Среди Миров

Глава 1

Противником Владара было двухметровое, похожее на жабу существо. Это существо совершало огромные, затяжные прыжки, переворачивалось в воздухе, да ещё, к тому же, громко и угрожающе квакало. Передние лапы существа были достаточно развиты, в одной лапе оно сжимало деревянный, покрытый цветастым узором щит, в другой — меч. Точно такое же вооружение имелось и у Владара.

По-счастью, Владар тоже мог прыгать. На полу, а также и на стенах имелись специальные, пружинящие выпуклости. Ударившись об одну из таких выпуклостей, юноша переворачивался в воздухе, и с молниеносной скоростью отбивал удары жабообразного.

Зала, в которой происходил этот долгий поединок, имела зеленоватый свет. Причём зеленоватое свечение исходило не только из овальных окон, но также и из стен.

Наконец, Владару удалось так извернуться в полёте, что он оказался сверху своего противника, он повалил его на пол, прикоснулся клинком к горлу, вздохнул и, улыбнулся… Затем он убрал клинок в ножны, и помог жабообразному подняться.

Они обменялись поклонами, потом и пошли к выходу из залы. Точнее, шёл только Владар. Его спутник совершал прыжки, стараясь не слишком обгонять и не слишком отставать от человека.

На их шеях были закреплены пластины, которые при разговоре разгорались весьма ярким изумрудным свечением. Внутри пластин находились кристаллы Ыв, позволявшие носителям разных языков понимать друг друга. И хотя спутник Владара квакал — юноша слышал человеческую речь, а слова Владара жабообразный воспринимал как понятное ему кваканье.

Жабообразный говорил:

— Превосходно, Владар. Ты — лучший фехтовальщик на всём нашем Тсех-тун-Даааааре.

— Ну, лучший — не лучший, это сложно сказать. У вас ведь, тоже немало отменных бойцов. Хотя, в связи с недавним переводом основных сил на границы с Шегъгоръраром — может, ты и прав. Всё же я стараюсь не терять формы.

— Кто же был твоим учителем?

— За это благодарен Петру-воину. Если бы не он, то за три года своей жизни на Светграде, я точно стал бы "библиотечной крысой". Знаешь, как сложно оторваться от этих древних фолиантов?

— Да. У нас нет такой роскошной библиотеки как на Светграде, но всё же свитки знаний и поэзии наших предков свято хранятся в подводном храме…

— Знаю, знаю, уважаемый Тщен-тор-Горт…

В это время они вышли в галерею. Теперь по одну сторону от них в нишах высились статуи великих Туг-ил-Дааааров древности (Тут-ил-Дааарами звали себя двухметровые жабы), по другую же сторону за колоннами открывался привычный Владару вид на город Миит-зан-Даааар.

В городе, так же как и в воздухе, главенствовали всевозможные оттенки зелёного цвета. Зелёными были дома, зеленоватой была болотистая почва… Зато ни в одной из многочисленных построек даже самый внимательный наблюдатель не заметил бы острых углов. Исключительно овальные, округлые формы. Естественно, зелёной была и растительность. Деревья с ветвей которых свисали длинные мшистые пряди и стволы которых тоже отливали зеленью. Там, внизу, вряд ли смог бы пройти человек, зато жабообразные уверенно ныряли в топи, плавали в воде. В воздухе суетливо носилась мошкара, но, к счастью, эта мошкара питалась не кровью, а ряской и прочими растениями и водорослями…

Душный, наполненный зеленоватыми испарениями воздух скрывал дали, но всё же, если приглядеться, то можно было разглядеть два мира. Эти миры также были окутаны зелёным маревом и на них также обитали жабообразные Тут-ил-Даааары. Вообще всё в радиусе пяти тысяч километров входило во владенья этих существ, а Владар находился у них с дипломатической миссией…

Вот раздался быстрый стрёкот крыльев, и на уровень галереи поднялась стрекоза внушительных размеров. В её выпуклых, состоящих из многочисленных тускло-поблёскивающих долей глазах Владар увидел свои многочисленные отражения.

Он заметно возмужал с тех пор как покинул родной мир Яблочный. Всё же пять лет прошло, и ему сейчас — двадцать три года. Одет он был в слегка растрёпанный после спортивного поединка с советником Тщен-тор-Гортом костюм. Сам — высокий, статный, хорошо сложенный, с аккуратной, небольшой бородкой, и светлыми усиками. Волосы у него были средней длины, светлые; лицо благородное, задумчивое.

Глядя в это подвижное, живое стрекозье зеркало Владар поправил причёску и только потом посмотрел на жабу, привольно развалившуюся на спине гигантской стрекозы.

Этот посыльный Тут-ил-Даааар квакал (а Владар через устройство на своей шее понимал его):

— Правитель Бадор-гул-ЗагЗагЗаг созывает всех высокопоставленных чиновников на собрание.

— Ого, — квакнул спутник Владара — Тщен-тор-Горт. — Вроде, до конца недели никаких собраний не намечалось.

— Не намечалось, однако, дело очень важное.

— Какое же?

— Не знаю. Ничего кроме этого не было сообщено. Через три часа, в тронном зале — собрание. Всё. До встречи. Мне ещё многих найти нужно.

Наездник дёрнул поводья, и стрекоза, обдав Владара и его спутника зеленоватым, зловонным облачком, развернулась, и полетала вверх, туда, где также находились галереи многоэтажного, грандиозного сооружения.

Советник Тщен-тор-Горт квакал:

— Действительно — произошло нечто выдающееся, если нас созывают так неожиданно.

— Да уж, да уж, — кивнул Владар. — У вас здесь жизнь идёт медленно, без особых событий, всё тянется-тянется, всё по расписанию. Всё как на боло… э-э… Ну да, кругом же болото.

— Знаю, знаю, друг мой. Хочется тебе на солнечный мир, а ты уже третий месяц у нас прозябаешь.

— Ты знаешь, Тщет-тор… меня здесь вполне устраивает. Ну, по крайней мере, сейчас. Можно отвлечься от суеты, и заняться своими рукописями. Ладно, встретимся через три часа у тронной залы.

Тщен-тор-Горт квакнул на прощанье, и запрыгал дальше, ну а Владар приложил ладонь к едва приметной, но уже хорошо знакомой ему выемке на стене. И тут же отодвинулась вбок плита, открылся проход в те несколько комнат, которые были выдАнны для дипломата Владара.

Когда Владар переступил порог, плита так же бесшумно задвинулась на место.

Владар прошёл в боковую комнату, там скинул помятую одежду и залез в ванную. Вода подавалась по трубам снизу, из болота, и, несмотря на то, что очищалась, всё же была темноватой и попахивала плесенью. Но Владар уже привык к подобным купаниям — тем более, что у него с собой были водоросли Тра с далёкого морского мира, вот они отлично, лучше всякой мочалки, смывали грязь.

Вымывшись и одевшись в свежую одежду светло-серого, с золотистыми прожилками цвета, Владар прошёл в основную комнату, уселся за дубовым столом, который привёз со Светграда.

На шее у Владара висел ключик, и этим ключиком он раскрыл шкатулку, достал из неё толстую тетрадь в кожаном переплёте. Тетрадь была наполовину исписана…

Юноша задумчиво перелистывал страницы, там были стихи, а также — прозаические отрывки и его дневник. Стихи он, в основном, посвящал царевне Анне…

Вот и последняя заполненная страница. Обмакнув перо в чернильницу, Владар старательно вывел:

"23 ясеня 6584 года по Светградскому летоисчислению".

Дальше уже не так старался:

"Утром — завтрак, зарядка. Разговоры с Рпао-вро-Еаро о поставках клещевых водорослей на Светград и мир Якун. Обед. Читал "Царевна и роза", писал свою поэму…

Всё вспоминаю о Анне. Зачем? Чего ради? Почему, несмотря на все старания, не могу изгнать мысли о ней? Ведь помню же, что мы с ней не пара. Она — царевна. Я — крестьянский сын. И что ж из того, что когда-то я спас её отца — царя Романа? Я был достойно награждён, остался при дворце, получил хорошее образование. Теперь я — дипломат. Да, именно, дипломат, а не царевич. Именно за сынка правителя какого-нибудь крупного мира желает выдать свою дочь царь Романа. И я понимаю Романа… А Анна… Что ж, достаточно вспомнить, как она ещё в первые недели моего пребывания на Светграде заходила ко мне в библиотеку, как, по её приглашению, гуляли мы в парке, и как, узнав об этом, был недоволен царь Роман… Конечно, я помню и последующую беседу с Романом. Он говорил, что, если я захочу, он подарит мне мешок золота, но чтобы с дочерью его бесед не вёл… Да я и сам понимал. К чему эти встречи? К чему растравливать сердца и себе и ей? Потом я стал избегать её. Чувствовал, что она вспоминает обо мне…

А, впрочем, довольно! Как там, интересно, поживает друг мой сердечный Саша и его Мария? Пять месяцев их уже не видел. Да — три месяца назад я был на Светграде, но они в то время патрулировали на внешних границах владений Светграда. Вот они — хорошая пара. Живут неразлучно и, кажется, не ссорятся. Жаль только, первенца у них ещё не появилось. Хотя, понимаю — такая жизнь, вся в полётах — не до детей. Месяц мне осталось жить на Тсех-тун-Даааааре, а потом, надеюсь, увижусь и с Сашей, и с Марией, и с родителями…

Да, с родителями… Всё стараюсь понять, почему тогда, пять лет назад, они так и не остались в Светграде? Пожили три месяца в подаренном им Романом доме, а потом вернулись на Яблочный. Говорили, что соскучились по родине. Потом, конечно, навещали меня, но… Хотя, когда они жили в Светграде, я у них был крайне редким гостем…

Надо — обязательно надо будет посетить Яблочный, а то ведь я там ни разу за последние пять лет не был!

Скоро надо будет идти на неожиданное собрание у местного правителя Бадор-гул-ЗагЗагЗага. Вот уж действительно, интересно, что могло стрястись в этом болоте?

Так, ну а теперь, пока ещё осталось время — продолжу свою поэму…"

Глава 2

В назначенное время возле входов в главный зал заседаний мира Тсех-тун-Дааааара собралось несколько десятков наиболее важных обитателей этого мира — Туг-ил-Дааааров…

Зал заседаний находился в верхней части башни, которая на несколько десятков метров поднималась над болотом. Внешняя, широкая галерея опоясывала этот зал по кругу. На зеленоватых стенах выделялись более ярким, но тоже, конечно зелёным цветом двери…

Владар стоял со своим приятелем, советником Тщен-тор-Гортом, время от времени обменивался с ним репликами, а со всех сторон доносилось кваканье, которое неустанно переводила закреплённая на шее Владара пластина.

Вот к ним подпрыгнул Пуут-арт-Магас. Он отличался небольшим (всего лишь полтора метра) ростом, и из-за своего преклонного возраста (Туг-ил-Даааары жили, в среднем, по девяносто лет), имел более тёмный, чем у своих сородичей цвет кожи. Но, несмотря на почтенный возраст, этот Пуут-арт-Магас был одним из самых неутомимых и пронырливых обитателей этого мира. Должность же у него весьма специфическая — он ловил самых лучших, самых жирных мошек для правителя. Говорили, что у него можно было узнать всё, что происходило во дворце.

Владар спросил:

— Известно что-нибудь о намерениях Бадор-гул-ЗагЗагЗага?

На шее Пуут-арт-Магаса, также как и на шеях многих других была закреплена переводная пластина. Ведь на заседании должны были присутствовать и представители нескольких других миров.

И ловчий мошек ответил:

— Хотя правитель обычно сообщает мне всё заранее, сегодня его поведение крайне странное. На мой вопрос он ответил резко, едва не закричал на меня. И, несмотря на то, что я наловил ему отменных мошек, он отказался от них. Мне показалось, что правитель захворал.

— Почему это было заметно?

— Да все его движения его были такими неестественными, словно бы механическими. И выражение лица у него было такое э-э-э… неживое. А на мой вопрос о его самочувствии он ответил. Как бы вы думали, что?

— Ну, не томи! — воскликнул советник Тщен-тор-Горт.

— Он ответил, чтобы я не задавал ему никаких вопросов. Да так грубо. Ужас! Никогда не видел нашего правителя в таком дурном настроении. Будто его подменили.

Последние слова особенно насторожили Владара. Сразу вспомнилась история с лекарем царя Романа Бреогором и двоюродным братом его отца — Алексаром. Ведь их действительно подменили на механические подобия; подменили, чтобы отравить государя Романа. Неужели и здесь, на этом болотистом мире могло произойти нечто подобное? Владар огляделся, вздохнул… Слова, уже готовые сорваться с его губ, так и остались невысказанными. Ведь у него не было никаких доказательств, а предположение само по себе было слишком необычным. Оставалось только надеяться на лучшее и ждать, когда же начнётся это собрание.

Наконец замысловатый рисунок на дверях начал разгораться, наливаться постепенно всё более ярким зелёным светом. Затем створки раздвинулись в стороны, и громкий голос не попросил, а потребовал:

— Входите!

Из разных дверей, с разных сторон этой большой залы, начали входить, а по большей части — впрыгивать жабообразные. Но также шли и дипломаты с других крупных миров. Почти со всеми ними Владар был знаком и кивал им.

В центре залы на овальной трибуне уже стоял правитель Бадор-гул-ЗагЗагЗаг. От своих сородичей от отличался непомерной толщиной, а также — ярко, зелёным обручем на голове, возле этого обруча неспешно пульсировало характерное малахитовое свечение.

— Быстрее! Быстрее! Рассаживайтесь! — командовал Бадор-гул-ЗагЗагЗаг, что было совсем не характерно для его обычной ленивой, сонной манеры.

Пришедшие чувствовали неладное и спешили разойтись или распрыгаться по своим местам. Местами были овальные выемки, в одну из которых забрался Владар.

Освещение в зале приутихло, и теперь особенно выделялась обруч-корона на голове Бадор-гул-ЗагЗагЗага. Он начал говорить быстрым, чеканным голосом. При этом делал резкие повороты головой:

— Пора изменить жизнь на нашем Тсех-тун-Даааааре и всех мирах, которыми он владеет. Совершенно лишней оказалась мобилизация солдат на внешние рубежи. Столько сил теряется зря! Да — это была глупая затея, и, заметьте, не от нас, а от Светграда исходящая!

Советник Тщен-тор-Горт, который сидел в соседний от Владара выемке, тихонько проквакал:

— Что он такое говорит? Это сейчас-то, когда можно ожидать нападения воинства ужасного тёмного мира Шегъгорърара?

Бадор-гул-ЗагЗагЗаг продолжал свою громовую речь:

— Мы боялись Шегъгорърара? Ха-ха-ха! А где же доказательства, что там действительно готовится нападение на нас? А? Кто придумал эту глупость? Ответьте мне? Это всё Светградцы — будь они неладны!

Присутствующие молчали, но не потому, что нечего было возразить, а потому что они были поражены таким поворотом.

— Кто распространитель этих слухов?! — квакал правитель болотного мира. — Да — обитатели Шегъгорърара не пускают в свои владения наши корабли, и несколько кораблей даже было уничтожено ими, но ведь это были корабли-лазутчики. Кто потерпит такое? Сами же они не нападали, и до сих пор не было замечено ни одного их лазутчика среди нас! Между тем, сейчас, когда пришла пора уборки урожая, огромные средства тратятся на то, чтобы укрепить наши пограничные миры. И это только начало — скоро вообще все силы будут тратится только на подготовку к мнимой войне с несуществующим врагом! Но нет — этого не будет. Большая часть недавно созданных гарнизонов будет уничтожена, все, кто там был, вернутся домой. Все вы, здесь присутствующие, должны немедленно заняться подготовкой этого большого, нужного дела!.. А наши гости с далёких миров — слушайте, запоминайте. Тоже самое ждёт и вас, а то всё к войне готовитесь… Никакой войны не будет!..

Владар произнёс тихо:

— Хорошо, конечно, жить без войны, да слишком много доказательств того, что Шегъгорърар готовится к войне.

Он выбрался из углубления и сказал громко:

— Мне, посланцу Светграда есть что возразить!

К правителю подпрыгнул услужливый, юркий Пуут-арт-Магас и надел на его шею особо широкую переводную пластину. Теперь Бадор-гул-ЗагЗагЗаг должен был понимать Владара.

А Владар говорил тем громким, выразительным и спокойным голосом, которым пользовался в подобных случаях:

— Смею возразить! Как мне кажется, то, что здесь было высказано — через чур поспешно. Такие дела нельзя решать с бухты-барахты, ведь и решение о подготовке войск к возможной войне с Шегъгоръраром далось нам не легко, и ваш мир и Светград уже потратил на это огромные средства. Вспомните, ваше величество, — решение принималось не только на Светграде, но и здесь. Никто никого не неволил. Нам, конечно, не нужна эта война, очень хотелось бы её избежать, но слишком многое говорит о том, что Шегъгорърар всё же готовится к войне. Они не просто не пускают внутрь своих владений наших послов, они отгородились от всего Многомирья. Ведь вы же знаете об этой зловещей тёмно-матовой сфере, которая вот уже три года как окружает все принадлежащие Шегъгорърару миры? И то, что происходит внутри этой сферы, скрыто от нас. Так что…

— Так что прекратим этот пустой разговор! — рявкнул правитель. — Кто ты такой, чтобы спорить со мной? Ты вообще не гражданин Тсех-тун-Дааааара! Ты прилетел со Светграда, и вскоре будешь выдворен обратно. А пока что возвращайся на своё место…

Владар вынужден был забраться обратно в выемку. Сидя там, он спросил у своего соседа Тщен-тор-Горта:

— Тебе не кажется, что правителя подменили?

— Что? — изумлённо квакнул советник, но потом, уже значительно тише он произнёс. — Вообще-то — кажется. Никогда его таким не видел…

Между тем, Бадор-гул-ЗагЗагЗаг продолжал свою речь. Он с необычным для Тут-ил-Дааааров напором утверждал, что воинов надо отзывать с пограничных рубежей, что надо собирать урожай, иначе потом будет голод, от которого погибнет больше, чем от мнимой войны. Он говорил также, что не потерпит возражений, что всякий, кто посмеет перечить ему, выступить и против власти монарха, против закона, — будет осуждён, как государственный изменник.

Всё чаще в зале слышались голоса Тут-ил-Дааааров, о том, что, пожалуй, их правитель всё же прав, и не их это дело — думать, а надо только исполнять то, что им приказывают. Правда, не так были настроены послы иных миров: они откровенно не понимали происходящего, хотели возразить, но им просто не давали слова…

Советник Тщен-тор-Горта робко проквакал:

— Ваше величество, всё же отвод наших войск — это дело очень сложное. Тут за один день не справиться. Покажите, как вы планируете это осуществить?

— Что?! Да как же я тебе это покажу?! — рявкнул правитель.

— Хотя бы на большом железном атласе неба.

— На большом звёздном атласе? — переспросил Бадор-гул-ЗагЗагЗаг, и прокашлялся. — Ну так давайте мне его, и я покажу…

Престарелый ловчий мошек Пуут-арт-Магас, который стоял рядом с трибуной, тихонько квакнул:

— Государь, рычаг, включающий механизм — у вашей правой лапы.

Бадор-гул-ЗагЗагЗаг дёрнул небольшой, находящийся внутри трибуны рычажок с такой силой, что тот едва не сломался. И тут же потолок залы начал раздвигаться, из него выдвигался, неспешно вращаясь, объёмный, выполненный их железных деталей атлас той части Многомирья, который управлял жабий мир. Собственно, этот мир находился в центре атласа. Там клубилась зеленоватая дымка, а граница с Шегъгоръраром была отмечена алым цветом.

— Ну и что тут не понятно?! — рявкнул правитель. — Вам показать, как отводить войска? Что же — сейчас я покажу!

Он вытянул лапу к атласу и тут произошло нечто действительно непонятное. Бадор-гул-ЗагЗагЗаг неожиданно взмыл со своей трибуны, и, пролетев метров десять по воздуху, впечатался в один из составлявших атлас миров. Он отчаянно дёргался там, издавал странные звуки, а из его стремительно открывающееся и закрывающейся глотки сыпались искры.

Зал переполнился изумлённым кваканьем, а некоторые, особо впечатлительные особы даже попадали в обморок, так что из их выемок торчали только их лапы.

Владар и советник Тщен-тор-Горт выбрались из своих выемок и подошли ближе к трибуне. Теперь они стояли почти прямо под дёргающимся Бадор-гул-ЗагЗагЗагом. Владар проговорил:

— Это не ваш правитель. Это подделка, присланная с Шегъгорърара.

— Но как же…

— У нас на Светграде уже было подобное. Тогда они хотели отравить царя Романа. Там был лже-лекарь Бреогор, а у вас — ну ты сам видишь.

— Да уж — вижу. Никогда не забуду этого дня… Но что же с ним делать дальше?

— Для начала, его надо его спустить оттуда… Эй, мошколов, можно ли спустить мир к которому прилип этот лже…

Пуут-арт-Магас квакнул:

— Да!

Он запрыгнул на трибуну, согнулся, открыл там крышку, начал крутить небольшие колёсики, дёргать рычажки, в результате железный мир, к которому прилип лже-правитель поехал вниз.

Владар приговаривал:

— Если его просто снять и отпустить, то он опять начнёт говорить, как прежде и уже не удастся доказать, что он — подделка… А я помню, как включали того лже-Бреогора — ему язык подняли и нажали там на что-то. Надеюсь, у этого такая же конструкция, — он обратился к советнику, — Вот что, дружище Тщен, ты сможешь удержать его челюсти, пока я полезу ему под язык?

— Постараюсь.

— Вот и хорошо. А то у вас хоть и нет зубов, а всё же можете так сжать, что кости поломаются. Так что держи из всех сил.

Когда лже-правитель спустился на их уровень, советник попытался ухватить его челюсти, разжать их, но они тут же сомкнулись — Тщен-тор-Горт едва успел отдёрнуть руку.

Из зала донесся крик:

— Эй, что вы делаете?!

— Лечим вашего правителя! — ответил Владар.

Затем он бросился на трибуну, несколькими сильными рывками смог сломать главный железный рычаг, и вернулся обратно к извивающемуся Бадор-гул-ЗагЗагЗагу. Выбрав момент, когда его рот был приоткрыт, юноша вставил рычаг между его челюстями. Раздался хруст, рычаг начал изгибаться.

Владар быстро просунул руку в рот лже-правителя, приподнял его мягкий, но не живой, сделанный из некоего искусственного материала язык, и быстро нащупал там кнопку, нажал на неё. Бадор-гул-ЗагЗагЗаг тут же перестал дёргаться, застыл в неестественной позе.

Кругом столпились Тут-ил-Даааары. Они спрашивали:

— Что такое? Что случилось?

— Ничего особенного, — спокойно ответил Владар. — Просто перед вами лазутчик и провокатор с Шегъгорърара.

Тут ещё у нескольких Тут-ил-Дааааров случились обмороки и они с мягкими, чавкающими звуками повалились на пол.

Глава 3

Через пару часов, когда болотный мир отвернулся от солнца и, полный изумрудного сияния день, сменился ночной мглой, в одной из зал возвышающегося над топями дворца, собралось немало знатных Тут-ил-Дааааров, а также — и несколько дипломатов с иных миров, среди которых был и Владар. Впрочем, наиболее чувствительных Тут-ил-Дааааров всё же попросили побыть в другом месте, так как вероятен был риск, что они снова повалятся в обморок.

Прежде всего, дворовый лекарь засвидетельствовал, что внутри Бадор-гул-ЗагЗагЗаг — железки, и что, стало быть, это не их правитель, а некто подменный.

Присутствующий при этой процедуре, Владар спросил:

— Вот я только не понимаю, почему этот Шегъгоръский лазутчик так подлетел к тому железному атласу? Почему прилип к одному из миров?

И лекарь, который, в отличие от всех присутствующих, хранил полное спокойствие, ответил:

— Наш атлас сделан не из простого железа, а из магнита. Известно ли у вас, на Светграде, что такое магнит?

— Нет. Но, впрочем, я читал, что на некоторых мирах можно встретить кристаллы магнетита, из которого делают магнит. А магнит… притягивает железо. А, вот и ответ на мой вопрос — поэтому железный внутри Шегъгоръдец и был притянут к магниту!

— Правильно, — спокойно квакал лекарь. — У нас, на Тсех-тун-Даааааре подобных залежей нет, а все магниты только привезённые в подарок. Бадор-гул-ЗагЗагЗага, положили на стол, после чего лекарь начал отвинчивать от него разные детали. Придворные ахали, охали, глядели выпученными глазами на состоящие из множества сложных механизмов внутренности, а также и себя потихоньку ощупывали — не стали ли они и сами такими же железными, не заменили ли их потихоньку…

Один квакнул:

— Может, они нас по частям меняют, когда мы спим!

Другой отозвался:

— Точно, может, у меня уже лапа железная… Не, вроде нормальная.

Тем временем, лекарь отложил в сторону извлечённую из брюха шегъгоръдеца чёрную прямоугольную коробку и пояснил:

— Это, по всей видимости, устройство для его самоликвидации.

— Ага, — кивнул Владар. — Бывший у нас лже-Бреогор взорвался, когда его разоблачили. Точнее — взорвалось его туловище, а голову я открутил и она осталась…

— Ну, этот уже не взорвётся, — молвил лекарь, и, просунув в рот шегъгоръдеца пинцет, надавил на ту кнопку, которая находилась у него под языком.

Выпученные глаза лже-правителя тут же задвигались, но сам он уже и пошевелиться не мог, так как все остальные части его механического тела были разъедены.

К нему подпрыгнула необычайная толстая жаба, бывшая женой настоящего Бадор-гул-ЗагЗагЗага, она заквакала, роняя слёзы:

— Где мой муж?! Куда вы дели его?! Отвечайте!

Шегъгоръдец сжал свои мощные, железные челюсти и переломил пинцет надвое. Остававшуюся в его глотке половину он выплюнул с такой силой, что, если бы Владар не успел увернуться, то она пробила бы ему лоб. Стрелой просвистев в воздухе, эта железка впилась в потолок и осталась болтаться там.

Владар поинтересовался:

— Снова неудача, не так ли? Да-а, не везёт вам, шегъгоръдецам! Может, таким неудачникам лучше оставить мысли о завоевании других миров, а?

Губы лже-правителя скривились в злобной усмешке и он прохрипел:

— У вас уже сейчас нет никаких шансов на успех! Вы видите наши неудачи? Глупцы! Тысячи наших побед остались незамеченными вами!..

— Что за победы?

— Скоро вы узнаете это. Но не от меня. Нет! Вы всё увидите своими глазами…

— Где мой муж?! — снова закричала его необхватная супруга. — Что вы с ним сделали?

— Ищите его! — усмехнулась механическая голова. — Всё своё болото обшарьте, а его не найдёте.

— Но скажи — он жив? Хотя бы это…

— Больше я вам ничего не скажу. Вы мне не страшны, потому что у нас, механизмов, нет страха ни перед смертью, ни перед болью. Всё.

Круглые зрачки в глазах лже-правителя закатились набок, длинный тёмно-зелёный язык вывалился из глотки.

Некоторое время лекарь хлопотал над головой, а потом обернулся к собравшимся и произнёс:

— К сожалению, он самоотключился. У него в голове особо сложный механизм, и потребуется время, чтобы изучить его.

Владар ответил:

— У нас на Светграде уже изучали такую голову, оставшуюся от лже-лекаря. О результатах мне, к сожалению, почти ничего не известно… Могу сказать только, что мы не сможем воссоздать подобного, да и не нужно нам это…

Той ночью Владару не спалось. Пописав немного в дневнике, он вышел в галерею и, опершись руками на ограждение, некоторое время вглядывался вниз. Там, на болоте, не было полной темноты — мерцали зеленоватые огни, и видно было, как время от времени из тины всплывали Тут-ил-Дааары. Они выпрыгивали или выползали на неверные, колышущиеся дорожки, и направлялись к своим округлым жилищам. Время от времени издали доносилось кваканье. В тяжёлом, сыром воздухе надоедливо жужжали мошки…

Но вот перед Владаром взмыла огромная стрекоза, одна из тех, кого Тут-ил-Дааары приучили, и летали на ней над своим болотом или даже к соседним мирам. Правда, эта стрекоза была без наездника. Стрекоза зависла перед юным послом Светграда, и он также как и днём увидел в её выпуклых, состоящем из многочисленных долей глазу свои многочисленные отражения. Причёска его снова подпортилась, но он думал не о причёске, а кое о чём гораздо более важном…

Маленькие, словно бы сидящие в дольках стрекозьего глаза, Владары подтолкнули его на следующую мысль: "Все эти Шегъгорърарские механические подделки, бесспорно, очень сложны и нам ещё не удалось в них до конца разобраться, но всё же не верю я, что они могут быть настолько совершенными, чтобы разбираться и точно реагировать на множество ситуаций, которые подсовывает им жизнь. Конечно, я не могу быть уверен, но вот что, если в железной голове есть не только механизм, а ещё и некто живой? Конечно, он не может быть крупных размеров, он…"

Сразу вспомнилась та единственная, весьма тонкая книга, о Шегъгоръраре, которую ему удалось отыскать в Светградской библиотеке. В книге было больше размышлений и домыслов, чем фактов. Объяснялось это просто — Шегъгорърар никто никогда не изучал. Раньше там находились незаселённые разумными существами, почти полностью состоявшие из железных руд миры, а потом появились крайне недоброжелательные существа, прогонявшие или убивавшие всех, кто осмеливался приближаться к ним. Описывали этих существ весьма смутно, вроде бы они состояли из железа, скрипели… Откуда эти существа там появились, никто не мог объяснить.

А что, если всё это начали существа гораздо меньших размеров, скорее всего весьма хилые, но всё же толковые и упорные, которые потихоньку смогли построить себе помощников, и постепенно начали захватывать соседние миры?

Эта мысль показалась Владару весьма правдоподобной, и он спросил у гигантской стрекозы:

— Довезёшь меня?

Стрекоза ничего не могла ответить, но, когда Владар протянул к ней руки, не отлетела от него. Прежде Владару никогда не доводилось летать на этих крупных насекомых и весьма страшно было перелезать с галереи на её спину. Ведь под ними был многометровый обрыв, а на дне его — болото.

Владар перелез, и стрекоза понесла её. Юноша, ухватываясь за выросты на её спине и, дёргая их, указывал, куда лететь.

Примерно через две минуты стрекоза опустилась на террасу перед хранилищем, где должна была находиться и голова лже-правителя.

Спрыгнув со стрекозы, Владар пробежал террасу, и вынужден был становиться перед запертой дверью. Двое стражников Тут-ил-Дааров глядели на него выпученными болотно-зеленоватыми глазами.

— Сюда нельзя! — проквакали они хором.

Владар ответил решительным тоном:

— Сегодня днём я разоблачил лже-правителя…

— Мы слышали, но…

— Это очень важное дело. Нельзя медлить.

Стражники переглянулись. Один из них ответил:

— Вы должны получить специальное разрешение. Без этого мы вас ни в коем случае не можем пропустить на склад. Это будет нарушением всех правил…

— Вы не понимаете!

— Нет. Мы как раз очень даже понимаем.

И стражники приподняли трубки. Владар знал, что из подобных трубок Тут-ил-Дааары весьма далеко и метко плевались ядовитыми стрелами. Тут у него и пропало желание спорить дальше. Юноша свистнул стрекозу, взобрался на неё и полетел обратно в своё жилище…

Владар рассчитывал, что поспит совсем немного, а с утреца пораньше направиться к советнику Тщен-тор-Горту и выпросит у него бумагу на посещение склада и повторный осмотр головы лже-правителя. Но получилось так, что сон его был особенно крепким и долгим. Проснулся он уже ближе к полудню. Наскоро позавтракав, отправился к советнику.

Тот, едва выслушав Владара, воскликнул:

— Не надо никаких бумаг! Меня должны пропустить на склад сразу, ну а ты — пройдёшь вместе со мною. Ведь мне интересно — а вдруг и в самом деле найдётся найти в этой голове жителя Шегъгорърара.

И, в сопровождении советника Тщен-тор-Горта, Владар беспрепятственно прошёл на склад. При их появлении, стражники вытянулись и проквалкали нечто торжественное.

А Тщен-тор-Горт, не обращая на них внимания, рассказывал Владару:

— Мы всеми силами ищем Бадор-гул-ЗагЗагЗага, но до сих пор не нашли никаких его следов. И раз пока что нет настоящего правителя, у нас выбрали временно правительство, в состав которого вхожу и я.

— Надеюсь, не собираетесь отводить войска от границы с Шегъгоръраром?

— Ни в коем случае! Только, боюсь, наших сил может не хватить для того, чтобы отразить возможное нападение. Воздушное пространство огромно, и просто невозможно всё его заполнить нашими кораблями… А-а, ну вот и голова.

Тщен-тор-Горт достал из ящика голову лже-правителя. И тут же вывалился, повис на пружинке искусственный глаз.

Владар произнёс:

— А ведь вчера, когда лекарь осматривал голову — глаз и все остальные детали были надежно закреплены.

Тщен-тор-Горт с помощью пинцета отодвинул искусственный глаз в сторону, затем достал из своего кармана лупу, протёр её тряпкой и начал разглядывать отверстие, открывшееся под глазом. Судя по клокотанию, которое подымалось из глубин его тела, Тщен-тор-Горт был крайне возбуждён. Наконец, он произнёс:

— Похоже, что ты был прав. Глянь-ка.

Владар принял из лапы советника лупу и заглянул в отверстие. Он увидел небольшую коробочку, которая прежде была плотно запечатана. Однако, теперь коробочка оказалась открытой. Внутри её можно было заметить мерцавшие крапинки оранжевого вещества.

— Вот в этой-то коробке и сидел гость с Шегъгорърара, — констатировал Владар.

Затем он нагнулся и поднял другую большую коробку, в которой прежде лежала голова. На коробке выделялась дырка, через которую Владар просунул мизинец.

— Сбежал, — вздохнул Владар.

— Сбежал, — повторил Тщен-тор-Горт, и тут же спросил шёпотом. — А, быть может, он ещё здесь, на складе?

— Нет. Я почти уверен, что он уже вернулся к своим и рассказывает, что здесь произошло. Вообще интересно, какие средства связи у них имеются… Ну а я воспользуюсь Большим ухом. На Светграде должны узнать то, что здесь произошло…

Большими ушами назывались пластинчатые камни, которые можно было найти примерно на каждом десятом мире. Замысловатая резьба, которая покрывала эти камни, указывала на то, что когда-то их обрабатывали. Но кто и когда этим занимался — на Светграде не знали.

Зато точно знали, что, если начать что-либо говорить в одно Большое ухо, то поверхность камня разгорится оттенками разных цветов, а голос в целости и сохранности перенесётся к другому миру, к следующему Большому уху.

И в одно мгновенье те слова, которые Владар сказал у большого мира на болотном мире, были доставлены на Светград.

Однако ответ, который Владар вскорости получил через этот же Большое ухо, весьма удивил и встревожил юношу…

Глава 4

Если бы кто-нибудь сказал Владару, что он несчастен, одинок, что до сих пор не нашёл он своей любви, то Владар ни в коем случае не согласился бы с таким заявлением.

Но именно так считал Саша. Он искренне жалел своего лучшего друга, и иногда задумывался: чем бы ему помочь. О том, что Владар безнадёжно был влюблён в царевну Анну, знала ещё и любимая Сашина девушка — Мария, а уж дальше она об этом никому не говорила. Всё же это считалось тайной…

А вот Саша и Мария чувствовали себя вполне счастливо, и, если и ссорились время от времени, то потом быстро мирились и любили друг друга с ещё большей силой.

С Владаром они не виделись уже почти целый год — ведь тем единственным местом, где они могли пересечься был Светград. Большую же часть времени Саша и Мария проводили на дальних рубежах, охраняя границы Светградских владений.

Так хорошо лететь на обученном гигантском орле — чувствовать большое сильное тело этой птицы, и ветер — то тёплый, то прохладный, наполненный мелкими каплями приближающегося или удаляющегося дождя. Когда нет других важных дел — столько всего можно придумать за время полёта. Ну вот, например, радуга — висит меж мирами без начала и без конца — так почему бы не облететь её: трепетную, вот-вот готовую исчезнуть дугу? А ещё интересно устраивать шутливые погони друг за другом. Или Саша за Марией, или Мария за Сашей…

Небольшая, недавно отстроенная крепость, в которой находился местный Светградский гарнизон, а также и старый друг — немало помогший Саше и Марии — Ингмар, находился на мире Влааща.

Ну а Саша и Мария в тот день патрулировали возле миров Воогст, Мармулан и Тогост. С одной стороны лазурью сияло небо, белые барашки облаков задумчиво плыли там, переплетались, образовывали диковинные фигуры. С другой стороны, отливая тускло-матовым свечением, нависала исполинская сфера. Любой мир, даже такой крупный как Светград, показался бы, в сравнении с этой сферой, сущей пылинкой. Сфера отгораживала владения Шегъгорърара и пробиться внутрь неё, на корабле или на орле было невозможно, да и, по правде, и не очень-то хотелось…

Орлы Марии и Саши летели метрах в десяти друг от друга, но, несмотря на такое незначительное расстояние, Мария вынуждена была поднести ко рту специальный рупор. Только тогда Саша услышал её голос:

— Приближается буря!

Саша оглянулся и увидел, что вдоль сферы Шегъгорърара ползёт, клубится, блещет молниями, неспешно разрастаясь, грозовая туча.

У Саши тоже имелся переговорный рупор, и он крикнул через него:

— Можно, конечно, вернуться на Влаащу, но не хочется.

— Решил с бурей потягаться? Узнать, обитает ли в этой туче чудище, подобное тому, которое когда-то проглотило корабль Варфоломея, и нас, вместе с ним? — осведомилась Мария.

— Не-а! Мне того случая на всю жизнь хватило. Хотя я не прочь бы ещё подзарядится электричеством, чтобы, при случае, пускать разряды, поражая сердца врагов и прекрасных дам.

— Что?!

— Ха-ха! Да я же шучу! Или не знаешь, что, кроме тебя, мне никто не нужен?

— Я тебе! — Мария шутливо погрозила Саше кулачком.

Ну а Саша продолжал:

— Я предлагаю опуститься на Тогост и переждать бурю среди руин.

— А не страшно тебе? Ты же знаешь, какие порой из под этих руин заунывные стенания доносятся.

— Не, Мария, не боюсь. Если и есть там какое-нибудь чудище, для людей опасное, так и выведем его на белый свет, отвезём в царский зверинец…

— А силёнок-то хватит?

— Не боись — хватит. Ну так что — летим?

Мария задумалась. Она представила не то, как они будут искать и ловить чудище, а как останутся там, среди древних руин вдвоём, как снаружи, за полуразрушенными стенами будет шуметь дождь, как это будет романтично. И поэтому Мария ответила:

— Да. Я согласна.

Мир Тогост находился примерно в шестидесяти километров от багровой сферы Шегъгорърара.

Если бы эта, возникшая три года назад сфера заслонила бы солнце, то на Тогосте, понятное дело, царил бы постоянный сумрак, но Тогосту, можно сказать, повезло — солнце постоянно стояло над краем сферы, ну а сам Тогост исправно вращался, и на нём, как и прежде, сменялись дни и ночи.

Вообще, большую часть поверхности Тогоста покрывали руины. Эти руины до сих пор толком не исследовали. Возможно, близость Шегъгорърара, была причиной того, что учёные редко посещали этот мир…

Орлы Саши и Марии опустились под нависающей, полуразрушенной стеной. Рядом высился, отбрасывая густую тень, отколовшийся кусок статуи. Но, что изображал эта статуя, ни Саша, ни Мария, уже не могли разобрать…

Между тем, туча наползала, и передние её отроги уже поглощали ближаший к Тогосту мир — Мармулан. Всё сильнее дул ветер, проносились в нём крупные капли. Поблизости, в стене, темнел провал. Туда и направились они, ведя за поводы послушных орлов. Когти птиц скрежетали по древним, покрытым загадочными письменами плитам.

Но вот и проход. Сюда уже не долетали капли дождя, и только звенел, заунывно стенал в многочисленных трещинах ветер. Найдя подходящие, выступающие из стены части камня, Саша и Мария начали привязывать к нему орлов. Делали они это также, как и наездник, собирающийся отлучиться по своему делу и привязывающий коня.

Орлы шумно всхрапывали, резко поводили головами, дёргали крыльями.

— Ну, спокойно… спокойно, — успокаивал их Саша. — Ничего здесь страшного нет.

— А, может, и есть, — произнесла Мария.

— Да, ладно. Может, эти стенания, которые мы прежде слышали — от ветра. Вот ты же слышишь, как он сейчас…

— Саша, но ведь ты же знаешь, что это вовсе не так. Те стенания, которые прежде мы и другие наездники слышали — они ведь в безветренную погоду появлялись и на многие километры разносились… Ну да ладно — пришли сюда, так, значит, и дальше пойдём. Как была я дурой безрассудной, так такой и осталась.

— Ну, это и помогло нам познакомиться. Помнишь, как забрались к нам в сад, и как я тебе возле старой яблони поймал?

— Разве такое можно забыть?

Такой разговор они вели, уже спускаясь по широкой винтовой лестнице с высокими, и местами почти совершенно разрушенными ступенями. Иногда им приходилось перелезать каменные глыбы, которые обрушились с потолка. И Саша и Мария достали из мешочков и повесили на шеи конические склянки из небьющегося стекла. Внутри склянок была заключена жидкость из знаменитого океана мира Кассион-о-Тонир-до-Маг. Жидкость сияла постоянным, не меркнущим с годами светом, её бело-синеватые, спокойные лучи разгоняли даже самый густой и, казалось бы, безнадёжный мрак. Вот и теперь — Саша с Марией неплохо видели и лестницу и ниши в окружающих их стенах. Из некоторых ниш слегка выступали статуи с обвалившимися от времени ликами, а некоторые ниши пустовали.

И, указывая на одну из таких пустующих ниш, Мария предложила:

— А давай-ка присядем там, отдохнём.

— Не боишься, что сама в такую статую превратишься? Место то здесь колдовское, — шутливо произнёс Саша.

— Нет. С тобой мне ничего не страшно, — ответила девушка.

И вот они разместились в нише. Мария села на Сашины колени, обняла его шею и, заглядывая в глаза, прошептала:

— С тобой мне так хорошо… Я даже и представить себе не могу, как это — если тебя вдруг не будет рядом.

Саша поцеловал её в ответ, потом молвил тихим, задумчивым, слегка печальным голосом:

— Человек — такое существо, ко всему привыкает. И даже к одиночеству. Я сужу об этом на примере моего лучшего друга — Владара. И что он вбил себе в голову эту царевну… ведь понимает же, что никаких шансов у него нет. Сам царь Роман дал ему понять, чтобы он эти мысли оставил. А он общение с Еленой оставил, а мысли о ней — нет.

Мария вздохнула и, ещё раз крепко поцеловав Сашу в губы, вымолвила:

— Ведь он её уже больше трёх лет не видел. Должен забыть и полюбить другую.

— Только не Владар, — покачал головой Саша. — Он, в отличие от меня, такой тихий, задумчивый, а ведь упёртый… уж я то его знаю. И надо ему было с этой царевной, так её раз так, повстречаться! Без неё уже давно нашёл бы себе порядочную девицу, да и поженился бы на ней…

— Согласна с тобой, любимый. Юноша он завидный… Но что мы можем придумать, чтобы помочь ему?

— Найдём ему любовь.

— Да. Девушку похожую на царевну и внешне и характером, но всё же — не царевну.

Саша хотел ответить, но не успел. Всё время, пока они сидели в нише и обнимались, сверху постепенно усиливался треск. Неожиданно он стал особенно сильным, загрохотало. Стены содрогнулись, взвив облако пыли, рухнула весьма увесистая глыба. Несколько новых трещин появились на стенах. А треск и грохот не умолкали, и даже становились громче. Стены продолжали дрожать, трескаться, по ступеням сыпались куски камня. Саша и Мария, чтобы не попасть под один из таких камней, забились поглубже в выемку. И, обнявшись, встали там. Локтями они упирались в стены, пытались сохранить равновесие.

Мария крикнула:

— Что это такое? Ведь не может же буря быть настолько сильной?!

— Не может, — отозвался Саша. — Больше всего я сейчас волнуюсь за наших орлов. Ведь мы их привязали, и если там начался обвал, они не смогут улететь. Надо к ним, наверх! Скорее!

Стены ещё тряслись, но уже не так, как прежде — это была мелкая, настойчивая дрожь. Иногда в стенах открывались новые трещины из которых вздыбливалась, так, словно бы её кто-то выдыхал, пыль.

А Саша и Мария бежали вверх по полуразрушенным ступеням. Когда один спотыкался, другой подхватывал его под руку, и тащил дальше.

Но вот они достигли того места, где лестница должна была переходить в проход, где они оставили орлов. Прохода больше не было. Но и завала из камней они тоже не увидели. Саша и Мария смотрели перед собой и не могли понять, что они видят.

— Что это? — этот вопрос они задали одновременно, но не надеялись, что получат на него ответ.

Перед ними, вздрагивая, постепенно погружалось в недра мира нечто тёмное, гладкое, перегораживающее весь проход и, судя по всему, продолжающееся в боковых стенах. Нет — ни Саша, ни Мария не понимали, что это, но они хотели выбраться на поверхность, поэтому, когда часть стены обвалилась, это показалось им как нельзя кстати.

Цепляясь за выступы, они весьма поспешно поднимались навстречу тёмно-багровому свету. Что ждёт их там, наверху, они пока что не могли видеть, потому что слишком много было пыли.

Но вот, наконец, выбрались и снова замерли, поражённые.

Не было больше привычного, родного лазурного неба. А если даже и было, то они уже не могли до него добраться, потому что отгородила их, и мир Тогост, и другие, приближённые к Шегъгорърару миры непроницаемая тёмно-матовая, непроницаемая сфера.

Это прежде они не видели, что находится внутри этой сферы, а теперь уже находились внутри неё.

И первый, кого они увидели в этом новом, чуждом мире, был некто, похожий толи на осьминога, толи на паука. Метров на триста расставленные в стороны тёмные лапы вбурабливались внутрь мира Тогост. В отдалении можно было увидеть и ещё несколько подобных громад — они тоже терзали Тогост.

А ещё было исполинское брюхо, по которому равномерно пробегали ряды алых огней. Паук не был живым — во всяком случае, он не было живым, в привычном для Саши и для Марии смысле. И лапы, и брюхо, и всё что видели они, было выковано из тёмного металла.

Саша сильно сжал руку Марии и произнёс:

— Сфера Шегъгорърара расширилась. Это начало войны.

— Смотри! — девушка вытянула вверх ту руку, в которой была зажата светящаяся склянка.

Из той части, которая могла быть головой огромного, буравящего мир паука, вылетели создания гораздо меньших размеров, но тоже, судя по всему, очень опасные. Они, расставив тёмные металлические клешни, неслись прямо на Сашу и Марию.

— Скорее! Вниз! — крикнул юноша, и с бешеной силой рванул Марию в тот проход, из которого они незадолго до этого выбрались.

Теперь — покатились вниз, немилосердно отбивая себе бока. Но именно эта поспешность их и спасла. Там, где они только что находились, грохнулась и начала сжиматься, сплетённая из железных тросов, сеть.

А Саша и Мария уже бежали вниз по винтовой лестнице. Теперь у них был только один путь — к центру мира Тогост.

Глава 5

Уже долго бежали Саша и Мария. Воздух был наполнен пылью, а поэтому дышалось тяжело, и они становились, чтобы передохнуть…

По-прежнему грохотало, и по-прежнему со стен и с потолка ссыпались камни. Чуть отдышавшись, Саша произнёс:

— Ну, кажется, нет за нами погони.

— Может, и нет, да только всё равно они нас теперь в покое не оставят, — отозвалась Мария.

Саша был согласен с нею. Он сказал:

— Такое впечатление, что они собираются пробуравить этот мир насквозь, добраться до центра.

— Мы так долго спускаемся вниз, что уже и сами должны были добраться до центра.

— Ну, это ты, конечно, загнула, — усмехнулся, вытирая обильно скопившуюся на его лице пыль, Саша. — Ведь ещё никогда, никому не доводилось добраться до центра того или иного мира.

— Откуда тебе знать? Многомирье слишком велико…

— Но, всё же, на Светграде не слышали, чтобы где-либо, кто-либо добрался до центра того или иного мира. Хотя… — Саша задумался. — Вот ты знаешь — те стоны страшные, которые мы прежде слышали — они, может, и идут от самого центра мира Тогост, а все эти лестницы и проходы и ведут к источнику этих стенаний. И вот я подумал…

Саша оборвался на полуслове.

— Что? — спросила Мария, и тут же догадалась, молвила. — Да, если эти стоны слышны на многие километры, то каковы же они там — возле их источника? Оглохнуть там, наверное, будет несложно даже и с закрытыми ушами. И всё же — кто бы там ни стонал — призрак ли ужасный или какое диковинное чудовище, оставшееся от давних лет, меня встреча с ним не так страшит, как то, что мы видели там…

И Мария указала пальцем вверх. В это время часть стены обвалилась и они увидели необъятную массу из тёмного железа, которая продолжала проникать всё глубже.

Снова Саша и Мария бежали. По лестницам, по боковым коридорам. По тем местам, которые, должно быть, уже многие столетия никто не освещал. И поэтому сосуды со светящейся жидкостью, которые они сжимали в своих руках, казались им особенно ценными. Остаться вдвоём в кромешной тьме — это было страшно, но всё же не так страшно, как остаться совсем одному.

И поэтому, когда одна из плит неожиданно накренилась, и Мария соскользнула с неё в пропасть, Саша, со свойственным ему безрассудством, ринулся за своей возлюбленной.

Склянка, которую Саша и не думал выпускать, высвечивала светы каменной трубы, которая закручивалась под большим углом, уводила в недра мира. Впереди, в нескольких метрах перед собой, юноша видел Марию, которая также держала склянку и столь же стремительно съезжала вниз. А скорость была такой, что нечего было и думать зацепиться за что-либо.

К счастью, выступы в этой трубе торчали не слишком часто, и при должной сноровке, которой у Саши и у Марии было ни занимать — они могли увёртываться от этих опасностей.

Мария на мгновенье обернулась и, увидев, что Саша следует за ней, ободрилась и крикнула:

— Что-то мне этот спуск напоминает!

— И мне тоже! — отозвался Саша. — Помнишь, как внутри электрического чудища мы попали на длинный, скользкий спуск?!

— А как же! Нас тогда бронированный прыгун испугал! Как он меня сдавил своим языком — думала сцапает, а он…

— Ну да — польстился на твои пирожки!

Так, время от времени, они выкрикивали отдельные фразы: вспоминали прошлое, думали о грядущем, ободряли друг друга. Очень долгим оказался этот спуск. Наверное, если бы им пришлось преодолеть этот же путь ногами, то им потребовались бы целые сутки. Но вот стены трубы раздались в стороны, и они, вылетели из неё, по инерции полетели в воздухе.

Летевшая впереди Мария вскрикнула от страха, не смог сдержаться от возгласа и Саша. Перед ними застыло, раскрыв широченную пасть, чудовище. Но Саша не успел толком разглядеть это существо, потому что он пролетел возле его клыка, и попал в глотку, потом он попал на твёрдую поверхность, стремительно покатился по ней, больно ударился головой и тут же потерял сознание.

— Саша, очнись же, заклинаю — очнись — мне очень тяжело тащить тебя, — голос Марии привёл Сашу в чувство. Ещё ничего толком не видя, он пробормотал:

— Неужели мы до сих пор живы? Во второй раз попадаем в чью-то глотку, а нас так и не могут переварить.

— Не могут, — подтвердила Мария. — Потому что тут и переваривать нечему. Всё нутро у этого чудовища — железное.

— Во как, — молвил Саша, — приподнимаясь.

Оказывается, он, также как и Мария, не выпустил светящейся склянки. Тьма расходилась на достаточное расстояние, чтобы увидеть покатые и действительно железные стены.

Пока Саша был без сознания, Мария тащила его вверх по склону…

Девушка кивнула вверх, молвила:

— Там выход. Правда, я не знаю, сколько до него осталось.

Саша ухватился за плечо Марии, поднялся.

— Ну, как ты? — бережно спросила девушка.

— Вроде, ничего. Хотя голова болит. Как бы не было сотрясения. Но вот я сейчас подумал: мы так долго катились по трубе вниз, что должны были добраться до самого центра мира.

— И я об этом подумала.

— А в центре — это чудовище железное, в пасть к которому мы попали. Быть может, прежде оно было живым, и по трубе к нему скидывали пищу или жертвы… В общем, когда-то оно было божеством мира Тогост. Наверное, и то сооружение, от которого остались одни руины, было построено во славу этого существа.

— Теперь, наверное, уже и руин не осталось.

— Ну да. Там же всё теперь разрушают, долбят… Скоро и до сюда доберутся…

Они обхватили железный клык, который возвышался над ними метров на пять, потом, подтянувшись на губе, выглянули наружу. В бело-синеватом свечении, которое исходило от их склянок, разглядели окончание трубы, из которой они некоторое время назад вылетели. Но туда, в эту круто поднимающуюся трубу они не собирались возвращаться. Они хотели спрыгнуть на пол, а дальше… дальше они дальше они даже и не представляли, что им делать.

Вот они вытянули руки со склянками, но не увидели ничего, напоминающего пол. Что скрывала эта темнота? Сколько бы им пришлось падать? Двадцать, тридцать, а, может, и сто метров?

Саша начал говорить:

— Наверное, на щеках этого чудовища есть выступы. Вот за них мы и будем цепляться…

А потом произошёл очень сильный толчок. Так как Мария почти полностью находилась за железной губой, то она просто ударилась об эту губу, а вот Саша вылетел наружу.

— Са-а-а-аша! — закричала Мария, рванулась за ним, попыталась поймать за руку, но не успела, потому что уж очень быстро это произошло.

Но Саша не исчез в темноте, не пропал. Он пролетел до окончания трубы, оттолкнулся от неё согнутыми ногами и полетел обратно к Марии. При этом он плавно переворачивался в воздухе, неспешно разводил руками. Словно бы и не летел, а плыл.

Глядя на изумлённое лицо Марии, Саша произнёс:

— А здесь нет притяжения. Ну, прямо как в воздухе между мирами. Здесь, в самом центре этого мира… Давай-ка сюда…

Мария была решительной девушкой, а поэтому, взмахнув руками, сразу вылетела из-за железной губы и оказалась рядом с Сашей. Обняла его, потом они вместе обернулись и увидели, что существо, в пасти которого они побывали, теперь открыло глаза и глядит на них.

Глава 6

ОНО появилось, начало чувствовать себя за… Можно назвать число лет. Но может ли число передать, что такое, в самом деле, эти годы?.. Ну, хорошо — оно появилось примерно за миллион двести сорок две тысячи сто пятьдесят два года до рождения до рождения Саши, Марии и Владара. ОНО, также как и его предки, совсем не было похоже на людей. Сами себя эти существа называли замысловатым срекочущим звуком, который и близко не смог бы изобразить даже и самый умелый человек-имитатор. Ну, можно назвать их, например, тарахтелами.

Тарахтелы жили дольше людей, но даже возраст старейших из них не превышал пятисот лет.

Среди тарахтел не было деления на полы, каждый из них был аморфным ОНО. Но ОНО, о котором здесь пойдёт речь, имело одну, отличающую его от других тарахтел цель — ОНО жаждало жить вечно. Это была не просто мысль, о том, что вот неплохо бы не умирать, а именно устремление, самое главное, и ОНО верило и знало, что ОНО может достичь этого.

ОНО умело слышать отголоски чувств, несомые в ветре, ОНО умело уловить запах сна мотылька на другом конце Многомирья, и ОНО знало, где ждёт его источник бессмертия, и ОНО отправилось в путешествие среди миров…

У ОНО не было крыльев, но всё же ОНО умело летать, потому что умело отталкиваться от облаков так же как от твёрдой почвы. ОНО умело изменять форму своего тела и, в случае опасности, становилось похожим на облако. Никто не мог его поймать…

И вот ОНО достигло мира столь древнего, что он уже почти рассыпался, стал прахом…

Но вот и источник бессмертия. Это была светло-серебристая сфера, как раз подходящая для того, чтобы ОНО проглотило её. И ОНО проглотило сферу… и обрело бессмертие.

Поначалу бессмертие казалось даром, и ОНО было счастливо. Много позже бессмертие стало проклятием, но от бессмертия уже нельзя было избавиться. Проходили годы, и тело ОНО становилось всё более твёрдым. Приняв однажды облик змея, ОНО и осталось змеем на многие тысячелетия.

Змей мог летать среди миров, но нигде он не мог найти похожих на себя — тех, кого он мог бы полюбить. Змей вмешивался в разные дела — в плохие и хорошо, строил и разрушал, ничто не доставляло ему радости.

Всё чаще ОНО засыпало, но и в снах этих не было ни покоя, ни любви. И во снах — странствия, дела плохие и хорошие, но всегда одиночество, всегда гнетущее чувство, что не найдено до сих пор самое главное…

А сны становились всё более долгими, и однажды ОНО, вгрызшись в твердь, который через тысячелетия стали называть Тогостом, выев в неуёмной душевной скорби его железное ядро — ОНО заснуло, и уже не знало, что пришли некие существа, что построили в честь него на поверхности Тогоста огромные храмы, дрожали в благоговении перед своим божеством…

Потом была война, были болезни, храмы опустели, время разрушило их, а ОНО всё спало — без радости, без покоя, но и во снах ища смысл своего существования — Любовь.

Неожиданно сну пришёл конец. ОНО открыло глаза. ОНО почувствовало, что мир раздирают железные механизмы, что скоро они и до него доберутся. Но, на самом деле, эти события не волновали ОНО, потому что они не были ни новыми ни оригинальными. Нечто, не совсем такое, но похожее на это, ОНО уже переживало толи в реальности, толи во снах, и также как и теперь глядели на него чьи-то лики и просили о чём-то своём — мимолётное, суетливом.

Саша и Мария глядели в наполненные болью глаза ОНО и видели там многое… Им хотелось верить, что это, несомненно очень сильное существо, не поглотит их, а поможет выбраться из этой опасной передряги.

Саша крикнул:

— Мы не хотели тревожить тебя!

А Мария продолжила:

— Мы бы и не попали сюда, если бы не враги с Шегъгорърара. Они вероломно захватили несколько миров, они…

ОНО слушало их, и понимало — понимало не слова, а заключённые в словах чувства. Столько раз уже это было: кто-то кого-то вероломно захватывал, кто-то воевал, кто-то страдал, кто-то убивал, кто-то рожал, кто-то размножался почкованием. Зачем всё это? Где конец этому? ОНО уже знало и про Светград и про Шегъгоръраръ, и эти два, враждующих в данный момент государства значили для ОНО столь же мало, как и великая империя Влаааг!!! существовавшая пятьсот тысяч лет назад и охватившая в период своего рассвета около семисот миллионов миров. Но империя Влаааг!!! корабли которой рассекали воздух Многомирья со скоростью света, исчезла через пятьдесят тысяч лет после своего возникновения, и при всем своем величии не смогла захватить сколько-нибудь значимой части Многомирья.

А что же такое Светград, что такое Шегъгоръраръ? В сравнении с той бездной времени и пространства, которые лежали в сознании ОНО — эти два ничтожных мирка со всеми их обитателями и страстями не знали ничего.

В это время могучие буравы пробили стены центральной залы и ударили в тело ОНО. Эти буравы могли резать и железо и камень также легко, как обычные ножи — топлёное масло, но перед бессмертным телом ОНО буравы были совершено бессильны, и поэтому с ужасающим скрежетом переломились, а их осколки острыми копьями промелькнули рядом с Сашей и Марией, глубоко впились в рушащиеся стены.

Тогда Саша и Мария, работая руками и ногами, поплыли к ОНО.

Мир Тогост рушился. Новые осколки железа и камня свистели в воздухе, и тем единственным местом, где, как казалось, можно было укрыться от них, являлась пасть ОНО.

Первым забрался туда Саша, развернулся, посмотрел на приближающуюся Марию. И тут пасть стремительно и бесшумно захлопнулась. Если бы не светильник, который Саша не выпускал из руки, то он остался бы в кромешной темноте.

Никакие сторонние звуки не проникали в это место. Что творилось снаружи, Саша не знал…

И вот он начал колотить ногами в железную губу, выкрикивая:

— Открой немедленно! Слышишь?! Впусти её! Я приказываю! Ты…

Но, конечно, его «приказы» ничего не значили для ОНО. Железное тело змея впервые за многие века пошевелилось и разрушило остатки залы. В стороны разлетались многометровые куски мира Тогост, и куски сломавшихся буравов…

А Мария висела, вцепившись в выступ на внешней стороне железной губы. Всего лишь несколько метров отделяли её от Саши, но это была непреодолимая преграда. Мария, также как и Саша, кричала, требовала и молила, чтобы ОНО позволило им встретиться, но ОНА оставалось одинаково немо и к требованиям и к мольбам…

ОНО полетело. Скорость его постепенно возрастала. Теперь уже ни орёл, ни самый быстрый Светградский корабль не смог бы угнаться за ним. Мария из последних сил держалась за выступ на нижней губе, но поток встречного воздуха был слишком силён, и девушка соскальзывала. Она кричала:

— Пусти! Пусти! Пусти!

Тоже самое кричал и Саша. Но они не слышали друг друга, и ОНО не слышало их, а думало о своём…

Уже не в человеческих силах было держаться, и руки Марии соскользнули. Промелькнуло рядом с ней тело железного змея, а девушка ещё летела по инерции вперёд.

ОНО врезалось в поверхность сферы, окружавшей Шегъгорърар и пробило эту поверхность также легко, как и всякие другие преграды. В поверхности образовалась дыра. За этой дырой Мария видела привычный лазурный цвет, облака, близкие и далёкие миры — туда летела и она.

Мария уже не надеялась успеть за железным драконом — он казался пятнышком, а затем и точкой. Но хотелось хотя бы вылететь из этой захваченной Шегъгоръраром области.

Края дыры ползли друг к другу, стягивались. Мария не успевала. Она извивалась в воздухе, словно рыба, выброшенная на берег, она вытягивала к свободному небу руки. Но всё уже становилась дыра и вот совсем исчезла.

Руки девушки дотронулись до тёмно-матовой поверхности, по которой пробегали багровые сполохи. И тут неведомая сила подхватила её и отбросила назад, в захваченное Шегъгоръраром пространство. Это был сильный удар — свет померк в глазах Марии. Она больше ничего не видела и не чувствовала.

Глава 7

Владар прощался с бывшим советником, а теперь — членом временного правительства Тщен-тор-Гортом. Владар покидал болотный мир Тсех-тун-Дааааар…

Это был вполне обычный для этих топких мест день. В воздухе висело зеленоватое марево, временами начинал моросить дождь. А Владар вместе со своим жабообразным другом, который то прыгал, то полз, направлялся к стрельному кораблю.

Тщен-тор-Горт квакал:

— Очень сожалею, что вам, уважаемый Владар, столь неожиданно приходится покидать нас.

— А я, не в обиду будет сказано, не столько сожалею, сколько удивляюсь. Такой неожиданный вызов на Светград. И без каких-либо объяснений. Просто — срочно явиться, и всё.

— Да…

— Что вы здесь думаете делать?

— Готовиться к войне с Шегъгоръраром. Проверять всех, кого возможно, с помощью магнитов.

— Пока больше не нашли подосланных?

— Нет. Пока не нашли. Вот держи.

И Тщен-тор-Горт протянул Владару небольшую пластину, произнёс:

— Несмотря на свои размеры, это весьма сильный магнит. Так что, если захочешь кого-либо проверить — просто поднеси к нему.

— Спасибо большое, дружище. Но, надеюсь, не понадобится мне это.

И вот они подошли к стрельному кораблю.

Такие корабли, а также и сопровождающие их механизмы были разработаны недавно на мире Ерехон — союзнике Светграда.

Корабли были похожи на огромные стрелы. В «наконечнике» находился пилот, в «древке» — пассажиры. Когда все занимали свои места, корабль вылетал из механизма примерно по тому же принципу, как и обычная стрела вылетает из лука, только, конечно, с гораздо большей силой. Ну и перегрузки внутри стрельного корабли были весьма сильными, так что далеко не каждому разрешалось на них летать.

Зато скорость развивалась огромная. Гигантская стрела рассекала воздух, а находящийся в «наконечнике» пилот направлял её. «Древко» стрелы покрывали перья птицы Типкун, обитавшей в окрестностях мира Ерехон. Эти перья сглаживали трение об воздух, так что стрельный корабль мог пролетать очень значительное расстояние. И всё же не смог бы он пролететь те десятки тысяч километров, которые отделяли мир Тсех-тун-Дааааар от Светграда. И поэтому на пути полёта, прямо в воздухе были сооружены специальные платформы. Стрельный корабль подлетал к таким платформам, его снова заряжали в механизм, и снова выпускали. Он пролетал сорок-пятьдесят километров, и всё повторялось.

Пока что и стрельных кораблей и платформ было очень немного, летали изредка, только по самым важным случаям. Вообще, это нововведение многим казалось чрезмерно громоздким, неудобным; возникали опасения, что в дальнейшем, когда стрельных кораблей станет больше — они начнут врезаться в обычные воздушные корабли; на что сторонники скоростного передвижения отвечали, что, если отгородить пути их следования специальными знаками, то и столкновений никаких не будет. Противники Ерехонской техники возражали, что ни к чему загрязнет небо всевозможными значками.

В общем, спор был бы и значимым и заметным, если бы не надвигающаяся война с Шегъгоръраром. Эту войну и боялись и ненавидели, но мало кто сомневался, что она наступит.

Итак, Владар, вместе с ещё двумя Светградскими послами, зашёл на борт стрелы, уселся в мягкое кресло, пристегнулся ремнём. Пилот, который также был светградцем, крикнул:

— Отлетает!

Скрежетнул, рявкнул механизм, и стрельный корабль, вырвавшись из болотного мира, понёсся, рассекая зеленоватый воздух, сбивая бессчётных мошек, которые попадались на его пути.

Владара вдавило в кресло, а он прикрыл глаза, попытался расслабиться, заснуть.

Несмотря на то, что стрельный корабль летел неустанно, и, когда один пилот засыпал, его сменял другой — путь до Светграда растянулся на две недели. Всё же очень большое расстояние им предстояло преодолеть.

Владар либо читал книги, до которых был большой любитель, или же вёл свой дневник, в который заносил новые стихотворные посвящения царевне Анне, а также — размышления о своей жизни, и жизни близких ему людей. Иногда — глядел в иллюминатор на миры, возле которых пролетал их стрельный корабль…

То были владения сначала Тсех-тун-Дааааара, затем других союзных со Светградом государств. О каждом из этих миров можно было рассказать большую историю, у каждого мира было своё неповторимое лицо, но уже слишком много таких миров перевидал за свою жизнь Владар и поэтому быстро про них забывал…

Иногда он общался со своими приятелями — Светградскими послами, иногда они даже играли в карты; было и так, что со скуки выпивали вино, потом пели песни, кто какие знал.

Так прошло две недели. В конце второй недели, пилот крикнул:

— До Светграда осталось ещё два-три перелёта.

— Ну и замечательно, — отозвался один из послов. — А то я уже утомился тут сидеть…

— Но со Светградом придётся повременить, — продолжал пилот. — Тут прямо какое-то столпотворение!

— А ну-ка! — с этим возгласом, Владар, который тоже, конечно, засиделся, пробежал в каюту к пилоту.

И он увидел очередную, висящую между миров платформу, которая была буквально облеплена стрельными кораблями.

Пилот говорил:

— Вот так да — никогда такого не видел! Ну, надо же — какой ажиотаж. И что-то они все в Светград собрались?

Через несколько минут они нашли место, пришвартовались к платформе. Первым спрыгнул Владар, сразу увидел несколько знакомых лиц — это тоже были дипломаты, когда-то он вместе с ними обучался на Светгарде. Его тоже узнавали, — улыбались, здоровались, жали руку…

Через пару часов Владар сидел в каюте одного из стрельных кораблей, и беседовал со своим приятелем по имени Роджигес. Загорелый, весёлый, энергичный Роджигес, прежде всего налил себе и Владару вина, настоял, чтобы тот выпил; потом подлил ещё, достал жаренного, аппетитного мяса, проговорил:

— Ты кушай-кушай. Тебе надо. А то вон какой бледный, да тощий. Ну, это и не удивительно: ведь ты целый год провёл на этом болоте.

— Да, точно — целый год. А ты…

— А я на Свардусе. Вот это мирок. А! Не мирок, а заглядение! Какие там фрукты, какие озёра! Какие туземки…

— Ладно, Роджигес. Я всё понял. Но вот почему ты покинул этот блаженный Свардус?

— Хотел бы я знать. Но вот: срочно вызывают на Светград. Я, конечно, расстроился, но что поделать — надо, так надо.

— Думаешь, это с войной связано?

— С войной? — переспросил Роджигес. — Какой войной?.. Ах, ну да — этот Шегъгорърар… Так, вообще-то, границы владений Свардуса далеко от Шегъгорърара. Так далеко, что там об этой войне никто серьёзно и не думает. Так что я до сих пор не понимаю, зачем меня вызвали. Интересно, конечно, ну да я скоро это узнаю. Ты знаешь, почему здесь такая заминка вышла?

— Что-то с запускающим механизмом?

— Ага. В последние дни так часто стрельные корабли отсюда на Светград запускали, что что-то там сломалось. Сейчас чинят, ну а мы неплохо проведём время. Правда?

И Роджигес поставил на стол ещё одну непочатую бутылку вина. Ну а Владар достал из кармана магнит, положил его на стол перед Роджигесом. Тот спросил:

— Что это?

— Да вот, привёз со Тсех-тун-Дааааара. Магнит это. Притягивает железо. С его помощью удалось разоблачить тамошнего правителя, который, на самом деле, и не правителем был, а засланным с Шегъгорърара провокатором.

— Ого! — присвистнул Роджигес.

— Да. Он хотел, чтобы отвели войска с границ, чтобы недавние воины занялись мирным трудом. Якобы, угроза нападения ничтожна, выдумана в Светграде…

— Ага. Ну ты пей, пей. Пирожками закусывай… Здесь отменные пирожки делают.

— Спасибо. Я до вина небольшой любитель.

Тем ни менее, Владар всё же выпил бокал. В продолжении этого, весьма длительного времени, Роджигес без умолка рассказывал о прелестях жизни на Свардусе.

Владар не слушал его, а глядел на магнит, думал о своём. Вот захмелевший Роджигес встряхнул его за плечо и спросил:

— Ну что — надумал Свардус посетить, а? Глупость сделаешь, если откажешься пожить в таком райском местечке.

— Свардус? — растеряно переспросил Владар. — …Ну да. Может, когда закончится эта война с Шегъгоръраром. Но вот я подумал: почему всех нас так спешно, без объяснений, вызывают на Светград? И послов, и всяких видных людей — все, кто служил на иных мирах по поручению Светграда…

— Зачем гадать? — ответил Роджигес. — Вот прилетим на Светград и всё узнаем.

— Вот я тоже так недавно думал: прилечу, узнаю. И, если бы ни эта заминка, если бы не скопилось здесь столько стрельных кораблей, то уже был бы там…

— Вот и я о том же.

— Да нет, не о том же. Ты, Роджигес, не видел того, что видел я: созданий, выглядевших точно, как живые, но всё же механических внутри. А если бы видел, то задумался бы: если Шегъгорърар так силён, то мог он заменить на Светграде многих.

— Да ты что?! Кого же.

— Если бы я знал! Но чувствую: там уже есть служители Шегъгорърара. Может, даже сам царь Роман уже механический…

— Типун тебе на язык.

— Один раз его чуть не подменили. Быть может, теперь это им удалось. Может, и царь и его советники уже не настоящие.

— Типун тебе на язык!

— Надеюсь, что я ошибаюсь. И всё же не могу избавиться от мысли: не даром всех нас вызвали. Вот запрут, усыпят или ещё что-нибудь сделают, а на наши места поставят поддельных. Ну и натворят эти поддельные дел. Светград, может, без боя сдастся.

— А что же с нами настоящими сделают?

— Вот этого я, к сожалению, не знаю. Ни разу ещё не удалось найти тех, кого подменили.

— Тьфу ты! — Роджигес сморщился, налил себе целый стакан вина, залпом его выпил, а потом ещё налил. — Лучше бы ты, Владар, мне этого не рассказывал. Я ж теперь заснуть не смогу.

— А вот ты, лучше чем просто бояться, подумай, как можно изменить наше положение. Не лететь на Светград в стрельном корабле, а на обычном корабле, и спуститься, соответственно, не там, где нас ждать будут, а в укромном месте, чтобы потом потихоньку осмотреться, выяснить, что к чему.

— Нет, Владар, так нельзя. Ведь мы же получили приказ.

— Мы получили приказ неизвестно от кого. Я же тебе говорю…

— А я не хочу тебе верить. Да и почему я тебе должен верить? Ты ведь и сам наверняка не знаешь. Это только твои предположения, и звучат они неправдоподобно.

— Смотри, Роджигес, как бы потом жалеть не пришлось.

— Ну а ты сам чего собираешься делать?

— Сюда подлетают обычные корабли?

— Да. Раз в неделю прилетает небольшой кораблик с соседнего мира. Привозит продукт. Ты же знаешь — здесь имеется небольшая харчевня.

— Сколько осталось?

— Послезавтра должен прилететь.

— Эх, не хочется ждать. Но придётся.

Роджигес начал было отговаривать Владара от его затеи, а предлагал лететь как можно скорее, но Владара уже невозможно было переубедить. Уходя, Владар сказал своему приятелю:

— Когда окажешься на Светграде, никому ничего не говори о нашем разговоре.

Роджигес пообещал, что будет нем как рыба.

Глава 8

Стартовый механизм для стрельных кораблей починили уже на следующие сутки, и корабль Владара должен был отлететь на Светград.

Владар осторожно высказал другим дипломатам те же опасения, что и Роджигесу, но те только недоумённо пожимали плечами и отвечали, что всё это только предположения Владара, причём — предположения совсем необоснованные. А один из дипломатов даже ответил:

— Я, конечно, понимаю — время сейчас такое тяжёлое, и все мы напряжены. Вот и лезет в голову всякие безумные идеи. Быть может, когда прилетим на Светград тебе следует расслабиться и… сходить к лекарю?

Владар попросил только, чтобы на Светграде они ничего не рассказывали о его сомнениях, а на вопросы, почему его нет, отвечали бы, что он захворал, но обещал прибыть в ближайшее время.

Итак, они улетели на Светград, а Владар остался на платформе, дожидаться обычного корабля. Между прочим, прилетали и другие Светградцы на стрельных кораблях. Но они уже не останавливались, потому что всех их срочно вызывали на Светград.

Ну а Владар коротал время в небольшой гостинице, где, помимо него, временно жили ещё несколько Светградцев — любителей попутешествовать, а также — гостей с других миров. Владар иногда спускался в обеденную залу, слушал рассказы, иногда сам спрашивал, что нового на Светграде, но ничего особенного ему не могли рассказать.

Больше всего Владар ждал, когда же появится обычный корабль… На третьи сутки он подошёл к владельцу гостиницы и сказал:

— Что-то долго корабль с продуктами не летит.

— Ага, задерживается, — заворчал владелец гостиницы. — Здесь бывает такое. Ну и что ж?.. Задержится на день, на два, на три — не страшно. У меня тут запасов ещё на месяц хватит, а гостей — вишь сколько, всё летят, летят, да мимо проносятся; нет, чтобы посидеть, отдохнут, нет — мчаться, как оголтелые.

— Ну а какого-нибудь способа, чтобы улететь отсюда поскорее, кроме как на стрельном корабле, нет?

— Не-а…

Всё же на пятые сутки этого вынужденного, утомившего Владара безделья прилетел ветхий, медлительный корабль с соседнего мира. До того мира было всего пять километров, но корабль преодолевал это расстояние за целый час, то есть — двигался со скоростью пешехода.

Владелицей корабля была полная, румяная баба, которая всегда говорила таким громким голосом, что у Владара звенело в ушах, и казалось ему, что гостиница может развалиться.

Владар договорился, за что за весьма немалую плату его довезут до этого мира, а уж оттуда до Светграда он сам будет добираться. Баба так и прокричала:

— Уж до Светграда мне целый месяц лететь придётся, а потом — ещё столько же обратно!! Так что, милок, придётся тебе самому!! От нашего мира корабли отлетают!!

— Часто?

— Да по разному…

Весьма опечаленный такой неопределённостью, Владар всё же согласился на предложенные условия. Выбирать-то ему было не из чего.

Приблизились, окружили платформу тёмные дождевые тучи. Сверкали молнии. Летать в такую погоду нельзя было и на обычных и, тем более, на стрельных кораблях.

Конечно, владелец гостиницы был рад такому повороту дел. Вызванные на Светград вынуждены были оставаться у него, платить за еду и за ночлег. А Владар сидел в своей комнатушке, слушал, как барабанит по закрытым ставням дождь, и гадал — долго ли осталось до прекращения ненастья…

Вот взялся за дневник, но и писать совсем не хотел. Тогда, аккуратно убрав дневник во внутренний карман, юноша вышел в коридор. Снизу, из залы доносился гул голосов, в котором, конечно же выделялся, верховодил своей мощью, голос владелицы ветхого корабля.

Владар уже начал спускаться по лестнице, думал, чтобы ему заказать, как вдруг услышал новый, поразивший его своей холодной строгостью голос.

— Эй, это ты владелец гостиницы?!

— Да. Здравствуйте… — чувствовалось, что владелец растерялся. — Вы как же — прямо в такую бурю прибыли?

Владар уже собирался перегнуться через перила, посмотреть, кто этот нежданный гость, но следующий вопрос заставил его отпрянуть, укрыться в тени.

— У тебя должен был остановиться Владар. Он — дипломат с мира Тсех-тун-Дааааар. Ему двадцать три года.

— Владар? Ах, ну да. Есть такой.

— Так чего же его в этой зале не видно?

— А он сейчас у себя в номере. Позвать его?

— Нет. Не надо. Мы сами к нему поднимемся. Какой номер?

— Восьмой… А всё же по какому вы к нему делу?

— А вот этого тебе знать совсем не надо.

— Как скажете, как скажете…

Внизу лестницы раздались тяжёлые, быстрые шаги. Владар бросился обратно в свою комнатушку. Запер дверь на засов. Сам прижался к ней спиной, и лихорадочно думал: "Что же теперь делать? Что делать?!"

В дверь сильно застучали. Владар, не отходя, спросил:

— Кто там?

— Мы со Светграда.

— Очень рад, — соврал Владар.

— У нас есть приказ доставить вас в царский дворец.

— Вот как? Я что же — арестован?

— Нет. Но вы обязаны следовать за нами. И, если будете сопротивляться, мы всё же арестуем вас.

— Сейчас. Подождите, — пробормотал Владар.

А сам он уже точно решил, что во чтобы то ни стало убежит от них. Правда, ещё не представлял, как это осуществить.

— Вы должны немедленно открыть дверь! — голос был грубым, требовательным.

— Но подождите хотя бы пару минут. Ведь я должен собраться, одеться. Да и куда торопиться? Ведь сейчас ненастье — не полетим же мы в такую погоду.

— Именно в такую погоду мы и полетим. Даём вам одну минуту на сборы. Если через это время вы не откроете, то мы вынуждены будем выломать дверь.

— Хорошо. Я сейчас.

Владар быстро отошёл от двери к окну, решительно распахнул створки. В лицу его тут же ударил прохладный, наполненный дождевыми каплями ветер. Рядом сверкнула молния.

Владар перегнулся через подоконник, глянул вниз.

Нет — это место явно не предназначалось для того, чтобы по нему лазить. Вниз, метров на пять, тянулась мокрая, выложенная из кирпича стена трактира, дальше — клокотала серая, наполненная синеватыми отсветами молний туча.

Свалишься туда, и долго придётся лететь. Ведь это уже — воздушное пространство между мирами.

В дверь сильно бабахнули. Тот же властный голос потребовал:

— Открывай немедленно!

— Да что же такое? — спросил Владар. — Дайте мне собраться. Имейте хоть какое-то терпение.

— Открывай немедленно!

Дверь дрожала от новых и новых ударов.

Владар перекинул ноги через подоконник, и, схватившись руками за раму, свесился вниз…

От нового сильного удара дверь затрещала…

Владар нащупал зазор между кирпичами, и до боли вцепился в него пальцами, повис уже на самой стене. К статью, ветер бил его в спину, вдавливал в стену. Только благодаря этому Владар и удерживался.

Ему надо ползти в сторону, к углу здания, туда где находилась огороженная платформа, по которой уже можно было ходить и бегать.

В его комнатушке грохнулась, слетела с петель не слишком надёжная дверь, и тут же голос возвестил:

— Его здесь нет!

Руки Владара соскользнули, и он полетел вниз.

Только у самого окончания стену ему удалось вцепиться в деревяшку. Дальше уже клокотала, высвечивалась молниями тёмно-серая дождевая бездна.

А через подоконник уже перегнулись его преследователи. Ветер доносил их голоса:

— Сбежал! Вот негодяй!

— Ничего — от нас не сбежит!

— Двое остаются здесь. Остальные — за мной!

Владар лихорадочно перебирал руками, цепляясь за проведенный внизу стены желоб, карабкался к ограждению.

В этом месте уже практически отсутствовало притяжение, но легче от этого Владару не было. Ветер раскачивал его из стороны в сторону, словно маятник…

Всё же он добрался до ограждения, перелез через него, и тут же вынужден был броситься за большую, пустую бочку. Дверь трактира распахнулась, на пороге появились стражники.

— Он где то здесь!

— Да с чего ты взял? Может, в трактире спрятался!

— Может, и в трактире. Мы и трактир перероем, а пока что здесь искать!

"Что же мне делать?" — думал Владар. "На этой платформе они меня всё равно, рано или поздно найдут. Улетать отсюда надо. Но не на стрельном корабле. Ведь все маршруты стрельных кораблей известны. А на обычном. Здесь только один обычный корабль. Старый и медлительный. И всё же это мой шанс…"

Владар не без труда развязал узлы, и подтянул канаты на палубу кораблика. Да — это ветхое судёнышко никак нельзя было назвать гордым словом «корабль». Пожалуй, даже и «кораблик» было для него через чур много.

Владар перебежал по деревянному мостику на палубу, а затем перетянул мостик за собой. Огляделся. Подумал: "А, интересно, есть ли на этом кораблишке кто-кто, кроме меня. Владелица то его в трактире, а вот, может, кого охранять оставили?"

С причала раздался окрик:

— Эй там на палубе?! Ну?!

Владар пригнулся, юркнул за борт. Выглянул через отверстие в ограждении.

Как и следовало ожидать, это была вовсе не принцесса Анна, а солдаты — с клинками, явно ищущие его — беглеца Владара.

— Эй, на палубе, слышите?!

И тут случилось то, чего Владар меньше всего хотел. В пристройке на палубе распахнулась дверь. Вышел некто из корабельной команды. Необычайно толстопузый, в грязной, разодранной одежде, он заметно покачивался и сжимал в руке массивный чашу. Он крикнул:

— Чего надо?! Тут дождь льёт, а вы…

— К вам на корабль пробрался…

— Чего?! Кто пробрался?!

— Тот кого ищут на Светграде, преступник!

Дальше Владар уже не мог терпеть. Он стремительно, постукивая коленками, прополз к колесу, отцепляющему якорь, схватился за рукоять, начал крутить.

Корабль вздрогнул, а в следующее мгновенье уже и оторвался от причала, полетел.

Светградские вояки голосили:

— Э-эй, куда?!

Толстопузый детина выронил чашу и пробормотал:

— Что?! Почему?!

Он заковылял к рулю, но Владар опередил его. Схватив руками руль, Владар резко крутанул его в сторону. Корабль отчаянно заскрежетал, что-то внутри его лопнуло, но всё же он развернулся, направляясь прочь от пристани.

Толстопузый детина схватил Владара за локоть, развернул к себе. Владар произнёс:

— Спокойно.

— Это что значит — спокойно? Ты кто такой?

— Я тот, кому надо улететь. И я тебе заплачу денег.

— Денег? Много?

— Много…

— Давай.

— Не сейчас. Этот кораблик пять километров в час выделывает.

— Ну да. Выделывает.

— Сколько на нём лететь до мира, к которому часто корабли подлетают?

— Сорок часов.

— Хм-м… Нет. Это много. Нас раньше перехватит.

— Так ты…

— Я тебе хорошо заплачу. Ладно. Лети к ближайшему миру. Дальше видно будет.

— Как скажешь. Но это, если заплатишь. Ведь ты не знаешь, куда лететь.

Владар огляделся: со всех сторон клокотали, стремительно пролетали клочья густого тумана, сверкали молнии, и как тут было не вспомнить об огромном электрическом чудище, которое тоже, возможно, обитало в этой туче. А куда лететь Владар действительно не знал.

И юноша ответил:

— Хорошо, я тебе заплачу.

— Сто солнциев.

— Да. У тебя губа не дура. Заплачу сто солнциев.

При этом Владар помнил, что у него — всего восемьдесят солнциев. Правда, и на эту сумму можно было не дурно жить целых три месяца.

Владар не привык торговаться, это ему было неприятно.

— Денежки вперёд, — ухмыльнулся толстопузый.

Владар бесхитростно положил на его ладонь весьма увесистый кошелёк и вынужден был добавить:

— Остальное, когда прилетим.

Выпивоха достал из кошелька несколько монет, попробовал их на свои гнилые зубы, кашлянул, и с восторгом, который уж никак не мог скрыть, выкрикнул:

— Сойдёт!

Ухватившись за руль, он резко крутанул его в сторону.

— Куда? Куда ты?!.. — закричал Владар. — Ведь мы же вернёмся!

И ему действительно казалось, что они возвращаются на платформу. Уж, во всяком случае, он бы точно летел в другую сторону. Но толстопузый ответил уверенным голосом:

— Уж я то знаю…

Впереди, в разрывах тучи, золотились солнечные лучи. Владар мог видеть, по крайней мере, два мира. Один ближний, другой — весьма отдалённый. Там сияли, перекинувшись мостами, несколько радуг, там летела, знающая что грозовая туча её не затронет, большая стая розовых птиц. Владар даже улыбнулся. Ему казалось, что теперь он достигнет Светграда без проблем и инкогнито. Но нет — он ошибался.

В отсвете от очередной молнии стал виден контур массивного корабля. И это не был стрельный корабль — это был Светградской корабль старой конструкции, но, конечно же, он был гораздо быстрее того кораблишки на который попал Владар.

Он в это время стоял около борта, а толстопузый — у руля. Владар пока что оставался в тени от пристройки, но его могли заметить. Что делать?..

Владар понимал, что очень скоро на кораблике окажутся Светградские гости, спрятаться от них не удастся, драться с ними — бесполезно. Вспомнился Саша. Владар попытался представить, что бы сделал в подобной ситуации его лучший друг.

Конечно, Саша был отчаянным человеком. Он бы, как понял Владар, бросился бы за борт, а там — будь, что будет.

Владар мрачно усмехнулся, и, словно бы разговаривая с невидимым собеседником, пробормотал:

— Вот если бы я не стоял здесь без дела, а хотя бы как подготовился, то у меня были бы шансы, а так…

И, не закончив, он бросился за борт. При этом думал: "Толстяк, вроде, только на руль и глядит, меня не заметил. Ну, вот и хорошо".

Ветер оказался даже более сильным, чем ожидал Владар. Ветер вертел его, нёс, разворачивал из стороны в сторону. Порывами накатывался ливень, в опасной близости сверкали молнии.

Владара охватил бешеный азарт. Он не испытывал вполне естественного страха, он думал только о том, чтобы ветер унёс его подальше от опасного Светградского корабля.

Он ещё успел увидеть, как этот массивный, кажущийся мрачным корабль бросил абордажные крючья, как они впились в борт кораблика, как тот передёрнулся, резко остановился, а пузатый не просто упал на палубу, но ещё и руль сломал. Затем густой, тёмно-серый стяг тумана поглотил Владар.

"Вот и хорошо" — думал юноша. "Пока они обшарят кораблик, пока поймут, что меня там действительно нет — я буду уже далеко"…

Всё же лететь внутри тучи, практически ничего не видеть и быть безвольной игрушкой сильного ветра — занятие малоприятное; вот поэтому Владар и начал думать, как бы изменить своё положение. И вот он решил, просто попробовать использовать свой плащ в качестве паруса. Не получится, так не получится — попытка не пытка.

Владар снял плащ и на вытянутых руках поднял его над головой. Крутануло юношу в сторону, несколько раз перевернуло, а плащ с такой силой рвался из рук, словно он был живой крупной птицей. Владар из всех сил стискивал его мокрыми руками и думал: "Ну ничего. Здесь главное терпение. Вот научусь им управлять и буду летать не хуже корабля…"

Впереди в сероватом сумраке появилось нечто плотное, чёрное. Сразу пришло воспоминание об электрических чудищах, которые обитали внутри некоторых туч. Владар, не выпуская плаща, дёрнулся в сторону, но куда там — это чёрное, зловещее стремительно приближалось.

А потом из сумрака выступили, надвинулись на него и другие чёрные отростки. Владар понял, что это не щупальца, а ветви. Его плащ уже зацепился за верхнюю ветвь, от сильнейшего рывка затрещал, едва не разорвался. А вот руки Владара не выдержали, плащ выскользнул и остался болтаться на верхних ветвях, ну а юноша, ударяясь об новые и новые, всё более толстые ветви, полетел вниз.

"Я — жив", — это была первая и весьма радостная мысль, когда Владар снова начал чувствовать себя. Открыв глаза, он, прежде всего, увидел низко нависающие над ним, частично поломанные ветви. Несколько таких ветвей лежали и на его груди. Юноша выплюнул набившуюся в рот пожухлую листву, попытался приподняться и тут же застонал от резкой, пронзительной боли в обеих боках.

Старая листва под самыми корнями дерева зашевелилась, и вдруг глянули из-под неё два тёмных, выпуклых глаза. Владар, не особо надеясь получить ответ, всё же спросил:

— Ты кто такой?

Но ответ он всё же получил. Голос был таким глухим и гулким, словно бы из бочки доносился, но всё же слова Владар понимал:

— Я тут живу. Триста лет уже живу. А вот ты кто такой? С неба что ли свалился?

— Ну да. С неба. Из тучи грозовой. Но вот беда… Ведь ты знаешь о Светграде.

— Слыхал я и о Светграде и ещё много о чём.

— Мне там надо быть как можно скорее. Это очень-очень важное дело. А тут… — Владар снова сморщился и застонал от неосторожного движения.

— А ну-ка.

Листва зашевелилась ещё сильнее, и из-под неё выбралось существо, которое могло бы кое-кому показаться престранным, но уж Владар много кого за свою жизнь повидал, так что совсем не удивился.

Этот некто был похож на огромного ежа, но он уже встал на задними лапы, а передними — развитыми и умелыми, осторожно дотронулся до нескольких точек на теле Владара и констатировал:

— Ну да. Рёбра сломаны.

— Мне очень-очень надо на Светград, — с мольбой повторил Владар.

— Ну это нелегко будет осуществить.

— Легко, не легко, а надо.

— Сначала я тебя вылечу.

— Не надо меня лечить! — вскрикнул Владар, и тут же потерял сознание от пронзительной вспышки боли.

Владар очнулся, увидел, что над ним склонился некто, похожий на огромного ежа. Юноша сразу всё вспомнил, и проговорил:

— Мне надо на Светград! Скорее!

В ответ прозвучал, едва не закладывая уши густой, гулкий голос:

— Ничего. Подождёшь. Ни к чему сейчас торопиться.

— Что значит — ни к чему торопиться? Ведь вы же не знаете…

— Ни знаю, и знать не хочу. Но то, что ты здесь два дня и три ночи здесь пролежал — это мне точно известно.

— Ничего себе! Целых два дня!

— Тебе очень повезло, молодой человек. Мог бы и насмерть расшибиться. Но ты, видать, удачливый.

— Да уж, удачливый, — иронично усмехнулся Владар, и поднялся на ноги.

Он ожидал, что снова стрельнут болью поломанные рёбра, но обошлось без страдания. И вообще — Владар чувствовал себя отдохнувшим и полностью здоровым. Вымолвил с благодарностью:

— Вы вылечили меня.

— Вылечил, — подтвердил ёж. — А ты, со своим несносным человеческим характером опять ввяжешься в какую-нибудь авантюру и останешься не то что без рёбер, но и без головы.

— Может быть, может быть, — ответил Владар. — Но, если такие как я будут сидеть, сложа руки, то Шегъгоръраръ доберётся и до тебя, и твоё убежище уже не покажется таким надёжным. Кстати, где мы сейчас находимся?

Владар оглядывался и видел деревянные стены, деревянный пол и деревянный потолок; причём они не выглядели обработанными, тут и там выступали корни, плавно изгибающиеся, но беспорядочные наросты…

— Мы внутри дерева, — прогудел ёж.

— Здоровое, наверное, дерево.

— Такое дерево, что весь мир оплело.

— Э-э, мир Ямарат.

— Правильно. Бывал здесь раньше.

— Нет. Но в энциклопедии читал. Вот только не припомню, до Светграда отсюда далеко?

— Это смотря, как считать.

— Лично у вас, конечно, летучего корабля нет.

— Конечно, нет.

— И Светградские корабли к вам не залетают.

— Не. Всего-то на моей двухсотлетней памяти пару раз залетали.

— Но мне очень-очень надо улететь.

— Надо, так улетишь… Ох, непутёвый-непутёвый. И куда торопится? — так ворчал ёж, а сам заковылял на задних лапах, дав Владару знак следовать за ним.

По изгибистым, расположенным внутри гигантского дерева коридорам шли они навстречу солнечному свету и всё усиливающемуся пчелиному жужжанию. Потом Владар и пчёл увидел: они были не такими, к каким он привык, а сантиметров в тридцать каждая. Юноша произнёс:

— Если такая пчёлка укусит, то потом точно инвалидом станешь.

Ёж ответил:

— Это — добрые мактимирианские пчёлы. Укусят только, если ты на них нападет будешь.

— Да что вы! А зачем мне на них нападать?

— Ну тогда они по доброте своей доставят тебя на мир Пчелом.

— Это же в трёхстах километрах от Светграда. Там всякие сладости делают.

— Да. А мактимирианские пчёлы приносят туда свой замечательный мёд. Я, кстати, и сам этим мёдом вкуснотищей не прочь полакомиться. Приносят они его в смоляных шарах, а в замен получают лепестки растений почучелода, который только на Пчеломе и растёт. Но в этот раз, в одном из смоляных шаров они принесут не мёд, а живого человека, то есть — тебя…

Вот они остановились перед смолянистым шаром двух метров в диаметре. Ёж начал усердно разрывать его своими передними лапами. А Владар при этом думал: "Неужели я скоро увижу царевну Анну?"..

Внутри шара оказалось пусто, и ёж пригласил Владара забраться туда. Когда юноша разместился, ёж протянул ему нечто, похожее на конфетку. На вопрос Владара:

— Что это?

Ёж ответил:

— Ты просто прожуй…

Владар прожевал. Конфета показалась ему очень вкусной. Он сладко зевнул, потянулся. Тут ёж положил ему в карман заметную записку и несколько монет. Проговорил:

— Записку я недавно написал, ну а монеты у меня уже давно без дела валялись. Вот — пригодились… Приятных сновидений.

— Но я вовсе не хочу спать! Я хочу поскорее попасть на Светград…

Владар снова зевнул; почувствовал, что овладевает им крепкий, неодолимый сон.

А ёж говорил ему:

— Пчёлы донесут тебя до Пчелома за пять суток. Не очень-то приятно всё это время сидеть закупоренным в восковом шаре, не так ли? Но ты даже и не заметишь этого, а будешь всё спать, спать и спать… Больше мы не встретимся. Прощай.

Глава 9

— Э-эй, просыпайся!.. Да просыпайся же ты!

Открыв глаза, Владар увидел чрезвычайно полное, чем-то похожее на блин лицо женщины, склонившейся над ним.

Владар так дёрнулся вверх, что ударился лбом об её лоб. Женщина охнула, отпрянула, воскликнула:

— Да тише ты! Ишь какой: лихой да непутёвый!

— Извините, — смущённо пробормотал Владар и огляделся.

Он находился в помещении с округлыми стенами, причём стены были полупрозрачными, внутри них неспешно перетекал густой золотистый свет…

На длинном столе расставлены были всевозможные сладкие кушанья, так же постоянно сменяющими друг друга приятными ароматами был наполнен воздух.

Владар произнёс:

— Я, наверное, на Пчеломе?

— Да, тебя сюда пчёлы донесли. Уж удивилась-то я, когда внутри шара вместо мёда нашла тебя и ещё — записку от Хендугога. Ну и денюшки, конечно.

— От кого?.. А-а, от ежа! — догадался Владар, и тут же поинтересовался. — Какие новости со Светграда?

— Новости-то… Так ты не знаешь разве?

— Ну откуда мне знать? — с мукой отозвался Владар. — Я столько до него добраться пытаюсь, и никак не получается.

— Так ведь договор с Шегъгор… бррр… Выговорить никак не могу. В общем — подписать собираются.

Владар похолодел, спросил:

— Какой ещё договор?

— Так ведь мирный договор. Я-то подробностей не знаю. Ты не расспрашивай меня. Моё дело — конфеты да сладости всякие делать, а в ихнею политику я и не лезу. Не моего ума дело. Так-то вот…

— И что же — нравится вам то, что Светград собирается подписать некий договор со Шегъгоръраром?

Этот вопрос Владар задал, уже поднявшись с чрезмерно мягкой кровати, на которой до этого лежал. Он снял со спинки стула свой тёмно-зелёный жакет, нащупал во внутреннем кармане свой заветный дневник. Он не очень-то надеялся, что женщина ответит что-нибудь путёвое, а она произнесла испуганным шёпотом:

— Так ведь нельзя об этом говорить.

— Почему?

— Да потому что вначале много недовольных было. Выступали они, выступали. Так царь Роман-то и пригрозил, что если будут в такие дела вмешиваться, того накажут сурово.

— Во как! А не показалось ли вам это странным?

— Чего ж странного? Ведь нам, людям тёмным, в политику лучше не соваться.

— Ну а разве царь Роман раньше был таким суровым?

— Раньше-то? Ан нет, не был. Ну и что ж? Раньше-то и войны не было… И сейчас нет… И не дай нам солнце, чтоб война-то началась. Пугают, что великая сила у этого Шегъ… рара… Придётся им кое-что отдать…

— А много ли недовольных было? — спросил Владар.

— Да хватало.

— И что ж с ними? Неужели все подчинились?

— Были такие, что не подчинились. Так они и сгинули.

— Куда сгинули?

— А вот этого никто не знает.

— Ладно. Спасибо вам. А теперь скажите, как мне лучше отсюда до Светграда добраться?

— Полетишь на корабле со сладостями. Бумагу на тебя уже выписали.

— Спасибо вам огромное!

— Ты ведь — Владар, посол?

— Да. А вы откуда знаете?

— Слышала.

— Ищут меня?

— Ищут.

— Что говорят-то?

— Говорят — человек ты опасный, плетёшь интриги.

— Но вы не поверили?

— Нет. Не поверила. Как на тебя глянула, так и поняла: не может такой красивый молодой человек злодеем быть.

— Ну, внешность бывает обманчивой. Но во мне вы не ошиблись. И на том спасибо. А теперь мне пора.

— Подожди. Не сейчас ещё корабль отлетает. Ты за стол присаживайся. Кушай, а то худющий-то какой…

Только на следующие сутки добрался Владар до Светграда. Никогда прежде не думал он, что придётся ему высаживаться на этот полюбившийся мир тайком, замаскированным.

К его верхней губе были приклеены чёрные усики, брови подведены, дорисовано несколько родимых пятнышек — это полная женщина с мира Пчелом постаралась.

Сойдя с корабля, Владар направился в уже знакомую гостиницу "Три облака". Спустившись в подвал, обнаружил, что народа там почти нет, и только в тёмном углу сидят молчаливые, подозрительные типчики. Владар решил снять на сутки комнату, и дожидаться там сумерек, а потом уж попытаться проникнуть в царский дворец.

Планы, относительно того, что он будет делать во дворце, оставались у Владара весьма смутными. Разузнать, убедиться, что действительно подменён царь Роман и другие… а что, если подменена и царевна Анна?.. Вот о мысль, что враги прикоснулись и к обожаемой Анне казалась особенно тяжёлой, эту мысль Владар гнал от себя.

…Наконец подошёл тихий, смущённый и вроде бы даже пришибленный владелец гостиницы. Спросил учтиво, но боязливо косясь на ту подозрительную компанию в тёмном углу:

— Что вам угодно?

Владар ответил, что ему угодно.

— А покушать или выпить чего не угодно?

— Нет. Спасибо, я не голоден. Впрочем, может быть позже чего-нибудь закажу.

Заплатив и получив ключ, Владар поднялся на четвёртый этаж. Так получилось, что ему достался тот номер, в котором он пять лет назад останавливался вместе со своим отцом.

Ничего в номере с тех пор не изменилось. Владар уселся за стол, достал из внутреннего кармана свой дневник, раскрыл его в середине, начал перечитывать, одновременно думая, чтобы ещё написать.

Вдруг вскрикнула за его спиной дверь. Владар дёрнулся, сам себя проклял, что в такое тревожное время не сделал элементарного — забыл закрыть дверь на ключ. Стремительным движением засунул в карман дневник и обернулся.

Встреча была пренеприятной. В помещение вошёл один из тех подозрительных типчиков, что он видел в зале. Мрачное выражение на лице; щёки, обильно заросшие щетиной; все движения настороженные, диковатые, того и гляди — бросится, натуральный разбойник или, того хуже — шпион Шегъгорърара.

— Что вам угодно? — недружелюбно спросил Владар, и подумал, сможет ли достаточно быстро выхватить охотничий нож, который был незаметно прилажен у него на поясе.

Человек прикрыл дверь, и выставив перед собой некий тёмный шар, проговорил хрипящим шёпотом:

— Даже и не думай о своём ноже, Владар.

В это мгновенье нож вырвался из ножен и препечатался к тёмному шару.

Владар изумлённо спрашивал:

— Откуда вы знаете?.. То есть, с чего вы взяли, что я Владар?

— И ты меня знаешь, Владар. Ну, приглядись повнимательнее. Или не узнал?

— Такун? — неуверенно спросил Владар.

— Он самый.

Да — это был тот молодой воздтрос, любитель музыки и умелый гитарист, с которым Владар познакомился ещё на корабле покойного купца Варфоломея.

— Такун? Вот так встреча! Как же я рад видеть тебя, дружище!.. Ты не представляешь…

— Представляю. Когда ты одинок, когда вынужден никому не доверять; когда не знаешь, где враг, где чужой.

— Такун… так и ты знаешь. Ну про Шегъгоръраръ?

— Знаю.

— Я и узнаю, и не узнаю тебя. Ты так изменился.

— Что, думаешь, и меня подменили?

— Нет, что ты!

— А ты проверь. Ну…

Такун подошёл к Владару, взял его за запястье, и приложил ладонь к своей груди. Владар почувствовал, как бьётся его сердце. Уже убрав ладонь, произнёс:

— А у них не бьётся…

— Нет, не бьётся. К тому же, если бы я был одной из этих железок, то уж точно не стал бы таскать с собой магнит.

С этими словами Такун отобрал нож от круглого магнита, протянул оружие Владару, а магнит убрал в специальный чехол.

— Такун, а сколько людей на Светграде уже подменено?

— Я не знаю, сколько. Но много.

— А царь Роман?

— Несомненно подменён. И ближайшие его советники, и воевода. И те люди, которые были слишком не согласны с новой политикой, смели выступать, подозревали.

— А… — Владар осёкся на полуслове.

— О царевне Анне спрашиваешь? Ну, чего скромничаешь? Знаю, был влюблён в неё. Да — представь, такие слухи ходили, уж не знаю, откуда они взялись. Я вообще не любитель слухов, но одно стихотворение, которое ты якобы посветил ей, слышал краем уха. Вроде, недурственно.

— Не томи. Что с ней?

— Про неё, так же как и про многих живущих во дворце нам ничего не известно.

— Кому это "нам"?

— Тем, кто знает правду.

— Всю правду?

— К сожалению, нет, — вздохнул Тикун.

— Ну а что вам известно?

— Известно, что Шегъгоръраръ поменяет наших людей, а вот куда потом эти люди деваются нам неизвестно. Но зато и мы выявили нескольких шпионов. Поймали их…

— Вы знаете, что внутри их механических тел скрываются крошечные существа?

— Да. Но мы узнали об этом слишком поздно. Нескольким таким малявкам удалось сбежать.

— Но всё же вам удалось поймать хоть одного жителя Шегъгорърара — то есть того, кто сидел внутри?

— Удалось.

— И что же?

Тут снизу, из залы, раздались громкие голоса, затем — крики. Грохнулся перевёрнутый дубовый стол, а с лестницы уже слышен был топот бегущих.

Тикун приоткрыл дверь, выглянул в коридор. Не оборачиваясь к Владару, шикнул:

— Ну вот. Нас каким-то образом вычислили.

В комнату вбежал один из товарищей Тикуна, произнёс:

— Дамага и Тойкина схватили. Среди солдат, по крайней мере, один подменнёный.

Тикун закрыл дверь на щеколду и обратился к Владару:

— С таким противником нам не справиться, так что придётся спасаться бегством. Полагайся только на свою силу, ловкость, ну и от нас не отставай.

Первым к окну подбежал Тикун, распахнул его, вскочил на подоконник и прыгнул к ближайшему дереву, вцепился в ветвь, качнулся и с обезьяньей ловкостью перескочил к следующей ветви.

Его товарищ крикнул Владару:

— Не мешкай! — и сам прыгнул.

Когда Владар уже был подоконнике, дверь развалилась от чудовищного, нечеловеческого удара. А в комнату ворвался широкоплечий богатырь, которого Владар видел как-то во время спортивных состязаний. Но, впрочем, это был уже не настоящий человек, а только изготовленная в Шегъгоръраре подделка.

Владар прыгнул, вцепился в ветвь, перескочил на следующую. Он двигался очень быстро и ловко, был уверен, что вырвался от погони. Но, оказывается, поддельный богатырь следовал за ним по пятам. Он тоже ухватился за ветвь, но ветвь не выдержала его непомерного веса и богатырь рухнул на землю…

Ну а потом была долгая беготня по улочкам-переулочкам Светграда. Владар не плохо знал эти место, но никто не думал, что будет чувствовать здесь себя чужаком.

Наконец, они оказались в какой-то подворотне. Запыхавшийся Тикун огляделся, произнёс:

— Вроде, никого нет, — и приоткрыл едва приметную, низкую калитку в заборе.

Владар сидел в затененном помещении, где, помимо него, присутствовало ещё с десяток человек — мужчин и женщин. Всё это были люди проверенные, надёжные. Владару же они доверяли хотя бы потому, что знали — за ним охотятся власти.

После того как перекусили пельменями и пирогами, запив всё это добротным квасом, Тикун спросил у Владара:

— Что дальше будешь делать?

— Попытаюсь проникнуть в царский дворец.

— Но зачем? Сейчас это — логово врага с которым у нас нет сил справиться. Ведь немногие верят, что Шегъгорърар уже здесь, что царь Роман подменён.

— И всё же я должен побыть там.

— Понимаю, царевна Анна…

— Да. И оставим сейчас эту тему. Лучше скажи, кого вы нашли внутри железного механизма. Какой он Шегъгорърарец?

— Никакой.

— Шутишь?

— Нет. За последнее время я разучился шутить. Он действительно никакой. Ну, как желе.

— Это хоть что-то.

— Вот слушай: положили мы его под толстый стеклянный колпак, и стали наблюдать, что же он делать станет. А он лежал, студень-студнем, потом растёкся, водой стал.

— Ну всё же, наверное, необычной водой, — предположил Владар.

— То и оно, что не обычной. Мы колпак подняли, он и испарился, в форточку улетел. Только его и видали…

— И всё?

— Да…

— А вообще жизнь на Светграде сильно изменилась?

— Ты знаешь, Владар, власти — особенно те, кого уже подменили, из всех сил стараются показать, что ничего особенного не происходит, что всё идёт по прежнему. Но ведь известно, что многие, недовольные с новой политикой, тем, что светит договор со Шегъгоръраром были схвачены и сейчас томятся в темницах; некоторые из них, впрочем, вернулись — уже со всем согласные, подменённые…

— Простые люди волнуются?

— Да, волнуются, но стараются не показывать этого, стараются не говорить на запретные темы; да и не хотят они верить, что всё так плохо. Ведь слишком долго на Светграде была мирная жизнь; ну и правителям своим мы привыкли доверять…

Владар подошёл к окну, немного приоткрыл ставню. Он увидел старый, заросший сад. Своим внимательным взглядом заметил одного дозорного, притаившегося на ветвях яблони. Тот должен был предупредить, если бы появилась какая-либо опасность.

Небо оставалось ясным, почти безоблачным; но кругом всё больше густели тени. Эта половина Светграда отворачивалась от Солнца. Близилась ночь…

Владар произнёс:

— Что ж. Мне пора.

— Как собираешься проникнуть во дворец? — поинтересовался Тикун.

— Есть там, поблизости от ограды фонтан, а в фонтане — тайный проход. Там можно проплыть.

— Будь осторожен, Владар. Если тебе это удавалось раньше, то теперь число стражников увеличилось. Не удивлюсь, если скоро введут комендантский час.

— Тем ни менее, других ходов я не знаю, и пойду, а точнее — поплыву именно там.

— Но учти, Владар, если тебя схватят — о нас ни слова.

— Я это, конечно, понимаю. Буду нем, как рыба. Но они меня не поймают.

— Слишком ты самоуверенный… Ну, ладно, а что думаешь делать потом? Ну, если тебе удастся вернуться?

— Посмотрю по обстоятельствам.

— А к нам не хочешь?

— Выявлять подменных?

— И это тоже. Но ещё мы попытаемся просветить Светградский народ. Пусть они узнать то, что от них скрывают. Будем развешивать на стенах листки с воззваниями… Быть может, со временем станем главными врагами Шегъгорърара. Ну что — идёт?

— Да, — кивнул Владар. — А то меня уже порядком утомил этот Шегъгорърар. Столько неприятностей от него, а ведь так хочется пожить простой, мирной жизнью.

Тогда Тикун произнёс:

— Очень рад, дружище. И, знаешь, пойдём вместе.

— Ты всё же во дворец решился?

— Нет. Но, по крайней мере, провожу тебя до этого фонтана. Посмотрю, что там, да как. Может, предостерегу тебя от опасности. А то как-то на сердце не спокойно…

Тут подошла красивая, высокая девушка, взяла руку Тикуна поцеловала его ладонь, и прошептала:

— Зачем тебе? Оставайся здесь.

Тикун молвил:

— Нет, Наталия, я всё же пойду. Скоро вернусь. Ты не беспокойся.

— Как же мне не беспокоится?

— Ничего-ничего. Всё… до скорой встречи.

Владар и Тикун спешно шли по пустынным, затенным улицам. Они негромко переговаривались. Вот Тикун спросил:

— Как тебе Наталия?

— Красивая девушка. Кажется, добрая… Любишь её?

— Люблю… У нас будет ребёнок. Через четыре месяца.

— Вот как? Надеюсь, к тому времени мы уже одолеем Шегъгорърар, и он будет жить счастливо…

Они так и не дошли до площади с фонтаном. На пустынной улице им дорогу перегородили несколько воинов. В руках у них были факелы, клинки, а один держал увесистую, потрёпанную тетрадь.

И тот, у которого была тетрадь, потребовал:

— Бумаги ваши.

Владар и Тикун достали бумаги, которые были поддельными, но справленными на славу, даже и большой специалист вряд ли заподозрил обман.

Воин с тетрадью только мельком просмотрел поддельные бумаги, и отдал их. Владар спросил:

— Мы можем идти дальше?

— Нет. Не можете.

С этими словами он внимательно посмотрел в лица юношей и начал перелистывать листы в своей тетради. При этом он бормотал, но разобрать его бормотания они не могли.

Тикун намеренно беззаботным голосом спросил:

— А что — интересная тетрадь, да?

— Не твоё дело.

— Просто она у вас больно толстая, а мы торопимся.

— Ну а что ж поделать? Много вас таких развелось?

— Каких — таких?

— А вот таких, каких в эту тетрадь записывают. Смутьянов всяких.

— Да с чего вы взяли, что мы смутьяны?

— А вот сейчас выясним, нет ли вас на этих страницах.

Только тут Владару с Тикуном удалось так извернуть головы, что они увидели, в тетради были не только записаны некоторые данные, но также и весьма умело изображены разные неугодные новой власти лица.

Владар и Тикун переглянулись. Прочитали в глазах одно: "Нарвались! Наверняка, хоть один из нас найдётся на этих страницах. Вот схватят, тогда не вывернемся. Надо бежать, пока не поздно".

Но всё же они ещё некоторые время не двигались, всё надеялись, что как-нибудь обойдётся.

Вот солдат с тетрадью обратился к Тикуну:

— Ты Тикун?

На лице Тикуна отобразилось искреннее изумление. Он переспросил:

— Какой ещё Тикун? Вот уже тридцать лет живу, а ещё ни разу и имени такого чудного не слышал — Тикун. Можно, хоть гляну.

— Ну, глянь.

И воин протянул Тикуну тетрадь. Она была раскрыта на листе, где изображён был именно Тикун, сходство было полным. Напротив потрета значился весьма длинный список тех злодеяний, которые ему приписывали.

Тикун произнёс:

— Ну ни капельки не похож!

Затем он пнул воина и бросился в ближайший переулок. Владар следовал за ним.

— Сто-ой! Держи их! Сто-ой!!

Вслед за воплями раздался и пронзительный свист. А Владар и Тикун убегали по переулку. Владар перевернул стоявший у стены ящик и бежавший за ним воин споткнулся, упал.

Но не так легко было вырваться от погони. Как видно, Владар и Тикун были не первыми, кого ловили в этих местах. Поэтому, когда они выскочили на соседнюю улицу, то оказалось, что сразу с двух сторон бегут воины. Отсветы от их факелов метались по стенам домов.

К счастью, был здесь и сад, огороженный забором. Правда, забор этот был весьма высоким. Владар помог забраться Тикуну, а тот уже свесился вниз, протянул Владару руку.

Уже совсем рядом слышны были крики:

— Стой! Стрелять буду!

Владар рванулся вверх, и вместе с Тикуном перевалился через забор в сад. Рядом залаяла собака. Друзья вскочили и бросились через сад. Вот ещё один забор, ещё один переулок, ещё одна улица.

На этой улице никого не было. Друзья остановились, чтобы отдышаться. Тикун спросил:

— Ну что, ещё не оставил своей идеи — во дворец идти?

— Не передумал.

— Через фонтан?

— Да.

— А тебе не позволят.

— С чего ты взял?

— А ты повнимательнее вперёд посмотри.

Теперь уже видно было, что впереди по улице идут несколько воинов. Они не несли факелы, вот поэтому друзья и не заметили их сразу. Но зато в руках у них были клинки, а также и сеть, которую они намеривались накинуть на Тикуна и на Владара, словно на диких зверей.

Обернулись Владар и Тикун, увидели, что сзади приближается ещё один отряд, точно также вооружённый, и без факелов. Вот и из того переулка, по которому недавно пробежали друзья, появились воины.

Тикун выхватил клинок, прошипел зловещим и, вместе с тем, испуганным голосом:

— Живым я им не дамся. Не переделают они меня…

— Ты что — сражаться вздумал? — спросил Владар.

— Да.

— Но ведь это — наши воины. То есть, может, среди них и есть поддельные, но ведь не все же…

— Уже началась война с Шегъгоръраром, так что привыкай.

Владар неохотно достал тот короткий, но остро заточенный клинок, который носил на поясе, но он не был уверен — сможет ли нанести хотя бы один настоящий удар.

Воины молча приближались. Теперь и их лица можно было разглядеть — решительные, собранные. Они смотрели на Владара и Тикуна как на врагов.

Владар и Тикун отошли к стене дома, в более густую тень. Тикун шептал:

— Может, ещё удастся вырваться. Главное — в сеть не попасть.

В это мгновенье скрипнула дверь, и в проёме появилось бледное, испуганное женское лицо. Она ещё не привыкла к темноте, но слышала некие пугающие звуки.

— Чернушка, чернушка. Это ты вернулась? Иди скорее домой…

В ответ раздалось мяуканье, и из темноты выпрыгнула чёрная кошка. Она проскользнула в дом.

К двери подскочил и Тикун. Он оттолкнул женщину, та пронзительно вскрикнула. Следовавший следом Владар произнёс:

— Извините, пожалуйста, мы, право, вынуждены.

И тут получил ударом сковородкой по голове. Оказывается, эту сковородку держала в руке женщина, там же установлены были и несколько свечей. Владар покачнулся, в глазах его поплыли многоцветные круги.

Но Тикун схватил его за запястье и тащил вверх по лестнице, приговаривая:

— Нам сейчас надо не извинения просить у кого ни попадя, а убегать.

Женщина продолжала голосить, а когда рядом с ней появились ещё и солдаты, то она, приняв их за грабителей, ещё несколько раз ударила сковородкой. Так как на головах воинов были железные шлемы, то при каждом ударе раздавался изрядный звон. Наконец женщину угомонили…

Тикун и Владар взбежали по деревянной лестнице на второй этаж. Одна из дверей была приоткрыта. Распахнув её, они оказались в спальне. Навстречу им с просторной кровати поднялся очень толстый мужчина в белой ночной пижаме. Подслеповато щурясь, он спросил:

— Розалия, солнышко, это ты? Поймала Чернушку?

Тикун и Владар пробежали мимо него к приоткрытому окну. Там уже виден был скат крыши.

Толстый мужчина спрашивал:

— Куда же ты, радость моя?

— Освежиться, солнышко моё, — ответил Тикун.

Мужчина охнул и сел на пронзительно скрипнувшую кровать. Тикун и Владар выбрались на крышу, но в спальню уже ворвались солдаты. Они тоже подбежали к окну, начали выбираться через окно.

Тикун и Владар подбежали к краю. Вниз прыгать было бесполезно — узкий проулок между домами был оцеплён врагами, а вот на соседнюю крышу можно было перескочить. Тикун спросил:

— Как ты — сможешь?

— Смогу, — ответил Владар, хотя и не был в этом уверен, потому что уж очень болела, кружилась ушибленная сковородкой голова.

Первым прыгнул Тикун, за ним — Владар. Тикун удачно перелетел на соседнюю крышу, а вот Владар только вцепился пальцами в край крыши. С улицы раздались крики:

— Э-эй, глядите! Да вон же они! Хватайте их!

Снизу уже подбежали воины, и, так как было достаточно низко, подпрыгивали, пытались ухватиться за ногу Владара. Одновременно одному из воинов удалось схватить Владара, и Тикун перехватил его за запястье.

Теперь Тикун из всех сил тянул в одну сторону, а воин — в другую. Владар прохрипел:

— Да вы меня сейчас просто разорвёте.

По соседней крыше тоже бежали воины. Положение казалось безнадёжным, но тут ботинок соскочил с ноги Владара и остался в руке воина. Сам же Владар вместе с Тикуном покатился по крыше.

И снова они бежали, перепрыгивали с крыши на крышу. Часть их преследователей отстала, но некоторые, которые были одеты не в громоздкие доспехи, а легко — продолжали гнаться.

Вот Владар и Тикун оказались на крыше некоего массивного строения. Здесь было много надстроек, а также — труб. Причём двери в некоторых надстройках были приоткрыты. Друзья юркнули в один из таких тёмных проходов. И Тикун произнёс:

— Ну, кажется, оторвались… Славная погоня была — не меньше двух километров пробежали.

Владар молча кивнул. Они стояли на лестнице, в полутьме, присловнившись к кирпичным стенам и пытались отдышаться. Но, только они собрались спускаться вниз, как рядом, практически рядом с ним, ослепляюще засияли стремительно вынутые из под толстых плащей лампы.

Громом грянули голоса:

— Не с места! Вы окружены! Сдавайтесь!

Тикун мрачно усмехнулся и проговорил:

— Да откуда ж вы, хлопцы? Ведь мы от вас, кажись, убежали?

— Не разговаривать! Поднимете руки!

— А вот это — пожалуйста!

С этим возгласом Тикун поднял руки и прыгнул на стоявших на несколько ступеней внизу воинов. На лету он обрушил удар и руками и ногами. Выбил лампу, повалил воина; а дальше они уже покатились по ступеням, сшибая тех воинов, которые стояли ниже.

Тикун кричал:

— Владар, не мешкай! Мне одному не справиться!

Владар поспешил за ним, при этом сам себе пообещал: "Буду драться, но никого не убью, потому что это — не настоящие враги".

Под неистовым натиском Тикуна и Владара воины отступали. И, наконец, удалось отогнать их за дверь. Дальше была заветная улица, но вырваться туда уже не было возможности. Там подбегали новые и новые воины. Казалось, ещё немного и соберётся в этом месте целая армия.

Владар и Тикун заперли дверь на засов. Отошли от неё. Тикун прохрипел:

— Здесь, я знаю, кожевенный цех. Так быстро его они оцепить не смогут. Беги до конца этого коридора, высаживай окно и прыгай в овраг.

— Хорошо. Побежали.

— Нет. Я останусь здесь.

— Что?! Почему?!

— А вот почему…

В это время они подошли к одной оброненной воинами лампе, и Владар увидел, что из бока Тикуна обильно течёт кровь.

— Вот ведь! Ранили тебя?!

— Как видишь…

— И когда только успели?

— Успели… Ну ничего — я одно из ихних тоже положил…

Тикун кивнул на воина, который недвижимо лежал в углу. Владар, поддерживая Тикуна, подошёл к нему, перевернул с живота на спину. Лицо воина было бледным, глаза широко раскрытыми. Он не двигался, не стонал. Крови тоже не было видно.

— Он что — мёртв? — спросил Владар.

— Мёртв. Когда мы с лестницы катились, он не удачно головой ударился и шею свернул. Я его не хотел убивать. Ведь он же не поддельный.

— Молодой совсем, — мрачно проговорил Владар. — И зачем он погиб? Мог бы сражаться с Шегъгоръраром на нашей стороне. А ему просто мозги запудрили.

— Отпусти меня. Мне тяжело, — попросил Тикун.

После того как Владар опустил его возле стены, Тикун произнёс:

— А теперь давай-ка, снимай с этого воина одёжку.

— Ты чего? Зачем это?

— А затем, что только в его одёжке и сможешь на свободу вырваться.

— Я то убежать смогу. Так что лучше тебя переодеть.

— Если начнёшь меня переодевать, так я точно концы отдам. Меня с этой раной проклятущей сейчас вообще лучше не трогать. Так что — давай…

— Я не могу. Он же…

— Что он?.. Владар, не зли меня. Сейчас войны. А у тебя какие-то сопли. Хочешь во дворец проникнуть, хочешь свою Анну увидеть — переодевайся.

Владар вздохнул и поспешно начал снимать с погибшего воина одежду. Между тем дверь дрожала от сыплющихся на неё ударов. Удары были сильными, но и дверь оказалась надёжной — обитой железом…

Так как поверженный воин был весьма полным, а Владар — худым, то юноша не снимал свою одежду, а натягивал форму прямо поверх неё. Примерно за минуту он управился. С испугом посмотрел на бледного, зажимающего кровоточащий бок Тикуна. Тот произнёс слабым голосом:

— Оставь меня и беги. У тебя осталось совсем немного времени.

— Но я не могу.

— Что не можешь? Брось эту блажь.

— Но они же схватят тебя.

— Я им живым не дамся.

— Нет. Нельзя так. Я выведу тебя отсюда.

— Ничего не выйдет…

Владар подхватил Тикуна под плечи и с немалым трудом поднял его на ноги. Тикун глухо застонал.

…Владар шагал по длинному коридору, тащил за собой Тикуна, который почти не передвигал ногами, головами его клонилась на грудь.

Вот Тикун прошептал:

— У нас ничего не получится. Но один ты ещё сможешь убежать.

— Нет!

Тут звякнуло в одном из помещений выбитое стекло, по стенам заметались отсветы факелов. Раздались окрики:

— Пошевеливайтесь! Они где-то здесь… Пролазьте!..

Тикун из последних сил подтолкнул Владара в кладовку и кивнул на вместительный ящик:

— Открой-ка…

Владар поднял крышку. Оказалось, что ящик наполовину был заполнен дублёными шкурами. В оставшемся месте вполне мог разместиться Тикун.

— Оставь меня здесь. Они меня не найдут.

— А ты не задохнёшься в этом ящике?

— Не задохнусь. Скорее… помоги мне сюда забраться.

И Владар помог забраться Тикуну в ящик, закрыл его крышкой, сам выскочил в коридор, побежал к его окончанию.

Возле дальнего окна стоял деревянный стул. Схватив этот стул за спинку, Владар несколькими сильными ударами высадил окно. Когда вскочил на подоконник, сзади раздались крики:

— Стой!..

Владар прыгнул вниз, покатился по крутому овражному склону, где-то высоко свистнула стрела, но уже не могла задеть его.

Юноша больно ударился обо что-то твёрдое, но тут же вскочил на ноги и побежал практически в кромешной темноте. Он не знал, где находится, не знал, куда прибежит…

Примерно через полчаса к высоким, золотистым воротам за которыми начинался царский сад быстро подошёл воин. Стоявшие там стражники остановили его, спросили:

— Кто такой?

— Викибур.

— Что за Викибур такой? Не знаем мы такого…

— У меня важное дело. В городе задержаны важные преступники и я должен доложить, кому следует.

— Кому же это?

— А это вас не касается. А если будете задавать лишние вопросы, то заработаете неприятности.

Начальник стражи произнёс:

— А ну-ка, показывай свои бумаги.

Воин достал документы из которых следовало, что он действительно Викибур, и служит в охранном отряде.

— Ладно, проходи, — проворчал начальник стражи.

Воин прошёл в ворота, и вскоре его уже нельзя было различить на фоне тёмных, ночных деревьев. Казалось, что парк поглотил его. Только тогда один из оставшихся у ворот произнёс неуверенно:

— А, быть может, это и не Викибур.

— Что ты мелешь? — накинулся на него начальник стражи.

— А, может, и Викибур. Просто знал я Викибура. Он полный такой, отправился сегодня в город патрулировать. Но, кто его знает, мало ли всяких Викибуров. Может, это другой Викибур прошёл.

— А раз не знаешь, так и помалкивай!

Но неуверенный охранник был прав. В сад прошёл не Викибур, а Владар. Он уже успел побывать у фонтана и обнаружил, что там стояли стражники. Ждать пока они уйдут не имело смысла, вот тогда Владар и нащупал в кармане бумаги принадлежавшие Викибуру. Тогда же и возник у него этот дерзкий план…

Он уверенно шёл к царскому дворцу. Поднимался по широким мраморным лестницам, стремительно проходил аллеи. Вот, наконец, и те три достопамятных озера, где он впервые встретился с царевной Анной. От этого места до дворца оставалось уже совсем недалеко.

Неожиданно его окрикнули. Два воина встали впереди, двое позади. Владар произнёс:

— Я — Викибур. Иду ко дворцу по важному делу.

— Очень хорошо. Но назови пароль.

— Пароль?

— Да. Каждый, находящийся здесь, должен знать пароль.

— Вы не понимаете…

— Мы всё понимаем. Итак, пароль.

— Никаких пароль! — Владар улыбнулся и рванулся в кусты.

Уже далеко не в первый раз этот раз в воздухе нёсся крик: "Стой!". А Владар продирался через кусты, потом нёсся по тёмной аллее. Потом… ещё долго бежал он и, наконец, остановился возле стены царского дворца.

От этого места уже совсем не далеко оставалось до его цели.

Вот дерево — широкое, развесистое, поднявшееся из земли ещё задолго до рождения Владара.

На этом дереве не было достаточно низких ветвей, за которые можно было бы уцепиться. Но Владар цеплялся за незначительные выступы на коре, подтягивался. Ещё пять лет назад, когда он надеялся на взаимную любовь принцессы Анны он карабкался по этому дереву. С одной из верхних ветвей открывался неплохой вид на её опочивальню.

Вот, наконец, и эта ветвь. Осторожно разгребая листья, Владар пополз к её краю. Вот увидел приоткрытое окошко. За окошком стоял стол, а на столе горели несколько высоких свечей. Владар даже почувствовал запах горячего, ароматического воска, который от них исходил.

За столом, повернувшись к нему спиной, сидела царевна Анна. Она смотрелась в обрамлённое золотистой каймой зеркало и поправляла свою причёску. На царевне было лёгкое, светлых тонов платье, и, глядя на её тонкие, нежные руки, на её хрупкие пальцы, Владар с облегчение подумал: "Ну, она то не может быть поддельной. Не знаю, как ей удалось выжить в этом, захваченном врагами дворце, но это ей удалось…"

Вдруг Анна обернулась к окну, посмотрела прямо на Владара; но так как она была на свету, а он оставался в глубокой тени — она не могла его увидеть. Всё же она спросила своим красивым, сильным голосом:

— Здесь есть кто-то?

Как же обрадовался Владар, когда услышал этот голос. Он уже готов был отозваться, но в это мгновенье в двери опочивальни царевны раздался весьма громкий стук. Анна спросила:

— Что такое?

— Откройте, царевна.

— Я не могу. Я занята.

— Вы должны открыть. Вы не можете проявлять своеволие.

— Ну, хорошо…

Анна зашла за штору, оттуда доносились некие шелестящие звуки, и Владар был уверен, что она переодевается в более приличествующее к встрече гостя платье. Но потом произошло такое, от чего Владар не смог сдержать возгласа. Его глаза расширились, а на лбу выступила испарина.

Дело в том, что из-за занавески высунулись нежные руки царевны, но держались они ни что-нибудь, а голову Анны. Глаза этой головы были широко раскрыты и ничего не выражали.

Голова была аккуратно поставлена на стол перед зеркалом. Затем руки царевны высунулись уже в другом месте и дёрнули за верёвку. В результате, дверь распахнулась.

В опочивальню тут же вошёл высокий, облачённый в одежду золотистых тонов человек, в котором Владар не без труда признал старшего брата Анны Ягомира. Впрочем, по его через чур порывистым, неестественным движениям можно было догадаться, что Ягомир уже подменён на механизм.

Не выражая на своём вытянутом, бледном лице никаких эмоций, Ягомир перевернул лежавшую на столе голову царевны Анны шеей вверх, и начал что-то в ней перебирать тонким пинцетом.

Вот он сказал:

— Сегодня усыпляющий газ был опробован на заключённых. Что молчишь, разве тебя это не интересует? А? Опыт был проведён успешно. Теперь уже недолго осталось ждать. Давай, выходи… Не хочешь? Не понимаю я этого. Ты прямо как человек. Точнее — как капризная баба. Неужели в тебе присутствует нечто от настоящей царевны? Но что я говорю? Конечно, это невозможно… Так, готово… Выходи, выходи, надевай эту голову…

Из-за партеры появились руки Анны, она приняла голову, затем — щелчок, и вот она уже вышла. Встала возле раскрытого окна и, вновь глядя в сторону Владара, которого не могла видеть, спросила:

— Так когда же будет проведено большое усыпление?

— Скоро… очень скоро. Точная дата уточняется.

Поддельный Ягомир произнёс:

— У меня такое впечатление, что за нами кто-то наблюдает.

— С чего ты взял?

— Вон, кажется, на том дереве кто-то притаился. Вдруг это один из вредителей? Я слышал, что сегодня в парк пробрался преступник и его до сих пор не удалось схватить. И зачем ты открываешь окно? Зачем тебе только нужен этот так называется свежий воздух? Ведёшь себя, словно человек.

— Да, ты прав. Ни к чему это, — и поддельная Анна закрыла окно.

Расстроенный Владар начал спускаться вниз. В голове бились горькие мысли: "…Проклятый Шегъгоръраръ! Вот и Анну заменили, превратили в механическую разборную куклу. Так и до моего родного мира Яблочный доберутся, и родителей механизмами сделают… Но нет, не допущу этого! И, прежде всего, предотвращу злодейство, о котором слышал. Что это, интересно, за усыпляющий газ такой?.."

Он спрыгнул с нижней ветви и, пролетев три метра, мягко приземлился. Уже собирался бежать, как вскрикнул от пронизывающей боли в ноге. Глянул — оказывается, это крупный чёрный пёс, который бесшумно поджидал его, вцепился ему в лодыжку.

Свет сразу от нескольких ручных фонарей ударил Владара в лицо, раздался окрик:

— Отпусти его, Трезор!.. Он уже никуда не убежит…

Пёс послушно отпустил Владара, которыё действительно уже никуда не мог убежать, потому что нога нестерпимо болела, и почти не слушалась его.

Всё же он попытался сказать:

— Вы ничего не понимаете. Я воин. Имя моё — Викибур. Я могу вам бумаги показать. Это недоразумение.

— Мы всё понимаем. И ты пойдёшь с нами. Дыши свежим воздухом, пока можешь. Ведь тебе предстоит ох как долго сидеть в темнице.

Владара повалили на землю, связали ему руки и ноги, затем подняли и понесли.

Глава 10

…Наконец сознание вернулось к Марии. Приоткрыв глаза, она увидела тёмно-матовую поверхность, которая простиралась во все стороны, и отгораживала захваченное Шегъгоръраром пространство от остального Многомирья. И Мария находилась внутри этого захваченного пространства. Воздух здесь был пронизан тёмно-багровым свечением и казался более тяжёлым и даже непригодным для дыхания, чем обычный…

Девушка увидела несколько миров. Ближайший мир — Тогост, тот самый, в глубинах которых так долго спало ОНО, был расколот на несколько крупных кусков, которые висели на незначительном расстоянии друг от друга. К двум кускам прицепились громоздкие металлические механизмы и что-то там делали. Не остались без внимания Шегъгорърара и другие захваченные миры. На них тоже что-то происходило, но, что именно, из-за дальности невозможно было разглядеть.

Впрочем, не всё было так мрачно. К Марии подлетели два орла. Конечно, девушка сразу узнала их. Это были те самые гигантские, учёные орлы, которые прежде носили её и Сашу. Один был почти совершенно белым, другой — с золотистым отливом. Одного звали Белушем, другого — Златиным. Белуш принадлежал Марии, она его и подозвала. Крикнула:

— Белуш! Родной мой, лети-ка сюда!..

И Белуш подлетел к ней так близко, что девушка смогла ухватиться за обрывок металлического ошейника, который свешивался с его шеи.

Перебравшись к нему на спину, Мария произнесла:

— Как же вам удалось спастись?.. Ведь мы вас, с дура ума, привязали тогда на Тогосте. А потом началось это бедствие. Увернулись, стало быть, от буравов? А они ваши цепи и перебили? Ну, молодцы вы…

Белуш, равно как и Златин, не мог ничего ответить, но, кажется, понимал девушку. Во всяком, случае, Белуш кивнул. Тогда Мария произнесла:

— Эту проклятую завесу нам сейчас пробить невозможно. Так что неси меня на Влаащу, — и повторила отчётливо. — На Влаащу.

Конечно, Белуш понимал эту команду. Он и сам бы ещё раньше полетел на мир Влаащу, где был выращен и воспитан, где находился небольшой Светградский гарнизон, во главе которого стоял Ингмар. Но всё же Белуш чувствовал, что Мария где-то поблизости и что её нельзя бросать одну.

Златин же знал, что его хозяина Саши нет поблизости, но всё же и орёл не отставал от своего приятеля Белуша. Вот и теперь они вместе полетели к миру Влаащу.

Мария сидела, не обращая внимания ни на сильный встречный ветер ни даже на зловещие металлические механизмы, которые перелетали, усердно выполняя некую работу, на значительном расстоянии. Девушка думала о Саше, гадала — жив ли он; и, конечно, сильно волновалась о нём, своём любимом…

По истечении примерно двух часов уже отчётливо можно было разглядеть мир Влааща. Получилось так, что он находился на самой границе новых владений Шегъгорърара. Тёмно-матовая завеса проходила по его поверхности, разделяя мир надвое. Таким образом, одна половина Влааща находилась вне сферы, а другая — в плену у Шегъгорърара. И ещё Мария сразу сообразила, что Влааща не был разорван на две половины. Ведь если бы это была так, то оставшаяся внутри половина отделилась бы от матовой завесы, а она крепко прилипла к ней. Значит, можно было пробить туннель к свободной половине и вырваться в Многомирье. И Мария решила, что именно об этом в первую очередь и скажет Ингмару.

Мир Влааща был покрыт густым высоким лесом, под кронами которого протекали несколько рек. Причём, несмотря на тридцатикилометровые размеры Влааща, ни одна из этих рек не пересекалась и имела свой характер. Так были реки медлительные, задумчивые, с тёмными, печальными водами; а были реки быстрые, почти горные, с леденистой водой, которая могла и ободрить и даже заморозить. Вообще же, под высоченными кронами Влааща всегда, даже и в дневное время царил полумрак. Вот в таком полумраке и была выстроена небольшая Светградская крепость. Сверху её практически невозможно было увидеть; ну а когда надо было взлететь на дозорных орлах, то нажимали специальные рычаги, отчего начинали крутиться колёса, податливые кроны раздвигались и открывался путь в небо.

Мария знала, где укрыта крепость, но не надеялась, что деревья раскроются перед ней. Она уже подумывала — достаточно ли она ловка, чтобы спрыгнуть на крону одного из деревьев и спуститься вниз, когда эта самая крона начала отодвигаться в сторону.

Белуш и Златин издали радостные вскрики и устремились в образовавшийся проход. Только они промелькнули среди верхних ветвей, как эти ветви вновь поползли друг к другу и плотно сплелись.

Вскоре орлы опустились на деревянную, огороженную площадку. Открылись двери. Появился Ингмар, и ещё несколько воинов. Первым к соскочившей с орла Марии подошёл Ингмар. Спросил:

— А где Саша?

— Он улетел в Многомирье.

— Значит, вырвался. Ну, повезло ему!

— Не совсем так. Мы были внутри мира Тогост, а там, в самом его центре спало железное существо.

— Чудище?

— ОНО не злое и не доброе. Но ОНО поглотило Саша.

— Ничего себе, не злое — проглотило! Рано, значит, я за Сашу обрадовался. Погиб друг. Эх…

— Нет, ты не понял, Ингмар. Проглотило, это не значит — уничтожило. Там, внутри ОНО можно жить… Ну, по крайней мере, некоторое время жить. Всё же я не представляю, чем в его железной утробе можно питаться. Но я в Сашу верю. Он ведь такой ловкий, он из любой передряги вырвется.

— Я тоже верю. А чудовище это или как ты называешь его — ОНО. В такое трудно поверить… раньше я бы подумал: разыгрываешь меня, но после того, что произошло, я уже ничему не удивляюсь.

И Ингмар кивнул вверх, туда, где среди близко сплетённых ветвей пробивалось багровое свечение.

Мария спросила:

— А ты знаешь, что Влааща разделен на две половины? Попал на самую границу Шегъгорърара?

— Знаю. Я уже был, там у самой границы. Представь себе, Влааща ещё некоторое время пытался вращаться. От этого на границе образовались незначительные холмы и трещины. От этого могла бы либо сорваться поверхность Влаащи, либо же вообще — этот мир раскололся бы на части. Но, к счастью, вскоре вращение прекратилось.

— Ну и вы…

— Да, конечно, сейчас мы пытаемся пробиться к противоположной, свободной половине Влаащи, но, так как заградительная стена углубляется в почву, нам это пока что не удалось.

— А как вы пробиваетесь?

— Лопатами.

— Да уж — не самые мощные орудия, — невесело молвила Мария.

— Что есть, тем и пользуемся.

— Ну а что насчёт рек? То есть, я хотела спросить: эта завеса и их течение перекрыла, нельзя ли поднырнуть?

— Мария, ведь всего только четыре часа прошло с тех пор, как началось это безобразие. Да — мы пробовали поднырнуть. Ничего хорошего не получилось. Нашего смельчака отбросило назад, да с такой силой, что он едва жив остался. Впредь надо действовать осторожнее. Ещё неизвестно, все ли реки перекрыты до самого дна, и вообще — неизвестно, как глубоко эта завеса пробила почву… Неизвестно, чего ждать…

И, только Ингмар произнёс эти слова, как багровое свечение стало меркнуть, послышался пронизывающий, тяжёлый гул. Стоявшие поблизости воины переглядывались, спрашивали друг у друга:

— Что это?

Мария произнесла:

— Когда я была на Тогосте, некие металлические громады начали долбить почву. Так они добрались до самого центра мира…

— Как бы и здесь такой беды не приключилось, — молвил Ингмар.

Но, только он успел это произнести, как именно такая беда и приключилась. И земля и деревья сильно содрогнулись, а затем начали мелко, настойчиво трястись.

Мария воскликнула:

— Долго мы здесь мы не продержимся! Надо улетать, и скорее!

Ингмар смотрел вверх, но из-за близко сомкнувшихся ветвей мало что можно было увидеть. Впрочем, угадывались очертания чего-то громадного, что вполне могло раздавить всех их, вместе с крепостью.

И Ингмар произнёс:

— Деревья и сейчас нас защищают. Скрывают от вражьих глаз.

— Говорю тебе — эта защита недолговечная, — произнесла Мария. — Ещё недолго и разворотят весь Влааща.

— Предлагаешь на орлах улетать?

— Да.

— Но вот, если мы полетим, то нас точно заметят.

— Здесь нет безопасного места, Ингмар. Куда ни сунься, а везде смертельная опасность. По крайней мере, я предлагаю не отлетать далеко отсюда. Быть может, когда Влааща будет разрушена — хоть ненадолго откроется проход, и мы успеем вылететь к свободному небу.

— Эх. Тяжело. Тяжело… Чем больше людей — тем труднее. Я отвечаю сразу за многих, и не имею права никого здесь оставить…

С напряжённым, мрачным выражением Ингмар отдал указания — всем готовиться к отлёту, и ничего с собой не брать, так как вылетать придётся уже в ближайшие минуты. Ещё надо было предупредить тех людей, которые работали у границы, копали почву (у них, правда, имелись свои орлы).

Почва дрожала всё сильнее и сильнее. Вздрагивала и скромная Светградская крепость. И, хотя крепость строили из крепких брёвен, на славу — это не могло уберечь её от трещин, которые разрывали почву и становились всё более широкими. Вскоре крепость могла попросту провалиться в одну из этих трещин.

Открыли орлиные башенки и теперь эти величественные, сильные птицы слетались к своим хозяевам. Подлетел орёл и к Ингмару.

Всё же на всех орлов не хватало. Для обычных людей, в том числе и для жён, и для детей воинов предназначался обычный летучий корабль. Но корабль этот казался теперь совсем не надёжным. Люди не хотели в эти страшные минуты расставаться со своими близкими, и поэтому на некоторых орлов садилось сразу по несколько человек. Например, отец, жена и несколько детей.

Ингмар поглядывал на это неодобрительно, говорил:

— Возможно, придётся спасаться от погони, увёртываться. А смогут ли орлы лететь достаточно быстро, неся такую тяжесть?

В ответ же слышал:

— Ты, конечно, наш начальник, мы тебя уважаем, но чего ты хочешь от нас сейчас? Чтобы мы посадили своих родных на неповоротливый деревянный корабль? А что с ними будет потом? Что будет с нами? Как мы будем смотреть со своих стремительных орлов на то, как они гибнут? Этого ты хочешь?..

Ингмар ответил:

— Сейчас поступаете, как знаете, а я бы просто хотел спасти вас.

Ещё не все успели усесться на орлов, а землю уже расколола настоящая пропасть. Светградская крепость находилась как раз на краю этой пропасти, и начала крениться вниз.

Белуш, на спине которого сидела Мария, взлетел. Не отставал и Златин, на спине которого за неимением Саши, разместился один из воинов, а также и молодая жена. Ингмар удерживал своего орла.

Мария крикнула:

— Летим, Ингмар!

А он ответил:

— Я командир, и я улечу последним…

Светградцы включили механизмы. Закрутились колёса, натянулись канаты и верхние ветви деревьев раздвинулись в стороны. Открылась багровеющая часть неба, и стал видно громадное, похожее то ли на паука, то ли на осьминога создание, которое обхватило своими металлическими отростками Влаащу и дробило его почву, вгрызалось в недра этого мира.

Мария уже видела нечто подобное, и хотя и ей было не по себе — всё же она постаралась не проявлять своих чувств, а некоторые, особенно женщины и дети не выдерживали. Они закрывали глаза и лица ладонями, плакали, хотели спрятаться, но прятаться было негде.

Ингмар кричал через рупор своим зычным голосом:

— Не разлетайтесь! Держитесь вместе! Иначе потом не найдём друг от друга…

Но, когда по воздуху прокатился тяжеленный, словно бы вдавливающий вниз гул, когда вместе с этим звуком задвигался один из многометровых отростков — не выдержали и некоторые орлы и некоторые наездники. Они полетели вверх, одновременно забирая и в сторону, чтобы держаться подальше от этого ужасающего создания…

Наконец, когда взлетели последние орлы, и когда Светградская крепость накренилась так, что, того и гляди — упадёт, взмыл и Ингмаре на своём орле — светло-серебристом Ладане.

Мария старалась держаться поближе к Ингмару. Всё же за последние месяцы он был для неё самым близким, после Саши, человеком. И, потеряв, пусть и не навсегда, Сашу, ей не хотелось разлучаться и с Ингмаром. Сначала они собирались лететь к границе Влааще, чтобы предупредить тех, кто там пробивался, но те воины уже оседлали своих орлов и спешили навстречу.

Ингмар кричал через рупор:

— Все ли здесь?!

Ему, также через рупор отвечали:

— Трудно сказать! Всех не пересчитаешь, но, кажется, некоторых понесло в другую сторону…

Ещё несколько голосов наперебой потребовали:

— Летим отсюда! Летим подальше от этой страхолюдины! А если оно нас схватит?! А если раздавит?!

Мария же крикнула:

— Когда Влааща развалится, у нас, быть может, появится шанс вырваться из этой Шегъгорърарской сферы.

Ингмар, через рупор ответил:

— Да, возможно, образуется пробоина.

А Мария подхватила:

— …Но она не будет долговечной. Её края сомкнуться! Так что надо будет пролетать быстро!..

А к Влааще приблизились ещё несколько железных громад-чудовищ. Они тоже начинали буравить почву. Даже с расстояния в несколько километров были видны трещины, которые расходились в разные стороны по поверхности этого мира. И Светградская крепость и прилегающая к ней часть леса рухнули в такой провал.

Мария спрашивала:

— Чего же они хотят?! Пробивают землю, к самому центру мира пробиваются! Ради чего?! Неужели — только затем, чтобы разрушить!..

И вот наступил тот момент, когда половина Влаащи раскололась на несколько частей. Открылось металлическое ядро этого мира — примерно километр в диаметре. Вот это ядро и схватили своими могучими отростками железные монстры, потащили прочь, в глубины владений Шегъгорърара…

И виден стал разрез — вторая половина Влаащи, которая находилась в Многомирье. Теперь эта половина вздрогнула и медленно поплыла в сторону. Виден стал и приятный лазурный свет, и несколько белых облаков, и даже пара миров, находившихся в опасной близости с тёмно-матовой сферой, но всё же ещё укутываемых солнечными лучами.

А края в этом разрыве заколыхались и с чавкающим, неприятным звуком устремились друг к другу.

Тогда Ингмар закричал:

— Скорее! За мной!!

И первым, на своём Ладане полетел к этому проёму. Мария старалась не отставать от него.

Но вот раздались новые крики, новый пронзительный, железный свист. Мария оглянулась и увидела металлических созданий, не слишком больших в размерах, но всё же очень опасных. Подобных она уже видела с Сашей на гибнущем Рогосте, а теперь они настигали орлов.

Заметил эту новую опасность и Ингмар. Он крикнул:

— Не останавливайтесь! Вперёд!

А про себя подумал: "Эх, жалко — в такой спешке отлетали, а надо было рассадить воинов и их семьи: женщин и детей на разных орлов; так, по крайней мере, можно было бы руководить битвой. Но и сейчас ещё не всё потеряно…"

Ингмар внимательным взглядом окинул летевших поблизости, и отобрал тех воинов, которые славились своей силой и ловкостью, а также — летели одни. Вот к ним то он и обратился:

— Вижис, Таргун, Пагол, Викинрод, Паллаз — за мной!

И он развернул своего орла Ладана навстречу настигавшим их железных созданий. Воины послушались своего командира — полетели за ним. А Мария, хоть Ингмар и не звал её, тоже повернула своего Белуша.

Ингмар продолжал командовать:

— Приготовьте гарпуны с сетями. Не стрелять до тех, пока я не отдам указа.

Эти гарпуны, равно как и колчаны со стрелами и клинки были закреплены сбоку от седел. И вот теперь наездники на орлах вытаскивали гарпуны, наводили их на приближающихся чудищ.

— Разлетайтесь в стороны, чтобы враги оказались между вами! — распорядился Ингмар.

Потом, когда до паукообразных чудищ оставалось с десяток метров, а до столкновения — секунда, Ингмар заорал:

— Да-а-а-вай!

И ещё когда только начался этот вопль, воины уже выпустили гарпуны. Засвистели они, рассекая воздух, расправляя за собой сети. Гарпуны были железными, врезались в железных пауков со скрежетом, но не могли ни пробить их, ни зацепиться. А вот сети делали своё дело — пауки запутывались в них, резко изменяли направление своего полёта, иступлёно дёргались из стороны в сторону.

При этом не все орлы успели уклониться. Пауки задевали их своими клешнями, переворачивали, ломали им крылья. Вот один воин был выброшен из седла. Взмахнул было клинком, пытался отразить нёсшуюся на него клешню, но были переломлены и клинок, и рука воина. Следующим ударом запутавшийся в сети монстр разбил смельчаку череп.

Ингмар, а за ним и Мария заложили крутой вираж, и с двух сторон понеслись на одного паука. Он замедлил своё движение, расставил клешни. Свистнули гарпуны. Тот гарпун и летевшую за ним сеть, которые выпустила Мария, паук успел отбить, но сеть Ингмара обхватил его, паук крутанулся, задёргался, и вдруг разорвал сеть. Это ему нелегко далось. В результате одна из клешней оказалась сломанной. Но вдруг паук оказался рядом с Ингмаром, ударил уцелевшей клешнёй по Ладану.

Бедный орёл погиб — у него была сломана шея. Следующим должен был погибнуть Ингмар, он вылетел из седла и, уже был не в состоянии управлять своим полётом. Он кувыркался в воздухе, а металлический паук должен был разорвать его.

Вот тогда и пришла на помощь к Ингмару Мария. Она направила своего Белуша к нему, протянула руки, намериваясь подхватить, но Ингмар уже и сам ухватился за край её седла, подтянулся, уселся позади неё, обнял…

— Скорее! Вперёд! Улетаем отсюда! — кричала Мария.

Всё решали мгновенья, а Ингмар и Мария, отвлекая пауков, эти мгновенья потеряли. Большинству Светградских воинов удалось вырваться из сферы, но некоторые, в том числе и Ингмар с Марией, не успели.

Края разрыва через чур быстро сползались друг к другу, и вот уже столкнулись, накрепко склеились; нечего было и думать пробить эту преграду. Зато подлетали новые и новые железные пауки. Сражаться с ними было уже бессмысленно: жалкая кучка храбрецов несомненно погибла бы в такой схватке.

Ингмар крикнул в рупор:

— Летите за нами! Быть может, удастся вырваться!!

И они летели вблизи от тёмно-матовой поверхности. Три орла несли своих наездников. Всего — четырёх человек. Орлы боролись за свою жизнь, но просто не в состоянии были оторваться от чудищ, которые двигались быстрее них.

Мария повернулась в седле, прижалась к груди Ингмара и молвила:

— Нет, я не хочу видеть этого…

А Ингмар ответил:

— Нет. Ещё не всё потеряно. У нас ещё есть шанс.

Глава 11

Некоторое время Саша находился в темноте. Он знал, что челюсти ОНО захлопнулись и Мария осталась снаружи. Юноша кричал, требовал, чтобы ОНО впустило Марию, но ОНО никак не реагировало.

Потом, настучавшись кулаками и ногами по непробиваемой челюсти и накричавшись; Саша осознал, как же тихо кругом. Никаких звуков — абсолютная тишина. Разве что слышно было, как бьётся кровь в висках; но это всё же были его собственные, им порождённые звуки…

Некоторое время Саша сидел без движения, затем побрёл в темноте, туда, где по его мнению, должно было находиться брюхо ОНО.

Он думал: "Наверное, ОНО летит. И ещё неизвестно, как далеко ОНО может залететь; может, и вообще никогда не остановится. Но вот я не могу отправляться в столь дальнее путешествие, не могу бросать людей, которые мне дороги. И я не успокоюсь, пока не найду выход отсюда…"

Пройдя примерно шестьсот метров, Саша остановился и довольно громко крикнул:

— Э-эй, ты слышишь меня?!

Эхо загремело, причудливо дробясь, отражаясь среди невидимых в темноте стен, а затем неожиданно резко исчезло.

Саша продолжал уже тише:

— Я не знаю, сколько мне суждено блуждать здесь, но вот хочу сказать тебе кое-что. Мне известно, что бессмертие тебе не в радость. И я бы помог тебе избавиться от него. В тебе ведь есть нечто, дающее бессмертие, и я готов принять это…

Тут стены замерцали, переливаясь неведомыми, чарующими цветами и оттенками. Подумал ветер, и сам воздух сжался настолько, что Саша взмыл в воздух и полетел так быстро, что, если бы врезался во что-нибудь, то уж непременно разбился бы насмерть.

Но, сколько он ни летел, а туннель не заканчивался, а всё расширялся и расширялся. Если взглянуть на стены туннеля внимательнее, то там можно было увидеть движение, лики — людские и ещё существ на людей не похожих, но тоже одухотворённых, злых и добрых. Их было очень много, и все они жили в разные эпохи, все они были уже давно мертвы. Тем ни менее, вглядываясь, Саша замечал истории их жизней — их страдания, порывы, влюблённости, их ненависть, их боль, их торжество и их одиночество.

Саша снова кричал:

— Да! Я понимаю — это твоя память! Ты хочешь показать, сколько всего видел, сколько пережил. Ты хочешь спросить: выдержу ли я это? И я отвечаю: выдержу! Мне нужно бессмертие, чтобы помочь своим друзьям.

Сашин полёт прекратился. Теперь он стоял в небольшой овальной зале, в центре которой висело источающая светло-серебристый свет сфера.

Саша улыбнулся и произнёс:

— Знаю, что это и есть источник бессмертия. Так, значит, ты не против? Я должен проглотить его, правильно?

Негромкий, печальный голос, переливаясь музыкой, зазвучал в Сашиных ушах:

— Проглотив источник бессмертия, ты уже не будешь прежним. Внешность твоя изменится и даже близкие люди уже не узнаю тебя.

— Что же — я готов!!

С этими словами Саша протянул руки, подхватил сферу, раскрыл рот, намериваясь её проглотить, но это не потребовалось — она сама, через пальцы втекла в него.

И тут снова подул ветер. Стены расступились, и Саша вылетел наружу.

ОНО умчалось вдаль. Саша остался в воздухе, между миров.

Саша оглядывался и понимал, что место, в которое занесла его судьба, совершенно ему незнакомо. Ничего подобного он не видел даже в большой энциклопедии ближних к Светграду миров, которую не раз в свободное время перелистывал.

В воздухе плыли, неспешно клубились крупные, с сиреневым, а также и с лиловым отливом облака. Несколько миров были заметны поблизости… весьма любопытные, каждый — со своими особенностями, но больше всего Сашу поразил поистине гигантский для Многомирья мир — не меньше трёх тысяч километров в диаметре, вокруг него кольцом вращались обычные, в двадцать-тридцать километров миры. Конечно, Саша не мог сразу сосчитать, сколько миров в этом кольце, но их точно были сотни, а, может, и тысячи.

До громадного мира было очень далеко. Саша видел на его поверхности крупные водоёмы, реки, горы и леса, а на той стороне, которая отворачивалась от Солнца, уходила во мрак ночи, можно было заметить жемчужное и белёсое свечение от городов.

Саша подумал: "Каких только чудес в Многомирье не бывает. Далеко же, должно быть, занесло меня ОНО!.. А у меня ни орла, ни корабля — ничего, только своё тело… Эге, да я же теперь бессмертный…"

Тут Саша с опаской поглядел на свои руки. А что, если они уже стали железными или превратились в клешни или в щупальца? Ведь ОНО предупреждало об изменениях… Но руки остались прежними.

Тогда Саша дёрнул и руками и ногами. При этом была в нём слабая надежда, что проявятся новые чудесные способности, что полетит он с невиданной скоростью (хотя, конечно, он и не знал, в какой стороне находится Светград). Но ничего такого не произошло. Если он и сдвинулся с места, то всего лишь на несколько сантиметров…

Зато появился некий объект: железный, с подвижными клешнями, он стремительно приближался к Саше. И как тут было не вспомнить о Шегъгоръраре? Ведь именно там создавались подобные железные существа. Что, если Шегъгорърар каким-то чудесным образом уже и в такую даль добрался. Саша и такому не удивился. Он только не знал, как сражаться с этой новой напастью. Ведь оружия у него никакого не было.

Между тем, это железное нечто подлетело к нему, облетело вокруг Саши. И зависло в воздухе, напротив его лица. Разноцветные огоньки неспешно перемигивались на овальном туловище…

Саша спросил:

— Ну и что ты такое? Откуда взялось? Что тебе от меня надо?

Вместо ответа существо схватило Сашу своими клешнями, поместило в свою утробу и полетело в сторону окружённого кольцом гигантского мира. Так как утроба была полупрозрачной, Саша видел, как проходит полёт.

Железное существо опустилось на ночную сторону исполинского мира. Поле было окружено искусственными многометровыми светильниками, которые источали мягкий жемчужный свет. Над полем возвышались некие исполинские конструкции, которые Саша не имел возможности разглядеть, так как они тонули в ночном сумраке.

Когда его вынули и положили на летающую платформу, Саша подумал: "Наверное, теперь будут исследовать, как невидаль, а мне надо поскорее вернуться на границу Шегъгорърара…"

Он попытался соскочить с платформы, но оказалось, что руки и ноги его уже были стянуты ремнями.

Саша подумал: "Вот тебе и бессмертие! Вот тебе и сверхсила! Чувствую себя слабым и беспомощным…"

Через недолгое время платформа влетела в обширную залу, залитую ровным, серебристым свечением. Саша оглядывался, пытался разглядеть, что же за существа его пленили, но не видел никого живого. Подёргавшись немного и поняв, что это бессмысленно, юноша решил, что ему остаётся только ждать и надеяться на лучшее.

А потом механические руки аккуратно переложили Сашу с платформы на стол. Юноша попытался было вырваться, но тут железная маска надвинулась на его голову и он мгновенно заснул…

После этого Саша очень много спал. Разные ему сны снились: и приятные, и не очень. Иногда он видел в этих снах Марию. Девушке грозила некая опасность. Саша пытался её спасти, но каждый раз она выскальзывала от него. Иногда Саша ненадолго просыпался, он видел тянущиеся к нему провода и трубы, пытался вырваться, кричал:

— Что вам от меня нужно?!

Но его вновь усыпляли.

Однажды он услышал неживой, лишённый эмоций голос. Голос поинтересовался:

— Разве ты плохо себя чувствуешь?

— Да, я очень плохо себя чувствую! — вскрикнул Саша.

— Но ведь мы снабжаем тебя всем, что нужно твоему организму. Здесь ты — в покое и в безопасности.

— Ничем вы меня не снабжаете. Ничего вы не знаете. Выпустите меня немедленно! Какое вы имеете право задерживать меня?

— Нам нужна твоя энергия… Ты источник огромной энергии…

— А я, кажется, не заключал с вами контракта. Так что вы — похитители. Вы ответите за это… Вы…

И вновь его усыпили. Однако, Саша замечал, что усыпления с каждым разом происходят всё сложнее. Он не совсем уходил от реальности. Вот он дёрнулся, и металлический наручник на его запястье погнулся.

Тогда Саша усмехнулся и подумал: "Стало быть, плод бессмертия всё же работает. И, сколько бы тюремщики не качали из меня силу, а её у меня всё больше…"

Всё же он и в тот раз заснул, а когда, после невыносимо, мучительно долгого, отупляющего сна очнулся — на его руках и на ногах были уже новые толстые, сделанные из некоего синеватого и, должно быть, очень прочного сплава оковы.

Из всех сил напрягся Саша. Оковы затрещали, начали гнуться. Лишённый эмоций голос обратился к нему:

— Пожалуйста, успокойтесь.

— Чёрта с два! — выкрикнул Саша.

— Тогда мы вынуждены будем применить экстренные меры.

— Попробуйте. Применяйте! Вы со мной уже ничего не сделаете!!

Саша разорвал оковы, вскочил со стола, оглянулся. Он находился в небольшом помещении овальной формы. Он торжествовал, он чувствовал себя непобедимым героем.

Но, вместо торжествующего восклицания, только страшный, быстро оборвавшийся вскрик вырвался из него. Дело в том, что одна из стен помещения была зеркальной, и Саша увидел своё отражение.

Да — у него были прежние руки и ноги, туловище, даже — прежняя одежда. Но у него не было лица. Вообще — не было головы. Вместо неё вращалась, пульсировала чёрная воронка. Такова была цена бессмертия, так плод бессмертия преобразил его.

Именно из этой воронки и качали неведомые обитатели планеты энергию.

Вот помещение начало заполняться густым, ядовито-жёлтым газом. Должно быть, этот газ должен был усыпить или даже умертвить ставшего через чур опасным пленника.

Но уже никакой газ не мог причинить Саше вреда. Бессмертный подошёл к гладкой стене и ударил по ней кулаком. Стена раскололась, толстыми кусками рухнула к его ногами.

Саша вышел в заполненный тревожным воем коридор. Он шёл и думал: "Такого как я можно почитать, бояться или ненавидеть. Но любить меня — любить именно как человека невозможно. Что ж, я должен был приготовиться к такой жертве. теперь главное добраться до Шегъгорърара".

Глава 12

Итак, Владар был заключен в темницу при Светградском царском дворце. Эта темница была построена для особо важных преступников и обычно, в мирное время пустовала. Однако, камера, в которую впихнули Владара, оказалась переполненной. При неверном, мерцающем свечении коридорного факела, Владар увидел несколько знакомых ему по прежней жизни лиц. Юноша здоровался с ними, спрашивал, за что они сюда попали, а они пожимали плечами, и отвечали с искренним недоумением:

— Понятия не имею. Недоразумение какое-то. Разве я не верой и правдой служил Светграду? Но, надеюсь, всё благополучно разрешится в ближайшее время…

— Как же, ждите, разрешится, — мрачно проговорил Владар.

— А что такое? Ведь царь Роман всегда был мудрым, справедливым правителем. Неужели ты думаешь, что он может осудить невиновного?

Владар хотел было сказать, что и царя Романа то уже нет, что подменили его на механическую, подвластную воле Шегъгорърара куклу, но подумал, что здесь в камере могут быть и шпионы; могли его и из коридора подслушать. И хотя он, в любом случае, не видел шансов на освобождение — всё же решил промолчать.

Владар разместился в углу возле решётки. Так что он мог видеть часть коридора и камеру. Видел он и другие камеры, которые также были переполнены.

Владар спросил у своего соседа:

— Давно здесь сидите?

— Меня сутки назад арестовали. Ничего даже не объяснили. Есть такие, которых по целой недели держат. Но большинство довольно быстро уводят. Должно быть, разбирают их дела и освобождают, так как обвинения не могут быть серьёзными.

— И есть доказательства, что их действительно освобождают?

— Есть. Я сам видел нескольких, которые вроде бы сидели здесь. Но они об этом предпочитают не вспоминать. Вообще разговорчивыми их не назовёшь. Но, по крайней мере, они свободны.

Владар вновь едва сдержался, чтобы не сказать о том, что эти занимающие высокие должности люди уже подменены и выполняют то, что хочет Шегъгорърар, но промолчал, решив, что ему всё равно не поверят, подумают, что он спятил…

Из-за того, что нечего было делать, время в камере текло просто невыносимо медленно. Впрочем, многие убивали время за неспешными разговорами. Причём говорили о чём угодно, только не о последних, действительно тревожных событиях. Например, какая хорошая была в давний год рыбалка, какие отменные блюда готовит некий знакомый повар, о том какие хорошие или наоборот плохие у него дети. Некоторые пели, некоторые достали карты и усердно проигрывали друг другу партию за партией.

В положенное время дверь камеры открывали и их проводили в небольшое помещение, где под присмотром суровых, вооружённых стражников они кушали и пили воду. Затем унылая процессия направлялась в противоположную часть коридора, где находилось помещение для справления естественных нужд…

В темнице не было окон, поэтому неизвестно было какое время суток. Из-за вынужденного безделья Владар совсем измучился. Ему казалось, что прошло уже пять суток, а то и целая неделя. Каково же было его изумление, когда на вопрос одного из заключённых стражник нехотя ответил, что только наступил первый вечер.

Владар, сидел на грязном полу. Он вцепился пальцами в решётку. Мутными от долгого страдания глазами глядел в коридор и думал, что, если так пройдут ещё сутки, то он будет уже кричать, требовать, чтобы его выпустили, или, во время обеда, несмотря на стражу, бросится бежать, или совершит ещё какой-нибудь безрассудный, отчаянный поступок.

Конечно, вспоминал он царевну Анну. И то, какой видел её прежде: живой, милой, недоступной в своём царском величии, но всё же желанной, ту, которой он посвящал стихи, поэмы и многие страницы своего личного дневника. (как хорошо, что этот заветный дневник не отобрали, что он лежит во внутреннем кармане его пиджака). И тут, рядом с этими светлыми воспоминаниями — кошмар. Бездушная кукла, порождение Шегъгорърара, снимающая с плеч голову, и совершенно чуждая к его, Владара судьбе; вообще чуждая всех человеческих судеб. Уродливая насмешка над самыми прекрасными его грёзами — её бы он уничтожил в первую очередь.

…Так, в мутном, мучительном оцепенении думал он из минуты в минуты, из часа в час… Большинство заключённых уже храпело, а Владар даже и не думал о сне. Уж чего-чего, а заснуть, несмотря на усталость он не смог бы.

И вот в долгое время пустовавшем до того коридора произошло движение. Ярко засиял в руке стражника факел. Но стражник шёл не один; рядом с ним, мягко шурша роскошным платьем, источая тонкий, приятный, едва уловимый аромат, шла она…

И вот они остановились возле камеры, в которую был заключён Владар. Стражник начал возиться с большой связкой ключей, а лже-Анна, не щадя своего платья, опустилась на колени, так что её личико оказалось прямо напротив лица Владара. И она произнесла:

— Ну, как ты здесь, милый… Как давно мы не виделись…

Глаза Владара помутнели больше прежнего, он сжал кулаки и прошипел с выражением боли и отчаянья:

— Поди прочь!.. Как смеешь ты скрываться под личиной единственной, прекрасной… Ты — проклятая кукла! Не приближайся ко мне!..

Некоторые бывшие в камере проснулись, но, ничего не понимая спросонья, недоумённо глядели то на Владара, то на лже-Анну. Должно быть, явление царевны представлялось им настолько невероятным, что они полагали, что это — продолжение их сна, и даже не удосуживались ничего ей сказать.

А стражник наконец-то открыл дверь в камеру, и накинулся на Владара:

— Как ты смеешь так разговаривать с царевной?..

Он даже замахнулся на Владара, но лже-Анна остановила его. Она произнесла:

— Не смей его трогать.

— Как вам будет угодно, ваше высочество, — и рявкнул на Владара. — А ну — пошёл?

Владар поднялся на ноги, но остался на месте. С вызовом глядел он на стражника. Лже-Анна говорила:

— Владар, я понимаю тебя. И всё же: заклинаю всем святым — пойдём со мной. Пожалуйста.

Владар подумал: "Ишь, как заговорила. Зачем ей такое искусное притворство? Могли бы просто прислать нескольких головорезов, скрутить, и отправить на свой Шегъгоръраръ или просто — ликвидировать. Но нет — зачем-то понадобился этот маскарад. Ладно, пойду с ними, а при первой возможности попытаюсь бежать".

С такими мыслями он вышел в коридор. Стражник быстро запер камеру и подтолкнул его в спину:

— Ну, пошевеливайся… пошевеливайся…

Владар шёл по коридору, рядом с лже-Анной, и с удивлением понимал, что не находит в душе своей отвращения и неприязни к этой подделке. Более того — он чувствовал те же возвышенные чувства, что и при общении с настоящей царевной Анной.

В смятении думал: "Неужели обман Шегъгорърара зашёл так далеко? Неужели уже и любящий человек не заметит подмены до тех пор, пока не увидит, как отвинчивается голова или пальцы?".

Вот они вошли в помещение, большую часть которого занимал добротный дубовый стол. Что касается стен, то они были сложены из внушительных каменных блоков.

Лже-Анна сказала стражнику:

— Ты можешь выйти.

Тот смутился, пролепетал:

— Но, ваше высочество… Это заключённый — он дерзок и опасен. Он может напасть, и…

— Я сказала: выйди. Стой и карауль в коридоре. Ну а я смогу постоять за себя.

Стражник поклонился и вышел, прикрыл за собой дверь.

Они сидели за столом, друг напротив друга. Царевна Анна сощурившись, внимательно вглядывалось в лицо Владара с неким неизъяснимым, но несомненно сильным чувством.

Владар первым нарушил молчание. Он произнёс неестественно раздражённым голосом:

— Я знаю, кто ты, а ты знаешь, кто я. Не понимаю, к чему сейчас ты меня позвала. Всё равно — мне одна дорожка на Шегъгорърар.

— Нет, — тихо ответила Анна, и прошептала. — Как же давно мы долго не виделись, милый. Как же давно…

— Не смей меня дурачить. Ты…

В глазах Анны заблестели слёзы. И вот уже покатились по её щекам. Она шептала:

— Видишь я плачу?..

— Вижу. И это ничего не значит. Это — такая же ложь, как и всё остальное.

— Нет. Порождения Шегъгорърара не могут плакать. И смех у них выходит совсем не таким, как у обычных людей. Лучше им не смеяться. Их скрежетание подскажет, что они подделки ещё лучше, чем магниты.

— А, ты и о магнитах вспомнила. Но магнит у меня отобрали. Иначе бы я тебя…

— У меня есть небольшой магнит.

— Всё, довольно! — махнул рукой Владар. — К чему это притворство? Я знал, что Шегъгорърарцы подлые, но не думал, что они ещё и глупые. Ведь я же видел, что ты откручивала свою механическую голову.

— Да. Я догадалась, что ты наблюдал за мной с ветки дерева. Но, всё же я настоящая. Я живая — у меня не железки внутри… Не веришь?

— Нет!

— Ну вот, смотри!

Та, кого Владар считал лже-Анной достала небольшой ножичек и надрезала себе ладонь. Тут же выступила самая настоящая, человеческая кровь. И из Владара вырвалось:

— Осторожно!

Он даже сделал порывистое движение к ней, но всё же остановился. А она говорила:

— Не беспокойся. Эта ранка совсем не страшна. То, что терзает моё сердце — гораздо мучительнее. Я живу в окружении механических подделок. Я не знаю, где мой отец и братья, где все близкие мне. Я, впрочем, догадываюсь, что они на Шегъгоръраре, но живы ли они? Что ждёт мою родину? Что ждёт меня?.. Всё так тревожно, так неясно… Я вынуждена ежедневно ухищряться, чтобы не поняли, что я — всё ещё человек. Конечно, я не могу отвинтить себе голову. Для этого я использую то разобранное, отключенное, что должно было заменить меня. Эту куклу я держу в своих покоях.

— Но как тебе удалось избежать?.. Как вам…

— Нет-нет, Владар, давай на «ты». Сейчас ты мне особенно дорог, Владар. Как хорошо, что я тебе могу довериться.

— Рассказывай же!

Глаза Владара просияли. Он даже улыбнулся. Так стремительно взмыл он из мрачного состояния в возвышенное. Он готов был совершать подвиги, он готов был сочинять стихи.

Он произнёс:

— А я так долго мечтал об этой встрече. И знала бы, что я пережил, когда увидел, как ты, якобы снимаешь свою голову. Подумал: никогда больше тебя не увижу, зачем жить…

Царевна Анна поднялась, подошла к Владару и положила свою ладонь поверх его ладони, молвила:

— Сейчас не время говорить об этом. Вот разберёмся с Шегъгоръром, тогда вдоволь наговоримся. А сейчас… У меня ещё достаточно власти, чтобы вывести тебя отсюда.

— Ты бежишь со мною?

— Я думала об этом. Меня ведь все знают в лицо, и далеко я не уйду. Будет объявлено, что злодеи похитили царевну, и меня задержат на следующие сутки, вернут во дворец, и в этот раз уже непременно заменят.

— А если бы ты скрылась в городе?

— В Светграде?

— Ну, да в Светграде.

— Ах, если бы я знала надёжных людей! Раньше то все люди были или казались мне надёжными, ну а теперь, как я могу быть уверена, что тот человек, которого, казалось бы, знаю, как родного — не враг? Ведь даже мой отец и мои братья…

Рука царевны дрогнула, в глазах её заблестели слёзы.

Владар ответил:

— Я знаю людей, которым можно довериться. Они… впрочем, когда мы окажемся в городе, ты сама всё увидишь. Ну так что, Анна, идёшь со мной?

— Как же мне хочется тебе верить. Хорошо, Владар, мы попытаемся.

Она приоткрыла дверь в коридор и окрикнула стражника. Когда тот вошёл, Анна спросила у него:

— Ты можешь вывести нас отсюда незамеченными?

— Да, выше высочество. Как вам будет угодно…

Стражник звенел ключами, открывал решётчатые двери. Сначала они шли по узкому коридору, затем — поднимались по лестнице.

Вот Владар произнёс:

— А хорошо было бы и остальных пленников сейчас освободить.

— Тише, — шепнула Анна. — Неужели не понимаешь, что, выводя тебя одного, я очень рискую?

— Понимаю. Но что мешает устроить большой побег? Пусть они прорвутся через парк к воротам. Ну а уж в городе мы найдём, где их спрятать.

— Тише, Владар, тише. Нас могут услышать. Ты сейчас говоришь как твой друг Саша. Ведь это, кажется, он склонен к безрассудным поступкам.

— Просто я представляю, что ждёт их…

— В любом случае, им не удастся прорваться через парк. Сейчас повсюду стражники — двойные, тройные кордоны. А скоро вообще будет объявлено военное положение.

— Но ведь они всё равно погибнут! Почему бы хотя бы не попытаться. Может, хоть кто-то прорвётся.

— Это ты стал бы прорываться. А им-то зачем? Они ничего не знают и знать не хотят об поддельных людях. Они ещё надеются на справедливое правосудие.

Владар вспомнил какое безразличное, расслабленное настроение царило в камере, в которой он незадолго до этого томился, и понял, что уговаривать этих людей бежать — бесполезно. Никуда они не побегут, а ещё и его попытаются задержать.

Так что он сказал:

— Да. Ты права. Придётся оставить их.

Ещё через пару минут они сели в обшитую алым бархатом карету царевны Анны.

Царевна крикнула в оконце:

— Поехал в город!

Возница взмахнул вожжами; добротные кони застучали копытами по вымощенной камнями дороге…

Анна зарыла оконце, и обратилась к Владару:

— Сиденье, на котором ты сидишь, поднимается. Ты должен спрятаться в нём.

— Наверное, это лишнее. И без того доедем, — ответил Владар.

— Не будет настолько самоуверенным. Ты подвергаешь лишнему риску не только себя, но и меня.

— Ну, раз так, то — слушаюсь и повинуюсь.

С этими словами Владар приподнял мягкое сиденье, и действительно увидел весьма внушительную выемку. Только он успел туда забраться, как карета остановилась.

Анна приоткрыла окошко и спросила:

— В чём дело.

Раздался весьма невежливый голос:

— Досмотр!

— Что значит "досмотр"? — запальчиво, высокомерно спросила Анна. — Или вы не знаете, кто я?

— Знаем. Царская дочь. Но у нас есть приказ, осматривать каждого, кто выходит или выезжает из парка.

— Интересно, от кого же такой приказ исходит?

— От самого царя.

— Мою карету осматривать будете? Думаете, я шпионка?

— Нет, то есть — не думаем…

Голос этого воина был смущённым, но тут же раздался и другой — непреклонный, леденящий. Должно быть, его обладатель уже был подменён.

Этот голос пророкотал:

— Осмотреть карету!

Лежавший под сиденьем Владар слышал, как раскрылась дверца, как некто предложил:

— Выходите, ваше высочество.

— Ну смотрите у меня! — грозно произнесла Анна. — Даром вам это не пройдёт, служаки.

Тем ни менее, она вынуждена была выйти. Ну а Владар хотел было вынуть из ножен, приготовить клинок, но тут вспомнил, что оружие у него, конечно же, отобрали при аресте.

Но всё же он нащупал небольшую ручку, которая выступала на внутренней части крышки и вцепился в неё. И когда осматривавший карету попытался поднять сиденье — у него это не удалось. Несколько раз он ещё дёрнул, но Владар держал из всех сил.

Наконец, досмотр закончился. Воин вышел из кареты и проговорил:

— Вы можете продолжить путь. Не обижайтесь, ваше высочество. Сейчас такое тревожное, страшное время — везде могут прятаться шпионы Шегъгорърара.

— Даже в моей карете?

— Даже там.

— Враги действительно могут близко, но вы их не узнаете. А жаль…

С этими словами Анна залезла в карету, и захлопнула дверцу. Вновь застучали копыта. Карета выехала в город.

Спустя минуту царевна спросила:

— Ну, как ты?

— Вроде, нормально. Можно вылезать?

— Вылезай, хотя, возможно, что будут ещё и новые кордоны. Но ведь я даже не знаю, куда ехать.

Владар вылез из своего недолгого укрытия, осторожно приподнял занавеску, выглянул. Он увидел тёмные, ночные улицы. Лишь в некоторых местах сияли факелы, чёрными воронками зияли переулки.

Владар, вытянулся к Анне, почувствовал лёгкий, приятный запах духов, исходящий от неё, спросил:

— Ты доверяешь своему вознице?

Царевна прошептала в ответ:

— Он ведёт себя так тихо, а, если что-нибудь спросить у него, так отвечает односложно. В общем, ничего конкретного я про него сказать не могу.

— Но он может оказаться и подделкой, — заключил Владар.

— Совершенно верно.

— Тогда я предлагаю бежать.

— Как?

— Вот вам прямо выпрыгнем из кареты в переулок, и… дальше уж я знаю дорогу. Придётся бежать.

Владар с сомненьем поглядел на роскошное, длинное платье царевны. Анна произнесла:

— Я смогу бежать и в этом платье.

— Ну тогда…

Владар немного приоткрыл дверцу кареты. Ночной свежий воздух обвил его лицо, дёрнул светлые волосы.

— Сейчас, — шикнул Владар, и, не выпуская руки Анны, прыгнул из кареты в переулок.

Камень попался им под ноги, и они упали. Владар оказался сверху, Анна — под ним. В одно мгновенье их взгляды встретились. И, вдруг Анна обвила шею Владара и крепко поцеловала в губы. Затем немного отстранилась, попросила:

— Помоги мне подняться.

Владар так был изумлён этим первым, неожиданным поцелуем, что не сразу отреагировал, и Анна сама поднялась. Проговорила:

— Ну. Бежим же!

— Мог ли я думать, мог ли я надеяться.

— Ах, полно, Владар. Я всегда мечтала поцеловать тебя. И вот выпал подходящий случай. А сейчас — тихо…

Они прислушались. Вроде бы ещё стучали по мостовой копыта. Значит, карета отъезжала от этого места, возница так и не заметил бегства Анны.

Но всё же надежды оказались напрасными. Вдруг раздался неприятный, резкий крик:

— Царевна Анна! Где вы?! Тревога!! Царевну Анну похитили!!

Анна молвила:

— Ну вот — теперь все знают. Раструбил на весь город. Хорошо, что я ему не доверилась. Наверняка, и он был изготовлен на Шегъгоръраре…

А потом они бежали по маленьким переулкам. Иногда останавливались, прислушивались — нет ли погони. То тут, то там в садах начинали брехать домашние собаки. Раньше подобный лай был большой редкостью. Наверное, и псы чувствовали тревожную, предвоенную атмосферу и так на неё реагировали.

А вот Владар чувствовал себя не то что счастливым — он думал, а не спит ли он? Всё ещё чувствовал на губах поцелуй Анны. Ну, разве же не сон это? Ещё пару часов тому назад, сидя в камере, он вообще полагал, что Анны нет в живых, и ему самому осталось жить совсем немного.

Он даже пару раз ущипнул себя, опасаясь, что проснётся. Но не просыпался — это была реальность.

Но вот знакомый переулок, вот и подворотня.

Неожиданно из темноты выпрыгнули люди. Владар успел выхватить свой клинок, и уже замахнулся на человека, схватившего Анну, когда услышал знакомый голос:

— Кто вы такие?

— Я Владар. А это — Анна. Я знаю Тикуна. Я пришёл к вам, как друг, чтобы помогать…

Достали небольшой факел. Несколько пар внимательных глаз оглядывали Владара и Анну. Один из людей произнёс:

— Ну да — этот парень знакомый. Был вчера. Намеривался в царский дворец проникнуть. Тиун его привёл, и Тикун вместе с ним ушёл.

— И с тех пор Тикун не появлялся, — добавил другой человек.

— Не появлялся? — изумлённо спросил Владар. — Я то был уверен, что он выбрался из того ящика, что добрался досюда. Впрочем, он был тяжело ранен.

— Да о чём ты — говори подробнее.

— Подробнее так просто не расскажешь. Но, в общем, нас пытались схватить и, в завязавшейся потасовке, Тикун был ранен. Чтобы самому не быть схваченным, я вынужден был бежать.

— И где ты его оставил?

— В кожевенном цеху. Это… отсюда минут за двадцать добежать можно. Там ещё овраг поблизости. Знаете?

— Знаем. Но всё же ты нас туда поведёшь, и покажешь всё подробно.

— Хорошо, — сразу согласился Владар.

— Подождите, — молвил человек с густой чёрной бородой. — А не в ловушку ли он нас хочет заманить? Тикун то с ним ушёл, а не вернулся. Может, он его выдал, а сейчас ещё к одному преступлению готовиться.

На это Владар возразил:

— Если бы я действительно был предателем, так зачем бы мне вас выдавать по одиночке? Привёл бы сюда целый отряд вооружённых воинов, окружили бы ваш дом и никому не дали бы сбежать.

— Ну, хорошо. А что это за барышня, которую ты привёл?

На что царевна ответила голосом спокойным и сильным. Голосом, который напомнил о счастливых мирных днях:

— Я царевна Анна.

И её узнали. Ей кланялись. Ей говорили вежливо:

— Извините. Не признали. Для нас великая честь, что вы…

Но и тут, глядя на её красоту, некоторые не могли удержаться от подозрений. Помогая им избавиться от неловкости, она первой произнесла:

— Думаете, не поддельная я. Вы знаете, как это можно проверить. Есть у вас магнит?

— Конечно, есть, и не один. Без проверки магнитом, к нам никто не пройдёт.

И достали весьма большой и сильный магнит. Поднесли его к царевне. Ни один волос не пошевелился на её голове. И тут снова:

— Простите, выше высочество. Кто бы мог подумать, что дойдёт до такого.

— Ничего-ничего. Ваша предосторожность понятна и необходима. Я пришла к вам, потому что во дворце практически не осталось настоящих людей. Сплошные куклы — привезённые с Шегъгорърара подделки. Понимаете ли, что я такая же как и вы? То, чего я больше всего хочу — это чтобы вернулись мои родные, чтобы жизнь была прежней. Чтобы Шегъгорърар больше не грозил нам. Говорите, что я должна сделать для этого, и я сделаю.

— Несомненно вы, царевна, сможете нам помочь. Но не сейчас. Сейчас мы ждём помощи от Владара.

— Ну да, — кивнул Владар. — Я готов. Пойдёмте, я покажу, где оставил Тикуна.

Владар уже собирался идти, но тут Анна взяла его за рукав. Владар обернулся, хотел спросить, "что?", но взглянул в её сияющие, прекрасные глаза, и всё понял. Их лица приблизились, губы встретились. Это был долгий поцелуй, и никто не решался помешать молодым влюблённым.

А они всё не могли оторваться друг от друга. Казалось им, что вот — недавно после долгой разлуки встретились они, а тут грозит новая разлука.

Наконец, кто-то тихо прокашлялся и Владар отстранился, прошептал:

— Я скоро вернусь. Ты не волнуйся.

— Что ты говоришь? Как же я могу не волноваться? Не будет мне покоя, до тех пор, пока не увижу тебя, целым и не вредим.

Что мог ответить на это Владар? Он только пробормотал:

— Я обязательно вернусь.

И, вместе с несколькими людьми пошёл по затенённой улице, навстречу своей судьбе.

Глава 13

Орлы пытались спасти своих наездников от железных пауков, но, несмотря на все усилия — не могли оторваться от механических созданий, который способны были передвигаться быстрее, нежели они.

И железные пауки настигали, хватали и орлов и их наездников. Люди отчаянно кричали, молили о помощи, но как им было помочь?..

И, наконец, остался только один орёл — Белуш, на котором сидели Мария и Ингмар. Мария приговаривала:

— Белуш! Ты ведь сможешь? Не даром тебя называли самым быстрым, самым ловким орлом!

И Белуш старался. Он выделывал замысловатые, головокружительные пируэты, он увёртывался от железных, норовивших схватить его лап.

Но куда им было лететь? Железные, механические создания казались неутомимыми, а вот Белуш, хоть и был выносливым, а уже очень долго летел, и теперь устал…

Да и Мария с Ингмаром устали от постоянного напряжения…

А впереди клубилась, раздарено сверкала синеватыми молниями большая грозовая туча.

Ингмар крикнул:

— Быть может, нам в этой туче удастся укрыться.

— А ты знаешь, что внутри таких туч могут обитать чудища? Однажды я уже побывала в брюхе такого монстра. Потом только чудом удалось мне вырваться…

На что воин ответил:

— Лучше уж в брюхе у чудища, чем в стальных лапах слуг Шегъгорърара.

— Да, ты прав! Вперёд, Белуш! Быстрее!

Но Белуш не мог лететь быстрее. Потому что он и так двигался на самом пределе своих сил, и только поэтому до сих пор не был схвачен.

Уже совсем рядом с ним оказались грозовые отроги. Вот сверкнула молния, и, откуда-то из глубин этой большой тучи дунул порыв свежего ветра.

Сразу с четырёх сторон — сверху, снизу и с боков неслись на них железные пауки. Казалось, спасения не было. Но когда совсем рядом сверкнула молния, и оглушительно затрещал её разряд — трое из этих пауков резко сменили направление, врезались, беспомощно задёргались.

Ещё один паук продолжал их преследовать. Вот они оказались внутри тучи. Видимость сразу же ухудшилась.

Резко подул ветер, и сероватый туман раздвинулся.

Мария ожидала увидеть громадное электрическое чудище, но вместо этого и она, и Ингмар, увидели… ещё один мир!

Это был необычный мир. Впрочем, в Многомирье у каждого из бесчисленных миров есть нечто своё, неповторимое.

Но тот мир был особенно необычным. Та его часть, которую увидели Мария и Ингмар, вся расцвечена была необычайно яркими, вызывающими красками.

Эти краски не оставались на месте: они двигались, резво образуя необычайные фигура на полях, реках, озёрах, на холмах. Никаких живых существ там, пока что не было видно.

Мария оглянулась назад и воскликнула:

— Эта железяка все ещё летит за нами!

Оглянулся и Ингмар.

Оказывается, один из созданных Шегъгоръраръом металлических пауков всё ещё преследовал их.

Несмотря на все усилия Белуша расстояние между ними сокращалось. Паук вытянул свои сильные лапы. Казалось — ещё мгновенье и он ударит орла по крылу, сломает его.

И тогда Ингмар выхватил из ножен клинок и метнул его в центральный, наиболее крупный глаз паук. За мгновенье до этого глаз источал красноватое свечение, но, после того как клинок врезался в него — лопнул стеклянными брызгами, брызнул искрами и потух.

Железное создание издало такой резкий, пронзительный звук, будто оно способно было испытывать боль; несколько раз перевернулось в воздухе, а затем продолжило преследование орла и его наездников.

Они летели над переливающимися многообразными красками холма, когда раздался ещё один резкий, очень громкий звук. И Ингмар и Мария одновременно обернулись.

Металлического паука окутало пышущее радужными цветами облако. Эти цвета становились всё более насыщенными, всё более яркими и, наконец, за ними уже не стало видно самого паука.

А потом облако раздвинулось, растворилось в воздухе столь же стремительно, как и появилось. От паука абсолютно ничего не осталось.

— Что это было? — спросила Мария.

— Я знаю не больше твоего, — ответил Ингмар.

— А что это за мир? Ты никогда о таком не слышал?

— Никогда. Самое интересное, что он сам летит куда-то…

Белуш опустился на берегу небольшого овального озерца. По берегам его росли высокие, практически лишённые лиственных крон деревья. Однако, эти деревья росли так близко друг к другу, что практически полностью скрывали небо.

Но, несмотря на частые деревья, несмотря на то, что небо было завешено плотной стеной тучи — освещение было весьма ярким, и причиной тому были яркие цветовые контуры, которые двигались по всему, что окружало Марию, Ингмара и Белуша.

Кстати, эти цветовые линии начинали наплывать и на них, слегка распространяясь по тем частям тел, которыми незваные гости прикасались к почве. При это они могли чувствовать лёгкое покалывание.

Послышался трескучий звук, почва всколыхнулась, по озерцу пошла рябь. Белуш тревожно забил крыльями.

Мария крикнула:

— Э-эй, есть здесь кто-нибудь?

Ингмар предостерёг:

— Лучше бы нам затаиться. Мало ли, кто здесь обитает. Мир совершенно необследованный. А у нас даже оружия не осталось.

— По-крайней мере, этот мир не подчиняется Шегъгорърару…

— Да. Ты прав. Но что мы будем делать дальше? — и тут же, не дожидаясь ответа Ингмара, проговорила. — Нам необходимо хотя бы немного передохнуть. Ну и покушать. Ведь в последний раз я ела ещё до того, как началась вся эта кутерьма.

— И я, тоже, — признался Ингмар. — Еды у нас с собой нет, так что заняться охотой. Заодно и местную фауну исследуем.

Но хлопнул себя по пустым ножнам и произнёс:

— Клинок то я в эту тварь железную зашвырнул. Так что охотиться придётся голыми руками.

— А про Белуша ты забыл? Он отличный охотник. И сам наестся и нам еды принесёт. Правда, Белуш?

Благородный орёл, хоть и лишён был дара речи, а всё отлично понимал, и кивнул головой. Затем, взмахнул крыльями и полетел.

Ингмар и Мария остались одни на берегу. Вот Ингмар подошёл к воде, осторожно прикоснулся к ней, зачем набрал воду в ладони. Она и в его ладонях продолжала переливаться всевозможными цветами.

Цвета от неё переходили на его сильные руки. Он поднёс воду к лицу, понюхал. Молвил:

— Вроде, ничем особо не пахнет. Вода, как вода. Только эти цвета… Знать бы, что их порождает. Ну, я попробую…

— Будь осторожнее, Ингмар.

— А что осторожничать? Без воды мы всё равно пропадём.

И Ингмар сделал глоток. Подвижные цветовые круги появились сначала на его щеках, затем на шее, и потом, через одежду — проступили из живота. И вот уже весь Ингмар засиял, как и окружающий мир.

Он произнёс:

— На вкус — вода как вода. Так что, если в горле пересохло — советую. И, надеюсь, после того как мы покинем это место, к нам вернётся обычный, постоянный цвет.

Марии тоже очень хотелось пить. Поэтому она, склонившись над озером, сделала несколько больших глотков. И, также как и Ингмар, засияла.

А через некоторое время вернулся Белуш. Он уже не был таким белым, как прежде, он особенно ярко переливался местными цветами, а, стало быть, уже успел подкрепиться.

Для людей он принёс мёртвую лань. Цвета на этом звере постепенно становились приглушёнными, более тёмными, но их движение полностью не прекращалось.

С помощью небольшого кремния, который нашёлся в кармане у Ингмара, развели костёр. И костёр переливался различными цветами.

…После обильной трапезы накатилось на них дремотное, ленивое состояние. Они даже по нескольку раз зевнули.

Мария произнесла, неуверенно:

— Ну что — пора улетать отсюда?

— Улетать? — переспросил Ингмар. — А куда? Ведь, даже если этот странный мир и летит, то за пределы сферы Шегъгорърара ему всё равно не удалось вырваться.

— Откуда такая уверенность? В последнее время столько неожиданных вещей происходит, что я уже перестала чему-либо удивляться.

— Ты уже отдохнула?

— Отдыхать будем после!

— Ещё неизвестно, когда наступит это «после». А мне сейчас спать хочется. Как, впрочем, и тебе. Здесь место вполне тихое спокойное. Здесь мы будем в безопасности. Думаю, можно позволить себе ещё несколько часов отдыха.

Тут раздался новый голос. Он постоянно изменялся, переливался всевозможными оттенками, извивался, разрывался, грохотал и шептал. Этот голос можно было назвать звуковым отражением того буйства красок, которое их окружало:

— Напрасно вы думаете, что здесь безопасное место!

Ингмар и Мария вскочили на ноги. За неимением оружия, они просто сжали кулаки.

Одно из деревьев преобразилось. Теперь оно напоминало высоченного, необычайно худого человека с конической головой.

— Кто ты?! — закричал Ингмар.

— Здесь вопросы задаю я. Назовитесь!

Ингмар и Мария назвались.

То дерево, которое напоминало человека, стало прежним, зато росшее поблизости преобразилось — у него появилась и голова, и руки-ветви. Эти ветви подхватили Ингмара и Марию и, несмотря на их попытки освободиться, подняли их в воздух.

Белуш тоже взлетел, оказался рядом с Ингмаром и Марией, попытался вырвать их из древесной руки, но тут на соседнем дереве распахнулся огромный бутон, и поток многоцветной пыльцы обвил благородного орла. Тот сразу полетел не в ту сторону, и непременно врезался бы во что-нибудь и покалечился бы, но тут сразу несколько ветвей обхватили его и настойчиво уложили на землю.

Ну а Ингмар и Мария оказались напротив неспешно открывающегося и закрывающегося рта. Слова, бесконечно преображаясь, меняя свои оттенки, вклинивались в их сознание:

— Вы причастны к этому безобразию?

— Если вы о захвате Шегъгоръраром некоторого пространства, то совершенно не причастны, — стараясь говорить спокойно, ответил Ингмар.

А Мария добавила:

— Мы сами боретемся с Шегъгоръраром.

— И чем вы докажите свои слова?

Тут Мария закашлялась и спросила:

— А нельзя ли полегче сжимать своими ручищами? А то рёбра можете поломать.

— Да, пожалуйста.

Ветвь-рука слегка размахнулась и разжалась. Ингмар и Мария полетели прямо в озеро!

Но вода дыбилась вверх, плавно слагалась в фигуру удивительного, радужного человека. И уже рука из необычайно крепкой воды подхватила падающих, удержала их навесу.

— Эй, ты бы полегче! — возмутился Ингмар.

На что последовал:

— Вы в моей власти, и мне решать, как поступать с вами. Но вы так и не ответили: чем докажете, что вы действительно против Шегъгорърара?

— А разве то, что за нами гнался железный паук, не достаточно? Если бы ни чей-то меткий выстрел, то он бы разорвал нас на части.

— Мой меткий выстрел! — проговорил человек из воды.

— О-о, ну, вот видите — стало быть, мы на одной стороне.

— Это ещё ничего не доказывает. Сейчас такие времена наступили, что никому нельзя доверять. Сплошное коварство.

— Ну и что? Врагами нас будете считать?! Это же просто глупо! Так вы никогда союзников не найдёте! — это уже Мария возмущалась.

— А, может, мне и не нужны союзники, — проворчал человек из воды.

Прежде чем Ингмар или Мария успели что-либо ответить, в воде образовалась воронка, в которую они и полетели.

Через несколько секунд падения они оказались в зале, стены которого были залеплены паутиной, также паутина вуалями свисла и с потолка. Несмотря на то, что за мгновенье до этого, кругом клокотала вода, в зале было совсем сухо. Что касается беспрерывно бегущих красок, то они присутствовали и в этом месте, но были уже значительно менее яркими, нежели на поверхности.

Ингмар и Мария ожидали, что паутина зашевелится, сложится в некую зловещую фигуру, которая опять схватит их, но ничего такого не произошло. Вместо этого раздался голос — уже не переливающийся всевозможными оттенками, но громовой, звоном раскатывающийся под сводами:

— Так почему же вы считаете, что мне нужны союзники?

— Наверное потому, что в такое тревожное время трудно выжить в одиночестве, — ответил Ингмар.

— Но, однако же, я жил в одиночестве последние триста лет, и чувствовал себя вполне комфортно.

— Да уж — срок немалый, — молвила Мария.

— Удивлены?

— Нет. Совсем не удивлены, — ответил Ингмар. — Нас, знаете ли, вообще трудно удивить.

А Мария порывисто выпалила:

— Мы недавно встречались с существом, которое вообще — вечно.

— Ну а мой мир не показался ли вам странным?

— Действительно — странный, — ответил Ингмар. — Всё здесь так мерцает, сверкает. Всё время цвета изменяются.

— Ну и что: нравиться ли вам это? — спросил неизвестный.

Мария прокашлялась и молвила:

— Не хотелось бы показаться невежливыми, но, честно говоря — не очень. От этой постоянной смены цветов начинает рябить в глазах.

Ингмар молча кивнул.

И, несмотря на то, что незадолго до этого они заверяли, что удивить их сложно, ответ неизвестного их всё же удивил:

— Вот и мне не нравится. Совсем не нравиться.

Тогда Мария произнесла:

— Так вы говорили, что этот мир — ваш. Как же получается, что вы его не благоустроили? Сделали бы его таким, чтобы он нравился вам. Ведь вы же здесь — единственный разумный обитатель. Правда?

— Правда.

— Сил не хватило? — спросил Ингмар.

— Сил у меня хватило, молодой человек. Я вас все эти годы вокруг пальца, а точнее — вокруг своего мира водил.

— Ничего не понимаю, — признался Ингмар.

— И не удивительно. Откуда тебе знать, что вот ты смотришь на небо, видишь облачка, другие миры, и не знаешь, что ещё один мир висит весьма близко, да только невидим он.

— Ваш мир был невидимым… — произнесла Мария.

— Вот именно, что был. Я, знаете ли, учёный. Не человек — нет. Даже и всех моих знаний не хватило бы, чтобы поддерживать жизнедеятельность человеческого тела столь длительный срок. Я — растеневик. Слыхали о таких?

— Нет. Извините…

— Так вот. Когда мне надоело жить среди своих ленивых сородичей, когда мне окончательно достала суета больших государств, наподобие вашего Светграда, я удалился на мир Паргаон.

— Никогда не слышал о мире Паргаоне, — произнёс Ингмар.

— И это, молодой человек, говорит о вашей малой начитанности. Да будет вам известно, что мир Паргаон входил во владения империи Туткалар, заселён не был, и исчез… да-да. Представьте себе: даже его исчезновение заметили не сразу. Прошло два месяца, прежде чем власти забили тревогу.

— То есть, его исчезновение устроили вы? — выпалила Мария.

— Какая догадливая девушка! — хмыкнул растеневик. — Да — его исчезновение устроил я. То есть, мир не исчез, он просто стал невидимым для сторонних глаз. Зато его видел я. Наконец-то я мог наслаждаться одиночеством, и быть уверенным, что никто не станет задавать мне дурацкие вопросы и втягивать во всякие военные авантюры. У меня, знаете ли, мозг такой, что я бы любую армию к победе привёл. Да только не нужно мне это.

Тогда Ингмар предположил:

— Но, наверное, империя Туткалар устроила экспедицию к тому месту, где находился мир Паргаон.

— Совершенно верно. Была устроена большая экспедиция. Представьте себе, нашёлся у них умник; предположил, что мир Паргаон стал невидимым, и его можно поймать в сеть. Представьте только — какая эта была сеть, и сколько кораблей несли её. Они, простофили, надеялись, что их ненаглядный Паргаон останется на прежнем месте, да только я уже заранее всё продумал. Отныне Паргаон стал не только невидимым, но и способным к самостоятельному передвижению. Максимальная скорость, которую он может развить — примерно восемьдесят километров в час. К сожалению, немного, но всё же достаточно, чтобы увернуться от подобных опасностей.

— Что же вы — всё это время так и летали? — спросил Ингмар.

— Нет. Полёты мне довольно быстро наскучили. Я остался в месте, показавшемся мне довольно приглядным. Воздух, здесь, знаете, был каким-то особенно… свежим, что ли.

— Неподалёку от нашей заставы? — уточнил Ингмар.

— Именно.

— Но мы же там постоянно на орлах летали? Неужели они не могли вас учуять?

— Значит, не могли. Я, знаете ли, всё продумал…

— Наверное, всё-таки не всё. Ведь теперь вы видимы, и мерцаете, — отозвалась Мария.

— Во всём виноват Шегъгоръраръ! Будет неладен этот мир! Окружающее его владения поле неожиданно расширилось и мой мир оказался внутри этой сферы. Но при этом что-то нарушилось в кристаллах, отвечающих за невидимость. Вот поэтому и возникла эта цветопляска!

— Да к тому же ваш мир окружён тучами, — добавил Ингмар. — Это что — тоже из-за неполадок.

— Нет. Тучи были выработаны по моему указанию. Не хотел бы я, чтобы сторонние наблюдатели видели, что происходит здесь, на поверхности.

В это мгновенье та подземная зала, в которой стояли Ингмар и Мария, содрогнулась. Паутина, которая свисала с потолка, засияла слепящее багровым свечением, затем — начала меркнуть, переходя на пугающе чёрный. Последовало ещё несколько толчков, да настолько сильных, что молодые люди не устояли на ногах, а повалились.

Откатившись к стене, они вцепились в её шероховатую поверхность, поднялись. Мария задала вполне естественный вопрос:

— Что это было?

Громовым раскатом прозвучал ответ растенивика:

— Это всё распроклятый Шегъгоръраръ!.. Хотите увидеть, как это происходит?! Ну так глядите!

Неожиданно потолок в зале стал прозрачным. Ингмар и Мария увидели те клубящиеся тучи через которые незадолго до этого летели на Белуше. Синеватые отблески молний прорывались через эти тучи, а затем раздался оглушительный скрежет и многометровая металлическая клешня выдвинулась.

Появление этой клешни было настолько пугающим, что Мария порывисто схватила Ингмара за руку.

Клешня, казалось, надвигалась. Казалось — сейчас вцепится в них, разорвёт; но, на самом деле, это передавалось изображение того, что происходило на значительном расстоянии от них.

Вот этот металлический колосс впился в сияющую многоцветием почву; полетели в стороны многометровые куски земли, развороченные деревья промелькнули в воздухе…

И тогда Мария воскликнула:

— Ведь там же Белуш! Он может погибнуть! Спасите его!

На что последовал ответ растеневика:

— Он уже в безопасном месте.

А у Марии вырвалось:

— А есть ли здесь вообще безопасное место?

— Что, думаете, я слаб?! Думаете, мне нечем ответить Шегъгорърару?! Ну так глядите!..

Тут Ингмар и Мария вспомнили, как был изничтожен — превращён в светящееся облако преследовавший их железный паук.

А растеневик рокотал раскатистым, гневливым, и, вместе с тем, хвастливым голосом:

— Сейчас вы увидите, на что я способен! Никакой Шегъгоръраръ мне не страшен!..

Обзорный экран показывал Ингмару и Марии, как из разгневанно полыхающих кровяными оттенками холмов выдвинулись дула неких орудий. Самих этих орудий не было видно, их скрывала почва.

Затем последовал залп. Радужные лучи окутали железную клешню, начали сжиматься, окутывая её по всей многометровой длине. И клешня обратилась в свет, который в свою очередь растворился — стал частью тучу. Откуда-то сверху, из-за туч раздался глухой, похожий на раскат грома рёв. Словно бы это повреждённое механическое создание было на самом деле живым; словно бы могло чувствовать нанесённую рану.

Сверху, из-за туч вырвался, впился в холмы, начал их кромсать толстый, белёсый луч. Некоторые из орудий были уничтожены, но оставшиеся пустили вверх ещё один заряд.

Потом что-то очень ярко сверкнуло, и обзорный экран померк. Стало совсем темно. И последовали новые толчки. Вновь Мария и Ингмар, несмотря на все усилия, не смогли устоять на ногах, покатились по полу. Ударились в стену. Впрочем, и хорошо, что покатились — ведь на то место, где они находились за мгновенье до этого, рухнула с потолка тяжеленная, покрытая паутиной глыба.

В темноте, не видя друг друга, они по голосам нашли друг друга, взялись за руки.

Ингмар предложил:

— Нам лучше не разлучаться.

А Мария ответила:

— Конечно. Потеряемся в этой темнотище, потом и не найдём друг друга. Э-эй, растеневик, можно освещение?!

Но вместо внятного ответа они услышали только треск. Затем — поблизости грохнулась ещё одна тяжеленная глыба.

Ингмар произнёс:

— Всё же не стоило ему мерится силами Шегъгоръраръом. Надо было затаиться.

— Это бы не помогло. Эти железные махины всё равно раскололи бы этот миры. Но меня сейчас волнуют судьба Белуша. Где он?..

И она поднесла к губам свисток, который висел у неё на шее. Дунула. Раздался громкий свистящий звук.

Надо сказать, что подобные свистки наездники использовали, если надо было подозвать орлов с дальнего расстояния. Обычно Белуш отвечал приветственным криком, но теперь ничего кроме грохота не было слышно.

Тут пол под их ногами расколола трещина.

Ингмар соскользнул в эту трещину, Мария перехватила его за руку, попыталась удержать, но тут — очередной толчок, и Марию тоже швырнуло вниз.

Они летели вниз, и, непременно разбились бы, но тут весь мир Паргаон под воздействием враждебных сил раскололся.

Так Мария и Ингмар оказались в воздухе. В стороны от них разлетались многокилометрые куски разодранного мира. Туча, прежде окутывавшая этот мир, тоже разрывалась на части, и уже видны были созданные в Шегъгоръраре махины. Эти железные монстры продолжали терзать, доламывать остатки уже уничтоженного мира.

Вот железная клешня сильно ударила по летевшему на неё куску мира, и тот изменил своё направление — кувыркаясь, понёсся к Марию и Ингмару. Столкновение казалось неизбежным.

И вновь Мария поднесла к губам свисток, засвистела из всех сил. Так, что и у неё и Ингмара даже в ушах заложило. Но нигде не было видно верного Белуша. Неужели он уже погиб?

Мария, как заворожённая, глядела на несущуюся смертоносную махину. Тут Ингмар дёрнул её за локоть, развернул.

Оказывается, к ним с другой стороны приближалось нечто круглое, сплетённое из ветвей. Вот ветви эти зашевелились, обхватили их, втянули внутрь растительного шара.

Загремел уже знакомый голос:

— Ну что ж. Познакомимся поближе.

— Растеневик! — воскликнула Мария. — Как мы рады!

— А уж как я то рад! Вы в моём желудке!

— Надеюсь, ты не станешь нас переваривать? — поинтересовался Ингмар.

— Можете не волноваться; меня больше интересуют редкие минералы… Ну что? Теперь за дело?

— Ты о чём? — молвила Мария.

— Ну как же? Мой мир, всё что мне было дорого — разрушил Шегъгоръраръ. Так что теперь у меня остаётся одна цель — месть Шегъгорърару, его полное уничтожение. Думаете, у меня ничего не получится?

— Вообще, шансы совсем не велики, — вздохнула Мария.

— Вы просто не знаете, что в Шегъгоръраре очень многое зависит от моих сородичей — растеневиков. Только я, в сравнении с ними, рахитиками, — настоящий гигант. Конечно, с их железяками лучше не сталкиваться, но ведь есть и другие пути отмщения. За прошедшие столетия мои мозги не только не увяли, но и расцвели. И я уже знаю, что буду делать; и вам отводится не последняя роль в моём плане. Так что, можете гордиться.

— Помните, мы говорили, что нас трудно удивить? — спросил Ингмар.

— Да…

— Так вот: вам удалось удивить нас. Причём, очень сильно.

Глава 14

Саша уже довольно долго шагал по наполненному тревожным воем коридору. Этот коридор медленно изгибался и представлялся бесконечным. Наконец, Саша остановился возле зеркальной поверхности, вновь увидел своё отражение.

Но он даже и не знал, где теперь находятся его глаза; не знал, чем он теперь видит. Ведь и глаз, и лица, просто не было, а была вращающаяся, чёрная воронка.

Глядеть на это нечеловеческое отражение было мучительно, да и брести по длинному коридору Саше надоело. И вот он размахнулся и ударил кулаком по зеркальной поверхности.

Стекло посыпалось крупными, толстыми осколками. Часть осколков упала Саше под ноги, а другая часть — полетела в пропасть, которая, оказывается, была за этой стеной.

Юноша подошёл к самому краю, глянул вниз. До гладкой, забетонированной поверхности было, примерно, сорок или даже пятьдесят метров. Смутно было видно просторное, уходящее вдаль поле; но, так как на этой стороне мира царила ночь, дальнее пространство было погружено в темноту…

Впрочем, Саша мог разглядеть силуэты исполинских, прямыми углами возносящимися в небо строений. Тысячи, а, может, и миллионы окон электрическими крапинками сияли на этих стенах; вверху же голубело небо. Там, в вышине видна была и часть кольца из обычных миров, которые окружали этот главный, огромный мир…

Но сейчас Саше было плевать и на этот главный, столь необычный мир, и на кольцо. Душа его болела о Марии, и о всех тех людях, которые остались где-то далеко-далеко, в войне с могучим Шегъгоръраром…

Натужно гудел, обвивая Сашу, ветер. И Саше хотелось лететь с этим ветром, обгонять его.

И вот Саша спросил, неведомо у кого:

— Ну, раз я теперь бессмертный, то мне ничего не страшно. Правда? Ведь я могу сделать этот шаг?

И, не получив ответа, сделал тот шаг, о котором думал — шаг вперёд. Он взмахнул руками, надеясь, что в них появится сила крыльев, но руки оставались руками, и Саша полетел вниз.

Стремительно приближалась бетонная поверхность. Казалось, сам тёмный воздух визжал о неминуемой гибели. Но Саше не было страшно. Он воспринимал происходящее, как сон.

Вот он врезался в бетон и почувствовал боль настолько сильную, что не выдержал и закричал. Он кричал и смотрел на свои руки, которые стали мраморными, и от которых откалывались маленькие кусочки. Но крови не было — в образовавшихся разрывах клокотала такая же чернота, как и в воронке на его лице.

Но вот боль утихла. Саша сделал несколько шагов, оглянулся. На том месте, где он упал, в бетонной поверхности осталась вмятина.

И снова Саша шагал вперёд, и мрачные мысли рождались в его голове: "На что мне это бессмертие, если я не могу вернуться к Марии?! Кто мне поможет?!"

И он закричал:

— Ну где вы?! Ведь я знаю, что вы наблюдаете за мной! Так помогите же мне! Просто дайте улететь отсюда! Ведь вы же боитесь меня! Ведь я слишком сильный, слишком неконтролируемый!.. Тогда помогите мне улететь и я больше не вернусь, больше не буду тревожить вас…

Но никто не отвечал ему, и только выл тревожно и заунывно ветер, который внизу был таким же сильным, как и наверху.

И так хотелось Саше, чтобы ночь поскорее закончилась, чтобы было ярко, солнечно; хотелось увидеть сочную зелень, праздничные цвета.

Потом Саша услышал настойчивый голос, который постепенно усиливался:

"Отдай мне! Отдай! Отдай!!"

Саша поднял голову и увидел, что с неба на него несётся многометровый, сияющий серебристыми оттенками дракон. Глотка дракона была раскрыта, и из неё выплёскивались языки жёлтого, густого пламени.

И Саша узнал ОНО, хотя ОНО и изменилось со времени последней встречи.

Разодрав бетон ОНО опустилось в нескольких метрах от Саши, уставилось на него глазами, сияющими тускловатым, зловещим светом.

И взревело так, что его можно было услышать и за много километров от этого места:

— Отдай мне бессмертие! Отдай!!

— Но ведь ты же само, по своей воле отдало мне бессмертие! — изумился Саша.

— Значит, прожитые годы не дали мне мудрости спокойствия. Значит, поддавшись порыву отчаяния, перед тяжестью жизни, я согласилось на смерть. Но смерть — это забвение, а я хочу… я жажду жить! Смотри на меня! Смотри!!..

Саша пригляделся и увидел, что с головы дракона, да и со всего его тела отделяются маленькие частицы, они призрачным порошком закручивались в воздухе и исчезали бесследно.

ОНО стенало:

— Время берёт своё! Берёт меня! Растворяет в этом воздухе! Я стану частью света, частью тьмы. Но я не хочу этого! Всё происходит слишком быстро! Отдай, отдай мне бессмертие!..

— Нет.

— Отдай, и ты станешь прежним человеком.

— Нет. Ни за что!

— Отдай!!

С этим воплем ОНО обрушилось на Сашу. Поток огня, который расплавил бетон, потом удар многотонного хвоста — всё это не причинило Саше вреда, и даже боль, которую он при этом испытал, уже не была такой сильной, как при первом его падении.

Всё меньше человеческого оставалось в Саше. И когда ОНО обессилело, когда жалкой, распадающейся тенью упало в кипящий бетон — Саша взмыл вверх, вырвался из клубящихся клубов ядовитого дыма к свету, к лазурному небу.

И поднявшись над ночной стороной огромного, но уже ничего не значащего для него мира, он увидел Солнце. Теперь Саша чувствовал, где Светград, где Шегъгорърар и где Мария. И он летел туда. С каждой секундой скорость полёта возрастала.

А за ним действительно наблюдали. Но видели не Сашу, не человека, а плотную тучу, в которой преобладал, в основном, чёрный цвет, но также переменялись и другие оттенки. И наблюдающие надеялись, что больше никогда не увидят этого страшного, набирающего силы призрака.

Могли ли они знать, что этот монстр родился на мире Яблочный? На том мире душистых садов и благодатного вольного воздуха — мире, который снился им в самых сокровенных и бесценных, светлых снах?

Глава 15

Владар и повстанцы ушли искать Тикуна, а царевна Анна в сопровождении ещё нескольких людей, которые глядели на неё с нескрываемым интересом и даже — с изумлением, прошла через калитку в тёмный, ночной сад. Затем — по длинной аллее — к дому. Над её головой шуршали раскидистыми ветвями деревья, и царевна внимательным взглядом замечала, что там, в ветвях, тоже скрываются люди — дозорные.

Но вот и дом. Он казался небольшим снаружи, но уже внутри была потайная, ведущая подпол лестница; а под полом находилась просторная зала, в которой собралось много народа. Не только суровые, готовые к борьбе мужи, но и женщины и дети, которые тоже узнали правду о тайном вторжении Шегъгорърара, и были напуганы собрались в этом месте…

Они уже были предупреждены о появлении царевны Анны и, когда она вошла — в своём роскошном платье, источающая тонкое благоухание — они посмотрели на неё так, будто она одна могла их спасти; быть может, сказать несколько таких чудесных слов, которые сразу бы рассеяли всех их страхи, дали бы уверенность в победе.

Но что могла сказать Анна? Она сама очень волновалась, была бледна. Она очень устала, душа её болела. Где её родные? Где Владар, которого она так долго ждала, и который вернувшись, снова ушёл?..

И всё же царевна Анна, бледная, усталая, скрыла свою грусть; она улыбнулась ободряющей, светлой улыбкой, и вымолвила:

— Всё будет хорошо.

Потом она остановилась, посреди этого большого помещения, чувствуя со всех сторон внимательные, устремлённые на неё взоры, и не зная, что ей делать. Никогда, и во дворце, на встречах с важными послами других миров, она не чувствовала себя такой смущённой.

Что же ещё сказать этим людям, как одобрить их? Где найти мудрые, успокаивающие речи?

Но ей пришли на помощь, предложили усесться за стоявшем в углу столом, пригласили покушать. Тут же, впрочем, и смутились, проговорили:

— Что же мы вас нашей едой то потчуем? Ведь вы то привыкли к пище роскошной, царской, а он — всё скромно.

Тогда Анна ответила:

— Волнения отвлекли меня от мысли об желудке, но вот вы напомнили о голоде. Да — признаться, я очень голодна. Ведь, представляете, во дворце мне приходилось притворяться: якобы я не человек, а подделка. Соответственно, и есть мне было нельзя… Ну я, всё же, кое-как ухищрялась: находила возможность покушать, но это было так редко…

И вот перед Анной поставили большую тарелку, в которой дымились оладьи. Так же к оладьям полагалась и большая кружка с квасом.

Анна сердечно поблагодарила хозяев и принялась за еду. Старалась кушать сдержанно, как и полагается такой важной особе, и это ей почти удавалось. Хотя каждый, глядя на неё, сказал бы, что она ела с очень большим аппетитом.

И съела почти все оладьи запила квасом. Потом произнесла:

— Говорю совершенно искренне, что никогда ещё не доводилось мне пробовать такой вкусной еды, как сегодня. Огромное вам спасибо.

За столом текла неспешная, но при этом очень увлечённая беседа. Присутствующие повстанцы, их жёны и дети, словно бы и забыли, какая перед ними важная персона. Царевна Анна оказалась очень интересной собеседницей. Она могла рассказать очень много интересного про иные миры, про жизнь при дворе. Но она специально выбирала такие эпизоды, которые были далеки от Шегъгоръраром. Рассказывала о вещах светлых, красивых, иногда даже и стихотворные строки вставляла. Взамен ей рассказывали истории из мирной жизни простых людей. И эти истории Анна выслушивала с большим вниманием…

Но шло время — родители укладывали своих детей спать. Вот, взглянув в усталые глаза Анны, спросили у неё:

— Ваше высочество, не пора ли вам почивать?

— Ах, нет. Сейчас я не могу. Я должна дождаться Владара.

— А его всё нет. И наши люди не возвращаются.

— Но ведь уже весьма много времени прошло.

— Целых три часа. Должны были вернуться…

Тут Анна не смогла скрыть своего сильного волнения, спросила дрогнувшим голосом:

— Неужели с ними что-то случилось?

На что ответили:

— За ними, на расстоянии, следовал ещё один наш человек. Так что, если бы их схватили — этот человек вернулся, и рассказал бы о случившемся.

— Но ведь и того человека могли схватить, — вздохнула Анна, но тут же добавила. — Конечно, надо надеяться на лучшее и ждать…

Мучительно, слишком медленно тянулись минуты. Вот уже большинство присутствующих в этом помещении разбрелись по своим углам, где и улеглись спать, на подстилках, на соломе, а то и вовсе — на голом полу.

А Анна всё сидела за столом. Печальным было её бледное, красивое лицо; а особенно печальными — глаза. Вот за эти прекрасные, печальные глаза и полюбил её когда-то Владар…

Рядом с царевной сидела ещё и какая-то пожилая старушка. Она, положив морщинистый, выпирающий подбородок на костлявые запястья, ворковала:

— Что пригорюнилась, красавица? Или за милого волнуешься?.. Так вернётся милый. Ты только жди…

И тихо-тихо запела:

Владар, а также и остальные, ушедшие на поиски Тикуна, вернулись только лишь через сутки. Вернулся с ними и Тикун.

Тикун шёл, слегка прихрамывая, но на вопрос, не тяжёлая ли у него рана, ответил ровным, сдержанным голосом:

— Всё нормально. Уже почти зажило.

И, глядя на своего предводителя, один из бывших в этой зале, шёпотом спросил у своего товарища:

— А не подменили ли Тикуна?

Товарищ возмутился и прошипел:

— Да ты что? Радоваться надо, что он вернулся, а ты — такие глупости говоришь.

— Я бы радовался, да, вишь как он себя странно ведёт: и чувств своих обычных не показывает, и рану свою ни в какую показывать не хочет; словно бы и не кровь у него там, а железки.

— А ты, будто, не знаешь, что у нас над порогом повесили мощный магнит. Каждое железное отродье Шегъгорърара сразу к этому магниту прилипнет…

— Это я и без тебя знаю. А всё же подозрительно…

Но, если и были ещё такие подозревающие, то они никак этого не проявляли. Все, в основном, радовались возвращению Тикуна; расспрашивали, что да как было, почему так долго не возвращались.

Тикун также сдержанно отвечал:

— Возникли неприятности, пришлось прятаться от врагов. Но мы миновали все ловушки и незамеченными добрались до сюда.

…При появлении Владара, Анна, не желая больше сдерживать своих чувств, бросилась к нему на шею, хотела поцеловать её, но он не ответил на этот поцелуй, а кивнул на Тикуна и проговорил:

— Слушай, сейчас он скажет нечто важное.

Анна, изумлённая и огорчённая такой холодной встречей, всё же обернулась к Тикуну, который начал говорить громким, сильным голосом:

— Теперь пришло время важных изменений. Шегъгорърар совсем обнаглел, но мы ещё можем его остановить.

Слышался нетерпеливый шёпот:

— Как… как?

— Да. Я знаю, как остановить Шегъгорърар. Но для этого понадобятся все наши силы. А сколько вас собралось в этой зале?

Он окинул взглядом собравшихся:

— Сто двадцать человек? Верно?

Кто-то ответил:

— Совершенно верно. Сто двадцать человек. Но это — вместе с грудными детьми, которые нам никак не могут помочь.

— Так вот, а нам понадобятся все, кто знает правду о начавшемся вторжении Шегъгорърара, и готов пойти на самый отчаянный риск. Все наши друзья-товарищи из Светграда. Все они должны собраться здесь в самое ближайшее время, и объявлю им свой неожиданный, но действительно спасительный план.

Эти слова большинство присутствующих встретило с радостью. Ещё бы — ведь недавно они не знали, на что надеяться, как бороться с набирающим силы врагом, а тут Тикун подавал некую надежду. Правда, пока он не спешил рассказывать, что задумал.

А Тикун продолжал:

— Итак, посылайте гонцов во все концы города. Пускай придут все, кто может прийти. Общий сбор назначается через двенадцать часов.

На что последовал ответ:

— Тогда уж надо не идти, а бежать. Ведь знаешь же, какой большой наш город.

— Так, пускай бегут.

И тут же нашлись гонцы и устремились в разные концы Светграда…

Что касается Анны, то она взяла под руку Владара и провела его в уголок, присмотренный ей заранее. Этот уголок был задёрнут шторкой. Там же умещалось два стула, кровать и письменный стол.

Анна сама уселась на стул и пригласила Владара усесться на соседний. Несколько секунд молчала.

Тогда Владар спросил:

— Зачем звала?

— Ну как же ты? Владар, неужели… ничего не хочешь мне сказать?.. Ведь я так волновалась. Я…

— Тикун не велел ничего рассказывать до тех пор, пока не соберутся все. Да, к тому же, мне не так уж много и известно.

— Но, быть может, ты устал. А я тебя донимаю этими расспросами.

— Да. Действительно, я устал. Пока что полежу, посплю. А ты иди…

— Кушать не хочешь?

— Нет.

— Пить тоже?

— Абсолютно нет.

— Ну, хорошо. Я сейчас пойду…

Анна поднялась, уже сделала шаг к занавеске, собираясь выйти в общую залу, но остановилась и, как бы невзначай спросила:

— А что, кстати, золотой перстень с изумрудом, который я тебе подарила при последнем расставании? Я просто не вижу его у тебя на пальце.

— Да, действительно. Перстня у меня нет. А дело было так… Мы напоролись на дозорных. Они стали проверять наши поддельные документы и тщательно обыскивать нас. Мы, люди одетые в бедняцкую одежку, и тут — этот роскошный золотой перстень с изумрудом, конечно, он вызвал бы большое подозрение, но, по счастью, мне удалось от него избавиться — я успел стянуть его с пальца и отбросить в сторону. Дозорные отпустили нас, но перстня так не удалось найти. Должно быть, он попал в сточную канаву. Мне очень жаль.

— Ладно, Владар. Не расстраивайся. Приятных сновидений.

С этими словами Анна вышла в общую залу и задёрнула за собой занавеску.

Теперь царевна была уверена в том, что тот, кто вернулся и выдавал себя за Владара — это, на самом деле не Владар, а шпион Шегъгорърара. Ведь при последнем расставании она не дарила Владару никакого перстня, а этот, поддельный так убеждённо соврал. Конечно, настоящий Владар ни за что не стал бы врать Анне.

Также Анна была уверена, что и Тикун и все остальные пришедшие с ним — это не настоящие повстанцы, а подменённые. Она догадывалась, что не даром лже-Тикун созывал в эту подземную залу всех участников борьбы. Конечно, это задумывалось с расчетом на то, что, когда они соберутся — их и схватят.

Но как об этом предупредить настоящих повстанцев? Как спасти их? Ведь, начни она просто так, без особых доказательств, говорить об этом, так её и слушать не станут. А, может, за сумасшедшую посчитают. А уж лже-Тикун постарается, чтобы её изолировали.

Задумчивая, подошла Анна к общему столу, взяла с него большое, спелое яблоко, и медленно начала жевать:

"Должно быть, это какие-то новые, более совершенные модели врагов. Те, прежние, боялись магнитов, а этих уже магнитами не возьмёшь. Но, похоже, эти, новые, так же как и прежние, не способны есть и пить. На этом бы их легко можно было раскрыть, если бы не одно «но» — ведь не станешь же их насильно кормить и поить, чтобы доказать свою теорию… Насколько мне известно, те, прежние, весьма опасались электрических разрядов. Да не просто опасались — они ещё и притягивали к себе электрические разряды. Помню, как, вскоре после того как произошла подмена, мой лже-братец Ягомир шёл по галерее. Погода была ненастная, клубились тучи. И вот из тучи вырвалась шаровая молния, понеслась прямо на лже-Ягомира. Он бросился от неё наутёк, да с такой скоростью, с какой ни один человек не способен бегать. Тем ни менее, молния настигла его уже в самом окончании галереи. Сломался он, конечно, но его быстренько починили или попросту подменили на новую копию — ведь нельзя же оставаться без столь важной фигуры, как военачальник… Но откуда здесь, в этом подвале взять электрический разряд. Не молнию, а хотя бы самый маленький электрический разряд…"

Тут Анна услышала голос:

— Привет, царевна.

Анна вышла из своего задумчивого состояния и увидела, что перед ней стоит мальчишка лет, примерно, семи; рябой, с нечесаный головой. Он выглядел весёлым и шебутным; похоже, его совсем не волновался, что перед ним такая важная персона, как царевна.

Он спрашивал:

— Чего такая мрачная? Ведь мы скоро Шегегорар победим.

— Я не мрачная. Я просто думаю, — и она, наклонившись к мальчишке, спросила негромко. — А что тебе известно об электричестве?

— Электричество есть в тучах. В небожорах…

— Что ещё за небожоры?

— Ну это такие здоровенные чудища. Они ещё в тучах живут. Там в себя электричество набирают.

— Да… читала я о таких. Правда, в книгах их называют: тучиннами, но это не столь важно. Ведь всё равно до них сейчас не добраться, электричеством не завладеть.

— Так тебе электричество нужно?

— Тише! — Анна встревожено оглянулась — не услышал ли этого кто-нибудь из подменённых. Но, кажется, нет — все они группировались возле Тикуна.

Мальчишка переспросил:

— Так тебе электричество нужно?

— Да. Но где его достать?

— А ты слыхала о Тереванских медузах?

— Я читала, что на водном мире Теревене водится множество всякой живности. В том числе, и медузы: самых разных форм, размеров. Большинство из них способны вырабатывать электрические разряды. Но до мира Тереван — 80 тысяч километров.

— А мне дядя Вамагат привёз с Теревана медузу. Ты слышала о дяде Тереване?

— Нет, извини, вот о дяде Тереване я не слышала.

— Как же ты? Ведь он — лучший воздтрос во всём Светграде. Хочешь, я тебя с ним познакомлю.

— Давай, в другой раз. А сейчас мне очень хочется взглянуть на подаренную тебе медузу.

В глазах мальчишки можно было прочитать искреннее счастье. Он произнёс:

— Конечно! Тебе, царевна, моя медуза понравится. Я за ней ухаживаю. Пойдём!..

И они прошли в боковую комнатушку, где в последнее время ютилась целая семья. Однако, в это время в комнате присутствовала только маленькая девчонка, которая играла с куклами; родители же общались в зале, ждали, что такое необычное сообщит им Тикун.

Мальчишка подошёл к тумбочке, открыл её, достал некий предмет, прикрытый тёмной тканью, и спросил у Анны:

— Готова?

— Да…

Тогда мальчишка резким, торжественным жестом отдёрнул ткань. И Анна увидела аквариум, в котором плавала, источая розоватый свет полупрозрачная, весьма крупная медуза.

Но вот, когда ткань была убрана, свечение медузы стало изменяться — переросло в синее, затем — в ярко-белое, с голубоватыми и оранжевыми прожилками. Из тела медузы по воде разбежались многоцветные, тончайшие нити…

— Ну каково? А? — спросил мальчишка.

— Очень хорошо.

— Эта медуза — главное моё сокровище. Её зовут — Тарья.

— А ты можешь мне одолжить ненадолго свою Тарью?

— Одолжить? А что ты с ней будешь делать?

— Просто хочу показать кое-кому.

— Показать? А, может, лучше пригласить этого кого-то сюда?

— Нет. Вряд ли он пойдёт.

— Ну-у, — мальчишка задумался, лицо его сделалось насупленным, задумчивым. Наконец, он произнёс. — Ладно, дам. Если ты пообещаешь, что с Тарьей ничего не случиться.

— Обещаю, — уверенно ответила Анна, хотя и не чувствовала такой уверенности, но ради большого дела она вынуждена была пойти на подобный обман.

— Ладно, царевна. Бери. Но смотри — осторожно. Тарья хорошая, с ней ничего не должно случиться.

И мальчишка, вновь накрыв аквариум тёмной тканью, торжественно передал его Анне.

Царевна ещё раз произнесла слова благодарности и вышла в большую залу. Несмотря на то, что её лицо хранило почти спокойное, свойственное ей печальное выражение — Анна очень волновалась. Конечно, она не была уверена, что у неё что-либо получится; и, более того, очень велик был шанс, что её замысел не сработает, и Тикун выставит её сумасшедшей, если вообще — не пособницей Шегъгорърара. Тогда уж точно — всё пропало…

Царевна Анна подошла к той группе, центром которой являлся лже-Тикун. Там также стояли и другие поддельные люди. С ними пытались завязать беседу и настоящие повстанцы.

Лже-Тикун и его помощники явно не желали общаться, но всё же, чтобы не вызывать подозрения, вынуждены были отвечать на кое-какие вопросы. Главным же ответом всегда было:

— Вот когда все соберутся, тогда и узнаете самое главное.

Анна понимало, что это "самое главное" — это то, что они раскрыты Шегъгоръраром и будут схвачены.

Она попыталась подойти вплотную к лже-Тикуну, но один из его свиты заслонил ей дорогу и проговорил:

— А ты куда?

На что Анна ответила надменным тоном:

— Не видишь? Тогда протри глаза. Я — царской крови. Царевна Анна. И у меня есть дело к Тикуну.

Тикун обернулся к ней и спросил насторожённо:

— В чём дело?

— Дело в том, что мне совсем недавно удалось вырваться из дворца, и у меня имеются важные сведения о том, что там происходит.

— Рассказывай! — Тикун шагнул к ней.

И вот тогда Анна сдёрнула ткань с аквариума, который не без труда удерживала в руке.

Близость механических слуг Шегъгорърара повлияло на электрическую медузу самым неожиданным образом. Анна надеялись, что будут хотя бы небольшие разряды, которые выведут из строя хотя бы одного лже-человека.

Но вместо этого медуза засияла так ярко, что Анна вынуждена была сощурить глаза. Медуза куполом вздулась над поверхностью воды, и из неё вырывались звуки, похожие на раздражённое ворчание.

Но и сияние яркое и странные звуки не были страшны для лже-людей, а вот электрические разряды, которые дугами начали извиваться в воздухе — повалили их на пол.

Они извивались, трещали, они выгибались вверх так сильно, что, казалось — сейчас переломятся. Из их широко раскрытых ртов вырывались не только искры, но и кусочки механизмов.

Если бы на Светграде знали, что такое пластик, то присутствующие сказали бы, что детали эти сделаны именно на основе пластика. Но и без знания, что такое пластик — они понимали, что это именно механические, хотя и очень искусные подделки.

Тут и зазвучали те робкие предположения, которые и раньше зародились в головах самых осторожных:

— Это не Тикун! Это не наши люди! Это же шпионы!

Царевне Анне не надо было никого ни в чём убеждать. Она только спросила:

— Теперь вы понимаете, чего ради назначен общий сбор?

Прозвучало мрачное, но уверенное:

— Чтобы разом схватить всех нас.

— Да.

Громкие, полные страхом, но также и решимостью бороться до конца голоса зазвучали с разных сторон:

— О нашем местоположении уже известно врагам.

— Сюда будет выслан большой отряд.

— Отряд уже наверянка выслан и дом окружён.

— Но есть ведь ещё и тайный подземный ход…

— Думаешь, об этом ходе враги ещё не знают?

— Очень надеюсь на это!

— Ты бы потише. А то, вдруг, узнает, кому не следует.

— А разве здесь ещё остались такие, поддельные?

— А кому верить, если теперь их и магнитом не проверишь.

— Но медуза эта точно на них влияет!

Тут к Анне подошёл мальчишке, и сказал:

— Царевна, давай, отдавай мою Тарью.

Только тут Анна взглянула в аквариум и обнаружила, что медузы Тарьи там больше. Царевна проговорила растеряно:

— Я не знаю. Только что она так ярко сияла.

Тут стоявшая поблизости старушка молвила:

— Так я на эту медузу смотрела и видела, как она в воздухе таяла. Только что большой была, а потом — всё меньше и меньше стала расходиться. Вот вся в этот свет и перешла.

На глазах мальчишки навернулись слёзы, он проговорил:

— Ведь вы же обещали…

— Ах, прости, — вздохнула Анна. — Кто бы мог подумать, что так получится. Но, видишь, твоя Тарья помогла разоблачить злоумышленников. А вот когда война закончится, когда всё на свои места вернётся, ты получишь достойную награду, ну а дядя Тереван привезёт тебе ещё много медуз.

— Никто мне не заменит Тарьи. Мы привыкли друг к другу. Она мне сны посылала такие красивые!

Мальчишка всё же не выдержал — он заплакал и бросился в свою комнатушку. Кто-то догадался принять ставший ненужным аквариум из руки Анны.

Слышны были голоса:

— Кому теперь верить? Каждый может быть поддельным!

При этих словах Анна вспомнил про лже-Владара. Ну, конечно же — ведь его не было в числе поражённых медузой. Он оставался за занавеской в укромном уголке.

И царевна произнесла:

— Я точно знаю, по крайней мере одного из присутствующих, который не человек.

— Где он? Покажи его!

— Вот он!

И с этим восклицанием Анна указала на лже-Владара, который именно в это мгновенье выскочил из-за занавеси. Голос у царевны был гневным — ведь эта Шегъгорърадская подделка посмела принять облик любимого ею человека.

А лже-Владар подслушивал всё, что происходило в зале. Услышал он и про потайной подземный ход, по которому намеривались уходить повстанцы. Об этом он намеривался доложить тем, кому служил.

Но теперь, поняв, что его разоблачил, он решил сопротивляться. Схватил большой двуручный меч, который, вместе с другим орудием, стоял в выемке у стены.

Вообще-то, этот двуручный меч являлся скорее украшением, случайно или по неопытности принесённым сюда. Даже самые сильные и ловкие из присутствующих не могли сколько-нибудь резво обращаться с этим громоздким, неудобным оружием. Но ведь лже-Владар не был человеком; вот поэтому и тяжеленный меч оказался ему подходящим. Он даже сжимал меч не в двух, а в одной руке. Вот взмахнул им и обрушил чудовищный по силе удар на большой, общий стол.

Стол был переломлен, взвились вверх тарелки, миски, посыпалась на пол всякая посуда. И до этого в зале царил изрядный гам, а тут началась сущая какофония. Некоторые женщины завизжали, дети заплакали.

Несколько смельчаков, вооружившись короткими клинками, бросились к лже-Владару, но он уложил их короткими, но сильными ударами.

Ещё в мирные дни Анна немало занималась зарядкой. По мимо прочего, она хорошо умела метать нож. Так, например, с расстояния в двадцать шагов точно всаживала клинок в яблоко.

А теперь, схватив со стола обычный кухонный нож, она метнула его в горло лже-Владара. Нож пронзил шею насквозь, но крови не было. Из разрыва посыпались искры. Лже-Владар зашатался, выронил меч и повалился на обломки стола.

— Тише! Спокойнее! Без паники! Всё будет хорошо!..

Такие и подобные окрики смогли несколько успокоить толпу. По-крайней мере, уже никто не пытался вырваться из этой подземной залы наверх.

Царевна Анна видела, что многие взгляды обращены именно к ней. Она — царевна, и в ней, после того как Тикун оказался поддельным, эти люди хотели видеть своего предводителя.

Анна подняла руку, проговорила сильным, спокойным голосом:

— Слушайте меня!..

Последние разговоры смолкли. Теперь уже все слушали Анну. А она говорила:

— Подниматься на улицу сейчас нельзя… Раз врагам известно, что мы здесь — это место оцеплено. Воспользуемся подземным ходом.

— Но как же быть с теми нашими друзьями, кого вызвали сюда? Ведь они уже в пути, и предупредить их об опасности нельзя.

— Да. Это всё осложняет, — вздохнула Анна. А сколько ещё должно подойти человек?

— Раз вызвали всех, то это ещё двести-триста…

— Да уж… Собери вас всех, так эта зала окажется переполненной. Здесь просто невозможно будет повернуться.

На Анну смотрели — ждали, что же она сейчас скажет. Некоторые и недоумевали: почему она выдерживает такую большую паузу; ведь времени не оставалось; вот-вот могли нагрянуть врага.

А что могла предложить царевна, если однозначного, правильного решения не существовало. Уйти по подземному ходу, значит, бросить, предать людей, которые спешили на зов; остаться — принять бой, значит — пожертвовать многими; может, при этом некоторое смогли бы прорваться, убежать. Анна хотела, но не решалась говорить однозначным, наставительным тоном…

Анна произнесла:

— Если бы женщины и дети пошли по подземному ходу, а воины остались здесь, то они могли бы предупредить пришедших, потом — вместе сплотиться, попытаться вырваться…

И один из мужчин поддержал Анну:

— Так и сделаем. Пусть женщины и дети уходят; ну а мы подождём тех, кто должен прийти…

Женщина, (должно быть, его жена), схватила говорившего за руку, спросила:

— Но сможете ли вы вырваться?

Некий мальчишка предложил:

— А что, если всех их электричеством побить?

На что ответил подросток:

— Так там же не все такие подмененные. Там и простые солдаты будут, — и обратившись к Анне, спросил смущённо. — Правильно я говорю?

— Правильно, — кивнула царевна. — Вот если бы удалось показать им, что среди них имеются и поддельные.

— Тогда бы они поверили нам, — произнёс один повстанец. — Тогда бы нам не пришлось воевать с ними, и снова бы мы оказались на одной стороне, против Шегъгорърара.

— Только вот электрических медуз у нас больше нет…

— Но зато есть электрический корабль Дорпьюшона.

Все повернулись к говорившему. Это был человек, или, вернее — не совсем человек, с чрезмерно зеленоватой кожей, с вытянутым, загибающимся вниз носом. Говорил он сипло:

— …Дорпьюшон известный изобретатель с мира Тэргот-дэль-Иер. Слыхали о таком?

Послышались ответы:

— О мире, вроде, слыхали, а Дорпьюшоне — нет, не слыхали.

— Так он изобрёл корабль, который летает с помощью электрических разрядов. И эти разряды можно выпускать из его днища. Вот будет хорошее оружие против Шегъгорърардских отродий!

— Может, ещё скажешь, что этот Дорпьюшон, вместе со своим кораблём у нас, на Светграде?

— Конечно. Иначе бы и не стал об этом вспоминать…

Слушавшая этот разговор Анна вмешалась:

— Что ж. Это несколько меняет дело. Точнее основа остаётся прежней: часть воинов остаётся здесь, чтобы предупредить товарищей, которые должны прийти; другая же часть, в том числе женщины и дети, уходят по подземному ходу. Наша задача — захватить корабль Дорпьюшона, прилететь сюда, и с помощью электрических разрядов вывести из строя Шегъгорърарцев.

— А вот, кстати, и Шегъгорърарец собственной персоной!

Все резко обернулись к говорившему. Это был один из повстанцев. Оказывается, в то время, пока все были увлечены обсуждением дальнейших действий, он пытался извлечь из поверженного лже-Владара того, кто сидел внутри механизмов, кто управлял им.

И вот из сплетения проводов была извлечена небольшая капсула. Повстанец положил капсулу под стеклянный купол, и тогда она раскрылась. Из неё выбралась бесформенная, зеленоватая масса, которая и была истинным обитателем Шегъгорърара.

Повстанец сильно встряхнул стеклянный купол, и крикнул:

— Ну что — очухался?! Чего вам от нас надо?! Что к нам лезете?! Своего Шегъгорърара мало?! Так и здесь вы счастья не найдёте! Только смерть свою…

И тогда все услышали тонкий, трескучий голосок, который с трудом по слогам выговаривал Светградские слова:

— Мы не по своей воле… нас заставили… простите… Я научу вас, как остановить вторжение… Но надо торопиться. Немного времени осталось…

Глава 16

Мария и Ингмар находились внутри шарообразного растеневика, и не видели, что происходит снаружи.

А растеневик вещал им своим гремучим голосом:

— Сейчас мы летим среди обломков моего разрушенного мира, в пыли, в кусках земли…

— А Белуша нашего там, случайно, не видать? — спросила Мария.

— Не видно вашего орла, — ответил растеневик. — Должно быть, он погиб.

— Проклятый Шегъгорърар! Это он во всём виноват! — воскликнула Мария.

А Ингмар поинтересовался:

— Так как же вы собираетесь расправиться с Шегъгоръраром?

— Слушаете…

Как вы уже знаете, растеневики — мои сородичи, и они играют немалую роль в устройстве нынешнего Шегъгорърара. Мне, конечно, сравнение себя с ними, столь же малоприятно, как и сравнение с вами, людьми.

Что, право, общего, между мной — мудрым, сильным, свободным, и этими жалкими сморчками, у которых и собственной воли нет.

Вы удивлены? Вы хотите спросить: как же это — нет собственной воли, ежели они создали столь мощную империю, как Шегъгорърар? Так в том то и дело, что империю создали не они, а те, кто правит ими. А у обычных растеневиков сейчас не больше воли, чем у ваших, захваченных сородичей…

Чувствую, сколь много вопросов, вы хотите задать, и отвечаю по порядку. Растеневики — эти растительные, но способные к самостоятельному передвижению организмы изначально занимали несколько миров, и вели столь неприметный, столь скучный образ жизни, что никто сторонний на них не обращал внимания.

Особенной ленью отличались растеневики, обитавшие на мире Шегъгорърар. Да, да — когда-то такое название носил только один мир, а не нынешняя империя.

Итак, обитавшие на Шегъгоръраре растеневики, не двигались, год от года торчали на месте, постепенно углубляясь корнями в почву. Те времена ещё я застал. Помню, весь этот Шегъгорърар был облеплен их тёмно-зелёными тельцами… А корни добрались до сердцевины мира.

Там было ядро — не бездушное, но живое, наделённое злой волей. Когда-то это существо невежественные дикари называли божеством… Но, на самом деле, создали его мастера древней, уже погибшей и забытой цивилизации. Оно — механизм.

Корни моих ленивых сородичей прикоснулись к его железной оболочке, и это механическое «божество» очнулось от своего долгого сна. Обстановка была проанализирована им, и, так как многие его части уже испортились и требовали восстановления, «божество» приняло решение: начать завоевания с помощью растеневиков. Вместе питательных соков, оно передало в их мозги новые мысли — мысли, которым невозможно было сопротивляться, потому что они парализовали и без того слабую волю…

На первых порах у растеневиков была одна задача: находить минералы, и строить из них механизмы. Дело продвигалось очень медленно, и, если бы не направляющая воля «божества», которое подсказывало им каждый новый шаг, то ничего бы у растеневиков не вышло.

Но вот, наконец, были сделаны первые, весьма неуклюжие и слабые аппараты. Но всё же эти аппараты были куда сильнее и ловчее растеневиков. Они начали создание новых, более совершенных механизмов. Требовались дополнительные ресурсы. Корабли разлетались от Шегъгорърара, но и тогда никто не обращал на них внимания, так как тогда их целью были не заселённые миры, да и не разрушали они эти миры, а только потихоньку выкачивали из них ресурсы.

Представьте себе: подмена различных разумных, наделённых душой существ началась не в последние годы, а ещё двести лет назад. Тогда, правда, заменяли существ не имеющих какой-либо власти, вообще — одиноких, которых не могли проверить.

Заменяли не для того, чтобы влиять на правительство той или иной империи. Это были эксперименты. Настоящие, усыплённые тела отвозили на Шегъгорърар. Там их окутывали корни растеневиков, и опускали вниз в туннели, специально вырытые вокруг "божества".

Корни растеневиков и высовывавшиеся из «божества» провода окутывали жертвы, но не умерщвляли, а напротив — питали необходимыми для жизнедеятельности веществами.

Жертвы пребывали и поныне пребывают во сне, который они сами не могут отличить от реальности. Эта весьма странная, полная борьбы реальность, там они отдают огромное количество энергии, ну а «божество», как не сложно догадаться, впитывает в себя эту энергию, постепенно становится сильнее. За счёт этого расширяется и сфера Шегъгорърара. И, чем больше будет захвачено пространства, чем больше будет жертв, тем сильнее будет «божество»; тем быстрее будет расширение.

Тогда уже не надо будет хитроумного вмешательства в дела тех или иных империй, тогда уже мало кто сможет остановить расширение Шегъгорърара. Вы хотите спросить: неужели он захватит всё Многомирье. Отвечаю: нет — это невозможно. Всё равно — время, рано или поздно, остановит это расширение. Никому ещё не удалось захватить всё Многомирье. Это невозможно. Всё равно, рано или поздно, даже самые великие империи, даже самые могучие «божества» обращались в ничто…

Итак, Шегъгорърар добрался и до моего пристанища, разрушил мир, в котором я привык предаваться созерцанию и размышлению. Лучше бы он этого не делал. Ведь я знаю, как его уничтожить.

Сейчас, среди обломков, в облаках пыли, мы приближаемся к центральному миру империи, к самому Шегъгорърару. Подобный безжизненному сплетению оторванных ветвей я упаду на его поверхность, а вы выйдете из меня и спуститесь в туннели. Вы, живые, соприкоснётесь со странными снами спящих, вы заставите их направить энергию против Шегъгорърара, и тогда он будет уничтожен.

Вот, собственно, и вся информация, вот и весь мой замысел.

Мария и Ингмар, внимательно, но, вместе с тем, и нетерпеливо выслушивали растеневика. Как только он произнёс последнее слово, Мария спросила:

— Предположим, мы проберёмся внутрь Шегъгорърара; предположим, найдём спящих, но как же нам проникнуть внутрь их снов?

Растеневик отвечал своим ворчливым, раскатистым голосом:

— Ах вы, несмышлёныши! Ничего-то вы не знаете! Ну, конечно же, в этом вам помогут связующие корни. Или, может, хотите сказать, вы не знаете, что такое связующие корни?.. Не знаете?.. Так я вам сейчас покажу…

Окружающие Марию и Ингмара корни зашевелились, и оказалось, что на их окончаниях висят корешки гораздо меньших размеров. Эти зеленоватые, напоминающие червяков корешки и были связующими.

Растеневик говорил:

— Протянуться от ваших к голов, к головам спящих. Тогда и окажетесь в их удивительном сне. Ну а дальше будете действовать по обстоятельствам. Согласны?

Мария и Ингмар с неприязнью глядели на шевелящиеся корешки и кивали. Ингмар произнёс:

— Согласны… в общем-то… Ведь, кажется, ничего лучшего нельзя придумать?

— Нет. Нельзя, — ответил растеневик. — Кстати, мы уже прилетели.

— Как? — изумилась Мария. — Уже? Так быстро?

— Ну а вы что думали? Неделю или год мы будем лететь? Владения Шегъгорърара только маленьким людишкам кажутся огромными, на самом же деле, по меркам Многомирья, они ничтожны… Готовы?

— Да… готовы…

Большие ветви начали раздвигаться, а маленькие, зеленоватые корешки повисли на ушах Марии и Ингмара. Хотелось эти, неприятно шевелящиеся корешки стряхнуть, но Мария и Ингмар понимали, что нельзя…

Большой растеневик упал на поверхность мира, который был центром империи, и тоже назывался Шегъгоръраром. Но Марии и Ингмару не надо было выходить на его поверхность, так как прямо перед ними начинался изгибистый, ветвящийся, уводящийся вниз туннель.

Вот в этот туннель они и полезли. Ждали ещё, что растеневик окрикнет их, скажет что-нибудь ободряющее или наставительное, но растеневик безмолвствовал.

Вниз и вниз, по заросшим, мшистым туннелям спускались они.

Должно быть, Шегъгорърар не мог себе представить, чтобы сюда, в самое сердце его владений, проникли сторонние, настроенные против него существа. Здесь, по замыслу Шегъгорърара, царило полное ему подчинение, а также — сон.

Спали, вросшие в стены туннеля, сплетённые между собой корнями, существа. Все они обладали и разумом и душой, но далеко не все были людьми. Кто-то походил на дракона, кто-то — на пеликана, встречались похожие на лягушек, осьминогов, тараканов, и ни на кого, знакомого Марии или Ингмару, не похожие. Но все эти удивительные существа одинаково крепко спали, а Мария и Ингмар спускались всё ниже и ниже, желая увидеть здесь кого-нибудь со Светграда…

И увидели сразу многих. Эти люди не были вплетены в одну какую-то стену: они находились и по бокам, и над головой, и под ногами… Впрочем, здесь, практически уже в самом центре Шегъгорърара, также как и в пространстве между мирами, отсутствовало притяжение, поэтому и такие понятия, как верх или низ были условными. Можно было плыть в воздухе, неспешно поводя руками и ногами.

Ингмар и Мария едва сдержали восклицания, когда увидели спящих членов царской семьи, а также и самого царя Романа. Царевны Анны среди них не было.

Мария прошептала:

— Дальше нам лететь незачем…

Она приблизилась к царю Роману, и зелёные корешки на её ушах зашевелились сильнее, потянулись ко лбу спящего…

К другому придворному приблизился Ингмар.

— И вот сейчас мы заснём… — прошептала Мария.

— И, надеюсь, ещё проснёмся, — молвил Ингмар.

Глава 17

Саша летел среди миров. Он чувствовал, где находится Шегъгорърар, также, как птица чувствует, где её родной мир; и возвращается к нему из дальних странствий…

Внутри Саши был плод бессмертия. Но, если прежнему владельцу этого плода — ОНО потребовались тысячелетия, чтобы преобразиться и обрести свою непробиваемо металлическую оболочку, то Саша изменялся буквально на глазах. Здесь роль играл его человеческий, — страстный, жаждущий преобразований, пламенный дух.

Но не огнём, а зловещей тьмою был окружён изменяющийся Саша. Обитатели тех миров, возле которых он пролетал, видели огромную, пугающую своей глубиной чёрную тучу. Иногда эта туча стремительно расширялась, и тогда мрак обхватывал ближайшие миры. Становилось холодно, разом обессилевшие жители падали на землю… Но снова сияло солнце, и силы возвращались к ним.

Саша вовсе не хотел забирать у них силы, он никому не желал зла. Он даже не хотел мстить Шегъгорърару. Он просто чувствовал, что он должен сделать, и у него не было выбора — чувство долга оказалось всеобъемлющим, подчинило его ещё сильнее, чем Шегъгорърар подчинял своих рабов.

Ему нужно было больше энергии, вот он и получал её из окружающего мира. И, чем сильнее он становился, тем быстрее летал. Не только самая быстрая птица, но даже и корабль-стрела уже не угнался бы за ним. А он всё разрастался, всё меньше напоминал человека.

До развязки оставалось уже совсем немного.

Глава 18

Царевна Анна, а также двадцать повстанцев-воинов, и ещё — все бывшие в подземной зале женщины и дети — все они пошли по тайному ходу (во всяком случае, они надеялись, что этот ход до сих пор остаётся тайным, и их не поджидает засада). С ними шёл и тот мужчина, который рассказывал про изобретателя Дорпьюшона и про его электрический корабль. Этот мужчина обещал провести их к самому кораблю…

Факелы высвечивали низкие своды, а также — сложенные из старых, растрескавшихся кирпичей стены, которые так часто изгибались, что уже трудно было определить — в каком именно направлении они сейчас движутся. К тому же, от основного туннеля отходили и боковые, гораздо более узкие проходы. В некоторые из них и человек бы не смог протиснуться. По словам одного из повстанцев, туннели эти были вырыты ещё до возникновения Светградского государства, и занимались их строительством отнюдь не люди…

Один из повстанцев нёс стеклянный колпак, под которым лежал или стоял бесформенный, похожий на кусок плесени обитатель Шегъгорърара. Некоторые слышали его трескучий голос, те же, кто не слышал — спрашивали у идущих рядом и те пересказывали.

Растеневик говорил о том, что уже известно читателю из рассказа другого растеневика, того — который доставил Марию и Ингмара на Шегъгорърар.

Один из повстанцев спросил грубо:

— Что же вы, стручки такие зелёные, никакого сопротивления не оказали? Поработило вас это существо, а вы его и слушаетесь? Объединились бы и дали ему отпор!

На что растеневик пропищал:

— И вы не смогли бы оказать сопротивления, если бы в вас через корни этот яд залился. Воля наша парализована…

— Но вот ты вполне свободно разговариваешь. Даже выражаешь недовольство Шегъгоръраром.

— Я находился в копии того, кто называется Владаром…

— Что тебе известно о Владаре? Его уже переправили на Шегъгорърар? — спросила Анна.

— Нет. Сейчас слишком большой поток туда переправляют, очередь большая. Ещё сутки он, парализованный, должен пробыть здесь, на складе…

— А где этот склад находится?

— В складах воздушного порта. Но там хорошая охрана. Нынешними силами вы не сможете его освободить.

И снова спрашивал повстанец:

— Так почему же тебе удалось избавиться от отравы этого божества — истинного Шегъгорърара?

— Я сам размышлял… Поначалу я чувствовал чёткую, сильную связь с Шегъгоръраром. Исполнял исключительно то, что от меня требовалось. Но затем наступило смятение: я думал об освобождении, о том, какие мы несчастные…

— Ты бы лучше думал о тех, кого вы несчастными сделали. Ну, ладно — продолжай…

— Так вот: всё это время рядом находилась Анна. Поначалу она искренне верила, что перед ней Владар, потом закрались в неё сомнение. Но всё время, пока она верила — от неё исходила сильная любовь. Вы ведь знаете, что такое любовь? Она подобна лучам солнца, только ещё сильнее. И лучи любви, незримые для глаз, но согревающие душу, очистили меня от тьмы Шегъгорърара. Даже и потом, когда Анна заподозрила подмену — чувство любви не оставило её; даже загорелось ещё сильнее. Эти лучи обходили меня, были устремлены к далёкому Владару, но я уже сам, своей волей, старался уловить их. И, когда Анна уходила, я уже готов был признаться ей во всём. Но вот она ушла, и вновь начало возрастать влияние Шегъгорърара. Наконец, эта тьма, это безволие завладели мною; подвластный чужой воле, я попытался бежать, чтобы выдать вас, но, к счастью, метко брошенный клинок, повредил механизм. Вам удалось извлечь капсулу, в которой я находился. Вам уже, должно быть, известно, что такие капсулы должны возвращать нас на Шегъгорърар в том случае, если будет разрушена новая оболочка…

Нёсший его повстанец проговорил:

— То, что ты говоришь, конечно, интересно, но вряд ли поможет в нашей борьбе с Шегъгоръраром. Или что, думаешь, мы сможем направлять лучи любви на наших врагов: на похитителей наших любимых, близких людей? Ты, растение, можешь понять, что это невозможно?

— Я понимаю, и всё же вам стоит попробовать. Совсем не обязательно любить нас растеневиков.

— Да это совсем не обязательно! — рявкнул кто-то из идущих.

— Но если в самые тёмные, страшные моменты вы будете думать о любви, заботиться о своих близких — то это тоже хорошо. Мои заключённые в механизмы, несчастные сородичи должны почувствовать это. Быть может, им удастся освободиться. Пожалуйста, примите мои слова к сведению.

— Примем, примем, и поступим наоборот. Тебе что ли доверять? Ха! Нашёл дураков! Шегъгорърар, конечно, хитрый, и шпионов своих засылает и наше убежище раскрыл, но ещё не всё потеряно, и мы ещё не настолько обезумили, чтобы подобные советы выслушивать.

— И всё же я надеюсь на ваше благоразумие. Ведь я сейчас говорю искренне. Быть может — впервые в своей жизни. Но послушайте меня.

— Послушаем! И будем добивать врагов электрическими зарядами! Уж они-то поточнее будут, чем лучи любви.

— Сейчас вы уподобляетесь Шегъгорърару. Он — божество войны и новых технологий, он думает примерно также.

— Не сравнивай нас с Шегъгоръраром! Ты, плесень, не забывай, что мы воевать не хотели, это вы…

В это время их настиг отдалённый, приглушённый, но тревожный крик. И они остановились, вслушиваясь; надеясь, услышать ещё что-нибудь. Но ничего, кроме редких всхлипываний, от крупных, образующихся на потолке и падающих на влажный, каменный пол капель они не услышали.

Потом раздались сразу несколько, в основном женских, голосов:

— Это там, в нашем убежище. Там, где наши родные остались! Началось!..

И в некоторых из них так сильно было чувство боязни за своих близких, что они порывались развернуться, пойти обратно.

Анна останавливала их. Царевна говорила:

— Они остались там, чтобы предупредить остальных и чтобы прикрыть наше отступление. Сейчас наша задача — захватить корабль Дорпьюшона и уж тогда вернуться. А, если мы повернём сейчас, то никакого толка от нашего возвращения не будет.

И эти простые слова подействовали. Невесёлая, молчаливая процессия двинулась дальше…

Идущие прислушивались, желая услышать ещё хоть какую-нибудь весточку от своих близких, но пока что больше ничего не было слышно…

Вот шагавший впереди мужчина дал знак остановиться, а бывшей рядом с ним Анне сообщил:

— Здесь решётка. Её не открывали уже многие годы. За ней — овраг и — окружённый домами пустырь. Если такая большая группа людей вылезет оттуда, то их могут заметить, естественно — поднимут тревогу.

Выслушав его, Анна обратилась к людям:

— Пусть женщины и дети останутся здесь, в достаточно безопасном месте. Остальные пойдут к кораблю Дорпьюшона, и через некоторое вернуться…

Но с этим предположением они категорически не хотели соглашаться. Оставаться здесь, ждать неизвестно сколько — это было для них страшно. Хотелось поскорее встретиться со своими родными, удостовериться, что они — живы здоровы.

Уговаривать их было бесполезно, а приказывать царевна в этот раз не могла, потому что и сама до конца не было уверена, как поступать правильно.

Немного провозившись с заржавленным замковым механизмом у решётки, они всё же открыли его, начали выходить в тёмный овраг…

На это половине мира Светграда по-прежнему царила ночь. А высоко в небе плыли красивые, бело-розоватые облака; так как и всегда сияло Солнца; и очень хотелось, чтобы его благодатные, тёплые лучи коснулись и этого места. Почему-то им казалось, что при свете дня порождения Шегъгорърара уже не будут настолько сильными…

К сожалению, овраг был перегорожён толстыми, высокими решётками, и поэтому идти по нему долго они не могли, приходилось выбраться на пустырь…

Оказавшись на открытом пространстве, они ощутили себя уязвленными; было такое чувство, что за ними наблюдают сотни враждебных глаз, что уже вся армия Шегъгорърара спешит на расправу с ними. Но и возвращаться назад уже не хотели. Двигались достаточно быстро, иногда — перебежками.

Всё тот же мужчина, который рассказал им о корабле Дорпьюшона, вёл их туда, где этот корабль должен был находиться…

Вот, наконец, пустырь остался позади. Эта, весьма растянувшаяся группа людей, ступила на тёмную, узкую улицу. Высокие стены домов возносились над ними, практически полностью загораживали небо (напомню, впрочем, что эти высокие — это двух-трёх этажные строения, выше же на Светграде был только царский дворец).

Дорога казалась уж очень долгой. С улочки на улочку, через небольшие площади. Их уже много раз должны были заметить. И действительно — заметили. Подошла значительная группа воинов с клинками наголо. Они потребовали:

— Предъявите свои документы.

Царевна Анна ответила в тон спрашивающему — голосом грубым и повелительным:

— А ты разве не узнаёшь меня?

Воин изумился, выдавая своё не Шегъгорърарское происхождение:

— Неужели царевна?

Анна уже собиралась идти дальше, но другой воин проговорил:

— И всё же: что вы делаете здесь, в такое время?

— Я особа царской крови, и не должна давать отчёта.

— Извините, ваше высочество, но — обязаны. Сейчас военное время, вы не должны были покидать дворца. Кто эти люди?..

Анна хотела ответить тем же надменным тоном, но не успела. За то короткое время, пока она общалась с воинами, повстанцы уже сообразили, что ничем хорошим это не закончится. Они воспользовались теми короткими мгновеньями, когда внимание воинов было обращено на столь неожиданно представшую перед ними в этом месте царевну.

И, некоторые из повстанцев, воспользовавшись крайне скудным освещением, отделились от основной группы, пробрались вдоль стены и неожиданно набросились на воинов.

Многие воины тут же были повалены, руки им выкручивали, оружие вырвали. Повстанцы шипели грозно:

— Не вздумайте сопротивляться!

Но несколько воинов, в том числе и тот, для которого оказалось не достаточно того, что Анна — царевна, оказались проворнее. Промелькнули их клинки, и вот уже зарубленные насмерть или раненные повстанцы оказались недвижимо лежащими или дёргающимися и стонущими на мостовой.

Зазвенели, сталкиваясь клинки. А один из воинов добрался до свистка, и засвистел из всех. Правда, это продолжалось только несколько. Затем острое лезвие вошло у него между лопаток, а вышло именно там, где было сердце. Заливаясь кровью, беспомощно хрипящий, умирающий, упал он на мостовую.

Но не из всех раненных воинов текла кровь. После того, как один из них остался без кисти руки, оказалось, что внутри у него механическая начинка…

Понимание того, что свисток должны были услышать, что к этому месту уже должны бежать вооружённые отряды придало повстанцев больших сил. Они бросились на тех последних, кто сопротивлялся и буквально смяли их.

Анна кричала:

— Только не убивайте!!

Она и требовала, и молила об этом.

Но, всё же, после того, как этот короткий, беспорядочный и лихорадочный поединок был закончен несколько воинов и несколько повстанцев остались лежать мёртвыми.

Остальные воины, связанные, были изумлены, когда им показали, что среди них, оказывается, были и механические подделки.

Царевна Анна, стараясь унять дрожь в голосе, говорила:

— Вы считаете нас врагами, но, глядите: Шегъгорърар уже здесь. Вот, в этих поддельных, лже-людях, они среди вас, они в царском дворце. Мой отец — царь Роман, сейчас неизвестно где, а на его месте — механическая марионетка. Да — мы повстанцы, потому мы знаем правду, потому что боремся против Шегъгорърара. И, если хотите, можете примкнуть к нам…

Несколько воинов изъявили желание присоединиться к повстанцев. Но каждого из них, прежде чем освободить и отдать оружие, проверили — делали небольшие надрезы на ладонях. У всех, кроме одного, выступила кровь.

Тот, у которого не выступила кровь, бешено начал извиваться, но не в силах был разорвать верёвки, которыми успели связать его руки.

И тогда царевна Анна решила использовать оружие, о котором говорил ей освободившийся растеневик. Она начала думать о Владаре. И тут такая светлая, неожиданная нежность нахлынула. Так захотелось обнять его, милого — того, с кем почти всю жизнь пробыла в разлуке.

И подменённый не человек перестал дёргаться. Он лежал смирный, глядел широко раскрытыми, ничего не выражающими, остекленевшими глазами вверх, а губы его слабо двигались. Срывались с них слова:

— Я освобождён от Шегъгорърара. Теперь хочу освободиться от этого тела…

Но уже некогда было его освобождать, а надо было уходить — даже бежать. В окрестных кварталах поднялась тревога. Ещё несколько раз раздался свист; уже и топот приближающихся воинов можно было услышать. Но тут возникла ещё одна заминка: женщины не хотели оставить своих, так глупо и неожиданно погибших мужей или братьев. Уговоры на них не действовали, они рыдали, они обнимали мёртвых, они хотели унять боль раненых.

И пришлось оставить таких женщин и детей. Остальные побежали по улице. Вроде бы, до корабля Дорпьюшона оставалось совсем недалеко.

Глава 19

Зелёные корешки соединили сознание Марии и Ингмара не с чьим-то конкретным сознанием, а сознаниями всех спящих. Но трудно было поверить, что это только сновидение — отличить его от реальности, несмотря на всю причудливость, было сложно. Все ощущения были именно такими, как в реальном мире, а не как во сне.

Мария и Ингмар оказались стоящими на широком плато по краям которого вздымались высокие горы; в небе неспешно двигалась плотная, совершенно непроницаемая завеса то ли из туч, то ли из дыма. Неподалёку стояли дома: высокие, многоэтажные, сложенные из бетона. Ни Мария, ни Ингмар таких прежде не видали.

И, сразу же обратили внимание на многочисленных созданий — как людей, так и не людей. Все эти существа занимались разнообразной работой. Кто-то что-то тащил, кто-то копал, кто-то закапывал; кто-то напряжённо размахивал руками, клешнями, щупальцами…

На только что появившихся Марию и Ингмара никто, кажется, не обратил внимания. Подойдя к одному не знакомому человеку, Мария спросила:

— Скажите, а что вы делаете?

Тот, не прекращая волочить по земле тяжёлый, наполненный камнями мешок, ответил:

— Работаю. А разве вы этого не видите?

— Видим. Но… зачем? Чью волю выполняете?

— Конечно, свою волю.

— Но зачем вам это надо? — такой вопрос задал Ингмар.

— Чтобы было, — ответил человек.

— Вот вы тащите мешок с камнями. Но куда? Чего ради? Что хорошего от этого будет? — поинтересовалась Мария.

— От этого будет дом.

— Ваш дом?

— Да.

— А где?

— Да вон же…

Человек кивнул на небольшой, перекошенный дом, который строили, а одновременно с этим и разбирали люди и другие существа.

— Но ведь ваш дом никогда не будет достроен! Его и строят и разбирают! — воскликнула Мария.

— Что? Почему? О чём вы говорите? — человек был изумлён, но при этом не выпускал свой мешок — продолжал его тащить.

А Мария уже побежала к дому, Ингмар вынужден был последовать за ним. Дело в том, что среди строителей дома Мария узнала царя Романа.

Подбежав к нему, девушка спросила:

— Ваше величество, вы узнаёте меня?

— Нет, — ответил царь Роман, выбивая молотом, очередной камень из кладки.

— Ну да, откуда вам меня помнить. Ведь я была всего лишь одной из многочисленных ваших поданных. Ну а о своей дочери, царевне Анне, вы помните? О Светграде? О Многомирье…

Царь Роман на мгновенье остановился, и показалось, что в глазах его промелькнуло осмысленное чувство, он медленно, хрипло проговорил:

— Анна… Многомирье…

Но уже снова замахнулся киркой, ударил по камню, и пробормотал вяло, бессмысленно, устало:

— Не мешайте работать. Сами займитесь делом.

Мария и Ингмар отошли на несколько шагов и там заговорили между собой. Девушка молвила:

— Не стал бы нас сюда растеневик посылать, если бы здесь всё было безнадёжно.

А Ингмар ответил:

— Кажется, в царе Романе что-то пробудилось. Мне показалось: ещё немного и он сбросит с себя это оцепенение.

А Мария ответила:

— И я даже знаю, в чём дело. В те мгновения я думала о близких, дорогих мне людях, о всех тех, кто сейчас страдает, я искренне хотела им помочь; даже — пожертвовать своей жизни ради блага Светграда и всех миров, знакомых мне и не знакомых…

Ингмар проговорил:

— И он почувствовал твою любовь. Да — любовь: искренняя, настоящая любовь, она является противовесом всему, что здесь происходит. Вот именно этим оружием мы и должны действовать.

Мария ненадолго задумалась, потом кивнула:

— Да, ты прав. Хотя, поначалу, я думала, что нам предстоит встретить здесь некоего монстра. Но монстра нет. Есть существа, наделённые душой, но забывшие о своей прошлой жизни. Они проделывают немалую физическую работу, хотя, в то же время, их настоящие тела вплетены в паутину. Из них поступает энергия, и этой энергией питается Шегъгорърар. Чем больше будет здесь этих несчастных, тех быстрее будет расширяться сфера влияния Шегъгорърара… Впрочём, нечто подобное нам уже сообщал растеневик.

Тогда Ингмар спросил:

— Всё хорошо. Да только вот вопрос: где мы найдём любовь для всех-всех, присутствующих здесь?

Мария ответила:

— Нам особо не на что надеяться. Здесь, видишь, какое их число, а нас всего двое.

— Но ведь…

— Вот если бы здесь, рядом со мной был Саша… Милый, милый мой Сашенька…

В это мгновенье как раз подошёл тот человек с мешком, заполненным камнями, которого они первым повстречали в этом сонном мире.

И вдруг человек этот выронил мешок, посмотрел на Марию и спросил:

— Что?

— Ты слышишь? Ты понимаешь меня? — улыбнулась девушка.

— Да… я…

Ингмар подумал: "Ну вот. Сильная любовь Марии, хоть и вдаль, на Сашу направленная, а всё же задела этого несчастного".

Мария взяла очнувшегося человека за руку и, заглядывая ему в глаза, молвила:

— Ты помнишь своё имя?

— Я… Тг… Тгр… Тангодрим!

Человек, вспомнив своё настоящее имя, вдруг заплакал, и с восторгом начал повторять, то шепча, то вскрикивая:

— Тангодрим! Тангодрим! Тангодрим…

А Мария, не выпуская его руки, спрашивала:

— А что ты помнишь о своей настоящей жизни?

— Настоящая жизнь? — спросил человек, и глаза его засияли. — О! — вскрикнул он вдруг громко.

По щекам его покатились слёзы.

— Значит, помнишь? — спросил, подойдя вплотную Ингмар.

И голос Ингмара тоже вздрагивал от волнения, и Ингмар очень волновался.

А человек приговаривал:

— Но неужели это не сон — то, что я сейчас вспомнил. Самый дивный, самый замечательный сон.

Мария провела ладонью по его щеке и молвила:

— Нет-нет. Не сон. А вот то, что окружает тебя сейчас, это действительно: дурной сон, но этот дурной сон уже скоро будет разрушен. А ты, пожалуйста, продолжай вспоминать…

И человек говорил:

— Я помню, сад, в котором росли плодовые деревья. Какие там были запахи; душистые, ароматные…

Тут и Мария и Ингмар почувствовали смешанные, тёплые запахи спелых яблок, вишен, груш…

В воздухе, вроде бы стало светлее. Человек продолжал:

— А за калиткой поле. Там росли белые деревья. Как же приятно было на них любоваться.

— Берёзки, — подсказала Мария.

— Да, берёзки! — человек буквально просиял. — Сейчас, благодаря вам, я вспомнил это слово… Они были… они — нет, словами этого чуда не передать… А в небе плыли: такие светлые, всегда разные, изменяющиеся…

— Облака, — произнёс Ингмар.

— О да. Облака!.. Я жил там. Это было так давно…

— Быть может, совсем недавно, — заявила Мария.

— Но как же вернуться туда?

— Вместе мы обязательно вернёмся! — проговорил Ингмар.

И тут со стороны раздались неожиданные, но такие желанные голоса:

— Вместе. Вернёмся. Мы уже здесь.

И, оглянувшись, они увидели множество просиявших, прекрасных лиц. Там были не только люди, но даже и существа, совсем необычные, казались и Марии и Ингмару прекрасными. Это было сильное чувство искренней любви к красоте, к миру. Они хотели вернуться в настоящий мир, они подпитывали друг друга энергией.

Шегъгорърар в течении многих месяцев, а то и лет подчинял их души, загонял их в пучину кошмарных видений, а тут, в течении столь краткого срока наступило просветление.

Подобно цепной реакции разбегалось это. Чем дальше, тем больше становилось освобождённых, тем сильнее было чувство их неожиданного освобождения.

И вот закачались и рухнули горы. Вот всколыхнулось небо, и спала с него завеса…

Глава 20

Саша летел среди миров… Он чувствовал, где находится Шегъгорърар.

Но сам Саша уже настолько преобразился, что для обитателей тех миров, возле которых он пролетал, он был уже хуже самого Шегъгорърара со всеми его приспешниками.

Саша был подобен исполинской чёрной туче, которую даже невозможно было разглядеть, из-за чрезмерной скорости её передвижения.

Миры, возле которых он пролетал, окутывала мгла; те, кто жил там, чувствовали сильный холод, некоторые их обитатели почти совсем замерзали, но потом вновь пробивались солнечные лучи, всё оттаивало, и жители робко улыбались и спрашивали друг у друга: неужели этот кошмар никогда больше не вернётся?

…А Саша уже был поблизости от сферы Шегъгорърара. Уже видел это исполинское, поглотившее многие миры тёмно-матовое поле.

Туча загремела, сотни ветвистых, многоцветных, слепящих молний вырвались из неё, и горе было тем, к кому случайно прикоснулись эти молнии.

Саша видел своего врага — он застилал огромное пространство, он казался непобедимым. Но Саша смеялся над этой мнимой непобедимостью. Ведь он про себя знал: это он бессмертен…

И они столкнулись. Завязался бой.

Туча, меняя очертания, растекалась по поверхности сферы.

Саша из всех сил прорывался внутрь сферы к Марии, но сила Шегъгорърара удерживала его.

Молнии Саши, его клокочущая тьма сливалась с Шегъгоръраром. То, что прежде было призрачным, эфемерным, теперь становилось непробиваемо твёрдым, более прочным, чем сталь, чем алмаз.

И, когда все разбуженные Ингмаром и Марией люди и нелюди вышли на поверхность центрального мира в бывших владениях Шегъгорърара, они не увидели сумрачного, матового свечения, но и родного златистого света солнца они тоже не увидели.

Их, и ещё несколько сотен миров окружён лазурный, с затаёнными яблочными оттенками свод. Шегъгорърара больше не было, но и Саша преобразился неузнаваемо — он отныне был этой сферой, а все они — заключёнными в неё.

А на одной из Светградских площадей отряд повстанцев был окружён воинами. Силы казались неравными, повстанцы были обречены.

Принцесса Анна вышла вперёд и воскликнула:

— Воины Светграда! Среди вас — слуги Шегъгорърара!..

Её не слушали, кто-то говорил, что её опоили дурманом, что она не в себе….

И уже готов был начаться бой, но тут оборвалась связь с Шегъгорърадом, и растеневики смогли действовать самостоятельно.

Остановились те, кто был наиболее активен и призывал к задержанию повстанцев. Они буквально разваливались на части, а из них выбирались растеневики…

В это же мгновенья на одном из складов очнулся, открыл глаза настоящий Владар.