Спасенная шейхом

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На следующее утро Лайза несколько сдержанно поздоровалась с хозяйкой. Ее невольно мучил вопрос, прав ли Туарег, подозревая, что мать неспроста подружилась с нею. Ну зачем она нужна женщине на поколение старше ее? У них не может быть общих интересов, хотя, надо признаться, Лайзе очень понравилось гостить у нее.

Лайза села за обеденный стол, и служанка принесла поднос с горячим шоколадом и кофе, свежими фруктами и круассанами.

— Мне необходимо вернуться на раскопки раньше, чем я планировала, — сообщила она, надеясь, что Ясмин не станет допытываться о причинах.

— Ах, дорогая, а я хотела сегодня навестить вместе с вами мою самую любимую подругу!

— Увы, работа не ждет. У нас жесткие сроки, и я должна честно внести свою лепту. Кроме того, мне нужно отпечатать фотографии, чтобы сделать альбом в подарок Джеппе!

Интересно, как она его передаст?

— Останьтесь до ленча, а я похлопочу, чтобы кто-нибудь вас отвез, — предложила Ясмин.

Лайза улыбнулась и кивнула. Сердце ее забилось чаще при мысли о том, что Ясмин попросит Туарега отвезти ее на вертолете.

— Как вам понравилось на дне рождения Джеппы? — поинтересовалась Ясмин.

Обрадовавшись безопасной теме, Лайза с готовностью ответила. Ее тревога постепенно утихла, и общество Ясмин снова доставляло ей удовольствие. Ясмин делилась с ней пикантными сведениями о различных родственниках, присутствовавших на празднике.

Время текло, и вот Лайза услышала знакомый звук вертолета. Ее багаж и футляр с камерой стояли возле входной двери. Она снова надела джинсы и рубашку с длинными рукавами, которые закатала, чтобы было прохладнее. И снова надела поддерживающий сапог.

Услышав стук в дверь, Ясмин пытливо уставилась на нее, а мгновение спустя вошел Туарег. Он тотчас же бросил взгляд на Лайзу. Она застенчиво улыбнулась и отвела глаза. Сердце ее бешено колотилось. Она надеялась, что он пришлет пилота, а он прибыл сам!

Быстро попрощались. Несколько минуты спустя Лайза села в вертолет. Человек, который привез ее в пятницу, сидел на месте пилота. Лайза села в хвостовой части, а Туарег занял место второго пилота и оглянулся, чтобы убедиться, что она пристегнулась к сиденью.

Он не сказал ей и трех слов, подумала Лайза, глядя в окно. А что, если его мать действительно пытается сосватать их?

Солуддай сверкал белизной в лучах дневного солнца. Вертолет медленно поднялся, и она прижалась к окну, чтобы бросить на город последний взгляд. Она сидела всего лишь в футе от человека, который обвинил ее в том, что она участвовала в заговоре, надеясь завоевать его сердце!

Если бы она когда-нибудь полюбила, то уж такой возможности не упустила бы! Но от человека, которого она полюбит, она желала бы полной преданности. А Туарег ясно дал понять, что Нура — любовь всей его жизни.

Когда вертолет приземлился в лагере, Туарег первым спустился по трапу и повернулся, чтобы предложить Лайзе руку.

Облизав внезапно пересохшие губы, Лайза спустилась на землю и отняла у него руку. Пилот протянул ей багаж и футляр с камерой, которые перехватил Туарег.

— Я провожу вас до палатки, — предложил он.

— Я справлюсь сама, — возразила она. — Мне бы не хотелось больше затруднять вас!

Проигнорировав ее слова, он ухватился за ее багаж.

— Идемте!

Подавив вздох, она повиновалось. Не стоило делать из этого проблему.

Было воскресенье, и все члены экспедиции отдыхали. Некоторые помахали им, но никто не поднялся, чтобы подойти.

Было жарко. Никакого шевеления воздуха. Тень исходила только от палаток и тентов. Туарег остановился перед ее палаткой и, оглядевшись, наклонился и тихо, заговорил:

— Надеюсь, вы приняли мои извинения?

— Конечно. Мы просто неправильно поняли друг друга.

Лайза невольно вспомнила, насколько уютнее чувствовала себя с ним раньше, хоть он и шейх. Вчерашний праздник и его обвинение показали ей, какая между ними дистанция. Она никогда не отличалась светлой головой.

Дистанция? Его лицо оказалось совсем близко от ее лица — еще два дюйма, и она сможет коснуться губами его щеки. Ответит ли он настоящим поцелуем?

— До свидания. Спасибо, что привезли меня. — Она отступила назад и подняла полог палатки. Все ее мысли были заняты одним: поскорее уйти.

Туарег понимал, что ему дали отставку. К такому положению дел он не привык. Нура назвала бы его избалованным и стала бы смеяться над его удивлением. Отдав Лайзе вещи, он наблюдал, как она скрылась в палатке.

Понравилась бы Лайза его жене? Эта американка не похожа на большинство знакомых женщин, которым присущи врожденное чувство стиля и искушенность.

С другой стороны, в Лайзе покоряли свежесть и энтузиазм. Вчера вечером он сгоряча обвинил ее в сговоре с матерью. Ясно ведь, что мать предпочла бы для него симпатичную женщину из Мокансаида, а не иностранку.

И надо отдать должное Лайзе — она никогда с ним не кокетничала.

Туарег повернулся и зашагал к вертолету. Позже он свяжется с экспедицией по радио, чтобы убедиться, что Лайза больше не нуждается в медицинской помощи.

Профессор Сандерс спешил наперерез, очевидно горя нетерпением побеседовать с ним.

— Шейх аль-Шалдор, я не узнал вас в первый ваш приезд. Мы бесконечно рады вашему визиту! Я могу что-нибудь показать вам или дать разъяснения по поводу проекта? — спросил он, подскочив к Туарегу.

Туарег поспешил его успокоить:

— В прошлый раз вы устроили мне превосходную экскурсию. Вы делаете больше, чем все ожидали. Мой дядя доволен.

— Это замечательно! Я был бы счастлив, если бы вы согласились остаться подольше и своими глазами увидеть следующий пласт, который мы обнаружим. Мы боимся, что потеряем важные данные, если не будем двигаться быстрее. Существует риск нанести ущерб новым находкам, но времени очень мало. Нет никакой возможности продлить срок работ? — с надеждой спросил профессор.

— Это от меня не зависит, — ответил Туарег.

Раскопки уже стоили его проекту времени и денег.

Он был бы рад, если бы археологи уехали отсюда хоть завтра, лишь бы долгожданный водоем можно было наполнить водой.

— Может быть, замолвите о нас словечко перед вашим дядей? — робко спросил профессор.

— Нет! Я сам с нетерпением жду окончания раскопок. Меня больше интересует строительство дамбы.

Туарег бросил взгляд в сторону палатки Лайзы. Вернется ли он сюда еще когда-нибудь?

Тот факт, что ему этого хотелось, удивил его.

— Я свяжусь с вами, если решу снова прилететь сюда. — Это зависит от того, удастся ли ему в ближайшую пару дней забыть симпатичного фотографа. Если нет, то, может быть, он еще вернется сюда.

— Мы были бы рады, если бы вы остались на день-другой. Условия у нас, конечно, не те, к которым вы привыкли, но, полагаю, работа так увлечет вас, что вы не обратите внимания на неудобства, — не сдавался профессор.

— Я привык жить в лагерных условиях, — немного помолчав, ответил Туарег.

Итак, он оставил для себя лазейку!

Лайза сидела в своей палатке. Туарег улетел. Она привыкла к расставаниям. Первое было самым жестоким — смерть матери в ту дождливую ночь в Сиэтле, всего в нескольких футах от нее! Потом, через пару лет, смерть отца. Дома, в которых она, осиротев, жила, мелькали в памяти, как в калейдоскопе. Лучше всего было у Брустеров, хуже всего у Махоуни. Прощание с Джилл, когда та уехала в Калифорнию. Прощание с...

Лайза резко оборвала себя. Еще не хватало жалеть себя! Несколько дней она была знакома с потрясающим человеком, разбудившим ее чувства и спасшим ее от гибели. Она взяла свою лучшую камеру и направилась к большой палатке. Настало время наверстывать упущенное...

В среду небо заволокло тучами, но дождя не было. Дул резкий порывистый ветер, и Лайза вспоминала, как тогда внезапно налетела песчаная буря. Палатка вздымалась и хлопала на ветру. На столе лежали бумаги, прижатые несколькими тяжелыми камнями, миской, двумя чашками и камерой.

От сильного порыва ветра палатка пошатнулась. Лайза испугалась, что сейчас ее сорвет и унесет в пустыню.

— Интересный способ хранить бумаги, — заметил Туарег, заглядывая внутрь.

Лайза изумленно вскочила. На нем была традиционная арабская одежда, темные волосы закрывала кафия. Ее сердце забилось учащенно.

— Я не знала, что вы прилетите! Я не слышала звука вертолета, — растерянно пролепетала она.

— А разве в пустыне не существуют другие способы передвижения? — спросил Туарег. — Угрожающая погода. Мне не хотелось лететь дальше, пока не стихнет ветер. К тому же меня приглашал профессор Сандерс. Он надеется уговорить меня повлиять на дядю, чтобы тот продлил срок работы экспедиции.

— Вот было бы здорово! Здесь еще так много предстоит открыть! Подумайте, сколько знаний будет потеряно, если это место окажется затопленным!

— Не начинайте. Вам известна моя точка зрения. Вряд ли я ее изменю, — сказал Туарег, обойдя палатку и осмотрев все находки, разложенные на столах. — Впрочем, я поговорю с профессором и еще посмотрю место раскопок, которым он так гордится. Потом, после ленча, приглашаю вас проведать со мной ближайший лагерь кочевников-овцеводов, которых придется переселить перед затоплением.

Лайза растерялась. Она понимала, что ей не стоит проводить время с Туарегом, но не могла сопротивляться соблазну.

— Небольшая поездка на джипе. Короткий визит, и мы вернемся, — небрежно добавил он.

Ну как можно отказать, когда вопрос поставлен так? Вообще-то... как бы он ни был поставлен, она бы не отказала!

После ленча Туарег обмотал своим платком лицо, так что остались видны только глаза. Профессор Сандерс разрешил ему взять один из джипов. Заставив Лайзу тоже замотать лицо шарфом, Туарег завел джип, и они уехали. В пути он говорил мало. Кругом не было ни дороги, ни каких-либо следов человека, только бесконечный песок, колючие кусты и пучки травы. Вскоре они добрались до берега мелкой речки и, повернув, поехали вдоль медленно текущей воды. Здесь уже попадалась растительность.

— Все это уйдет под воду, не так ли? — спросила Лайза, глядя на деревца, росшие возле реки. Даже не верилось, что всего в сотнях ярдов отсюда лежит голая, выжженная солнцем пустыня. Поблизости от источника, дающего воду Вади-Хируму, росло несколько финиковых пальм, ветки которых трепал шквалистый ветер.

— Через несколько лет водоем наполнится и заработает в полную силу. Это будет одна из первых затопленных территорий.

— Только подумайте, эти деревья росли здесь более ста лет. Мы, наверное, последние, кто их видит, — печально произнесла Лайза.

— Вы романтик. Это в природе вещей — расти, жить, умирать. Орошение, которое обеспечит водохранилище, позволит вырасти новым деревьям. Там, где сейчас ничего не растет, люди будут собирать урожаи!

— Гмм!

— Вы считаете, прогресс не нужен? — спросил Туарег.

— Конечно, не считаю. Мне бы очень не хотелось жить так, как жили мои предки. Но все же очень плохо, что по пути к прогрессу мы уничтожаем природу!

— Сделайте фотографии.

— Великолепная идея, — подхватила Лайза, беря камеру. — А вы не хотите встать рядом с деревьями, чтобы дать представление об их размерах?

Он кивнул и вышел из джипа. Арабский шейх в полном облачении придавал пейзажу таинственность. Лайза с удовольствием сделала несколько снимков. Только она будет знать, кто изображен на фотографиях! В этой одежде да с закрытым лицом его никто не узнает, и в этом была загадочность ситуации.

— Достаточно, — сказал он через некоторое время и вернулся в машину.

— Спасибо. Если хотите, я вам пришлю фотографии.

— Не стоит затрудняться! Мне некому их дарить!

Но такое заявление не вызвало в Лайзе жалости к Туарегу. У него есть родители, много родни и, безусловно, друзья. А у нее нет семьи, хотя есть несколько близких друзей, с которыми можно поделиться своими проблемами.

Но в отличие от него она не отгораживается от жизни!

Эта мысль ее удивила. Нет, он не отгораживается, а просто полностью погружен в долгосрочный проект улучшения жизни в своей стране. Очевидно, у него хорошие отношения с матерью и, наверное, с отцом. И судя по тому, как все были рады его появлению на празднике, его многие любят.

И все же в нем чувствуется какое-то одиночество.

— Скоро мы будем на месте, — сообщил он. Лайза обрадовалась. От тряски в машине у нее снова разболелась нога. Каждый раз, когда джип резко наклонялся вправо, ей становилось страшно. Машина, которую вела ее мать в ту роковую ночь, прежде чем перевернуться, тоже накренилась направо. Воспоминание об этом преследовало ее всю жизнь. Такое никогда не забудется!

Она смотрела вперед, горя нетерпением увидеть палатки, и наконец они начали появляться. Жилища кочевников быстро складывались и переносились в места, где имелся корм для животных. По всему берегу реки виднелись пасущиеся овцы.

Туарег остановился на краю небольшого скопления палаток. Он быстро представил Лайзу, что-то сказал, и ей тотчас же предложили чашку прохладной воды. Жители сдержанно, но дружелюбно приветствовали ее, а Туарег переводил их слова.

Однако, как только Лайза вынула ириски, женщины заулыбались, а дети возбужденно запрыгали.

— Их нечасто балуют сладостями, — пояснил Туарег. — Очень хорошо, что вы подумали об угощении!

— Жесткие конфеты — это, похоже, единственное, что не раскисает на жаре. Я бы, конечно, предпочла черный шоколад, а профессор Сандерс отдал бы половину месячного жалованья за мороженое! Очень приятно, что детям понравились конфеты!

После короткого спора, отнюдь не понравившегося собравшимся мужчинам, Туарег предложил показать Лайзе лагерь кочевников. Пока они шли, дети прыгали вокруг них, робко улыбаясь Лайзе и протягивая руки за конфетами.

Их сопровождала пара мужчин постарше, беседующих с Туарегом.

— Они недовольны строительством дамбы, — тихо произнес Туарег.

— А вам бы понравилось, если бы это изменило всю вашу жизнь? — спросила Лайза. — Похоже, ваш проект вызывает восторг не у всех. Археологам, разумеется, он тоже не нравится, как и этим пастухам.

Туарег помотал головой.

— Возможно, но ведь их жизнь изменится к лучшему!

— Изменения, к лучшему или худшему, всегда тяжелы, — заметила Лайза, остановившись и направив камеру на кочевников. Туарег что-то сказал им по-арабски, и те, улыбаясь, закивали головами. По крайней мере они без проблем позволили фотографировать себя.

День пролетел быстро. Когда Туарег сказал, что, если они хотят добраться до лагеря засветло, им пора ехать, Лайзе стало грустно.

За время их визита ветер немного поутих. Природа застыла, словно в ожидании. Древняя земля столетиями ждала — Туарега и его проект? Вернется ли она когда-нибудь, чтобы увидеть цветущую пустыню?

— Спасибо, что привезли меня сюда. Приятно было познакомиться с ребятами. Вокруг меня не так-то много детей.

— А должно быть много. У вас, кажется, с ними очень хороший контакт, даже без знания языка.

— Но вы ведь переводили.

Они приехали в лагерь экспедиции засветло. В общей палатке уже обедали, и Туарег с Лайзой быстро пошли умыться, чтобы присоединиться к остальным.

Он снял с себя арабскую одежду, бросил ее на табуретку возле ряда раковин и остался в западном костюме. Лайза вымыла лицо и руки, борясь с сексуальным напряжением, охватывавшим ее всякий раз, когда она находилась рядом с этим человеком. Он для нее запретный плод! Помни об этом, Лайза! — увещевала она себя.

Профессор Сандерс сидел за столом в общей палатке вместе с двумя студентами, работавшими в лагере. Он жестом пригласил к себе Туарега. Через какое-то мгновение Туарег сидел за столом профессора, и между ними завязалась оживленная беседа.

Лайза помедлила, а потом намеренно села за стол с двумя аспирантами. Наскоро пообедав, она встала и поспешила в свою палатку. Ей хотелось скорее проявить сегодняшние пленки.

Через некоторое время она уже разглядывала пейзажи, которые днем видела вживую. Вдруг раздался голос Туарега, зовущего ее.

— Я здесь! Погодите входить, чтобы не засветить снимки! — ответила она.

Пять минут спустя она отодвинула темную ткань и вышла из-за занавески. Туарег сидел на ее койке и разглядывал альбом с фотографиями, сделанными на дне рождения Джеппы.

— Надеюсь, вы не откажетесь передать это Джеппе? Я не знаю, как их переслать, — сказала она.

— Отличные снимки. Вы не просто сфотографировали, а передали сущность каждого человека, — похвалил он. — А почему два альбома?

— Второй для вашей мамы в знак благодарности за ее доброту и гостеприимство.

Она посмотрела на часы. Было одиннадцать.

— Вы не уезжаете?

— Профессор предложил мне остаться еще на день. Он просил передать, чтобы вы зашли к нему, — сказал он, поудобнее устраиваясь на ее койке.

— О’кей. Хотите посмотреть на сегодняшние снимки? Я проявила пленку и уже отпечатала.

— Да. — Он встал, возвысившись над Лайзой и касаясь головой потолка. Она провела его за самодельные темные шторы. Когда они оказались в тесном пространстве фотолаборатории, она почувствовала теплоту его кожи. Здесь было просторно для одного человека, но не для двух.

Красный свет придавал помещению таинственность. Фотографии выглядели серыми, но Лайза знала, что цвета получатся яркими. Она ждала, пока Туарег рассматривал снимки, надеясь, что они ему понравятся.

— Хорошие снимки. Вы уловили дух здешних мест. Вы собираетесь поместить эти фотографии в вашу книгу о Мокансаиде?

— Да. Они будут в разделе, посвященном пустыне, чтобы показать контраст со столицей.

Он повернулся, коснувшись плеча Лайзы. Она почти подскочила. Сердце было готово выскочить из груди. На секунду ей захотелось, чтобы он ее поцеловал. Она почти прижалась к нему, но, испугавшись, отступила назад и ударилась об стол с химическими реактивами. Он ужаснется, если догадается, что у нее в голове! Это только подтвердит его догадки о матримониальных планах матери.

— Пойду узнаю, зачем я понадобилась профессору, — сказала она. — Еще раз спасибо за интересную экскурсию.

Просто Туарег проявил доброту к гостье своей страны. Ничем другим истолковать его поступок невозможно.

— Вы хотели видеть меня, профессор? — спросила Лайза, входя в большую рабочую палатку.

— Ах да! — Он посмотрел через ее плечо и поманил к себе. — Ты знаешь, кто на самом деле Туарег?

— Человек, который спас меня во время песчаной бури, — ответила она.

— Он племянник человека, который дал нам право на раскопки. Я решил, что Туарег мог бы остаться на несколько дней в лагере, чтобы посмотреть, насколько важны наши открытия. Тогда, возможно, он убедил бы своего дядю продлить срок работы экспедиции. Поговори с Туарегом, убеди его повлиять на дядю!

— Я не могу! У меня с ним не те отношения. Он просто проявил милосердие к человеку, который мог погибнуть во время песчаной бури.

— Ерунда! Ты хорошенькая девушка, Лайза! Вряд ли тебе нужно объяснять, как использовать свои хитрости для достижения цели, — сказал профессор.

Лайза засмеялась.

— Мне кажется, вы слишком заработались, профессор! Кроме того, я вряд ли в его вкусе!

Она повернулась и вышла из палатки, почти наткнувшись на Туарега. Смешно даже надеяться, что он не слышал их разговора!

Она нервно улыбнулась, обошла его и бросилась прочь от палатки.

— Я слышал.

— О!

Он остановил ее и развернул к себе. В лагере было темно, только слабый свет из палаток освещал территорию. Лайза едва различала лицо Туарега.

— Я бы не стал менять срок работ, разве что в сторону сокращения. Профессор со своей группой уедут в установленный срок!

— Я знаю. — Она вздохнула.

— Лайза, вы честная женщина!

Она заморгала, не зная, что ответить.

— Спасибо.

Он тихо засмеялся.

— Кажется, вы расстроены? Женщины предпочитают, чтобы им говорили, что они красивые, что они пахнут, как ароматный цветок, а их глаза соперничают со звездами и губы вкуснее самого сочного граната!

Она отвернулась и взглянула на звезды, ярко горящие на темном небе. Не глядя на него, слыша в его голосе почти насмешливые нотки, она все же чувствовала, что он ухаживает за ней, ласкает ее словами.

— Здесь так красиво! Мне нравится, — тихо произнесла она.

Он пристально посмотрел на нее, потом, заключив в объятия, крепко прижал ее и поцеловал. Это было не просто прикосновение губ, а поцелуй решительного мужчины. Поколебавшись секунду, она ответила на поцелуй. Тепло, казалось, разлилось по всему ее телу, с головы до ног. Дышать было трудно, но в этом не было необходимости. Она получила все, чего хотела!

Когда он отнял губы, Лайза чуть не застонала от разочарования. Он взмахнул рукой.

— Пойдемте со мной! Посмотрим на звезды и почувствуем биение сердца пустыни!

Он вел ее в сторону, противоположную от места раскопок, чтобы она не боялась упасть в какую-нибудь траншею. Интересно, неужели он видит в темноте лучше, чем она? Звезды светили ярко, но луна, которая могла бы осветить их путь, еще не взошла.

— Вы очень любите пустыню, — заметила она.

— Мои родичи жили на этой земле на протяжении многих столетий. Она стала значительной частью моей жизни. Я мог бы жить здесь до конца своих дней, нисколько не скучая о городе.

Это подтвердило догадку Лайзы. Хотя в городе она видела Туарега изысканным и утонченным, его гораздо больше манили к себе первобытные просторы пустыни.

Туарег хотел спросить Лайзу, понравилось ли ей жить в пустыне. Она привлекает не всех. Кочевники, обосновавшиеся здесь, построили страну на песке. У них и их потомков образовалась с пустыней прочная и неразрывная связь. Но ведь Лайза не кочевница!

Они остановились почти одновременно. Только самое чуткое ухо могло различить неуловимые звуки ночи.

Почему он поцеловал ее? После смерти Нуры он почти не встречался с женщинами. Ему гораздо больше нравилось одиночество.

И все-таки что-то в этой женщине заинтриговало его. Ее губы при поцелуе были столь же приятными, как и на вид. Ее глаза завораживали. Она его пленила!

Он нахмурился, недовольный этим фактом. Негоже ему думать о другой женщине!

И все же Нуры больше нет. Уже давно нет. Она никогда не вернется.

Туарег хотел ухватиться за любовь к жене. Она была особенной. Но по прошествии лет многое видится лучше. Нура была его первой любовью. Единственной любовью. Он хранил ей верность с тех пор, как они были детьми. Она была особенной. Но несовершенной.

Он помнил, какие шумные ссоры у них случались. Обычно из-за какого-нибудь пустяка. Бывало, она целыми днями с ним не разговаривала. Может быть, он в те годы не любил ее в обычном понимании этого слова. Тем не менее это была любовь.

И лишь по одному вопросу между ними никогда не было согласия. Она знала, что он хотел детей, но отказывалась заводить ребенка, пока они не поживут в свое удовольствие.

Он привязался к Лайзе Сэлинджер, но всячески противился своему чувству. Лучше прожить жизнь на своих условиях. В конце лета она вернется в Соединенные Штаты. Их миры слишком различны, чтобы когда-нибудь соприкоснуться.

И все-таки что-то в ней его влекло. Может быть, дело в ее оптимизме? В ее умении смотреть на мир сквозь розовые очки. В совсем юном возрасте лишиться родителей, и все же вырасти таким солнечным человеком!

Она взяла его за руку. Туарег испытал ощущение, которое уже успел позабыть. Нахмурившись, он взглянул на нее и приготовился к сопротивлению. Не нужно ему никаких затруднительных положений!

— Думаю, пора возвращаться. Уже поздно, а вам, надо еще устроиться на ночлег в палатке.

Он посмотрел на звезды. Их блеск соперничал с любым светом, создаваемым человеком. Пустыня говорила, охлаждаясь после жаркого дня. Надо уезжать! Нет никаких причин оставаться.

— Профессор предложил мне переночевать в его палатке, — сообщил Туарег. — Как вы полагаете, это попытка продлить срок работ?

Лайза помотала головой.

— Просто его палатка лучшая в лагере, а он знает, что вы шейх. Сразу предупреждаю, она не имеет ничего общего с вашим шатром!

Туарег зашагал рядом с ней к палатке профессора. Утром он уедет. После того, как еще раз повидает Лайзу.