Сталинградская битва

Писатель К. Симонов в своей книге "Разные дни войны" приводит полученное им от одного сержанта артиллерии письмо. Вот выдержки из него:

"На всю жизнь помню смысл приказа Сталина, прочитанного вслух перед строем нашей батареи в небольшом перерыве между боями жарким летним днем в начале августа 1942 года...

Приказ No 227, как Вы, конечно, помните, был предельно правдив, откровенно объяснял то отчаянное положение, в какое попали наши народ и страна к середине лета грозного 1942 года. Не могу найти слов, чтобы выразить наши настроения и чувства в то время, после прочтения этого приказа.

... Думается, вполне можно утверждать, что не буква, а дух и содержание этого документа очень сильно способствовали морально-психологическому духовному перелому, если позволительно так выразиться, в умах и сердцах всех, кому его тогда читали и кто держал в те дни в своих руках оружие, а значит, и судьбу Родины, да и не только Родины -- человечества!

Дело даже не в тех крайних мерах, которые предусматривались этим приказом, а в его содержании, сыгравшем громадную роль в деле создания такого перелома.

По-моему, главное в том, что людям, народу (приказ зачитывался всем войскам) мужественно сказали прямо в глаза всю страшную и горькую правду о той пропасти, на грань которой мы тогда докатились"{195}.

Необходимо было изменить ход событий. И советские воины преодолевали самые жестокие испытания в невероятно трудные дни и недели уличных боев в Сталинграде. Коммунисты и комсомольцы играли в них ведущую роль. Во взводах, ротах и батальонах, во всех подразделениях и частях велась политическая работа, проводились собрания, распространялись листовки. Фронтовая печать воспитывала солдат и офицеров в духе бесстрашия, верности воинской присяге, ненависти к агрессорам. Бойцы в окопах и блиндажах знали, что события под Сталинградом, подвиги его защитников находятся в центре внимания Советской страны и всего мира. Уже тогда понималось огромное историческое значение Сталинградской битвы, непосредственными участниками которой были воины Юго-Восточного и Сталинградского фронтов.

Перед защитниками Сталинграда выступали члены ЦК партий В. А. Малышев, Д. 3. Мануильский, Е. М. Ярославский, а также многие командиры и политработники.

В ходе упорной и затяжной борьбы использовались самые различные формы партийно-политической работы и политического обеспечения боя. Так, например, по инициативе политработников создавались ленинские комнаты в специально построенных для этого землянках.

Воины, проводившие дни и ночи в окопах и блиндажах, непрерывно участвовавшие в боях, приходя в такую землянку, получали краткий отдых и моральную разрядку. Здесь можно было обсушиться, обогреться, написать письмо, поделиться с товарищами впечатлениями, боевым опытом, прослушать беседу. Сюда доставлялись газеты, книги. Какое значение имела проводившаяся здесь работа, показывает следующий пример. Участник героической обороны "дома Павлова", командир пулеметного расчета комсомолец Илья Воронов прочел в ленинской комнате книгу Николая Островского "Как закалялась сталь". Она произвела на него сильное впечатление. В оборонительных боях он проявлял стойкость и бесстрашие. В дальнейшем, когда началось контрнаступление, гарнизон "дома Павлова" покинул разрушенное здание, превращенное в легендарную крепость, и атаковал врага в районе площади 9 Января. В ходе жестокого боя Илья Воронов был ранен, но продолжал сражаться. Только после новых ран, когда простреленные в нескольких местах руки перестали действовать, он, истекая кровью, согласился оставить поле боя. Позднее, когда его привезли в медсанбат, Воронов заявил: "Вот теперь я тот боец-комсомолец, который был у Островского"{196}. Образ любимого героя глубоко запал в сознание воина и не оставлял его в часы трудных испытаний.

В борьбе за Сталинград советские войска накопили значительный опыт боевых действий в условиях крупного населенного пункта. Политические органы помогали командованию обобщать этот опыт и делать его достоянием всех защитников Сталинграда, всех бойцов, командиров и политработников частей и подразделений. Особое внимание уделялось созданию жесткой обороны. Политотдел 62-й армии, анализируя причины потерь личного состава в ходе уличных боев, широко популяризировал опыт лучших командиров и политработников, сумевших быстро укрыть своп подразделения в глубокие траншеи, окопы, щели, и развернул большую работу в войсках, поддержанную Военным советом армии, по созданию жесткой обороны. В своей телеграмме 2 октября 1942 г. в 23 часа 00 мин. политотдел 62-й армии указывал военным комиссарам, начальникам политотделов, политрукам, всему партийно-политическому аппарату частей и подразделений на необходимость повседневно заниматься вопросами создания жесткой обороны: отрывкой окопов, щелей, перекапыванием улиц, оборудованием дзотов в зданиях, созданием завалов, баррикад, минных полей{197}.

В ту же ночь в части армии было командировано восемь политработников для оказания помощи в осуществлении указания политотдела армии. Партполитаппарат частей и соединений провел в этом направлении большую работу, разъясняя, что тщательное укрепление занимаемых рубежей способствует решению основной боевой задачи - удержать Сталинград, и в то же время помогает избежать излишних потерь. Политотдел 39-й гвардейской стрелковой дивизии к вечеру 3 октября доносил в политотдел армии: "В районе обороны производятся постройки укрепленных сооружений. Сооружаются доты, дзоты, баррикады, завалы с расчетом сделать район обороны (завод "Красный Октябрь") неприступной крепостью для противника"{198}. В 193-й стрелковой дивизии также были проведены специальные работы: установлено 300 противотанковых и 200 противопехотных мин, устроено семь баррикад из подручного материала. Несколько зданий было превращено в мощные узлы сопротивления. "Части, выйдя на рубежи обороны,- сообщалось в политдонесении политотдела армии,- проводят окопные работы с таким расчетом, чтобы каждый боец имел щель или окоп полного профиля. В частях 13-й гв. сд также проводятся большие работы по созданию опорных пунктов и сооружению баррикад, противотанковых рвов. Кроме того, штабом дивизии совместно с политотделом проведена ночная проверка несения службы на рубежах обороны, расстановки огневых средств и боевой готовности подразделений, находящихся на переднем крае, что также помогло выявить недостатки и повысить бдительность"{199}.

Методы партийно-политической работы в войсках были разнообразны, но все они подчинялись решению боевых задач. В конце октября политический отдел 64-й армии провел слет мастеров меткого огня. После выступлений лучших снайперов было принято обращение участников слета ко всем снайперам.

В нем говорилось: "Товарищи снайперы! Сейчас в ожесточенных сражениях, в буре величайших битв решается судьба нашей Родины, завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции. На нас - защитников волжской твердыни - обращены взоры народов СССР, взоры всех миролюбивых народов мира.

Доверие советского народа воодушевляет нас на новые подвиги в нашей справедливой освободительной борьбе. Все ожесточеннее и кровопролитнее становятся бои. Враг несет колоссальные потери. Подступы к городу и улицы окраин завалены сотнями сгоревших танков, трупами тысяч немецких солдат и офицеров. Недаром сами немцы называют путь к городу "дорогой мертвецов".

Задача наша состоит в том, чтобы отстоять Сталинград. Это наш священный долг перед Родиной, и мы его выполним - отстоим славный город, уничтожим врага под его стенами"{200}.

В суровых условиях оборонительного сражения политические органы и партийные организации оказывали реальную помощь командованию в обеспечении жесткой обороны.

Политическая работа, сочетая агитацию с личным примером, укрепляла боевой дух войск. В истории 13-й гвардейской дивизии отмечается: "Очень часто, проведя накоротке беседу с бойцами, политрук или агитатор шел затем вместе с ними в атаку. Именно в боевых порядках штурмующих подразделений были тяжело ранены коммунисты начальник политотдела дивизии старший батальонный комиссар Григорий Яковлевич Марченко и комиссар 34-го гвардейского стрелкового полка батальонный комиссар Петр Васильевич Данилов.

Многие коммунисты отдали в этих боях свою жизнь за Родину. Но ряды коммунистов оставались столь же плотными. Место выбывших из строя занимали их боевые товарищи"{201}.

Большую роль в укреплении морального духа защитников Сталинграда играла их постоянная духовная связь со всей страной. Фронтовая печать публиковала письма жителей Сталинграда и области, ветеранов гражданской войны, трудящихся городов, сел и деревень, целых республик, а также воинов других фронтов с призывом стойко защищать город на Волге и ответные письма сталинградцев. Так, ветераны гражданской войны, участники обороны Царицына, писали: "...Не сдавайте врагу наш любимый город. Любой ценой защитите город-герой. Бейтесь так, чтобы слава о вас, как о защитниках Царицына, звенела в веках.

Помните, дорогие друзья, помните, сыновья и дочери, страна, весь народ не забудут ваших имен. Не забудут имен тех, кто героически сражался за счастье народа, не щадил своих сил и жизни за город-герой"{202}.

На это послание первыми откликнулись гвардейцы 13-й дивизии, обратившиеся ко всем остальным защитникам Сталинграда с открытым письмом: "...Братья по оружию!

...Наши отцы и матери, жены и дети работают не покладая рук, день и ночь производят для нас оружие и танки, самолеты и пушки, снаряды и патроны. Они надеются на нас. Они призывают жестоко и беспощадно мстить врагу за потоптанную русскую землю, за разрушенные и сожженные города и села, за убийство русских людей. Они призывают нас, невзирая на жертвы и лишения, сражаться так, как сражались герои царицынской эпопеи в годы гражданской войны"{203}.

Гвардейцы призывали всех защитников Сталинграда бить врага беспощадно, до полного его уничтожения.

О том, как было воспринято это обращение, рассказывается в истории 64-й армии. "1 октября армейская газета "За Родину" опубликовала письмо бойцов и командиров 13-й гвардейской стрелковой дивизии... Обращение обсуждалось на красноармейских митингах и собраниях и нашло широкий отклик в сердцах бойцов и командиров частей и подразделений 64-й армии"{204}.

Итогом обсуждения послания ветеранов Царицынской обороны и обращения гвардейцев 13-й дивизии явилось письмо воинов Сталинградского фронта Верховному Главнокомандующему, в котором говорилось, что они выполнят свой долг перед Родиной и отстоят Сталинград.

На имя защитников Сталинграда из колхозов и городов, со всех концов Советской страны поступали тысячи приветствий, десятки тысяч посылок и подарков. К ним обращались узбекский и туркменский народы, Академия наук СССР, рабочие Челябинска, Свердловска, моряки Мурманска. В многочисленных письмах труженики тыла рассказывали о своей работе, брали обязательства еще лучше помогать защитникам Сталинграда.

Партийно-политический аппарат, партийная печать, партия в целом развертывали огромную деятельность, направляя тот сложный процесс подъема морального духа воинов и в целом народных масс, который происходил в ходе борьбы за Сталинград и который был оценен мировым общественным мнением как нечто феноменальное. Эффективность идеологической деятельности партии во многом зависела от методов и форм политико-воспитательной и партийной работы, но решающую роль здесь сыграло единство целей партии, парода и армии. Высокая идейность личного состава Красной Армии была важным источником героической стойкости войск в условиях напряженной вооруженной борьбы.

Суровая боевая закалка воинов в сочетании с их идейно-патриотической убежденностью создали тот легендарный облик воина-сталинградца, который в ходе Сталинградской битвы привлек внимание всего ,мира. Эта громкая слава не имела ничего общего с домыслами некоторых буржуазных авторов о якобы равнодушном отношении советского человека к жизни, порожденном веками его истории{205}. Отметим еще один момент в понимании этого вопроса. В тяжелой боевой обстановке очень многое зависит от поведения командира, и осознание этой ответственности выработало у части из них ту внешнюю невозмутимость, которую со стороны можно было расценить совершенно неправильно. Генерал Чуйков рассказывал в дни битвы, как писатель Гроссман с удивлением указывал ему на какую-то черствость во взаимоотношениях у многих его командиров. "Командир батальона воевал все время, его направляют на курсы, и вот он приходит проститься и мимоходом говорит: "Товарищ командир, разрешите проститься, все сдал" ". Чуйков ответил писателю, что "такому-то командиру и цена". И пояснил: "На глазах командира гибнут тысячи людей... Наедине он может заплакать. Пусть твоего лучшего друга убьют, но ты должен стоять как каменный"{206}.

Необыкновенное упорство и ожесточенность борьбы на улицах Сталинграда признавал и враг. После окончания войны некоторые бывшие гитлеровские генералы, выступая уже в качестве историков, стали писать о грандиозности сталинградской борьбы. Типпельскирх считал битву за город "не поддающейся никакому описанию". "Сталинград постепенно превращался в груду развалин, и в этом море руин немецкие пехотинцы и саперы, поддерживаемые танками, самоходными установками, огнеметами, артиллерией и пикирующими бомбардировщиками, с гранатами и ножами в руках прокладывали себе путь от дома к дому, от подвала к подвалу и от развалины к развалине. Огромные военные заводы превратились в крепости. Но чем больше становилось развалин, тем больше укрытий находили обороняющиеся"{207}. В этом описании все правильно, за исключением упоминания об "огромных военных заводах", так как большинство из них до войны выпускало мирную продукцию. Кроме того, пренебрегая исторической правдой, Типпельскирх умалчивает об известном всему миру легендарном героизме защитников Сталинграда. Вместо этого он ограничился замечанием, что "эта битва стала действительно символом борьбы двух враждебных миров"{208}. Не захотел автор процитированного текста сказать и о том, что гитлеровские войска боролись под знаменем агрессии и фашизма. Что касается советских войск, то они сражались за независимость и счастье своей Родины. Именно это обусловливало высокий морально-боевой дух защитников Сталинграда.

Совершенно иной была психология войск противника. Грабительская война, которую вели гитлеровцы, не могла, конечно, воодушевлять ее участников высокими и устойчивыми идеями. Бредовые догмы нацизма не являлись надежной основой для длительных и тяжелых испытаний в борьбе с таким противником, как Красная Армия и советский народ. Успешное для врага начало летней кампании 1942 г. способствовало возрождению иллюзий о "непобедимости" гитлеровской армии,- иллюзий, впервые развенчанных в битве под Москвой. Относительно высокий боевой дух наступавших на Сталинград немецко-фашистских войск в первый период битвы объяснялся и тем, что в этом наступлении участвовали отборные войска. Гитлер заявил в свое время командующему 6-й армией: "С вашей армией вы можете штурмовать небо"{209}.

Мираж победы еще вырисовывался в сознании многих немецких солдат и офицеров в ходе сражений на подступах к Сталинграду и на территории города, хотя противник нес огромные потери. Участник похода Г. Вельц, изображая настроения гитлеровцев в рассматриваемое время, пишет: "Фортуна нам улыбается, военное счастье на нашей стороне! Тень германского орла уже нависает над Волгой!"{210}.

Фашистская пропаганда усиленно доказывала, что победа уже близка. "В памяти многих бледнели ужасы лютой русской зимы, неудачи под Москвой и в Крыму"{211}.

Неприятель не склонен был отказываться от целей завоевания Советского Союза. Однако боевой дух немецко-фашистских войск на втором году войны против СССР если и не был подорван, то в целом снижался. Настроение гитлеровцев ухудшалось по мере развертывания гигантской Сталинградской битвы. Они все более отчетливо начинали испытывать страх перед суровым мужеством и стойкостью советских воинов.

Немецкий солдат Хорст Шарф писал своим родным в Лейпциг: "Судьба долго меня щадила и оберегала, чтобы заставить испытать самые ужасные муки, какие только могут быть на этом свете. За десять дней я потерял всех товарищей. После того как в моей роте осталось 9 человек, ее расформировали. Я теперь кочую из одной роты в другую. Несколько дней находился в мотоциклетном взводе. Этого взвода теперь тоже нет. Для многих из нас позиции в окрестностях Сталинграда стали могилой. Да, Сталинград - это такой крепкий орешек, о который можно сломать даже стальные зубы. Только тот, кто побывал здесь, может понять, что мы сейчас далеки от победы, как никогда раньше"{212}.

Это - одно из многих тысяч подобных писем, которые писали немецкие солдаты, находившиеся под Сталинградом. И все же борьба велась против врага, не потерявшего уверенности в успехе.

Тем большее значение имел тот факт, что к концу оборонительного периода битвы, а затем в ходе советского контрнаступления возникло кризисное состояние в психологии значительного числа солдат и офицеров противника.

Благоприятный для СССР исход обороны Сталинграда в решающей степени был обеспечен идейностью и мужеством его защитников, за которыми стояла вся страна, весь народ.

Рост мастерства войск

В ходе оборонительного сражения под Сталинградом советские войска повышали свое боевое мастерство. Этому во многом способствовал общий процесс роста могущества Красной Армии. Завершение перевода советской экономики на военные рельсы обеспечивало снабжение войск совершенной техникой во все возрастающих количествах.

Вместе с тем упорное противодействие сильному неприятелю явилось хорошей школой практического использования боевой техники, улучшения организации Вооруженных Сил, а также методов ведения вооруженной борьбы.

Разнообразие условий, в которых протекала борьба под Сталинградом,оборона крупного населенного пункта на подступах и непосредственно на его территории, нанесение контрударов севернее и южнее города - помогало совершенствованию тактики наступательного боя, развитию оперативного искусства.

Ценный опыт приобретался в трудной обстановке. В оборонительный период битвы на Волге преобладание сил было на стороне вражеской авиации. Открытая местность благоприятствовала действиям гитлеровских самолетов. Противник, заняв господствующие высоты, создал сильную огневую систему. Немецкие танки и самоходные орудия обеспечивали хорошую маневренность своих войск.

Боевой опыт накапливался, показывая сильные и слабые стороны в действиях советских войск. В этом смысле показателен анализ причин неудачи тех сил Сталинградского фронта, которым было приказано ликвидировать коридор противника, образованный после прорыва гитлеровцев к Волге севернее Сталинграда. Заместитель Верховного Главнокомандующего генерал армии Г. К. Жуков, докладывая об этом И. В. Сталину, указывал, что "24-я, 1-я гвардейская и 66-я армии, участвовавшие в наступлении 5-11 сентября, показали себя боеспособными соединениями. Основная их слабость - отсутствие достаточных средств усиления, мало гаубичной артиллерии и танков, необходимых для непосредственной поддержки стрелковых частей. Местность же на участке Сталинградского фронта крайне невыгодна для наступления наших войск:

открытая, изрезанная глубокими оврагами, где противник хорошо укрывается от огня. Заняв ряд командных высот, он имеет дальнее артиллерийское наблюдение и может во всех направлениях маневрировать огнем. Кроме того, у противника есть возможности вести дальний артиллерийский огонь из района Кузьмичи Акатовка - совхоз "Опытное поле". При этих условиях 24-я, 1-я гвардейская и 66-я армии Сталинградского фронта прорвать фронт обороны противника не могут"{213}.

Борьба советских войск в Сталинградской битве была одним из источников того обширного опыта, который усваивался Красной Армией в Великой Отечественной войне. Он критически осмысливался, из него делались необходимые выводы. Именно в этом свете следует рассматривать приказ Верховного Главнокомандующего No 306 от 8 октября 1942 г. о тактике наступательного боя пехоты. В этом документе отмечалась устарелость ряда положений уставов, прежде всего по таким вопросам, как построение боевых порядков во время наступления, обеспечение подразделений и частей огневыми средствами, организация огня, роль командира в наступлении. Так, по поводу построения боевых порядков войск в наступательном бою в приказе говорилось, что поэшелонное построение боевых порядков подразделений и частей не только не соответствует требованиям современной войны, но наносит еще вред, так как оно ведет к ненужным потерям, обрекает значительную часть войск на бездействие и лишает наши войска возможности обрушиться на противника силой всех огневых средств своих подразделений и частей. Приказ устанавливал новое построение частей и подразделений в наступлении, переход от их глубокого эшелонирования к одноэшелонному построению, что позволяло вводить в первый эшелон больше огневых средств и уменьшить потери от вражеского огня{214}. Основные положения приказа No 306 были закреплены затем в Боевом уставе пехоты 1942 г.

В оборонительных операциях на подступах к Сталинграду значительную роль играли танковые и механизированные части и соединения, а также артиллерия. Накопленный опыт выявил серьезные недостатки их боевого использования. Танковые атаки без предварительного подавления артиллерией противотанковых средств противника на переднем крае его обороны не давали нужного эффекта и вели к неоправданным потерям. Очевидна была необходимость боевого контакта с артиллерией и при действиях танков в глубине вражеской обороны. Ставка Верховного Главнокомандования дала соответствующие указания войскам и по этим вопросам, что было особенно важно для предстоящих наступательных боев.

Рост мастерства командных кадров происходил одновременно с возрастанием их политической зрелости, создавая условия для укрепления единоначалия в армии. 9 октября 1942 г. Президиум Верховного Совета СССР издал Указ об упразднении института военных комиссаров и об установлении полного единоначалия в Красной Армии{215}.

Командиры советских войск, закалившиеся в огне сражений, идейно преданные партии, стали единовластными руководителями частей и соединений. Это повышало ответственность командиров за действия вверенных им войск и поднимало их авторитет.

Таким образом, к осени 1942 г. происходит всестороннее повышение боеспособности Красной Армии.

Сталинградская битва и в ее первый период носила активный характер. Войска, сражавшиеся в междуречье Волги и Дона, свою оборонительную тактику сочетали с контрударами и контратаками. И именно опыт контрударов и контратак был затем широко использован в ходе последующих операций Великой Отечественной войны, и прежде всего в ходе сталинградского контрнаступления.

Вместе с тем накапливание опыта обороны крупного населенного пункта и уличных боев также было важным итогом первого периода Сталинградской битвы. В ходе этой борьбы вырабатывались специфические приемы и методы ближнего боя.

"Бой в городе,- писал В. И. Чуйков,- это особый бой. Тут решает вопрос не сила, а умение, сноровка, изворотливость и внезапность. Городские постройки, как волнорезы, разрезали боевые порядки наступающего противника и направляли его силы вдоль улиц. Поэтому мы крепко держались за особо прочные постройки, создавали в них немногочисленные гарнизоны, способные в случае окружения вести круговую оборону. Особо прочные здания помогли нам создать опорные пункты, из которых защитники города косили наступающих фашистов огнем пулеметов и автоматов"{216}.

В своих контратаках войска отказались от наступления частями и даже большими подразделениями. К концу сентября в полках 62-й армии появилась штурмовая группа{217} - небольшая по численности, но подвижная в своих действиях и сильная ударом. Штурмовые группы вели бои за каждое здание, а в зданиях - за подвал, за комнату.

Во время авиационной и артиллерийской подготовки противника советские воины подходили и подползали вплотную к позициям врага. Немецкие летчики и артиллеристы, опасаясь задеть своих, утрачивали действенность своего огня. "Мы сознательно шли на самый ближний бой,- вспоминал В. И. Чуйков.- Гитлеровцы не любили, вернее, не знали ближнего боя. Они не выдерживали его морально, у них не хватало духу смотреть в глаза вооруженному человеку в форме воина Советской Армии"{218}.

Во время танковых атак противника защитники города пропускали над собой вражеские машины, которые расстреливались затем противотанковой артиллерией и бронебойщиками. Немецкая пехота, отрезанная от танков, истреблялась отдельно.

"Ночь и ночной бой были для нас родной стихией. Захватчики не умели вести ночной бой, мы же научились действовать ночью по жестокой необходимости: днем фашистская авиация висела над нашими боевыми порядками, не давала нам поднять головы, ночью мы не боялись ее.

Днем мы чаще всего оборонялись и отражали атаки фашистов, которые без поддержки авиации и танков редко наступали. Штурмовые группы буквально вгрызались в здания и в землю и ждали подхода фашистов на бросок гранаты. Мы истребляли захватчиков всеми способами. Например, мы знали, что не все фашисты смотрят в окна и амбразуры, большая часть их отдыхает в укрытиях. Чтобы вызвать их из укрытий к окнам и амбразурам, ночью раздавалось наше русское "ура", гремели взрывы гранат. Захватчики по тревоге бросались к окнам и бойницам отражать атаку. И в этот момент наши артиллеристы и пулеметчики открывали огонь по окнам и амбразурам.

Особенно действенны были залпы "катюш" по скоплениям пехоты и танкам, которые мы обнаруживали перед новым наступлением противника. Я никогда не забуду полк "катюш" во главе с полковником Ерохиным.

Всех новинок, которые изобретались нашими бойцами, не перечесть: в жесточайших боях на Волге мы росли, учились, мужали - все, от рядового бойца до командарма.

Потом, к концу битвы, по дневникам убитых и пленных мы узнали, как дорого обходились фашистам наши новые методы борьбы. Они не знали, где сегодня мы ударим, чем ударим и как. Мы изматывали им нервы ночью так, что утром они вступали в бой не выспавшиеся, измученные"{219}

Войска 62-й и 64-й армий, защищавшие Сталинград, большое внимание уделяли инженерному обеспечению боевых действий. В отчете, составленном начальником инженерных войск 62-й армии подполковником В. М. Ткаченко за октябрь-ноябрь 1942 г., указывалось, что перед инженерными частями армии были поставлены три основные задачи:

1) устройство оборонительных сооружений, в том числе оборудование опорных пунктов на заводах СТЗ, "Баррикады", "Красный Октябрь";

2) устройство противотанковых и противопехотных препятствий как перед передним краем, так и в глубине обороны армии; 3) обеспечение армейской переправы через Волгу. Для выполнения этих задач 62-я армия имела достаточное число инженерных частей{220}.

За время с 1 октября по 20 ноября 1942 г. войсковыми саперами, армейскими и приданными 62-й армии инженерными частями были построены многочисленные оборонительные сооружения{221}.

В боях на территории г. Сталинграда широкое развитие получило приспособление к обороне зданий, создание в них опорных пунктов и узлов сопротивления. Для этого использовались прочные, преимущественно имеющие подвалы здания. Как правило, опорные пункты строились с круговой обороной. Хаотическое нагромождение разрушенных зданий затрудняло организацию такой системы огня, которая бы контролировала все подступы к переднему краю. Поэтому опорные пункты дополнялись сетью дзотов с фланкирующим огнем, расположенных на смежных улицах, развалинах соседних зданий и в других местах. Бойницы и амбразуры для огневых точек оборудовались узкими и с козырьками.

В документе, обобщающем опыт оборонительных боев 13-й гвардейской стрелковой дивизии{222}, говорится, что в ходе боевых действий все опорные пункты подвергались интенсивному обстрелу артиллерии и минометов противника; от прямого попадания снарядов подразделения и части несли потери, а иногда от попадания в стены, здания сама стена рушилась и заваливала огневую точку (ОТ) с прислугой. Во избежание этого огневые точки в отдельных опорных пунктах стали выноситься вперед здания, и потери были гораздо меньше{223}. Опорные пункты и отдельные огневые точки на участках частей были связаны между собой и командными пунктами командиров частей и подразделений ходами сообщений полного профиля. При сильном артиллерийском обстреле и налетах вражеской авиации гарнизоны опорных пунктов укрывались в щелях, оборудованных вокруг зданий, а в домах на это время оставались лишь наблюдатели. Устойчивость обороны усиливалась наличием небольших резервов, располагавшихся за стыками и флангами обороняющихся частей и подразделений, а также непосредственно огнем снайперов.

В опорных пунктах, которые удерживались подразделениями советских воинов, система ведения огня организовывалась путем тесного взаимодействия всех видов пехотного огня и артиллерии, организации огневого взаимодействия между подразделениями, опорными пунктами и отдельными огневыми точками. Особое внимание было обращено на создание системы огня противотанковой обороны в сочетании с противотанковыми препятствиями. Все танкоопасные направления прикрывались огнем противотанковых орудий и ружей, минными полями. Для борьбы с танками устраивались также засады истребительных групп с противотанковыми гранатами и бутылками КС. Минные поля с противотанковыми и противопехотными минами периодически проверялись и восстанавливались.

Передний край и опорные пункты усиливались также инженерными заграждениями. Все искусственные заграждения устанавливались непосредственно под огнем противника. "Наибольшие трудности возникали при установке и проверке состояния минных полей. В светлое время суток приходилось ограничиваться лишь рекогносцировкой участков, подлежащих минированию. Все работы по подноске, установке и проверке мин производились ночью, под воздействием огня противника и его осветительных ракет... Работа минеров по установке и проверке минных полей прикрывалась огнем пехоты, а в некоторых случаях специально выделенным от пехоты охранением"{224}.

Перед фронтом 62-й армии за период октябрь - 20 ноября были возведены многие виды инженерных заграждений.

До выхода противника на берег Волги у СТЗ и в районе завода "Баррикады" протяженность фронта 62-й армии, считая от правого фланга группы полковника Горохова до левого фланга 13-й гвардейской стрелковой дивизии, достигала 40 км. Плотность заграждений составляла около 800 противотанковых и 650 противопехотных мин и 900 погонных метров проволочных препятствий на 1 км фронта. Наибольшая плотность заграждения была достигнута на левом фланге, где фронт оставался стабильным. Так, в полосе обороны 13-й гвардейской стрелковой дивизии за указанное время было создано 91 минное поле{225}. Из приведенных цифр видно, что средняя плотность искусственных заграждений, установленных в полосе обороны 62-й армии, была невелика, особенно если учесть подвижность фронта на ряде различных рубежей одной и той же оборонительной полосы{226}. В октябре, как это выше отмечалось, фронт 62-й армии был разрезан на три части.

На левом фланге армии сражалась 13-я гвардейская стрелковая дивизия, которая в ходе сентябрьских боев понесла большие потери. В первых числах октября дивизия перешла к жесткой обороне на занимаемых рубежах в центральной части города. Передний край дивизии{227} протяженностью 6-7 км проходил от железной дороги (20 м севернее 1-го полотна) по северному склону оврага Долгий и далее на юг через Нефтесиндикат, овраг Крутой, по ул. Пензенской, восточной части площади 9 Января, ул. Республиканской до ул. Киевской, затем на восток и юго-восток до берега Волги у городской переправы. Глубина оборонительной полосы, считая от берега реки, колебалась от 500 м (на участке 39-го гвардейского стрелкового полка) до 300 м (на участке 34-го гвардейского стрелкового полка){228}. При переходе к обороне перед дивизией была поставлена задача прочно удерживать занимаемую часть города, укреплять и совершенствовать оборону в противотанковом и противопехотном отношении. Мелкие штурмовые и блокировочные группы должны были последовательно уничтожать противника в захваченных им зданиях, освобождать новые кварталы.

Гвардейские части дивизии Родимцева продолжали вести борьбу. Глубина обороны, ограниченная с тыла большой водной преградой, была крайне недостаточной. Местность в тактическом отношении также была очень невыгодна. Передний край 34-го гвардейского стрелкового полка проходил главным образом по высокому обрыву берега Волги. В то же время местность, удерживаемая противником, абсолютно господствовала над обороной гвардейцев. Со своих наблюдательных пунктов гитлеровцы просматривали в окружности на 3-4 км в глубину, в том числе и восточный берег реки. Все это давало им возможность контролировать и обстреливать все подходы к переправам, и сами переправы, и даже западный берег Волги.

Захватив большую часть центра города и выйдя в районе центральной пристани на берег Волги, противник использовал наличие большого числа крупных зданий и построек для создания на своем переднем крае устойчивой обороны. После ряда неудачных попыток разгромить и сбросить в Волгу советские части враг перешел к позиционной обороне перед фронтом 13-й гвардейской стрелковой дивизии. Наиболее важными опорными пунктами и узлами сопротивления врага являлись: Г-образный дом, Дом железнодорожников, Госбанк и дома специалистов.

В дополнение к этому противник соорудил целую сеть дзотов: "Вся эта система была так построена, что все подступы к опорным пунктам простреливались 2-3-слойным фронтальным, фланговым огнем и артиллерийско-минометным огнем из глубины. Кроме того, все подступы прикрывались инженерными сооружениями: проволочными заборами, рогатками, минными полями и др."{229}.

Г-образный дом и Дом железнодорожников, находящиеся друг от друга на расстоянии 70 м и расположенные по ул. Пензенской, представляли собой многоэтажные здания с прочными подвалами. Овладев этими зданиями, враг превратил их в мощный узел сопротивления с целой системой огня из противотанковых орудий, станковых и ручных пулеметов, минометов, гранатометов и огнеметов, приспособив каждую комнату и каждый этаж для боя внутри здания, обнеся их проволочными заграждениями и минными полями и рядом дзотов, отсекающих пути подхода к ним. Эти два опорных пункта имели важное тактическое значение, позволяя контролировать окружающую местность, и совершенно сковывали активные действия на участках 34-го и 42-го гвардейских стрелковых полков{230}. В составе гарнизона этих зданий было не менее батальона немецко-фашистских войск.

13-я гвардейская стрелковая дивизия, стремясь улучшить свои позиции, проводила бои по захвату отдельных опорных пунктов противника. Эти бои велись исключительно мелкими блокировочными и штурмующими группами. Дважды делались попытки - 24 октября и 1 ноября ~ по захвату Г-образного дома и Дома железнодорожников, но обе попытки успеха не имели. И лишь третий штурм - 3 декабря 1942 г.- увенчался захватом этих важных опорных пунктов противника.

Опорный пункт противника в здании Военторга на углу улиц Солнечной и Смоленской был взят 24 октября. При нанесении контрударов наступательным действиям предшествовала разведка. Атаки велись при поддержке всех видов огня: артиллерии, полковых и батальонных минометов, противотанковых пушек и ружей, ручных и станковых пулеметов. Так, перед атакой здания Военторга штурмующими группами 39-го гвардейского стрелкового полка ночью, скрытно, на передний край были выдвинуты две 45-мм пушки. Прямым попаданием осколочных снарядов этих пушек были уничтожены четыре огневые точки противника и разрушена часть здания. При наличии такой поддержки штурмовые группы овладели зданием Военторга{231}.

Ярким примером создания и боевой деятельности опорного пункта являлся "дом Павлова". Его оборона вошла в историю Сталинградской битвы. Командир 42-го гвардейского стрелкового полка полковник И. П. Елин правильно оценил серьезное тактическое значение в обороне полка четырехэтажного дома, расположенного на совершенно открытой асфальтированной площади 9 Января (ныне площадь Ленина). Он приказал командиру 3-го батальона капитану А. Е. Жукову захватить дом и превратить его в опорный пункт. Выполнение этой задачи было возложено на командира 7-й стрелковой роты старшего лейтенанта И. И. Наумова.

Однажды ночью в конце сентября сержант Я. Ф. Павлов и рядовые А. П. Александров, В. С. Глушенко и Н. Я, Черноголов, выполняя приказ, произвели разведку и заняли дом. В течение двух суток отважная четверка отбивала ожесточенные атаки гитлеровцев. Здание еще раньше значительно пострадало от бомбежки и пожара, жители покинули его, а некоторые из них перешли в подвал и остались там жить. Затем в "дом Павлова" пришло подкрепление: пулеметный взвод лейтенанта И. Ф. Афанасьева (семь человек с одним станковым пулеметом), группа бронебойщиков (шесть человек с тремя ПТР) под командованием старшего сержанта А. А. Собгайды и трое автоматчиков. Через несколько дней прибыли минометчики (четверо с двумя 50-мм минометами) во главе с младшим лейтенантом А. Н. Чернушенко. Состав гарнизона "дома Павлова" был многонациональным. Здесь были русские А. П. Александров, И. Ф. Афанасьев, М. С. Бондаренков, И. В. Воронов, Т. И. Гридин, В. М. Киселев, Я. Ф. Павлов, В. К. Сараев, И. Т. Свирин, А. А. Собгайда, А. Н. Чернушенко, украинцы В. С. Глущенко, П. И. Довженко, А. И. Иващенко, Н. Я. Черноголов, А. Е. Шаповалов, Г. И. Якименко, грузин Н. Г. Мосияшвили, казах Т. Мурзаев, узбек М. Турдыев, таджик К. Тургунов, татарин Ф. 3. Ромазанов, еврей И. Я. Хант. Фамилия одного воина пока не установлена.

Опорный пункт командовал над местностью. Отсюда можно было наблюдать и держать под обстрелом занятую противником часть города на запад до 1 км, а в северном и южном направлениях - еще дальше. Гарнизон дома взаимодействовал с огневыми средствами опорных пунктов в "доме Заболотного", в здании мельницы No 4 и в "Доме железнодорожников".

Часто в "дом Павлова" приходил знаменитый снайпер дивизии А. И. Чехов и вел с чердака меткий огонь по врагу.

В ходе напряженной борьбы с врагом героический гарнизон непрерывно совершенствовал оборону. Здание, построенное из кирпича и дерева, разрушалось от бомбежек с воздуха и от минометного огня. Поэтому огневую систему по указанию командира полка организовали за пределами дома. Поблизости от него установили огневые точки, к которым были проделаны подземные ходы сообщения.

"Прежде всего,- рассказывает гвардии лейтенант Афанасьев,- был прорыт подземный ход сообщения от дома до бензохранилища (10- 12 метров к западу). В него мы вынесли ручной пулемет-оттуда глубоко просматривались и обстреливались подходы с Республиканской улицы в обе стороны. В середине подземного хода сделали отверстие на поверхность земли, через которое по ночам наше боевое охранение наблюдало за противником. Днем это отверстие маскировалось...

В северном направлении был отрыт ход 12-13 м в длину и в конце его устроена площадка для станкового пулемета с широкой зоной обстрела. В южном направлении был прорыт еще один "ус" - к смотровому колодцу подземного хозяйства города. Здесь была сделана площадка для бронебойщика.

Затем по приказанию комбата начали рыть 100-метровый ход сообщения до здания мельницы. Он был готов за 4-5 дней, так как навстречу нам рыли его бойцы 7 роты.

В земляных работах помощь оказали нам жители дома, оставшиеся в бетонированных подвалах. Их было 30-35 человек. В большинстве это престарелые женщины с детьми. Но были и мужчины, они помогали рыть ходы сообщения, а иногда брали в руки автомат или винтовку и становились на огневую позицию.

По распоряжению командования саперы заминировали подступы к дому со стороны площади 9-го Января, протянули проволочное заграждение и установили со стороны площади 20-килограммовый фугас.

В ходе этих оборонительных работ гарнизон продолжал отражать атаки противника, которые становились все более ожесточенными"{232}. Так вспоминал гвардии лейтенант Афанасьев.

В самом доме имелись для каждого пулемета огневые позиции, усиленные подпорками и накатниками для предохранения от завала в случае обрушения стен. В стенах и заложенных кирпичом окнах проделаны амбразуры для ведения огня кочующих автоматчиков и стрелков, которые могли вести огонь с трех-четырех мест. Дом приспособлен был к круговой обороне, и весь состав гарнизона мог вести бой даже в случае полного окружения.

В организации опорного пункта в "доме Павлова" большую роль сыграл полковник И. П. Елин, а также командир 3-го батальона капитан А. Е. Жуков. Они обеспечили продуманную систему обороны на всем участке, где находился "дом Павлова". Командир 7-й стрелковой роты старший лейтенант И. И. Наумов, непосредственно отвечавший за оборону на этом участке, постоянно находился в здании мельницы, но ежедневно, а иногда и по нескольку раз в день бывал в "доме Павлова". "Под его непосредственным руководством отражались наиболее сильные и опасные атаки противника, а также совершенствовалась оборона опорного пункта. Все указания командирам подразделений (Афанасьеву, Чернушенко, Собгайде, Павлову) Наумов отдавал лично, а в отдельных случаях через гвардии сержанта Павлова"{233}.

Повседневная боевая жизнь гарнизона{234} протекала в круглосуточном наблюдении за врагом со всех огневых точек и с наблюдательного пункта, оборудованных на третьем этаже. Ни одному фашисту не удавалось пройти безнаказанно по ближним улицам - их поражал огонь снайперов и автоматчиков. Для проверки бдительности несения службы охранения назначалось по графику 3-сменное дежурство командиров. Каждый боец и командир ежедневно в свой участок и место ведения огня вносил новые усовершенствования, приспособления. Командование батальона имело с гарнизоном связь телефонную, посыльными и условными сигналами посредством ракет{235}.

В подвальных помещениях дома, где находился командный пункт и отдыхал гарнизон, была оборудована также ленинская комната, снабженная шашками, домино, художественной, политической и военной литературой. Сюда приходили политработники, проводили беседы, читки газет. Гвардейцы гарнизона все время были в курсе событий на фронте и жизни страны. Здесь же происходил прием в партию, комсомол.

"Дом Павлова", удерживаемый небольшой группой гвардейцев, стал неприступным бастионом, имевшим не только военное, но и огромное моральное значение. Героизм его гарнизона являлся символом стойкости и безграничной отваги всех защитников Сталинграда. Именно в этом заключался глубокий смысл этого частного эпизода битвы.

58 дней гарнизон отражал бесчисленные атаки противника, не позволяя ему прорваться через площадь 9 Января. В результате сокрушительного артиллерийского и минометного обстрела, а также ударов, наносимых с воздуха, фашисты разрушили здание опорного пункта, но его легендарные защитники не отступили ни на шаг, не пропустили здесь врага к Волге.

Когда начались наступательные бои 62-й армии, "дом Павлова" оставался важным опорным пунктом 42-го гвардейского стрелкового полка до тех пор, пока площадь 9 Января и окружающие ее кварталы не были очищены от противника.

Большое значение в создании стойкой обороны имели опорные пункты на территории завода СТЗ, "Баррикады" и "Красный Октябрь". Здесь к обороне приспосабливались заводские здания, производственное оборудование (крупногабаритные станки, мартеновские печи, бензобаки) и заводские подземные коммуникации. Устраивались также баррикады, устанавливались противотанковые ежи и надолбы. В "Отчете об инженерном обеспечении боевых действий 62-й армии" говорится: "Опыт боев, происходивших в октябре и ноябре 1942 г. на территории заводов СТЗ, "Баррикады" и "Красный Октябрь", показал, что крупные цеха этих заводов, с их весьма мощными металлическими и железобетонными конструкциями покрытий и подкрановых путей, сложным, вплотную установленным оборудованием и развитой сетью подземного хозяйства, дают возможность длительной и весьма упорной обороны. Бои внутри таких цехов зачастую длились днями, причем особую трудность представляло выкуривание автоматчиков и пулеметных расчетов противника, засевших в металлических конструкциях или в производственном оборудовании, например в мартенах.

В качестве примера можно привести бои, происходившие в цехе блюминга и в листопрокатном цехе завода "Красный Октябрь", вылившиеся в длительную, упорную и кровопролитную борьбу за каждый метр площади цеха. Аналогичный характер имели бои за овладение бензобаками завода "Баррикады", происходившие с 13 по 20.11.42 г. Следует отметить еще одну характерную особенность борьбы внутри крупных цехов, выявившуюся в процессе боев. Даже интенсивная и многодневная бомбардировка таких цехов с воздуха не вызывала сколько-нибудь серьезного их разрушения. Объясняется это особенностями конструктивного оформления крупных производственных зданий... Вместе с тем наличие в цехах оборудования приводило к увеличению поражаемости находящейся в цехах живой силы и к усилению действия взрывной волны"{236}.

Одной из типичных особенностей боев на территории Сталинграда являлась малая глубина обороны войск 62-й армии. От берега Волги до переднего края она составляла от 200-250 м в полосе обороны 13-й гвардейской стрелковой дивизии, до 1,5 км в полосе обороны 284-й стрелковой дивизии. Это вызывало, в частности, большие трудности в размещении штабов частей, соединений и армии. Командные пункты, как правило, располагались по склонам правого берега Волги и пересекающих его многочисленных оврагов и балок. Опыт вскоре показал,, что блиндажи котлованного типа неоднократно поражались авиабомбами, что приводило к большим потерям находившегося в них личного состава. Бывали случаи, когда при прямом попадании авиабомбы в такой блиндаж все находившиеся там люди погибали. Гораздо более надежными были блиндажи, возводимые "минным" способом в склонах берега, оврагов и балок. Высота и крутизна склонов при наличии плотного, местами скалистого грунта позволяли устраивать в них блиндажи с наличием над ними большой толщины нетронутой земли, достигавшей в ряде случаев 10-12 м. Против входа в блиндаж устраивался защитный земляной вал, а внутренняя часть отделывалась рамами. Такой блиндаж являлся надежным укрытием от мин, артснарядов и авиабомб. За весь период боев за Сталинград был зарегистрирован лишь один случай прямого попадания авиабомбы в подобный блиндаж, вызвавший ранение трех человек, причем бомба разорвалась не сверху, а сбоку блиндажа, в непосредственной близости от входа. Саперные части быстро освоили минный способ возведения блиндажей. При этом они снабжали их запасными выходами - на случай обвала при бомбежке основного - и оборудовали трубы, обеспечивающие подачу внутрь блиндажа чистого воздуха. За период октябрь - 20 ноября для одного лишь штаба 62-й армии было построено четыре основных и один запасной командный пункт, каждый из которых насчитывал от 15 до 20 блиндажей. Средняя вместимость одного блиндажа составляла 5-10 человек{237}.

Командование армии постоянно находилось там, откуда оно могло с наибольшей оперативностью реагировать на быстро меняющуюся в ходе острой борьбы боевую обстановку. Генерал В. И. Чуйков, член Военного совета армии К. А. Гуров, начальник штаба армии Н. И. Крылов и их соратники все время находились вблизи сражающихся частей, обеспечивая непрерывность управления и связи с дивизиями. "Самое преступное,- говорил В. И. Чуйков еще в дни боев за Сталинград,- самое опасное для командира, особенно большого, когда он теряет управление и связь"{238}.

Несмотря на исключительную сложность обстановки, в самых трудных условиях командование 62-й армии не теряло управления своими частями. Командные пункты дивизий и армии располагались в 300- 1000 метрах от передовой линии фронта, обеспечивая близость органов управления к войскам.

С большой настойчивостью и упорством проводились меры, направленные к обеспечению бесперебойной связи, но достичь этого было чрезвычайно трудно. Проводная связь с левобережьем шла через Волгу{239}, вдоль кромки воды по правому берегу, а также в направлениях расположения обороняющихся дивизий. Для телефонной связи первое время использовался обычный провод, который требовал частой замены. Положение несколько улучшилось, когда для этой цели стали применять речной бронированный провод. Но и после этого проводная связь через Волгу прерывалась в результате непрерывной бомбежки, сильного артиллерийского и минометного обстрела, а также при тралении мин судами Волжской военной флотилии. Проводная связь в городе при ее нарушении восстанавливалась более быстро. Для этого выставлялись специальные посты, которые быстро нащупывали, в каком месте происходил разрыв. Более надежными средствами связи были радио, офицеры связи и пешие посыльные. Радиосвязь имела исключительно большое значение для управления огнем фронтовой артиллерии, материальная часть которой находилась на левобережье, а наблюдательные пункты - на правом берегу Волги.

Вот что рассказывали об организации связи член Военного совета 62-й армии генерал-лейтенант К. А. Гуров и начальник штаба армии генерал-майор Н. И. Крылов. "Связисты,- говорил Гуров,- у нас работали исключительно хорошо. Связь держал в руках полковник Юрин - начальник связи, и Крылов - начальник штаба занимался связью. Связью, собственно, все занимались. Пожары были кругом, бомбежка. Между дивизиями рвалась связь через каждые 20-30 минут; или берег горит, или от бомбежки провода порвались. Через 10-20 минут связь опять восстанавливалась, потому что везде посты выставлены и нащупывали, в каком месте, на каком участке провода порваны"{240}.

"Основной узел связи,-рассказывал Крылов,-был построен на левом берегу Волги, и отсюда пути расходились радиально во все соединения армии. Через Волгу... было сделано семь переходов проводов, и, кроме того, связь шла по самой кромке воды по правому берегу. Такая же линия связи шла по обрыву, тоже параллельно фронту. Эта связь, которая шла по обрезу воды, была с Людниковьш. Отдельные смельчаки пробирались по берегу Волги и тянули провода по самому обрезу воды. Связь, которая шла через Волгу, когда начался ледостав, была прервана. Мы 15 дней управляли боем только по радио и пешими посыльными, офицерами связи, ночью. Радиосвязь действовала безотказно. Это было основным средством управления боем. В этот самый критический момент, в самый тяжелый период связь дублировалась посыльными и офицерами связи. Что бы ни творилось на этом участке, мы всегда получали радиосводки... Поэтому командование армии всегда было в курсе того, что происходит на фронте"{241}. Связь с группой Горохова и дивизией Родимцева осуществлялась почти исключительно по радио.

В оборонительных боях в Сталинграде широко применялась артиллерия{242}. Орудия малого и среднего калибра с успехом действовали в боевых порядках пехоты, разрушая в ходе уличных боев опорные пункты врага и уничтожая его танки. Артиллерийские средства, начиная от 82-мм минометов до 122-мм гаубиц, использовались в зависимости от обстановки централизованно и децентрализованно. Дивизионная артиллерия находилась в распоряжении начальника артиллерии дивизии, полковая артиллерия - в руках командиров полков. Артиллерийские полки, например 32-й гвардейский артиллерийский полк 13-й гвардейской стрелковой дивизии, в ряде случаев распределялись подивизионно, составляя группы поддержки пехоты (ПП) командиров полков. Ввиду малой глубины обороны полковая артиллерия использовалась во многих случаях побатарейно для стрельбы с закрытых позиций. Однако часть орудий полковой артиллерии, имевшейся на западном берегу, находилась на огневых позициях в непосредственной близости от переднего края, ведя огонь исключительно прямой наводкой для разрушения зданий, уничтожения огневых точек и поражения пехоты противника.

В уже упоминавшемся выше описании опыта оборонительных боев 13-й гвардейской стрелковой дивизии говорится: 45-мм орудия использовались главным образом как противотанковые средства и вместе с ПТР и во взаимодействии с ними составляли противотанковые районы. "Таких районов на участке дивизии было 7. При создании противотанковых районов в условиях обороны гор. Сталинграда основное внимание наряду с организацией системы огня уделялось тщательности оборудования огневых позиций и степени их маскировки. Позиции отдельных орудий оборудовались в каменных и кирпичных строениях, и эти орудия входили в состав гарнизонов опорных пунктов... Каждое орудие имело 2-3 запасные позиции, окончательно оборудованные, что давало возможность маневрировать не только огнем, но и колесами"{243}.

Орудия открывали огонь по танкам противника с дистанции 300- 400 м, что позволяло преждевременно не обнаруживать себя и обеспечивало внезапность удара. 22 сентября противник, подтянув до двух пехотных полков и около 100 танков, атаковал позиции 13-й гвардейской стрелковой дивизии, нанося главный удар на участке 34-го гвардейского стрелкового полка. Действия наземных войск противника поддерживались большим числом пикирующих бомбардировщиков. На 3-ю батарею 4-го отдельного гвардейского истребительного противотанкового дивизиона, занимавшую позиции в районе оврага Крутой, устремилось до 20 танков. Восемь часов длился ожесточенный бой. Потеряв семь танков и две бронемашины, противник отошел на исходные позиции{244}. 45-мм орудия и ПТР, помимо борьбы с танками, успешно использовались также для подавления и уничтожения огневых точек и живой силы противника.

Большое значение имела централизация управления артиллерийским огнем. "Командующий артиллерией армии,- пишет В. И. Чуйков,- имел возможность централизованно управлять артиллерией всех стрелковых дивизий, истребительно-противотанковых артиллерийских полков, полков артиллерийской поддержки и гвардейскими минометными частями. Так, например, в конце сентября нашими артиллерийскими налетами было сорвано большое наступление противника в направлении высота 102,0 и овраг Банный. Контрподготовка проводилась несколько дней подряд, и в ней участвовало более 250 орудий среднего и крупного калибра на фронте в один-два километра.

В ноябрьских боях в районе завода ,,Баррикады" в массированных огневых налетах участвовала артиллерия восьми дивизий, двух истребительно-противотанковых артиллерийских полков, трех полков артиллерийской поддержки и, кроме того, два полка фронтовой артиллерийской" группы.

Организация управления артиллерией строилась с таким расчетом, чтобы в нужное время артиллерийские дивизионы и полки могли полностью перейти в распоряжение командующего артиллерией армии. Для этого все части артиллерии усиления имели связь с командующими артиллерией дивизий и одновременно непосредственную связь с командующим артиллерией армии"{245}.

Командование фронта в необходимых случаях также использовало. дивизионную артиллерию как маневренное огневое средство в зависимости от складывающейся обстановки. Когда во второй половине дня 19 октября противник потеснил дерущиеся в окружении части группы полковника Горохова, командующий Сталинградским фронтом приказал: "Командиру 300-й стрелковой дивизии.

Копия: командарму 62.

1. Командиру 300-й сд огнем дивизионной артиллерии, с фронта Средн. Погромное, Осадная Балка, поддержать действия группы Горохова в районе Рынок, Спартановка.

Для корректировки стрельбы и получения задачи в район КП т. Горохова (Рынок) выбросить своих наблюдателей.

Кроме того, свяжитесь с НП речной флотилии, который находится в районе Пионерлагерь, что зап. 1,5км Осадная Балка (на левом берегу р. Волги).

2. Батарею 85-го гв. ап отправить в свой полк.

3. Исполнение донести 20.00 20.10.42 г."{246}.

Значительный урон противнику наносила фронтовая группа артиллерии дальнего действия, занимавшая огневые позиции на левом берегу Волги. На основании разведданных командованию Сталинградского фронта часто становилось заранее известно о подготавливаемой противником атаке. Враг сосредоточивал в определенном месте свои силы - подтягивал пехоту, артиллерию, танки, боеприпасы. Но за несколько часов до" начала его наступления фронтовая артиллерия дальнего действия обрушивала из-за Волги массированные удары по местам скопления пехоты и танков врага и его артиллерийским позициям, выпуская тысячи снарядов. Немецкие войска несли огромные потери, их ряды расстраивались..

Для обеспечения бесперебойного управления действиями армейских артиллерийских групп на левом берегу Волги были созданы дополнительные командные пункты. В боевом распоряжении командования Сталинградского фронта от 20 октября 1942 г. командующему 62-й армией говорилось: "1. Не нарушая организационной связи группы на правом берегу р. Волга, создать вторые командные пункты командира группы и полков на левом берегу с развернутой сетью телефонной и радиосвязью.

2. Командиру армейской группы и командирам артполков находиться' на своих НП на правом берегу р. Волга. На командных пунктах левого берега иметь заместителей, которые в случае прорыва связи на правом берегу продолжают вести массированный огонь под руководством заместителя армейской группы.

3. Начальнику артиллерии фронта генерал-майору Матвееву выделить в распоряжение командира армейской группы КП левого берега одну радиостанцию, с которой держать непосредственную связь.

4. Обращаю особое внимание на своевременный и массированный огонь армейской группы на ответственных направлениях.

5. Исполнение донести 21.10.42 г.

Командующий войсками Сталинградского фронта генерал-полковник Еременко

Член Военного совета Сталинградского фронта Чуянов

Начальник штаба генерал-майор Варенников"{247}

Эффективность действий сталинградской фронтовой артиллерии, состоящей главным образом из тяжелых гаубичных и пушечных полков, признавало и немецко-фашистское командование, которое в конце сентября отмечало, что "у русских на восточном берегу Волги внезапно появилась масса тяжелой артиллерии, задерживающей окончательное взятие Сталинграда". В середине октября на восточный берег прибыли новые тяжелые артиллерийские полки. Это позволило создать, помимо фронтовой артиллерии, также армейские группы 62-й и 64-й армий с включением в их состав и гвардейских минометных частей.

Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов, рассказывая о своем посещении Сталинградского фронта в сентябре 1942 г., отметил и действия знаменитой Заволжской артиллерийской группы: "Артиллерия большой и особой мощности была своевременно выведена за Волгу. Конечно, эта группа меня интересовала до деталей.

Бросились в глаза недочеты в управлении ее подразделениями. Возникло решение сформировать из Заволжской артиллерийской группы имевшей на вооружении орудия калибром 203-280 миллиметров, отдельную тяжелую артиллерийскую дивизию. Тогда всю эту мощь будет легче собрать в один кулак. Об этом поставили в известность А. И. Еременко, доложили в Ставку и оттуда получили согласие. Таким образом, в войсках Сталинградского фронта появилась первая тяжелая артиллерийская дивизия"{248}.

Сражающиеся войска получали большое количество боеприпасов. После разгрузки на станциях прифронтового железнодорожного участка они отправлялись на фронтовые или армейские склады. Такая переброска производилась ночами. За оборонительный период Сталинградской битвы расход боеприпасов (учитывая и потери при транспортировке) составил 7 610 тыс. снарядов и мин, 182 млн. патронов и около 2,3 млн. ручных гранат. Для их доставки фронтам потребовалось 4728 вагонов{249}.

В боях на территории Сталинграда участвовали и танковые части. Их было немного, но своими действиями они часто оказывали заметное влияние на ход борьбы. Огнем из засад, преимущественно там, где имелся большой сектор обстрела, танки усиливали оборону стрелковых подразделений. Большую роль они играли при отражении атак противника. Обычно танки применялись небольшими группами по пять-шесть машин. При проведении штурмовыми группами атак отдельных объектов противника танки огнем прямой наводкой уничтожали огневые точки врага в зданиях и блиндажах. Подбитые танки ремонтировались и затем снова вступали в бои.

Маршал Советского Союза В. И. Чуйков приводит следующий пример использования танков в 62-й армии: "14-17 октября, в период самых напряженных боев, когда гитлеровцы бросили против Тракторного завода и завода ,,Баррикады" сотни танков, наши танкисты... действуя из засад, вели огонь с места. И хотя в бригаде Белого{250} оставалось только 20 танков, они выдержали атаку превосходящих сил, подбили и сожгли много немецких танков, а главное, не дали ударной группе противника, состоявшей из пяти дивизий, развернуться и ударить на юг вдоль Волги во фланг главным силам армии"{251}.

Говоря о большом значении артиллерии и роли танков в сталинградских боях, следует вместе с тем подчеркнуть, что главным огневым средством защитников города являлось пехотное оружие: станковые и ручные пулеметы, винтовки, автоматы, ручные гранаты. Станковые и ручные пулеметы были основными огневыми средствами, находящимися на переднем крае и в опорных пунктах. Все подступы к переднему краю и отдельным опорным пунктам брались под фланговый и косоприцельный огонь пулеметов. "Большая насыщенность пехотного оружия, особенно пулеметами, при малочисленности стрелков позволила нам отражать все атаки противника, пытавшегося приблизиться к нашему переднему краю",-говорится в описании боевого опыта оборонительных боев 13-й гвардейской стрелковой дивизии{252}. На участке 39-го гвардейского стрелкового полка (вместе с пулеметным батальоном), где протяженность линии переднего края составляла 1300-1400 м, на огневых позициях было установлено 32 станковых и 48 ручных пулеметов{253}. В боях широко применялись ручные гранаты: РГД-32 с оборонительной рубашкой, Ф-1 и противотанковые.

В сталинградских боях родилась боевая слава снайперов Героя Советского Союза В. Зайцева, В. Медведева, В. Феофанова, Н. Куликова и многих других.

Среди защитников Сталинграда снайперское движение получило широкое распространение, насчитывая свыше 400 мастеров меткого огня. В 284-й стрелковой дивизии 62-й армии за три месяца уличных боев снайперы уничтожили 3166 немецких солдат и офицеров.

Пионерами снайперского движения в этой дивизии были сибиряк Александр Калентьев и уроженец Приуралья Василий Зайцев, оба из 1047-го стрелкового полка подполковника Метелева. В. Г. Зайцев научился стрелять уже с 12 лет, охотясь вместе с отцом и братом в уральских лесах. Детство Василия Зайцева прошло в родном поселке Елининском Агаповского района Челябинской области, где он зимой учился, а летом был пастухом{254}. Пятнадцатилетним подростком он поехал в Магнитогорск и поступил, учиться в строительный техникум, который потом с отличием окончил. Затем он поступил на бухгалтерские курсы, работал бухгалтером, старшим инспектором по страхованию. В 1937 г. В. Зайцев по комсомольскому набору пошел служить в Тихоокеанский флот, где работал начфином одного из боевых кораблей{255}. В 284-ю стрелковую дивизию Зайцев прибыл вместе с группой комсомольцев-моряков Тихоокеанского флота, возбудивших ходатайство перед Военным советом флота о направлении их на фронт.

В первых же боях полка на правом берегу Волги, а затем при штурме врага на территории завода "Метиз" Зайцев отличился и был награжден медалью "За отвагу". Немцы прилагали отчаянные усилия, пытаясь прорвать оборону 284-й стрелковой дивизии, выбить ее с занимаемых позиций. Особенно ожесточенная борьба разгорелась за высоту 102,0- Мамаев курган. Эта господствующая над городом возвышенность протянулась вдоль берега приблизительно на 1000 м; в ширину она имеет 400-500 м, в высоту - 80 м.

В октябре Мамаев курган был разделен на две части: восточные его скаты занимали советские войска, западные - немцы. В руках противника были и так называемые "чертовы купола" - водонапорные баки на вершине высоты, главные наблюдательные пункты врага, где в безопасности сидели его артиллерийские корректировщики. Борьба за баки в значительной мере определяла исход борьбы за господство на Мамаевом кургане.

Стрелковый полк подполковника Метелева вместе с другими частями 284-й дивизии с исключительной стойкостью и упорством дрался с противником. Советские воины изматывали силы врага и наносили ему встречные удары, действуя небольшими штурмовыми группами. Большой урон гитлеровцам причиняли артиллеристы и минометчики.

Василий Зайцев стал известен в полку как снайпер в октябре - самом горячем месяце боев за Сталинград. Однажды (это было в первых числах октября) он увидел показавшегося впереди вражеского связного, который был далеко и, вероятно, чувствовал себя в безопасности. Зайцев навел винтовку и первым же выстрелом свалил его. К убитому сразу же направился второй гитлеровец. Тогда Зайцев снова выстрелил, и опять без промаха. Третьего пришлось ждать дольше: враг боялся стать мишенью меткого советского стрелка. Наконец, к неподвижно лежащим двум немцам стал ползком приближаться третий. Зайцев опять плавно нажал на спусковой крючок, и еще один враг был убит.

На другой день после этого Зайцеву от имени командира полка подполковника Метелева вручили снайперскую винтовку с оптическим прицелом. С тех пор на улицах Сталинграда ежедневно раздавались выстрелы стрелявшего без промаха русского снайпера Зайцева, беспощадно уничтожавшего фашистов.

В полку Метелева вскоре стало 48 снайперов. За время боев на улицах города и на Мамаевом кургане они уничтожили 1278 вражеских солдат и офицеров. Снайперское движение получило распространение и в других частях. Политотдел дивизии стал выпускать "лицевые счета" снайперов, а дивизионная газета и агитаторы распространяли опыт лучших истребителей врага.

В. Зайцев настойчиво увеличивал свой "лицевой счет". Много раз ему приходилось вступать в единоборство с гитлеровскими снайперами, и каждый раз он оставался победителем. Этому замечательному воину принадлежат слова, которые стали известны всей Советской стране: "Для нас, бойцов и командиров 62-й армии, за Волгой земли нет. Мы стояли и будем стоять насмерть!".

8 тот день, когда Зайцев был принят в партию, на его "личном счету" значилось 60 убитых вражеских солдат и офицеров. Вскоре появились листовки, где было написано: "Стреляй так, как снайпер Василий Зайцев. Он убил 158 немцев, а сколько убил ты?" Позже этот счет достиг 242 уничтоженных врагов (к середине января 1943 г.){256}.

Снайперы успешно действовали и в других частях и соединениях оборонявших Сталинград советских войск. Так, в 13-й гвардейской стрелковой дивизии 62-й армии 52 снайпера в октябре 1942 г. уничтожили 480 солдат и офицеров противника{257}.

Военный совет Сталинградского фронта уделял серьезное внимание боевому использованию снайперов и подготовке новых мастеров меткого огня, что видно из приводимого документа: "Приказ войскам Сталинградского фронта

9 октября 1942 г.

Действующая Армия.

Содержание: ,,О развитии снайперского движения и использовании снайперов в борьбе с врагом".

Опыт боев на фронтах Отечественной войны и в борьбе за Сталинград показывает и подтверждает весьма эффективное использование снайперов в бою. Неоднократно доказано, что в обороне и наступлении активно действующие снайперы-одиночки и снайперские группы наносили большие потери врагу.

Задача подготовки снайперов в ходе боевых действий войск является важнейшей задачей всего командного состава соединений и частей; задача, разрешение которой усилит боевую мощь и стойкость войск в бою, умножит потери врага. Особо это имеет значение в условиях нашего фронта, ведущего борьбу за Сталинград в уличных боях.

Приказываю:

1. Во всех частях создать снайперов и организовать их подготовку в ходе боев.

2. К 20.10.42 г. иметь в каждом взводе не менее двух-трех снайперов, в роте - не менее пяти пулеметчиков и автоматчиков; в ротах ПТР - не менее пяти расчетов ПТР; в батареях на и ПТО - не менее двух "снайперских орудийных расчетов.

Снайперам винтовок, автоматов и пулеметов - уничтожать офицеров, пулеметные и орудийные расчеты, наблюдателей, самолеты, десанты на танках. Снайперам орудий ПА, ПТО и ПТР - уничтожать танки, орудия, минометы и самолеты врага.

3. Действие снайперов широко популяризировать, всяческие успехи в бою всемерно поощрять, представляя отличившихся к наградам.

4. Настоящий приказ довести до сведения всех бойцов и командиров частей фронта и иметь его во всех ротах, эскадронах и батареях.

5. О выполнении данного приказа донести 25.10.42.

Командующий Сталинградским фронтом генерал-полковник Еременко

Член Военсовета Сталинградского фронта Н. Хрущев

Начальник штаба СТФ генерал-майор Захаров"{258}.

Боевое использование и обучение снайперов успешно проводилось и в 64-й армии. В приказе по войскам этой армии 27 октября 1942 г. говорилось: "В целях создания квалифицированных кадров снайперов организовать и провести при Армейских курсах младших лейтенантов 15-дневный сбор начальников команд снайперов"{259}.

Борьба советских наземных войск на территории Сталинграда активно поддерживалась авиацией, которой приходилось действовать в исключительно трудной боевой обстановке. Господство в воздухе принадлежало врагу, что видно из следующих данных: в сентябре гитлеровцы имели 900 самолетов первой линии, 500 бомбардировщиков и 400 истребителей{260}. В это время советская фронтовая авиация располагала 192 самолетами, к началу следующего месяца соответственно 850 и 373. Несмотря на такое неравенство сил{261}, советские военно-воздушные части самоотверженно боролись с неприятельской артиллерией и авиацией, обрушивая свои удары по коммуникациям и тылам противника, поражая немецкие танки и пехоту, вели разведку.

Большинство вылетов советской авиации на боевые задания сопровождалось воздушными боями. Действия всех родов авиации проходили во взаимодействии с защищавшими Сталинград наземными войсками. Основную роль в действиях по войскам противника на поле боя днем играли штурмовики, ночью - бомбардировщики типа По-2, СБ, Р-5, ДБ-3. Истребители прикрывали свои наземные войска, сопровождали штурмовиков и вели борьбу с авиацией противника. В течение сентября и октября советские летчики провели над Сталинградом и подступами к нему 450 воздушных боев, сбив 330 вражеских самолетов. Ночные бомбардировщики, особенно соединения малых самолетов У-2, причиняли противнику не только большой материальный урон, но физически и морально изнуряли его войска, снижая их боеспособность{262}.

"Самолеты По-2,- писал Маршал Советского Союза А. И. Еременко,- работали с ближних аэродромов и часто делали по 3-4 вылета в ночь{263}. Каждый из них подвешивал по две стокилограммовые бомбы или же брал по четыре полусотки, действовали они весьма целеустремленно, по строго разработанным планам и точно, как днем. Ночники хорошо наводились на цели, что, естественно, значительно облегчало их задачу. Как это достигалось? Прежде всего хорошей организацией сигнальной службы на земле и особенно продуманным целеуказанием. Для наведения самолетов на цель использовались прожекторы, которые точно показывали цель или одним лучом, или скрещиванием лучей над целью" или параллельными лучами, обозначавшими границы цели. Для сигнализации употреблялись электрические световые сигналы, костры, ракеты. Сигналы чередовались, изменялась сама тактика ночных операций, и это усиливало эффективность действий нашей ночной авиации. Ею произведено свыше 21 тысячи вылетов, сброшено разных бомб около 300 тысяч штук и ампул КС около 22 тысяч. Общий вес груза, сброшенного ею на противника, составил свыше 20 тысяч тонн. А ведь это только часть той большой работы, которую проводила ночная авиация"{264}.

Рост боеспособности Красной Армии был замечен, конечно, и противником.

В книге В. Адама есть глава "Противник стал сильнее", где автор приводит следующие слова Паулюса: "Сопротивляемость красноармейцев за последние недели достигла такой силы, какой мы никогда не ожидали... Солдат Красной Армии с каждым днем все чаще действует как мастер ближнего боя, уличных сражений и искусной маскировки". Потом он сказал, что, как только немецкие пехотинцы выходят из укрытий, их встречает уничтожающий огонь. "Стоит нам достигнуть в каком-нибудь месте успеха, как русские тотчас же наносят ответный удар, который часто нас отбрасывает на исходную позицию.

Задумавшись на минуту, Паулюс продолжал:

- Командование противника также действует более целеустремленно. У нас создалось такое впечатление, что советское командование намерено любой ценой удержать свои позиции на западном берегу Волги"{265}.

Защитники Сталинграда в ходе битвы закаляли свою волю и накапливали боевой опыт. Ярким примером этого являлись войска 62-й и 64-й армий, которые решали наиболее трудную задачу, сражаясь непосредственно за город. Военный совет Сталинградского фронта 31 декабря 1942 г. доносил в Ставку Верховного Главнокомандования о том, что 62-я и 64-я армии за стойкость в обороне Сталинграда заслуживают награждения орденом Ленина и преобразования в гвардейские, а командующие генерал-лейтенанты В. И. Чуйков и М. С. Шумилов-присвоения им высокого звания Героя Советскою Союза.

Огромное упорство, героизм и растущее мастерство проявляли и все другие участники борьбы. Такой итог оборонительного периода битвы за Сталинград являлся прочной основой для успешного развития последующих событий.

Глава пятая. Битва на Волге и оборона Кавказа

В то время как в междуречье Волги и Дона развертывалась Сталинградская битва, противник стремился к достижению и главной цели своего наступления на южном крыле советско-германского фронта - захвату Кавказа.

Отступление советских войск на юго-западном направлении летом 1942 г. было воспринято главным командованием вермахта как подтверждение правильности его оценки военного потенциала Советского Союза. "Гитлер опасался, что, бросив свои основные силы на Сталинград, он нанесет удар по пустому месту и будет терять зря драгоценное летнее время. Он считал, что для выполнения этой задачи хватит и гораздо меньших сил, чем предусматривалось планом, и что можно параллельно с достижением первой цели достигнуть и второй, более важной для него цели, т. е. овладеть нефтяными районами Кавказа"{1}. Немецко-фашистская группа армий "А", предназначенная для захвата Кавказа, по замыслу гитлеровцев, должна была окружить и уничтожить советские войска между нижним течением Дона и Кубанью. После этого противник предполагал осуществить захват Новороссийска и Туапсе с последующим развитием наступления вдоль Черноморского побережья на юго-восток, в район Батуми. В планы врага входило также наступление в направлении на Грозный, Махачкалу, Баку и через перевалы Главного Кавказского хребта вдоль Военно-Осетинской дороги на Кутаиси. Противник хотел, следовательно, овладеть Северным Кавказом, а затем захватить Закавказье ударами в обход Главного Кавказского хребта с запада и востока и наступлением с севера через перевалы.

Оборона Кавказа находилась в тесной взаимосвязи с другими событиями на советско-германском фронте и прежде всего с вооруженной борьбой под Сталинградом. Последняя оказывала "исключительное влияние на ход борьбы на Кавказе. В свою очередь, проходившие здесь сражения влияли на обстановку в Сталинградской битве"{2}.

Несомненная общность двух битв, развернувшихся почти одновременно (17 и 25 июля), существовала с самого начала. Защитники Сталинграда и Кавказа, отстаивая жизненно важные районы страны, срывали стратегический план врага, сформулированный в директиве ОКВ No 45 от 23 июля 1942 г. На рубеже Нижнего Дона войска, оборонявшие подступы к Кавказу, на правом крыле были смежными с войсками левого крыла Сталинградского фронта.

В дальнейшем армии, сражавшиеся за Сталинград и Кавказ, на ряд месяцев оказались отделенными друг от друга, но борьба в стратегическом отношении продолжала сохранять внутреннее единство и взаимозависимость, как это отмечено выше.

Битва за Кавказ развивалась в неблагоприятных условиях для советской стороны. После ожесточенных боев на ростовском направлении гитлеровцы вышли к нижнему течению Дона, где противник сразу же захватил несколько плацдармов на левом берегу между Цимлянской и Ростовом.

Группа армий "А" (немецкие 1-я танковая, 17-я и 3-я румынская армии) к началу битвы за Кавказ была усилена и частью сил 4-й танковой армии. Всего под командованием генерал-фельдмаршала Листа было до 167 тыс. солдат и офицеров, 1130 танков, 4540 орудий и минометов, до 1000 самолетов 4-го воздушного флота. Гитлеровцы располагали в этом районе численным превосходством над советскими войсками: в людях - в 1,5 раза, в артиллерии - в 2,1, в танках - более чем в 9, в самолетах-почти в 8 раз. 11-я армия генерал-полковника Манштейна в это время находилась в Крыму.

Полосу обороны по нижнему течению Дона, от Верхне-Курмоярской до Азова (320 км), занимали отходившие сюда войска Южного фронта под командованием генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского. На правом крыле фронта от Верхне-Курмоярской до Константиновской (полоса шириной 171 км) оборонялась 51-я армия{3}, переброшенная сюда с Таманского полуострова. Войска Южного фронта были ослаблены в изнурительных боях. На весь фронт к концу июля было всего 17 танков, 130 самолетов. Не хватало боеприпасов. В пяти армиях Южного фронта насчитывалось всего 112 тыс. человек.

Войска Северо-Кавказского фронта, развернутые от устья Дона по восточному берегу Азовского моря, Керченского пролива и по побережью Черного моря до Лазаревской, в сложившейся напряженной обстановке имели задачей удерживать занимаемые позиции и, в частности, не допустить форсирования 11-й немецкой армией Керченского пролива. Ответственные задачи по защите Кавказа были поставлены также перед войсками Закавказского фронта (командующий генерал армии И. В. Тюленев), которые обороняли Черноморское побережье от Лазаревской до Батуми и прикрывали государственные границы СССР с Турцией и Ираном. Черноморский военно-морской флот и Азовская военная флотилия должны были помогать наземным войскам в обороне побережья.

17-я немецкая полевая армия под командованием генерал-полковника Руоффа 22 июля прорвала фронт под Ростовом; ее соединения, охватывая полукольцом горящий город, устремились к донским переправам. Советские части 24 июля оставили гостов и отошли за Дон.

На следующий день противник, переправив на захваченные им левобережные плацдармы несколько танковых и моторизованных дивизий, перешел в наступление на кавказском направлении. 25 июля начался оборонительный период битвы за Кавказ. "Для немцев открылся путь к нефтепромыслам Кавказа. Казалось что Россия теперь будет парализована, лишившись источников нефти,. в то время как подвижность немецких войск возрастет"{4}.

Гитлеровские войска, поддержанные крупными силами авиации, прорвали оборону частей Южного фронта на центральном участке, в районе Константиновской и Раздорской, вынудив к отходу 37-ю армию. На левом крыле Южного фронта 56-я армия, которая понесла большие потери в боях за Ростов, выводилась во второй эшелон. Не имея достаточно сил и средств, чтобы сдержать здесь натиск врага, командование Южного фронта в ночь на 28 июля стало отводить войска левого крыла фронта на новый оборонительный рубеж к южному берегу р. Кагальник и Манычскому каналу. Однако противник, обладая численным превосходством подвижных соединений, не дал советским войскам совершить планомерный отход на новые рубежи обороны. 28 июля гитлеровская 17-я армия заняла г. Азов и вышла на рубеж р. Кагальник. В то же время 1-я танковая армия противника прорвалась к Манычскому каналу. Немецко-фашистские танковые и моторизованные войска, рассекая армии Южного фронта и нарушая их управление, вели наступление в задонских и сальских степях и в степных просторах Краснодарского края.

Немецкие войска рвались к Кавказу, 4-я танковая армия Гота развертывала наступление из района Цимлянской на Сальск; 1-я танковая армия Клейста - из районов придонских станиц Константиновской и Раздорской на Ставрополь и Армавир; 17-я полевая армия Руоффа - из района Ростова на Краснодар, продвигаясь вдоль железной дороги Батайск - Тихорецкая - Краснодар, 11-я полевая армия Манштейна, входившая в состав группы армий "А", находилась в Крыму и получила задачу форсировать Керченский пролив (операция "Блюхер"), захватить Таманский полуостров и затем развертывать наступление вдоль Черноморского побережья.

Над Кавказом нависла серьезная опасность. Трудность положения еще более усугублялась тем, что в степях Дона и Кубани враг имел широкие возможности для использования своего численного превосходства в танках и авиации - применения свободного маневра на поле боя танками и нанесения ударов с воздуха по боевым порядкам советских войск, лишенным естественных укрытий на местности.

Необходимо было принять решительные меры для организации отпора врагу. В конкретно сложившейся тогда обстановке на южном участке советско-германского фронта, когда превосходящие силы врага вели одновременно наступление на Сталинград, нельзя было обеспечить быстрое увеличение численности войск и техники на кавказском направлении. Тем более важно было укрепить имеющиеся силы, обеспечить их лучшее использование для защиты Кавказа. 28 июля Ставка Верховного Главнокомандования объединила войска Южного и Северо-Кавказского фронтов в один Северо-Кавказский фронт под командованием Маршала Советского Союза С. М. Буденного. В то же время Ставка приказала установить в войсках фронта строжайший порядок и дисциплину, наладить управление и взаимодействие, остановить дальнейшее продвижение противника, а затем сильными контрударами разгромить и отбросить его за Дон. Для прикрытия Кавказа на направлениях главных ударов врага требовалось ускорить создание глубоко эшелонированной обороны, прежде всего в районе Краснодара. Перед войсками Закавказского фронта была поставлена задача частью сил занять оборонительный рубеж на подступах к Закавказью с севера - по рекам Терек, Урух и на перевалах центральной части Главного Кавказского хребта. Принимались также меры по укреплению обороны побережья Черного моря и портовых городов как с моря, так и с суши. В Закавказье формировались новые части и соединения, проводилась их подготовка к боям. Важное значение для укрепления обороны на Северном Кавказе имела широко развернутая политическая работа среди войск и местного населения.

30 июля войскам Северо-Кавказского фронта был зачитан приказ Верховного Главнокомандующего No 227 от 28 июля 1942 г. Этот приказ сыграл большую роль в укреплении политико-морального состояния войск, в повышении дисциплины и упорства в обороне.

Содержание приказа в кратчайший срок было доведено до каждого солдата и офицера. В войска были направлены 1400 коммунистов из тыловых частей и 200 политработников.

Выполняя указания Центрального Комитета Коммунистической партии, партийные организации Северного Кавказа и Закавказья развернули огромную политическую и организаторскую работу, мобилизуя все усилия народа на отпор врагу. "Все для фронта, все для победы!" - этому требованию была подчинена жизнь коммунистов и всех советских людей. "Мероприятия, проведенные Ставкой, Военным советом фронта, краевыми партийными организациями по укреплению морального духа советских воинов, сыграли важную роль в ходе обороны Кавказа"{5}.

Десятки тысяч жителей сел и городов Кавказа сооружали оборонительные рубежи, строили мосты и дороги, принимали участие в снабжении войск боеприпасами и продовольствием. Многие предприятия в городах изготовляли вооружение и боеприпасы. В то же время из наиболее угрожаемых районов эвакуировались в тыл промышленное оборудование и другие материальные ценности, а также гражданское население. Партийные организации готовились к проведению подпольной борьбы и развертыванию партизанского движения в тылу фашистских оккупантов.

Северо-Кавказский фронт после преобразования включал в свой состав восемь армий. Однако две армии (9-я и 24-я) отводились в тыл на переформирование. Для обороны фронта протяженностью около 1000 км в наличии было шесть армий (37, 56, 12, 18, 51-я и 47-я) и два корпуса:

1-й отдельный стрелковый и 17-й кавалерийский. В войсках был некомплект людей, не хватало вооружения, боеприпасов. Бронетанковые войска фронта имели 74 исправных танка и 11 бронемашин, авиация - 230 исправных самолетов.

Черноморский флот, оперативно подчиненный Северо-Кавказскому фронту, насчитывал в своем составе линейный корабль, 4 крейсера, лидер, 7 эскадренных миноносцев, 41 подводную лодку, пять канонерских лодок, 30 тральщиков, 62 торпедных катера, 3 минных заградителя и другие корабли. Авиация флота имела 216 самолетов. В распоряжении Черноморского флота были всего две военно-морские базы - Новороссийск и Поти.

Азовская и Каспийская флотилии располагали небольшими силами.

Для лучшего управления войсками Северо-кавказского фронта 28 июля он был разделен на две оперативные группы: Донскую (на ставропольском направлении) и Приморскую (на краснодарском направлении). В первую из них вошли 51, 37-я и 12-я армии, во вторую - 18, 56-я и 47-я. Командующим Донской оперативной группой был назначен генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский, Приморской генерал-полковник Я. Т. Черевиченко. Для организации глубоко эшелонированной обороны производилась перегруппировка войск, 56-я армия заняла Краснодарский район обороны, имея задачей защиту его от наступающих войск противника. 17-й кавалерийский корпус выводился на рубеж р. Куго-Ея для нанесения контрудара совместно с войсками 18-й армии на Батайск, а 1-й отдельный стрелковый корпус с Черноморского побережья перебрасывался в район Армавира. Однако изменить положение на фронте было нелегко. Немецкое командование наращивало силу ударов своих войск. Сосредоточив к 29 июля на левом берегу Дона до семи корпусов, в том числе четыре танковых, противник продолжал развертывать наступление. 1 августа гитлеровские войска, форсировавшие Манычский канал в районе хутора Веселый, захватили Сальск. В то же время соединения 17-й армии вели наступление на краснодарском направлении. Советские войска, не успевшие закрепиться на рубеже р. Кагальник, отходили на рубеж рек Ея и Куго-Ея. В развернувшихся здесь боях части 17-го кавалерийского корпуса и 18-й армии сдерживали натиск противника. На направлении главного удара врага, в районе Шкуринской, соединения корпуса кубанских казаков разгромили 196-ю пехотную дивизию немцев.

Войска 51-й армии, действовавшие на правом крыле Северо-Кавказского фронта, в боях с 29 июля по 1 августа продолжали удерживать рубеж обороны на участке от Верхне-Курмоярской до Романовской. Соединения немецкой 4-й танковой армии не могли здесь форсировать р. Дон. Но когда противнику удалось захватить Сальск, войска 51-й армии оказались отрезанными от основных сил фронта. Ставка Верховного Главнокомандования, оценив сложившуюся обстановку, передала 51-ю армию в состав Сталинградского фронта.

Упорное сопротивление советских войск под Сталинградом заставило главное командование вермахта в первых числах августа повернуть 4-ю танковую армию на сталинградское направление, передав ее в состав группы армий "Б". В группе "А" был оставлен лишь 40-й танковый корпус этой армии. Генерал-фельдмаршал Лист направил в 4-ю танковую армию телеграмму с благодарностью за ее действия на кавказском направлении и пожеланием, чтобы в боях за Сталинград она также успешно решила новую задачу. Как известно, ее ожидала иная судьба в битве на Волге.

Уход главных сил 4-й танковой армии на сталинградское направление облегчил положение советских войск на Северном Кавказе. Однако противник, все еще обладая большим численным превосходством в танках и авиации, продолжал рваться вперед и на кавказском направлении. Советские войска, объединенные в Донскую группу, отходили в южном и юго-восточном направлениях. В образовавшийся между 51-й и 37-й армиями разрыв до 65 км устремились танковые и моторизованные соединения противника, которые стали угрожать флангу Приморской группы войск. В этой обстановке Военный совет Северо-Кавказского фронта принял решение (3 августа) отвести основные силы фронта на новый рубеж обороны - левый берег р. Кубань. Часть сил Донской группы (37-я и 12-я армии) отводилась на рубеж Ставрополь, Армавир с последующим отходом на р. Малку, чтобы прикрыть направления Армавир, Минеральные Воды, Моздок, Грозный и Нальчик, Орджоникидзе (Владикавказ).

Отход войск на новые рубежи обороны совершался в ходе ожесточенных боев, но с явным превосходством сил противника. 5 августа соединения 1-й танковой армии врага захватили Ставрополь. На следующий день был занят Армавир. Войска Северо-Кавказского фронта вынуждены были отходить за р. Кубань, продолжая наносить серьезный урон наступающему врагу, 12-я армия после переправы на левый берег Кубани (5 августа) потеряла связь со штабом Донской группы и была передана в состав Приморской группы войск. В Донской группе осталась лишь 37-я армия.

Тяжелые бои против гитлеровских захватчиков вели и советские летчики. Действуя в обстановке большого численного превосходства врага, они смело вели воздушные бои, прикрывая наземные войска от воздействия вражеской авиации, обрушивая свои удары по колоннам наступающего противника. При этом 4-я воздушная армия под командованием генерал-лейтенанта авиации К. А. Вершинина поддерживала войска Донской группы, а 5-я воздушная армия генерал-лейтенанта авиации С. К. Горюнова - войска Приморской группы.

Немецко-фашистские войска не смогли осуществить замысел своего командования - окружить и разгромить советские войска между Доном и Кубанью, но они продолжали сохранять инициативу борьбы в своих руках. Основные силы 1-й танковой армии, действуя из района Армавира и южнее Кропоткина, развивали наступление на Майкоп и Туапсе. По планам фашистского командования эти войска должны были во взаимодействии с 17-й и 11-й армиями уничтожить советские войска в районе Новороссийска, Краснодара и Туапсе, 40-й танковый корпус 1-й танковой армии имел задачу наступать на грозненском направлении. 17-я немецкая армия наносила удар на краснодарском направлении.

Противник стремился сохранить быстрый темп своего наступления на Северном Кавказе. Наступавшим на майкопском направлении танковым соединениям врага удалось форсировать р. Кубань в районе Армавира. Войска правого крыла Северо-кавказского фронта по приказу командования с боями отошли за р. Лабу. 37-я армия отошла на рубеж рек Малка и Баксан.

Форсирование немецкими войсками р. Кубани в районе Армавира создало угрозу выхода противника в тыл .соединений, оборонявшихся севернее и северо-западнее Армавира, а также в районе Краснодара. В этих условиях войска Северо-кавказского фронта начали отход к предгорьям западной части Главного Кавказского хребта, преграждая путь противнику на туапсинском и новороссийском направлениях. При этом сопротивление войск все время возрастало, а темп вражеского наступления снижался. Наступавшие на Краснодар пять пехотных дивизий немецкой 17-й армии только после упорной борьбы преодолели сопротивление малочисленных, ослабленных в предыдущих боях соединений 56-й армии и 12 августа захватили Краснодар.

На правом крыле Северо-кавказского фронта 1-я танковая армия 16 августа заняла Майкоп. Однако попытки противника прорваться к побережью Черного моря через предгорья западной части Главного Кавказского хребта встретили упорное противодействие советских войск. Соединения 17-го кавалерийского корпуса, оборонявшие дальние подступы к ст. Хадыженская и Туапсинское шоссе, вели бои особенно успешно. Корпусу за отличные действия по обороне Северного Кавказа было присвоено звание гвардейского, и он стал именоваться 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус. В районе Горячего Ключа героически сражалась 30-я Иркутская стрелковая дивизия. Другие соединения и части Красной Армии также показали возросшую организованность и стойкость в борьбе с превосходящими силами врага.

Бои на кавказском направлении с 25 июля по 17 августа составили первый этап оборонительного сражения за Кавказ. Немецко-фашистская группа армий "А" заплатила дорогой ценой за свои временные, хотя и значительные успехи. По данным самого противника, за указанное время эта крупная группировка гитлеровских войск потеряла около 54 тыс. солдат и офицеров. Что касается советских войск, оборонявшихся на кавказском направлении, то они вынуждены были под натиском превосходящих сил противника с ожесточенными боями отойти от Дона к Кубани и затем к предгорьям западной части Главного Кавказского хребта. В ходе этих боев войска Северо-Кавказского фронта отвлекли на себя главные силы группы армий "А" и нанесли им большие потери, что было весьма существенно для исхода борьбы, развернувшейся на южном крыле советско-германского фронта. Кроме того, возросшее сопротивление советских войск позволило выиграть время для организации прочной обороны на рубеже рек Терек и Баксан и на перевалах Главного Кавказского хребта. На всем протяжении фронта от Каспийского моря до Таманского полуострова перед наступающим противником находились непобежденные, готовые к дальнейшей борьбе войска Закавказского и Северо-Кавказского фронтов.

Общая обстановка на Кавказе продолжала, однако, оставаться напряженной. Командование немецко-фашистской группы армий "А" готовилось к продолжению борьбы. Противник решил развивать наступление одновременно на трех направлениях, 1-я танковая армия должна была нанести удар в юго-восточном направлении, овладеть районом Грозного, выйти на побережье Каспийского моря и захватить Баку. Перед 17-й армией ставилась задача развернуть наступление на Новороссийск и дальше вдоль Черноморского побережья на Батуми, 42-й армейский корпус 11-й армии{6} должен был форсировать Керченский пролив и, обеспечивая правый фланг 17-й армии, занять Таманский полуостров, 49-й горнострелковый корпус предназначался для нанесения удара через перевалы Главного Кавказского хребта с выходом в район Сухуми и Кутаиси. В соответствии с планом наступления в группе армий "А" была произведена перегруппировка войск. Главное командование немецко-фашистской армии было уверено в близком достижении поставленных целей. "Гитлер считал, что в августе он нанес русским сокрушительные удары. Под впечатлением быстрых успехов в июле он по-прежнему преследовал двойную цель - захват Сталинграда и Кавказа"{7}.

К продолжению борьбы за Кавказ активно готовились и его защитники. Решались важнейшие вопросы строительства оборонительных рубежей, улучшения организации управления войсками, снабжения армии вооружением, боеприпасами, горючим, продовольствием и обмундированием. Большая работа проводилась по дальнейшему повышению дисциплины, усилению политического воспитания и боевой подготовке войск. Продолжалась мобилизация внутренних ресурсов Закавказья для оказания помощи фронту. Войска, оборонявшие Кавказ, были усилены за счет резервов Ставки Верховного Главнокомандования. В результате этих мероприятий по рекам Терек и Баксан была создана глубоко эшелонированная оборона, а вокруг городов Нальчик, Орджоникидзе, Грозный, Махачкала, Баку возникали оборонительные районы.

Во второй половине августа, завершив перегруппировку, гитлеровские войска возобновили наступление. Начался второй этап оборонительного сражения за Кавказ, который продолжался с 18 августа по 28 сентября 1942 г. В течение этого времени противник, нанося удары с трех направлений, пытался прорваться в Закавказье, 1-я танковая армия в составе 3-го и 40-го танковых корпусов и 52-го армейского корпуса развернула наступление из района Ставрополя, Невинномысска в общем направлении на Пятигорск, Прохладный, Грозный. К концу августа эта группировка фашистских войск вышла к рекам Терек и Баксан на участке от Ищерской до Баксанского ущелья (30 км западнее Прохладного), где была остановлена главными силами Северной группы войск Закавказского фронта{8}. На этом рубеже разгорелись ожесточенные бои. Противнику не удалось осуществить прорыв на Орджоникидзе из района западнее и южнее Прохладного. Враг вынужден был отказаться от дальнейших попыток развить здесь наступление. После этого главные силы 1-й танковой армии были сосредоточены в районе Моздока для нанесения удара на моздокско-малгобейском направлении.

1 сентября танковые дивизии противника перешли в наступление на малгобекском направлении, стремясь прорвать оборону советских войск на р. Терек и захватить г. Малгобек с его нефтяными промыслами. В дальнейшем вражеские войска должны были, развивая успех, нанести удары на Грозный, Махачкалу, Дербент и Баку. Для достижения этих целей фашистское командование намечало усилить 1-ю танковую армию за счет соединений, которые оно собиралось перебросить на Кавказ со сталинградского направления после предполагаемого захвата Сталинграда.

Войска Северной группы Закавказского фронта, действовавшие на грозненском направлении, располагали силами, превышающими противостоящие им силы противника. Однако эти войска были равномерно распределены по правому берегу рек Терек и Баксан от устья Терека до Баксанского ущелья. Непосредственно на малгобекском направлении, где немецко-фашистские войска наносили удар, находилась лишь небольшая часть войск 9-й армии.

Используя численное превосходство в танках, авиации, артиллерии и пехоте на направлении наносимого удара, гитлеровцы форсировали р. Терек в районе южнее Моздока и ценой тяжелых потерь захватили плацдарм на правом берегу. Сосредоточив на плацдарме значительные силы, противник развернул наступление на Малгобек. При этом фашистские войска встретили отпор, которого они не ожидали. В ожесточенных боях части 9-й армии, а также переброшенные в район боев соединения 11-го гвардейского стрелкового корпуса наносили большой урон врагу. Только после длительной борьбы гитлеровцам удалось захватить Малгобек, но дальше продвинуться на этом направлении они не смогли.

Во второй половине сентября противник перешел в наступление на грозненском направлении юго-западнее Моздока, но и здесь не смог добиться успеха. Фашистское командование вынуждено было перебросить на усиление 1-й танковой армии в район Моздока дивизию СС "Викинг", сняв ее с туапсинского направления. После этого гитлеровцы снова перешли в наступление, пытаясь прорваться к Орджоникидзе и Грозному через Эльхотовские ворота, но не смогли сломить сопротивление стойко сражавшихся советских частей{9}. В итоге Малгобекской операции, продолжавшейся 28 дней, 1-я танковая армия врага вынуждена была отказаться от наступления на грозненском направлении и перешла к обороне. Усилить свои войска за счет переброски дивизий из-под Сталинграда противник не мог, так как и на Волге фашистские планы были сорваны возрастающим сопротивлением советских войск. "В течение сентября на Кавказском фронте впервые стала заметно сказываться усиливающаяся напряженность обстановки в районе Сталинграда"{10}.

В то время как войска Закавказского фронта сражались с противником на грозненском направлении, соединения и части Северо-Кавказско-го фронта вели тяжелые оборонительные бои на новороссийском направлении и Таманском полуострове.

17-я немецкая армия в составе 57-го танкового корпуса, 5-го и 44-го армейских корпусов, 4-го румынского кавалерийского корпуса во второй половине августа развернула наступление из района Краснодара на Новороссийск, чтобы после овладения последним нанести удар вдоль Черноморского побережья на Туапсе и затем на Батуми. Для содействия 17-й армии в решении поставленной ей задачи гитлеровское командование стало перебрасывать из Крыма на Таманский полуостров 42-й армейский корпус 11-й армии. Упорная оборона Темрюкской и Керченской военно-морских баз (первой - по 24 августа, второй - по 5 сентября) сорвала запланированные немецко-фашистским командованием сроки форсирования Керченского пролива, стоила противнику больших потерь и обеспечила прорыв кораблей Азовской военной флотилии из Азовского моря в Черное. Предотвратить высадку вражеского десанта и захват 42-м немецким корпусом Таманского полуострова одними частями военно-морских сил оказалось невозможным{11}.

Бои на новороссийском направлении велись с большим напряжением. Войска 47-й армии при поддержке частей морской пехоты Черноморского военного флота, несмотря на численное превосходство сил врага, сдерживали его натиск. Однако войска Новороссийского оборонительного района были растянуты по фронту большой протяженности, тогда как противник сосредоточил свои силы в ударные группировки. Кроме того, оборона Новороссийска с суши не имела заранее подготовленных сильных оборонительных полос. Особенно слабо были защищены непосредственно город и порт.

20 и 21 августа ожесточенные бои шли в районе станиц Абинской и Крымской. Враг имел здесь четырехкратное превосходство в пехоте, семикратное - в артиллерии и минометах, двойное - по танкам и авиации. Используя такой перевес сил, ему удалось захватить к исходу 21 августа Абинскую и Крымскую, создав угрозу прорыва через перевалы к Новороссийску. Еще через двое суток гитлеровцы получили возможность обстреливать порт и город Новороссийск. Однако сопротивление частей 47-й армии и моряков Черноморского флота не было сломлено и становилось все более упорным.

Командование 17-й армии, добиваясь поставленной цели, вынуждено было дополнительно снять часть сил с туапсинского направления для усиления своих войск на новороссийском направлении. К 1 сентября противник прорвался к Черноморскому побережью в районе Анапы. Действовавшие на Таманском полуострове части морской пехоты, отрезанные от основных сил фронта, по приказу командования 5 сентября были эвакуированы морем в Геленджик и влиты в Черноморскую группу войск{12}. В тот же день немецко-фашистскими войсками была занята Анапа.

Положение защитников Новороссийска становилось все более трудным. Противник, получив подкрепления из Крыма, непрерывно атаковал превосходящими силами. Бои шли на ближних подступах к городу и на его окраинах. После трехдневных ожесточенных уличных боев советские войска в ночь на 10 сентября эвакуировались на восточный берег Цемесской бухты. Таким образом, после упорной борьбы немецко-фашистским войскам удалось овладеть большей частью г. Новороссийска и Таманским полуостровом. Развить наступление вдоль Черноморского побережья на Туапсе противнику не удалось.

Войска Черноморской группы Закавказского фронта изматывали врага в ожесточенных боях, остановив его на рубеже гора Долгая - балка Адамовича цементные заводы.

Не смогли фашисты использовать в качестве своей военно-морской базы Новороссийский порт; советские войска прочно удерживали восточный берег Цемесской бухты и простреливали бухту с окрестных горных позиций армейской и морской артиллерией. Гитлеровцы и в самом городе все время находились под пулеметным, минометным и артиллерийским обстрелом, что заставляло их осуществлять передвижение частей и машин в ночное время, а вражеские солдаты и офицеры отваживались ходить в дневное время лишь по "теневой" стороне улиц, делая перебежки на перекрестках.

Немецко-фашистское командование группы армий "А" все еще пыталось добиться осуществления своих планов. Совершив перегруппировку войск, оно снова бросило их в наступление, нанося удар из района Абинской на Геленджик, чтобы отрезать и затем уничтожить советские войска, находившиеся под Новороссийском. В упорных боях, продолжавшихся до конца сентября, противник поставленную задачу выполнить не сумел. В районе Новороссийска враг не смог воспользоваться проходившей здесь единственной приморской дорогой на Туапсе, которую советские воины накрепко закрыли. В течение последующих месяцев боев гитлеровцам так и не удалось пройти через новороссийские ворота и соединиться с группировкой фашистских войск, наступавших на Туапсе с севера.

Наряду с осуществлением наступления на грозненском и новороссийском направлениях, развернутого со второй половины августа, противник сделал попытку прорваться к побережью Черного моря через перевалы центральной части Главного Кавказского хребта, 49-й горнострелковый корпус гитлеровцев, специально натренированный для действий в высокогорных условиях, начал наступать из района Невинномысска и Черкесска через перевалы Главного Кавказского хребта в направлении на Кутаиси и Сухуми. В дальнейшем эти войска должны были оказать помощь 17-й армии в продвижении вдоль Черноморского побережья на Батуми. Вначале наступление вражеских войск было успешным. Командование 46-й армии Закавказского фронта, которое еще в июле получило приказ организовать оборону перевалов, своевременно не приняло для этого необходимых мер.

В первые же дни после начала наступления части 49-го немецкого горнострелкового корпуса заняли населенные пункты Верхняя Теберда, Зеленчукская, Сторожевая, Ахметовская. Используя специально подготовленные группы альпинистов, противник приступил к занятию перевалов на участке от горы Эльбрус до Умпырского перевала. В 20-х числах августа гитлеровцы захватили перевалы Клухорский, Марухский, Санчаро и ряд других. Малочисленные отряды 3-го стрелкового корпуса 46-й армии были оттеснены на южные склоны перевалов. Противнику удалось выйти на южные склоны Главного Кавказского хребта, создав угрозу захвата Сухуми и прорыва к Черноморскому побережью.

Ставка Верховного Главнокомандования приказала командующему Закавказским фронтом принять срочные меры для ликвидации прорыва противника через Главный Кавказский хребет, указав на допущенные ошибки при организации обороны перевалов и наметив пути исправления возникшего трудного положения. Указания Ставки командованием Закавказского фронта были в основном выполнены. Для боевых действий против наступающего противника развертывались необходимые силы, организовано было снабжение по воздуху подразделений и отрядов, ведущих бои в горах, взрывались и заваливались перевалы и горные тропы на направлениях, где отсутствовали оборонительные сооружения. Особое внимание было уделено организации обороны Военно-Грузинской, Военно-Осетинской и Военно-Сухумской дорог. Советские войска в трудных горных условиях проявляли мужество и мастерство. Недостаток артиллерии и минометов частично восполнялся успешными действиями авиации Черноморского флота. После месяца ожесточенных боев наступление противника через перевалы центральной части Главного Кавказского хребта было остановлено. На клухорском и санчорском направлениях, где фашистским войскам удалось выйти на южные склоны перевалов, противник был отброшен на северные склоны хребта.

К концу сентября, после полуторамесячных ожесточенных боев войск Северо-Кавказского и Закавказского фронтов, путь врагу в Закавказье был прегражден на всех трех направлениях его наступления - на подступах к Орджоникидзе, у центральных перевалов Главного Кавказского хребта, на побережье Черного моря у Новороссийска.

На этом закончился второй этап оборонительного сражения в ходе битвы за Кавказ.

"Командующий группой армий "А",- пишет немецкий генерал фон Бутлар,- в своем донесении поставил Гитлера в известность, что имеющимися у него силами достичь поставленных целей он не сможет. В ответ на это Гитлер послал на фронт генерал-полковника Иодля, начальника штаба оперативного руководства вооруженных сил, с задачей на месте изучить обстановку и определить возможности для продолжения войсками группы армий "А" своего наступления. После бесед с командирами частей и соединений Иодль вынужден был присоединиться к мнению фельдмаршала Листа, о чем он и доложил Гитлеру. Это явилось причиной новых серьезных трений между ним и Гитлером, которые еще более осложнили деятельность штаба.

Гитлер испытывал к своему офицерскому корпусу все более увеличивавшееся недоверие. Он заподозрил, что Иодль решил вместе с командованием группы армий противодействовать осуществлению его приказов. В результате этого фельдмаршал Лист был немедленно снят с поста командующего группой армий, а на его место назначен генерал-полковник фон Клейст{13}. Однако и эта мера не принесла никаких решительных изменений в обстановке"{14}.

С 28 сентября 1942 г. начался заключительный этап оборонительного сражения битвы за Кавказ. Несмотря на большие потери, понесенные немецко-фашистскими войсками, гитлеровское командование пыталось любой ценой осуществить захват Кавказа. Продолжая искать новые обходные пути для выхода к морю, противник решил снова нанести удар на туапсинском направлении, чтобы пробиться в Закавказье через западную часть Главного Кавказского хребта. Для выполнения этой задачи гитлеровским командованием была создана сильная группировка на левом фланге 17-й немецко-фашистской армии в составе до 14 дивизий. Действия этих войск должна была поддерживать авиационная группа 4-го воздушного флота.

Общее соотношение сил на кавказском направлении к этому времени действительно существенно изменилось. Противник уже израсходовал свои резервы в ходе наступательных боев на Северном Кавказе, тогда как войска Закавказского фронта за этот же период существенно усилились, создали резервы и начали подготовку к переходу в наступление. Туапсинское направление прикрывала Черноморская группа войск Закавказского фронта, занимавшая оборону на рубеже протяженностью 255 км.

Не имея уже возможности вести наступление по всему фронту, противник путем перегруппировки войск добился превосходства сил на направлении наносимого им очередного удара. Немецко-фашистские войска на туапсинском направлении превосходили Черноморскую группу войск Закавказского фронта по пехоте и минометам в 1,5 раза, а по артиллерии и авиации - в 2,5 раза. Враг имел также 147 танков, тогда как у советских войск на этом участке фронта их не было совсем. По замыслу гитлеровского командования, немецко-фашистские войска должны были ударами из районов Хадыженская и Горячий Ключ на Шаумян окружить и уничтожить советскую 18-ю армию, выйти к Туапсе и затем, разгромив войска Черноморской группы, развить наступление по побережью на Сухуми и Батуми.