Старые друзья

М о р о з о в С е р г е й П е т р о в и ч — 45 лет.

Н и н а — его дочь, 15 лет.

О р е ш к и н Г л е б Н и к о л а е в и ч — 45 лет.

Г а л я — его дочь, 12 лет.

П е т я — его сын, 15 лет.

Н а т а ш а — его дочь, 21 год.

Д е м е н т ь е в а Е л и з а в е т а А л е к с е е в н а — 45 лет.

Ш у р и к — 15 лет.

А н т о н В о р о н ь к о — 21 год.

Действие происходит в деревне средней полосы России.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

В доме Глеба Орешкина. Солнечный день. Г а л я убирает комнату. Входит В о р о н ь к о.

В о р о н ь к о. Здесь живет председатель колхоза Орешкин?

Г а л я. Орешкин. Здесь.

В о р о н ь к о. Можно видеть… (Смотрит в блокнот.) Глеба Николаевича?

Г а л я. Нельзя! Нет дома!

В о р о н ь к о. Ни дома, ни в правлении. Непорядок!

Г а л я. Если бы он был дома или в правлении, это был бы непорядок!

В о р о н ь к о. Где же его искать?!

Г а л я (подумав). Вы по какому делу?

В о р о н ь к о. По важному. Где у вас лесопосадки?

Г а л я. Как из деревни выйдете, завернете направо, мимо оврага, а там увидите…

В о р о н ь к о. Скажи ему, что спрашивал Воронько. Не перепутаешь фамилию?!

Г а л я. Не перепутаю!

Воронько уходит.

Опять обследователи! (Она убирает комнату, смотрит в окно.) Еще городские! С самого утра обследователи.

Входят М о р о з о в и Н и н а с рюкзаками за плечами.

М о р о з о в. Здравствуй, девочка! Ты что такая неприветливая?

Г а л я. Вы тоже с обследованием?!

М о р о з о в. С каким обследованием?! Дело у нас пустяковое, даже неловко тревожить председателя колхоза. Мы приехали отдыхать!

Г а л я. Милости просим! Галя. Двенадцать лет. В шестой класс перешла!

М о р о з о в. Полное знакомство. Отлично. Меня зовут Сергей Петрович. А это Нина. Взрослых никого нет?

Г а л я. Петр в саду работает.

М о р о з о в. Позови его, пожалуйста!

Галя уходит.

Хороший дом, чисто, здесь нам бы и остановиться! Проголодалась?

Н и н а. Пить хочется.

М о р о з о в. Потерпи немножко.

Входят Г а л я и П е т я.

П е т я. Здравствуйте! Вы дачники? Из Харькова или из Курска?

М о р о з о в. Из Москвы. Мы, собственно, не дачники. Мы карамышевские. Вернее, я. Здесь родился и прожил примерно до твоего возраста. И так получилось — тридцать лет в родных местах не был. А нынче мы с Ниной решили отдохнуть в деревне.

П е т я. У нас местность красивая.

М о р о з о в. У вас нельзя расположиться? Мы вас не стесним, дело летнее.

П е т я. Надо папашу спросить. Я сейчас сбегаю.

Г а л я. Он на ферме.

Галя и Петя уходят. Пауза.

Н и н а. Почему мы решили отдохнуть в деревне?! Ты решил!

М о р о з о в. Устала?

Н и н а. Устала.

М о р о з о в. Четыре километра по жаре — не шутка.

Н и н а. Я не сегодня устала. Я от экзаменов устала. Письменные еще ничего, а устные… Почему-то становишься дура дурой. Знаешь, что отвечать, а говоришь какую-то ерунду. Надо что-то придумать вместо экзаменов.

М о р о з о в. Но люди еще не научились по-другому проверять знания.

Н и н а. Пусть научатся! Неужели ты считаешь, что и в будущем обществе сохранятся экзамены?! Нет! Ученик будет говорить: «Это я выучил, а «Ревизора», прошу извинить, еще не знаю». (Пауза.) Интересно, пирамидон забыли или не забыли? По-моему, забыли…

М о р о з о в. Хорошо, если забыли.

Н и н а. А твои головные боли?

М о р о з о в. Здесь я постараюсь обойтись без них. У меня ведь тоже не будет экзаменов. Двойка причиняет сразу две неприятности — и тому, кто ее получил, и тому, кто ее поставил. Но хватит об экзаменах! Мы теперь будем разговаривать о купанье. О парном молоке. О грибах!

Н и н а. Ненавижу парное молоко. И грибы! И вообще все это твои затеи. Ехали бы мы сейчас вместе с мамой на юг.

М о р о з о в. Не понравится, поедем на Кавказ. Мы — вольные путешественники.

Н и н а. Вольные-то вольные, но с завтрашнего дня начнем жить по режиму, как мама приказала. И не спорь, пожалуйста! Я за тебя отвечаю! (Вспоминает.) Режим забыли!

М о р о з о в. Не понимаю.

Н и н а. Режим, распорядок дня, все, что выписано на бумажке, — забыли!

М о р о з о в. Это легко восстановить по памяти. Утром купанье, после завтрака — прогулки, перед обедом лежать…

Н и н а. После обеда.

М о р о з о в. Верно, верно, после обеда. Постой, кажется, по новой системе нужно лежать перед обедом.

Н и н а. После… Вспомнила — и до и после. И до обеда лежать и после обеда лежать.

М о р о з о в. Это немыслимо! Хорошо, что забыли бумажку с режимом. Будем лежать один раз в день, а маме скажем, что все перепутали… Но вообще режим надо восстановить. Надо, чтоб все было организованно. (Пауза.) И вот странно, желтенький, тридцать лет здесь не был и еще бы, наверное, столько же лет прошло, так бы и дальше жил. А как увидел родные места, так сердце и ёкнуло. Здесь юность прошла — самое золотое время. Я сегодня проснулся рано-рано, стоял у окна и все детство вспомнил. И как мы в Москву уезжали, вспомнил — тоже тогда у окна всю ночь стоял. Провожали меня дружки Глеб Орешкин и Лиза Дементьева. Живы ли они?

Н и н а (строго). Надо было пораньше поинтересоваться!

Входят О р е ш к и н и П е т я.

О р е ш к и н. Здравствуйте…

М о р о з о в. Здравствуйте… Дело в том, что мы…

О р е ш к и н. Петр докладывал… Вы в самом деле из этих мест?

М о р о з о в. Карамышевский. Сейчас меня вряд ли уже кто помнит.

О р е ш к и н. И вы, надо полагать, всех забыли. И местность не припоминаете?

М о р о з о в. Деревню-то просто бы не узнал! И как узнаешь — все дома новые. (Пауза.) И рощу не сразу узнал. У меня такое ощущение, что она была много больше. В детстве все представляется огромным.

О р е ш к и н. Роща была больше. Война и людей губила, и дома, и леса.

М о р о з о в. Роща изменилась, а соловьи по-прежнему заливаются.

О р е ш к и н. Наши курские соловьи на всю Россию славятся.

П е т я. Это не соловьи, а черноголовки…

М о р о з о в. Что ж ты, братец, меня конфузишь. Я человек городской, но в соловьином пении разбираюсь.

П е т я. Соловьи свое отпели. Это черноголовки. Славки. Они с чужого голоса поют. Подражают.

Пауза.

М о р о з о в. А как к речке подошел — сразу все вспомнил…

О р е ш к и н. Речка, конечно, легче запоминается.

Молчание.

М о р о з о в. Были у меня здесь друзья — Лиза Дементьева и Глеб Орешкин. Вы про них не слышали?

О р е ш к и н (уклончиво). Про Лизу Дементьеву слышал.

М о р о з о в. Где она теперь?

Пауза.

О р е ш к и н. Вы, значит, у меня остановиться хотите?

М о р о з о в. Если не стесню…

О р е ш к и н. Дом просторный — роту расквартировать можно… (Пауза.) Вы, значит, в Москве проживаете?

М о р о з о в. В Москве.

Нина толкает отца.

Простите, мы не договорились о плате…

О р е ш к и н. Не в плате дело…

М о р о з о в (растерянно). А в чем же?

О р е ш к и н. Не пойму я, что вы за люди…

Н и н а (резко). Надо верить людям!

М о р о з о в. Нина!

Н и н а. Пошли! Нас из дома выпроваживают…

М о р о з о в (растерянно). Как-то неудобно получилось…

Н и н а (надевая рюкзак). Пошли, пошли на станцию. И поедем на Кавказ!

Нина и Морозов идут к выходу.

П е т я. Папаша!

О р е ш к и н. Петр! Помолчи!

П е т я. Это неправильно.

О р е ш к и н. А ежели человек не признает своего школьного товарища — это правильно?!

Морозов и Нина останавливаются у двери.

М о р о з о в. Глеб?! (Он подходит к Орешкину, они обнимаются.)

О р е ш к и н. Бессовестный ты человек…

М о р о з о в. Как ты изменился! Не узнал. Честное слово, не узнал. (Пауза.) И невозможно было узнать.

О р е ш к и н. А я тебя сразу узнал. По носу твоему курносому узнал. А присмотрелся — по шраму у левого виска узнал.

М о р о з о в. Твой братишка Митька память на всю жизнь оставил!

О р е ш к и н. Напутал — не Митька, а я.

М о р о з о в. Не хвастайся. Ты меня слева бил, это Митька!

О р е ш к и н. Честное слово, я. Все на свете забыл. Я тебя справа бил.

М о р о з о в. И вообще вы меня били неправильно.

О р е ш к и н. Правильно.

М о р о з о в. Вдвоем на одного — это правильно?

П е т я. Неправильно.

О р е ш к и н. Вдвоем-то это точно неправильно. Но вообще бить надо было. Мы снегирей ловим, а он, видите ли, их на волю выпускает. За это бить полагается. Ну конечно, надо было по одному. Но я бы тебе и один влепил по первое число.

М о р о з о в. Это еще бабушка надвое сказала. Можем побороться!

О р е ш к и н. Можем!

Н и н а (встает между ними). Папа! Тебе резкие движения запрещены.

М о р о з о в. Кем запрещены?! Тобой?!

Н и н а. Ну, не рекомендуются!

О р е ш к и н. Молодец дочка, поддерживает авторитет отца! Я бы тебя в минуту на обе лопатки положил. Ну что, ты так долго стоять собираешься?

М о р о з о в. Ты же меня из дома гонишь? Пошли, Нина!

О р е ш к и н (помогая ему снять рюкзак). Тебя надо гнать. Друга-товарища не признал. Во-вторых, в родные места тридцать лет не показывался… А помнишь, как мы тебя Анчуткой дразнили?

Н и н а (возмущенно). Почему Анчуткой?! Глупо!

О р е ш к и н. А по-моему, смешно.

М о р о з о в. Мухомор смешнее.

О р е ш к и н. Ну, уж на мухомора я никак не был похож… Петр! Ты бы барышне сад показал.

Нина и Петя уходят.

Закуривай!

М о р о з о в. Не курю.

О р е ш к и н. Мальчишками вместе начинали.

М о р о з о в. Поумнел — бросил!

О р е ш к и н. Одобряю. (Закуривает.) Тридцать лет — это сказать легко.

М о р о з о в. И годы-то пролетели незаметно. Рабфак, потом институт. В Мурманске семь лет учительствовал. Потом — в Москве. Наконец к вам собрался, тут война подоспела, будь она неладна.

О р е ш к и н. Но все же мог бы заехать. В перерывах. Тут тебе оправдания нет. (Пауза.) Ты что — вдовый?

М о р о з о в. Нет.

О р е ш к и н. В разводе? Не одобряю.

М о р о з о в. Что ты?! Хозяйка наша, Елена Ивановна, в санаторий поехала, лечиться.

О р е ш к и н. А я, брат, овдовел. Я воевал и живой остался, а она погибла! Хорошо, сестра помогла ребят тянуть. Вот какие дела, Анчутка. Дочка-то одна?

М о р о з о в. Одна.

О р е ш к и н. У меня пятеро. Старшая — Наталья, в Курске, в сельскохозяйственном институте, заканчивает этим летом. Второй — Николай, служит в пограничных войсках, на Дальнем Востоке. Третий — Илья, помощником машиниста, мимо нас ездит.

М о р о з о в. По всей стране разбросал.

О р е ш к и н. Зато сам в карамышевскую землю корнями врос. (Пауза.) Значит, у тебя высшее образование! Достиг! Это большое дело! (Задумался.) Ну, а мы, конечно, институтов не кончали, чего могли, своим умом достигли. Это ведь не простое дело — колхозом руководить! То ли дело был я бригадиром! А сейчас у нас как раз объединение идет — еще тяжелее работать будет.

М о р о з о в (улыбаясь). Ты уж не в отставку ли собираешься?!

О р е ш к и н. Зачем? Мы, карамышевские, отступать не умеем. Просто готовлюсь к будущим трудностям.

Пауза.

М о р о з о в. А где Лиза Дементьева? Такая тихая, с косичками.

О р е ш к и н. Запомнил! Не зря ее твоей невестой дразнили. Она председателем колхоза работает, в соседнем селе, в Лунине. Жалко было такую толковую женщину отпускать из Карамышева.

М о р о з о в. Зачем же отпустили?

О р е ш к и н. Замуж вышла за лунинского.

М о р о з о в. Замуж вышла?

О р е ш к и н. А ты думаешь, все сидела — тебя ждала тридцать лет?!

М о р о з о в. Надо ее повидать.

О р е ш к и н. Она у нас часто бывает — соревнуемся с их колхозом. (Пауза.) Сеньку Грачева помнишь?

М о р о з о в (подумав). Не помню.

О р е ш к и н. В городки первый забивала был.

М о р о з о в. Нет, не помню.

О р е ш к и н. Он теперь большой человек. У вас, в Москве. Заместитель министра! А Ваньку Колобова?

М о р о з о в (подумав). Какой он из себя?

О р е ш к и н. Рыжий такой, и летом все в малахае ходил, чтобы свою рыжину прятать.

М о р о з о в. Его оглоблей дразнили?

О р е ш к и н. Точно! И не смотри, что такой рыжий и долговязый, а артист. Обнаружился сильный голос, и поет. И представь, басом поет! Этой зимой транслировался из Свердловска на весь Союз. Подумать только — оглобля, и басом поет!

Входит Г а л я.

Г а л я. Папаша, тебя в правление вызывают. Дементьева приехала.

О р е ш к и н. Легка на помине. Я ее приведу.

М о р о з о в. Я с тобой пойду.

О р е ш к и н. Не сидится? Недаром говорят — старая любовь не ржавеет.

Г а л я. Тебя Воронько спрашивал!

О р е ш к и н. По какому вопросу?

Г а л я. Лесопосадки.

О р е ш к и н. Потом.

Орешкин и Морозов уходят. Галя прибирает комнату. Входит Н и н а.

Г а л я. Вы отличница?

Н и н а (со вздохом). Нет.

Г а л я. А я думала, у вас, в Москве, все отличницы. А вас как дразнят?

Н и н а. Нина-глина.

Г а л я. Ну? Мою подружку, Нинку Звереву, тоже Ниной-глиной зовут. Ее длиннее дразнят: Нина-глина, голова — мякина!.. Я завтра на работу иду.

Н и н а (удивленно). На работу?

Г а л я. С ребятами заниматься. В детсад. Все на сенокос идут, и остается одна бабка Степанида. Меня назначили ей в помощь.

Н и н а. А ты не боишься?

Г а л я. Боюсь, но что поделаешь — надо… Я боюсь, они плакать начнут. И потом — я мальчишек боюсь. Нам Восьмого марта учительница говорила: «Мальчики, вы должны уважать девочек». А они нас все равно не уважают. У вас, в Москве, мальчики, наверное, уважают девочек?

Н и н а. Мало.

Г а л я. У вас школа рядом с домом, наверно?

Н и н а. Конечно.

Г а л я. Я в Петушки хожу, за четыре километра. У нас ведь только начальная.

Н и н а. Что же семилетку не открывают?

Г а л я. Строят. По плану в будущем году закончат.

Входит П е т я.

П е т я. Галька! Мое ли дело за печкой смотреть. Каша пригорит.

Галя убегает.

Все забывает!

Н и н а. Сад у вас замечательный.

П е т я. Я сады больше всего в жизни люблю. И леса. Я и в кино больше всего люблю сады и леса смотреть. А вы какую специальность себе наметили?

Н и н а. Отцы друг другу «ты» говорят, а мы на «вы». Смешно!

П е т я. Они же с детства друг друга знают. Давайте и мы будем на «ты».

Н и н а. Давайте! Давай!

П е т я. Давай!

Н и н а. Не наметила я еще никакую специальность.

П е т я. Наших, карамышевских, в Москве много учится. Наши больше по технической части идут.

Н и н а. По технической я не гожусь. Но вообще-то мне кажется, что у меня нет характера. У вас… у тебя есть характер?

П е т я. А как же?

Н и н а. Главный мой недостаток — нет у меня силы воли. Понимать я многое понимаю, а воли не хватает. Я даже на лекции была «Воспитание воли и характера», а все же мало что изменилось… А уже целый месяц прошел…

Пауза.

П е т я. Взять бы котомку за плечи, палку в руки и пешком — через степи, леса и горы — на Украину, на Кубань, на Кавказ. Как Максим Горький.

Н и н а. Любите вы, мальчишки, хвастаться! Кто тебя держит?! Иди!

П е т я. Времени нет. (Пауза.) У меня дружок есть — Васька Дунаев. Он говорит, надо заняться реактивными самолетами! Но я в технике мало смыслю. И вообще — они уже вошли в массовое производство. Вроде автомобилей «Москвич».

Н и н а. И не удастся прославиться?

П е т я. Конечно!

Н и н а. А тебе очень хочется прославиться?

П е т я. Конечно. Не очень, а все-таки хочется… А тебе не хочется?

Н и н а. Хочется. Только я не прославлюсь.

П е т я. В нашей стране слава имеет другое значение.

Н и н а. Знаю.

П е т я. Тут рядом с нами лесохозяйство. И лесозащитная полоса Белгород — Дон. На сотни километров — до самого Дона — лес идет! Вот бы мне туда! Но отец не отпускает! У нас с ним такая война идет который день! И сегодня опять схватились. Ты играешь в лапту?

Н и н а (брезгливо). У нас в лапту не играют.

П е т я. Васька Дунаев свечки дает в небеса. К планетам и кометам — мячика не увидишь! Ты бы пораньше приезжала — поучилась бы, сейчас времени не будет… Хорошо бы ученый какой изобрел средство против сна…

Н и н а. Придумаешь ты…

П е т я. А что?! Проглоти таблетку, и можешь свободно обходиться без сна. Или — поспал часок-другой, сделал гимнастику и бодрый садишься за книжку. Представляешь, сколько бы мы сэкономили времени…

Н и н а. А я люблю спать. Вообще из меня ничего не получится. Я иной раз с ужасом нахожу в себе черты Наташи Ростовой. Бедная моя Наташа! Увлекалась ты многим, а чем все кончилось?! Домашняя хозяйка!

П е т я. Какая Наташа?

Н и н а. Наташа Ростова.

П е т я. А-а-а…

Н и н а. Петя! Ты не читал «Войну и мир»?

П е т я (нетвердо). Читал.

Н и н а. Дай честное слово.

Молчание.

Читал или не читал?

П е т я. И читал и не читал.

Н и н а. Хитришь!

П е т я. У нас на всю библиотеку один экземпляр. Дают только на неделю. А он сколько там написал… Я и читал с пропусками. По-французски-то я вообще не понимаю. И про любовь пропускал. А про Кутузова и про Наполеона я все прочитал.

Н и н а (задумчиво). Это ужасно — быть похожей на Наташу Ростову!

П е т я (сочувственно). Чего хорошего!

Молчание.

Н и н а. Так и умрешь домашней хозяйкой!

П е т я. Но человеку никогда не поздно исправиться и начать жить сначала. Вот капитан Мересьев был в отчаянном положении…

Н и н а. Я читала. Без пропусков!

Входит Г а л я, смущенная.

П е т я. Что ты?

Г а л я. Каша пригорела.

П е т я. Не реви! Как же ты с ребятами управляться будешь?! Не реви, горе ты мое луковое…

Н и н а. Пойдем кашу спасать!

Нина и Галя уходят.

Входят М о р о з о в, О р е ш к и н и Д е м е н т ь е в а.

О р е ш к и н. Гость на гость — хозяину радость!

Д е м е н т ь е в а. Петя! С семилеткой разделался? Какая же дальше дорога будет?

П е т я. Не знаю.

О р е ш к и н (резко). Дорог много, да все из Карамышева ведут. Подчеркиваю — из Карамышева! Как подрастут, так и разлетаются пташки вольные. Это мы с тобой на одном месте сидим, за родные места болеем.

Делает знак Пете. Петя и Орешкин уходят. Молчание.

М о р о з о в. Ты была в классе самая маленькая и самая тихая. Когда была дежурной по классу, никто тебя не слушался.

Д е м е н т ь е в а. Ты слушался.

М о р о з о в. А теперь — председатель колхоза! Неужели тебя слушаются?! Вот ты какая стала, Лиза.

Входит О р е ш к и н с крынкой молока и чашками.

О р е ш к и н. Была Лиза, а стала Лизавета Алексеевна. Холодненького! (Разливает молоко в чашки.)

Пьют молоко.

М о р о з о в. Вот и встретились школьные товарищи. (Орешкину.) А помнишь, как ты ее за косы дергал, до слез доводил?

О р е ш к и н. А ты все заступался. Не зря невестой дразнили. Бывало, его ищешь, ищешь в городки играть. А он с Лизой в степи гуляет. Дрались-то мы с ним не из-за снегирей, а из-за тебя. Это он о тебе всю жизнь памятку на левом виске носит.

Д е м е н т ь е в а. Нравился ты мне тогда, Сергей. Когда уехал, я так тосковала, так тосковала…

О р е ш к и н. Да ты его просто любила, мы и то замечали, сейчас уже можешь признаться…

Д е м е н т ь е в а. Этого я уже не помню…

Пауза.

О р е ш к и н. И как ты угодил — самая уборка. Но с другой стороны — самая веселая работа.

М о р о з о в. Как урожай?

О р е ш к и н. По нашим местам неплохой!

М о р о з о в. Что-то ты о нашей земле невысокого мнения.

О р е ш к и н. Я землю не хаю. Засухи — частые гостьи. Ты что молчишь, Лизавета?

Д е м е н т ь е в а. У тебя Воронько не был?

О р е ш к и н. Был! Уж очень много обследуют! Это что еще за птица?!

Д е м е н т ь е в а. От него покоя не жди. У тебя лесопосадки в порядке?

О р е ш к и н. Не пугай, мы народ пуганый. Мне сейчас не до лесопосадок, у меня сенокос.

Д е м е н т ь е в а. Ну, а все же пойдем посмотрим твои лесопосадки!

О р е ш к и н. Сейчас гостя бросим и побежим.

Д е м е н т ь е в а. Мы и его с собой прихватим. (Морозову.) Разве тебе не интересно?

М о р о з о в (вяло). Вообще-то интересно…

Д е м е н т ь е в а. А помните, как мы сажали тополя у пруда? За тридцать лет какие вымахали!

М о р о з о в. Я перед дочкой похвастался!

Д е м е н т ь е в а. И тополя растут, и дети растут. Я как-то чудно живу, своих лет не чувствую, будто я все еще молодая, песни петь и плясать хочется. (Пауза.) Пойдем, Сергей, посмотрим наши лесопосадки. А потом приедешь и сравнишь.

О р е ш к и н. Ну, теперь нам тридцать лет труднее ждать.

Д е м е н т ь е в а. А я стариться еще не собираюсь! Вот Мечников считал, что человек должен жить полтораста лет. Неужели наука не достигнет? Достигнет! Мы поэтому молодому лесу еще погуляем. Верно, Сергей?

О р е ш к и н. Опять тебя под облака занесло! Надо по земле ходить. Мы — люди реальные. Вообще, Лизавета, я тебе скажу: работник ты неплохой, но разбрасываешься. И сады у тебя, и лесопосадки, и прочее. И всегда ты спешишь — за все тебе хочется ухватиться! Я понимаю — хочется быть на виду! Ты не сердись, я тебе это говорю в порядке самокритики. (Морозову.) Не любим мы критику! А критику надо любить!

Молчание.

Д е м е н т ь е в а. Глеб Николаевич! Я к тебе по делу приехала.

О р е ш к и н. Опять насчет объединения колхозов?

Д е м е н т ь е в а. Ну как, вы еще не решили?

О р е ш к и н. Думаем. Надо объединяться. Будет большая экономия! И машинам будет на полях просторнее.

Д е м е н т ь е в а. Вчера мы на правлении говорили о слиянии с карамышевским колхозом.

О р е ш к и н. Уже готово дело! Ты опять спешишь! Впрочем, эта спешка понятна. У тебя губа не дура. И колхозники ваши метко нацелились — в самую точку. У нас хозяйство в полном порядке. Объединяться мы будем, но с кем — надо подумать! И другие соседи есть — не в Лунине свет клином сошелся. Мы можем и выбирать, от нашего жениха любая невеста не откажется. (Пауза.) Ты вот о чем подумай: предположим, объединятся наши колхозы. Тебе ведь со мной трудно работать будет. Я на похвалы скуповат, а на критику тороват. За каждую ошибку взыскиваю по всей строгости. У меня порядок такой — прежде всего критика! Это ты учти! И подумай — может, тебе выгоднее объединиться с другим колхозом, где председатель будет покладистый!

Д е м е н т ь е в а. Народ решит — с кем объединяться… Поедем в район, посоветуемся!

О р е ш к и н. Поедем, дело серьезное, надо взвесить и обсудить со всех сторон.

Д е м е н т ь е в а. Вот сейчас и поедем. Сергей, поедем и ты с нами, я тебя в Лунино завезу.

О р е ш к и н. Дай ему отдохнуть с дороги. Человек в своей деревне тридцать лет не был, а ты его увозить собираешься. Он — карамышевский и должен жить у нас. Держись, Сергей, переманит она тебя.

М о р о з о в (улыбаясь). Кому я нужен?

О р е ш к и н. Еще как нужен! Я, признаться, хочу использовать тебя как культурную силу. Бывают у нас лекторы из области, но редко.

Д е м е н т ь е в а. Ты, Сергей, подойди поближе к колхозникам — и самому полезно, будет о чем на уроках рассказать, и нам поможешь.

О р е ш к и н. Поближе к колхозникам, но к карамышевским!

Д е м е н т ь е в а. Сначала пусть у вас позанимается с молодежью, а потом к нам.

О р е ш к и н. Нельзя одного человека на две деревни разрывать. Некогда ему будет в Лунино ездить.

Д е м е н т ь е в а. Ты, я вижу, с нашим гостем, как со своим колхозником, обращаешься. Будешь ему наряды на работу выписывать. Не думаю, чтобы Сергей обошел наше Лунино.

О р е ш к и н. Пойми, Сергей получит у нас стопроцентную загрузку. Ты держись, Сергей, переманит она тебя.

М о р о з о в. Какие беседы и лекции?! Я до того от природы отстал — соловья от славки не отличаю. Я по грибы хочу. Я об удочке который год мечтаю. Я на травку хочу, на солнышко! Я нашу рощу нынче ночью в вагоне во сне видел. Я в наш овраг пойду, где мы в казаков-разбойников играли, и воды попью из нашего родничка — столько лет прошло, а я вкуснее воды не пил. Вы в мое положение войдите: я — отдыхающий. Мне так и жена приказала себя вести, и режим мне задан! С отдыхающими нельзя обращаться как с нормальными людьми.

О р е ш к и н. Зря, выходит, мы горячились и из-за него спорили.

М о р о з о в. Но и я поработать хочу.

О р е ш к и н (радостно). Переутомлять не будем, но соберем раза два-три народ.

М о р о з о в. Только, чур, никого не собирать! Я в луга пойду, на сенокос, для меня эта работа слаще всякого отдыха. (Дементьевой.) Я и к вам в Лунино на сенокос приеду.

Пауза.

Д е м е н т ь е в а (холодно). С этой работой мы справимся. (Орешкину.) Ты собирайся, а я к брату на минутку зайду. (Уходит.)

М о р о з о в. Мне показалось, не хочется тебе с Лунином объединяться.

О р е ш к и н. Хочется — не хочется, не я ведь решаю. Я не директор, а председатель колхоза — лицо выборное. Им-то с нами выгодно объединяться! А нам, может, выгоднее — с другими соседями, с Кузьминкой. У них хозяйство похуже, чем в Лунине, — но почему? Председатель у них неавторитетный и выпить любит. А земли у них лучше лунинских. Все дело в руководстве. Я на кузьминских полях знаешь какой урожай возьму!

Пауза.

М о р о з о в. Я понимаю, почему ты на Кузьминку заглядываешься. Их председатель тебе не опасен. А Дементьевой побаиваешься.

О р е ш к и н. А чего мне ее бояться?

М о р о з о в. Ну, как же — было два председателя, а нужен будет один. Вдруг не тебя, а ее выберут председателем?

О р е ш к и н (хмуро). Ты это серьезно?

М о р о з о в. Шучу, конечно, что я в этом понимаю! И вообще мое дело — сторона.

О р е ш к и н. Шутки шутками, а это серьезное дело — объединение. (Задумчиво.) Было два председателя, а нужен будет один. А ты бы за кого голосовал: за меня или за Дементьеву?

М о р о з о в. Я еще не разобрался. Пожалуй, за тебя!

О р е ш к и н. Хитришь! Ты, я думаю, голосовал бы за Дементьеву, так сказать, из личной симпатии.

М о р о з о в. Нет, верно, за тебя — у тебя же опыт больше.

О р е ш к и н. Конечно. Со мной тягаться тяжело. Ну, там еще неизвестно, с кем мы объединяться будем. И мы, карамышевские, народ дружный, всегда за своих стоим. (Кричит.) Петр!

Входит П е т я.

Я в район еду. Придет Воронько, ты его на лесопосадки не води, скажи, чтобы в другой раз зашел. Я там давно не был, надо посмотреть, что делается.

Петя уходит.

Ну что ж, Сергей, не будем тебя беспокоить и режим твой нарушать.

Орешкин уходит. Входит Н и н а с кашей. Морозов садится за стол. Входит Ш у р и к.

Ш у р и к. Здравствуйте. Меня прислала мама. Мы тоже москвичи — дачники, как и вы. Меня зовут Шурик. Мама приглашает вас на чашку чая.

М о р о з о в. Куда там идти? Садитесь с нами — позавтракаем и будем чай пить!

Н и н а (тихо). Чай забыли!

М о р о з о в. Досадно. Ну, мы поедим и пойдем к вам чай пить.

Н и н а. Папа!

М о р о з о в. Это все условности. Как можно отказываться от такого божественного напитка! Садитесь, Шурик, сейчас пойдем к вам чаевничать.

Ш у р и к. Мама приглашала в шесть часов вечера.

М о р о з о в. Это — хуже. А раньше никак нельзя?!

Н и н а. Папа! Садитесь, Шурик!

Ш у р и к. Спасибо. Мне ничего есть нельзя. В час я должен пить молоко.

М о р о з о в. Молоко как раз есть. Прошу!

Ш у р и к. Но сейчас половина первого.

М о р о з о в. Понимаю — режим. Нина, нам надо посоветоваться с мамой Шурика о режиме. Вы когда лежите — перед обедом или после обеда?

Ш у р и к. Мы вообще не лежим. Мы гуляем.

М о р о з о в. Гулять, конечно, интереснее, но обязательно надо лежать, тогда организм отдыхает.

Ш у р и к. Нам лежать нельзя. Вернее, маме, — ей приходится все время гулять, ну и я с ней гуляю, из-за нее мучаюсь. У мамы, как она говорит, есть склонность к полноте. А честно сказать, она просто толстая. Ей во что бы то ни стало надо сбросить несколько килограмм. А это очень трудно. Ну, мы и гуляем целыми днями, как каторжники. И вообще здесь невыносимая скука.

М о р о з о в (удивленно). Скука?

Н и н а. А я что говорила?

Ш у р и к. В прошлом году мы были в Сочи. Там тоже невесело, а здесь еще скучнее. Здесь же абсолютно не с кем поговорить. Ни одного интеллигентного человека. Мама, когда услышала, что приехал учитель, так обрадовалась. Все-таки, говорит, человек нашего круга.

М о р о з о в. А мама ваша чем занимается?

Ш у р и к. Мой папа — начальник райпищеторга.

М о р о з о в. А мама чем занимается?

Ш у р и к. Я же вам сказал: мой папа — начальник райпищеторга. А мама ведет дом. У нас большой дом.

М о р о з о в (понимающе). Большая семья…

Ш у р и к. Семья-то у нас как раз маленькая — я, папа и мама. Ну, а дом большой.

Молчание.

М о р о з о в. Значит, скучно отдыхать?

Ш у р и к. Очень. Вы сами через два дня почувствуете, какая здесь скучища. (Взглянул на часы.) Я пойду, мне надо пить молоко. Так мама вас ждет в шесть часов. (Нине.) Здесь очень красивые места для прогулок. До свиданья. (Уходит.)

Н и н а. Ешь. (Ест.) Ну и каша… Прижгла как следует. Ты, конечно, не замечаешь?

М о р о з о в. Я обратил внимание, что у нее какой-то своеобразный привкус.

Н и н а (отставляет тарелку). Просто есть невозможно. А она еще собирается заниматься с ребятами.

М о р о з о в. Ты ей помоги.

Н и н а. Варить кашу или заниматься с ребятами?

М о р о з о в. И то и другое!

Н и н а. Папа! Поедем на Кавказ!

М о р о з о в. Ну поживем с недельку, а то неудобно — тридцать лет не был и приехал на один день!

Вбегает Г а л я.

Г а л я. Наша учительница — Ольга Николаевна.

Пауза.

М о р о з о в. Ну, и что же с ней случилось?

Г а л я. Она говорит, что она — ваша учительница.

М о р о з о в. Непонятно.

Г а л я. Она вас учила. Ну, вот когда вы были маленький, вроде меня.

М о р о з о в. Ольга Николаевна! Ну конечно же… Где же она? (Надевает пиджак.) Зови ее сюда!

Г а л я. Она велела вам прийти! Мало ли, говорит, что он москвич, раз ученик, должен сам прибежать!

М о р о з о в. Бегу, бегу… Она ведь строгая?

Г а л я. Строгая.

М о р о з о в. Скажи пожалуйста, сколько лет прошло, и все строгая. Побежали, Галя! Да, Галя, Нина хочет идти с тобой в детсад! Нина! Садись писать письмо маме!

Морозов и Галя уходят.

Н и н а. Хочет. Конверты забыли… (Задумывается.) Конечно, гулять по лесам и полям, и петь песни, и собирать цветы, и лежать на траве, и читать стихи, и загорать у речки — все это куда приятнее, чем заниматься с ребятами в детсаде. Но, может, это и есть воспитание воли?!

Входит В о р о н ь к о.

В о р о н ь к о. Не приходил отец?

Н и н а. Здравствуйте. Я вам, конечно, не нужна, но все же не мешало бы поздороваться.

В о р о н ь к о. Прошу прощенья. Здравствуйте. Не пойму, как тебе — «ты» или «вы» говорить?

Н и н а. Как вам удобнее.

В о р о н ь к о. Мне-то удобнее — «ты». Я думаю, в будущем обществе все будут на «ты».

Н и н а. В будущем обществе все будут на «вы»! Все будут вежливые. Отец скоро будет. А он, собственно, зачем вам нужен?

В о р о н ь к о. Сейчас объясню. Это что — каша, что ли?

Н и н а. Она, наверно, остыла. Я подогрею.

В о р о н ь к о (останавливает ее). Это не имеет решающего значения. И когда там греть — время горячее. (Ест.) Я студент московского лесного института. А сейчас я на практике в лесохозяйстве. Ну и сожгла ты кашу!

Н и н а. Я эту кашу не варила.

В о р о н ь к о. Ты угощаешь, — значит, отвечаешь за качество каши. Положи еще. Мне отец в детстве говорил: ешь горелое — волков бояться не будешь.

Н и н а (насмешливо). Вы и волков не боитесь!

В о р о н ь к о. Я, милая моя, никого на свете не боюсь. Я сейчас иду по району, проверяю колхозные лесопосадки. И наиболее активных ребят хочу завербовать на постоянную работу в лесохозяйство. Но требуется согласие председателя колхоза. А председатели разные — на одного можно идти прямо, а другого нужно обходом брать. Твой отец строгий, говорят?

Н и н а. У меня отец не председатель колхоза. А председатель только что в район уехал.

В о р о н ь к о. Обидно! А сама-то ты как относишься к нашему делу? Ты не пойдешь в лесохозяйство на постоянную работу? Я понимаю, ты любишь свою деревню и свой колхоз…

Н и н а. Я не здешняя. Мы сюда из Москвы на отдых приехали.

В о р о н ь к о (задумывается). Но отдых сам по себе — дело скучное, его надо разнообразить. Если два месяца только гулять и купаться, отупеть можно. Вот академик Павлов считал, что отдых — это перемена привычного образа жизни. Он очень налегал на физическую работу! Тебе надо поработать на колхозных лесопосадках!

Н и н а. Я буду заниматься с ребятами!

В о р о н ь к о. С ребятами? Великолепно. Ты проведешь с ними разъяснительную работу и мобилизуешь их на лесопосадки.

Н и н а. Их нельзя мобилизовать. Они еще маленькие. Детсад.

В о р о н ь к о. Ну хорошо, этих мобилизуем в свое время, когда подрастут. Но вообще все это можно совместить — и детсад и лесопосадки. И отдыхать надо — учебный год нужно встретить окрепшей. Все можно успеть. Нужно жить по плану.

Н и н а. И во время отдыха?

В о р о н ь к о. Конечно. Разумеется, если во время отдыха человек живет, а не пребывает в расслабленно-животном состоянии. Комсомолка?

Н и н а. Нет еще.

В о р о н ь к о. Все равно, даю тебе задание. Собери ребят и возьми с ними под постоянное наблюдение лесопосадки. Как тебя зовут?

Н и н а. Нина.

В о р о н ь к о. Этого мало. (Достает записную книжку.)

Н и н а. Нина Морозова.

В о р о н ь к о (записывает). Так и запишем: за карамышевские посадки отвечает Нина Морозова. Задание ясно?

Н и н а (неопределенно). Ясно.

В о р о н ь к о. С завтрашнего дня приступай к делу! Действуй!

Н и н а. Но как мне разыскать вас?

В о р о н ь к о. Разыскать меня трудновато, я сейчас веду кочевой образ жизни. Ты свое дело делай, а я появлюсь в нужный момент! (Уходит.)

Н и н а. Надо бежать на Кавказ!

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

В доме Глеба Орешкина. Середина дня. Слышны грозовые раскаты. М о р о з о в сидит у окна. Н и н а — в новом платье — причесывается у зеркала.

М о р о з о в (смотрит на часы). Что-то долго заседают! Вопрос-то, правда, серьезный: выбирают председателя колхоза! Как ты думаешь — кого выберут? Дементьеву или Орешкина?

Н и н а. Лучше бы выбрали Орешкина — мы же у него в доме живем. Хотя и Дементьеву жалко, тем более она женщина!

М о р о з о в. По тебе, двух председателей надо выбрать, чтоб всем было хорошо!

Н и н а (задумчиво). Как хочется, чтоб всем было хорошо! А ты бы за кого голосовал — за Дементьеву или за Орешкина?

Морозов разводит руками.

Тоже хочется, чтобы всем было хорошо!

Молчание. Морозов нетерпеливо ходит.

Когда вчера принимали новых пионеров, ты обратил внимание, какие они беспомощные. Торжественное обещание начали и сразу же сбились. Неужели мы такими же были? Я вспомнила свою последнюю линейку… Это ведь был конец детства!

М о р о з о в. Ты говоришь так, будто это — конец жизни!

Раскат.

Дождь с утра грозится, да опять, видно, стороной пройдет. Истомилась земля от жажды.

Н и н а (не слушая). Так жалко было расставаться с дружиной. Хорошее слово — дружина!

М о р о з о в. У тебя сейчас тоже вроде дружины. Только ты уже на правах вожатого.

Н и н а (не слушая). Ребята у нас боевые. Мы дружно живем. И не только играем и песни поем. Колосья ходили собирать. Ребята меня уважают. Сегодня я не была в детсаде — первый раз за месяц, и мне уже скучно без моих ребятишек.

М о р о з о в. Тебе еще рано выбирать профессию, но все же подумай о педагогической работе. Что может быть увлекательнее воспитания человека?! А потом, уча других, и сам поймешь, сам все время учишься! Подумай об этом, Нина!

Пошел дождь.

Дождь! Нина, очнись — дождь идет! Мы его все лето ждали.

Н и н а (подбегает к окну). Радуга! Радуга-дуга! Дай нам дождя! (Она берет цветы в горшках и хочет вынести их.)

М о р о з о в. Нина! Береги платье! Помни о маме!

Нина накрывается мешком, выносит цветы и возвращается.

Н и н а. Вообще, папа, плохо то, что я мало думаю. Думаю как-то по частностям. Об уроках. О книжке. О сегодняшнем дне. Вот Лев Толстой — сколько он думал о жизни, даже в детстве. А он тогда еще не был Толстым… Я раньше думала, что все понимаю, у меня только воли нет. Нет, я мало что понимаю. А Толстой с детства все понимал. И потому жил правильно.

М о р о з о в. Как раз этот гениальный человек немало в жизни напутал.

Н и н а. Но он все же задумывался! И тем более нам легче: мы можем учесть его ошибки. Вот и Зоя Космодемьянская или Ульяна Громова, они в детстве жили правильно. Представляешь, какие это были бы люди?! А у меня столько лет в жизни пошло впустую. И все надо начинать сначала.

М о р о з о в. Для начала нужно меньше думать о себе.

Н и н а. Я о себе ничего хорошего не думаю.

М о р о з о в. Все равно, думай о себе меньше. Ты часто говоришь о воспитании воли.

Н и н а. Я не только говорю, я уже воспитываю.

М о р о з о в. Похвально. Но для чего это делается? Чтобы отличиться и покрасоваться или для того, чтобы жить с пользой людям? Много, много еще сидит в нас себялюбия.

Н и н а. У меня нет себялюбия. Я вот целый месяц вожусь с ребятами.

М о р о з о в. Не хвастайся! Не в том дело, что ты мало думаешь. С давних времен одни думали о себе, о своем благополучии, другие — о людях, о благе общества. Только раньше об общем счастье думали одиночки, сейчас многие, а потом будут думать все. Надо воспитывать в себе коммунистическое сознание. А разве так не бывает — мы изучаем Маркса, Ленина, спорим о коммунистическом обществе, а проходим все это как науку. И разве не живут среди нас зависть, лень, себялюбие и самая откровенная обывательщина?! А дело очень простое — это великое учение надо применять к жизни. Каждому! И каждый день! Нельзя обладать гениальным умом этих великих людей, но можно и нужно следовать примеру их жизни.

Н и н а. Хватит меня прорабатывать.

М о р о з о в. Да это я не про тебя говорю. Про себя. Вернее — про нас. (Пауза.) А о последней линейке не грусти: осенью будешь вступать в комсомол, и старые комсомольцы тоже будут тебе завидовать. (Смотрит на часы.) Долго, долго заседают!

Н и н а. Мне это как раз на руку. Глеб Николаевич просил приготовить праздничное угощение.

Вбегает Г а л я.

Г а л я. Прения закончили. (Нине.) И знаешь, кто на собрании выступал? Твой Воронько!

Н и н а. Я каждое утро, как проснусь, думаю о Воронько. Карамышевские посадки в самом жалком виде. Он сказал — я появлюсь в нужный момент! И вот он настал, этот нужный момент.

Г а л я. Пора на стол накрывать. (Хлопочет около стола.)

М о р о з о в. Галя, трудно приходится?!

Галя отмахивается.

Н и н а. Ей с осени легче станет — не надо будет в Петушки ходить. Мы с ней как в детсад мимо новой школы идем, она на одной ножке скачет от радости.

Г а л я. А закончат школу к осени?

М о р о з о в. По графику идем!

Г а л я. Вы нам в этом деле помогли!

М о р о з о в. Ольга Николаевна дала мне личное задание. А разве можно ослушаться свою учительницу, тем более такую строгую. (Смотрит в окно.) Идет!

Н и н а (со страхом). Воронько?

М о р о з о в. Шурик! Каждый день как на дежурство является.

Н и н а. Я спрячусь. А ты скажи, что меня нет. (Убегает.)

Галя уходит вслед за Ниной. Входит Ш у р и к.

Ш у р и к. Здравствуйте.

М о р о з о в. Здравствуйте. Вы не боитесь по дождю идти — простудиться можно.

Ш у р и к. Дома сидеть надоело. А Нины опять нет?

М о р о з о в. Нет. (Пауза.) Скучаете по-прежнему?

Ш у р и к. Привыкли. Теперь уже немного осталось. (Пауза.) Мама на это время очень надеется. Ей наконец удалось сбросить семьсот грамм. И наверное, это только начало. Она обижается, что вы к нам не заходите. Тихо сегодня в деревне — все на собрании. (Пауза.) А вы сразу решили стать учителем?

М о р о з о в. Сначала я хотел быть рыбаком.

Ш у р и к. Но ведь это скучно. Я бы хотел быть футболистом. Вратарем. Только в хорошей команде, чтобы защитники мяч к воротам не подпускали.

М о р о з о в. Говорят, интересное дело.

Ш у р и к. Но ведь это надо уметь!

Входит П е т я с цветами, яблоками и чашкой меда.

М о р о з о в. Ну, что там на собрании?

П е т я. Разве нас допустят… Говорят, голосуют. А где Нина?

М о р о з о в. Вот и Шурик ее спрашивает. Ты, Петя, займись с Шуриком, я пойду переоденусь.

П е т я. Хорошо.

Морозов уходит.

Ты чего приперся?

Ш у р и к. Я не к вам пришел. Это не ваш дом.

П е т я. А чей же?

Ш у р и к. Летом он не ваш, раз у вас дачники.

П е т я Сам ты дачник… Ты к Нине пришел! Отчаливай. Она тебя не любит.

Ш у р и к. Она мне этого не говорила.

П е т я. Надо самому догадаться.

Ш у р и к. Ты ее сам, наверное, любишь, потому и злишься.

П е т я. В кого ты такой глупый уродился? Ты ее любишь, потому и шляешься…

Ш у р и к. Я к ней хожу просто так, от скуки.

П е т я. И нечего тебе ходить. Вот что, Сашка…

Ш у р и к. Я не Сашка, а Шурик!

П е т я. Какой там Шурик? Самый обыкновенный Сашка! Все фасонишь! Еще раз к Нине придешь — я тебе носоглотку на сторону сверну.

Ш у р и к. Носоглотка внутри, — деревня!

П е т я. Будет снаружи! Брысь отсюда!

Шурик убегает.

Лопух!

Бежит за Шуриком и в дверях сталкивается с Н и н о й.

Н и н а. Куда это он побежал?

П е т я. Молоко пить.

Н и н а. Он не пьет, а принимает. Как микстуру. (Она расставляет на столе цветы, яблоки, наклоняется к чашке с медом.) Какой аромат! Я еще ни разу в жизни не ела меда в сотах.

П е т я. Первый мед особенно сладким кажется. Ешь на здоровье.

Н и н а. Мама запрещает брать со стола до прихода гостей. (Она нагнулась к чашке.)

П е т я. Съешь кусочек.

Н и н а. Нет, это тоже воспитание воли.

П е т я. Завтра тебя в дальний лес поведу. Вот это красота!

Н и н а. Который раз обещаешь?

П е т я. Все времени не было.

Н и н а. Поведи обязательно. Обидно, если что-нибудь красивое пропустишь. Хорошо жить в большой стране! Представляешь, жили бы мы в Дании. Объездили всю страну за одно лето, а дальше что?

П е т я. В Дании вообще плохо.

Н и н а. Ты все знаешь…

П е т я. Капитализм.

Пауза.

Н и н а. Хорошо бы так жизнь прожить — всю страну объездить. И конечно, не просто путешествовать, а с пользой людям.

П е т я. Илья наш на паровозе всю жизнь катается. Хорошо!

Н и н а (не слушая). Строителем, например. Пришел на пустое место, построил завод, пустил его — и отправляйся в другое место.

П е т я. Теперь для скорости важных работников на самолетах перебрасывают.

Н и н а (не слушая). Или геологоразведчиком! Пройти пешком через всю страну и находить всякие ценные породы. И к концу жизни дойти до самого края земли! (Пауза.) А вообще-то я — только ты никому не проболтайся — хочу стать астрономом.

П е т я (удивленно). Ну?

Н и н а. А что? Думаешь, не получится из меня астроном?

П е т я. Почему не получится? Только, по-моему, это работа для наблюдателей. Сиди у трубы, наблюдай перемещение светил и записывай. Вроде сторожа!

Н и н а (задумчиво). Сторожи вселенную! Нет, это работа благородная. Я часто думаю о марсианах.

П е т я. О ком?

Н и н а. О марсианах. Тяжело им живется — на Марсе ведь очень мало воды.

П е т я. Марсиан нет. Ты читала про Тунгусский метеорит? Это был метеорит, а не снаряд с Марса. Ученые все опровергли.

Н и н а. Очень обидно, что опровергли. Но ведь наука еще не все знает. (Пауза.) Трудно марсианам и одиноко, надо бы им помочь. А ты бы полетел на Марс?

П е т я. Пусть они сами летят!

Н и н а. Чудак! А может, им лететь-то не на чем. Нет надо нам, людям, лететь. Ты бы, значит, не полетел? Эх, ты…

П е т я. Надо подумать.

Н и н а. Чего тут раздумывать, если это нужно для науки. Конечно, страшновато, но я бы полетела.

П е т я. Ты, я вижу, мечтаешь много. Надо как-то определяться в жизни, за всем не угонишься! Вообще на свете много интересных вещей, но по мне — лучше садов и лесов ничего нет. Меня в прошлом году хотели на слет юных садоводов в Мичуринск послать. А послали Витьку Гречухина. А у него яблони хуже моих. Но он кроме своего еще школьным садом занимается.

Н и н а. А ты, конечно, школьным садом не интересовался?

П е т я. А чего мне им интересоваться? Я не в нашей деревне, а в Петушках учился. У нас ведь только начальная.

Н и н а. А Петушки — это в Турции, что ли? Правильно тебя на слет не послали. Это все пережитки в сознании!

П е т я. Нет у меня пережитков!

Входит Д е м е н т ь е в а.

Н и н а. Есть.

Д е м е н т ь е в а. О чем спорите?

П е т я. О яблонях!

Н и н а. О пережитках!

Входит Г а л я.

Г а л я. Нина! Пойдем в детсад!

Н и н а. Что случилось?

Г а л я. Ребята спать не хотят — сказку требуют.

Н и н а (строго). Опять капризы! (Вспоминает.) Зонтик забыли! (Уходит.)

Д е м е н т ь е в а (Гале). Ну, как, хозяйка, управляешься?

Г а л я. И детсад и дом — прямо хоть разорвись.

Д е м е н т ь е в а. Разорвись надвое, скажут: что не натрое? От домашней работы нас никто не освободит — такая уж наша долюшка женская.

Входит М о р о з о в в новом костюме.

М о р о з о в. Ну, рассказывай, рассказывай…

Д е м е н т ь е в а. Ну, что там рассказывать… Председателем-то выбрали меня!

Петя уходит.

М о р о з о в. Д-да… А Глеб?

Д е м е н т ь е в а. Нескладно как-то получилось. Он меня перед собранием приглашал, да и с тобой повидаться хотелось. А сейчас вроде и ни к чему. Какой уж тут пир.

М о р о з о в. Обиделся?

Д е м е н т ь е в а. Виду не подает, но, конечно, обиделся! Я думала, его выберут, — у него же опыт больше. Покритиковали его, но так, как будто все к этому шло. Но тут вышел Воронько.

М о р о з о в. А он тут при чем?

Д е м е н т ь е в а. Угораздило его попасть в Карамышево в этот самый момент. И начал он возить Орешкина за колхозный сад и за лесопосадки. Остроумно выступал, народ смеялся. Тут и другие подбавили жару. Ну и не собрал Орешкин голоса.

М о р о з о в. Ну что ж, поздравляю тебя! А ты вроде и не рада, что тебя выбрали.

Д е м е н т ь е в а. Почему не рада?! Рада! Горжусь доверием! Думаешь, это легко — колхозом руководить?! А как начинали? Помню, пришли мы из партизанского отряда в свою деревню, сели на околице и заплакали — из жилья у нас одни скворечни остались!.. А председателем колхоза до войны был мой муж, мы с ним хорошо жили, на нас люди радовались! Опытный был руководитель! Командовал нашим партизанским отрядом. И погиб за освобождение родной деревни! Похоронили его с почестями, и пришлось мне становиться на его место. И все надо было начинать на голом месте, хуже, чем на голом месте, на минированном поле. А людей мало — ушли воевать дальше, а иные уже и не вернутся. Остались женщины, старики и ребята. Трудно было, Сергей, ох как трудно! Но что там тяжелое вспоминать, — выдюжили! Колхозы у нас, правда, не выдающиеся, в центральной печати о нас не писали, на кинохронику не снимали, Героев Социалистического Труда у нас нет…

М о р о з о в. Но будут?!

Д е м е н т ь е в а. Надеюсь! Вообще мы сейчас круто в гору пойдем! Обиделся — а чего обижаться?! Ты не поверишь, я даже радовалась, что не буду председателем. У бригадира куда меньше ответственности! По мне, всякий труд хорош, а все же лучше нашей работы в сельском хозяйстве нет. (Пауза.) Зимой нам читали лекцию о Томмазо Кампанелле. Он когда, еще триста лет назад, мечтал о коммунизме и говорил: «Земледелие окружено у них высшим почетом». И вот в городе Джамбуле поставлен памятник Чаганаку Версиеву. И чем, ты думаешь, он знаменит? Лишь тем, что вырастил невиданный урожай проса! Сколько веков люди землю пашут и хлеб сеют, и все этот хлеб едят, и никто не додумался памятник сеятелю поставить. Я тебе что-то все подряд говорю, все, что думала, длинно получается… А вообще это, пожалуй, к делу, чтобы ты почаще в школе рассказывал. Ведь городская молодежь неохотно идет в сельское хозяйство. Растолкуй ты им — труд на природе, что может быть интереснее?!

М о р о з о в. Что же ты меня в Лунино не приглашаешь?

Д е м е н т ь е в а. Я приглашала, да ты заупрямился. Приезжай, тебе рады будут.

Входит О р е ш к и н, за ним Галя.

О р е ш к и н (взглянул на стол). Квасу!

Г а л я. Заседали?

О р е ш к и н. В городки играли!

Галя уходит.

Смотри, как принарядился, хотя сегодня день торжественный. Обсуждали создавшееся положение?!

М о р о з о в. Мы, собственно, о другом разговаривали…

О р е ш к и н. О другом? Странно.

Галя входит со жбаном кваса, она хочет убрать графин.

Погоди убирать, мы выпьем за нового председателя!

Молчание. Галя уходит.

Д е м е н т ь е в а. Я люблю вино веселое.

Тягостное молчание.

(Морозову.) На собрании и о тебе говорили. Сильно помог ты родной деревне — колхозников поднял на достройку школы. Целый год выиграли.

М о р о з о в. Колхозники — они ведь не только колхозники, но и родители. А родители ради детей ничего не пожалеют.

Пауза.

Д е м е н т ь е в а. Народ очень доволен твоими беседами.

О р е ш к и н. Выходит, ты тоже именинник! Тогда за тебя выпьем, поскольку за меня пить нельзя!

Молчание.

Д е м е н т ь е в а. Глеб Николаевич! Давай лучше о деле поговорим.

О р е ш к и н. Тут такое торжество, а у тебя все дела на уме… Я лично на рыбалку пойти хочу. На всю ночь. Пойдем, Сергей, на рыбалку?..

Д е м е н т ь е в а. Хорошее дело! Я вам, мужикам, так завидую… Почему не принято, чтобы женщины рыбу удили!

О р е ш к и н. Значит, не во всем еще вы добились равноправия…

Д е м е н т ь е в а. Добьемся! Мы это дело освоим, еще руки не дошли. (Пауза.) События событиями, а дело не стоит. Завтра надо сдачу хлеба начинать. Откуда раньше будем хлеб вывозить — из Лунина или из Карамышева?

О р е ш к и н (глухо). Теперь не я решаю. Не нашему носу рябину клевать!

Д е м е н т ь е в а. Ну, а все же, каково твое мнение?

О р е ш к и н. По мне — все равно. Это прежде мы соревновались — кто раньше.

Д е м е н т ь е в а. Если все равно, тогда сначала будем из Лунина вывозить.

О р е ш к и н. А почему не из Карамышева?!

Д е м е н т ь е в а. От нас дорога к элеватору суше.

О р е ш к и н. Теперь, я вижу, Карамышево всегда будет в затылок Лунину смотреть.

Д е м е н т ь е в а. Шутишь ты нынче невесело.

О р е ш к и н. А я не шучу. Да и веселиться-то мне вроде не с чего.

Д е м е н т ь е в а. Твою беду можно с хлебом съесть. Завтра все машины в Лунино посылай!

О р е ш к и н (резко). Это какое приказание будет — наше дело солдатское.

Д е м е н т ь е в а. Ты, я вижу, хочешь поругаться со мной — ничего не выйдет. Раньше мы могли ссориться, когда в разных колхозах были, а теперь нам вместе работать, теперь нам никак нельзя ссориться. Я так полагаю: ты в себя придешь, сам поймешь! Тут еще придет Воронько.

О р е ш к и н. Кто?

Д е м е н т ь е в а. Воронько. По поводу лесопосадок. Надо ему помочь.

О р е ш к и н. Примем! Вот уже настойка приготовлена!

Д е м е н т ь е в а. Сергей, ты когда приедешь?

О р е ш к и н. Куда?

Д е м е н т ь е в а. В Лунино.

О р е ш к и н. Выбирай, Сергей, ты с ней или со мной?

М о р о з о в. Ты как-то странно ставишь вопрос.

О р е ш к и н. Вопрос именно поставлен ребром. Она тебя агитирует, а ты решай…

М о р о з о в. Я, собственно, сам напрашиваюсь…

О р е ш к и н (резко). Напрашиваешься? Тогда поезжай.

Дементьева и Морозов переглядываются.

Желаю вам счастливого пути и ровной дороги.

Дементьева и Морозов уходят. Орешкин достает удочки.

Входит Н и н а.

Н и н а. Глеб Николаевич! Вы на рыбалку собираетесь?

О р е ш к и н (глухо). Собираюсь.

Н и н а. Возьмите меня с собой — я еще ни разу в жизни не ловила рыбу.

О р е ш к и н. Не женское это занятие.

Н и н а. Возьмите! И у меня к вам дело. Надо в детсад игрушек купить. Ребятам скучно. Я давно хотела к вам обратиться, да вам не до этого было.

О р е ш к и н. А сейчас мне до этого дело? Четыре раза покупали — пусть не ломают.

Н и н а. Но это же дети… Я к вам обращаюсь официально, как к председателю колхоза, и вы не имеете права отказывать… И потом, почему вы Петю в лесохозяйство не отпускаете?

Вбегает Г а л я.

Г а л я. Наташа приехала!

Входят Н а т а ш а и П е т я.

Н а т а ш а (подходит к отцу). Здравствуй, папаша!

О р е ш к и н. Здравствуй, Наталья. Заждались мы тебя! Я решил, домой и повидаться не заедешь.

Н а т а ш а. Здравствуй, галчонок!

Галя виснет у нее на шее.

Отцепись. Тяжело. Как ты выросла за год! Не галчонок, а настоящая галка. Ну, как у вас, все по-старому? (Выходит.)

О р е ш к и н. Есть и новости! Пораньше бы ей приехать: у нее повышение, а тут — обратная картина. Вы пока помалкивайте, не надо ее сразу огорчать, а я ей потом объясню.

Входит Н а т а ш а с чемоданом.

Ты к нам надолго?

Н а т а ш а. Как принимать будете. Что-то вы мне не очень рады? Почему вы так мало радуетесь?

Г а л я (бросается к ней). Наташа!

Н а т а ш а. Получила назначение на работу в карамышевский колхоз. Удовлетворили мою просьбу как отличницы.

О р е ш к и н. Молодец, Наталья! Горжусь тобой: это шутка сказать — высшее образование! И отличием твоим горжусь, и тем, что о родном месте не забыла. А я в мыслях давно попрощался с тобой. Будет теперь в Карамышеве свой агроном!

Н а т а ш а. Принимайте подарки. (Дает отцу книгу.)

О р е ш к и н (читает). «Спутник председателя колхоза».

Н а т а ш а. Целый год за этой книгой охотилась, наконец достала. Как говорится — лучше поздно, чем никогда.

О р е ш к и н. Да… как говорится — лучше поздно, чем никогда.

Н а т а ш а (Гале). Ты все с куклами возишься?

Г а л я. Какие там куклы! Лишь в детсаде поиграешь с девочками.

Наташа достает ей форменное платье. Галя примеряет его.

Я в новую школу в новом платье пойду.

О р е ш к и н (перелистывает книгу). Ценное издание.

Н а т а ш а. Это для тебя необходимая книга! Вы все-таки какие-то невеселые. Вот и стол у вас праздничный, я удачно попала, а вы какие-то невеселые! Вы что, собирались праздновать? А мне от радости плясать хочется! Вчера была студенткой, а сегодня — агроном. Впрочем, не сегодня — месяц мне отдыхать полагается. Буду гулять целыми днями. А потом настанет день, я встану рано утром и пойду на работу. Страшновато, конечно. В институте было трудно и на практике, но там всегда преподаватель может выручить, можно спросить. Кончилось золотое времечко, когда мы задавали вопросы. Сейчас уже надо давать ответы. Но мне повезло — я в Карамышеве. Везде работать интересно, но Карамышево есть Карамышево. И потом, легче работать, когда председатель колхоза — твой отец, поможет. Характер у тебя трудный, и у меня не лучше, но я думаю, мы с тобой будем дружно работать. Что же вы за стол не садитесь? Есть смерть хочется! Или кого-нибудь ждете?..

Входит В о р о н ь к о.

В о р о н ь к о (Орешкину). Еще раз здравствуйте.

Молчание.

Н а т а ш а. Может, вы его и ждали?

В о р о н ь к о. Нет, меня здесь вряд ли ждали.

О р е ш к и н (резко). Кто ты такой, что в наши дела вмешиваешься?

В о р о н ь к о. Гражданин Советского Союза. Поэтому и вмешиваюсь.

О р е ш к и н. От какой организации?

В о р о н ь к о. Студент лесного института.

О р е ш к и н. Дожили! Студент, а уже указания делает. И кому?! Председателю колхоза.

В о р о н ь к о. Во-первых, вы уже не председатель колхоза. (Наташе и Пете.) Разве вы не знаете — его забаллотировали? И потом — это не указание, а критика, а от критики и министры не освобождены.

О р е ш к и н. Ты зачем ко мне пришел? Ты мне душу растравлять пришел?

В о р о н ь к о. А я не к вам пришел.

О р е ш к и н. К кому же ты в мой дом пришел?

В о р о н ь к о (показывая на Нину). К ней! Я вам помешал?

О р е ш к и н. Ты мне жить помешал!

В о р о н ь к о. Ну, Нина Морозова, завалила ты работу на лесопосадках. Зря я на тебя понадеялся, это была моя ошибка.

О р е ш к и н. Девочка занималась ими в порядке общественном!

В о р о н ь к о. А какая разница — в общественном или по найму? Если за дело взялся — отвечай! Впрочем, вы правы — дело не в Нине Морозовой, а в вас. Я-то думал, что Нина с ребятами будет помогать вам в этом деле. Помогать! А вы обрадовались, что они стали заниматься лесопосадками, и взвалили целиком это дело на плечи ребят. (Нине.) Ты подбери трех-четырех ребят, и мы пойдем по району, проверим все лесопосадки.

О р е ш к и н. Меня в этом деле не худо бы спроситься.

В о р о н ь к о. Да нам нужны ребята вот ее возраста.

О р е ш к и н. У нас все при деле. Рабочей силы не имеется.

В о р о н ь к о. Мне надо охотников найти, а я уже с новым председателем сговорюсь.

О р е ш к и н. Тогда вам надо в Лунино проследовать. (Показывает ему на дверь.)

В о р о н ь к о. Я обращусь. Мне сначала надо охотников найти. Вы меня простите, но я действительно не к вам пришел.

Орешкин уходит.

Не понимаю, отчего вы-то такие сердитые?!

Н и н а. Неужели вы не понимаете, какое создалось положение?

В о р о н ь к о. А какое особенное положение?! Все развивается на основе критики и самокритики, поскольку свои люди. Я так полагаю, что все обомнется…

Н а т а ш а. Уж очень легко вы рассуждаете. У человека вся жизнь перевернулась. И что вы действительно — не видите, какая засуха?

В о р о н ь к о. В Лунине климат как будто такой же, а посадки там в образцовом виде. Он так рассуждает: хлеб — рентабельная культура. А лесопосадки — какой от них толк? Урожай от них не продашь и на трудодень не начислишь! Это означает отсутствие перспективы, неумение заглянуть в завтрашний день!

Н а т а ш а. Уж очень вы быстро обобщаете!

В о р о н ь к о. Да это не я обобщаю, это колхозники обобщили, поэтому они его и забаллотировали. А вы кто по специальности?

Н а т а ш а. Агроном.

В о р о н ь к о. Странно, что вы его защищаете!

Н а т а ш а. Но он ведь мне отец! (Уходит.)

В о р о н ь к о. Она давно агрономом работает?

П е т я. Только институт кончила.

В о р о н ь к о. По-человечески-то я его понимаю. Меня на втором курсе в комсомольское бюро прокатили — я культработу завалил. Я так страдал. Это так тяжело, когда прокатят, в особенности твои же товарищи. (Застенчиво.) У вас поесть ничего не найдется?

Н и н а. Как вы можете думать о еде в такой момент?

В о р о н ь к о. Ну, милая моя, нормальный студент может есть в любые моменты жизни. Я километров пятнадцать отшагал. А чайной-то у вас, в Карамышеве, нет…

Г а л я (показывая на стол). Ешьте!

В о р о н ь к о. Что-то уж больно роскошно. Мне бы чего-нибудь попроще.

Галя накладывает ему еду.

Спасибо, молодая хозяюшка. Ты лес любишь?

Г а л я. Я в большом лесу еще ни разу не была, только в кино видела.

В о р о н ь к о. Я тебе задание дам — желуди собирать. (Ест.)

Н и н а (не без иронии). И долго вы страдали?

В о р о н ь к о. Пострадал, пострадал — и выправился.

Входит М о р о з о в, молча здоровается.

М о р о з о в. А где отец?

Галя тяжело вздыхает.

В о р о н ь к о (Морозову). Присаживайтесь, а то одному как-то неловко есть.

М о р о з о в. Неудобно признаваться, но очень захотелось есть. (Садится за стол.)

В о р о н ь к о. Леса среди нашей молодежи еще мало популярны. Надо с детства воспитывать любовь к лесу. Я-то с малых лет этим делом отравленный, у меня отец лесник.

Петя садится за стол.

Мы сейчас заняты проблемой быстрорастущих. То есть не мы, конечно, профессора! Надо продвинуть эти породы из южных мест в среднюю полосу России. Леса здесь пришли в упадок. Побыли бы вы здесь лет тридцать — сорок назад, это была совершенно другая местность… И лесов было больше, и оврагов меньше.

Галя садится за стол. Входит Н а т а ш а.

Садитесь с нами!

Н а т а ш а. Я вижу, вы хозяин гостеприимный. Спасибо, не хочется.

В о р о н ь к о. Не хотите мириться?! Жалко. (Пауза.) Вот тут за деревней огромный овраг, его тогда не было.

М о р о з о в. Этот как раз был.

В о р о н ь к о. Не было — я же по литературе знаю.

М о р о з о в. Был. В этом овраге мы в разбойников играли. Правда, он был поменьше.

В о р о н ь к о. Может, есть какая неточность в литературе. Вы, конечно, должны лучше знать, поскольку вы местный, это я не сообразил. И дело, разумеется, не только в народнохозяйственном значении. Вот Чехов говорил: леса учат человека понимать прекрасное. Чехов наше дело любил. У него есть повесть «Степь». Вы обязательно почитайте — очень интересно и поучительно.

М о р о з о в. Я о ней на уроках рассказываю.

В о р о н ь к о. Ну? Опять промах! А что вы про нее рассказываете? Про красоту степного пейзажа?

М о р о з о в. И про это рассказываю.

В о р о н ь к о. Неправильно! Вы искажаете идейный смысл произведения. Чехов пишет: в степи скучно и уныло, и даже выжженная трава поет грустную песню.

М о р о з о в. Однако вы хорошо запомнили.

В о р о н ь к о. Я ее наизусть знаю, это ведь материал для пропагандистской работы. А воспевает он тополь! Но, заметьте, тополь этот одинокий. Вот почему проблема быстрорастущих становится особенно актуальной! (Морозову.) Очень приятно было познакомиться.

М о р о з о в. По-моему, мы до сих пор не знакомы. Вы — Воронько?

В о р о н ь к о. Он самый, в натуральную величину. Ну, Нина, собирайся в поход!

Н и н а. Не могу. Мама поручила мне за папой смотреть.

М о р о з о в. Мы с Ниной неразделимы.

В о р о н ь к о. Плохо дело. (Пете.) Петя, тебе надо в поход идти. Я тебя записываю!

Нина вздыхает.

(Наташе.) Я бы на вашем месте тоже пошел. Здесь вы все равно без дела не усидите, а там от экзаменов отдохнете. И в походе мы доспорили бы и выяснили, кто прав!

Г а л я. Я бы с вами пошла, да на кого дом оставишь?!

В о р о н ь к о. До чего приятно видеть, как растет сознательность ребят! Кого бы мне еще сагитировать?

Нина вздыхает.

М о р о з о в. Не вздыхай, Нина, мы с тобой неразделимы. А поскольку мы неразделимы, надо и мне в поход идти!

Н и н а. А режим?

М о р о з о в. А зачем нам режим?! Что мы, больные или старики?! И что может быть увлекательней путешествия по дорогам детства? Пойдем в поход, Нина?

В о р о н ь к о. Как-то неудобно вас в поход тащить! Вы же дачник!

М о р о з о в. Какой я дачник?! Никто не признает меня за дачника! Я, признаться, сам подумывал о походе по местному краю. При новой школе надо организовать уголок живой природы — гербарий, зоологическую площадку, геологическую коллекцию. Мне не хватало проводника. А вы идеальный проводник!

В о р о н ь к о. Вы и для московской школы много интересного соберете. У вас биологию тоже, наверное, по таблицам изучают…

Н и н а. Может, и мамонтова кость подвернется?!

В о р о н ь к о. Найдем вам и мамонта! (Пете.) Ты меня в какой-нибудь сарай пристрой, я сегодня со светом встал.

Г а л я. Я вам на террасе постелю.

В о р о н ь к о. Чего там стелить?! Мы, полевые работники, как солдаты — на живот лег, спиной укрылся!

Нина берет раскладушку и уводит Воронько. Галя, Наташа, Петя уходят. Входит О р е ш к и н.

О р е ш к и н (радостно). Вернулся?! Выходит, твой самый первый школьный товарищ все-таки я! И подумать только — кто прокатил? Свои — карамышевские! И в семье-то все против меня. И Петр, и вот дочь приехала, двух слов не сказала, сразу критику начала. Пойдем, Сергей, на рыбалку. На всю ночь!

М о р о з о в (с сожалением). Не могу. Я завтра с товарищем Воронько…

О р е ш к и н. Новый товарищ… Так.

Он идет к двери, навстречу ему выходит Н и н а.

Н и н а. Туда нельзя. Там… человек.

О р е ш к и н. Что еще за человек?

Н и н а. Воронько.

Орешкин тяжелыми шагами идет обратно.

Он спит. Тише.

Орешкин идет на носках, останавливается.

О р е ш к и н. И в своем доме я не хозяин, на цыпочках ходи! (Уходит, осторожно ступая на носках.)

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

В доме Глеба Орешкина. Вечереет. Г а л я сидит за столом и рассматривает учебник. Входит Ш у р и к.

Ш у р и к. Не возвращались наши путешественники?

Г а л я. При чем тут путешественники, когда тебе только Нина нужна! Сегодня в четвертый раз прибегаешь.

Ш у р и к. Мы ночью уезжаем! Надо же мне с ней проститься.

Пауза.

Г а л я. Нынче должны вернуться — послезавтра в школу.

Ш у р и к. Начинается каторга. Что у тебя за книжка?

Г а л я. Учебник по истории.

Ш у р и к. Не успеешь начитаться! Жалко, что твой отец уже не председатель колхоза!

Г а л я (удивленно). Тебе тоже жалко?

Ш у р и к. Был бы он председатель, я бы попросил у него машину на станцию. У нас двенадцать мест, не считая авосек. Мы одного меду два пуда купили! У вас очень дешевый мед. А курочки, говорят, дешевле на следующей станции, в Кирсановке. Ты не знаешь, почем там курочки?

Г а л я. Не знаю. Мы не покупаем и не продаем. Ты все-таки какой-то чудной. Как с тобой ребята в школе водятся?

Ш у р и к. Я не виноват — меня родители так воспитывают!

Г а л я. А ты их перевоспитывай!

Ш у р и к. Попробуй их перевоспитай: я один, а их — двое.

Г а л я. Трудно с родителями! Но надо что-то делать, Шурик! Так нельзя!

Слышится песня.

Наши идут!

Она убегает и возвращается, следом за ней идут М о р о з о в, Н а т а ш а, В о р о н ь к о и П е т я.

М о р о з о в. Располагайтесь на большой привал!

П е т я. Какой привал, теперь уж мы дома!

М о р о з о в. Кто — дома, а кому надо собираться в дорогу! Где отец?

Г а л я. В поле, на дальнем участке, овес убирают. Третий день дома не ночует.

Н а т а ш а. Ну как он, вошел в берега?

Г а л я. Голову на себе рвал.

Н и н а. Не голову, а волосы. Волосы на себе рвал.

Г а л я. Я про то и говорю. Потом немного успокоился. Но все же переживает. И если вдуматься — легко ли ему!

М о р о з о в. Надо мне с ним обязательно увидеться! А как Дементьева?

Г а л я. Она уезжает.

М о р о з о в. Куда уезжает?

П е т я. Слушайте вы ее! Наверное, на совещание в район.

Г а л я. В сельпо сказали — чемодан купила! На совещание с чемоданом не уезжают — я сколько раз отца собирала!

П е т я. Колхозы укрупнили, ну и совещания укрупняют!

М о р о з о в. Может, она на курорт едет?

Г а л я. А чем она больная?

М о р о з о в. А разве на курорты только больные ездят?

Н а т а ш а. Не поедет она сейчас на курорт — уборка не кончилась.

П е т я. Я знаю, куда она едет: в Болгарию!

Н и н а. Петя! Вечно ты что-нибудь выдумаешь! В Австралию она едет.

П е т я. В Австралию ей ехать незачем! А в Болгарию прошлым летом председатель из Петушков ездил.

М о р о з о в. А как школа?

Г а л я. Окна стеклят. Завтра — открытие.

М о р о з о в. Нина! Собирайся! Галя! У тебя не найдется ящика для наших трофеев?

Галя и Морозов уходят.

В о р о н ь к о. Ну, а мне собирать нечего — все мое на мне! Наташа! Пойдемте ваш сад осматривать.

П е т я (ревниво). Наташа этим садом меньше всего занималась.

В о р о н ь к о (без энтузиазма). Пойдем и ты с нами!

Наташа и Воронько уходят.

П е т я. Нина! Пойдем в сад!

Н и н а. А кто будет вещи укладывать?

Петя уходит, неодобрительно взглянув на Шурика.

Ш у р и к. А на меня почему-то никто не обращает внимания. Словно я не человек, а дерево!

Н и н а. Но мы же сегодня уезжаем.

Ш у р и к. Но я тоже сегодня уезжаю. А у нас два несчастья.

Н и н а (с тревогой). Что случилось?

Ш у р и к. Во-первых, мама прибавила в весе. Полтора кило. Ей надо было гулять до последнего дня. А она обрадовалась, что похудела, и самоуспокоилась. А потом приехал папа!

Н и н а. Это тоже несчастье?

Ш у р и к. Он не просто приехал. Его сняли с работы.

Входит Г а л я.

Я не прощаюсь, мы на станции увидимся. (Уходит.)

Г а л я (сквозь слезы). Не уезжайте.

Н и н а. Послезавтра в школу! Прощай, лето! Эх, Галя, сколько мы красивых мест исходили!

Г а л я. Устали?

Н и н а. Я по этому лесу до самого Дона дошла бы! Дубки еще маленькие, ветерок ими, как травой, играет. Но если нагнуться и прислушаться, они уже шумят чуть-чуть, словно шепчут: представляете, какие мы вырастем, любой ветер о нашу могучую грудь разобьется. Они наших ребятишек в детсаде напоминают. Ползают под ногами, щебечут, а потом вырастут из них летчики, ученые, писатели… Как наши ребятишки поживают? Надо с ними проститься.

Г а л я (сквозь слезы). Не прощайтесь, они плакать начнут.

Н и н а. Галя, не плакать! А то я сама расплачусь! Помогай вещи собирать! Так хотелось мамонтову кость найти, не удалось.

Г а л я. Неужели на земле не осталось ни одного мамонта?!

Входит П е т я.

П е т я (Гале). Ты чего ревешь?

Галя уходит.

Что же ты не идешь?

Н и н а. Еще не уложилась.

П е т я. Опять кашу сожгла?

Н и н а. При чем тут каша?! Ей со мной жалко расставаться. Вы, мальчишки, таких вещей не понимаете.

Пауза.

П е т я. А какой у тебя на будущий год план жизни?

Н и н а. Это ты хорошо сказал — план жизни! А то кругом говорят — «план, план», а плана-то жизни своей у нас нет!

П е т я. Интересно — можно заочно научиться писательскому делу?

Н и н а. Начинается.

П е т я. А что? Хорошо бы писать научиться. Вот ты про Марс говорила. Уэллс считал, что люди будут воевать с марсианами. Бедная у него фантазия! Он и Ленина не понимал. Хорошо бы написать правдивый фантастический роман о встрече людей с марсианами. Понимаешь, марсиане догадались — есть на Земле разумные существа. Но летать-то марсианам не на чем, ты правильно говорила — техника у них отстает! Сидят они расстроенные, и в этот момент прилетаем к ним мы, то есть люди. Ну марсиане, конечно, рады до смерти. Мы с собой саженцы яблонь прихватили. И представляешь — зацветет яблоня, первая на их планете. Марсиане вокруг нее будут хороводы водить. А потом зацветет весь Марс садами!

Н и н а. И назвать этот роман не «Борьба миров», а «Дружба миров»! Мир во всей вселенной! Хорошо!

П е т я. И пусть марсиан нет. Жизнь на Марсе есть — наука доказала. Значит, надо лететь, исследовать. Я бы с тобой вместе полетел. Хочешь, я с тобой до Кирсановки доеду? Я без билета!

Н и н а. Глупости. Нет, Петя, и на земле еще дела много, надо людям помочь. (Пауза.) Это ты здорово сказал — «план жизни»!

П е т я. Что тут здорово — не пойму! Я в том смысле, какой твой план будет на будущий год. Хорошо бы опять к нам на лето приехали. (Пауза.) Эх, Нина, Нина, неужели ты не понимаешь… Я так к тебе привык, мне без тебя будет так скучно…

Н и н а. И я привыкла. Тебе скучно, а мне грустно. Не знаю я ничего, Петя, про будущий год. Если бы я сама решала…

П е т я. Можно, я тебе письмо пришлю?

Н и н а (радостно). Пришли. Я буду ждать.

П е т я. А ты ответишь?

Входит М о р о з о в.

М о р о з о в. Вы что невеселые? Или поссорились?

П е т я. Пойти вам на дорогу терновника нарвать. (Уходит.)

Н и н а (вдогонку). Конечно, отвечу.

М о р о з о в. Что?

Н и н а. Это я не тебе.

Морозов укладывает в ящик трофеи похода.

М о р о з о в. Какие коллекции мы в школу привезем — вот нам обрадуются! (Пауза.) Что нос повесила? Нина-глина? Учиться не хочется?

Молчание.

Разговаривать не желаешь, желтенький?

Н и н а. Не зови меня так!

М о р о з о в. Взрослой становишься! (Пауза.) Куда же это Дементьева уезжает?

Н и н а. Папа! Ты ее любил?

М о р о з о в. Любил.

Н и н а. А как же мама?

М о р о з о в. Первая любовь — сильная любовь, но бывает, что и она проходит.

Н и н а. Проходит? Как же это так?

М о р о з о в (задумчиво). Она хоть и проходит, но не забывается.

Н и н а (нашла в кармане рюкзака пакетик). Пирамидон. Не забыли.

М о р о з о в. Выкинь его.

Н и н а (прячет). В Москве пригодится. Папа, приедем сюда в будущем году!

Входят Н а т а ш а и В о р о н ь к о с корзиной яблок.

Н а т а ш а. Это в подарок вашей маме.

Н и н а. Петя уже нарвал.

В о р о н ь к о. Берите, не отказывайтесь. Яблоки никогда не бывают лишними.

Наташа выходит.

Ну что же, я на станцию пошагал.

Н и н а. Подождите, мы скоро уложимся.

В о р о н ь к о. У меня с хозяином такие отношения — лучше не встречаться.

Н и н а. А говорили — никого на свете не боюсь.

В о р о н ь к о. Я за себя не боюсь. Потом он Наташе до новых веников вспоминать будет.

М о р о з о в. Я вам очень благодарен. Я из этого нашего похода возвращаюсь в Москву помолодевшим и удивительно богатым. Сколько мы красивых мест исходили! Сколько новых людей увидели! (Пауза.) У вас все как-то легко получается — везде чувствуете себя как дома.

В о р о н ь к о. Это от невоспитанности. А потом, у нас дом такой: двери всегда широко раскрыты — заходи, садись за стол, живи, сколько хочешь…

М о р о з о в. А может, потому, что любой уголок страны для вас родное место? Признаться, жалко с вами расставаться!

В о р о н ь к о. А если жалко, зачем же расставаться? Нина Морозова, даю тебе задание: проведи зимой среди ребят разъяснительную работу. И будущим летом приезжайте сюда не разведчиками, а с целым отрядом школьников. Поработаете в лесохозяйстве и отдохнете как следует. Задание ясно?

Н и н а (радостно). Ясно. Но я не знаю, как папа?

М о р о з о в. Папа-то согласится. Как мама? Но мы проведем разъяснительную работу, Воронько. Вместе приедем.

Нина убегает. Входит Н а т а ш а.

М о р о з о в. Я к Ольге Николаевне зайду. (Воронько.) Вам, пожалуй, действительно не стоит задерживаться. (Уходит.)

Молчание.

Н а т а ш а. Нина чему так обрадовалась?

В о р о н ь к о. Нина сначала показалась мне девочкой. Когда растет молодое деревцо, у него вдруг выбрасывает вверх целый побег, как стрелу. Мы называем его «иванов побег». Это бывает в середине лета, около Иванова дня.

Н а т а ш а. Интересно, вы только о лесе можете разговаривать?

В о р о н ь к о. Простите, но разве это о лесе? Это о Нине. (Пауза. Пожимает ей руку.) Ну что ж, простимся до будущего года. Как говорится, до скорой встречи через год! (Уходит.)

Наташа стоит в задумчивости. В о р о н ь к о возвращается.

Я забыл вам сказать: я здесь зимой на каникулах появлюсь, буду собирать материалы для диплома, а летом приеду уже на постоянную работу.

Н а т а ш а. Вы уверены, что вас именно сюда пошлют?

В о р о н ь к о. Добьюсь. И я приеду сюда не один. У меня такая идея: привезти сюда писателей и художников. Вот Некрасов писал: «Плакала Саша, как лес вырубали»! Пусть советские поэты напишут, как радуется теперь Саша: леса не вырубают, а сажают. Вот Репин свою картину «Крестный ход в Курской губернии» в этих местах рисовал. Так тогда с засухой боролись. Пусть наши художники нарисуют, как советские люди с засухой борются.

Н а т а ш а. Опять вы про лес!

В о р о н ь к о. Простите, я, конечно, этим делом ушибленный. Мне надо бороться со своей ограниченностью.

Н а т а ш а. А может, я вас потому и люблю, что вы такой одержимый!

В о р о н ь к о. Значит, вы меня тоже любите?! Здорово получается!

Н а т а ш а. Что значит «люблю»?! Это слово имеет очень широкое толкование.

В о р о н ь к о. Но я, как человек ограниченный, знаю только одно толкование. Вы только не обижайтесь! Вообще, Наташа, нам нельзя ссориться, мы ведь теперь люди, связанные на всю жизнь…

Н а т а ш а. Уж очень быстро вы решаете…

В о р о н ь к о. Да я еще ничего не решил, вы сами решите. Я знаю только одно: приеду сюда в будущем году, с тем чтобы отсюда уже не уезжать. Хочу вырастить этот молодой лес! Я представляю, как мы сядем на траву, и над нами будут шуметь большие деревья, и мы увидим небо — оно будет уже не необъятное, как сейчас. Мы увидим его небольшими кусочками — сквозь густую листву. Лес начинается тогда, когда смыкаются кроны…

Н а т а ш а. Опять вы про лес!

В о р о н ь к о. Разве я про лес? Я про вас! А потом мы окажемся в разных местах этого могучего леса, и я вам крикну: «Наташа!» — и мне ответит: «а-а-а…» И я не пойму — это вы откликнулись или эхо? А потом я крикну: «Наташа, ты меня любишь по-прежнему?» А ты ответишь: «Нет, я люблю не по-прежнему, еще сильнее».

Н а т а ш а (зажимает ему рот). Чего вы кричите, мы еще не в лесу. Что это вы мне вдруг стали «ты» говорить?

В о р о н ь к о. Я же про то, как в будущем!

Входит О р е ш к и н.

Здравствуйте, Глеб Николаевич!

Орешкин еле здоровается с ним. Наташа уходит.

Вам, конечно, со мной говорить трудно…

О р е ш к и н. Не скучал я по тебе, прямо скажу — не скучал…

В о р о н ь к о. Не любите вы критику!

О р е ш к и н. А кто ее любит?! Ты ее любишь?!

В о р о н ь к о. Терплю. Глеб Николаевич! Надо нам с вами мириться!

О р е ш к и н. А зачем я тебе нужен?! Я теперь не председатель — рабочей силой не распоряжаюсь…

В о р о н ь к о. Да разве дело в рабочей силе?! Надо нам мириться, как бы вам объяснить…

О р е ш к и н. Ох и хитер ты! Не понять — с какой стороны объезжаешь!

Входит П е т я.

П е т я. Папаша! Отпусти меня в Москву!

О р е ш к и н. Зачем?

П е т я. Там, пишут, большие работы по озеленению. Сейчас как раз посадки начнутся. Буду работать!

О р е ш к и н. Надо десятилетку окончить! Не выучишься в молодые годы, потом спохватишься, да поздно…

П е т я. А зачем мне десятилетка?! Тригонометрия, романтизм Жуковского! Зачем мне романтизм Жуковского, когда у меня призвание… Вот товарищ Воронько смотрел мой сад, он меня поддержит…

В о р о н ь к о. Не поддержу!

П е т я. Сад не понравился?!

В о р о н ь к о. Сад понравился, а ты не понравился! В каком виде у вас колхозный сад?! Лесопосадки?! Позор!

П е т я. Я за них не отвечаю.

В о р о н ь к о. Вот это-то и обидно! А за Москву, значит, чувствуешь ответственность?! Я понимаю, ты человек крупного масштаба, мечтаешь озеленить планету в целом! Но начни пока с Карамышева, а потом будешь распространяться по всей земле!

О р е ш к и н. Сиди в Карамышеве — понятно?!

П е т я. Мне-то понятно, вам непонятно. (Уходит.)

О р е ш к и н. Ничего в нем постоянного не вижу! Мальчишка!

В о р о н ь к о. Что вы! Парень выносливый, терпеливый, с воображением, все, что нужно для нашего дела…

О р е ш к и н. Куришь?

В о р о н ь к о. Вообще-то курю!

О р е ш к и н. Угощай московскими!

В о р о н ь к о. Сейчас-то у меня как раз нет.

О р е ш к и н (протягивает портсигар). Спички есть?

В о р о н ь к о. Спичек-то как раз нет…

О р е ш к и н. Ты, я вижу, для куренья только рот захватил.

В о р о н ь к о. Я хотел с вами поговорить.

Подходит М о р о з о в.

О р е ш к и н. Потом поговорим — товарищ уезжает!

Воронько уходит.

М о р о з о в. Ну как, забыл про свою обиду или все еще носишь за пазухой?

О р е ш к и н. Некогда обидами заниматься. Наше дело работать, вкалывать. А ты бы не обиделся, если бы тебя в должности снизили?

М о р о з о в. Работай — и повысят!

О р е ш к и н. Нет, теперь уж не повысят. Дементьева пользуется большим авторитетом. Из наших карамышевских много руководителей вышло — народ работящий, ответственный, за свое дело болеют…

М о р о з о в (улыбаясь). Она же лунинская, а не карамышевская!

О р е ш к и н. А в Лунино-то она откуда попала? Из Карамышева. А ты думаешь, ты какой? Карамышевский!

М о р о з о в. Тебя послушать — все люди вышли из Карамышева. Любишь ты Карамышево!

О р е ш к и н. Всякая сосна своему бору шумит. Как же его не любить — здесь жизнь прошла, за него кровь пролил. Мало ли у нас хороших деревень и колхозов, а по мне — лучше Карамышева нет. Теперь тебя опять тридцать лет ждать?

М о р о з о в. Будущим летом обязательно приеду. И ты знаешь, я Сеньку Грачева привезу. Он хоть и заместитель министра, а пусть в свою деревню приедет.

О р е ш к и н. Хорошо бы! Наших, карамышевских, в Москве много. По всей стране разбросаны. И некоторые про свои родные места забывают. Я бы сказал — многие. Хорошо бы вопрос о Карамышеве поставить через центральную печать, чтобы все карамышевские откликнулись. Помни место, где ты родился, а если забыл — загляни в паспорт, там записано, специально для памяти! Вы хоть и далеко, а некоторые и высоко, но не забывайте родную деревню — пришлите весточку, приезжайте в отпуск!

М о р о з о в (задумчиво). А может быть, и возвращайтесь! Не знаю — может быть, это начало старости, но мне вдруг захотелось вернуться в родные места, поработать в сельской школе… Труд на природе…

О р е ш к и н. Это было бы дело! Мы бы тебе создали условия! Приезжай!

М о р о з о в. Жена! Не так все просто в жизни, Глеб… и как оглянешься на прожитое, выходит, что жил не так, как хотелось бы… а может, и не с тем, с кем хотелось бы…

О р е ш к и н. Ты что имеешь в виду — непонятно!

М о р о з о в. Это я так, вообще… (Пауза.) Редко мы о жизни задумываемся, живем так: день да ночь — сутки прочь.

О р е ш к и н. Это ты прав, надо почаще задумываться. Как произошло со мной это несчастье, как прокатили меня на вороных, я о своей жизни крепко задумался. Года шли, а я так и застрял на своем низшем образовании. И тут надо смотреть в корень. Мой уровень теперь уже не годится для председателя колхоза. И с председательством мне надо проститься навсегда.

М о р о з о в. Ну, уж и навсегда.

О р е ш к и н (твердо). Навсегда. Ты меня не утешай, я не Галька. А пройдет время — меня из бригадиров попрут, моего уровня будет маловато. И полезайте, Глеб Николаевич, на печку — дети прокормят.

Входит Д е м е н т ь е в а.

Д е м е н т ь е в а. Здравствуйте, друзья-товарищи! (Морозову.) Я боялась — тебя не застану! (Орешкину.) Нынче вечером правление собираем.

О р е ш к и н. Что такое стряслось?!

Д е м е н т ь е в а. Телеграмма из области: послать из нашего колхоза человека на учебу, на курсы колхозных руководителей. Поеду учиться!

М о р о з о в. Поздравляю!

Д е м е н т ь е в а. Спасибо. (Орешкину.) А ты что же не поздравляешь?!

О р е ш к и н. Постой, постой, налетела с ковшом на брагу! А отпустит тебя правление на курсы?!

Д е м е н т ь е в а. Надо отпустить! Я теперь, в укрупненном колхозе, поняла: нельзя руководить колхозом без агрономических знаний. Если вдуматься, я ведь не руководитель колхоза, а исполняющий обязанности. И притом временно исполняющий обязанности. Скоро мне придется другим дорогу уступать. И знаешь кому?! Вот его Наташе!

О р е ш к и н (хмуро). Молода еще!

М о р о з о в. Ну, этот недостаток проходит с годами. Или вот этот Воронько — окончит институт и станет у вас председателем!

О р е ш к и н. Воронько?! Да кто он такой для нашей деревни?! Посторонний человек.

М о р о з о в. Я так полагаю: он скоро освоится!

Д е м е н т ь е в а. Поеду учиться! Я этой телеграмме так обрадовалась! Быстро собралась!

О р е ш к и н. Собраться, оно конечно, не долго…

Д е м е н т ь е в а (озабоченно). Думаешь — не отпустят? Должны отпустить! Ты-то будешь голосовать за меня?

О р е ш к и н. Это надо взвесить и обсудить со всех сторон. (Пауза.) Одни, значит, будут учиться, продвигаться вперед, а другие сиднем сидеть, неученые! Интересно получается!

Д е м е н т ь е в а. Но не поедешь же ты на курсы?!

О р е ш к и н. А почему мне, собственно, не поехать? Что я, умственно отсталый?! Или лодырь?! Ты меня навсегда в отстающие записала?! Мне бы получиться, мы бы с тобой потягались, посчитали — кто сколько соберет голосов. Ты, как председатель, должна в первую очередь не о своем интересе думать, а воспитывать кадры. Был бы я председателем, я бы за эту путевку не хватался, а тебя на курсы послал. Но я, конечно, не председатель — бодливой корове бог рог не дает! Если говорить по справедливости, мне, как отстающему, нужно ехать на курсы в первую очередь. (Морозову.) А ты как считаешь?

М о р о з о в. Вопрос серьезный, сразу не решишь.

О р е ш к и н. Вопрос серьезный! Но его надо решить. И ты в сторону не отходи, ты тоже решай! (Махнул рукой.) Хотя ты, конечно, за нее!

М о р о з о в. Глебу надо на курсы ехать!

Д е м е н т ь е в а (недовольно). Быстро ты решил! А я как же?

М о р о з о в. Окончит он курсы, и ты поедешь учиться.

Д е м е н т ь е в а. Тебе-то легко рассуждать, ты в свое время выучился. А в нашем возрасте каждый год на счету.

О р е ш к и н. Мы как будто ровесники!

Д е м е н т ь е в а. Бабий век короче!

О р е ш к и н. Это раньше так рассуждали. А теперь равноправие…

Д е м е н т ь е в а. Что же мне, в пятьдесят лет за парту садиться?!

М о р о з о в. Я преподаю в школе для взрослых. Трудно учиться моим ученикам! Но учатся!

Д е м е н т ь е в а. Нелегко это дело решить!

Они сидят задумавшись.

Входят П е т я, Н и н а, Н а т а ш а, В о р о н ь к о.

Н а т а ш а (Воронько). Непривычно как-то: учебный год начинается, а я не учусь. Завидую я вам! И тебе, Петя, завидую!

В о р о н ь к о. Вообще лесоводу без романтизма Жуковского нельзя.

П е т я. А потом философию заставят учить — это тоже нужно?!

В о р о н ь к о. А как же?! Без философии в нашем деле пропадешь! Ты лес любишь. Но его и всякие отшельники любили. А кто такой отшельник, с нашей точки зрения? Эгоист и человеконенавистник. Дело наше требует бескорыстия и большой любви к людям. Тимирязев называл лесовода человеком завтрашнего дня. (Наташе.) Ну что же, до каникул?! До зимних!

Н и н а (тихо). Если бы до зимних!

Д е м е н т ь е в а. Соберем правление, Глеб Николаевич, пусть народ решает — кому на курсы ехать Я-то лично буду голосовать за тебя. Но если ты после курсов в Карамышево не вернешься, я тебе этого не прощу!

О р е ш к и н. По-моему заговорила. Галька!

Вбегает Г а л я в форменном платье.

Собирай на стол! Что там у тебя, каша, что ли? Разносолов ты не любишь!

Г а л я (громко). Не стыдил бы меня при людях-то! Я который день хорошую кашу варю И я вам такое приготовила!

О р е ш к и н. Была одна тихая, да и у той голосок прорезался!

Шум пролетающих журавлей.

Журавли полетели…

В о р о н ь к о. Эх, ребята, хорошо на свете жить!

З а н а в е с.