Стань моим монстром

Глава 8 Выход гатагрии

Утро обещало быть долгим. Таким, когда прошло всего лишь два часа после рассвета, а ты словно всю жизнь пережил, успел побороть себя, желание спать, испытывал страх, частично голод, вставал и падал, вытирал проступивший пот, сплевывал, настраивался на победу и отметал мысли о поражении.

Я страшился этого дня. С самого начала пребывания в Рядах нам сказали с кем придется бороться в самом конце. Это знание вызывало какую-то эйфорию и нервное вздрагивание одновременно. Ведь, поборов монстра, тебе почти никто не будет страшен. Ты встретишься с самой смертью, черной тенью, жесточайшим убийцей в Калдиморе. Заберешься, как это сейчас сделал я, на гору, найдешь обитаемую пещеру, аккуратно ступишь на усыпанную мелкой крошкой темно-серую неровную поверхность и посмотришь в эти налитые кровью глаза, сдерживая волнение, пытаясь не показать свою слабость. Пять лет прошло, и вот я здесь.

Опустился на одно колено, сразу же прощупывая рукой покрытую утренней влагой крошку, осыпавшуюся откуда-то сверху. Бросил взгляд в темноту пещеры, откуда ко мне начали медленно приближаться обжигающие холодом глаза. Казалось, от одного контакта с ними ты покрываешься сковывающей коркой, медленно затягиваешься внутрь, падая в зияющую бездну без возможности когда-нибудь оттуда выбраться.

Гатагрия знала. Она не могла не учуять, не услышать, не догадываться о моем присутствии. Я уверен, что еще когда находился внизу, только начинал вскарабкиваться, животное меня уже ждало. Мимо нее нереально проскочить незамеченным.

Вдох-выдох.

Ты сможешь. Надо забыть о любом проявлении страха, подавить, стать незнакомцем для него. Он только придаст ярости животному, поможет увидеть преимущество надо мной. А вот решительность в глазах – верный способ противостояния. Зверь чувствует каждую эмоцию, словно она имеет свой запах, определенный вкус, может подпитывать и наоборот ослаблять.

Я видел, как животное медленно выплывало ко мне, словно нехотя отделяясь от тьмы, являясь частью ее. Черный переливающийся на свету нос подергивался, принюхиваясь, а приоткрытая пасть показывала четыре грязно-желтых клыка, которые уже готовы проткнуть мою кожу, лишь бы хозяйка попробовала на вкус кровь, что еще течет в моих жилах.

Огромный зверь плавно приближался, бесшумно опускаясь на свои большие лапы с длинными когтями, показанными лишь наполовину. Шерсть у того стояла дыбом, грива на концах словно накалилась и вот-вот воспламениться. Глаза животного пристально смотрели в мои, а из груди слышалось протяжное тихое то ли рычание, то ли шипение. Хвост ходил из стороны в сторону, а крылья только частично были расправлены, означая полную готовность к любому моему действию. На морде гатагрии виднелись шрамы, рассекающие веко, лоб, нос, такие глубокие, что, казалось, после них нет никакой возможности выжить. Но она смогла. И только поэтому сейчас идет вперед, иногда облизывается, подготавливая жертву к неминуемому, и вскоре останавливается, ожидая моих действий или готовясь к прыжку.

Как бы не пытался полностью подавить страх, но все равно почувствовал холодный пот в районе позвоночника. Я не двигался, старался не обращать внимание на изуродованную шрамами морду, которые придавали виду животного еще больше жестокости. Мой плащ окутывал тело, скрывал от зверя, частично защищал, не пропуская никаких запахов. Только лицо находилось открытыми.

Я ждал. Сидел напротив стоящего недалеко от меня монстра, видел как он ко мне принюхивается, увеличивая при этом грудную клетку. Вокруг померкли все краски, пропали звуки и исчезли запахи. Остались только я и зверь. Шла секунда, вторая.

Вдруг заметил, как когти того стали еще длиннее, задние лапы слегка пригнулись, после чего животное оттолкнулось и прыгнуло на меня. И все это сопровождалось зарождающимся в самой глубине душераздирающим рыком.

Пришлось сделать кувырок, уходя из-под атаки. Встал и резко выдохнул, пытаясь унять подступившее волнение.

Животное не остановилось ни на секунду. Развернулось, смотря на меня более темными глазами, чем прежде, снова издало громкий рык и прыгнуло.

Как в замедлении я видел полет гатагрии. Ее лапа находилась над моим плечом, целясь пятью острыми когтями в шею. Пасть открылась настолько, что замечались не только гланды, но и темнота ее внутренностей. Собственной кожей почувствовал горячее дыхании зверя. Проступающие сквозь натянутую кожу ребра вздымались, словно сейчас втянут меня внутрь, не оставив даже сапог, а крылья медленно расправлялись в стороны, прикрывая возможные ходы для отступления.

Всего лишь миг, страшнее которого мне переживать не приходилось. Мысли покинули рассудок, пальцы чуть не выронили кинжал, а я чуть не стал жертвой монстра, никогда не знающего пощады и жалости.

В нужный момент упал на спину, еле увернулся от задних лап, чуть не задевших мое лицо, перекатился вбок и быстро поднялся, осматриваясь по сторонам. Пока животное тормозило после прыжка, издавая противный скрежет когтями, я успел заметить только парочку выступающих камней, за которыми можно скрыться в случае необходимости. В пещеру бежать – глупо, ведь с видимостью там будут проблемы только у меня, а стоять и каждый раз пытаться увернуться от прыгающего на тебя хищника слишком опасно.

Гатагрия не повторила прежнюю атаку, начала медленно обходить вокруг, следя, рассматривая, примеряясь. Глаза становились то ярче, то заволакивались на несколько секунд черной дымкой. Она больше не нападала, двигалась у входа в свою пещеру, не теряя меня из виду.

Только боковым зрением заметил, что меня таким образом оттесняют назад, пытаясь скинуть с высоты. При любом движении в сторону, зверь сразу же прыгнет, достигая нужной цели. Не отступи я назад, ей не составит труда задеть меня лапой. Но дальше двигаться некуда, там пустота под ногами, а после распластанное тело на земле.

- Ну, прыгай, - крикнул, стуча два раза по своей груди. – Неужели боишься? – специально посмеялся после этих слов.

Желаемой реакции не последовало. Животное только слегка наклонило голову и на секунду остановилось. Его глаза стали темнее, показался оскал, после чего оно начало нестись вперед, намереваясь само скинуть меня вниз.

Выдох.

Я подпрыгнул вверх, насколько позволяла сила, сразу же прокручиваясь в воздухе один раз. Одновременно вытянул руку вниз, вспарывая кинжалом кожу возле позвоночника зверя. Из-за этого действия полет слегка нарушился, поэтому неудачно приземлился на бок, неприятно чувствуя свое плечо.

Поднял голову, но рядом с собой никого не заметил. Не успел толком осмотреться, как животное с другого бока начало приближаться, отталкиваясь от вертикальной поверхности горы и прыгая сверху. Пришлось покатиться по острым мелким камням, не давая озлобленному хищнику растоптать меня. Гатагрия раз за разом настигала, одними лапами пытаясь то прижать сверху, то зацепить сбоку. Я как ее игрушка, убегал, уворачивался, перекатывался, иногда задевал ту острием кинжала, но это не давало должного результата.

Хищнику словно все было ни по чем. Хоть и замечал несколько темных капель на серебристом лезвии, животное активно атаковало, не давая ни шанса хотя бы нормально вздохнуть. Меня двигали на этот раз в пещеру. Специально заставляли откатываться, отпрыгивать, лишь бы увернуться от лап, клыков, когтей и крыльев. Двигались все части тела животного, слаженно меняли свою очередность. Раз, два, три. Раз, два, три. Иногда слышался рык, сквозь него проступало гортанное подрагивающее шипение, и глаза… не переставали сиять своим красным цветом.

Жаль, что у меня только короткий кортик, всего лишь один, без возможности кинуть, не боясь потерять. Любые дополнительные приспособления запрещены. Нас сразу готовили к тому, что в обычной жизни при себе будет всего лишь кинжал, короткий, острый, только он.

Я порывался кинуть его прямо в раскрытую пасть, в грудь, шею или бок, но каждый раз передумывал. Реакция у животного слишком хороша, поэтому оно увернется, не даст себя так просто покалечить, только если хитростью или силой.

Меня загнали в угол, темный, без возможности упасть на землю и двинуться влево. Я, холодная каменная стена сзади, пустое пространство справа и глаза, снова потемневшие, быстро приближающиеся.

Короткий вдох. Выдох. Раз, два…

Сделал быстрый шаг навстречу, наклонился влево, уходя от поднятой лапы, и проехал под гатагрией, задевая ее живот острием кинжала, не прикладывая желаемой силы. Три прыжка на улицу, заворот за выступ и ожидание за камнем. Секунда на передышку, после чего услышал приближение, выпрыгнул из укрытия, зацепился за шею животного, оттолкнулся от земли, перескочил его сверху и вонзил последний раз кинжал прямо в сердце, делая еще пару толчков, чтобы проткнуть как следует, без возможности на дальнейшее спасение.

Сразу же отпрыгнул подальше, ожидая последнего выдоха зверя. Он метался из стороны в сторону, иногда слышались хрипы с тихим бульканьем. Животное шаталось, пару раз билось об острый выступ скалы, пыталось дотянуться языком до своей раны, снова подняло на меня глаза и прыгнуло из последних сил.

Получилось уйти от удара, снова, но упал, не ожидая этой атаки. Перекатился, приподнялся на руках и заметил уже лежащее на земле животное, с подергивающимися ребрами и потухшими глазами.

Видел, что мучается гатагрия, часто вздрагивает, тянется лапой, приподнимает и опускает крыло.

- Уходи, - пододвинулся вперед, занес кинжал для удара, но сзади послышался шум.

Я встал, обернулся и увидел обычную птицу, застрявшую в густой листве деревьев.

Вернулся к животному, сделал последний удар, облегчая его смерть и вырезал сердце, долго затем смотря на него.

Руки тряслись нещадно. Только сейчас прорвало платину всех эмоций, которые сдерживал во время сражения. Раньше не приходилось вот так убивать. Дрался, боролся, но не уничтожал живое существо.

С акортом получилось как-то иначе. Там было темно, все слишком быстро, спонтанно. А тут…

Я видел врага, по достоинству оценил его силу, заметил какой лапой чаще всего атакует и на каком расстоянии от земли примерно держит голову. Понял его желание убить незнакомца, вторгшегося в жилище, увидел голод в глазах и намерение не упустить такой лакомый кусочек. Я был всего лишь завтраком, который сам пришел в гости, свежим мясом для насыщения брюха.

Но оно каждый раз действовало по-новому. Сначала прыгало, потом атаковало в лоб, там наскакивало и пыталось загнать в угол. Не зря гатагрия считается одним из самых страшных хищников, ведь кто еще имеет помимо скорости, силы и реакции возможность так быстро менять способы атаки.

Страшное, опасное и беспощадное. Единственное хорошо, что такие редко забегают к людям. Чаще питаются другими животными, более крупными и мясистыми. У людей, как выяснилось, одни кости.

Подняться с колен оказалось довольно сложно. Даже отодвинуться от медленно растекающейся лужи крови было трудно. Меня словно выжали, высосали все соки. Не потому, что устал уворачиваться, а впервые убил большого зверя – слишком напряженно. Не чувствовалось жалости, скорби, ведь знал – это существо съело и уничтожило немало людей. Но держать недавно бившееся сердце в руках так долго… Видеть, как капают с него красные капли на серый камень, чувствовать запах крови… Сложно.

Как в тумане я поднялся, положил в заранее приготовленный мешок этот орган, бросил последний взгляд на мертвое тело, которое вскоре съедят другие проголодавшиеся звери, и ушел. Не смотрел толком по сторонам, когда добирался до нашего разбитого лагеря, не слышал лишние звуки вокруг, просто видел путь, по которому надо идти, и брел. Потом сидел на холодном камне, отдав перед этим мешок Охари, наблюдал за остальными пришедшими, которые выглядели не лучшим образом.

Почти никто не промолвил ни слова. Все молчали, переваривали пережитое, пытались забыть тот ужас и тихо ждали остальную подгруппу. Те должны прийти позже, после завершения встречи со своими гатагриями, воссоединиться с нами и снова отправиться в путь.

Такова будет моя дальнейшая жизнь. Именно в постоянных странствиях, скитаниях от одного черша к другому, иногда заходя в полл, чтобы получить там необходимые указания. И убийства бесчисленного количества разных тварей, которые зашли не туда, напали не на того, начали пугать народ и утаскивать кого-нибудь в лес, пустыню, болото или горы. А я должен буду идти по следам, находить и устранять. Возможно, стоило бы выбрать более безопасную работу, обосноваться среди людей, каждый день стоять на страже или управлять другими, как того хотел отец. Но обещание было дано с детства, намерения давно высказаны, а желание отступить от намеченного плана не появилось. Хоть так и сложнее, хуже, опаснее, но я давно готов. Знал, на что иду и сворачивать с выбранного пути не собираюсь.

Я просто мечтаю о тех временах, когда снова возродятся черлы. Чтобы любой человек мог ходить не только по связывающим путям, но и в леса, не страшась быть убитыми и съеденными заживо. Надеюсь, у меня получится хоть немного внести свой вклад в достижение этой цели. Сегодня, например, уменьшил на одно количество черных тварей в Калдиморе.

- Люмен, - послышался крик, от которого каждый из присутствующих поднял голову.

Сразу все выбежали на голос и увидели быстро приближающегося Драмена с чем-то большим на плече. Сперва я не поверил своим глазам, ведь это была Она. Девушка, которая должна была идти вместе с Тэпином, следовать за ним, не отдаляться.

Неужели так сложно с Ней справиться?

Драмен подбежал и опустил Ее на землю. Та выкрикивала бессвязные фразы, махала руками, ощупывала свой живот, мотала головой и смотрела на всех затуманенными глазами, явно ничего не видя.

- Что с ней? – чуть наклонился Герни.

- Не знаю, нашел шатающуюся по дороге к вам, - ответил ему Драмен, сразу же отходя к своему брату.

Мы начали осматривать одежду, прощупывать тело. Я нашел два шипа в боку, которые решил сразу не доставать.

- Смотри, - показал, чуть поворачивая девушку на бок, чтобы те торчали вверх.

Она начала хватать руками воздух, сжимала кулаки и подносила к груди, снова и снова проделывая одинаковое движение.

- Пожалуйста, - еле слышно прошептала девушка.

- Ничего себе, - Герни держал приподнятой рубашку, показывая мне полностью содранную кожу на пояснице.

Остальные стояли в стороне, Охари пристально следил за нашими действиями, а братья возбужденно о чем-то переговаривались, постоянно поглядывая на девушку.

- Пить, - послышался тихая просьба, возвращающая мое внимание к Ней.

- Это ландалум, - удалось наконец достать шипы, которые норовили выскользнуть из пальцев. – Но откуда?

Девушка подняла руку, потянувшись к моему лицу, от чего пришлось отклониться.

- Держи ее, - попросил единственного помощника, умеющего не только наблюдать за всем со стороны.

Постоянно двигающееся тело старались оставить на боку, чтобы поясница не дотрагивалась до земли, не беспокоя лишний раз. Но мы случайно задели рану, сразу слыша надрывный крик полный страдания и боли, замирая на пару секунд.

- У меня есть корень, - вспомнил я и начал доставать те клубни, что вчера решил оставить у себя.

Она снова начала махать руками, от чего каждый раз приходилось уворачиваться.

- За руки придерживай хоть.

Но Герни не мог их словить, не опустив при этом тело, которое пару раз чуть не перевернулось на спину. Драмен приблизился и быстро прижал верхнюю руку девушки к боку, а вторую к земле, не давая им больше шевельнуться ни в какую сторону. Я поднял ненадолго на него взгляд и кивнул, безмолвно благодаря.

- Кира, открой рот, - сказал он.

Но девушка не слушалась. Пришлось насильно раздвигать челюсть и вливать сок ландалума, не давая при этом выплюнуть. Она еще пару минут буянила, изворачивалась, но вскоре обмякла, проваливаясь в глубокий сон.

- У тебя есть мазь? – посмотрел на Герни.

- Да, в сумке, - кивнул он, но продолжил придерживать девушку.

- Дай я, - подошел Люмен, отодвинул книгария и слишком неаккуратно перевернул пострадавшую на живот.

- И без тебя справимся, - перехватил его руку, потянувшуюся к ободранной спине.

Хоть Она и спит, сейчас ничего не чувствует, это не значит, что можно вот так обращаться.

- Уже, я заметил, - фыркнул он, освобождаясь.

- Люмен, - чуть ли не прорычал я.

Не хотелось, чтобы он даже притрагивался к девушке. Не знаю почему, но теперь яростно не желал вообще никому Ее доверять. Снова видеть, как страдает из-за чьей-то безответственности… Нет уж, хватит. Сам проведу, доставлю домой и поговорю с родителями, чтобы больше не отпускали девушку так далеко одну. А если живет не в Кловерке, то у меня как раз целый месяц скоро будет свободен.

- Арикан, - беловолосый ответили мне с похожей интонацией.

Всего лишь одно слово, мое имя, полное, без сокращения. Но оно было подкреплено взглядом полным неприкрытой ненависти, словно мы с ним давно стали врагами, много лет воюем и никогда не прекратим. Не удивлюсь, если в моих глазах он прочитал такое же отношение.

Впервые мне захотелось подраться. Мы не спорили, ничего не говорили. Просто долго смотрели друг на друга, испепеляя взглядом. Еще немного, и лес вокруг начал бы гореть, но мы все равно продолжили бы, не уступая друг другу.

- Пускай, Ари. Не надо, - меня толкнули в бок.

Только тогда я оторвался, отодвигаясь и смотря на Герни.

И вправду, чего это я?

Отошел назад, не спуская глаз с девушки, поясницу которой начали сразу же покрывать белой заживляющей мазью. Оперся о дерево и стоял, пристально наблюдая за Люменом.

С чего вдруг такая забота?

Он проделывал все довольно быстро, просто чтобы выполнить. Но это не убирало того факта, что именно старший брат наносил мазь, хотя мог и дальше стоять в стороне. Накрыл сверху тканью, взял Ее на руки и положил возле камня, на который без промедления сел. Мне с трудом удалось сдержаться, чтобы остаться стоять на прежнем месте, видя небрежное отношение в каждом движении Люмена.

- Так значит Арикан? - кто-то всезнающий нашел то, о чем раньше не догадывался. - Интересно.

- Тебе послышалось, - ответил, не поворачиваясь.

- Да брось ты. Было бы что скрывать, - отмахнулся он. - Смотри, остальные идут.

Вторая подгруппа приближалась довольно быстро, только не в полном составе. Я несколько раз пересчитал количество, но каждый раз оно оставалось не таким, на одного меньше, чем следовало.

- Глой умер, - с долей жестокости и без какого-либо сожаления проговорил о’Охари, приблизившись к нам.

И, что удивительно, пришлось сразу же выдвигаться в путь, даже не забирая тело с собой, не хороня его, просто оставляя там.

- Ребят, лучше б я этого не видел, - вскоре поравнялся с нами Рик.

- Что там? – опередил меня с вопросом Герни.

- Не знаю как так все вышло, но издалека рассмотрел только половину Глоя.

- О-о, - одновременно скривились мы.

- Да, лежал у подножья, а над ним гатагрия с несколькими мелкими. Ели внутренности, - после последних слов его передернуло.

Это отвратительно, но не удивительно. Так бы было с каждым из нас, проиграй мы черной тени. И все равно, представить подобное оказалось жутко, не то что увидеть своими глазами.

Больше мы старались не затрагивать эту тему, но и вспоминать собственное сражение никто не хотел. Каждый из идущих рядом был вымазан, у некоторых виднелись незажившие раны и кровоподтеки, внешний вид оставлял желать лучшего. И никто не улыбался. Слишком сложный оказался день. Даже Сивин молчал, не пытаясь хоть что-нибудь рассказать.

Нашу растянувшуюся в неровную цепочку группу завершали братья. Раньше я каждый день задавался вопросом – что произошло с Люменом, но с появлением Ее перестал. А теперь пропало даже желание узнать. Он изменился, полностью стал другим, взгляд больше не излучал той доброжелательности по отношению ко мне. Там была ненависть, не знаю откуда и почему – именно такое ощущение сложилось. Был другом, но стал… врагом. И когда произошел переход, я так и не понял. Или он меня никогда таковым не считал? Хотелось и дальше к нему хорошо относиться… Хотя нет, пропало подобное желание, да и не получится. Возможно, если выяснить истоки, первопричину, то можно что-то изменить, но где их искать? И надо ли?

Не один раз обернулся, видя, как Люмен несет Ее на своем плече, слегка придерживая за ноги. В какой-то момент они поменялись, и Драмен взял на руки. Намного спокойнее стало, когда девушка оказалась в более удобном положении и не у него.

На ночь остановились у озера, но искупаться там не решились. Не видя ничего лучше не лезть в воду – никто не знает местных обитателей. Сегодня, сидя у костра, не было того смеха, шуток и бурного разговора с выяснением разного рода правдивости той или иной истории. Пару раз вспоминали Глоя, каким он был и что именно делал, после чего долго молчали, мысленно желая ему покоя.

Больше всего переживал по поводу его смерти Карм. И это понятно, ведь они были постоянно вместе, с самого детства. Тот то сидел у костра, то уходил в лес, даже купался в темноте, не слушая наши предостережения. Хотелось его утешить, но сказанные слова ничем не помогли бы. Потерю надо пережить, возможно оплакать и смириться. Время залечивает подобные раны. По себе знаю.

Мы не раз задавались вопросом по поводу девушки. Особенно Рик не мог понять – откуда и почему там появилась? Но никто не мог предложить вариант, который ответил бы сразу на все вопросы. Хотелось высказаться по поводу того, что она – оборотень, но решил оставить этот интересный факт при себе, скрывая Ее маленькую тайну.

Каждый из нашей группки иногда поглядывал на братьев. Но только я делал это чаще остальных, о чем мне не забыл упомянуть потом перед сном Герни. Глаза постоянно останавливались на укрытом теле, лежащем рядом с ребятами. Она спала слишком долго, должна была давно проснуться и подойти к нам, ведь Ей нечего там делать.

И девушка вскоре так и поступила, но осталась с ними, не подошла, не поздоровалась и не присела напротив. Поглядывала иногда на Рика, только на него и никого более. Во взгляде наблюдалось какое-то сожаление и немного печали. Братья даже разговаривали с Ней, оба, что слишком удивительно, ведь это же Люмен. А тут…

Но ужаснее всего оказалось наблюдать другое. Как он подхватил Ее падающее тело, потом стоял напротив слишком близко, положив руки на плечи, а потом резко ушел куда-то в лес. Но не это задело. Ее реакция. Девушка долго смотрела вслед и улыбнулась, прикусывая один палец. А это выражение безграничной радости, какой-то победы, счастья не давало покоя почти полночи.

Что между ними произошло?