Стальное сердце

Глава 11

ЛЕВ

Одиннадцать месяцев назад

Гляжу на небольшую фотографию девушки.

Кареглазая красавица с заплетенной косой черных как смоль волос в синей спортивной форме улыбается чуть смущаясь. Эту фотографию тренерской дочки Саши Дубовой я когда — то еще в подростковом возрасте нагло украл с доски почета.

Кто бы знал, что фотография первой любви станет для меня подобно иконе в этом богом забытом месте.

Сегодня воскресенье. День жатвы.

И каждое воскресенье перед выходом из камеры я по традиции смотрю на фотку Дубовой, подолгу любуясь идеальными чертами лица. Глядя на нее, во мне словно прибавляется сил продолжать бороться дальше. В душе разгорается хоть какой — то проблеск надежды на что-то хорошее. Мой талисман удачи пока ни разу не подвел.

Может, только благодаря этому клочку бумаги я до сих пор дышу.

Слышатся тяжелые шаги, звенит связка ключей с другой стороны двери.

Пора.

Захлопываю библию в середине которой и хранится фотография. Засовываю под матрац.

Открывается металлическая дверь, издавая противный звук вспарывающий мозг без наркоза.

— Быков, на выход! — Басит конвоир.

Покидаю стены камеры, мельком оглядываю двоих мужиков, один с автоматом — безотказный аргумент против сопротивления.

Я когда — то пытался.

Отказывался выходить на жатву и калечить людей, тогда аргумент и помог переубедить. Желание сопротивляться отпадает сразу, когда рядом с твоим телом в стену врезается автоматная очередь.

Второго с наручниками в руках узнаю сразу. Правая рука начальника тюрьмы Прохорова — Сидоренко.

Крепкий мужик глубоко за сорок с коротко стриженными волосами и кривым носом.

Как рассказывали мужики, когда я еще отбывал свой срок в общей камере Сидоренко когда — то участвовал в подпольных боях и даже заработал там некоторую славу.

— Лицом к стене!

Встаю как и велено, сложив руки за спиной.

Дверь в мою камеру с грохотом захлопывается.

Запястий касается холодный металл и в следующий миг наручники сковывают руки.

— Вперед, Быков! Маршрут ты знаешь!

Отрываюсь от стены и глядя перед собой шагаю по длинному пустынному коридору.

О да, маршрут я знаю… за три года я бл*ть досконально изучил эту вымощенную в ад дорогу.

Выходим из основного здания. На дворе сумерки, но вся территория внутреннего двора хорошо освещена огромными фонарями.

Пересекаем двор и подходим к огромному амбару на краю территории.

Сидоренко хватается за ручку двери.

— Кто мой противник? — Спрашиваю за мгновение до того, как он отворит дверь.

Правая рука начальника ухмыляется так, что кажется еще чуть — чуть и его еб*льник треснет.

— Короли заскучали и пожелали зрелищ. Будет бойня. Не повезло тебе.

Еб твою мать…

— Скажу по секрету, Быков. Прохоров поставил на тебя. Так что не подведи, чемпион! А то лишишься всех привилегий.

Сидоренко открывает дверь амбара. Переступаю его порог.

Собравшаяся толпа тут же поднимает шум. Слышатся улюлюканья и крики.

Я здесь что-то вроде местной знаменитости. За три года участия в кровавых побоищах, не проиграл ни одного боя. Такой нонсенс в этих пропитанных болью и безнадегой стенах впервые.

Ставки из-за моей неубиваемости просто космические. Многие здесь мечтают завалить меня и сорвать куш.

— Бык! Давай порви их всех!

— Загаси дохляков!

— Я на тебя поставил, не смей слить бой, Бык!

Прохожу мимо тюремной братвы и нескольких конвоиров с автоматами, выхожу прямо в центр арены.

Оглядываю собравшихся.

Замечаю на импровизированной трибуне начальника тюрьмы Прохорова и его несколько приближенных. Рядом с ним же Блатные — Воры в законе, авторитеты. Местные за глаза называют их королями.

Стоячие места занимают их доверенные лица и шестерки.

Все тот же контингент из года в год.

С меня снимают наручники. Растираю сдавленные запястья.

Вперед выходит Гвоздь — мелкий и тощий мужичок с золотыми зубами и подвешенным языком. Ведущий.

— И та-аа-к приветствую всех, кто собрался на нашем культурном мероприятии! — Кричит во всю глотку. — Как видите, уважаемые, первый боец уже вышел на поле боя! И это никто иной, как непобедимый Бы-ы-ык! В прошлом он был боксером. Один его удар выводит противника из строя! За три года отсидки, эта машина для убийств не потерпела поражения! Поэтому уже по традиции присеваем ему номер о-о-один!

Гвоздь обходит меня, встряхивает баллончик с краской в руках, и в следующую секунду на моей голой спине вырисовывается единица.

— А сейчас встречаем наших следующих бойцов!..

Дальше по очереди выводят еще девятерых человек, объявляют имена и умения. Каждому на спине рисуют цифру по порядку их появления от двух до десяти.

Взгляд каждого «оцифрованного» направлен на меня и эта ярость, и предвкушение в глазах, не обещают мне ничего хорошего.

Похоже сговорились пацаны, чтобы всей толпой сначала меня загасить как главную угрозу, а уже потом оставшиеся продолжат битву между собой до последнего выжившего в мясорубке.

Хороший план.

Но к сожалению для пацанов за то время, что меня выводят на бои они не единственные кто додумался напасть всей честной компанией.

Заканчивалось все всегда одинаково. Моей победой. И этот раз исключением не станет.

— Напоминаю! В этом замесе победитель только один, и именно он унесет к себе в копилку — призовые бабки! — Гвоздь оглядывает выставленных бойцов. — Помните, парни-и-и, правила здесь не существуют! Да на-а-а-а-чнется великая бойня!

Ударяет гаечным ключом по боку железной бочки. Обозначая начало замеса.

Как я и ожидал вся толпа ринулась в мою сторону.

Многие кто участвуют в этой бойне, не гнушаются убийствами, им плевать, если кто здесь сдохнет. Для них главное победить и получить привилегии и бабки, и не схлопотать пулю, если надумаешь сбежать с поля боя.

Да покинуть замес никто не имеет права. Ведь здесь замешаны немерянные бабки и отвечают за их потерю только кровью. Но одно дело выбыть во время поединка, и другое — попытаться сбежать, чтобы выжить. С такими здесь разговор короткий — пуля в лоб.

Иной раз я думаю, а может закончить все это к херам и наконеч поймать эту гребанную пулю? Что меня ждет на свободе?

НИЧЕГО.

А потом перед глазами встает фотография девочки, которую я храню как зеницу ока уже много лет, стискиваю покрепче зубы и продолжаю биться, разбивая в мясо кулаки, раз за разом вынося противников.

Пожалуй, единственное чем горжусь — я ни разу никого не убил. Калечил, да. Но не убивал. И надеюсь это останется неизменным до того дня, когда я покину эти проклятые стены.

Выдыхаю и отключаю все предохранители.

Настало время бойни.

Мои отточенные словно оружие кулаки врезаются в чужую плоть, брызжет кровь, вылетают зубы, ломаются кости. Слышатся болезненные крики и стоны.

Все это я стараюсь отбросить.

На этом поле боя я глух и слеп.

Все мы здесь в равных условиях, и я ничего не могу с этим поделать.

Я просто так же как и все пытаюсь выжить.

Я стараюсь выводить из строя с одного удара, на более крепких парней уходит чуть больше времени.

Никто здесь не готов сдаваться.

Меня пытаются зажать в кольцо и продавить большинством, но ничего не получается, я слишком быстр для них и ловок, у противников не выходит схватить меня или повалить на землю, чтобы затоптать. А мой кулак крушит всех, до кого дотягивается.

Через пять минут после начала бойни все выставленные бойцы повержены, и больше не способны подняться на ноги. Как и в ближайшие несколько дней.

Ко мне подбегает Гвоздь. — Победитель Бы-ы-ык! Наш несокрушимый воин! — Поднимает мою орошенную чужой кровью руку вверх.

Толпа присутствующих взрывается криками пуще прежнего.

Я глубоко дышу, пытаясь выровнять сбившееся дыхание.

Все хорошо, Лев, сейчас тебя отведут в камеру, смоешь кровь и снова шесть дней тишины. Все хорошо, ты никого не убил.

Ты все еще человек.

— Бык! Тебя хотят видеть! — Склоняется ко мне Гвоздь, пытаясь перекричать взбудораженную толпу, и кивает в сторону лестницы ведущей на второй этаж.

Кажется, душ подождет.

— А сейчас нас ожидают бои один на один! Давайте приветствовать следующих бойцов! — Тем временем рвет глотку Гвоздь.

Ступаю в сторону лестницы, за мной следует сопровождение — парочка шестерок.

Ясно, похоже, кто-то из авторитетов захотел со мной пообщаться.

Оказываюсь на втором этаже. Здесь несколько пустых помещений.

Один из сопровождающих открывает первую дверь.

Шагаю внутрь, оказываясь в комнате посреди которой стоит диван, на нем расположился один из знакомых мне авторитетов — Хазар. Все что я о нем знаю, он главарь банды и восточных кровей.

Хазар сидит широко расставив ноги и вальяжно потягивает кальян, рядом с ним на огромную необъятную грудь пытается натянуть короткий топик блондинистая девица.

— Приветствую, Бык. Хороший был бой. Зрелищный. Впрочем другого от тебя и не ожидал. Поэтому и всегда ставлю на тебя. Кстати, в качестве поощрения не хочешь воспользоваться услугами Анжелики? — Хлопает огромной рукой по тощей заднице шлюхи, обтянутой в кожаную короткую юбку. — Эта шмара отлично работает ртом.

Анжелика облизывает пухлые вареники и меня едва не передергивает от чувства брезгливости.

— Спасибо за предложение, но я откажусь.

— М-м-м, — затягивается кальяном, — я понял, чистеньких предпочитаешь. Я тоже на воле люблю не б*ядей иметь, а тут… — обводит рукой серые стены. — Приходится пользоваться тем, что доступно. Ладно, Анжелика, иди в соседнюю комнату и обслужи пацанов по высшему разряду. Заработай себе бонус.

— Как скажешь, Хазар. — Блондинка поднимается с дивана и цокая высокой шпилькой скрывается за дверью, оставляя нас двоих наедине.

— Чем планируешь заниматься, когда откинешься, Бык? Насколько я знаю, тебе всего несколько месяцев осталось здесь чалиться.

— Для начала найду работу и хату… а там видно будет. — Отвечаю равнодушно. Жутко хочется в душ, смыть с себя начавшую подсыхать кровь.

— Ты должно быть не знаешь, Бык, но на воле сидельцев не любят. И найти работу и хату для такого как ты, пацана без связей, практически невыполнимая задача. Короче, не буду плясать вокруг да около. Есть тема, один из моих корешей занимается организацией боев без правил, могу помочь тебе с протекцией. Естественно не за бесплатно, но не кипешуй, возьму с тебя по — родственному. Десять процентов с твоего выигрыша.

— Спасибо за предложение, Хазар. Но я не планирую больше выходить на ринг. Эта тема для меня закрыта.

Хазар прожигает меня черными, словно два уголька глазами, примерно с минуту.

— Эх… вижу, парень, ты с понятиями, Бык. Даже имея в своих кулаках козыри воспользовался только одной привилегией — отдельной камерой. Таких правильных пацанов сейчас мало. Жаль конечно, что не хочешь с боями связываться с твоим — то талантом… — качает головой. — Горы бы свернул. Но против воли заставлять не буду… можешь идти.

— Спасибо, Хазар.

Без промедлении воспользовался разрешением и тут же покинул комнату.

Нет в большой спорт я ни ногой. Хватит с меня покалеченных моими руками людей.

Спустился вниз. Ко мне подошел человек из охраны, нацепил ненавистные наручники.

Уже знакомой дорогой довел до камеры.

Как сказал Хазар, эта единственная привилегия для победителей боев, которой я воспользовался, отдельная камера с собственными удобствами, в том числе душем.

Конвоир открывает дверь гремя ключами.

Захожу внутрь.

Тут все мое нутро просто взрывается воем.

ОН НЕ СНЯЛ НАРУЧНИКИ! ОПАСНОСТЬ!

— Пора на отдых, непобедимый. Слишком много бабок из-за тебя просрали важные люди. — Звучит из-за спины.

Успеваю обернуться и нанести прямой удар обеими скованными руками по роже продавшегося охранника, тот отлетел к стене, мгновенно потеряв сознание.

Что — то не то…

Опускаю взгляд вниз, замечая, как из левого бока торчит рукоять ножа, и моя собственная кровь заливает штанину.

Пиздец…