока он жив, он должен вдыхать и выдыхать, то есть должна происходить флуктуация. Но, подобно тому, как дыхание у умирающего совсем иное, чем у человека в периоде развития, так и здесь. Очень опасно опираться на выдержку Энгельса и упускать из виду эти основные факты. Ибо как раз после 1850 года, когда Маркс и Энгельс делали свои наблюдения, наступило не нормальное, обычное положение, но эпоха бури и натиска капитализма, которой революция 48 года расчистила почву. Вот что имеет решающее значение»[155].

Троцкий в этом докладе пошел дальше и конкретизировал влияние «надстройки» на экономику. Он постулировал, что изменившаяся ситуация после русской революции не позволит восстановиться капитализму в полной мере, как это было раньше. Раньше путем снижения цен и зарплат, в том числе и обнищания пролетариата, рыночная экономика обретала новое равновесие и получала новый толчок развития. После русской революции и борьбы пролетариата в Америке и Европе за свои права, пришедшие к власти социалисты и окрепшие профсоюзы не позволят снизить зарплаты, а значит и невозможно восстановление экономик развитых стран по старому способу. Кейнс к этой мысли придет лишь через четыре года – к середине 1920-х годов.

Также в этом докладе Троцкий дал оценку экономического положения основных стран Европы и Америки в подробных цифрах и аналитических выкладках. Основные параметры этой оценки совпадают с результатами анализа Кейнса послевоенного положения основных развитых стран («Экономические последствия мира»). Исходя из проницательного анализа, Троцкий сделал пророческий вывод о механизме будущего биржевого пузыря и наступившего после него краха Великой Депрессии 1929–1933 гг:

«Для капиталистического организма должна будет наступить передышка. Но из того, что он вдохнет немного свежего воздуха, что наступит известное улучшение, еще рано заключать о процветании. Наступит новый фазис, когда попытаются устранить противоречие между перепроизводством фиктивного богатства и основной нищетою. Затем вновь будут продолжаться судороги экономического тела. Все это дает нам, как я уже говорил, картину глубокой экономической депрессии»[156].

Прогноз Троцкого полностью оправдался. Капитализм в 1920-е годы оживился, «глотнул свежего воздуха» и окончательно умер в судорогах Великой депрессии. Она обозначила границу между ним и эпохой социализма, в которую вступили все развитые страны в 1930-40-е годы.

Этот доклад широко обсуждался в русской прессе и в зарубежной коммунистической. Зарубежные экономисты, такие как Кейнс, не читали коммунистических газет и поэтому проглядели идеи Троцкого о длинных экономических циклах капиталистической экономики. Но в России доклад Троцкого не мог быть не замеченным.

Концепцию длинных экономических циклов почему-то связывают в экономической теории исключительно с именем русского экономиста Кондратьева. Хотя сам Кондратьев признавал, что обе концепции – Троцкого и его самого – являются концепциями длинных циклов[157]. В это время Кондратьев трудился в министерстве сельского хозяйства советского правительства, которое ставило ему непосредственные задачи. А советское правительство непосредственно исполняло директивы Политбюро, одним из самых влиятельных членов которого был Троцкий. Кондратьев к тому времени искренне признал советскую власть и свои ошибки в прошлой борьбе с ней:

«Начиная с 1919 г. я признал, что я должен принять Октябрьскую революцию, потому что анализ фактов действительности и соотношение сил показали, что первое представление, которое я получил в 1917–1918 гг., было неправильно, и ясно, я вошел в органическую связь с советской властью»[158].

Судя по опубликованным работам Кондратьева за 1921–1922 годы центр научного интереса ученого оставался в области сельского хозяйства и денежного обращения. Например, в 1921 г. Кондратьев подготовил и опубликовал только две узкоспециальные работы:

1. К вопросу об изменении полеводства в крестьянском хозяйстве за период 1916–1920 годов // Сельское и лесное хозяйство. М., 1921. № 1/3. С. 50–78.

2. К вопросу об исчислении чисел показателей // Изв. Нар. Комиссариата финансов. М., 1921. № 20. С. 6–12.

Всего за 1921–1922 годы им было подготовлено и опубликовано 11 работ. Осторожное предположение о существовании длинных циклов впервые было высказано им только в одной работе «Мировое хозяйство и его конъюнктуры во время и после войны» (Вологда, 1922), в самой последней ее главе. Я не нашел данных, которые бы впрямую подтверждали знакомство Кондратьева с докладом Троцкого на III конгрессе Коминтерна в июне 1921 г. в Москве, в городе, где он тогда работал и жил. Можно предположить, что в это время он просто перестал читать газеты, которые широко публиковали доклад Троцкого. По признанию самого Кондратьева работа над его книгой была завершена лишь осенью 1921 г., то есть явно после III Конгресса Коминтерна[159]. И еще одна немаловажная деталь: Кондратьев ясно дал понять, что это исследование было инициировано по его непосредственной работе в аппарате советского правительства[160]. То есть это не было личной инициативой ученого в свободное от работы время. Но будем считать, что к идее длинных циклов он пришел самостоятельно.

Итак, предположим, что первый этап заключается в выдвижении двух концепций длинных циклов Троцким и Кондратьевым независимо друг от друга. Второй этап – 1923 г., когда появились свидетельства о взаимном заочном знакомстве авторов концепций с идеями друг друга. Троцкий опубликовывает статью, в которой поддерживает признание Кондратьевым концепции длинных волн и критикует ее отличия от своей концепции:

«Профессор Кондратьев подошел к этому вопросу после III Конгресса Интернационала – тщательно, как водится, обходя ту постановку, какая была дана вопросу на самом Конгрессе, и попытался, наряду с «малым циклом», охватывающим десятилетний период, установить понятие «большого цикла», охватывающего, примерно, пятьдесят лет. По этой симметрически-стилизованной конструкции большой экономический цикл состоит, примерно, из пяти малых циклов, причем половина их имеет в сумме своей резко выраженный подъемный, а другая половина – кризисный характер, со всеми необходимыми переходными ступенями. Цифровое определение больших циклов, данное Кондратьевым, подлежит внимательной и не очень доверчивой проверке, применительно как к отдельным странам, так и к мировому рынку в целом. Уже заранее можно отвергнуть попытку профессора Кондратьева придать эпохам, которые он называет большими циклами, ту же «строго-закономерную ритмичность», какая наблюдается у малых циклов, как явно ошибочное обобщение по формальной аналогии. Периодичность малых циклов обусловлена внутренней динамикой капиталистических сил, проявляющей себя всегда и везде, раз налицо рынок. Что же касается тех крупных (в 50 лет) отрезков капиталистической кривой, которые профессор Кондратьев неосторожно предлагает тоже назвать циклами, то их характер и длительность определяются не внутренней игрой капиталистических сил, а теми внешними условиями, в русле которых протекает капиталистическое развитие. Приобщение к капитализму новых стран и материков, открытие новых естественных богатств и, вслед за этим, большие факты «надстроечного» порядка, как войны и революции, определяют характер и смену подъемных, застойных или упадочных эпох в капиталистическом развитии».[161]

Как видно из этого отрывка, Троцкий не признает в концепции Кондратьева следующее:

1. Существование строго пяти коротких циклов в одном длинном.

2. Длинные циклы имеют одинаковую продолжительность – 50–60 лет.

3. Экономические циклы не зависят от войн и революций – «надстройки» в марксистских терминах.

4. Длинные циклы являются, также как и короткие, средством восстановления рыночного равновесия.

5. Статистические данные подтверждают концепцию Кондратьева.

Начнем с последнего, самого легкого. Троцкий привел в своей статье график-таблицу, основанную на статистике[162], и показал, что концепция Кондратьева противоречит данным, начиная с 1860-х годов:

Впоследствии многочисленные попытки разных ученых Америки и Европы проверить теорию Кондратьева на обновленных данных подтвердили справедливость критики Троцкого и его непризнание положений, выраженных в пунктах 1, 2 и 5.[163]

Оставшиеся положения, выраженные в пунктах 3 и 4, взаимосвязаны и составляют как раз главное различие двух концепций: узкой специально-экономической Кондратьева и широкой политэкономической Троцкого.

Последующие события после 1923 г. сложились таким образом, что авторы концепций столкнулись на третьем последнем этапе: их личной дискуссии. По вопросам тенденций развития мировой экономики была организована дискуссия в Москве 18 января 1926 г. На ней присутствовали и выступали лучшие экономисты России, специализирующиеся на мировой экономике. Троцкий изложил основные параметры своей статьи.[164] Судя по докладу Кондратьева, он расширил свою концепцию с узко ценовой до макроэкономической. И в ответ на критику Троцкого он утверждал, что фактор войн и революций сам зависит от экономики. У него получалось, что не только научно-технический прогресс, но и войны, революции, освоение новых территорий, то есть все «надстроечные» факторы, на которые упирал Троцкий, сами по себе являются производными и зависимыми от экономики и ее динамики. А позицию Троцкого Кондратьев охарактеризовал «идеалистической точкой зрения», порывающей с марксизмом и материализмом.[165] Такие обвинения Кондратьев мог себе позволить в 1926 г. в адрес уже повергнутого и опального бывшего вождя, которого во всех газетах тогда ругали Сталин с Бухариным.

В феврале 1926 г. Троцкий делал еще один доклад, в котором за три года до Великой депрессии предрек:

«Время провинциальных хозяйственных процессов прошло безвозвратно. Конечно, американский капитализм неизмеримо крепче и устойчивее европейского, несравненно увереннее может взирать на свой завтрашний день. Но американский капитализм уже не довлеет себе. На внутреннем равновесии он держаться не может. Ему нужно мировое равновесие… Значит, чем дальше, тем больше Америка вынуждается к экспансии, т. е. ко вложению своих избыточных средств в Латинскую Америку, в Европу, в Азию, в Австралию, в Африку. Но тем более хозяйство Европы и других частей света становится составной частью хозяйства Соединенных Штатов… они сами, чем дальше, тем больше, попадают в зависимость от всего мира со всеми его противоречиями и грозящими потрясениями».[166]

«…об экономической стабилизации Европы на какой-либо длительный период говорить нет основания. Хозяйственная ситуация Европы остается глубоко критической при всех своих изменениях к лучшему. Ее противоречия будут уже принимать в ближайшие годы крайне острый характер».[167]

Нет нужды говорить о том, что последующие события подтвердили концепцию Троцкого о невозможности восстановления рыночного равновесия мирового хозяйства без смены социально-политического строя. Вера Кондратьева в автоматическую способность капитализма к восстановлению рыночного равновесия потерпела крах. Кондратьев до конца своей жизни не смог выйти за рамки старой классической экономической теории с ее постулатом автоматического объективизма рыночных процессов. Однако Кейнс, в отличие от Кондратьева, принял тезис марксистов о неспособности капитализма к развитию и смог построить свою экономическую теорию нового рыночного социализма.

К сожалению, эта роль Троцкого не получила должного освещения в экономической или исторической литературе. Я нашел только одну статью только одного ученого о вкладе Троцкого в теорию длинных экономических циклов: Richard Day “The Theory of the Long Cycle: Kondratiev, Trotsky, Mandel”. В ней в целом достаточно верно, хотя и неполно, представлены взгляды Троцкого по этому вопросу.

Что же не смог понять Кондратьев, несмотря на все усилия Троцкого?

Первая мировая война и революционные процессы 1910-х годов породили Международную организацию труда (International Labour Organization, ILO). Она приняла конвенцию об установлении минимальной заработной платы. Предусматривалось, что на основе национального законодательства в процедуре установления минимальной заработной платы на равных условиях и с равным представительством участвуют заинтересованные предприниматели и трудящиеся в лице своих организаций. Трудящемуся предоставлялось право получать в судебном порядке сумму, которая ему недоплачена, если заработная плата выплачивалась по более низкой ставке, чем минимальная заработная плата.

Этот «надстроечный» фактор сделал невозможным функционирование старого классического капитализма. Это подтверждается словами самого автора теории нового капитализма – Джона Мэйнарда Кейнса. «Новый курс» Рузвельта положил начало социалистическим реформам в Америке и Европе, основываясь на кейнсианской революции в экономической науке и политике. Известно, что Кейнс экономически обосновал эту трансформацию капитализма. Но малоизвестно, что взгляды Кейнса сформировались под значительным влиянием практики макроэкономического регулирования Советской России 1920-х годов. Кейнс неоднократно бывал в эти годы в Советской России и писал статьи о ее политике, о чем я уже упоминал в первой части этой книги. Основная статья Кейнса по этому вопросу «Беглый взгляд на Россию» была опубликована в 1925 г. Однако только совсем недавно стало известно, что Кейнс читал доклады в Москве перед советскими экономистами и управленцами советского правительства. Один из таких докладов («Экономическое положение Англии») состоялся 14 сентября 1925 г., и после него Кейнс отвечал на вопросы. С тех пор стенограмма этого заседания хранилась в архивах. Лишь только в конце XX века она была опубликована впервые! В этом докладе мы видим признание Кейнса в необходимости новой теории капитализма ввиду классовой борьбы пролетариата:

«…С другой же стороны, не только факты, но и общественное мнение намного продвинулись вперед по пути к эпохе стабилизации. Профессиональные союзы достаточно окрепли, чтобы властно вмешиваться в свободную игру сил спроса и предложения, и в то же время общественное мнение, признавая, хотя и с ропотом и даже с явной подозрительностью, что профессиональные союзы становятся опасными, все же полагает, что углекопы не должны быть жертвой жестоких экономических сил, которые они-то (углекопы) никогда не приводили в действие.

Мысль консерваторов, что мы можем, например, изменить ценность денег и затем предоставить выравнивание проистекающих отсюда последствий свободной игре сил предложения и спроса, принадлежит к числу мыслей, достойных эпохи 50 или 100 лет тому назад, когда профессиональные союзы были бессильны и когда экономической лавине была дана возможность двигаться по пути прогресса, не встречая препятствий и даже вызывая восторг.

Ортодоксальная экономика, которую мы унаследовали от XIX века, предполагает высшую ступень гибкости экономического организма, как бы нахождение его в жидком состоянии. Это зависит от того, что я назвал бы термином «принцип рассасывания», т. е. принципа, что если происходит то или иное нарушение в какой-либо части экономического организма, оно довольно легко рассасывается по всему организму, пока не наступит новое положение равновесия. Впрочем, всегда допускалось, что экономический организм отчасти не так уж податлив и что трение может отсрочить процесс рассасывания. Но всегда предполагалось, что хозяйственный организм имеет достаточную степень гибкости, чтобы позволить считать принцип рассасывания хорошо оправдывающей себя гипотезой.

Я не отрицаю того, что и сейчас имеется в довольно большой степени способность рассасывания. Но легкость и быстрота этого рассасывания – по крайней мере, в Англии – ныне гораздо менее прежнего.

… Мы, люди Запада, будем наблюдать все то, что делается в СССР, с сочувствием и живым интересом в надежде, что мы можем найти такие вещи, относительно которых мы можем тут поучиться».[168]

После анализа практики Советской России, нескольких поездок и общения с советскими экономистами Кейнс к концу 1920-х годов создал новую экономическую теорию, которая обосновала мирный переход к рыночному социализму развитых стран Америки и Европы.

Возросшее влияние профсоюзов и социалистических партий он призвал рассматривать как данность. Экономисты-классики обосновывали меры борьбы с профсоюзами тем, что они посягают на «священную корову» – конкуренцию, рассматривая их также как монополии. Они доказывали, что профсоюзы – это монополии на рынке труда, которые нарушают равновесие и приводят к затяжным кризисам, так как препятствуют снижению заработной платы и установлению ее на равновесном уровне. К 1920-м годам профсоюзы и рабочие партии добились такого влияния, что об их запрещении не могло быть и речи. Как же быть тогда с капитализмом, с его экономической теорией? Из классической теории следовало, что капитализм при профсоюзах (трудовой монополии) не может эффективно функционировать и обречен на перманентный кризис. На это упирал Троцкий и все марксисты.

Кейнс все 1920-е годы настойчиво искал выход из этого тупика. И когда нашел его, он назвал свою эпохальную книгу «Общей теорией», в первую очередь, «занятости», а лишь потом «процента и денег»[169].

Доподлинно неизвестно, взял ли Кейнс этот ключевой постулат Троцкого или до него дошел самостоятельно. Однако есть конкретное свидетельство, что, по крайней мере, одну работу Троцкого Кейнс внимательно прочитал. В 1925 г. Троцкий написал книгу «Куда идет Англия», в которой проанализировал социально-экономические тенденции Великобритании и дал свой прогноз. В частности, он констатировал потерю Англией роли ведущей мировой державы и предсказал дальнейший сдвиг центра могущества в сторону США. Эта книга была переведена на многие языки и произвела огромный резонанс во всем мире. Многие известные политики и мыслители (например, Бертран Рассел) прочли ее, участвовали в дискуссии и дали свои отзывы. Кейнс, как известно, проморгал Великую депрессию и даже сам лично потерял сбережения после краха 1929 г. Как только книга Троцкого была переведена на английский, Кейнс сразу же ее прочитал и написал ответную статью в марте 1926 г.[170] Конечно, Кейнс не был согласен со многими выводами марксиста-революционера. За несколько лет до Великой депрессии Кейнс прочитал, но не понял эти слова Троцкого:

«…чем могущественнее становится промышленность Соединенных Штатов, тем глубже и теснее ее зависимость от мирового рынка… Американская буржуазия будет еще иметь возможность наблюдать великое крушение своей старшей европейской сестры. Но и для американского капитала пробьет неотвратимый час».[171]

Хотя Кейнс смог почувствовать масштабность личности Троцкого:

«Личность видна даже в искажающем оригинал переводе»[172].[173]

Однако Кейнс ничего не сказал о важнейшем постулате Троцкого о необходимости учета социального фактора, фактора классовой борьбы и возросшего влияния профсоюзов. Ведь именно это позволило Кейнсу создать теорию, в которой профсоюзы уже не мешали достижению равновесия. Для этого он ввел новое понятие «вынужденная безработица», отказался от постулата классиков о совпадении денежной и реальной заработной платы в процессе их влияния на совокупный спрос и радостно провозгласил различие в реакции рабочих на их изменения. Я написал «радостно» не просто так. Сухой, сложный, порой математический стиль изложения этой работы резко контрастирует с такими фразами, как «к счастью». И эти эмоциональные искорки относятся именно к «нелогичному» поведению рабочих, которое и спасает капитализм по мысли Кейнса:

«Работники обычно противятся сокращению денежной заработной платы, но они не прекращают работы всякий раз, когда поднимаются цены товаров, приобретаемых на заработную плату… Как мы увидим дальше, к счастью, дело обстоит именно так».[174]

Так точно подмеченное Кейнсом различие в психологической реакции рабочих на снижение денежной зарплаты в отличие от реальной позволило ему создать новую экономическую теорию рыночного социализма. Грубо говоря, иллюзии, склонность к самообману и нерациональность поведения большинства людей лежат в основе кейнсианства как новой экономической теории, теории рыночного социализма. Эта теория и последующая практика макроэкономического регулирования развитых стран Америки и Европы являются одним из множества вариантов рыночного социализма. В США этот вариант менее государственен, в Норвегии или Японии – более. Все они различаются по степени этатизма. Суть всех одна – без вмешательства государства социально-экономические процессы протекать не могут. Советская экономика 1920-х годов и концепция Троцкого являются одним из государственных типов рыночного социализма. Некоторые критики пытались обосновать нежизнеспособность и недолговечность такого типа экономики. И до конца XX века можно было спорить об этом. Однако сегодня успехи китайской экономики подтверждают жизнеспособность экономической концепции Троцкого. Как связаны экономические успехи Китая и экономическая концепция Троцкого?

Я не нашел прямых ссылок Дэн Сяопина на труды Троцкого. Однако их экономические концепции оказались во многом схожи. И несколько фактов говорят о том, что влияние Троцкого на Дэн Сяопина можно считать весьма вероятным. Дэн Сяопин вступил в коммунистическую партию Китая именно в тот период, когда родилась оппозиция 1923 г. Представители всех компартий мира, в том числе и Китая, регулярно приезжали в Москву за советами, входили в общую международную организацию – Коммунистический Интернационал. Именно во второй половине 1923 г. русскую компартию начали сотрясать острые дискуссии по ряду экономических вопросов. Стержень их был один – соотношения плана и рынка.

После осуждения оппозиционеров сталинским аппаратом на партийной конференции в январе 1924 г. активность Троцкого пошла на спад, и до начала 1926 г. он и его сторонники не вели оппозиционной борьбы. С начала 1926 г. троцкистская оппозиция открыла второй период острой борьбы против сталинско-бухаринской группировки, которая полностью захватила к тому времени власть в стране и начала усиливать идеологический и организационный нажим на инакомыслящих. Это было время расцвета НЭПа, рыночного социализма, динамично развивающейся советской экономики. Именно в этом 1926 г. Дэн Сяопин приехал в Москву на учебу в университет. А как будет показано в 3-м параграфе 3-й главы третьей части, оппозицию Троцкого более всего поддерживали именно образованные, а не рабоче-крестьянские слои: инженеры, экономисты, учителя, преподаватели, студенты. Поэтому часто оппозиционеры организовывали свои тайные собрания в университетах Москвы. Ректором Университета, в котором учился Дэн Сяопин, был Карл Радек, один из самых активных соратников Троцкого по борьбе со Сталиным в те годы. 18 февраля 1926 г. Дэн Сяопин слушал выступление Радека, в котором он призывал перестать слепо подчиняться начальству, стараться свободно мыслить и обсуждать любые проблемы, связанные с китайской революцией[175]. Кроме этого, именно тогда Дэн встретил свою будущую жену. Этот год московской учебы он потом запомнит на всю свою жизнь.

Но самый главный факт, говорящий в пользу влияния идей Троцкого на Дэн Сяопина, заключается в совпадении многих важных положений их принципов макроэкономического регулирования государственно-рыночной экономики.

Одинаковые элементы социально-экономической политики Троцкого и Дэн Сяопина

(одни и те же мысли с разницей в 60 лет)

«Это вопрос практический, надо с карандашом подсчитать, до какой точки можно налоги повышать, чтобы крестьянское хозяйство могло повышаться, чтобы крестьянин в будущем году стал богаче, чем в нынешнем»[176].

«Как в деревне, так и в городе надо позволять части людей делаться зажиточными раньше других. Достигать зажиточности за счет честного труда законно»[177].

«Но не заключает ли в себе процесс нашего “врастания” в мировой рынок иных, более острых опасностей? Не грозит ли нам, в случае войны или блокады, механический разрыв бесчисленных жизненных нитей? Нельзя же забывать, что капиталистический мир непримиримо враждебен нам. И проч. И проч. Эта мысль копошится у многих.

Но есть и противоположная опасность, никак не меньшая: она состоит в задержке экономического развития, в более медленном темпе его роста, чем тот, который допускается активным использованием всех мировых возможностей. А в выборе темпа мы не вольны, так как живем и растем под давлением мирового хозяйства.

Слишком голым и абстрактным представляется довод насчет опасностей войны или блокады в случае нашего “врастания” в мировой рынок. Поскольку международный обмен во всех его формах экономически усиливает нас, постольку он укрепляет нас и на случай блокады или войны. Что наши враги могут еще попытаться подвергнуть нас этому испытанию, на этот счет у нас не может быть никаких сомнений. Но, во-первых, чем многообразнее будут наши международные хозяйственные связки, тем труднее будет разорвать их и нашим возможным врагам. А во-вторых, если это все же случится, мы окажемся несравненно сильнее, чем были бы при замкнутом и потому замедленном развитии»[178].

«Ибо сейчас никакая страна не может стать высокоразвитой, замыкаясь в самой себе. Мы пострадали из-за своей замкнутости… Наши товарищи боятся того, как бы к нам не проникла скверна, но больше всего боятся, как бы наша страна не превратилась в капиталистическую… Если же мы откажемся от расширения внешних связей и снова замкнемся в себе, то наверняка не сможем за 50 лет приблизиться к уровню экономически развитых стран…

Какой вред может быть от того, если страна станет богатой и могучей, а уровень материальной и культурной жизни народа поднимется и будет продолжать непрерывно расти?»[179].

«Мы заимствуем иностранную технику, иностранную производственную рецептуру. Наши инженеры все в большем числе выезжают в Европу и в Америку… Мы все больше прибегаем к прямой покупке иностранной технической помощи, связывая наши тресты с выдающимися иностранными фирмами, которые берут на себя обязательство в течение такого-то срока развернуть у нас производство определенных изделий… В концессии сочетаются перенесение к нам иностранного оборудования, производственной рецептуры и “авансирование” нашего хозяйства средствами мировых капиталистических накоплений»[180].

«Надо использовать интеллектуальные ресурсы зарубежных стран, приглашать иностранцев для участия в строительстве важнейших объектов, в работе на различных участках… У нас не хватает ни опыта, ни знаний, необходимых для осуществления модернизации, и нам нужна их помощь»[181].

«В чем смысл социалистической организации хозяйства? В повышении производительности труда. Хозяйство рабское, крепостное, буржуазное, капиталистическое и в дальнейшем социалистическое появляется и развивается только в том случае, если на единицу рабочей силы получается большее количество продуктов труда»[182].

«Мы знаем основной закон истории: побеждает, в конце концов, тот режим, который обеспечивает человеческому обществу более высокий уровень хозяйства. Историческая тяжба решается – не сразу, не одним ударом – сравнительным коэффициентом производительности труда.

Весь вопрос и состоит сейчас в том, в какую сторону и каким темпом будет в ближайшие годы изменяться соотношение между нашим хозяйством и капиталистическим»[183].

«Марксизм придает наибольшее значение развитию производительных сил. Что означает коммунизм, о котором мы говорили? Он означает осуществление принципа «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям». А для этого требуется, чтобы общественные производительные силы развивались высокими темпами, чтобы было изобилие материальных общественных благ. Поэтому самая коренная задача в период социализма – развитие производительных сил. Преимущества социалистического строя выражаются как раз в том, что производительные силы при нем развиваются более быстрыми, более высокими, чем при капитализме, темпами»[184].

«Правда, перед нами при этом встали совершенно новые вопросы и новые трудности в сфере организации труда. Социалистическая теория на эти вопросы не имела готовых ответов и не могла их иметь. Решения проходится находить на опыте и через опыт проверять»[185].

«Теория марксизма всегда была не догмой, а руководством к действию. Она требует находить ответы на новые вопросы в свете ее основных принципов и методов, в увязке с постоянно меняющейся действительностью, а стало быть, развивать и саму теорию марксизма. Разве не так пришли к победе Октябрьская революция в России и революция у нас в Китае?»[186].

«До сегодняшнего дня мы развиваем промышленность, оглядываясь на ее довоенный уровень. Для сравнения и для определения целостных размеров продукции мы пользуемся каталожными ценами 1913 года. Но первоначальный восстановительный период, когда такое сравнение, крайне, впрочем, несовершенное, было уместно, близится к концу, и весь вопрос об измерителях нашего хозяйственного развития передвигается в новую плоскость. Нам нужно будет твердо знать отныне в каждый момент, насколько наша продукция по массе своей, по качеству и по цене отстает от продукции европейского или мирового рынка. Завершение восстановительного периода позволит нам, окончательно отбросив в сторону наши собственные каталоги 1913 года, вооружиться сегодняшними каталогами немецких, английских, американских и иных фирм. Нам придется сосредоточить свое внимание на новых индексах, выражающих сравнение нашей продукции с продукцией мирового рынка как со стороны качества, так и со стороны цены». [187]

«Еще в прошлом году я говорил, что не следует гнаться только за количеством продукции, на первое место надо поставить качество. В повышении качества – ключ к реализации того или иного товара на мировом рынке. Товары низкого качества не выдерживают конкуренции»[188].

«Ясное дело, что партия, даже в лице партийных организаций, не может решать всех вопросов. Каждый хозяйственный вопрос сложен. Но сплошь и рядом считают, что если этот сложный вопрос внести в губком, или в Оргбюро, или в Оргбюро ЦК, он сразу станет простым…

Я повторяю, что при таком суммарном решении всех вопросов, не принципиальных, а текущих, деловых, бюрократизм неизбежно заполняет партийные аппараты…

Партия правящая не значит вовсе партия, непосредственно управляющая всеми деталями дела!»[189]

«Вопрос о разграничении функций партийных и правительственных органов касается перестройки политической структуры. Как парткому осуществлять свое руководство? Партком должен заниматься крупными делами. А не мелочами. Дублирование в партийном и правительственном аппарате – огромнейшая помеха в деле перестройки».[190]

Китай, конечно, не представляет собой беспроблемную экономику. Низкая степень защиты прав собственности и коррупция являются большими проблемами современного Китая. Его будущее неопределенно. Многие уже забыли, что такая же степень эйфории была 30 лет назад по отношению к Японии. Однако в последние десятилетия эта страна не может преодолеть стагнацию. И никто уже не говорит о «японском чуде». Япония не смогла вовремя провести децентрализацию и демократизацию. Такие же задачи встанут в ближайшем времени перед Китаем, и мы посмотрим, как он с ними справится. Однако успешная трансформация огромной аграрной страны в индустриальную при повышении благосостояния народа является состоявшимся фактом. И это произошло благодаря применению многих основных постулатов экономической концепции Троцкого. Кроме того, некоторые из них являются актуальными до сих пор.

Давайте подытожим конкретные социально-экономические идеи Троцкого, имеющие важное значение сегодня (помимо его концепции о политэкономических длинных циклах). Основной стержень этих идей – соотношение между частями экономики в двух классификациях: собственности и производства. Оптимальность соотношения государственного сектора экономики и частного. Может, в теории и возможна экономика без государственного сектора вообще, но в реальной жизни не существовало и не существует ни одной крупной экономики без государственных предприятий и организаций. Национализация и денационализация, проблемы госуправления – это вечные практические вопросы любой страны любого периода.

Оптимальность соотношения секторов экономики: Троцкий занимался поиском оптимального соотношения между сельским хозяйством (старый сектор экономики) и промышленностью (новым для той России сектором). Сегодня перед правительствами развитых стран стоит аналогичная проблема соотношения между всем материальным производством и сектором услуг. Доля второго в ВНП повышается за счет снижения доли промышленности и сельского хозяйства (сектора материального производства). Сектор услуг существовал всегда: рестораны, отели, банки, адвокаты, врачи, учителя и т. п. Но лишь с развитием информатики этот сектор стал преобладающим. С одной стороны, нет никакой существенной разницы между производством ткацкого станка и производством программы для ткацкой фабрики. И станок, и программа являются средством производства для фабрики. Крупная IT-компания очень похожа на обычный завод. С другой стороны, структура себестоимости у завода (старый сектор экономики) и у IT-компании кардинально различна. Значительная доля затрат на труд позволяет относить информатику к сектору услуг. Именно по этому критерию различаются материальное производство и сектор услуг. Вступление в информационную стадию, когда в экономике преобладает сектор услуг, выводит на главное место способности человека (предпринимателя, менеджера и наемного работника), а не производственный капитал или землю.

Таким образом, социально-экономические идеи Троцкого, которые имеют значение до сих пор, следующие:

1. Прямое умеренно прогрессивное налогообложение. Опасность недостаточного налогообложения богатых классов старого сектора экономики. Накопления в новом секторе ускоряют процесс трансформации экономики. Сверхнакопления в старом секторе лишь тормозят этот процесс. Кроме того, это позволяет сохранять неравномерность доходов в гармоничных пределах и сохранять средний класс в качестве основы стабильного общества.

2. Господдержка отраслей с длительным инвестиционным циклом, недостаточность развития которых неоспорима. Сегодня все государства поддерживают науку и фундаментальные исследования. Несмотря на огромные успехи в некоторых областях, остается много важнейших сфер, где наука пока бессильна. В медицине это онкология и болезнь Альцгеймера. В технике – сжигание углеводородов для получения энергии.

3. В таких отраслях господдержка должна осуществляться лишь выборочно, только наилучшим образом организованных предприятий. Адресность поддержки предполагает решение вопросов государственного управления, противодействия коррупции. Закрытие убыточных государственных предприятий и выплата пособий по безработице дешевле и эффективнее дотационной их поддержки.

4. Сбалансированность торгового баланса и бюджета. Минимум торгового сальдо и бюджетного дефицита. Мир должен перейти от кейнсианского самообмана на честную финансовую политику ограниченно-пропорциональной демократии без бюджетного дефицита и жизни в долг, оставляемый будущим поколениям.

5. Устойчивое денежное обращение. Привязка бумажных денег к золоту. Золотой стандарт – часть честной экономической политики. Игры государства с народом в бумажные необеспеченные деньги представляют собой этап незрелого демократического общества уравнительной демократии. Новая твердая валюта, вводимая параллельно со старой, по типу денежной реформы Советской России 1922–1924 гг.

6. Антицикличность. Минимальная неравномерность развития государственного сектора экономики. Темп роста госсектора в периоды подъема должен быть ниже среднего, а в периоды спада сокращение госсектора должно быть меньше среднего по всей экономике. В целом это положение успешно осуществляется в современных развитых странах.

7. Оценка успехов государственной политики должна базироваться на сравнениях с иными странами, а не с прошлыми периодами своей страны. В глобализированном XXI веке это становится не просто желательным, а необходимым.

Ключевые моменты этого параграфа и их связи с другими ключевыми моментами других параграфов второй части книги

2.3.3.