Спартак

Глава шестнадцатая ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ В ТРАНСАЛЬПИЙСКОЙ И СВОБОДНОЙ ГАЛЛИЯХ

Провинция Трансальпийская Галлия ко времени восстания Спартака существовала всего каких-нибудь 50 лет. Она появилась в результате побед полководцев из партии популяров — М. Фульвия Флакка, друга Г. Гракха (125–124 до н. э.), Г. Секстия Кальвина (123–122), Г. Домиция Агенобабра (122 год) и Кв. Фабия Максима, родного брата Сципиона Эмилиана (121 год).

Новая провинция оказалась беспокойной. Галлы часто устраивали заговоры и восстания. Поэтому римляне поддерживали против них свободную и союзную общину Массилию, богатый и культурный город (туда обычно удалялись изгнанные по суду римские аристократы), а также свободные от податей колонии римских граждан Нарбон и Аквы Секстиевы. Нарбон, подобно Массилии, имел общинное устройство, а Аквы Секстиевы являлись военной крепостью.

Собственно галльская область делилась на четыре части: 1 — земли волков-тектосагов (столица — Толоза); 2 — земли аллоброгов (столицы — Виеннаи Генава); 3 — земли воконтийцев (столица Араузион); 4 — земли лигурийских племен (столица Генуя (Лигурион).

О хозяйстве этой богатой провинции Страбон отзывался так: «Вся провинция Нарбонида производит те же самые плоды, что и Италия. При продвижении к северу и к горе Кемлоену видно, как кончается страна оливковых рощ и фиговых деревьев, но другие плоды еще произрастают. Вся виноградная лоза далее на севере также созревает с трудом. Вся остальная страна дает большое количество хлеба, проса, желудей и скота всевозможной породы; она целиком возделывается, за исключением тех частей, где обработке препятствуют болота и чащи. Однако и эти места густо заселены, но скорее по причине избыточности населения, чем в силу его усердия. Женщины отличаются плодовитостью и хорошие кормилицы, мужчины скорее воины, чем земледельцы».

Такова была провинция Трансальпийская Галлия. Сюда-то в начале 73 года — в главный город Нарбон — прибыл новый наместник М. Фонтей, чтобы пробыть здесь три года (73–71).

Обстановка в провинции была в то время напряженной. Для М. Фонтея это, собственно, не являлось новостью, ибо в последнем письме Помпея, оглашенном в сенате в январе 74 года, было сказано следующее: «Ближнюю Испанию, которая не занята врагами, мы или Серторий разорили дотла, кроме прибрежных городов, нам же в расход и отягощение. В прошлом году Галлия содержала войско Метелла, а теперь из-за плохого урожая сама едва существует» (Саллюстий). К этому добавлялось еще крайнее озлобление могущественных племен провинции волков-арекомиков и аллоброгов. Отправляясь в Испанию в 77 году, Помпей при подавлении восстания, поднятого ими, отнял у них в наказание часть земель и подарил их в награду за верность Массилии. В силу указанных причин национальная партия в провинции имела множество веских аргументов за новое восстание.

Таким образом, новый наместник стоял перед необходимостью разрешения очень трудных задач. С одной стороны, надо было за счет своей провинции организовывать снабжение сражавшихся в Испании армий Помпея и Метелла (другого выхода не было; в 73-м и особенно в 72 году государственная казна находилась в совершенном запустении), кормить попеременно армии Помпея и Метелла во время зимних стоянок и в то же время отклонять галлов от мыслей о новом восстании.

Задачи эти были почти неразрешимы, и Помпею, находившемуся в Испании, оставалось лишь уповать на дипломатическую ловкость, личное бескорыстие, энергию, полководческую репутацию и преданность М. Фонтея интересам помпеянской партии, видным членом которой он являлся.

Галлы встретили нового наместника (предшественником был Г. Валерий Флакк — 74 год) недружелюбно. Из уст в уста шла молва о его прошлом. Отец М. Фонтея был легатом пропретора Г. Сервилия (91 год) и погиб вместе с ним в городе Аскуле от восставших жителей — эти убийства и послужили сигналом к Союзнической войне (90–88).

М. Фонтею в момент убийства отца было 24 года (род. в 114 году). Он происходил из довольно известной в Риме семьи: на страницах римской истории его предки (родом из города Тускула) появляются со Второй Пунической войны (218–201).

В качестве мстителя за отца М. Фонтей юношей участвует в Союзнической войне. В политике он выступает как большой поклонник Г. Мария. Это обстоятельство сближает его с молодым Цицероном, гордившимся своим общим происхождением из города Арпина с Г. Марием, кумиром всех «новых» людей.

После смерти последнего М. Фонтей избрал себе в качестве вождя Л. Цинну и получил от него за многочисленные услуги квестуру. Когда Л. Цинна был убит мятежными солдатами (84 год), М. Фонтей вместе со своим другом Гн. Помпеем перешел на сторону Суллы (83 год) и принял участие в борьбе с бывшими товарищами по партии. За свои услуги он тотчас получил награду в виде должности легата при пропреторе Г. Аннии Луске, отправлявшемся наместником в Дальнюю Испанию (82 год).

В 79 году М. Фонтей вернулся в Рим. Как хорошо зарекомендовавший себя военачальник, он получает новое важное назначение — легатом в Македонию при консуле Аппии Клавдии. С этим последним М. Фонтей упорно сражается с фракийцами в течение 78–76 годов.

После возвращения из провинции, проведший свою молодость и зрелые годы в боях и походах, Фонтей с помощью Помпея легко добивается претуры и отправляет ее одновременно с Г. Берресом (74 год), после чего перед ним открывается широкое поле деятельности в качестве провинциального наместника.

М. Фонтей пользовался в Риме известностью и большим авторитетом (его родная сестра являлась весталкой).

Вот какими фактами ознаменовалась деятельность М. Фонтея в Трансальпийской Галлии за годы его наместничества. Была, во-первых, достроена «государственной важности» (так определял ее Цицерон) Домициева дорога, соединявшая Италию с Испанией. Каждая галльская община получила для проведения дороги определенный участок. Отлично сознавая, что этим строительством они куют себе цепи, галлы пытались сначала уклониться от строительной повинности, подкупив легатов. Когда из этого ничего не вышло, они стали строить намеренно плохо. Но легаты Л. Анний Беллиен и Г. Фонтей, стоявшие по своей честности «выше всяких подозрений» (Цицерон), быстро разгадали их тайные намерения. Они повсюду производили строжайшую инспекцию и заставляли галлов переделывать негодные участки дороги. Такая неумолимая требовательность вызвала среди последних страшное озлобление.

А сам М. Фонтей тем временем лично занимался судом и проведением мероприятий экономического характера. Совместно со всадниками из откупщиков он разработал план получения больших денежных сумм путем установления таможенных пошлин на вино, шедшее на пограничные территории. В соответствии с этим планом назначенные им агенты брали: в Толозе — по четыре денария с амфоры вина, в Сегодуне — по три, в Волкалоне — по два с викториатом и т. д.; с торговцев, отправляющихся с вином в Свободную Галлию, брали даже по шесть денариев.

Галлы были взбешены столь хитроумным мероприятием. Большие любители вина, изобретатели различных его сортов, охотно заимствовавшие друг у друга новинки, они считали, что М. Фонтей допускает ужасающее злоупотребление, так как им приходится теперь ограничивать себя в своих привычках и по римскому обычаю пить вино, разбавленное водой, что казалось им противным.

Другими мероприятиями, проведенными М. Фонтеем, оказались: хлебная повинность, обязанность принимать на постой римские войска и непременно давать для войны вспомогательные пешие и конные части.

Эти повинности галлы выполняли крайне неохотно. Зато М. Помпей и его товарищ Кв. Метелл были М. Фонтеем очень довольны. «Груды хлеба (были доставлены) Галлией, многочисленные пешие войска — Галлией, очень много всадников — Галлией» (Цицерон). В общем итоге при М. Фонтее Трансальпийская Галлия погрязла в долгах, была угнетена невыносимыми налогами и злоупотреблениями римской администрации (Цицерон говорил, что «вся Галлия наполнена негоциантами из римских граждан, ни один сестерций в Галлии не может шевельнуться, не оставляя следа в кассовых книгах римских граждан»), массовым обращением людей в рабов. Провинция кипела от возмущения. Наконец в 72 году вспыхнуло восстание галлов-воконтийцев, представители которых вели тайные переговоры с эмиссарами Сертория и Спартака и заключили соглашение о взаимной помощи. Восстание воконтийцев поддержали аллоброги во главе со своими вождями Индутиомаром и Катугнатом. Галльские отряды осадили Массилию и Нарбон и, распространившись по стране, начали избивать римских «деловых людей».

М. Фонтею пришлось со всей энергией начать борьбу против восставших. Цицерон позже вспоминал: «М. Фонтей был наместником Галлии, то есть той провинции, народы которой (старого я поминать не буду) отчасти при наших отцах вели ожесточенные и продолжительные войны с римским народом, отчасти лишь недавно были покорены нашими полководцами, недавно были укрощены оружием, недавно нам дали повод к триумфам и победным памятникам, недавно были в наказание лишены земли и городов по приказанию сената, отчасти даже сразились с самим М. Фонтеем и лишь благодаря его полной трудов и лишений деятельности признали власть и господство римского народа. С другой стороны, в той же провинции лежит город Нарбон Марсов, колония с правами нашего гражданства, передовой пост римского народа, твердыня, о стены которой должен был разбиться натиск тех племен; там же, наконец, находится и город Массилия, о котором речь была выше, населяемый нашими верными союзниками, помощь которых, состоявшая и во вспомогательных войсках, и в прочих военных средствах, уравновешивала грозившие нам со стороны галлов опасности. Из таких-то разнородных элементов состоит провинция, наместником которой был, как я сказал, М. Фонтей; настоящих врагов он покорил сам, недавних врагов заставил покинуть те области, которые у них постановлено было отнять, остальным (которые с тем-то и были покорены в жестоких и не раз возобновленных войнах, чтобы навсегда оставаться подданными римского народа) он приказал доставить много конных отрядов для тех войн, которые велись тогда римским народом по всему миру, много денег на жалование им, очень много хлеба на потребности испанской войны».

Эта галльская война, ведшаяся М. Фонтеем (первые признаки ее наметились еще в 73 году в виде действий многочисленных партизанских отрядов), тянулась до 71 года и закончилась только с окончанием спартаковской войны.

Но в поле зрения Спартака находились дела не только Цизальпийской и Трансальпийской Галлий, но также Свободной Галлии и даже Германии (здесь его интересовали племена свевов, самого большого и воинственного народа во всей Германии, убиев, имевших в нравах много сходного с германцами, а также узипетов и тенктеров). Но в первую очередь его внимание приковывали ближайшие соседи Трансальпийской Галлии — арверны (столица — Герговия), эдуи (столица — Бибракте), секваны (столица — Весонтион), гельветы (столица — Гельвет) и аквитаны (столица — Бурдигала) — племена южной части Свободной Галлии. Именно к ним, к их царям и народным собраниям посылал Спартак своих разведчиков — галлов и германцев, а потом письма, посольства и подарки. Предводитель италийских рабов усиленно склонял царей и отдельных военных предводителей к нападению на Трансальпийскую Галлию; не исключено, что он предлагал организовать и новое галльское вторжение в Италию.

Предложения и письма Спартака вызывали в галльских общинах острую борьбу партий.

Положение, однако, было еще не до такой степени выгодным, как хотел Спартак. К числу союзников он мог отнести только арвернов и гельветов. К числу противников — эдуев, секванов и аквитанов. У арвернов власть держал в руках выдающийся военный предводитель Кельтилла, отец главы будущего общегалльского восстания против Цезаря Верцингеторига. Кельтиллу поддерживали многие видные вожди, среди которых находился и знаменитый Критогнат, в будущем также противник Цезаря. Проримскую партию возглавлял родной брат Кельтиллы Гобаннитион.

Сильной была национальная партия у гельветов. Во главе ее находился Дивикон, заклятый враг римлян, победивший в 107 году консула Л. Кассия и проведший римскую армию под позорным ярмом (тогда вместе с консулом погиб и дед будущего тестя Цезаря — Л. Пизон). Дивикона окружали воинственные юноши. Самым блестящим среди них был молодой Оргеториг. В проримской партии видную роль играли Наммей и Веруклетий, будущие послы гельветов при переговорах с Цезарем.

Устойчиво проримской политики держались эдуи, связанные с римлянами многообразными хозяйственными и политическими связями, отношениями дружбы и гостеприимства. Во главе проримской партии стояли Эпоредориг-старший, а позже — Дивитиак и Лиек. Антиримская партия была слаба и не имела видных руководителей, за исключением молодого Думнорига (позже — враг Цезаря).

Сходная картина наблюдалась у секванов, где во главе проримской партии стоял царь Катаманлед, его сын Кастик станет в будущем верным союзником Цезаря.

Равным образом у аквитанов во главе проримской партии стоял царь Пизон, связанный узами гостеприимства с римской аристократической фамилией Пизонов; внук этого Пизона, тоже Пизон, будет начальником аквитанской конницы у Цезаря и получит с его помощью титул друга и союзника римского народа; он погибнет в одной из схваток в 55 году.

Все указанные, как и другие галльские племена, почти ежегодно до прихода Цезаря в Галлию вели войны между собой. Арверны, нападая на эдуев, старались отнять у них первенствующее положение в Галлии и вовлечь в союз против них секванов. Эдуи с помощью своих союзников, и особенно белловаков, энергично давали врагу отпор и часто совершали набеги на земли более слабых секванов. Последние, не в силах сами успешно отражать их набеги, пригласили к себе на помощь из-за Рейна молодого предводителя свевов Ариовиста с 15-тысячным войском.

Появление германцев в Галлии (72 год) Спартак горячо приветствовал. Нападение на враждебных ему эдуев из-за Рейна облегчало положение сочувствующих Спартаку племен и увеличивало возможность победы восставших гельветов и волков-тектосагов Трансальпийской Галлии.

И галлы и германцы были много наслышаны о Спартаке и его победах благодаря полученным от него письмам, рассказам путешествеников и купцов, собственным шпионам, побывавшим в Италии, и взаимному быстрому оповещению друг друга о всех важных новостях.

В целом Спартак мог быть доволен ходом дел в Свободной Галлии. На враждебных ему эдуев с двух сторон обрушивались мощные удары. Германцы-свевы благосклонно слушали его приглашение принять участие в походе на Италию.

Несмотря на гибель Крикса с многочисленными германскими частями, Спартак мог надеяться, что скоро получит им замену, причем такую, от которой в особенности содрогнутся души и сердца римлян.

Так замышлял Спартак. Но… «Счастье во всем играет большую роль, особенно же в делах войны» (Цезарь). Вот что из замыслов вождя италийских рабов получилось…