Современный детектив. Большая антология. Книга 12

Глава первая

Райан

— Знаешь, о чём я думал?

Её ноги покоились на моих коленях, тёмно-фиолетовый лак на мизинце слегка скололся, голова была откинута на цепочку качели на крыльце, а к животу была прижата чашка с дымящимся чаем.

Она открыла глаза.

— О чём?

— Нам надо наконец-то устроить медовый месяц.

Пока она на меня смотрела, морщинка на её лбу стала отчётливее.

— С чего бы? Мы же договорились подождать немного.

Она села на качелях, подогнув одну ногу под себя.

Я улыбнулся и положил руку на её колено.

— Ну да. Но тогда я был сильно занят на работе, а ты всё ещё осваивалась в доме, а теперь ты уже переехала, а я закрыл квартал раньше срока. Я могу взять отгул и всё равно получить ту же зарплату. К тому же я хочу побыть наедине с женой.

Она подняла чашку ко рту без единого слова. Она всегда так делала — заставляла ждать ответа, продлевая тишину. Большинство моих знакомых женщин без конца говорили обо всём, что только придёт в голову. Грейс была другой. Она любила думать и взвешивать каждое слово, прежде чем произнесет его вслух. Грейс знала, что я ловил каждое слово и с тревогой ждал, когда она раскроет мне, что творилось в её прекрасной голове.

— Куда ты хочешь поехать?

— Я ещё не решил — хотел сначала спросить тебя. Да, мы решили подождать и подкопить, но… — я чуть слышно рассмеялся, — каждый ведь может передумать, да?

Она взяла кружку другой рукой, а свободной погладила меня по щеке. Я услышал её тёплый, медовый аромат.

— Конечно, может. — Она чуть скривила нос. — Думаю, это даже полезно. Уедем, проясним мысли… только мы вдвоём… Отличная идея. У тебя есть места на примете?

— Ну, пока ничего конкретного. Я помню, что ты хотела съездить в Мэн осенью, так что это вариант. Или в Колорадо, там горы. В какое-нибудь уединённое и тихое место. Где мы бы смогли побыть вдвоём и не думать больше ни о чём.

Она медлила с ответом, но вот я наконец-то увидел улыбку.

— Тогда уговорил.

— Правда? — спросил я.

— Правда, — хихикнула она. — Если так я полностью завладею вниманием мужа и мы не будем обсуждать ипотечные ставки, одобрения и что-то связанное с работой, то я в деле.

Я обхватил её руку, лежащую на моей щеке, и поцеловал кончики пальцев.

— Договорились. У тебя получится отпроситься с работы?

— Я поговорю с Джанет, но всё должно быть нормально. Последнее время в книжном дела идут медленно, они с Айзеком переживут без меня неделю, главное — заранее предупредить.

— Тогда я всё улажу и скажу тебе точные даты, чтобы ты с ней договорилась, хорошо?

— Да, но не заставляй меня ждать. — Она снова глотнула чай. — Теперь я загорелась этой идеей.

— Неужели? — подразнил я, шевельнув бровями. Она хмыкнула, закатила глаза и отвернулась. Тогда я прокашлялся и заговорил серьёзно: — Может, получится подстроиться под твою фертильность. Представь, как все удивятся, если ты вернёшься из медового месяца беременной.

— Какое клише, — спокойно отозвалась она. — К тому же всё не так просто. Даже если я забеременею, мы узнаем только через пару недель.

— Это просто шутка, — сказал я, погладив её живот, как будто там уже рос ребёнок — наш ребёнок. Она замерла под моей рукой, и я отстранился.

— В любом случае, мой период фертильности уже начался, так что придётся подождать месяц, если ты так хочешь.

— Да?

По сути, мы ещё не пытались, но довольно часто это обсуждали. Я хотел зачать ребёнка сразу после свадьбы. Чёрт, я был бы счастлив, если бы малыш родился сразу через девять месяцев. У моих родителей были проблемы с зачатием; я единственный ребёнок в семье и сам видел, как долго и тщетно они пытались завести второго.

У Грейс нет эндометриоза, как у мамы, напомнил я себе, но всё равно, я не хотел полагаться на случай. Всё-таки мои родители были намного моложе, когда пытались зачать. Я хотел много детей и именно от неё.

Грейс часто говорила — если мужчина моего возраста не женат или не разведён, это значит, что он не готов к такому типу обязательств, но я доказал ей обратное, когда сделал предложение спустя полгода отношений. Мы женаты уже два месяца. Я сделал всё, чтобы показать Грейс, насколько серьёзно отношусь к ней и нашему браку, и мне хотелось поскорее привезти ребёнка в дом, купленный много лет назад для будущей семьи, хоть мне и было всего девятнадцать.

Я посмотрел на её голые ноги, покрытые из-за холодного ветра мурашками. Тут и там пробивались сквозь ровную кожу колючие волоски. Раньше она всегда брилась. Было ли это знаком того, что теперь ей со мной комфортно? Или того, что она больше не хочет заниматься со мной сексом? Я не мог понять.

— Что случилось? — спросила она, изучая моё лицо.

Я пробежался руками по её ногам.

— Я думал, что ты этого хочешь…

Её губы сложились в хитрую улыбку.

— А кто сказал, что это не так?

— Просто ты не побрилась. Так-то мне всё равно, — быстро добавил я. — Но раньше я всегда знал, что у тебя на уме, когда ты приходила ко мне вся такая… ну, шёлковая и гладкая.

Я неловко рассмеялся, а лицо загорелось от смущения. Господи боже, что я несу?

К моему облегчению, она рассмеялась — громко и задорно, а потом потёрлась ногами о мои руки.

— Если ты надеялся, что я буду бриться всю зиму, не на ту напал, Райан. Тебе не повезло встречаться со мной прошлой зимой, поэтому я действительно брилась, и летом, разумеется, тоже, потому что я часто носила шорты. Но сейчас зима — официальный сезон свитеров, чая латте и заброшенных бритв. — Она снова рассмеялась. — Будешь лицезреть меня во всей красе, и у меня есть документ, в котором сказано, что ты от меня не отделаешься.

Я провёл рукой по её бедру и соблазнительно его сжал.

— Да неужели?

Она сжала губы и заулыбалась.

— Угу.

— Ну, к нашему общему счастью, на другое я и не согласен.

— Мне повезло, — прошептала Грейс, её лицо излучало желание, когда она наклонялась ближе. Я прижал ладонь к её щеке и снова поцеловал, на этот раз не собираясь отстраняться. Она и не подозревала, насколько ошибалась — это не ей повезло. Нисколько.

Глава вторая

Грейс

Две недели спустя

— Ты точно справишься? — спросила я в сотый раз, поглаживая Стэнли по голове. Он уставился на меня хмурым, мутным взглядом. Я не хотела оставлять его, но Райан был так воодушевлён поездкой. Я не могла ему отказать. К тому же мне даже не пришлось просить, он сам выбрал место в четырёх часах езды, а не в двадцати двух, как хотел изначально. Даже если что-то случится, мы будем недалеко от дома.

— Всё будет хорошо, — пообещала Эверли и обняла, когда я встала. — Он поможет тёте Эверли скинуть последние семь килограммов.

Я обняла её в ответ и покачала головой.

— Не заставляй моего лучшего друга заниматься этими жуткими упражнениями.

— А мне казалось, это я твой лучший друг. — Та игриво захлопала ресницами.

— И я позволяю тебе так думать, — пошутила я.

Моя лучшая подруга постоянно сидела на диете, и хоть иногда ей и удавалось худеть, каким-то образом она набирала вес снова. Если честно, я не понимала, зачем она мучается — несмотря на ненавидимый ею вес, а может даже благодаря ему, она бесспорно была прекрасна. Я бы убила даже за частичку её красоты и характера.

Я была худой, но совсем не красивой. Большой нос, тонкие губы и близко посаженные глаза. Мои волосы были тонкими и тусклыми, а я мечтала о длинных и густых. Сколько бы я ни красилась и ни укладывалась, меня никто не называл красивой. По крайней мере, до Райана.

Несмотря на все эти комплексы по поводу внешности, у меня был шикарный мужчина, который заставлял меня чувствовать себя желанной. То, чего не было у Эверли… по крайней мере, сейчас. Не то чтобы этот факт мешал ей наслаждаться жизнью. Она была на два года младше меня и определённо была моей лучшей подругой, несмотря на все различия между нами. Помимо возраста и внешности она была необузданной, а я спокойной. Эверли часто спала с мужчинами, а у меня было всего два партнёра до Райана. Она выросла в счастливой, любящей семье, а мои родители умерли, когда я была маленькой.

Мы были абсолютными противоположностями, но нас объединяло горе. Когда её старшая сестра, моя лучшая подруга на тот момент, умерла много лет назад, я нужна была Эверли так же сильно, как она — мне. Остальное, как говорится, дело времени.

— Всё будет хорошо, — повторила она, погладив Стэнли.

— Не переусердствуй. И не забывай давать ему лекарства. Они…

— На тумбочке, — закончила она за меня. — Знаю. И не забуду его кормить. Только полезной едой. Он будет принимать лекарства два раза в день. И… что там ещё? Я точно что-то забыла…

Я пыталась вспомнить вместе с ней. Её глаза загорелись.

— А, точно, ты просила меня устраивать безумные вечеринки как можно чаще, да?

— Даже не шути так, — предупредил Райан, появляясь у нас за спинами с большой сумкой. Он поцеловал меня в щёку. — Тогда Грейс меня бросит, а деньги за дом я уже не получу.

Стэнли у нас в ногах уткнулся носом в мою коленку, и я снова погладила его по голове. Я тоже буду скучать, старичок.

— Правда, не могу передать, насколько я благодарна тебе за то, что ты с ним посидишь.

Стэнли ездил за мной всюду с того самого дня, как я взяла его шесть лет назад, но теперь он стал слишком старым для таких поездок. Он уже был старым, когда я забрала его из одинокого питомника в общественной организации моего колледжа. Я не могла оставить его умирать там, поэтому, хоть у меня и не было на него времени, а ветеринар сказал, что Стэнли проживёт ещё не больше пяти лет, мне пришлось отвезти его к себе. С тех пор вся моя жизнь крутилась вокруг Стэнли. Пока я не встретила Райана.

— Я же на всё готова ради вас, — сказала Эверли, выдернув меня из раздумий. Она положила руку мне на плечо и чуть нахмурилась, когда заглянула мне в глаза. — Ты это заслужила, Грейс. Отдохни со своим красавцем-мужем, — подмигнула она. Эверли была единственным человеком на планете, у кого это получалось естественно. — И мы будем здесь, когда вы вернётесь. Обещаю, всё будет хорошо. Я позабочусь о твоём мальчике, пока Райан заботится о моей девочке.

— А я позабочусь, — поддел Райан.

Я кивнула, а пальцы уже зудели от желания проверить список в телефоне и убедиться, что мы ничего не забыли. Я по три раза перебрала наши сумки, сначала вычёркивая пункты из списка, затем проверяя, а потом перечёркивая. Мы всё взяли. Я знала, что мы всё взяли, но это не усмиряло мою постоянную тревожность.

— Ну всё, мы вернёмся к субботе. Повеселитесь, хорошо? — Z последний раз погладила Стэнли и отошла, когда Райан положил в багажник все сумки и пакеты с продуктами и хлопнул дверью.

— Обязательно. У нас будет спокойное, безопасное веселье. А вы будьте аккуратнее в горах, ладно?

— Я положил ещё денег у микроволновки, Эверли, — сказал Райан, открывая дверь. — Закажи себе ужин за наш счёт.

— Не надо было. — У неё отвисла челюсть от столь галантного поступка, и я не смогла сдержать ухмылку. Эверли не умела выбирать мужчин, так что удивить и обрадовать её было слишком просто.

— Считай это нашей благодарностью, — спокойно отозвался Райан. — Это меньшее, что мы можем сделать.

— У тебя точно нет братьев, Райан? — спросила она, рассмеявшись.

— Я о них не слышал, — хмыкнул он. — Позвони нам, если будут проблемы, хорошо?

— Да, но проблем не будет. И я говорила серьёзно. Позаботься о моей девочке, чувак. Чтобы никаких змей, медведей и переломов… Ты меня понял?

Он приложил два пальца ко лбу и махнул ими в её сторону.

— Честное скаутское.

— Вообще-то, я взрослая женщина и способная самостоятельно ходить, говорить и заботиться о себе, ты в курсе? — вмешалась я, игриво закатив глаза.

— Я всё равно волнуюсь за тебя, — возразила Эверли, и в её голосе послышалась ранимость. Она не любила быть одна даже на короткий период времени, и это чувство только ухудшилось с тех пор, как умерла Марая. Её родители уехали в другой конец страны, так что у Эверли осталась только я.

Я сузила глаза и грустно махнула рукой.

— Мы будем в порядке, обещаю. И вернёмся так быстро, что ты и не заметишь.

— Жду не дождусь, — прошептала она, стараясь улыбнуться, несмотря на откровенно грустное выражение лица. Я больше не могла смотреть на неё, или рисковала передумать, сказать, мы никуда не едем, и вместо поездки остаться с ней дома и смотреть Нетфликс. Я резко развернулась и дёрнула ручку двери. Я как раз застёгивала ремень, когда Райан наконец-то устроился на сиденье и завёл машину.

— Готова? — спросил он, улыбаясь, как маленький мальчик. Я грызла кончик своего большого пальца.

— Угу.

Заметив мою нервную привычку, он накрыл мою руку своей и сразу же меня остановил:

— Всё будет хорошо. Поверь. Тебе понравится это местечко. Там просто идеально — мы совсем одни, шикарные виды, джакузи, оснащённая кухня. Настоящий рай, по крайне мере так сказано в рекламе.

— Не могу дождаться, — сказала я, хотя это было откровенной ложью. Я ненавидела новые места. Ненавидела всё новое. Райан обвинял во всём мою тревожность, но на самом деле я просто любила своё пространство. Мне нравился тот комфорт, который приносило всё знакомое.

Он провёл большим пальцем по моим костяшкам на руке, а потом убрал руку и дал мне свой телефон.

— Хочешь выбрать музыку?

Мы медленно выехали на дорогу, пока я листала его скаченные композиции в поисках той, что могла бы меня успокоить. Какой-то контроль над ситуацией меня успокаивал, но я не знала, было ли известно ли об этом Райану или он просто поступил вежливо.

Я выбрала песню Эшли Макбрайд, положила телефон в подстаканник и развалилась на сиденье поудобнее. Я мяла край своей кофты, уставившись в окно и борясь с желанием закинуть ноги на приборную панель. Райан тогда скажет, что при аварии я ударюсь коленями о грудную клетку, так что лучше даже не пытаться.

— А вкусняшки где-то рядом? — спросил он, оборачиваясь назад.

Пожалуй, можно было бы напомнить, что отводить взгляд от дороги — настолько же опасно, как и класть ноги на приборную панель, но вместо этого я потянулась назад и достала пакет, который приготовила для перекуса. Он засунул туда руку, вытащил несколько драже M&M’s и съел.

Мы выехали с ответвления на шоссе из города, и Райан взял меня за руку. Он поднёс её к губам и поцеловал мой большой палец.

— Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала я.

— С ним всё будет хорошо. Ты же знаешь, Эверли избалует его ещё больше нас.

Я кивнула. Да, я это знала. Правда в том, что это не единственная причина моих переживаний, но мне пока не хватало духу рассказать остальное. Когда мы согласились отложить медовый месяц, чтобы подкопить — я не позволила его родителям оплатить и свадьбу, и медовый месяц, — другими причинами были болезни Стэнли и моя нелюбовь к путешествиям. Поэтому я была так ему благодарна, когда Райан сказал, куда мы отправимся на этой неделе.

Хижина в лесу недалеко от дома, но всё же подальше от суеты — как раз то, что мне нравится. Там я наконец-то смогу расслабиться. Он так хорошо меня знал, что это даже немного пугало. Он узнавал меня с каким-то фанатизмом, иногда задавая вопросы так, будто я проходила какой-то тест. Он хотел меня узнать, хотел понять, что я чувствую, о чём думаю, во что верю. Мне должно было льстить, но для интроверта, которому тяжело открываться, это всё ещё нелегко.

И всё же Райан знал меня лучше остальных. Чего он не знал, так это то, что будущий разговор в хижине будет очень неприятным. Я не представляла, как он на это отреагирует — точно расстроится, но насколько? За те полгода, что мы были женаты, я видела Райана только с лучшей стороны. Терпеливым. Добрым. Любящим.

Может ли это измениться?

Если я расскажу, что знаю его страшный секрет?

Если раскрою свой?

Я не знала ответ, но больше не могла откладывать оба этих разговора. Мне нужно быть абсолютно честной, и лучшего времени для этого не найти. Пора нам обоим узнать правду.

Глава третья

Райан

Когда мы приехали к хижине, Грейс немного успокоилась. Она перестала выворачивать пальцы и обрывать кутикулу на ногтях. Уже прогресс. Медленно, но верно я учился её успокаивать. Во-первых — музыка. Во-вторых — тишина. Может показаться, что они противоречат друг другу, но с Грейс всё было иначе. Она слушала музыку так, как другие могут медитировать. Тихо. Грейс никогда не подпевала. Не танцевала. Для неё это было что-то рефлексивное, и она ценила каждое мгновение.

По инструкции GPS я свернул на длинную гравийную дорогу. Я уже видел хижину, когда повернул за угол, поэтому вздохнул с облегчением. Она была настолько же прекрасна, как и на фотографиях. Маленький двухэтажный домик, расположенный в стороне от круговой дороги и со всех сторон окружённый густым лесом; общая площадь двора составляла менее трёх метров. Небольшое крытое крыльцо вело к входной двери, а две массивные деревянные стойки тянулись от пола до потолка.

Хижина была вкопана в землю на горе, поэтому бо́льшая часть нижнего этажа находилась под землей. С того места, где мы находились, виднелась задняя часть домика, на каждом этаже была веранда по всей ширине конструкции. Казалось, дерево было вырезано вручную, с уникальными витками, узорами и выпуклостями на каждом куске. Я остановил машину перед домом, убавил слишком громкую для меня музыку и припарковал машину. Я ждал, потому что Грейс точно понадобится время, чтобы выйти из своего транса, и потом она посмотрела на меня.

Вот она. Моя спокойная, сильная жена. Женщина, в которую я быстро и беспамятно влюбился. Загадка, которую я хочу разгадывать всю жизнь.

— Приехали, — сказал я и кивнул в сторону хижины, как будто Грейс не заметила. Она вытащила телефон и быстро сделала фотографию.

— Что ты делаешь? — хмыкнул я.

— Хочу послать Эверли фотографию и написать, что мы уже на месте.

Я нахмурился, взял телефон с приборной панели и посмотрел на экран.

— Вряд ли у тебя это получится. Здесь, в горах, почти нет связи.

Она тоже нахмурилась и уставилась на свой экран.

— Чёрт, ты прав. Мы действительно в какой-то глуши. — Грейс откинула телефон на коленки и замерла, с восторгом уставившись на дом. — Хотя здесь прекрасно.

Она должна мной гордиться. Это та ещё работа. Нелегко найти идеальное место за идеальную цену, но я справился. Я вылез из машины, и моя подошва скрипнула на листьях и гравии.

— Ты ещё сам дом не видела. И не переживай. Всё будет хорошо, — заверил её я. — Уверен, она и так знает, что мы в порядке.

— Ты прав. Я просто надеялась эгоистично выведать, как там Стэнли.

— Да, я догадывался, что это настоящая причина. Ты просто умрёшь за неделю без обнимашек от Стэнли.

— Видимо, придётся довольствоваться обнимашками от Райана, — захихикала она.

— Если тебя это успокоит, я пукаю намного реже, — сказал я ей, рассмешив ещё сильнее.

— И целуешься лучше, — согласилась она. — Только ему об этом не говори.

— Я буду рад это продемонстрировать, — вскинул я брови.

— Я тебе напомню, — тепло улыбнулась она, открыла дверь и, вдохнув, развернулась. — О, Райан, ты был прав. Здесь просто чудесно. Даже пахнет осенью.

Я уже начал вытаскивать сумки из багажника, но остановился и подошёл к ней. Грейс подняла голову и посмотрела на меня слегка растерянно, робко улыбнувшись, а я обнял её и притянул поближе для поцелуя.

— Это ты чудесная.

Она чуть покачала головой, приготовившись всё отрицать, но не стала. Ну, уже что-то. Я так долго заставлял её принять свою красоту, ум и заботу. Я осыпал её комплиментами не потому, что должен, а потому что она их заслуживала. Как и чувствовать себя любимой каждый день, именно это я и собирался делать. Она заслуживала всего.

— Спасибо тебе за это, — сказала она вместо того, чтобы спорить с моим комплиментом. Прогресс.

— Но ты права, здесь действительно чудесно. Два этажа, джакузи, заполненная кухня и бар, — повёл я бровями. — И это ты ещё не оценила вид со второго этажа.

Я передал ей две лёгкие сумки, поставил на землю большой чемодан, вытащил его ручку и взял пакеты, набитые различными снеками.

— Я могу взять что-нибудь ещё, — запротестовала Грейс.

— Я справлюсь. К тому же тебе надо будет открыть мне дверь.

Мы направились к дому, миновали маленькую чёрную решетку, врытую в землю, и приблизились к двум деревянным ступенькам, ведущим на крыльцо. Справа, прямо под маленьким зелёным почтовым ящиком с нарисованным номером 231, прикреплённым к стене дома, стояло деревянное кресло-качалка в пятнах от вишни. Я шёл медленно, не желая показывать, насколько тяжело мне было нести сумки, пока она оглядывалась по сторонам. Осень в Теннесси действительно была волшебной, и я впитывал это волшебство вместе с Грейс.

— Я никогда раньше не была в горах, — задумчиво сказала она. — Здесь правда другой воздух.

— Да, — согласился я. — Как будто свежее. Бодрящий. Особенно в это время года, а ещё ничто не сравниться с видом гор в тумане.

Когда мы дошли до двери, я продиктовал код, который запомнил из письма, и ждал, пока Грейс введёт его. Она набрала нужные цифры на маленькой, серой клавиатуре, и мы услышали резкий щелчок.

Грейс открыла дверь, мы зашли на кухню, и я положил продукты на маленький стол. Так как домик был вкопан в землю, мы зашли сразу на второй этаж. Справа от нас была лестница, ведущая вниз. Всё сходилось с фотографиями на сайте, и мне, в прошлом заядлому путешественнику, приятно было это видеть. Кухня была простой, ничего необычного, но нам подходит. Мы прошлись по гостиной с открытой планировкой и повернули налево, в спальню, где сбоку от кровати стояло джакузи.

— Ух ты, дорогой! — пискнула Грейс. — Как здорово.

На самом деле, здорово не было. Но зато мы могли себе это позволить, так что придётся довольствоваться малым. Я мечтал побаловать её роскошными поездками, но без помощи моих родителей оставалась только моя маленькая зарплата и комиссионные. Это было одним из условий Грейс, когда мы поженились. Я должен был прекратить каждый месяц брать деньги у родителей — они сыпали в меня деньгами, заглаживая вину и пытаясь таким образом компенсировать моё детство. Отказаться от денег было очень легко. Я всегда предпочту Грейс всему остальному — будь то люди или богатства. И именно из-за своего сложного детства я был намерен хорошо относиться к Грейс. Я никогда ей не изменю, в отличие от моего отца. Никогда не поставлю работу превыше семьи. Грейс была для меня всем миром, и это никогда не изменится.

Я поставил сумки, положил руку ей на спину и снова отвёл её в гостиную, а потом — на балкон. Второй этаж домика выходил на скошенный лесной участок, внизу в поле зрения были сплошные увядающие листья — зелёные, коричневые и желтые. Горы Смоки вдалеке соответствовали своему названию, между деревьев поднимался зловещий туман.

Грейс резко вдохнула и долго молчала, из-за чего я начал беспокоиться.

— Тебе нравится?

Она повернулась ко мне, и я увидел влагу на её глазах.

— Это самый лучший подарок в моей жизни.

Её слова как будто ударили меня под дых, и мне пришлось отвернуться, пока я их обдумывал. Как может на полгода запоздалый медовый месяц в дешёвой хижине быть лучшим подарком?

Она заслуживала гораздо большего.

— Милая, тогда мне нужно поднять планку.

Я обнял её, до сих пор не в силах заглянуть ей в глаза. Если честно, её ожидания были плачевными. Она была такой простой, и хоть мне и нравилось в ней всё, я хотел, чтобы она ждала от меня большего. Ей так легко угодить, но это меня не успокаивало. Я хотел быть лучше, впечатлять её сильнее.

— Ты так много для меня делаешь, — сказала она, читая мои мысли.

— Недостаточно. И никогда не будет.

Грейс нахмурилась, проведя пальцем по моей груди.

— Иногда ты давишь, Райан.

— Знаю, — признал я. — Меня бывает много.

Так было всегда. И это было проблемой во всех моих предыдущих отношениях — поэтому я и не женился до тридцати семи. Я не избегал обязательств, как предположила Грейс, я строил их слишком быстро. Я был слишком вовлечён, слишком настойчив, слишком влюблён. Но как можно любить свою жену слишком сильно? Это невозможно. Я всего лишь хотел быть для неё лучшим.

— Тебя это напрягает?

Она покачала головой, сморщив нос, её глаза излучали тепло и заботу.

— Я знала, какой ты, когда выходила за тебя. И я с тобой, потому что ты именно такой. Ты не должен меняться. Я никогда не смогу полюбить кого-то так, как люблю тебя.

Грейс встала на цыпочки и коротко меня поцеловала. Когда она отстранилась, я прижал её обратно к себе и покачал головой, пока снова прижимался к её губам. Я мог бы целовать её всю жизнь и никогда не устать от этого.

— Рад слышать, ведь я не хочу, чтобы ты любила кого-то другого, — прошептал я, когда наконец-то оборвал поцелуй. Я не стал отстраняться, так что мы почти что касались друг друга. — Как ты смотришь на то, чтобы выпить вина и расслабиться в джакузи?

— Ты читаешь мои мысли, — сказала она, положив голову мне на плечо, как будто в ней хранилась тяжесть всего мира. Я поцеловал её в висок, чувствуя себя самым счастливым человеком на земле из-за того, что мне доверили эту ношу.

Через двадцать минут мы уже лежали в джакузи, а рядом стоял мини-холодильник с тремя бутылками вина — моё мерло, её москато и розе для нас обоих. Я налил нам по бокалу и передал один ей.

У неё было серьёзное лицо, пока она смотрела, как я пью.

— Не переживай. Я не буду много пить, — пообещал я.

— Я ничего и не говорила, — ответила она, сама делая глоток.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — подмигнул я.

— О том, что у меня такой красивый муж?

В моей груди разлилось тепло.

— Скорее о том, что твой муж такой счастливчик, потому что у него такая красивая жена.

Она чуть покраснела и смущённо опустила взгляд, пряча изумрудные глаза за густыми ресницами. Когда она снова посмотрела на меня, то начала накручивать свой локон на палец.

— Я люблю тебя, Райан. Я просто хочу, чтобы ты о себе заботился.

— Так и будет, — пообещал я. — Это просто поблажка. Я хочу насладиться нашим медовым месяцем. Дома я буду выпивать не больше двух бокалов в неделю. — Я поднял вверх два пальца. — Честное скаутское.

Грейс сделала ещё глоток.

— Знаю. Я тебе доверяю.

— Спасибо, что заботишься обо мне, милая.

— Я всегда буду. — На горизонте садилось солнце, отбрасывая тёплый свет на её кожу, и я не мог отвести глаз. — Ты уже скучаешь по работе? — спросила она, игриво ухмыльнувшись и попивая вино.

— С тобой — никогда, — пообещал я.

Это было правдой, но неловкой. Грейс отвернулась. Вот опять это давление. Я ничего не мог с собой поделать. Ей никогда не нравилось, когда я, по её словам, был «ванильным», потому что она была другой. Не то чтобы она была холодной, просто мы чувствовали по-разному. Грейс была закрыта, а я с ходу говорил обо всех своих чувствах. Я всегда был нежным, а у неё были дни, когда она не хотела обниматься. Не хотела, чтобы её трогали. Мы были разными. Я до сих пор познавал её границы и учился, когда прорываться сквозь них, а когда отступать.

До Грейс были другие. Женщины, которых я любил и которые разбили мне сердце. Но я намеревался сделать так, чтобы с Грейс этого не произошло. Заставлял себя идти маленькими шажками, уважать её границы и возведённые стены. Мне было больно, но она стоила того. Когда дело касалось её, у меня не было выбора. Она была особенной. Она была другой. Она была моей женой.

Я долго пытался понять, что именно её выделяет, но так и не нашёл чёткого, понятного ответа. К нежностям это мало относилось, это я уже начал понимать. Грейс отличалась от других тем, что больше от меня зависела. Ей нужен был тот, кто будет защищать её и заботиться о ней. Заставит её поверить, что она достойна этой связи и моей любви. Для неё моё давление было важным, потому что раньше никто его не проявлял.

Грейс половину своей жизни провела в детском доме после того, как её родители, оба наркоманы, умерли очень рано, так что у неё никогда не было счастливого детства. Как и юности, раз уж на то пошло. А потом она встретила меня. Грейс так часто говорила, что кроме Эверли в её жизни никого не было, и поэтому глубина наших отношений иногда её пугает. Самые долгие отношения у Грейс были с Эверли, лучшей подругой, потом со Стэнли, лабрадором с ожирением, а теперь со мной. Это печально, и поэтому я был намерен показать Грейс, как должна выглядеть любовь. Как влюблённые люди должны вести себя.

После нашего знакомства я потратил полгода на то, чтобы уговорить её встречаться со мной, а потом ещё полгода на то, чтобы уговорить выйти за меня замуж. До той секунды, как я увидел её в белом платье, я был уверен, что она не придёт. Грейс говорила, что мы торопимся, но я так не считал. И не позволил так считать ей. Как по мне, мы двигались со скоростью улитки. Я бы женился на ней сразу после первого свидания, если бы это не казалось сумасшествием.

Как я и сказал, меня «слишком много». Но такой была наша любовь. Напористой, страстной и поворотной. Мы будто были созданы друг для друга. В конце концов она тоже это поняла. И слава богу, потому что я почти сдался. Но я не мог. Она нуждалась во мне. Она рассчитывала на меня. И я хотел показать ей, что такой и должна быть любовь. Что я буду её оберегать. Любить. Баловать. Я мог бы любить её вечно и буду.

— О чём ты думаешь? — спросила она, и я потряс головой, прогоняя эти мысли. Грейс считала себя такой смелой и независимой, нельзя показывать, что я думаю иначе. Я не мог сказать ей, что без меня её жизни придёт конец — как и моей без неё.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ты будто… крепко задумался. О чём-то конкретном? — Если бы она только знала.

— Я представлял, как нам будет здесь хорошо.

— Неужели? — Кажется, ей понравился мой ответ.

— Да. Я придумал много всего увлекательного.

— Например? — Она подползла ко мне, и я почувствовала, как её рука коснулась моего бедра. Грейс уселась между моих ног и остановилась, только когда её лицо было в паре миллиметров от моего.

— Ну… — я обхватил рукой её талию, чуть раздразнив, и говорил о праздных вещах, хотя на самом деле просто хотел сорвать её купальник, — мы можем пойти в горы. Судя по брошюре, в лесу есть ручей, так что можем его поискать. А ещё по дороге сюда мы проезжали мимо киоска с мороженым. Было бы здорово заехать туда.

— Интересно, есть ли у них солёная карамель… — Она провела языком по верхней губе.

— Уверен, что есть. — Я тоже облизал губы, неосознанно вторя ей.

Грейс рассмеялась и щёлкнула меня по носу, разрушая момент. По крайней мере, она наконец-то казалась расслабленной.

— Ты лучший. Я уже говорила об этом?

— Я не против послушать ещё раз, — честно ответил я и сразу же поцеловал её. Когда мы отстранились друг от друга, я сделал глоток вина. — Счастливого медового месяца, детка.

— Счастливого медового месяца, — прошептала она, наклонившись к моим губам. Я услышал звон, когда Грейс поставила свой бокал на бортик джакузи и устроилась у меня на коленях. Я тоже отставил свой, обняв Грейс двумя руками. Потом она отстранилась, чуть задыхаясь, и положила голову на моё плечо.

— Я никогда не захочу уезжать, — задумчиво сказала Грейс.

— А кто сказал, что придётся? — Мысль о том, чтобы на какое-то время спрятаться от всего мира, была ужасно соблазнительной.

Она покачала головой, не согласившись.

— Стэнли будет слишком сильно скучать.

Я знал, что на самом деле всё наоборот — она будет слишком сильно скучать по нему, — но спорить не стал.

— Да, пожалуй, ты права. Когда-нибудь нам придётся вернуться. — Я молчал, заправляя прядь её волос за ухо. — Но это не значит, что мы не можем хорошо провести тут время.

— Я уже настроилась… — Она подняла голову, взяла бокал и допила остатки. Я смотрел, как дрожит её горло с каждым глотком.

— Кого-то мучит жажда, — пошутил я, потянувшись за своим вином.

Грейс провела пальцем по своим идеальным губам.

— Наверное, я просто пытаюсь до конца успокоиться после дороги.

Я уже поднял бокал к губам, но потом замер и чуть опустил.

— Ты всё ещё переживаешь? Выглядишь спокойной.

— Так и есть, — быстро заверила она. — Почти. Ты же знаешь, что я не люблю новые места.

— Так тебе не нравится хижина?

Её глаза широко распахнулись.

— Нет-нет, дело не в этом. — Она положила руку мне на грудь, отчего по коже разлился огонь. — Здесь прекрасно. Честно, Райан. Я… о таком и мечтала. Сразу понятно, насколько хорошо ты меня знаешь, потому что я и сама бы не выбрала лучше. Просто я боюсь всего неизвестного. Ты же помнишь, что было, когда я первый раз осталась у тебя дома?

Ну ещё бы. Она всю ночь не спала, ходила по гостиной и переживала. А ещё хоть я этого и не скажу, но теперь это наш дом.

— Прости, милая. Я думал, тебе будет приятно. Я не хочу, чтобы ты всё это время переживала.

— Мне приятно. Здесь очень красиво. И я не врала: это лучший подарок в моей жизни, я так благодарна, что ты обо мне заботишься. Правда. Это моя проблема, а не твоя. Завтра я уже приду в норму. — Грейс наполнила свой бокал и разом выпила почти всё. — Если только ты не придумаешь… — на её переносице образовалась морщинка, — как снять мой стресс.

Я тихо рассмеялся, потянувшись к ней. Моя рука накрыла её и притянула к себе, пока Грейс изображала сопротивление. Другой рукой я обхватил её затылок.

— Раз уж ты об этом заговорила, у меня есть кое-какие варианты.

— Правда? — Она поддалась и наклонилась ко мне, а я нашёл завязки её лифа. Когда я потянул, он упал в воду, обнажая её грудь. От этого вида по всему моему телу прошёлся жар. Грейс тут же прикрылась, её лицо залила краска от стыда и вина.

— Райан! — воскликнула она. — Ну не здесь же. А если нас увидят?

— О чём ты? Кто может увидеть? Здесь никого нет!

Я махнул рукой в сторону леса. Она посмотрела туда и убедилась в моих словах, увидев лишь деревья.

— Если не считать зверей, мы тут одни, детка. — Я сильнее погрузился в воду, кладя обе руки на её и пытаясь их развести. — Пожалуйста, дай мне на тебя взглянуть. Обещаю, ты не пожалеешь. — К моему облегчению, она нахмурилась, но отвела руки, обнажаясь передо мной, а потом опустилась под воду. — Боже, ты такая красивая.

Я никогда не устану от вида её голого тела — груди, кожи и остальных мест, которые открыты лишь мне. Я поднял руку и мягко коснулся её соска. Грейс снова выглянула через балкон.

— Уверен, что там никого нет?

— Поверь мне, милая, — горячо шепнул я и наклонился, приготовившись погрузиться под воду, — здесь нас никто не увидит.

И тогда я нырнул в блаженном неведении своей ошибки.

Глава четвёртая

Грейс

С наступлением темноты мы могли ориентироваться только благодаря синему свету джакузи под водой и тусклому освещению на балконе — на нас давило как чёрное небо, так и выпитое вино. Говорят, что за городом ночью видны сотни звёзд, но, похоже, не сегодня. Казалось, что существовали лишь мы и луна.

И вино.

Мои пальцы походили на чернослив — сморщенные и противные от долгого нахождения в воде. Я не стала надевать купальник обратно, к большому удовольствию Райана. Лиф сох рядом с его плавками на краю джакузи рядом с тремя пустыми бутылками вина.

Я громко вздохнула, когда на меня навалилась усталость.

— Надо идти в дом. Уже поздно.

Райан ответил не сразу; я смотрела, как его лицо меняется в тени.

— Я не хочу двигаться…

— Я тоже, лентяй. Но я вымоталась. День был долгим.

— Хорошо, — ответил он и громко зевнул.

— К тому же мне надо отдохнуть, если завтра ты хочешь пойти в горы.

Я встала, не зная, почему продолжаю оправдываться, если он уже согласился, взяла лиф и надела, завязывая на шее.

Он лениво наклонился ко мне, поцеловал грудную клетку, затем ключицы, скулы и остановился на губах.

— Тогда надо тебя уложить.

Я улыбнулась и вылезла из джакузи, обернув полотенце вокруг талии. Мои сморщенные пальцы стали ужасно чувствительными, поэтому я сжала их в кулак, не желая больше ничего трогать, пока они не высохнут. Для меня это было подобно скрипу ногтя по школьной доске.

Райан вылез за мной, взял свои плавки, но не стал надевать, а просто завязал полотенце на талии и положил руки на мои плечи, провожая меня ко входу.

Мы оставляли мокрые следы на деревянном полу, остановившись у стеклянной двери. Я взялась за холодный метал ручки и повернула.

Щёлк.

Я повернула ещё раз.

Щёлк.

Затем я вытерла руки и попробовала снова.

Щёлк.

Когда я обернулась, чтобы посмотреть через плечо на Райана, на его лице читалось недоумение.

— Ты не можешь открыть?

— Не открывается. Она… — из-за вина мои мысли и слова были замедленны, почти что туманны, — она закрыта.

Райан чуть отодвинул меня, потянувшись к ручке.

— Не закрыта… Может, просто тяжело открывается.

Я смотрела, как он поворачивает ручку, но когда он опять повернулся ко мне, я поняла, что он осознал свою ошибку. Дверь правда закрыта. А что ещё важнее — мы застряли снаружи.

— Но как она закрылась? — воскликнул Райан.

— Не знаю, не спрашивай. Ты же выходил последним. — Я очень резко протрезвела.

— Нет, не я! Ты!

— Нет, Райан, ты оставил полотенце на диване и возвращался за ним.

— Нет… — Он задумался. — Я думал, ты… Я не помню, да это и неважно. Нужно понять, как нам войти в дом. У тебя нет с собой шпильки или вроде того?

— Что? Ты взломаешь замок? Где ты вообще этому научился?

— Мои двоюродные братья постоянно запирали меня в комнате у бабушки. Всякому научишься, — пожал он плечами. — Так что, есть?

Я потянулась рукой к волосам, хотя вопрос был глупым. Я уже сто лет не пользовалась шпильками и уж тем более не носила их сейчас.

— Конечно нет. Как дверь вообще могла закрыться? Я не понимаю.

— Может, мы случайно повернули замок, когда закрывали её. Не знаю! — рявкнул он, стукнув рукой по деревянной раме двери. Он оглянулся, наше хорошее настроение вмиг испарилось.

— Что же делать? — спросила я, наблюдая, как на его лице отражается вся ситуация. — Может позвонить кому-то? В компанию по управлению? В мастерскую?

— У меня нет телефона. Он в доме. — Райан прижал руку ко лбу, всматриваясь в темноту. — Придётся слезть вниз, обойти дом и открыть дверь с кодом.

Он подошёл к краю балкона и посмотрел вниз через перила.

— Что сделать? Ты же шутишь? — Я подошла к Райану и положила руку ему на спину, проследив за его взглядом. Днём можно было увидеть лес. Я знала, что где-то там была земля, но сейчас внизу виднелась лишь беспросветная тьма. В горле образовался ком. — Райан, не надо. Ты пил, и сейчас темно. А если ты поранишься? Я останусь здесь и не смогу тебе помочь. В лесу могут быть волки… боже, или медведи. Нужно поступить разумно, а спускаться со второго этажа в невидимый лес — не очень разумное решение.

— Тогда что ты предлагаешь? — сухо спросил он. — Не сидеть же нам тут всю ночь.

— Именно это нам и придётся сделать, — вздохнула я. Другого выхода нет.

— Что? И остаться здесь навечно? У нас нет еды. Нет доступа к туалету. Нас заживо сожрут комары.

— Не навечно. На одну ночь. Мы сможем выжить несколько часов без еды. Придётся. Переждём здесь ночь, а утром будет всё видно, и ты слезешь. Так ты хотя бы будешь понимать, куда спускаешься.

Он потряс головой.

— Ночью будет холодно. — Как будто доказывая его слова, завыл ветер, и мне пришлось сжать полотенце, чтобы скрыть дрожь.

— Просто холодно — это не мороз. Мы укроемся полотенцами, а если слишком замёрзнем, то вернёмся в джакузи. — Я погладила его по плечу. — Понимаю, это неприятно, но другого выбора нет.

После нескольких минут раздумий Райан нехотя кивнул.

— Ладно. Наверное, ты права.

— Ещё бы.

Он притянул меня к себе, и я укрыла полотенцем нас обоих.

— Прости, что обвинил тебя. Я просто перенервничал.

— Ничего, милый. Не надо извиняться. Я знаю, ты не хотел. Всё будет хорошо. Мы много выпили и устали, и это очень неприятная ситуация. Завтра мы всё решим.

— Ты такая спокойная, когда мне это нужно, — прошептал он и поцеловал меня в макушку. — Не знаю, что бы я без тебя делал.

— Судя по всему, свалился бы со второго этажа и сломал руку, — игриво ответила я. — Давай ляжем в кресло-качалку и попытаемся поспать. Сейчас мне уже кажется, что я усну где угодно.

Мы подвинули два кресла к краю балкона так, чтобы они стояли рядом с перилами и мы могли положить туда ноги. Не самое удобное состояние, но лучше, чем сидеть прямо. Райан надел плавки перед тем как сесть, и мы укрылись одеялами как можно плотнее, старясь отгородиться от холодного осеннего ветра.

Несмотря на инцидент, нам было спокойно. Над моей головой ухнула сова, когда я начала засыпать, стараясь не обращать внимание на то, как деревянное кресло больно впивается в кожу. Я спала в местах и похуже, так что переживать не о чем. Я сделана из камня и могла вытерпеть что угодно. А вот Райан всю жизнь купался в роскоши и богатстве. Уверена, он спал только на своём ортопедическом матрасе под египетским хлопком. Но, даже если так, он не жаловался.

Мой прекрасный муж никогда не был нытиком. Он справлялся с каждой ситуацией, включая эту. Обычно Райан жаловался только за меня. Я слышала, как он подвинул кресло, ещё раз накрыл себя полотенцем, когда оно сползло, и пока я погружалась в сон под действием алкоголя, услышала его голос:

— Грейс?

— Да? — Я даже не стала открывать глаза.

— Чтоб ты знала: сегодня я собирался перевернуть твой мир.

— Угу.

— В следующий раз?

Если бы я не была такой уставшей, то рассмеялась из-за его сонного, пьяного лепета.

— В следующий раз.

И он так и не выполнит этого обещания.

Глава пятая

Райан

Когда я проснулся, всё моё тело болело. Волосы покрылись коркой из-за хлорки джакузи, а на коже отпечатались следы кресла-качалки. Я встал, потянулся и тут же вспомнил о нашей проблеме.

Грейс уже проснулась и задумчиво смотрела на меня из своего кресла. Она выглядела уставшей, и я задумался, каким был её сон. Несмотря на неудобное кресло, я спал как младенец. Видимо, у неё всё было иначе. Я смотрел на её мягкую кожу и глубокие глаза цвета морской волны.

— Доброе утро, красавица.

Она покраснела, от чего её лицо сразу оживилось.

— Доброе утро.

— Как спалось?

— Плохо, — признала она, подтверждая моё подозрение. — Я всё переживала, что ты полезешь с балкона, когда я усну.

Я нахмурил брови.

— Я же пообещал, что подожду до утра.

— Знаю, — ответила она, — но мне от этого не легче. Это так опасно, Райан.

Я хмыкнул, пытаясь казаться смелее, чем есть на самом деле.

— Всё будет хорошо. В колледже я занимался скалолазанием, вряд ли это сильно отличается. — Я не стал говорить, что бросил после четвёртого занятия, потому что до смерти боялся высоты.

Грейс кивнула, больше не в силах бороться.

— Я просто не хочу, чтобы ты пострадал.

Утро было душным, солнце начало вставать над горизонтом и принесло с собой влажность, от которой моя кожа покрылась потом. От меня ужасно пахло, во рту пересохло от большого количества выпитого, челюсть болела от сна без капы, а линзы присохли к глазам. По правде говоря, большего всего на свете я просто хотел попасть в дом. Чего бы это ни стоило.

Я встал, положил полотенце обратно на кресло и подошёл к перилам. Когда я посмотрел вниз со второго этажа на крутой склон, ведущий к густому лесу, то почувствовал, как быстрее забилось сердце. Можно перемахнуть через перила, аккуратно спуститься по ним вниз, и тогда до внутреннего дворика на первом этаже останется пара метров, а затем я обойду дом. Легкотня.

Однако дом правда стоял на крутом склоне. Если я спрыгну неосторожно, то покачусь прямо в лес без возможности затормозить. И это в лучшем случае, в худшем у меня будет перелом — возможно, не один.

Я оглянулся. У нас были два полотенца, но из них не сделать верёвку, по которой можно спуститься. Их не хватит, чтобы дотянуться до веранды. Можно скинуть мягкий навес джакузи, чтобы смягчить моё падение, но вряд ли попаду на этот маленький квадратик. Вокруг на несколько километров ни одного дома, никто не услышит наши крики о помощи. Выбора нет — я должен был это принять. А также убедить в этом Грейс.

Когда я обернулся к ней, её уже не было. Я повернулся на сто восемьдесят градусов — она стояла у двери.

— Что ты делаешь? — спросил я.

Грейс держала мои солнечные очки и пыталась засунуть кончик заушника в замок.

— Мы должны попасть в дом другим способом.

Я быстро подошёл к ней и потянулся за очками.

— Не надо. У нас не получится. Очками замок не вскрыть. Ты просто их погнёшь или сломаешь. — Грейс остановилась и повернулась ко мне так, будто собралась спорить, но вместо этого просто отдала очки.

— Я просто не хочу, чтобы ты упал, Райан, а ты упадёшь. Ты же не Человек-паук.

— Хотя мне бы пошёл его костюмчик, — пошутил я, смахивая невидимую пыль с плеч, старясь вызвать улыбку у Грейс.

— Костюм — да, а вот гипс по всему телу — не очень, — ответила она.

Я подвёл её. И знал это. Она была расстроена, что я не могу найти выход из ситуации. И я винил себя. Мы провели здесь лишь одну ночь, а я уже умудрился поставить нас в такое ужасное положение. Даже если я смогу спуститься и ничего не сломать, это оставит неприятный осадок от поездки.

Я взялся за ручку, чтобы просто раздражённо потянуть, и к моему удивлению…

Щёлк.

Ручка повернулась.

Дверь открылась.

Нас обдал прохладный воздух из домика.

— Какого… — Грейс повернулась ко мне с открытым ртом. — Как ты… Ты сломал замок?

— Нет, — ответил я и осмотрел замок, чтобы убедиться. — Вряд ли. Дверь просто открылась.

— Как это возможно? Я как-то его вскрыла? — Грейс взглянула на очки в моей руке.

— Не может быть… — Я осёкся, потому что не мог найти логического объяснения. Разве что… — Может, ручка просто заедает и мы были слишком пьяными, чтобы это понять?

Я потёр заднюю часть шеи.

— Мы не так уж много и выпили, — парировала она, осмотрев пустую гостиную, а затем снова повернулась к балкону.

— Ну, может, ты правда вскрыла замок. Как-то. — Я провёл большим пальцем по металлическому кончику моих солнечных очков. Это просто невозможно.

Я переступил через порог, и Грейс зашла за мной, оба в полном замешательстве.

— Пожалуй, это неважно. Мы в доме, и мне нужно принять душ. Хочешь со мной?

Она кивнула, закрыла дверь и повернула замок. Затем открыла, закрыла снова и потянула за ручку. Теперь дверь определённо была заперта.

— Очень.

Глава шестая

Грейс

В тот день лес был опасным, потому что волна жары добралась и до него. Наш поход был удушающе жарким и влажным, повсюду нас поджидали разросшиеся сорняки, жужжащие насекомые и тёмные корни деревьев, которые, казалось, появлялись из ниоткуда и мешали идти. Мы всё ковыляли и быстро выпили все запасы воды, несмотря на разумные намерения оставить немного на потом.

Хотя я и жаловалась, лес был бесспорно прекрасен. Разноцветные листья были ещё одним доказательством того, что приближается моё любимое время года, как бы температура ни пыталась убедить меня в обратном. Тишина леса предоставляла нам столь необходимое утешение, возможность очистить мысли и отпустить все заботы.

— А вот и река, — с трудом выдохнул Райан передо мной. Не знаю, планировал ли он попить или искупаться, но я просто кивнула, потому что иссушенное горло не давало говорить, если в этом не было необходимости.

Райан замедлил шаг и вытянул руку, когда я услышала журчание проточной воды.

— Можешь достать трубочки из бокового кармана моего рюкзака? Если я сейчас не попью, то просто отключусь.

— Да, стой смирно. — Я расстегнула боковой карман его тёмно-серого рюкзака и вытащила электронные трубочки. Когда он их заказал, я посчитала это глупой покупкой. Мы не планировали длительные походы, и я думала, что нам всегда будет хватать воды. Но сейчас, когда вся вода кончилась через час ходьбы, я была рада, что не высказала это мнение. Я держала в руках голубую трубку и была несказанно ей рада. Когда мы подошли к реке, Райан резко остановился и протянул руку, останавливая и меня.

— З-здравствуйте, — сказал он.

Я подняла голову, мои глаза были всё время приклеены к земле, чтобы не споткнуться из-за камней или торчащих корней — мои колени не выдержат ещё больше синяков, — и попыталась скрыть свой вздох.

Перед нами, в паре метров от реки, стояла потрёпанная оранжевая палатка, наверху виднелось несколько дыр. Напротив неё сидел мужчина без рубашки рядом с остатками костра в грязи — чёрный круг с маленькими обугленными веточками, которые давно выгорели. У него были растрёпанные грязные седые волосы и торчащая во все стороны борода. Его лицо было загорелым, с глубокими морщинами вокруг глаз и рта. Он был грязным, босые ноги покрыты кровоточащими язвами, а джинсы испачканы землёй и ужасно потёрты на лодыжках. Рядом с остатками костра лежала пустая банка из-под тунца, а справа от неё — небольшая корзина из супермаркета с использованными консервами. Между двумя деревьями тянулась верёвка, на которой висели испачканная потом футболка и полотенце, на котором было больше дырок, чем самой ткани.

Его глаза казались острыми, но усталыми под заросшими бровями. Он прищурился на Райана, полностью игнорируя меня, и я почувствовала, как по спине пробежал холодок. У меня перехватило дыхание, а видение стало сужаться на одной точке. Мужчина едва ли пошевелился, когда Райан заговорил, и снова уставился на землю.

— Простите за беспокойство. Вы в порядке? — спросил Райан, и я поняла, что снова могу шевелиться, когда меня пронзил страх. Я потянула его за руку. — Вы ранены?

— Райан, идём, — прошептала я, сердце выскакивало из груди. Я была готова упасть в обморок, но мой муж явно не замечал моего страха. Нам нужно уходить. Срочно.

Мужчина снова поднял голову. Его взгляд наконец упал на меня. Затем на Райана. Мужчина резко встал, и я вздрогнула, не в силах успокоить сердцебиение. Паника сковала все мои органы и прокатилась по телу, пока я пыталась решить, как сбежать. Мы были здесь совсем одни.

Нужно уходить. Нужно уходить прямо сейчас. Никто не знает, где мы. Никто нас не найдёт. Если я не вернусь домой, что будет со Стэнли?

— Простите за беспокойство, — повторил Райан. — Я подумал, что вам нужна помощь. Вы приехали в поход или?..

Он не договорил, ответ был очевиден — мужчина бездомный. Но всё же он не заговорил. Его плечи поднимались и опускались вместе с тяжёлым дыханием, взгляд метался между нами, а лицо не выражало ни одной эмоции.

— Вы здесь живёте? Вы голодны? У нас есть еда… закуски. Воды нет, но… — Райан снял рюкзак с плеч, расстегнул молнию и достал орехи, крекеры и вяленую говядину. — Вы едите такое?

Райан поднял голову, а в моём горле образовался ком. Я сжала руки в кулаки, чувствуя, как горло сжимается всё сильнее, пока я наблюдала за мужчиной. Почему Райан не чувствует, что это неправильно?

— Берите, — предложил Райан несмотря на молчание. Он протянул еду, но мужчина не двинулся. Не заговорил. Наконец Райан положил еду на землю прямо между нами и этим человеком. Его взгляд опустился, доходя до еды, но он так и не пошевелился. Райан сделал шаг назад, отходя подальше и утягивая меня с собой.

— Это всё ваше, — сказал Райан. — Мы вас не обидим. У меня ещё есть солнцезащитный крем… Вам нужен? Здесь может ярко светить.

Опять же, он потянулся к рюкзаку и достал пузырёк с кремом. Райан кинул его рядом с едой, из-за чего в этом месте поднялось облако пыли.

— Простите, у нас нет воды. — Он взглянул на две трубочки в наших руках, сжал свою и кивнул, будто убеждая себя. Я замерла на месте, не в состоянии пошевелиться, подумать и вообще вдохнуть. Почему он не понимал, что мы в опасности? Почему он не понимал, что нам надо бежать?

Когда я увидела этого человека, то первым делом подумала, что нам нужно выбрать быструю, но не прямую дорогу до дома. Нельзя показывать ему, где мы живём. А Райан первым делом подумал добровольно вывернуть карманы.

Райан поднёс трубочку к губам, словно показывая, как ей пользоваться, а потом снова заговорил:

— Знаете, вот, держите. Пожалуй, она вам нужнее. — Он протянул трубочку и продолжил, когда мужчина так и не ответил. — Это электронная трубочка. Не знаю, слышали ли вы про такие, но они правда удобные. Через них можно пить воду из реки, и она сама очищается. Тогда вода становится чистой. Я ею пользовался, когда только купил, но она чистая… Хотите?

Мужчина сжал зубы, пока смотрел на трубочку, всё ещё не разговаривая. Его голова дёрнулась вниз, совсем немного, а потом наверх. Едва заметный кивок.

— Ладно, супер. Тогда вот. Всё ваше. — Райан протянул трубочку дальше, но мужчина не двинулся, поэтому Райан пошёл вперёд и положил её рядом с образовавшейся кучкой. — У меня есть наличные. Немного, но… — Он полез в карман, достал две двадцатидолларовые купюры и горстку мелочи — почти все деньги, что у него были с собой, и тоже положил на землю. — Надеюсь, это вам поможет.

Мужчина моргнул, уставившись на кучку, а затем снова посмотрел на нас. Райан неловко рассмеялся.

— Вы, наверное, хотите, чтобы мы от вас отстали, да? Вы не против, если мы сначала попьём? Из её трубочки. У нас закончилась своя вода, — он показал на реку.

— Нет, Райан, — резко прошептала я. — Нужно уходить.

Моё лицо горело от ужаса и адреналина. Я ни за что на свете не пройду мимо этого человека к воде. Нам надо уйти. Срочно.

Райан оглянулся на меня и, должно быть, заметил мой страх, возможно, впервые, потому что сказал:

— Ла-адно, забудьте, нам уже пора. — Райан отступил за мной, и, к моему облегчению, мужчина остался на месте. — Поешьте, ладно? И берегите себя.

Он резко развернулся, но я не рискнула отводить глаза от мужчины. Я развернулась, только когда мы отошли так далеко, что он превратился в точку между деревьями и исчезал с каждым шагом. И хотя совсем скоро он скрылся за лесом, я не могла отделаться от чувства, что он до сих пор наблюдал за мной, где бы ни стоял.

Уже в домике я наконец-то перестала чувствовать адреналин, хотя всё равно не переставала тревожиться. Мы улеглись на диван и смотрели глупый ром-ком, чтобы расслабиться. Райан обожал Райана Рейнольдса и все фильмы с ним. Обычно я читала книгу или бездумно сидела в телефоне, но на этот раз мне был необходим юмор. Поэтому я изо всех сил сосредоточилась на фильме, но так и не могла посмеяться из-за напряжения. Я облокотилась спиной на подлокотник, а Райан лежал поперёк меня, положив голову мне на живот.

— Что такое? — спросил он и поднял голову, когда я перестала ритмично перебирать его волосы.

— Прости, ничего. — Я вернулась я к своему занятию.

— Ты засыпаешь?

— Нет, я просто задумалась… — Мы почти не обсуждали это, когда вернулись, потому что были слишком заняты, пытаясь вернуть водный баланс и отмыть с себя весь пот. — Как думаешь, что тот мужчина там делал?

— Тот бездомный? — спросил Райан, выгнув бровь так, будто вообще забыл об этом. Как он мог? Это вообще не выходило из моей головы. Я кивнула, и Райан сказал: — Видимо, он там живёт. Вообще, если так подумать, здесь не так уж и плохо. У него есть палатка, а рядом река, чтобы пить, стирать одежду и мыться. К тому же в лесу его никто не тронет — идеальное место. Здесь вообще никого нет.

Я напряжённо сглотнула от этой мысли.

— Но как он добывает еду? Я не видела удочки, а ближайший город в нескольких километрах.

Райан провёл пальцами по моей ноге.

— Да, ты права. Наверное, он роется по всем мусорным бакам, но в остальном я не знаю, что он может делать. Пожалуй, надо принести ему ещё еды перед отъездом.

— Нет, — сказала я, наверное, слишком резко.

— Почему? — уставился на меня Райан.

Я заколебалась, не в силах объяснить свои чувства моему беззаботному мужу.

— Просто мне не понравилось, как он на нас смотрел. Я напряглась. Он может быть опасен. И почему он не разговаривал? Это меня… напугало.

Райан цокнул и поднялся на локтях.

— Почему? Я не знаю, почему он молчал… Может, стеснялся. Может, он болеет. А может, он испугался нас так же, как и мы — его.

— А ты испугался? — нахмурилась я. — Мне так не показалось. Ты просто с радостью отдал все наши вещи.

— Ты злишься из-за этого?

Райан ждал моего ответа, но я не могла его дать. Я нервничала совсем не из-за этого, но если честно, меня правда волновало, что Райан понятия не имеет, что такое бедность. Забирать каждую мелочь, потому что ты не знаешь, когда это может пригодиться. Сейчас мы не были банкротами — у нас было больше, чем когда-либо за моё детство, но всё же это немного. Я знала, что Райан чувствовал себя в безопасности, потому что его родители в любой момент могут нам помочь, но я не хотела на это рассчитывать.

Я считала, надо держаться за то, что имеешь. Конечно, мы могли бы дать тому мужчине пачку орехов, но не всё. А если бы это нам пригодилось? Теперь нам придётся покупать ещё, если мы захотим снова пойти в горы. Не то чтобы я этого захочу, зная, что там живёт этот человек. Возможно, мой опыт должен был сделать меня мягче по отношению к тем, кто находится в похожей ситуации, но этого не случилось. Я хотела убедиться, что у нас всё есть. Если это значит, что я бессердечна, то так тому и быть. Я больше никогда не хочу голодать.

— Мы можем купить ещё. Ему всё это было нужнее, Грейс. Я должен был помочь.

— Но ты этого не знаешь. Может, он просто пошёл сюда в поход, а ты отдал ему так много. Он даже не просил.

— Да, но ты же видела, где он живёт. И ты права, возможно, ему это было не нужно. Он мог просто постесняться сказать, что приехал сюда в поход. Но знаешь, это же не… В смысле, какая вообще разница? Если ему это было не надо, ничего страшного. Надо — прекрасно. В чём проблема? Просто я не понимаю, почему ты расстроена. Что я сделал не так? Я же не накидал ему сотни долларов. Я куплю себе новую трубочку. Моя мама всегда говорит: «Если ты владеешь многим, нужно уметь отдавать», и именно это я и пытаюсь делать. Ты это знаешь.

Он прав, я это знала. Знала, что он жертвует деньги на благотворительность и бросает мелочь, когда проходит мимо волонтёров, собирающих деньги для ветеранов на Рождество. Чего я не знала, так это того, что он может спокойно заводить беседы с опасными незнакомцами и отдавать им всю нашу еду и деньги.

Я прижала палец к виску, стараясь понять, что чувствую. Раздражение. Злость. Страх. Я считала, что он подверг нашу жизнь опасности и даже не понял этого.

— Дело не в трубочке и еде. Просто я чувствовала себя небезопасно и хотела уйти, но ты меня не слушал. Мы были там совсем одни с этим незнакомцем. Он мог быть опасен. Он мог нам навредить.

— Милая… — выдохнул Райан, — прости, я не понял, что ты за это переживаешь. Со мной ты в безопасности. Он не пытался на нас напасть. Он вообще ничего не сделал. Я даже не думал, что ты можешь переживать или… бояться. — Райан замолчал и опустил взгляд. — Но всё же нормально. Мы в безопасности. Я до сих пор не понимаю, почему ты на меня злишься.

Я вздохнула и сунула свои дрожащие руки под бёдра.

— Я не злюсь на тебя Райан. Просто мне хочется, чтобы иногда ты поступал разумнее.

Он взглянул на меня с жалостью.

— Разумнее? Ты же знаешь, я бы защитил тебя. Я бы не дал тебе пострадать. Я просто хотел сделать доброе дело.

— Я знаю, дорогой. Я понимаю, и видит бог, я люблю тебя за твою доброту, но суть в том, что ты мог подвергнуть нас опасности. Пойми, то, что ты такой сильный, не значит, что я в безопасности рядом с мужчинами. Я знаю, что мужчины обычно не думают об этом, но женщины переживают из-за этого. Я переживаю. Для женщины наткнуться в лесу на незнакомца, да и вообще где угодно, если честно, — очень страшно. Я боялась, что может случиться что-то ужасное, — признала я.

Выражение его лица стало серьёзнее.

— А ты не думала, что я поступил так как раз потому, что думал о безопасности? Может, если бы мы просто ушли, он бы разозлился и попытался забрать всё силой. Но то, что я предложил всё сам и был добр, могло нас защитить.

Я сжала губы. Может, Райан прав. Может, у нас была одна цель, но он решил достичь её иначе. Может, я бы поставила нас под угрозу больше, чем Райан.

— Прости. Не знаю, почему я так переживаю, — уступила я, уронив голову на подушку. Райан потянулся за моей рукой и вытащил её из-под моих бёдер.

— Всё хорошо. Ты не должна оправдываться, ты же знаешь. Я просто не хочу, чтобы ты злилась или думала, что я подверг тебя риску. Я люблю тебя. Не знаю, что буду делать, если с тобой что-то случится. Я никогда себя не прощу.

— Да, я это знаю. Прости, что разозлилась… Я тоже тебя люблю, — прошептала я, когда он прижался губами к костяшкам моих пальцев.

— А ты знаешь, что я буду вечно о тебе заботиться?

— Да, — ответила я тихо, когда почувствовала давление слов, не так давно сказанных перед алтарём.

— Не могу дождаться, когда у нас будет маленькая семья. — Его взгляд опустился с моих глаз на живот, а потом обратно. — Как думаешь, ещё рано делать тест на беременность? — спросил он, и вечный груз на моём сердце стал тяжелее.

— Думаю, да, Райан. Даже если я беременна, тест сработает не раньше, чем через две недели… — Я видела, как надежда потухла в его глазах, и легла чуть удобнее. — Вообще-то, я хотела поговорить с тобой об этом.

За два дня до нашего отпуска Райан предложил проконсультироваться с врачом, если я не забеременею в этом месяце, очевидно, раздражённый тем, как долго мы пытаемся. Я не знала, что шесть месяцев считается долгим сроком.

— Хорошо… — Он потянулся за пультом и выключил звук, а потом сел с обеспокоенным выражением лица.

Я не хотела затевать этот разговор сейчас. В первый же день нашего отпуска. Я планировала поговорить как раз под конец нашей поездки, но теперь всё изменилось. Он сам начал эту тему, и мне нужно этим воспользоваться. Было особенно трудно из-за того, что Райан так старался сделать мне приятное, и мы должны наслаждаться этим временем, но я должна сказать правду. Больше нельзя откладывать. Нужно признаться, что наши желания отличались. Я никогда не скажу ему, что до сих пор принимаю противозачаточные, но эта мечта должна закончиться. К тому же этот разговор был самым лёгким из двух, с которыми мне предстоит разделаться в этой поездке.

— О том, чтобы сейчас завести ребёнка… — Мои руки лежали на коленях, и я смотрела на них, водя пальцем одной руки по ладони другой. Райан ждал. — Я просто не уверена, что… что мы готовы.

Или что я вообще буду готова. Я пообещала ему, что перестану принимать таблетки за несколько недель до свадьбы, чтобы мой организм восстановился. Райан хотел начать попытки зачатия прямо со свадебной ночи. Я бы хотела сначала подождать пару лет. Так почему я сразу этого не сказала? Если честно, не знаю. Я точно не хотела разубеждать его в том, что я центр его вселенной, когда на самом деле я была полна недостатков. Никто никогда не смотрел на меня так, как он. Я не хотела, чтобы это изменилось.

Поэтому я соврала и сказала, что перестала принимать таблетки. Доктор предупредил, что мой цикл придёт в норму только через несколько месяцев, и Райан был счастлив, когда мои месячные начались как раз по расписанию. По его мнению, это был хороший знак.

Но я до сих пор не забеременела. Я знала, что противозачаточные — не самое надежное средство. Многие мои знакомые забеременели на них, поэтому каждый месяц я с тревогой ждала менструации, как и Райан. И каждый месяц она начиналась. Продолжать врать нечестно по отношению к нам обоим, я это понимала. Он заслуживает знать правду, как бы я ни боялась его реакции. Нельзя больше подвергать себя и мужа этому циклу ожидания, гаданий и надежды. Нужно всё рассказать и прямо сейчас.

Он на время замолчал, будто ждал, пока я продолжу, но потом прочистил горло.

— Я… прости, я не понимаю. Что значит «мы не готовы»? Думаешь, я буду плохим отцом?

— Нет, дело совсем не в этом. Просто я не знаю, когда захочу детей, и это такое серьёзное решение, чтобы с ним торопиться. Прости, что не сказала ничего раньше.

— Мы женаты, — сказал Райан и коротко хохотнул. — Мы не торопимся, но дети — следующий логический шаг, разве нет?

— Кто сказал? Я знаю, что это мнение общества, но честно, ты сам в этом уверен? Разве ты не хочешь насладиться друг другом, а только потом вписывать в уравнение ребёнка?

— Ну конечно, но даже если ты забеременеешь, у нас остаётся ещё девять месяцев…

— Это не одно и то же, — тяжело вздохнула я.

— Мои родители так долго пытались меня зачать и сказали, что я только укрепил их союз. И они не могли завести второго ребёнка, как бы сильно ни пытались. Я хочу выводок детей, и ты это знаешь. — Он грустно улыбнулся. — Чем старше мы становимся, тем меньше у нас шансов. Мы уже намного старше, чем мои родители, когда появился я… Чем раньше мы начнём, тем проще нам будет. И не только зачать, но и выносить. И воспитывать. Я не хочу быть старым, когда надо будет с ними играть. Мама говорит, что моё детство было лучшей частью их брака. Я хочу этого. Хочу того же, что было у них — счастья маленькой семьи, когда мы ещё молоды и можем этим наслаждаться, без проблем с фертильностью и…

— Да, я знаю, Райан. И знаю, что эти проблемы испортили брак твоих родителей, и знаю, как сильно они тебя хотели… но не все такие. Не у всех есть родители, которые любят своих детей, заботятся о них и знают, что с ними делать… И если у них были проблемы с зачатием, это не значит, что они будут и у нас, и… — Я задыхалась, а глаза заволокли слёзы. Он сразу же начал действовать — обнял меня и начал укачивать, пока я закрыла глаза и вдыхала его насыщенный, древесный парфюм.

— Тише-тише, хватит. Успокойся. Вот так… Мои родители были далеко не идеальны. Конечно, они меня хотели, но когда я родился, их отношения уже настолько испортились… Я не пытаюсь нас сравнивать. Суть совсем не в этом. Я не хочу того же. Я хочу нашего счастья. И мы не обязаны делать то, к чему ты не готова. Ты же это понимаешь? Прости, если ты чувствовала, что не можешь со мной об этом поговорить. Прости. Просто… не плачь, ладно? Боже, Грейс. Я чувствую себя такой сволочью. Я думал, ты тоже этого хочешь.

Я вытерла глаза, но слёзы продолжили течь.

— Я тоже так думала. Я не знаю, чего хочу…

— Кроме меня?

Я улыбнулась, но едва заметно.

— Кроме тебя.

— Тогда это самое главное. — Он смахнул с моего лица прядь волос.

Я вздохнула и задумалась, почему так сильно психовала из-за этого разговора. Я же знала моего мужа. Знала человека, за которого вышла замуж, и как он любит меня. Неужели я правда думала, что идею о ребёнке он любит больше?

Райан погладил мою ногу.

— Я хочу завести с тобой ребёнка, Грейс. Больше всего на свете. Хочу нашу маленькую семью, красивый забор и большой двор. Но я хочу этого только в том случае, если этого хочешь и ты. Я готов быть с тобой наедине ещё несколько месяцев… может, даже год, если тебе это нужно, чтобы успокоиться. Мы всё должны идеально подгадать. — Он провёл пальцем под моим подбородком. — Я женился на девушке своей мечты. Остальное неважно. Давай подождём несколько месяцев и вернёмся к этому разговору. Или даже год, как я и сказал. Как тебе?

Год казался минимальным сроком, который мне нужен, чтобы вернуться к этому разговору, но я не хотела испытывать удачу. Райан и так согласился на больше, чем я ожидала. Возможно, было бы проще закатить истерику — кричать и рыдать до тех пор, пока я не отстою свою точку зрения, — но с Райаном такое не получится. Он раз за разом доказывал, что абсолютно спокоен. Это просто было не в его характере. Я редко видела, как он переживает, и ещё реже — как злится. Он просто не такой.

— Спасибо, — прошептала я, погладила его по щеке, а затем прижалась губами туда, где лежала моя рука.

Он кивнул.

— Конечно, солнышко. Я люблю тебя. — Его тёплые глаза захватили мои, и я видела в них эту любовь. — А сейчас прости, не хочу испортить момент, но мне надо пописать. Принести тебе чего-нибудь, раз уж я встаю?

Я покачала головой и фыркнула от смеха, пока смотрела, как Райан бежит в туалет. Я откинулась головой на подушку, чувствуя, как меня заполняет благодарность. Теперь можно выкинуть тест в моём чемодане, который мучал меня всё это время. Я уже чувствовала, как расслабляются мои плечи.

Я встала и решила отметить этот разговор бокалом вина. Какая разница, что ещё даже пяти нет? У меня отпуск, я отмечаю и заслужила выпить.

Я прошла на кухню, открыла шкафчик и взяла с полки два бокала. Когда я повернулась, то подпрыгнула и уронила бокалы с громким вскриком. Стекло разбилось у моих ног, но я не могла пошевелиться. Меня пригвоздило к месту, пока я смотрела в большое окно за раковиной, которое выходило к краю леса.

Он был там.

Мужчина из леса.

Смотрел на дом.

Наблюдал за домом. Наблюдал за мной.

Я застыла, моё тело тряслось от страха. Потом я услышала, как сливается бочок в туалете, открывается дверь и приближаются ко мне шаги, повернулась и увидела, как Райан выходит из спальни и бежит ко мне.

— Что такое? В чём проблема? Что случилось? — он заметил, что пол покрыт осколками стекла. — Ты ранена? Всё хорошо?

— Я… он там! — Я показала на окно трясущейся рукой. — Он пошёл за нами! Он наблюдает за домом!

— О чём ты говоришь? — спросил Райан, потянувшись к моей руке, чтобы отвести меня от битого стекла. — Смотри под ноги.

— Тот мужчина из леса! — закричала я, обернувшись к окну. Моё сердце упало в пятки. Райан встал на место, где раньше стояла я, и достал красную метлу, стоящую между холодильником и раковиной.

— Где он? Ты уверена? — Он тоже выглянул в окно, но в этом не было смысла. Мужчина ушёл. Наверное, его испугал мой крик.

Я посмотрела в окно и потрясла головой.

— Он был там. Прямо там. На краю леса.

Райан смотрел туда ещё какое-то время, затем опустил взгляд на осколки на полу.

— Отойди. Не хочу, чтобы ты порезалась. — Он молча начал убирать за мной беспорядок. — Я никого там не вижу. Наверное, ты увидела оленя или ещё кого. Лес такой густой, сложно судить, особенно с такого расстояния. Возможно, твоё подсознание сыграло злую шутку, потому что ты переживаешь.

— Это был не олень, — тихо заспорила я, прижав пальцы к губам, но Райан уже меня не слушал. Он быстро убрал осколки, отказываясь отстаивать свою правоту, но я знала, что видела.

Он до сих пор был там. Прямо за деревьями.

Он пошёл за нами до дома.

Он наблюдал.

Глава седьмая

Грейс

Наступил вечер, на мир опустилась тьма, и домик освещали лишь лампа в гостиной и тусклый свет над кухонной раковиной. Я стояла на кухне и перекладывала салат в пластиковый контейнер, когда услышала шорох. Такой медленный, равномерный скрежет из неопределённого места.

Ш-ш-р-р-р.

Ш-ш-р-р-р.

Ш-ш-р-р-р.

Райан подошёл ко мне с миской лазаньи в руках.

— Хочешь я переложу её…

— Тш-ш-ш! Тихо! — вскрикнула я, застыв на месте. Он широко раскрыл глаза и слегка побледнел.

— Что та…

— Тш-ш-ш! — повторила я, прижав палец к губам. Я ждала, в тишине кухни секундная стрелка тикала невероятно громко. Райан обернулся через плечо, на его лице застыло выражение ужаса. Теперь всё затихло, но тот звук мне не померещился. Это точно.

— Ты не слышал?

Райан помотал головой и прошептал:

— Что?

— Как будто царапанье… — я изобразила это рукой в воздухе. — Было похоже на…

Ш-ш-р-р-р.

Ш-ш-р-р-р.

Ш-ш-р-р-р.

Ш-ш-р-р-р.

— На это! — я резко развернулась, пытаясь понять, откуда шёл звук.

Райан склонил голову набок, и на какое-то мгновение я была уверена, что он ничего не слышал. Но потом он сказал:

— Что это?

Я покачала головой и направилась в другую сторону кухни.

— Похоже на… на какое-то животное. Может, здесь водятся мыши?

Райан отложил лазанью и начал открывать шкафчики, проверяя всё подряд.

— Надеюсь, что нет.

Я пошла к двери и потянулась, чтобы включить свет над столом. Когда моя рука коснулась выключателя, я услышала кое-что другое. Не шорох, а равномерное дыхание. Глубокое, ритмичное, зловещее дыхание.

— Какого…

Я дёрнулась, зажгла свет и тут же поняла, что ошиблась. Стекло двери осветилось за моей спиной, когда на крыльце включился свет, и я закричала, увидев тёмный силуэт прямо за стеклом.

Райан обернулся, его взгляд упал сначала на меня, потом на дверь.

— Что это было?

Силуэт исчез в мгновение ока, но я знала, что видела.

— Это тот человек! — крикнула я, показывая на дверь и отступая назад. — Он был там! Сколько он там стоял?

— Так, успокойся, — размеренно сказал Райан. — Мы не знаем, что это было.

— Ты тоже видел тень, да? Ты видел его через стекло, признай! — Я не могла поверить. Неужели он правда собирался списать тень на что-то другое?

— Я видел что-то, и это просто было тенью. Может, это дерево…

— Солнце зашло! Как дерево могло отбросить такую тень?

— Ладно, может, это был медведь или ещё кто. Мы же в горах, верно?

— Это не медведь, Райан! — ответила я, помотав головой. — Это был тот мужчина. Он стоял там. Я же сказала, что видела его днём у леса, и сейчас я увидела его снова. Я слышала его дыхание через дверь, когда стояла рядом.

У Райана отвисла челюсть.

— Не знаю… Я не хочу этого говорить, но мне кажется, что ты просто себя накручиваешь, дорогая.

Он будто ударил меня по лицу. Я знаю, что видела. Почему он так упрямо это отрицал? Почему не верил мне? Видимо, моё выражение отражало ужас, потому что Райан сразу улыбнулся и потянулся к моей руке. Я не потянулась в ответ.

— Давай сделаем так. — Он схватил фонарик с холодильника. — Я выйду на улицу и всё проверю, хорошо? И докажу, что там никого нет.

— Я не хочу, чтобы ты выходил, — нахмурилась я. — Даже если это просто медведь, как ты защитишься?

Райан поднял жалюзи на окне над раковиной, и я задержала дыхание, ожидая вердикта. Когда Райан повернулся ко мне, его лицо отражало самодовольство.

— Видишь? Ничего. Там пусто. — Он осторожно прошёл мимо меня и кивнул. — Всё хорошо.

Райан повернул замок, медленно открыл дверь, и я задумалась, слышит ли он оттуда стук моего сердца.

— Пожалуйста, не ходи туда, Райан, — прошептала я плаксивым и дрожащим голосом. — Пожалуйста.

Слишком поздно. Он открыл дверь шире, чтобы я тоже видела крыльцо. Пустое крыльцо. Вокруг светильника на потолке суетились мотыльки, создавая непрерывное жужжание.

— Смотри, ничего. И никого. Может, это всё-таки был медведь. Он там и шуршал. Помнишь, как я прислал тебе то видео на Фейсбуке, где медведь нажал на дверной звонок? — Райан уже закрывал дверь, но я его не слушала. Мои глаза были прикованы к коврику, а живот сводило. — Наверное, он искал еду, а твой крик его напугал.

Я едва ли могла дышать.

— Думаешь, медведь оставил нам это? — прошептала я, показывая дрожащим пальцем на книгу на дверном коврике.

— Какого… что за чёрт? — Райан нагнулся и взялся за твёрдый переплёт двумя пальцами.

— Оставь, — попросила я, но опоздала. Он закрыл дверь, повернул замок и бросил книгу на стол, будто та была заразной. Как бы то ни было, мне тоже так казалось. Я схватилось за живот, пытаясь восстановить дыхание.

— Она уже там лежала?

Я покачала головой, горло онемело от слов, которые я не могла выдавить.

— Может, мы её не заметили. Книгу могли забыть предыдущие жильцы, а мы просто не обратили внимание.

Я не спорила, потому что дышала с трудом. Почему он так непреклонно отрицал очевидное? Тот мужчина стоял на крыльце и оставил нам книгу. Но зачем?

— Или, может, там правда кто-то был, нашёл книгу и подумал, что она наша. Например, тот мужчина, потому ты и видела его в лесу, — размышлял Райан, но в этом не было логики. — И он решил принести книгу нам.

— Это бессмысленно. И он несколько часов шёл от края леса до нашего крыльца? — Я не встречалась с Райаном взглядом, пока в моей груди бушевали злость и паника. — Даже если так, почему он просто не постучал?

— Я же сказал, он мог постесняться.

Я покачала головой и шагнула вперёд, чтобы получше рассмотреть книгу.

— В этом нет никакого смысла, Райан.

Это был старый, потрёпанный роман с маленьким, ламинированным библиотечным штрих-кодом. Обложка была поцарапана и погнута, да и страницы выглядели не лучше.

— «Они не вернулись домой», Лоис Дункан, — прочитала я вслух.

— Жутко, — прошептал Райан, скривив нос. Он открыл первую страницу и отпрыгнул назад, будто обжёгся.

Я потянулась и открыла сама, стараясь осознать то, что увидела. На первой странице красовались четыре кроваво-красных слова, от которых по спине бежали мурашки.

— Какого чёрта это значит? — спросил Райан. — Что за Дженни?

Я помотала головой, не в силах ответить, слёзы застилали взгляд. Наконец я смогла говорить.

— Думаю, это значит то, что мы в опасности, Райан. Прочти название — вряд ли он позволит нам уехать домой.

Я снова прочла те слова, почти не сомневаясь, что они написаны настоящей кровью.

Глава восьмая

Грейс

Я смотрела, как Райан выбрасывал книгу в мусорное ведро, в груди так сильно колотилось сердце, что я почти ничего не слышала. Он потянулся к моей руке и мягко улыбнулся.

— Ну, это было жутковато, да?

— Преуменьшение года, Райан. Мы должны уехать!

— Эй, подожди. Что? Уехать?.. Почему? Зачем нам уезжать?

Я раздражённо вскинула руки.

— Ты что, издеваешься? Мы вообще в одной реальности живём? Тот мужчина из леса определённо пошёл за нами сюда и оставил предупреждение.

Райан недоумённо изогнул верхнюю губу.

— Он оставил предупреждение в виде библиотечной книги?

— Библиотечной книги с кровавой надписью, что Дженни мертва, и мы следующие! — Почему он не воспринимал это всерьёз? Это ужасно злило.

— Милая, я знаю, что ты испугалась. Я понимаю. Но мы понятия не имеем, почему на коврике лежала книга. Она могла всё это время лежать под рамой, и мы просто её оттуда сбили.

— В этом нет смысла!

— А в чём есть? — спросил он, оставаясь спокойным, как и всегда. — В том, что тот бродяга в лесу принёс нам какую-то книгу с запиской, чтобы… что? Напугать нас? Заставить убежать? — Райан провёл рукой по волосам. — Прости, но это вряд ли.

— Записка — это откровенная угроза. Почему ты этого не понимаешь?

Райан потряс головой.

— Больше похоже на шутку. — Он помолчал, а потом продолжил. — Слушай, если он хотел нам навредить, то зачем оставил предупреждение? Почему бы просто не постучаться, а потом войти в дом? Или просто не вломиться? Записка никак сюда не вписывается.

Я прикусила язык, стараясь всё обдумать. Неужели я правда преувеличивала? А Райан был прав? Моя тревожность всегда заставляла меня приходить к самым ужасным выводам, но нет, сейчас я даже не стала остро реагировать. Почему он этого не понимал?

— Что ты хочешь? Уехать? И отменить наш медовый месяц из-за этого? — он указал на мусорное ведро, где осталась пугающая книга.

— Не знаю, — раздражённо и подавленно признала я. — Мне просто страшно, Райан.

— Тебе нечего бояться, пока я здесь. Ты же это понимаешь? Я с тобой. — Он потянулся ко мне и обнял. Я вся дрожала и хотела сказать гораздо больше, и всё же не могла выразить рой мыслей в голове.

— Но что это была за тень? Это точно он.

— Ты накручиваешь себя, потому что переживаешь из-за поездки и боишься того человека. Это абсолютно нормально. Давай ты что-нибудь выпьешь, мы ляжем на диван и посмотрим фильм, хорошо? Тебе надо успокоиться, и тогда ты поймёшь, что просто перенервничала.

Я не ответила, но Райан всё равно повёл меня к комнате. Он открыл холодильник, вынул бутылку москато и налил нам по бокалу.

— Держи, — он обернулся и передал мне бокал. Райан вёл себя так обыденно, что я не могла не задуматься, почему мы такие разные. Неужели он не понимал, что мы в опасности? И правда верил, что я перенервничала?

Мои пальцы сжали холодную ножку бокала, вино шло рябью, потому что моя рука дрожала.

— Успокойся, солнышко. Не позволяй глупым событиям испортить нам весь отпуск. Я хочу, чтобы он был для тебя особенным. Ты должна отдохнуть.

Я кивнула и подняла бокал к губам. Спорить было бесполезно. Может, я правда реагировала слишком остро.

Но чем больше я об этом думала и прокручивала в голове события этого вечера, тем больше понимала, что была права. Тогда почему мой муж так упорно пытался меня убедить в обратном?

Глава девятая

Райан

Крик сигнализации машины вырвал меня из сна. Я сел и начал оглядываться заспанными глазами, ничего не соображая.

— Что это? — спросила Грейс рядом со мной, накрывая лицо рукой, так и не открыв глаза.

— Похоже на сигнализацию, — ответил я, вставая с кровати и спотыкаясь из-за одеяла вокруг ног, чтобы скорее подойти к окну. Из-за формы и длины навеса крыльца с моего места нельзя было увидеть машину, но чем ближе я подходил к окну, тем больше просыпался и убеждался в том, что слышал.

— Грейс, — сказал я, пытаясь её разбудить, и пошёл в другой конец комнаты, чтобы надеть штаны и футболку. — Вставай. В машине сработала сигнализация.

Я не хотел будить её, особенно учитывая то, как долго мне пришлось её вчера успокаивать, но выбора не было. Я открыл дверь, не дождавшись её ответа, и побежал по дому. Ключи лежали на тумбочке, там же, где и раньше, и я схватил их по дороге к выходу.

Я вышел, спустился по лестнице, шагнул на подъездную дорожку и взглянул на машину, перед глазами до сих всё плыло после сна. Это было невозможно, но всё же произошло. На лобовом стекле машины красовалась огромная вмятина, от которой во все стороны разбегались тонкие линии, как паутина. Там, где раньше были дворники, лежал камень побольше моего кулака. Я нажал кнопку на ключе от машины, заглушая сигнализацию и до сих пор осмысляя произошедшее.

Грейс стояла за мной. Я услышал её неуверенные шаги сразу после резкого вздоха.

— Какого… — Мы оба не знали, что сказать. Я взглянул на спокойный лес, над нашими головами радостно пели птицы, как будто надсмехаясь над этим происшествием. Я взял камень, уставился на него, затем опять на лес. Кто это сделал? Это не мог быть тот мужчина из леса, как думала моя жена. Я отказывался в это верить. Такие вещи не происходили в реальной жизни. У всего этого должно быть логическое объяснение. То, от чего я могу её защитить.

Грейс рядом со мной позеленела.

— Зачем кому-то это делать? — спросила она, тряхнув головой. — Это он, Райан. Больше некому.

Я не знал, что ей ответить, но мечтал кинуть этот камень в виновного. Я сжал его в кулаке, в груди закипал гнев, когда я наконец-то осознал правду. Это могло произойти. Это произошло. А теперь нужно с этим разбираться.

Но мне нельзя зацикливаться на том бездомном, как моя жена. Одному из нас надо сохранять здравый рассудок. Всё можно исправить. Объяснить. Но тот факт, что какой-то непонятный мужик из леса решил нас мучить, не имел никакого смысла.

— Нам нужно отвезти машину в город и починить, — сказал я, не отвечая на её вопрос.

— Как думаешь, сколько это будет стоить? — спросила Грейс, смаргивая слёзы. Я покачал головой. Она считала, что я поступил глупо, заговорив вчера с тем человеком. Отдав ему деньги, которые теперь были нам нужны, чтобы заплатить за ремонт.

— Не знаю, но не плачь. Не надо переживать об этом. Мы всё решим.

— Но зачем ему это? — снова спросила она сквозь сжатые зубы. — Надо обратиться в полицию. К чёрту ремонт. Нам нужна помощь!

Я поднял руку.

— Подожди, мы пока не знаем, что это был он.

— А зачем другим это делать? И если не он, то кто?

— Может, это случайность, — предположил я. — В лесу резвились подростки. — Я ни на секунду в это не поверил. Действие выглядело намеренным. Мне хотелось, чтобы камень мог как-то сообщить, кто держал его до меня.

— Ты правда не хочешь идти в полицию? После шума, книги, а теперь этого?

Это предложение казалось таким абсурдным. Что мы им скажем? В наше лобовое стекло кинули камень? В мире происходят вещи и похуже. На крыльце оставили книгу с глупым посланием? Нельзя говорить о проблеме, если ты сам ещё ничего не понял. Я не хотел тратить время полицейских на наши необоснованные страхи, но я видел по её лицу, что она не шутила. Я взял её за руку, другой всё ещё держа камень.

— Послушай меня. Мы поедем в город и послушаем, что нам скажут в ремонте. Надеюсь, они быстро всё починят, и мы обо всём забудем. Если случится что-то ещё, мы позвоним в полицию. Но пока что не произошло ничего серьёзного. Если честно, я не знаю, как полиция сейчас может помочь.

Грейс нахмурилась и скрестила руки на груди.

— Они могут… Не знаю. Снять отпечатки с камня? Или… Я не знаю, что-то. Наверняка.

Я взглянул на камень в руке и быстро бросил на землю при мысли о том, что с него могут снять отпечатки. Я испортил все улики? Нарушил место преступления? В животе образовался ком.

— Не знаю, Грейс. Мне кажется, не стоит идти в полицию. Я хочу насладиться нашим отпуском, а не разбираться с ненужными делами. Наверняка в лесу просто кто-то развлекался. Ремонт покроет страховка, вот и всё. — Она сглотнула, но не подняла глаз. — Хорошо? — уточнил я.

— Ты правда не думаешь, что это он? А я просто параноик?

— Ты не параноик. Ты просто очень переживаешь. Я понимаю. Вчера мы наткнулись на того человека, и тебя это напугало. А потом этот шум, книга, а теперь это… Всё просто навалилось. По-другому и быть не может. Ты же веришь, что я о тебе позабочусь?

— Дело не в доверии. — Грейс подняла глаза, полные страха.

— Я не думаю, что это он. Зачем ему портить наше имущество и прогонять нас, когда мы были так добры? Это просто… — я покровительственно улыбнулся, — дорогая, это нелепо.

Я так любил, когда она за меня переживала, но сейчас ей нужно успокоиться. Вчера мне потребовалось несколько часов, чтобы убедить её в том, что мы просто не заметили эту книгу, а надпись внутри была шуткой предыдущего владельца. К нам она не имела никакого отношения.

До этого момента я думал, что она мне поверила.

— Вообще-то, кроме нас здесь никого нет. Я не слышала никаких подростков, а ты? Насколько мы знаем, в радиусе нескольких километров есть только мы и он.

— Вообще-то, насколько мы знаем, даже его уже может здесь не быть, — заметил я.

— Но мы видели его вчера, а потом я снова увидела его в окне. Даже если не брать в расчёт машину и книгу, он точно был здесь вечером. — Её голос взлетел на октаву выше, и я услышал в нём приближение слёз. Вместо того, чтобы успокоить, я завёл её ещё больше.

Я сдался, вздохнул и опустил плечи.

— Пожалуй, ты права. Если ты правда хочешь обратиться в полицию — хорошо.

Она кивнула ещё до того, как я успел закончить предложение.

— Думаю, они должны знать, что в лесу кто-то живёт, а потом произошло это. А ещё то, что я видела его у дома. А если он опасен, Райан? Я не хочу, чтобы мы пострадали.

От её слов по моим рукам прошёлся холодок. Сама мысль, что на нас кто-то охотится, была нелепой. Так ведь?

— Ладно. Мы послушаем их мнение. Может, они хотя бы смогут нас успокоить. — Уголки её губ приподнялись вверх. — Всё будет хорошо, обещаю.

Я обнял её за плечи одной рукой, а второй потянулся, чтобы смахнуть прядь волос с её лица. Но тогда я замер.

— Какого…

Я опустил ладонь, и мы оба в шоке на неё уставились. Она была испачкана тёмно-синим, как будто я играл с маркерами. Я взглянул на другую, но она была чистой. На земле лежал камень, и я нагнулась, чтобы поднять его и осмотреть, но потом снова бросил, когда сквозь меня первый раз прошлась настоящая ледяная паника.

Слишком поздно. Даже если бы я хотел скрыть это, чтобы защитить Грейс, я знал, что она уже всё видела. Ей глаза снова наполнились слезами.

— Райан…

— Всё хорошо. Всё будет хорошо. — Моё тело заледенело от страха и адреналина, и больше всего я хотел просто смыть краску с руки. Нужно сохранять спокойствие. Грейс не должна видеть меня таким. Она заслуживает лучшего.

Я снова уставился на камень, пока вёл Грейс в дом. Издалека виднелся намёк на синюю краску.

Синие буквы.

Предупреждение.

Одно слово, которое поселило во мне тревогу и недоумение.

Глава десятая

Грейс

Мы ехали по извилистым дорожкам в город в полной тишине. Райан сжимал руль так сильно, что белели костяшки пальцев, стараясь разглядеть что-то за разбитым лобовым стеклом. Я сжимала руки в кулаки, мне было не до разговоров.

Мы позвонили в страховую компанию, когда проехали несколько километров от хижины до места, где ловит связь. Нам сообщили номер и адрес ближайшей мастерской, но после моих уговоров Райан наконец-то согласился сначала обратиться в полицию.

Деревья, стоящие по бокам грунтовой дороги, были мирными и безмятежными, настолько же красивыми, каким я их запомнила, но теперь от них веяло чем-то зловещим. Какие тайны хранили эти леса? Какие опасности в них таились?

— Чёрт, — тихо выругался Райан, и я почувствовала, как дёрнулась машина, когда он снял ногу с педали газа, нахмурив брови. Я проследила за его взглядом в зеркало заднего вида, а затем перевела взгляд на то, что было сбоку от меня, где равномерно мерцали синие и красные огни. Мы хотели обратиться в полицию, но по воле судьбы полицейские сами пришли к нам. Райан замедлил ход и съехал на обочину гравийной дороги.

Я наблюдала, как полицейская машина медленно остановилась позади нас. Огни продолжали мигать, и мы сидели в напряженной тишине. Спустя несколько секунд Райан сказал:

— Достань документы из бардачка, пожалуйста.

Я кивнула, вытащила конверт с нашей страховкой и регистрацией и протянула его через подлокотник. Райан открыл конверт, вытащил бумаги, положил их на приборную панель, потом нашёл бумажник и достал удостоверение личности.

Я снова посмотрела в боковое зеркало и увидела, как открылась водительская дверь патрульной машины и из неё вышел мужчина. Он был высоким и худым, с густыми усами и тёмными очками. Когда он дошёл до двери Райана, то наклонился, приподняв очки, за которыми скрывались тёмные, непроницаемые глаза.

— Ничего себе у вас «трещинка» на лобовом стекле.

— Да, сэр, — сказал Райан усталым голосом. — Туда кто-то кинул камень.

Мужчина замер и бросил на нас странный взгляд.

— Неприятная ситуация. Предъявите, пожалуйста, права и регистрацию.

Райан передал документы, и мужчина внимательно их осмотрел. Спустя, казалось бы, целую вечность он отдал их обратно.

— Куда направляетесь?

— В ближайший город, — ответил Райан. — Дюквилл. Кажется, так он называется? Чтобы доложить о случившемся местной полиции — наверное, это вы и есть? — а потом попробовать как можно быстрее заменить стекло, потому что в субботу мы хотим вернуться домой.

Полицейский кивнул.

— Да, неподалёку Дюквилл, и я местный шериф. — Он протянул руку, и Райан её пожал. — Шериф Риттер. Вы туристы?

— Мы сняли хижину в нескольких километрах отсюда.

— Простите, что остановил вас, но я не могу отпустить вас с таким повреждением. — Шериф постучал по лобовому стеклу. — Это слишком опасно как для вас, так и для остальных. Обычно в таких случая я выписываю штраф, но… — Он сунул руку в карман и сделал глубокий вдох, — раз уж сегодня такой хороший день, а вы просто туристы, пожалуй, я закрою на это глаза, если вы пообещаете не вести эту машину, пока не почините.

Райан взглянул на меня, задумчиво поджав губы. Наконец он кивнул, а затем повернулся обратно к шерифу.

— Да, спасибо. Мы вам очень благодарны.

— Разумеется. Но машину правда нужно сразу же отремонтировать. У нас есть мастерская Эллиота. Он быстро вам всё починит. А если хотите доложить о случившемся, то я готов выслушать вас в участке после того, как вы разберётесь с машиной.

Шериф перевёл взгляд на дорогу.

— Вообще, вам нужно вызвать эвакуатор до города, но это займёт несколько часов. Давайте поступим вот как… я поеду впереди вас с мигалкой и провожу вас до мастерской. А вы будете ехать за мной, хорошо? Тогда вы точно доедете безопасно и не будете угрожать другим машинам на дороге.

Мы не встретили ни одного водителя с того момента, как выехали от хижины, но я не стала этого говорить.

— Спасибо, шериф, — сказал Райан. — Вы очень нам помогаете.

Мужчина кивнул.

— Не за что. Подождите, пока я поеду, а потом держитесь за мной.

На этом он отошёл, и Райан завёл машину, пока мы ждали, как шериф объедет нас и поведёт в город с включенной мигалкой.

Спустя пятнадцать минут, когда мы приехали в Дюквилл, я всё ещё была на нервах. Зато мы наконец-то припарковались у мастерской. Гараж представлял собой огромный белый амбар чуть дальше от дороги, со всех сторон виднелась гравийная площадка, заполненная автомобилями, шинами и различными деталями. Спереди красовались нарисованная чёрная надпись: «Гараж Эллиота».

Когда мы остановились рядом с полицейской машиной, из открытого гаража вышел низкий полный мужчина в комбинезоне и в толстых очках. Его нижняя губа распухла от жевательного табака. Когда мы вышли из машины, он сплюнул коричневатой слюной. Я с отвращением смотрела, как серость площадки окрасилась в цвет слюны. Шериф помахал мужчине, но не стал выходить из машины.

— Чем могу помочь? — спросил механик, говоря громче, чем было нужно, когда мы подошли. — Что-то случилось?

Мужчина указал коротким, испачканным пальцем сначала на полицейскую машину, потом на нас.

— Да, поэтому мы у вас. Вы можете заменить нам лобовое стекло? — спросил Райан, протягивая руку, чтобы поздороваться с механиком.

— Вряд ли вы захотите пожимать мою руку, — усмехнулся мужчина, посмотрев на свои грязные пальцы.

Райан опустил руку, осознав свою ошибку, но не замялся.

— Правда, мы очень надеялись, что вы управитесь до субботы. Это возможно?

— У вас собой страховка или будете расплачиваться наличными?

Райан залез в задний карман, достал свой поношенный кожаный кошелёк и вытащил из него страховую карту, которую положил туда после того, как нас остановили.

— Держите. Вы не знаете, сколько времени это займет? И сколько будет стоить?

Мужчина что-то промычал, смотря на нашу машину.

— Мой парень, который занимается стёклами, приходит по вторникам.

— Хорошо, так… это сегодня. Получается, он за сегодня и успеет?

— Пока не знаю, — беспечно ответил механик. — Перед вами ещё одна машина.

— Понятно, — спокойно сказал Райан. — Было бы здорово, потому что мы хотим уехать утром в субботу. Как думаете, успеете? Я не хочу вас торопить, просто мы не отсюда, а шериф просил нас не водить машину в таком состоянии, иначе выпишет штраф. Я и так устроил жене дорогой медовый месяц, поэтому мы не можем себе позволить и ремонт машины, и штраф, понимаете?

Мужчина оглядел Райана после слов «мы не отсюда», как будто это и так было очевидно.

— Да, я постараюсь.

Я оглянулась и увидела, что шериф до сих пор сидит рядом с нашей машиной и наблюдает за нами. Я понимала, что он поступил хорошо, раз не выписал нам штраф, но разве он не видел, в каком ужасном положении мы оказались? Это же настоящий кошмар. И что нам делать, если тот парень не сможет починить машину? Не можем же мы сидеть тут до следующего вторника, и механик, казалось, не слышал или просто не обращал внимание на срочность в голосе Райана.

— Хорошо… — с придыханием ответил Райан. — Что мне надо сделать, чтобы вы приступили к работе?

Мужчина кивнул на карту.

— Пройдёмте в офис, сделаем копию карты и зафиксируем всю информацию.

Когда мы зашагали к офису, шериф наконец-то выехал с парковки. Мы последовали за механиком в амбар, а потом повернули направо, к закрытой металлической двери. Офис был маленьким, захламлённым и пах сыростью; нам жизнерадостно улыбнулась женщина с ярко-красной помадой и огромными очками в чёрной оправе на маленьком носу. Она поставила на стол свой чай со льдом и встала, отчего показался её круглый живот — я не заметила, что женщина беременна, пока она сидела.

— Андреа, сделай копию их страховой карты и запиши всю информацию о замене лобового стекла, ладно?

— Конечно! Здравствуйте, присаживайтесь. — Она указала на пыльные кресла напротив её стола, хотя на них стояла коричневые картонные коробки. — Просто отодвиньте их.

Мы так и сделали, а потом сели. После этого женщина последовала нашему примеру, а механик развернулся и ушёл из офиса, не сказав ни слова.

— Итак, вам нужно заменить лобовое стекло, верно? Давайте тогда всё оформим. Страховая карта у вас с собой?

Райан отдал ей карту, которую, казалось, держал в руках целую вечность, и женщина развернулась в своём кресле, чтобы сделать копию на большом шумном ксероксе за ней. Она отдала карту Райану и тепло мне улыбнулась.

— Я раньше вас не видела. Вы только приехали или просто проезжали мимо?

— Мы сняли хижину неподалёку отсюда. Это был ближайший город.

После этого улыбка женщины стала ещё теплее.

— А, как мило. Да, здесь очень много уютных хижин. И там так умиротворённо. Не очень далеко от города, но достаточно, чтобы уединиться, да? Такое милое укромное местечко. Это здорово. Спасибо, что приехали, мы всегда ценим новых туристов.

— Да, нам здесь нравится, — сказал Райан.

Я наконец-то заговорила:

— Простите, что так резко прерываю, но сможете ли вы починить машину сегодня? Или хотя бы на этой неделе? Ваш механик сказал, что специалист по стёклам приходит по вторникам, но перед нами уже есть клиент. Не то чтобы я требую всё отменить, но мы должны уехать домой до одиннадцати утра в субботу, и я не знаю, что нам делать, если машина не будет готова. Мы живём в нескольких часах езды отсюда, так что возвращаться сюда не так-то просто…

Я осеклась, не зная, как закончить. Может, это прозвучало грубо, но я очень переживала и устала притворяться, что всё хорошо.

— Я понимаю, что ситуация тяжёлая, — мягко ответила женщина.

Я кивнула.

— Да. Простите. Я просто хочу понять, какие у нас варианты, чтобы мы были к ним готовы.

Женщина улыбнулась, и я заметила красный след от помады на её передних зубах.

— Не стоит извиняться, дорогая. Я всё понимаю. Мужчина, который занимается стёклами, Тони, обычно может приехать и в другие дни недели, — она кивнула, пока говорила, — если у него не запланировано что-то ещё, и тогда он приезжает только в назначенный срок. Я позвоню и всё разузнаю. Если он не успеет за сегодня, то я попрошу его заняться вашей машиной на неделе, чтобы вы смогли уехать в субботу, как и запланировали. Так подойдёт? — Женщина взяла карандаш. — Суббота, до одиннадцати, да?

— Всё верно. Но желательно раньше.

— Да, разумеется. — Она записала это, подчеркнула два раза и захихикала. — Теперь мне всё приходится записывать. Говорят, это всё беременность.

Я вздохнула с облегчением.

— Огромное спасибо.

Она отмахнулась и широко улыбнулась.

— Да что вы, всегда пожалуйста. Но если ваши друзья будут неподалёку, порекомендуйте им нас, пожалуйста.

— Определённо, — сказал Райан.

— Мы позвоним вам, когда получим информацию от вашей страховой компании и когда машина будет готова. Какой у вас номер телефона?

Райан продиктовал его, но я прервала его в конце:

— Но там, где мы остановились, нет связи, поэтому вы не сможете до нас дозвониться. Давайте мы заранее договоримся созвониться завтра, а потом в пятницу, если машина не будет готова раньше. Чтобы убедиться, что всё идёт хорошо.

— Да, конечно! — Женщина цокнула и постучала пальцем по подбородку. — Это немного усложняет ситуацию. Да, тогда сделаем так. — Она протянула их визитку через стол, и Райан её взял, хотя у нас уже был их номер телефона. — Но как вы доедете до места, где ловит связь? У вас есть друг, который сможет вас довезти до дома?

— Нет, придётся взять машину напрокат, — ответил Райан.

Женщина заколебалась.

— Не хочу вас расстраивать, но, боюсь, вам будет трудно найти здесь такси или аренду машин. В основном люди просто просят помощи у друзей. Можете остаться здесь, пока будете решать, что делать.

Райан посмотрел на меня, и я поняла, что его охватила та же паника, что и меня. Что нам делать? Видимо, ощутив это напряжение, женщина встала.

— Я отойду и сделаю фотографию повреждения для страховой компании, а вы пока поговорите. Кто-нибудь из нас обязательно подвезёт вас, если вы попросите. И мы привезём вам машину, когда она будет готова. Разумеется, так вы остаётесь в хижине без средств передвижения, поэтому это не самый удобный вариант. Обсудите это. Я скоро приду.

На этом она вышла из офиса с телефоном в руках и оставила нас одних.

— Что это за город такой, в котором нет такси? — нахмурился Райан.

— Что нам делать? И нам ещё надо поговорить с шерифом после того, как закончим здесь.

Райан покачал головой.

— Это не самая важная задача, Грейс. В смысле, у нас есть более насущные проблемы. Шериф не особо заинтересовался, когда мы рассказали ему о случившемся, и в страховой компании сказали, что скорее всего всё покроют. Не думаю, что нам нужно обращаться в полицию или что мы вообще сможем это сделать.

Райан достал телефон и начал что-то искать в интернете.

— Я пока поищу, какие у нас есть варианты.

Моё сердце ухнуло в пятки, но я не стала спорить. Это бесполезно.

Спустя десять минут вернулась Андреа.

— Видимо, вы ничего не нашли? — спросила она, взглянув на наши унылые лица.

— Здесь никто не занимается прокатом машин. А что делают местные жители, если случается что-то подобное?

— Это маленький город, — сочувствующе ответила она. — Мы звоним соседям или друзьям. Наш городок не так развит, но зато у нас добрые сердца. — Женщина прижала ладонь к груди. — Только не переживайте. Я позвоню шерифу и попрошу его, чтобы он организовал вашу поездку до дома. А потом мы доставим вам машину, как только починим. Так нормально?

— Не знаю… — сказал Райан, немного помолчав. — Я не хочу, чтобы мы остались в лесу без машины.

Андреа сжала губы.

— Но будет ужасно, если только из-за этого вы отмените свой отпуск. Может, я уговорю Тони заменить вам стекло сегодня? И тогда мы привезём машину либо вечером, либо завтра утром. Так вам больше подходит?

Райан смотрел на меня, пока я кусала губу.

— Не знаю. Мы всё ещё не знаем, кто это сделал. А что, если этот человек хотел нам навредить и мы останемся в лесу без машины?

Женщина сделала резкий вдох.

— Вы полагаете, кто-то сделал это специально?

— Нет… — ответил Райан.

— Возможно… — одновременно сказала я. Мы осеклись, и он посмотрел на меня, а потом кивнул. Я продолжила: — Мы точно не знаем, но у меня есть подозрение… На камне, которым разбили наше стекло, было написано «бегите»…

— Но мы в это не уверены. Возможно, там было что-то другое. Я смазал краску, пока держал его, — добавил Райан.

Я продолжила, не обратив на него внимание:

— И вчера мы видели мужчину в лесу. Наверное, он бездомный, но кто знает. И я клянусь, что потом заметила его у нашей хижины. В лесу. А ещё он оставил нам на крыльце жуткую книгу…

— О боже… — пискнула Андреа. — Это правда страшно. Теперь понятно, почему вы не хотите быть в хижине без машины. Вы обращались в полицию?

— Поэтому мы и поехали сегодня в город, но потом нас остановил шериф Риттер. Он попросил нас сначала заехать сюда, чтобы не выписывать нам штраф. Вообще-то, он даже ехал перед нами, чтобы мы добрались безопасно. После ремонта мы хотели направиться в участок, — сказал Райан. — Но без машины…

Женщина глянула в окно.

— А я ещё задумалась, зачем он сюда приезжал. Давайте я позвоню шерифу Риттеру и спрошу, не сможет ли он подъехать сюда сам? Тогда вы одновременно и доложите о случившемся, и решите вопрос с дорогой до дома. Он наверняка сейчас в кафе, пьёт полуденный кофе. Так что он быстро вернётся.

— Я не хочу отвлекать его от дел ради того, чтобы подвозить нас, — промямлил Райан, его шея так и пылала. Он ненавидел просить о помощи.

Андреа посмотрела мне в глаза, явно беспокоясь за нашу безопасность. Какие у нас были варианты? Я не видела другого выхода. Райан всегда хотел решать всё сам и отказывался принимать помощь. Возможно, это какая-то мужская черта — боязнь показывать свою слабость, но это ужасно бесило.

— Да что вы! У него, наоборот, появится работа. В городе совсем ничего не происходит, шериф точно сегодня будет скучать. — Она уже набирала его номер телефона. — Не волнуйтесь. Расскажете шерифу о случившемся и если захотите всё равно вернуться в хижину, уверена, он вас отвезёт. Два зайца одним выстрелом.

Райан будто всё равно хотел возразить, но не сказал ни слова.

— Ты на меня злишься? — тихо спросила я.

На его лице отразился шок, он потянул ко мне руку и сжал моё колено.

— Конечно нет. С чего ты взяла?

— Ты же изначально не очень хотел обращаться в полицию. Я не хочу тебя заставлять, но давай хотя бы узнаем мнение шерифа.

Он резко выдохнул через нос, его рот скривился с одной стороны.

— Да. Наверное, ты права. Я просто не хочу занимать его глупостями.

— Это его работа, Райан. И речь идёт о наших жизнях.

Райан снисходительно улыбнулся, и я точно знала, что он не разделял моих опасений, но спорить не стал. Вместо этого он сказал:

— Посмотрим, что он скажет.

Я кивнула, понимая, что разозлюсь, если мы и дальше будем об этом говорить, поэтому оставшееся время мы сидели в полной тишине.

Через пару минут дверь снова открылась, и в офис вошёл шериф Риттер с красным стаканчиком из-под кофе, Андреа шла прямо за ним. Он дружелюбно улыбнулся, но всё равно как-то сдержанно — я заметила это ещё при первой встрече. Мы были чужаками. Он нам не доверял.

— Здравствуйте. Рад снова вас видеть. Андреа рассказала, что вы наткнулись на… — он прокашлялся и обернулся на неё, — мужчину в лесу? И вы считаете, он может быть причастен к инциденту с вашей машиной?

Райан заёрзал.

— Да, сэр. — Он встал напротив шерифа. — Мы гуляли у нашей хижины, и там был… ну, как вы и сказали, «мужчина в лесу». Рядом стояла палатка с предметами первой необходимости… Мы решили, что он бездомный, поэтому я поделился с ним припасами, едой и трубочкой, которая фильтрует воду, чтобы он мог попить.

Райан прокашлялся и вытер руки о штаны.

— Когда мы вернулись домой, моей жене показалась, что она снова увидела мужчину на границе леса у нашей хижины, но мы не уверены. А позже тем же вечером мы услышали какой-то шум, и моя жена увидела какую-то тень за входной дверью. Сначала мы решили, что это медведь, но потом нашли книгу на крыльце. Может, она была там и раньше и мы её не заметили. Она маленькая, тёмная и почти сливалась с ковриком, но внутри была надпись, как там…

Райан перевёл на меня взгляд.

— Что там было написано? Дженни… вроде бы? «Дженни мертва, и вы следующие», что-то типа того. А этим утром в наше лобовое стекло кинули камень… Ну, это вы и сами видели. На камне синей краской было написано «бегите», но точно сказать сложно.

Он слишком живо описывал все события для того, кто пять минут назад считал меня сумасшедшей.

Шериф кивал, попивая кофе. Он не стал ничего записывать. Разве это нормально?

— Да, похоже, у вас был тяжёлый денёк. В лесу вокруг города действительно живёт пара бездомных. Хотя обычно они ведут себя мирно. — Он снова взглянул на Андреа. — На них никто никогда не жаловался. — Андреа кивнула в знак согласия. — Где именно вы остановились?

— В хижине между проездами Долли и Оверлук, — сказал Райан. — Но подальше. Уединенное место.

Шериф повернулся к Андреа, их лица стали заметно бледнее.

— Двести тридцать один? — спросил он.

Это был номер дома. Мы синхронно кивнули.

— Вы знаете, где это? — спросил Райан.

Шериф сжал губы в знак согласия.

— К сожалению, да. И теперь всё прояснилось. Полагаю, вы знаете историю этой хижины убийцы?

— Хижины убийцы? — переспросил Райан, от этих слов по моим рукам побежали мурашки.

— Если бы вы сказали, что остановились там, я бы сразу вам всё рассказала, — вмешалась Андреа.

Я покачала головой:

— О чём вы говорите?

Райан смотрел на меня в недоумении.

— Так вы не знаете историю этого дома? — спросил шериф Риттер.

— Нет, — одновременно ответили мы.

Он тяжело вздохнул, оглянулся через плечо на стул у стены, на котором лежали коробки. Он освободил кресло, сел и жестом попросил Райана последовать примеру. После этого шериф начал свой рассказ с мрачным выражением лица.

— Не хочу вас расстраивать, но у хижины, в которой вы остановились, довольно неприятная история. Там произошли два несвязанных убийства, и мы не поймали виновного. — Когда он увидел наши вытянувшиеся лица, то наклонился вперёд, пытаясь успокоить. — Не переживайте так сильно. Это произошло много лет назад. Там уже очень долгое время не случалось ничего страшного, но это место довольно популярно. Там много… как их называют, страшные туристы?

— Тёмные туристы, — поправила его Андреа.

Я про это слышала. Мы с Райаном недавно смотрели об этом документальный сериал на «Нетфликсе».

Шериф скривился.

— Точно, тёмные туристы. Они снимают хижину и пытаются остаться там как можно дольше. Большинство не выдерживают. К сожалению, многие местные подростки напиваются в лесу в тех краях. Мы уже давно наблюдаем за этой ситуацией, но там никогда не происходило ничего серьёзного. Вчера всё вышло из-под контроля, и я прошу прощения.

Шериф замолчал.

— Теперь понятно, почему книга была из школьной библиотеки, — сказал Райан, смотря на меня. — Это всего лишь детишки, как я и предполагал.

Шериф кивнул.

— Мне жаль, что так получилось. В основном все жители города дружелюбны, но как я и сказал… иногда подростки превращаются в головную боль. Ещё раз простите. Но если честно, я удивлён, что вы не слышали ничего про эту хижину. Мне казалось, все сайты, которые сдают этот дом, прилагают эту информацию. — Он со стоном провёл рукой по лбу. — Владелец особенно акцентирует на этом внимание. Почти везде называет дом именно так — «Хижина убийцы», хоть я и просил его прекратить.

Я обняла себя и потёрла руки, пытаясь согреться.

— Как считаете, нам грозит опасность? Может, нам сразу же поехать домой?

Шериф откинулся на спинку кресла, не решаясь ответить.

— Нет, я бы так не сказал. Я… не думаю, что вам действительно придётся уезжать. Мы можем назначить патруль у леса возле вашей хижины, чтобы следить за подростками и тем мужчиной. Но скорее всего, это просто единичный случай. Как я и сказал, там много лет не происходило ничего серьёзного. Но и у нас водятся отчаянные детишки, которые любят приколы. Особенно осенью, ближе к Хэллоуину. — Он закатил глаза. — Тогда-то и появляются самые чокнутые, согласны?

Я сглотнула и ничего не ответила, его слова меня не убедили. Райан потянулся к моей руке и мягко её сжал.

— Мы будем вам благодарны, если вы всё там проверите, шериф. Хотя бы просто для нашего спокойствия.

— С радостью. Андреа сказала, вас надо подвезти? Я как раз могу этим заняться и убедиться, что там нет ничего подозрительного, а потом пошлю кого-нибудь вечером, пусть проверят ещё раз. А с утра мы доставим вам машину, и вопрос решён.

Он театрально похлопал по своим коленям.

— Мне жаль, что наш город встретил вас, мягко говоря, не очень радушно, но надеюсь как можно скорее это исправить. — Он улыбнулся и наконец-то встал, склонив голову в нашу сторону, не дожидаясь ответа. — Я подожду вас у своей машины, пока вы тут всё закончите, хорошо?

— Спасибо, сэр, — сказал Райан, а потом посмотрел на меня. На его лице отражалось беспокойство, хотя он явно пытался его скрыть.

Когда шериф ушёл, Райан отвернулся от меня, чтобы взглянуть на Андреа.

— Да уж, такого мы не ожидали, — нервно засмеялся он.

— Вы помните, что произошло? — спросила я её. — Я про убийства.

— О, какое-то время все только об этом и говорили, — ответила Андреа, ритмично потирая свой живот. — Эта хижина сдавалась много лет, по крайней мере, всю мою жизнь — точно. Это произошло двадцать лет назад. Одна молодая девушка… её тело нашли, когда приехали гости. Она… ну, её тело пытались закопать во дворе, но не очень удачно. А потом пошёл дождь…

Андреа задрожала, и от её слов у меня сжалось горло.

— При раскопке не нашли других тел, если честно, у полиции вроде бы даже не было подозреваемых. А следующее произошло намного позже… То была женщина постарше. — Андреа драматично вздохнула, часто заморгав. — Наверное, где-то моего возраста, но тогда казалось, что она старая. О ней я мало что помню, но знаю, что её нашли в доме.

Андреа уставилась в пустоту беспокойным взглядом. Но потом вышла из транса и натянуто нам улыбнулась.

— Как и сказал шериф, это было давно. Сейчас не о чем беспокоиться, — сказала она.

Но правда в том, что она не казалась уверенной. Я знала лишь то, что сомневались все. Мы всё меньше и меньше верили, что всё в порядке.

Глава одиннадцатая

Райан

По дороге обратно в хижину шериф Риттер рассказывал нам об истории города, о том, как его семья приехала туда более века назад и никогда не уезжала. К моему облегчению, он почти не говорил о хижине. Только к концу поездки шериф настойчиво заверил нас в том, что всё будет хорошо, убийцы наверняка уже нет, а мы просто стали жертвами розыгрыша, и обычно этот район был абсолютно спокойным. Тогда мы уже приближались к длинной, уединённой подъездной дорожке, которой совсем недавно я был так рад. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь.

— В любом случае, — добавил он, когда мы подъехали к дому, и посмотрел на нас через зеркало заднего вида, решётка немного загораживала мне вид, — я всегда считал, что это был серийный убийца, который остановился у нашего города. Между убийствами прошло менее трёх лет. Обе женщины. А с тех пор — ничего. Наверное, он зачем-то приехал сюда, а потом пропал. Я бы не привёз вас обратно и не разрешил сдавать этот дом, если бы не был уверен в его абсолютной безопасности.

— Спасибо, — сказал я, казалось бы, в сотый раз. Мне просто хотелось, чтобы он замолчал. — И ещё раз благодарим вас за то, что подвезли.

— Рад был помочь, — ответил он, останавливаясь напротив хижины. Шериф заглушил двигатель, вышел из машины и открыл дверь с моей стороны, помогая нам выйти. Грейс не отпускала мою руку всю поездку.

— Я пока осмотрюсь, проверю, всё ли нормально, и сообщу, если мне что-то покажется странным, — он посмотрел в сторону леса. — Если вам что-то будет нужно — позвоните, хорошо?

Шериф вытащил что-то из кармана. Я быстро понял, что это визитка местного мексиканского ресторана. Он перевернул её, положил на машину, написал номер телефона и передал мне. Потом сунул ручку обратно в свой карман и посмотрел на меня.

— Берегите себя, ладно?

По моей коже пробежал холодок, когда я кивнул, а Грейс сильнее сжала мою руку. Я погладил её руку, а потом указал на камень с синей краской.

— Кстати, пока вы не ушли, это тот камень, который бросили в наше стекло. Вдруг вы возьмёте его… не знаю, чтобы снять отпечатки пальцев или типа того.

Шериф улыбнулся, из-за чего я почувствовал себя идиотом, и не двинулся с места, чтобы поднять камень.

— Спасибо. Буду иметь в виду, — на этом он повернулся к лесу. — Я приступлю к работе и не буду вас больше задерживать.

Мы смотрели, как он скрылся за деревьями вокруг нашей хижины, очевидно, совсем не боясь за свою жизнь.

Я потянул Грейс за собой к хижине, набрал код на маленькой клавиатуре и быстро зашёл внутрь. Как только мы переступили через порог, я сразу же повернул замок, тяжело дыша.

— Мы не будем открывать дверь, — предупредил я Грейс, хотя ей явно не нужно было предупреждение. Она кинулась в мои объятия, её трясло от внезапных рыданий — будто дамбу прорвало. Я не позволил себе расклеиться, потому что должен был оставаться сильным для Грейс.

— Всё будет хорошо. Клянусь. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

Когда она отстранилась, вытирая мокрые глаза, то покачала головой.

— Я не понимаю. Почему ты об этом не знал? На сайте не было сказано ничего об истории хижины?

Я покачал головой, чувствуя себя одураченным. Обычно я гуглил всё о месте и проверял в соцсетях перед тем, как что-то забронировать, — искал фотографии или криминальные сводки об этом районе, которых нет на сайте жилья. Но на этот раз я доверился совету Эверли, ведь она сказала, что эта хижина идеально подойдёт. Я не хотел слишком много времени тратить на проверку и из-за этого упустить такую возможность.

— Нет. Отзывы были хорошими, и такие идеальные фотографии, а цена просто шикарная.

— Ну, теперь мы знаем, почему, — хмыкнула Грейс.

— Эверли отправила мне это объявление. Она сказала, что тебе понравится быть подальше ото всех. Я хотел сделать тебе приятное и думал в первую очередь о твоих потребностях. Я и не представлял, что так получится. Прости, Грейс. Я пытался как-то тебя расслабить, и…

— И снял хижину убийцы, — закончила она с серьёзным выражением лица, но потом уголки её губ приподнялись в лёгкой улыбке. — О боже, я её убью. Не знаю, что с ней будет, когда узнает, какой ужас предложила, — рассмеялась Грейс. — Наверное, она даже не представляет, что натворила.

Я тоже рассмеялся, не совсем понимая, над чем, но было приятно хоть как-то дать выход стрессу.

— Почему ты вообще попросил её о помощи? — спросила Грейс, когда перестала смеяться.

— Я и не просил, — ответил я. — Она прислала мне письмо с ссылкой на эту хижину и написала, что ты планировала поехать в отпуск и оставить ей Стэнли. И то, что этот домик идеально для тебя подходит, если только мы уже не забронировали что-то ещё. Но мы ничего не решили, и я был согласен, что тебе здесь понравится. Я не смог найти что-то настолько отдалённое за такую цену и не мог поверить, что хижина ещё свободна.

— Ничего удивительного, — Грейс потёрла виски. — Идеальное, да? В самую точку. — Она снова рассмеялась. — Ну я ей задам…

Грейс нервно кусала губу, покачивая головой:

— Ты в порядке?

Она кивнула, а потом помотала головой.

— Стараюсь.

Я выглянул в окно, которое выходило на верхушки деревьев.

— Мы можем уехать, если хочешь.

— Вообще-то, не можем, — заметила она.

— Я имею в виду завтра. Андреа сказала, что нам привезут машину либо сегодня вечером, либо завтра утром. Можем сразу же вернуться.

— Разве это не испортит тебе медовый месяц? — Её глаза снова наполнились слезами.

— Нет, — быстро заверил её я. — Что ты, конечно нет. Дорогая, мне всё равно, где мы и чем занимаемся. Пока я с тобой, всё отлично. — Я поцеловал её макушку, затем лоб, а потом нос, медленно спускаясь к губам. Её прохладные слёзы коснулись моей щеки, а она обняла меня за шею и ответила на поцелуй.

Я прижал ладонь к её лицу, не сумев сдержать улыбку, не смотря на прижатые к ней губы. По всему моему телу разлилось тепло, которое может подарить только её прикосновение. Я зарылся пальцами в её волосах, прижимаясь к ней, и почувствовал, как внизу всё твердеет.

Грейс мягко вздохнула, и я опустил руки на её талию, поднимая и усаживая на стол. Она обвила ногами мою талию, пока я снимал её кофту через голову, осыпая поцелуями её ключицы, спускаясь к груди. В крови всё ещё бушевал адреналин, и меня переполняли восторг и желание.

Я хотел её. Она была так нужна мне. Я никогда ещё не понимал ничего более ясно. После этого я сорвал её бюстгалтер и прижал лицо к её груди, вдыхая её запах. Грейс откинула голову назад и громко вздохнула, когда мой язык коснулся её соска. После этого я поднял её со стола и быстро понёс в сторону спальни, снова прижавшись к её губам. Я не мог больше ждать. Мне надо было показать ей, что я буду заботиться о ней всю её жизнь, и этот способ был любимым.

После этого мы лежали вместе — спутанный клубок из конечностей на простынях. Её пальцы перебирали мои волосы, на моих губах всё ещё оставался её аромат. Я мог бы лежать так весь день.

— Я правда хочу домой, — прошептала она так тихо, словно во сне. До этого момента я и не осознавал, что засыпаю.

Через какое-то время я открыл глаза.

— Ты что-то сказала?

Может, это правда сон?

— Я правда хочу домой, Райан, — повторила она, всё ещё играясь с моими волосами.

Я провёл рукой по её обнажённому животу.

— Значит, поедем домой.

— Мне жаль, что всё не так, как ты хотел.

— Мне тоже, — признал я. — Но лучше пусть быть в безопасности, чем переживать об этом. Мы сможем отправиться в другой медовый месяц, ещё позже, — засмеялся я, пытаясь её успокоить.

— Спасибо, что всегда защищаешь меня.

От её слов по моему телу пробежал жар — гордость. Я только этого и хотел. Защищать её. Заботиться о ней. Любить её.

— И всегда буду, — пообещал я. Это клятва. Как та, что мы произносили полгода назад. Боже, я так сильно её любил, почти что до боли.

— Стэнли будет рад нас видеть, — сказала она.

— Опять придётся делить тебя с ним. — С моего лица сползла улыбка, хоть она этого и не видела, потому что моя голова покоилась на её груди.

— Ну, зато я вся твоя ещё на одну ночь. — Её пальцы замедлились в моих волосах, и прикосновения стали необъяснимо чувственными.

— Я точно этим воспользуюсь, — сказал я со смешком, обводя пальцем её пупок.

— Да неужели?

— Угу. — Я поцеловал её грудь. — Хотя бы пару раз.

— Буду ждать, — снова засмеялась она. Я любил её беззаботный смех, хотя так редко его слышал. Казалось, чаще всего Грейс закрыта и осторожна, и я жил ради тех моментов, когда она становилась собой рядом со мной. Когда она была счастлива и чувствовала себя защищённой. Как сейчас. В груди раздувалась гордость при мысли, что я был на такое способен. Я забрал её страхи. Я сделал её счастливой.

— Райан? — Её голос всё ещё был тихим, но на этот раз обеспокоенным.

— М? — Я чуть приподнялся, нахмурив брови.

— Почему ты не захотел идти в полицию?

Я сглотнул, моё тело внезапно похолодело. Я не мог сказать. Ей нельзя знать правду. Я выглянул в окно, где солнце уже зашло за дом и светило в окна с ослепляющей яркостью. Я сел и опустил глаза на Грейс.

— В каком смысле?

— Мне показалось, что ты не хотел говорить полицейским о машине… За этим что-то стоит?

В её глазах читалось что-то, но я не мог это определить. Что она знала? Разумеется, не это. Она не могла. Никто не знал. Но что-то…

— Пожалуй, я просто не хотел тратить их время. Как я и сказал. — Я почесал затылок, а потом потянулся за штанами на полу. Я встал, надел их и оглянулся на обнажённое тело Грейс. Была бы моя воля, она лежала бы так весь день. Но мне нужно было отвлечься, поэтому я одевался. Нужно увести диалог в другое русло.

— Ты голодна?

Грейс медленно села и вытянула руки над головой, прежде чем взять кофту на краю кровати. Она надела на голое тело, а потом потянулась за трусами и шортами. Она встала и оделась, так и не ответив, и я вышел из комнаты и направился на кухню, хоть и отчаянно не хотел оставлять Грейс.

— Ты избегаешь эту тему? — спросила она после того, как я открыл шкаф и достал оттуда два бокала для вина.

— М? — Я повернулся к ней с бокалами в руке.

— Ты же знаешь, что можешь всё мне рассказать, — неуверенным голосом ответила она. — Между нами не должно быть секретов.

Я достал из холодильника бутылку вина и налил себе, хотя вечер ещё даже не наступил. Если мы будем об этом разговаривать, мне нужен алкоголь. В больших количествах.

— О чём ты? Между нами нет секретов.

— Тогда скажи мне, почему ты не хотел идти в полицию.

— Потому что я не хотел выглядеть глупо в том случае, если ничего серьёзного не произошло, — ответил я и выглянул в окно на пустую подъездную дорожку. — Что, судя по всему, и случилось, раз шериф уехал.

— Что? — пискнула Грейс, подбежав к двери, чтобы выглянуть. — Он не мог так быстро проверить лес вокруг хижины. Прошло не так много времени.

— Уверен, ему хватило, — сказал я, меня переполняло облегчение, когда я сделал второй глоток вина. Слава богу, что мы сменили тему.

— Об этом я и говорю, — сказала Грейс, закрывая дверь. Когда я повернулся, то увидел вытянутый в мою сторону палец, её лицо пылало красным от злости. — Почему ты не переживаешь? Мы стоим в комнате, где буквально убивали людей. — Грейс опустила взгляд, и я подозревал, что она гадала, где именно это произошло. — Я понимаю, что слишком психую, но ты всё равно должен переживать.

— Я и переживаю, — ответил я. — Как же иначе. Но шериф сказал, что ничего серьёзного не произошло, и я ему доверяю. Он проверил всё в лесу и уехал, видимо, потому что ничего не нашёл. Думаю, всё будет хорошо. Я тоже не хочу здесь оставаться дольше, чем необходимо, после всего этого. Я напишу владельцу и потребую вернуть деньги. Он должен был предупредить нас об истории хижины. В любом случае, мы уедем как можно скорее. Но больше мы ничего не можем, и переживания не помогут делу. — Я протянул ей бокал вина, и она, чуть поколебавшись, приняла его. — Один из нас должен оставаться спокойным. Я пытаюсь придерживаться логики.

— А я — нет? — воскликнула она, в её голосе звенела злость.

— Я так не говорил, милая. — Грейс обиделась и имела на это полное право. Зачем я так сказал? — Просто я знаю, как ты переживаешь, и не хочу нагружать тебя ещё больше.

— Ты всегда так делаешь, Райан. Ведёшь себя так, будто я ужасно уязвимая, и тебе приходится быть большим и сильным. Просто будь собой. Ты боишься или нет?

— Ну, «боишься» — это сильное слово. Скорее переживаю. Но верю, что шериф прав и это действительно могли быть подростки. Ты же сама хотела спросить мнения полицейских. Мы так и сделали — всё рассказали. И шериф считает, что мы в безопасности, и это был лишь дурацкий розыгрыш, который вышел из-под контроля, как я изначально и предполагал. У нас нет причин ему не верить. Почему ты так хочешь раздуть эту ситуацию?

— Даже если он прав и это «дурацкий розыгрыш», а что, если дальше они будут кидать камни в окна хижины? Или попытаются вломиться в дом?

— Это подростки, Грейс, а не криминальные гении. Наверное, они хотели пошутить, но перестарались. И ты слышала, шериф обещал прислать сюда кого-то на закате, чтобы ещё раз всё проверить. А ещё мы оставим свет на крыльце. Так они будут думать, что мы ещё не легли. Надо было сделать так ещё вчера. Нет смысла так переживать из-за пустяка.

— Но это не пустяк. Кто бы это ни был, он пришёл не только вечером, Райан. Если бы была только книга — ладно. Но камень бросили с утра. Мы же не проспали сигнализацию. Ты правда считаешь, что кучка подростков развлекалась у нашей хижины в шесть утра?

Я сглотнул, задумываясь.

— Я не знаю что думать. И ты явно со мной не согласна, но я не хочу с тобой ссориться, детка. Я просто хочу пережить эту ночь и вернуться домой. Я понимаю, что ты боишься, но я обещаю, что не позволю, чтобы ты пострадала.

— Это пустое обещание Райан. Ты и сам понимаешь, что не можешь этого пообещать. Может случиться что угодно. Бомба упадёт. Снайпер выстрелит. Медведь вломится.

У меня не получилось сдержать смешок от её глупых предположений, но Грейс округлила глаза, и я понимал, что поступил плохо. Она говорила крайне серьёзно, а я вёл себя по-свински. И ненавидел себя за это.

— Прости. Я смеюсь не над тобой. Ты права. И я это знаю. Я должен был сказать, что приложу все силы, чтобы ты была в безопасности. Сразу же утром или как только нам доставят машину, мы уедем. И больше не вспомним об этом месте. — Она опустила плечи, и я не понимал, расстроилась она или успокоилась. — Я люблю тебя и просто не хочу ссориться. — Она кивнула, но не ответила. — Ты тоже любишь меня?

Грейс нахмурилась.

— Ты и так знаешь, что да.

Я потянулся к ней и прижал к себе, пока она хмуро смотрела на меня. Я обнял её за талию, другой рукой всё ещё держа бокал, и начал покачиваться в танце на маленькой кухне. К моему большому облегчению, Грейс положила голову мне на плечо — видимо, ссора закончилась.

— Я не знаю, что бы делал без тебя, — прошептал я, прижавшись щекой к её макушке.

— Будем надеяться, что никогда и не узнаешь, — ответила она.

— Никогда. Я этого не позволю. — Она улыбнулась, но в моей душе отозвалась паника из-за того, что Грейс не верила моим словам. Я скорее умру, чем позволю этому случиться, и она должна была это знать. Но сейчас не время для моих удушающих чувств, поэтому я проглотил своё признание, убаюкивая себя, пока то, что я хотел сказать, звучало в голове.

Мы никогда не расстанемся.

Я этого не позволю.

Не могу.

Я скорее умру.

О, Грейс, ты даже не знаешь, что значишь для меня.

Я понятия не имел, насколько ошибался.

Глава двенадцатая

Грейс

Спустя пять часов и несколько бокалов вина мы свернулись на диване и смотрели какой-то сериал по телевизору. Мне нужно было посмеяться, хоть я и практически не обращала внимание на экран. Вместо этого я весь вечер следила за каждым движением за окном и прислушивалась к любому шороху. Вино помогло немного меня расслабить, но всё же моя тревожность никуда не делась.

Помимо переживаний за дом, мужчину из леса и машину я пыталась понять, как начать необходимый разговор. Тот, который не могла начать ещё с того момента, как мы начали встречаться, а потом обручились и поженились. Он должен знать правду, но я не могла её открыть.

А что это меняет?

Какая разница?

Для меня — ничего. Но для него, возможно, — всё. Он всего несколькими часами ранее поклялся, что ничему не позволит встать между нами, что не знает, как жить без меня, но правда ли это? Как он мог в это поклясться, если не знал всех фактов? Если не знал, о чём клялся.

— О чём ты думаешь? — спросил он, прерывая мои мысли.

Правда? О том же, о чем и всегда в это время. О том, что меня преследует.

Мой ответ?

— Да ни о чём… А ты?

Он улыбнулся и обратил всё своё внимание на меня.

— Ты сегодня какая-то отвлечённая. Это из-за всего случившегося или есть другая причина?

— Я не отвлечённая, — заверила его я. Но, разумеется, это неправда.

Райан не ответил сразу же, хоть по глазам было понятно, что он о чём-то подозревает. Я вздохнула и задала тот же вопрос, надеясь, что он приведёт к нужной мне теме:

— Ты прав. Я отвлекаюсь. Я всё думаю о нашем разговоре. Да, ты сказал, что просто не хотел беспокоить полицию по всяким пустякам, но ты уверен, что это единственная причина? Просто мне кажется, будто ты чего-то не договариваешь.

— Что ещё я могу сказать? Я не понимаю, к чему ты клонишь.

Мы ходили вокруг да около, и мне нужно было скорее перейти к сути, пока я не струсила. Я прокашлялась, села прямее и положила диванную подушку перед собой, чтобы обнять её.

— Райан, мы должны поговорить, и я прошу тебя ответить мне правду.

Лицо Райана побелело.

— Хорошо…

Я допила остатки своего вина и поставила пустой бокал на стол. Алкоголь называют жидкой храбростью. Посмотрим.

— Насчёт сегодня?

— Почти, — неопределённо ответила я. — Насчёт того, о чём я хотела поговорить, ну… уже давно. Но это сложно.

— Выкладывай, — сказал Райан, тоже выпрямляясь. — Ты меня пугаешь.

— Ты сказал мне, что бросил пить, потому что разошёлся в свои двадцать, — спокойно начала я. — Но так и не объяснил, что именно это значит.

Он сильно опешил, не ожидая такого поворота.

— С чего ты вообще об этом вспомнила?

Я скрестила руки на груди.

— Можешь просто сказать, что произошло?

— Я и сказал. Какое-то время я себя не контролировал. Это было безумное время, я вёл себя как типичный юнец. Просто… это не объяснить. Я принимал ужасные решения, чуть не вылетел из колледжа, почти все ночи напролёт пил с незнакомыми людьми, а все дни боролся с ужасным похмельем. Однажды я проснулся и понял, что надо взять себя в руки. Так я и поступил.

Я сжала губы, изучая его.

— Вот так просто?

Райан побледнел сильнее, чем я ожидала. Он переживал. И это понятно, но всё же я не ожидала, что он так запаникует.

— Ну, в целом, да. А что?

Я вздохнула, злясь на него. Почему он просто не скажет правду? Почему он заставляет меня произносить это?

— Ты же пообещал, что между нами нет секретов, — сказала я, отчаянно кривя губы. Если Райан мог врать об этом, то кто знал, что ещё он скрывал.

— Так и есть, — нахмурился он, отставляя свой бокал и потянувшись к моим рукам. Я так и держала их скрещенными над подушкой.

— Я знаю правду, — наконец сказала я чуть громче шёпота, по моим плечам пробежал холодок. Казалось, что мои слова повисли между нами как граната, которая может вот-вот детонировать и разорвать нас на части.

— О чём ты говоришь? — На его губах возникла нервная улыбка, но тут же исчезла. — Правду о чём?

— Я знаю, почему ты бросил пить. — Слёзы жгли мне глаза. — Я знаю, что ты сделал.

— Что я сделал? — На его лице была новая эмоция, которую я не узнала. Гнев. Или то, как, по моему мнению, должен был выглядеть гнев на этом лице. Я так редко его видела. Мой дорогой муж всегда такой спокойный, такой терпеливый. — О чём ты?

— Я была там той ночью. Я видела тебя.

На этом Райан встал с дивана. Видимо, он почувствовал правду в моих словах и понял, о чём я говорила, но не хотел в это верить.

— Что именно видела?

Сжатые губы помогали мне сдерживать слёзы, которые туманили моё зрение.

— Надо было сказать раньше. Я была зла и напугана, а потом… Я так тебя полюбила. Я не хотела. И не планировала. Но я полюбила. И люблю сейчас. И я так боялась заводить этот разговор, но рано или поздно это всплывёт, и я хочу, чтобы ты услышал всё от меня. Я не люблю секреты. Ты это знаешь. И я хочу, чтобы мы всегда были честны друг с другом.

Я тоже встала и подошла к нему. Райан медленно отошёл, качая головой.

— О чём ты говоришь, Грейс?

— Ты знаешь о сестре Эверли?

— О мёртвой сестре?

Я скривилась от этих жёстких слов.

— Её звали Марая Синклэр, — сказала я. — Они были сводными сёстрами, у них разные фамилии. — Я наблюдала за эмоциями на лице Райана. — Ты же узнаёшь это имя?

У него отвисла челюсть, а его глаза сразу же наполнились слезами.

— Что ты… — Он не закончил. В этом не было смысла. Я уже сказала то, что хотела. Что пыталась сказать целый год. Райан опустил голову. — Откуда ты знаешь?

— Райан, Марая была моей лучшей подругой. Мы дружили с колледжа. После выпуска мы съехались и обе работали в книжном. И мы вместе шли домой в тот вечер; наша квартира была в паре кварталов от того бара, и тогда была хорошая погода, поэтому мы решили прогуляться. Мы обе пили, но не напились. Машина так быстро выехала из-за угла, она закричала и оттолкнула меня от дороги, но не успела спастись сама. Мне сказали, что это была мгновенная смерть, но я клянусь, что слышала, как она плакала. Я никогда это не забуду.

Я задрожала, когда вспомнила этот ужасный звук, в уголке глаза образовалась маленькая слеза.

— Машина не остановилась, но я её видела. Как и твою дурацкую наклейку «Спасите китов» на бампере. Я её запомнила.

— Я не понимаю… — Райан начал плакать, по его щекам текли крупные слёзы.

— Я рассказала полиции, как выглядела машина, но тебя не нашли. Марая умерла, а её убийца так и не понёс наказание. — Я взглянула на него с отвращением, предаваясь воспоминаниям. — Почему ты не остановился? Почему не проверил её?

Тогда я заплакала сильнее, по моему лицу катились слёзы, пока я смотрела на него и облегчала этот груз, который так долго в себе носила.

— Я… я… Чёрт возьми! — Он провёл рукой по лицу, вытирая слёзы. — Зачем ты мне это говоришь? Что ты делаешь? Чего ты хочешь? Сдать меня? Уйти от меня? Это твой план? Ты меня ненавидишь? Знаешь, что, Грейс, ты не можешь ненавидеть меня больше, чем я ненавижу себя!

Я замерла, позволяя слезам остаться на щеках.

— Нет. Я не ненавижу тебя и не собираюсь сдавать. Это я и пытаюсь тебе сказать. Я так долго хранила эту тайну, позволяя ей стоять между нами, но с меня хватит. Ты так долго держал это в себе и скрывал от меня, но я больше этого не хочу.

Я замолчала, стараясь взять себя в руки. Теперь нельзя останавливаться. Надо рассказать ему всё.

— Спустя несколько месяцев после случившегося я тебя увидела. В том же идиотском баре, откуда мы тогда выходили. Когда я увидела твою наклейку на новом бампере, то знала, кто ты и что сделал. Но у меня не было доказательств. Я хотела тебя сдать, но кто бы меня послушал? Тогда полиция списала меня как пьяную, неразумную девчонку. Если я и собиралась обратиться к ним снова, то мне надо было узнать тебя лучше. Мне необходимы были доказательства. Поэтому я начала за тобой следить. Узнавать всё о тебе. Но потом я выяснила, что ты к тому же очень богат.

— Мои родители богаты, — поправил он на автомате, сердито шмыгая носом. Я узнала, что все богатые детишки, а особенно мой муж, любили так говорить.

— Да, и я поняла, какие хорошие у них связи — бога ради, твой отец был адвокатом. Я должна была хорошо всё продумать. Звучит безумно, но я годами за тобой следила до того, как ты меня встретил. Ты не случайно тогда на меня наткнулся. Я знала, что нам нужно познакомиться поближе, если я хочу вытянуть из тебя правду. Но сама мысль была ужасной. В смысле, ты же убил мою лучшую подругу.

Я снова помолчала, собираясь с духом.

— Когда ты позвал меня на свидание, я отказывалась, потому что не хотела сбиваться с курса. Я тогда ненавидела тебя, но должна была притворяться, чтобы добиться правосудия. Но в итоге я согласилась, потому что хотела подобраться поближе и собрать улики. А если не получится, я хотела хотя бы испортить тебе жизнь. — Я вздохнула и прокрутила в голове те полгода. — Но потом я влюбилась в тебя, Райан. В этом нет смысла. Этого не должно было произойти, но так уж вышло.

Райан дрожал, пока я всё рассказывала, слёзы продолжали течь по его щекам. Преследовало ли его случившееся так, как меня? Были ли у него кошмары о той ночи? Судя по тому, что видела я, он спал довольно спокойно.

— И как только я тебя полюбила, остальное перестало иметь значение. Я видела, как сильно ты старался наладить свою жизнь. Протрезветь. Стать хорошим человеком. — Я шмыгнула носом, снова вытирая глаза. — Не знаю, смогу ли я тебя когда-то простить, но ты должен знать, что я правда люблю тебя. Несмотря ни на что. Несмотря на твоих демонов. И моих. Поэтому я ценю, что ты так обо мне заботишься. Я не самая лучшая жена, но ты ведёшь себя так, будто со мной невероятно просто. Ты никогда не винишь меня в том, через что тебе приходиться проходить. За все эти тревоги и страхи.

— Ты и не должна чувствовать вину, — сказал он. — Ты хороший человек, Грейс. Лучший. — Райан подошёл ко мне и потянулся за моей рукой. Я взялась за его ладонь, пока он плакал. — И ты заслуживаешь кого-то лучше меня. Я ужасный. Отвратительный. Я убийца, Грейс. Эта женщина… Марая… она не заслуживала смерти. Я был таким глупым… таким эгоистом. Как ты можешь смотреть на меня после того, что я сделал?

— Потому что я люблю тебя, — выдохнула я ответ.

Морщины на его лбу стали глубже.

— Но как ты можешь?

— Любовь не всегда можно объяснить, — просто сказала я. — Но последнее время ты срываешься. Пьёшь всё больше и больше. Ты постоянно напряжён. Я не знала, смогу ли когда-нибудь это рассказать. Я не хотела, чтобы ты думал, что моё отношение к тебе изменилось, но я хочу сказать правду. Я не люблю секреты. И ты не должен врать. И когда я увидела, как сильно ты отказывался идти в полицию, то поняла, что это до сих пор мучает тебя — то, что ты сделал. Этот страх быть пойманным. Поэтому ты не хотел идти, да? Потому что боишься разговаривать с полицейскими? — Вино придавало мне невиданной раньше смелости, из-за чего я чувствовала себя сильнее. Теперь, когда я раскрыла секрет, во мне будто прорвалась плотина. Теперь я могла высказать всё, что думала и чувствовала.

Райан сжал губы, его глаза бегали, пока он обдумывал, что сказать.

— Всё не совсем так. Но ты права, причина в том, что я совершил.

Он сделал глубокий вдох.

— Послушай меня, Грейс. Поверь, та ночь была самой страшной в моей жизни. Да, я пил. Я поссорился с другом и не обращал внимание на дорогу. Было темно, и я завернул за угол слишком быстро… Когда я увидел твою подругу, было уже слишком поздно. Я слышал крик, почувствовал удар, и всё быстро закончилось. Не успел я опомниться, как притормозил через несколько километров. У меня так сильно колотилось сердце, а всё тело тряслось. Я помню, как меня выворачивало на дорогу. А потом я уехал. Мне было страшно. На машине были улики. Я всё ждал, пока приедет полиция и арестует меня. Я знал, что рано или поздно это произойдёт.

Он помотал головой и с силой вытер глаза.

— Так и должно было быть. Меня должны были посадить. Но этого не случилось. Никто не пришёл. Никто ничего не спрашивал. Меня не нашли. Может, надо было самому сдаться. Я думал об этом, но так боялся. Я не хотел сидеть в тюрьме. Я не плохой человек. Одно неправильное решение, одна секунда не должна испортить всё. Я сделал это не специально. Я не должен был пить и уж точно не должен был садиться за руль, но это было ошибкой.

Райан снова плакал, но тихо, слёзы оставляли на бледных щеках дорожки.

— Я совершил ужасную ошибку, и она не испортила мне жизнь. Мне повезло. И сама мысль о том, чтобы пойти в полицию и разрушить жизнь какому-то подростку из-за глупой ошибки?.. Она двулична и неправильна. Мы можем заменить стекло. Я не хотел, чтобы кого-то арестовывали за такую мелочь, особенно если это произошло случайно — в чём я до сих пор уверен.

Я кивнула. Эта мысль не приходила мне в голову, но она была логичной.

— Понимаю. И мне жаль, что ты не мог рассказать мне раньше.

Его глаза расширились.

— А Эверли знает?

Моё горло сжалось.

— Нет. И я никогда не скажу ей. Это никому не поможет. Я защищаю тебя, Райан, потому что люблю, но её люблю не меньше. И не собираюсь вскрывать её раны, которые только начали заживать. Я хочу, чтобы Эверли жила дальше, а так она лишь снова вернётся к этому дню. Я бы не вышла за тебя замуж, если бы хотела рассказать всё Эверли или сдать тебя полиции. Она никогда не должна узнать. И это ещё одна причина, почему мы должны были поговорить. Я всё время сдерживала себя, чтобы случайно не упомянуть при тебе имя Мараи, но рядом с Эверли это лишь вопрос времени. Рано или поздно ты услышал бы это имя и всё понял. Я боялась, что ты испугаешься и бросишь меня.

Райан обнял меня.

— Нет. Я никогда тебя не брошу, Грейс. Прости меня. Прости за боль, которую я тебе принёс, забрав твою подругу. Я так сильно пытаюсь загладить свою вину каждый день. Поэтому я так сильно хочу тебя защитить, ведь я не смог защитить её. Эта ночь изменила меня. Тогда я понял, как быстро всё может закончиться. Как быстро что-то может забрать любимых людей. — Его плечи дрожали от внезапных безутешных рыданий. — Я бы отдал всё, чтобы вернуться в ту ночь и всё исправить. Всё. Но я могу лишь стараться быть лучше, и я стараюсь. Я отдаю всё, что могу, делаю пожертвования, занимаюсь волонтёрством. Я пытаюсь быть бескорыстным. Чтить её память. Я хочу стать лучше, чем был той ночью. Ради тебя. Ради неё. Я говорил правду, Грейс. Я не знаю, что со мной станет, если я тебя потеряю.

— Ты меня не потеряешь, — сказала я, сжимая его в объятиях. Когда мы отстранились друг от друга, я взяла в руки его лицо, утирая слёзы. — Я здесь. И я всегда буду с тобой. Я люблю тебя.

Райан старательно сдерживал рыдания.

— И ты правда готова быть со мной, несмотря на всё это? Зная, что я за монстр? Ты так сильно меня любишь?

— Я уже с тобой, несмотря на всё это. И люблю так сильно, что больше ничего не имеет значения. Ты совершил ошибку. Я вижу, какое у тебя доброе сердце, Райан. И твоё бескорыстие — ты постоянно помогаешь Эверли, заботишься обо мне, даже отдал всё тому мужчине в лесу. Может, я и не всегда понимаю твою мотивацию, но знаю, что у тебя добрые побуждения. Я знаю, что ты хороший человек. И я просто рада, что мы поговорили о том, что случилось, ради нашего общего спокойствия, но я никому не расскажу, что ты сделал. Я правда защищу тебя, несмотря ни на что.

Райан кивнул, его подбородок так и дрожал.

— Прости меня за всё. Мне так жаль Мараю. Я думаю о ней каждый божий день… о том, что я у неё забрал…

— Тш-ш-ш… Всё хорошо. — При мысли о ней в моём горле образовался комок, и я проглотила его. Мараи нет, а Райан здесь. Мне не нужно выбирать между ними. Выбор уже сделали за меня.

Глава тринадцатая

Райан

Мы не спали почти всю ночь и из-за разговоров о прошлом. Я много плакал — слишком много. Грейс святая. Как она смогла простить меня за такой немыслимый поступок? А ещё хуже — что, если не смогла? Что, если она думает так только сейчас, но потом изменит решение? Что, если она будет припоминать это при каждой ссоре? Что, если однажды у нас будет неприятный развод и Грейс решит всё рассказать? Она думала, что избавила меня от груза, но на самом деле теперь я лишь знал, что его носит кто-то ещё.

С той ночи я верил, что контролировал этот секрет. Самый тёмный момент моей жизни. Я глупо верил, что он умрёт со мной. Но я ошибался. И что мне теперь делать?

Это правда — я действительно исправлялся после той ночи. Я старался. Годами работал над своим алкоголизмом, становился лучше, помогал нуждающимся, всегда защищал любимых. Я всегда хотел быть хорошим человеком, хорошим мужем, хорошим работником. Это не могло исправить то, что случилось той ночью, но больше я ничего не мог. Достаточно ли этого? Для неё? Для меня? Я не знал.

Пока я лежал в кровати, а в сознании роились вопросы, ответа на которых у меня не было — а может, не будет никогда, Грейс лежала рядом со мной и крепко спала. С противоположной стороны кровати доносилось тихое сопение. Все её действия были бесценными. Несмотря на опасность, которую она теперь представляла для меня, я просто восхищался этой женщиной.

Моя любовь была почти что маниакальной, и я это знал. Но кто сказал, что маниакально любить свою жену — это плохо? Я не жалел об этом ни секунды. Она была моим человеком, моей лучшей подругой. Та, с кем я хотел провести каждое мгновение. Когда мы с Грейс только начали встречаться, мои семья и друзья постоянно жаловались, что мы стали видеться реже, и я не мог с этим спорить. Это правда. Но всё потому, что я знал, как хорошо нам может быть с Грейс. Мне казалось, если я смогу вести эти отношения, то это будет что-то вроде платы за отобранную мной жизнь. До меня жизнь Грейс была тяжёлой, и я был намерен исправить это. Сам. Она была моим спасением. Я жил ради неё одной.

Больше никто не был мне так дорог, и я должен ей это доказать. Сейчас я понимал, что не говорил с друзьями несколько месяцев, с некоторыми — больше года. Грейс стала моей жизнью. Что мне делать, если она уйдёт? Что у меня останется?

Меня резко разбудил стук в дверь. Я сел, всё моё тело пульсировало от ледяного страха. Часы на комоде показывали восемь утра. Кто мог прийти в такое время?

Мужчина из леса? Подростки пришли извиниться за машину? Полиция? Каждый раз, как кто-то стучал в дверь или звонил по телефону, я переживал, что меня пришли арестовывать. Последние годы я боялся, что кто-то узнает о том, что я сделал. Каждый человек в толпе, который смотрел на меня дольше обычного. Каждый раз, когда по телевизору объявляли «срочные новости». Каждый раз, когда мимо проезжала полицейская машина. Они никуда не уходят — волнение и страх. Как я мог не знать, что меня вычислили, и не кто-то, а человек, которого я больше всех пытался обмануть? Может, Грейс и носила мой секрет, но она никогда не узнает, как сильно я боялся попасться. Даже сейчас я не позволю ей этого увидеть. Она была слишком важна. Мне нужно защитить её от этой моей стороны. Волнение не источает силу. Паника не кричит об уверенности.

Когда стук повторился, я быстро встал с кровати. Я так и не раздевался со вчерашнего дня, поэтому поторопился выйти из комнаты уже в одежде. Грейс дёрнулась, мягко потирая глаза.

— В чём дело? — прошептала она. — Куда ты идёшь?

— Кто-то стучит в дверь. — Я вышел из спальни и уставился на стекло входной двери, откуда и доносился стук. Сквозь него виднелось очертание мужчины, нечёткое из-за неровной поверхности. На одну секунду у меня сжался желудок, и я пришёл к самому жуткому выводу.

Но потом я с облечением узнал человека. Это шериф. Мы виделись вчера. Я силился вспомнить его имя. Риттер. Точно.

Я скорее открыл дверь, в недоумении уставившись на шерифа. Почему он вернулся? Что-то случилось? Он что-то нашёл? Вчера его он точно уехал и не стал заходить, чтобы сообщить о чём-то странном. А затем я увидел Андреа.

— Доброе утро! — воскликнула она всё с тем же дружелюбием. — Простите, мы вас разбудили? Мы пытались дозвониться, но связь здесь просто ужасная.

Она протянула ключи от нашей машины, её длинные, красные ногти блестели на солнце, и я заглянул через плечо Андреа, чтобы увидеть припаркованный автомобиль с новым лобовым стеклом.

— Всё готово? Правда? Ух ты. Спасибо. — Я подсознательно ожидал, что будет задержка, но ничего не говорил. Сзади послышались шаги Грейс. Она встала рядом в наброшенном только что халате, её волосы были всё ещё растрёпаны ото сна.

— Да, мы закончили. Тони успел заменить стекло вчера вечером, и ваша страховка всё покрыла, так что всё решено.

— Спасибо, — сказал я снова. На микроволновке лежал мой кошелёк, и я достал оттуда двадцатидолларовую купюру. — Вот, примите хотя бы это.

— Нет, — отмахнулась Андреа, — не стоит. Вы ничего нам не должны. Как я и сказала, всё разрешилось. Ваша страховая компания пришлёт вам информацию по поводу оплаты.

— Я знаю. Но считайте это чаевыми. Вы так много для нас сделали, мы очень вам благодарны. — Казалось, она снова хотела поспорить, но тогда заговорила Грейс.

— Пожалуйста. Мы настаиваем. Райан прав. Не знаю, что бы мы делали, если бы вы не отвезли нас домой, а теперь и машину. Это меньшее, что мы можем сделать.

Андреа робко взяла деньги.

— Спасибо. Экономика в городе не очень стабильна, так что это поможет. — Она сложила купюру и сунула в карман.

Сбоку неё шериф прокашлялся, привлекая наше внимание:

— Как прошёл ваш вечер? Вы не звонили, так что, полагаю, всё хорошо?

— Да, просто отлично, — ответил я. — Всё было тихо. Думаю, вы были правы и то была выходка каких-то подростков.

— Ага. Ну что ж, хорошо.

— Вы не нашли никаких улик в лесу? Тот мужчина до сих пор живёт у реки? Вы у него что-то узнали? — спросила Грейс.

— Я действительно нашёл какие-то следы в указанном месте. Обвалившаяся палатка, мусор и так далее, но там никого не было. Если мужчина там и жил, то явно ушёл.

Шериф снова прокашлялся, когда я тихо вздохнул с облегчением, смотря на Грейс, а потом продолжил:

— Я нашёл пустые пивные банки по дороге в лес, что указывает на недавнюю вечеринку, как мы и подозревали, но мой заместитель несколько раз объезжал лес и заезжал на подъездную дорожку вчера вечером и ничего не нашёл. Похоже, кто бы это ни был, он уже ушёл. Мне жаль, что вам пришлось это пережить, но я рад, что мы всё решили. Думаю, теперь вы можете отдыхать спокойно.

Я почувствовал, как расслабляются мои плечи и шея, когда узнал, что тот мужчина ушёл. Надеюсь, моя жена теперь тоже успокоится.

— Спасибо, что всё проверили, шериф, — сказал я. Грейс слева от меня закивала:

— Да, мы очень вам благодарны.

— Это моя работа. Хорошо, что ничего серьёзного не произошло. Надеюсь, вы всё равно насладитесь вашим отпуском. — Он наклонил голову в нашу сторону, а Андреа улыбнулась.

— Здесь так красиво, — согласилась она. — И теперь, когда всё прояснилось, вы можете наконец-то отдохнуть.

— Вообще-то, мы планировали уехать домой пораньше, — сказала Грейс. — Этим утром. Мы благодарны вам за всё, но просто не чувствуем себя здесь в безопасности.

— Понимаю, — сказал шериф Риттер, — но мне хотелось бы это исправить.

— Эта хижина так прекрасна, — добавила Андреа, надув губы, пока осматривала домик от основания до крыши. — Хотела бы я, чтобы о ней заботились и интересовались ею не только из-за мрачной истории.

— Видимо, хозяин именно это и пытается сделать, — сказала Грейс. — Когда мой муж бронировал хижину, в описании не было ничего про её историю.

Шериф и Андреа нахмурились.

— Точно. Вы говорили об этом вчера, — сказала она. — Но всё равно это странно.

Мы постояли в тишине, а потом шериф со вздохом похлопал дверную раму.

— Ну что ж, тогда мы вернёмся в город. Хорошей вам поездки домой.

На этом он сошёл с крыльца, и они вместе с Андреа пошли к полицейской машине. Я сжимал в руке ключи, пока наблюдал и махал отъезжающей паре, а потом закрыл дверь.

Как только они уехали, я положил ключи на стол, до сих пор не в силах поверить, что всё прошло так гладко. Когда я оглянулся через плечо, Грейс встретила мой взгляд.

— Я немного в шоке. Всё так быстро произошло. Страховка точно всё покрыла? Нам даже вычет платить не пришлось?

— Видимо, да. Андреа сказала, что нам пришлют все данные, но она была довольно уверенна. Наконец-то хорошие новости, да? — Чуть дальше на столе стояла коробка с вишнёвыми пирогами, я вынул один и откусил. После вчерашнего в моём горле пересохло, на языке чувствовался кислый привкус вина. Я повернулся к Грейс. — Ты всё ещё хочешь поехать домой? — Она закивала ещё до того, как я успел договорить. — Ладно. Понимаю. Мы позавтракаем, помоемся и сразу поедем.

— Спасибо, — сказала Грейс, хотя меня было не за что благодарить. Она должна была здесь отдохнуть и расслабиться, а я выбрал ужасное место. Она должна злиться. Я хотел, чтобы Грейс хотя бы немного развеялась, но, судя по выражению её лица, она не согласится остаться здесь ни на минуту дольше.

Я откусил ещё один кусочек пирога.

— Я тут подумал… Мы должны сделать здесь что-то хорошее перед тем, как уехать. Ничего грандиозного. Теперь, раз мы знаем, что он ушёл и здесь никого нет. Что скажешь? Полежим напоследок в джакузи?

Грейс выглянула в окно, обняв себя одной рукой.

— Я бы не стала. Если честно, я просто хочу отсюда уехать. Домой. — Она снова опустила взгляд, и я опять начал гадать, о чём она думает. Наверное, это как-то относилось к тому, что произошло в этом доме.

— Хорошо. — Я не смог сдержать разочарование, но у меня не было на него права. Грейс права, нам надо ехать. Более того, я больше не мог утверждать, что правильно, а что — нет. Грейс обладала властью благодаря своему знанию. Я всегда избегал с ней разногласий, потому что изо всех сил старался сделать её счастливой, но теперь мне придётся работать ещё усерднее. Раз она знает мой секрет, я каждый день должен доказывать, насколько благодарен ей и заслуживаю её.

А потом меня поразила ужасная мысль. А что, если Грейс на самом деле рассказала всё Эверли? Она утверждала обратное, но мог ли я ей верить? Ведь она так долго хранила этот секрет. И даже если пока не сказала, что, если она решит это изменить? Когда-то Грейс сказала, что клянётся никому не раскрывать наших тайн кроме Эверли. Она знала всё о наших проблемах, сексуальной жизни, попытках забеременеть. Эверли знала абсолютно всё, так с чего мне полагать, что Грейс сдержала эту тайну? У меня не было для этого причин, помимо моего элементарного желания.

Если Грейс расскажет Эверли, тогда, включая меня, эту тайну будут знать три человека. Ситуация выходила из-под контроля. К тому же сам факт, что Эверли — сестра Мараи, выворачивал меня наизнанку. Если она знает, то ненавидит меня…

Она не может, понял я.

Эверли была слишком добра ко мне. И доверяла слишком сильно. Мы сдружились из-за того, насколько они были близки с Грейс. Если бы Эверли всё знала, то не смогла бы даже смотреть на меня. Быть в одной комнате. Как такое возможно?

Мне не нужен был ответ, потому что это неправда.

Пока мои мысли неслись галопом, Грейс повернулась, чтобы выйти из кухни.

— Я начну собираться.

Я кивнул — по крайней мере, так мне показалось. Я был слишком погружён в себя. Переживал. Боялся до чёртиков.

Что мне теперь делать? Это всё меняло. Как бы я ни любил её, как бы сильно ни хотел потерять, динамика наших отношений изменилась. Теперь у Грейс слишком много власти. Это опасно. Но будет ли Грейс её использовать? Я просто не знал.

— Райан! — Её испуганный голос проник мне в самую душу. Я бросил пирог на стол и побежал в спальню.

— Что случилось? — потребовал я.

Она вышла мне навстречу из комнаты с бледным лицом.

— Ты убрал наши телефоны?

Я помотал головой.

— Нет. Они должны быть на тумбочке. Вчера мы поставили их заряжаться.

— Да, — подтвердила она всё с тем же выражением лица. — Но теперь их нет.

Глава четырнадцатая

Грейс

— Наших телефонов нет. На тумбочке тоже. Они пропали, — повторила я, смотря на его застывшее лицо. Райан прошёл мимо меня, будто я могла ошибаться, и сам пошёл к тумбочке. Затем перевёл взгляд на вторую, с другой стороны кровати.

— Куда они могли деться?

— Не знаю, — ответила я. — Они были там, когда ты только встал?

— Ну… я не знаю. Я не обратил внимания. Наверное, да. Я бы заметил, если бы их не было. — Его глаза были широко распахнуты, пока Райан растерянно оглядывался по сторонам, прижимая пальцы к вискам.

— Так, ладно. Может, мы думали, что поставили их заряжаться? Всё-таки мы вчера пили. Так что вполне могли отвлечься и забыть. Ещё телефоны могли упасть за кровать, или мы поставили их где-то ещё… — Я несла какую-то чушь, но вся эта ситуация была бессмысленной. — Но они должны быть где-то здесь.

Райан уже проверял подушки, срывал простыни и наволочки. Он посмотрел под кроватью. Я открыла все ящики в тумбочке, поднимая путеводитель и книжку с просроченными купонами. В шкафу было пусто, не считая сломанной вешалки и старых салфеток.

— Мы спускались вниз? — спросила я. — Или, может, оставили их в гостиной?

Райан помотал головой, но всё равно направился в ту сторону, пока я шла в ванную. Я посмотрела под раковиной, во всех шкафах, даже открыла душевую, хотя понимала, что телефоны никак не могли там оказаться.

Когда я закрыла дверь кабинки, то замерла из-за доносившейся сигнализации с подъездной дорожки.

Только не снова.

Я ухватилась за дверной косяк, готовясь к тому, что мне предстоит, и направилась из спальни на кухню. Райан стоял на верхней ступеньке лестницы в гостиной, широко раскрыв глаза. Когда он увидел меня, выражение паники на его лице сменилось гримасой.

Ни один из нас не задал самый очевидный вопрос, вместо этого мы повернулись к двери, за которой доносился громкий и противный вой. Райан встал передо мной, вытянув руку, чтобы удерживать меня, хоть я ничего и не делала. Я схватила ключи со стола и нажала кнопку, чтобы заглушить шум.

Он потянулся к дверной ручке, поворачивая замок. Я наблюдала, как его плечи поднимаются и опускаются от тяжёлого вздоха, а затем он одним быстрым движением распахнул дверь.

Мы одновременно вышли на крыльцо, одновременно удивлённые и обрадованные при виде нетронутого лобового стекла. Тогда в чём же проблема?

Я посмотрела налево, потом направо, в тишине леса моё сердцебиение казалось слишком громким.

Я следовала за каждым шагом Райана в сторону машины, мы двигались почти синхронно, когда спускались по ступенькам и ступали по гравию. Дойдя до машины, он, как и я, резко остановился.

— Райан…

— Какого чёрта…

Мы просто уставились на нашу машину — единственный способ сбежать, — стоящую на проколотых шинах. У нас не было телефонов. А теперь не было и машины.

— Это не подростки. А тот мужчина. Другого ответа нет. Мы в ловушке, — прошептала я, видя ужас на лице мужа — он тоже это понял. — Он всё продумал. А шериф считает, что мы скоро уедем.

Райан тихо выругался, сразу помрачнев, когда я подытожила наше положение. Он сразу же потянул меня за собой обратно к хижине через открытую дверь.

— Заходи, — сказал он, хотя я уже была в гостиной. Райан закрыл дверь, тяжело дыша. — Нам нужно найти телефоны.

— Да, — кивнула я.

— А потом позвонить шерифу.

— Ты не видел их внизу? Я проверила всё в спальне и в ванной.

Он потёр подборок дрожащей рукой.

— Я искал только в гостиной. Как раз спускался вниз, когда сработала сигнализация. Я пойду туда. Ты справишься тут одна?

Я кивнула, хотя в животе всё сжалось.

— Поищу тут ещё раз.

Райан снова развернулся к двери, ещё раз проверил замок, потом чмокнул меня в щёку и помчался вниз.

— Я быстро. — Он уже спускался по лестнице, а я, немного постояв, вернулась в спальню, заглядывая по пути в каждое окно.

Он всё ещё там. Я это точно знаю.

Ждёт.

Наблюдает.

Уже в спальне я пошла прямо к чемодану, но замерла, когда услышала шорох позади.

— Райан?..

Но я уже тогда понимала, что это не мой муж.

Тихое шарканье, измождённое, хриплое дыхание. Дверь шкафа медленно начала открываться. Казалось, время замедлилось, пока я стояла как вкопанная.

Я не могла пошевелить ногами. Вместо этого я смотрела в отражении зеркала на другом конце комнаты, как открылась дверь.

За ней появился мужчина из леса, его грязное лицо выглядывало из щели. Правый уголок его рта слегка приподнялся в кривой усмешке — он, без сомнения, радовался, что застал меня врасплох одну.

В руке он держал нож — скорее всего им же он проткнул наши шины — и наставил его на меня, пока выходил из шкафа. Я издала душераздирающий визг, развернулась и начала пятиться назад.

— Нет, пожалуйста!

Он сделал шаг в мою сторону, сузив глаза. В них была тьма. Та же, что и раньше. Хоть Райан и считал этого мужчину безобидным, я с ним не согласилась. Я знала, что это произойдёт.

— Как ты сюда попал? — воскликнула я. — Что тебе от нас надо?

Где Райан?

Я услышала стук шагов моего мужа, пока он бежал вверх по лестнице. Мужчина без слов бросился на меня. Я отскочила в сторону, пытаясь удержаться на ногах. Вблизи мужчина казался старым и дряхлым. Не таким быстрым, как я. Но нож всё менял. Если мужчина поймает меня, всё будет кончено. Моё сердце бешено колотилось в груди, а всё тело покалывало от всплеска адреналина, мчащегося по венам, когда я снова отскочила.

Мужчина зарычал, и я уловила его запах, когда он подошел ближе. Он ужасно пах — гнилью и разложением. Мой желудок сжался, и я заставила себя дышать через рот. Когда мужчина снова бросился на меня, я врезалась спиной в стену, парализованная. Его руки схватили рукава моей рубашки, судя по грязи под длинными ногтями, он давно их не стриг. Мужчина уставился на меня, поднимая нож до уровня груди.

— Что тебе надо? — снова спросила я, на этот раз громче, потому что услышала приближающиеся шаги Райана. Быстрее.

— Грейс! — позвал Райан, его голос звучал всё ближе к спальне. — Что происходит?

— Тебе нужны деньги? Мы можем да…

Мужчина прижал нож к моему горлу, и я замолчала. Вот и всё. Конец. Моя жизнь прервётся. Я здесь умру. Я закрыла глаза, принимая судьбу и чувствуя запах его мерзкого дыхания, пока холод лезвия врезался мне в кожу.

Я ожидала, что всё пройдёт быстро, но мужчина, казалось, тянул время, ведя лезвием по моей шее к ключицам. Что он делал? Хотел поскорее всё закончить? Или, наоборот, растянуть? Я буду страдать? И стану очередной местной легендой — женщина, которая умерла в хижине, как и две до неё. Райана он тоже убьёт? Свидетелей не оставляют…

— Эй!

Я услышала тяжёлые, торопливые шаги, свидетельствующие о том, что мой муж вошёл в комнату, а потом грязные руки перестали меня сжимать, и послышался стон. Я открыла глаза и удивилась, увидев руки Райана на шее мужчины. Мужчина замахнулся и пронзил ножом пустоту, пытаясь вырваться из хватки, но его слабое тело не могло угрожать моему мужу. Райан пихнул мужчину вперёд, и тот выронил нож, сразу же оглядываясь в поисках его, как только поднял голову. Но Райан оказался быстрее и оттолкнул нож в мою сторону.

— Спрячься в ванной, Грейс! Запри дверь! — крикнул он, на его виске пульсировала вена.

Я уставилась на нож, но не двинулась. Меня сразил поток эмоций: страх, злость, облегчение, что моя жизнь ещё не закончена.

Когда Райан сделал шаг вперёд, мужчина вскочил на ноги и помчался к двери, забыв про нож. Я слышала его шаги, пока он бежал из хижины, Райан следовал за ним. Потом раздался звук закрывающейся двери. Я одна? Райан оставил меня в хижине одну?

Я сглотнула, снова уставившись на нож с тяжелым чувством страха. Паника охватила все мои органы, будто обхватив их паучьими ножками. На этот раз я наклонилась, чтобы поднять нож дрожащими руками. Ручка была покрыта грязью, как и одежда и руки мужчины. Я не стала чистить его, а вместо этого перевернула и вытянула вперёд, словно этого было достаточно для моей защиты. Словно я умела им пользоваться.

Я снова замерла от звука шагов, несущихся ко мне, затем подняла нож в воздух перед собой и молилась, чтобы мне хватило скорости и силы. Моё дыхание участилось, когда шаги приблизились. Нет. Пожалуйста, нет.

Но прежде чем я успела по-настоящему испугаться, в дверном проёме показался Райан с красным лицом и вздымающейся грудью. Он быстро потянулся за ножом, взял его из моих рук и сунул в задний карман. Его руки обвили мои плечи, из-за чего я припала к его груди. И тогда начались рыдания — громкие, испуганные и безутешные. Реальность произошедшего ударила меня наотмашь. Я почти умерла. Он почти убил меня. Он почти убил Райана.

Напротив меня Райана трясло, и я понимала, как он был напуган. Как это произошло? Как он вошёл в дом? Я нигде не чувствовала себя в безопасности. Я была уязвима. Как долго тот мужчина прятался в нашей спальне?

— Его нет, — прошептал Райан. — Ты в безопасности. Его нет.

— Ты спас мою жизнь, — ответила я сквозь слёзы. — Райан, ты спас меня. Он хотел меня убить.

— И я хотел убить его, Грейс. Когда я увидел его здесь, с тобой, я хотел убить его. Наверное, и убил бы, если бы догнал, — прошептал он мне в ухо, его дыхание горело на моей коже, как предостережение. Оно говорило о том, что Райан был готов снова поступить так, как раньше. Но я не могла думать об этом. — Боже, я так испугался.

— Я тоже. Я не знала, где ты. Как и то, откуда он взялся и как сюда попал, — рыдала я, зарываясь лицом в его футболку.

— Прости меня. Боже, это всё моя вина. Мне не нужно было ничего ему предлагать. Надо было послушать тебя. Увезти тебя отсюда — подальше от этого мужчины и этого места. Ты просила, но я решил, что ты просто драматизируешь. Надо было довериться твоим инстинктам. Я чуть тебя не погубил. Я бы никогда себе этого не простил. Боже. Прости меня, Грейс. Чёрт. Мне так жаль.

Я отстранилась и убрала волосы с его лица, покачав головой. Мои руки всё ещё ужасно тряслись, но голос стал твёрже.

— Всё хорошо… Всё будет хорошо. Ты этого не хотел. Ты… ты спас мою жизнь, Райан. Это самое главное. Никто не знал, на что он способен. Это не твоя вина.

Райан прижался своими губами к моим, пытаясь связать нас, убедить себя, что мы оба в порядке. Он вдыхал меня, как жизненную силу, а затем прижался лбом к моему.

— Я никогда больше не хочу так бояться потерять тебя. Я не… я не могу потерять тебя.

— Ты не потеряешь, — поклялась я. — Нам надо просто придумать, как отсюда выбраться.

— Точно. Да. — Райан провёл рукой по лицу, громко вдыхая через нос. — Нам нужен план. Чтобы как-то уехать.

— Как он мог сюда войти? — спросила я, всё ещё дрожа, пока Райан обдумывал произошедшее. Он начал ходить по комнате, оглядываясь по сторонам.

— Понятия не имею. Наверное, он зашёл, когда мы были снаружи… Тогда дверь была открыта.

— Это всё было подстроено, — сказала я, осознав. От этой мысли у меня всё похолодело. Я представила, как мужчина наблюдал за нами, пока мы выходили к машине, прокрадываясь в хижину прямо у нас за спиной. — Но зачем? Чего он хочет? Я предложила ему денег… Нам нечего ему дать.

— Я не знаю, — признался Райан. — Хотел бы я знать.

Он взглянул на тумбочку.

— Как думаешь, это он забрал наши телефоны?

По моей спине пробежал холодок, и я потёрла свои руки, прогоняя мурашки.

— Но как? Они пропали раньше. Ему пришлось бы зайти внутрь, взять телефоны, выйти, порезать шины, а затем вернуться, чтобы спрятаться в шкафу. Тогда это означает, что у него должен быть способ проникнуть в дом, о котором мы не знаем.

Глаза Райана загорелись.

— Стоп, он прятался в шкафу?

— Да. Он вышел отсюда, — я показала на дверь шкафа, где появился мужчина, и Райан медленно к ней подошёл. Он начал открывать дверь со скоростью улитки, казалось, он двигался по миллиметру в минуту. Когда дверь была полностью открыта, Райан передвинул несколько скомканных одеял, выбившихся из стопки, и сдвинул вешалки с одного конца на другой. Он мягко надавил на стену, затем сильнее.

— Здесь ничего нет. Никаких признаков того, что он здесь был, не считая запаха…

— Ну, оттуда он и вылез. А потом набросился на меня. У меня не было времени, чтобы подумать, среагировать или позвать тебя…

— Знаю, милая, я тебе верю. Я просто надеялся, что мы поймём, кто он или как проник в дом, если не через входную дверь.

— Или зачем вообще ему это надо, — добавила я. — Как думаешь, что он сделает с нашими телефонами? У меня там есть пароли, онлайн-карты, куча всего!

Райан вздохнул и с пустым выражением на лице подошёл к кровати, чтобы открыть чемодан. Он вытащил из розетки зарядку и убрал её во внешний карман.

— Не знаю, Грейс. Мы что-нибудь придумаем. У нас обоих стоит пароль, так что он ничего не сделает. И он не похож на того, кто умеет взламывать телефоны или имеет для этого специальное устройство. Наверное, он просто попытается их продать. Когда мы доберёмся до дома, то удалим всё через компьютер и закажем новые. Важнее всего сейчас уехать отсюда. Отвезти тебя туда, где безопасно.

— И как мы это сделаем? Без машины и телефонов?

Лицо Райан побелело, когда он встретился со мной взглядом.

— Я не знаю, Грейс. Я правда не знаю.

— Мы в ловушке, — повторила я, но с вопросительной интонацией, потому что отчаянно не хотела в это верить. Но выражение его лица было вполне красноречивым ответом.

Мы в ловушке.

Нам не выбраться.

Глава пятнадцатая

Райан

Мы в ловушке.

На шинах теперь были глубокие порезы.

Он украл наши телефоны.

Мы были одни.

В незнакомом месте.

Мы умрём.

Я не мог даже смотреть на мою жену, которая ждала, пока я что-то скажу. Что-то сделаю. Сформулирую план, хоть и ужасный.

Грейс прижала руку к груди, её лицо побелело, когда она всё осознала.

— Что мы будем делать?

Я уставился сначала на неё, потом на дверь. Ответа не было. Никакого решения, которое могло бы привести к выходу из этой ситуации или просто элементарно шагнуть вперёд. Правда в том, что куда бы мы ни повернули, нас ждали проблемы.

— Если мы останемся в хижине, ему это может надоесть, и он уйдёт.

— Или он может вломиться силой.

Я кивнул.

— Но если мы выйдем, он точно нас поймает. — Я отошёл от двери, потянув Грейс за собой и понизив голос. — Два на одного, так что вряд ли он сможем победить, и у меня до сих пор остался его нож, но мы не знаем, на что он способен. Без телефонов мы не сможем позвать на помощь, даже если бы здесь и была сеть…

Я покачал головой, оглядываясь и старясь быстро принять решение. Хоть я и знал, что он не видит нас, но всё равно чувствовал себя как под микроскопом. К тому же оставался ещё маленький вопрос — как он пробрался в хижину. Хотелось верить, что он влез сюда, пока мы смотрели на шины, но если он зашёл раньше и забрал наши телефоны, у него до сих пор остаётся способ проникнуть к нам.

Без дальнейших раздумий я направился к лестнице на первый этаж, не в силах двигаться быстро.

— Убедись, что все двери и окна заперты! — крикнул я. Надо было сделать это раньше. Моё сердце бешено колотилось, пока я бежал вниз. Я слышал, как Грейс ходит наверху, и сосредоточился на звуке. Если она двигается, значит, она в безопасности. Пока я не слышал её крика, с ней всё было в порядке.

Я трижды проверил стеклянную дверь, ведущую во внутренний дворик первого этажа, затем медленно направился в ванную. Там я положил руку на деревянную дверь, мысленно считая до трёх перед тем, как открыть её. Я почти ожидал увидеть мужчину, но, к моему великому облегчению, там было пусто и темно. Никаких чёрных глаз и растрёпанных волос.

Я ахнул, когда прохладный ветерок ударил в меня из-за жалюзи. И как я не замечал, что окно здесь было открыто? Именно отсюда он вошёл? Я развернулся. Наверху, надо мной, Грейс продолжала суетиться. Я надеялся, что перекрыл все входы, когда захлопнул окно, повернул замок и закрепил его на месте. Затем я закрыл жалюзи и вышел из ванной.

На окнах от пола до потолка по всей стене вокруг задней двери со стороны, выходящей в лес, не было ни жалюзи, ни занавесок. Хоть при таком свете я и должен был увидеть мужчину, но я всё равно выключил свет. Я ещё никогда не чувствовал себя настолько на виду. Красивые окна, из которых мы любили смотреть на деревья, теперь казались проклятыми. Я будто испытывал то странное, непостижимое чувство, когда ты стоишь голым среди толпы.

Я схватил два кия, покоящихся на полке, решив, что ими можно воспользоваться как оружием. Я уже собирался снова идти к лестнице, как заметил свет, льющийся из-под закрытой двери рядом с киями. Когда мы только приехали, нам показалось странным, что в хижине есть запертая дверь с включенным за ней светом, но мы решили, что там уборщики хранят всё необходимое, потому что это была единственная запертая комната во всём доме. Но теперь я не был в этом уверен. Почему дверь заперта? Что за ней? Почему там горит свет?

Я поднялся по лестнице в гостиную.

— Грейс? — Как давно я слышал её шаги? Я отвлёкся. — Грейс? — повторил я через секунду, когда она не ответила.

Когда Грейс вышла из спальни, я вздрогнул, и она странно на меня посмотрела.

— Всё закрыто и заперто. Что ты собрался делать с киями?

Как и на нижнем этаже, вся стена справа от нас была сделана из стекла, открывая нам вид на лес. Но наверху мне было немного спокойнее, зная, что ему будет трудно добраться до нас на верхнем этаже, а вот первый этаж с прямым выходом в лес казался идеальной возможностью для нападения.

— Подумал, что ими можно защищаться, — сказал я, передавая один кий ей. — Они тяжёлые. По крайней мере, ими хорошо бить.

Грейс провела рукой по концу с мелом, явно смутившись.

— Как считаешь, он всё ещё там? — прошептала она вопрос, о котором я старался не думать.

Я посмотрел в сторону балкона, с которого открывался вид на лес, и волосы на затылке встали дыбом от страха. Он вернулся? Он снова стоит на улице? Я сглотнул, шагнув к двери.

Нужно защитить Грейс любой ценой. А для этого надо знать, что нас ждёт. Когда я потянулся к двери, прижимая руки к стеклу, и посмотрел вниз, то почти ожидал, что мужчина вылезет из ниоткуда, как в фильме ужасов. Но вместо этого меня ждал пустой балкон, а за ним — край леса. Моё тело дрожало от облегчения, когда я повернулся к Грейс.

— Он ушёл.

— Куда? — Её глаза расширились.

— Не знаю, но здесь его нет.

— Он вернётся, — сказала она. — Очевидно, он не оставит нас, пока не получит то, чего хочет… Что бы это ни было.

Грейс уставилась на кий в своих руках.

— Может, просто убежим? Как ты и сказал, нас двое, а он один. И он старый. И слабый. У нас есть оружие. Преимущество у нас.

Мысль о том, чтобы вообще покидать дом, не говоря уже об этом дне, ужасно пугала.

— Не знаю. Наверное, сначала нужно придумать какой-то план. Шериф не приедет нас проведать, потому что мы сказали, что уедем утром. Мы здесь одни до тех пор, пока… что? Когда-то сюда приедут уборщики, верно? Или следующие гости… хоть кто-то. У нас хватит еды до тех пор, пока за нами не придут. Даже если мы уйдём сейчас, куда нам идти? До главной дороги минимум несколько километров, а оттуда — ещё несколько до города. Мы не знаем, где этот человек, и можем прийти прямо к нему в руки.

— Но в этом и вся проблема. Мы так и не узнаем, где он. Нельзя оставаться тут всю неделю, каждую минуту ожидая, пока он появится. Может, именно это он и задумал. Он может вернуться в любой момент. Если мы уйдём, то хотя бы можем сбить его с толку.

— Что, если мы подождём, пока он не появится где-то в лесу? Тогда мы можем убежать с другой стороны. — Я сглотнул. — Придётся всё тут оставить — все наши вещи. Они будут нас замедлять.

Напряженно глядевшая в окно Грейс ответила не сразу.

— Я просто не понимаю… Что ему надо? Неужели это тот самый серийный убийца? Который убил тех женщин?

— Не знаю, — ответил я. — Может, ему просто нужны деньги. Или он хотел нас напугать.

— Ну, это ему точно удалось, — сухо сказала она. — Ты заметил его?..

Грейс провела пальцами по шее, так и не закончив предложение. Но ей и не надо было. Я отлично понял, о чём она. Я видел почти не скрытые шрамы на его шее. На передней части его горла были растянутые и жёсткие слои красной и слишком белой кожи. Как будто на него напало дикое животное и ему не оказали медицинской помощи. Я заметил их и раньше, когда мы наткнулись на него в лесу. Тогда мне стало его жаль.

Мы все носили на себе шрамы, некоторые просто были не на поверхности.

Но теперь я задумался о том, как мужчина получил эти шрамы. Может, это не животное, а другая его жертва, которая дала отпор?

Я кивнул, не в состоянии встретиться взглядом с Грейс.

— Да.

— Как думаешь, что с ним произошло?

— Понятия не имею. — Если честно, за это я переживал меньше всего. Я просто хотел увезти её отсюда. К безопасности.

— Может, поэтому он не разговаривает… — Она снова смотрела в окно, будто погрузившись в мысли. — Надо придумать, как позвать на помощь. Может, мы добежим до машины и будем сигналить?

— А потом что? — нахмурил я брови. — Даже если он не проникнет в машину, кто нас здесь услышит? Мы в настоящей глуши!

Я выругался про себя, потирая виски, когда голова резко начала болеть.

— Ну, надо сделать хоть что-нибудь! Нельзя же сидеть и ждать, пока он вернётся.

— Знаю! — сорвался я. — И пытаюсь придумать.

Я не хотел кричать, но нервы были на пределе. Я переживал, злился и боялся. Ей нельзя об этом знать. Надо быть сильным. Грейс должна верить, что я всё исправлю. Но хотел бы я придумать, как все исправить.

Но потом мы резко прислушались, когда тишину вдруг нарушил практически неузнаваемый звук.

— Это… — Глаза Грейс округлились, а челюсть отвисла.

— Телефон, — подтвердил я, но не один из наших. И звук доносился снизу.

Глава шестнадцатая

Грейс

От телефонного звонка всё моё нутро сжал страх. Тело заледенело, а сердце колотилось, пока мы шли через гостиную, чтобы спуститься на первый этаж.

— Есть тут кто? — позвал Райан, когда мы дошли до лестницы. Этот мужчина там? Он ждёт?

Мне показалось, что нижний этаж никак не изменился. Небольшой телевизор в углу. Два небольших дивана и кресло-качалка. Бильярдный стол в центре комнаты. Стеклянная стена и дверь, ведущая наружу. Маленькая ванная слева от нас. Звонок прекратился, и Райан направился в ванную так, словно приближался к дикому животному. Рука вытянута, длинные шаги. Он открыл дверь кончиками пальцев, держа клюшку наготове. Там было темно. Когда Райан включил свет, я ахнула, хоть внутри никого не было.

Он повернулся ко мне как раз в тот момент, когда звонок раздался снова. Трель была громкой, противной и пугающей в абсолютной тишине дома. Я оглянулась назад, в сторону лестницы — туда, откуда шёл звонок.

Моё сердце остановилось, когда я определила точное направление звука.

— Запертая комната, — сделал вывод Райан одновременно со мной. Он прошёл мимо меня, схватился за ручку и повернул её, будто ожидая, что дверь каким-то образом откроется.

Не открылась.

Но Райан тянул за ручку, поворачивал, дёргал, дверь дрожала и трещала от такого напора, но не поддалась. Он рыкнул, потянув сильнее, его лицо покраснело и скривилось от напряжения.

— Ну давай! — воскликнул Райан и выругался, толкнув дверь.

— Райан… — Я хотела потянуться к нему. Успокоить. Но он меня оттолкнул.

— Должен быть способ. — Трель снова прекратилась, и наши уши смогли наконец-то отдохнуть, но Райан не сдался. — Если там есть телефон, то мы сможем им воспользоваться. Нужно придумать, как зайти в комнату.

Он отошёл, окинув дверь взглядом.

— Думаю, я смогу её выбить.

— Будь осторожнее, — захныкала я. Нельзя, чтобы он сейчас пострадал. Райан кивнул, готовясь к разбегу, когда мне в голову пришла мысль. — Стой! Может, сначала попробуем вскрыть замок? Или поискать отвёртку? Возможно, ручку получится просто снять. Кажется, я видела в шкафу в гостиной какие-то инструменты.

Райан тяжело вздохнул, потирая руки.

— Хорошо. Да, давай попробуем, — согласился он. Мы вместе побежали наверх, чтобы проверить все шкафы, пока я старалась вспомнить, где видела инструменты.

— Нашёл! — крикнул Райан, сильнее выдвигая ящик. Внутри были длинные металлические шампуры для жарки зефира, большой ковш, удлинитель, молоток, две плоские отвёртки и одна маленькая крестообразная. Райан вытащил все, изучая их головки, чтобы решить, какая подойдёт. Затем он закрыл шкаф, и мы поспешили вниз, но сначала я схватила молоток — на всякий случай.

На первом этаже Райан принялся за работу, крестообразная отвёртка идеально подошла для винтов. Когда он начал энергично их выкручивать, телефон зазвонил снова. Кто сюда звонил? И зачем? Почему до этого телефон не звенел? Я боялась ответов настолько же сильно, насколько хотела узнать их.

Через несколько минут Райан снял ручку. Он чуть подтолкнул образовавшуюся щель, и я услышала, как упала на пол ручка с противоположной стороны. Я уставилась в дыру на двери и будто в замедленной съёмке наблюдала, как Райан засунул туда пальцы и открыл дверь.

Комната представляла собой маленькую, непримечательную кладовку — такое разочарование после проделанной работы, — наполненную чистящими средствами, туалетной бумагой, одеялами и инструментами. В дальнем конце стояли пылесос, метла и швабра рядом с ведром. На стене висела белая доска с пометками для уборки.

Ванны: 1-й, 3-й

Окна: 2-й, 4-й

Бильярдный стол: 1-й

Пульты: каждую неделю

Посудомойка: 1-й, 3-й

Стиральная машина/сушилка: 2-й

Гриль: январь, март, май, июль, сентябрь, ноябрь

Обычное расписание. Правдоподобное. Как будто здесь происходили только обычные вещи. На одном металлическом крючке висела коричневая вельветовая куртка, под ней стояла пара пыльных резиновых сапог до колен.

Мой взгляд наткнулся на источник шума на дальней полке. Там стоял белый беспроводной телефон, мигающий зелёным огоньком при каждом звонке. Абонент не определялся, так что мы не знали, кто звонил.

Райан потянулся к телефону, нажал кнопку ответа и поднёс трубку к уху. Он уставился на меня с бледным и испуганным лицом.

— А-алло?

Он ждал, и я наблюдала за выражением его лица, надеясь увидеть облегчение. Но вместо этого увидела злость.

— Кто это? — пауза. — Алло?

Райан выругался, убрал телефон от уха и с силой нажал на кнопку завершения вызова.

— Кто это? — спросила я. — Что тебе сказали?

— Ничего. Тишина.

Пока я обдумывала его ответ, он отвернулся, осматривая полки.

— Может, мы тут найдём что-то полезное…

— Надо вызвать полицейских. — На этот раз Райан не спорил, потому что был слишком занят, перебирая бутылки с отбеливателем и другими средствами, чтобы найти что-то стоящее.

— Да-да, звони, — сказал он. Я бы всё равно не обратила внимание на споры.

Я нажала на кнопку, чтобы набрать номер, и поднесла телефон к уху, надеясь услышать гудок, но вместо этого оттуда раздалось тяжёлое дыхание.

— Алло? — сказала я, по моей коже снова пробежал холодок. Снова дыхание. Ровное. Глубокое. Зловещее.

Или он позвонил в ту же секунду, как я нажала на кнопку, либо звонок так и не оборвался.

Это он. Я просто это знала. И он наслаждался этим. Играл с нами. С удовольствием наблюдал за нашим страхом.

— Что тебе надо от нас? — закричала я. — Чего ты хочешь?

Я сбросила звонок и кинула телефон обратно на полку, разрыдавшись.

— Он не отпустит нас, Райан. Он не позволит нам…

Райан притянул меня к себе, первый раз за последние часы выглядя спокойным и уверенным, хоть на полках не было ничего полезного.

— Всё будет хорошо.

— Это он, — сказала я. — И он так и будет звонить. Мы не сможем позвонить в полицию, если он будет звонить.

— Наверное, он звонит с наших телефонов. А зарядки у него нет. Когда-нибудь они сядут.

— Когда? Ночью? Нельзя оставаться здесь так долго, Райан. Я с ума сойду. И у него оба наших телефона, так что он может звонить два дня! Да и вообще, может, он не бездомный. Он может звонить из своего дома. В смысле, откуда у него вообще этот номер? Откуда он знает, что этот телефон существует? И как он может звонить с наших телефонов, если там стоят пароли? Это всё просто не сходится!

— Успокойся, — потребовал Райан, с силой растирая мне спину, заставляя тем самым дышать. — Грейс, я знаю, что ты боишься. Я тоже напуган, но тебе надо успокоиться, хорошо? Паника никак не поможет делу. Нам сейчас нужно придерживаться здравого смысла. — Он снова взял телефон. — Я буду продолжать звонить. В конце концов мы дозвонимся. Иначе никак. — Он нажал на кнопку и прижал телефон к уху. Затем опустил и снова нажал на кнопку. — Нет. Нет-нет-нет-нет-нет.

Райан по кругу нажимал, слушал и снова опускал, с ужасом смотря на телефон.

— В чём дело? — спросила, но знала ответ. Мне не нужно было дожидаться его слов.

Лицо Райана побелело, в его глазах отражался ужас. Он покачал головой.

— Линия связи оборвалась. Видимо, он перерезал провод.

Я упала на пол, обнимая колени и сдерживая рыдания.

— Что мы будем делать, Райан?

Он стоял, видимо, замерев на месте от страха и смятения. Ответа не последовало, потому что его просто не было.

Мы в ловушке. И ждали смерти. Окончания этой игры.

В конце концов Райан опустился рядом со мной, кладя руку мне на колено, по его щеке скатывалась одинокая слеза.

— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал он, не смотря мне в глаза. Слова были тусклыми, в них не было ни веры, ни смысла. Мы оба знали, что это неправда. Знали, что эта история может закончиться только трагедией.

Теперь, без трели телефона, тишина была всепоглощающей, и ясно было только одно.

Нам ничего не остаётся.

Мы умрём.

Глава семнадцатая

Райан

Когда мы наконец-то вышли из кладовки, весь дом погрузился в темноту. Наступила ночь, хоть мне и казалось, что время остановилось. Моё лицо горело от слёз, а грудь сжималась из-за паники и злости. Это я виноват. Я привёл её сюда. Устроил весь этот кошмар. И не мог найти выход.

За окнами стояла кромешная тьма, если не считать кусочка луны, который был едва видимым с нижнего этажа. Я быстро выключил свет в кладовке. Он мог стоять прямо за окном, и мы не смогли бы его увидеть, а вот мы при включенном свете были как на ладони. Я застыл на месте, пытаясь определить, что безопаснее, хотя таковым не казалось уже ничего. Темнота или свет? Наверху или внизу? Внутри или снаружи? Казалось, правильных ответов нет.

Грейс скользнула рукой в мою ладонь, не в силах скрыть дрожь страха. Одно я знал наверняка — за неё я готов умереть. Если придётся сделать выбор, я умру тысячу раз, лишь бы она была в безопасности. И если я смогу убить его, даже ценой всего, я это сделаю. Для неё. Чтобы спасти ей жизнь. Чтобы дать ей жизнь.

Грейс была для меня всем. И в этот момент каким-то образом всё резко обрело смысл. Я сжал её руку и вытянул палец в сторону выключателя. Комнату озарил свет.

— Что ты делаешь? — спросила она, задыхаясь.

— С меня хватит, — ответил я ей. — Мы не будем здесь просто сидеть и бояться. Если мы ему нужны, то пусть приходит, но я не собираюсь упрощать ему задачу.

Я говорил слишком громко, будто он мог нас услышать. Может, в глубине души я так и считал. Мы понятия не имели, на что этот человек был способен, кто он и чего хотел.

— Мне страшно… — прошептала Грейс. Я потянул её за руку, направляясь к лестнице.

— Не надо бояться. Я защищу тебя, несмотря ни на что. Пойдём… За мной.

— Куда ты меня ведёшь? — Она сделала робкий шаг в сторону лестницы, двигаясь с явным опасением. Я ей улыбнулся. Даже с глазами, полными ужаса, она была такой красивой.

— Думаю, наверху будет безопаснее. Оттуда мы сможем за ним наблюдать. — В моём кармане всё ещё лежал нож. Одной рукой я держал кий, а второй рукой — ладонь Грейс. Вместо кия она держала молоток.

Это неважно.

Если всё пойдёт по-моему, ей не придётся им пользоваться.

Мы медленно поднимались по лестнице, гадая, что ждёт нас наверху. Там царила тишина, единственным звуком был скрип деревянных ступеней под нашим весом. На втором этаже горел свет, что открывало ему прекрасный обзор.

Я протянул руку, включая свет на крыльце. Мне надоело прятаться. Мы здесь, но просто так не сдадимся. Когда мы поднялись на верхний этаж, я повернулся лицом к Грейс и был как никогда уверен в своём решении.

Я протянул к ней руки, и она неуклюже попятилась, едва ли не упав. Я поймал её.

— Осторожнее.

— Я люблю тебя, — улыбнулась она с тревогой.

— Я тоже тебя люблю… — прошептал я. Именно поэтому я и принял решение. Оно было непростым. Если честно, оно пугало меня до одури, но делать тяжёлый выбор — моя работа. Как и любить её настолько, чтобы рискнуть. Я отложил кий и достал из заднего кармана нож.

Мужчина где-то там. Наблюдает. Ждёт.

И когда он придёт, мы будем готовы.

Глава восемнадцатая

Грейс

Мы сидели и ждали. Я не знала, чего. Какое-то время Райан ходил туда-сюда. Потом сел рядом со мной. Мы следили за лесом, хотя тусклый свет с крыльца почти не помогал. Я знала, что он там, наблюдает за нами. Сколько нам придётся ждать? До утра? До следующего вечера? Я надеялась, что всё закончится быстро, но не верила в это.

Хоть я и боялась, что этот мужчина смотрит на нас и планирует следующий шаг, внутри меня также закипала ярость, которую я не чувствовала уже очень давно — может, вообще никогда. Тревога переросла во что-то более тёмное — откровенный гнев. Как он посмел так с нами поступить? Как он посмел превратить наш медовый месяц в ужас?

Я вспомнила о Стэнли, и моё сердце разбивалось от мысли, что с ним случится, если мы не будем о нём заботиться. Затем я подумала об Эверли — наверное, именно она сообщит полиции, что мы не вернулись домой. Она так и будет заказывать ему лекарства? Не забудет, что его можно кормить только органическим кормом? Оправится ли она после потери не только сестры, но и лучшей подруги?

Эверли сама прислала Райану адрес; она приедет сюда, чтобы искать нас, или отдаст это в руки полиции? Сколько раз она будет мне звонить, пока не сдастся? Может, уборщик найдёт нас раньше, чем случится что-то из вышеперечисленного. Я могла лишь надеяться.

Хотела бы я найти способ оставить ей записку, поблагодарить за то, что она так долго оставалась со мной. Заботилась обо мне. Любила меня. Я хотела попрощаться по-своему.

На этом пришла моя очередь расхаживать по комнате. Я встала, пытаясь собраться с мыслями, нервно расхаживая по дому. Я чувствовала на себе взгляд Райана и знала, что он наблюдает за каждым моим движением. Он переживал за меня, как и всегда. Гадал, когда я снова сломаюсь. Когда ему опять придётся собирать меня по кускам.

Я зашла на кухню, где на полу так и остались стоять наши сумки. Я положила свою на стол и расстегнула молнию.

— Что ты делаешь? — спросил Райан, разворачиваясь на диване.

— Ищу ручку. Хочу написать письмо Эверли. На тот случай, если мы не… — Я осеклась, не в силах договорить. Райан встал, пока я обыскивала сумки, а потом замерла, когда моя рука наткнулась на что-то твёрдое и холодное. В двух экземплярах.

Я сжала руку и вытащила предметы из сумки, шокированно уставившись на них.

— Наши телефоны?

— Какого чёрта? — в то же время спросил Райан.

— Как они оказались в сумке? Откуда они взялись?

— Ты же там проверяла? — спросил он.

— Разумеется, — ответила я, уставившись на значок «нет сигнала» на обоих экранах. — Их здесь не было. Я в этом уверена.

— Но это невозможно… Как так? Он не был в хижине. И не трогал наши сумки. Даже если так, зачем ему возвращать нам телефоны?

Я отдала Райану телефон, пока он сыпал вопросами. Я уже не обращала на них внимание. У меня не осталось сил на шок.

Я думала лишь о том, что теперь смогу попрощаться.

Моё сознание вернулось в реальность при звуке голоса Райана.

— С этого телефона сегодня не звонили. А с твоего? Откуда он звонил нам?

Я проверила журнал звонков, качая головой.

— Нет. Но это неудивительно. Он мог удалить номер. И я не понимаю, как он вообще мог бы с них звонить. Здесь не ловит связь. Нам пришлось проехать несколько километров, чтобы дозвониться до страховой компании и мастерской, и даже тогда ловило плохо.

Глаза Райана загорелись, и он выглянул в окно.

— Значит, где-то поблизости есть место, откуда ловит хорошо.

— Что? — замерла я.

— Где-то в лесу. Видимо, там есть место, откуда мы сможем позвонить 911. Может, где-то на горе. — Он сжал челюсть, и я узнала это выражение решительности.

— Ты же не серьёзно?

— Кто-то должен пойти. — Он твёрдо встретился со мной взглядом.

— Нет, Райан, это небезопасно.

— У нас нет выбора, — он сделал шаг назад, снова настороженно выглядывая в окно. — Ты останешься здесь с оружием. Молоток и два кия. Я возьму нож и пойду в лес, чтобы поискать место с хорошей связью. Ты закроешь за мной дверь.

— Но если ты прав и он действительно звонил с наших телефонов, а затем вернул их, то это значит, что он снова был в доме. Он может добраться до нас. Если ты уйдёшь, он меня схватит. Либо у него есть ключи, либо в дом можно зайти как-то ещё. Ты не можешь оставить меня здесь, и тебе тоже небезопасно идти одному.

Райан сделал глубокий вдох, закрывая глаза.

— Ты права. Надо идти вместе.

— Ты спятил? Нельзя выходить туда среди ночи, там темно! Так мы будто напрашиваемся на смерть!

Его лицо исказила гримаса отчаяния.

— Ты сама сказала… Здесь не безопаснее, Грейс. Он может быть в доме уже сейчас. Наш единственный шанс — выйти и каким-то образом вызвать полицию.

— Но что, если он нас схватит? — закричала я.

— Тогда мы дадим отпор. И, возможно, умрём. Но на улице шансы не хуже, чем здесь, — напомнил он мне. — Мы должны идти, и прямо сейчас. Другого выхода нет.

Я глубоко вдохнула.

— Сначала дай мне дописать Эверли. Возможно, это мой последний шанс.

Из моих глаз текли слёзы, пока я писала, возможно, последние слова, которые скажу своей лучшей подруге. Может, она их даже не увидит, но я надеялась, что каким-то образом мой телефон окажется в зоне связи и смс-ка дойдёт. Сообщение с того света.

Я хотела написать больше. Мне ещё столько нужно было ей сказать: слова утешения, советы, пожелания на будущее. Она была словно младшая сестра, которой у меня никогда не было, и моё сердце разрывалось от того, что это будет нашим прощанием, но времени не оставалось. Этого должно хватить.

На этом я нажала «отправить» и заблокировала телефон, когда оно так и не дошло.

— Ладно, — сказала я Райану, который смотрел на меня с нетерпением. — За дело.

Глава девятнадцатая

Райан

Я схватил свою жену, зная, что это может быть мой последний шанс, и прижался к её губам. Я хотел запомнить это чувство. Её вкус. Запах. Если я умру, то лучше бы это произошло на кухне этой странной хижины, со вкусом этого прощального поцелуя на губах, чем в лесу, одному. Испуганному.

В голову прокралась мысль о суициде. Так мы попрощаемся с жизнью сами, а не от его руки, но я быстро вытеснил эту мысль. Всё не должно быть так. Мы бойцы. И будем бороться до последнего вздоха. Я не позволю ему тронуть Грейс.

Когда мы прервали поцелуй, я прижался своим лбом к её.

— Я люблю тебя, — прошептал я, закрывая глаза, чтобы прочувствовать момент. Она должна знать, насколько я серьёзен. — Каждой частичкой души, Грейс, я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — выдохнула она сквозь слёзы.

— Мы побежим. Как можно быстрее. И когда у кого-то из нас будет ловить связь, мы позвоним в полицию. Если мы увидим его, если он меня схватит, пообещай, что не прекратишь бежать. Пообещай, что не вернёшься за мной…

— Не говори так…

— Пообещай мне, Грейс! — Я сжал её плечи.

— Обещаю, — пропищала она, вытирая слёзы тыльной стороной руки.

— Мне важно лишь то, чтобы ты выжила. Брось меня, если придётся. Только не останавливайся. Несмотря ни на что.

Грейс снова кивнула, шмыгая носом и содрогаясь от рыданий. Она взяла молоток с кухонного стола. Если я умру, у неё хотя бы навсегда останется этот момент. Мои последние минуты храбрости, когда я предложил свою жизнь в обмен на её.

— Готова? — спросил я.

— Насколько могу быть… — Она глубоко вздохнула, пока я обернулся к двери, повернул замок и услышал щелчок. Я взялся за ручку.

БАМ.

Мы замерли. Я оглянулся через плечо.

— Что это?

БАМ. Грейс вздрогнула от грохота. Я снова запер дверь.

— Райан!

Я протиснулся мимо неё, направляясь к лестнице, в сторону звука.

— Внизу, — сказал я скорее себе. Грейс, очевидно, уже поняла это, потому что мы оба уставились в ту сторону.

— Он там.

— Оставайся здесь, — предупредил её я. — Иди в спальню и запри дверь. Не выходи, что бы ты ни услышала.

Она замерла от страха.

— Нет! Не ходи туда. Сейчас самое время бежать! — попросила она. — Прошу, Райан.

Я не слушал. Она была права, и я это знал, но всё равно начал спускаться по лестнице. Мне нужно было узнать, что он делает. Что это за звук. Когда я коснулся последней ступени, то узнал ответ.

Он бросался на толстую стеклянную стену, как бешеная собака. Снова и снова, всем телом. Увидев меня, он остановился. Его кулаки колотили по стеклу, глаза были дикими и налитыми кровью, горло выпирало красным.

— Чего ты хочешь? — заорал я, когда мною завладела ярость. — Что тебе от нас надо?

Я слышал шаги Грейс на лестнице позади меня, но мог сосредоточиться только на мужчине, который вышел из леса и вошёл в нашу жизнь с целью разрушить её.

Он снова забарабанил по стеклу, его крики были похожи на звериное рычание. Я смотрел, как пульсируют шрамы на его шее, красно-белая кожа словно была отдельным сердцебиением. Когда Грейс появилась в поле зрения, глаза мужчины метнулись к ней. И тогда в нём будто что-то сломалось, он стал ещё более диким. Злым.

Мужчина снова бросился на окно, широко открыв рот, открывая вид на гнилые зубы. Грейс плакала, всё её тело сотрясалось рядом со мной от громких рыданий, наши руки соприкасались каждый раз, когда она двигалась.

Он указал на неё, тыча своим тонким грязным пальцем в стекло, будто мы были в аквариуме. Или захватывающим экспонатом. Я держал руку перед Грейс, пытаясь защитить её и одновременно понять, что происходит.

Она шагнула вперёд. Мимо меня и ближе к стеклу. Крики мужчины стали громче.

— Грейс, подожди…

— Что ты хочешь? — умоляла она, её голос был не громче шёпота из-за рыданий. — Почему ты не можешь оставить нас в покое?

Мужчина снова кинулся на стекло. Он не слышал её. И не смог бы. Я и сам с трудом улавливал шёпот.

— Грейс, отойди. — Я шагнул вперёд, пытаясь её остановить.

— Дженни… — послышался голос у стекла, будто по доске проскребли ногтем. — Туда… туда… Пусти… меня…

— Что тебе надо? — снова потребовала Грейс; на этот раз достаточно громко, чтобы он услышал. Она говорила с ним так, будто меня не было в комнате.

— Пусти… меня… — снова повторял мужчина, его голос был похож на хриплый свист, слова едва можно было различить. — Пусти… меня…

К моему удивлению, Грейс словно в трансе потянулась к ручке. Я с ужасом смотрел на неё, парализованный из-за страха.

— Нет, стой! Что ты делаешь? — Когда она открыла замок, повернув запястье, я бросился вперёд и снова запер дверь.

Она не ответила, а лишь снова спокойно потянулась в ручке с неведомой уверенностью.

— Грейс, стой… — Я попытался снова повернуть замок, но было уже поздно, Грейс дёрнула за ручку и открыла дверь одним быстрым жестом. Мужчина кинулся вперёд, вскинув руки, и бросился на неё. Грейс подняла молоток, размахнулась и ударила мужчину по лицу. Он отшатнулся; на его лице застыл шок, когда кровь бежала с его виска. Грейс замахнулась снова. Один, два, три раза.

Она упала на него сверху, несмотря на то что мужчина не сопротивлялся.

Снова.

Снова.

Она била его молотком, кровь брызгала на её тело и через всю комнату. Я с ужасом наблюдал за этим, а потом резко вернулся к реальности, бросился вперёд и схватил её за руку.

— Грейс! Стой!

Тогда она замерла, переведя на меня широко открытые и почти безумные глаза.

Я посмотрел вниз, лицо мужчины было похоже на кровавое месиво. Моя жена была вся покрыта кровью, капли застыли в его волосах и на ресницах.

— Он мёртв, — сказал я, медленно кивая и пытаясь забрать у неё молоток. Грейс посмотрела на мужчину, внезапно откинула молоток и отскочила, словно удивившись. Её рука тряслась, когда Грейс поднимала её ко рту, но, увидев кровь на пальцах, Грейс убрала руку от лица.

— Что ты наделала? Зачем ты… — спросил я, падая на колени рядом с телом. — Почему ты…

Я не знал, с чего начать, когда пытался осознать произошедшее.

— Райан, я… я должна была… — прошептала она за мной.

Может, так и есть.

— Он хотел убить нас.

Может, так и есть.

— У меня не было выбора…

Может, это правда.

— Прости…

После этого я почувствовал, как из заднего кармана джинс выскальзывает нож.

— Что ты…

Я не успел закончить вопрос. Не успел посмотреть на её лицо.

Вместо этого я почувствовал, как в спину впилось что-то холодное. Сначала, в этот блаженный момент неведения, мне показалось, что кто-то льёт на мою кожу ледяную воду, и я попытался обернуться. Но потом я понял, что происходит. Узнал жало леденящего холода металла, понял, что происходит, когда почувствовал, как оно разрывает мои мышцы. Кто-то бил меня ножом. Лезвие снова пронзило мою кожу. Рядом с моим позвоночником. Сбоку.

Снова.

Снова.

Снова.

Я закричал — или, по крайней мере, хотел закричать, — когда упал на тело мужчины. Что случилось? Что сделала Грейс? Вопросы заполняли сознание, когда моё зрение затуманилось, а его тёплая, влажная кровь растеклась по полу под моей головой.

Когда мир потемнел, я услышал тук-тук её ботинок по полу, когда она отходила от меня.

Ровно.

Не торопясь.

Не пытаясь спасти меня.

Почему Грейс не пыталась меня спасти?

Почему она пыталась меня убить?

Ответа не было, и пока я старался их придумать, мысли всё быстрее меня покидали. В них не было смысла. Ни мыслей. Ни слов.

Только шум в ушах.

Звон.

Тишина.

Глаза снова закрылись, и мне было тяжело их открыть. Поэтому я не стал.

Я не боролся.

Не мог.

Глаза так и остались закрытыми, а окружающая меня тишина была до странности уютной и умиротворённой.

Ничто.

Ничто.

Ничто.

Это смерть?

Я приветствовал тьму.

Глава двадцатая

Дженни

Двадцать лет назад

Когда мы подъехали к хижине, под нашими шинами хрустел гравий, деревья, покрытые разноцветной листвой, шелестели на ветру, а я пыталась скрыть своё волнение. Это была наша первая семейная поездка.

По крайней мере, первая на моей памяти. Мама сказала, что однажды, когда я была совсем маленькой, мы на целую неделю поехали на пляж во Флориду. Я этого не помню, а у неё нет фотографий как доказательства, так что это не считается.

Хотя не то что бы это было чем-то новым. То, что у нас не было фотографий.

Ничего удивительного.

Те фотографии и памятные вещи, которые у нас были, уничтожались одна за другой каждый раз, когда папа злился. Я уже давно поняла, что нельзя приносить домой ничего важного из школы.

Машина остановилась, и я ждала, пока выйдет папа. Он открыл мою дверь — сама я бы не смогла из-за детских замков, хотя мне уже целых пятнадцать лет. Папа слишком боялся, что я убегу или позову на помощь. Поэтому сзади окна были затемнены по максимуму.

Но на этот раз всё было иначе. Это каникулы. Побег от четырёх стен, которые я вижу каждый вечер. Помимо школы, дом был единственным местом, где я оставалась больше чем на пару минут.

Даже мама, обычно тихая и подавленная, сейчас казалась счастливее. Я вышла, всё моё тело дрожало от возбуждения, когда ноги коснулись гравия. Там было очень красиво. Даже лучше, чем я представляла.

Настоящая хижина, такие я видела только в сказках и по телевизору. Вся деревянная, с длинными окнами и широкими балками. Домик был вкопан в землю, сбоку от подъездной дорожки начинался крутой обрыв, который вёл в густой лес.

— Быстрее, — бросил папа через плечо, когда понял, что я не иду за ним. Наши сумки лежали рядом с машиной, и я знала, что именно мне придётся их нести. Мои родители уже стояли на маленьком крыльце, и пока я с трудом тащила три сумки, папа ввёл код на замке на маленьком ящичке возле двери, а потом достал оттуда ключ. Затем папа сунул ключ в дверную ручку и впустил нас в дом.

— Положи их там, — проворчал он, показывая на маленький столик слева от меня. Я сделала, как мне велели, и оглянулась вокруг. Хижина была невероятной. Когда папа сказал, что мы едем отдыхать, я ждала какой-то подвох. Может, он просто соврал. Я держалась за надежду, но совсем немного. В нашей семье надежда не приносила за собой ничего хорошего. Прямо как любовь — она существовала только на экранах и в книгах. Сказка. Настолько же вымышленная, как волшебные палочки и пиратские корабли.

Я прошла вперёд, к стене, которая полностью состояла из стекла. Я ещё ни разу в жизни не видела чего-то более похожего на волшебство. Солнце отражалось от блестящего слоя защитного средства на деревянном настиле снаружи, в его лучах танцевали крошечные пылинки. Казалось, я никогда не перестану испытывать это восхищение.

Здесь так чудесно. Я снова и снова прокручивала эти слова в голове, не позволяя себе произнести их вслух. Если бы я сказала, если бы папа понял, что мне слишком хорошо, он точно нашёл бы способ всё испортить. Например, заставил бы спать всю неделю в машине — причём не в первый раз.

Каждый раз, когда я говорила о своём счастье или радости, их источник исчезал. Поэтому я решила переживать почти все эмоции только про себя. Так безопаснее. Там никто не может причинить мне боль, кроме меня самой.

— Бренда, выбери нам комнату. Она будет в другой. — Я повернулась лицом к родителям и смотрела, как мама прошла через гостиную и заглянула в комнату справа от меня. Она чуть улыбнулась.

— Здесь нормально, Кэл.

— Нормально? — прокряхтел он и сам заглянул, чтобы проверить. Я подозревала, что мама, как и я, боялась показывать свою радость, чтобы папа не выбрал другую комнату просто назло. Папа оглянулся, его верхняя губа скривилась, будто сейчас он не стоял в самом красивом месте за всю его жизнь, а затем протолкнулся к другой спальне мимо мамы так, что она чуть не упала.

Он повторил ту же процедуру — заглянул в комнату, огляделся и медленно кивнул.

— Здесь лучше. Она будет в той, — папа посмотрел на лестницу справа от него. — Внизу игровая.

Мой отец в основном ворчал или кряхтел себе под нос. Мы к этому давно привыкли. Я смотрела, как он спускается, когда услышала мамин хриплый голос:

— Чего ты ждёшь? Отнеси сумки по комнатам, пока твой папа не разозлился, — она указала своим длинным, костлявым пальцем на стол в другом конце гостиной.

Я кивнула и побежала к сумкам, чтобы сделать всё так, как она сказала.

— Спускайся, Бренда, — услышала я папу снизу, и мама вздрогнула, а потом тут же послушалась.

— Иду, — ответила она. Мама побежала к лестнице, водя рукой по стенам.

Я облегчённо выдохнула, благодарная за такую передышку. Все два часа в машине я боялась как-то не так дышать или сделать неправильное выражение лица. Его что угодно может разозлить. Хоть я и мечтала побывать в новом месте, почувствовать что-то другое, я также чувствовала себя беззащитной. Дома я знала, где спрятаться, когда ситуация принимала плохой оборот. Я могла скрыться из виду. Там, где безопасно — насколько вообще может быть безопасно с моими родителями.

Но в машине я была выставлена напоказ. Мне казалось, что будет лучше, как только мы приедем. Но в тот момент я осознала, что была уязвима даже здесь, в этом прекрасном, волшебном месте. Мой восторг сошёл на нет.

Последние крупицы тепла, которые я чувствовала всего несколько секунд назад, исчезли, когда я вспомнила, что должна была что-то делать. Я отнесла сумки родителей в «лучшую» спальню, по мнению отца, и положила их на край двуспальной кровати, заметив джакузи в дальнем углу.

Затем я пересекла гостиную и вошла в «свою» спальню, с удивлением обнаружив, что она была зеркальным отражением первой. Джакузи в углу, отдельная ванная комната с душевой кабиной и телевизор на стене. Я положила сумку на комод и запрыгнула на кровать. Это был самый удобный предмет мебели, на котором я когда-либо сидела. Вообще-то, я была бы абсолютно счастлива провести остаток каникул прямо там. Если бы мне разрешили, я бы так и сделала.

Но, разумеется, всё не так просто.

— Эй! — заорал мой отец, его голос чуть ли не сотряс тишину дома. Я подскочила, как будто меня застали за чем-то ужасным, мои уши горели красным от смущения.

«Что я сделала не так?» — быстро попыталась я понять. Сумки лежали на правильном месте… если только он не хотел, чтобы я разложила вещи. Он этого не говорил, но, возможно, я и так должна была понять. В таком случае мне точно влетит.

Я вышла из спальни, сжав руки в кулаки, чтобы скрыть дрожь. Сделала глубокий вдох, а потом медленно выдохнула.

Мне никогда нельзя ослаблять бдительность. Нельзя думать, что я в безопасности. Глупо полагать, что мне разрешено радоваться.

Мои родители ещё не поднялись наверх, так что проблема была не в сумках. Я последовала за их приглушенными голосами вниз. Там не было перил, что явно способствовало несчастным случаям, но я держалась руками за стену для равновесия.

На нижнем этаже, как и на верхнем, была стена из стекла. В центре комнаты стоял бильярдный стол, а по бокам два креслица, похоже, совсем новых. Воздух там был тяжёлым. Влажным и спёртым, как будто в этой части дома никогда нет сквозняка. Прямо передо мной была закрытая дверь, а чуть дальше — открытая, за которой находилась тёмная ванная комната.

— Ты будешь спать здесь. Мы с твоей мамой хотим уединиться, — приказали мне.

Я снова взглянула на кресла. Они были маленькими, в два раза меньше меня, и хоть и выглядели удобными, но всё равно не шли ни в какое сравнение с кроватью наверху. Помимо этого внизу не было телевизора, джакузи и, судя по всему, кондиционера, поэтому я с трудом скрывала разочарование.

— Ты поняла?

— Да, сэр, — кивнула я.

— Тебе всё равно не нужно столько места. Оно тебя избалует.

— Да, сэр. — Я развернулась к лестнице, чтобы принести сумку.

— И куда ты собралась? — спросил папа.

— За своей сумкой, — сказала я, но, судя по папиной усмешке, это был неверный ответ.

— Оставь там. Я не хочу спотыкаться о неё, когда буду сюда спускаться. Здесь негде её хранить. Если тебе что-то нужно — просто сходи.

Я снова кивнула. В этом весь мой отец — жестокость ради жестокости. В комнате можно было хранить свои вещи, но нельзя спать.

— Хорошо.

— Здесь должно хватить еды нам на неделю. — Он погладил маму по попе. — Может, поужинаем на балконе?

Мама кивнула, но радость в её голосе шла вразрез с её усталым выражением лица.

— Отличная идея. — Она посмотрела на меня краем глаза, явно прося оставить их наедине. Но папа ещё меня не отпустил, поэтому я металась, пытаясь определить, какое решение было верным.

— Чего ты ждёшь? Найди из чего приготовить нам ужин! — рявкнул отец, прекращая мою внутреннюю борьбу. — Если еды достаточно, можешь и себе сделать.

Не дожидаясь новых слов, я ринулась к лестнице, а потом через гостиную — на кухню. Морозилка была маленькой, но как и сказал папа, полной еды — в основном мяса. Мы даже за месяц бы столько не смогли съесть.

Я вытащила пачку котлет для бургеров. Там были и другие продукты, которые я хотела бы попробовать, но эти были мне, по крайней мере, знакомы. Не то что бы я когда-то готовила стейк или лосося. Бургеры были роскошью в нашем доме, чаще всего мы ужинали сэндвичами с арахисовой пастой, фасолью, пустой вермишелью или разбавленным водой супом. Если я попробовала бы приготовить стейк и испортила его, меня ждало бы ужасное наказание. Нет, пока папа не прикажет иначе, нужно готовить то, что я умею.

Я включила горячую воду, подождала, пока она не станет обжигающей, и положила под неё котлеты. Пока мясо оттаивало, я открыла шкаф и увидела, что там лежал не только хлеб, но и настоящие, те самые булочки для бургеров.

Я вытащила пачку, чтобы съесть одну просто так, от одной мысли уже текли слюни. Потом я вытащила пачку макарон и зелёный горошек. По моим меркам, нас ждал приличный ужин.

Разумеется, кроме меня его никто и не оценивал.

Пока я готовила, мама с папой поднялись по лестнице и вышли на балкон. Я слышала, как они смеялись и говорили — в основном папа, но мама тоже иногда подавала голос, наверное, когда понимала, что ей это позволят.

Меня забыли, я слилась с фоном их жизни и существовала только для того, чтобы приносить им вещи и готовить еду. Пожалуй, звучит грустно, но меня всё устраивало. Так лучше. Когда меня видно, я могу пострадать. Могу сделать что-то не так.

Пока я оставалась невидимкой, можно было не так сильно бояться.

Когда открылась дверь, мне пришлось сдержаться, чтобы не подпрыгнуть. Его шаги направлялись в мою сторону, но я не обернулась и уставилась вместо этого на шипящее мясо, проводя по нему лопаткой, прекрасный аромат заполнял мои лёгкие.

Отец открыл холодильник, и я глубоко вздохнула. Может, он вообще со мной не заговорит.

— Уже готово?

— П-почти, — сглотнула я.

— Хорошо. Не заставляй меня ждать, — на этом он захлопнул дверцу холодильника, и я услышала, как звякают пивные бутылки, пока папа выходил обратно на балкон.

Я понятия не имела, зачем отец привез нас сюда. Помимо той поездки во Флориду, о которой говорила мама, мы никогда и нигде не отдыхали, и папа не делал чего-то просто так. Я даже никогда не слышала, чтобы он говорил о поездках. Ему надо было сбежать? Он праздновал какое-то событие на работе? У меня кружилась голова от попыток понять, почему мы здесь, и сделать выражение лица достаточно радостным, чтобы казаться благодарной, но не слишком счастливым.

Несколько дней назад отец пришёл с работы и сказал мне упаковать наши вещи. Он сказал, куда мы едем, только вчера, и даже тогда называл это место «хижиной в горах». Я не знала, поедем ли мы к ближайшим горам или куда-то далеко, и когда мне удалось спросить у мамы, она тоже ничего не знала. Я должна была быть в школе, поэтому гадала, сколько продлится поездка. Но мы не знали. Он не сказал, зачем мы уехали, и, разумеется, мы не могли спрашивать. Мы могли только ждать. Он либо скажет нам сам, либо мы так и не узнаем.

Когда всё было готово, я достала из шкафа три серые керамические тарелки, наложив всем хорошую порцию. Папина была заметно больше, потому что иначе он может что-то об этом сказать. Я не собиралась рисковать. Если есть хоть малейший шанс сохранить спокойствие, я им воспользуюсь.

Я взяла их тарелки и аккуратно понесла через гостиную. Уже у двери я пыталась понять, как открыть её с занятыми руками. Папа смотрел на меня, но не помогал.

Наконец я вернулась на кухню, поставила одну тарелку на стол и вынесла сначала его. Я поставила её на стеклянный стол на балконе.

— Наконец-то, — проворчал он, потянувшись ко мне, чтобы взять с тарелки бургер ещё до того, как я убрала руки. — Не заставляй свою маму ждать. — Он говорил с набитым ртом, с его губ летели кусочки бургера.

Я кивнула и развернулась как можно быстрее, чтобы сбежать. Я вынесла мамину тарелку за считаные секунды, потом принесла свою и села между родителями. Я ела медленно и осторожно, тишина сильно на меня давила.

Почему они не говорят?

В чём дело?

— Наверное, надо сообщить ей хорошие новости, — сказал папа, вытирая рот тыльной стороной руки, а потом громко рыгая. Я взглянула сначала на его пустую тарелку, а затем на него. Папин рот исказила злобная ухмылка, его глаза были прикованы к маме.

Я перевела взгляд на неё и удивилась, что она тоже улыбалась. Мама положила вилку на тарелку, опустив взгляд, одна её рука скользнула под стол, чтобы погладить живот.

Нет.

— У нас будет ребёнок, Дженни. — Её лицо залила краска.

Нет. Только не снова.

Один уже был — малыш, которому не пришлось жить так же, как мне. Мне тогда было десять, но я помню это чувство. Тот ужас, тот страх…

Мама была на середине срока, когда он пришёл домой и ударил её в живот. В течение часа началось кровотечение.

На следующий день дома начались схватки, пока папа был на работе. Я хотела позвонить ему — знала, что иначе он разозлится, — но мама просила его не беспокоить. Поэтому я сидела с ней, пока она кричала, корчилась, истекала кровью и потела, с каждым часом близился срок, когда он придёт домой и раскроет наш секрет.

Именно так я об этом думала. Как о нашей грязной тайне. Будто если мама поскорее закончит, мы сможем всё спрятать и притвориться, что ничего не было. Но вместо этого мы несколько часов ждали, пока промежуток между схватками станет короче. Во время её беременности я читала книги, чтобы хоть как-то подготовиться, но в школьной библиотеке не было книг про роды и почти не было самих беременных. У нескольких учителей были дети, некоторые даже работали беременными, но они же не рассказывали про сам процесс. Я узнала от девочек из класса, что во время родов женщины много кричат, истекают кровью, а иногда даже какают под себя.

Если честно, я не хотела с этим разбираться, но я была ей нужна. Поэтому я держала её за руку, и мы ждали. Но прошла целая вечность. Когда он наконец-то пришёл домой, я заговорила. Сказала, что мы должны отвезти её к врачу. После этого он ударил меня по лицу. Папа не доверял врачам. Он не доверял никому.

Той ночью родился ребёнок. Маленькая девочка. Я помню, как смотрела на её крохотное тельце на одеяле между маминых ног. Малышка была такой маленькой, что умещалась у меня на ладони. Мама не хотела её держать, поэтому это сделала я. На одно мгновение. Но этого хватило для того, чтобы понять, что девочка не жива. Она не плакала и не сделала ни единого вдоха.

Она была такой маленькой, но принесла столько боли. У мамы очень долго шла кровь. Я и не знала, что можно так сильно истечь кровью, но я ошибалась. Её было так много, что я готовилась к маминой смерти. Сама мысль была ужасающей. С мамой было не отлично, но она почти меня не била. Почти не отправляла спать без ужина. Если её не станет, я останусь только с отцом, и тогда наверняка моя жизнь станет намного хуже…

Тогда я придумала план: если мама умрёт, я сбегу. Плевать, что мне некуда бежать, и у меня нет ни денег, ни семьи. Я буду бежать до тех пор, пока не свалюсь. В школе говорили про девочек, которые живут на улице, про то, чем они занимаются, чтобы выживать. Я упёртая. Я умею следить за домом и готовить. Я найду работу — скоро мне будет шестнадцать.

Но даже если мне придётся делать другое, все эти сексуальные вещи, про которые мне рассказывали — то, чем иногда занимались мама с папой, — уверена, это всё равно лучше. В детский дом я не попаду. Даже если мне удастся сдать отца, потом он меня найдёт. И всё равно никто не берёт подростков. Побег был моим единственным шансом.

Той ночью я лежала на кровати с мамой. Она ни разу не тронула малышку, даже после меня — только дрожала и плакала всю ночь. Когда мы проснулись, малышки уже не было.

Я понятия не имею, что он с ней сделал, наверное, закопал во дворе рядом с собакой, которую я очень любила.

С тех пор никто не говорил ни об этом ребёнке, ни о новом. Однажды мама попросила принести ей противозачаточные таблетки, и я пошла в бесплатную больницу. В конце концов папа их нашёл и избил нас обеих.

Это было два года назад.

А теперь, когда я смотрела на них через стол, во мне бушевала лишь злость. Как они могли это допустить? Как она могла?

Я не была глупой и понимала, что мама ничего не решает в вопросах о сексе — отец не станет ни о чём спрашивать. Но зачем она вообще сказала ему, что беременна? Почему она не сделала аборт? Новый ребёнок, если она вообще сможет его выносить, принесёт нам лишь горе.

— Ну не расстраивайся так, — сказала мама, покачав головой. — Совсем скоро ты от нас уедешь. Мы пока не готовы к пустому гнезду. — Она подмигнула, и я почувствовала, как к горлу подступает желчь.

Так вот в чём дело? Через два года я смогу уйти, и они останутся одни. И должны будут сами стирать одежду, готовить еду и мыть туалет. Но теперь… теперь они для этого вырастят нового ребёнка. Но на что они рассчитывают? За младенцем придётся ухаживать, а не наоборот.

Разумеется, к пяти годам я заботилась о них больше, чем они когда-либо обо мне. Я тоже прижала руку к животу, уверенная, что меня стошнит.

По моему затылку стукнула тяжёлая ладонь, возвращая к реальности. Кожа горела от такой силы.

— Поздравь свою маму, — приказал он.

Я сморгнула слёзы, кивая.

— П-поздравляю, мам. Это отличная новость.

— Ты не выглядишь счастливой, — буднично заметил папа.

Когда я повернулась, на его лице красовалась язвительная ухмылка. Он хотел меня спровоцировать? Ну уж нет.

— Я счастлива, — убеждала я. — Правда. Просто устала.

— Устала, — хмыкнул он. — В этом вся проблема вашего поколения. Вы ничего не знаете о тяжёлом труде. Взять, к примеру, меня: я пошёл работать на завод, когда был моложе тебя, и к двадцати двум стал бригадиром. А чего ты добьёшься к двадцати двум? Ничего. Будешь настолько же бесполезной, как и всю свою жизнь. — Он сделал глоток пива.

Я не знала, что сказать. Не то чтобы его оскорбления и унижения были чем-то новым для меня. Это был обычный день, но новость о ребенке сбила меня с толку, и я не могла мыслить здраво. Почувствовав на глазах холодные слёзы, я опустила взгляд и часто заморгала, надеясь, что они высохнут до того, как он заметит.

— В чём дело, неженка? Язык проглотила? Не можешь оправдать свою лень?

Я шмыгнула носом и посмотрела на него. Я уже давно перестала надеяться, что мама меня защитит. Когда папа отыгрывался на мне, мне никто не помогал.

— Ты прав, — ответила я ему. — Я ленивая. И мне надо быть лучше. Как ты… как ты думаешь, мне устроиться на работу?

Сама мысль была прекрасна. Если я смогу хоть какое-то время проводить вне дома, это будет спасением. Если я устроюсь на работу, у нас будет больше средств, я буду реже бывать с родителями и, возможно, даже смогу прятать какие-то деньги к своему восемнадцатилетию.

Отец сжал челюсть, явно сбитый с толку моим предложением. Его верхняя губа поднялась в оскале.

— Нет, тебя всё равно никто не возьмёт. — На этом он допил остатки пива. — Даже если так, ты будешь работать до тех пор, пока не постареешь, а потом на твоё место возьмут какого-то юнца в два раза моложе.

Его глаза почернели — стали холоднее обычного, — и реальность обрушилась на меня.

Его уволили.

Он потерял работу, которая обеспечивала наш прокорм, каким бы скудным он ни был, и забирал его на десять часов пять дней в неделю. Внезапно меня охватила беспомощность, а к глазам подступили новые слёзы.

Я повернулась к маме, которая смотрела на колени. Она знала? Почему мы тратим на отдых деньги, которых у нас теперь нет? Нам нужно копить.

— Мне жаль, папа, — прошептала я, не зная, что сказать.

— Мне не нужна жалость. Ни от одной из вас. — Он встал из-за стола, оставив грязную тарелку мне, и ушёл. — Доедай и помой всё.

На этом он вернулся в дом, и мы остались одни.

Мама тяжело вздохнула.

— Ну вот, смотри, что ты наделала. Расстроила отца, хотя он старался сделать нам приятное.

— Но что он хотел сделать, мам? Почему мы здесь? Если папу уволили, разве мы можем себе это позволить? — Она кривила губы, когда я посмотрела на неё, и не встречалась со мной взглядом. — Мам?

— Ну ладно. Раз тебе так надо знать, мы не платим за этот дом. — Она нахмурилась и дрожащими руками потянулась за бутылкой пива у её тарелки.

— Разве тебе можно пить?

— Здесь я родитель, — огрызнулась она, делая очередной глоток. — Твой отец в плохом настроении. Он старается это скрыть, но мне нужен алкоголь, чтобы потом справиться, уж поверь.

Я вздохнула, меняя тему:

— Почему мы не платим за дом?

— Это не твоё дело, Дженни. Если папа захочет, чтобы ты узнала, он сам расскажет. Доедай всё, пока он не вернулся и не забрал еду. — Она зачерпнула себе макарон дрожащей рукой.

Я понизила голос, напуганная её словами.

— Мам, что случилось? Папа в беде? Мы прячемся?

Она закатила глаза и нахмурилась.

— Конечно же мы не «прячемся».

— А что тогда?

Мама вздохнула.

— Все-то тебе надо знать… — Она говорила медленно и мешала вилкой еду на тарелке, не поднимая глаз. — Эта хижина принадлежит бывшему боссу твоего отца. Этому богатенькому лицемеру. Он сдаёт дом, чтобы оплатить жене пластическую операцию. — Она показала на грудь. — Коллега… бывший коллега твоего папы должен был отдыхать здесь, но у него что-то случилось. Папа должен вернуть деньги к понедельнику. — Мама фыркнула.

— И что мы здесь делаем?

— Отмечаем. Это наш заслуженный отпуск, — сказала она с надменной улыбкой. — Как тебе?

Я покачала головой. В этом не было смысла, но с моими родителями такое случалось часто. Она вообще могла врать. Я снова понизила голос, наклоняясь ближе:

— Мам, ты же знаешь, что я могу записать тебя на аборт? Тебе необязательно это делать. Одна девочка в моём классе…

БАМ. Я никак не ожидала удара и осеклась на середине предложения. Её глаза расширились, а лицо порозовело от злости.

— Не смей говорить со мной об этом. Если твой отец услышит хоть краем уха…

— Ему необязательно знать… — потёрла я щёку. — Ещё не поздно.

Я видела тревогу в её глазах, когда она снова покачала головой.

— Я сказала нет, Дженни. Никогда больше об этом не говори. Твой отец убьёт нас обеих.

На этом она оставила свой ужин, встала из-за стола и зашла в дом.

А я осталась одна без намёка на аппетит и с бездонным ужасом в душе.

Глава двадцать первая

Дженни

Вечером, после того как я убрала со стола и вымыла посуду, я провела несколько минут в ванной, очищая глубокую рану в боку от побоев на прошлой неделе. Она была красной и воспалённой — наверняка заражение. Я открыла шкафчик под раковиной, в надежде найти там будет какое-нибудь дезинфицирующее средство, но там лежали только запасные рулоны туалетной бумаги. Я схватила мочалку и вытерла рану водой, несмотря на боль.

После этого я вернулась в спальню, где всё ещё лежала моя сумка, и расстегнула её, отодвигая одежду. На дне лежали три библиотечные книги, которые я взяла перед нашим отъездом. Первая — потрёпанный роман «Они не вернулись домой» Лоис Дункан, там была загнутая страница, на которой я остановилась. Я взяла книгу и вышла из спальни через гостиную, как можно быстрее пройдя мимо моих родителей на диване.

К моему облегчению, ни один из них ничего не сказал мне, когда я спускалась по лестнице. Я уселась в маленькое кресло на первом этаже рядом с бильярдным столом, открыла книгу и попыталась затеряться в мире, так непохожем на мой. В прочитанных мною историях почти всегда был счастливый конец. Если вчитываться, даже в самых тёмных книгах была надежда. У персонажей был тот, кто о них заботился. Интересно, почему мне так не повезло? Что я такого натворила, раз меня наделили такой жизнью? Я думала об одноклассницах — о красивых девочках в новой одежде и с брекетами, которые исправляют их красивые белые зубы. Со всем современным, с лучшими машинами, с милыми парнями.

И ещё есть я.

Почему со мной всё не так?

Меня ненавидели все: родители, друзья, я сама. Но почему? Что я сделала, чтобы это заслужить? Разве хоть кто-то может сотворить что-то, чтобы заслужить нечто настолько ужасное?

Я перечитала страничку, потому что в первый раз отвлеклась. Тогда-то я и услышала первые признаки проблем.

— Что? Ты считаешь, что красавчик? — заорал папа, его голос был похож на рычание.

Я не слышала, что ответила мама, её голос невозможно было расслышать с моего места.

— О нет. Я и так знаю, что ты имела в виду. — Я поморщилась, услышав, как его ботинки затопали по полу над моей головой, когда он встал. — Ты держишь меня за идиота?

— Нет, — последовал писк, и я услышала первый удар.

Я прекрасно понимала, что вмешиваться нельзя. Это не помогало, нам обеим становилось только хуже. Я зажмурилась, а потом широко раскрыла глаза, напряжённо уставившись на страничку и стараясь отключиться от происходящего.

— Думаешь, он бы тебя захотел, тупая ты сучка? — потребовал он ответа, его голос становился всё громче. — Он чёртов миллионер с вереницей супермоделей. Ему нахрен не сдалась обрюхаченная дура! — прорычал он, и я чётко услышала следующий удар.

— Я говорила не об этом, — заныла мама. — Клянусь. Он просто хороший актёр, но уродливый, клянусь.

Она пыталась оправдать то, что сказала, но мы обе знали, что будет только хуже.

Я перевернула страницу, хоть и не дочитала последнюю. На какой-то момент наверху всё затихло, и я надеялась, что ссора закончилась, так и не начавшись. Но до того, как я успела успокоиться, послышалось громкое БАХ, а затем недвусмысленный шум разбивающегося стекла. Мама начала плакать.

Он кинул её в стену и сбил тарелки со стола. Я быстро начала разбираться в звуках ссор. Я хорошо выучила каждый — могла различить удар руки от ноги, шлепок от таскания за волосы, выворот руки от звука его ботинок по маминым пальцам, удар о стену от броска на пол. Я стала экспертом своего личного ада.

Я понимала по его тону за ужином, ждёт ли нас спокойная ночь или нет. Всё как сказала мама. Он в плохом настроении. Всегда в плохом настроении. И мы были инструментами, которыми он орудовал, чтобы это настроение поднять.

Я резко выпрямилась, когда услышала шаги по лестнице, закрывая книгу и пряча за спиной. Он испортил бесчисленное множество библиотечных книг, за которые мне приходится отрабатывать по многу часов. Теперь мне разрешали брать только потрёпанные книги. Мне повезло, и в основном мои любые книги были популярны настолько, что не оставались в хорошей форме.

Он открыл дверь в ванную и открыл шкаф под раковиной. Когда я пошевелилась, он вздрогнул, как будто не ожидал, что я могу быть здесь. Его глаза сузились.

— Какого чёрта ты на меня пялишься?

Я потрясла головой, притворяясь, что ничего не слышала.

— Т-ты что-то ищешь?

— Что ты прячешь за спиной?

От моего лица отлила кровь.

— Ничего. — Врать не было смысла. — Просто библиотечная книга.

— Давай сюда, — потребовал он, протянув руку.

Теперь я никогда не узнаю, чем она закончилась.

Я осторожно прошла вперёд, глаза чесались от слёз, когда я положила книгу на протянутую ладонь. Он взглянул на обложку, скривив губы в отвращении.

— Как раз в тему. — Он сунул книгу в карман. — А теперь помоги мне найти отбеливатель! — заорал он, ударив рукой по столу. — Твоя мама там всё залила кровью. Мне надо убраться. Иди сюда и ищи, пока я возьму полотенца.

Я прошла мимо него, наклонившись рядом с ним, чтобы найти отбеливатель. Я старалась не думать о своей матери наверху, раненной и истекающей кровью. Что на этот раз, её голова? Лицо? Я сбилась со счёту, сколько частей её тела зашивала и перевязывала.

— Вот чистящее средство, — сказала я, потянувшись за бутылкой с распылителем. — Тут написано, что в составе есть отбеливатель.

Он наклонился ко мне, положив руку мне на спину. Я напряглась и сделала вдох, который не в силах продолжить дышать. Когда он потянулся за бутылкой, его губы приблизились к моему уху, и он прошептал слова, которые будут преследовать меня до конца жизни:

— Вообще-то, я могу убить её.

Глава двадцать вторая

Дженни

Я не посмела посмотреть на него, слишком напуганная этой фразой. Он ждал чего-то от меня, какой-то реакции, но я не собиралась её показывать. Я оцепенела — не могла ни пошевелиться, ни подумать, ни вдохнуть.

— Именно из-за неё я выбрал это место, — продолжил он. Если кто-то слушал его безумные изречения, он почти никогда не умолкал.

Я уставилась на этикетку чистящего средства, изучая нарисованные улыбающиеся мочалки.

— Не так давно здесь убили женщину. Говорят, её похоронили прямо во дворе. — Его ногти воткнулись в кожу моей спины. — Как я понимаю, здесь никто не удивится, если это произойдёт снова. — Он прижал губы к моему уху. — Но даже если так, мы быстро уедем.

— М-мы? — тихо пропищала я.

— Мы сможем уехать отсюда. От неё.

— З-зачем? Что она сделала? А как же м-малыш? — спросила я, пытаясь сосредоточиться, подумать. Мне надо было что-то сделать, но что? Как я могла защитить её, если все способы вели и к моей смерти?

Он нахмурился.

— Твоя мама не думает о том, что значит для нас этот ребёнок. Как мы его воспитаем? Откуда мы возьмём средства? Её не возьмут на работу. Я не смогу прокормить нас всех…

— Я куда-нибудь устроюсь, — предложила я. — Клянусь. Я спасу нас всех.

Он снова похлопал меня по спине настолько сильно, что кожу обожгло, но я не посмела поморщиться.

— Да не, я справлюсь. Что-нибудь придумаю. Как всегда. А теперь выйди из дома. Мне надо разобраться. И если ты хоть что-то скажешь своей маме, я точно убью её. А потом убью тебя.

Я знала, что это рискованно, но мне пришлось поднять эту тему. Пришлось поспорить. Хоть я и не знала, насколько серьёзно он был настроен, нельзя было позволять ему даже задуматься о таком.

— Тебе необязательно это делать. Мы что-нибудь придумаем. Есть другие варианты, папа. Она может не рожать…

Не успела я договорить, как он ударил мою голову о раковину, и я потеряла равновесие, закрывая глаза из-за хорошо знакомого гула.

— Мы не убийцы детей! — прорычал он.

— Кэл? — донёсся голос моей мамы. Она вышла из-за угла, и я ахнула, когда увидела кровь на её руках. На секунду мне показалось, что она пыталась вскрыть себе вены. Но потом я увидела, что из её кожи торчали осколки стекла.

Папа вскочил и бросился к ней с полотенцем и отбеливателем. Он вытащил два больших осколка стекла из ран, не сказав ни слова, бросил их на пол, затем вытер её руку полотенцем. Мама поморщилась от боли, её глаза налились кровью и слезами.

— Сейчас. Не дёргайся. — Он брызнул отбеливатель прямо на её рану, хоть она и захныкала, отстраняясь. — Я сказал, не дёргайся.

Он вцепился в её кожу, пока вокруг каждого из его пальцев не появились светящиеся белые ореолы. Закончив, он обернул полотенце вокруг её руки и прижал к её груди. Отец крепко держал маму, раненая рука была зажата между ними в объятиях. На её лице светилось замешательство, а у меня в ушах звенели его слова.

Мне нужно было её предупредить, но я понятия не имела, как. Он не первый раз угрожал нам смертью, но почему-то сейчас всё казалось более реальным. Когда он это сделает? Сколько ещё мы будем здесь жить? Мне нужно было остаться с мамой наедине и передать его слова.

— Может, я помогу обработать рану? Её нужно перевязать.

— Это неважно, — проворчал папа. — Я просил тебя выйти.

— Но сейчас темно, там могут быть волки. — Конечно, волки были намного лучше отца, но за неё я готова была бороться. Хоть она и никогда не боролась за меня. Хоть она и обвиняла меня в каждой ужасной вещи, что он со мной совершал. Хоть она и никогда не пыталась сбежать. Я — не она и не позволю себя стать такой.

— Твой отец сказал выйти, Дженни! — резко сказала мама.

— Но…

— Иди! — заорал папа.

Я изучала её глаза, в них отражалась неожиданная тень ужаса. Сильнее, чем обычно при их ссорах. По сей день я задаюсь вопросом, знала ли она. Знала ли, что ждёт её, когда спускалась по лестнице, когда садилась в машину. Знала ли, что приготовленный мной ужин станет для неё последним.

Какая-то часть меня считает, что так и есть. Когда я проходила мимо неё, она потянулась ко мне здоровой рукой и нежно сжала мою ладонь.

— Мама… — Я не смогла тогда сдержать слёзы.

Её лицо окаменело.

— Иди, Дженни. Со мной всё будет хорошо. — Она смотрела мне в глаза чуть дольше обычного, а затем перевела взгляд на папу. — Нам с твоим отцом нужно побыть наедине.

На этом я шагнула к двери, не смея оборачиваться. Я до конца жизни буду вспоминать, как ушла в ту ночь, но я должна была. Должна.

Я шла по холму в сторону леса, но потом обернулась, спрятавшись настолько далеко, что меня не было видно, но зато я видела всё. Тогда мне пришла в голову очень странная мысль. У смерти есть запах — странный и непостижимый. Животный. Как рождение. Как запах новорождённого ребёнка. Как запах комнаты, полной горя, слёз и беспомощности. Глядя на янтарные лучи в окне дома, я каким-то неведомым образом знала, что снова почувствую этот запах.

Заранее понимала, что случится.

Это нельзя объяснить. В этом нет никакого смысла, даже сейчас. Как я узнала? Он уже нам врал. И угрожал убить нас обеих много раз. Но понимание засело в голове.

Она умрёт.

Он убьёт её.

На этот раз по-настоящему.

Я снова почувствую запах смерти.

Я смотрела с абсолютным, леденящим ужасом, как он вёл её вверх по лестнице на второй этаж. Именно там всё и произойдёт. Я просто это знала. Первый раз всё случилось там же. Это тоже был он? Тогда? С другой женщиной? Или это тоже была ложь? Хижина правда принадлежала его боссу? Или он просто наврал маме, чтобы привезти её сюда? Я не знала и, наверное, уже никогда не узнаю.

Я должна была сойти с места, должна была что-то сделать. Но что мне оставалось? Я наблюдала, как он сжал её ладонь, а потом скользнул вверх по руке. Она споткнулась. Неужели пила? Больше той бутылки пива за ужином? Вполне вероятно. Мама всегда любила выпить; наверное, только так она могла находиться рядом с ним. Может, так она притупляла боль своего существования.

Когда он развернул её спиной к окну, я увидела лезвие. В том же кармане, что и моя книга. Нет. Оно выделялось даже с того места, где я пряталась в бескрайней темноте леса. Явное. Смертельное.

Как только он вытащил нож из-за пояса, всё было кончено. Нельзя было оставлять их одних. Я хотела поставить под сомнение его слова, но этого нельзя было делать. К тому моменту у меня не было ни малейшего шанса её спасти. Я двинулась вперёд, прочь от влекущей безопасности деревьев и теней, заставляя себя двигаться быстрее, хотя ноги и умоляли меня притормозить.

Суставы болели, лодыжка пульсировала из-за недавнего растяжения, и я почувствовала, как рана в боку снова открылась. Новый порез от стального носка его ботинка. Он всё равно не успел зажить. Я всего лишь промыла его водой и завязала на талии разорванную рубашку, чтобы остановить кровотечение, и сейчас туда точно попала инфекция. Нужно показаться врачу, но это неважно. Не в этот раз. Рана либо заживёт сама, либо я умру, то же касается и всех других моих ран.

Забывая про свою боль, я оглянулась к окну и увидела нож в папиной руке.

Слишком поздно.

Он занёс нож над ней чисто из-за театральности. Она не двигалась — застыла в страхе. Я тоже. Не могла пошевелиться.

В лёгких замер воздух, пока я пыталась решить, что делать. Что я могу? Она не пошевелилась, когда он опустил лезвие к её груди, но я услышала крик. Тот прорывался через стекло и тишину леса, заставив меня содрогнуться. С деревьев в испуге слетели птицы, этот шум прорезал тишину ночи.

Он снова поднял лезвие и поднёс к её животу, когда она тяжело упала назад. Она сжалась от этого удара, и внутри меня все сжалось от ужаса и холода.

Она мертва. Моя мама мертва.

Он бросил нож, отступил на полшага и осмотрел то, что сделал. Он потёр рукой губы и покачал головой. Его нога оторвалась от земли, и он пнул её бедро. Когда она не пошевелилась, он наклонился. На мгновение мне показалось, что он собирается над ней надругаться.

Вместо этого он взял нож, вытер о рубашку и сунул обратно за пояс. Когда он встал, то снова пнул её, и у меня заурчало в животе. Меня должно было стошнить, но я уже несколько дней почти ничего не ела и оставила ужин.

Когда я подняла глаза, он уже отошёл от окна, но её тело всё ещё лежало на полу. Я закатила глаза от этой мысли — куда же оно могло деться?

А затем меня накрыла паника, когда я посмотрела на то место, где он стоял. Меня было видно оттуда? В свете крыльца — возможно. Я больше не пряталась.

Может, теперь он придёт за мной?

Чтобы убить или взять с собой? Убийство было более желанным вариантом.

На размышления не осталось времени.

Нужно действовать.

Поэтому я побежала.

Не раздумывая, я направилась к дому. Конец наступит или для меня, или для него. Я заставлю его заплатить за содеянное. С ней, со мной…

Я толкнула дверь и бросилась вверх по лестнице. Вот он, тот запах — точно такой, каким я его помнила.

Смерть.

Я не знала, что чувствовала. С одной стороны, я любила маму так сильно, как только могла кого-то любить. Под этим я подразумевала, что не хотела её смерти. Тот вид её на полу, застывшей, с кровью, все еще стекающей из ран на деревянный пол, не принёс мне такого удовольствия, как если бы на ее месте был отец.

Папа стоял рядом с её телом словно в трансе, из-за его пояса сзади торчал нож.

Он знал, что я стояла за ним, но не думал развернуться. Он недооценивал меня. Недооценивал мою ярость.

— Готово, — прошептал он. — Теперь мы с тобой одни.

Я молча стояла за ним.

— Ты должна найти лопату. Мы похороним её во дворе, очень глубоко, уберём здесь всё, а потом уедем. Когда её найдут, мы уже будем далеко.

Я медленно и выверенно потянулась за ножом и аккуратно вытащила его из-за пояса так, чтобы папа не заметил.

— Я должен был, — сказал он, но я не знаю, кого он пытался убедить. — Она тянула нас на дно.

Я кивнула, хотя он до сих пор не видел меня, и последний раз потянула нож. Я заберу его жизнь, как он забрал её. Но не успела я себя в этом убедить, как он понял, что я делаю, и обернулся.

— Какого… — увидев нож в моей руке, он бросился вперёд, вытянув руку. Я изо всех сил ударила ножом вверх, сталь лезвия соприкоснулась с мягкими тканями его шеи. Папа дёрнулся назад, потянув за собой нож. Я споткнулась, потянувшись за лезвием, немного даже удивившись при виде крови, хлещущей из его шеи.

Я снова полоснула ножом по шее отца, когда он упал. Его тело приземлилось рядом с маминым, дёргаясь и булькая, когда он пытался заговорить, — наверняка предупреждал, что поймает и убьёт меня.

Но он не убил.

Не мог.

Он не двигался. Я об этом позаботилась.

Кровь вытекала из его тела, смешиваясь на полу с маминой. Бросив последний взгляд на эту картину, я кинула нож и побежала прямиком к передней двери.

Уже на подъездной дорожке я направилась в лес. Надо продолжать бежать, несмотря на грохот сердца и дрожь в ногах. Останавливаться нельзя.

Я убила своего отца. Возможно, люди подумают, что я убила и маму. Как мне объяснить, что всё было не так? Как это доказать?

У меня не было алиби. Я единственный выживший, единственный свидетель и единственный подозреваемый.

Я сотворила ужасную вещь и должна ответить за неё.

Но я лучше тысячу раз отвечу за убийство, чем буду находиться в одном доме с этим человеком.

Я улыбнулась от этой мысли.

Несмотря на всё, что произошло, на кровь на моём лице, на воспоминание его последнего вдоха, я улыбнулась.

Глава двадцать третья

Дженни

Не знаю, сколько я шла, пока меня не нашли полицейские. Казалось, будто прошло бесконечное множество дней. Я уверена, что в какой-то момент падала и засыпала, но всё равно не прекращала идти. Сознание то приходило, то уходило. Всё было бессмысленным и одновременно крайне понятым.

Когда я увидела мигающие красные и белые огни в темноте, моим первым инстинктом было бежать, но я понимала, что это бесполезно. Меня посадят в тюрьму? Или в… колонию? Я достаточно взрослая, чтобы меня судили?

Я не знала.

Поэтому, когда полицейская машина остановилась прямо передо мной, освещая моё тело яркими фарами, я понимала, что у меня есть всего один шанс сделать всё правильно.

И тогда слова отца завертелись у меня в голове. Та фраза про другую убитую женщину.

И я поняла, что делать. Оставалось надеяться, что это сработает.

Из машины вышли двое полицейских, мужчина и женщина — на секунду я представила, что это мама и папа приехали меня забрать, что всё это была шутка, но нет.

Первой ко мне подошла женщина, медленно, осторожно подняв руки. Она говорила, но мне пришлось сильнее сосредоточиться, чтобы связать все слова в предложение.

— Дорогая, ты меня слышишь? Ты ранена?

Я потрясла головой, голос замер в горле, когда я попыталась ответить. В каком смысле? Физически — не особо, хотя боль в боку давала о себе знать. Но я никогда не стану прежней, и это было похоже на рану.

Я чувствовала себя другой. Слабой. Будто огромная часть меня умерла на полу вместе с моими родителями. И это осознание правда ранило. Той Дженни, которая вошла в хижину какими-то несколькими часами ранее, больше не существовало. Она мертва.

— Это твоя кровь? Или… чья-то ещё? — спросил мужчина, который стоял за женщиной.

— Я… нет, она не моя. — Я не могла смотреть им в глаза, поэтому не поднимала взгляда с земли.

— Расскажи нам, что случилось. Ты в опасности?

Я покачала головой — медленно, с грустью.

— Нет.

Тогда мужчина заговорил в рацию на плече, но я не слушала. Цифры, направление, адрес… Он вызвал подкрепление, пока я молча ждала.

— Мы тебе поможем, слышишь? — сказал он, когда закончил.

— Где твои родители, солнышко? — спросила женщина. — Можешь сказать? Ты знаешь, где они?

Я молча сжимала пыльцы ног на асфальте. Я и не замечала, как много было на них крови. Моя дорога через лес сильно на них сказалась. Почему я не чувствовала боли?

— У меня есть дочь примерно твоего возраста, и если бы она пропала, я сошла бы с ума. — Она сделала паузу. — Наверное, твои родители переживают. Они знают, где ты? Они знают, что ты здесь?

Я снова не ответила.

— Как тебя зовут? — продолжила она.

— Дженни Форман, — уверенно прошептала я ответ на единственный вопрос.

— Приятно познакомиться, Дженни, — сказала она. — Я офицер Макхейл, а это мой напарник, офицер Харрис. Сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

— Ты живёшь где-то здесь?

Я пихнула камень рядом с ногой, удивившись тому, что не почувствовала его. Я ничего не чувствовала. Я онемела, застыла в бассейне с ватой. Здесь всего было меньше — не так больно, не так громко, не так важно.

— Джени, ты живёшь где-то здесь? — повторила она вопрос.

— Нет, — наконец ответила я.

— Понятно. А где ты живёшь?

— В Адамстауне, — прошептала я, прокашлявшись.

— Ладно. — Она посмотрела через плечо на своего напарника. — Хорошо. Спасибо. Ты можешь рассказать, почему на тебе кровь? Тебя кто-то обидел?

Я начала качать головой, но замерла. Кивок произошёл сам собой, в голове снова всплыли слова отца.

— Понятно. Мы тебе поможем, милая. Ты в безопасности. Ты знаешь, кто пытался тебя обидеть?

— Нет.

— Что ты делала здесь ночью? Почему ты одна? — спросила она, и тогда в её голосе слышалось какое-то противное обвинение. Теперь врать стало легче.

— Я была… с родителями. Мы сняли хижину… — я показала на лес за мной.

— Хорошо. И где теперь твои родители?

Я хотела заплакать, закатить истерику, но не смогла. Вместо этого я не поднимала головы.

— Их нет.

— Нет?

— Они мертвы, — прямо сказала я.

Женщина не заколебалась, её голос не дрогнул.

— Мертвы?

Я кивнула.

— И это их кровь?

Я снова кивнула.

— Понятно. Ты можешь рассказать, как они умерли?

Тогда я начала плакать и сама не могла понять, притворялась ли.

— Я не знаю, кто это был. Он стоял у двери и… я её открыла, а у него был нож. Сначала он зарезал её, мою маму, а потом, когда папа попытался остановить его, мужчина зарезал и его. — У меня начиналась истерика, и я не знала, гордиться ли мне своей актёрской игрой или переживать из-за того, что я не переживала на самом деле.

— Тише-тише… — Тогда женщина потянулась ко мне и обняла, несмотря на всю мою грязь. Объятия казались мне неестественными, но, судя по всему, для неё это было нормой. У меня покалывала кожа, когда я касалась других людей; так было всегда.

— Тш-ш-ш… всё будет хорошо. — Когда мужчина снова вышел из машины, она отстранилась и первый раз заглянула мне в глаза. — Мужчина всё ещё там? Ты знаешь, где он? Он пошёл за тобой? Как ты спаслась?

— Нет, он ушёл. Я сбежала, — ответила я. — После того, как он схватил моего папу, я просто… я выбежала за дверь и не останавливалась. Я не могла прекратить бежать.

— Ты молодец, Дженни, — сказала она с грустью в глазах, которая казалась настоящей. Но зачем ей меня жалеть? Она же меня не знала. — Ты поступила правильно, когда убежала. Теперь ты в безопасности. Мы тебя защитим. — Она сжала губы. — Послушай. Ты сможешь показать нам, где находится ваша хижина? Где твои родители? Нам нужно туда поехать. Возможно, мы успеем их спасти. Тебе необязательно туда заходить, просто скажи, куда ехать, если помнишь, и мы попытаемся спасти твоих родителей и найти того мужчину.

Я подумала. Возвращаться в хижину не хотелось совсем. Я больше никогда не хотела видеть их тела. Но я кивнула, потому что именно этого от меня ждали. И первый раз в жизни я хотела кому-то угодить не из чувства страха. Она велась на каждое моё слово — у меня была власть. Доверие.

— Я попробую.

Офицер улыбнулась.

— Ты молодец, Дженни. Идём. Сюда едет подкрепление и «Скорая», чтобы убедиться, что с тобой всё хорошо. Давай сядем в машину и согреемся. Что скажешь? — Она стояла напротив с вытянутой рукой. Я взяла её за руку, не обращая внимания на инстинктивную дрожь, и позволила отвести себя к машине.

К безопасности.

Уже в машине я снова и снова прижимала пальцы друг к другу, чувствуя, как они слипаются из-за засохшей крови, пока в голове крутилась одна мысль: Я больше никогда не буду бояться.

Глава двадцать четвёртая

Дженни

Когда мы приехали обратно к хижине, меня переполнял ужас. Офицер Макхейли ехала со мной сзади, держа меня за руку.

— Это она? — снова спросила она, как будто я могла ошибиться.

Я видела, как они переглянулись с напарником в зеркале заднего вида.

— Хорошо, что мы вызвали подкрепление, — тихо проговорила она. В её голосе появился какой-то страх, которого не было раньше.

— Что случилось? — пропищала я, гадая, где могла ошибиться или сделать что-то не так.

— Ничего, — слишком быстро ответила женщина. Она накрыла мою руку свободной ладонью. — Ты должна остаться здесь, хорошо? Не выходи из машины, что бы ни услышала или ни увидела. Здесь ты будешь в безопасности. — Она кивнула и ждала, пока я повторю этот жест. Я так и сделала, и тогда офицер вышла из машины, пока её напарник держал для неё дверь.

Я смотрела, как они обошли машину и с оружием наготове приближались к двери, которую я оставила открытой. Интересно, что они там найдут. На ноже были бы мои отпечатки пальцев — как мне это объяснить? Можно было сказать, что это кухонный нож, но я уже сказала, что мужчина пришёл с ножом. Можно было сказать, что я вытащила нож из тел родителей, но я уже сказала, что сбежала.

Пока эта пытка всё продолжалась, я поняла, что мне снова надо бежать. Иначе они меня схватят. Я схватилась за ручку и потянула, удивившись, что она не открывается. Я остервенело её задёргала.

Нет. Нет. Нет. Нет.

Я застряла. В ловушке.

Сама пришла в тюрьму. Надо было просто молчать.

Я увидела, как в моих окнах вспыхнули огни, и оглянулась через плечо, наблюдая, как на подъездную дорожку въехали ещё две полицейские машины. Вышли новые офицеры с оружием. Казалось, всё происходило в замедленной съёмке. Они пробежали мимо машины, но никто меня не заметил. Я так и осталась невидимкой. Но потом я увидела, как из хижины вышел офицер, который мне нравился, та женщина. Она встретила новоприбывших на крыльце. И покачала головой. Все опустили оружие.

Наверное, она сказала, что родители мертвы.

Больше там никого нет.

Когда приехала «Скорая», Макхейли подошла к моему окну. Она осторожно открыла дверь.

— Идём, — поманила она меня пальцем. Я попыталась разобрать выражение её лица, понять, злилась ли она на меня, но не смогла. — Врачи проверят, всё ли с тобой хорошо.

Я взяла её за протянутую руку, и женщина повела меня по гравию к машине.

— Это Дженни, — сказала она двум женщинам в медицинской форме. — У неё была тяжёлая ночь. Надо просто её проверить.

У первой заговорившей были тёмные волосы, заправленные за ушли.

— Привет, Дженни. Я Бетани. Мы просто проверим твоё здоровье, хорошо? У тебя где-нибудь болит?

И так началась проверка. Меня положили на кровать в «Скорой», перебинтовали ноги, послушали лёгкие и обработали рану в животе. Они кидались словами, которые я уже слышала, но не до конца понимала — «гипотермия», «истощение» и так хорошо знакомое «жестокое обращение».

Они работали вместе, пока мои глаза начали сами закрываться, желание спать было таким сильным, что больше в голове не было ни одной мысли.

— Не засыпай пока, Дженни, хорошо? — попросила та, что не Бетани, погладив руками по щекам. — Осталось совсем немного.

Я кивнула.

— Тебе очень повезло, что ты выжила, — сказала она.

Бетани бросила на неё странный взгляд, и мне сразу стало интересно, что она имела в виду. Но до того, как я успела спросить, полицейские снова подошли к машине «Скорой» и начали переговариваться. Женщина офицер залезла к нам.

— Как она?

— В целом всё будет хорошо. У неё мало жидкости в организме, и ей надо дать антибиотики из-за инфекции в ране, которую, скорее всего, придётся зашить, но она будет в порядке, — сказала Бетани.

— Вы нашли мужчину? — спросила я, следуя своему сценарию.

Офицер посмотрела на меня с хмурым выражением на лице.

— Боюсь, что нет, Дженни. В доме была только женщина. Там нет ни твоего отца, ни того, кто напал на твоих родителей, ни орудия убийства. Мы будем обыскивать лес. Возможно, твой папа пошёл тебя искать. Он может быть всё ещё жив. — Она улыбнулась, думая, что её слова обрадуют меня, но по моим венам будто разлился лёд.

— Думаете, это тот же мужчина? — тихо спросила Бетани, но не настолько, чтобы я не услышала.

— В каком смысле? Что за мужчина? — спросила я.

Офицер посмотрела на Бетани, потом на меня. Её грудь вздымалась от тяжёлого дыхания. Очевидно, она не хотела ничего говорить.

— Здесь… уже состоялось убийство, Дженни. И мы так и не поймали виновного. Мы считаем, — она посмотрела на Бетани, затем снова на меня, — что это может быть тот же самый человек. Улики совсем другие, но нельзя упускать из виду местоположение. Шериф осмотрит всё тщательнее, когда приедет сюда. А пока вы не могли бы отвезти её в больницу? Сюда едет «Скорая помощь» округа Перри, чтобы перевезти… — она снова понизила голос, когда сочувственно посмотрела на меня, — тело.

— Конечно, — ответила Бетани.

Не-Бетани вылезла из машины, а Бетани села рядом со мной, когда офицер тоже ушла, грустно мне помахав.

— О тебе позаботятся, дорогая. Я сделаю всё возможное, чтобы найти твоего отца и мужчину, который всё это натворил.

Я кивнула, сохраняя лицо непроницаемым. Когда дверь закрылась и зашумел двигатель, я прокрутила в голове всю полученную информацию.

— Значит, — просила я Бетани, — здесь уже совершали нападение? До этого? Кто-то умер?

Она колебалась, но в конце концов кивнула:

— Около двух лет назад здесь нашли женщину. Весь город встал на уши, но преступника так и не нашли.

— Они считают, что это серийный убийца?

Она чуть улыбнулась.

— Если честно, тогда было столько слухов, что я уже не знаю, какая сейчас главная теория. В таком маленьком городе смерти случаются не часто, по крайне мере убийства, так что об этом говорили все. У каждого было своё мнение о происходящем.

— Думаете, на этот раз это тот же мужчина?

— Наверное, мне нельзя так говорить, но я не верю в такие совпадения.

— Они же его найдут? — спросила я, затаив дыхание.

Бетани снова заколебалась.

— Уверена, они сделают всё возможное.

— Разве в прошлый раз было иначе?

Она грустно вздохнула.

— Тебе надо просто расслабиться. Давай я до конца обработаю рану, — на этом она начала работать, и я откинула голову на подушку. Бетани не ответила прямо, но для меня это уже было ответом.

Папа не соврал, здесь правда умерла женщина, так что мне повезло. Теперь оставалось только рассчитывать на то, что полиция снова не сможет найти никаких следов убийцы.

И на то, что где бы ни был мой отец, я нанесла ему достаточно повреждений, чтобы он умер до того, как полиция его найдёт.

Иначе он так и будет меня искать.

Это лишь вопрос времени, когда он доберётся до меня снова.

Глава двадцать пятая

Дженни

Пока меня проверяли в больнице, врачи увидели множество неправильно заживших костей, синяков и шрамов, поэтому начали расспрашивать о жизни дома. Я не знала, что случится, если моего отца найдут живым, но понимала, что это единственный шанс спастись. И на этот раз я расскажу правду.

Я рассказала всё — каждый поступок, совершённый отцом с мамой и со мной. Я выложила всё, потому что хотела спрятаться от него.

Его искали месяцами, живого или мёртвого, но без толку. Не нашли ни тела, ни признаков того, что он всё ещё жив. После выписки из больницы меня поместили в приёмную семью, а потом ещё и ещё, некоторые семьи были замечательными, некоторые — не очень. Но каждая была лучше, чем та, в которой я росла всю жизнь. В свой восемнадцатый день рождения я стала совершеннолетней. Семья, с которой я тогда жила, испекла мне торт, подарила открытку и отправила на все четыре стороны. Они были добры, но не любили меня. Никто не хотел подростков.

В тот же день я отправилась в здание администрации и подала документы на изменение имени с Дженни Форман на Грейс Дункан, выбрав фамилию автора, которая так часто помогала мне пережить подростковые года.

Я пыталась забыть всё, что случилось, всё, через что я прошла. Я поступила в колледж, познакомилась с лучшей подругой, Мараей, и постаралась жить дальше. Мы вместе сняли квартиру после выпуска и влюбились в работу в книжном магазине. Я была счастлива. Первый раз в жизни я была по-настоящему счастлива. И признание вслух не забрало у меня счастье.

По крайней мере, я так думала.

Когда я слишком сильно прикипела к моему счастью, Марая умерла. И всё, через что я прошла, вернулось снова. Вся та боль, которую я пыталась забыть, стала центром моей жизни. Я поклялась отомстить человеку, который забрал у меня Мараю, как я отомстила отцу столько лет назад.

Я выследила Райана — человека, который убил мою лучшую подругу. За несколько лет до того, как мы заговорили в первый раз, я часами наблюдала за ним, чтобы получить доказательства. Но их не было, и когда мы наконец-то познакомились, он оказался не таким, как я ожидала.

Он был таким напористым. Так настойчиво пытался стать моим другом, узнать меня. У него было мало друзей из-за такого компульсивного поведения. Когда ему нравился человек, он с головой окунался в отношения — хоть платонические, хоть нет. У меня впервые появился человек, который считал меня интересной. Забавной. Красивой.

Райан перечёркивал все слова, которые столько лет повторял мне отец. Признаюсь, меня ненадолго затянуло. Я всего лишь человек. Я была для него всем, и он был для меня всем, и в этом было что-то волшебное. На какое-то время я купалась в лучах его внимания.

Поначалу мы были просто друзьями, но он быстро осознал, насколько я была сломана. Думаю, его раны почувствовали мои, и Райан держался за это изо всех сил. Возможно, он старался исправить себя через меня. Может, он просто хотел доказать, что достоин такой любви, как у его родителей.

В любом случае, когда он сделал мне предложение, я осознала, насколько далеко зашла. Я познакомилась с ним для того, чтобы отомстить за подругу, но вместо этого позволила виновному влюбиться в меня.

Возможно, я тоже немного его полюбила. После этого я каждый день ходила на грани любви и убийства. Я два месяца решала, что было для меня важнее, пока мы планировали свадьбу.

Не знаю, зачем я вообще согласилась. Возможно, какая-то часть меня хотела попробовать жить нормально. Узнать, что так бывает. Понять, что я могу быть обычной.

Но когда он начал говорить о детях и я не смогла объяснить, почему не могу растить их с ним — почему я буду самым ужасным родителем на свете, — я поняла, что время пришло. Нужно закончить план, который я придумала в день, когда у меня украли Мараю.

Мужчины должны отвечать за свои поступки.

Нельзя позволять им ходить безнаказанными за то, что они делают с женщинами, я этого не позволю.

Он клялся, что бросит пить, но я наблюдала, как он снова срывается. Жизнь моей подруги намного важнее. Надо было чётко это показать.

И тогда я придумала только одно: скинула Эверли ссылку на старую знакомую хижину и попросила переслать её Райану, когда он заговорил о медовом месяце. Разумеется, Эверли понятия не имела, кто такой Райан, но я знала, что её дружеский совет по поводу места отдыха будет воспринято серьёзно. В конце концов, Райан всего лишь хотел сделать меня счастливой.

И план сработал. Если честно, я понятия не имела, что хижина до сих пор сдаётся. Много лет я слишком боялась что-то про неё искать. Но когда я наконец набралась смелости, то пришла в ужас от того, во что превратил её владелец.

Он наживался на нашей боли. Хижина стала популярной среди тёмных туристов, как и сказал шериф. Люди приходили туда и со смехом обсуждали, до сих пор ли там живёт призрак моей матери и той другой жертвы. Они гадали, до сих пор ли серийный убийца, забравший обе жизни, расхаживает на свободе. Ждёт ли следующую жертву.

Тогда-то я всё и придумала.

Для меня эта хижина была местом потери. Но также местом возрождения. В этом доме родилась Грейс Дункан. Там я боролась за лучшую жизнь. И возвращение было для меня напоминанием, что девочка, которая дала отпор, всё ещё существует.

Райан должен был заплатить за то, что совершил, и он заплатит там же, где и мой отец.

Серийный убийца завершит своё наследие.

План был непростым. Нужно было продумать каждый шаг — каждый возможный вариант. В отличие от предыдущего раза я могла всё предусмотреть, поэтому хотела быть готовой ко всему.

Поскольку я была связана с Райаном, мне нужно было действовать очень осторожно. Я начала с того, что заперла дверь снаружи в ту первую ночь, чтобы немного расшатать его нервы. После того, как он заснул, я встала и взяла отвертку рядом с джакузи, которую спрятала там, пока Райан был в туалете. С её помощью я сняла дверную ручку, отперла дверь и положила отвёртку обратно в шкаф после того, как установила ручку обратно. Поэтому я точно знала, где находится отвёртка, когда она понадобилась нам в следующий раз.

Затем на следующее утро было легко притвориться, что всему виной алкоголь, поэтому мы ничего не поняли. В конце концов, Райан отлично понимал, что такое пьяная неряшливость.

Когда у меня начал формироваться план, я поняла, что нам нужно привлечь внимание к тому факту, что кто-то на нас охотился. Что мы были напуганы. Надо было из-за чего-то обратиться за помощью в полицию, но я не могла решить, из-за чего именно.

По крайней мере, до тех пор, пока мы не пошли в лес. Вид отца потряс меня до глубины души. Я всегда предполагала, что он выжил, но даже и не думала, что он останется так близко к хижине. Я не хотела верить, что это он, но эти глаза я узнаю где угодно.

Он ужасно постарел. Раньше он был мускулистым, а теперь худощавым. Его тело было грязным, сморщенным и изможденным. Время было к нему неблагосклонно.

Одного взгляда в лицо моего обидчика, моего мучителя было достаточно, чтобы напугать меня так, как я не пугалась уже много лет. Внезапно я снова превратилась в испуганную пятнадцатилетнюю девочку.

И когда я немного пришла в себя от увиденного, то поняла, что план должен измениться. Он недостаточно заплатил за то, что сделал, и я должна была это исправить.

Когда я увидела его снаружи хижины вечером того же дня и поняла, что он шёл за нами, этот шаг подтвердил, что он узнал меня. Убей или будь убитым. Это был самый большой промах в моём плане. Как бы я ни старалась держаться на расстоянии, он все равно меня узнал. Хоть я и сменила имя и выбелила волосы, что-то в нём узнало что-то во мне.

Мне стало интересно, жил ли он в лесу все эти годы, потому что боялся выходить из-за того, что я рассказала полиции всю правду о нём. Разумеется, он должен был понять, что полиция его разыскивала. Я испытывала болезненное удовольствие от мысли, что он провел два десятка лет в лесу, в холоде и в одиночестве, питаясь объедками и моясь в реке. Я не могла узнать наверняка, что с ним произошло, и теперь никогда не узнаю. Во всяком случае, мне нравилось полагать, что так оно и было — что его жизнь превратилась в сплошное страдание. Такой была и моя жизнь, пока я не сбежала. Такой была и мамина жизнь, пока она не умерла.

Он стоял у хижины в тот вечер, когда я услышала шорох и дыхание. Я была почти что уверена, но когда увидела книгу с той ночи, которую он сунул в карман, то знала наверняка.

То послание было для Райана. Дженни мертва. Теперь — ты.

Он предупреждал его, не осознавая, что Райан понятия не имеет, кто такая Дженни, и я не собиралась ему говорить.

И всё же как раз этого предупреждения мне не хватало. Теперь я знала, что он придёт за мной. За нами. И я должна была биться до конца.

Меня всё устраивало. После той ночи, много лет назад, я пообещала себе, что больше не буду бояться, и я сдержала слово.

Больше я не отдавалась страху, не совсем, не полностью.

На следующее утро план сформировался до конца. Я взяла камень, написала на нём слово и разбила наше лобовое стекло. Я собиралась притвориться, что в это время стояла на кухне и готовила кофе, но Райан так крепко спал, что мне пришлось разбудить его, как только я вернулась в постель.

Он был напуган, но не настолько, чтобы обратиться в полицию. Пришлось посодействовать. Мне редко надо было убеждать в чём-то Райана. Я заставила его поверить, что была слаба, что обо мне нужно заботиться, так что, думаю, моя просьба была убедительной. Весомой, как говорится.

Но потом настал день, когда мой отец проколол нам шины, день, когда он вошёл в хижину. Он пришёл за мной, но мой план ещё не был завершен. Если я убила бы его тогда или позволила ему убить меня, отпуск закончился бы, а я так и не отплатила Райану. Мой муж не получил того наказания, которого заслуживал.

Мне было забавно наблюдать, как они дрались — как Райан отпугнул моего отца. Я ещё никогда такого не видела — того беспокойства в глазах отца, то, как он сдаётся. Я тысячу раз видела, как он стоял надо мной, пинал или душил, если ему что-то во мне не нравилось, и на этом лице отражалась тысяча эмоций — гнев, злость, ярость. Но не страх. И это было восхитительно.

Я по сей день не представляю, как он тогда проник в дом. Прокрался в дверь, как и полагал Райан? Нашёл другой вход? Я не знаю. И уже не узнаю. Это станет ещё одной неразгаданной тайной.

Но проколотые шины дали понять, что он со мной не закончил.

Тем же лучше.

Если честно, он сыграл мне на руку, пока я изо всех сил пыталась придумать, как вписать конец в придуманный план. Мне нужно было убить Райана до того, как мы уедем из хижины, иначе план провалился бы. Отец помог мне, сам того не осознавая.

Я спрятала телефоны в сумку, чтобы убедиться, что Райан не позвонит в полицию. Он точно попытался бы, и я не могла так рисковать. Пока что им нельзя было вмешиваться. Полиция здесь совершенно ни при чём. Это дело касалось только меня, моего мужа и моего отца — двух мужчин, которые причинили мне самую ужасную боль.

Телефонные звонки были просто гениальным ходом с папиной стороны, хотя я и удивилась тому факту, что у него вообще был телефон. Я понятия не имела, как он его зарядил. Но я узнала этот голос, то угрожающее дыхание. Когда я была маленькой, одного этого звука за дверью спальни хватало, чтобы вызвать приступ паники. Но теперь это меня не беспокоило. И никогда не будет.

У него больше нет надо мной власти.

И как только они оба заплатят за свои грехи, я сделаю всё, чтобы меня больше никто не смог контролировать.

Поэтому, когда он вошёл в дом во второй раз, я поняла, что пора. Я ударила его по лицу молотком так, как тогда он ударил по ней ножом. Я наблюдала, как в его глазах угасает свет, разглядывала плохо зажившие раны на его шее. Те, что нанесла я. Они были прелюдией к тому, что произойдёт потом. Прелюдией следующих повреждений — смертельных, от которых он уже никогда не оправится.

И потом, без намёка на сожаление и колебание, всё ещё под действием адреналина после первого убийства, я снова и снова втыкала нож в спину мужа, чтобы отомстить за свою подругу.

Глава двадцать шестая

Грейс

Когда всё закончилось, я встала над телами, ощущая странное спокойствие. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Готово. Конец. Они мертвы, а я выжила.

Снова.

Они совершили ужасные злодеяния, и я заставила их заплатить. Я переступила через тело своего мужа, испачкав каблук туфли в крови на полу, и прошла через комнату. Я вернулась в кладовку и подключила телефонную линию, которую успела вытащить, пока Райан искал что-то на полках.

Я глубоко вздохнула и прокашлялась. А затем твёрдой рукой набрала 911. Я подготовилась как можно убедительнее сыграть страх, в чём мне помогали далёкие воспоминания об этой эмоции — настолько хорошо, что последние несколько дней муж мне верил, — и позвала на помощь.

— Вы должны мне помочь! — умоляла я.

Так и случилось. Женщина спокойно мне ответила. Записала мой адрес. Потом попросила рассказать, что случилось, и спросила, угрожала ли мне опасность. Я смотрела на свои ногти, выковыривая из-под них засохшую кровь, пока пересказывала убийства, как этот мужчина — мой отец, хотя они этого не узнают, — вошёл в дом и напал на моего мужа, а он из последних сил убил нападающего, чтобы спасти меня.

Очень героический поступок.

Мы говорили по телефону до тех пор, пока не приехала полиция с шерифом Риттером во главе. При виде меня его глаза округлились, а потом наполнились состраданием. Полицейские вывели меня из комнаты, а потом и из хижины, и меня попросили подождать на крыльце с заместителем — мужчиной, который пытался раскрыть дело моих родителей двадцать лет назад.

Он внимательно на меня смотрел, изучая моё лицо с пугающей решительностью.

— Вы кажетесь мне знакомой, — сказал он наконец.

Я встретила его взгляд с непроницаемым выражением лица, пока ждала, скажет ли он, откуда меня знает.

— Мы с мужем пару раз приезжали в город. Может, вы меня увидели.

Он медленно кивнул. Если он и вспомнит, где меня видел, у меня уже была подготовлена история на этот случай, но вряд ли это возможно. Как и в случае моего отца, время было ко мне жестоко. Я больше не была похожа на маленькую девочку с фотографии в их рапортах. Они не взяли у меня отпечатки пальцев. И теперь у меня другое имя.

Они не могли узнать, кто я и что сделала. А именно — восстановила справедливость в этом ужасном мире. Иногда приходится брать всё в свои руки.

— Вы можете кому-то позвонить? У вас есть близкие?

Я кивнула.

— Моя лучшая подруга, Эверли. Но здесь не ловит связь. Я… подожду, пока мы не приедем в город, если вы не против.

— Конечно, — быстро ответил он. — Мы организуем вашу поездку до дома. Мы уже вызвали эвакуатор, чтобы забрать вашу машину.

— Спасибо.

Он стоял, сунув руки в карманы.

— Вам очень повезло, что вы выжили.

— Нам с мужем рассказали про… ну, про убийства, которые здесь произошли. Тогда всё было точно так же?

Он стушевался.

— Мне нельзя ничего говорить, пока мы не выясним детали.

— Конечно. — Я опустила голову.

— Но, — быстро добавил он, силясь придать голосу положительные нотки, — по крайне мере, в этот раз мы поймали виновного. Ваш муж сделал так, чтобы больше никто не пострадал. Он умер героем, мэм.

Я сжала губы, притворившись, что утираю слёзы, так и не подняв головы.

— Спасибо.

— Мы добьёмся справедливости ради вашего мужа. Я вам гарантирую.

— Спасибо, офицер, — повторила я. Чего хотел этот мужчина, медали? Они ничего не сделали. Это я устранила двух убийц, а не они. Полиция ничего не сделала для первой женщины, как ничего не сделала и для моей мамы. Я отомстила хотя бы за одну, если не за обеих. И я же отомстила за Мараю. Если кто и заслуживал благодарности, то я. Но, разумеется, я не собиралась этого говорить.

Шаги, направляющиеся в мою сторону, прервали мои мысли, я повернулась и увидела, как шериф Риттер спешит ко мне.

— Миссис Грэм?

Я не взяла фамилию Райана, когда вышла за него замуж, но привыкла, что люди полагают иначе. Я тщательно подобрала свою фамилию, и никто не заставит меня её сменить.

— Да?

— Идите за мной, — сказал он с улыбкой на лице.

— Что такое? — спросила я, не двинувшись с места.

— Ваш муж, мэм.

— Что с ним? — спросила я, но уже знала. Знала по этой улыбке и ощущению пустоты в животе.

Он кивнул, и одновременно с этим офицер в доме сказал:

— Пульс слабый, но он точно есть.

Я сглотнула. Нет.

— Мэм, он жив.

Глава двадцать седьмая

Райан

Один день спустя

В глаза светили яркие огни, моё видение состояло из моря белой и чёрной ряби.

Тьма.

Свет.

Тьма.

Свет.

Тьма.

Я пытался закрыть глаза, но что-то невидимое держало их открытыми.

Боль.

Она была одновременно нигде и везде. Я не мог определить, откуда она шла, но в то же время она исходила из каждой частички моего тела.

Где-то кто-то говорил.

— Райан? — услышал я, и хоть всё было бессмысленным, каким-то образом я понял, что это моё имя. Райан. Я Райан.

Мои веки опустились, и я опять окунулся во тьму.

Вниз.

Вниз.

Вниз.

Пик.

Пик.

Пик.

Глава двадцать восьмая

Райан

Два дня спустя

Вдалеке что-то ритмично пищало, вырывая меня из сна, словно песнь русалки.

Пик.

Пик.

Пик.

Пик.

Мои веки были тяжёлыми, а в голове всё перемешалось, казалось, будто мне нужно было выбираться из густого тумана.

Где я?

Что случилось?

Я не помнил.

Я не помнил вообще ничего.

— Райан? Ты очнулся? — Я услышал, как писк участился, и в мою руку скользнула холодная ладонь. Я открыл глаза, и они показались мне настолько же тяжёлыми, как багажник от машины. Я старался изо всех сил, и глаза оставались открытыми — передо мной была незнакомая комната.

— Райан, ты меня слышишь?

Слева от меня было что-то — кто-то. Размытая фигура, на которой я не мог сосредоточиться.

Я слышал её голос.

Я держал её руку в своей.

Это моя жена, но я не помнил её имени.

— Это я. Это… это Грейс.

Она плакала. Моя жена. Женщина рядом со мной. Она плакала… но из-за чего?

— Ты можешь моргнуть, если слышишь меня?

Я моргнул.

По крайней мере, так мне показалось.

Я увидел, как пятно её рта расширилось в улыбке. Она сжала мою руку.

— Хорошо! Хорошо. Так, давай ещё попробуем: моргни один раз, если тебе больно, два — если нет.

Я раздумывал над вопросом.

— Райан? — настаивала она. — Дорогой, ты меня слышишь?

Я моргнул.

— Тебе больно?

Снова моргнул.

— Я позову медсестёр, может, они дадут тебе обезболивающее. — Она нежно погладила меня по руке. — Ты помнишь, что случилось? Один раз, если да.

Я моргнул два раза.

Она глубоко вздохнула и замолчала на какое-то время, пока я возвращался обратно во тьму.

— Мужчина из леса, Райан… Ты его помнишь?

Меня вытащили из тьмы, комната медленно закружилась.

Я не понимал, о чём она говорит. Какой мужчина? Моргнул два раза.

— Мы встретили в лесу мужчину. Он издевался над нами, кинул камень в лобовое стекло, украл наши телефоны, вломился в хижину… Ты его не помнишь? Ты… Райан, ты был к нему так добр. Дал ему деньги, еду, трубочку… А он отплатил тебе тем, что пытался нас убить.

Она наклонилась и прижалась губами к моей руке. От этого по моему телу прошлась волна тепла. Я так сильно её любил. Она удивительная.

— Ты дал отпор. Ты… ты остановил его, милый. Ты спас нас. Спас мою жизнь.

Я слушал, как она говорила, но всё равно не до конца понимал слова. В них не было смысла. Ко мне возвращались какие-то воспоминания. Хижина — туманная картинка. Я помнил гравийную подъездную дорожку, хруст веток под ногами в лесу, но не смог бы описать дом, если бы меня попросили.

— Всё хорошо. Не перетруждайся. Ты потерял много крови… У тебя был сердечный приступ. Тебя потеряли… Я тебя потеряла. Врачам пришлось дважды тебя реанимировать. Но ты вернулся ко мне. Я знала, что ты вернёшься.

Она рыдала, и я так отчаянно хотел её утешить, но тьма снова начала меня засасывать, без предупреждения.

— Врачи сказали, что ты поправишься, надо только отдыхать. Ни о чём не переживай. — Она погладила меня по щеке, снова возвращая к реальности. Я согласен никогда не спать, лишь бы она не плакала.

Тогда её лицо стало чётче, моё зрение сфокусировалось.

— Ты меня понимаешь?

Я моргнул.

— Прости, что мы поехали в это ужасное место. Прости, что ты пострадал. Прости, что он тебя ранил…

Почему она извиняется? Ни в чём из произошедшего не было её вины. Только моя. Это ведь я придумал поехать в отпуск, так?

— Теперь всё будет хорошо, да? — спросила она, мягко сжимая мою руку. — Ты скажешь полиции то, что я сказала тебе, а если не помнишь, то скажи так. Мне обещали, что с тобой ничего не случится.

Я моргнул, внезапно обдумывая её тревогу. Я же это не представил? Её тревогу? О боже, как же она, наверное, переживала. Я сузил глаза, склонив голову набок.

— Что? — спросила она, смотря на меня. Она была такой удивительно красивой. Как же мне так повезло? И я почти потерял её. Нельзя допускать этого снова. Я попытался поднять её руку в моей, чтобы поднести к моим губам, но сразу же сдался, опустив обратно на кровать, когда мышцы спины пронзила боль.

— Всё хорошо, — сказала она, поднимая руку сама. Я поцеловал костяшки её пальцев, а затем каждый палец по отдельности.

— Я… тебя… люблю, — прохрипел я, мой голос был едва слышен. Я был готов всю жизнь говорить только эти слова. Её почти что забрали у меня, и я должен был убедиться, что это не повторится.

От этой мысли всё в груди сжалось, а затем среди моих сумбурных мыслей начали проясняться новые воспоминания.

Она просила уехать. Хотела обратиться в полицию.

Я спорил с ней на каждом шагу из-за своего упрямства. Я хотел казаться смелым. Сильным. А вместо этого поставил её жизнь под угрозу.

Я никогда не повторю эту ошибку. Моя обязанность — защищать её, к чёрту гордость, и с этого момента именно это я и буду делать. Каждый день до конца жизни.

— Я не говорила полицейским, что ты сделал, — прошептала она, опуская голову на мою грудь. — Я всегда буду тебя защищать, помни.

Мне потребовалось время, чтобы понять, о чём она говорила, вспомнить наш разговор о Марае. Она знала секрет, который я так пытался скрыть. Зачем она мне это говорила?

— Когда кто-то знает твой секрет, он может либо защитить тебя, либо ранить. Я всегда буду защищать тебя, потому что и ты так поступил. Ты защитил меня, Райан… — Она поцеловала мою скулу, а потом зашептала мне в ухо: — Не заставляй меня пожалеть о том, что я… передумала.

В моём животе образовался тугой ком из-за её ледяного тона, и в голове всплыли новые воспоминания. Они врывались в моё сознание, заставляя задыхаться, когда обретали форму. Пропавшие телефоны, библиотечные книги, бокалы вина, разбитые ветровые стёкла, её кожа на моей в джакузи, запертые двери, страх, боль, проколотые шины, кровь… и потом я вспомнил всё.

Я понял, о чём она говорила.

Что она мне предлагала.

Понял, почему она почти убила меня.

Мне нужно было заплатить за содеянное, и теперь я это сделал. Я это заслужил. Она показала мне, что у поступков есть последствия. Моя любовь к жене не стала из-за этого слабее. Наоборот, я стал ещё больше без ума от неё. Она стояла на своём, боролась за свою подругу. Заставила меня понять, как легко потерять её и какой верной она была, раз осталась со мной после всего, что я совершил.

Я вдохнул её запах, желая утонуть в нём. Почувствовать каждый её миллиметр.

Может, звучит безумно, но я никогда ещё не чувствовал себя в большей безопасности рядом с ней. Никогда не чувствовал себя счастливее. Я поднял голову, прижимаясь губами к её губам, скользнув языком в её рот. Я сгорал от желания так, как никогда раньше. То была дикая, огненная страсть, пылающая в моей душе.

Страсть, которой хватало с самого начала, теперь возросла в десять раз.

Если она смогла меня простить, то и я могу простить её.

И в тот момент, вот так, моргнув один раз, когда она отстранилась — «да» в нашем придуманном языке, — я простил.

Я простил её и выбрал любовь, потому что мы идеально подходили друг другу. Если этот случай не доказал этого, то я уже не знаю, что докажет. Мои раны тянулись к её, и я никогда не перестану бороться за шанс быть рядом с ней. Купаться в её любви.

Мы были созданы друг для друга. Судьбой. Небесами.

Я поднял руку, несмотря на боль, или, возможно, из-за неё. Кто не захочет время от времени испытать небольшую боль? В конце концов, она напоминает нам, что мы живы. Я обхватил её за талию, когда она сильнее прижалась ко мне и провела рукой по повязке на моём боку прямо под ребрами.

Там, куда она ударила меня ножом. Я поморщился.

Без предупреждения она надавила сильнее, посылая молниеносную острую боль по всему моему телу. Её глаза загорелись радостью. Я вздрогнул, стиснув челюсть, но не отвёл от неё взгляд. Когда убрала руку, то улыбнулась.

Значит, она будет держать меня в напряжении. Напоминать о власти, которую имела надо мной. Ну давай.

Я радовался этому вызову, этой боли от любви к ней и напоминанию обо всём, чем мы пожертвовали, чтобы быть вместе. Впервые я чувствовал, что «вижу» её. Настоящую. И я всё равно любил каждую её черту. Мне было приятно узнать эту сторону моей жены. Она никак не может заставить меня предать её или любить её меньше.

В голове возникла странная мысль, когда я уже засыпал. Осталось только тщательно спрятать все ножи.

Глава двадцать девятая

Грейс

Шесть месяцев спустя

Я повесила сумку на вешалку для одежды рядом с дверью, скинула обувь и прошла через гостиную на кухню. Райан должен был быть там, но в комнате стояла полная тишина.

Я немного задрала нос в воздух и сделала глубокий вдох. В доме не пахло ужином. Почему он до сих пор не начал готовить? Когда он сказал мне, что хочет провести особенный вечер дома, я представляла себе пасту, вино и долгую ночь в постели. Но всё было по-другому. В воздухе витало что-то такое, чего я никак не могла понять.

Я открыла ящик, где должны были храниться ножи, и с удивлением не обнаружила ни одного. Моё горло сжалось. Где все ножи?

— Райан? — тихо позвала я, оглядываясь. Меня охватило чувство беззащитности, и начал подступать страх.

Я попыталась убедить себя, что не была в опасности. Не могла. Тело моего отца закопали. Он не сбежал. Он не мог за мной вернуться. Тогда что? Почему воздухе стояла тревога?

Я тихо вышла из кухни и пошла по коридору. Я не стала включать свет, а вместо этого ходила по тёмному дому. Так казалось безопаснее.

Пока я подходила к его кабинету, заметив тусклый свет из-под двери, меня затопила смесь облегчения и волнения. Может, он просто работал допоздна? Поэтому он не начал готовить? Потерял счёт времени? А я просто раздула из мухи слона? После всего, что мы пережили, разве меня можно винить?

Я положила одну руку на живот, пытаясь успокоиться, а вторую — на ручку двери, медленно её поворачивая.

— Райан? — спросила я, увидев его за своим столом, когда дверь открылась. — Что ты делаешь?

Он замялся, а потом развернулся ко мне, на его лице было странное выражение.

— Я не слышал, как ты вошла, — просто ответил он.

— Я думала, ты уже начал готовить ужин. — В моей голове смешались облегчение и замешательство. Почему он так на меня смотрит? В чём дело?

— А, точно. Вообще-то, я сначала хотел с тобой поговорить, — сказал он, никак не изменившись в лице.

Я нервно хихикнула.

— Ладно… — Что-то было не так, но я не могла понять, что.

Он открыл верхний ящик стола и вытащил маленькую жёлтую коробочку в форме ракушки — таблетки. Мне потребовалось пара секунд, чтобы узнать её, но в следующее мгновение я почувствовала, как в груди поднимается негодование. Он рылся в моих вещах?

— Почему она у тебя?

— Я вытащил её из твоего ящика утром, — спокойно ответил он. — Мне кажется, тебе пора перестать их пить.

Сквозь меня прошла волна шока. Я быстро пыталась решить, в какую сторону направить разговор, чтобы контролировать его. Как он нашёл мои противозачаточные?

Хоть мы и говорили о том, чтобы подождать, казалось, что это было вечность назад. Мы сошлись на других средствах контрацепции, и я пообещала ему, что перестану принимать таблетки. Он не хотел, чтобы они нарушали мой цикл. Разумеется, я соврала, но у него не было права копаться в моих вещах, чтобы это доказать. Я же сохранила ему жизнь. Мы помирились. Я не заговаривала о Марае с того вечера в хижине, и он ни разу не вспоминал, что там произошло. У нас было негласное соглашение… или так мне казалось.

— Я же сказала, что перестала их принимать, — сердито проговорила я. — К чему это вообще? С какой стати ты лезешь в мои вещи?

Я почувствовала, как закипает кровь и краснеют уши.

— Ты правда так сказала, — буднично ответил Райан. — И соврала. Но пора прекратить. И врать, и принимать таблетки. Я хочу ребёнка, Грейс. Пока мы ещё не слишком старые.

Я опустилась в кресло напротив своего мужа, постепенно осознавая груз того, что он мне сказал. Откуда он узнал, что я врала? С чего он взял, что может командовать мной?

— Я не понимаю, почему ты начал этот разговор. Мы же обсудили, что сейчас неподходящее время для ребёнка. А принимаю я таблетки или нет, если честно, тебя не касается. Я думала, мы пришли к пониманию… — Он не шевелился. — Райан… — подтолкнула его я.

Тишина оглушала. Мой муж ухмыльнулся с каким-то непонятным для меня чувством превосходства. Что-то произошло, и мне не нравилось, что я не могла в этом разобраться.

Райан слегка склонил голову набок, нарушая тишину.

— Знаешь, раньше я не задавал вопросов. Я полностью тебе доверял. Даже после того, что произошло в хижине.

Я сделала резкий вдох. Он первый раз заговорил об этом, единственный раз подтвердил, что всё помнит. Я не идиотка и понимала, что так и есть, но не думала, что ему хватит смелости об этом сказать. Я надеялась, что он будет благодарным мне за то, что я передумала. Что власть до сих пор у меня.

— Но кое-что меня настораживало, — продолжил он. — Видишь ли, ты обвинила меня, что я так и не рассказал правду о Марае, но и ты не была до конца со мной честна, Грейс.

Моё сердце забилось чаще. О чём он?

— Конечно же была.

— Но не на этот счёт, — он подтолкнул таблетки в мою сторону.

Облегчение.

— Да. Хорошо. Не на этот счёт. Но я же сказала тебе в хижине, что не готова. Мне нужно больше времени. Не надо давить на меня.

Он сложил руки перед собой.

— Нет. Вряд ли я дам тебе ещё время.

Я сделала резкий вдох, тряхнув головой, будто меня ударили.

— Что, прости?

Кто этот человек? Что он знал? Чем бы это ни было, я точно в беде. Он так странно на меня смотрел… даже злобно. Я хорошо знала, как выглядит опасный взгляд; просто я ещё никогда не видела его на его лице.

— У нас будет ребёнок сейчас, Грейс, — твёрдо сказал он.

— О чём ты говоришь? С чего всё это, Райан? — выделила я его имя. — Ты не можешь мне говорить, что делать со своим телом. Не можешь заставить меня завести ребёнка, хоть сейчас, хоть потом.

Его улыбка так и не дрогнула. Вообще-то, казалось, его настроение даже поднималось, пока он небрежно почёсывал подбородок, а потом махнул в мою сторону пальцем.

— А вот здесь ты ошибаешься.

Он потянулся к моей руке, и я позволила взять её, потому что замерла и ждала, пока он договорит.

Он провёл своим пальцем по моему, а затем отстранился и снова открыл верхний ящик. На этот раз он достал один серебряный ключ, поднял его и внимательно изучил.

— Что это? — потребовала я ответа, в ужасе глядя на ключ. Я его не узнала, зато узнала парализующее чувство в животе, растекающееся по всем органам. Я в опасности. После целой жизни бегства тем вечером я вошла прямо в его кабинет, пребывая в блаженном неведении поджидающей меня опасности. Но теперь я знала. Ещё до того, как он произнёс следующие слова.

Райан не ответил, а вместо этого сказал:

— Я люблю тебя, Грейс. Больше жизни. Больше всего на свете. Я сделаю для тебя всё. Но иногда мне кажется, что мы неравны. Потому что у тебя намного больше секретов, чем у меня. По крайне мере было. У меня остался только один, и теперь, как только я расскажу его, мы раскроем твои.

— О чём ты говоришь? — бессильно спросила я, пока по моим рукам ползли мурашки. Он не врал. Я видела это по глазам. Что он знает? Что он сделал?

— Я тоже видел тебя той ночью. — Я замерла, моё горло сжалось, пока я пыталась понять сказанное. Райан сузил глаза, слегка наклоняясь вперёд. — Я видел тебя той ночью, когда сбил Мараю. Это мой последний секрет. Встреча с тобой не была случайностью и произошла не только потому, что ты следила за мной. Я тоже следил за тобой. Ты должна была молчать. Мне нужно было узнать, что ты видела и что задумала рассказать. Я тоже наблюдал за тобой несколько лет до нашей первой встречи.

Я уставилась на него, не в силах заговорить. Как это возможно? Как я могла об этом не знать?

— Я же обещала никому не рассказывать о случившемся… — наконец сказала я.

Он медленно, но коротко кивнул.

— Да. Но было время, когда я тебе не верил. Ещё до того, как мы познакомились. Тогда я искал про тебя всё. Вот только тебя не было. Ты будто просто вылезла из-под земли. Грейс Дункан, восемнадцать лет. Но до этого я не нашёл ни одной записи. Ты сказала мне, что выросла в Роли, но я ничего не нашёл.

— Это распространённое имя, — ответила я заготовленной ложью, нахмурив брови. Я давно выучила, как отвечать на такие вопросы. — На что именно ты намекаешь?

Он провёл пальцем по ключу, положил себе на ладонь, а затем снова на стол.

— Да, достаточно распространённое. Но всё равно странно, что я нигде не мог тебя найти. Когда мы начали встречаться, я позвонил в школу, в которой ты якобы училась, и о тебе там не было ни единой записи. Вообще.

— Н-наверное, это…

— В этом не было никакого смысла, но я готов был забыть обо всём, потому что люблю тебя, и верил, что ты любишь меня…

— Я правда люблю тебя, — заспорила я, ярость начала перекрывать страх. Мне надо было вспомнить, кто я и что пережила. — И мне кажется, тебе надо быть осторожнее со своими намёками.

— О, я не намекаю, — сказал он, его беззаботный тон заставлял всё во мне кипеть. — Я говорю тебе то, что знаю, Грейс. Или лучше сказать… Дженни?

Дженни. Ярость тут же сошла, оставив на своём месте неприкрытый ужас. Вся моя кожа похолодела от упоминания старого имени. Теперь Дженни была для меня незнакомкой. Я — не она, но это не остановило невольную дрожь.

— О чём ты говоришь? — только и смогла пропищать я.

Райан смотрел прямо мне в глаза и заговорил медленно, тщательно подбирая слова:

— Видишь ли, я узнал название школы на той библиотечной книге. А затем, когда тот мужчина из леса сказал «Дженни» той ночью у окна, я вспомнил послание, то написанное имя. Дженни мертва. Теперь — ты. Предупреждение, как мне казалось. Так что, когда мы вернулись домой, я всё проверил. И начал искать любую Дженни, которая хоть как-нибудь относилась к той школе и хижине. — Он замолчал, пока мы смотрели друг на друга, между нами повисла правда. — Думаю, ты и сама знаешь, что я нашёл.

Я моргнула, промолчав. Моё тело онемело. Я злилась. Боялась. Во мне бушевали эмоции, и каждая хотела занять первое место, но я их подавляла.

— Я не мог ничего найти о Грейс Дункан, потому что Грейс Дункан не существовало. До 2001 года. — Райан поцокал. — Твоя школа даже прислала мне ваш ежегодник. — Один уголок его рта поднялся. — Ты была милым ребёнком.

— Чего ты хочешь? — спросила я, сжимая руки на коленях. Ногти впивались в ладони, но я едва ли замечала.

— Сравнять счёты, — ответил он, снова поднимая ключ. — Видишь ли, я соврал тебе насчёт Мараи и того, что видел тебя той ночью, а ты соврала о том, кто ты, Грейс, о том, что принимаешь противозачаточные, и о том, почему убила своего отца.

Моего отца. Значит, он и об этом знал. Я сделала глубокий вдох. Почти всю свою жизнь у меня только и были что секреты. А теперь даже они мне не принадлежали.

— Этот мужчина ужасно ко мне относился… Ты не понимаешь.

— Я не говорю, что виню тебя, милая. — Райан снова потянулся к моей руке, мягко поглаживая пальцы. Тогда его глаза первый раз потеплели. И появился мужчина, которого я знала. С которым чувствовала себя в безопасности. Какое-то мгновение я купалась в его взгляде, полном любви, но потом он пропал в мгновение ока. — Я знаю, что у тебя были свои причины, как понимаю и то, почему ты ранила меня той ночью. Но и ты пойми — мне нужны какие-то гарантии, что ты больше этого не сделаешь. Какое-то время было весело жить в страхе, постоянно гадать, о чём ты думаешь… Но долго так не может продолжаться. Теперь, когда мы планируем завести семью, мне нужно знать, что ты ничего со мной не сделаешь.

— В каком смысле?

Он потряс ключ, зажав его между пальцами.

— Всё просто. Каждая улика. Все твои фотографии, все статьи, написанные о том, что произошло в хижине, а ещё моё письмо, где описано всё, что произошло той ночью, когда ты меня пырнула… Всё это хранится в депозитной ячейке в банке моих родителей. Считай это моей страховкой.

Меня переполнял ужас, пока я смотрела на него, а в животе бушевала ярость.

— Я переписал всё на родителей в случае моей смерти, так что, если со мной что-то случится, они получат эту ячейку… и всё её содержимое.

Мои глаза метнулись к ключу, пока я обдумывала его слова. Теперь понятно, почему я чувствовала приближение опасности. Мои инстинкты, как всегда, были правы. Мне нужно положить этому конец.

— Разумеется, ключ не один. Если избавиться от этого, ничего не выйдет, — сказал он, читая мои мысли.

— Чего ты хочешь? — снова спросила я, сжав челюсть.

— Я ничего не хочу от тебя, Грейс. Только твою любовь. И семью. Но я хотел честно всё тебе рассказать. Ты должна понимать, что случится, если ты… снова поведёшь себя глупо.

— И как мне знать, что ты ничего не расскажешь, даже если я ничего тебе не сделаю? А что будет, если с тобой случится что-то ещё… авария? То, в чём я не буду виновата. Тогда твои родители всё равно получат документы, и я никак это не остановлю. Я пострадаю даже в том случае, если буду невиновна. Должен быть другой способ. Где моя страховка? Кто будет защищать меня?

Райан скривил губы, снова водя пальцем по ключу.

— Поэтому нам и не надо ждать, чтобы завести ребёнка. Разумеется, когда у нас будет малыш, условия придётся… пересмотреть. Пойми, это для защиты нас обоих. Я не хочу, чтобы наш ребёнок потерял родителя.

— Я не понимаю, почему ты это делаешь… Ты правда хочешь шантажировать меня, чтобы я родила ребёнка?

Его рот сжался в одну линию, и Райан уставился на меня в шоке.

— Это не шантаж, Грейс. Я правда тебя люблю, а ты любишь меня. Давай назовём это стимулом, а? Всё просто. Я защищаю себя от тебя, а тебя — от себя. Для этого нам нужен ребёнок. Он нас исправит. Нам обоим выпадал шанс сделать что-то непростительное и не платить за это. Мы не должны злоупотреблять добротой другого. Я защищу твой секрет так, как ты защищаешь мой. И мы создадим семью, которая будет лучше той, что была у нас. Потому что я люблю тебя. А ты любишь меня.

Райан потряс коробочкой с таблетками.

— Ну, что скажешь?

Я натянуто кивнула, не встречаясь с ним взглядом. Как бы он это ни называл, это шантаж. Я навредила себе тем, что недооценивала его. Я позволила себе поверить, что Райан может любить меня. Что он может хотеть сделать меня счастливой. Я наказала его и тем самым наказала себя.

— Выкидывай, — наконец пробормотала я.

— Вот и молодец, — лукаво ответил он, сразу же бросив таблетки в мусорное ведро, а потом хлопнув в ладоши. Райан встал из-за стола и направился в мою сторону, но я не двинулась.

Его лицо помрачнело.

— Не бойся меня.

— Я не боюсь, — тихо ответила я, и это правда. Теперь, когда я поняла, что происходит, и осознала свою новую реальность, страх, который я испытывала несколько мгновений назад, исчез. Со своим отцом я познала настоящий страх, и это был не он. Райан действительно любил меня, больше, чем кто-либо другой, хоть и в своей извращенной, странной манере. Так же, как я любила его. Несмотря на наши недостатки. Несмотря на то, что большую часть времени ненависть переплеталась с любовью. Разумеется, я всё ещё злилась. Эта эмоция так быстро не исчезнет. Я буду продолжать искать выход из этой ситуации, но я больше не боялась. Мне не грозила опасность, пока я следовала его правилам. Райан так долго следовал моим, поэтому пусть считает, что одержал верх, пока я буду с этим разбираться.

Наш брак не был нормальным, но я этого и не ждала.

Во мне поднималась горечь, когда я шагнула в его объятия. Я не съёживалась только от его прикосновений. Райан приблизил губы к моему уху.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Я тоже люблю тебя, — Это не было ложью.

— Теперь всё будет хорошо. Ты же это знаешь?

Я кивнула, уткнувшись ему в грудь. Я правда это знала. Каким-то образом. Ни у одного из нас не было выбора. Он прав, я не исключала возможность того, что снова захочу убить его, но теперь всё будет намного сложнее.

Хороший ход, дорогой муж.

Если Райан будет вести себя хорошо, разумнее будет позволить ему жить. Так проще. Возможно, он думал обо мне то же самое. Мои секреты просто облегчили ему жизнь.

— «Когда кто-то знает твой секрет, он может либо защитить тебя, либо ранить». Это твои слова. Ты так долго хранила мои секреты, но теперь я буду хранить и твои, Грейс. Мы равны. И я всегда буду защищать тебя.

Я подняла голову, чтобы посмотреть на него, а потом мягко его поцеловала. Значит, Райан до сих пор боготворил меня, хотел защитить, но теперь знал обо мне всё. Я понятия не имела, что делать с этой информацией, но, скользнув рукой в его задний карман, а языком — в его рот, я поняла, что мне будет ужасно интересно с этим разбираться.

У смерти есть запах, я его помнила и, наверное, буду помнить всю жизнь. Также у неё есть особое чувство. В смысле, у вида смерти. Трудно объяснить тому, кто этого не испытывал. В венах пульсирует электричество, проникая в каждый уголок тела, будто с последним вздохом энергия человека переходит тебе.

В груди бушует что-то горячее и волнующее. Тебя окутывает свобода. Я никогда не испытывала такого необъяснимого чувства, кроме тех моментов, когда смотрела смерти в лицо — сначала ребёнку, потом моей матери и, наконец, отцу.

Но когда я поцеловала своего мужа крепче, чувствуя, как его руки обвивают мою талию, наши сердца бьются в унисон, пока их разделяют только тонкая ткань, кости и кожа, я поняла, что у счастья тоже есть особое чувство. Пожалуй, я первый раз позволила себе его испытать по-настоящему за такое долгое время.

Как оказалось, мне нравились оба этих чувства.

Вообще-то, они казались практически одинаковыми.

Я на это согласна.