Созданы друг для друга

Глава 7

Джейк проснулся в одиночестве. Он поднялся с постели с мыслями о Тане. Ушла или нет? Вчерашняя ночь доставила ему бездну удовольствия и наслаждения, но она же показала, что Таня еще не верит ему, может быть, боится, что он не пойдет на серьезные отношения. А он вопреки всему хотел именно этого.

Натянув домашние штаны, Джейк отправился в ванную комнату, умылся и почистил зубы. Полотенце оказалось влажным. Еще через минуту он отметил про себя, что то полотенце, которым он вытирал лицо Тани вчера после дождя, аккуратно сложено. Ванна мокрая. Ею явно недавно пользовались. Джейк улыбнулся и прошел на кухню.

Ему с трудом удалось сдержать радостный возглас, когда он увидел там Таню за столом с утренней газетой в руках.

— Доброе утро, — небрежно бросил Джейк, проследовав к холодильнику. Затем он достал пакет молока и открыл его.

— Доброе утро. — Таня почему-то упорно не смотрела на него, делая вид, что внимательно читает газету.

Так даже лучше, решил Джейк, довольный возможностью спокойно разглядывать ее. На ней не было совсем никакой косметики, волосы, как макароны, только что брошенные в кастрюлю, топорщились во все стороны. Таня нарядилась в его голубую рубашку и закатала рукава по локоть. Она все так же сидела, погрузившись в чтение, то скрещивая ноги, то ставя обе их на пол. При этом рубашка скользила по ее чудесным округлым бедрам и можно было любоваться длинными стройными ногами. Он хлебнул молока, размышляя над тем, есть ли у нее сейчас что-нибудь под рубашкой.

Таня. Перед его глазами пролетело воспоминание об их первой ночи, о ее ногах, обвитых вокруг его тела, об их любви. Джейк повернулся к раковине и тяжело вздохнул. Можно было предположить, что утро будет нелегким. Наверное, Таня думает о нем черт знает что. Но что бы она ни насочиняла, их ночь была реальной, даже более чем. И эти ночи будут повторяться, должны повторяться.

— Хорошо спалось? — спросил он как можно беспечнее.

Она не ответила, перевернула страницу газеты и тщательно разгладила листы.

Джейк медленно подошел к ней.

— Что, матрас был не слишком мягкий?

Таня помотала головой.

— Надеюсь, и не слишком жесткий?

— Не-а. — Движение головой вправо-влево.

— Исключая оба варианта, приходим к тому, что все было хорошо, так? — Он наклонился.

Таня подняла на него глаза.

— Что?

— Все хорошо?

Она внимательно посмотрела на него и торопливо прошептала:

— Да, Джейк, было… замечательно.

— Тогда почему бы не чмокнуть дядю?

Таня пробормотала:

— Д-да, конечно.

Сначала нежно, потом более настойчиво он прижался своими губами к ее губам. Какие сладкие на вкус! Интересно, почему она выглядит такой растерянной? Неужели он был груб вчера? Вроде нет, наоборот, старался действовать как можно деликатнее. Да и, судя по всему, ей было так же хорошо, как и ему.

Он слегка отстранился и оглядел ее с ног до головы.

— Что тебя смущает, Таня? — Он стоял, облокотившись о стол.

Она густо покраснела. Глядя на ее хлопающие ресницы, Джейк сообразил, что Таня Престон подыскивает какой-нибудь подходящий ответ, пытаясь избежать обсуждения вчерашней ситуации.

— Мне нечего надеть, в смысле у меня нет вещи, о которой можно было бы сказать, что ее не носили в дождь, а потом не швырнули на пол.

— Разве? По-моему, ты нашла неплохую одежду. По крайней мере мне твой наряд очень нравится.

Но Таня выглядела удрученной.

— Знаете, советник, может, вы и сели бы в автобус в таком виде, но меня увольте.

Джейк хихикнул.

— Попробую поискать тебе что-нибудь другое.

— А на ноги? Вряд ли у тебя есть обувь моего размера.

Джейк уселся на стул и, закинув ноги на стол, принялся изучать заголовки газеты.

— Ты всегда так ворчлива по утрам или это результат кофеинового голода? Так ты только намекни. У меня есть кофеварка с программным управлением — в любой момент можно выпить чашечку кофе.

Таня слегка оживилась.

— Вы очень уверены в себе, правда, советник?

— Пардон? — бросил он поверх газеты.

— С чего ты решил, что состоится повторение вчерашней ночи?

Джейк удивленно поднял брови.

— Ты о великолепной любви, которая вчера объединила нас? Причем дважды. Или я ошибаюсь?

— Уж не этот ли голод мучает тебя по утрам? Любишь такое занятие? — парировала она.

— Какое?

— Кайфовое?

— О, только не кайфовое! Ненавижу это слово.

— Кайфовое, — нарочито смакуя, повторила она. — Причем, держу пари, прежде чем прийти сюда и поцеловать меня, ты рассматривал себя в зеркале и остался удовлетворен.

— Вот тут ты ошибаешься. Удовлетворен я был вчера. А сегодня мне только предстоит быть удовлетворенным.

Она возмущенно вскинула голову и вскочила.

— Ты просто невозможный нахал! — Шелковая, слишком большая для нее рубашка соскользнула с плеч. Таня схватилась за концы ремня, которым она подпоясала свою одежку, и сильно затянула их.

«Как сексуально она возмущается!» — мелькнуло у Джейка в голове.

— Куда-то собралась? Ладно, не держу, только помни: вчера ты уже убегала, а чем все закончилось?

Таня не ответила, она просто не смогла ничего ответить. Редкий случай для нее, подумал Джейк. Она молча бросилась вон из кухни, но по дороге Джейк поймал ее за руку, и она совсем не грациозно плюхнулась прямо ему на колени.

Он погрозил ей пальцем.

— Раньше, чем убежишь, может, расскажешь, чем недовольна?

Таня поправила рубашку и выпалила:

— Расскажу! Ты о моем прошлом знаешь все, а я о твоем — ничего!

Он уставился на нее, не веря собственным ушам.

— Какое это имеет значение?

— Огромное! — Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее. — Здоровый, недурно выглядящий молодой человек неизбежно имел как минимум несколько любовниц.

— Допустим. — Он не очень понимал, куда она клонит.

— И ты, наверное, мог снять любую женщину.

— Я бы не сказал. — Он бросил на нее быстрый взгляд. — Таня, давай начистоту. Ты не хочешь быть в числе многих, не хочешь состоять в некоем клубе моих женщин или что-то вроде того, так?

— Не совсем.

— Тогда будь добра, объясни доходчивее.

— Джейк, скажи, пожалуйста, почему у тебя нет какой-нибудь прекрасной подруги, умеющей вести себя в обществе, которая прилично выглядела бы и… и любила бы тебя до смерти?

— Может быть, потому, что все критерии, которые ты назвала, за исключением последнего, не очень важны для меня. — Он погладил ее по щеке. — Не буду утверждать, что у меня не было ни одной интрижки, но меня не связывают никакие узы, которые препятствовали бы нашим отношениям.

— Даже с той женщиной, которая подарила тебе это? — Таня теребила край рубашки.

— С чего ты взяла, что мне ее подарила женщина?

— Прекрати, Джейк. — Она бросила на него нетерпеливый взгляд. — Мужчины не покупают себе шелковых рубашек.

Он улыбнулся:

— Ну ладно, сдаюсь. Рубашку подарила женщина.

Уголки губ Тани поползли вниз.

— Она для тебя много значит?

— Очень.

— Кто? Где она сейчас?

Джейк снова обнял ее и задумчиво поднял глаза к потолку.

— А сколько времени?

Таня недоверчиво уставилась на Джейка. Интересно, что делается сейчас в ее голове, подумал он.

— Полвосьмого, — ответил он вслух сам себе, посмотрев на часы над раковиной. — Скорее всего она готовит завтрак для человека, с которым прожила последние тридцать пять лет.

— Твоя… мама?

— Ага. Подарок на Рождество. И кстати, ты первая, кто ее надел. Если не считать обязательной рождественской примерки, я ни разу в нее так и не влез.

Таня встала, и Джейк судорожно вздохнул, увидев ее грудь, явственно проступающую сквозь мягкую ткань. Она не могла не заметить, как он мгновенно возбудился.

— А почему мама решила, что тебе нужна шелковая рубашка? — спросила она.

— Когда я последний раз гостил у родителей, то умудрился спуститься к завтраку в спортивных шортах с дыркой на самом интересном месте. Мама заявила, что адвокату негоже щеголять в таком виде… Но, — он ласково погладил ее по бедрам, — у меня нет ни малейшего повода сердиться на нее. Ведь тебе так подходит этот наряд. Послушай, Таня, если бы я знал, что ты будешь сожалеть о вчерашнем, то никогда бы не допустил этого. По-моему, все было честно.

— Я не жалею. Но постель что-то изменила в наших отношениях, я сама этого не ожидала.

— И что же?

Она как будто немного испуганно посмотрела на него и произнесла:

— Понимаешь, ты такой разный, Джейк. То ты серьезный адвокат в строгом костюме и галстуке, а то… — Она скользнула взглядом по его груди и невольно опустила глаза ниже.

Он сразу возбудился и покраснел, стыдясь естественной реакции.

— Потом… в общем, совсем другой. Адвокат, которого я знала, — и тот человек, с которым вчера… Ну, ты понял. Короче, вы — два разных человека.

Он помолчал минутку, потом улыбнулся:

— Адвокат тоже может быть человеком. Я все делал из любви к тебе… и думаю, теперь ты это понимаешь.

— Но, Джейк, скажи, какой из двух настоящий?

— Оба. Так же, как существуют как минимум две разные Тани. Одна, которая сводит с ума добропорядочную публику нестандартными выходками, и вторая, пытающаяся даже в ущерб себе оставаться честной и справедливой.

Она улыбнулась:

— А ласковый ты всегда. Это не меняется.

— Не думаю, что «ласковый» — подходящее слово, — продолжил он разговор, а тем временем размышлял о том, что еще немного, и он не ручается за себя.

— Не только ласковый, конечно, но ласковый тоже.

Он бросил взгляд на ее едва прикрытую грудь.

— Давай докажем.

Она взяла его голову в ладони, наклонилась и поцеловала. Он немного колебался, раздумывая, хочет ли она большего, но уже не смог сдержаться. Услышав ее тихий стон, Джейк отбросил последние сомнения и быстро посадил Таню к себе на колени. Полы рубашки разлетелись, и он убедился — на ней больше ничего не было.

Неспешно и нежно Джейк проник языком в ее раскрытый в ожидании рот и, дождавшись ответного движения, принялся ласково целовать ее.

Затем расстегнул на ней рубашку, и перед ним предстало ее совершенное тело. Он трогал чудесную грудь, гладил шелковую кожу бедер. От его прикосновений грудь слегка изменила форму, соски набухли и напряглись.

Таня крепко держала его за плечи и выгибалась в такт его движениям.

— Не могу поверить, что в твоей жизни не было как минимум сотни женщин, — хрипло прошептала Таня и крепко прижалась лбом к его лбу. — Ты занимаешься любовью так, будто делаешь это каждую ночь.

— Маленькое исправление. Я занимаюсь любовью так, как бы хотел заниматься каждую ночь. С тобой. — С этими словами он взял ее руки и притянул к поясу своих домашних штанов. Таня быстро развязала шнурки на поясе, и штаны свободно повисли на бедрах. Джейк издал протяжный стон, когда она ласково дотронулась до него.

Вцепившись пальцами в спинку стула позади него, она придвинулась ближе. Еле сдерживая громкий крик, он вошел в нее и начал ритмичные движения. Джейк смотрел на лицо Тани и испытывал невыразимую радость от зрелища полуприкрытых век и страстного взгляда карих глаз, устремленных в никуда.

Он продолжал поглаживать ее грудь, наблюдая, как возрастает ее наслаждение. Еще немного, и все закончиться. Джейк с трудом сдерживался.

— Подожди, Таня…

Он схватил ее за плечи, но она уже сгорала от нетерпения и ускоряла свои ритмичные движения. С громким стоном Джейк вошел в нее еще несколько раз и застыл в изнеможении.

— Господи, Таня, неужели ты могла подумать, что кто-либо еще может доставить мне такое удовольствие… — Он не договорил, потому что ее нетерпеливый взгляд заставил его снова войти в нее.

«Как мне жить без нее?» — последняя мысль, которая посетила Джейка перед новым сильным оргазмом, после которого он несколько минут не мог ни говорить, ни думать, ни даже, кажется, дышать.

Прошло время, они оба не знали сколько, когда наконец нашли в себе силы встать.

Отдышавшись, Джейк неожиданно начал смеяться.

— Что смешного? — недоуменно спросила Таня.

Он обнял ее.

— Вот это традиционный секс! Ха-ха!

Они принимали душ вместе — Джейк впервые за день, Таня во второй раз. В ванной с удивлением обнаружили взаимную готовность продолжить, чем немедленно и воспользовались, находя огромное наслаждение в любви под теплыми ласковыми струями воды.

Джейк сдержал слово и нашел подходящий наряд для Тани — спортивные шорты, доходящие ей до колен, и рубашку, у которой они засучили рукава по локоть. Ансамбль дополнял ремень — совершенно необходимая вещь, иначе шорты просто бы свалились с тонкой талии Тани.

Они стояли перед зеркалом в ванной комнате и придирчиво изучали новый облик Тани.

— Ты великолепно выглядишь, — сказал Джейк.

— Прекрасная вентиляция, учитывая, что под шортами ничего нет.

— Извини, женских трусов не имею. — Он обнял ее. — Интересно, что бы сказала твоя мама, если бы узнала, что ее дочь отправляется в Сан-Франциско без трусиков?

— Не знаю, но у меня нет трусов, потому что некий адвокат привел их в негодность.

— А как насчет лифчика? Его тоже нет.

— Слушай, советник, хватит о нем, а то у меня появятся комплексы.

— Вот еще! — Джейк расстегнул на ней рубашку. — Твоя грудь так хороша, что было бы кощунственно втискивать ее в бюстгальтер.

— Джейк!

— Все нормально. — Он убрал свою руку, которая лежала на ее груди, и застегнул рубашку на все пуговицы. — Позавтракаем?

Они прошли на кухню.

— Сколько у нас времени до начала твоего рабочего дня? — спросил Джейк, доставая из холодильника яйца, ветчину и хлеб.

— Сколько угодно. — Таня уселась на стул и бросила быстрый взгляд на соседний, тот самый, где они занимались любовью. — Я взяла выходной.

— Отлично. У меня тоже никаких важных встреч сегодня. Можно спокойно позавтракать, а потом я отвезу тебя домой и неспешно отправлюсь на работу. — Говоря это, он аккуратно укладывал кусочки ветчины на разогретую сковородку.

Таня задумчиво посмотрела на него, затем произнесла:

— Джейк, не нужно возиться со мной. Я прекрасно доеду на автобусе.

— Таня, — с упреком сказал он, — мы занимались с тобой любовью четыре раза за последние двенадцать часов. Позволь мне побыть рядом еще немного. Ладно?

— Дело не в этом…

— А в чем, Таня? Ты хочешь сбросить со счетов то, что между нами произошло? Я лично не готов. — Он немного стыдился того, что проявил себя настолько влюбленным. — Кстати, в шкафу кофе. Кофемолка на полке над раковиной. — С этими словами он вышел из кухни.

Несколько минут было тихо. Затем Джейк услышал, как хлопнула дверь холодильника, потом зажужжала кофемолка. Кажется, очередной напряженный момент остался позади. Он вернулся обратно.

Таня поглощала завтрак. Ей не стоит пропускать еду, подумал Джейк, при ее-то комплекции. Так и до болезни недалеко. Как долго ей пришлось обходиться без его помощи? Ему вдруг захотелось спросить, как она жила последние месяцы, но он сдержался. «Стоп, — сказал он себе, — ты ведь знаешь, как она непредсказуема и капризна».

Таня первая нарушила тишину.

— М-м, — проворковала она, поднося дымящуюся чашку к губам. — Спасибо за кофе, я очень его люблю. Жаль, редко доводится попробовать хороший.

— И это учитывая, что ты работаешь в районе, где полно приличных забегаловок?

— Обычно я приезжаю на работу так, что не успеваю ничего до первой доставки. Я, — она засмеялась, — из тех, кто предпочитает выбираться из кровати как можно позже.

А сегодня? Что тогда сегодня заставило ее встать рано, захотелось ему спросить, но он не рискнул. Ему так хотелось подразнить ее, заставить покраснеть, хотелось, чтобы она сказала ему, что он нахал или еще что-нибудь вроде того. А еще он с удовольствием признался бы ей, что сделает все, чтобы она была счастлива. Но что-то ему подсказывало: Таня еще не готова строить общие с ним планы и давать обещания.

— Расскажи о работе курьера. — Тема показалась ему сравнительно нейтральной. — Я очень мало знаю о том, чем ты занимаешься.

Она пожала плечами и вгрызлась зубами в тост.

— Не работа, а дурдом, но даже в сумасшествии есть свой смысл.

— Неужели?

— Представь себе. В первый день я пришла на работу в более или менее пристойной одежде, со своим натуральным, темным, цветом волос, обычной прической — маленький хвостик сзади. Я была готова к прогулке на велосипеде, но, оказывается, работа на велосипеде — совсем другое дело. По крайней мере дважды меня чуть не задавили, а сколько раз я слышала недвусмысленные высказывания в свой адрес, ты не поверишь. Впрочем, что ты чувствуешь, когда едешь на машине, а навстречу несется чудовище на велосипеде?

— Я деликатно уступаю дорогу, — рассмеялся Джейк. Он пытался представить себе Таню в тот день, когда она вышла на работу велосипедным курьером. Получилось плохо. Причем труднее всего было представить Таню не с белыми, торчащими в разные стороны волосами. Она казалась ему очень органичной именно с такой стрижкой, которая у нее сейчас. Но вероятно, Джейк был единственным человеком, придерживающимся такого мнения.

— Но постепенно, — продолжала Таня, — я стала носить невероятные шмотки, постригла и покрасила волосы, изменила свой стиль и из чувства самосохранения, научилась вести себя так, чтобы никто не смел на меня нападать.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что и твой сарказм родился во время работы курьером? — Он удивленно приподнял брови.

— Нет. Я всегда была…

— Прямолинейной? — вежливо подсказал Джейк. — Искренней?

— Грубоватой. И это самое культурное определение, которое я бы дала.

Он прикрыл ладонью ее руку.

— Мне нравится твоя прямота, Таня. Всегда нравилась.

Она нахмурилась:

— Мой отец говорил, что когда-нибудь в приступе язвительности я сама себе прикушу язык. — Она горько вздохнула. — И оказался почти прав.

— Ты о вчерашнем процессе, ангел? — Для Джейка он сейчас отодвинулся куда-то далеко.

Таня пожала плечами:

— Наверное, должно пройти время, прежде чем я смогу забыть вчерашний позор.

— Постарайся не думать об этом. — Он еще крепче сжал ее руку. Теперь он знал, она не справится без него, а он, несмотря ни на что, будет помогать ей.

— Стараюсь.

— Вот и хорошо. Я буду рядом.

Она благодарно улыбнулась:

— Я очень ценю то, что ты для меня сделал. Но несправедливо переваливать все на тебя. Нужно самой научиться справляться с болью.

— Однако я не смогу помочь тебе, если ты не будешь откровенной, — сказал он. Но, сообразив, что форсирует события, попытался шутить: — Твой папа, может, и ясновидец, но молчать все же нехорошо.

В ее глазах появилась невыразимая грусть.

— Отец очень переживал, когда ты уволилась? — Джейк так надеялся на искренний ответ.

— Он… мягко говоря, был разочарован, — тихо сказала она. — Из-за работы, из-за Кельвина. Раньше он гордился моими успехами, а этими двумя поступками я подорвала его доверие.

— А ты не объяснила ему своих побуждений?

— Пыталась, впрочем, и с Кельвином пыталась объясниться. Они оба хорошие люди, но не понимают некоторых вещей. Например, как орнаменты из растений могут стать для кого-то делом жизни. То, что важно для одних, может не иметь никакого значения для других. Но ведь это не отменяет права на существование разных точек зрения. А я понятия не имею, как переубедить человека, если он придерживается других, противоположных взглядов.

Джейк несколько минут искал верные слова, чтобы успокоить Таню. Наконец сказал:

— Может быть, отец вовсе не потерял доверие к тебе, Таня. Он, наверное, просто волнуется за тебя. Ты одна, без семьи, в большом, не всегда дружелюбном мире. Видимо, ему было страшно за тебя. Ведь ты сразу после колледжа пошла на работу, связанную с бизнесом. — Он помолчал, затем продолжил: — Знаешь, очень трудно позволить кому-то, кого очень сильно любишь, идти своим путем. Пожалуй, это самая сложная вещь на свете.

Она сидела сжав губы, глядя куда-то поверх его головы. Джейк снова забеспокоился.

— Таня?

Она перевела на него глаза, в которых отражалась огромная боль.

— Мне пора домой, Джейк.

Он бросил взгляд на часы.

— Да, не рано. Давай я составлю тебе компанию после работы. Можно просто погулять. Мне не хочется оставлять тебя одну.

Она покачала головой:

— Со мной все будет в порядке. — Она посмотрела на него глазами раненого зверя.

— Тогда скажи, когда мы увидимся.

— Не знаю.

— Завтра? В выходные?

— Джейк, нам пока не надо встречаться…

— Даже не думай об этом, — отрезал Джейк. Сообразив, что слишком категоричен, он продолжал более спокойно: — Таня, пойми, я действую не из жалости. Я хочу тебя видеть и хочу помочь.

— Я очень ценю это. Честное слово. Но дай мне немного времени, Джейк, — сказала она твердо.

Он задумался. Адвокат и человек боролись в нем. Один хотел быть просто честным и справедливым, а другой мечтал схватить ее в объятия и больше никогда не отпускать.

Однако она имеет право на собственную жизнь, на свободное волеизъявление. Мудрые мысли вертелись у него в голове, но вслух он произнес:

— Я не согласен, Таня. Я нужен тебе, ты сама мне об этом сказала.

— Правда, — смиренно согласилась она.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Тогда что происходит?

— Не знаю, — просто ответила она как ни в чем не бывало. — Я должна прийти в себя. Может быть, найду нормальную работу, в общем, постараюсь вернуться к человеческой жизни.

— А мы? Ты предлагаешь забыть о вчерашней ночи и каждому идти своей дорогой, а потом встретиться и похвастаться успехами? Когда это будет, Таня? Через неделю? Через месяц? Узнаю ли я тебя в новом обличье, встретив на улице? — Он остановился, рассердившись на себя за бурное проявление эмоций, но уже не в силах был замолчать. — Как, черт возьми, это понимать?!

Она испуганно смотрела на него.

Отлично, подумал Джейк, слишком долго он был терпеливым тактичным Джейком Карлайлом. Он тоже живой человек, тоже нуждается в понимании.

— Это не навсегда, — сказала она.

— Почему все должно зависеть от твоих желаний? — горько спросил он, прекрасно сознавая бессмысленность своего вопроса.

— Не знаю. Я делаю так, как могу. — Она взяла сумочку. — Поеду на автобусе. Пожалуйста, попробуй понять меня.

— Не делай этого, Таня, не убегай снова. — Ему очень хотелось сказать: «Я тебя люблю», посмотреть на ее реакцию, но он решил, что нечестно действовать такими сильными методами.

Она повернулась, и Джейк по ее глазам понял: Таня сейчас чувствует себя не лучше, чем он. Он протянул руку.

— Таня!

— До свидания, Джейк.

Он не двинулся с места. Через минуту услышал стук закрывающейся двери, закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Он позволил ей уйти.

Черт побери! Он поднял кулак и со всей силы стукнул им по стене.