Стая

Тень уходящего света

1

Оставив Эстер под полуразрушенным мостом, переброшенным через пересохший ручей, я строго велю ей не издавать ни звука. Убедившись, что девушку здесь никто не найдет, со всех ног бегу в сторону поляны, на которой проходило торжество. В нос ударяет сильный запах гари. Сердце колотится в груди как сумасшедшее. Я не должен был уходить, но я не мог подвергнуть опасности слабого члена стаи.

Два свадебных шатра лежали на поляне, источая смрад тлеющей ткани. Белесый дым стелется по траве, клубится горьким туманом. Стараясь не закашляться, перебираюсь через поваленные столы. Возле танцевальной площадки замечаю застреленного мужчину и узнаю в нем того самого старичка, с которым разговаривал Хэлл. Сердце сжимается, и я бегу в сторону крыльца.

— Слышит меня кто-нибудь?!

Останавливаюсь посреди поляны, нырнувшей в горький смрад. Дыхание сбивается, руки дрожат. Озираясь по сторонам, пытаюсь зацепиться взглядом хотя бы за что-нибудь, что поможет мне найти свою семью.

— Помогите!

Хриплый голос заставляет подпрыгнуть на месте. На крыльце виллы замечаю грузную фигуру мужчины, облаченного в бежевый костюм. Светлую ткань пропитывает бордовый потек крови, расплывающийся на животе.

— Байрон! Золотой мой!

Я бросаюсь вперед, едва не споткнувшись о поваленную свадебную колонну. Ловко перемахнув через украшение, падаю на колени рядом с Хэллом. Мужчина прижимает увесистую ладонь к пулевому ранению и морщится.

— Бруно, — сипло говорит он. — Ты жив… Где Эстер?

— В безопасности. Что случилось, Байрон? Где остальные?

— Уоллес. — Хэлл зажмуривает глаза, стараясь побороть мучительную боль. — Он велел всем… уйти… Сказал, что будет бойня. Мы с другом попытались ему помешать. Тогда он выстрелил.

Байрон кивает на свое ранение и стонет от боли. Скинув с плеч рубашку, скручиваю плотную ткань и прикладываю к его животу. Хоть бы ему повезло больше, чем престарелому другу.

— Держи крепко. — Дрожащими руками достаю из кармана телефон. — Я сейчас.

Пока я вызываю скорую помощь и полицию, Хэлл практически отключается. Схватив Байрона за плечи, слегка нагибаюсь, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Не выключайся, Байрон! — резко говорю я. — Смотри на меня!

— Он забрал их. — Хэлл запрокидывает голову. — Это я во всем виноват. Не нужно было… не…

— Кого забрали?!

— Уоллес сказал, что застрелит Оливию, — выдыхает Байрон. — Мою дочь, Бруно! И он бы это сделал. Он бы сделал это, но ему предложили кое-что более ценное…

Я мотаю головой, хотя понимаю, от какого предложения этот ублюдок никогда бы не отказался. И Хэлл, истекающий кровью на крыльце собственной виллы, подтверждает мои опасения:

— Вальтерия сдалась им сама. — В голубых глазах Байрона блестят слезы. — Они ее заковали. Блестящие такие цепи… от которых кожа дымится.

— Серебряные. — Чувствую, как внутри закипает бессильная ярость. — Что с Оливией и Джейсоном?

— Уоллес позволил им уйти. Он забрал только их…

— Их?!

— Терри и Вальтерию, — хрипит Хэлл. — Прости меня, Бруно.

Прячу лицо в ладонях. Гнев обжигает щеки, внутри, словно ядовитый дым, разливается разочарование. Я бросил их, когда они так во мне нуждались. Меня не было рядом.

— Я рад, что ты жив, — тихо говорит Байрон. Глаза его почти закрылись. — Пожалуйста, верни их домой.

— Даже не думай так театрально умереть! — кричу я и прижимаю скрученную ткань к его ране. — В глаза смотри!

Байрон кивает и старается не отводить взгляда.

— Я ценю твою помощь. Пожалуйста, оставь меня и не теряй времени.

— Я буду здесь, пока не прибудет помощь.

— Не упорствуй. — Хэлл снова морщится. — Твое присутствие ничего не изменит. Я дождусь помощи один.

Хорошо, что ждать пришлось всего минуту. На мое счастье, медики приезжают раньше полицейских, и я успеваю скрыться, чтобы не тратить времени на бесполезные расспросы. Выгоняю нашу машину из почему-то распахнутого гаража и еду к мосту, чтобы забрать Эстер.

Девушка почти потеряла надежду на мое возвращение и очень обрадовалась, когда уже знакомый автомобиль притормозил возле ее укрытия.

Рассказав Эстер, что произошло, я долго уговаривал ее поехать на поиски брата, потому что Байрон сейчас был в безопасности — с ним работала бригада медиков. Паника давила на голову, я и сам не знал, где нам искать свою семью.

— Как нам их вернуть? — безжизненным голосом спрашивает Эстер.

— Я не знаю, я думаю. — Выкручиваю руль, выезжая на шоссе, ведущее в город. — Попробую напасть на его след.

— Как это сделать?

Я собираюсь было ответить, но чувствую, что смартфон в кармане снова вибрирует. Наверняка звонят из больницы, в которую положили Байрона.

— Алло?

— Тринадцатый.

Резко останавливаю машину на обочине. Эстер, не готовая к такому виражу, едва не падает между сидений.

— Уоллес?! — рычу я. — Где ты?! Что ты с ними сделал?!

— Ничего особенного, просто решил поэкспериментировать. Не будешь ли ты так любезен приехать на один адрес и немного помочь?

— Где тебя искать? — резко спрашиваю я.

— Записывай адрес, тринадцатый.

2

— Кажется, это здесь. — Эстер опускает глаза и сверяется с маленьким блокнотным листом. — Все верно. Думаешь, они тут?

— Возможно. Держись, пожалуйста, рядом. Там может быть ловушка.

Мы остановились возле какого-то заброшенного склада. Со стороны можно подумать, что это обыкновенное заброшенное здание, однако ошибки быть не может.

Выбиваю плечом дверь, и мы оказываемся в просторной комнате с белыми стенами. Поморщившись от слишком яркого освещения, прикрываю глаза рукой.

— Долго же вас приходится ждать!

Напротив нас загорается экран огромного плазменного телевизора. По центру появляется непроницаемое лицо Уоллеса. Он спокойно ждет, пока мы придем в себя от шока.

— Где они?! — рявкаю я. — Где Вал и Терри?!

— Не кричи, у тебя будет шанс все исправить, — спокойно говорит Джон. — Пришло время доказать, что люди стали твоей стаей. Ты и сам практически превратился в человека, тринадцатый, это похвально.

— Что ты с ними сделал? — Я стискиваю кулаки и дышу на счет.

— Пока еще ничего. — Уоллес пожимает плечами. — Однако я решил помочь тебе, тринадцатый. Сейчас тебе придется продемонстрировать, насколько ты духовно развит. Ты знаешь, что такое мораль?

— К черту тебя! Где они?!

— Мораль, тринадцатый, это то, что отличает людей от низших существ, — надменно продолжает ученый. — А теперь приступим к эксперименту. Ответь себе на вопрос, кто ты? Человек или чудовище?

— Что ты…

Экран разделяется надвое. Слева мы видим маленькую фигурку Терри, привязанную к стулу в каком-то подвале со слабым освещением. Мальчик сонно крутит головой, не понимая, что происходит.

— Терри! — кричит Эстер и зажимает рот рукой. — Бруно, мы должны его вытащить!

— Не торопись. — Уоллес говорит откуда-то из-за кадра. — Мораль всегда предполагает выбор. Поэтому…

На правой части экрана тоже появляется изображение. К каменной, поросшей мхом стене прикована Рихтенгоф. На шею и руки накинуты цепи с огромными серебряными зазубринами, под которыми выступает кровь. Зорко оглядываясь по сторонам, она тоже пытается понять, где оказалась. Зажмурившись, склоняется и шипит от боли и ярости.

— Ты ублюдок, Уоллес, — выдыхаю я, теряя равновесие.

— Нет, тринадцатый, я добрее, чем ты думаешь. Я даже дам тебе возможность поговорить с твоей стаей. Хочешь?

Динамики хрипят, и Вал резко поворачивается на звук. В полумраке ее глаза обнаруживают камеру и микрофон.

— Джон! — сдавленно зовет она. — Это ты?!

— Вал! — Ору так, что связки в горле болезненно дребезжат. — Ты меня слышишь?!

— Бруно!

Изображение Джона Уоллеса снова появляется в маленьком окошке в правом верхнем углу экрана.

— Ну, а теперь можно продиктовать вам условия высокоморальной дилеммы. — Он качает головой. — У тебя, тринадцатый, есть всего десять минут, чтобы спасти кого-то одного. Классика жанра.

— Мы разделимся, — горячо шепчу я Эстер на ухо.

— Нет, тринадцатый, я буду соблюдать условия эксперимента внимательнее, чем мой дедушка, — холодно говорит Уоллес. — На наручниках пленников стоит голосовой замок, который отреагирует только на твой тембр. Твои крики по телефону помогли мне сделать код, спасибо.

По позвоночнику бежит неприятный холод. Мысли, как автокары на полной скорости, врезаются в гигантскую стену тупика.

— Моральный выбор зависит только от тебя, тринадцатый. — Джон с любопытством смотрит на нас сквозь экран. — Я хочу посмотреть, кем ты стал за все эти годы. Может быть, ты меня удивишь. Вдруг мой дед ошибался насчет вас…

— Что случится со вторым? — спрашиваю я.

— Взрыв и много-много пламени, — спокойно отвечает он. — Ни одному, ни второму этого не пережить, ты сам это прекрасно знаешь. Тем интересней становится мой эксперимент. Рихтенгоф разрушила мою семью и разрешила мне разрушить вашу.

Внизу экрана загораются красные цифры обратного отсчета. Эстер качает головой, не готовая поверить в происходящее. Я тоже чувствую, как земля медленно уходит из-под ног.

— Какого черта вы встали?! — рявкает Вал. Она дергается вперед, и шипы впиваются глубже в кожу, по белым ключицам струятся потеки крови. — Терри нужна ваша помощь!

Мальчик, услышавший собственное имя, сонно поднимает голову и испуганно дергается на месте, чувствуя, что связан.

— Где я? — Он вертится по сторонам. — Что происходит?

— Терри, ты слышишь меня? — Вал старается сохранять спокойствие.

— Да. — Голос мальчика дрожит. — Мисс, Рихтенгоф, где я?

Вал собирается что-то ответить, но неудачно поводит плечом, и один из обручей крепко впивается в ее руку, заставляя вскрикнуть.

— Нет времени, послушай меня внимательно. — Я подскакиваю к экрану и стараюсь, чтобы голос не дрожал. — Солнышко, ты должен внятно объяснить, что находится вокруг тебя. Чем пахнет, какое там освещение, что ты видишь перед собой.

Терри быстро кивает и оглядывается вокруг себя.

— Тут мало света, — тихо отвечает он. — Пахнет чем-то сладким и противным.

Вампир смотрит прямо в камеру, и ее звериные зрачки отсвечивают.

— Вижу череп на стене, — бормочу я, стараясь не смотреть на бордовые капли, катившиеся по груди Вал. Сейчас нельзя терять самообладание.

— Музей? — предполагает Эстер

Стараюсь подавить в себе панику и соображать трезво. В какой музей Уоллес мог притащить ребенка и зачем ему это делать?

— Конечно! — Я с силой ударяю себя ладонью по лбу. — Это твой кабинет в клинике! А этот проклятый череп я припер тебе на Рождество, помнишь?

— Прямо над моим рабочим местом находится детское отделение… — Рихтенгоф стонет и запрокидывает голову, кровь отсвечивает на белоснежной шее. — Погибнет не только Терри. Еще сотня ничего не подозревающих детей.

— Что нам делать? — Вопрос Эстер, скорее, риторический.

— Спасайте их, — твердо говорит вампир.

— Где ты? — Я подхожу так близко к экрану, что, кажется, вот-вот провалюсь сквозь изображение. — Вал, что это за место?

— Кажется, заброшенная крепость, из которой мы пытались вытащить того парня наркомана. — Вал тянет носом воздух. — Тут человеком и не пахнет, сам знаешь. Рисковать больше некем.

— Вал!

— Моральный выбор, Бруно, — резко напоминает вампир. — Жизнь одного чудовища или жизни сотни детей.

— Клиника совсем рядом, я вернусь за тобой, любовь моя. — Голос предательски дрожит.

— Быстрее, Джексон! Если что-то пойдет не так — проверь тайную полку в Грауштайне над камином!

Я киваю, хватаю Эстер за руку, и мы вместе бросаемся к выходу. Сбежав по ступеням, вылетаем на парковку и несемся в сторону моей машины.

— Сколько ехать до клиники? — быстро спрашивает девушка.

— Недолго. — Впечатываю педаль газа в пол. — Держись.

Машина вылетает на главное шоссе. Нарушая все возможные и невозможные правила дорожного движения, на полной скорости мчу в сторону клиники. Мозг пульсирует страхом и яростью, мне едва хватает сил сдерживаться. Обратиться — значит погубить всех. Нельзя терять контроль, нужно помнить, кто я.

Человек или чудовище?

Мимо проносится полицейская машина с мигалками. Вывернув руль, ловко переезжаю по встречной полосе и вылетаю на тротуар. Пешеходы, паникуя, разбегаются в разные стороны, а я стараюсь как можно аккуратней срезать путь до клиники. Никто не должен пострадать.

Человек или чудовище?

Ловко вести машину на огромной скорости не получается, поэтому я случайно задеваю пожарный гидрант. Огромная струя воды выстреливает в воздух и приходится выкрутить руль вправо, чтобы вернуться на очередную дорогу. Резво втиснувшись в просвет между машинами, гоню по диагонали. Адреналин пульсирует в венах тяжелым молотом, дыхание сбивается, как будто машину нес не бензин, а мой страх.

Человек или чудовище?

Окошко GPS-навигатора загорается. На нем появляется самодовольное лицо Уоллеса. В нижнем правом углу загораются цифры обратного отсчета. Вот кто открыл гараж…

— Привет, тринадцатый! — Он улыбается. — Правила нарушаешь? Молодец. Я даже не ожидал, что дети окажутся для тебя важнее твоей Рихтенгоф.

Крепче стискиваю руль и стараюсь не слышать оравшее внутри меня чудовище, которое просилось наружу. Ускоряю машину и краем глаза замечаю цифры обратного отсчета.

07.33.

Ворвавшись на парковку клиники на немыслимой скорости, резко торможу и выскакиваю из машины.

— Черный ход! Быстрее!

С силой врубаюсь плечом в дверь запасного выхода, и она с треском разламывается пополам. Прибавив ходу, перепрыгиваю через одну ступеньку, молясь, чтобы время было справедливо и не бежало так быстро. Теперь длинный, пропахший мертвецами и формалином коридор.

— Эстер! Бруно!

Прикованный к стулу Терри подскакивает на месте так резво, что его путы, казалось, должны были разорваться. Обливаясь слезами, девушка бросается к брату и шарит по цепям в поисках замка, который должен открываться голосом.

— Бруно, тут ничего! — Она поднимает на меня перепуганные глаза. — Ничего!

От гнева у меня грохочет в голове. Заревев раненым зверем, я хватаю цепи и разрываю их руками. Дыхание перехватывает, красная ярость застилает глаза, я едва возвращаюсь ко всему человеческому.

— Он нас обманул, — выдыхаю я. — Обманул. Нет никакого замка с голосом. Просто я должен был выбрать, к кому поеду первым…

Голова кружится, кожу на руках начинает неприятно жечь. Я знаю, к чему это может привести, поэтому пытаюсь ухватиться за последнюю соломинку человечности, которая стояла передо мной и трясла меня за плечи.

— Бруно! — Эстер тянет меня за руку к выходу. — У нас нет времени! Вальтерия!

Терри остается в клинике, пообещав нас догнать. Когда мы запрыгиваем в машину, и я разгоняю ее, окошко GPS-навигатора снова вспыхивает.

— Обидно, тринадцатый, — сокрушенно говорит Джон. — Действительно поверил, что существуют какие-то кодовые замки от наручников? Веришь, что я бы дал погибнуть детям?

Я молчу, зная, что он меня все равно не услышит. Руки дрожат от бессильной ярости.

— Невольно задумываюсь, что поступаю слишком жестко. — Уоллес вздыхает. — Кстати, твоя любимая зверушка очень расстроилась, она там бьется в капкане, истекая кровью. Поэтому дам-ка я тебе с ней попрощаться. Ей сейчас там так одиноко, ты ведь ее бросил.

На экране появляются цифры обратного отсчета и подвал, в котором прятали Рихтенгоф. Она обреченно смотрит куда-то в сторону. Услышав щелчок включившейся камеры, вскидывает голову и с надеждой заглядывает в объектив. Мое сердце сжимается.

— Бруно? — тихо зовет она.

— Вал! — Я кричу так, что темнеет в глазах, хотя прекрасно знаю, что никакого микрофона в моем навигаторе нет. — Вал!

Она ждет ответа, в ее черных глазах все еще плещется надежда. А цифры обратного отсчета внизу сигнализируют о том, что ее уже нет.

01:13

— Я вижу, что камера работает, — говорит вампир. Впервые слышу в ее голосе страх. — Буду надеяться, что ты меня все-таки слышишь. Я никогда не боялась смерти, но сейчас мне почему-то страшно. У меня была отвратительная жизнь, полная отчуждения: от меня отказалась семья, я долго скиталась. Все изменилось, когда появилась ты.

Меня всего трясет, становится невероятно тяжело вести машину.

— Иногда ты вел себя как полный идиот, о чем я не стеснялась тебе напоминать. — Голос Рихтенгоф дрожит, но она решительно продолжает. — Но из-за твоей непролазной глупости моя жизнь словно наполнилась смыслом. Мы с тобой сами стали частью чего-то большего. У нас появилась стая. У нас появилось, ради чего жить.

— Господи, Вал… — Я чувствую, что вот-вот разрыдаюсь, в глазах темнеет.

— Не хочу запомниться тебе сентиментальной, но перед смертью, думаю, такое позволительно. — Она прерывается и делает глубокий вдох. — Ты самое дорогое, что у меня есть. Я люблю тебя, Бруно Джексон.

Запись прерывается, и я кричу. Кричу так громко, что ломается и разрывается душа. Несколько крепких ударов по рулю, и я снова впечатываю педаль газа в пол. На экране появляется лицо Уоллеса.

— Какой удачный эксперимент, — протягивает он с напускной трагичностью. — Мне удалось выдавить скупую слезу убийцы моего деда. Видел бы ты, тринадцатый, как она разрыдалась. Даже самые непробиваемые стены ломаются, если поднести к ним хороший таран. А что…

Размахнувшись, врубаюсь кулаком в экран навигатора. Вспыхнув десятком искр, он переламывается пополам и падает на пол машины.

— Бруно… — Эстер касается моего плеча.

— Мы успеем, — твердо говорю я. — А потом я найду этого ублюдка и разорву на куски.

До крепости остается совсем немного. Времени почти нет, но преданное сердце отказывается слушать доводы разума. Вырулив к огромной поляне, я гоню по траве. Серые руины крепости кажутся такими далекими, хотя до них уже можно добраться пешком.

— Ну же… Ну же!

Бывают в жизни такие моменты, когда ночные кошмары возвращаются в реальность. Когда старые затянувшиеся раны, которые уже давно не кровоточили, разом вскрываются, расплескивая горячую кровь и наполняя душу болью, страхом и ненавистью.

Огромный столб огня. Крепость вспыхивает, серые камни летят в разные стороны, словно сама земля не выдержала и рванула своим гневом в небо.

— Пригнись! — кричит Эстер.

Нырнув под сиденье, слышу, как громадные булыжники обрушиваются на крышу и лобовое стекло машины. Девушка, спрятавшаяся рядом, крепко стискивает мою дрожащую руку. Когда снаружи все стихает, я даже не забочусь о том, чтобы открыть дверцу.

Просто сношу ее одним сильным ударом.

Пахнет дымом и гарью. Пахнет смертью и удручением. Руины горят, и я останавливаюсь как вкопанный, не веря своим глазам. Сердце в груди разрывается.

— Вальтерия…

Тихий шепот, в котором еще осталась глупая надежда. Прибавляю шаг и иду в сторону серых стен, охваченных пламенем. Ноги не слушаются, я спотыкаюсь и не могу удержать равновесие.

Я не успел.

— Вальтерия.

Я ничего не помню.

Меня больше нет.

3

— Вам понадобится одеяло?

Полицейский осторожно берет меня за плечо, и я вырываюсь, все еще расхаживая возле желтой ленты и дыша на счет. Полиция приехала резвее обычного, теперь они занимались тем, что искали останки и устанавливали причину взрыва.

— Мистер, вам лучше…

— Убери от меня свои чертовы руки! — рявкаю я, и полицейский, тяжело вздохнув, отходит в сторону.

Оглядываюсь по сторонам и убеждаюсь, что все это мне не снится. Люди в спецодежде суетились на месте взрыва, разбирая завалы и пытаясь обнаружить хотя бы что-то.

Я оборачиваюсь на машину скорой помощи. Эстер и Терри сидят рядом, укутавшись в одно одеяло и рыдая. Мальчика кто-то подбросил до крепости. А я все еще не теряю надежды. Моя любимая всегда спасалась в самый последний момент. Не может быть такого, что у нее не получилось.

— Застегивай!

Подпрыгнув на месте, впиваюсь пальцами в желтую ленту и вглядываюсь в пепельный сумрак руин. Двое мужчин в форме выносят большой черный пластиковый пакет для тел.

Я кричу в темноту так, что закладывает уши. Слезы брызгают из глаз.

Черный полиэтилен, в котором осталась вся моя жизнь.

— Мистер Джексон? — зовет полицейский. — Мы подготовим все для опознания.

Я не слышу его слов. Слезы заливают лицо, грудь сдавливает глухая боль.

Я верил до последнего.

4

— Здравствуйте, сэр! — Банковский служащий расплывается в улыбке. — Чем могу быть полезен?

— Простите, мне нужна банковская ячейка Вальтерии Рихтенгоф, — начинаю я и прокашливаюсь. Ее имя болью застревает в горле. — У меня нет ее документов, но…

— Вы Бруно Джексон, верно? — осведомляется он, пробегая взглядом по моим документам.

— Верно.

— Если у вас есть код, то вас велено пропустить. — Служащий проверяет что-то в компьютере. — Об этом нас уведомил хозяин ячейки.

— Два, четыре, шесть, два, восемь, — тихо говорю я. Те самые цифры с маленького листка на каминной полке.

— Следуйте за мной.

Служащий провожает меня до тяжелой двери. Дрожащей рукой я снова набираю код, и громадная створка открывается, пропуская меня внутрь.

— Я буду рядом, если понадоблюсь.

Ты не понадобишься.

Работник уходит, оставляя меня в бронированном железном помещении, заставленном маленькими шкафчиками. На столе посреди комнаты громоздится деревянный стол с небольшим сундуком. Щелкнув замком, открываю его. Сложенное вчетверо письмо и конверт. Руки дрожат, на глаза снова наворачиваются слезы.

Дорогой Бруно,

Если ты читаешь это, значит я была слишком самоуверенной и все-таки погибла. Я предвидела такое развитие событий, поэтому прошу тебя не развешивать нюни, а позаботиться о тех, кто в этом нуждается больше всего. В банковской ячейке ты найдешь достаточно денег для того, чтобы перебраться куда-нибудь подальше от Сьеррвуда и забрать с собой Эстер и Терри.

Я не уверена, что может случиться, но, умоляю, не пытайся за меня мстить. Просто возьми деньги, документы и отправляйся на поиски лучшей жизни. Прежде чем начать ее, открой конверт. Только прошу тебя сделать это там, где бы тебя никто не увидел. Там очень ценная информация, которую я долгое время от тебя скрывала. Самое время для правды. Береги, пожалуйста, Эстер, Терри и Байрона.

Бесконечно любящая тебя,

Вальтерия Рихтенгоф

Я оседаю на пол, и письмо выскальзывает из рук. По щекам снова катятся горячие капли, и на этот раз у меня не получается сдерживать рыдания. Все мое нутро буквально разламывается и кровоточит. Потянув за ворот рубашки, расстегиваю ее так, чтобы было легче дышать.

Как двигаться дальше, когда мертв тот, кого ты любил больше всех живых?

5

Ничего не может быть более уединенным, чем Грауштайн. Стою на пороге и смотрю в мрачную пустоту комнат.

— Любимая, я дома.

Швырнув куртку на пол, прохожу внутрь. Стараясь не вдыхать знакомые ароматы, медленно иду в гостиную и усаживаюсь напротив камина.

Время здесь остановилось. На мебель лег тонкий слой пыли, затхлый воздух все еще пропитан мятой и медицинским спиртом, которым пахнет из лаборатории. Решительно схватив ведерко для угля, развожу камин.

Вверх взмывают языки пламени, теплые, горячие и ослепляюще-яркие в беспросветном холодном мраке. Они плюются снопами искр, танцуют и извиваются, словно причудливые морские рыбы с длинными роскошными хвостами.

Я сижу достаточно близко к очагу, но он не согревает замерзшую кожу, не дарит ощущение безопасности. Огонь раздражает уставшие глаза, и я невольно прищуриваюсь. В уголках глаз скапливаются слезы.

Во всем виновато чертово пламя, которое совсем не греет.

Время замедляет свой бег, и каждый час просачивается сквозь меня как маленькая бесконечность. Отхлебывая из бутылки, я около трех часов молча сижу возле камина, ожидая, пока пламя полностью погаснет. Когда тлеющие угли тают в предрассветной мгле, повисшей в комнате, допиваю последний глоток виски и тяжело поднимаюсь. У меня оставалось еще одно незаконченное дело.

Конверт. Если это письмо было ее последний волей, то я просто обязан его прочесть.

Покачиваясь на ногах, осторожно разрываю бумагу и достаю аккуратно сложенные глянцевые листы. Они убраны в маленький прозрачный файл, к которому прикреплен листок бумаги. Узнаю почерк Рихтенгоф. Похоже, заметка была адресована ее коллеге.

Томас,

Я не застала тебя на рабочем месте, поэтому приходится просить обо всем через записку. Я оставила у тебя в лаборатории два образца крови, которые тебе необходимо проверить на… Вал, ну и почерк у тебя, ни черта же не понятно! Пожалуйста, принеси результаты анализов в мой кабинет, заберу их завтра. Это очень важно, поэтому прошу тебя отнестись со всей серьезностью.

P.S. Не обращай внимания, если найдешь что-нибудь любопытное в составе, меня интересует лишь кровное родство. Надеюсь, это останется между нами.

Я еще раз перечитываю записку, пытаясь понять, зачем Вал спрятала обыкновенную рабочую переписку в нашем тайнике. Пожав плечами, извлекаю глянцевые листы из прозрачного файла. В этом документе слишком много таблиц, поэтому я не совсем понимаю, что в нем такого важного. Отложив его в сторону, разворачиваю еще один лист бумаги, лежавший рядом с глянцевым документом. Кажется, это ответное письмо Вал от коллеги. Все еще не понимая, начинаю читать.

Я все проверил, как ты просила. Состав крови действительно удивительный. Не зайдешь ко мне как-нибудь, чтобы объясниться?

Обыкновенный тест на этих двух образцах не работает, по многим параметрам выдает нули, поэтому объясню доступно. Ты дала мне кровь родственников, у которых, общая мать с очень интересным геном. В одном образце ген просматривается полностью, а в другом — наполовину. Могу лишь догадываться, кого ты там исследуешь, поэтому горю желанием узнать больше.

Денег за анализы не надо. Просто расскажи мне об этих твоих Джексонах, кровное родство которых я только что доказал.

Лист бумаги выпадает из моих рук.

Приемная дочь.

Крепкий ребенок и единственный выживший в страшной аварии.

Мощный иммунитет, позволяющий побороть вирус за одну ночь.

Отсутствие страха при виде крови.

Ощущение собственной уникальности, которое мешает жить.

Головоломка. Она складывается. Она действительно складывается.

Дрожащей рукой тянусь за телефоном и набираю знакомый номер. Трубку берут с первого гудка.

— Бруно! Я так рада, что ты позвонил!

— Привет, Эстер. — Мой голос звучит очень хрипло. — У меня для тебя новость.

— Новость? — напряженно переспрашивает девушка. — Какая новость? Что-то с похоронами?

Еще раз смотрю на документ, подтверждающий то, что мы с Эстер брат и сестра.

— Бруно, почему ты молчишь?

Я глубоко вдыхаю.

— Лучше присядь.