Я внимательно посмотрела на девушку. ХорошА, надо сказать, как и все подружки Гаранина. Я странно выбивалась из этого ряда. Девушка высокая, длинноногая в узких по фигуре брючках, обтягивающих шикарный зад. Казалось, она нагнется или присядет и штанцов со звуком лопнут на ее пятой точке. Вверху черная короткая майка из которой вываливалась грудь пятого размера. «Точно не своя», — мелькнуло у меня в голове. Все это великолепие совсем не прикрывала короткая кожаная курточка. Модная короткая стрижка не черных крашенных волосах совсем выбивалась из образа. Обычно у таких силиконовых с губками уточкой и ресницами, как у Буренки, длинные волосы.
Девица надменно смотрела на меня, выжидая, что я сделаю. Она была настроена отстаивать свое добро.
Я вздохнула, пожала плечами и пошла к двери. Ну не буду же я ругаться с каждой его бывшей или нынешней. Нехай сам разбирается. Я усиленно засовывала ноги в кроссовки, пытаясь разглядеть их сквозь слезы, застилавшие глаза.
В дом влетела запыхавшаяся Маргарита Петровна и практически наткнулась на меня.
— Я видела, как вы с Валерой приехали, а потом он уехал. А тут какая-то красная машина появилась, — затараторила Маргарита, — думаю, дай гляну, кто бы мог приехать. Я то всех Валериных друзей знаю. Эту впервые здесь вижу. Красная, спортивная.
Маргарита заметила в моих глазах слезы, хорошо, что к девице я стояла спиной.
— Юля, девочка моя! Что случилось?! А это кто? — она наконец увидела ухмыляющуюся брюнетку.
— Сказала, что жена, — сдерживая слезы и стараясь придать равнодушные интонации голосу ответила я.
— Да нет у него никакой жены! — фыркнула Маргарита, — не смей уходить! А эту утку я отсюда сейчас выгоню!
— Разбирайтесь сами, — махнула я рукой и вышла из дома.
За дверью послышался низкий голос Маргариты Петровны визги девицы. Дамы ругались. Я вздохнула, обогнула красную блестящую спортивную машины во дворе и пошла.
Шла долго и куда не знаю. Через какое-то время пришла в себя, огляделась. Оказалось, что я без сумки: без денег, ключей, телефона. Нормально так. Я вздохнула. Где хоть я нахожусь?
Дошла до конца улицы. На стене углового дома две таблички с названиями улиц. Нормально так погуляла, моя квартира в другом конце города. К родителям ближе.
Через часочек появилась на пороге папиной мастерской. Отец от неожиданности охнул и уронил стамеску на пол.
— Мама дама? — спросила я, обняв его и чмокнув в щеку, — мама дома?
— Нет, уехала куда-то, — махнул рукой отец.
— Ну и славно, — улыбнулась я, — пап, мне надо где-то пересидеть до завтрашней ночи.
Отец испуганно воззрился на меня.
— Все хорошо, — улыбнулась я, коснувшись его плеча, — просто хочу побыть одна.
Отец внимательно посмотрел на меня.
— Пап, да все хорошо! — улыбнулась я.
— В доме возьми ключи от дачи. Я там сегодня был, печку протопил. Но если ночевать будешь, надо печь топить, справишься?
— Конечно, — улыбнулась я.
Через пять минут я стояла рядом с отцом, крутя на пальце ключи от дачи.
— Я только не понял, ты на машине? Где сумка? Телефон?
— Ой, пап! — хохотнула я, — забыла совсем! Я без сумки, телефона и денег.
— Юля, что с тобой случилось? Как ты сюда попала? — встревожился отец.
— Пап, ничего смертельного. Просто узнала о нескольких знакомых людях много нового. Надо побыть одной, чтобы переварить это все.
— Оттуда ты пешком шла?
— Далеко, — хмыкнула я, — около часа.
— Оставайся у нас.
Я отрицательно помотала головой.
— Пару тысяч подкинь и все. Потом верну.
— Погоди, — сказал отец и ушел вглубь мастерской.
Вернулся с пятитысячной купюрой и стареньким смартфоном.
— Деньги возвращать не надо. И телефон, хоть и старенький, но с симкой, рабочий. И в интернет зайти можно, потянет. Я с ним обычно на рыбалку езжу, а основной отключаю, чтобы отдохнуть.
— Спасибо, па, — я обняла отца, крепко прижала к себе и долго не отпускала, стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы, — я такси вызову.
— А поесть? — с надеждой спросил он.
— По дороге куплю.
Я наконец его отпустила и стала набирать номер службы такси.
Через сорок минут я уже была на даче. По дороге заехала за продуктами, разменяла пятитысячную купюру. Расплатилась с таксистами, оставив ему двести лишних рублей, но взяв номер телефона и обещание, что завтра часов в восемь вечера заберет меня отсюда.
Закрыла калитку, прошла по усыпанной грязными листьями дорожке к дому, клятвенно пообещав завтра днем эту самую дорожку подмести.
Дом у нас на даче был не большой, но добротный, кирпичный и очень теплый. Всего две комнаты, если не считать небольшую веранду и сени. Я разулась и вошла в дом.
Небольшой коридор. Папа его называет сени. Здесь я разулась и повесила куртку. Следующая комната совмещала в себе небольшую кухню и комнату отдыха. Мойка, плита, старый буфет, рука не поднялась выбросить. Обеденный стол, несколько стульев, холодильник и печь. Самая обычная буржуйка. Кстати, была еще теплая. А рядом с нею удобный диван.
Вторая комната представляла собой спальню с двумя диванами и раскладным креслом. Туда я точно ходить не собиралась — холодно.
Я бухнула пакет с продуктами на стол, забыв, что там бутылка мартини и стеклянная бутылочка масла с пряностями обе бутылки жалобно звякнули, а я поморщилась. Но в приоритете дрова и печь. Спиртным так не согреешься.
Я притащила из сеней охапку дров, папа позаботился. Заложила дрова в печь, быстро растопила и потянулась. «Жалко, что туалет на улице, — вздохнула я. Поставила кипятиться чайник и отправилась в «синий домик» в конце участка, обув мамины резиновые сапожки. Блин, у нее даже сапожки на дачи были кокетливые: черно-белые на небольшом каблучке.
Пока я гуляла по участку, электрический чайник вскипел. Вымыла руки. Сунула в микроволновку готовый жульен из магазина. Нарезала сыр и колбасу, разломала лепешку, вымыла виноград. Выложила все на большой поднос и перетащила на диван
Бутылку мартини и апельсиновый сок устроила рядом на табуретке. Забралась с ногами на диван. Есть хотелось неимоверно. Выпила практически залпом стакан мартини с соком и мгновенно смела жульен. Жить стало легче.
Уже неспеша навела себе еще коктейль и неспеша отпила.
— Вот это надо было сделать в тот день, когда Гаранин попал ко мне в квартиру, и выпнуть этого мартовского кота в подъезд глядишь, кто-нибудь и подобрал бы, — сказала я вслух.
Проснулась я, когда солнце вовсю светило в окно.
— Классный октябрь, — пробормотала я и потянулась.
Моя нога во что-то уперлась, и я удивленно толкнула это что-то. Раздался грохот. Я подскочила испуганно уселась на диване, подобрав ноги. А с пола на меня так же удивленно таращился наш сосед по даче.
— Ты как сюда попал, Костян? — спросила я.
— Ты меня сама впустила, — жалобно ответил он, садясь на полу и потирая ушибленный локоть.
Я нахмурилась.
— Я поздно вечером приехал, — пояснил он, — Думал, родители здесь. На городской квартире их не было. А оказалось, что они в гости умотали с ночевкой к друзьям. А я с поезда, без ключей. Ни от дачи, ни от квартиры. Смотрю, свет у тебя горит. Постучался. Ты сказала, что если без мартини и закуски, то на фиг я тебе нужен. А мартини не было. Но была пицца большая и суши. Ты сказала, что и так сойдет, и пустила.
Голос у него был такой печальный и жалобный, а вид не только печальный, но и сильно потрепанный.
— И что? — спросила я, держась за голову, — мы все это сожрали?
— Не, — покачал головой Костян, — только суши. Пицца в холодильнике. Но пиво выпили все.
Он кивнул головой на строй стеклянных пивных бутылок на полу вдоль буфета.
— Не-е-е, — недоверчиво покачала я головой.
— Да-а-а, — обреченно кивнул головой мой собеседник, о чем очень сильно пожалел. Голова у него болела не меньше моего.
— А мартини я одна допила? — поморщившись спросила я.
— Не успела, — довольно хмыкнул Костян, — я помог.