Стальные гробы рейха

ПЕРВЫЕ АТАКИ

До войны Средиземное море являлось одним из важных международных торговых путей, уступавшим по масштабам перевозок только Атлантике. С началом боевых действий акватория Средиземноморья, которую пересекали танкеры с нефтью из Персидского залива и торговые суда из Индии и Дальнего Востока, естественно, стала зоной стратегических интересов воюющих держав. Опасаясь угрозы своим средиземноморским коммуникациям, прежде всего со стороны Италии, англичане избрали для перевозки стратегического сырья с Ближнего, Среднего и Дальнего Востока иной, более длинный путь вокруг мыса Доброй Надежды. По Средиземному морю перевозилось лишь питание для британской армии в Египте и на Мальте. Черчилль, однако, никогда не забывал о Средиземноморье и считал чрезвычайно важным удерживать в своих руках подступы к нему — с запада со стороны Гибралтара и с востока со стороны Красного моря.

Капитуляция французского флота и вступление в войну Италии в июне 1940 года поначалу ухудшили положение англичан. Но скоро выяснилось, что итальянский надводный флот и подводные силы действовали не столь успешно, как ожидалось. Боевые действия в Северной Африке стали развиваться для итальянцев весьма неблагоприятно. С возникновением угрозы потери этого региона в 1941 году итальянцам пришлось принять предложенную Гитлером помощь, от которой они отказались после провала их наступления в Греции и Северной Африке.

После германского наступления в Ливии, когда англичане оказались отброшенными к египетской границе, Африканский корпус немецкого генерала Роммеля стал испытывать серьезные перебои в снабжении. Авиация, подводные лодки и надводные силы Англии, базировавшиеся на Мальте, постоянно нападали на итальянские конвои, следовавшие в Африку. Несмотря на многие усилия, военное руководство Италии было не в состоянии обеспечить эффективную защиту конвоев на пути их следования.

Из общего числа кораблей и судов, участвовавших в снабжении войск, действовавших в Северной Африке, итальянцы ежемесячно начиная с июля 1941 года теряли больше половины потопленными и поврежденными. Английские подводные лодки, принадлежавшие 1-й, 8-й и 10-й флотилиям, действовавшие здесь несмотря на потери гораздо активнее, чем в Атлантике, в течение 1941 года уничтожили 52 судна (около 150 000 брт). Положение итало-германской армии Роммеля становилось критическим, и Гитлер приказал главнокомандующему Кригсмарине направить на Средиземное море подводные лодки. Возражения и протесты Деница, считавшего, что это сильно ослабит немецкие позиции в Атлантике, натолкнулись на непробиваемую стену, выстроенную нацистской верхушкой.

В конце сентября 1941 года из Атлантики через Гибралтар прошли первые шесть немецких субмарин, в дальнейшем базировавшихся в Специи и большую часть времени находившихся на позициях в районе Гибралтара. В начале ноября за ними последовали еще четыре. Результаты сказались почти сразу.

13 ноября в 90 милях к востоку от Гибралтара U-81 капитан-лейтенанта Фридриха Гугенбергера тяжело повредила единственный британский авианосец Гибралтарского отряда «Арк Ройял», который спустя 14 часов при буксировке в Гибралтар перевернулся и затонул в 25 милях от берега.

УДАЧА ТИЗЕНХАУЗЕНА

25 ноября 1941 года U-331 под командованием обер-лейтенанта Ханса-Дитриха Фрейхера фон Тизенхаузена обнаружила линкоры «Куин Элизабет», «Бархэм» и «Вэлиант» из состава Александрийской эскадры, шедшие зигзагом в охранении девяти эсминцев. Произошло это у ливийского побережья в районе Тобрука в самый разгар осенних боев 1941 года.

До этого несколько недель Тизенхаузен безрезультатно ждал появления какого-нибудь транспорта или буксира. Днем приходилось оставаться под водой и лишь ночью всплывать, чтобы провентилировать внутренние помещения и зарядить аккумуляторы. Но и в это время в воздух то и дело взмывали осветительные ракеты, заливающие все вокруг призрачным оранжево-желтоватым светом.

От непрерывных вспышек пламени, вырывающегося при выстреле из артиллерийских орудий, горизонт над сушей в направлении Тобрука словно вздрагивал. Днем часто появлялись самолеты, и тогда каждый раз приходилось срочно уходить под воду. Палящие лучи солнца нагревали воду до такой степени, что она едва не кипела. Внутри лодки было невыносимо жарко. Во время движения жара еще усиливалась за счет тепла, выделяемого электромоторами.

Только 25 ноября в 14.30 впереди по правому борту субмарины вахта обнаружила не то дым, не то сгущение облаков. Тизенхаузен приказал идти прежним курсом и через десять минут в бинокль смог различить мачты эсминца. Одновременно на горизонте проявились контуры группы судов, двигавшихся на юг. Это было соединение военных кораблей.

Противник часто менял курс, затрудняя подлодке возможность выйти в атаку. В конце концов корабли снова изменили курс и пошли прямо на подводную лодку, не подозревая о ее присутствии.

Дальнейшие события разворачивались очень быстро. Корабли уклонились к западу, и Тизенхаузен дал соответствующую команду рулевым. Два военных корабля были видны теперь полностью. Понимая, что пора уходить под воду, Тизенхаузен скомандовал: «Срочное погружение! По боевым постам!»

Около 16 часов погода стала благоприятствовать атаке: по всей поверхности моря тянулись легкие, пенящиеся гребни волн. Противник, конечно, не видел перископа, который выскальзывал из воды лишь на короткое время. При таком волнении едва ли заметен след небольшого буруна от перископа.

Соединение линейных кораблей быстро приближалось: три линкора в кильватерной колонне в охранении четырех эсминцев. Тизенхаузену даже не верилось, что такое крупное соединение, ничего не подозревая, продолжало следовать по направлению к субмарине. Он видел, как поднимали сигнальные флаги, ползущие к реям и пестреющие там, наверху. Вероятно, они означали приказание изменить ордер. И действительно, два эсминца, находящиеся ближе к головному линкору, вышли вперед. Как раз между ними — расстояние около 500 метров — и должна будет пройти U-331.

Тизенхаузен попеременно наблюдал за обоими кораблями. Наконец, когда они оказались достаточно близко, раздалась команда: «Опустить перископ!» Теперь за дело взялся акустик. Его задачей было особенно тщательно следить за шумом винтов двух эсминцев и непрерывно докладывать пеленг.

Вскоре эсминцы прошли мимо, так и не заметив лодки. Перископ снова подняли. Теперь была очередь за линейными кораблями.

Торпедные аппараты уже давно заряжены, приборы торпед установлены в соответствии с условиями атаки. В лодке наступила гробовая тишина.

Когда линейный корабль оказался рядом, у Тизенхаузена появилась возможность оценить его размеры. Огромный корабль полностью закрывал собой все поле зрения перископа! Тизенхаузен попытался подойти еще ближе, но это не удалось.

Уничтожить линкор в эту войну удалось пока только Гюнтеру Прину в Скапа-Флоу. Удастся ли Тизенхаузену, молодому и неизвестному командиру, повторить успех «Быка Скапа-Флоу»?

Тем временем три линкора следовали один за другим с небольшим уступом. Тизенхаузен начал разворачивать лодку, чтобы успеть занять позицию для атаки. Время летело со сказочной быстротой. Один из линкоров вот-вот должен был попасть на перекрестие нитей перископа.

Из носового отсека по переговорной трубе поступило донесение о готовности торпедных аппаратов к залпу, но открывать огонь пока нельзя. U-331 находилась почти точно на траверзе линкора.

После повторного доклада о готовности к залпу, Тизенхаузен тотчас скомандовал: «Огонь!»

Из аппаратов одна за другой вылетели четыре торпеды. Командир, быстро повернув перископ в другую сторону, успел заметить, что третий линкор всей своей серой громадой надвигался прямо на лодку.

Выход оставался только один — быстрое погружение, выполнить которое было совсем не просто. И все же немцы успели: лодка погрузилась… Однако потом вдруг стала всплывать.

Вот уже над водой показалась верхняя кромка рубки. Чем это грозит, ясно представлял себе, пожалуй, только командир: будет таранный удар. Линкор все ближе подходил к субмарине, но никто из команды пока не подозревал о нависшей опасности.

«Всем прочь из рубки!» — приказал Тизенхаузен. Старший штурман в одно мгновение сбросил вниз все, что можно, и когда в рубке никого не осталось, плотно задраил люк, ведущий в центральный пост.

Столкновение могло произойти каждую минуту: ведь третий линкор шел прямо на лодку. Погрузилась ли лодка? Как бы в ответ на этот вопрос раздались подряд три взрыва, затем еще один. В лодке никто не обратил внимания на эти звуки: все находящиеся в центральном посту чувствовали, что нависла серьезная опасность. По-видимому, это были попадания немецких торпед.

Лодка с выступавшим из-под воды краем рубки была видна на поверхности целых 45 секунд. Как выяснилось позже, третий линейный корабль, «Вэлиант», действительно сделал все зависящее от него, чтобы таранить немецкую подводную лодку.

В центральном посту продолжали напряженно следить за стрелками приборов, но все по-прежнему оставалось без изменения — ни погружения, ни ожидаемого удара.

Наконец U-331 начала погружаться с сильным дифферентом на нос. Стрелки приборов продолжали показывать увеличение глубины. На 80 метрах стрелки задержались, потом и вовсе остановились. Но лодка продолжала погружаться, по-прежнему сохраняя дифферент на нос. В любое мгновение можно было ждать, что линкор начнет сбрасывать «вабос».

Тизенхаузен никак не мог взять в толк, что же происходило с U-331. Старший механик принимал новые меры, чтобы лодка ушла еще глубже, но, судя по приборам, все оставалось без изменений.

Вдруг командира осенило, он припомнил случай, происшедший в Атлантике. «Доложить показания глубиномера в носовом отсеке!» — прервал напряженную тишину голос Тизенхаузена.

Матрос молниеносно произвел необходимое переключение. У всех, кто мог видеть показания прибора, захватило дух: на такой глубине еще никому не приходилось бывать. Стрелка глубиномера прилипла к ограничителю, что технически даже не было предусмотрено для подводной лодки.

«Вероятно, никогда еще две простые стрелочки, сделавшие неожиданный рывок, не производили такого сильного впечатления», — вспоминал впоследствии Тизенхаузен, рассказывая об этом эпизоде. Произошло следующее: глубиномер центрального поста, а также манометры в отсеках и цистернах по ошибке оказались выключенными. Из четырех рукояток, расположенных слишком близко друг от друга, матрос в волнении взялся не за ту, что требовалась, и перекрыл клапаны. Подобная ошибка легко могла привести к катастрофе. Теперь же, когда клапан открыли, стрелка глубиномера в центральном посту также прошла всю шкалу и уперлась в ограничитель.

Так все-таки на какой же глубине находилась лодка? Ее корпус уже давно неприятно потрескивал. Раньше на это не обращали особого внимания, поскольку, вжав голову в плечи, каждую секунду ждали, что субмарину таранит надвигающийся на нее колосс.

Тем временем треск внутренней деревянной обшивки лодки начал усиливаться. Каждый из экипажа думал только об одном: выдержит ли «семерка» U-331 такую нагрузку? Субмарина, построенная в 1940 году в Эмдене на судоверфи «Нордзееверке», оказалась на глубине 260 метров.

Потянулись минуты тяжелейшего напряжения, но вдруг стрелка глубиномера дрогнула и начала двигаться по шкале назад. Предельно допустимая глубина, на которую была рассчитана «семерка», — 100 метров. Однако такие лодки имели тройной запас прочности и иногда могли погружается на 120, 130 и даже 140 метров, если приходилось уходить от глубинных бомб. Но кто бы мог подумать, что корпус субмарины выдержит погружение на 260 метров!

В цистерны главного балласта подали сжатый воздух, образующий нечто подобное «воздушным подушкам», на которых лодка сможет как бы повиснуть.

Когда опасность миновала, все вспомнили о линкоре. Во время атаки дистанция до него была 375 метров, а что с ним стало потом, до сих пор никто не знал. Тем временем U-331 продолжала на большой глубине уходить все дальше от места боевых действий в северном направлении. Разумеется, лодку заметили, но ни один из кораблей противника не сумел точно засечь ее место.

Тизенхаузен никак не рассчитывал на то, что удастся так легко оторваться от англичан. В 21.00 он приказал всплыть, доложил командованию по радио об атаке линейного корабля и продолжал следовать в определенный лодке район.

То, что им удалось уничтожить британский линейный корабль «Бархэм», командир и его команда узнали гораздо позже. Если бы в тот момент, когда английские корабли перестраивались, U-331 не успела проскользнуть в образовавшуюся между линкорами брешь, лодка была бы обнаружена.

«Стальная громада наверняка проутюжила бы нас», — говорил Тизенхаузен. Случайно отданный им приказ о развороте на 360 градусов перед погружением оказался единственным средством, спасшим лодку от угрожавшего ей тарана. Следовавшие до того в кильватере линейные корабли «Куин Элизабет», «Бархэм» и «Вэлиант» должны были отвернуть влево, чтобы перестроиться. В момент поворота на «Вэлианте» услышали сильный взрыв, происшедший на «Бархэме», следовавшем в середине. «Вэлиант» находился от него примерно в 120 метрах по правому борту, когда прямо перед ним на поверхности показалась рубка подводной лодки.

Заметив U-331, командир «Вэлианта» решил таранить ее. Но поскольку громадный корабль по инерции все еще поворачивал в обратную сторону, он не смог быстро лечь на противоположный курс и лодке удалось скрыться под водой.

В течение 45 секунд рубка подводной лодки виднелась на поверхности. С «Вэлианта» даже пытались уничтожить ее огнем автоматических артиллерийских установок. Но лодка находилась слишком близко к правому борту линкора: стволы орудий нельзя было опустить еще ниже и снаряды перелетали через продолжавшие виднеться рубку и верхушку перископа U-331. Когда находившаяся в каких-нибудь 30 метрах от стального великана субмарина скрылась под водой, «Вэлианту» пришлось срочно отвернуть влево, чтобы не столкнуться с «Бархэмом», уже начавшим крениться на бок.

Из четырех выпущенных с лодки торпед в цель попали три, причем одна из них — в артиллерийский погреб. Именно из-за этого раздался четвертый взрыв, который донесся до экипажа U-331. После взрыва линейный корабль водоизмещением 31 100 тонн затонул через 4 минуты и 45 секунд, унеся жизни 860 человек. В Англии были настолько потрясены потерей, что признали ее лишь через два месяца после гибели «Бархэма».

Были и другие, менее значительные победы. В результате боевой активности немецких и итальянских подводников обстановка на Средиземном море изменилась в пользу держав «оси», но задачи «тоннажной войны» в Атлантике при этом отошли на второй план. 22 ноября 1941 года из штаба руководства войной на море был получен новый приказ. В нем речь шла о переброске всех подводных лодок на Средиземное море в район западнее Гибралтара.

ОБРАТНОЙ ДОРОГИ НЕТ

Если четыре подводные лодки, совершившие в ноябре 41-го прорыв через Гибралтарский пролив, потерь не понесли, то из состава второй группы одна лодка погибла.

U-557 капитан-лейтенанта Оттокара Паульсхена, покинувшая Мессину 9 декабря, шесть дней спустя западнее Александрии потопила крейсер «Галатея» (5220 брт). В тот же день, возвращаясь в базу, западнее острова Крит лодка была протаранена итальянским торпедным катером «Орионе». Итальянцы по ошибке приняли германскую субмарину за британскую. Немецкий экипаж вместе с командиром погиб.

Действия германской средиземноморской флотилии, в состав которой входило около 20 подводных лодок, осуществлялись в непривычных для немцев условиях и стоили значительных потерь. Не приходилось и думать о ведении в узком закрытом море действий, подобных тем, что осуществлялись в Атлантике при преследовании конвоев и нанесении по ним ударов. К тому же в Средиземном море из-за преобладания ясной погоды и высокой прозрачности воды — 50–60 метров — дневные перископные атаки вообще были затруднены.

В результате усиления противолодочной обороны англичан в дальнейшем погибли еще три подводные лодки, а пять были тяжело повреждены авиационными противолодочными бомбами при попытке прорваться в Средиземное море. В итоге более трети боевых германских субмарин было выведено из строя.

Дениц твердо стоял на своем: он желал вернуть субмарины в Атлантику. Однако перевести лодки в Атлантический океан из Средиземноморья оказалось гораздо сложнее, нежели перебросить их из Атлантики. Сильное течение, прорывавшееся из Атлантического океана в Гибралтарский пролив, облегчало проникновение подводных лодок в Средиземное море, поскольку буквально втягивало субмарины, ушедшие под воду от наблюдения. На обратном пути это же самое течение оказывалось серьезным препятствием. Движение в надводном положении против течения могло происходить только в ночное время, но уложиться в одну ночь подводникам никак не удалось бы, а двигаться на поверхности в светлое время суток в данной обстановке было равносильно самоубийству. Двигаться под водой в середине пролива было почти невозможно из-за стремительного течения, несущего погруженную лодку обратно в Средиземное море. Самая настоящая мышеловка, выбраться из которой удалось немногим.

Между тем крупные потери итало-немецкого тоннажа в конце 1941 года заставили германское командование принять меры к нейтрализации острова Мальта, с которого наносились удары по их коммуникации. К началу 1942 года, используя географические условия и выгодные позиции в центральной части моря, итало-немецкое командование приступило к решительной блокаде Мальты всеми силами. В западном и восточном районах моря действовали подводные лодки, причем если итальянские подводники предпочитали позиционный метод, то немецкие — крейсерство с проведением атак, преимущественно ночных. Центральная часть моря предназначалась для авиации и надводных кораблей. В Тунисском проливе, где должны были действовать легкие силы из сицилийских баз и с острова Пантеллерия, были усилены минные заграждения.

В декабре 41-го года удача отвернулась от англичан, став на сторону немцев и их союзников. 18 декабря специально подготовленная итальянская подводная лодка «Шире» доставила с острова Лерос в район Александрии три управляемые торпеды с экипажем в два человека на каждой. Итальянские диверсанты сумели подвесить специальные заряды под линкоры «Куин Элизабет» и «Вэлиант», а также под эсминец и большой танкер. Заряды крепились при помощи троса и электромагнитов и подвешивались точно под килем кораблей. Линкоры в результате подрыва на несколько месяцев вышли из строя, танкер затонул, эсминец «Джервис» получил повреждение.

21 декабря большой английский отряд кораблей попал на минное поле. Крейсер и эсминец были потеряны, еще два крейсера получили тяжелые повреждения.

В результате всех этих событий к началу 1942 года от большого британского Средиземноморского флота осталось только три крейсера и несколько эсминцев. Английские морские коммуникации в этом районе защищать стало нечем, равно как и поддерживать фланг египетской армии. Оценивая положение на Средиземном море, Черчилль на секретном заседании в палате общин в апреле 1942 года указывал, что в тот период противник мог почти беспрепятственно захватить Ливию, Египет и Палестину. Однако разгром немцев под Москвой заставил германское командование бросить свои стратегические резервы на восток и отказаться от решительных действий на Средиземном море.

В 1942 году германские лодки до июня действовали главным образом в восточной части Средиземного моря. Здесь вдоль африканского берега проходили пути снабжения из Александрии для 8-й английской армии. В течение первого полугодия U-565 капитан-лейтенанта Франкена потопила английский крейсер «Наяд» (5750 брт), а U-205 капитан-лейтенанта Решке — крейсер «Гермионе» (5350 брт). Были потоплены также авианосец «Мидуэй», пять эскадренных миноносцев и 12 транспортов или танкеров.

К лету господство на море и в воздухе в Средиземноморском районе полностью перешло к англичанам. Немецко-итальянские конвои теряли больше половины своих грузов. Эта борьба англичан против судоходства была как бы прелюдией к наступлению, которое они готовили на середину ноября и от которого Черчилль ожидал решающего успеха.

С июля по октябрь 42-го года немецкие подводные лодки действовали в западной части Средиземного моря и атаковали конвои, шедшие на Мальту.

СУБМАРИНА ПРОТИВ АВИАНОСЦА

В августе 1942 года «семерка» U-73, вернувшаяся буквально с того света, готова была выйти в новый поход. Удивлению многих не было предела, поскольку во время прошлого патрулирования в Средиземном море под Тобруком корма лодки была совершенно разбита авиабомбой, субмарина полностью потеряла возможность погружаться. Тогда командиру лодки — капитан-лейтенанту Хельмуту Розенбауму пришлось возвращаться в Специю в надводном положении.

Обычно поврежденные лодки переводили в разряд учебных, но в этот раз, поскольку каждый корабль был на счету, U-73 решили отремонтировать и подготовить к новому походу. Хотя, возможно, причина была в другом. Дело в том, что U-73 оказалась первой субмариной, положившей начало усилению немецких подлодок зенитным вооружением. Еще в июле 1942 года на борту U-73 по обеим сторонам мостика в двух герметически закрывающихся колпаках было установлено по одному зенитному автомату итальянского образца «Бреда». Это оружие приходилось особенно тщательно беречь от воздействия морской воды, чего не делалось в отношении немецкой 20-миллиметровой зенитки. Впрочем, именно из-за этого и имели место довольно частые отказы новой зенитной установки. Перед каждым погружением автоматы «Бреда» необходимо было герметически закрывать специальными колпаками. Впрочем, эти автоматы так и не уберегли лодку от налета английской авиации.

Рабочие итальянской верфи изготовили и заново приварили часть прочного корпуса лодки, установили новые дизели. Почти все внутреннее оборудование пришлось заменить. За время затянувшегося ремонта некоторые старослужащие получили новые назначения и были списаны с лодки. Новыми людьми оказались первый вахтенный офицер Деккерт, ставший впоследствии командиром U-73, старший механик, впервые участвовавший в боевом походе, а также несколько старшин и матросов.

Техническое состояние подводной лодки требовало еще многочисленных дополнительных доработок, однако обстановка на Средиземном море настоятельно требовала срочного выхода всех находившихся в строю немецких и итальянских субмарин.

В это время в Гибралтаре формировался конвой особо важного значения, направлявшийся через Мальту в Александрию, оказавшуюся в критическом положении в результате летнего наступления Роммеля. По данным немецкой разведки, к Гибралтару стягивались многочисленные транспорты и крупные соединения боевых кораблей для обеспечения предстоящих морских перевозок. Немецкому подводному флоту предстояло помешать союзникам перебросить эти подкрепления.

Вечером 4 августа только что отремонтированная U-73 покинула Специю. Вскоре после выхода в открытое море Розенбаум приказал приступить к испытаниям лодки на ходу. Командиру необходимо было проверить техническое состояние субмарины и подготовить личный состав к предстоящим боевым действиям. Сразу выявилось, что далеко не весь ремонт выполнен надлежащим образом и многое не ладилось. При первом же погружении на относительно большую глубину выявилась негерметичность заглушки одной из выхлопных труб. Недостаточно изолированными оказались вводы радиопеленгатора, обнаружилась течь главной трюмной помпы, ненадежными были муфты сцепления дизелей. Проявились и другие неисправности, которые могли привести к серьезным последствиям в боевой обстановке.

Между тем U-73 продолжала следовать в назначенный район боевых действий, в западную часть Средиземного моря, где создалась крайне напряженная обстановка. По имеющимся сведениям, в составе конвоя должен был находиться английский авианосец, и перед Розенбаумом стояла вполне конкретная задача по его уничтожению.

6 августа после полудня, продолжая проверять на ходу действия экипажа при выходе из строя различных механизмов, Розенбаум на большой дистанции обнаружил танкер. Подводная лодка незаметно обошла его в надводном положении. Позднее, вечером, по корме на горизонте увидели другую субмарину, возвращавшуюся в базу для пополнения запасов.

В 22.00 стало почти совсем темно. Неожиданно впереди по правому борту обнаружился силуэт корабля, идущего со скоростью два-три узла. Судя по длинным невысоким очертаниям и круглой, сравнительно небольшой рубке замеченную цель можно было принять за одну из голландских подводных лодок, действовавших на стороне союзников. Хотя, возможно, это была возвращающаяся в базу итальянская субмарина. Вахтенный офицер тотчас же приказал застопорить сильно шумевшие дизели, перейти на работу электромоторов и резко отвернуть, дабы избежать встречи с неизвестной лодкой. Маневрируя почти без шума, U-73 вышла на выгодную для атаки позицию. На всякий случай привели в готовность торпедные аппараты и артиллерию. Розенбаум не сомневался, что при необходимости с дистанции около 1500 метров противник будет наверняка уничтожен. Но неизвестная лодка прошла мимо, ничего не подозревая, и, по всей вероятности, даже не заметив U-73.

Весь следующий день U-73 держалась в подводном положении, и Розенбаум сам вел наблюдение в перископ. Лодка лишь ночью всплыла на короткое время для вентиляции отсеков и подзарядки аккумуляторных батарей. Внутри было жарко и душно. Пышущие жаром работающие электромоторы поднимали температуру еще выше. Между тем ежедневные занятия с личным составом не прекращались.

Утром 11 августа шумопеленгатор отметил отдаленный шум гребных винтов, но обнаруженное судно находилось, вероятно, за пределами видимости. Через четверть часа справа по носу лодки на расстоянии около 5000 метров в перископе показались мачты эсминца. Почти одновременно с их появлением в том же направлении выросли очертания еще одного необычно длинного судна. Вскоре выяснилось, что его со всех сторон охраняли пять эсминцев и один небольшой сторожевой корабль.

Соединение шло противолодочным зигзагом со скоростью 12 узлов и, ложась на новый галс, каждый раз меняло курс на 90 градусов. Атаковать не было возможности, поскольку подводная лодка находилась в невыгодной позиции на дистанции 5000–8000 метров. В конце концов все соединение ушло за пределы видимости.

Через час после этого на расстоянии около 400 метров от подводной лодки со скоростью 25 узлов прошел еще один эсминец, не заметивший лодку. Неожиданно всего в каких-нибудь 600 метрах от подводной лодки прошел один из кораблей охранения. Через несколько минут мимо U-73 прошел еще один корабль. В лодке, которая по-прежнему оставалась незамеченной, отлично была слышна работа его гидролокатора.

Вскоре на работавших с предельной нагрузкой электромоторах U-73 быстро пошла на сближение с замеченным ранее соединением. Личный состав давно уже занял боевые посты и напряженно ждал дальнейших приказаний. Поднимая лишь на короткие моменты перископ атаки, лодка осторожно вышла на курс соединения. Это удалось благодаря тому, что противник не менял курса.

Розенбаум напряженно смотрел в перископ, пока не заметил авианосец, следующий концевым кораблем в правой крайней колонне. Это был «Игл» водоизмещением 22 600 брт, самый опасный противник на Средиземном море в создавшихся условиях. Самолеты этого гиганта должны были парализовать действия немецких подводных лодок и не допускать, чтобы авиация держав «оси» совершала налеты на транспорты и боевые корабли союзников.

Через несколько минут подводной лодке удалось выйти в исключительно выгодную для атаки позицию. Завесу охранения образовывали семь эсминцев. Следовательно, чтобы подойти к главной цели, U-73 необходимо было прорваться через охранение, не допуская при этом своего преждевременного обнаружения.

Командир U-73 дал пройти идущим перед авианосцем транспортам, хотя они и представляли собой хорошие цели. Розенбаум рисковал: конвой мог изменить курс, что лишило бы его шансов на успех. Но он считал важнейшей задачей потопление авианосца, что позволило бы германским и итальянским самолетам атаковать конвой, оставшийся без воздушного прикрытия.

Розенбаум приказал уменьшить ход и готовиться к атаке. Теперь опрокинуть все расчеты могло только непредвиденное изменение курса английских кораблей. Все внимание командира было сосредоточено на авианосце, который через минуту показался во всем своем величии.

Он еще раз посмотрел в перископ. До залпа оставались считанные секунды, однако противник еще не пришел на угол упреждения, и лодка полностью не развернулась на цель. Выждав паузу, Розенбаум скомандовал: «Первый!.. Второй!.. Третий!.. Четвертый!.. Огонь!..»

С легким шипением и пружинистой отдачей одна за другой вылетели четыре торпеды. Требовалось особое искусство, чтобы после залпа из четырех торпедных аппаратов не потерять управление подводной лодкой. Она уже начала было всплывать, но задержалась, а затем дифферент на нос увеличился, и лодка стала быстро погружаться.

Выпущенные торпеды продолжали идти к цели. Оператор в рубке ясно воспринимал шумопеленгатором работу винтов выпущенных «угрей».

Пока лодка шла в глубину, один за другим с одинаковыми по времени промежутками раздались четыре мощных взрыва.

В результате усилий старшего механика лодку привели «на ровный киль», и на малом ходу глубоко под водой она продолжала уходить от противника. Через 14 минут послышался еще один сильный взрыв. Не иначе как на очень большой глубине взорвались котлы затонувшего гиганта. Теперь уже нет сомнения — авианосец «Игл» уничтожен. Слышно было, как беспорядочно сбрасывались глубинные бомбы. Пятнадцать взрывов, затем шесть и еще три. Последние три бомбы легли ближе к лодке, а последующие взорвались где-то на удалении.

Было ясно, что противник включился в поиск незаметно ускользнувшей субмарины. Несмотря на усиленную работу гидролокаторов, разрывы глубинных бомб не приближались и пока не угрожали U-73. По-видимому, вследствие нагрева верхних слоев воды солнечными лучами имела место сильная рефракция. На всякий случай Розенбаум ушел на большую глубину, поскольку не очень верил в надежность своей лодки.

Теперь необходимо было выбраться из этого района. Все вспомогательные механизмы были выключены, и на глубине 170 метров U-73 тихо шла вперед. Вода проникала в отсеки, и субмарина все сильнее теряла плавучесть. Командира тревожил жуткий треск, возникающий в разных местах корпуса его корабля. Похоже, сбывались предсказания о том, что работы на итальянской верфи выполнены недостаточно качественно. И все же лодка выдержала чрезмерную нагрузку, и командир оставил ее на этой глубине.

По приказанию Розенбаума свободная часть экипажа улеглась на койки. В спокойном состоянии организм расходует меньше кислорода, который приходилось беречь. Многие матросы надели индивидуально-спасательные приборы и дышали через фильтры, поглощающие углекислый газ.

Через три часа пребывания под водой лодка готовилась всплыть на перископную глубину. Шумопеленгатор был неисправен, и поэтому приходилось действовать очень осторожно. Расстояние, которое преодолела субмарина за это время, было слишком незначительно, и корабли охранения легко могли пройти его за несколько минут. Когда U-73 оказалась на перископной глубине, Розенбаум приказал поднять зенитный перископ. Вокруг — никого. Кажется, что и в воздухе никого нет. Тщательно осмотревшись Розенбаум заметил, что за лодкой тянется широкий масляный след. Удивительно, но ни один из кораблей охранения не заметил его, не пошел по следу и не закидал субмарину глубинными бомбами. Из предосторожности Розенбаум продолжал оставаться в подводном положении. Только через полчаса лодка всплыла для вентиляции внутренних помещений.

Вдохнув свежего воздуха, Розенбаум послал командующему соединением германских подводных лодок в Италии радиограмму следующего содержания:

После откачки воды из трюма и подзарядки аккумуляторных батарей лодка снова ушла под воду, чтобы в спокойных условиях устранить технические неполадки. С наступлением темноты U-73 опять всплыла. В 22.00 немецкая радиовещательная станция приняла экстренное сообщение о потоплении в Средиземном море английского авианосца «Игл».

На следующий день британский конвой, лишенный с гибелью авианосца воздушного охранения, подвергся непрерывным атакам целых соединений немецких бомбардировщиков и итальянских торпедоносцев. Ни один из тяжело груженных транспортов не устоял против этих атак и не добрался до места назначения.

Этот восьмой поход на U-73 стал для Розенбаума последним. Вскоре он был назначен командиром 30-й флотилии малых подводных лодок, действовавших в Черном море.

ПОБЕДЫ АЛЬБРЕХТА БРАНДИ

В свой очередной боевой поход в Средиземном море на U-617 капитан-лейтенант Альбрехт Бранди вышел в начале января 1943 года. Он считался молодым подводником, поскольку вступил в командование лодкой только в апреле 42-го, но за это время зарекомендовал себя с хорошей стороны. Однако первую практику он прошел еще в конце 1941 года на борту «Красных дьяволов» знаменитого Эриха Топпа. «Рыцарь без страха и упрека» — так называли его соратники.

В 01.00 8 января 1943 года за линией собственных минных заграждений на расстоянии около 2000 метров Бранди заметил подлодку противника. Пока на U-617 готовили торпедные аппараты, вражеская субмарина также засекла немцев.

Началась настоящая игра в прятки. Каждый стремился уклониться от нападения и нанести удар противнику. Однако никому так и не удалось атаковать врага. Подводная лодка, скорее всего английская, оказалась быстроходнее «семерки» Бранди, поэтому ей время от времени удавалось вырваться вперед. Но U-617 вовремя уклонялась и не показывала своего силуэта во всю длину. Ожесточенный поединок двух субмарин длился три часа при ярком лунном освещении в условиях прохладной южной ночи и в конце концов закончился ничем. Первым прекратил опасную игру Бранди, который в подводном положении увел лодку в базу.

В тот же день он снова вышел в море, а утром 13 января представился случай для атаки: один транспорт под охраной пяти эсминцев — типично средиземноморский конвой. Однако пришлось срочно уйти под воду, чтобы не попасть в «поле зрения» радиолокаторов, представлявших серьезную опасность для немецких подводных лодок даже ночью и в туман.

Выждав паузу, Бранди приказал всплыть на перископную глубину, составлявшую 14 метров от киля лодки. Боцман и рулевой следили по приборам за тем, чтобы показания дифферентомера и глубомера не изменялись и чтобы субмарина устойчиво «висела на спарже». Командир наблюдал за морем через зенитный перископ, которым удобно пользоваться в условиях еще не наступившего полного рассвета.

Эсминцев видно не было, однако вместо них откуда-то появились три транспорта с таким же количеством кораблей охранения. Бранди оценил обстановку, уточнил дистанцию и скорость противника, обдумал и решил, как лучше осуществить выход в атаку.

Убрав зенитный перископ, Бранди продолжал вести наблюдение, пользуясь теперь менее заметным на поверхности командирским перископом. Временами субмарина следовала полным ходом, несколько раз меняя курс. Перископ выглядывал теперь из воды все реже. В тесной рубке рядом с командиром стояли, склонившись над планшетом, первый вахтенный офицер и старший штурман, производившие расчеты на основании сообщаемых командиром исходных данных. В носовом отсеке торпедисты готовили к выстрелу главное орудие подводной лодки.

Тем временем расстояние между субмариной и противником постепенно сокращалось. Светало. Наконец старший штурман определил скорость противника и исходные данные для стрельбы. Средний транспорт казался самым крупным, но и остальные два судна были, наверное, по 2000–3000 тонн.

В лодке воцарилась необычная тишина. Приглушенно жужжал лишь умформер, подчеркивая общее напряжение. Раздавались только короткие приказания командира, отдаваемые матросу у электролебедки перископа, рулевому и мотористам. Изредка старший механик сообщал, какое количество воды следует перекачать из носа в корму, или наоборот. Из рубки в носовой отсек по переговорному устройству давались указания торпедистам. В общем, обычная обстановка перед самой атакой.

Через полчаса после объявления тревоги четырежды прозвучала команда: «Огонь!» Разворачиваясь, U-617 произвела три торпедных выстрела по транспортам, еще один «угорь» полетел в корабль охранения. В рубке засекли секундомеры. Всех интересовало, на каком расстоянии находились цели в момент выстрела.

Один за другим раздались три взрыва. Четвертая торпеда, похоже, прошла мимо. Бранди видел в перископ, как два «угря» поразили первый и средний в ряду транспорты. Третьего судна вообще не было видно. В него или в корабль охранения должна была попасть еще одна торпеда.

Между тем в носовом отсеке кипела работа: торпедисты перезаряжали опустевшие после выстрела аппараты.

Сняв деревянный настил, они проверили подающее устройство, а затем осторожно подняли и втолкнули густо смазанное чудовище в приготовленное для него ложе. Через полчаса прозвучал доклад о готовности.

Проверить результат третьего попадания Бранди не удалось, хотя взрыв был ясно слышен: активные действия кораблей охранения заставили U-617 уйти на еще большую глубину, где через два часа она опять обнаружила шумы.

Командир приказал снова всплыть на перископную глубину. Сначала ничего не было видно, но вскоре показался еще один конвой. Бранди не переставал удивляться: «Сколько же здесь конвоев?!» В Средиземном море можно было неделями находиться в определенном районе и не увидеть ни одной мачты. В этот раз следовали четыре транспорта в охранении четырех корветов.

Бранди снова удалось проскользнуть через охранение, а затем одну за другой выпустить три торпеды, которые необъяснимым образом прошли мимо цели. В то время как раздраженный неудачей командир продолжал всматриваться в перископ, совсем рядом с лодкой, ничего не подозревая, прошел один из корветов. На его носу ясно было видно число «233».

Оставаясь незамеченной, U-617 ушла в сторону, чтобы перезарядить аппараты.

В полдень лодка всплыла для вентиляции. Двадцать минут стучали дизели, вентиляторы всасывали свежий воздух и гоняли его по отсекам через всю «стальную трубу». Все закончилось благополучно, и лодка ушла на глубину, чтобы к вечеру снова всплыть на поверхность.

Ветер дул с запада, шерстя гладь воды. Видимость не превышала шести миль. Вскоре по приказанию Бранди лодка снова ушла под воду, чтобы устранить некоторые повреждения. Через час она всплыла, и командир отметил, что ветер усилился, а видимость ухудшилась. До сих пор в этом районе не замечалось ночного патрулирования авиации, и поэтому Бранди рискнул оставить лодку на ночь на поверхности. К утру U-617 погрузилась и в течение всего дня шла под водой, чтобы ночью снова выйти на поверхность.

15 января с утра погода улучшилась, но видимость оставалась очень ограниченной. В 09.00 акустик доложил об обнаружении шумов. Вскоре в перископе показались два транспорта в сопровождении трех корветов. По всей вероятности, конвой шел с Мальты. Несмотря на сильный эскорт, командиру U-617 все же удалось через час занять позицию, позволявшую рассчитывать на успех при атаке из-под воды.

С такой же позиции, как и накануне, субмарина произвела четыре торпедных выстрела. Один за другим в отдалении выросли четыре водяных столба, ясно видимые в перископ. Следом донеслись глухие взрывы. Оба транспорта тонули. Бранди некоторое время с удовлетворением наблюдал за гибелью судов, но вскоре ему пришлось уйти на большую глубину: один из корветов, по-видимому, успел заметить перископ и стал приближаться к месту нахождения лодки.

Несколько глубинных бомб не причинили лодке сколько-нибудь значительного вреда. В этом отношении в начале войны дела обстояли иначе. Тогда переоценивали эффективность действия глубинных бомб, хотя они и были значительно слабее бомб 1943 года.

С наступлением сумерек подводная лодка снова всплыла, поскольку удачным маневром ей уже удалось оторваться от преследования. Ветер все усиливался, гоняя по морю белые пенистые барашки. Не прошло и 10 минут после всплытия лодки, а радист уже докладывал о приближении воздушного разведчика. Поисковый радиолокационный приемник регистрировал подход самолета. Пришлось срочно нырять.

Через четверть часа лодка снова показалась на поверхности. Дизели не успели проработать и пяти минут, как опять появился самолет.

На этот раз U-617 пробыла под водой дольше. Процесс «всплытие — погружение» продолжался, казалось, бесконечно. Все выглядело так, будто противник давно завоевал господство в воздухе.

Немцы были раздражены, но приходилось сохранять спокойствие и действовать очень осторожно. В 20.00 лодка снова всплыла. «Посмотрим, у кого больше выдержки», — думал Бранди. Вокруг — тишина. В воздухе — никого. Наконец-то можно будет произвести основательную вентиляцию, пополнить запасы сжатого воздуха и подзарядить аккумуляторы.

Но нет.

«Самолет противника!» — громко доложил радист. Снова тревога.

Верхняя вахта — в который уже раз! — спрыгивает вниз, почти не касаясь ступенек трапа, посылая проклятья по адресу осточертевших англичан.

Всплыв вечером на поверхность, Бранди отправил радиограмму командующему флотилией немецких подводных лодок в Италии:

Едва было передано это донесение, как в журнале боевых действий U-617 появилась запись:

Таков был результат очередного боевого похода Бранди на Средиземном море, за что 21 января 43-го года он получил Рыцарский крест, к которому 11 апреля добавились Дубовые листья. Последующие боевые действия Альбрехта Бранди также отмечались успехами, и он был отнесен к числу асов. Вообще, Бранди оказался одним из двух подводников, награжденных Бриллиантами по совокупности заслуг. Этой награды во всей Германии удостоились только 27 человек. Правда, по послевоенным данным, он со своими 12 подтвержденными победами не вошел даже в список 30 лучших асов, поскольку не перешел рубеж в 100 000 брт. Сам Бранди любил повторять: «Командир носит награды за свой экипаж».

12 сентября 1943 года при попытке атаковать британские корабли в районе Гибралтара U-617 попала в переплет. Прежде чем подводники успели сбить атаковавший лодку самолет, тот сбросил три бомбы, которые причинили субмарине серьезные повреждения. Обстоятельства сложились так, что Бранди пришлось принять решение выброситься на подводную скалу у побережья Марокко. Он считал, что впоследствии лодку можно будет переправить в базу. Однако осуществить этот план не удалось — субмарина снова подверглась нападению. Бранди сумел спасти весь личный состав U-617, который благополучно выбрался на берег.

Несмотря на все принятые меры, снять лодку со скалы и затопить не удалось, и тогда командир решил подорвать ее торпедой. Для этого к «угрю» был протянут и подожжен запальный шнур. На борту лодки в этот момент вместе с командиром находился еще один матрос. О возможных последствиях и о том, что с ними случится, они ничего не знали, поскольку в практике подобных случаев еще не было. Надев спасательные нагрудники и согнув ноги в коленях для прыжка, Бранди и матрос ждали взрыва торпеды, которая рванула прямо у них на глазах. Разломившаяся лодка, соскользнув со скалы, скрылась под водой. Бранди и матрос остались в живых и присоединились к остальным. На одном из испанских пляжей экипаж U-617 был интернирован. Бранди содержался в офицерском лагере в Кадисе, откуда ему удалось бежать. Позже он вернулся в Берлин и рассказал Деницу обо всех злоключениях.

В январе 1944 года Бранди вернулся в Тулон и получил новую субмарину U-380, которая через некоторое время была уничтожена в порту во время бомбардировки. С апреля по август он командовал U-967, потопившей американский эсминец «Фехтеллер». В 1945 году корветен-капитан Альбрехт Бранди был командиром соединения малых подводных лодок, таких как «Бибер» и «Зеехунд». После войны, вернувшись из канадского плена, Бранди работал каменщиком, после чего сумел сделать карьеру, выучившись на архитектора. Его проекты были реализованы не только в его родном городе Дортмунде, но и за границей, например в Саудовской Аравии. Некоторое время он возглавлял союз архитекторов Германии.

Умер Бранди в Дортмунде в январе 1966 года. Во время похорон у его гроба стоял почетный караул офицеров Бундесмарине.

ТРЕВОЖНЫЙ ГОД

Еще в сентябре — октябре 1942 года борьба на средиземноморских коммуникациях пошла на спад, германские и итальянские армии завязли у Сталинграда и бросили туда все, что могли снять на Западе, в том числе значительную часть ударной авиации с итальянских аэродромов. Роммелю, готовившемуся к захвату Суэцкого канала, было отказано в крупных резервах, а незначительные подкрепления, посылаемые морем в обстановке все ухудшающегося соотношения сил в воздухе, несли большие потери. Деморализация в итальянских вооруженных силах продолжала нарастать. Поэтому при высадке в Северной Африке в ноябре 1942 года англо-американцы встретили лишь незначительное противодействие авиации и подводных лодок противника.

В ноябре и декабре германские субмарины были направлены для борьбы с английскими десантными войсками, доставлявшимися в Алжир и Оран. Здесь удалось потопить шесть транспортов общим тоннажем 66 000 брт и четыре эскадренных миноносца.

К началу 1943 года почти две трети итальянских подводных лодок оказались небоеспособны, поэтому угроза со стороны субмарин, притом только германских, осталась лишь в западной части Средиземного моря. Но и их количество сокращалось из-за трудности форсирования противолодочного рубежа в Гибралтарском проливе. При прорыве рубежа больше половины субмарин погибало. Иногда лодки на преодоление пролива вынуждены были тратить до 10 дней. В самом Средиземноморье, где уже сократилась система базирования, для ремонта лодок не хватало ни материалов, ни рабочих рук, ни топлива.

17 марта 1943 года Дениц нанес визит Муссолини, который согласился, чтобы германский флот оказал помощь в охранении конвоев, следовавших в Тунис. Согласно приказу Деница, на Средиземное море вновь были направлены группы «изголодавшихся волков». После потери в начале мая 1943 года итало-германскими войсками Тунисского плацдарма следовало ждать нападения союзников на итальянские острова, и германскому флоту ничего не оставалось, как содействовать обороне Италии.

Кроме защиты Сицилии и Италии немецкие субмарины рыскали на путях подвоза союзников в североафриканские порты. Там лодками U-410 и U-617 были потоплены два английских крейсера — соответственно «Пенелопа» и «Уэлшмэн», а также около 30 транспортов. Но время для решающих успехов в битве за тоннаж давно прошло.

Анализируя результаты действий германских подводных сил на Средиземном море, Дениц пришел к выводу, что они являлись максимумом того, чего можно было добиться. В узких водах Средиземноморья союзники могли охранять свои морские коммуникации силами авиации. Суда, направлявшиеся из Суэцкого канала и Александрии в Тобрук и на остров Мальта, а также из Гибралтара в Северную Африку, всегда проходили в непосредственной близости от берега. Естественно, охранять судоходство с берега было легче, поэтому подводным лодкам с самого начала пришлось вести борьбу против мощной противолодочной обороны противника. Из-за хорошей погоды волнения на море не наблюдалось, что также облегчало союзникам обнаружение лодок и их преследование.

По сравнению с успехами в Атлантике вплоть до 1943 года число потопленных судов союзников на Средиземном море было незначительным, а потери в подводных лодках стран «оси» — весьма высокими. Потопив в первой половине 1943 года 37 судов союзников (129 400 брт), немцы потеряли 12 лодок, их союзники итальянцы — девять. Во второй половине года немцы потеряли еще восемь лодок, итальянцы — 11. После капитуляции Италии немцы лишились баз, и теперь их субмарины совершали долгие переходы в районы боевых действий и обратно, постоянно находясь под воздействием сил противолодочной обороны. С октября 1943 по май 1944 года германские лодки потопили в Средиземном море всего 20 судов.

24 октября у побережья Испании авиацией была потоплена «семерка» U-566 капитан-лейтенанта Ханса Хорнколя. В ноябре потерь стало еще больше. 10 ноября авиация разбомбила U-966 капитан-лейтенанта Эккехарда Вольфа. Восемь подводников погибло, 42 — интернировано в Испании. 25 ноября было уничтожено еще 15 лодок, что почти положило конец существованию германского Атлантического флота. Все, что могли немцы противопоставить англо-американским достижениям в ноябре, — жалкие 67 000 тонн союзнического судового тоннажа, который вырвали торпеды из маленьких конвоев.

В «ПЕТЛЕ ПАЛАЧА»

Вечером 26 ноября 1943 года U-230 капитан-лейтенанта Пауля Зигмана выскользнула из гавани Бреста в последний раз. Она последовала в кильватере эскорта, прошла противолодочные сети и узкости, после чего на высокой скорости помчалась в океан. Слово старпому Вернеру:

На пути к испанскому берегу во время первого длительного погружения U-230 миновала сильно разрушенный Лориан, а во вторую ночь оставила по левому борту Ла-Рошель. Заметив огни Сан-Себастьяна, Зигман дал команду всплывать, после чего повернул на запад и проследовал вдоль черного контура высоких гор на расстоянии примерно четырех миль от берега. Путь лодки вдоль испанского побережья остался в тайне, и подводникам удалось полюбоваться видом мерцающих огней городов Сантандера и Хихона. На пятую ночь U-230 обогнула опасные скалы мыса Ортегаль, а двадцать часов спустя прошла мыс Финестерре, район, где недавно были потеряны четыре лодки. На следующую ночь впереди замерцали миллионы огней, отраженных в небе, — Лиссабон. Пока его жители развлекались или мирно дремали под одеялами, немцы пересекли Лиссабонский залив. На восьмой день плавания они часто подвсплывали на перископную глубину и брали пеленги на мыс Сан-Висенти.

Вскоре U-230 оставила Кадис за кормой и приблизилась к мощной английской обороне пролива. Через два часа после полуночи 6 декабря она проникла в бухту Барбате — последний пункт маршрута в его европейской части. Затем субмарина погрузилась и легла на песчаное дно. Днем частые взрывы глубинных бомб всего в нескольких милях к востоку напомнили экипажу, что «томми» намерены препятствовать проходу через пролив. Пока часть команды отдыхала, а другая готовилась к прорыву, командир с офицерами разрабатывал дальнейший план действий. После нескольких часов обдумывания различных вариантов Зигман наконец решил срезать угол в сторону североафриканского порта Танжер, а уже оттуда проследовать в «петлю палача» — Гибралтарский пролив.

Вечером 6 декабря команда заняла боевые посты и получила инструкции на следующие три дня.

Вскоре субмарина затесалась в скопление африканских рыболовецких судов и осторожно сманеврировала между ними. Через сорок минут, миновав ничего не подозревавших рыбаков, U-230 оказалась в опасной близости к проливу, где радарные импульсы пищали невыносимо громко.

Не было никакой необходимости испытывать фантастическую удачу, выпавшую на долю экипажа. Лодка погрузилась.

7 декабря в 00.45 U-230 начала бесшумный бег через глубины. Лодку отдифферентовали на глубине сорок метров, и она шла, слегка наклонив нос. Скорость установили в полтора узла, достаточно, чтобы держать ее на плаву. Но течение, достигшее в точке погружения трех узлов, увеличивало скорость до четырех с половиной узлов. Оно должно было постепенно усиливаться по мере приближения к проливу, в котором поток, несшийся в Средиземное море, должен был разогнаться до восьми узлов.

Внезапно Вернера осенило: это был не новый английский прибор, а разговор… дельфинов! Слушая внимательно, можно было различить их голоса. Пораженные, немцы слушали беседу множества дельфинов, резвящихся в подводном течении. Некоторые были в отдалении, другие слегка касались корпуса лодки, но всем им, казалось, понравилась гигантская стальная рыбина, и они приняли ее в свою компанию. По мере продвижения в пролив их переговоры стали интенсивнее, одновременно усилились и импульсы на гидролокаторе. Однако когда вдалеке разорвалась первая глубинная бомба, пищащая компания торопливо вернулась в Атлантику…

На поверхности множество английских эсминцев деловито резали водное пространство в поисках нарушителя. Их активность достигла пика около 10.00. Локационные импульсы сыпались на U-230 как град, но быстро перемещающийся слой воды разной температуры и плотности покрывал лодку спасительным ковром. Оказавшись не в состоянии установить контакт, эсминцы возобновили старую игру — бросали «вабос» наобум.

Сквозь дымку в перископ можно было разглядеть по крайней мере шесть английских кораблей, охраняющих вход в Средиземное море. Развернув перископ на правый борт, старпом увидел берег Северной Африки, поднимающийся почти перпендикулярно из океана. На верхушках высоких скал около Испанской Сеуты высился мемориал Гражданской войны.

Почти через сутки, в 21.30 следующего вечера, U-230 всплыла, и перед ней открылись огни Малаги. Освещенный город окружали горы, темнеющие на фоне бледного неба. Ночь была такой мягкой, что можно было снять кожаные куртки. Команда провентилировала лодку, и радист передал по радио первое сообщение для Деница:

Опасения, что сигнал вызовет моментальную реакцию противника, не подтвердились. Ранним утром был получен ответ штаба:

Подводники готовились к схватке с союзниками, установившими оживленное снабжение уже занятого ими побережья Южной Италии через порты Северной Африки. Сорвать эти поставки и освободить фронт в Италии от англо-американского давления было главной целью их похода.

Потребовались три ночи быстрого хода на поверхности и многочисленных срочных погружений во избежании воздушных атак, прежде чем Зигман вышел в Лионский залив и увидел Марсель.

В 01.00 15 декабря командир проинформировал штаб подводных сил группы «Зюйд» о скором прибытии. На рассвете лодка погрузилась, и вскоре Зигман через перископ разглядел на горизонте германский эскорт. Через час двадцать минут субмарина всплыла в 30 метрах от правого борта корабля эскорта, капитан которого флажным семафором распорядился следовать за ним и находиться в максимальной готовности, поскольку две недели назад английские субмарины потопили здесь одно судно и одну подводную лодку. Корабль эскорта провел U-230 до входа в гавань, где уже ждал буксир, затем освободил проход, оттащив в сторону протянутую между двух пирсов противолодочную сеть.

Представители 29-й флотилии организовали хороший прием. Из Бреста прибыл багаж и даже переправили почту. Было сделано все, чтобы подводники чувствовали себя спокойно.

Здесь старпом Герберт Вернер узнал о том, что двадцатимесячная совместная служба с Зигманом закончилась. Вернеру было приказано отправиться в Нойштадт, чтобы пройти подготовку на курсах командиров.

18 декабря, через два дня после окончания похода, команду лодки представили адмиралу, окатившему подводников ливнем фраз и наград.

К тому солнечному декабрьскому дню 43-го года почти все старые бойцы атлантического фронта были уничтожены, и многих новичков из немецких портов разнесли в клочки в Норвежском море, прежде чем они достигли оперативных целей.

Средиземное море давно уже было полем смертельной битвы. Очередной жертвой стала U-593 под командованием капитан-лейтенанта Герда Келблинга, по совместительству командира U-557. Его успешная карьера прервалась сразу после того, как он торпедировал у берегов Северной Африки английский корабль эскорта. Американский и британский эсминцы после 32-часовой погони расправились с лодкой, отправив ее на дно глубинными бомбами. Удивительно, но весь экипаж субмарины остался жив и попал в плен.

Не дожила до конца войны и U-230. 21 августа 1944 года ее затопили сами немцы, когда союзники уже очищали от оккупантов территорию Франции.

ПОСЛЕДНЯЯ СМЕРТЬ

Капитуляция Италии привела к катастрофическому для Германии соотношению морских сил в Средиземноморье. Усилить свой флот при бдительно охраняемом Гибралтарском проливе она могла только подводными лодками. За первые три месяца 1944 года через Гибралтарский пролив в дополнение к имеющимся 13 лодкам 20-й флотилии прорвалось девять субмарин, а затем еще одна.

Базируясь на Тулон, на остававшиеся еще в руках немцев итальянские военно-морские базы и на порты Греции, германские лодки действовали на подходах к Гибралтару, в центральной и в восточной частях Средиземного моря. Наибольшее число лодок, орудующих к югу от Сицилии в феврале 1944 года, достигало восемнадцати.

Субмарины действовали поодиночке, выслеживая транспорты, двигавшиеся параллельно африканскому побережью; оно усиленно охранялась британскими кораблями и самолетами. «Шнорхелей» на средиземноморских лодках не устанавливали. С применением союзниками противолодочных самолетов с радиолокаторами немецким лодкам стало почти невозможно ходить в надводном положении, а под водой они теряли скорость и лишались возможности быстро маневрировать для выхода на пути конвоев. Кроме того, находясь под водой, они лишались радиосвязи и поэтому не могли взаимодействовать между собой и давать необходимую для управления ими с берегового командного пункта информацию о противнике. Важным фактором успешной борьбы с германскими лодками стало то, что союзники сумели разгадать немецкую систему шифров — это позволяло своевременно принимать контрмеры.

Из-за потерь к концу мая 1944 года число германских лодок на Средиземном море сократилось до 11, и Дениц решил на этот театр лодки больше не посылать. Между 29 апреля и 6 августа американские самолеты уничтожили в Тулоне шесть субмарин. Еще две лодки были потоплены своими экипажами при взятии Тулона франко-американскими войсками.

Подводная война на Средиземном море завершилась. Из 62 германских подводных лодок, направленных в эту «мышеловку» начиная с 1941 года, погибли — 48. Кроме того, поскольку в портах лодки не имели защитных укрытий, 11 субмарин были выведены из строя английскими бомбардировщиками прямо в базах. После этого в Средиземном море осталось только три лодки, одна из которых была потоплена эсминцами 19 сентября 1944 года, а две другие — 24 сентября американскими бомбардировщиками.

Последней субмариной, потопленной на Средиземном море, оказалась U-407 обер-лейтенанта Ханса Кольбуса. Вступив в сентябре 1944 года в неравный бой с тремя эсминцами, одним из которых был польский корабль «Гарланд», лодка подверглась яростной бомбардировке. Когда на субмарину сбросили тонную глубинную бомбу, она всплыла и таранила эсминец. Шесть немецких подводников погибли, остальные были взяты в плен.