Современные буддийские мастера

Ачаан Наэб родилась в семье тайского губернатора в провинции, граничащей с Бирмой. В возрасте тридцати пяти лет она начала изучать буддийскую психологию и медитацию прозрения под руководством ачаана Патхунта У Виласа. Двенадцать лет спустя она начала учить, учредив во многих храмах центры изучения и медитации; наконец, под королевским покровительством она учредила в Ват Сракет в Бангкоке Ассоциацию исследований буддизма и душевного благополучия. Хотя сейчас ей уже под восемьдесят, она всё ещё занята учительством, а ученики продолжают её работу по распространению практики прозрения.

Ват Сракет – это остров спокойных и прохладных залов и комнат в центре современного Бангкока. Посещение ачаан Наэб оказывается возможностью услышать ясную и прямую дхарму. Прежде всего она может предложить посетителю сесть поудобнее, а затем попросить его не двигаться. Конечно, вскоре кто-то из посетителей автоматически начинает менять положение. «Подождите, не шевелитесь. Почему вы двигаетесь? Посидите ещё без движения!» Поучения ачаан Наэб прямо указывают на самый очевидный источник страдания – наше собственное тело. Если мы просто остаемся спокойными и стараемся не двигаться, боль в конце концов возрастает настолько, что нам приходится менять положение. Тому же образцу следуют почти все наши действия в течение целого дня; проснувшись, мы встаем с постели, идем в уборную, чтобы успокоить боль в мочевом пузыре; затем едим, чтобы устранить неприятные ощущения голода. Далее мы садимся, чтобы ослабить боль, возникшую во время стояния. Затем мы читаем, разговариваем или смотрим телевизор, чтобы отвлечься от боли, которую создает наш бурлящий ум. Потом мы снова двигаемся, чтобы устранить ещё какое-нибудь неудобство. Каждое движение, каждое действие предназначено не для того, чтобы принести нам счастье, а для того, чтобы облегчить неизбежное страдание, проистекающее из самого факта нашего рождения с телом. Метод ачаан Наэб обладает простым подходом во взгляде на причину и результаты страдания в нашей повседневной жизни и её действиях. Ясное восприятие этого процесса представляет собой непосредственное вступление в процесс окончания страдания и счастья, указанный Буддой.

Ачаан Наэб отмечает целый ряд других важных пунктов дхармы. Во-первых, она подчеркивает, что еще до практики мы должны иметь четкое концептуальное понимание. Она утверждает, что установление срединного пути не является легким делом. Без правильного понимания и осознания мудрость не получит развития. Правильное понимание – это уменье правильно осознавать ум и материю. Это также знание того, как из желания возникают оскверняющие элементы; это способность различать между ясным знанием существующего объекта, что является правильной практикой, и выработкой спокойствия, что представляет собой неправильную практику.

Подчеркивается различие между практикой прозрения и практикой сосредоточения. Мы видим, что любая привязанность к спокойствию или какому-нибудь особому режиму практики препятствует мудрости. Прозрение приходит из непосредственного наблюдения природы ума и материи, происходящего в данный момент. Нет необходимости в энергичном усилии или в особой сосредоточенности. Вместо этого нас поощряют к прямому познанию ума и материи, как они проявляются во всех позах. Мы ясно увидим, как боль и неудовлетворенность побуждают нас ко всем нашим повседневным действиям. Мы также увидим, что ум и материя суть отдельные, пустые явления, которые постоянно изменяются.

Только при помощи прямого познания ума и материи в практике прозрения возникнет мудрость, – говорит ачаан Наэб. Она подчеркивает уникальность учения Будды и сосредоточивается на четырех применениях внимательности, как единственного пути для всего прозрения. Она подчеркивает также, что нет необходимости совершать особые усилия; нужна только практика – прямое наблюдение настоящего момента, особенно ума и материи, наблюдение за тем, почему и когда мы производим движения.

Ачаан Наэб поощряет нас слушать с пониманием, так, чтобы мы смогли приобрести мудрость. Она говорит: «Слушать с пониманием – значит слушать без каких-либо предвзятых идей или мнений. Если мы будем слушать с закрытым умом, наши предвзятые идеи и мнения неизбежно скроют истину, и это будет причиной нашей неспособности достичь мудрости. Их надо отбросить; и нам следует слушать с открытым умом, не думая о том, чему учили раньше „наши“ учителя. Кроме того, нам не следует думать о говорящем – о том, кто он такой, является он нашим учителем или нет; не нужно иметь о нем никакого предварительного мнения. Мы должны слушать с открытым умом и стараться выяснить, разумно ли то, что нам говорят, ведет ли оно нас к истине».

Многие центры в Таиланде (также и в Бирме) учат согласно этой традиции; они приглашают к себе посетителей из Европы и Америки, чтобы те с помощью практики сами пережили рост мудрости и освобождение.

АЧААН НАЭБ. «Развитие прозрения»

В буддизме существуют два метода развития психики. Один – это развитие прозрения, випассана; другой – развитие спокойствия, саматха. Последний метод имеет целью только сосредоточение, при помощи которого индивид постоянно осознает какой-то единственный объект, и это сосредоточение направлено по единственному каналу односторонности, пока не будет достигнуто безмятежное спокойствие. Этот род психического развития не приносит понимания реальности или ее причины и следствия. Он приводит только к спокойствию. С другой стороны, развитие прозрения призывает к пониманию «истины существования», или, выражаясь по-иному, к пониманию формы, или материи, и ума, или состояния психики. Такое понимание и является целью развития прозрения.

Для начала я объясню, из чего состоит сосредоточенность в развитии спокойствия; потому что развитие сосредоточенности по этому методу нельзя одновременно использовать в качестве развития прозрения и наоборот. Пожалуйста, поймите данный пункт правильно: потому что мы можем начать с развития спокойствия и, по достижении сосредоточенности, можем затем продолжать работу по развитию прозрения. Но смешение этих методов не принесет желаемых результатов прозрения.

Медитация спокойствия культивируется при помощи сосредоточенности ума и удержания его заостренным на каком-то отдельном объекте. Согласно традиции число предметов, при помощи которых может быть достигнута сосредоточенность в целях развития спокойствия, достигает сорока: это десять цветов и элементов, десять нечистот, десять видов памяти, четыре безграничные медитации, одно размышление об отталкивающем характере пищи, а также анализ четырех первичных качеств: плотности, сцепления, тепла и вибрации. Каждый из этих предметов может быть взят в качестве предмета медитации для развития спокойствия.

Сосредоточенность на любом из этих перечисленных сорока объектов не может привести к прозрению, потому что медитация прозрения должна иметь объектом меняющиеся состояния психики и материи. Хотя сосредоточенность может привести к развитию больших сил ума и к необычайному счастью, это великое счастье будет временным; и оно все еще весьма далеко от применения внимательности, которое приводит к нирване. Только практика прозрения навсегда прекращает печаль.

Прежде чем говорить дальше о развитии прозрения, я думаю, что нам сперва следует понять, что такое прозрение, каковы его функции, в чем его польза. Скажем об этом вкратце: прозрение – это мудрость, которая делает нас способными увидеть факт непостоянства состояний психики и материи, их преходящий и неудовлетворительный характер, их наполненность страданием, их безличный характер, т. е. отсутствие «я». То, что мы считаем «я», «собой» или «душой», суть неверные представления, возникающие из недостаточного знания абсолютной истины. В действительности же это «я» – не что иное, как чрезвычайно быстро меняющаяся непрерывность возникновения и разрушения психических явлений и материи.

Итак, мы узнали, что прозрение есть особый вид мудрости; какова же тогда его функция? Прозрение имеет в качестве своей функции разрушение всей скрытой нечистоты, страстей и ошибочных взглядов. В том, что касается его полезности, несомненно, прозрение просветит нас по отношению к истинной природе психических состояний и материи. Но что же такое эта истинная природа? Это понимание того факта, что психические состояния и материя непостоянны, что они полны страдания, что они безличны, не имеют души, не имеют «я». Иными словами, развитие прозрения не создает этих трех характерных особенностей существования – непостоянства, страдания, безличности; развитие подобного рода не есть обман, заставляющий нас видеть эти три особенности. Нет, три характерные признака существования присутствуют в природе. Видит ли их кто-нибудь, понимает или нет, – но они всегда налицо. Причина того, что мы не видим или не понимаем этих признаков, заключается в том, что мы в стараниях заметить их и анализировать пользуемся ошибочными способами. Только благодаря культивированию правильных методов развития прозрения мы сможем увидеть существование таким, каково оно есть в действительности.

Такова единственная цель развития прозрения. Нет ничего другого, что можно приписать этому виду психического развития. Я читала о таких людях, которые, не изучив вопроса о развитии прозрения, утверждают, что, закрыв глаза, видят небеса и сферы ада. Другие заявляют, что способны лечить болезни, что благодаря развитию прозрения бездетные родители смогут иметь детей; еще другие провозглашают, что благодаря развитию прозрения они могут угадать номера лотерейных билетов, предсказывать будущие события в жизни других людей или могут парить в воздухе, ходить по воде, проникать в глубь земли, делаться прозрачными, обладать ясновиденьем или яснослышаньем. Все эти проявления не будут следствиями прозрения, не связаны с его развитием и не имеют к нему никакого отношения. Эти особые подвиги могут быть только результатами сосредоточенности. Единственная функция прозрения состоит в том, чтобы разрушить нечистоту, такие качества ума, как страсти, ошибочные взгляды и неведенье, составляющие основу цикла повторного рождения, сансары. Это рост мудрости.

Мудрость имеет три источника, а именно:

1. Мудрость является результатом размышлений над поучениями, услышанными от других.

2. Мудрость является результатом собственных соображений и размышлений, обдумывания и рассмотрения истины существования; такие размышления могут в течение некоторых периодов временно разрушить нечистоту.

3. Мудрость является результатом личного переживания, которое дает человеку способность видеть истину трех особенностей существования: непостоянства, страдания, безличности. Этот опытный аспект и есть мудрость прозрения. Это инструмент, при помощи которого можно полностью и навсегда уничтожить нечистоту.

После того, как мы станем достаточно сведущи в мудрости учений, это, в свою очередь, может породить размышления. Правильное понимание учений тогда приводит к правильному осознанию, а результаты правильного осознания ведут к рождению мудрости прозрения. Эта мудрость прозрения зависит от других двух аспектов мудрости.

Никакая мирская мудрость не идет в сравнение с этой мудростью. Лишь эти три вида мудрости служат последовательному разрушению условий повторного рождения. Они культивируются до тех пор, пока не станут ясными три характерные особенности существования. Такое восприятие и есть главная цель развития прозрения; такова была и цель распространения Буддой своего учения – дать возможность всем существам понять и постичь дхарму, истину природы.

После этого нам следует понять именно то, что препятствует нам постичь эти три характерные особенности существования. Факторы, скрывающие непостоянство, страдание и безличность, три признака существования, познаваемые мудростью, были объяснены Буддой.

То, что маскирует непостоянство, – это непрерывность, т. е. быстрая смена всех формаций; иными словами, психические состояния и материя все время очень быстро возникают и отпадают. Этот процесс совершается с такой скоростью, что мы не в состоянии воспринять отдельные возникновения и исчезновения психических состояний и материи; таким образом состояния психики и материя кажутся нам постоянными. Именно так непрерывность скрывает непостоянство. Для иллюстрации этого положения возьмем пример кинофильма. Хотя на экране нам является непрерывное движение, оно не бывает проекцией только одной картины, а фактически на экран проецируются сотни таких картин. Быстрота изменения одного типа материи в другой дает нам впечатление, что существует только одна материя вместо нескольких ее видов. Подобным же образом, поскольку мы не в состоянии увидеть множество отдельных картин, составляющих кинофильм, мы не сможем увидеть и то, что в действительности существует много разнообразных состояний психики и материи. Кроме того, психические состояния и материя возникают и исчезают гораздо быстрее, чем те отдельные картины, которые составляют кинофильм. Вот почему для нас оказывается чрезвычайно трудно воспринять эти перемены. Когда мы не в состоянии постичь эту истину, возникает заблуждение, которое объявляет непостоянство постоянством.

А что же скрывает страдание? Будда говорил, что это – недостаточное внимание к положениям тела. Не обращая внимания на тело, мы не понимаем, что психические состояния и материя болезненны, что страдания подавляют нас во всякое время. Когда мы не понимаем этой истины, возникают ошибочные взгляды, и нам кажется, будто наша жизнь хороша, что психические состояния и материя хороши, что они приносят нам счастье. Вслед за этим представлением возникает страстное желание счастья; а оно ведет к еще большему страданию.

Что же скрывает безличный характер существования? Прежде чем ответить на такой вопрос, поговорим немного об этом характерном признаке. Безличный характер существования есть сердце буддизма; это доктрина, отличная от прочих религиозных и философских систем. В других религиях должна существовать какая-то одна фундаментальная вещь, действующая в качестве основания, или какой-то верховный руководитель, или какая-то иная вечная или священная вещь, которой следует придерживаться, на которую надо опираться. Но в буддизме мы находим, что все оказывается безличным; нет никакой души, никакого «я»; нет «Могучего». Таким образом, все существование имеет безличный характер. Что же тогда препятствует нам постичь этот безличный характер бытия? Будда говорил, что такой помехой является скопление сложных восприятий психических состояний и материи. Это создает у нас мнение, будто психические состояния и материя образуют целостную, плотную массу, некоторое постоянное существо. К этому мнению затем присоединяется наше представление о том, что ум и материя важны и целостны, что пять агрегатов – форма, чувство, восприятие, объекты ума и сознание – хороши. Хотя мы, возможно, слышали, что пять агрегатов возникают и исчезают очень быстро, мы неспособны увидеть в отдельности каждое состояние психики или каждый из пяти агрегатов и, благодаря этому, не можем постичь их истинные характерные свойства. Вот эта неспособность разделять их и является причиной, в силу которой мы не понимаем безличного характера бытия. Недостаток понимания создает иллюзию прочности, или личности, иными словами, веру в существование постоянного «я», «личности». Когда возникает эта иллюзия, иллюзия личности, она становится психическим фактором, причиной желания. В свою очередь, желание оказывается причиной нашего представления о том, что психические состояния и материя долговечны и способны приносить, счастье. Необходимо исправить это неверное восприятие, чтобы понять три характерных признака существования и прийти к освобождению.

Психические состояния и материя имеют множество разновидностей; мы, обычные люди, не можем анализировать их – и никогда не будем способны на это, если не разовьем прозрение, не поймем принципов, управляющих этим видом развития, не приобретем правильной цели. Только благодаря наличию правильной цели мы сможем преодолеть препятствия на пути к просветлению. Иначе мы уступим влиянию страстных желаний, капризов воображения или ошибочных суждений, которые увековечивают цикл рождения и смерти.

Правильная цель – это понимание важности прозрения, которое уничтожает болезненный цикл рождения, старости, плохого здоровья и смерти, а также всех меньших страданий, встречающихся в повседневной жизни. Если мы хотим заниматься практикой в надежде приобрести какую-то заслугу, создать какие-то сверхъестественные события или добиться чего-то необыкновенного, – мы не обладаем правильным пониманием основных принципов.

До настоящего момента я говорила о результатах развития прозрения и до сих пор не касалась самой практики. Во время действительного развития прозрения мы должны постоянно осознавать состояния психики и материю, чтобы можно было постичь их характерные особенности. Только после того, как мы полностью поймем эти состояния и материю, мы сможем углубить развитие их осознания. Такое психическое развитие должно соответствовать последовательности, указанной в проповеди Будды о «применении внимательности». В этом тексте находятся четыре классификации объектов для развития прозрения, а именно: физическое тело, чувства, сознание, дхарма. Эти объекты можно свести к психическим состояниям и материи.

Поняв основы теории медитации прозрения, мы должны начинать действительное его развитие при помощи осознавания четырех фундаментальных положений тела и сопутствующих психических состояний. Не забывайте, пожалуйста, что цель осознавания положения тела состоит в том, чтобы ясно видеть присущие ему страдания и несчастья. Иными словами, требуется постоянно осознавать любое положение и движение тела. Если мы не обладаем таким осознанием, мы никогда не уясним истинных размеров и природы страдания. Мы должны проявлять осознание каждого движения тела, когда оно имеет место, – когда мы движемся, чтобы сесть, лечь или встать, когда мы идем; мы должны осознавать любое такое движение.

Когда мы сидим, стоим, лежим или идем, мы должны быть внимательными к этому положению тела, как к материи. Положение при ходьбе – это движение тела, а не ноги, касающиеся пола. То же самое относится к положению при сиденье. Мы должны тщательно следить, чтобы сохранять внимательность по отношению ко всему сидячему положению, а не только к той части тела, которая соприкасается с местом сиденья. Материя, которая испытывает прикосновение, и сидячее положение – не одно и то же. Иногда практикующий намерен проявлять внимательность к сидячему положению, но вместо этого оказывается внимательным к прикосновению; а поэтому он не осознает сидячего положения. Если же практикующий внимателен к прикосновению, он должен быть внимателен и тогда, когда сам к чему-то прикасается. Если он внимателен к сидячему положению, ему нужно быть внимательным в то самое время, когда он сидит. Положения сиденья и прикосновения имеют разные характерные свойства; они представляют собой разную материю и имеют разные двери для познания. Это различные во всех аспектах положения. Когда бы мы ни пожелали увидеть какую-то материю, нам нужно быть внимательными по отношению к соответствующему объекту.

Мы должны также осознавать все виды психических состояний и физических действий в каком-то отдельном положении – осознавать то, что мы делаем, и то, о чем думаем. Предположим, например, что мы сидим. Мы должны знать и осознавать сидячее положение, должны понимать, что это сидячее положение есть материя, а осознание этого положения есть психическое состояние. Мы должны отделять материю от состояний психики. Глядя на психическое состояние или на материю, мы должны также понимать, к какому типу психических состояний или материи относится наблюдаемое нами явление. Понимая, что существуют разные положения тела, мы затем узнаем, что каждое переживание материи является особым. Если мы не знаем, что материя данного типа – это «сидячая материя», а знаем, что это «просто материя», мы практикуем неправильный метод. Потому что, если мы просто знаем, что это только материя, и не воспринимаем отдельные свойства или изменения материи, мы будем ошибочно думать, что существует лишь одна непрерывная материя, что эта «одна» непрерывная материя сидит, стоит, ходит и т. д. Когда мы видим только неизменную материю, тогда возникает ошибочный взгляд, вера в неизменное «я». Поэтому во время практики прозрения нам необходимо осознавать в любой момент, на какой в точности тип материи или на какой тип психического состояния мы смотрим. Как только мы начнем исследовать какую-то одну форму существования, мы окажемся способны понемногу определять, какое это состояние: психика или материя.

Ситуация здесь та же, что и при начале обучения письму. Сперва нам нужно научиться тому, какая перед нами буква – «а» или «б». Нам приходится заучивать и запоминать форму каждой буквы. Если мы не запомним эту форму, тогда мы не сможем читать. Некоторые дети без труда повторяют весь алфавит, но если вы попросите их указать одну какую-то букву, они не смогут этого сделать, потому что не усвоили форму каждой буквы. Точно так же, если практикующий развитие прозрения не понимает, например, характерных свойств сидячей позы, а просто говорит или думает: «сижу, сижу», его практика неправильна. Практика прозрения без понимания различных типов психических состояний и материи подобна попытке прочесть алфавит, не выучившись различать форму каждой буквы; это все равно, что смотреть на ряды букв, не умея читать. По этой причине мы должны стараться осознавать положения материи и каждый тип психического состояния, чтобы знать особые характерные признаки каждого из них, знать, чем оно отличается от других, поскольку всякое имеет свои собственные свойства. Тогда мы сможем видеть непрерывные изменения этих состояний. И если мы будем таким способом культивировать мудрость, мы постигнем истинные характерные свойства психических состояний и материи.

Будда говорил, что мы должны практиковать прозрение, чтобы ясно видеть то, что есть. Для этого нам прежде всего следует разрушить привязанность или отвращение к данному объекту. Поэтому, будучи внимательными к психическим состояниям и материи, мы должны тщательно наблюдать, сохраняя бдительность ума. Развитие осознания, свободного от желаний, и есть правильное понимание применения внимательности. Оно сходно с наблюдением за актерами, играющими в пьесе. Что касается актера, который еще не появился на сцене, мы не желаем его видеть; равным образом мы не испытываем желания следовать за актерами, покидающими сцену, не склонны как-то удерживать их. Мы удерживаем свое внимание на том актере, который сейчас играет. Наш интерес привлекают только актеры, занятые в пьесе, и мы не желаем управлять ее ходом. Мы состоим из агрегатов – это материя и ум, или чувства, восприятия, элементы ума и сознание, – которые подобны картинам кинофильма, беспрерывно продолжающегося днем и ночью, даже тогда, когда мы спим, сидим или дышим. Кинофильм продолжается с каждым нашим вдохом и выдохом, пока мы не умрем; а затем начинается исполнение другой пьесы – и эта игра продолжается без конца. Такой процесс называется сансарой.

Нет необходимости искать где-то возможность узнать психические состояния и материю. Во время практики мы должны сохранять нейтральное чувство по отношению ко всему, что возникает; эти чувства подобны нашим чувствам по отношению к роли, которую играет актер, к его появлению на сцене, которое может произойти в любой момент. Нам нужно сохранять осознание, оставаясь зрителями с нейтральными чувствами. Так, если наш ум блуждает, а нам не понравилось его блуждание, такое отношение будет неправильным. Правильный подход заключается в осознании самого блуждания. Нам надо также понимать, что мы осознаем психическое состояние, которое являет собой блуждание ума. Мы должны понять, что блуждающий ум есть состояние психики; иначе мы будем ошибочно полагать, что это блуждает «я»; таким образом сохранится идея личности, от которой необходимо избавиться.

При подобном анализе и осознании блуждающего ума нам следует остановиться для проверки и посмотреть, нет ли у нас желания добиться исчезновения этого блуждания.

Во время медитации о блуждающем уме мысль о том, что цель практики прозрения состоит в том, чтобы блуждание прекратилось, будет совершенно неверной; таким путем никак нельзя достичь прозрения. Почему? Потому, что в подобном случае мы ошибочно пытаемся подчинить природу; мы впадаем в заблуждение, полагая, что существует некое «я», способное подчинить ум или вынудить его прекратить блуждание. И вот если вследствие больших усилий это блуждание прекратится, как нам того хотелось бы, результатом окажется не мудрость; вместо нее просто возникнет причина ложных взглядов и стремление к появлению некоторых мирных состояний ума. Как только прекратится блуждание ума, мы почувствуем себя счастливыми, ощутив уверенность, что наша медитация была очень действенной, таким образом подкрепляя иллюзию «я», или деятеля. После исчезновения блуждающего ума его место займет сосредоточенный, спокойный ум. В этом пункте мы чувствуем себя способными подчинить себе весь мир – и теряем возможность понять тот факт, что психические состояния и материя безличны и в конечном счете неподвластны нашим силам и нашему контролю.

Никто не может управлять психическими состояниями и материей, никто не способен приказать им вести себя каким-то особым образом. Если человек ошибочно думает, что он может управлять психическими состояниями и материей, такое представление принесет только непонимание. Фактически же, несмотря на то, что человек не медитирует, даже не хочет, чтобы его блуждающий ум исчез, последний так или иначе исчезнет, потому что все возникающее должно исчезнуть. Всевозможные состояния психики и материи обладают тремя характерными свойствами. Когда мы не смотрим на них с достаточной мудростью, появляется непонимание, возникают оскверняющие чувства удовольствия, неудовольствия или «я». Когда существуют эти оскверняющие чувства, они создают препятствия для прозрения. Когда ум блуждает, а практикующий не хочет допускать этого блуждания, в результате появляется чувство неудовольствия. Когда же налицо чувство неудовольствия, практикующий старается сильнее сосредоточиваться, так чтобы приобрести «сосредоточенный ум» и остановить «блуждание ума». Иными словами, его ум нацелен на мирное состояние, на удовольствие. Он обнаруживает в себе связанность, привязанность к спокойствию. А практикующий, который медитирует правильно, не должен создавать привязанности и отвращения.

Есть одна причина, почему практикующий нередко оказывается неспособным выработать уменье применять внимательность; она заключается в том, что он не имеет правильного понимания того, как быть внимательным. Например, когда он внимателен по отношению к какому-то положению тела, рано или поздно в этом положении должна возникнуть болезненность; при ее возникновении он должен осознавать болезненное чувство, не стараясь подавить его. Точно так же обстоит дело и в случае осознания блуждания ума. Если мы сосредоточились на боли для того чтобы подавить ее, внимательность подобного рода есть объект желания, а не просто наблюдение объекта. Это означает, что здесь отсутствует надлежащий фактор для срединного пути умственного равновесия, потому что наше сознание направлено в сторону чувств удовольствия и неудовольствия. Когда мы хотим исчезновения боли, это будет привязанностью; а когда нам неприятна боль, когда она все еще не исчезла, это будет отвращением. Если бы боль исчезла, как только нам этого захотелось, за этим последовала бы дальнейшая привязанность. Такая практика не будет правильным применением внимательности; такое осознание не будет ясным виденьем, виденьем «нынешнего» объекта, так как мы желаем, чтобы он был иным в будущем. Тогда мы осознаем не «нынешний» объект; тогда наша практика сошла со срединного пути. Мы можем видеть, что установить срединный путь нелегко. По этой причине чрезвычайно важно прежде всего иметь правильное понимание. Мы должны увидеть, что прозрение зависит не только от усилия или сильной сосредоточенности. Оно не зависит также от нашего желания узнать или понять; прозрение скорее зависит от правильного осознания. Если мы не добьемся острого осознания, хотя бы и проявляя при этом большие усилия и сосредоточенность, мудрость все же не появится.

Возьмем, к примеру, эту лекцию. Когда вы слушаете, те из вас, кто ни разу в жизни не практиковали внимательность, поймут лишь какую-то часть лекции. Те же, кто практиковали внимательность, возможно, достигнут некоторого понимания сущности прозрения; а если вы очень внимательны, внутри вас во время слушанья может возникнуть мудрость прозрения. Потому что, обладая правильным пониманием и осознанием, вы можете в любом месте медитировать о «реальности данного момента», о том, что существует независимо от наших желаний. Эта реальность происходит в каждое мгновенье; и когда мы правильно осознаем реальность данного момента и правильно ее понимаем, мы в любое мгновенье способны достичь первой ступени просветления. Такая точно ситуация случалась при жизни Будды. Часто, когда он кончал объяснения своего учения, большое число людей достигало различных ступеней просветления. Таким образом, прозрение зависит от правильного мышления, а не от усилия и не от энергичного сосредоточения.

Сделаем шаг назад для обозрения того, что было уже сказано. Зачем нам осознавать свои позы? Таким путем мы можем постичь природу страдания, боли. Если мы не будем осознавать этих положений тела, как тогда смогут эти положения показать нам истину страдания? Далее, если мы не понимаем, каким должно быть правильное осознание, мы не будем способны постичь боль. Если мы, не осознав болезненность прошлого положения тела, изменим его, новое положение может скрыть истину боли. Поэтому нам следует быть бдительными и разумно находить причину, по которой мы изменяем положение своего тела. Если мы откроем эту причину до перемены положения, тогда уже новое положение не скроет причину и истину боли. Когда мы осознаем положение своего тела во всякое время, мы находим, что боль возникает через некоторый промежуток времени; и только тогда мы испытываем желание переменить это положение. Когда в какой-то позе заключена боль, эта поза нам не нравится; а когда поза не нравится из-за того, что более не является для нас удобной, у нас исчезает какое бы то ни было желание принимать это положение. Когда исчезает желание какого-то положения тела, наша первоначальная привязанность к нему может смениться отвращением. Эмоция же отвращения возникает при болезненных чувствах.

Итак, при перемене положения тела, хотя это прежнее положение нам когда-то нравилось, у нас исчезает стремление к нему, а вместо него возникло неудовольствие. Когда внутри ума оказывается неудовольствие, желание привязывается к новому положению, потому что оно удобно. Таким образом, мы можем увидеть, что во всевозможных положениях наличествуют проявления привязанности и отвращения; однако практикующий обычно не признает этого факта. Для того, чтобы осознать некоторое положение тела, практикующему следует понять, что прежде, чем менять его, в каждом случае необходимо выяснить, почему приходится производить такую перемену. Если мы не знаем причины перемены положения своего тела, не знаем, чем она вызвана, тогда мы не можем и не желаем признавать боль как боль. Иногда я спрашиваю какого-нибудь практикующего, знает ли он, почему ему приходится менять положение тела. Один из ответов гласил, что он, мол, слишком долго сидел, и ему просто «захотелось» сменить положение Конечно, такое рассуждение неправильно; подобная причина ни в малейшей степени не показывает ему истинную природу боли. Поэтому я должна спрашивать дальше, почему ему приходится менять положение тела после длительного сиденья; для этого должна существовать какая-то другая причина. Дело здесь не в том, что после долговременного сиденья просто «хочется» переменить положение; нужно найти более точную причину – что именно побуждает нас «захотеть» переменить его. Если расспросить таким образом практикующего, он увидит, что оказался вынужден переменить положение тела под влиянием страдания, боли. Именно боль всякий раз заставляет его сделать это.

Теперь разрешите мне задать контрвопрос. Может ли человек принять какое-то одно положение и совсем не двигаться, не менять его? Конечно, ответ на этот вопрос будет отрицательным. Даже если бы мы не хотели менять положение, разве нам не пришлось бы сделать это независимо от нашего желания? Ранее мы говорили, что сидим потому, что хотим сидеть, а стоим потому, что хотим стоять; но как мы можем сказать, что встаем или меняем положение потому, что хотим это сделать? Следовательно, как мы уже видели, мы меняем положение тела вследствие боли, страдания, потому что чувствуем неудобство. Вот почему для того, чтобы развить прозрение, практикующий должен всякий раз находить причину, в силу которой он меняет положение. Когда он ложится в постель перед тем, как заснуть, ворочается и меняет положение, ему надо найти причину, узнать, что каждый раз, когда приходится менять положение, эта перемена положения тела совершается вследствие боли, страдания. Если всегда будет таким образом установлена причина, и мы осознаем объект данного момента, мы узнаем основное свойство существования. И вот когда мы поняли, что вынуждены менять положение тела всякий раз вследствие боли, мы должны исследовать этот вопрос и дальше, чтобы выяснить, нет ли здесь каких-либо других причин. Если ответ дается в том смысле, что мы меняем положение, так как хотим почувствовать себя удобнее, это будет неправильным ответом – неправильным потому, что он искажает понятие счастья. Правильный ответ гласит: мы меняем положение тела для того, чтобы «излечиться от боли», а не для того, чтобы обрести счастье. Неправильный ответ проистекает из непонимания; если же мы, меняя положение, не обладаем правильным пониманием, могут возникнуть – и обязательно возникнут – дальнейшие недостатки.

Изменения положения тела с целью «излечиться от боли» указывают на то, что нам необходимо все время как-то исправлять ситуацию. Нам не следует выносить по этому поводу ошибочное суждение и думать, что причиной является достижение счастья, поскольку все время пытаться излечиться от боли – то же самое, что постоянно принимать лекарства; это напоминает вынашивание непрерывной болезненности. Следовательно, мы никоим образом не должны считать вынашивание болезненности и постоянное лечение болезни – счастьем.

Легко понять боль в прежнем положении; но понять ее в новом – затруднительно. Однако при помощи мудрости можно усмотреть ее и в глубинах нового положения. При отсутствии мудрости, несомненно, возникают желания. Вот почему мы должны иметь способ обнаруживать страдание, или боль, также и во всяком новом положении. Что же это за способ? Понять, почему же мы меняем положения тела. Когда мы поймем, что меняем их из-за чувства болезненности, мы должны будем далее признать тот факт, что в действительности боль присутствует во всех положениях тела. Становится больно сидеть; становится больно стоять; и вот мы меняем положение тела; но все положения тела делаются болезненными, и возникает необходимость повторно менять их. Мы ложимся на некоторое время, но и тогда появляется боль. Сначала мы думаем, что лежать – это счастье; но, полежав немного, мы обнаруживаем, что и лежанье болезненно. Поэтому нам надо понять, что истина страдания обнаруживается во всех положениях тела. Таким образом иллюзия, провозглашающая себя счастьем, несомненно, исчезнет. Как только мы подумаем, что какое-то положение является счастливым, возникают иллюзии, и мы не будем в состоянии от них избавиться.

Как я сказала раньше, легко понять страдание в прежнем положении, потому что там болезненное чувство очевидно; но трудно понять страдание в новом положении. Мы должны признать различные виды страдания и необходимость постоянной смены положений, или «исцеления от страдания»; понять, что всем формам – уму и материи – внутренне присуща болезненность, – это мудрость.

Практикуя прозрение, мы не должны привязываться к какому-то особому состоянию. Чтобы уяснить это, мы можем снова работать с положениями тела. Если мы спросим кого-нибудь, кто практикует медитацию, какая поза будет для него излюбленной, он, возможно, ответит, что ему больше всего нравится сидячее положение, или положение стоя, или положение при ходьбе. Тогда нам придется задать ему следующие вопросы: почему он чаще медитирует в одной позе, нежели в другой? Он может ответить, что эта поза просто ему нравится. Поэтому мы опять должны спрашивать его, почему это так. Он, вероятно, ответит, что предпочитает одну позу другой потому, что в этой позе его ум более способен сосредоточиваться и не так сильно блуждает. Некоторые люди могут сказать, что когда они сидят, их ум сильно блуждает, а поэтому им приходится ходить, так как им «хочется» сосредоточиться и устремить ум на один пункт. Все эти мотивы созданы под влиянием желания. Представление о том, что мы ходим потому, что тогда ум станет способным к сосредоточенности, ошибочно; если у нас существует подобное отношение, наше понимание неправильно; мы будем думать, что хождение хорошо или полезно; мы подумаем, что хождение принесет нам счастье, принесет что-то желаемое, так как мы убеждены в том, что сосредоточенный ум обладает способностью принести мудрость. Если мы шагаем в силу этих причин, это неправильно. Мы не можем шагать с каким-то желанием и в то же время обладать мудростью. Если мы будем придерживаться сосредоточенности во время ходьбы, возникнет желание – и скроет истину положения при ходьбе; в силу ошибочного представления о том, что положение при ходьбе хорошо и полезно, нам захочется находиться в этом положении.

Если возникнет вопрос о том, почему мы не можем сперва сосредоточить ум, а затем уже впоследствии практиковать прозрение, я бы только сказала, что если сосредоточенность имеет своим объектом предмет прозрения, т. е. ум и материю, тогда у нас все в порядке. Но если, с другой стороны, сосредоточенность возникает вследствие вашего желания или потому, что вы создали какой-то объект, тогда с этим объектом вы не будете способны практиковать прозрение. Искусственный объект не может быть объектом прозрения; мы не в состоянии найти истину в искусственном объекте, потому что здесь непосредственное переживание оказывается скрытым. Мудрость прозрения должна постигать истину во всех видах повседневной деятельности, которые суть «реальности»; она не рассматривает какой бы то ни было специальный объект, созданный искусственно и отличный от повседневной реальности, от нашей повседневной деятельности.

Иногда кто-нибудь, культивируя развитие прозрения, знает, что от него ожидают признания трех характерных свойств бытия. Тогда он может подумать о том, что состояния психики и материя непостоянны, или полны страдания, или безличны; он станет повторять эти мысли в уме, не обладая непосредственным осознанием их нынешнего существования. А признание факта непостоянства состояний психики и материи является результатом осознания в процессе практики. Если мы не знаем, как приходит это понимание, тогда мы просто размышляем о характерных свойствах психики и материи вместо того, чтобы осознавать их нынешнее существование. Это значит, что мы думаем только об идее; мы верим, что для практики медитации прозрения нам нужно лишь размышлять таким образом, пока не возникнет мудрость. Однако такое понимание ошибочно; ибо знание, полученное при помощи размышления, а не переживания, не является путем к приобретению прозрения. Мы должны культивировать надлежащие причины, чтобы появились надлежащие результаты. Тогда мы сами увидим, как связаны друг с другом непостоянство, страдание и безличность. Мы увидим, что все непостоянное оказывается в конце концов неудовлетворительным и безличным, не поддающимся контролю.

Важнейшее место в практике применения внимательности занимает способность быть внимательным к нынешнему существованию, а не к желанию чего-то в будущем. Такой подход предотвращает возникновение оскверняющих факторов во всех положениях. Если мы сидим для того, чтобы наш ум мог стать мирным, если мы стоим для того, чтобы ум мог стать спокойным, мы не вырабатываем прозрения; желание не будет уничтожено. Желание мира есть привязанность. Невзирая на положение, к которому мы внимательны, мы должны тщательно выяснить в каждое мгновенье, нет ли здесь факторов скверны. Это ясное знание состояний психики и материи и есть правильная практика. Не принуждайте себя сидеть в течение долгого времени, не стойте в течение определенного периода; если вы практикуете прозрение подобным образом, ваша практика неправильна. Мы не должны принуждать себя. Если мы так поступаем, наша практика в целом осуществляется в связи с иллюзией «я», и эта иллюзия последует за всеми положениями тела. Такие старания контролировать действия не в состоянии привести нас к мудрости прозрения. Для того, чтобы иметь эту мудрость, нет необходимости в контроле или в особом распорядке времени (например, в том, чтобы удерживать какое-то положение тела в течение предписанного периода или отводить особые часы на выполнение некоторых видов деятельности). Просто осознавайте соответствующую причину, которая вынуждает вас изменять положение тела.

Если мы по-настоящему поразмыслим, мы поймем, что нам постоянно приходится менять положения тела, и в этом нет никакого счастья. Когда мы поймем эту истину, обнаружим ее во всех положениях тела, тогда мы разрушим иллюзию, скрывающую страдание. А после разрушения этой иллюзии будет разрушена также и ошибочная точка зрения, принимающая страдание за счастье; тогда возникнет мудрость. Постичь это – значит иметь правильное понимание. Истина о страдании – первая из четырех благородных истин; и тот, кто постиг страдание, как утверждают, узнал истину существования. Уничтожение препятствия, мешающего постичь страдание, есть один из путей к пониманию истины. Далее, нам следует познакомиться еще с одной причиной, в силу которой нам необходимо осознавать все положения тела. Эта причина – понимание истины безличности. Когда мы не осознаем, скажем, сидячего или лежачего положения, мы и не знаем, что именно сидит или что лежит. Если же мы не знаем, что сидит или что лежит, получается, что это должно сидеть или лежать «я». И, соответственно, когда в каком-то положении возникнет страдание, мы вообразим, что страдаем «мы». Это потому, что мы все еще верим в то, что страдает «я». Продолжая чувствовать, что «мы» страдаем, что страдание охватывает «нас», мы все еще не устранили понятия «я». Кто страдает? Страдает ли материя? или состояние психики? Если рассмотрение состояний психики и материи еще не показало нам подлинные свойства вещей, мы продолжаем оставаться привязанными к иллюзии «я». В таком случае, проявляя внимательность к положениям тела, мы должны тщательно наблюдать за тем, имеется ли здесь нечто, кроме материи или состояний психики, имеется ли нечто постоянное, или «я». Очень важно запомнить этот пункт.

Внимательность ко всем состояниям материи и психики – это основная практика вместе с особым вниманием к положениям тела. Необходимо также сохранять постоянную внимательность ко всем ощущениям – зрения, слуха, обоняния, вкуса и осязания. Поступая таким образом, узнав объект при помощи глаз, мы должны осознавать то обстоятельство, что видит его особое состояние психики. Когда мы узнаем объект при помощи ушей, мы должны осознавать, что слышит особое состояние психики. Нет необходимости проявлять внимательность к звуку; скорее следует быть внимательным к слуху. Если учитель не обладает правильным пониманием, он (или она) может указать практикующему, что не имеет значения, будет ли тот внимателен к звуку или к слушанью. Поэтому учитель может посоветовать изучающему быть внимательным по отношению к звуку, если звук более заметен или ясен. Если мы практикуем внимательность таким образом, эта практика неправильна.

Внимательность к цвету или звуку не может вести к прозрению, потому что если мы более внимательны к звуку или цвету, мы будем в большей степени обладать сосредоточенностью, нежели прозрением. Как я указала ранее, это не является правильной практикой, потому что желание, ошибочные взгляды и самообман продолжают поддерживать веру в «я». Именно слушанье заставляет нас думать, что «мы» слышим, чувствуем и т. д. Вот почему нет необходимости быть внимательными к звуку, поскольку желание и ошибочные взгляды не примут звук за «я», когда возникнет слушанье. Везде, где существуют желание, заблуждение и ошибочные взгляды, перед нами здесь же находится место, где нужно удалить их при помощи внимательности. Соответственно мы должны быть внимательными к слушанью, когда слышим; нам необходимо также знать, что слушанье есть состояние психики, ибо иначе мы будем принимать слушанье за «я», которое слышит. Мы должны быть внимательными к слушанью, так, чтобы нам можно было устранить из слушанья иллюзию «я», или «личности». Из этого следует, что чрезвычайно важно понять следующее: когда мы слышим или видим, это слышит или видит просто состояние психики, или процесс. Точно так же, когда блуждает ум, нам необходимо быть внимательными к состоянию психики, которое блуждает. Не будьте внимательными потому, что вы хотите остановить блуждание ума, потому, что вы желаете иметь мирный ум. Пусть такие понятия не проникают в практику даже тайком. Нам нужно настроить ум на наблюдение за блуждающими состояниями психики, но при этом сохранять равновесие. Опять-таки ситуация должна быть такой же, как и во время наблюдения за драмой или кинофильмом, причем актером оказывается блуждающий ум. Когда мы наблюдаем за блуждающим умом, мы не пытаемся остановить его. Сам блуждающий ум тоже способен показать истину трех свойств существования. Нельзя сказать, что блуждающий ум не обладает этими тремя свойствами, которые нам надо увидеть; нельзя сказать, что эти три свойства существуют только внутри мирного ума. В действительности мы можем понять их внутри блуждающего ума с гораздо большей легкостью, нежели в мирном. Это потому, что нам можно легко усмотреть бесконтрольный характер блуждающего ума, отсутствие в нем «я», а также его болезненность.

Продолжая практику, мы должны принимать во внимание каждый объект на пороге восприятия. Мы осознавали состояния психики при восприятии. Теперь мы должны проявить внимательность также и к материи. Когда мы что-то нюхаем, нам нужно быть внимательными к запаху и понять, что это и есть материя. Когда мы узнаем какой-то вкус, когда вкус соприкасается с языком, мы должны быть внимательными к вкусу и к тому, как проявляется эта материя. Вдобавок нам необходимо понять, что вкус возникает не в соответствии с нашим желанием: например, прибавляя в пищу соль. мы не можем изменить ее вкус, потому что ее глубинная природа – соленость, хотя бы даже нам и не нравился соленый вкус. Поэтому если мы видим, как соленый вкус проявляется естественно, а не согласно нашему желанию, тогда в это время страстного желания не существует. Вот почему жизнь в настоящем моменте есть важнейший инструмент для предотвращения возникновения привязанности и отвращения. Смысл настоящего момента состоит в том, что это – существование, происходящее в данное время независимо от нашего желания. Нам следует быть внимательными к любому объекту и воспринимать его истинную природу. Если какой-то объект возник в силу нашего желания, тогда с ним возникают также и факторы скверны. Мы должны уяснить себе, что любой объект, который мы воспринимаем с желанием, не в состоянии раскрыть истину, ибо этот объект создан искусственно. Как же можем мы постичь истинную природу объекта, который создан искусственно? Единственный объект, который может раскрыть истину, должен быть «присутствующим объектом», который появляется сам по себе и независимо от наших желаний.

Мы должны понять, что это такое – присутствующий объект. Иногда мы можем думать, что то, к чему мы внимательны, и есть присутствующий объект; но в действительности этого может и не быть. Заметить присутствующий объект, который появляется на какую-то долю секунды, – почти то же самое, что ухватить рыбу в воде. Мы думаем, что сможем ухватить какую-то отдельную рыбу, потому что она плавает на одном месте и видна для нас; вот мы протягиваем руку, чтобы схватить её; но это нам не удаётся – рыба ускользнула в другом направлении. То же самое происходит и со внимательностью по отношению к присутствующему объекту, поскольку привязанность и отвращение всегда оттесняют нынешнее существование.

Всякий раз, когда мы внимательны к какому-то объекту, который возникает сам по себе, этот объект и есть присутствующий объект; но большую часть времени мы невнимательны к присутствующему объекту, к существованию. Вот тому пример. Когда мы внимательны по отношению к сидячему положению, которое, допустим, представляет собой присутствующий объект, наш ум движется к идее спокойного состояния. Поскольку нашей целью является спокойствие или удобство, мы в такое время совсем не проявляем внимательности к истине объекта сиденья. Мы не хотим найти истину сидячего положения; вместо этого мы внимательны к объекту ради достижения спокойствия ума, которое ещё не наступило.

Мы должны ясно наблюдать все виды деятельности, которыми заняты в настоящий момент, материю и состояния психики. Тогда мы увидим, каковы они в «безличном» состоянии, как они полны страдания. Если нашим присутствующим объектом не будет существование данного момента, мы растратим понапрасну время практики. Но если мы внезапно поймём, что наш ум ускользнул в сторону от присутствующего объекта, тогда мы сумеем со внимательностью ещё раз вернуть его к этому объекту. Если мы поймем эти свойства состояний психики, тогда мы сможем удерживать внимательность на правильном объекте в течение более длительных периодов времени и будем обладать большим числом возможностей постичь истину.

Посмотрим теперь, как применять эти принципы во время еды. Нам нужно быть внимательными и знать причину, почему мы принимаем пищу. В буддийских текстах указано, что мы принимаем пищу не потому, что хотим этого, не потому, что она хороша, а скорее потому, что это необходимо для поддержания тела. Будда говорил и о другой причине, по которой мы хотим, чтобы тело продолжало жить: нужно иметь достаточно силы, чтобы вступить на путь, который ведёт к окончанию всех страданий и печалей. Необходимо иметь это в виду, иначе мы не сможем воспрепятствовать возникновению скверны. Мы должны понимать, что принимаем пищу не потому, что она вкусна, а для того, чтобы излечиться от боли и удовлетворить голод. Когда мы принимаем пищу для удовлетворения голода, даже хотя бы пища не была хорошей, она утолит наш голод. Предположим, однако, мы едим пищу ради её вкуса; если она не хороша, возникнет отвращение. С другой же стороны, если она хороша, возникнет алчность. Это означало бы, что мы питаемся для того, чтобы усилить скверну: ибо когда пища хороша, возникает алчность, возникает привязанность; когда же она дурна, возникает неудовольствие, разочарование. Есть без соображения – значит создавать новые циклы желаний, рождения и смерти; а это означает бесконечное продолжение страдания. Поэтому когда мы заняты применением внимательности, собираясь принимать пищу, мы должны понимать причину каждого куска пищи; так что когда мы станем есть, это будет совершаться исключительно в целях освобождения от страдания. Если в то время, когда мы принимаем пищу, не возникает ни привязанности, ни отвращения, может появиться прозрение.

Когда мы купаемся, мы также должны понимать это действие как действие, совершаемое для излечения от страдания. В наших повседневных обязанностях необходимо видеть причины наших действий. Нам не следует надевать одежду ради красоты, выбирать одежду того или иного цвета; вместо этого надо пользоваться одеждой для предохранения тела от холода, от укусов насекомых, вроде москитов и мух. Таким образом, это будет означать, что какими бы ни были наши действия, они совершаются ради осуществления нирваны и освобождения от страдания. Когда мы обладаем этим видом полного понимания, привязанность к изменчивым состояниям психики и материи будет становиться всё слабее и слабее. Но помните, нам необходимо понимать, что такое состояние психики, что такое материя; мы должны сохранять это осознание, или знание, во всякое время. Все виды существования – не более, чем психические состояния и материя; нет тела, нет души, нет женщины, нет мужчины, который бы сидел; нет никого, кто стоит; нет никого, кто ходит или спит; нет никого, кто нюхает, видит или слышит и т. п. Нет никого, кто понимает или знает это.

Ступени очищения: После того, как мы уяснили пустую природу состояний психики и материи, мы достигаем первой ступени прозрения, которая называется знанием предопределённости умом и материей. Это тот уровень, который дает нам возможность непосредственно воспринимать отдельное психическое состояние во всех явлениях, а также и отдельное материальное состояние. Мы должны понимать, что психические состояния и материя, известные благодаря знанию предопределённости умом и материей, – это не то же самое, что психические состояния и материя, которые все мы познаём благодаря учению или слушанью. Всякий, кто еще не пережил этого знания предопределенности, не в состоянии заметить разницу между знанием, возникающим из «теорий», и знанием, приобретенным благодаря «постижению». Поэтому что бы ни воспринимал такой человек, его восприятие всё ещё содержит иллюзию «я», или «личности», которая слышит или видит; он находится под влиянием заблуждения несмотря на свои теоретические знания о том, что такое ум и что такое материя. Например, если я задам ему вопрос о том, что такое сидячее положение – ум или материя?, он может ответить, что это материя. Но когда он действительно сидит, понимает ли он, что сидячее положение – это материя? Может ли он с ясностью отделить материю от психических состояний, входящих в процесс? Это и есть разница между практикой и теорией. Фактически достижение знания предопределённости умом и материей нелегко, даже несмотря на то, что это лишь первая ступень знания, находимого в развитии прозрения. Оно требует прочной внимательности и сосредоточенности, чтобы обладать способностью ясно различать их в каждое мгновенье.

Затем мы должны продолжать практику до более глубокого её развития; это значит, что нам необходимо быть ещё более внимательными к психическим состояниям и материи. Сначала мы не обращаем внимания на тот факт, что психические состояния и материя суть родственные друг другу факторы. Мы были просто внимательными, мы знали только, что такое психическое состояние и что такое материя. Но теперь, чем более мы осознаём психические состояния и материю, тем более мы видим причины их возникновения. Например, когда возникает слух, мы понимаем, что звук является фактором слуха. Когда налицо зрение, мы понимаем, что цвет – это фактор зрения. Таким образом мы будем также видеть, какого рода состояния психики появляются в результате звука и цвета. Что же касается различных положений тела или его движений, мы должны продолжать их осознание во всякое время; и мы увидим, что движущаяся материя имеет своим фактором, своей причиной ум. Она мотивирована сознанием; именно сознание направляет тело, чтобы оно стояло, сидело, ходило или меняло положение, так что вследствие этого возникают разные позы. Все эти положения материи появляются потому, что они имеют своей причиной ум. А когда возникает такого рода состояние психики, оно имеет в качестве своего фактора, или причины, материю. Таким образом, мы увидим, что состояния психики и материя возникают или появляются вследствие некоторых факторов. Этот вид знания, приобретаемого благодаря прозрению, появится после того, как мы достигнем знания предопределённости умом и материей. Когда мы будем внимательны именно таким образом, причинная связь между умом и материей окажется раскрыта. Хотя до этого времени мы знали существование как ум и материю, мы не знали как, по какой причине появляются эти ум и материя. Когда мы не знаем этого, мы можем думать, что их существование возникло по воле какого-то божества, являющегося причиной их появления, как это описывается в других религиозных системах. Но когда мы достигнем степени знания приобретения условия умом и материей, мы узнаем, что ум и материя никоим образом не появляются силой чьего-то творения. Вместо этого они обусловлены причинами и факторами, они находятся в причинно-следственной связи друг с другом. Ум и материя видятся независимыми факторами – таким же образом, как мы знаем, что звук звучащего колокола возникает вследствие двух причин: языка и колокола. Если язык не ударит о колокол, звука не будет. Никто не в состоянии создать этот звук колокола; нет никого, кто знал бы, где находится этот звук или куда он направляется; но как только оказываются налицо два вышеописанных фактора, послышится звучание звука. Если мы глубоко почувствуем это по отношению к уму и материи, тогда исчезнет вопрос о том, как появляются ум и материя, что оказывается причиной их появления, – исчезнет всякая тайна.

На этой ступени знания, приобретенного благодаря прозрению, хотя мы теперь и знаем причины появления ума и материи, мы всё ещё не вполне постигли их раздельность, ещё не ощутили быстрой последовательности психических состояний и материи, не постигли их исчезновения. Состояния психики и материя исчезают чрезвычайно быстро; а прозрение ещё не обладает достаточной остротой для того, чтобы увидеть это. Поэтому мы должны продолжать свое осознание состояний психики и материи всё далее и далее, пока не постигнем их исчезновения. Например, когда мы меняем сидячее положение на какое-то другое, мы поймём исчезновение сидячего положения; или когда мы стоим, а затем прекращаем стоянье, мы будем знать, что положение стоя не является постоянным. Сначала мы будем переживать положения своего тела и свои чувства в этом свете; когда мы поймём исчезновение одного положения, мы немедленно отметим возникновение такого-то другого, нового положения тела. Однако мы улавливаем исчезновение одного положения только тогда, когда это положение прекращается. Нам всё ещё нужно постичь нынешнее возникновение и исчезновение материи внутри этого положения. До сих пор, когда мы улавливали исчезновение сидячего положения, мы видели это только тогда, когда сидячее положение сменялось другим. В дальнейшем нам надо будет улавливать исчезновение материи в положении, пока мы всё ещё продолжаем сидеть. Это означает, что по мере углубления прозрения мы можем пережить исчезновение материи, ещё оставаясь в сидячем положении, что происходит благодаря разделительным отметкам в быстрой последовательности психических состояний и материи, которые мы будем переживать, еще продолжая сидеть. По мере продолжения практики наше переживание этой быстрой последовательности станет решительным и определенным. Обладая этой ступенью знания, полученного благодаря прозрению, мы узнаем, что даже в прошлом или в будущем все явления будут непостоянными точно таким же образом. Поэтому при таком знании мы не станем испытывать сомнения в природе будущего. Когда мы прочувствуем и поймём возникновение и исчезновение различных видов существования, тогда мы достигнем степени прозрения, называемой знанием освоения. Именно это знание видит решающим образом, что психические состояния и материя непостоянны. Можно сказать, что эта степень знания, приобретаемая прозрением, постигает три свойства существования, ибо такое знание переживает непостоянство психических состояний и материи, их возникновение и исчезновение от мгновенья к мгновенью. Но нужно пережить ещё одно явление: точное разграничение быстрой последовательности психических состояний и материи. Знание этой глубины всё ещё недостаточно сильно или остро, чтобы искоренить наиболее фундаментальное непонимание, ошибочные взгляды, скрытые глубоко внутри нашего сознания.

Если мы будем продолжать своё осознание, возникающая мудрость прозрения будет всё более и более обостряться, а осознание станет ещё более тонким и чувствительным. Чем более внимательными мы становимся, тем более постоянным оказывается наше знание настоящего момента независимо от объекта. Теперь осознание одного настоящего существования раскроется с полной ясностью; резче отмечается граница между возникновением и исчезновением каждого состояния ума и материи. Когда мы переживаем разграничение между возникновением и исчезновением психических явлений и материи, мы достигаем степени знания, приобретаемого прозрением, которое называется знанием возникновения и исчезновения. Эта степень знания, приобретаемого прозрением, также содержит внутри себя все виды понимания первых трех ступеней. Итак, мы переживаем первую ступень знания, мудрость прозрения, которая воспринимает все существование, как просто психические состояния и материю; вторую ступень знания, или мудрость прозрения, которая воспринимает и переживает причинное возникновение психических состояний и материи; и третью ступень знания, мудрость прозрения, которая сначала переживает свойства возникновения и исчезновения психических состояний и материи, но ещё не их ясное разграничение.

Итак, с переживанием знания возникновения и исчезновения начался истинный путь випассаны. Эта ступень знания весьма важна; здесь налицо именно то знание, которое впервые переживает разграничение в быстрой последовательности психических состояний и материи. С нарастанием внимательности знание исчезновения и возникновения становится гораздо более острым. Это знание раскрывает мгновенные рождение и смерть; оно ясно усматривает разграничительные пространства быстрой последовательности психических состояний и материи по мере того, как те возникают и уходят. Обладать этой степенью прозрения – значит обладать весьма глубокой мудростью; мудрость подобного рода искоренит и разрушит иллюзию постоянства ума и материи; она покажет, что ум и материя не могут быть источником длительного счастья, что они пусты, лишены «личности», или «я». Эта мудрость устранит многие из ошибочных представлений, утвердившихся в нашем сознании; однако она всё ещё остается временной, она не может полностью искоренить все ошибочные взгляды. Она начнет устранять скверну, в особенности ложные представления, принимающие переживание за подлинную «личность». Этот уровень знания, приобретаемого прозрением, очень силён – фактически настолько силён, что учителю не придется убеждать практикующего в том, что он постиг истину; его собственное знание, приобретенное в прозрении, будет способно судить точно, с уверенностью. В этом пункте в уме возникнет великая радость и легкость. Ясность восприятия оказывается такой, какую практикующий никогда раньше не испытывал. Это первое предвкушение в уме истинного освобождения.

Постичь это ясное разграничение возникновения и исчезновения психических состояний и материи в непосредственном переживании – это не то же самое, что понимание или убежденность, полученные благодаря слушанью или изучению. Независимо от того, как бы хорошо вы ни слушали, какими бы размерами правильного понимания ни обладали благодаря изучению, вы всё ещё не пережили истины существования. А истина существования не может быть достигнута при помощи созерцания или изучения. Если мы размышляем или созерцаем, мы обладаем только концептуальным знанием; и то, что мы знаем, касается только прошлого или будущего; то же, что является истинным в настоящем мгновенье, останется незамеченным. Познавая только при помощи мышления, мы всего лишь связываем прошлое с будущим благодаря сравнению, производимому мыслями, которые не переживают непосредственной реальности настоящего мгновенья. А потому эти мысли не в состоянии устранить какие бы то ни было скрытые факторы скверны. Последние можно устранить только при помощи мудрости прозрения, возникающей благодаря правильным причинам и правильной практике внутри ума, очищенного от всех ложных представлений о себе. Тогда исчезают всякие сомнения, неуверенность, подозрения любого рода. Например, исчезает любое сомнение в вопросе о том, как возникают ум и материя. Мы сами ясно видим факторы и причины, мы переживаем истину ступень за ступенью, пока не исчезнут все неправильные представления.

Достижение мудрости и прозрения на ступени знания возникновения и исчезновения представляет собой уже очень высокую ступень практики. Тогда медитирующий приобретает радикально новую перспективу своего восприятия каждого мгновенья переживания.

Если практикующий привязывается к знанию возникновения и исчезновения или если он ранее практиковал сосредоточенность и добился сильного её развития, тогда в этом периоде могут проявиться недостатки его прозрения. Фраза «недостатки прозрения» означает, что практикующий дошел до этой ступени прозрения, а затем переживает действие тонких факторов скверны. Насчитывается десять этих оскверняющих прозрение элементов; они представляют собой весьма тонкую форму привязанности. Причиной их проявления может оказаться привязанность к силе сосредоточенности; и когда бы они ни возникли, они будут препятствовать прогрессу медитации, ведущей к более высокой ступени прозрения. Например, ум может наполниться счастьем и восторгом; возникает тонкая привязанность и особые чувства; а склонность к углублению прозрения таким образом уменьшится и исчезнет. Итак, мы видим, каким путем недостатки прозрения становятся препятствием для прогресса прозрения. Когда мудрость практикующего недостаточно остра для того, чтобы познать эти недостатки и избавиться от них, – а они зачастую оказываются чрезвычайно соблазнительными, – он не в состоянии идти дальше в своей практике. Поэтому мы должны иметь правильное понимание данного пункта, которое позволит мудрости сказать нам, какой путь будет правильным, а какой – ошибочным. Иначе у нас получится неверный результат, и мы не будем знать, в чем состоят недостатки нашей практики. Это трудно, потому что чувства могут стать настолько тонкими, приятными и счастливыми, что, возможно, приведут нас к ошибочной мысли, как будто бы мы стали просветленными, как будто мы достигли нирваны. Без правильного понимания или рассуждения мы совсем не будем знать, правильны или ошибочны наши достижения в практике прозрения.

Правильное понимание возникает тогда, когда мы видим, что путь к высшей практике прозрения требует от нас освобождения от какой бы то ни было привязанности к возникающим различным психическим состояниям. Восторг, блаженство, сосредоточенность, даже внимательность могут стать объектами нашей тонкой привязанности. Когда мы видим, что дальнейшее развитие прозрения возможно лишь при ясном и непривязанном уме, недостатки прозрения исчезнут. Тогда, поскольку мудрость знания возникновения и исчезновения очищена от недостатков прозрения, мы сможем воспринимать возникновение и исчезновение ума и материи с ясностью и отчетливостью, без вмешательства желаний.

Затем возникает ступень прозрения, называемая чистотой благодаря знанию и виденью пути. Это прозрение видит, что путь к нирване требует освобождения даже от самой тонкой привязанности к какому бы то ни было состоянию ума или материи.

И вот от этого пункта начинается прогрессивное развитие уровня высшего знания, приобретаемого прозрением; в последующих процессах обостряется осознание; и чем больше это осознание возникновения и исчезновения раскрывает истину, тем более развивается мудрость. Когда происходит ее развитие, возникает следующий уровень прозрения – прозрение в растворение всех явлений. Чем более внимание практикующего направлено к присутствующему объекту, тем сильнее он будет переживать исчезновение ума и материи. Это растворение всего видимого мира оказывается пугающим переживанием. Однако, поскольку он остается с присутствующим объектом, его внимание удерживается лишь на исчезновении ума и материи. Переживание такого знания называется знанием растворения; название означает, что все вещи переживаются, как опасные, устрашающие, несубстанциональные и неприятные; таким образом, практикующий чувствует усталость и постепенно всё более и более освобождается от какой бы то ни было привязанности к уму и материи. Чувство свободы от привязанностей, возникающее при этом, называется знанием отвращения; желание держаться за какие бы то ни было состояния ума и материи становится всё более слабым в результате практики прозрения.

В конце концов практикующий достигает ступени наивысшей ясности и свободы от привязанности, знания равнодушия ко всем формам. Как раз с этой ступени, обладая умом, целиком и полностью свободным от привязанности, ясно видящим все переживания без наличия каких-либо факторов скверны, практикующий может пережить нирвану и навсегда искоренить ложные взгляды и прочие недостатки.

Таково весьма беглое описание высших ступеней на пути прозрения. Мне хотелось бы закончить его, повторно подчеркнув важность достижения уровня знания возникновения и исчезновения. Это очень важная ступень. Если вы в своей практике способны достичь этого знания, тогда вы увидите, как более высокое знание последующих ступеней будет раскрываться перед вами до тех пор, пока вы в конце концов не поймете природу ума и материи в их наиболее полном аспекте и не переживёте прекращение процесса, нирвану.

Теперь я хочу остановиться ещё на одном предмете. Возможно, раньше вы много раз слышали слова о том, что для достижения нирваны нет необходимости в какой-то особой практике, нет нужды следовать особой процедуре, что не существует никакого правила, никакого установленного метода, ибо всё, что мы делаем, правильно, поскольку имеется множество путей, и в конце своём каждый из них приведёт нас к нирване. Это убеждение совершенно ошибочно, если рассмотреть его в свете очевидности и разума. Все буддисты знают, что сам Будда признал и подтвердил тот факт, что существует лишь один путь, ведущий к нирване. Это для них ясно и неоспоримо. Такой путь – это и есть четыре способа применения внимательности. Только Будда показал нам этот путь. Если бы людям приходилось практиковать медитацию согласно своим собственным методам, тогда каждый человек создавал бы свою собственную доктрину, поскольку он утверждал бы, что в конце достигнет нирваны. Может ли такое ошибочное понимание быть разумным? Возможно ли оно вообще? Если да, тогда Будда не заслуживает доверия. Если кто-то или каждый человек способен достичь нирваны без применения внимательности, тогда Будде не было бы необходимости учить этой практике.

Мы знаем, что во время жизни Будды существовало множество религиозных сект и способов практики медитации; в то время практиковались даже сверхнормальные силы, например, способность летать в воздухе, ходить по воде, проходить сквозь скалы. Все эти сверхнормальные силы встречались очень часто; однако истинному пути к нирване ещё не учили. Поэтому если кто-нибудь продолжает придерживаться ложных понятий о наличии многих путей, ему следует глубже подумать над этим вопросом. Не забывайте, что мы почитаем Будду потому, что он показал нам метод психического развития для достижения нирваны, а именно: применение внимательности, – и этому методу все прочие учителя в мире не могли научить. Вот почему буддисты считают Будду величайшим индивидом в мире и воздают почести его добродетелям – мудрости, чистоте и состраданию. Если мы не культивируем развитие прозрения согласно методу применения внимательности, мы не в состоянии по-настоящему понимать буддизм. Даже в нынешнее время существует лишь немного людей, обладающих правильным пониманием применения внимательности. Хотя эта система вполне разумна, в действительности получить правильное ее понимание сразу же или вообще быстро – очень нелегко. Мы должны глубоко изучать её, стараться понять при помощи разума; а затем нам необходимо проверить её правильность на практике. Мы должны в любое время проверять буддизм на практике и видеть его истину для себя.

Разрешите мне закончить ещё несколькими указаниями относительно практики випассаны:

1. Начиная практику випассаны, выработайте полное понимание того способа, согласно которому всё существование содержит только состояния психики и материю;

2. Материя и состояния психики, относящиеся к вам, – это то, что происходит в вашем собственном теле. Поэтому вы должны осознавать их от мгновенья к мгновенью в настоящем, чтобы ясно видеть их природу;

3. Постоянным объектом медитации должно быть или состояние ума, или состояние материи, – всегда то, что составляет настоящий момент. Если при этом вы утратили след, не беспокойтесь, а просто начните заново своё рассмотрение материи и состояний психики. Если при этом возникли какие-то чувства, проверьте их;

4. Во время практики медитирующий должен тщательно следить за тем, чтобы у него не возникло желание увидеть некоторые явления или развить определённый вид прозрения. Вам нужно просто наблюдать свои состояния психики и материи;

5. Не пытайтесь одновременно проверять материю и психические состояния; рассматривайте каждое из них в отдельности и всегда в настоящий момент;

6. Придерживайтесь четырех главных положений тела: стоя, сидя, при ходьбе и лёжа; избегайте мелких движений;

7. Если вам необходимо сменить положение тела, до того, как менять его, удостоверьтесь в том, что вы знаете причину или довод в пользу движения;

8. Пользуйтесь своими обычными позами и положениями тела; рассматривайте материю и состояния ума в каждом из обычных положений тела;

9. Старайтесь быть естественными и не преувеличивайте чрезмерно медленность ходьбы и движений в попытках ускорить прозрение. Это желание создаст помехи для прозрения;

10. Во время практики не делайте ничего ненужного:

не разговаривайте больше, чем требуется;

не меняйте положений тела без необходимости;

не ешьте, не ощущая потребности в еде;

11. Перед тем, как что-то делать, вам необходимо понять нужную причину действия и увидеть, как страдание принуждает вас выполнить его;

12. Освободитесь от чувства, будто медитация является каким-то особым действием. Время медитации посвящено не приобретению чего-то, а просто проверке причин наших действий и природы ума и тела;

13. Не стремитесь при помощи медитации достичь каких-либо особых состояний ума, как блаженство или мир;

14. Практикующий медитацию випассаны должен быть подобен зрителю представления: не пытайтесь управлять деятельностью, просто внимательно наблюдайте непрерывный поток материи и состояний психики по мере того, как они приходят в сознание; такое состояние равновесия приведёт к мудрости.