— Что Мактавишу нужно на этот раз? — спросила Джерри у брата, когда увидела записку, которую тот держал. Только один человек из числа их знакомых писал таким отчетливым, размашистым почерком. Кроме того, она слишком часто видела такие письма за последние годы. Мистер Юан Мактавиш был индийским набобом, снимавшим Селден-Хаус. Богатого купца устраивало, что он живет в доме джентльмена. Но его не устаивала жизнь среди падающей черепицы, дымящих каминов или протекающих сточных труб. Сэра Юстаса часто вызывали в их старый дом, чтобы выслушать новости о самом последнем бедствии, и заново обсудить условия аренды Мактавиша в знак компенсации. Бог свидетель, Селдены не могли позволить себе ремонт или модернизацию, на которых настаивал Мактавиш. Джерри не могла не испытывать подозрений, что добившемуся всего собственными силами магнату нравилось иметь на побегушках титулованного джентльмена, даже если Стейси был всего лишь баронетом. — Что еще он хочет починить?
— Понятия не имею. Послание адресовано тебе, сестренка.
— Господи, что может мистер Мактавиш хотеть от меня?
— Может быть, он тоже хочет сделать тебе предложение, — поддразнил Стейси. — Подумай только, ты сможешь вернуться обратно в наш старый дом и жить как принцесса. Более выгодная сделка, чем сквайр и три его дьявольских отпрыска.
Мистер Мактавиш был невысок, лыс и нюхал табак. Он говорил громко и требовательно, и привык отдавать приказы. При этом по возрасту он годился Джерри в отцы.
— Не говори ерунды, — ответила Джерри брату, взяв у него письмо и разламывая печать сзади. — Не могу представить, что у этого человека на уме.
Что было на уме у практичного торговца, так это титул. Рождество приближалось, а он стал богатым совсем не потому, что ждал у моря погоды, нет, сэр. Кто знает, каких щеголей и кавалеров удастся собрать сквайру на этом его ежегодном балу? Мактавиш рассчитывал на то, что его маленькая девочка встретится с ними со всеми и выйдет замуж за самого титулованного их них. Если сквайр не сможет предложить никого лучше молодого сэра Юстаса, то, по крайней мере, его Джинджер попробует продержаться на плаву в водах общества. Мактавиш хотел вывозить ее в лондонский свет этой весной. Конечно же, не все двери будут открыты для дочери торговца, но их распахнется достаточно, ведь он выделил ей достаточно щедрое приданое. Проблема заключалась в том, что его маленькая Джинджер до сих пор проживала в изысканной школе для юных леди. У Мактавиша не было ни жены, ни постоянного дома, чтобы самому растить девчонку. Теперь, когда Джинджер находилась с ним дома, он осознал, что допустил один из редких просчетов. Джинджер была настолько очаровательная, что на нее можно было заглядеться, и хорошо образованна — для женщины. Стоимость ее гардероба могла бы обеспечить одеждой целые индийские деревни. Но нельзя было обойти тот факт, что его маленькая девочка не их тех, кто производит фурор. Она застенчивая, хрупкая девушка, которая не знает, как вести себя в обществе. Поэтому Мактавиш написал мисс Джеральдине Селден, одной из немногих леди, живущих по соседству, и единственной, которая давала уроки в деревне. Пианино и все прочее, припомнил Мактавиш. Она даже провела Сезон в Лондоне перед тем, как сыграл в ящик ее никчемный отец. Вне всякого сомнения, мисс Селден будет знать, как вдохнуть немного живости в маленькую кошечку.
— Он хочет, чтобы я стала кем-то вроде компаньонки для его дочери, которая наконец-то приехала домой из школы, — сообщила Джерри брату после того, как прочитала письмо. — И послушай вот это: он готов хорошо заплатить мне, просто за то, что я покажу ей, как держаться в обществе, представлю ее всем в округе и все в таком роде, чтобы она не чувствовала себя неловко.
Джерри закружилась по комнате, а затем поцеловала брата в щеку.
— Удача улыбается нам, Стейси, я просто уверена в этом! И как раз вовремя перед Рождеством! — Теперь она может даже заработать достаточно денег, чтобы выкупить обратно лошадь Стейси у сквайра.
Стейси был далеко не так возбужден, как его сестра. Конечно же, он искренне радовался неожиданной удаче Джерри, и надеялся, что она использует свое жалованье, чтобы купить какой-нибудь предмет роскоши, который он не мог приобрести для нее. Тем не менее, ему было ненавистно видеть, как сестра собирается работать высокопоставленной прислугой. А угрюмая и все время молчащая юная мисс может оказаться такой же трудной ученицей, как и троица сквайра, которые сидели спокойно, только когда были привязаны к стульям.
— Может быть, эта девица некрасива, знаешь ли, в придачу к застенчивости. Вдруг она невысокая и лысая, как ее папа.
— Глупый, у наследниц никогда не бывает неправильного роста или цвета волос. А Мактавиш может позволить себе купить ей парик! — Джерри не собиралась разочаровываться. — Я нанесу им визит сегодня же днем. И принесу с собой особенный подарок, чтобы мисс Мактавиш поняла, что я желаю стать ее подругой, а не просто еще одной наставницей. Бедная девочка, должно быть, устала от уроков за все эти годы. Конечно же, мне придется убедиться, что она сможет танцевать контрдансы, и я знаю, что ее попросят развлечь общество на том или ином приеме. Я должна узнать, что она может исполнить на пианино. И умеет ли она правильно разливать чай, делать реверанс и все такое прочее. Господи, нельзя терять ни минуты, ведь Рождество на подходе.
К несчастью, Рождество не единственное, что оказалось на подходе.
Сэр Юстас отправился по делам поместья, оставив Джерри колебаться, не зная, какое платье надеть для визита, и не то чтобы у нее был огромный выбор. Не стоит одеваться чересчур старомодно, только не тогда, когда мистер Мактавиш рассчитывает — и платит ей за это — что она будет прививать стиль мисс Мактавиш. В конце концов, девушка выбрала самое новое прогулочное платье, из элегантного муслина с веточками, скопированного прямо со страниц «La Belle Assemblee». Тот факт, что этот наряд больше подходил для сентября, чем для зимней прогулки, не имел никакого значения. Что значит тепло по сравнению с возможностью произвести хорошее впечатление? Джерри набросила поверх платья тяжелый коричневый шерстяной плащ, вместо более модной, но тонкой пелерины. Неприятный дворецкий, который занял в Селден-Хаусе место Мэмфорда, единственный, кто увидит подобную плебейскую вещь. Кроме того, у толстого плаща имелось множество внутренних и внешних карманов, чтобы положить карандаш и бумагу для составления списков, новейший роман из платной библиотеки, и подарок, который она принесет, чтобы поприветствовать мисс Вирджинию Мактавиш в Аппер-Оссинге.
Вместо того чтобы тащиться целых две мили по извилистой дороге для экипажей. Джерри решила пройти небольшое расстояние вдоль большой дороги к проему в каменной стене Селдена. Оттуда до дома было рукой подать. Однако большая дорога находилась в плохом состоянии после недавних дождей и большого количества повозок, направлявшихся вчера на базарный день. Джерри прошла через ворота и начала осторожно пробираться через лужи, колеи и кучки лошадиного помета. Пара, приближавшаяся с другой стороны, не позаботилась о подобных предосторожностях.
Конь был огромным и черным, и с каждым гулким шагом покрывал несколько ярдов. Он вовсе не мчался изнурительным галопом, но равномерным аллюром, которым был способен двигаться много миль. Всадник сидел верхом величественно и прямо, пелерины его плаща раздувались позади, словно крылья какого-то темного ангела. Его голова была непокрыта, а черные волосы стянуты сзади в хвост. Вместе они представляли собой великолепное зрелище, которое, к сожалению, не сможет увидеть Стейси. Джерри остановилась, чтобы восхититься прекрасным взаимодействием лошади и всадника, когда они приближались, до тех пор, пока не осознала, что они проедут слишком близко. Она будет забрызгана комками грязи и навоза, разбрасываемыми из-под копыт жеребца. И она придет к Мактавишам, выглядя как мокрое, грязное страшилище. Взвизгнув, Джерри отпрыгнула назад. Только позади нее ничего не было, и под ее ногами оказалась пустота. Девушка закричала, поскользнувшись и позорно упав на заднее место посреди большой дороги, почти под ноги жеребцу.
Всадник попытался остановиться, в самом деле пытался, крича и натягивая поводья, заставляя лошади встать на задние ноги, до тех пор, пока сам чудом не остался в седле. Но теперь испуганная, сбитая с толку масса черных мускулов возвышалась над ней, а металлические подковы собирались опуститься. Нащупывая точку опоры в грязи, Джерри попыталась подняться и скатилась в безопасное место — в канаву.
Она вымокла до нитки, покрыта грязью с ног до головы и воняет словно помойка. И все из-за того, что какой-то лондонский франт слишком сильно тропился, чтобы смотреть куда едет. Джерри не сомневалась, что всадник из города, настолько же полон высокого мнения о себе и собственной важности для мира, как и ее полуботинки полны стоячей воды.
— Убирайся к черту! — закричала она его удаляющейся спине, когда попыталась выбраться из канавы.
Лорд Боутон проехал мимо упавшей женщины достаточно быстро, чтобы позволить Ридлсу обрести почву под ногами, затем развернулся и помчался назад, спрыгнув с жеребца, страшась того, что он может найти. Слава Богу, что женщина стояла, а не лежала, ударившись головой о камень или переломав конечности или сломав шею. Бретт даже не слышал ее проклятий из-за стука собственного сердца. Он потянулся вниз, чтобы вытащить ее из кучи отбросов, доходивших ей до колен.
Джерри не могла не заметить, что сапоги джентльмена, как раз на уровне ее глаз, все еще оставались блестящими. А руку, которую он протянул ей, облегала безукоризненная йоркская лайковая перчатка коричневого цвета. Она с большим удовлетворением вложила в нее свою руку в промокшей митенке. И с еще большим удовольствием высказала высокомерному пройдохе, что она думает о такой безрассудной, безответственной, неуклюжей верховой езде.
— Как вы смеете вести себя так, словно владеете этими самыми дорогами! Неужели вы настолько заносчивы, что никому другому не позволено даже дышать с вами одним воздухом?
Воздух возле покрытой грязью женщины оказался не слишком ароматным, так что Бретт быстро выпустил ее руку, как только она оказалась обратно на дороге. Незнакомка даже не сделала паузы в своей обличительной речи.
— Вы даже не удосуживаетесь смотреть, куда едите, или мы, низшие смертные, должны предвидеть ваше появление и спасаться бегством?
Лорд Боутон видел небольшой коричневый силуэт девушки, вышедшей из ворот маленького коттеджа, но, естественно, предположил, что она уйдет с дороги, а не будет стоять и глазеть на него и Риддлса, словно безмозглая дурында. Однако она уже отняла у него достаточно времени, так что вместо того, чтобы стоять и спорить на плохой дороге, Бретт сунул руку в карман и бросил девице монету.
— За твое неудобство, — проговорил он.
— Неудобство? Вы называете это неудобством? — Джерри указала на свой загаженный плащ, на шляпку, которая плавала вниз тульей по воде в канаве, на испорченные ботинки. Теперь она вовсе не сможет пойти к Мактавишам сегодня днем, а этот большой остолоп, который называет себя джентльменом, считает это неудобством! — Самодовольный фат! Я могла бы погибнуть!
— И это все еще может произойти, — пробормотал Бретт себе под нос. Что за маленькая мегера! Какой-нибудь бедный парень был бы избавлен от несчастной жизни, если бы эта бой-баба все-таки утонула в канаве. Он бросил ей другую монету, чтобы наконец-то отправиться в путь. Разъяренная женщина поймала золотую монету и швырнула обратно ему в лицо, вместе с комком грязи. По крайней мере, Бретт надеялся, что это была грязь. Он преодолел расстояние между ними и схватил ее за плечи, сам начиная злиться из-за задержки.
— Ты должна научиться сдерживать свой нрав, девчонка, перед теми, кто выше тебя по положению.
— Когда я встречу кого-то выше меня, то сразу пойму, как вести себя, любезный! Отпустите меня, негодяй.
С такого близкого расстояния Бретт не мог не заметить, что густые каштановые волосы падали ей на плечи, словно бархатная шаль, а в глубине темно-карих глаз сверкало пламя. Эта миниатюрная деревенская девчонка-сорванец могла бы выглядеть вполне привлекательной особой, решил он, окинув ее взглядом знатока, если бы не ее ядовитый язык. Что ж, граф знал, как заставить женщину замолчать, не сомневайтесь. Он поцеловал ее.
Ее губы оказались холодными и влажными, но ей-богу, внутри у него вспыхнуло пламя. Должно быть, что-то есть в деревенских девушках и в самой их приземленной сущности, подумал Бретт, потому что это возбудило его так, как не удавалось ни одной тепличной лондонской красавице в течение многих лет.
Мисс Селден была ошеломлена. Она никогда не испытывала ничего большего, чем робкое касание губ или целомудренное приветствие, которые едва ли можно назвать поцелуями по сравнению с этим… этим овладением. Боже правый, неудивительно, что в городе так много девушек попадает в беду! Конечно же, этот дьявольски красивый повеса, с голубыми глазами и ямочкой на подбородке, должен быть экспертом в искусстве подобного рода. В самом деле, она ощутила этот поцелуй всем телом вплоть до пальцев ног — до ее затопленных водой и замерзших пальцев ног, вот грубиян! Как он смеет подобным недозволенным образом приставать к женщине, которую, без сомнения, считает какой-то бедной молочницей или невежественной дочерью фермера. Поэтому она дала ему пощечину.
Потирая щеку и мимоходом размазывая грязь со своей уже далеко не чистой перчатки, Бретт протянул:
— Мои извинения, мисс. — Он не собирался рассказывать этой девице с грубыми манерами, как сильно на него подействовала ее невинная, неосознанная чувственность. — Это был всего лишь поцелуй, так что теперь можешь перестать брызгать слюной. И не очень умелый, с учетом сложившихся обстоятельств. Может быть, ты хочешь брать уроки, моя милая?
Не очень умелый? Эти слова были еще более оскорбительными, чем украденный поцелуй!
— Как вы смеете вторгаться со своим распущенным поведением в благопристойную округу, распутник! Развратник, безнравственный уб…
Так что граф поцеловал ее снова, более глубоким и долгим поцелуем. Затем он отступил, ожидая новой пощечины, зная, что заслужил ее — и что поцелуй стоил этого. Вместо этого девушка охнула, похлопала по своим карманам и закричала:
— Бандит!
Бретт бросил взгляд вверх и вниз по дороге в поисках опасности, до тех пор, пока не понял, что она имела в виду его.
— К черту, я украл только поцелуй, и ничего больше. Признаю, что я скакал слишком быстро, но я не разбойник с большой дороги.
Она не обращала на него ни малейшего внимания, возбужденно перемещаясь вокруг.
— Да не вы, вот олух. Бандит — котенок. Он сидел у меня в кармане. — Девушка наклонилась, чтобы заглянуть в канаву, позволив ему любоваться грязным, но восхитительным видом.
Бретт знал, что должен отправиться в путь, но в этой женщине было что-то, вынуждавшее его медлить с отъездом. И, по правде говоря, он нес ответственность за ее трудности, не говоря уже о вольностях, которые он допустил в отношении незнакомки. Поэтому граф подступил ближе, чтобы помочь с поисками, и начал подталкивать носком сапога упавшие ветки, повторяя ее призыв «сюда, кис-кис». И ощущая себя полным дураком по всем статьям.
— Вот ты где! — воскликнула она, сорвав запачканные митенки, чтобы поднять что-то из-за камня.
— Вот это? — воскликнул Бретт, уставившись на пригоршню пуха, которую она держала. — Это не кошка, а то, что остается в скребнице после того, как я вычищу свою лошадь. — Но девушка ворковала над комком пыли размером с ладонь, а у этого комка были голубые глаза и приплюснутая мордочка, как у мопса. — Господи Боже, неужели он расплющил нос во время падения?
Не отводя глаз от нелепого создания, Джерри пояснила ему:
— Нет, котенок и должен так выглядеть. Это редкий тип длинношерстных кошек из Малукистана, расположенного на Великом шелковом пути[3]. Мой дядя прислал домой пару животных, когда путешествовал, и теперь я и несколько других любителей кошек пытаемся вывести их как особенную породу, стараясь не ослабить ее близкородственными спариваниями.
Бретт понял, что теперь знает о длинношерстных кошках больше, чем ему нужно. Он также догадался, что, должно быть, совершил ошибку. Серьезную ошибку. Его миниатюрная деревенская красавица далеко не так юна, как полагал граф, и он заметил, что ее произношение, особенно теперь, когда она не визжала как банши, оказалось культурным и утонченным. А на ее пальцах не было колец. Черт побери.
— Да, хм, я рад видеть, что животное не пострадало. Теперь я на самом деле должен продолжить свой путь, мисс… ах, мисс…?
Но незнакомка уже повернулась к нему спиной и прошла через ворота, направляясь к коттеджу. Насколько граф помнил, эта была первая женщина, которая проигнорировала его. Бретт пожал плечами и забрался в седло. Он здесь не для того, чтобы заигрывать с провинциалками. И не для дуэлей с рассерженными отцами.