Глава 9


Дома ждали непривычно милая мама и столь же непривычно раздраженная Люська.

— Где тебя черти носят? — накинулась на Тамару подруга. — В следующий раз забудешь дома мобильник, я тебя убью. Мы волнуемся, а ты…

— Тамара позвонила мне, как только ее отпустили, — мягко напомнила Надежда Дмитриевна. — Мы знали, что все в порядке.

— Это было два часа назад! Чем ты с тех пор занималась?

— Простите, — тихо произнесла Тамара. — Я, наверное, сошла с ума. Я ездила к частному сыщику, а потом вместе с ним домой к Леониду. Мне не надо было этого делать. Он… он нечестный. Для него главное деньги.

— Для кого? — изумилась Люська.

— Для этого сыщика. Лазаренко.

— Конец света. Тамара, ты самостоятельно наняла сыщика? И что, он очень много затребовал? У тебя есть тысяча баксов, помнишь?

Тамара вздрогнула.

— Я и забыла… я должна сегодня же вернуть их Галееву.

— С какой это радости?

— Леонид занял их у Галеева. Я верну деньги, а свою фотографию заберу обратно. Я не хочу, чтобы ее кто-нибудь видел.

— Мда, — без энтузиазма согласилась Люська, — требовать фотографию, не вернув денег, довольно странно. Ладно, сейчас не до того. Говори про сыщика.

Тамара рассказала.

— А что, — обрадовалась Люська, — наконец-то хорошая новость. Этот Петров — практичный человек. И, похоже, всерьез в тебя влюбился. Хоть раз в жизни от твоей красоты будет толк.

— Но Люська! — воскликнула Тамара. — Я твердо знаю, что никогда не отвечу ему взаимностью. Имею ли я право принимать от него помощь?

— Надеюсь, у тебя хватило ума не сообщать ему, что никогда не ответишь ему взаимностью? — сурово уточнила Люська.

— Я ему сказала.

— О боже! А он что?

— Ничего. Ответил, что просто хочет мне помочь.

— Да? Ну, значит, твоя совесть чиста. И вообще, в твоей ситуации я бы не выпендривалась. Если б не Петров, тебя бы не выпустили. Значит, сыщик подозревает Ленку?

— Он не подозревает, — покачала головой Тамара. — Ему безразлично, кто убил. Он считает, на Ленку легче свалить вину. Получается, я ее подставила. Мне надо поговорить с ней об этом как можно скорее.

— Я больше понимаю Андрея Семеновича, подозревающего Катюшу, — заметила мама. — Ленка очень любила брата.

— У Катюши нет мотива, — вздохнула Люська. — Это идиотское любовное письмо Леонида портит нам все карты. Вот тебе, Тамара, он когда-нибудь признавался в любви письменно?

— Нет.

— Вот и выходит, что у тебя нет доказательств его любви, а у Катюши есть, причем такие, которые легко подшиваются к следственному делу. А сестринскую любовь Ленки к делу не подошьешь. Кстати, я не понимаю, почему квартира должна достаться ей. Это несправедливо. Ты Леониду фактически жена.

— Но к делу этого не подошьешь, — слабо улыбнулась Тамара. — Формально я ему никто. Он даже любил не меня, а другую.

— Возможно, обеих сразу? — предположила Люська. — Не поверю, что по отношению к тебе он притворялся. Но у Катюши, к сожалению, позиции твердые. Зачем ей убивать Леонида? Ревность? Эту версию развеивает записка. Выгоды никакой. Но и в Ленку я не слишком верю. У Леонида были враги?

— Нет, не думаю. По крайней мере, он о них не знал.

— А у меня хорошая новость, — прервала печальные размышления Надежда Дмитриевна. — Я почти без Люсиной помощи добралась сегодня до ванной. Раньше мне было страшно… все боялась, что упаду… а тут рискнула и смогла. Если все пойдет нормально, я, наверное, смогу передвигаться по квартире.

— Правда, — подтвердила Люська. — Я так и знала, что частично это было психологическое.

Тамара незаметно дернула подругу за рукав. Сейчас мама обидится, и разразится скандал — не в первый и не в последний раз. Даже в день смерти Леонида они с Люськой успели поссориться так серьезно, что Люська возмутилась и уехала, бросив Надежду Дмитриевну одну. Но нет! Мама спокойно промолчала.

Галеев, которому Тамара вскоре позвонила, уже знал о трагическом событии и на осторожный вопрос Тамары, можно ли ей приехать, ответил уверенным "разумеется".

— Бедный Ленька, — с пафосом воскликнул режиссер, протягивая Тамаре стопку водки. — Выпьем за упокой его грешной души. Я всегда говорил ему — нельзя воспринимать все близко к сердцу. Но эти артистические натуры, с ними разве сладишь? Творческий кризис, совпавший с любовным, — и вот результат. Любовь и творчество — вот чем жил Ленька. Этим жил и из-за этого умер. Имей в виду, Тамара, я ни в чем тебя не обвиняю. Я прямо говорю знакомым: "А чего вы ожидали? Тамара три года была ему верна, а он ею пренебрег. Любая женщина на ее месте устроила бы скандал, а тем более она. Она же не понимала, как раним истинный талант в период творческого кризиса. Вспомните ее флегматичность — она просто не в силах была понять чувства творческого человека. Тамара не собиралась доводить его до самоубийства, это вышло случайно". Я защищал тебя и буду защищать, Тамарочка, даже если меня не поддержит больше никто.

"Он не простил мне вчерашнего", — отстраненно подумала Тамара. Она не обольщалась по поводу искренности и эффективности Валериной защиты. Но взволновала ее лишь одна фраза — "Леонид ею пренебрег". Вспомнились слова Корягина: "Под залог ваших фотографий Неволин взял тысячу в долг у Галеева, а на следующее утро отдал ее вам. Потом в благодарность подарил Галееву один из снимков. Он приезжал с невестой к Галееву вчера около часу".

— Леонид был вчера у вас? — спросила Тамара.

— Да, и позавчера тоже.

— С… с Катюшей?

— Вчера — да.

"Как вам показалось, он любит ее?" — чуть не вырвалось у Тамары. Валерий смотрел выжидающе и немного злорадно, будто предвкушая этот вопрос. Но Тамара не в силах была вымолвить подобного. Она молча протянула деньги.

— Что это? — бурно удивился Галеев. — А, ясно. Тамара, я тебя не тороплю. Я понимаю, тебе предстоит масса расходов. Отдашь, когда сможешь.

— Спасибо, я лучше сейчас.

— Хорошо.

Галеев небрежно, однако внимательно пересчитал купюры.

— Валера, — с трудом преодолевая себя, обратилась Тамара. — Я прошу вас… отдайте мне фотографию. Пожалуйста.

— Какую фотографию? — поднял брови Галеев.

Тамара остро почувствовала, что он издевается.

— Мою, — автоматически ответила она.

— А, прекрасную ню, — словно сообразил вдруг собеседник. — Тамарочка, боюсь, ты неправильно представляешь себе ситуацию. Это Ленин подарок. Я не могу отдать предсмертный подарок друга. Сожалею.

— Он никогда не показывал посторонним своих работ в день создания и тем более не дарил, — медленно, удивленно произнесла Тамара. — Он говорил, работам необходимо отстояться. Не меньше недели он возвращался к снимку снова и снова, пока не убеждался, что тот действительно стал произведением искусства. А большинство своих фотографий он в результате уничтожал, оставляя одну из десяти.

— Это ты намекаешь, что я вру? По-твоему, я украл, что ли, этот снимок? Если уж на то пошло, у меня есть свидетель. Не сомневаюсь, Катюша подтвердит каждое мое слово. — Жестко сообщив это, Галеев улыбнулся и махнул рукой: — Впрочем, бог с тобой, Тамара, я тебе прощаю. У тебя сейчас тяжелый период, ты не контролируешь себя. Тамарочка, дело было так. Позавчера Леня приехал ко мне попросить денег в долг. Ты же знаешь, я — один из его лучших друзей.

"Из сотни лучших друзей", — мелькнуло в голове у Тамары. Ее всегда удивляла поговорка, уверяющая, будто сто друзей — это хорошо. Сто — все равно, что никого.

— Хотя тысяча баксов — не маленькая сумма, я решил помочь другу, — продолжил Галеев. — Конечно, поинтересовался, в чем дело. Леня ответил, что у твоей матери проблемы со здоровьем, нужна сиделка. Но я сразу понял — он чего-то недоговаривает. Я ведь хорошо его знаю, и его отношения с твоей матерью тоже. И тогда он, как мужчина мужчину, попросил моего совета. Он, Тамарочка, по-прежнему относился к тебе с огромным уважением и очень не хотел тебя обижать. Вот он и искал способа расстаться с тобой поделикатнее. Ленька редкой души человек. Например, его волновало, что из-за вашего разрыва ты пострадаешь материально, причем как раз в тот момент, когда особенно нуждаешься в деньгах. Он хотел перед расставаньем дать тебе приличную сумму. Это не отступное, не подумай, Тамарочка! Никто не предполагает, что ты потребовала денег за то, чтобы оставить Леньку с Катюшей в покое. Я пытался донести до милиционера, что все куда сложнее, но не знаю, удалось ли. Этот тип показался мне дубоватым. Просто Лене хотелось знать, что без него ты не бедствуешь. Хотя, конечно, основной проблемой была не материальная, а психологическая. Как смягчить удар? Мы посовещались и решили, что тебя надо отвлечь интересным делом, а что для женщины интереснее роли в сериале? Я немного колебался. На второстепенную роль ты могла не согласиться, а главную не потянуть. При всей моей верности дружбе, идти на заведомый коммерческий провал я не мог. Ленька уверял, что твоя внешность компенсирует отсутствие таланта, но я сомневался. Прости, но ты не в моем вкусе. Я всегда видел, что ты красавица, однако на экране важнее харизма, чем черты лица. Но вчера примерно в час дня Ленька приехал ко мне вместе с Катюшей и привез этот снимок. Я понял, что при хорошем операторе тебя смело можно снимать. К тому же Ленька обещал, что модельером будет Федор Ларин… они же друзья. Федька сейчас на гребне популярности, и на тебя в его туалетах наверняка с интересом смотрели бы женщины. А без туалетов — мужчины. Вот поверишь ли, — режиссер улыбнулся с деланным простодушием, — не люблю толстых, но тебя на снимке изучаю с наслаждением. Такие груди, живот, а уж…

— Замолчите, — сказала Тамара. — За что вы так меня ненавидите?

— Я? — изумился Галеев. — Откуда такие мысли, Тамарочка? Наоборот, я стараюсь тебя защитить. Подумай сама.

Но Тамара в тот момент верила не логике, а ощущениям. Она чувствовала, что Галеев издевается. Вспомнилось даже старинное слово — глумится. Страшно было представить, как он использует фотографию, если захочет ударить еще больнее. Однако выхода не было. Броситься в соседнюю комнату, сорвать снимок со стены и убежать? Нереально. Оставалось повернуться и уйти.

Во дворе Тамара села на детские качели и долго молча смотрела в небо. Очнувшись, попыталась подвести итоги. Леонид мертв, и Тамару подозревают в его убийстве. А перед смертью Леонид разлюбил Тамару, полюбив Катюшу. Трудно спорить с фактами. Тамара видела отвратительную записку своими глазами, а только что слышала откровения Галеева. Сердце настойчиво твердило, что он врал, врал, врал, и услужливо предоставляло чудесные картины. Вот Леонид на коленях в филармонии, вот он предлагает завести ребенка, а вот напутствует Тамару словами: "Я жду тебя вечером. Навсегда". Но это лишь слова. Зато факты утверждают другое, и версия Галеева согласуется с каждым из них, а Тамарины нелепые надежды — нет. С надеждами пора расстаться. Тамара напоминала Леониду толстую корову, молча и тупо жующую целыми днями свою жвачку. Его тошнило от одного ее вида.

Смахнув выступившие слезы, Тамара попыталась переключиться на другое, однако не обнаружила ничего утешительного, кроме странной метаморфозы, случившейся с мамой. Остальное ужасало. Склонный к похабщине режиссер с наслаждением изучает подробности строения Тамариного тела — и возможно, не только он. Это еще не все! Тем, что находится сейчас на свободе, она обязана человеку, перед которым ей нельзя иметь обязательств, поскольку он любит ее, а она его нет. Другой человек, нанятый для расследования, готов обвинить любого, лишь бы получить за это деньги. В данный момент он почему-то выбрал Ленку. Тамара вздрогнула. Надо не сидеть, а ехать к Ленке, предупредить ее. Она встала и с изумлением подумала, что находится в гораздо лучшем душевном состоянии, чем следовало бы ожидать. Боль, разумеется, терзала неустанно и жестоко, однако ее можно было терпеть. Вместо того, чтобы лежать дома в темноте, раздавленная горем, Тамара размышляла и даже общалась с людьми. И тут стало ясно со всей непреложностью, что Бог, покинувший Тамару, едва она сказала Леониду «да», вернулся к ней. Он снова поддерживал ее в трудную минуту, придавая сил.

Осознав это, Тамара сумела заставить себя набрать телефонный номер и спокойно произнести:

— Ленка? Мне надо с тобой увидеться.

— Очень хорошо, мне тоже. Давай у вас… ну, то есть в квартире Леонида. Я сейчас там. Нам надо кое-что обсудить.

Хотя Тамара и спешила, но по пути зашла в церковь. Она поставила свечи и подала записки — длинный столбик за здравие и два имени за упокой — Леонид и Тигран. Впервые за последние годы она не чувствовала в церкви стыда. Конечно, дело не в том, что смерть Леонида сняла с нее грех прелюбодеяния. Грех — не судимость, его не снимают, а прощают. Тамара узнала сегодня, что прощена. Возможно, ее простили уже давно, возможно, ее простили три года назад, но узнала она об этом лишь сейчас.

Лена сидела в мастерской Леонида, мрачно обозревая полки с фотографиями и негативами.

— Не представляю, как в этом разобраться, — сообщила она. — А надо. Ленька не простил бы, если б мы оставили на произвол судьбы его работы. Кстати, у него последнее время возникла идея прославиться.

Тамара молча кивнула.

— Ну, вот. Нам наверняка предложат сделать посмертную выставку, и надо, чтобы она получилась хорошей, а не шаляй валяй. Новые работы и самые лучшие из старых. Надо их отобрать, чтобы в случае чего у нас уже все было готово.

Самой Тамаре в голову бы не пришло заниматься подобными вещами, однако в Ленкиных словах был резон. Как она любит брата, если живет его интересами даже теперь!

— Новые работы здесь, — указала Тамара. — А вообще тут все разложено по годам. Его любимые вещи я прекрасно помню, так что сейчас их отберу.

— Замечательно, — обрадовалась Лена. — Какая я молодец, что не позволила ментам опечатать квартиру, правда?

— Опечатать?

— А ты как думала? Все-таки убийство. Но, поскольку я родная сестра, имею полное право приходить, когда хочу. Это мой дом.

У Тамары защемило сердце. "Неволина проживает сейчас у мужа, а с мужем у нее сложности, — сказал Лазаренко. — Ей требуется собственная квартира". И вот почти сразу после смерти Леонида Ленка приезжает сюда, уверяя, что это ее дом. Более того! Вчера, потрясенная известием о гибели брата, она не забыла запретить милиции опечатать квартиру. Странная предусмотрительность! Нет, бред, не может быть. Ленка любит Леонида и никогда не причинила бы ему зла. Одно дело — поспешить унаследовать жилье, а другое — убить ради него.

— Я постараюсь забрать свои вещи поскорее, — пообещала Тамара, смущенная собственными циничными мыслями. Лазаренко имеет право подозревать Ленку, он ничего о ней не знает, но Тамара не должна ему верить.

— Заберешь вещи? — переспросила Лена. — То есть ты решила перебраться к матери? Не советую. Она не даст тебе покоя, а тебя нужно прийти в себя. Кстати, раз уж мы заговорили. Из-за твоего упрямства вы с Ленькой не расписались, а теперь будут проблемы. Ты сама виновата, имей в виду. Тебе придется платить огромный налог.

— Какой налог?

— На квартиру. Ленька, конечно, тоже беспечный. Мог хотя бы переоформить приватизацию, уже на вас двоих. Нет, ему, видите ли, лень. И что теперь получается? Формально наследую я, понимаешь?

— Конечно, — согласилась Тамара. — Я и не претендую, что ты. У нас с мамой есть квартира.

— Ты что, издеваешься? — возмутилась Лена. — Ты Ленькина жена. По крайней мере, он так считал. А раз так, то и я буду считать. Значит, все должна унаследовать ты. Квартиру, работы — все. Он бы так хотел, и мы должны это сделать. Надо посоветоваться с юристом. Наверное, лучше всего мне написать дарственную на твое имя. Это проще, чем доказывать через суд, что реально ты Леньке жена. Но я знаю, при передаче собственности от одного человека к другому налог страшенный. Надеюсь, ты не думаешь, что его буду платить я? Ты виновата, ты и плати.

— Это твоя квартира по закону и по справедливости. Не надо никакой дарственной. Ленка, ты что?

— А ничего. Все получишь ты, а там хоть передавай квартиру государству, раз ты такая принципиальная, это уже твое дело. А мое — поступить так, как хотел бы Ленька. Все, проехали.

Жгучий стыд сжал сердце Тамары, и одновременно грудь распирала радость. Вот вам всем! Как можно было подозревать Ленку хоть на секунду? Теперь Лазаренко придется искать более подходящую жертву. Он мерит людей своими меркантильными мерками, а Ленка в них вписываться не намерена.

Между тем та, нимало не интересуясь Тамариными эмоциями, с увлечением изучала фотографии. Тамара тоже взглянула, увидела Катюшу, и радость в душе угасла.

— Ты знаешь, — горько произнесла она, — возможно, Леонид уже считал женой не меня, а ее.

— Эту? — усмехнулась Лена. — Да он никогда не принимал ее всерьез. Ну, переспал пару раз, это ничего не значит. Она, правда, что-то там возомнила. Я знаю, последние дни он только и пытался от нее отвязаться. Он даже у меня спрашивал, не знаю ли я чего про нашу Лолиту, что могло бы ее приструнить. Я спросила у Никиты, они ведь учатся на одном курсе, но он ничего не вспомнил. Обычная маленькая шлюшка, привыкшая добиваться всего через постель. В наше время этим не приструнишь. Смешная ты, Тамарка. Как можно сравнивать ее и тебя?

Тамара тихо и монотонно процитировала записку Леонида. Она старалась не вдумываться в текст, словно он звучал на незнакомом языке. Так было легче. Затем она рассказала о беседе с Галеевым.

— Это точно Ленькин почерк? — недоверчиво уточнила Лена.

— Да.

— Ну, не знаю, зачем ему надо было сочинять подобную чушь. Может, на спор? А Валерка — старый козел. Ты ему не дала, вот он и изголяется. Тамарка, я, по-твоему, дура? Или я не знаю собственного брата? Если я видела, что он любит тебя, а не Катюшу, если я слышала это от него, то никакие записки и никакие люди меня не переубедят. Может, ему Катюша была зачем-то нужна, вот он и притворился перед нею влюбленным. Ее обмануть можно, а меня нет. Ясно?

Тамара пожала плечами.

— Я хотела бы в это верить. Но в записке не только о ней, там обо мне.

— Ну и что? Мало ли, что можно написать. Любовь, знаешь ли, определяется не этим. Кстати, твой новый поклонник не появлялся?

Тамара слегка покраснела.

— Если бы не он, меня б сегодня арестовали. У него большие связи.

— Неужели? — сухо осведомилась Лена.

— А еще он нанял частного сыщика, Лазаренко, — грустно добавила Тамара. — Тот всех подозревает. Даже тебя подозревал, из-за квартиры. Но теперь, слава богу, к тебе он уже придраться не может. Я знаю, что должна была прогнать их, а не отвечать на вопросы, но они оба такие уверенные, что я не сумела.

— Разумеется, глупо прогонять того, кто тебе помогает, — столь же сухо констатировала Лена.

— Ты все время говоришь — надо делать так, как хотел бы Леонид, — слабо улыбнулась Тамара. — А он не хотел бы, чтобы я имела дело с влюбленным мужчиной.

— Еще меньше он хотел бы, чтобы ты сидела в камере, — тоже улыбнулась Лена, моментально сменив гнев на милость. — Надо же, нашелся второй дурак, который моментально на тебя запал. Я думала, Ленька такой один.

— Я тоже.

— Ты красавица, но чего-то тебе все-таки не хватает, правда? Я вот куда менее красивая… — Лена поразмышляла немного и подтвердила: — Да, я менее красивая, это объективный факт. Но девять мужчин из десяти без колебаний выбрали бы меня.

— Да.

Лена засмеялась.

— Тамарка, вот я бы на твоем месте ни за что бы не согласилась. Я бы сказала: "Нечего нести чушь, посмотри на себя в зеркало, а потом на меня. Да ты рядом со мной урод. А ну давай проверим на первом встречном мужике, кого он предпочтет". И добилась бы того, что он выбрал бы меня. А ты, дурочка, равнодушно соглашаешься: "Да".

— Я соглашаюсь, потому что это правда.

— Ничего подобного. Это правда, потому что ты соглашаешься. Инициатива всегда исходит от женщины, Тамарка. Ну, почти всегда. Ленька — редкое исключение. Он очень свободолюбив и женскую активность в свой адрес воспринимает как покушение на свою драгоценную свободу. А ты для него — как вода.

— Вода? — удивилась Тамара.

— Он мне сам говорил, буквально накануне смерти. Объяснял, почему без тебя не может. Тамара — как вода, на которую готов смотреть бесконечно. Она всегда одинаковая, но меняется каждую секунду. У нее нет вкуса и запаха, которые могут надоесть. Она покорно течет туда, куда ее направишь. Она приносит умиротворение и утоляет жажду. Но иногда она выходит из берегов, и тогда ее не остановит ничто. Красиво, правда?

"Он любит меня! — в горячке подумала Тамара. — Он не мог говорить так, не любя. Любит, любит, любит! Или Ленка сочинила все для моего утешения? Нет. Кто я ей, чтобы меня утешать? Он меня любит. Но Катюша… записка…"

— А что за тип этот твой Петров, не знаю, — деловито продолжила между тем Лена. — Но, раз он взялся тебе помочь, тем лучше. Он, небось, надеется, что ты в благодарность в него влюбишься. Сам виноват, раз такой дурак. Значит, нанял сыщика? Ну, хуже, чем этот ужасный Корягин, не будет. Хотя подозревать меня так же нелепо, как тебя.

— Да, — кивнула Тамара, довольная, что сложный момент миновал на редкость бесконфликтно. — У него еще одна идея. Он хочет получить сотовый Леонида, чтобы проверить звонки за последний день. Ведь формально наследница ты, и вещи отдадут тебе, правильно?

— Наверное. Значит, сотовый? Это здравая мысль. Сейчас редко кто заявится на квартиру, предварительно не позвонив. Все берегут свое драгоценное время, даже собираясь на убийство. Знаешь, я теперь решила, что это сделала Катюша. Никита говорит, она такая расчетливая стерва… Да ты глянь на эти фотографии, глянь! По лицу все видно. Но фотографии вышли классные, а с подписями просто гениально. Это обязательно пойдет на выставку. "На продажу" — не в бровь, а в глаз. Никита так и говорит — все у нее на продажу. Трахается с теми, кто может быть полезен, и упорно двигается вверх. Актерского таланту ноль, но в эпизодах уже мелькала. Такая ради выгоды готова на все.

— И какую она получила выгоду от убийства? — вздохнула Тамара.

— Ну… ну… ну, не знаю. Тут надо поразмыслить. Может, Ленька знал о ней что-нибудь совсем ужасное?

— Тогда не спрашивал бы об этом тебя.

— Правда. А может, она сделала это из ревности? Хотела увести Леньку у тебя, не вышло, вот она и…

— По-моему, она не из тех. Рисковать без малейшей выгоды — зачем? Сомневаюсь, что она действительно без памяти любила Леонида.

— А почему нет? Женщины всегда на него западали. Есть в нем какая-то магия.

— Чтобы ее почувствовать, нужен романтизм, а в Катюше он и не ночевал. Она практичная современная девочка.

— Это да…

Обе растерянно смолкли. А через некоторое время обе вздрогнули, уставившись друг на друга, но причина была не во внезапном озарении. Послышался шорох ключа в дверной скважине.

— Ой, — удивленно пискнула Катюша. — А я думала, здесь никого нет.

— Ошибалась, — сурово заметила Лена. — Откуда у тебя ключ?

— Так Леня дал, — объяснила Катюша. — Откуда еще?

— Верни.

Катюша покорно протянула ключ, который Ленка моментально сцапала. Тамара закрыла глаза. Она вдруг поняла, что ненавидит Катюшу, как никогда и никого. Ненавидит запредельно, всеми силами души, каждой клеткой тела. Страшный грех — так относиться к человеку, пусть даже виновному, а ведь Катюша, скорее всего, ни в чем не виновата. Разве она не имела права стать любовницей Леонида? Разве не имела права быть им любимой? Но доводы рассудка не действовали. Не видя соперницы, Тамара сходила с ума от одного звука ее детского наивного голоска.

— Ой, Лена, а я хотела тебе позвонить, да постеснялась. Думаю, ты и без того переживаешь, да еще я со своими проблемами. Лучше уж я сама. Но я так рада, что тебя застала! Мне так нужна твоя помощь!

— И в чем же? — инквизиторским тоном осведомилась Лена. Но Катюша словно не замечала ледяного приема.

— Мы с Леней послали письмо по электронной почте, и уже должен прийти ответ. Это очень важно. Я имею в виду, для Лени важно. Раз он умер, теперь его дела должны доделать мы с тобой, правда, Лена? Мы ведь ему самые близкие люди. Ой, Тамара Тиграновна, простите, пожалуйста, что я так говорю, я не подумала. Ни я, ни Леня, мы не хотели причинять вам боль. Но теперь все открылось, и ничего уже не поделаешь. Но вы не переживайте, Леня продолжал вас уважать, честно-честно! Уж кому знать, как не мне.

Тамара молчала, до боли сцепив за спиной руки. Она боялась, что, произнеся хоть слово, сорвется на гнусный, безобразный, отвратительный скандал. Молчать, молчать, только в этом спасение!

— Катя, кому ты пудришь мозги? — пожала плечами Лена. — Побереги актерские данные, их у тебя немного. Тебе двадцать два года, ты прошла огонь, воду и кое-что еще. В наивность пятилетнего дитяти пускай верят мужчины. Ты прекрасно понимаешь, что Тамаре на фиг Ленькино уважение. Впрочем, он ее еще и любил вдобавок. Она ему близкий человек, а ты посторонний. Странная идея — т е б е получать его почту. И почему именно здесь? Это можно сделать с любого компьютера, если знать пароль. А если не знать, то почты все равно не получишь. Придумай историю подостоверней. Зачем ты сюда пришла?

— Я не знаю пароля, но он записан у Лени где-то здесь, — почти нормальным тоном ответила Катюша. Очевидно, призыв поберечь актерские данные не остался втуне.

— Тамара? — повернулась Лена.

Тамара кивнула. Леонид не забивал себе голову подобными вещами, предпочитая их записывать. А вот Тамара помнила пароль наизусть, только не сообразила сразу проверить почту.

— И что за письмо вы послали? — продолжила Лена.

— В «Плейбой». Леня предложил им серию моих фотографий.

— В "Плейбой"? — удивилась Лена.

— Нет, — возразила Тамара. — Леонид говорил, что никогда этого не сделает. Я даже могу процитировать. "Я не для того попал в мировую фотоэлиту, чтобы загубить себе репутацию ради денег, пускай больших. В солидных журналах и в жюри конкурсов сидят снобы, которые больше всего боятся показаться вульгарными, а я не хочу быть подвергнутым остракизму".

Катюша улыбнулась.

— Он не хотел расстраивать вас, Тамара Тиграновна. Он считал, что вы… мм… что вы недостаточно раскованы в смысле секса. Поэтому ему и приходилось постоянно вам изменять, правильно? Вы не давали ему того, что хочет получить по-настоящему темпераментный мужчина. И к эротическим снимкам вы относитесь предвзято. Леня ничего от меня не скрыл, даже то, что вынужден был снять вас обнаженной без вашего ведома. Ему это было важно для творческого развития, а вы поставили выше свои косные представления о приличиях. Конечно, он постеснялся вам сказать, что хочет печататься в «Плейбое». А на самом деле хотел. Дело не только в деньгах. Это ведь сразу такая популярность, даже слава! Он очень хотел прославиться.

— Не такой ценой.

— Такой. Он считал аудиторию обычного фотохудожника, пусть самого гениального, слишком узкой.

У Тамары голова шла кругом. Катюша знала детали, о которых не мог сообщить никто, кроме самого Леонида. И в то же время в главном она ошибалась. Тамара не в силах была поверить, что Леонид, горячо и упоенно описывая свои творческие планы, врал. Невозможно!

— Давайте проверим почту, — разумно предложила Лена.

Тамара включила компьютер, ввела пароль. Да, непринятое письмо.

— Открывай, — велела Лена.

Тамара подчинилась. Английский текст плыл перед глазами. Договор будет выслан обычной почтой, поскольку необходима собственноручная подпись. Сумма гонорара… возможные переговоры по телефону… дальнейшее сотрудничество…

— Нет, — вслух произнесла Тамара.

— Да, — пожала плечами Лена. — Ничего не поделаешь. Он так хотел.

— Неправда, — вскричала Тамара. — Это шутка… розыгрыш. Он послал это письмо, чтобы доказать себе, что будет лучше всех в любом жанре, но он не собирался всерьез публиковаться в подобном издании. Нет!

— Почитай его письмо в «Плейбой», вот оно. Тут все ясно.

— Ты сама сказала, написать можно что угодно.

— Да, но куда естественнее предположить, что письмо написано всерьез. Последние дни Ленька действительно зациклился на славе, да и денег ему не хватало. Все сходится.

— Нет, — повторила Тамара.

Катюша слушала перепалку, округлив глазки и приоткрыв пухлые губки. Тамару снова окатила волна ненависти. Эта девица явилась позлорадствовать — так стоит ли доставлять ей подобное удовольствие?

— Ленка, давай отложим решение на потом.

— Правильно. Чего пороть горячку?

Зазвонил домашний телефон, Тамара привычно сняла трубку.

— Тамарочка, как я сочувствую вашему горю. Да что там — н а ш е м у горю! Горю всего художественного Петербурга. Но вам, бедняжке, тяжелее всего. Я ведь знаю, что за внешней невозмутимостью таится нежная душа, иначе Леонид не любил бы вас. Каким печальным голоском вы сказали только что: "Алло"!

Федор Ларин. Как всегда при попытке изобразить сочувствие у него выходило нелепое сюсюканье. Тамаре иногда казалось, что печаль отсутствует в его эмоциональной палитре и Федор безуспешно старается подобрать ей наиболее близкий эквивалент.

— Спасибо, Федор.

— Да за что? Я искренне скорблю вместе с вами. Но нам, друзьям Леонида, пришла в голову мысль. Главным для него было творчество. Надо организовать посмертную выставку его работ. Это будет прекрасной данью его памяти.

— Да.

— Я могу заехать обсудить подробности? Я сейчас неподалеку.

— Да, спасибо.

— Ты пророчица, — обратилась Тамара к Лене. — Это звонил Федор Ларин. Предлагает устроить выставку работ Леонида. Он сейчас заедет обсудить подробности.

— Вот так-то! — гордо улыбнулась Лена. — Я знала. Так что мы с тобой дурака валяем? Надо срочно рассортировать снимки, а то мы начали и бросили.

Закончить они не успели, Ларин появился почти сразу.

— Умницы девочки, — похвалил он, обнаружив, что кое-что уже готово. — Выставку лучше организовать как можно скорее, тогда и успех будет больше. Знаете, безвременная смерть и все такое — это привлечет публику. Конечно, помещение и организационную сторону взяли на себя коллеги Леонида по Союзу, а я готов безвозмездно вложить деньги в рекламу. Дружба важнее выгоды, правда, девочки? — Федор улыбнулся с плохо замаскированным самодовольством. — Только не надо всем об этом рассказывать, я этого не люблю… не потому, что я такой хороший, просто люди не поймут. Ах, с каким теплым чувством я буду вспоминать часы, проведенные в этой гостеприимной квартире! Пусть Леонида больше нет, но его тень будет витать здесь вечно.

Очевидно, в поисках данной тени он обвел томным взглядом мастерскую, затем перешел в соседнюю комнату и с грацией бабочки запорхал по ней.

— Вы не обращайте на меня внимания, девочки, заканчивайте свои дела, — махнул рукой он, обернувшись. — А я пока попрощаюсь с этими стенами.

Лена с Тамарой вернулись в мастерскую.

— Все равно мы с тобой сейчас не успеем довести дело до конца, — подумав немного, сообщила Лена. — Но в целом Федька молодец, и Союз художников тоже. Слушай, с кем это он болтает — сам с собой?

Действительно, явственно слышались голоса.

— Ну и бойцовская девица! — почти восхитилась Лена, осознав, в чем дело. — Я была уверена, что она ушла. Где она пряталась, хотела бы я знать?

— Я не пряталась, — невинно пояснила Катюша. — Я была в ванной, поправляла макияж.

— За это время можно было наштукатурить целый полк, дорогуша.

— А я забыла про время. Я сперва плакала, потому что вспоминала Леню, а потом из-за этого у меня потекла тушь. Ой, Федор Сергеевич, так обидно, так обидно! Я всю жизнь мечтала с вами познакомиться. У вас самые классные модели, Юдашкин отдыхает! Он старый и косный, а у вас все просто супер! И вот мне повезло, я вас встретила, а у меня лицо заплаканное, и вы будете думать, что я всегда такая некрасивая.

Приоткрыв ротик, Катюша трогательно и завороженно уставилась Ларину в глаза.

— Ты прелестно выглядишь, дитя, — засмеялся тот. — Не комплексуй!

— Ой, какой вы, оказывается, — удивилась Катюша. — А я думала, все знаменитости важничают. А вы вот так, запросто, говорите с такой обычной девчонкой, как я. Как мне все позавидуют! А вы напишете мне автограф?

— С удовольствием. Девочка, да я ж тебя помню. Мне тебя показывали на какой-то тусовке. Ты натурщица, так?

— Я студентка, учусь на актрису, — объяснила Катюша. — Но иногда еще позирую. Больше всего я мечтаю быть моделью, но у меня рост, наверное, не подходит, да?

Тамаре вдруг показалось, что сквозь улыбку Ларина проступила циничная усмешка. Или это не так, а намека на модель он просто не заметил? Разочарованная Катюша на миг помрачнела, однако характера ей было не занимать.

— А еще я позировала Лене для последней серии его фотографий. Лена, они ведь там, в мастерской? Федор Сергеевич наверняка хочет посмотреть.

— Даже серия? — заинтриговано уточнил Ларин. — Тамарочка, что же вы не показали?

Тамара молча протянула снимки, уже разложенные в нужном порядке и снабженные подписями. Так или иначе, их все равно следовало отдать на выставку. Федор изучал их внимательно, лицо его стало серьезным и почти жестким.

— Я часто думал, в чем секрет Леонида, — медленно произнес он. — У него фантастически сильная индивидуальность. Он умудряется снимать не предметы, а свой взгляд на них. Именно в фотографии это особенно трудно, а ему удается.

— Федька, да ты философ, — засмеялась Лена.

— Я? — Ларин игриво улыбнулся, и Тамара решила, что недавние перемены ей почудились. — Ленка, нечего издеваться над бедным парнем. Девочка верно заметила — судьба сделала меня знаменитым, но в душе я все тот же простой парень и ничем не отличаюсь от обычных людей. Разве что особой энергетикой… мне трудно самому судить о себе.

Катюша встрепенулась.

— Правда, эти фотографии очень хорошие? Я здорово на них получилась, да? Их хочет опубликовать "Плейбой".

— Девочка, ты что? — хмыкнул Ларин. — Здесь совершенно не тот жанр. Не забивай свою хорошенькую головку лишними мыслями, тебе это ни к чему.

— Но она говорит правду, — подтвердила Лена. — Мы обнаружили письмо в Ленькиной электронной почте. Он предложил эти фотографии «Плейбою» и получил положительный ответ.

— Он это не всерьез! — не выдержав, вмешалась Тамара.

Федор кивнул.

— Конечно, не всерьез. У Леонида был своеобразный, саркастический юмор. Он мог предложить журналу, торгующему женскими прелестями, снимки, язвительно эту торговлю высмеивающие. Они же просто сочатся ядом!

— Почему ядом? — обиделась Катюша. — Любовью.

— Девочка, ты видела последнюю фотографию Тамары? Хотя вряд ли.

— Это где она голая? Конечно, видела. Федор Сергеевич, у нее же там живот! Вы посмотрите, как плоско у меня, и вспомните, сколько у нее жира. И груди свисают, как у коровы. Ой, извините, Тамара Тиграновна, я забыла, что вы здесь! Для вашего возраста у вас вполне нормальная фигура, честно!

Ларин повернулся к Тамаре.

— Валера дает эту фотографию на выставку. Это действительно одна из лучших Лениных работ. Он так любил вас, Тамара.

— Я против того, чтобы эта фотография выставлялась, — задыхаясь, сказала Тамара.

— Но ведь сфотографироваться вы согласились…

Тамара молча сжала губы. Катюша знает, что снимок сделан тайком, однако сообщать об этом остальным Тамара не намерена. Но и позволить выставлять его тоже не может!

— Ладно, это мы обсудим позже, — улыбнулся Ларин. — Встретимся завтра на похоронах. Пока, девочки!

Это звучало так, словно встреча была назначена на веселой презентации.

— Мне тоже пора, — пискнула Катюша, поспешно бросившись за ним.

— Бойцовская девочка, — повторила Лена. — Такая не пропадет. Но, к сожалению, ты права. В то, что она убила Леньку из ревности, поверить трудно, уж слишком шустро она ищет ему замену. Ну, с Федькой у нее выйдет крутой облом, приятно представить!

— Почему ты так думаешь?

— Я не думаю, я знаю. Хватит отлынивать, берись за работу.



Загрузка...