Спасите меня, Кацураги-сан! Том 6

Глава 1

Откуда в мошонке пациента взялись зубы я догадался не сразу. Хоть это и было очевидно. Порой такие необычные клинические случаи выбивают из колеи, и разум не сразу возвращается на круги своя.

— Кацураги-сан, почему вы так удивлены? — спросил заведующий хирургией Ясуда Кенши. — Такое впечатление, будто вы впервые гидроцеле видите!

И вновь я столкнулся с ситуацией, когда не могу сказать напрямую, какой диагноз у пациента. Я ведь никак не мог увидеть рядом с яичком пациента несколько зубов, не имея при этом никакой аппаратуры под боком. Хотя намекнуть заведующему я всё же могу. Но только после полного осмотра.

— Как вас зовут? — спросил я пациента.

— Гиноза Рэй, — представился он, стыдливо отводя глаза.

— Не беспокойтесь, Гиноза-сан, — успокоил его я. — Ничего постыдного в этом нет. У многих мужчин из-за самых различных болезней возникает такое состояние. Как давно у вас появились первые симптомы?

— На самом деле я давно чувствовал, что там внутри что-то не так. Будто рядом с… с яичком есть что-то ещё. Но ничего не болело, в туалет ходил нормально, с женой тоже никаких проблем. У нас двое детей!

— Понимаю, Гиноза-сан, — кивнул я. — А если перейти к конкретике? Когда появилась боль?

— Она начала возникать постепенно. Сначала, когда неловко садился или ложился, а потом становилась всё интенсивнее. В больницу не обращался, думал, может быть, застудил просто. Работаю я на складах, там постоянно холод и физические нагрузки.

— Это может быть именно из-за физических нагрузок, — подтвердил Ясуда Кенши. — Так может проявить себя грыжа. Но лучше всё же перепроверить на аппарате ультразвуковой диагностики.

Перепроверить стоит — это точно. Представляю лицо Ясуды Кенши, когда он увидит, что там на самом деле! Не каждому врачу в течение всей его жизненной практики удаётся столкнуться с этим заболеванием. Очень редкое, но крайне мерзкое, особенно неприятно смотреть на эту картину в ходе хирургического лечения.

Дверь в кабинет открылась, и внутрь вошёл специалист ультразвуковой диагностики.

— Прошу прощения за задержку, — поклонился он. — Большой наплыв в гастроэнтерологии. Несколько холециститов…

— Они без нас справятся? — спросил Ясуда Кенши. — В общей хирургии сегодня и так несколько операцией.

— Справятся, там сегодня несколько абдоминальных хирургов. Разберутся без вас, — уверил нас диагност и приступил к осмотру пациента.

Я решил, что это лучшая возможность переговорить с заведующим с глазу на глаз.

— Ясуда-сан, можно вас на пару минут, — прошептал я и повёл Ясуду Кенши за собой в коридор.

— Что такое, Кацураги-сан? — спросил он.

— Я думаю, что это не грыжа и не обычный перекрут яичка, — сказал я. — Я подозреваю более необычное заболевание.

— Кацураги-сан, при всём уважении, — перебил меня Ясуда Кенши. — Не спешите, у вас ведь прямо сейчас идёт предварительный экзамен! Я сомневаюсь, что вам стоит торопиться с выводами.

— Уверяю вас, Ясуда-сан, я уверен на сто процентов, что нам нужно позвать онколога. Его консультация нам пригодится.

— Полагаете, это рак яичка? — нахмурился Ясуда Кенши.

— Нет, — помотал головой я, вспоминая то, что увидел.

Полое образование с плотной капсулой, внутри которого находились зубы, волосы и даже волокна мышечной ткани.

— Вот увидите, Ясуда-сан, — произнёс я. — Сейчас УЗИ-диагност скажет, что это тератома.

— Тератома⁈ — удивился Ясуда Кенши. — Кацураги-сан, да я эту дрянь видел всего один раз в жизни. И то она находилась у младенца в копчике. С чего вы взяли, что у взрослого мужчины… А-а-а… — протянул заведующий. — Вы решили меня проверить?

— Пойдёмте внутрь, — усмехнулся я. — Сейчас всё сами увидите. Но онколог всё равно нужен.

Хоть тератома далеко не всегда злокачественна, но специалист, который должен осмотреть её и поставить диагноз — это онколог.

Это заболевание, пожалуй, одно из самых странных, которые встречаются в человеческом организме. Оно возникает невероятно редко и без каких-либо причин. Происходит сбой в формировании ещё зародышевых клеток, образуется небольшой очаг в виде этой самой тератомы, в котором в конечном итоге в будущем может вырасти всё, что угодно.

Зубы, кожа, мышцы, волосы, и даже глаз. Бывали случаи, когда из яичника женщины или копчика младенца удаляли зубы и глаза, которые сформировались в подобной тератоме.

Недаром тератома происходит от греческого слова «монстр».

Когда мы с заведующим хирургией вошли в кабинет, УЗИ-диагност медленно повернулся к нам с выпученными глазами, но ничего не сказал.

— Да ладно? Неужто правда? — прошептал Ясуда Кенши.

— Разбираться некогда. Из-за неё возник перекрут яичка, поэтому пока оно не начало отмирать, нужно приступать к операции, Ясуда-сан, — также тихо ответил я.

Ясуда Кенши выглянул в коридор и крикнул медсёстрам:

— Готовьте Гинозу Рэя к операции. Вызовите анестезиолога и… Кишибэ Банджо!

Видимо, Ясуда специально не стал называть специальность Кишибэ Банджо, чтобы не напугать пациента. А Кишибэ-сан, как известно, работал у нас онкологом. Ох и непростая профессия… Но, к счастью, мне показалось, что эта тератома не успела перерасти в злокачественную опухоль. Удалим — и всё будет в порядке.

Пока Гинозу Рэя готовили к операции и вводили в наркоз, мы с Ясуда Кенши и Кишибэ Банджо изучали уже приготовившиеся анализы и результаты ультразвукового исследования мошонки.

— Мне не нравится это новообразование, — подметил Кишибэ Банджо. — Кацураги-сан, Ясуда-сан, мне кажется, что эта тератома уже давно переросла в рак. Смотрите, как она прилегает к сосуду. Когда вскроете мошонку, это будет видно намного лучше, но мне кажется, что эта дрянь уже успела растворить сосуд и потерять несколько своих кусочков. То есть — пустить метастазы.

Я был на сто процентов уверен, что метастазов в теле пациента не было, но насчёт злокачественности тератомы спорить с Кишибэ Банджо не мог. Ни он, ни я без результатов гистологического исследования не могли сказать наверняка, есть ли там нетипичные клетки — предвестники рака.

Хотя… С другой стороны, если я включу «гистологический анализ» и совмещу его с «усиленным анализом», может, и смогу разглядеть изменения в тканях. Сил придётся истратить немерено. Но — ничего! На случай если потрачу слишком много энергии, в моём кабинете спрятан священный буддистский свиток. Подзаряжусь от него.

— Что вы предлагаете, Кишибэ-сан? — спросил Ясуда Кенши. — Мы ведь не будем…

— Возможно, придётся, — перебил его Кишибэ Банджо. — Думаю, лучше будет удалить яичко.

— Да глупости… — не согласился Ясуда. — Непохоже на рак, вы уж не обижайтесь, Кишибэ-сан. Да и мужчина молодой.

— У него есть двое детей, — подметил я.

— И что? — воскликнул Ясуда Кенши. — Может, он захочет ещё больше!

— Ясуда-сан, мужчина прекрасно может иметь детей и с одним яичком, — сообщил Кишибэ Банджо.

— Знаю, но мы же не можем сказать наверняка, насколько здоровое второе! — сказал он. — Ладно, мы теряем время. Кацураги-сан — за мной. Решим по ходу дела. Ваш экзамен ещё не закончен — не забывайте.

Мы вошли в операционную. В нос ударил пьянящий запах наркотических препаратов и дезинфицирующих средств. Мы с Ясуда Кенши подготовились к хирургическому вмешательству и подошли к операционному столу. Гиноза Рэй уже был введён в наркоз.

— Приступаем к операции, Кацураги-сан. Вы ассистируете, а я оперирую, — начал Ясуда Кенши.

— Это ведь мой экзамен, Ясуда-сан, — ответил я. — Позвольте мне самостоятельно провести операцию.

— Кацураги-сан, но ведь… — напрягся Ясуда Кенши. — Вы пока не хирург. Что мы напишем в протоколах?

Я внимательно посмотрел в глаза Ясуда Кенши. Спорить с ним я не мог себе позволить, поскольку уважал его и не мог оскорбить хирурга на глазах у анестезиолога. Но заведующий понял всё сам.

— Вы правы, Кацураги-сан, — кивнул он. — Вы пока не хирург, но вы — будущий хирург. Можно сказать, что вы хирург в душе. А в протоколах напишем то же самое, что написали и на прошлой операции. Как с аппендицитом, помните?

— Всё удалили вы, — кивнул я.

— Верно, Кацураги-сан. Приступайте, только прошу — будьте аккуратны и озвучивайте вслух все свои действия, — потребовал Ясуда Кенши.

— Конечно, — согласился я.

Принять его условия было необходимо. Я мог его понять. Какой-то терапевт решает самостоятельно проводить операцию по удалению тератомы яичка. Да это даже не анекдот, а скорее страшилка!

— Готовлю трансскротальный доступ, — сказал я, производя разрез.

Это фраза означала, что я провожу скальпелем по мошонке, постепенно открывая себе операционное поле.

— Вскрываю оболочки яичка, — продолжал я.

— Верно, — кивал Ясуда Кенши. — Продолжайте, Кацураги-сан.

Между оболочек выступал выпот — жидкость, которая успела скопиться из-за длительного пережатия сосудов. Хирургические операции были для меня особым испытанием, поскольку в прошлом я больше всего занимался диагностикой и лечением с помощью магии.

Нет, мне, конечно же, приходилось оперировать классическим путём и много раз, но в новом теле для меня это в новинку. Руки работают, как деревянные, но при этом все этапы операции я провожу без ошибок.

На случай, если мной случайно будет пересечён сосуд или нерв, я тут же восстановлю его с помощью лекарской магии. Но такое вряд ли случится. Всё-таки мои навыки далеко не так плохи.

— Провожу ревизию, — сказал я, а затем, улыбнувшись, добавил. — Ассистент, шире доступ.

Ясуда Кенши тихо хохотнул, оценив ироничность ситуации. Заведующий отделениями хирургии выступает в роли ассистента у простого терапевта. Разумеется, я лишь шутил, иронизировал, и это никак не обижало моего напарника. Во время операции между хирургом и ассистентами образуется особая связь. Будто способность читать мысли друг друга. Никаких недопониманий, никаких неловкостей. Команда, оперирующая пациента, сливает свой разум воедино ради того, чтобы вытащить больного из тяжёлой ситуации.

Я провёл ревизию, хоть она и не была мне сильно нужна. Осмотр полости мошонки я мог провести, и не вскрывая её. Однако у меня была другая задача. Нужно попробовать проверить с помощью сочетания двух типов «анализа», злокачественна опухоль или нет.

— Кацураги-сан, — позвал меня Ясуда Кенши. — Я, если честно, до сих пор не уверен, стоит ли проводить орхиэктомию. Всё-таки половой орган лучше сохранить. Это ведь повлияет и на гормоны, и на деторождение.

— Я знаю, Ясуда-сан, — кивнул я. — Дайте мне минуту. Я должен решить сам. Это ведь мой экзамен.

Ясуда Кенши ничего не ответил.

Я ещё раз осмотрел полость мошонки, убедился, что тератома не спаялась с самим яичком. Однако с окружающими тканями и сосудами срослась прилично.

Осталось только проверить на злокачественность. Что ж…

Я сделал глубокий вдох.

Приступим!

Два режима «анализа» наложились один на другой. Мой взгляд устремился глубоко в ткани новообразования. И у меня получилось. Я действительно мог приблизительно понять, есть ли среди клеток атипичные. И спустя две минуты утомительного и тяжёлого в плане затрат жизненной энергии осмотра, я нашёл ИХ.

Раковые клетки.

Не так уж и много, но они уже очень близко к сосуду. Не повезло. Тератома начала злокачественную трансформацию совсем недавно. Если бы пациент обратился месяц назад, может быть, мы смогли бы удалить только саму тератому. Только капсулу и охваченные ей ткани.

— Но придётся удалять яичко, Ясуда-сан, — сказал я. — Приступаю к правосторонней орхиэктомии.

— Стойте, Кацураги-сан! — воскликнул Ясуда Кенши. — Зачем вам это? К чему? Не стоит этого делать. Думаю, Кишибэ Банджо ошибся. Ну сами взгляните, какая ещё онкология? Тератома совсем небольшая, она не могла успеть малигнизироваться — то есть, стать злокачественной.

— Ясуда-сан, а вы не подумали, что будет, если мы ошибёмся? — спросил я. — Вдруг в процессе удаления часть атипичных клеток попадёт в кровоток? Где мы их потом найдём? В лёгких? В мозге? Почему вы так прицепились к этой органсохраняющей операции. Уверены, что оно того стоит?

— Кацураги-сан, я-то может, и не уверен, — замотал головой Ясуда Кенши. — Но уверены ли вы? Ведь все ваши действия будут подписаны моим именем.

Заведующий хирургией вёл себя очень странно. Я не привык видеть Ясуда-сана таким. Он, конечно, уже показал своё безрассудство, однажды придя на работу с тяжёлой формой сальмонеллёза, но всё-таки… В этой ситуации крылась какая-то особая мания.

Главное, чтобы опять Макисиму Сакую звать не пришлось. Хватит с меня сегодня психиатров.

Анестезиолог — молодая девушка напряжённо наблюдала за нами. Она не знала, как реагировать на наш спор, а потому просто не вмешивалась.

— Ясуда-сан, даю вам пару минут — подумать, — сказал я. — Вы знаете о моей тайне, — намекнул на «анализ» я. — А значит, я могу утверждать на все сто — Кишибэ Банджо прав. Яичко придётся удалить.

Ясуда замолчал.

Я дал ему возможность подумать, а сам перевёл взгляд на рыжеволосую девушку, которая выступала в роли анестезиолога. Её руки, покрытые множеством татуировок, напомнили мне о моих русских коллегах. Никогда не понимал, с чем это связано — совпадение или какие-то элементы культа, но почему-то все знакомые мне анестезиологи всегда забивали татуировками руки. Естественно, только молодые. Врачи старой школы себе такого не позволяли. Но молодые — все, чуть ли не поголовно покрывали свои руки рисунками.

Анестезиолог, заметив мой взгляд, приветливо улыбнулась.

— Хорошо, Кацураги-сан, я согласен, — тяжело вздохнул Ясуда Кенши. — Делайте, что считаете нужным.

Странно, но его голос звучал обиженным. С какой стати ему на меня обижаться, я понять не мог. По какой-то причине эмоции взяли над ним верх. И теперь я был поистине счастлив, что принял решение оперировать самостоятельно.

Правда, оставалось одно «но». Оно для меня было куда менее важным, чем здоровье пациента, но на подкорке эта мысль всё же сидела. Боюсь, что Ясуда Кенши может расстроиться из-за моего решения — пойти против его хирургической тактики и не зачтёт мне экзамен. Не думаю, что такое произойдёт. Всё-таки Ясуда сам познакомил меня с программой «Хиджиката-Медикал» и убедил пройти курс хирургии.

Но такой риск оставался.

— Продолжаем операцию, — сказал я. — Вывожу яичко и семенной канатик.

— Принято, — кивнул Ясуда Кенши.

— Пережимаю семенной канатик, перевязываю шовным материалом, — продолжил я, а затем, закончив перечисленные действия, произнёс: — Пересекаю шовный канатик вместе с сосудистым и нервными пучками.

Дальше дело оставалось за малым. Тератома осталась припаянной к той части сосудистого пучка, который я уже отсёк. Попадания опухолевых клеток в кровоток можно теперь не бояться. Как можно не опасаться загрязнения этими клетками левого яичка.

Даже не все мужчины знают, что яички отделены друг от друга перегородкой и каждое из них находится в герметичной полости. Правда, герметичная — не совсем правильно сказано. Полость мошонки, грубо говоря, сообщается с брюшной полостью, но это уже совсем другая история.

Я отсёк тератому и переместил её в специальную ёмкость для последующего направления на цитологическое и гистологическое исследование. Хотя заранее знал, что обнаружит патологоанатом. Канцерогенез — преобразование доброкачественной опухоли в злокачественную.

И хвала всем местным богам, что мы предотвратили катастрофу вовремя.

— Накладываю швы, — произнёс я, переходя в завершающим этапам операции.

Да, Гиноза Рэй останется только с одним яичком. В целом это может повлиять на уровень тестостерона и на способность зачинать детей. Но это довольно сомнительное заявление. Одно яичко прекрасно справляется со своей функцией. Тем более, у этого пациента уже есть двое детей, а значит, ради сохранения его жизни и предотвращения рисков, я мог пойти на такой радикальный ход. И я уверен, что сделал это не зря.

Операция подошла к концу. Хирургические медсёстры забрали пациента в палату. Ясуда Кенши покинул операционную первым.

— Что это с ним? — спросила меня рыжая девушка — анестезиолог.

— Понятия не имею, — ответил я. — Не переживайте, я поговорю с ним.

— А как вас зовут? — лучезарно улыбнулась она. — Вы случайно, не тот самый Кацураги Тендо?

— Тот самый? — усмехнулся я. — Не уверен, что обо мне можно выражаться в таком духе, но — да. Я — Кацураги Тендо.

— А я Нода Тирико, — улыбнулась она и подхватила меня за руку.

— Э… Очень приятно, Нода-сан, но… Я ещё не успел обработать руки после операции.

— Ой! — девушка выдернула руки. — Ничего страшного. Все мы варимся в этой… хирургии!

Она странно хихикнула. Я никак не мог понять, кого мне эта Нода Тирико напоминает. Рыжеволосая, необычайно сексапильная… Стоп.

Я быстро понял, кто она такая, и мои мысли спутались в узел.

Нода… Нода Такео — рыжеволосый фельдшер скорой помощи, который подставил меня в первый же рабочий день!

— Нода-сан, а фельдшер скорой — это случайно… — начал я.

— Да-да, это мой брат-близнец, — кивнула она. — Вечно все находят это сходство. Я даже татуировки набила, чтобы чуть больше от него отличаться.

— Поверьте, вы от своего брата отличаетесь по многим параметрам, Нода-сан, — рассмеялся я. — Ладно, рад был знакомству. Мне нужно переговорить с заведующим.

— Всего доброго! Заглядывайте, Кацураги-сан! — воскликнула девушка.

Я обработал руки и покинул операционную. Ясуда Кенши уже закончил послеоперационный осмотр Гинозы Рэя, дал указания медсёстрам и ушёл в ординаторскую. Когда я вошёл внутрь, заведующий хирургией сидел на диване, устало откинув голову назад. Его глаза были закрыты, но я знал, что Ясуда не спит.

— Позволите, Ясуда-сан? — спросил я.

— Да, Кацураги-сан, входите, — не меняя позы, ответил он.

Я прошёл в ординаторскую, закрыл за собой дверь и присел в кресло напротив заведующего хирургией.

— Простите меня, Кацураги-сан, — грустно улыбнулся он. — Я поступил, как идиот. И очень надеюсь, что вы в очередной раз проявите благородство и никому не расскажете о том, как я вёл себя на операции.

— Это — не вопрос, Ясуда-сан. Меня больше интересует, почему вы так себя вели? — спросил я. — Что заставило вас так беспокоиться?

— Не самоё лёгкое прошлое, — уклончиво ответил он. — И не менее тяжёлое настоящее.

— Ясуда-сан, если вы хотите говорить загадками, то лучше нам и вовсе не общаться на эту тему, — подметил я. — Если вы не хотите делиться, я всё пойму. Честно.

— Я не могу иметь детей, Кацураги-сан, — произнёс он и прикусил нижнюю губу.

Больше он ничего не сказал. Видимо, ему нужно было справиться с нахлынувшими эмоциями.

— Я сочувствую, Ясуда-сан, — ответил я. — Теперь я понимаю, почему эта тема так для вас важна. Мы можем об этом не говорить, если для вас это трудно.

— Нет, всё в порядке, — помотал головой он. — Просто эта тема для меня болезненна. У меня некрозооспермия. Сами понимаете, что это такое. Живых половых клеток практически нет. Вы не подумайте, Кацураги-сан, я не пытаюсь выговориться. Просто хочу, чтобы вы поняли, почему я так себя повёл.

Я молча кивнул. На часах уже была полночь.

— Вы сдали экзамен, Кацураги-сан, — нарушил тишину Ясуда Кенши. — Пока ещё не слишком поздно, идите домой. Отдохните немного. Я вскоре отправлю результаты вашего экзамена в «Хиджиката-Медикал». Скорее всего, уже на следующей неделе они назначат окончательный экзамен.

— Я знаю, как это работает. Уже сдавал у них терапию, — ответил я. — Спасибо вам, Ясуда-сан.

Я поднялся и поклонился заведующему.

Когда я собрался покинуть ординаторскую, Ясуда Кенши бросил мне вслед ещё кое-что:

— Блестящая операция, Кацураги-сан. Никогда бы не подумал, что терапевт способен без подготовки провести удаление яичка, поражённого тератомой. И откуда вы только взялись?

Я мысленно посмеялся. Если бы он только знал.

— Больница Камагасаки. Префектура Осака, — ответил я. — Спокойной ночи, Ясуда-сан.

Я вернулся домой и улёгся спать. Прямо перед сном мне пришло сообщение от Кондо Кагари.

«Кацураги-сан, вы ведь не забыли, что завтра у нас выходной? Об этом напомнили на собрании после вакцинации. Вас уже не было, поэтому я решил сообщить вам сам. Доброй ночи!».

Я отправил Кагари благодарность. Хорошо, что хотя бы он мне об этом сообщил. Получается, что у меня впереди целых три выходных?

Мне очень не хватало такого счастья. Последний месяц получился невероятно выматывающим. Даже прошлые выходные, хоть и прошли без дежурств, но провёл я их, взбираясь на гору Фудзи. Активный отдых — это хорошо, но иногда хочется и поваляться в кровати.

К своему удивлению, я проспал до полудня. И проснулся только потому, что кто-то активно звонил в мою дверь.

— Иду! — крикнул я, выбравшись из-под одеяла.

Но окончательно проснуться мне удалось только после того, как я открыл входную дверь.

— А вы что здесь делаете⁈ — воскликнул я, обнаружив незваных гостей.