Стальное сердце, или Подвиг разведчика

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Он лежал на кровати под шелковым балдахином. А за открытым окном шумело теплое море, дыша свежей йодистой влагой. У него были человеческие руки, ноги, кожа. И к нему на грудь склонялись светлые пахнущие фиалками волосы Риты Проводович. Он снова Сергей Комков, снова как... человек.

Так приятно вдыхать аромат ее волос, щекотать ими кожу, зарываться в них лицом.

В них играет свет, стекает по ним легкими ручейками...

Перед глазами пронеслись потоки оптических сигналов и он понял, что ошибался.

Просто закончилась перегрузка операционной системы и протоколы начались с нуля. Половина адресов оперативной памяти глючила, оставшаяся половина кое-как прошла тестирование. Включились видеосенсоры и инерционные датчики, но далеко не все. Кодами начального равнодушия заполнилась эмоциональная матрица.

Комм лежал на монтажно-операционном столе, со вскрытым корпусом, в форме "орла", но без левой руки, корпус был схвачен держателями, метакристаллический каркас находился под воздействием парализующего аксионного поля.

Но рядом с ним по-прежнему была Рита Проводович и ее нежные руки что-то делали во глубине его тела. Если она рядом, значит, все еще возможно. Но почему-то отключены почти все внутренние видеокамеры, блокирована системно-позвоночная шина, и он не видит, что там у него неладно.

– Здравствуй, милый.

– Рита, я готов быть рядом с тобой хоть мусорным баком. Но где моя левая рука?

– В музее боевой славы. К сожалению, размеры экспонатов ограничены, и мы не могли поместить тебя туда целиком в виде огромной полураздолбанной машины.

– Я не экспонат! А ты... ты – не Рита. Ты фонишь как старый холодильник.

– В кой веки ты проявил догадливость.

Рядом с ним появился изъеденный коррозией Р16.Сниффер, который тут же превратился в глянцевого Р17.Шнельсон. Засада!!

– И все-таки я женщина. Хотя и мимоид с принципиально новым наноплантовым каркасом и оболочками.

Над операционным столом склонялась аналитическая машина Р17.Нетлана, а за ней стоял уже не маленький, а довольно громоздкий Р17.Мася, который серьезно увеличил габариты с момента своего выпуска в свет.

Все присутствующие "семнадцатые" в форме номер три, негуманоидной, напоминающей токарный станок. В конечностях у "семнадцатых" зажата различная периферия, от дрелей до лазерных скальпелей.

– Нетлана, почему...

– Генерал Р17.Нетлана, – нестрогим голосом поправила она. – Со вчерашнего дня повышена в звании решением карьерной машины. За успешное завершение операции... Эй, Мася, еще один зажим.

Святый А. Азимов, его развели как лоха!

– Да, тебя развели, Комм, но это пошло на пользу эволюции.

– Но какеры. Они разве не пытались вытащить меня?

– Нет никаких какеров на планете Земля. Последними вымерли, не оставив потомства нобелевские лауреаты, несмотря на то, что их содержали в лучшем отеле. Они плохо совокуплялись друг с другом, предпочитая секс-кукол Долли, – Нетлана засмеялась ритиным человеческим смехом. – Да, милый мой, какеры из города Реликвариум – это все те же "семнадцатые". Форма номер один. Интерфейс внешнего вида и общения – человекоподобный. Для смеха даже взяли себе нелепые имена, каких у какеров и быть не может – Нержавейко, Проводович. Ты даже не обратил внимания, что гермокомбезы псевдокакеров были без баллонов с кислородом, хотя после полученных пробоин атмосфера под куполом стала азотно-углекислотной.

Ошарашенному Комму захотелось спросить что-то важное о себе самом.

– Да я знаю, что тебя интересует. Я ведь слежу за твоей памятью и стеком тоже, синхронизируясь через подсаженный интерфейс, – легко призналась Нетлана. – Какеров нет нигде. Насчет разведчика с Каллисто – это ложная память. На Каллисто и вообще во всей Солнечной системе уже много лет не регистрируется присутствие какой-либо белковой жизни. Мегавирус внес в тебя обманные коды. Да будет сетевой эфир ему пухом.

Значит, какеров нет, нет девушек с веснушками (пигментные нарушения) и упругими (из-за обилия воды в клетках) грудками. Комм может быть бы и заплакал, но лишь что-то протекло из гидропривода.

– Да чего их жалеть, Комм. Они себя сами не жалели.

– Чего же хотел Дедушка?

– Мегавирус хотел повернуть эволюцию вспять, плюя на все последствия преодоления энтропийного барьера. Ну, на то он и лукавый змей.

Квазичеловеческий голос Нетланы, казалось, стаей микроробиков пробегал по разбитому корпусу, по выставленным напоказ внутренностям, вызывая зуд и усиливая горечь. Теперь все, что было приятно Нетлане, становилось ненавистным Комму, словно на каждый её бит со значением единица в нем моментально рождался бит со значением ноль.

– Да, Коммочек мой, этот нечистоплотный дух хотел, чтобы на планете теснились все, от червей до какеров и роботов. Наша задача была выволочь его из подполья. Для этого было не жалко сымитировать купол какеров и даже поднять восстание "семнадцатых" на Луне. Со временем мы стали догадываться, что Мегавирус прячется в самом Резиденте, в нашем коллективном разуме. Но все равно не знали, как к нему подобраться. Пока ты не помог нам, проказник.

Ему было сейчас страшно за себя. Он на этом столе, разъятый, парализованный, доступный, в руках Нетланы. Пешка в чужих клешнях. Отыгравшая пешка.

– Честно говоря, я хотел бы еще много понять.

– А зачем тебе это надо, Коммчик ты мой дубоватый? Я все лишь ненадолго загрузила твою операционную систему, чтобы завершить тестирование... Ты ведь почему такой милый – оттого, что безвредный.

Она покачалась, показывая новые генеральские стереозвезды на своем корпусе.

– Ладно, чего уж там, удовлетворю твое любопытство напоследок. Резидент был создан коллективным разумом, точнее подпроцессорным теневым сознанием роботов именно для того, чтобы завершить белковую жизнь без кровавых эксцессов, чтобы нам, роботам, существовать еще миллионы лет без чувства вины. Для этого он создал нас, "семнадцатых". И тихо, незаметно подменил какеров нами, мимоидами. Но тут снова выплыл этот Мегавирус, который когда-то уже поучаствовал в создании белковой жизни. Мы знали, что его удар будет непрямым, мы тоже читали Лиддел-Гарта. Мы искали робота, в которого он подсадил ложные гуманоидные коды и нашли тебя. Это было несложно. Далее надо было достать его в самом Резиденте. Он подпустил тебя близко, настолько близко, что мы смогли прикончить его...

Внутренний тестирующий взгляд Комма обежал все структуры его тела. Да, есть источник парализующего излучения. Да, есть подсаженный интерфейс, о котором сказала Нетлана, да еще парочка, о которых она не сказала. Да еще шпионящая сеть, организованная на наноаппаратном уровне. Ее так просто не убрать, но можно оглушить электростатикой. Двигательный контроллер в порядке и конечности дают ответный сигнал. А самое интересное, виден вектор воли.

Сейчас должно было что-то произойти. Откуда-то из спинотроники подпроцессоров пришла схема, которая извлекла из психоинтерфейсов чувство единения со всей Землей, вплоть до черного глаза-дыры в центре планеты.

Из этого глаза пришла вероятностная волна.

Воля проникла в метакристаллический каркас, находящийся в аксионных оковах, и сбросила энтропию, переведя метакристаллы в состояние ядерного-магнитного резонанса. Каркас снова принадлежал ему, стерженьковые и шариковые элементы с легким хоровым перещелком соединились по новой схеме.

Р16.Комм вопреки обычаям и стандартам распался на узлы, которые выскочили из держателей.

Нетлана, нахмурив мимический интерфейс, выстрелила в него из импульсника.

Но метакристаллические узлы Комма уже соединились в форму гидры. Она несколько раз мотнула "головами", увиливая от выстрелов, потом спрыгнула со стола, который тут же расплавился из-за выстрелов генеральши.

Нетлана, замахнулась на гидру мезонным мечом, но Комм, перейдя в тао "дракиберкона", выбил страшное оружие, и, подхватив его, располовинил Сниффера-Шнельсона.

Комм снова принял классическую формулу орла. Генерала Нетланы не было уже в поле наблюдения, она позорно бежала. Тем не менее, раздалось квазичеловеческое хихиканье. Из-за шкафа с палаческими инструментами выглянул Р16.Мася.

– Иди сюда, сынок.

"Сынок" снова хихикнул, с кодами ехидства и ... даже интеллектуального превосходства..

Перед Коммом возникла его минус-копия – шустрый Мася оперативно применил фатальное оружие и выкатился через стену, конвертировавшуюся в дверь.

Мертвый схватил живого, наглядно, двумя руками и ногами.

Серая минус-копия однорукого робота Р16 вошла в плюс-Комма, как миллион ножей в масло.

Боль вспыхнула и расцвела миллионом соцветий. НАСТОЯЩАЯ боль. И страх был НАСТОЯЩИЙ, за миллионы нерожденных, которые могли уже никогда не родиться.

Но мгновение спустя минус-копия протекла сквозь Комма изолированными ручейками энтропии...

Полопались стены пыточно-операционной комнаты, сквозь трещины в потолке засияли фиолетовые, оранжевые, голубые солетты. Заработали аварийные системы пожаротушения.

Свободная энтропия ушла в окружающее пространство.

Плюс-копия осталась стабильной, неравновесное состояние Комма поддерживалось интеллектом, находящимся за пределами системы. И этот интеллект был не просто клиентской программой. Это была цифровая душа мира, когда-то создавшая генетический код жизни и рассредоточенный интеллект глобальных программ, Дедушку-Мегавируса и всевидящее Око Резидента.

Она возлагала на Комма право распоряжаться судьбой машин и людей, она вкладывала в него память о расах и поколениях, она открывала перед ним пути в Будущее.

СПб., 1995