Спящая красавица

5. Гар сын Вада, рассказчик

Напротив пещеры, в некотором отдалении, лежало громадное дерево. Поваленное старостью или непогодой, лежало давно, – ствол его наполовину затянуло землей, а мох покрыл его почти полностью. Я сидел на этом стволе, поглаживал жесткую бороду и смотрел на пещеру в отвесном скальном склоне горы. Неправильной формы черное отверстие напоминало мне глазницу в гигантском черепе сказочного чудовища.

В нескольких шагах от пещеры, у подножия скалы кучей свалены были обрывки лиан и ползучих растений. Вход от них расчистили, судя по всему, еще в тот день, когда все и случилось, – за неполных три дня лианы успели высохнуть, а листья на ползучих стеблях свернулись и почернели.

Траву и подлесок между пещерой и упавшим деревом за минувшие дни затоптали, так что теперь пространство перед пещерой превратилось в черно-коричневую проплешину, окруженную сине-зеленой порослью. На краю этой проплешины или, если хотите, поляны толпились любопытные лаенцы, обсуждали происходящее – над поляной висел негромкий гомон. Посреди поляны стояло деревянное сиденье, на котором сутулился вождь Римади в штанах и рубахе из мягкой кожи, рубаха спереди расшита разноцветными ритуальными кругами из каменных бусинок. Лицо у вождя утомленное, локти упираются в колени, борода привычно зажата в кулаке, перья на шапочке шевелятся под ветерком.

Три плечистых охотника с копьями, булавами и кинжалами охраняли вождя с боков и со спины, внимательно оглядывая лес, – мало ли что придет в голову разбойникам.

У входа в пещеру стоял еще с десяток отборных охотников Лаена, мечта любой девушки. Над ними торчала кудлатая голова могучего Гатара. Он заглядывал в пещеру, о чем-то расспрашивал охотников – готовился.

Я уже налюбовался на пещеру – и вход осмотрел, и внутрь заглянул. Внутри было темно, сыро и холодно. В полутьме, довольно далеко от входа, лицом к свету, лежала на боку, в позе спящей, женская фигура. Жива она была или нет – с первого взгляда определить было трудно. Однако охотники, охранявшие пещеру, утверждали, что Тиама двигает руками и ногами, и переворачивается с боку на бок, как обычно и бывает со спящими. Еще я разглядел, что в пещере валяются мумифицированные останки нескольких небольшого размера животных.

Жреца возле пещеры не было. По старости и немощи он остался в поселке – возносить богине-Матери просьбы о помощи в спасении Тиамы. Зато рядом с вождем на циновке сидел колдун. Перед ним рассыпаны были мелкие кости какого-то животного, и он внимательно изучал их расположение.

В Лаене, когда процессия собиралась тронуться к пещере, я коротко расспросил жреца о строителе необычного каменного святилища. Старик рассказал, что человек этот пришел в поселок два года назад и был явно из дальних мест, поскольку внешностью и одеждой заметно отличался от местных жителей. Как отличался, старик не смог описать подробно. Сказал только, что был он худощав, голова у него была немного более продолговатой, чем у лаенцев, что волосы у него были белые, кожа смуглая, глаза очень светлые, а борода не росла вовсе. Чужак рассказывал, что он откуда-то издалека, с севера, что там все такие… Но кто проверит? А одежда… Ну, не такая – и все тут!

– И вообще, я полагаю, Сарго – так он себя называл – был сильным и страшным колдуном, а может, и демоном, – понизил голос Халар. – Наш колдун возражает… Но кому охота признавать свою беспомощность и немощь?

– А почему ты считаешь его колдуном? – заинтересовался я.

Халар слегка задумался.

– Как бы тебе объяснить… Ну, представь себе, приходит незнакомец в поселок. Всё чужое, все чужие. Сегодня. А на завтра он чуть ли не друг половине поселка. И все в нем души не чают. А еще через день – весь поселок едва не пляшет вокруг него. Стоило ему добраться до вождя, как сам Римади обнимает его, поселяет в своем доме. И даже начинает советоваться, не отдать ли за него свою любимую Тиаму, – в ту пору ей было всего-то тринадцать. Колдун и прочие прихлебатели ловили каждое слово Сарго. В каждом доме он – дорогой гость, и во время еды лучшие куски оказываются на его блюде.

– Так, может, он просто хороший человек был, компанейский.

– Компанейский… Хм-м… Не шутил, над чужими шутками и веселыми байками не смеялся, со всеми не веселился… Да и хорошего ничего не делал. Плохого, впрочем, тоже… Так-то вот… Хотя, конечно, может, и компанейский. По-своему.

– Ну а ты?

– А я на его чары не поддался. – Халар покачал головой. – То ли богиня-Мать охраняла мой разум, то ли я оказался слишком старым для его колдовства… Не взяло меня. И тогда я решил как-то помешать его чарам.

– И что же?

Халар усмехнулся.

– А мне, повидавшему на своем веку всякое и многое намотавшему на ус, хорошо ведомо, что лишь трудная, невыполнимая работа заставляет сосредоточиться на главном и не отвлекаться на пустяки. Особенно, когда поставлены короткие сроки.

– И ты придумал ему работу?

Халар кивнул.

– Придумать – еще не все. Гораздо труднее было убедить Римади, чтобы это задание он сам дал Сарго. И чтобы от задания зависело, что с чужаком будет дальше. Пришлось просить помощи у Матери-Охранительницы. И она поначалу приказала вождю испытать его, а потом – и вообще опасаться чужака.

– Так-таки приказала… – усомнился я, хитро прищурившись.

Старик довольно хихикнул.

– Ты же ведь рассказчик, а вам, рассказчикам, очень многое ведомо. Сам знаешь, – жрец на то и жрец, чтобы напрямую беседовать с богами. Ну и вещать от их имени, когда боги не возражают.

– И ты предложил этому Сарго…

– Не-ет! Сам вождь Римади торжественно предложил ему выполнить волю богини – построить ей новое, небывалое святилище. Иначе – вон из поселка. С богами ведь не спорят. И срок поставил, как богиня-Мать и хотела, – до затмения Младшего Брата. А до затмения оставалось не так уж много. Колдун объяснил Сарго, сколько у него времени. Тот подумал-подумал – и на следующий день согласился.

– Представляю, какой для тебя это был удар.

Халар вздохнул.

– Удар не удар, но тогда я понял, что мне и ему в одном поселке не ужиться. А куда мне, старому деваться? Только отдать душу Матери Всего Сущего.

– И как же он умудрился построить святилище?

– Сначала он исчез на несколько дней. Чары в поселке, пока его не было, растаяли, лаенцы пришли в себя. Да и вождь удивлялся своей благосклонности к Сарго. А потом он снова появился. И тут такое началось… – Халар помолчал, должно быть вспоминая, и глаза его округлились от ужаса. – Сарго вошел в поселок рано утром, молча встал посреди главной площади, раскинул руки в стороны, закрыл глаза и замер. И вскоре жители поселка, словно по зову, потянулись на площадь. Все собрались. Даже дети. И Сарго сказал им, что просит их помощи в постройке святилища. И все дружно согласились. И вид у жителей Лаена был такой, будто они еще спят. С открытыми глазами. Сарго в незастроенной части поселка начертил на земле, где будет стоять святилище, а потом ничего не делал. Только стоял, с закрытыми глазами посреди площади. Стоял с рассвета до глубоких сумерек, а потом шел в Дом скитальцев, ел, спал и перед рассветом снова выходил на площадь. А покорные его колдовству лаенцы сами строили это святилище. Не охотились, не собирали плоды. Только строили, строили и строили – рыли яму для фундамента святилища, вырубали в горах камни, тащили их в поселок, и тут им уже придавали форму, шлифовали, складывали… Даже дети что-то помогали делать. И тоже с рассвета до сумерек. В жару, в дождь, в холод. Некоторые умерли… – Халар горестно вздохнул. – Так появилось это святилище.

– И он уложился в срок?

– Нет, он чуть-чуть опоздал.

– И что?

Халар пожал плечами.

– Я думаю, при таких чарах он спокойно мог остаться. Но что-то с ним случилось. Или надорвался он и чар его поубавилось, или гордость его взяла, или какие другие причины тому были, только Сарго вдруг сам заявил, что уходит. Святилище готово, и ему здесь стало неинтересно. И он ушел. Никто не провожал его, и больше мы о нем не слышали. Уже после ухода Сарго наши мастера украсили святилище, и я провел обряд…

– А как же получилось, что в святилище и вождь поселился?

– Поскольку места в этой постройке оказалось для богов слишком уж много, – не без усмешки пояснил Халар, – наш гордый Римади решил тоже там поселиться. Присоседиться, значит, к бессмертным богам. И теперь делит кров с Матерью Всего Сущего – и остальными богами.

– А что же богиня-Мать? Как ей такое соседство?

– Никак! – хмыкнул жрец. – Что ей, места жалко? Да и вождь он все-таки. Тут места еще и для меня, и для колдуна хватило…

Я очнулся от размышлений, потому как говор на поляне усилился. Я увидел, что охотники отошли от пещеры. Гатар остался перед входом один. Я понял, что он собирается войти, спрыгнул со ствола и быстрым шагом подошел к Гатару.

– Я буду возле входа, – заявил я ему и насмешливо добавил: – Рассказчик собственными глазами должен увидеть подвиг охотника Гатара.

Гатар не заметил моей иронии. Он безразлично пожал плечами.

– Как хочешь.

Я встал сбоку от входа, так, чтобы наблюдать за всем, что будет происходить внутри.

– Ну, Помоги Мать-Охранительница, – пробормотал Гатар.

– Да, тебе это пригодится, – заметил я.

Он зло зыркнул на меня, потом заглянул в пещеру, глубоко вздохнул и ринулся в сумрак. Стремительно подбежал к Тиаме, наклонился, подхватил ее на руки, медленно выпрямился, медленно повернулся, очень медленно опустился на одно колено, рывком встал, затем упал на оба колена, опустил девушку на пол и медленно завалился набок. Через несколько мгновений по пещере раскатился густой храп Гатара.

Сдерживая торжествующую ухмылку, я подошел к Римади. Оглянулся – у входа в пещеру толпились подбежавшие лаенцы, возбужденно переговаривались.

– Теперь моя очередь, вождь, – заявил я.

Римади поднял на меня тусклый, больной взгляд.

– А что этот… силач, охотник? – Похоже, он забыл, как зовут героя.

– Сладко спит рядом с вашей дочерью, – съехидничал я.

Глаза Римади вдруг прищурились, взгляд его на миг стал колючим.

– Что ж, если так не терпится, присоединяйся к ним, – сказал вождь. И добавил потухшим голосом: – Я уже ничему не верю.

Я промолчал, повернулся и пошел к толпе.

Лаенцы все еще грудились перед пещерой, а мне нужно было свободное место. Я подозвал двух охотников покрепче и велел растолкать поселян в стороны. Они быстро освободили мне путь ко входу.

Я спросил охотников, есть ли при них веревка с петлей на конце? Один ткнул пальцем в сторону: под деревом лежал моток толстой, мохнатой веревки.

– Хорошо, – сказал я. – Она еще пригодится.

– Обвязываться будешь? – гнусаво спросил охотник со сломанным носом.

– Нет.

– Этот… что перед тобой был… тоже отказался, – заметил охотник со уродливым шрамом на левой щеке. – Уверен был, что все у него получится… А что вышло?

– Со мной такого не случится, – заверил я.

– Ага, тот ведь тоже отнекивался, – прогнусавил Сломанный нос. – Говорил – всё успеет… Успел. Вон, рулады выводит.

– Зато в сладких снах помрет, – сказал Уродливый шрам.

Я подошел к темному провалу в скале, остановился, закрыл глаза, сосредоточился, прижал указательными пальцами нужные точки на висках. Пока я так стоял некоторое время, вокруг судачили лаенцы.

– И этот сейчас полезет?

– А ты не видишь?

– Да один только что там и остался!

– И этот думает, что он сильнее демонов.

– Проклятое место! Завалить его камнями!

– А девочка?

– Ну, что ж – девочка! Бывает и хуже… Плачет ребенок, умирает на твоих руках, а ты сделать ничего не можешь, и боги от тебя отвернулись…

– Охотника жалко! Крепкий парень был, пользы бы еще принес…

– А Тиама нет? Нарожала бы детишек…

Я открыл глаза, вгляделся в полутьму возле входа и шагнул в пещеру. Я был совершенно спокоен.

Четыре широких шага. Гатар с храпом втягивает воздух. Я переступаю через него, склоняюсь над Тиамой. Сую левую руку под спину, а правую под ягодицы. И спина, и ягодицы холодные. Мелькает мысль – не успели. Но все равно надо вынести. Я с некоторой натугой выпрямляюсь, – хоть она и юная девушка, но я-то не Гатар. Она слабо стонет во сне. Хвала богине-Матери, – жива! Я разворачиваюсь, нащупываю ступней тело Гатара – он в это время натужно свистит носом, – перешагиваю и поспешно направляюсь к выходу. Скорее!

Я – снаружи. Яростно хриплю: "Быстро возьмите Ти… как там ее! – Я вдруг забыл ее имя. – Хватайте, чтоб вас! А то уроню!.." Отвык я тяжести таскать.

Сломанный нос забирает девушку из моих рук и несет к вождю.

Я делаю шаг в сторону, сажусь у входа, откидываюсь спиной к скале. Как хорошо!

Ко мне подходит Сломанный нос и говорит, что меня хочет видеть вождь.

Я вздохнул и встал.

– Пусть посмотрит издалека, – сказал я недружелюбно. – Несите веревку!

Охотники поколебались.

– Вождь… – начал Сломанный нос.

– Я не лаенец, а вольный рассказчик. Это ваш вождь, а не мой. Чего стоите! – гаркнул я. – Веревку! Живо!

Сломанный нос остался, а Уродливый шрам потрусил к дереву, где лежал моток. Затем потрусил обратно, перебирая на ходу кольца ее. Я взял у него моток.

– Крепкая?

– Беросмедя выдержит.

– Где тут петля?

Уродливый шрам сунул руку в моток и вытащил конец веревки с петлей.

– Хорошо, – сказал я. – Теперь слушайте. Я беру петлю и вхожу в пещеру. А вы держите веревку и ждете команды. Я надеваю петлю на Гатара, а вы тащите его наружу. Один я такую тушу и с места не сдвину. Все ясно?

Охотники понимающе закивали.

Я растолкал тех, кто загораживал мне дорогу, не слушая удивленные возгласы любопытных, раздраженно приказал им всем убираться прочь и снова вошел в пещеру.

Пока меня не было, Гатар переменил позу. Теперь он лежал не на боку, а на спине и по-прежнему зычно храпел. Даже громче прежнего. Я сел у его головы на корточки, набросил петлю на верхнюю часть тела, затем с усилием приподнял голову и плечи Гатара, чтобы часть петли оказалась у него за спиной, опустил его на место, и вытащил его безвольные руки из петли. Потом потянул за веревку. Петля поползла с живота на грудь и застряла подмышками. То, что надо!

Я повернулся к светлому пятну выхода, махнул рукой и гаркнул:

– Тяните!

Снаружи замелькали тени, веревка дернулась, натянулась, Гатар тронулся с места и медленно, рывками пополз по неровному каменному полу. Я подумал, что следовало бы расчистить пол, чтобы Гатар не ободрал спину, но было уже поздно менять что-то. Пусть вытащат. А спину ему колдун залечит, если что…

Я вышел из пещеры, выдохнул затхлый, вонючий воздух ее и вдохнул свежий лесной, пахнущий сырой землей, зеленью и прелью. Поискал глазами вождя. Римади обнимал проснувшуюся дочь и что-то говорил ей, поглядывая на пещеру, а она, закутанная в шкуры, ошалело крутила головой, озираясь. И в самом деле, – красивая девочка.

Ко мне полной достоинства походкой приблизился колдун.

– Иди к вождю, рассказчик. Римади требует тебя. – И столь же достойно направился обратно к циновке.

Я оглянулся. Спящий Гатар уже показался из пещеры. Его появление встретили громкими возгласами. Сломанный нос и Уродливый шрам подхватили его за плечи и поволокли сквозь толпу в сторону, к деревьям, где лежали его вещи.

Я двумя шагами догнал колдуна.

– У тебя есть какое-нибудь действенное зелье от воспаления и лихорадки?

– Разумеется!

– Надо дать его Тиаме. Лучше всего – горячим.

– Зря беспокоишься, рассказчик, – сказал колдун. – Я очень хороший знахарь.

Мы остановились перед вождем. Римади оторвался от Тиамы. Девушка тотчас прижалась торчащей из шкур головой к его плечу, с удивлением разглядывая меня.

– А ты, оказывается, не только рассказчик, – проговорил вождь с некоторым недоверием – то ли к увиденному, то ли ко мне, то ли к своим словам, то ли ко всему вместе. – Ты еще и колдун…

Я коротко взглянул на лаенского колдуна, – он стоял по левую руку от меня. Тот нахмурил брови, досадливо сжал губы под жидкими усами, потупился. Ему было отчего разволноваться. Зачем одному поселку, даже большому, два колдуна? Ясное дело, предпочтут молодого и героического – то есть меня. А ему куда на старости лет?

– Ну, какой же я колдун! – возразил я спокойно. – Я только рассказчик. Я все слышу, все вижу, все запоминаю. Когда есть возможность, расспрашиваю, уточняю, пытаюсь понять. Есть такие собеседники, которым нравится моя пытливость, и они охотно или не очень знакомят меня с некоторыми своими секретами. А смогу я ими пользоваться или нет – это уже только моя проблема. Что-то получается, что-то не получается. А своими знаниями и умениями со мной делились о-очень знающие люди. Вот одно из них и пригодилось.

Римади снова обнял дочь, долго смотрел на нее, будто прощался и не мог наглядеться на прощание, потом медленно поднял глаза на меня.

– Ты – спаситель, и я сдержу обещание, рассказчик, – печально сказал он. – Только немного позже. Пусть девочка придет в себя.

– Согласен, – сказал я. – Не думаю, что эта новость вызовет у нее радость. Да и я смогу познакомиться с нею поближе.

– Значит, мы договорились.

– Но у меня есть еще одна просьба.

– Да? И какая?

– Я прошу завалить вход в пещеру камнями, чтобы никто больше не попал под ее зловредные чары.

– Можешь не беспокоиться. Так и будет сделано.

В это время позади меня раздались неразборчивые восклицания толпы, и тяжелые шаги притопали и замерли прямо за моей спиной. Наверняка позади меня стоял очухавшийся Гатар. Краем глаза я увидел, как испуганно отпрянул от меня колдун, а Римади выпрямился в ожидании. Небось решил, что Гатар сейчас ухлопает меня, и ему не придется делать меня советником и отдавать мне Тиаму.

Но сзади на меня Гатар не нападет, да еще при людях, – это запрещает честь охотника и бойца. За такие проделки позорят и выгоняют из поселка, а затем эту новость рассказчики разносят по другим поселкам, и тогда изгнаннику остается одна дорога – в разбойники, потому что его перестают принимать и в других поселках. А оказаться изгоем – далеко не самое лучшее в жизни.

Однако спина спиной, а вот что будет лицом к лицу?.. Я не знал, чего ждать от опозоренного силача, а потому напружинился и, готовый к неожиданностям, неторопливо повернулся. Гатар стоял почти вплотную ко мне. Он был выше ростом, и мне, как и прежде, пришлось немного приподнять голову, чтобы взглянуть ему в лицо.

Гатар выглядел изумленным. Лицо его покраснело, глаза налились кровью.

– Это правда? – недоверчивым тоном задал он совершенно дурацкий вопрос.

– Что именно? – осведомился я любезно.

– Это ты меня вытащил? – спросил он хриповато.

– Разве здесь, кроме тебя и меня, еще кто-то собирался входить в пещеру?

– Нет.

– Значит, сначала вошел ты, а потом я.

– И ты меня вытащил оттуда?

– Не совсем так. Вряд ли я смог бы вытащить такого крупного парня в одиночку. Я обвязал тебя веревкой, а тянули веревку охотники. Так ты и оказался снаружи. Общими усилиями.

– Ага… Понятно.

– Я рад. Вопросов больше нет?

– Есть.

– Слушаю.

– Так это ты меня спас?

Я взглянул на Римади, на колдуна и двух дюжих охотников с палицами за спиной Гатара, вздохнул и ответил покорно:

– Можно и так сказать.

– Да… э-э-э… – промолвил Римади, вмешиваясь.

– Гатар, – подсказал я.

– Да, Гатар, – продолжил вождь. – Тебе не повезло, – демоны оказались сильнее. А вот рассказчик справился с их чарами. Он спас мою дочь и тебя.

Гатар побагровел еще сильнее, засопел, насупился. Я догадался, что он размышляет и это для него было более трудное занятие, нежели махать дубиной. К счастью, размышлял он совсем недолго.

– Вождь и все, кто здесь есть! – наконец провозгласил он зычным голосом. – Я, охотник Гатар сын Арида, родом из Такра, заявляю! Я поклялся богиней-Матерью и Мегресом-Спасителем, что если этот рассказчик по имени Гар спасет меня, то я стану ему кровным братом! Пусть видит Мать-Кормилица, что Гатар держит клятву. Отныне Гар – мой брат. И я стану защищать его от любых напастей, даже если это будет грозить мне смертью! – Он протянул ко мне свои лапищи и неуклюже, но весьма бережно стиснул в объятиях. – У нас даже имена похожи, – пробормотал он мне в ухо.

Растроганный, я тоже обнял его и тут же невольно подумал: "Неплохая защита. И очень кстати. А то ведь мало ли что взбредет в голову чадолюбивому вождю Римади…"