Стеклянные книги пожирателей снов

Глава десятая НАСЛЕДИЕ

Их всех — мисс Темпл, мисс Вандаарифф, миссис Стерн и двух солдат — по пандусу, погруженному в полутьму, вел граф д'Орканц. Они спускались в театр, который, как и прежде, вызывал только горькие чувства, взгляд ее упал на пустой стол с его болтающимися ремнями, на деревянные ящики под ним. Некоторые были приоткрыты, из них торчали куски оранжевой материи — от всего этого ноги ее чуть не подогнулись. Граф, железной рукой державший мисс Темпл за плечо, оглянулся, дабы убедиться, что все на месте, а потом, кивнув, передал ее миссис Стерн, которая встала между двумя облаченными в белое девушками и крепко взяла их за руки. Несмотря на владевшее ею бешенство, мисс Темпл вдруг почувствовала, что вся сжалась — она теперь и в самом деле была очень испугана, хотя и пыталась не смотреть на миссис Стерн. Граф водрузил чудовищный медный шлем на матерчатую подложку красного цвета (а может, это была засохшая кровь?), подошел к гигантской грифельной доске и размашисто начертил: «И БУДУТ ВОЗРОЖДЕНЫ». Эти слова показались мисс Темпл странно знакомыми, словно она читала их где-то еще, а не на этой доске, которую помнила по прошлому разу. Она прикусила губу, потому что это показалось ей важным, но память не подсказывала ей ничего более определенного. Граф уронил мелок на поднос и повернулся к ним.

— Первой будет мисс Вандаарифф, — объявил он, голос его снова звучал, подобно камням в дробилке. — Потому что она должна участвовать в торжестве, а для этого ей нужно в достаточной мере прийти в себя после инициации. Обещаю вам, моя дорогая, это только первое из многочисленных удовольствий, которые ждут вас в этот праздничный вечер.

Мисс Вандаарифф постаралась улыбнуться. Если несколько минут назад она пребывала в веселом расположении духа, то теперь мрачные манеры графа в сочетании с атмосферой этого зала опять вызвали у нее тревогу. Мисс Темпл подумала, что при виде всего этого и железная статуя какого-нибудь святого ощутила бы тревожную дрожь.

— Я не знала, что здесь есть этот зал, — сказала Лидия Вандаарифф, голос ее звучал тихо и взволнованно. — Конечно, тут много всяких помещений, и мой отец… мой отец… он очень занят…

— Я уверена, что он никак не мог предположить в вас интерес к науке, Лидия. — Миссис Стерн улыбнулась. — В особняке наверняка много кладовок и рабочих комнат, о которых вы даже и не подозреваете!

— Наверно, — кивнула мисс Вандаарифф, взглянув поверх огней пустого амфитеатра, потом неприятно рыгнула и закрыла рот ладонью. — Но тут еще будут и зрители?

— Конечно, — сказал граф. — Вы — пример. Вы были примером всю свою жизнь, моя дорогая, служа вашему отцу. Сегодня вы послужите примером для нашей работы и для вашего будущего мужа, но самое главное, мисс Вандаарифф, для себя самой. Вы меня понимаете?

Она робко покачала головой:

— Нет, не понимаю.

— Ну, это и к лучшему, — хрипловато сказал он, — потому что, уверяю вас, скоро вы поймете.

Граф сунул руку под свой кожаный фартук и извлек оттуда серебряные часы на цепочке. Он прищурился, взглянув на них, а потом вернул часы на место.

— Миссис Стерн, вы поможете мисс Вандаарифф?

Мисс Темпл глубоко вдохнула, набираясь смелости, когда Каролина отпустила ее руку и повела Лидию к столу. Граф проводил их взглядом и тут же кивнул двум макленбургским солдатам.

Прежде чем мисс Темпл успела пошевелиться, солдаты подошли к ней и, крепко ее схватив, приподняли, так что ей даже пришлось встать на цыпочки. Граф снял свои кожаные перчатки, швырнув их одну за другой в перевернутый медный шлем. Голос его был размеренный и угрожающий, как выверенные движения бритвы в руке брадобрея.

— Что касается вас, мисс Темпл, то вам придется подождать, пока мисс Вандаарифф не пройдет своего испытания. Вы будете наблюдать за ней, и это зрелище усилит ваши страхи, потому что вы абсолютно потеряли свое «я». Ваше «я» отныне будет принадлежать мне. И хуже того — я говорю вам об этом сейчас, чтобы вы смотрели с полным пониманием, — этот дар, дар вашего подчинения, будет принят вами добровольно, радостно… с благодарностью. Вы с оставшимися у вас воспоминаниями будете оглядываться на свое упрямство этих последних дней, и оно будет казаться вам капризами малого ребенка… или даже поведением непослушной комнатной собачки. Вам будет стыдно. Верьте мне, мисс Темпл, вы возродитесь здесь, вы раскаетесь и поумнеете… или умрете.

Он уставился на нее. Мисс Темпл не ответила — не могла ответить.

Граф усмехнулся, потом снова достал карманные часы и, нахмурившись, опять засунул их под фартук.

— В коридоре произошла неприятность… — начала миссис Стерн.

— Мне уже сообщили, — пробормотал граф. — Из-за этого… досадного опоздания потенциальные адепты уже волнуются… Наверное, зря я не послал вас…

Он повернулся на звук открывающейся двери со стороны другого пандуса и направился туда.

— Вы имеете хоть малейшее представление о времени, мадам?! — заревел он в темноту, после чего, вернувшись на прежнее место, присел над стоящими под столом ящиками.

За ним из темноты пандуса вышла молодая соблазнительная женщина, она была невысока ростом, а на ее круглом лице, обрамленном каштановыми волосами, гуляла нетерпеливая улыбка. На ней была маска с павлиньими перьями и сверкающее светлое платье цвета разбавленного меда, с оборкой из серебряной нити вокруг груди и на высоких рукавах, оставлявших руки обнаженными. Она несла несколько металлических сосудов с закрученными крышками. Мисс Темпл (этим вечером ее преследовали навязчивые подозрения) была уверена, что уже видела эту женщину, и вдруг она вспомнила: мисс Пул, третья женщина в экипаже на пути в Харшморт, — она в ту ночь прошла инициацию.

— Бог ты мой, мсье граф, — весело сказала мисс Пул. — Я прекрасно знаю, который час, но поверьте мне, никакой возможности избежать этой задержки не было. Наше дело затянулось…

Она замолчала, увидев мисс Темпл.

— А это кто? — спросила она.

— Селеста Темпл… Насколько мне известно, вы встречались, — сказал граф. — Каким образом затянулось?

— Я скажу вам позднее. — Мисс Пул скользнула взглядом по мисс Темпл, тем самым откровенно давая понять, почему не хочет открыто говорить о причинах своей задержки, потом повернулась и озорно помахала миссис Стерн. — Достаточно будет сказать, что мне просто пришлось переодеться — оранжевая пыль, ну вы знаете… Хотя прежде чем бранить меня… Это заняло ничуть не больше времени, чем у доктора Лоренца на приготовление вашей драгоценной глины.

Тут она протянула сосуды графу и снова отошла от него к мисс Вандаарифф, и на лице ее опять засияла улыбка.

— О, Элспет! — воскликнула мисс Вандаарифф. — Я приезжала к вам в отель…

— Я знаю, моя дорогая. Очень жаль, но мне пришлось уехать за город…

— Но мне было так плохо…

— Бедняжка! Но ведь там была Маргарет. Разве нет?

Мисс Вандаарифф молча кивнула, а потом шмыгнула носом, словно давая понять, что ее больше устраивают утешения не Маргарет, а мисс Пул, о чем последней прекрасно известно.

— Вообще-то первой там появилась мисс Темпл, — довольно холодным тоном заметила миссис Стерн. — У нее с Лидией было немало времени на разговоры, прежде чем смогла вмешаться миссис Марчмур.

Мисс Пул не ответила, но посмотрела на мисс Темпл, оценивая ее как противницу. Возвращая ей снисходительный взгляд, мисс Темпл вспомнила потасовку в экипаже (потому что именно в глаза мисс Пул ткнула она пальцами) и поняла, что, невзирая на Процесс, унижение никуда не ушло, и в памяти этой женщины остался след вроде зарубцевавшегося шрама от удара плеткой. В остальном же мисс Пул была из тех девиц с нарочито-веселым характером, присутствие которых мисс Темпл едва могла выносить, для нее это было все равно что в один присест проглотить тарелку сладостей. Как миссис Марчмур (надменная и порывистая), так и миссис Стерн (задумчивая и сдержанная) казались женщинами, много чего повидавшими на своем веку, тогда как вечная беззаботность мисс Пул представлялась показной. И это тем более вызывало неприязнь мисс Темпл, что если мисс Пул и выдавала себя за истинного друга Лидии, то всего лишь для того, чтобы ловчее навязать ей их кошмарный «приворотник».

— Да, мы с Лидией неплохо поладили, — сказала мисс Темпл. — Я ее научила, как тыкать в глазки глупым девицам, которые пыжатся превзойти сами себя.

Улыбка замерла на лице мисс Пул. Она бросила взгляд на графа — тот по-прежнему был занят своими ящиками и медными проводами, — а потом громким голосом, чтобы было слышно всем, обратилась к миссис Стерн:

— Ах, вы упустили много интересного в поместье Баскомба… или правильнее будет сказать, лорда Тарра? Наша задержка частично объясняется тем, что пришлось ловить этого немецкого доктора. Как его? Странный тип, теперь уже мертвее мертвеца, к сожалению. А частично это было связано с одним из наших объектов, ее реакция на сбор была отрицательной, но отнюдь не катастрофичной, в конце концов она доставила нам немало хлопот… Впрочем, доктор Лоренц уверен, что может исправить положение…

Она снова посмотрела на графа. Он прервал свои занятия и с бесстрастным лицом слушал ее. Мисс Пул сделала вид, что не заметила этого, и снова обратилась к миссис Стерн, уголки ее пухленьких губ двигались.

— Но вот что забавно, Каролина… Я подумала, вам это будет особенно интересно… Речь ведь об Элоизе Дуджонг, воспитательнице детей Артура и Шарлотты Траппинг.

— Да? — осторожно отозвалась Каролина, словно не понимая, что имела в виду мисс Пул. — И что же случилось с Элоизой?

Мисс Пул махнула на темный пандус у нее за спиной.

— Она здесь — в подготовительной комнате. Это мистер Граббе предложил. Не стоит, мол, терять такую энергичную противницу — потому я привезла ее сюда на инициацию.

Мисс Темпл увидела, что мисс Пул не смотрит на графа, но довольна тем, что может сообщить ему то, чего он не знает.

— Эта женщина была близка с Траппингом? — спросил он.

— И потому, конечно же, с Ксонками, — сказала мисс Пул. — Именно Франсис и соблазнил ее приехать в Тарр-Манор.

— Она раскрыла что-нибудь? О смерти полковника или… или о… — С несвойственной ему сдержанностью граф кивнул в сторону Лидии.

— Мне об этом неизвестно… хотя последним ее опрашивал заместитель министра.

— А где господин Граббе? — спросил он.

— Вообще-то вам сначала нужно найти доктора Лоренца, граф, потому что ущерб, принесенный этой женщиной (если вы вспомните о том, кто еще присутствовал в Тарр-Манор), носит такой характер, что доктор Лоренц очень хотел бы проконсультироваться с вами.

— Неужели? — прорычал граф.

— И самым срочным образом. — Она улыбнулась. — Я обещаю постараться и выведать все у этой дамочки… потому что и в самом деле впечатление такое, что слишком многие могли желать смерти полковника.

— Почему вы это говорите, Элспет? — спросил граф.

Отвечая, мисс Пул не сводила взгляда с графа:

— Я только повторяю слова заместителя министра. Находясь между многими заинтересованными сторонами, полковник мог знать столько… тайн.

— Но мы все здесь союзники, — сказала Каролина.

— И тем не менее полковник мертв. — Мисс Пул повернулась к Лидии, которая слушала их разговор со смущенной улыбкой. — А если речь идет о тайнах… Кто может сказать, чего мы не знаем?

Граф резко схватил шлем и перчатки. Для этого ему пришлось подойти ближе к мисс Пул, которая невольно сделала шаг назад.

— Сначала вы инициируете мисс Вандаарифф, — проворчал он, — а потом мисс Темпл. Потом, если будет время — и только если будет время, — проведете инициацию этой третьей женщины. Ваша главная обязанность здесь не просто проводить инициацию, а информировать публику о нашей работе.

— Но заместитель министра… — начала мисс Пул.

— Его пожелания — не ваше дело. Миссис Стерн, вы пойдете со мной.

— Граф?

Было ясно, что миссис Стерн намеревалась остаться в театре.

— Есть более важные дела, — прошипел он и повернулся к двум мужчинам в кожаных фартуках и шлемах, которые тащили под руки безвольное тело женщины.

— Мисс Пул, вы обратитесь к зрителям, но работать с оборудованием вам не разрешается. — Он обратился к погруженным в темноту пределам амфитеатра: — Откройте двери!

Он развернулся, в два шага оказался на пандусе и еще через секунду исчез.

Миссис Стерн посмотрела на мисс Темпл, потом на Лидию, выражение ее лица было слегка озабоченным, потом встретилась взглядом с улыбающейся мисс Пул.

— Я уверена, мы поговорим попозже, — сказала мисс Пул.

— Несомненно, — ответила миссис Стерн и удалилась следом за графом.

Когда она ушла, мисс Пул дала знак рукой двум помощникам графа. Наверху открылись все двери, и люди начали заполнять амфитеатр, обмениваясь вполголоса мнениями о том, что увидели внизу на сцене.

— Дорогая Лидия, прошу вас на стол. Джентльмены?

Все то время, что мисс Вандаарифф корчилась в мучениях на столе, два макленбургских солдата крепко держали под руки мисс Темпл. Мисс Пул затолкала в рот мисс Темпл кляп, чтобы та не могла издать ни звука. Как ни старалась она вытолкнуть кляп из своего рта, ее усилия приводили только к тому, что он проникал все глубже, и она даже начала беспокоиться, что проглотит его и задохнется. Была ли эта Дуджонг с доктором Свенсоном, когда его убили? При мысли о бедняге докторе у мисс Темпл на глаза навернулись слезы, но она постаралась сдержать их, потому что с заложенным носом вообще не смогла бы дышать. Доктор Свенсон… погибший в Тарр-Манор. Она не могла понять… Роджер поездом направился в Харшморт, его в Тарр-Манор не было. Какой смысл был кому-то ехать туда? Она вспомнила карточку синего стекла, где Роджер и заместитель министра беседовали в экипаже… Она полагала, что Тарр-Манор был всего лишь взяткой, которой подкупили Роджера. Может быть, все было наоборот — необходимость завладеть имением Тарр-Манор и обусловила их интерес к Роджеру?

Но потом другая мучительная мысль пришла в голову мисс Темпл — последние секунды сцены на карточке: обитая металлом дверь и высокое помещение… Широкоплечий человек, склоняющийся над столом, женщина на столе… Источником этой карточки был полковник Траппинг. Человеком у стола был граф. А женщина? Про женщину мисс Темпл ничего не знала.

Сдавленные крики Лидии, визг механизмов и воистину невыносимый запах прогнали эти мысли из головы мисс Темпл. Мисс Пул стояла подле стола, объясняя каждый этап Процесса публике, словно речь шла о каком-то изысканном блюде, но каждый момент ее воодушевления опровергался выгибающейся спиной и побелевшими от напряжения пальцами девушки, ее покрасневшим лицом и криками животной боли. К бесконечному отвращению мисс Темпл, зрители перешептывались и аплодировали при каждом ключевом моменте, относясь ко всему происходящему как к цирковому представлению. Имели они хоть малейшее представление, при чьих страданиях они присутствуют? На столе лежала девушка, красота которой не уступала красоте принцесс, любимица светской хроники, наследница империи. Они видели только корчащуюся от боли женщину и еще одну женщину, которая рассказывала им, как прекрасно то, свидетелями чего они стали. Мисс Темпл казалось, что здесь перед нею — вся жизнь Лидии Вандаарифф, спрессованная в несколько мгновений.

Когда все закончилось, мисс Темпл горько упрекнула себя. Нет, она не думала, что смогла бы вырваться из хватки двух солдат, но была уверена, что этот период наэлектризованного, жутковатого хаоса был единственным временем, когда у нее имелся хоть какой-то шанс. А теперь, как только люди графа отстегнули Лидию и сняли ее безвольное тело со стола (мисс Пул елейным голосом взволнованно нашептывала что-то в ухо потрясенной девушке), солдаты уложили на ее место мисс Темпл. Она попыталась лягаться, но сильные руки тут же пресекли ее попытки. Несколько секунд — и она уже беспомощная лежала на спине на горячей и влажной от пота матерчатой подстилке, ремни крепко обхватили ее талию, шею, грудную клетку и все конечности. Стол наклонили, чтобы зрители в амфитеатре могли видеть ее тело полностью, но сама мисс Темпл видела только сияние парафиновых ламп и множество лиц в сумерках амфитеатра, столь же безразличных к ее положению, как ждущие свой обед крестьяне с пустыми тарелками к судьбе испуганного барашка, над которым уже занесли нож.

Она смотрела на Лидию — та пошатывалась, лицо ее лоснилось от пота, влажные волосы прилипли к шее, глаза помутнели, губы обвисли, — молодую женщину на скорую руку осматривала мисс Пул. С содроганием подумала мисс Темпл о своем непокорном характере и короткой жизни — сплошные горничные и тетушки, соперницы и неудавшиеся женихи, Баскомб, мисс Пул и миссис Марчмур… Теперь она станет одной из них, ее сопротивление сломлено, ее энергия поставлена им на службу, на ее решимость, как на быка, надели ярмо и заставили пахать чужое поле.

А чего же она хотела вместо этого? Мисс Темпл была вовсе не слепая и прекрасно видела, какую свободу давал Процесс своим приверженцам и (она в этом ни минуты не сомневалась) какую железную волю обретет теперь Лидия Вандаарифф. Даже Роджер (когда перед ее мысленным взором возникло его лицо, она, невзирая на кляп во рту, издала жалобный стон) прежде, насколько она знала, был ограничен правилами поведения, коренящимися в страхе и укрощаемых желаниях. Они становились не мудрее (ей достаточно было вспомнить, как Роджер не сумел примирить ее нынешние поступки с той невестой, что знал когда-то), а лишь исступленнее. Мисс Темпл снова поперхнулась, потому что кляп царапнул мягкие ткани у самого ее горла. А она уже пребывала в исступлении. Ей не требовалось всей этой чепухи, а будь она сильна, как мужчина, и держи в руках плетку своего отца, эти мерзавцы мигом бы встали перед ней на колени.

Но кроме этого, мисс Темпл понимала (она почти не слушала разглагольствований мисс Пул), что Процесс сводился к освобождению. Миссис Марчмур сумела выбраться из борделя, миссис Стерн избавилась от вдовьей доли, а мисс Пул от бесплодных надежд найти красивого и богатого жениха. Чего не понимали они — чего не понимал никто, — так это особой природы ее собственных желаний, ее мечтаний, обожженных ярким солнцем, насыщенным влажным воздухом и запахом соли. Перед ее внутренним взором возникали фрагменты «Благовещения» Оскара Файляндта. Выражение удивленной чувственности на лице Марии и сверкающие синие руки с их кобальтовыми пальцами, вдавленными в податливую плоть… И все же она знала, что ее желание (как бы ни зажигалась она от физического прикосновения) на самом деле имело совсем другую природу… Ее цвета… Краски ее страсти… существовали до того, как художник приступил к работе над своим полотном. Белый песок, перья птиц, рыбья чешуя, перламутровые влажные раковины, еще пахнущие морем…

Таким было сердце мисс Темпл, и теперь, когда оно сильно билось в ее груди, она больше не чувствовала страха, а только исступленное бешенство. Она знала, что не умрет, поскольку у них была другая цель. Они хотели, чтобы она, миновав этап смерти, оказалась там, где начнется медленное разложение ее души, пожираемой червями, которых они разведут в ее мозгу. Она им этого не позволит. Она будет бороться с ними. Она останется самой собой, несмотря ни на что — несмотря ни на что… и убьет их всех! Она повернула голову набок, когда один из помощников графа наклонился над ней и заменил ее белую маску на защитные очки из металла и стекла, плотно прижав резиновую оправу к ее лицу. Она снова застонала, невзирая на кляп во рту, потому что металлические кромки, холодные как лед, больно врезались в ее кожу. В любое мгновение медные провода подведут к ней электрический ток. Зная, что до агонии остается лишь несколько секунд, мисс Темпл могла только тряхнуть головой и всей силой своей воли решить, что Лидия Вандаарифф поддалась по собственному желанию, а ей ничего страшного не грозит. Она будет биться и кричать только для того, чтобы убедить их в успешности Процесса, а не потому, что им удалось подчинить ее.

Два солдата ввели в зал мисс Дуджонг, безвольную, словно находящуюся где-то далеко отсюда, и усадили ее на пол. На несчастной женщине были белые одежды, но волосы ниспадали ей на лицо, и мисс Темпл не могла составить верного представления о ее возрасте и красоте. Она снова пощупала языком кляп у себя во рту и натянула ремни.

Они не начинали. Она кляла их за то, что они играют с нею. Они умрут. Все они будут наказаны. Они убили Чаня. Они убили Свенсона. Но это еще не конец. Мисс Темпл не была готова позволить им…

Ремни на голове крепко держали ее, но она услышала выстрелы… Потом сердитые крики мисс Пул… Потом еще выстрелы, и интонация мисс Пул сменилась — теперь это был уже не крик, а испуганный визг. Но за этим последовал грохот, от которого сотрясся и сам стол, а потом хор еще более громких возгласов… потом она почувствовала запах дыма и ощутила языки пламени — пламени! — рядом с ее обнаженными ногами! Он не могла ни говорить, ни двигаться, а через стекла очков видела лишь темный потолок, да и то как в тумане. Что случилось со светом? Неужели обвалилась крыша? Может быть, то, что она приняла за выстрелы, было падением потолочных балок. Ногам ее становилось все жарче. Неужели они бросят ее и она сгорит заживо? Если не бросят, а она притворится покалеченной, то они ослабят бдительность — тогда она сможет толкнуть охранника посильнее и броситься в другую сторону… Но что, если ее мучители убежали, оставив ее здесь гореть в огне?

Она почувствовала чье-то прикосновение и, вывернув руку, ухватила того, кто к ней подошел. Голову она повернуть не могла и ничего не видела сквозь сгущающийся дым… Она сжала руку… Они должны освободить ее, должны! Она выкручивала пятки, пытаясь отодвинуться от пламени, едва сдерживала крик. Рука, которую она держала в своей, вырвалась из ее хватки, и сердце ее упало, но мгновение спустя она почувствовала, как эта рука нащупывает ремни. Какая же она глупая — если она будет держать руку того, кто собирается ее освободить, он никогда не сможет этого сделать. Спустя еще одно невероятно долгое мгновение ремни ослабли, и руки ее были свободны. Ее спаситель занялся ремнями на ее ногах, а руки мисс Темпл машинально вцепились в очки на ее лице. Она быстро нащупала крепежную скобу (потому что хорошо чувствовала, где именно на ее голове была затянута эта штука) и оцарапала палец, срывая ее. Очки упали с ее лица, и мисс Темпл, ухватившись за медные провода, села, забросив это устройство себе за спину наподобие средневековой булавы, готовая в любой момент обрушить его на голову того совестливого пособника заговорщиков, который надумал ее спасти.

Он отстегнул другие ремни, и она почувствовала, как его руки проскользнули ей под ноги и за спину, чтобы снять ее со стола и поставить на пол. Мисс Темпл недовольно фыркнула от такой наглости (шелковые одеяния укрывали ее не больше, чем ночная сорочка, — непозволительная фамильярность, невзирая ни на какие обстоятельства) и уже совсем было собралась нанести удар тяжелыми очками (в них было немало острых металлических углов, которые хорошо могли проучить негодяя), одновременно другой рукой она вытаскивала кляп у себя изо рта. Дым был довольно густой — она видела за столом языки пламени, оранжевую стену, отделяющую амфитеатр от сцены и блокирующую дальний пандус, откуда доносились крики и где в полутьме метались фигуры. Он вдохнула дымного воздуха и закашлялась. Ее спаситель держал ее за талию, она почувствовала прикосновение его плеча и прицелилась ему в затылок.

— Сюда! Вы можете идти?

Мисс Темпл остановила руку на полпути… Этот голос… Она заколебалась… и тут он потащил ее за собой через клубы дыма. Глаза ее широко распахнулись и от неожиданной радости при встрече с тем, кого она узнала рядом с собой, и от того, в каком жутком виде он предстал перед ней, словно для этого ему пришлось пройти через все круги ада.

— Вы можете идти? — снова прокричал доктор Свенсон.

Мисс Темпл кивнула, пальцы ее выпустили провода. Ей так хотелось обнять его, и она непременно сделала бы это, если бы он не потащил ее за руку, показывая на другую женщину — Дуджонг? — которую доставили из Тарр-Манор. Теперь она стояла, прислонившись к круговой стене театра, а ноги ее были закутаны в шинель доктора Свенсона.

— Она не может идти! — прокричал он, перекрывая рев пламени. — Мы должны ей помочь!

Когда доктор подхватил женщину с одной стороны, а послушная мисс Темпл — с другой, та посмотрела на них. Они неловко приподняли ее; в глубине души мисс Темпл вовсе не была уверена (напротив, она даже чувствовала в связи с этим раздражение), стоило ли им принимать в свою компанию этого нового члена, хотя теперь женщина, по крайней мере, могла двигаться и что-то бормотать доктору Свенсону. Разве не про нее мисс Пул сказала, что «Франсис Ксонк соблазнил ее»? Разве она не была сторонницей заговорщиков, владеющей ценной информацией? Меньше всего хотелось мисс Темпл быть в обществе такой персоны, а тем более ей не нравилось озабоченное выражение на лице доктора, который откинул назад волосы, прилипшие к потному лицу женщины. Она слышала шаги у них за спиной и пронзительное шипение (в огонь опорожняли ведра с водой), а потом закашлялась от поднявшегося вокруг дымного пара, хлынувшего им в лица. Доктор наклонился к ней через эту Дуджонг и прокричал:

— …Чаня!.. летательный аппарат… драгунский офицер… не заглядывайте в стеклянные книги!

Мисс Темпл кивнула, но даже если бы в зале не стоял такой шум, она бы все равно не смогла разобраться в этом сгустке информации, слишком много других ощущений требовали ее внимания — горячий металл и растрескавшееся дерево у нее под ногами, женщина, которую приходилось поддерживать одной рукой, мрак, в котором нужно было брести на ощупь. Что случилось с лампами? Еще недавно сверху лилось яркое сияние, а теперь там остался один оранжевый огонек, похожий на слабое зимнее солнце, которому не по силам пробить туман… Что случилось с мисс Пул? Доктор Свенсон повернулся — за ними было какое-то движение — и подтолкнул вперед женщину, полностью отдавая ее на попечение мисс Темпл, которая поковыляла дальше. Он сделал движение рукой, понукая, подгоняя ее. В сумерках она увидела, как доктор Свенсон прицелился в преследователей, и услышала его крик:

— Идите! Идите скорее!

Мисс Темпл не принадлежала к той категории людей, которые не понимали, что для них благо, а потому чуть подогнула колени, набросила себе на плечо руку свалившейся на нее как снег на голову женщины, затем, крякнув, распрямила ноги, другой рукой обняла женщину за талию, приняв на себя столько веса новой знакомой, сколько могла выдержать, и на цыпочках пошлепала вниз по пандусу, надеясь, что наклон заставит мисс Дуджонг двигаться. Они врезались в дальнюю стену на повороте, обе вскрикнули (основная инерция удара была поглощена плечом более высокой женщины), пошатнулись, их отбросило назад, и они чуть не рухнули на пол, но мисс Темпл все же удалось удержать равновесие и направить их обеих в следующий отрезок погруженного в полный мрак коридора. Ноги ее зацепились за что-то мягкое, и обе женщины упали, но не на пол, а на тело, о которое споткнулись. Рука мисс Темпл нащупала что-то кожаное — фартук, — это был один из помощников графа, а потом — липкий след на полу, видимо его кровь. Она вытерла руку о фартук, села на корточки, взяла мисс Дуджонг под мышки и перетянула ее через поверженное тело. Она снова подставила женщине плечо (мисс Темпл недовольно пыхтела, зная, что не предназначена для подобной работы) и вытянула вперед руку, нащупывая дверь. Дверь оказалась не заперта, и лежавшее тело не мешало ее открыть. Охнув еще раз, она потащила мисс Дуджонг сквозь этот проход к свету и прохладному свежему воздуху.

Мисс Темпл на последнем дыхании затянула женщину, сколько смогла, на ковер, потом ее ноги подогнулись и она уселась на пол. На четвереньках она поползла к открытой двери и выглянула в коридор — не обнаружится ли там доктор Свенсон? В комнату затягивало дымок. Она не увидела Свенсона, захлопнула дверь и, привалившись к ней спиной, перевела дыхание.

Комната, оказавшаяся чем-то вроде гардеробной, была пуста. С одной стороны доносились звуки суеты из театрального зала, с другой — топот бегущих ног в зеркальном коридоре. Она посмотрела на свою подопечную, пытавшуюся теперь встать на четвереньки; увидела черные от грязи голые подошвы и опаленный, обесцвеченный шелк на кромке ее одежды.

— Вы меня слышите? — нетерпеливо прошептала мисс Темпл. — Мисс Дуджонг? Мисс Дуджонг!

Женщина повернулась на ее голос, волосы ниспадали ей на лицо, она изо всех сил пыталась двигаться в своем нескладном одеянии и в шинели доктора Свенсона, опутавшей ее ноги. Мисс Темпл вздохнула и присела перед женщиной. Она изображала доброту и сочувствие, хотя и прекрасно понимала, что для этого абсолютно нет времени, и, если уж быть честной, не испытывая ни того ни другого.

— Меня зовут Селеста Темпл. Я друг доктора Свенсона. Он отстал, но он нас догонит, я уверена, но если мы не убежим, то все его усилия будут потеряны даром. Вы меня слышите? Мы в Харшморте. Они с радостью убьют нас обеих.

Женщина моргнула, как замерзающая ящерица. Мисс Темпл взяла ее за подбородок.

— Слышите?

Женщина кивнула.

— Вы меня… простите… они… — Ее рука сделала неопределенное, неясное движение. — Я не могу думать…

Мисс Темпл фыркнула, а потом, не отпуская ее подбородка, откинула волосы с лица женщины резкими движениями пальцев, убирая пряди, как птица, приводящая в порядок гнездо. Женщина была старше мисс Темпл (но в нынешнем ее изможденном состоянии было бы несправедливо гадать, на сколько лет), и когда она позволила чужим рукам позаботиться о ней, в ее чертах проявилась какая-то сдержанная благодарность, так что мисс Темпл против воли почувствовала симпатию.

— Не думать — это ничего страшного, — улыбнулась мисс Темпл лишь с небольшим нажимом. — Думать я могу за нас обеих, я бы даже предпочла именно такой вариант. Но вот идти за нас двоих я не могу. Если мы хотим жить — жить, мисс Дуджонг, — вы должны двигаться.

— Элоиза, — прошептала она.

— Что?

— Меня зовут Элоиза.

— Отлично. Так все будет гораздо проще.

Мисс Темпл не рискнула открыть дальнюю дверь, потому что знала: в коридоре будет полно слуг и солдат, хотя и никак не могла понять, почему они не прибежали на пожар через гардеробную. Может быть, запрет входить в потайные комнаты, где легко могли раскрыться самые сокровенные тайны заговорщиков, распространялся даже на такие кризисные моменты? Она повернулась к Элоизе, которая по-прежнему стояла на коленях, держа в руках искромсанное одеяние — явно то самое платье, в котором она прибыла сюда.

— Они его уничтожили, — сказала ей мисс Темпл, подходя к распахнутым шкафам. — Такие у них нравы. Поверните сюда голову…

— Вы переодеваетесь? — спросила Элоиза, изо всех сил стараясь встать.

Мисс Темпл закрыла распахнутые двери шкафов и обнаружила за ними коварное зеркало. Оглянувшись, она увидела деревянную табуретку.

— Нет-нет, — ответила она. — Я разбиваю зеркало.

Мисс Темпл закрыла глаза и, с размаху ударив табуреткой по зеркалу, отскочила в сторону, но результат все равно получился более чем удовлетворительный. При каждом ударе она вспоминала кого-нибудь из своих врагов — Спрагг, Фаркуар, графиня, мисс Пул, — и выражение здорового удовольствия с каждым разом все сильнее проявлялось на ее лице. Когда образовался пролом, недостаточно, однако, широкий, чтобы пройти в него, она оглянулась на мисс Дуджонг с заговорщицкой улыбкой.

— Это потайная комната, — прошептала она и, увидев неуверенный кивок мисс Дуджонг, развернулась и снова замахнулась табуреткой.

На все это вполне могло бы уйти еще полчаса — отбить эту часть, потом эту, удалять один за другим нависающие осколки. Но мисс Темпл бросила табуретку и осторожно отступила к искромсанному платью Элоизы. Они вдвоем расстелили его, чтобы укрыть хотя бы часть осколков, и прошли через зеркало. Оказавшись в потайной комнате, мисс Темпл подняла платье, скомкала его и бросила назад. В последний раз посмотрела она на внутреннюю дверь — ее все больше одолевало беспокойство оттого, что доктор так и не появился. Она протянула руки сквозь раму и снова распахнула двери шкафов, чтобы спрятать разбитое зеркало, потом повернулась к Элоизе, которая прижимала к груди шинель Свенсона.

— Он нас найдет, — сказала ей мисс Темпл. — Возьмите меня под руку.

Они молча плелись по едва освещенному, устланному ковром коридору, их бледные, закопченные лица и шелковые одеяния казались красными в мрачном газовом свете. Мисс Темпл хотела сначала как можно дальше уйти от огня и только потом уже думать о побеге, и тем не менее на каждом повороте она оглядывалась и прислушивалась, надеясь, что доктор как-нибудь проявит себя. Неужели он спас их, но пожертвовал собой, более того, всучил ей попутчицу, которой она не знала и не имела оснований доверять. Она чувствовала, как Элоиза оттягивает ей руку, и снова и снова слышала его взволнованные слова: «Идите, идите скорее…» — и спешила дальше.

Узкий коридор разветвлялся. Налево он уходил в тупик и заканчивался лестницей, поднимающейся в темную шахту, направо был тяжелый красный занавес. Мисс Темпл осторожно, одним пальчиком, чуть сдвинула занавес. За ним была еще одна потайная комната, выходившая зеркалом в большую пустую гостиную. Если они и в самом деле хотят уйти от преследователей, решила мисс Темпл, то в последнюю очередь следует ей оставлять на их пути еще одно разбитое зеркало. Она отошла от занавеса. По лестнице Элоизе не подняться. Они двинулись дальше налево.

— Как вы себя чувствуете? — спросила мисс Темпл, вкладывая в свой шепот как можно больше задушевной уверенности.

— Гораздо лучше, — ответила Элоиза. — Спасибо за помощь.

— Не за что, — сказала мисс Темпл. — Вы знаете доктора? А мы с ним старые товарищи.

— Товарищи?

Мисс Дуджонг посмотрела на нее, и мисс Темпл, увидев в глазах женщины скептическое выражение (такая, мол, маленькая, слабенькая и одета по-дурацки), ощутила новый приступ неудовольствия.

— Это так. — Мисс Темпл кивнула. — Вам лучше будет знать, что доктор, я и человек по имени Кардинал Чань объединили усилия в борьбе с заговорщиками. Не знаю, кто из них известен вам — граф д'Орканц, графиня ди Лакер-Сфорца, Франсис Ксонк, — эту фамилию мисс Темпл произнесла с нажимом и подняв бровки, — Гаральд Граббе, заместитель министра иностранных дел, и лорд Роберт Вандаарифф. В заговоре участвуют и менее значительные фигуры — миссис Марчмур, мисс Пул, которую вы, кажется, знаете, Каролина Стерн, Роджер Баскомб, много всяких немцев… Всех назвать, конечно, довольно трудно, но к заговору имеет отношение принц Макленбургский, и дело каким-то образом связано со странным синим стеклом, из которого можно делать книги, которые содержат… или поглощают… реальные воспоминания, реальные ощущения… все это очень необычно…

— Да, я их видела, — прошептала Элоиза.

— Видели?

В голосе мисс Темпл послышалась нотка разочарования, потому что ей вдруг ужасно захотелось рассказать кому-нибудь о ее собственных удивительных ощущениях.

— Они каждой из нас показали такую книгу…

— Кто это «они»? — спросила мисс Темпл.

— Мисс Пул и доктор… Доктор Лоренц, — сказала Элоиза. — Некоторые женщины не выдержали… Они погибли.

— Потому что не хотели смотреть?

— Нет-нет, как раз потому, что смотрели. Их убила сама книга.

— Убила? Книга?

— Да, я в этом уверена.

— А меня вот книга не убила.

— Может быть, вы очень сильная, — ответила Элоиза.

Мисс Темпл шмыгнула носом. Она редко не поддавалась на лесть, даже если знала, что это всего лишь прикрытие для чего-то другого (например, когда Роджер хвалил ее за деликатность и юмор, а рука его, обнимавшая ее за талию, осторожно двигалась в самые жаркие места), но мисс Темпл и в самом деле удалось оторваться от книги собственной силой воли — достижение, которое было отмечено даже графиней. От мысли о том, что было возможно и иное, что книга могла целиком поглотить ее, что она могла погибнуть, мурашки побежали у нее по коже. Да, это могло случиться совершенно естественным образом — содержание книги было таким соблазнительным. Но она не погибла, и, более того, мисс Темпл была абсолютно уверена, что если она заглянет в еще одну из этих книг, то воздействие на нее будет меньше, и если она оторвалась от книги в первый раз, то наверняка сможет сделать это и еще. Она повернулась к Элоизе — истинный характер этой женщины все еще вызывал у нее сомнения.

— Но и вы тоже, наверно, сильная, если наши враги хотели привлечь вас в свои ряды… Вот и в Тарр-Манор вас привезли. Потом на нас напялили эти одеяния — чтобы посвятить нас в их тайны, подвергнуть Процессу и подчинить их воле. — Она замолчала и посмотрела на себя, обеими руками разглаживая свои одеяния. — И хотя я бы не сказала, что это очень уж практично, но ощущение шелковой материи на твоей коже… оно такое…

Элоиза улыбнулась или, по крайней мере, сделала попытку улыбнуться, но мисс Темпл видела, что нижняя губа женщины неуверенно подрагивает.

— Дело в том, что не помню… Я знаю, что поехала в Тарр-Манор по какой-то причине, но никак не могу вспомнить, по какой.

— Нам лучше двигаться дальше, — сказала мисс Темпл, поглядывая, не хлынут ли слезы после дрожания губы; увидев, что ничего такого не случилось, она вздохнула с облегчением. — А вы мне можете рассказать, что запомнили о Тарр-Манор. Мисс Пул упоминала Франсиса Ксонка и, конечно, полковника Траппинга…

— Я воспитательница детей полковника, — сказала Элоиза. — И меня знает мистер Ксонк… он даже проявлял ко мне повышенное внимание после исчезновения полковника. — Она вздохнула. — Видите ли, я близка с сестрой мистера Ксонка, женой полковника… я даже присутствовала в Харшморте в тот день, когда исчез полковник…

— Правда? — с излишней резкостью спросила мисс Темпл.

— Я спрашивала себя: может быть, я случайно стала свидетелем чего-то важного или услышала какую-то тайну… Что-то такое, что пробудило любопытство мистера Ксонка, или что он мог бы использовать против своих родственников, или что помогло бы ему скрыть собственное участие в убийстве полковника…

— Неужели вы могли знать, кто его убил и почему? — спросила мисс Темпл.

— Понятия не имею! — воскликнула Элоиза.

— Но если этих воспоминаний у вас не осталось, значит, их забрали, потому что они представляли для них интерес, — заметила мисс Темпл.

— Да. Но потому ли, что я узнала что-то такое, чего мне не следовало знать? Или потому, что меня… другого слова не найти… соблазнили участвовать?

Элоиза умолкла, закрыв рот рукой, в глазах ее сверкнули слезы. Отчаяние женщины было абсолютно неподдельным, мисс Темпл не сомневалась в этом, потому что, познакомившись с книгой, знала, как даже самые твердые души могут поддаться искушению. Если Элоиза не могла вспомнить, что сделала, если ее теперь грызло раскаяние, то не все ли равно, что происходило на самом деле? Мисс Темпл понятия не имела. Точно так же она не знала, может ли быть уверена в своей собственной невиновности. Впервые она впустила в свой голос тонкую нотку жалости.

— Но они не забрали вас в свои ряды, — сказала она. — Мисс Пул говорила графу и Каролине, что от вас одни неприятности.

Элоиза тяжело вздохнула, она не приняла всерьез слова мисс Темпл.

— Доктор спас меня с чердака, а потом его схватили. Я последовала за ним и попыталась в свою очередь спасти его. И тогда… простите, об этом трудно говорить… я застрелила человека. Насмерть.

— Так это же здорово! — воскликнула мисс Темпл. — Я никого не застрелила, но одного убила своими руками, а другой попал под колеса экипажа, — Элоиза не ответила, а потому мисс Темпл заговорщицки продолжала: — Я вообще-то говорила об этом с Кардиналом Чанем, а вы должны знать, что он человек действия, лишних слов не любит, я бы даже сказала, он таинственный человек… Я это поняла, как только его увидела, конечно, еще и потому, что на нем было красное пальто и мы встретились в вагоне поезда ночью. Он держал в руках бритву и читал стихи, и еще на нем были черные очки, потому что у него не в порядке глаза… Он мне сразу запомнился, и когда я его увидела в следующий раз, как раз тогда, когда мы подружились с доктором, я его тут же узнала. Доктор что-то сказал мне… о Чане… Несколько минут назад, в театре… Я ничего не поняла из-за этих ужасных криков, дыма и огня… А знаете, какую странную вещь я заметила? Иногда одна новость может вытеснить другую, особенно когда слышишь их одновременно. То же самое происходит с чувствами. Например, запах дыма и вид пламени совершенно подавили во мне способность слышать. Я просто с ума схожу, когда начинаю думать о таких вещах.

Они прошли несколько шагов, прежде чем мисс Темпл вспомнила, о чем хотела сказать вначале.

— Так вот… почему я говорила с Кардиналом Чанем… понимаете, я должна вам сказать, что Кардинал Чань — опасный человек, смертельно опасный… Он, может, убивал людей чаще, чем я покупала себе туфли… и я с ним разговаривала о тех людях, которых убила, и… понимаете, если честно, то говорить об этом было очень трудно, а закончили мы тем, что он мне рассказал, как человек вроде меня должен пользоваться пистолетом. Нужно как можно сильнее прижать дуло к телу вашей жертвы. Он говорил мне, что делать, но вообще-то помогал разобраться с оружием. Потому что тогда я понятия не имела, как нужно стрелять. Если бы вы не застрелили того типа, то, может быть, ни вас ни доктора уже не было бы в живых. А если бы не доктор, который спас меня сейчас в театре, то, может, и меня бы не было…

Элоиза не ответила. Мисс Темпл видела, что та борется со своими сомнениями, а по собственному опыту она знала, что, одолев сомнения и осознав то, что случилось, человек начинает трезво смотреть на вещи.

— Но я ведь убила герцога Сталмерского, — прошептала Элоиза. — Это государственное преступление. Вы не понимаете — меня наверняка повесят!

Мисс Темпл покачала головой.

— Те, кого убила я, были негодяями, — сказала она. — И я уверена, герцог этот был ничуть не лучше… Большинство герцогов просто ужасны…

— Да, но это никого не будет интересовать…

— Ерунда. Это меня интересует, как и вас. И доктора Свенсона, я уверена, заинтересует, а это самое главное. А на что мне наплевать, так это на мнение наших врагов.

— Но… на их стороне закон… их слову поверят…

Свое мнение о законе мисс Темпл продемонстрировала пожатием плеч.

— Вы бы вполне могли уехать… Может, доктор сумеет забрать вас в Макленбург. Или вы можете отправиться с моей тетушкой в поездку по Эльзасу… Всегда можно придумать что-нибудь. Вот, например, посмотрите, какие мы глупые: бредем по этим коридорам и не даем себе труда подумать — куда.

Элоиза оглянулась, сделала неопределенный жест рукой:

— Но… я думала…

— Да, конечно. — Мисс Темпл кивнула. — За нами наверняка снарядят погоню, а ни вам, ни мне не хватило присутствия духа посмотреть, есть ли что в карманах доктора. Он человек предприимчивый — тут никогда нельзя знать наперед… Вот надсмотрщик у моего отца никогда из дома не выходил, не взяв с собой нож, бутылку и немного табака, чтобы на неделю хватило набивать трубку. — Она застенчиво улыбнулась. — И кто знает, может, нам удастся узнать что-нибудь о тайной жизни доктора Свенсона…

Элоиза быстро заговорила:

— Но я уверена… ничего такого нет…

— Ну что вы, у каждого есть тайны.

— Уверяю вас, я ничего такого… По крайней мере, ничего неприличного…

Мисс Темпл фыркнула.

— Приличия? Да вы посмотрите, что на вас. Посмотрите на себя… Я вижу ваши ноги — ваши голые ноги! Что толку говорить о приличиях, когда нас ввергли в этот ужас, — на нас даже корсетов нет! Кто нас может судить? Не валяйте дурака — здесь все наизнанку.

Мисс Темпл протянула руку и взяла шинель доктора, но, увидев, в каком та состоянии, наморщила носик. Красноватый свет мог скрыть пятна грязи, но не запах земли, масла и пота, а с ними вместе и отвратительную вонь синей глины. Она похлопала по материи без особых результатов, хотя и выбила из нее немного пыли, но на этом и остановилась. Мисс Темпл засунула руку в боковой карман, вытащила оттуда коробку с патронами к револьверу и протянула ее Элоизе.

— Ну вот, теперь мы знаем: он из тех, кто носит патроны.

Элоиза кивнула. Мисс Темпл встретила ее взгляд и прищурилась:

— Мисс Дуджонг!

— Миссис.

— Что?

— Миссис. Миссис Дуджонг. Я вдова.

— Примите мои соболезнования.

Элоиза пожала плечами:

— Ну, я к этому уже привыкла.

— Отлично. Дело в том, миссис Дуджонг, — мисс Темпл по-прежнему говорила жестким и решительным тоном, — если вы не заметили, то Харшморт — это дом масок, зеркал, обманов, жестокости и насилия. Мы не можем позволить себе иллюзий… По крайней мере, относительно себя самих, потому что именно этим и пользуются наши враги. Клянусь вам, я видела очень мерзкие вещи, и со мной делали мерзкие вещи. Я тоже прошла… — Она потеряла мысль и замолчала — ее захлестнули эмоции, и тогда она снова встряхнула шинель. — Это ерунда. Обыскать карманы чьего-то пальто? Доктор Свенсон, может, жизнь отдал, пытаясь спасти нас… Неужели вы думаете, он стал бы порицать нас за то, что мы обшарили его карманы, на случай если там найдется что-нибудь, что поможет спастись нам… или поможет нам спасти его? Сейчас не время для глупостей.

Миссис Дуджонг не ответила, избегая взгляда мисс Темпл, но потом кивнула и протянула руки, сложив ладони чашечкой, чтобы принять все, что может обнаружиться в карманах. Действуя быстро (несмотря на получаемое от этого удовольствие, мисс Темпл была не из тех зануд, что бесконечно долдонят свое), мисс Темпл нашла портсигар доктора, спички, вторую синюю карточку, очень грязный носовой платок и горсть монет разного достоинства. Они посмотрели на находки, и мисс Темпл, вздохнув, принялась рассовывать все обратно, потому что своих карманов у женщин не было.

— В конечном счете, похоже, вы оказались правы — думаю, ничего нового узнать нам не удалось.

Она посмотрела на Элоизу, разглядывавшую серебряный портсигар. Он был простой, без всяких украшений, если не считать простой изящной гравировки: «Абеляру Свенсону, капитану медицинской службы, от К. С.».

— Возможно, это в память получения им нового, капитанского звания, — прошептала Элоиза.

Мисс Темпл кивнула. Она засунула портсигар назад в карман, понимая, что обе они задаются вопросом: кто подарил Свенсону этот портсигар — товарищ по службе или тайная любовь? Мисс Темпл набросила пальто себе на руку и пожала плечами. Если последний инициал «С.», возможно, в этом вовсе нет ничего интересного — скорее всего, просто знак внимания от какого-нибудь родственника.

Они пошли дальше по залитому красным светом коридору. Мисс Темпл была обескуражена тем, что доктор так и не догнал их, и недоумевала — почему их не преследуют. Она едва сдержалась, чтобы не фыркнуть от досады, почувствовав руку женщины на своей, а поворачиваясь к ней, постаралась напустить на себя спокойный вид.

— Извините, — начала Элоиза.

Мисс Темпл открыла рот — учинив кому-нибудь разнос, меньше всего она желала после этого тратить время на выслушивание извинений. Но Элоиза прикоснулась к ее руке и продолжила:

— Я была не в состоянии думать… и есть кое-что, о чем я должна рассказать…

— Должны?

— Меня взяли на воздушный корабль. Они задавали мне вопросы. Не знаю, что я им могла сказать… По правде говоря, мне не известно ничего такого, чего они бы уже не узнали от Франсиса Ксонка, но я помню, что они спрашивали…

— Кто спрашивал?

— Доктор Лоренц дал мне какое-то пойло и связал руки, а потом он и мисс Пул вынуждали меня ко всяким непотребствам… Я была целиком в их власти и не в силах им противиться, хотя мне и стыдно об этом вспоминать…

Голос женщины задрожал, в нем послышалась хрипотца. Мисс Темпл вспомнила о собственных приключениях, навязанных ей стараниями графа и графини, и сердце ее забилось сильнее… но все же она не могла сдержаться и представила себе подробности этой сцены. Она похлопала женщину по затянутой в шелк руке, и Элоиза шмыгнула носом.

— А потом меня допрашивал министр Граббе. Задавал вопросы о докторе. И о вас. И о Чане. А потом спрашивал, как я убила герцога… Никак не мог поверить, что я сделала это сама, что я не чей-то агент.

Мисс Темпл довольно громко фыркнула.

— Но потом он спросил меня — спросил едва слышно, думаю, для того, чтобы нас никто больше не слышал, — о Франсисе Ксонке. Поначалу я думала, что его интересует моя работа у сестры Ксонка. Но он хотел знать о нынешних планах мистера Ксонка. Не нахожусь ли я у него на службе сейчас? Когда я ответила, что нет, он стал спрашивать о графе и графине… в особенности о графине…

— Да, похоже, список немалый, — ответила мисс Темпл, уже начавшая терять терпение. — А что именно он хотел знать о них?

— Не они ли убили полковника Траппинга. В особенности он подозревал графиню, потому что она, как я поняла, не всегда посвящает других в свои планы или совершает поступки, не думая о том, что они могут разрушить планы других.

— И что же вы сказали заместителю министра Граббе? — спросила мисс Темпл.

— А что я могла ему сказать — я ведь ничего не знаю.

— И как он реагировал?

— Странно…

— Ну а если бы вы попытались высказать предположение?

— Вот я и говорю… Мне показалось, он испуган.

Мисс Темпл нахмурилась.

— Я ни в коей мере не хочу оскорбить вашего прежнего нанимателя, — сказала она, — но, судя по всему, полковник не страдал избытком положительных качеств. Вы рассказываете о любопытстве, проявленном министром Граббе, а я слышала, как граф д'Орканц пытался выудить из мисс Пул такую же информацию… Графиня и Ксонк интересовались тем же самым в экипаже по пути со станции. Почему это всех их интересует такая… такая жалкая личность?

— Представить себе не могу, — сказала Элоиза.

Кто бы ни убил полковника, он тем самым бросил вызов остальным заговорщикам… Или убийца бросил вызов заговорщикам еще раньше, а Траппинг каким-то образом узнал об этом, и его убили, прежде чем он успел рассказать остальным! Когда мисс Темпл отошла от него, полковник был вполне жив, значит, ему дали яд либо за несколько минут до этого, либо сразу же после. Она тогда была на пути в театральный зал… Когда она туда добралась, граф был уже в театре, а с ним и Роджер — она видела, как Роджер поднимается по винтовой лестнице перед ней. Ни Граббе, ни Ксонка она не видела (она тогда понятия не имела, кто такой Ксонк), как не видела и никого из макленбуржцев. Но за ней, позади всех, в одиночестве шла… графиня.

Они добрались до конца коридора. С одной стороны был еще один занавешенный альков, а с другой — дверь. Они чуть сдвинули занавес. В этой потайной комнате бросалось в глаза большое кресло, устланное шелковой материей и обложенное мехами. Кроме бара с выпивкой и письменного стола, какие они уже видели в других комнатах, здесь имелась медная переговорная трубка и металлическая решетка — устройства, позволявшие обмениваться инструкциями между сторонами, находящимися по разные стороны зеркала. Но эта комната предназначалась не только для допросов, но и для тайных эротических услад.

Комната по другую сторону стекла не была похожа ни на одну из тех, что мисс Темпл видела в Харшморте прежде, и мисс Темпл испытала смятение, еще более сильное, чем в театральном зале. Светлая комната с неструганым дощатым полом, освещенная простой висячей лампой, проливавшей круг желтого света на единственный имеющийся там предмет мебели — кресло (точно такое же, как и перед ними, но только без шелков и мехов), к деревянной раме которого были прикреплены металлические наручники.

Но дыхание у мисс Темпл перехватило вовсе не при виде кресла по другую сторону зеркала — в открытых дверях комнаты, глядя на единственный предмет мебели в ней, стояла графина ди Лакер-Сфорца, на ней была красная маска, усыпанная драгоценными камнями, а во рту — мундштук с горящей сигаретой. Она пустила клуб дыма, стряхнула пепел на пол и щелкнула пальцами в направлении открытой двери за ее спиной, а потом отошла в сторону, пропуская двух человек в коричневых пальто — они внесли в комнату один из длинных деревянных ящиков. Она дождалась, когда они с помощью стамесок снимут крышку и выйдут из комнаты, после чего снова щелкнула пальцами. В комнату вошел одетый в темную форму человек в золотой полумаске, в манерах его сквозила почтительность вкупе с недоуменной снисходительностью. У него были редкие светлые волосы и безвольный подбородок, а когда он улыбнулся, она увидела его порченые зубы. На его пальце красовался большой золотой перстень… Мисс Темпл снова посмотрела на форму… Перстень с печаткой… Перед ней был принц Макленбургский! Она видела его в номере отеля «Ройял» и сразу не узнала — на нем была другая маска и официальный мундир. Он сел в кресло и заговорил с графиней.

Разговора было не слышно. Тихонько подойдя к медной решетке, мисс Темпл увидела на ней медную бобышку. Мисс Темпл попробовала отвести бобышку, но та не поддавалась, тогда она попыталась ее повернуть — осторожно, чтобы та не заскрипела. Бобышка повернулась беззвучно, но до них внезапно донесся голос принца.

— …безусловно благодарен, от всей души, хотя и не удивлен, и вы должны это знать, потому что как разные хищники признают силу друг друга на лесных просторах, так и члены нашего тайного общества, наделенные превосходством, сходным образом притягиваются друг к другу, и вполне естественно, что мы, имеющие столь поразительное духовное сродство, должны вступить в союз, не противясь природному зову…

Принц начал расстегивать воротник своего мундира. Графиня не шелохнулась. Мисс Темпл не могла поверить, что такой человек может столь бесстыдно говорить с женщиной… хотя она и знала, что наглость принца не стоит недооценивать. И все же она сложила губы трубочкой, с ужасом слушая его пустую болтовню, а он тем временем своим бледным скрюченным пальцем боролся с двойным рядом серебряных пуговиц. Мисс Темпл посмотрела на миссис Дуджонг, на лице которой было такое же смятение, и пододвинулась вплотную к ее уху.

— Это тот самый немецкий принц, — прошептала она, — и графиня…

Она не успела договорить — графиня сделала еще один шаг в комнату и закрыла за собой дверь. Услышав звук хлопнувшей двери, принц замолчал, поток его слов прервался нездоровой довольной улыбкой, обнажившей желтые зубы. Он опустил руку к пряжке ремня.

— Поверьте, мадам, я жаждал этого мгновения с того самого момента, когда впервые поцеловал вашу руку…

Графиня заговорила громким и резким голосом, четко произнося слова и не очень заботясь о смысле:

— Иосиф синий во дворце, лед растает по весне…

Принц замолчал, челюсть у него отвисла, пальцы замерли. Графиня подошла к нему поближе, задумчиво затянулась, сжимая губами свой лакированный мундштук, и выпустила облачко дыма изо рта, словно продемонстрировав свои скрытые демонические силы.

— Ваше высочество, вы запомните, что взяли у меня в этой комнате то, что вам хотелось. Хотя вы получите громадное удовольствие, вы ни при каких обстоятельствах не сможете поделиться этой информацией с кем-либо еще. Вы понимаете?

Принц кивнул.

— Это займет у нас полчаса, а потому у меня не будет никакой возможности увидеть в этот промежуток времени Лидию Вандаарифф или ее отца. Я также поставила вас в известность о том, что граф д'Орканц предпочитает юношей. Этой информацией вы тоже не сможете ни с кем поделиться, но, зная об этом, не будете препятствовать графу, если он захочет остаться наедине с вашей невестой. Вы понимаете?

Принц кивнул.

— И наконец, несмотря на нашу сегодняшнюю встречу, вы запомните, что этой ночью, еще до свадьбы, лишили невинности мисс Вандаарифф, поскольку она не могла противиться вам. Вследствие вашей невоздержанности она забеременеет. Вы понимаете?

Принц кивнул. Графиня повернулась, потому что в дверь раздался робкий стук. Она чуть приоткрыла ее, увидела, кто стучит, и только потом распахнула целиком.

Мисс Темпл прижала руку ко рту. В дверь вошел Роджер Баскомб.

— Да? — ровным голосом спросила графиня.

— Вы хотели знать… Я направляюсь за книгами вечерней жатвы и собираюсь встретиться с заместителем министра…

— И вы доставите книги графу?

— Конечно.

— Вы знаете, какая нужна мне?

— Да, вам нужна книга лорда Вандаариффа.

— Непременно проверьте, чтобы она была на месте. И наблюдайте за мистером Ксонком.

— На какой предмет?

— Я не знаю, мистер Баскомб, отсюда и необходимость наблюдать за ним как можно внимательнее.

Роджер кивнул. Он скользнул взглядом мимо графини по человеку в кресле, наблюдавшему за их разговором с любопытством, как кот — за солнечным зайчиком. Графиня проследила направление взгляда Роджера и самодовольно усмехнулась.

— Скажите графу, что это дело сделано. У нас с принцем страстное свидание, вы что — не видите?

Она позволила себе издать глухой смешок при одной только мысли о столь невероятном событии, а потом вздохнула задумчиво и с удовольствием, словно ее посетила какая-то мысль.

— Ужасно, когда человек не может противиться собственным желаниям… — Она улыбнулась Баскомбу, а потом обратилась к принцу: — Мой дорогой Карл-Хорст, скажите, вы ведь в это самое мгновение наслаждаетесь моим телом? Все ваше существо в чувственных судорогах? Вы никогда не испытывали ничего подобного и уже не испытаете? Вы всегда будете сравнивать свои наслаждения в будущем с этим моментом и всегда… в пользу последнего.

Она снова рассмеялась. Лицо принца порозовело, его ягодицы неуклюже подергивались на сиденье, ногти скребли обивку. Графиня посмотрела на Роджера с иронической улыбкой, которая лишний раз подтвердила мисс Темпл, что ее бывший жених в такой же степени — объект манипуляций этой женщины, как и принц. Графиня повернулась к принцу.

— Вы… можете… кончить, — сказала она, поддразнивая его, как собаку, ждущую подачки.

При этих словах принц замер, он хватал ртом воздух, как рыба, что-то бормотал, обеими руками вцепившись в подлокотники. По прошествии времени, показавшегося мисс Темпл очень коротким, он глубоко вздохнул, плечи его ссутулились после напряжения, и неприятная улыбка вернулась на его лицо. Он с отсутствующим видом подергал себя за брюки, на которых проступило влажное пятно, и облизнул губы. Мисс Темпл с отвращением фыркнула, глядя на этот спектакль.

Она перевела взгляд на графиню, и ладонь ее взлетела, чтобы закрыть рот. Графиня смотрела прямо в зеркало. Бобышка на сетке была повернута, и фырканье мисс Темпл услышали с другой стороны.

Графиня резко крикнула Роджеру:

— Там кто-то есть! Зовите Бленхейма! На другую сторону — немедленно!

Мисс Темпл и Элоиза отшатнулись к занавесу, а Роджер опрометью метнулся из комнаты. Графиня направилась к зеркалу, лицо ее исказилось от бешенства. Принц, когда она проходила мимо, попытался встать и обнять ее:

— Моя дорогая…

Она, не останавливаясь, ударила его по лицу, отчего тот рухнул на колени. Графиня подошла вплотную к зеркалу и закричала так, будто ей были видны их испуганные лица:

— Кто бы ты ни был… Что бы ты ни делал… Ты — покойник!

Мисс Темпл за руку потащила Элоизу через занавес к ближайшей двери. Куда они направятся, не имело значения, главное теперь было поскорее выбраться из этого коридора. Даже из-под полумаски было видна гримаса ярости, исказившая лицо графини, и мисс Темпл, дергая ручку двери, чувствовала, что все ее тело дрожит от ужаса. Они ввалились в дверь и захлопнули ее за собой, а потом тут же вскрикнули от страха, увидев чью-то застывшую фигуру, вдруг неожиданно возникшую над ними. Но это был всего лишь портрет на задней стороне двери — написанный маслом портрет мужчины в черном с пронзительными глазами и холодными тонкими губами — лорд Вандаарифф, за которым угадывались контуры Харшморта. И даже на бегу, когда сердце ее грозило вырваться из груди, мисс Темпл узнала руку Оскара Файляндта. Но… разве он не был мертв? А Вандаарифф разве не поселился здесь всего два года назад? Она застонала от досады, что не может остановиться и поразмыслить над этим.

Они с Элоизой плечо к плечу проскочили через странный зал с картинами и скульптурами и мозаичным полом. Услышав приближающиеся шаги, опрометью метнулись в противоположном направлении, завернули за один угол, потом за другой, потом оказались в холле, черно-белый мраморный пол которого был выложен на манер шахматной доски. Мисс Темпл услышала крик. Их заметили. Элоиза побежала было налево, но мисс Темпл ухватила ее за руку и потащила вправо, к темной громаде железной двери, подумав, что сможет запереть ее с другой стороны и оторваться от преследователей. Они понеслись туда, их босые ноги мелькали по мраморному полу, потом перескочили на холодную как лед металлическую площадку. Мисс Темпл подтолкнула Элоизу к нисходящей винтовой лестнице из стали, а сама попыталась закрыть дверь. Та не шелохнулась. Она налегла еще раз, но опять тщетно. Она упала на колени, вытащила деревянный клин, удерживавший тяжелую дверь, и захлопнула ее в тот момент, когда до них донесся звук бегущих по мраморному полу ног. Щелкнул замок, а она снова упала на колени и обеими руками затолкала клинышек назад под дверь, после чего бросилась за миссис Дуджонг, ощущая босыми ножками холодную сырость металлических ступеней.

Лестница была винтовой, и ступеньки сильно сужались к центральному чугунному столбу, а потому мисс Темпл решила, что справедливо будет, если она (поскольку она миниатюрнее Элоизы) будет идти ближе к середине на полшага за другой женщиной, но держа ее за руку, чтобы Элоиза другой рукой опиралась на перила. Металлические ступеньки леденили их босые ноги. Мисс Темпл казалось, будто она в ночной рубашке бежит по галерее заброшенной фабрики, иными словами, было ощущение такое же, как в тех странных ее снах, что почти всегда заканчивались неловкими ситуациями с людьми, которых она едва знала. Мчась вниз по лестнице (и искренне удивляясь самому существованию этой темной металлической башни — под землей), мисс Темпл спрашивала себя, в какую еще передрягу она затащила их обеих, потому что эта безжалостная башня поразила ее как нечто совершенно невероятное.

Кто-то позади? Какой-то шум? Она остановила Элоизу, дернув ее за руку, вскинула голову — нет ли там кого? Они услышали шаги, но не внутри башни, а (шарканье ног, обрывки слов) снаружи. Только теперь мисс Темпл посмотрела на стены башни (они тоже были из стали) и увидела странные маленькие пластинки вроде тех, что бывают иногда в экипажах между кучером и пассажиром. Элоиза сдвинула в сторону ближайшую пластинку. За ним оказалось не открытое окошко, а прямоугольник дымчатого стекла, сквозь который они смогли увидеть… И от того, что они увидели, у них перехватило дыхание.

Они смотрели вниз с верха огромного открытого зала, похожего на какой-то сатанинский улей — в стенах ряды над рядами тюремные камеры, в которые они могли смотреть, не опасаясь, что их увидят.

— Дымчатое стекло! — шепнула она Элоизе. — Заключенные не видят, наблюдают за ними или нет!

— Посмотрите, — ответила ее спутница, — разве это заключенные?

На их глазах верхний ряд камер, словно театральные ложи, стал заполняться изящно одетыми гостями в масках, они спускались через люки в потолках, расставляли раскладные стулья, откупоривали бутылки, через открытое пространство зала махали друг другу платочками из-за толстых металлических решеток. Все это было столь же невероятным и, на взгляд мисс Темпл, несообразным, как появление зрителей в подземной крипте собора.

Они находились так высоко, что, даже прижавшись к стеклу, не видели пол внизу. Сколько здесь было камер? Мисс Темпл даже приблизительно не могла себе представить, сколько заключенных может вместить это сооружение. Что касается зрителей, то их было не меньше сотни (или кто его знает, она была не особенно сильна в арифметике — может, их было три сотни?), и вся их масса громче и громче гудела, предвкушая представление, словно набирающий обороты двигатель. На цель сборища могли указывать разве что яркие металлические трубы, проходящие по верху помещения, увязанные местами в узлы, торчащие из стен вспученными венами шириной в ствол дерева. Хотя мисс Темпл была уверена, что ряды камер простираются на всю высоту зала, нижних она не видела из-за металлических труб, а это подсказало ее практичному уму, что главное тут вовсе не камеры, а трубы. Но как действовали эти трубы и что по ним перегонялось?

Мисс Темпл вскинула голову, прислушиваясь к металлическому звуку — кто-то пытался открыть заклиненную дверь. Мисс Темпл тут же схватила Элоизу за руку и потащила вниз.

— Куда мы? — прошептала Элоиза.

— Не знаю, — так же шепотом ответила мисс Темпл, — смотрите, чтобы мы не запутались в этой шинели!

— Но… — Элоиза с готовностью подняла шинель повыше, — доктор не сможет нас найти… Мы от него отрезаны! Внизу будут люди… Мы спускаемся прямо им в руки!

Мисс Темпл в ответ только фыркнула, с этим поделать ничего было нельзя.

— Смотрите под ноги, — пробормотала она. — Тут скользко.

Они продолжали спускаться, а звук наверху становился все громче — его производили как зрители в своих камерах, так и (после того, как громко, протестующее скрипнула наконец отворенная дверь) их преследователи на вершине башни. Скоро сверху до них начал доноситься стук набоек по металлическим ступеням. Женщины, не сказав друг другу ни слова, ускорили спуск, они сделали несколько полных поворотов (как далеко вниз уходила эта лестница?), потом мисс Темпл резко остановилась и повернулась к Элоизе. Обе они запыхались.

— Шинель, — проговорила мисс Темпл. — Дайте мне ее.

— Я постараюсь нести ее, чтобы не мешала…

— Нет-нет, патроны, патроны доктора — быстро!

Элоиза перебросила шинель из руки в руку, пытаясь отыскать нужный карман. Мисс Темпл двумя руками нащупала коробку, поспешно вытащила ее и подняла картонную крышечку.

— Бегите вниз, — прошептала мисс Темпл, — скорее!

— Но у нас нет оружия, — прошептала Элоиза.

— Именно! Тут темно, и, может, нам удастся с помощью этой шинели отвлечь их. Быстро — что там еще есть в карманах? Портсигар, стеклянная карточка!

Она оттолкнула Элоизу и начала быстро разбрасывать патроны по ступеням — коробка скоро опустела, и почти четыре ступеньки покрылись металлическими цилиндриками. Шаги наверху заметно приблизились. Мисс Темпл повернулась к Элоизе, нетерпеливо показывая ей — давай вперед, быстрее! — выхватила из ее рук шинель и кинула на лестницу тремя ступеньками ниже патронов. Она подняла голову — преследователи были в каком-нибудь витке от них — и бросилась вниз, приподняв полы своих одеяний, белые ноги ее замелькали, замельтешили по ступенькам.

Она догнала Элоизу, когда наверху раздался крик — кто-то увидел пальто, — потом звук первого падения, потом еще одного, крики и гулкое эхо разлетающихся патронов, ударяющихся о металл клинков и вопли людей. Две женщины остановились и посмотрели наверх, и мисс Темпл за короткое мгновение среди множества звуков разобрала скрежет летящего вниз металла и увидела луч отраженного света. Она, взвизгнув, со всей силой подтолкнула Элоизу вверх; они обе успели подпрыгнуть и усесться на перила, и хотя могли свалиться оттуда в любую секунду, но в тот момент, когда сабля, словно коса, мелькнула и полетела дальше, их ноги были приподняты, будто не хотели прикасаться к ледяным ступенькам. Сабля описала поворот и, высекая искры, унеслась дальше по лестнице. Женщины спрыгнули с перил, дивясь собственному везению, и побежали, а над ними бушевала буря гнева и боли.

Сабля очень некстати, со стоном подумала мисс Темпл, потому что, долетев до низа, наверняка насторожит тех, кто внизу. А может, и нет — может, она скосит их! Она улыбнулась своему неиссякаемому оптимизму. Никаких других мыслей ей в голову не приходило. Они добежали до последнего витка и увидели площадку, уставленную коробами, как вестибюль отеля в праздничные дни. Направо была открытая дверь, ведущая на нижний уровень огромного зала. Слева они увидели еще одного человека в медном шлеме и кожаном фартуке, он стоял на корточках перед открытой дверцей размером с дверь угольной топки, вделанной непосредственно в металлическую колонну в центре лестницы. Человек внимательно рассматривал стоявший на полу деревянный поднос, уставленный бутылками и запаянными склянками, который он, судя по всему, вытащил из дверцы. Рядом с дверцей, закрепленная на колонне, располагалась медная панель с рукоятями и кнопками. Колонна представляла собой грузовой лифт.

Из кипы упаковочной соломы, выброшенной из ящиков, торчала (вонзившаяся туда, видимо, бесшумно, поскольку человек не обратил на нее ни малейшего внимания) сабля.

В дверях появился еще один человек в шлеме, который прошел мимо кипы соломы и, взяв две запаянные воском бутыли — одну ярко-белую, другую ядовито-оранжевую, — без слов отправился назад. Женщины стояли замерев, не веря, что их еще не заметили, — может быть, шлемы ухудшали обзор и закрывали уши? Через открытую дверь мисс Темпл слышала резкие команды, звуки работающего механизма и — она была абсолютно уверена — голоса нескольких женщин.

Сверху до них доносился металлический звук разбрасываемых ногами патронов, ударяющихся о стены и ступени. Их преследователи продолжили спуск. Один из патронов пролетел мимо них, ударился о стопку клетей у дальней от них стены и закатился к ноге стоящего на корточках человека. Тот наклонил голову, обратив внимание на это невероятное событие. Для них все было кончено.

Из-за дверей раздался голос мужчины, разразившегося речью; голос был так громок, что мисс Темпл вздрогнула всем телом. Она никогда прежде не слышала таких звуков от человека, даже от матросов на корабле, доставившем ее из-за моря; этот голос был оглушителен не оттого, что говоривший напрягался изо всех сил, — его нормальное звучание таинственным образом, удивительно и тревожно усиливалось. Голос этот принадлежал графу д'Орканцу.

— Добро пожаловать всем вам, — произнес граф. Человек в шлеме поднял глаза и увидел мисс Темпл, которая спрыгнула с последней ступеньки и метнулась мимо него.

— Пора начинать, — воскликнул граф. — Делайте то, что вам было сказано!

В камерах наверху собравшиеся зрители начали петь. Она не удержалась и заглянула в открытую дверь.

Взгляду ее предстал (в обрамлении дверного косяка и за ним — серебряной изгороди из ярких, сверкающих труб) усовершенствованный вариант анатомического театра: здесь сатанинские интересы графа д'Орканца проявлялись в полной мере — мисс Темпл увидела сразу три дьявольских стола. В изножье каждого стояли какие-то механизмы из дерева и меди, в один из которых человек в шлеме вставил (как пулю в барабан револьвера) сверкающую синюю книгу. Человек с двумя бутылями в изголовье первого стола наливал синюю жидкость в воронкообразный клапан на черном резиновом шланге. Черные шланги оплетали стол, как змеи, скользкие и отвратительные, но еще более отвратительной была какая-то форма, спрятанная внизу и похожая на бледную личинку в неестественном коконе. Мисс Темпл посмотрела на второй стол и увидела мисс Пул, лицо которой тут же исчезло под жуткой черной резиновой маской, которую водрузил на нее один из ассистентов. Потом она перевела взгляд на последний стол — на нем лежала миссис Марчмур, к обнаженному телу которой третий ассистент прикреплял шланги. И последняя фигура, мощная и высокая, стояла, подняв голову к камерам; ко рту громадной маски на лице этого человека была подведена черная гладкая трубка, напоминающая какой-то дьявольский клюв. Это был сам граф. Прошла, наверно, целая секунда, прежде чем мисс Темпл протянула руку и захлопнула дверь между ними.

И вдруг ее осенило — это навязчивое видение вызвало в ее памяти последнее мгновение из синей карточки Артура Траппинга… Женщина, лежавшая на том столе, была Лидией Вандаарифф.

За спиной у нее вскрикнула Элоиза. Человек в шлеме сильной рукой обхватил мисс Темпл за плечи и швырнул ее на только что закрытую дверь, а потом сбил на пол.

Она подняла глаза и увидела, что в руке у него сабля. Элоиза схватила с подноса одну из бутылей с оранжевой жидкостью и приготовилась метнуть ее в нападавшего. К недоумению обеих женщин, он, вместо того чтобы наброситься на Элоизу, отскочил назад, а потом пустился вверх по лестнице со всей скоростью, которую позволяли ему тяжелый шлем и кожаный фартук. Ему бы еще пару крыльев, как у летучей мыши, подумала мисс Темпл, и тогда был бы настоящий кривоногий бес из преисподней.

Женщины посмотрели друг на дружку, озадаченные своим временным спасением. Дверь платформы сотряслась еще раз снаружи, а с лестницы наверху донеслись до них гулкие крики бегущего человека — крики, на которые ответили их преследователи. Времени на размышления не было. Мисс Темпл быстро взяла Элоизу за руку и толкнула ее к открытой дверце лифта.

— Вы должны залезть туда, — прошептала она. — Залезайте!

Она не знала, есть ли там место для двоих, а если есть — то сможет ли лифт поднять их обеих, но тем не менее подскочила к медной панели управления, заставляя свой усталый ум (день у нее выдался более чем насыщенный, к тому же она забыла, когда в последний раз ела) разобраться в назначении кнопок… Одна зеленая, одна красная, одна синяя, а к ним еще и медная рукоятка. Элоиза свернулась в кабинке лифта, губы мрачно поджаты, пальцы одной руки сложены в кулак, другая все еще сжимает бутылку. Крики наверху прекратились, кто-то стучал снаружи по двери. При нажатии зеленой кнопки лифт дернулся вверх, при нажатии красной — пошел вниз. Нажатие синей не дало никаких результатов вообще. Мисс Темпл снова попробовала зеленую. Ничего не произошло. Она попробовала красную, и лифт продвинулся вниз, может быть, всего на дюйм, но до самого упора.

Дверь, ведущая на платформу, сотрясалась от ударов.

Наконец она поняла, что к чему. Синяя кнопка фиксировала движение лифта в ту или иную сторону и использовалась, чтобы исключить возможность изменения направления в середине пути и не допустить, таким образом, чрезмерного износа моторов. Мисс Темпл нажала синюю кнопку, потом зеленую и метнулась к двери. Элоиза обхватила ее за талию, помогая протиснуться внутрь, лифт начал подниматься, и мисс Темпл едва успела подобрать под себя ноги; еще секунда — и пространство между полом лифта и верхом двери сомкнулось, и они оказались в полной темноте шахты, успев, однако, увидеть черные сапоги макленбургских солдат, соскочивших с последней ступеньки.

В лифте было невыносимо тесно, и после первого облегчения оттого, что, во-первых, они поднимаются, во-вторых, что лифт никто не остановил и, в-третьих, что она не лишилась ног, мисс Темпл попыталась принять более удобное положение, но сразу же обнаружила, что коленки ее упираются в бок Элоизы, чей локоть больно давит ей в ухо. Она повернула голову в другую сторону и уткнулась носом в грудь своей спутницы. Мисс Темпл, невзирая на клацание цепей лифта, сквозь мягкую плоть Элоизы услышала приглушенное биение ее сердца, словно кто-то в набитой людьми комнате отважился шепнуть ей на ухо важный секрет. Мисс Темпл поняла, что ее туловище втиснуто между ног другой женщины, которые та подобрала до самого подбородка, а ее собственные ноги невероятным образом подогнуты под ноги Элоизы. Закрыть дверцу у нее не было времени, и мисс Темпл обнимала одной рукой свои ступни, а другой — Элоизу, отчего они и не вываливались в шахту из дребезжащего лифта. Обе они молчали, но вскоре Элоиза высвободила руку, и мисс Темпл (уже невольно испытывая благодарность за ту душевную близость, что рождалась благодаря случайному, а потому и безответному тесному соприкосновению) почувствовала, как рука другой женщины мягкими, нежными движениями погладила ее по голове.

— Когда мы доберемся до верха, они попытаются сразу же вызвать его назад, — прошептала она.

— Да, попытаются, — спокойно согласилась Элоиза. — Вы должны выскочить первой. Я вас подтолкну.

— А потом я вытащу вас.

— Я уверена, у нас получится.

— А что, если нас там ждут;

— Это вполне вероятно.

— Мы возьмем их неожиданностью, — тихо заметила мисс Темпл.

Элоиза не ответила, а только прижала голову своей молодой спутницы к своей груди и вздохнула; мисс Темпл услышала в этом звуке в равной мере сладость и печаль — смесь, не до конца ей понятную. Такая физическая близость с другой женщиной не была внове для мисс Темпл, но по силе эмоционального воздействия Селеста понимала, что их приключения уже успели укрепить связь между ними — так подзорная труба сокращает расстояние между берегом и кораблем. То же самое произошло с Чанем и Свенсоном — людьми, которых она на самом-то деле ни чуточки не знала, но чувствовала, что они единственные, на кого она может опереться в этом мире или даже (и это удивило ее, потому что такая мысль могла возникнуть у нее, только если бы она смогла события последних дней поместить в контекст всей своей жизни) кто был ей небезразличен. Мисс Темпл не помнила матери и теперь спрашивала себя (смущенно и быстро теряя свою обычную самоуверенность, поскольку время для беззаботных размышлений было сейчас самое неподходящее), что значат эти чувства близости и взаимной заботы — не похоже ли все это на материнскую любовь? Щеки ее зарумянились, и мисс Темпл спрятала лицо, уткнувшись под мышку женщине и испустив вздох, в конце которого вздрогнула всем телом.

Так они и лежали в темноте, пока кабина резко и неожиданно не остановилась. Дверь шахты открылась, и мисс Темпл увидела удивленные лица двух человек в черных одеждах прислуги — один из них как раз и открыл дверь, а другой держал в руках очередной деревянный поднос с бутылями и склянками. Прежде чем эти двое успели закрыть дверь и прежде чем люди внизу успели вызвать кабину назад, мисс Темпл выкинула наружу обе ноги (она знала, что пятки у нее черны, как у какого-нибудь уличного мальчишки), целясь прямо им в физиономии, отчего они отпрянули если не из страха, то от удивления. Элоиза подтолкнула ее сзади, и мисс Темпл выскочила из двери, крича, как сумасшедшая, на двух слуг — волосы у нее были растрепаны, лицо в саже и поте, — и тут же метнулась (отчаянно рыская глазами в поисках этого приспособления) к медной панели с кнопками и нажала зеленую, которая должна была застопорить кабину.

Слуги смотрели на нее, распахнув рты и морща лбы, но выражение их лиц изменилось, когда их внимание привлекла Элоиза, выбиравшаяся из лифта ногами вперед, шелковые ее одеяния задрались до самых ягодиц, обнажив маленькие шелковые трусики, разошедшийся шов которых мигнул на одно короткое обескураживающее мгновение, приковавшее обоих мужчин к месту; наконец она выбралась из кабины целиком и встала на четвереньки. В руке она держала бутыль с ярко-оранжевой жидкостью. При виде этой бутыли мужчины отступили еще дальше, а выражение их лиц с похотливого сменилось на умоляющее.

Как только Элоиза выскочила из кабины, мисс Темпл отпустила кнопку и пошла прямо на слугу, который был без подноса, и толкнула его со всей силы обеими руками на того, который держал поднос. Оба слуги отступили, чуть не свалившись с ног, через металлическую дверь на скользкий черно-белый мрамор, все их внимание сосредоточено было исключительно на том, чтобы не уронить их драгоценные стекляшки. Мисс Темпл помогла Элоизе подняться на ноги и взяла у нее оранжевую бутылку. В шахте ожила кабина лифта, поползшая вниз. Они вышли в холл, но слуги уже успели немного прийти в себя и перегородили женщинам путь.

— Эй, что это вы делаете? — прокричал тот, что с подносом, взволнованно кивая на бутылку в руке мисс Темпл. — Где вы это взяли? Мы… мы могли… Мы все могли…

Другой просто зашипел на нее:

— Поставьте ее немедленно!

— Нет, это вы… — отрезала мисс Темпл, — поставьте поднос и убирайтесь отсюда! Вы — оба!

— Ничего такого мы не сделаем! — крикнул тот, что был с подносом, злобно сощуриваясь. — Кто вы такие, чтобы тут распоряжаться? Если вы думаете, что вы одна из шлюх хозяина и вам все можно…

— А ну прочь отсюда, — снова зашипел второй. — У нас важная работа! Нас же высекут! А вы опять заставили нас ждать лифт.

Он попытался обойти их, направляясь к двери башни, но человек с подносом не шелохнулся, пожирая их взором, полным гнева, — мисс Темпл знала, что это чувство коренится в ущемленной гордости и жалких амбициях.

— Ну уж нет! Никуда они отсюда не уйдут! Пусть-ка объяснятся — пусть расскажут, кто такие! Мне или мистеру Бленхейму!

— Не нужен нам Бленхейм! — прошипел его напарник. — Меньше всего нам нужен Бленхейм, пораскинь ты мозгами, бога ради…

— Ты посмотри на них, — сказал тот, что с подносом, выражение его лица становилось все омерзительнее. — Они не присутствуют ни на одной из церемоний… Убегают куда-то… С чего она так орала?

Второй проникся этой мыслью, и несколько мгновений оба они внимательно рассматривали двух более чем нескромно одетых женщин.

— Я уверен, если мы их задержим, то получим вознаграждение. А если мы не сделаем нашу работу, нас выгонят.

— Нам так или иначе нужно дождаться лифта.

— Да, нужно… ты думаешь, они украли эти халатики?

На протяжении этого утомительного диалога мисс Темпл обдумывала дальнейший план действий, потихоньку отходя от двери, делая один маленький шажок за другим, а двое мужчин тем временем препирались, но она видела, что они готовы на всякие глупые поступки, а потому решила действовать. В руке она держала бутылку с оранжевой и явно очень опасной жидкостью. Если она разобьет эту бутылку о голову одного из них, это, возможно, выведет из строя обоих, а она с Элоизой сможет пуститься в бегство. В то же время, судя по тому, как все шарахались от этой бутылки, словно девчонки от паука, она не могла быть уверена в том, что, разбив ее, не повредит и себе или Элоизе. Более того, бутылка была отличным оружием, и ее неплохо было бы сохранить на будущее, и вообще мисс Темпл была склонна не расходовать то, что имеет ценность. Но что бы она ни предприняла, действовать следовало решительно, дабы эти двое слуг ни в коем случае за ними не погнались, а то это бесконечное бегство начинало сильно действовать ей на нервы.

Театральным жестом мисс Темпл завела назад руку с бутылкой, а потом выкинула ее вперед, словно собираясь разбить о голову человека с подносом, который (поскольку руки у него были заняты) не мог отразить удар. Но страх получить по голове был у него так велик, что руки начали действовать автоматически, и с приближением бутылки он выпустил из рук поднос, который упал на мраморный пол. Раздался ласкающий слух звон стекла, и содержимое бутылей и склянок начало растекаться, перемешиваясь между собой.

Слуги посмотрели на нее, оба съежились при звуке удара, рты у них раскрылись, когда стало ясно, что мисс Темпл так и не выпустила — так и не собиралась выпускать — свою оранжевую бутылку из рук. Тут же взгляды всех четверых обратились к поддону, по поверхности которого, шипя, растекались жидкости, образуя пар с таким отвратительным запахом, что мисс Темпл чуть не задохнулась. Но это был не запах синей глины (в противоположность тому, что она ожидала), этот запах напомнил ей ночь, экипаж, навалившееся на нее тело Спрагга, которое она пыталась сбросить с себя, — концентрированный запах человеческой крови. Содержимое трех разбившихся склянок смешалось, преобразуясь (по-другому и не скажешь) в сверкающую ярко-красную лужицу, которая с подноса перетекла на пол в количестве большем, чем изначальные жидкости, будто, соединившись, они не только образовали кровь, но и увеличились в объеме, фонтанируя, словно из невидимой раны в мраморной плитке.

— Это что еще за глупости?

Все четверо обернулись на ровный неодобрительный голос, раздавшийся из дверей за спинами двух слуг, где с армейским карабином в руках стоял высокий человек с седыми баками и в очках в металлической оправе. На нем был длиннополый темный сюртук, изящный покрой которого лишь подчеркивал округлость его лысеющей головы и жестокость тонких губ. Слуги тут же склонили головы и начали бормотать объяснения.

— Мистер Бленхейм, сэр… Эти женщины…

— Грузовой лифт…

— Они напали на нас…

— Беглянки…

Мистер Бленхейм оборвал их с окончательностью мясницкого тесака:

— Верните поднос, возьмите новую порцию и немедленно доставьте ее по назначению. Пришлите горничную, чтобы вытерла пол. Когда закончите, явитесь ко мне. Вас предупредили о важности задачи. Я не смогу впредь пользоваться вашими услугами.

Не сказав больше ни слова, двое слуг, подхватив поддон, с которого капала жидкость, поспешили прочь, обходя своего хозяина и подобострастно наклонив головы. Бленхейм потянул носом воздух, его глаза скользнули по кровавой луже, потом вернулись к женщинам. Взгляд его остановился на оранжевой бутылке в руке мисс Темпл, но не выдал никаких его чувств на сей счет. Он сделал движение карабином.

— Вы двое идите со мной.

Они шли перед ним, а он при каждом разветвлении направлял их короткой односложной командой, и вскоре они оказались перед дверью, сверху донизу испещренной резьбой. Мистер Бленхейм быстро оглянулся и, отперев дверь, пропустил их вперед, а затем вошел сам, демонстрируя удивительную резвость для человека его комплекции, и снова запер дверь на ключ — один из множества из связки на серебряной цепочке, которую на глазах мисс Темпл засунул назад в карман жилетки.

— Лучше, чтобы нашему разговору никто не мешал, — заявил он, смерив их безразличным взглядом, который своей невыразительностью и мягкостью противоречил впечатлению жестокости, производимому этим человеком. Он с обескураживающей легкостью перекинул карабин из одной руки в другую. — Поставьте бутылку на стол рядом с вами.

— Вы меня об этом просите? — спросила мисс Темпл с выражением вкрадчивой вежливости.

— Сделайте это немедленно, — был ответ.

Мисс Темпл оглядела комнату. Потолки здесь были высокие и расписанные пейзажами — джунгли, водопады и необъятные небеса, — она решила, что, по всей видимости, это должно отображать чье-то представление об Африке, Индии или Америке. У всех стен были шкафы с оружием, повсюду были развешаны охотничьи трофеи. На полу лежали толстые ковры, повсюду стояла удобная, обитая кожей мебель. В комнате пахло сигарами и пылью, а за спиной мистера Бленхейма мисс Темпл увидела громадный шкаф, набитый бутылками. Она и представить себе не могла, что цивилизованный мир производит такое количество напитков, и решила, что, поскольку интерьер здесь связан с охотничьими подвигами, среди этих жидкостей должны быть напитки и снадобья, принадлежащие темным первобытным культурам. Мистер Бленхейм многозначительно откашлялся, и она, почтительно кивнув, поставила бутылку, куда он показал. Она посмотрела на Элоизу и, увидев недоуменное выражение на лице женщины, взяла ее за руку (в которой была синяя карточка) и укрыла своей.

— Значит, вы мистер Бленхейм? — спросила она, не имея ни малейшего представления, что может вытекать из ее вопроса.

— Да, — мрачно ответил человек, и в голосе его послышалась неприятная нотка самомнения.

— А я все думала, кто же это такой? Я столько слышала о вас.

Он не ответил, рассматривая ее внимательным взглядом.

— Очень много… — добавила Элоиза, стараясь говорить уверенным голосом.

— Я управляющий в этом доме. А вы тут устраиваете всякие дебоши. Вы недавно были в хозяйском коридоре, выслеживали, вынюхивали то, что вам не полагается знать… Только не пытайтесь отрицать. А теперь вы наверняка нарушили процедуру в башне и к тому же испачкали мне пол!

К несчастью для мистера Бленхейма, его выговоры (а он явно был из тех людей, чья власть зависела от способности устраивать нагоняи) производили впечатление только на тех, кто чувствовал за собой какую-то вину. Мисс Темпл кивнула, тем самым, по крайней мере, признавая озабоченность мистера Бленхейма.

— Я так полагаю, управлять домом подобного размера дело довольно хлопотное. У вас, наверно, большой персонал? Мне самой приходилось в разное время немало думать о соразмерности дома и численности обслуживающего персонала… Зачастую претензии владельца превосходят его финансовые возможности…

— Вы тут шпионили. Вы проникли во внутренний коридор хозяина!

— Ну и коридорчик у него, скажу я вам, — отозвалась мисс Темпл. — Если хотите знать мое мнение, то это уж вашего хозяина скорее нужно назвать шпионом…

— Что вы там делали? Что вы слышали? Что там украли? Кто вам за это заплатил?

Каждый последующий вопрос мистера Бленхейма звучал свирепее предыдущего, а к последнему его лицо зарделось, еще больше подчеркивая количество седых волос в его бакенбардах, что спровоцировало мисс Темпл на новые насмешки.

— Бог мой! Сэр… у вас ужасный цвет лица! Вам не следует пить столько джина.

— Мы просто потерялись, — ровным голосом вмешалась Элоиза. — Там случился пожар…

— Мне это известно!

— Вы же видите наши лица… мое платье… — Тут Элоиза, дабы облегчить мистеру Бленхейму понимание ситуации, перевела глаза на почерневший шелк, обтягивающий ее красивые бедра.

Бленхейм облизнул губы.

— Это ничего не значит, — пробормотал он.

Но для мисс Темпл это много что значило, поскольку тот факт, что мистер Бленхейм так пока и не доставил их к своему хозяину, означал: у него есть кой-какие свои соображения. Она указала на головы животных и стенды с оружием, сделав неопределенный жест рукой и заговорщицки улыбнувшись.

— Забавная комната, — сказала она.

— Ничего забавного. Обычная охотничья комната.

— Я так и подумала. Иными словами, это комната для мужчин.

— Ну и что с того?

— А мы женщины.

— И что из этого следует?

— А это, мистер Бленхейм, — и здесь она бесстыдно подмигнула ему, — как раз и есть тот вопрос, который мы хотим задать вам.

— Как вас зовут? — спросил он. Губы его растянулись в тонкую линию, глаза быстро заморгали. — Что вам известно?

— Это зависит от того, кому вы служите.

— Отвечайте!

Мисс Темпл сочувственно кивнула при этой вспышке гнева, словно не она, а именно его гнев и был препятствием к конструктивному разговору.

— Мы не хотим создавать никаких трудностей, — сказала она. — Не хотим никого обижать. Если вы, например, всей душой привязаны к мисс Лидии Вандаарифф…

Бленхейм отмел эту тему — словно отрубил ее резким движением руки. Мисс Темпл кивнула.

— Или если вы подчиняетесь лорду Вандаариффу, или графине, или графу д'Орканцу, или мистеру Франсису Ксонку, или заместителю министра Граббе, или…

— Вы мне расскажете, что знаете, независимо от того, кому я подчиняюсь.

— Конечно. Но сначала вы должны знать, что в дом проникли агенты.

— Человек в красном… — нетерпеливо кивнул Бленхейм.

— И еще один, — добавила Элоиза. — Из карьера на дирижабле…

И опять Бленхейм взмахом руки перевел разговор на другую тему.

— Они уже задержаны, — прошипел он. — Вопрос в другом: почему две новообращенные женщины бегают по дому и не слушаются своих хозяев?

— Я еще раз спрашиваю у вас, сэр, о каких хозяевах вы говорите? — спросила мисс Темпл.

— Но… — Он осекся, потом резко кивнул, словно найдя подтверждение своим мыслям. — Значит… они плетут друг против друга интриги…

— Мы знали, что вы вовсе не глупы. — Элоиза безнадежно вздохнула.

Мистер Бленхейм ответил не сразу, и мисс Темпл, хотя и не рискнула взглянуть на Элоизу, улучила секунду, чтобы сжать ей руку.

— Пока граф находится внизу в тюремном зале, — сказала она вкрадчивым задумчивым тоном, — а графиня — в отдельной комнате с принцем… Где в это время пребывает мистер Ксонк? Или заместитель министра Граббе?

— Или где они должны находиться? — спросила Элоиза.

— И где ваш лорд — Роберт Вандаарифф?

— Он… — начал было Бленхейм, но тут же осекся.

— Вы не знаете, где искать вашего хозяина? — спросила Элоиза.

Бленхейм покачал головой.

— Вы все еще не…

— Чем мы, по-вашему, занимались? — Мисс Темпл позволила гневной интонации проникнуть в ее слова. — Мы бежали из театра… Бежали от мисс Пул…

— Которая прибыла с мистером Граббе на дирижабле, — добавила Элоиза.

— А потом пробрались в потайную комнату, чтобы подслушать, чем занимается графиня, — продолжила мисс Темпл, — а оттуда постарались как могли помешать графу в его лаборатории.

Бленхейм нахмурился, глядя на нее.

— Так кому мы не мешали? — терпеливо спросила его мисс Темпл.

— Франсису Ксонку, — прошептал мистер Бленхейм.

— Заметьте, сэр, это сказали вы, а не я.

Он пожевал губу, а мисс Темпл продолжила:

— Как видите… мы не нарушили своих обязательств хранить тайну… Вы сами все это видели и сделали свои выводы. Однако… если бы вы попросили нас о помощи… сэр… то, возможно, вам было бы проще?

— Не исключено. Заранее нельзя сказать — нужно знать, о какой помощи вы говорите?

Мисс Темпл бросила взгляд на Элоизу, потом наклонилась к Бленхейму, словно собираясь поделиться страшной тайной.

— Вы знаете, где находится мистер Ксонк… вот в эту минуту?

— Все должны собраться в бальном зале… — пробормотал Бленхейм, — но я его не видел.

— Вот именно, — проговорила мисс Темпл, словно это имело какое-то чрезвычайное значение. — А если бы я показала вам, что он делает?

— Где?

— Не где, мистер Бленхейм… вот уж точно: не где, а как?

Мисс Темпл улыбнулась и, выхватив карточку синего стекла из руки Элоизы, показала ее Бленхейму.

Бленхейм жадно потянулся к ней, но мисс Темпл убрала руку.

— Вы знаете, что это такое… — начала было она, но в этот момент Бленхейм подскочил к ней, сильными пальцами ухватил ее за предплечье, а другой рукой вывернул карточку из ее пальцев, после чего отошел и снова облизнул губы, переводя взгляд с карточки на женщин и назад.

— Осторожнее, — сказала мисс Темпл. — Синее стекло очень опасно. Если вы не видели этого прежде…

— Я знаю, что это такое, — прорычал Бленхейм и отошел от них на два шага в сторону двери, загораживая ее своим телом; потом в последний раз посмотрел на женщин, после чего вперил взгляд в стекло.

Как только Бленхейм оказался в мире стеклянной карточки, глаза его помутнели. Мисс Темпл знала, что на этой карточке упражнения принца с миссис Марчмур, и это мистеру Бленхейму должно было показаться куда как завлекательнее, чем сцена с другой карточки, где она на диване, а Роджер поглаживает ее ножку, — и она медленно и бесшумно потянулась к ближайшей витрине, в которой лежал короткий острый кинжал с искривленным, похожим на серебряную змейку лезвием. У мистера Бленхейма перехватило дыхание, все его тело, казалось, задрожало — цикл карточки завершился, — но прошло мгновение, а он так и не шелохнулся, пойдя на второй сладострастный круг. Стараясь ставить ноги как можно тверже и помня наставление Чаня о практических действиях, мисс Темпл подошла к мистеру Бленхейму сбоку и всадила ему кинжал в ребра по самую рукоять.

Он ахнул, глаза его широко раскрылись, оторвавшись от карточки. Мисс Темпл обеими руками вытащила кинжал из его тела, которое по инерции повалилось на нее. Он посмотрел вниз на окровавленный кинжал, потом на ее лицо. Она нанесла новый удар — теперь в живот, направляя кинжал вверх, под грудину. Мистер Бленхейм уронил карточку на ковер и, сделав несколько нетвердых шагов назад, вырвал кинжал из рук мисс Темпл. С хрипом он упал на колени, из раны на животе хлынула кровь. Он не мог ни вздохнуть, ни — к счастью для женщин — закричать. Еще мгновение — и он рухнул на пол и замер. Мисс Темпл, довольная тем, что рисунок на ковре имеет красноватый оттенок, быстро встала на колени и вытерла о ковер руки.

Она подняла глаза на Элоизу, которая, не шевелясь, наблюдала за испускающим последние дыхания человеком.

— Элоиза? — прошептала она.

Элоиза, выходя из ступора, быстро повернулась к ней, глаза ее были широко раскрыты.

— Да-да, извините… Я… я не знаю… Я, наверно, думала, мы… выйдем тихонько…

— Он бы потом стал нас искать.

— Конечно. Конечно! Нет… да, боже мой…

— Он был нашим смертельным врагом! — Мисс Темпл почувствовала, что еще немного — и потеряет самообладание.

— Конечно… Просто… наверно, столько крови…

Мисс Темпл против воли почувствовала что-то вроде укола совести, слегка поколебавшего ее мрачную решимость, ведь в конечном счете убийство не давалось ей легко и не доставляло удовольствия, и, даже понимая, что действовала умно, она осознала, что совершила убийство (строго говоря, в порядке самозащиты), и снова все произошло слишком стремительно, так быстро, что она даже не успела понять, что чувствовала и во что превратилась, сделав то, что сделала. В уголках глаз у нее собрались слезы. Внезапно к ней наклонилась Элоиза и обняла ее за плечи.

— Не слушайте меня, Селеста… Я дура… правда! Вы все сделали правильно!

Мисс Темпл всхлипнула.

— Нам бы лучше оттащить его от дверей.

— Совершенно с вами согласна.

Они взяли его за руки, но, чтобы уволочь это увесистое тело (Бленхейм к этому моменту уже умер) за невысокий книжный шкаф, от них потребовалось немало усилий, и они запыхались.

Элоиза оперлась на кожаное кресло, а мисс Темпл вытерла кровь о рукав покойника. Она еще раз тяжело вздохнула, сокрушаясь о бремени, которое вынуждена была брать на себя, положила нож и принялась обшаривать карманы убитого, вытаскивая оттуда все, что там было, и складывая рядом: банкноты, монеты, носовые платки, спички, две цельные сигары и окурок третьей, карандаши, клочки чистой бумаги, патроны для карабина и связка такого количества ключей, что, как решила мисс Темпл, они должны открывать все двери Харшморта. Однако в нагрудном кармане она нашла еще один ключ… из синего стекла. Глаза у мисс Темпл широко раскрылись, и она посмотрела на свою спутницу.

Элоиза не смотрела на нее. Она сидела, сгорбившись, в кресле, одна нога вытянута, лицо открыто, глаза потускнели, обеими руками она держала перед собой стеклянную карточку. Мисс Темпл поднялась с ключом, спрашивая себя, сколько у нее ушло на это времени… и сколько раз ее спутница пережила ощущения миссис Марчмур на диване. С раскрытых губ Элоизы сорвался тихий вздох, и мисс Темпл стало неловко. Чем больше она думала о том, что ей дало синее стекло — утоленную жажду сладостного опыта и, конечно, его грубо искаженное восприятие, — тем меньше она понимала, как ей к этому следует относиться. Она уже перебрала в уме посягательства на ее честь, которые, похоже, происходили, стоило ей только сесть в экипаж, — и они не вызывали у нее ничего, кроме приступов бешенства. Но эти вторжения в ее мозг изменили ее представления о приличиях, о желании, о самой жизни, и ее обычное спокойствие духа было сильнейшим образом поколеблено.

Элоиза была вдовой, а в замужестве, видимо, находила удовлетворение своих физических потребностей, и мисс Темпл предполагала найти в ней рассудительность и сдержанность, но вместо этого с тревогой отметила выступившие на верхней губе женщины капельки пота и при виде чужих вожделений ощутила трепет в своем лоне, чего с ней не случалось никогда прежде, если не считать ее поцелуев с Роджером и его попыток нащупать ее слабые места. Мисс Темпл не могла не спрашивать себя (потому что была не чужда любопытства): не так ли выглядела и она сама, смотря в карточку?

Щеки вдовы горели, нижнюю губу она рассеянно закусила, пальцы ее, сжимавшие стекло, побелели от напряжения, дыхание стало прерывистым, она шевельнулась, и шелковая материя, тонкая и легкая, натянулась на ее теле, а под ней стали видны напрягшиеся соски, бедра ее едва заметно двигались, одна нога вытянулась на ковре, пальцы подергивались будто под воздействием невидимой силы, а помимо всего этого, к вящему очарованию мисс Темпл, Элоиза так и осталась в своей маске с перьями, которая в определенной мере (мисс Темпл чувствовала, что вовсе даже не глазеет на Элоизу) делала из нее Таинственную Незнакомку, какой казалась себе и сама мисс Темпл, когда смотрелась в голландское зеркало графини. Она продолжала смотреть на Элоизу, которая пошла по второму кругу, и теперь мисс Темпл (по ускорившемуся дыханию Элоизы) сумела определить момент, когда миссис Марчмур подала на себя тело принца, обхватив его ногами… и мисс Темпл подумала, что если сама она легко (или по меньшей мере настолько легко, чтобы не испытывать потом чувства стыда) оторвалась от карточки, то Элоиза, казалось, была целиком захвачена происходящим. Что она говорила о книге — о том, как погибают люди, о собственном полуобморочном состоянии? С решимостью, которая развеяла (как, может быть, слишком часто случалось в жизни) ее чары, мисс Темпл протянула руку и выхватила карточку у своей спутницы.

Элоиза подняла голову, совершенно не понимая, что случилось и где она находится, рот у нее был приоткрыт, глаза помутнели.

— Как вы? — спросила мисс Темпл. — Вы совсем утонули в этой карточке.

Она показала кусочек синего стекла Элоизе. Та облизнула губы и моргнула.

— Простите меня…

— Вы так разрумянились, — заметила мисс Темпл.

— Да, я чувствую, — пробормотала Элоиза. — Я не была готова…

— Ощущение такое же, как и от книги… Такое же захватывающее, хотя и менее глубокое… поскольку чем меньше стекла, тем меньше сцен. Вы ведь сказали, что книга на вас не очень подействовала.

— Нет, не подействовала.

— А вот карточка, похоже, подействовала… Да еще как.

— Похоже… и тем не менее мне кажется, я открыла там кое-что полезное…

— Я смущаюсь перед тем, что это может быть.

Элоиза нахмурилась, потому что, несмотря на слабость, не была готова выносить насмешки более молодой женщины, но тут мисс Темпл застенчиво улыбнулась и похлопала ее по коленке.

— Вы мне показались очень хорошенькой, — сказала мисс Темпл, а потом озорно усмехнулась. — Как вы думаете, доктору Свенсону вы, наверно, показались бы еще красивее?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — пробормотала Элоиза.

— Но что же вы там открыли?

Элоиза глубоко вздохнула.

— Эта дверь заперта?

— Да.

— Тогда вы должны присесть, потому что нам нужно поговорить.

— Как вам известно, — начала Элоиза, — я работаю… или, по крайней мере, работала… воспитательницей у детей Артура и Шарлотты Траппингов, а миссис Траппинг — родная сестра Генри и Франсиса Ксонков. Принято считать, что быстрым продвижением по службе полковник Траппинг был обязан закулисным действиям мистера Генри Ксонка, хотя теперь я понимаю, что на самом деле все это подстроил мистер Франсис Ксонк, чтобы с помощью своих союзников отобрать семейный бизнес у брата, и все это было сделано — поскольку полковнику стали известны самые разные государственные секреты — с благословения того же самого брата. Невольным ключом ко всему этому был полковник Траппинг, который хранил преданность Генри, передавая ему информацию и дезинформацию, которую получал от Франсиса Ксонка. Более того, именно Франсис убедил меня посетить Тарр-Манор и поделиться теми тайнами, которые мне известны, — все опять же для того, чтобы он получил рычаги влияния на своих родственников. Но необходимость в этом возникла неожиданно, именно потому, что полковника убили… Понимаете? Его убили, несмотря на то что он, по собственной воле или сам того не ведая, служил заговорщикам.

Мисс Темпл неопределенно кивнула; она сидела на подлокотнике кресла, покачивая ногой и надеясь, что в этом монологе вот-вот выплывет что-нибудь по-настоящему важное.

Элоиза продолжила:

— Можно задаваться вопросом, по каким именно причинам убили полковника, ведь он был такой незаметной фигурой.

— Доктору удалось найти еще одну карточку, в которой как раз фигурирует полковник, — вставила мисс Темпл. — Эта карточка — взгляд на мир глазами Роджера Баскомба. Карточка была зашита в подкладку мундира полковника. Но вы сказали, что увидели что-то…

Элоиза все еще размышляла.

— В ней было что-нибудь такое, что казалось особенно… секретным? Тогда было бы понятно, почему ее так прятали… так хранили…

— Нет, не сказала бы, кроме той части, в которой есть я… ну разве что… разве что последние мгновения, когда можно увидеть Лидию Вандаарифф на столе с графом д'Орканцем, который… осматривает ее.

— Что?

— Да, — сказала мисс Темпл. — Я только теперь это поняла… Когда увидела столы, я сразу же вспомнила, что видела Лидию… А когда я видела карточку, я еще не знала, кто такая Лидия.

— Но, Селеста…

Мисс Темпл нахмурилась — она даже теперь еще до конца не была уверена в своей спутнице, и, естественно, такое обращение ей не нравилось.

— Тот факт, что карточка была зашита в мундир полковника, означает, что ее никто не обнаружил! Это означает, что его знания умерли вместе с ним!

— Но они вовсе не умерли. Эта карточка в руках у доктора, а значит, тайна — у нас.

— Именно!

— Что именно?

Элоиза кивнула с серьезным видом:

— Значит, то, что я открыла, может быть еще более важным…

Больше мисс Темпл не могла выносить этот разговор намеками.

— Да, но вы так и не сказали, что это такое.

Элоиза показала на синюю карточку, лежащую на коленях мисс Темпл.

— В конце цикла, — сказала она, — вы помните, там эта женщина…

— Миссис Марчмур.

— Она поворачивает голову, и мы видим зрителей. Среди них я узнала Франсиса Ксонка, мисс Пул, доктора Лоренца… Других я не знаю, хотя вы, может, и знаете. Но за этими людьми видно… окно…

— Только это не окно, — взволнованно сказала мисс Темпл, чуть наклонившись к Элоизе. — Это зеркало! Отдельные кабинеты в «Сент-Ройяле» оснащены такими же голландскими зеркалами, сквозь которые можно видеть, что происходит в холле. И именно потому, что доктор через это прозрачное зеркало узнал парадные двери отеля, он и отправился в «Сент-Ройял»…

Элоиза нетерпеливо кивнула, потому что она наконец-то добралась до сути.

— Но вот заметил ли он, кто был в вестибюле? Люди, вышедшие из кабинета, чтобы поговорить приватно, где бы им не мешал этот, гм-м-м, спектакль.

Мисс Темпл помотала головой.

— Полковник Артур Траппинг, — прошептала Элоиза, — который очень серьезно говорил… с лордом Робертом Вандаариффом!

Мисс Темпл прикрыла ладонью рот.

— Это граф! — воскликнула она. — Граф планирует использовать Лидию… использовать ее брак. Я не могу точно сказать, каким образом он хочет это сделать, но как-то в согласии с мистическим планом Оскара Файляндта.

Элоиза нахмурилась:

— Это кто?

— Художник… мистик… открыватель синего стекла! Нам сказали, что он мертв… убит, но теперь я думаю, он, может быть, жив… Может быть, он даже содержится пленником…

— Или все его воспоминания высосаны книгой!

— О, да! Но вопрос вот в чем: а другие знают, что граф планирует для Лидии? И еще важнее — знал ли об этом ее отец? Что, если Траппинг нашел карточку Роджера? Возможно ли, чтобы полковник не понимал преступных замыслов его союзников, а когда понял — стал грозить им разоблачением?

— Я думаю, вы никогда не были знакомы с полковником Траппингом, — сказала Элоиза.

— Ну, по крайней мере, мы с ним не разговаривали.

— Скорее всего, он точно понял, что означает эта карточка, и отправился к тому единственному человеку, у которого карманы еще больше, чем у его шурина.

— А мы лорда Вандаариффа не видели — может быть, в этот самый момент он плетет свои сети, чтобы отомстить графу? А может быть, он даже не знает, что Траппинг собирался сообщить ему кое-какие сведения, но не успел передать, и его убили?

— Бленхейм не видел лорда Роберта, — сказала Элоиза.

— И план графа относительно Лидии продолжает осуществляться, — сказала мисс Темпл. — Я видела, как она пила его отраву. Если Траппинга убили, чтобы ее отец остался в неведении…

— Видимо, его убил граф! — сказала Элоиза.

Мисс Темпл нахмурилась.

— Но в то же время… я уверена, что граф не меньше других интересовался судьбой полковника.

— По крайней мере, лорд Роберт, возможно, понял, что происходит, узнав о судьбе своего тайного агента, — рассудительно сказала Элоиза. — Неудивительно, что он скрывается. Может быть, именно он теперь удерживает пропавшего художника — хочет выгодно его обменять? Может быть, он теперь плетет свой собственный заговор против них всех!

— Да, если уж об этом зашла речь, — сказала мисс Темпл, опуская взгляд на тяжелые ботинки мистера Бленхейма, торчавшие из-за обитой красной кожей оттоманки, — что мы будем делать с собственностью мистера Бленхейма… вот с этим?

Она подняла ключ синего стекла, изучая его сияние на свету.

— Из того же стекла, что и книги, — сказала Элоиза.

— Что он, по-вашему, может открывать?

— Он, должно быть, очень хрупкий… а открывает что-то сделанное из стекла?

— К такому же выводу пришла и я. — Мисс Темпл улыбнулась. — И отсюда я могу перейти к следующему соображению: этот ключ не имел к мистеру Бленхейму никакого отношения. Вы можете себе представить, чтобы кто-то из заговорщиков доверил такую вещь — а она, видимо, бесценна — кому-то, кто не входит в их число? Он управляет домом и в их заговоре может участвовать лишь в той же мере, как эти драгуны или макленбургские марионетки. Кто мог ему доверять?

— Только один человек, — сказала Элоиза.

Мисс Темпл кивнула:

— Лорд Роберт Вандаарифф.

— Кажется, у меня есть одна мысль, — заявила мисс Темпл и соскочила с подлокотника.

Осторожно перешагнув через темное пятно на ковре (тащить тело было нелегко, и они решили не очень заботиться о чистоте), она подошла к плотно набитому буфету. Действуя энергично и не без удовольствия, она нашла нераскрытую бутылку солидного возраста и маленький острый нож, которым вскрыла восковую печать и расковыряла пробку настолько, чтобы можно было вылить содержимое, потому что само вино ее не интересовало. Найдя большой пустой графин, мисс Темпл начала (высунув от усердия язычок) выливать из бутыли темно-рубиновую жидкость, стараясь осушить бутылку полностью. Когда наконец показался густоватый осадок, она отставила графин в сторону и взяла бокал, куда и долила остававшееся вино вместе с осадком. После этого взяла еще один бокал и, перегородив бортик ножиком, вылила туда остатки жидкости, так что в первом стакане осталась только мягкая гуща. Она, улыбнувшись, бросила взгляд на Элоизу, которая смотрела на нее недоуменно.

— Мы не можем продолжать наши расследования, пока заточены в этой комнате, мы не можем встретиться с доктором, мы не можем бежать, мы не можем отомстить… потому что даже с кинжалами в руках нас могут схватить или убить, когда мы попытаемся выйти отсюда.

Элоиза кивнула. Мисс Темпл улыбнулась своей собственной хитрости.

— Если только мы не прибегнем к умной маскировке. Пожар в операционном театре вызвал сильное волнение, и я готова поспорить: никто так толком и не знает, что там произошло, — слишком много дыма, слишком много стрельбы и криков, слишком мало света. Я хочу сказать, — и тут она показала на темно-красную гущу в стакане, — никто точно не знает, прошли мы Процесс или нет.

Они шли по коридору босиком, неспешным шагом, словно кол проглотив, изо всех сил стараясь сохранять безразличие ко все возрастающей вокруг суете. Мисс Темпл держала в руке нож-змейку, а синюю карточку засунула за резинку своих зеленых трусиков. Элоиза несла бутылку с оранжевой жидкостью, а стеклянный ключ спрятала на тот же манер, что и мисс Темпл. Маски свои они спустили на шеи, чтобы дать гуще получше засохнуть, потому что вокруг глаз и на переносицах, точно (по мере их художественных способностей) повторяя шрамы Процесса, был аккуратно нанесен, размазан, втерт темно-рубиновый осадок портвейна. Мисс Темпл, посмотрев в зеркало буфета, осталась вполне довольной, она только надеялась, что никто не подойдет к ним близко и не почует обман.

Пока они были в охотничьей комнате, число гостей и слуг в коридорах сильно увеличилось. Они тут же влились в поток мужчин и женщин в накидках и плащах и вечерних платьях, в масках и перчатках, и все с расчетливой почтительностью, с какой поглядывают на вооруженного томагавком краснокожего индейца, кивали двум женщинам в белых одеждах. А те никак не реагировали на эти приветствия, изображая ступор — мисс Темпл видела это в театре, — в какой впадают после Процесса. Поскольку они были вооружены, пространство вокруг них освобождалось, и мисс Темпл поняла, что гости признают за ними более высокий статус — женщин, входящих в ближний круг, так сказать. Она с трудом сдерживалась, чтобы не зарычать и не замахнуться кинжалом на эти подобострастные физиономии.

Поток гостей нес их к бальному залу, но мисс Темпл не была убеждена, что им надо туда. Более вероятным ей представлялось совсем иное: то, что им нужно (одежда, обувь, помощь друзей), находится совсем в другой стороне, в какой-нибудь комнате вроде той, где она увидела Спрагга и Фаркуара, где мебель укрыта белой материей, а столы уставлены бутылками и вином. Она нащупала руку Элоизы, и в этот самый момент шум сзади заставил их повернуться и отпустить руки. На них надвигались возглавляемые ухмыляющимся офицером две колонны драгун в красных мундирах и высоких черных сапогах, гости перед ними поспешно расступались, прижимаясь к стенам коридора, тем самым еще больше подчеркивая безвыходность положения для мисс Темпл. Она взволнованно дала знак Элоизе скрыться в толпе, но саму ее опять вытолкнули в середину, и она оказалась прямо на пути солдат. Офицер нахмурился, стараясь напугать ее, а она снова посмотрела на Элоизу — та скрылась за двумя желчного вида джентльменами в плащах серого цвета. Гости вокруг замерли в ожидании неминуемого столкновения. Офицер поднял руку, и его солдаты немедленно и четко остановились. Коридор внезапно погрузился в тишину, в которой мисс Темпл услышала прежде неразличимое хихиканье где-то у нее за спиной. Она медленно повернулась и увидела покуривающего сигару Франсиса Ксонка, который при виде ее издевательски поклонился.

— Ах, какие жемчужины встречаются случайно, — с манерной медлительностью произнес он. — Неожиданная находка…

Он замолчал, увидев следы на ее лице. Мисс Темпл не ответила — только наклонила голову, признавая его главенство.

— Мисс Темпл? — спросил он с любопытством и настороженным недоверием.

Она сделала короткий простой реверанс и снова выпрямилась.

Франсис Ксонк кинул взгляд на офицера и протянул руку, беря ее за подбородок. Она безропотно, не произведя ни звука, позволила ему повернуть туда-сюда ее голову. Он сделал шаг назад, пристально глядя на нее.

— Откуда вы заявились? — сказал он. — Отвечайте мне.

— Из анатомического театра, — сказала она как можно глуше. — Там был пожар…

Он не дал ей закончить, сунул сигару себе в зубы и протянул вперед здоровую руку, чтобы погладить ее грудь. Толпа вокруг ахнула, видя холодную решимость на его лице и его откровенно неприличные действия. Голос мисс Темпл продолжал звучать так же ровно, она не сделала ни одного движения, чтобы остановить руку, ощупывавшую ее тело.

— …был дым, стрельба… это был доктор Свенсон. Я его не видела… Я была на столе. Мисс Пул…

Франсис Ксонк отвесил мисс Темпл увесистую пощечину.

— …исчезла. Солдаты сняли меня со стола.

Не прерывая своей речи и подражая тем автоматическим движениям, что она видела прежде в театре, она с удовольствием размахнулась, целясь ножом-змейкой ему в лицо. К сожалению, он предвидел удар и успел подставить руку, на которую и наткнулось ее запястье. Он принялся выворачивать из ее руки нож. Поскольку сопротивление могло выдать ее, мисс Темпл отпустила нож, который с металлическим звоном упал на пол. Франсис Ксонк опустил вниз ее руку и отошел в сторону. Она не шелохнулась. Он посмотрел мимо нее на офицера, ноздри его раздулись. Франсис Ксонк нагнулся и подобрал нож, сунул его за пояс, повернулся на каблуках и беззаботно кинул через плечо:

— Капитан Смит, возьмите даму с собой… и побыстрее. Вы опаздываете.

Мисс Темпл могла позволить себе на ходу лишь беглый взгляд в сторону Элоизы, но та уже исчезла. Капитан Смит не грубо, но настойчиво взял ее за локоть, заставив ускорить шаг. Она мельком взглянула на офицера с выражением коровьего безразличия, и увидела лицо, которое напомнило ей о Кардинале Чане, а точнее, о Кардинале, отягощенном бременем власти, ненавистью к начальству, усталостью, отвращением к себе, и, конечно, без шрамов, уродующих глаза. Глаза у капитана были темные и теплее, чем можно было бы предположить, глядя на горькие морщины вокруг них. Он посмотрел на нее с ядовитой подозрительностью, а она снова вперилась взглядом в облаченную в элегантный костюм спину Франсиса Ксонка, рассекающего толпу впереди с властной легкостью хирургического скальпеля.

Он провел ее сквозь самые плотные сгустки собирающихся людей, которые при их появлении начинали возбужденно шептаться и таращить глаза. Ксонк время от времени обменивался рукопожатиями и дружескими похлопываниями по спине с мужчинами или мимолетными поцелуями со знатными и красивыми женщинами. Они шли следом за ним, огибая бальный зал и направляясь к открытому пространству в том месте, где сливались несколько коридоров. Ксонк, еще раз внимательным взглядом осмотрев мисс Темпл, направился к двустворчатым дверям, распахнул их и, засунув голову внутрь, что-то сказал шепотом. Несколько мгновений спустя его голова появилась снова, и он, закрыв двери, неторопливым шагом направился к мисс Темпл. Вытащив сигару изо рта, он недовольно посмотрел на нее — она почти догорала. Уронив сигару на мраморный пол, он растер ее каблуком.

— Капитан, расставьте своих людей по этому коридору в обе стороны. Пусть в особенности будут внимательны у этих, — он показал на две двери в дальнем от бального зала конце коридора, — входов во внутренние комнаты. Полковник Аспич попозже даст вам дальнейшие указания. Пока ваша задача ждать и не упускать из вида эту женщину.

Капитан резко кивнул и, повернувшись к своим людям, каждому назначил пост в коридоре и у двух дверей. Сам капитан остался на расстоянии удара саблей от мисс Темпл и от Франсиса Ксонка. Но, сказав, что ему было нужно, Ксонк более не обращал внимания на офицера, голос его понизился до шепота, столь же угрожающего, как шипение змеи, свившейся в кольцо перед атакой.

— Отвечайте мне немедленно, Селеста Темпл, только помните, что я сразу же пойму, врете вы или нет, а если врете, то это будет стоить вам головы.

Мисс Темпл кивнула с отсутствующим видом, будто ее это не касалось.

— Что вам говорил в поезде Баскомб?

Она этого не ожидала.

— Что мы должны быть союзниками, — ответила она. — Что этого хочет графиня…

— А что сказала графиня?

— Я с ней в поезде не говорила…

— До того — до того! В отеле? В экипаже?

— Она сказала, что я должна заплатить за смерть ее людей. И она трогала меня, довольно смело…

— Бог с этим, — оборвал ее Ксонк, нетерпеливо взмахнув рукой, — я говорю о Баскомбе — что она говорила о нем?

— Что он станет лордом Тарром.

Обернувшись через плечо на деревянные двери, Ксонк пробормотал:

— Наверно, там было слишком много лишних ушей… Что еще… Что еще?..

Мисс Темпл попыталась вспомнить, что же в самом деле говорила ей графиня, или придумать что-нибудь такое, что могло бы УСИЛИТЬ подозрения Ксонка…

— С нами был граф…

— Мне это известно…

— Она и в самом деле задала один вопрос ему.

— Какой вопрос?

— Я думаю, он не предназначался для моих ушей… Я не поняла.

— Что она спросила — быстро!

— Графиня спросила графа д'Орканца, каким образом, по его мнению, лорд Вандаарифф узнал об их плане оплодотворить его дочь с помощью алхимии… То есть кто, по его мнению, их выдал?

Франсис Ксонк не ответил, он сверлил ее взглядом, в котором она чувствовала неприкрытую угрозу, и пытался оценить степень ее откровенности. Мисс Темпл удалось сохранить спокойное выражение лица — она разглядывала тени на потолке над его плечом, но почувствовала, что ее последние слова так вывели Ксонка из себя, что он готов снова отвесить ей пощечину или учинить над ней еще более грубое насилие, но в это время за ними, словно подчеркивая его возрастающее бешенство, деревянные двери распахнулись и в них возникла почтительная, со свежими шрамами физиономия макленбургского посланника.

— Они готовы, мистер Ксонк, — прошептал он.

Ксонк зарычал и отступил от мисс Темпл, пощелкивая ногтями по рукоятке кинжала у него за поясом. Еще раз смерив ее пронзительным взглядом, он развернулся на каблуках и последовал за посланником в бальный зал.

Прошло, наверное, минуты две, прежде чем мисс Темпл, слыша разные голоса, глухо доносящиеся до нее из-за дверей, пришла к выводу, что заговорщики обращаются с речами к собравшимся гостям. Она ощущала присутствие у себя за спиной безмолвного капитана Смита и остальных солдат, которые через мгновение могут оказаться здесь, как бы далеко на своих постах ни находились. Она тяжело вздохнула. Она могла только надеяться, что желание получить важную информацию затмило разум Ксонка и он не заметил ее маскарада, который в большей мере был предназначен для малосведущих гостей в зале, чем для искушенных заговорщиков. Подчиняясь внезапному порыву, мисс Темпл надела маску. Она снова вздохнула. Деться ей было некуда, но, может быть, ей удастся проверить прочность ее клетки… Она повернулась к капитану Смиту и улыбнулась:

— Капитан… вы видели, как меня допрашивали… Позвольте и мне задать вам вопрос.

— Мисс?

— У вас такой несчастный вид.

— Мисс?

— Все остальные в Харшморте, похоже, вполне довольны собой.

Капитан Смит не ответил, метнув взгляд на ближайших к нему солдат. Тогда мисс Темпл понизила свой голос до сдержанного шепота:

— Я просто хотела узнать — почему?

Капитан внимательно посмотрел на нее. Когда он заговорил, она услышала едва различимый шепот:

— Я верно услышал, что вас зовут… Темпл?

— Да.

Он облизнул губы и кивнул, показывая на ее одеяния — на небольшой разрез вокруг ее грудей, в котором виднелось ее шелковое белье, и произнес:

— Мне говорили, что вы предпочитаете зеленый цвет…

Прежде чем мисс Темпл успела прореагировать на это воистину удивительное замечание, дверь за ней снова открылась. Она повернулась, напуская на лицо безразличное выражение, и встретила не менее рассеянный взгляд Каролины Стерн, настолько погруженной в себя и удивленной при виде мисс Темпл, что на офицера за ее спиной она даже не обратила внимание.

— Селеста, — прошептала она, — вы должны немедленно следовать за мной.

Мисс Темпл за руку вели сквозь безмолвствующих зрителей, которые нетерпеливо расступались перед ними, каждый выражал недовольство тем, что его внимание отвлекли от происходящего в центре комнаты. Она, готовясь к тому, что по требованию Франсиса Ксонка главари заговорщиков подвергнут ее публичному осмотру в присутствии сотен одетых в маски гостей, старалась держать себя в руках и только поэтому не вздрогнула от потрясения, когда Каролина Стерн вывела ее на открытое пространство: Кардинал Чань стоял на коленях, плюясь кровью; всем своим видом он напоминал человека, побывавшего в аду. Двигаясь с мучительной медлительностью, он поднял свое бледное окровавленное лицо и посмотрел на нее глазами, к счастью, скрытыми дымчатыми стеклами, и вместе с его взглядом на нее устремились и взгляды тех, кто стоял вокруг, — Каролины, полковника Аспича и графа д'Орканца в его огромной шубе. В руках граф держал поводок, пристегнутый к ошейнику невысокой женщины (фигурой и ростом похожей на саму мисс Темпл), бросающейся в глаза не столько своей наготой, сколько тем, что она вся была словно отлита из синего стекла. И только когда эта статуя повернула голову и посмотрела на нее (с непроницаемым лицом и глазами бездонными, как у римских статуй, — проницательными, сверкающими, синими), мисс Темпл поняла, что эта женщина живая. Она, ошеломленная, застыла на месте и даже если б захотела, то не смогла бы окликнуть Чаня.

Каролина Стерн спустила белую маску мисс Темпл с лица на шею. Прошло несколько мучительных секунд ожидания, когда она была уверена, что кто-нибудь вот-вот уличит ее, но все молчали.

Рот Чаня неуверенно приоткрылся, словно он не мог произнести нужных слов или набрать воздуха, чтобы заговорить.

Потом — словно все происходило настолько быстро, что она не могла уследить, — полковник размахнулся и ударил Чаня по голове, отчего Чань распростерся на полу. Полковник дал знак драгунам, и двое из них вышли из оцепления и взяли Чаня за руки. Они потащили его совершенно безжизненное тело мимо нее. Она не повернулась ему вслед, а подняла взгляд (хотя сердце у нее билось как сумасшедшее, а слезы были готовы брызнуть из глаз) и посмотрела в умное, внимательное лицо Каролины Стерн.

Сзади раздался голос графини, который рассек воздух, как торжествующий бич.

— Моя дорогая Селеста, — сказала она. — Вы присоединились к нам, и это прекрасно. Миссис Стерн, я благодарна вам за то, что вы появились вовремя.

Каролина, стоявшая перед графиней, присела в глубоком поклоне.

— Миссис Стерн! — прозвучал хриплый голос графа д'Орканца. — Вы не хотите увидеть ваших преображенных компаньонок?

Каролина повернулась вместе с остальными гостями в бальном зале, потому что граф широким театральным жестом пригласил всех посмотреть на двух новых стеклянных женщин, неспешным шагом входящих в разомкнутый круг. Руки их совершали странные плавающие движения, их обнаженные фигуры самоуверенно шествовали дерзкой, жуткой, зловещей походкой. Мисс Темпл потребовалось несколько мгновений (что там граф сказал Каролине о «компаньонках»?), чтобы узнать миссис Марчмур и мисс Пул с каким-то уродливым ожогом на голове. Что это означало? Неужели ее враги — добровольно? — были трансформированы, преображены в таких вот… существ?

Граф дернул поводок мисс Пул, подтягивая ее к миссис Стерн. Губы мисс Пул чуть разошлись в ледяной улыбке, и тут Каролина автоматически отступила назад, голова ее наклонилась набок. Мгновение спустя этот эффект, как рябь от камня, брошенного в воду, распространился на всех гостей. Мисс Темпл почувствовала, как ее поглощает, засасывает эта сцена, такая соблазнительно реальная, что она вообще забыла о бальном зале.

Она сидела на обитом бархате канапе в темной комнате, где горели несколько свечей, и гладила шелковистые, мягкие распущенные волосы Каролины Стерн. На миссис Стерн были (и мисс Темпл видела, что и на ней — то есть на мисс Пул — тоже) белые одеяния инициации. По другую сторону миссис Стерн сидел мужчина в черном плаще и плотной маске из красной кожи, он наклонился и поцеловал ее в губы, и миссис Стерн ответила на поцелуй страстным стоном. Это напоминало историю миссис Марчмур о двух мужчинах в экипаже, только здесь был один мужчина и две женщины. Желание миссис Стерн вызвало у мисс Пул, повернувшейся за стаканом вина, снисходительный смешок… При этом ее взгляд упал на открытую дверь и затаившуюся там, почти невидимую в свете за ней фигуру, в которой мисс Темпл сразу же узнала Роджера Баскомба.

Это видение исчезло из мысленного взора мисс Темпл, как повязка, сорванная с глаз, и она снова оказалась в бальном зале, где все присутствующие смущенно моргали, кроме графа д'Орканца, который улыбался с самодовольным, надменным выражением на лице. Он снова обратился к Каролине (вульгарно пошутив насчет женской солидарности), но мисс Темпл не обратила внимания на их разговор, потому что мыслями была целиком в той сцене, которую только что созерцала…

На мисс Пул и Каролине Стерн были их белые одеяния, а человек, сидевший с ними на канапе (она видела его раньше, она даже плащ его приняла за свой собственный!), был не кто иной, как полковник Траппинг. Мисс Темпл попыталась разобраться, что здесь к чему, словно спешила отпереть дверь, подбирая нужный ключ из связки… Это была та самая ночь в Харшморте. Как раз перед убийством полковника, потому что женщины переоделись в белое, но Процесса еще не прошли. В это время она кралась по зеркальному залу, мимо странного человека с ящиками, всего за несколько минут до того, как войти в комнату Траппинга. Она уже сообразила, что Роджер и графиня были участниками заговора, ближайшими к полковнику. Может быть, на самом деле его убили эти женщины… По заданию графа? Если полковник заключил тайное соглашение с лордом Вандаариффом… Но почему тогда, спрашивала она себя, мисс Пул решила поделиться этими воспоминаниями (которые неизбежно должны были поднять вопросы об убийстве полковника) с Каролиной Стерн? В театре между ними было соперничество… Неужели она просто хотела высмеять привязанность Каролины к убитому, более того, к предателю интересов заговорщиков? В присутствии всех?

Она испугалась — неужели она такая идиотка? Она должна сосредоточиться — хриплый крик, а потом совершенно полное погружение в неожиданно другое видение. Высокая деревянная лестница, освещенная оранжевым светом под черным небом, внезапно бросившаяся куда-то группа людей, суетящаяся фигура в черном пальто — министр Граббе! — а потом толпа бросается на кого-то и поднимает брыкающуюся фигуру в помятой шинели. Мелькает его осунувшееся лицо и волосы, светлые, как снег, она узнает в нем доктора Свенсона, а еще через мгновение толпа, всколыхнувшись, без всяких церемоний перебрасывает его через перила.

Мисс Темпл подняла взгляд, соображая, что, видимо, это сцена из карьера в Тарр-Манор. Она снова была в бальном зале, где в толпе происходило какое-то движение, волнообразно хлынувшее к центру и оставившее там, как волна на берегу, изможденную фигуру доктора Свенсона. Избитый и неподвижный, он стоял на четвереньках на том самом месте, где недавно был Чань. Свенсон поднял взгляд, его безумные глаза искали какой-нибудь путь к спасению, но вместо этого наткнулись на ее лицо и в ужасе остановились на ней. Вперед вышел полковник Аспич, вырвал кожаный портфель из рук доктора, взмахнул дубинкой и безжалостно опустил ее на голову доктора. Это заняло всего несколько секунд. Доктора Свенсона уволокли из зала мимо мисс Темпл.

Мисс Темпл не могла смотреть на него, не выдав себя, а потому перевела взгляд на сверкающих стеклянных женщин. Хотя вид их и вызывал тревогу (а глядя на мисс Пул — если только сию бессовестно живую статую все еще можно было называть этим именем, — которая ловко облизывала себе губы синюшным кончиком языка, мисс Темпл вздрогнула от неописуемого ужаса), все же это откладывало то мгновение, когда ей придется заглянуть в пронзительные фиолетовые глаза графини. Каролина взяла ее за руку и развернула к возвышению, на котором стояли главари заговорщиков — графиня, Ксонк, Граббе, а за ними — принц и Лидия Вандаарифф, все еще в маске и белых одеяниях, а за этой парой, похожий на хитроватого подслушивающего ребенка, прятался посланник — герр Флаусс. Против всякого здравого смысла взгляд мисс Темпл устремился прямо на графиню, которая ответила ей безжалостным холодным взором. Но к великому облегчению мисс Темпл, вперед вышел и заговорил Гаральд Граббе, а не графиня.

— Дорогие гости… преданные друзья… верные последователи… Настало время, когда наши планы близки к исполнению и вот теперь висят спелым плодом, который осталось только сорвать. Настало время пожинать плоды, чтобы они, оставленные без присмотра, не падали на землю. Вы все понимаете важность этой ночи — понимаете, что мы возвещаем приход новой эры. Кто может усомниться в этом, когда мы видим перед собой свидетельство, словно ангелов, явившихся из другого века. И в то же время сегодня все остается шатким и неустойчивым… Принц и мисс Вандаарифф убывают в Макленбург на свадьбу… Герцог Сталмерский назначен главой Тайного совета при королеве… Самые влиятельные фигуры этой страны в этом доме сложили с себя полномочия, и все вы — а это, возможно, самое главное! — все вы исполните свой долг! Таким образом, мы здесь воплотим в жизнь нашу общую мечту.

Граббе замолчал и встретился взглядом сначала с полковником Аспичем (тот отчеканил слова команды, которые, словно нож в масло, вонзились в льстивый голос заместителя министра; после этого все двери бального зала громко захлопнулись), потом — с графом д'Орканцем, который дернул за поводки, словно дрессировщик какого-то сатанинского театра, и отправил стеклянные существа в разные части зала. Впечатление было такое, словно львы на арене оценивают приготовленное для них число мучеников, и мисс Темпл с тревогой увидела, как граф отправил в ее сторону третью женщину (ту, что фигурой и ростом была похожа на нее). Существо это выбрало всю длину поводка и, натянув его, остановилось, нетерпеливо перебирая пальцами, отчего ближайшие к нему люди начали испуганно ежиться. Мисс Темпл ощутила давление на свои мысли… мысли, которые теперь были затуманены ощущением ледяного холода, отливающего синевой…

— Вы все признаете, — продолжал Граббе, — что сейчас возможностей для сомнений не осталось. Мы должны быть уверены в вас… Точно так же, как должны быть уверены в себе и все вы, связавшие себя обязательствами, все мужчины и женщины в этом зале! Никто из находящихся в этом зале не прошел Процесса, не вписал себя в стеклянную книгу… Но уверенность… Уверенность — это залог нашего успеха!

Граф потянул поводок миссис Марчмур, которая, выгнув спину, прошлась взглядом по толпе. Мужчины и женщины перед ней пошатнулись, ошеломленные, и погрузились в молчание, потом застонали или закричали, потеряли равновесие и стали падать — их мозги подвергались тщательной проверке. Мисс Темпл увидела, что граф сосредоточенно зажмурился… Может быть, миссис Марчмур разделяла с ним свое видение? Граф внезапно открыл глаза. Один из двух человек в серых плащах упал на колени. Граф д'Орканц дал знак полковнику Аспичу, и два драгуна утащили упавшего, который рыдал от страха, но никто в зале не выказывал к нему сочувствия. Граф снова закрыл глаза, и миссис Марчмур продолжила безмолвно изучать толпу.

После миссис Марчмур настала очередь мисс Пул, которая с такой же жестокостью прошлась по своей части толпы, выделив еще двух мужчин и женщину, которые тут же получили все основания пожалеть о своем решении прибыть в Харшморт. Мисс Темпл на несколько мгновений даже решила, что эти люди, как и она, отчаянные враги заговорщиков и их коварных планов, но как только солдаты утащили их, стало ясно, что это не так. Они были просто карьеристами, которым удалось окольными путями добыть приглашение или хитростью пробраться сюда, полагая, что их вечер для избранных, где будут присутствовать сливки общества.

Хотя их мольбы и потрясли мисс Темпл, через секунду она и думать забыла об их судьбе, потому что мисс Пул закончила свое дело и граф дернул поводок третьей женщины.

Испытующие лучи ее пронзительного взгляда невидимой волной, как огонь или как запал, горение которого должно было закончиться для нее смертоносным взрывом, приближались к мисс Темпл. Ближе и ближе. Мисс Темпл не знала, что ей делать. Сейчас она будет разоблачена. Попытаться бежать? Попытаться оттолкнуть женщину в надежде, что та упадет и разлетится на мелкие осколки? Еще несколько секунд — и все для нее будет кончено. Она набрала в грудь побольше воздуха для храбрости и напряглась, словно готовясь к удару. Каролина стояла прямо и тоже в ожидании, она украдкой кинула взгляд на мисс Темпл — лицо ее было бледно, как снег, и мисс Темпл вдруг поняла, что Каролина перепугана до смерти. Но потом взгляд женщины скользнул над головой мисс Темпл. Послышался шум — от двери? — а потом раздался внезапный резкий голос заместителя министра Граббе:

— Прошу вас, граф, достаточно!

Прямо за спиной мисс Темпл в помещение вошла удивительная группа. Люди в толпе вокруг почтительно склоняли головы при виде высокого человека, смертельно бледного, с длинными стального цвета волосами, с медалями на фраке и ярко-синей лентой через плечо. Шел он как на ватных ногах (и походкой своей очень напоминал стеклянных женщин), в одной руке держал черную трость, а другой сжимал локоть невысокого остролицего человека с сальными волосами и в очках, последний отнюдь не показался ей подходящим спутником для персоны королевских кровей. После речи заместителя министра она догадалась, что это, вероятно, герцог Сталмерский, человек, который, если верить слухам, в качестве слуг держал обедневших аристократов, поскольку простолюдинов не выносил. Что делал такой человек в столь большом — и отнюдь не аристократическом — собрании? Но это было еще не все, потому что сразу же за герцогом (словно жених с невестой) шел лорд Роберт Вандаарифф под руку с Роджером Баскомбом.

— Я не уверен, что мы закончили с проверкой, — сказал Франсис Ксонк, — что, как вы сами говорили, министр, для нас крайне важно.

— Вы правы, мистер Ксонк, — кивнул Гаральд Граббе и заговорил громко, обращаясь к собравшимся: — Но это дело не терпит отлагательств! Перед нами две самые важные персоны в стране, а может, и на континенте, и один из них — наш хозяин. Мне представляется вполне благоразумным, а к тому же этого требует от нас и долг вежливости, поприветствовать их, отложив наши даже самые насущные дела.

Мисс Темпл увидела, как Франсис Ксонк встретился с ней взглядом, и поняла, что он очень внимательно следил за проверкой, которую проводила женщина. Она повернулась к новоприбывшим (ей вовсе не хотелось видеть Роджера, так же как и Ксонка, а еще в меньшей мере — графиню) и поняла, что приостановка проверки гостей по требованию Граббе не имеет к ней никакого отношения, а связана с этими персонами, потому что стеклянная женщина могла подвергнуть проверке и их, обнажить их потаенные мысли перед графом д'Орканцем. Но кого защищал Гаральд Граббе? Герцога? Вандаариффа? Или собственного помощника Баскомба — и те тайные планы, что они вынашивали? И чего так испугалась Каролина? Ей хотелось топнуть ногой от досады — ответы на эти вопросы ей никак не давались. Был ли Вандаарифф главой заговора? Или он противостоял графу, пытаясь спасти свою дочь? Может быть, действия Граббе (и присутствие Роджера) указывали на их связь с Вандаариффом? Но как тогда быть с Роджером, стоявшим в дверях перед самым убийством Траппинга? Внезапно мисс Темпл вспомнила о появлении своего бывшего жениха в потайной комнате, где графиня издевалась над принцем. Не мог ли Роджер сам вступить в какой-нибудь тайный союз? Если Роджер и в самом деле убил Траппинга (ее ум никак не мог согласиться с этим — Роджер?), то не сделал ли он это по наущению графини?

Герцог Сталмерский начал говорить, голос его прерывался и хрипел, словно во рту он держал горсть холодной золы.

— Завтра я возглавлю Тайный совет королевы… Нация пребывает в кризисе, королева нездорова, у кронпринца нет ни наследника, ни ума, а потому этим вечером он получил дар, о котором мечтал, дар, который поработит его слабую душу, — стеклянную книгу чудес, в которой он и утонет.

Мисс Темпл нахмурилась. Что-то это было не похоже на речь герцога. Она осторожно повернула голову и увидела, что внимание стеклянной женщины сосредоточено на герцоге, а за ней, чуть двигая бородатыми губами в такт с каждым словом, произносимым герцогом Сталмерским, стоит граф д'Орканц.

— Тайный совет будет править миром везде, где есть наши союзники… Я даю это обещание… перед всеми вами.

После этого герцог повернулся к человеку за ним и холодно кивнул.

— Милорд…

Голос Роберта Вандаариффа был явно таким же замогильным, как и герцога, и кровь у мисс Темпл еще сильнее застыла в жилах, потому что, прежде чем произнести первое слово, он повернулся к Роджеру и взял у него сложенный лист бумаги, переданный ему со всей чиновной почтительностью. Но лорд повернулся только после того, как Роджер сжал его локоть. Вандаарифф развернул лист и, когда Роджер еще раз сжал его локоть (она внимательно следила за происходящим), начал читать энергичным голосом, который показался мисс Темпл гулким, как шаги в пустой комнате:

— Не в моих привычках выступать с речами, а потому я приношу извинения, что держу перед собой эту бумагу, но сегодня я отправляю мое единственное дитя, мою принцессу Лидию, туда, где она выйдет замуж за человека, которого я в сердце своем уже принял как сына.

При третьем легком пожатии локтя Роджером (она видела, что тот стоит, вперившись взглядом в пол) лорд Роберт кивнул стоящим на возвышении принцу и своей дочери. Какие чувства, спрашивала себя мисс Темпл, остались под маской девушки по отношению к ее отцу? Насколько Процесс ослабил ее неутолимую жажду и гнев, вызванный тем, что о ней все забыли, и какой эффект могут иметь эти пустые, формальные слова? Лидия присела в поклоне, а потом растянула губы в улыбке. Знает ли она, что ее отец стал марионеткой Роджера Баскомба? Не поэтому ли она улыбается?

Лорд Роберт снова повернулся к собравшимся гостям и нашел глазами место на листе, с которого нужно было читать дальше.

— Завтра все должно быть так, словно этой ночи и не было. Никто из вас не вернется в Харшморт. Никто из вас не признает, что был здесь, как никто не признает друг друга или не скажет, что известия из герцогства Макленбург достойны внимания больше, чем досужие кухонные сплетни. Усилия, предпринятые здесь моим другом герцогом, отразятся на этой земле, от этого народа перейдут к народам другим. Некоторые из вас станут моими агентами, отправятся в путь туда, куда будет приказано, но прежде, чем вы оставите сегодня этот дом, все получат инструкции в форме печатной шифрованной книги… Вам выдаст ее мой верный слуга мистер Бленхейм.

Вандаарифф поднял глаза, получив в этот момент знак найти Бленхейма в толпе, но того здесь не было. Долгая пауза грозила перейти в смятение, взгляды устремлялись туда-сюда, лица на возвышении хмурились, кто-то недовольно косился на полковника Аспича, который отвечал надменным пожатием плеч. Ловко (а потому, на взгляд мисс Темпл, в равной мере неприятно и внушительно) демонстрируя инициативность, Роджер Баскомб откашлялся и выступил вперед.

— В отсутствие мистера Бленхейма вы сможете получить книги с инструкциями от меня в кабинете мажордома сразу же после завершения этой встречи.

Он мельком кинул взгляд на возвышение, а потом шепнул что-то на ухо лорду Роберту и вернулся на свое место. Лорд Роберт возобновил свою речь.

— Мне выпала честь способствовать этому предприятию, и я благодарен тем, кто не сомневался в его успехе. Прошу вас всех воспользоваться гостеприимством моего дома.

Роджер осторожно вытащил бумагу из рук лорда. Толпа взорвалась аплодисментами, приветствуя двух великих людей, которые смотрели на них с полным безразличием, словно аплодисменты были дождем, а они — бесчувственными статуями.

Мисс Темпл поразилась — никакого противостояния между Вандаариффом и графом. Лорд Роберт был в полном подчинении. Траппинг не успел сообщить ему важной новости, и судьба Лидии (какие бы жуткие замыслы ни осуществлялись в отношении нее) была для него тайной за семью печатями. Не имело значения, содержался ли Оскар Файляндт пленником в доме, как больше не имело значения, кто убил Траппинга… Но тут мисс Темпл нахмурилась. Если Вандаарифф — креатура заговорщиков, почему Граббе приостановил проверку? Если сами заговорщики не знают, кто убил Траппинга, можно ли было на этом поставить точку? Может быть, судьба Лидии — камень преткновения между ее врагами? И единственный ли?

И в то же время мисс Темпл спрашивала себя, кого был призван провести этот спектакль с участием герцога и лорда Роберта. Ей доводилось слышать и более убедительные, но ничего не значащие слова от плутоватых рыбных торговцев в порту ее родного острова. По знаку Каролины Стерн она наклонила голову, когда по залу прошли две эти знаменитости в сопровождении своих помощников (или кукловодов?). Она подняла глаза, когда они проходили мимо нее, и встретилась взглядом с Роджером Баскомбом, который с типичной для него сдержанностью, но не без любопытства нахмурился, глядя на шрамы на ее лице. Когда они дошли до другой стороны зала, она с недоумением увидела, как граф передал поводок миссис Марчмур Роджеру, а поводок мисс Пул — второму невысокому человеку с острыми чертами лица. Когда драгуны открыли двери (а она лишь с трудом заставила себя оторвать взгляд от Роджера), она увидела, как ее бывший жених подошел к полковнику Аспичу и выхватил (более мягкого слова для этого было и не подобрать) кожаный портфель из его рук. Портфель, который, как она поняла, был принесен сюда доктором Свенсоном… За ее спиной, опережая Ксонка или Граббе, к гостям обратилась графиня, хотя двое мужчин уже подготовились выступить с речью, и на их лицах отразилась досада, правда, вскоре они начали согласно кивать ее словам.

— Леди и джентльмены, вы слышали, что сказал наш хозяин. Вы знаете, что вам нужно делать. Как только вы исполните свои обязанности — вы свободны. Удовольствия Харшморта на сегодня к вашим услугам, а после этого… каждую ночь… удовольствия всего мира. Я дарю вам всем прекрасную ночь… Я дарю вам всем нашу победу.

Графиня шагнула вперед и, во весь рот улыбаясь своим слушателям, начала аплодировать. К ней присоединились все стоявшие на возвышении, а потом — и все гости, каждый из них горел желанием засвидетельствовать свою благодарность за милости графини и, поднявшись на эту новую ступень, продемонстрировать свое одобрение друг другу. Мисс Темпл хлопала в ладоши, чувствуя себя как дрессированная обезьянка и наблюдая за графиней, которая спокойно разговаривала с Ксонком и Граббе. По какому-то безмолвному соглашению заговорщики сошли с возвышения и направились к двери. Прежде чем мисс Темпл успела прореагировать, рядом с ее ухом раздался шепот Каролины:

— Мы должны идти за ними. Что-то не сложилось.

Они направились к открытым дверям, привлекая к себе недоуменные взгляды гостей, которые с веселым видом двигались в противоположном направлении — следом за Вандаариффом и герцогом. Мисс Темпл почувствовала, что сзади за ней идет еще кто-то, кроме Каролины. Хотя оглянуться она и не посмела (любопытство такого рода после Процесса заменялось на сдержанную уверенность), но по звуку шагов догадалась, что это граф и последняя из трех стеклянных граций — неизвестная ей женщина. В этом она находила для себя хоть какое-то утешение. Новая противница была лучше подмигиваний и бесконечной подозрительности, которых можно было ожидать от Марчмур и Пул, но в глубине души она понимала, что, кто бы из них ни заглянул в ее мозги, результат будет один — ее разоблачение. Единственная ее надежда была на то, что те же соображения, которые заставили Граббе не допустить проверки герцога или лорда Вандаариффа, и тут сыграют свою роль, — он не допустит, чтобы эта женщина демонстрировала свои способности в тесном помещении, потому что остальные заговорщики наверняка не захотят раскрыть свои потаенные мысли перед графом… По крайней мере, те из них, кто плетет заговор внутри заговора…

Она вошла в открытый холл, где недавно стояла вместе с капитаном Смитом, который отошел на несколько шагов, чтобы не мешать размышлениям хозяев, а хозяева, в свою очередь, стояли, нетерпеливо дожидаясь остальных, и когда те наконец вышли, все двери захлопнулись, отсекая их речи от навостренных ушей какого-нибудь случайно оказавшегося поблизости гостя. Мисс Темпл думала об Элоизе, о Чане и Свенсоне — живы ли они, но ее мысли смешались, когда появилась фигура графини ди Лакер-Сфорца со сверкающим черным мундштуком во рту. Графиня закурила сигарету, затянулась три раза подряд и только после этого заговорила, словно каждая последовательная затяжка разогревала ее ярость. Еще более настораживало то, что ни один из могущественных мужчин вокруг нее не отважился прервать этот откровенно угрожающий ритуал.

— Что это такое было? — прорычала она наконец, вперившись взглядом в Гаральда Граббе.

— О чем вы, графиня…

— Почему вы прервали проверку? Вы сами видели — мы выявили как минимум пятерых незваных гостей. Любой из них мог нарушить наши планы в Макленбурге. Вы это знаете. Вы знаете, что наша работа не завершена.

— Моя дорогая, если вы были против…

— Я ничего не сказала, потому что мистер Ксонк достаточно ясно выразился, но вы тут же — перед всеми — стали гнуть свое. Если бы мы и дальше продолжали эти препирательства, то тем самым продемонстрировали бы, что среди нас нет единства, которого мы — с таким огромным трудом — сумели достичь.

— Понимаю.

— А я думаю, не понимаете.

Она выпустила изо рта еще клуб дыма, сверля Граббе гипнотизирующим взглядом, но тот, пытаясь сохранять хладнокровие, откашлялся, чтобы ответить, однако, прежде чем он успел произнести хоть слово, опять заговорила графиня:

— Мы не так глупы, Гаральд. Вы остановили проверку, чтобы некоторые люди не были разоблачены перед графом.

Граббе показал было на мисс Темпл, но опять те слова, что он собирался произнести, были оборваны снисходительной издевкой графини:

— Не недооценивайте меня… Мисс Темпл мы еще займемся, когда придет время. Я теперь говорю о герцоге и лорде Вандаариффе. Ни тот ни другой не вызвали бы никаких затруднений, если только, конечно, нас не ввели в заблуждение относительно их истинного статуса. Многие из нас видели тело герцога, и я хочу сказать, что доктор Лоренц славно потрудился… и работу свою в силу необходимости он делал вместе с графом. А это означает, что остается лорд Роберт, ответственность за преображение которого, насколько мне известно, лежала на вас.

— Он целиком и полностью под нашим контролем, — возразил Граббе. — Вы сами видели…

— Я не видела никаких доказательств! Все, что я видела, вполне могло быть притворством!

— Спросите Баскомба…

— Отлично… Значит, мы, по-вашему, должны полагаться на слово вашего преданного помощника… Теперь-то уж я буду спать спокойно!

— Не полагайтесь ни на чьи слова, — отрезал Граббе, в голосе которого тоже послышался гнев. — Вызовите снова лорда Роберта… или сами сходите к нему — делайте, что хотите, но он так или иначе наш раб! Все как планировалось!

— Тогда почему… — сказал Франсис Ксонк угрожающим голосом, — вы прервали проверку?

Граббе запнулся, сделал неопределенный жест.

— Не совсем по той причине, которую я тогда назвал… признаю… но чтобы не компрометировать герцога и лорда Роберта перед гостями, подвергая их публичной проверке! Многое ведь основывается на том, что мы остаемся невидимыми за этими главенствующими фигурами, а если бы мы подвергли их проверке, то тем самым раскрыли бы их истинную сущность, всем стало бы ясно, что они — наши слуги! Уже и без того тут много всякой неразберихи… Начать с того, что Бленхейм должен был сопровождать своего хозяина, чтобы сохранять видимость… Если бы Роджер не сообразил и не выступил со своей инициативой…

— А где Бленхейм? — спросила графиня.

— Он, похоже, исчез, мадам, — ответила Каролина. — Я спрашивала гостей, как вы приказывали, но его никто не видел.

Графиня фыркнула и посмотрела мимо мисс Темпл на дверь, где стоял полковник Аспич, появившийся последним.

— Не знаю, — сказал он. — Мои люди обыскали дом…

— Любопытно, поскольку Бленхейм, видимо, сохраняет преданность лорду Роберту, — заметил Ксонк.

— Мы контролируем лорда Роберта! — гнул свое Граббе.

— Точнее, его контролирует ваш Баскомб, — сказал Ксонк. — А что это за бумаги?

Этот вопрос был обращен к Аспичу, но тот его не понял.

— Портфель с бумагами! — воскликнул Ксонк. — Вы взяли его у доктора Свенсона! А Баскомб взял у вас!

— Понятия не имею, — сказал полковник.

— Вы ничуть не лучше Блаха! — презрительно сказал Ксонк. — А кстати, где он?

Граф д'Орканц тяжело вздохнул.

— Майор Блах мертв.

Ксонк, услышав это, закатил глаза, потом пожал плечами и повернулся к полковнику Аспичу:

— А где теперь Баскомб?

— С лордом Робертом, — сказала Каролина. — После того как Бленхейм…

— Где ему еще быть? — воскликнул Граббе с возрастающим раздражением. — Где еще? Раздает книги с инструкциями… кто-то ведь должен это делать, если Бленхейм пропал!

— Он очень к месту вмешался, — холодно сказала графиня.

— С ним миссис Марчмур… Вы ведь доверяете ей не меньше, чем я доверяю Баскомбу! — выкрикнул Граббе. — Они оба доказали свою преданность всем нам, в этом нет сомнений!

Графиня повернулась к Смиту:

— Капитан, пошлите двух своих людей за Баскомбом — пусть явится сюда, как только закончит раздавать инструкции. И вместе с лордом Робертом, если это необходимо.

Смит немедленно подал знак своим людям, и драгуны, застучав сапогами, бросились исполнять приказание.

— А где Лидия? — спросил Ксонк.

— С принцем, — ответила Каролина. — Прощается с гостями.

— Спасибо, Каролина, — сказала графиня. — По крайней мере, хоть кто-то что-то знает. — Она снова обратилась к Смиту: — Пусть ваши люди и их приведут.

— Доставьте их ко мне, — прохрипел граф д'Орканц. — Их участие в нашем деле еще не закончено.

Слова графа зловеще повисли в воздухе, но остальные промолчали, словно, начав говорить, боялись разрушить хрупкое согласие. Капитан отправил еще двух драгун исполнять приказание графа и, вернувшись на свое место у дальней стены, уставился на свои сапоги так, будто не мог слышать оттуда ни слова.

— Все это легко уладить, — заявил заместитель министра, поворачиваясь к графу д'Орканцу, — если мы сверимся с книгой, в которую были занесены мысли лорда Роберта. Из этой книги будет абсолютно ясно, что я сделал именно то, о чем мы договаривались. Там должен содержаться детальный отчет об участии лорда во всем этом предприятии — факты, известные только ему одному.

— Но как минимум одна книга была уничтожена, — прохрипел граф.

— Как уничтожена? — спросила графиня.

— Чанем.

— Черт бы его побрал! — прорычала она. — Это уже предел всего. Вы знаете, что это была за книга?

— Я буду это знать, когда сверю те, что остались, с журналом, — сказал граф.

— Тогда давайте сверим, — желчно сказал Граббе. — Я хочу, чтобы с меня как можно скорее сняли всякие подозрения.

— Книги доставляют на крышу, — сказал граф. — А что касается журнала, то, как вам хорошо известно, он остается в руках вашего помощника.

— Господи боже мой! — воскликнул Ксонк. — Похоже, Баскомб стал очень влиятельной фигурой!

— Он принесет журнал, — возразил Граббе. — Все будет улажено. Это только глупая трата нашего времени… Мы рассредоточили наши усилия и опасно задержались, тогда как наиболее вероятное объяснение всех этих неприятностей стоит здесь перед нами. — Он повернул голову к мисс Темпл. — Она со своими приятелями учинила черт знает что! Кто может знать, что не они убили Бленхейма?

— Точно так же, как Кардинал убил мистера Грея… — тихо заметил Ксонк, обращая взгляд к графине.

Граббе, осознав его слова, моргнул, а потом, воодушевленный тем, что перестал быть объектом допроса, согласно кивнул.

— Ну конечно же! Я совсем забыл — у меня как память отшибло! Графиня?

— Что? Поскольку Чань — убийца и мистер Грей пропал, у меня нет сомнений, что он убит. Я не знаю, где его нашла смерть, но мой приказ мистеру Грею был оказать помощь доктору Лоренцу в работе с герцогом.

— А Чань говорит, они встретились внизу — около труб! — воскликнул Граббе.

— Я этого не слышал… — прохрипел граф д'Орканц.

Графиня посмотрела на него и, вытащив тлеющий остаток сигареты из мундштука, бросила его на пол и загасила каблуком, одновременно засовывая в мундштук новую.

— Вы были заняты с вашими дамами, — ответила она.

Мисс Темпл увидела, как тень недовольства легла на лицо графини, когда та остановила взгляд на невысокой стеклянной женщине, стоящей недвижно, словно ручной леопард, не обращая внимания на их перебранку. Ее сверкающая синева была тем поразительнее, что контрастировала с темной шубой стоящего рядом с ней графа.

— Чань заявил, что мистер Грей злонамеренно пытался помешать вам… по моему распоряжению. Самым очевидным подтверждением этого были бы какие-нибудь сбои в вашей работе, однако, как я вижу, вы осуществили три успешных преображения. Поскольку я ничего не понимаю в этом процессе, в чем, не таясь, признаюсь, я смотрю на плоды ваших трудов как на свидетельство того, что Кардинал Чань — лжец.

— Если только он не убил Грея до того, как тот успел навредить, — сказал Граббе.

— Это беспочвенные домыслы, — прорычала графиня.

— Но это не означает, что они ложные…

Графиня повернулась к заместителю министра, и на ее руке (которой она вроде бы укладывала в сумочку портсигар) вдруг оказалась сверкающая лента. Острый блестящий зубец уперся Граббе в горло, прижав заметно пульсирующую вену. Граббе застыл на месте.

— Розамонда… — начал было граф.

— Попробуйте повторить это еще раз, вы, мерзавец, прошипела графиня, — и я вас раскрою, как плохо сшитый рукав.

Граббе не шевелился.

— Розамонда… — снова сказал граф.

Она не отвела глаз от Граббе.

— Да?

— Не хотите заняться нашей молодой гостьей?

Графиня сделала два быстрых шага от Граббе — на расстояние, достаточное, чтобы быть в безопасности, если у того есть свое оружие, — и направилась к мисс Темпл. Лицо женщины раскраснелось (казалось, от удовольствия), и глаза загорелись от возбуждения. Мисс Темпл подумала, что ей еще никогда не грозила такая опасность.

— Вы прошли Процесс в анатомическом театре? — Графиня улыбнулась. — Верно? Сразу после Лидии Вандаарифф?

Мисс Темпл быстро кивнула.

— Как жаль, что мисс Пул не может это подтвердить. Но мы можем и сами разобраться… Дайте-ка я подумаю… Оранжевый для Харшморта, шлюха сопровождения, отель, я полагаю… и, конечно, обреченность. — Графиня наклонилась и прошептала в ухо мисс Темпл: — Магдалина с оранжадом, лед растает — так и надо…

Графиня взяла мисс Темпл за подбородок и повернула ее голову, так что женщины оказались лицом к лицу. С холодной нарочитой ухмылкой графиня высунула язык и лизнула кожу мисс Темпл вокруг глаз. Мисс Темпл взвизгнула, когда графиня снова провела языком по ее переносице и щеке, коснувшись взмахом ресниц. С торжествующей ухмылкой графиня толкнула споткнувшуюся мисс Темпл в руки полковника Аспича.

Мисс Темпл оглянулась и увидела, как элегантная дама отерла губы тыльной стороной ладони.

— Кажется, «Порто» тридцать седьмого года… Отличное вино… Жаль, что оно было потрачено на такую дрянь. Уберите ее отсюда.

Ее без всяких церемоний протащили по прилегающему коридору и бросили (самое подходящее слово), как мешок с тряпьем, в тускло освещенную комнату, у дверей которой стояла охрана — два макленбургских солдата в черных мундирах. Она упала на колени, развернулась в сторону открытой двери и, хотя волосы упали ей на глаза, еще успела увидеть Аспича, который тут же захлопнул дверь. Мгновение спустя щелкнул замок, а еще через несколько секунд замер и звук шагов. Мисс Темпл вздохнула. Она вытерла лицо, все еще липкое от слюны и портвейна, рукавом и оглянулась.

Как мисс Темпл и предполагала, она оказалась точно в такой же неубранной и заброшенной комнате, в какой встретила Спрагга и Фаркуара, и сразу же испустила крик, увидев, что она здесь не одна. Она вскочила на ноги и бросилась к двум телам, распростертым на полу лицом вниз. Они были теплые — оба, и она вскрикнула от радости: они дышали! Наконец-то она воссоединилась со своими товарищами! Ей пришлось напрячь все силы, чтобы перевернуть их на спины.

Лицо мисс Темпл было мокро от слез, но она улыбнулась, когда доктор Свенсон зашелся в приступе жестокого кашля, а она постаралась подсунуть колени ему под плечи и помочь ему сесть. В сумеречном свете она не могла видеть, есть на нем кровь или нет, но чувствовала едкий запах синей глины, которой были пропитаны его волосы и одежда. Она напряглась еще, и ей удалось усадить его, оперев на ближайшее канапе. Он снова закашлялся, но уже пришел в себя настолько, что прикрыл рот рукой. Мисс Темпл откинула волосы с его глаз.

— Доктор Свенсон… — прошептала она.

— Моя дорогая Селеста… мы что — мертвы?

— Нет, доктор, живы…

— Отлично… а Чань?

— Он тоже жив, доктор… он здесь…

— Мы все еще в Харшморте?

— Да, и мы под замком.

— А ваш разум все еще подчиняется вам?

— О, да.

— Великолепно… Я сейчас… Прошу прощения…

Он отвернулся от нее и сплюнул, глубоко вздохнул, застонал и, с трудом приподнявшись, принял сидячее положение. Глаза его были крепко зажмурены.

— Господи… — пробормотал он.

— Я только что видела наших врагов! — сказала она. — Абсолютно все у них идет по плану.

— Я так и думал… Простите, бога ради, мою минутную слабость…

Мисс Темпл перебралась на другую сторону Кардинала Чаня, изо всех сил старясь не заплакать, глядя на него. О том, что дела его плохи, говорило зловоние, засохшие корки крови вокруг носа и рта и на шее, а еще смертельная бледность. Она принялась вытирать его лицо своей одеждой, придерживая другой рукой его голову, и тут поняла, что, пока она переворачивала Чаня, дымчатые очки слетели с его лица. Она разглядывала ужасные шрамы на его глазах и прикусила губу, поняв, как мучается бедняга. С каждым вздохом из груди Чаня вырывались жуткие звуки, словно трясли короб с гвоздями. Неужели он умирает? Мисс Темпл прижала его голову к своей груди и, чуть покачивая ее, прошептала:

— Кардинал Чань… вы должны вернуться к нам… это Селеста… Я здесь с доктором… Нам без вас не справиться…

Свенсон с трудом перебрался к Чаню и взял его запястье, а другую руку положил ему на голову. Минуту спустя его пальцы ощупывали шею Чаня, потом Свенсон приложил ухо к его груди, чтобы выслушать его рваное дыхание. Подняв голову, он вздохнул, отодвинул немного мисс Темпл и неторопливыми пальцами принялся ощупывать голову Чаня в том месте, куда пришелся удар дубинки полковника.

Она беспомощно смотрела на его ищущие белые пальцы, пробирающиеся сквозь черные волосы Чаня.

— Я думал, вы прошли Процесс, — тихо заметил он.

— Нет, мне удалось подделать шрамы, — сказала она. — Извините, если… Я не хотела разочаровывать вас…

— Ничего. Похоже, вы придумали отличный план.

— И тем не менее графиня разоблачила меня.

— Ну, ее трудно провести… Однако я рад, что вы целы и невредимы. Позвольте узнать… Я даже боюсь спрашивать…

— Мы с Элоизой разошлись — так случилось. У нее на лице такие же поддельные шрамы… Не думаю, что ее схватили, но вот только не знаю, где она. Я, конечно, даже не знаю, кто она.

Доктор, глядя на нее, улыбнулся какой-то потерянной и робкой улыбкой, глаза его были до боли ясны.

— Самое странное, что… и я толком не знаю. — Он многозначительно посмотрел на мисс Темпл все тем же своим открытым взглядом. — Что мы вообще знаем друг о друге?

Он оторвал от нее взгляд и откашлялся.

— Да уж, — сказала мисс Темпл. Ей неожиданно удалось заглянуть в сердце доктора — это ее тронуло. — Мне ужасно жалко, что я ее потеряла.

— Мы все сделали, что могли… Чудо еще, что мы живы.

Она кивнула, хотела сказать что-то еще, но промолчала, не зная, что могут значить его слова. Доктор вздохнул, задумавшись, а потом резким движением зажал Чаню нос одной рукой, а другой закрыл ему рот. Мисс Темпл ахнула:

— Что вы.

— Минуточку…

Больше и не потребовалось. Словно вернувшись к жизни, Чань распахнул глаза, плечи его напряглись, рука ухватилась за Свенсона, и скрежет в его легких резко усилился. Доктор развел руки в стороны, и теперь уже Кардинал зашелся в приступе кашля, выплевывая мокроту и кровь. Свенсон и мисс Темпл взяли Кардинала за руки и приподняли на колени.

Чань отер рот ладонью, вытер пальцы о пол — вытирать их о пальто или брюки было бессмысленно. Потом Чань повернулся к ним, моргнул и потрогал себя за лицо. Мисс Темпл с улыбкой протянула ему очки.

— Как я рада видеть вас обоих, — прошептала она.

Некоторое время они сидели молча, давая друг другу время прийти в себя и собраться с мыслями, а в случае с мисс Темпл — и вытереть слезы и взять себя в руки, чтобы не дрожал голос. Ей столько всего нужно было рассказать им и столько всего сделать… Она усмехнулась, презирая собственную слабость, правда, презрение это было не очень искренним.

— У вас, Селеста, преимущество, — хрипловато пробормотал Чань. — Судя по крови в волосах доктора, я делаю вывод, что мы с ним не знаем ни где мы, ни кто нас охраняет… Даже который час, черт побери.

— Сколько времени прошло, как нас схватили? — спросил Свенсон.

— Совсем немного. Но много чего случилось, после того как мы расстались, после того как я убежала от вас… Простите меня за глупый, детский поступок.

Свенсон отмахнулся.

— Селеста, у нас на это нет времени… И потом, это не имеет значения…

— Имеет — для меня.

— Селеста, — раздался голос пытающегося встать Чаня.

— Помолчите, пожалуйста, оба, — сказала она и встала. Теперь она смотрела на них сверху вниз. — Я должна извиниться за то, что убежала от вас на Плам-Корт. Это был очень глупый поступок, и он чуть не привел к моей гибели… и к вашей тоже. — Она подняла руку, предупреждая доктора Свенсона, который хотел было ей возразить. — С той стороны двери стоят два макленбургских солдата, а дальше по коридору не менее десяти драгун с их офицером и полковником. Дверь заперта, и — как вы оба видите — в этой комнате нет окон. Полагаю, ни у кого из нас нет оружия.

Чань и Свенсон рассеянно похлопали себя по карманам, но ничего не нашли.

— Но это не важно, мы его найдем, — быстро, чтобы подбодрить их, сказала она.

— Если нам удастся выйти за дверь, — сказал Свенсон.

— Да, конечно… самое для нас главное — помешать плану наших врагов.

— А что это за план? — спросил Чань.

— Это до конца не ясно — я знаю только его часть. Но думаю, каждый из вас что-то видел.

Держа свое обещание быть краткой, мисс Темпл на одном дыхании поведала им свою историю: «Сент-Ройял», питье мисс Вандаарифф, картина в комнате графини, ее сражение с книгой, ее сражение (усеченный вариант) с графом и графиней в экипаже, поездка на поезде в Харшморт и путь к залу анатомического театра. Чань и Свенсон пытались было открывать рты, чтобы добавить кой-какие подробности, но она, не давая им произнести ни слова, продолжала: потайная комната, графиня и принц, убийство Бленхейма, открытие, сделанное Элоизой на синей карточке, Траппинг, Вандаарифф, Лидия, Файляндт, бальный зал и наконец ожесточенные распри между графиней и ее союзниками всего десять минут назад. На весь рассказ ушло, вероятно, не больше двух минут быстрого шепота.

Закончив, мисс Темпл перевела дыхание, надеясь, что не упустила ничего важного — просто произошло слишком много всего.

— Значит… — Доктор приподнялся с пола и сел на канапе. — Они с помощью герцога — а он, готов в этом поклясться, был убит — захватили контроль над правительством здесь и собираются сделать то же самое в Макленбурге?

— Если вас, доктор, это не обидит, — сказала мисс Темпл, — что вообще за суматоха вокруг одного из немецких княжеств?

— Герцогств… Но вы правы, вся эта суета из-за того, что там в горах больше синей глины, чем в сотне таких имений, как Тарр-Манор. Они уже несколько лет покупают там землю… — Голос у него перехватило, и он снова покачал головой. — В любом случае… если они сегодня отправятся в Макленбург…

— Нам еще придется попутешествовать… — пробормотал Чань. Его слова сопровождались кашлем, но он старался не обращать на это внимания, роясь в карманах своего пальто. — Я их давно ношу, дожидаясь вот этого самого момента…

Мисс Темпл пискнула от радостного удивления и заморгала от слез, которые снова запросились ей в глаза. Зеленые сапожки! Она, не колеблясь и не стесняясь, уселась на пол и, схватив сапожки, весело натянула свои потерянные сокровища на ноги, потом взглянула на улыбающегося (хотя и не прекращающего кашлять) Чаня и принялась завязывать шнурки.

— Не могу вам передать, что они для меня значат, — сказала она. — Вы будете смеяться… Вы уже смеетесь, и я знаю, что это всего лишь сапожки, а у меня много всяких сапожек, и, откровенно говоря, четыре дня назад я бы и глазом не моргнула, потеряв их, но сейчас я бы не отдала их за все сокровища мира.

— Конечно же, — тихо сказал Свенсон.

— Ой! — сказала мисс Темпл. — Там же были ваши вещи — из вашей шинели, которую мы потеряли, но у нас осталась карточка, а еще там был серебряный портсигар для ваших сигарет. Но сейчас у меня его нет… Он у Элоизы, но, как только мы ее найдем, вы его получите назад.

— Спасибо… это здорово…

— Он, наверно, дорог вам.

Доктор кивнул, но потом отвернулся, нахмурившись, словно не хотел больше говорить об этом. Чань снова закашлялся, из груди его доносились громкие хрипы.

— Мы должны что-нибудь сделать с вами, — сказал доктор, но Чань только покачал головой:

— Это мои легкие…

— Толченое стекло, — сказала мисс Темпл. — Графиня рассказывала, как убивала вас.

— Очень жаль, что пришлось так разочаровать даму… — Он улыбнулся.

Свенсон посмотрел на Чаня и откровенно сказал:

— Одно только стекло было бы вредно для ваших легких, а оно к тому же обладает токсичными свойствами. Остается только удивляться, что вас не одолевают гипнотические видения.

— Уверяю вас, я бы предпочел их этому кашлю.

— А можно как-нибудь вывести это стекло? — спросила мисс Темпл.

Доктор нахмурился, задумавшись. Кардинал снова сплюнул и начал говорить:

— Моя история проста. Мы не знали, куда вы отправились, а потому разделились: доктор в Тарр-Манор, я — в министерство, и никто из нас не угадал. Я встретил Баскомба и графиню, видел Процесс в действии, дрался с Ксонком, чуть не умер, потом обнаружил ваши следы — слишком поздно — в «Сент-Ройяле», там-то я и нашел ваши сапожки. А потом сел на поезд в Харшморт. Оказавшись здесь, я видел могущественных людей, обращенных в рабство, их мозги высосаны этими книгами, видел Роберта Вандаариффа, превращенного в обезьяну, он заполнял страницу за страницей, излагая свои тайны. Мне не удалось предотвратить трансмутацию трех женщин… — Чань помолчал несколько мгновений (мисс Темпл все отчетливее понимала, насколько каждый из этих двух превзошел не только свои физические возможности, но и душевные силы, и ее собственная душа теперь принадлежала им безусловно), потом откашлялся. — Но я все же убил майора Блаха. Правда, все остальное — плен и поражение… Вот разве что мне еще удалось убить этого прихвостня графини, мистера Грея…

— Ой, они там сильно поссорились из-за этого Грея! — воскликнула мисс Темпл.

— Его послали с каким-то поручением — наверняка по секрету от остальных. Не знаю, что это было за поручение. — Он посмотрел на мисс Темпл. — Вы сказали, что нас сторожат драгуны?

— Они в коридоре… их там около десятка и офицер, капитан Смит, а еще их полковник…

— Вы говорите — Смит? — Лицо Чаня заметно просветлело.

— Я с ним столкнулся, — сказал Свенсон. — Он спас мою жизнь!

— Он почему-то знает и меня, — сказала мисс Темпл. — Меня вообще-то это довольно обеспокоило…

— Если нам удастся избавиться от Аспича, то Смит перейдет на нашу сторону, я уверен, — сказал Чань.

Мисс Темпл оглянулась на дверь:

— Ну, если это все, что нам нужно, то мы скоро отправимся в путь. Доктор?

— Я могу рассказать по пути… Вот только сначала должен сказать — на крыше привязан дирижабль, именно на нем мы и прибыли из Тарр-Манор. Они могут на нем добраться до корабля в проливе или куда-нибудь дальше по побережью…

— Или отправиться прямо в Макленбург, — сказал Чань. — Я видел — это довольно мощные машины.

Свенсон кивнул:

— Вы правы, было бы смешно недооценивать их возможности… Но это тоже может подождать. Мы должны предотвратить этот брак. Мы должны остановить герцога.

— И найти Элоизу, — воскликнула мисс Темпл. — В особенности еще и потому, что у нее стеклянный ключ!

— Какой стеклянный ключ? — прохрипел Чань.

— Я разве не говорила? Я так думаю, что это способ безопасного чтения книг. Мы нашли его в кармане Бленхейма.

— Как он у него-то оказался? — спросил Чань.

— Вот именно! — Мисс Темпл засияла. — А теперь вы оба — снова ложитесь на пол… Вы должны закрыть глаза и делать вид, что вас нет.

— Селеста, что вы надумали?

— Готовлю наш побег — что же еще?

Она постучала в дверь и как можно более вкрадчивым голосом обратилась к охранникам по другую сторону. Они не ответили, но мисс Темпл продолжала стучать, хотя ей пришлось несколько раз менять руки, по мере того как сбивались костяшки пальцев. Замок наконец все же щелкнул, и дверь приоткрылась на один-единственный опасливый сантиметр, сквозь который мисс Темпл увидела бледное, испуганное лицо макленбургского солдата — она увидела, что он моложе ее, и от этого ее улыбка стала только еще милее.

— Прошу прощения, но мне крайне необходимо увидеть полковника. У меня сведения для графини — для графини! Вы понимаете? Для нее это очень важно.

Солдат не шелохнулся. Может, он ее вообще не понял? Улыбка на лице мисс Темпл стала более натянутой, когда она наклонилась и заговорила громче, резко, отчетливо выговаривая слова:

— Я должна увидеть полковника! Немедленно! Или вы будете наказаны!

Солдат посмотрел на своего товарища, не видного мисс Темпл, явно не понимая, что ему делать. Мисс Темпл прокричала мимо него на пределе возможности своих легких:

— Полковник Аспич! У меня для вас крайне важное сообщение! Если графиня не получит этого известия, она вам отрежет уши!

Солдат тут же захлопнул дверь и щелкнул замком, но мисс Темпл услышала сердитую поступь его тяжелых сапог. Через мгновение дверь распахнул Аспич, лицо его было пунцовым от гнева, в одной руке он держал сигару, другая покоилась на рукояти сабли. Он посмотрел на нее, как облаченный в красный мундир школьный директор, собирающийся выпороть ученика розгами.

— Огромное вам спасибо, — сказала мисс Темпл.

— О каких это сведениях вы тут визжите, — прорычал он. — Вы ведете себя неподобающе… тем более, если выяснится, что вы лжете.

— Чепуха, — сказала демонстративно срывающимся голосом мисс Темпл, дрожа при этом всем телом, так, чтобы это было заметно полковнику. — И вам вовсе нет нужды пугать меня так — состояние моих союзников и могущество графини сделали меня совершенно беспомощной. Я только пытаюсь сохранить свою жизнь. — Она отерла нос рукавом.

— Что это за сведения? — повторил Аспич.

Мисс Темпл посмотрела на солдат за его спиной — те глазели с нескрываемым любопытством, — а потом приблизилась к полковнику и прошептала:

— Вообще-то говоря, эти сведения весьма деликатные…

Теперь наклонился вперед Аспич, напустив на лицо суровое досадливое выражение. Мисс Темпл коснулась губами его уха.

— Синий кесарь на коне, лед растает по весне…

Она подняла взгляд и увидела, что глаза полковника застыли, уставившись в точку над ее плечом.

— Я думаю, нам лучше поговорить без посторонних ушей, — прошептала она.

Аспич в бешенстве повернулся к солдатам.

— Оставьте меня с заключенными! — пролаял он.

Солдаты отступили, а Аспич обеими руками захлопнул дверь. Он снова повернулся к мисс Темпл, его лицо было абсолютно бесстрастно.

— Кардинал… доктор… вы можете встать…

Она продолжала говорить шепотом, чтобы не услышали солдаты. Чань и Свенсон медленно поднялись, с нездоровым любопытством поглядывая на полковника.

— Каждому, кто проходит Процесс, внушается какая-нибудь контрольная фраза, — объяснила мисс Темпл. — Я слышала, как графиня использовала такую, чтобы воздействовать на принца, а потом попыталась на мне, проверяя, прошла ли я Процесс. Я не смогла сообразить, что это такое… только догадывалась…

— И решили рискнуть, исходя из догадки?

— Но догадка-то была основательная. Фраза состоит из нескольких частей: в первой — цвет, и я пришла к выводу, что это цвет того места, в котором проводился Процесс. Вы помните, что у разных ящиков были подкладки разных цветов…

— Оранжевый в Харшморте, — сказал Чань. — Синий в институте. Но его обратили до того, как ящики перевезли из института, а это означает, что цвет полковника — синий.

— А остальная часть фразы? — спросил Свенсон.

— Второе слово касается их роли, если использовать библейскую метафору… я уверена — это все часть изысков графа. Для принца это слово было «Иосиф», потому что принц станет отцом чужого ребенка, для бедняжки Лидии, — Мария, для меня было бы Магдалина, как и для всех тех, кто проходил инициацию в белых одеяниях. А для полковника как для представителя государства… тут моя догадка была верной: кесарь…

— Он это понимает? — спросил Свенсон.

— Думаю — да, но теперь он ждет приказания.

— Если приказать ему перерезать собственную глотку? — предложил Чань, не сдержав смеха и кашля.

— А если спросить у него, схватили они Элоизу или нет? — сказал Свенсон, а потом ровным, четким голосом обратился к полковнику Аспичу: — Вы знаете, где находится миссис Дуджонг?

— Заткни свой поганый рот, а то я сам тебе его заткну! — проревел Аспич.

Свенсон машинально отшатнулся, глаза его расширились от удивления.

— Вот оно что, — сказала мисс Темпл. — Видимо, отдавать приказы может только тот, кто произносит фразу. — Она откашлялась. — Полковник, вы знаете, где мы можем найти миссис Дуджонг?

— Конечно, не знаю, — мрачно отрезал Аспич.

— Ну хорошо… а когда вы видели ее в последний раз?

Губы полковника сложились в бессовестную, злорадную улыбку.

— На дирижабле. Доктор Лоренц задавал ей вопросы, а когда она не отвечала, мы с мисс Пул по очереди…

Кулак доктора Свенсона словно молот врезался в челюсть полковника, и тот отлетел к двери. Мисс Темпл повернулась к Свенсону (который крякнул от боли и принялся потирать руку), потом к Аспичу — тот брызгал слюной от бешенства и пытался подняться. Но прежде чем он успел это сделать, к нему подскочил Чань и выхватил его саблю из ножен — смертоносное оружие, сверкнув, взметнулось вверх, и мисс Темпл, вскрикнув, отвернулась. Когда она снова посмотрела на Аспича, клинок подрагивал, приставленный к груди полковника, который лежал, не двигаясь.

— Доктор? — тихо сказала она.

— Мои извинения…

— Не за что. Полковник — отвратительное животное. Ваша рука?

— Ничего страшного.

Она подошла к Аспичу, на лице ее появилось жесткое выражение. Она знала, что на долю Элоизы досталось немало тяжелых испытаний, но в ней еще живо было то раздражение, которое вызывала у нее эта женщина, когда, накачанная каким-то зельем и спотыкаясь через шаг, она задерживала их бегство из анатомического театра. Теперь мисс Темпл была более чем рада выместить свои чувства на мерзавце, оказавшемся в ее власти.

— Полковник, вы откроете дверь и проведете нас в зал. Вы прикажете этим двум солдатам войти сюда и запрете за ними дверь. Если они будут протестовать, то вы постараетесь убить их. Вам понятно?

Аспич кивнул. Его взгляд переходил с мисс Темпл на кончик сабли и снова на мисс Темпл.

— Тогда делайте, что вам говорят. Мы теряем время.

С немцами не возникло никаких проблем, настолько они были приучены к выполнению приказов. Прошло несколько секунд, и мисс Темпл со своими спутниками снова была в открытом холле, где некоторое время назад заговорщики спорили друг с другом. Драгун, стоявших в коридоре, теперь не было, исчез и их офицер.

— Где капитан Смит? — спросила она Аспича.

— Помогает мистеру Ксонку и заместителю министра.

Мисс Темпл нахмурилась:

— А что же делали здесь вы? Разве вы не получили распоряжений?

— Конечно получил. Мне было приказано казнить вас троих.

— А почему же вы ждали в коридоре?

— Я докуривал свою сигару! — отрезал полковник Аспич.

Чань осклабился за ее спиной.

— В конечном счете каждый раскрывает свою душу, — пробормотал он.

Мисс Темпл подкралась к дверям бального зала. Его огромное пространство было пустым. Она обратилась к своему рабу.

— А где все? — Он открыл было рот, но она оборвала его: — Где все наши враги — графиня, граф, заместитель министра Граббе, Франсис Ксонк, принц со своей невестой, лорд Вандаарифф, герцог Сталмерский, миссис Стерн?

— И Роджер Баскомб, — сказал доктор Свенсон.

Она повернулась к нему и Чаню и грустно кивнула.

— И Роджер Баскомб. — Она вздохнула. — Докладывайте, пожалуйста, по-военному.

Полковник сообщил им (мрачное подергивание его губ свидетельствовало о том, что он тщетно борется с влиянием на него мисс Темпл), что их враги разделились на две группы. Первая занялась прочесыванием огромного дома, собирая гостей и впавших в ступор знаменитостей, чьи мозги были перекачаны в стеклянные книги, — нужно было отправить герцога Сталмерского с эскортом. Сопровождать герцога должны были графиня, заместитель министра, Франсис Ксонк, а также лорд Вандаарифф, Баскомб, миссис Стерн и две стеклянные женщины — Марчмур и Пул. Вторая группа, о задачах которой Аспич не мог представить никаких сведений, состояла из графа д'Орканца, принца Карла-Хорста фон Маасмарка, Лидии Вандаарифф, герра Флаусса и третьей стеклянной женщины.

— Я ее не узнала, — сказала мисс Темпл. — По справедливости, третьей превращенной должна была быть Каролина.

— Это Анжелика — знакомая Чаня, — сказал доктор Свенсон, стараясь говорить как можно мягче. — Женщина, которую мы искали в оранжерее. Вы были правы — она там не погибла.

— Граф поддерживал в ней жизнь, чтобы использовать ее как подопытный экземпляр. Если бы с трансмутацией ничего не получилось, тогда он не стал бы жертвовать остальными.

Ни мисс Темпл, ни доктор ничего на это не сказали, позволив Чаню излить свои горечь и гнев. Чань протер глаза под очками и вздохнул.

— Вопрос в том, что они делают и за какой группой мы должны последовать. Если мы решим, что важно и остановить герцога, и не допустить брака принца, то, конечно, мы можем разделиться…

— Я бы предпочла не делать этого… — быстро сказала мисс Темпл. — И там, и там мы столкнемся с большим числом врагов… кажется, наша численность играет важную роль.

— Согласен, — сказал доктор. — И я предлагаю следовать за герцогом. Остальная часть заговорщиков направляется в Макленбург, а герцог и лорд Вандаарифф остаются ключевыми фигурами здесь. Если нам удастся сорвать их планы, то, вероятно, рухнет и весь заговор.

— Вы думаете убить их? — спросил Чань.

— Убить еще раз, если говорить о герцоге, — пробормотал доктор. — Но я так или иначе стою за их устранение. — Он горько вздохнул. — Именно в этом и заключается мой план относительно Карла-Хорста, если только мне удастся подобраться к нему и ухватить за шею.

— Но ведь он же ваш подопечный, — сказала мисс Темпл, немного обескураженная тоном Свенсона.

— Мой подопечный стал их марионеткой, — ответил он. — Он теперь как бешеная собака или лошадь со сломанной ногой. Его нужно устранить, и предпочтительно до того, как у него будет возможность породить наследника.

Мисс Темпл прижала руку к губам.

— Ну конечно же! Граф с помощью своей магии хочет оплодотворить Лидию — в этом суть его плана. Это воплощение в жизнь черной магии Оскара Файляндта с его «Благовещения»! И они сейчас, пока мы с вами разговариваем, заняты этим!

Доктор Свенсон втянул сквозь зубы воздух, сморщился, поглядывая то на мисс Темпл, то на Чаня.

— Я продолжаю настаивать на том, что мы должны остановить герцога. Если мы не…

— Если мы его не остановим, то моя жизнь в этом городе, считайте, кончена, — сказал Чань.

— А после него — принца и Лидию? — спросила мисс Темпл.

Свенсон кивнул, потом вздохнул.

— Боюсь, что они так или иначе обречены…

Чань хрипло гоготнул — будто ворона закаркала.

— Неужели мы такие разные, доктор? Оставьте хоть каплю вашей жалости для нас!

По приказу мисс Темпл Аспич повел их к главному входу в дом, но скоро стало ясно, что далеко им так не пройти, потому что тут было полно гостей, собиравшихся проводить герцога. По внезапному наитию мисс Темпл вспомнила свой собственный путь со Спраггом и Фаркуаром по проходу для садовника между крыльями дома к экипажам. Их дыхание клубилось в морозном воздухе (Аспич мрачно пыхтел), но они за две минуты добрались до места — как раз вовремя, чтобы увидеть, как процессия спускается по парадной лестнице к величественной черной карете герцога.

Сам герцог двигался медленно и с осторожностью. С одной стороны от него шел невысокий человек с сальными волосами («Доктор Лоренц», — прошептал Свенсон), а с другой — миссис Марчмур, теперь уже без ошейника и без поводка, на ее сверкающем теле был плотный черный плащ. Следом шли в ряд графиня, Ксонк и заместитель министра Граббе, а за ними на ступенях остановилось таким же образом организованное трио — Роберт Вандаарифф, Роджер Баскомб и мисс Пул (тоже без ошейника и в плаще).

Герцога усадили в его карету, мгновения спустя к нему присоединилась миссис Марчмур. Мисс Темпл посмотрела на своих спутников — теперь нужно стремглав нестись к карете, если они намерены выполнить свой план! Но она не успела сказать ни одного слова, со смятением услышав шумные крики гостей: готовясь к отъезду, они разыскивали свои экипажи.

— Что мы можем сделать? — прошептала она. — Мы опоздали!

Чань взвесил саблю в руке.

— Я могу пойти… Из нас только я один могу двигаться быстро… Я смогу пробраться следом за ними во дворец…

— Нет, не в вашем нынешнем состоянии, — заметил Свенсон. — Вас поймают и убьют — и вы это знаете. Посмотрите на солдат! У них же полный эскорт!

Мисс Темпл, присмотревшись, увидела, что он прав — две шеренги конных драгун общим числом человек в сорок становились за каретой и перед ней. Герцог был вне пределов их досягаемости.

— Он соберет Тайный совет, — глухо прохрипел Чань. — И оправдает их замыслы законодательно.

— Если у них будут деньги Вандаариффа, властные полномочия герцога, макленбургский трон и неисчерпаемые запасы синей глины… их не остановить… — прошептал Свенсон.

Мисс Темпл нахмурилась. Может, этот поступок и будет тщетным, но она его совершит.

— Вовсе нет. Кардинал Чань, если вы вернете саблю полковнику… Я настаиваю.

Чань недоуменно посмотрел на нее, но тем не менее осторожно передал оружие Аспичу. Прежде чем тот успел что-нибудь сделать, мисс Темпл уверенным голосом заговорила с ним:

— Полковник Аспич, слушайте меня. Ваши люди защищают герцога — это великолепно. Больше никто — запомните: никто — не должен приближаться к герцогу на его пути во дворец. А теперь идите. Садитесь на своего коня и присоединяйтесь к эскорту — немедленно! Не заговаривайте ни с кем, не возвращайтесь в дом; если своего коня у вас нет — возьмите у одного из своих драгун. Когда доберетесь до дворца, избегайте всяких контактов с миссис Марчмур, найдите время, только удобное время, потому что вы непременно должны сделать то, что я говорю, и обязательно до созыва Тайного совета, — и отрубите голову герцогу Сталмерскому. Вы меня понимаете?

Полковник Аспич кивнул.

— Отлично. Только никому ни слова. Ступайте!

Мисс Темпл улыбнулась, глядя на полковника, который вышел на переполненную людьми площадь и направился к ближайшей коновязи. Она старалась делать вид, что не видит удивленного выражения Свенсона и Чаня, стоявших по сторонам от нее.

— Посмотрим, удастся ли им приклеить ему назад голову клейстером, — сказала она. — Ну что, пойдем искать принца?

Полковник не знал точно, куда отправился граф со своими спутниками, — куда-то под бальный зал. Кардинал Чань после своих путешествий по Харшморту был убежден, что сможет найти туда дорогу, а потому мисс Темпл и доктор Свенсон последовали за ним по проходу для садовника, а потом — в дом. На ходу мисс Темпл посмотрела на Чаня, который, несмотря на все свои травмы, выглядел устрашающе, и ей на мгновение захотелось обладать способностями стеклянных женщин и проникнуть в его мысли. Сейчас им предстояло спасти (или уничтожить — что не изменяло их цели) принца и Лидию, но там ведь будет и Анжелика, потерянная женщина Кардинала. Питал ли он надежду вернуть ее к жизни? Можно ли заставить графа осуществить ее обратную трансформацию? Или прекратить ее страдания? Мисс Темпл и сама несла груз скорби и боли, причиненной ей Роджером, собственно, ставший уже привычным. Сравнимы ли эти чувства — ее чувства, а потому казавшиеся ей малыми и близкими, несмотря на всю их остроту, — с переживаниями, одолевавшими такого человека, как Чань? Сравнимы? Или же разделены непреодолимой стеной?

— Два крыла зеркально отражают друг друга, — хриплым голосом сказал он, — а я побывал и вверху, и внизу в противоположном крыле. Если я прав, то лестница вниз должна быть точно… где-то… здесь…

Он улыбнулся (и мисс Темпл заново — возможно, причиной тому было его плачевное состояние, — поразилась этой дерзкой смеси в улыбке Кардинала Чаня: неотразимой отваги и решительности) и указал на ничем не примечательную нишу, укрытую бархатной занавеской. Чань отодвинул занавеску в сторону — за ней оказалась металлическая дверь, которая опрометчиво была оставлена открытой.

— Такая самоуверенность! — Он фыркнул, распахивая дверь. — Оставлять двери открытыми… Могли бы и научиться чему-нибудь.

Он повернулся, услышав чьи-то приближающиеся шаги, и на его лице внезапно появилось жесткое выражение.

— Мы тоже… — пробормотал доктор Свенсон, и Чань жестом поторопил их — заходите скорее.

Дверь за ними закрылась, щелкнул замок.

— Это их задержит, — прошептал он. — Быстро!

Они спустились на два витка лестницы, когда услышали, как кто-то дергает дверь наверху; перед ними теперь была другая дверь, тоже приоткрытая, и Чань пропустил вперед мисс Темпл и Свенсона, давая им возможность сначала заглянуть внутрь.

— Что, если нам обзавестись оружием? — прошептал доктор.

Мисс Темпл согласно кивнула, но Чань вместо ответа, шагая неслышно, как кошка, проскользнул в дверь, приглашая их следовать за ним. Они оказались в странном, закругляющемся коридоре, какие бывают в опере или римских театрах, с рядом дверей на внутренней стороне, словно ведущих в ложи или на арену.

— Похоже на институт, — прошептал Свенсон Чаню, тот кивнул в ответ, устремив взгляд вперед по коридору.

Она пошли, прижимаясь к внутренней стене, и через несколько шагов потеряли из виду дверь, через которую вышли с лестницы, но вскоре шум впереди заставил Чаня замереть на месте. Он выставил открытую ладонь, призывая их остановиться, а сам осторожно пошел вперед вдоль стенки.

Чань замер, оглянулся, посмотрел на них, и на его лице появилась улыбка, потом он резко ринулся вперед и исчез из вида. Мисс Темпл услышала короткий удивленный вскрик, а потом звук ударов, быстро последовавших один за другим. Чань появился снова и движением головы пригласил их следовать за ним.

На полу у еще одной открытой двери лежал макленбургский посланник — герр Флаусс, он тяжело дышал, а из носа у него текла кровь. Рядом с его слегка подергивающейся рукой лежал револьвер — Чань схватил его, откинул барабан, проверил, заряжен ли он, вернул барабан на место. Доктор Свенсон встал на колени рядом с посланником, а Чань протянул револьвер мисс Темпл, но та покачала головой.

— Нет, лучше вы или доктор, — прошептала она.

— Тогда доктор, — ответил Чань. — Мне привычней ножом или собственными кулаками.

Он посмотрел на Свенсона, быстро обшаривавшего карманы поверженного посланника, который на каждое движение отвечал тщетными протестующими подергиваниями рук. Свенсон оглянулся на звук шагов у них за спиной — кто-то шел к лестнице. Он встал, Чань сунул ему в руку пистолет и, ухватив доктора за рукав, а мисс Темпл за локоть, потащил дальше по коридору. Наконец, когда посланника было уже не видно, Свенсон протестующе зашептал:

— Но, Кардинал, они наверняка внутри…

Чань затащил их обоих в нишу и закрыл свой рот ладонью, сдерживая кашель. Мисс Темпл услышала быстрые шаги по коридору… потом резко наступила тишина. Она почувствовала, как напряглось тело Чаня, увидела, как палец доктора взвел курок револьвера. Кто-то шел в их направлении, шел медленно… потом шаги замерли… потом возобновились. Она напрягла слух… услышала надменный женский голос:

— Оставьте этого идиота…

Чань выждал несколько секунд… и вдруг наклонился поближе к ним обоим.

— Не спрятав тело, мы не могли войти внутрь тайно… В этот момент они обыскивают помещение, думая, что мы там. Уже одного этого достаточно, чтобы приостановить то, что происходит внутри. Если мы войдем сейчас, то есть шанс, что, напав сзади, застанем их врасплох.

Мисс Темпл глубоко вздохнула, чувствуя себя так, будто за последние пять минут каким-то образом превратилась в солдата. Прежде чем она успела осмыслить (или — что более важно — опротестовать) эту поставленную с ног на голову ситуацию, Чань исчез, а доктор Свенсон, взяв ее за руку, потащил за собой.

Посланник так и остался у дверей, правда, теперь он сидел, но оставался беспомощным. Они прошли мимо герра Флаусса (тот никак на них не прореагировал, только хлюпнул кровоточащим носом) на погруженную в сумерки каменную площадку, откуда узкие лестницы вели в обе стороны амфитеатра. Чань быстро нырнул влево, Свенсон и мисс Темпл последовали за ним, стараясь не шуметь и казаться незаметными. Мисс Темпл брезгливо наморщила носик, ощутив едкий запах синей глины. Спереди до них доносился голос графини:

— На него напали — и вы ничего не слышали?

— Не слышал, — раздался сухой, раскатистый голос графа. — Я занят, а мои занятия требуют внимания. Кто на него напал?

— Откуда мне знать? — ответила графиня. — Полковник Аспич уже давно должен был перерезать нашим врагам глотки. Отсюда и мое любопытство.

— Герцог уехал?

— Да, как планировалось. А за ним те, что были избраны для перекачки воспоминаний в книги. Как и было договорено, их рассеянность и потерю памяти объяснили неожиданной вспышкой эпидемии кровавой лихорадки — наши последователи будут распространять слухи об этом. Кстати, это позволит обосновать карантин, вводимый в Харшморте, а значит, мы сможем удерживать здесь лорда Роберта столько, сколько нам будет нужно.

— Понятно, — проворчал граф. — Поскольку я здесь занимаюсь весьма тонким делом, то позвольте вас спросить, какого черта вы все сюда заявились?

Мисс Темпл старалась изо всех сил бесшумно следовать за остальными вверх по узкой лестнице. Когда ее голова оказалась вровень полом амфитеатра, она увидела над собой куполообразный потолок, под которым висели несколько зловещего вида металлических люстр, ощетинившихся многочисленными зубцами. Мисс Темпл даже при самых безоблачных обстоятельствах не могла посмотреть на люстру, не представляя себе последствий ее внезапного падения (в особенности если в этот момент под люстрой будет проходить она), и от этих невольных мыслей, и от этих светильников лаборатория графа тем больше стала похожей для нее на камеру ужасов. Амфитеатр был завален книгами, бумагами и коробками, покрытыми толстым слоем пыли. Свенсон, ткнув пальцем, показал ей, что она могла бы чуть податься вперед и посмотреть, что происходит, через просветы перил.

Мисс Темпл никогда не была в институте, но дьявольскую платформу у основания металлической башни ей удалось мельком увидеть. Помещение же, в котором они оказались теперь (поскольку у стен здесь стояли книжные стеллажи, раньше здесь, видимо, размещалась библиотека), представляло собой странную смесь уже виденной ею лаборатории, со столами, уставленными зловещими металлическими инструментами, тиглями и склянками с кипящими и парящими жидкостями, и спальни, потому что в центре комнаты стояла огромная кровать. Мисс Темпл чуть не вскрикнула; она прикрыла рот рукой, но взгляда от увиденного не могла оторвать. На кровати, свесив через край босые ноги, лежала Лидия Вандаарифф; ее белые одеяния были задраны до бедер, руки раскинуты и зафиксированы шелковым шнуром. Ее лицо было покрыто потом от напряжения, пальцы изо всех сил сжимали шнур, словно тот был для нее источником успокоения, а не насилия. Простыни между бедер Лидии были влажны, как и каменный пол под ее ногами, где виднелась синеватая лужица с алыми прожилками. Пола одеяния Лидии с вышитой оторочкой была приспущена вниз — жалкое поползновение прикрыть наготу, но на ее белых бедрах были отчетливо видны синие и красные подтеки. Она, помаргивая, устремляла взгляд в потолок.

В кресле неподалеку развалясь сидел Карл-Хорст фон Маасмарк, держа в руке полупустой стакан, а откупоренная бутылка бренди стояла у него между ног. На графе был кожаной фартук, его черная шуба наброшена на кресло у него за спиной, в руках он держал странный металлический предмет — трубку с ручками, клапанами и заостренным кончиком, — который он протирал тряпкой.

На стенах за ними, на гвоздях, кое-как вколоченных в книжные стеллажи, висели тринадцать отчетливо различимых холстов. Мисс Темпл повернулась к Чаню и показала на них. Он тоже их увидел и сделал нарочитый жест — раскрыл ладонь, а потом перевернул ее, как переворачивают страницу. В «Сент-Ройяле» Лидия болтала что-то об остальных фрагментах «Благовещения» — говорила, что видела их все вместе. Мисс Темпл знала, что квадратные полотна представляют собой всю собранную картину, но она никак не ожидала, что граф может повесить их лицевой стороной к стене: она видела перед собой не живопись, а подрамники с изнанкой холста. Магические формулы Оскара Файляндта, покрывавшие все задники, для которых сама картина была всего лишь декоративным прикрытием, являли собой детализированный рецепт его собственного Благовещения — непотребного оплодотворения Лидии Вандаарифф с помощью извращенной науки. Вокруг каждого холста были прикреплены десятки дополнительных листов с пометами и диаграммами — явно собственные попытки графа расшифровать богохульственные инструкции Файляндта. Мисс Темпл посмотрела на девушку, распростертую на кровати, и, чтобы не закричать, укусила себя за костяшки пальцев…

Услышав нетерпеливый вздох внизу и чирканье спички, она проползла на животе чуть дальше, и ей открылась полная перспектива. Мурашки побежали у нее по коже — почти прямо внизу она увидела большую компанию графини. Как это они не слышали их в коридоре? Рядом с графиней (которая держала во рту мундштук с новой дымящейся сигаретой) стояли Франсис Ксонк и Граббе, а за ними не менее шести фигур в черных мундирах с дубинками. Она снова кинула взгляд на Чаня и Свенсона и увидела, что Чань смотрит куда-то в другое место — под противоположный балкон. Сверкая в тени отблесками оранжевых языков пламени из тигелей графа, в безмолвном ожидании стояла третья стеклянная женщина, Анжелика. Мисс Темпл уставилась на нее и только-только начала с новым чувством разглядывать ее тело как объект вожделений Чаня (впрочем, вожделений реализованных — ведь женщина была шлюхой), а это означало… Краска прихлынула к лицу мисс Темпл, потому что вдруг ее мысли о Чане и этой женщине смешались с воспоминаниями о книге… но тут, тряхнув головой, она заставила себя прислушаться к довольно оживленному разговору внизу.

— Мы бы не стали вас беспокоить, — начал Ксонк, не без отвращения смотревший на разворачивающееся перед ними зрелище, но только мы почему-то никак не можем найти рабочий ключ.

— А где Лоренц? — спросил граф.

— Готовит к полету дирижабль, — ответил Граббе, — в окружении целого полка солдат. Я бы предпочел, чтобы он продолжил свои занятия.

— А Баскомб?

— Он сопровождает лорда Роберта, — фыркнула графиня. — Мы встретили его с сундуком книг и его журналом, но у него тоже нет ключа. К тому же по целому ряду причин я бы не хотела вовлекать его в это дело.

Граббе закатил глаза:

— Мистер Баскомб абсолютно предан всем нам…

— А где ваш ключ? — спросил граф, сверля взглядом заместителя министра.

— Это вовсе не мой ключ, — с жаром ответил Граббе. — Я даже думаю, что я не последний, кто держал его в руках… Как говорит графиня, мы собирали книги…

— Кто последний держал его в руках? — с явным нетерпением воскликнул граф. Он перехватил понадежнее омерзительное металлическое устройство в своей руке.

— Мы не знаем, — сказала графиня. — Я думаю — мистер Граббе. А он думает — мистер Ксонк. А Ксонк думает, что это был Бленхейм…

— Бленхейм? — презрительно произнес граф.

— Не сам Бленхейм, — сказал Ксонк. — Траппинг. Я думаю, его взял Траппинг, чтобы просмотреть одну из книг… Может, из любопытства…

— Какую именно?

— Мы не знаем, — сказала графиня. — Мы проявляли к нему снисходительность… Я до сих пор недовольна тем, что он мертв. Бленхейм либо вытащил его из кармана Траппинга, когда выносили тело, либо получил от лорда Роберта.

— Насколько я понимаю, Бленхейм так до сих пор и не нашелся?

Графиня кивнула.

— Вопрос стоит следующим образом, — сказал Граббе, — жив он или мертв?

— Может быть, допросить лорда Роберта? — сказал граф.

— Его можно было бы допросить, если бы он сохранил память, — заметил Ксонк. — Но, насколько вам известно, его память перенесена в книгу — в книгу, которую мы не можем найти. Если бы мы ее нашли, то смогли бы прочесть без всякого ключа! Это смешно!

— Так… — сказал граф, и на его лице появилось озабоченное выражение. — А что случилось с герром Флауссом?

— Мы не знаем! — воскликнул Граббе.

— А вам не кажется, что вы должны были бы знать? — рассудительно спросил граф.

Он повернулся к Анжелике и хлопнул ладонями. Она тут же вышла на свет, как ручной тигр, привлекая к себе опасливое внимание всех остальных, находящихся в помещении.

— Если там кто-то прячется, — сказал ей граф, глядя на балкон, — найдите их.

Мисс Темпл с широко раскрытыми глазами повернулась к Чаню и Свенсону. Что им теперь делать? Она огляделась — спрятаться, защититься им было негде! Доктор Свенсон молча подался назад и вытащил револьвер, измеряя глазами расстояние до Анжелики. Чань положил ладонь на руку доктора, но доктор стряхнул ее и взвел курок. Мисс Темпл почувствовала, как странный синеватый холод обволакивает ее разум. Еще мгновение — и они будут обнаружены.

Но вместо этого чреватая ожиданием тишина была нарушена треском с противоположного балкона прямо над Анжеликой. Через мгновение в руке Ксонка появился нож-змейка, и он ринулся к узкой лестнице. Мисс Темпл услышала звуки потасовки, а потом протестующие крики женщины, которую Ксонк, несмотря на ее сопротивление, грубо стащил вниз по лестнице и швырнул на колени перед остальными. Это была Элоиза.

Мисс Темпл посмотрела на Свенсона и увидела, как напряглись все мускулы на его лице. Прежде чем он успел что-либо сделать, она потянулась к его руке, державшей пистолет, и крепко сжала ее. Время для необдуманных действий сейчас было самое неподходящее.

Ксонк отошел от Элоизы, потому что, подчиняясь кивку графа, вперед вышла Анжелика, постукивая ступнями по каменному полу, словно только что подкованный пони. Элоиза потрясла головой и подняла взгляд, совершенно ошеломленная этим зрелищем — великолепным, обнаженным существом перед ней. Элоиза вскрикнула. Она вскрикнула еще раз (мисс Темпл изо всех сил сжала руку доктора), но крик замер на ее губах, а выражение страха стерлось с ее лица, вытесненное дрожащей покорностью. Стеклянная женщина варварски проникла в ее разум и с безжалостной действенностью просматривала его содержимое. И опять мисс Темпл увидела, как граф д'Орканц закрыл глаза, на его лице застыло сосредоточенное выражение. Элоиза молчала, рот ее был открыт, она покачивалась назад-вперед на коленях, беспомощно глядя в холодные синие глаза своей мучительницы.

Потом все закончилось. Элоиза безвольно рухнула на пол. Граф подошел и остановился над ней, устремив вниз взгляд.

— Это миссис Дуджонг, — прошептал Граббе. — Из карьера. Это она застрелила герцога.

— Так оно и есть. Она бежала из театра вместе с мисс Темпл, — сказал граф. — Мисс Темпл убила Бленхейма — его тело лежит в охотничьей комнате. У Бленхейма и в самом деле был ключ — она не знает для чего. Он под корсетом миссис Дуджонг вместе с портсигаром и демонстрационной карточкой синего стекла. И то и другое она получила от доктора Свенсона.

— Стеклянная карточка? — спросила графиня, скользнув вокруг сомневающимся взглядом. — И что же на ней — на этой карточке?

Элоиза, тяжело дыша от напряжения, пыталась подняться на четвереньки. Граф грубо засунул руку ей под корсет в поисках предметов, о которых только что говорил. Выпрямившись, он посмотрел на выуженный оттуда портсигар — все это время не отвечая на вопрос графини, — потом швырнул ей серебряную вещицу, и та неловко поймала ее.

— Это тоже Свенсона, — сказал он и бросил взгляд на принца, который тихо сидел в своем кресле, наблюдая за всем происходящим мутным пьяным взором. — На карточке — впечатления миссис Марчмур в кабинете отеля «Сент-Ройял»… Там про то, как она крутила любовь с принцем. Сцена эта, судя по всему, произвела довольно сильное впечатление на миссис Дуджонг.

— И это… все? — опять довольно осторожно спросила графиня.

— Нет. — Граф тяжело вздохнул. — Не все.

Он снова кивнул Анжелике.

К неожиданному смятению остальных заговорщиков, стеклянная женщина повернулась к ним. Анжелика двинулась в их направлении, а они подались назад.

— Чт-т-то вы делаете? — пробормотал Граббе.

— Пытаюсь докопаться до сути этой тайны, — хриплым голосом ответил граф.

— Вы не можете закончить дело без нашей помощи, — прошипел Ксонк. Он махнул рукой в сторону девушки на кровати. — Разве мы мало для вас сделали — разве мы не реализовали ваши видения?

— Видения, которые увеличивают вашу прибыль, Франсис.

— Я этого никогда не отрицал! Но если вы хотите меня превратить в такой же бездумный автомат, как Вандаариффа…

— Ничего подобного у меня и в мыслях нет, — ответил граф. — То, что я сделаю, будет в наших общих интересах.

— Прежде чем вы превратите нас в животных, Оскар… и сделаете из меня своего врага, — ожесточенно сказала графиня, возвышая голос, — может быть, вы объясните, что у вас на уме?

Мисс Темпл прижала ладонь ко рту, чувствуя себя последней дурой. Оскар! Неужели все это так до глупости очевидно? Граф не украл работы Оскара Файляндта, художник не стал пленником или безмозглым дебилом… Просто эти двое были одним лицом! Что там ей говорила тетушка Агата — что граф родился на Балканах, воспитывался в Париже, получил непонятным способом наследство? Как совместить это с тем, что о Файляндте говорил мистер Шанк (школа в Венне, студия на Монмартре, таинственное исчезновение), как совместить это с нынешними респектабельностью и богатством? Она посмотрела на своих товарищей и увидела, что Чань горько покачивает головой. Свенсон не мог отвести взгляда от безвольной фигуры Элоизы — он смотрел на несчастную женщину с бессильным волнением.

Граф откашлялся и поднял стеклянную карточку.

— На соитии присутствуют зрители, включая вас, Розамонда, и вас, Франсис. Но умненькая миссис Дуджонг углядела через прозрачное зеркало в холле… еще и полковника Траппинга, который о чем-то очень серьезно беседует с Робертом Вандаариффом.

Это откровение было встречено молчанием.

— Что это значит? — спросил наконец Граббе.

— Это еще не все, — провозгласил граф.

— Не могли бы вы рассказать нам все попроще! — сказал Граббе. — У нас не так уж много времени.

— В памяти миссис Дуджонг есть информация о второй карточке — той, что доктор извлек из-под подкладки мундира Артура Траппинга. Судя по всему, его тело толком не обыскали. Среди прочего на этой карточке был и я во время предварительного осмотра Лидии.

— Артур собирался передать карточку Вандаариффу, — сказал Ксонк. — Этот жадный осел не смог бы противиться…

Сощурив глаза, вперед вышел Граббе.

— Вы что — таким способом хотите нам сообщить, что это вы убили его? — прошипел он. — Не сказав никому? Поставив все на карту? Ускоряя наше расписание? Неудивительно, что лорд Роберт так разволновался… Неудивительно, что мы были вынуждены…

— Но в этом-то все и дело, Гаральд, — прорычал граф. — Я говорю вам все это именно потому, что я и пальцем не тронул Артура Траппинга.

— Но… какие еще причины… — начал было Граббе, но внезапно замолчал — все заговорщики переводили внимательные взгляды с одного на другого.

— Вы сказали, что она получила карточку от Свенсона? — спросила графиня. — Откуда он ее взял?

— Ей это не известно.

— У меня, конечно, — раздался невнятный неторопливый голос с другой стороны помещения. Карл-Хорст пытался налить себе еще бренди. — Он, наверно, нашел ее в моей комнате. Должен вам сказать, что я никогда не замечал Траппинга… Меня больше интересовала Маргарет! Это была первая стекляшка, что я видел, — подарок, чтобы привлечь меня на вашу сторону.

— Подарок от кого? — спросил Франсис Ксонк.

— Да я уже не помню… Это что — так важно?

— Возможно, это критически важно, ваше высочество, — сказала графиня.

Принц нахмурился.

— Ну, в таком случае…

Мисс Темпл показалось, что все заговорщики смотрят на принца, борясь с желанием отхлестать его по щекам, чтобы он поскорее выговорил то, что ему известно, но никто из них не осмеливался проявить малейшее нетерпение или беспокойство перед лицом других, а потому они смотрели, как он сложил губы трубочкой, почесал за ухом, потянул воздух через зубы, все это время наслаждаясь всеобщим вниманием. Тут уж начала беспокоиться и сама мисс Темпл. Что, если Анжелика продолжит свои поиски? Что, если стеклянная женщина каким-то образом их учует? По ноге у мисс Темпл от долгого сидения пошли мурашки, от пыльного воздуха защекотало в носу. Она бросила взгляд на Чаня — губы его были плотно сжаты — и поняла, что все это время он сдерживает кашель. Она даже не стала задерживать свои мысли на этом, но внезапно вероятность (неизбежность!) того, что он закашляется в присутствии заговорщиков, привела ее в ужас. Они должны что-то предпринять — но что? Какие у них есть возможности?

— Если память мне не изменяет, это был доктор Лоренц или — как там его? — мистер Крунер из института, тот, который умер такой жуткой смертью. Из тех, что работали с машинами. Дал мне ее вроде как сувенир… Не знаю, как этот мерзавец Свенсон нашел ее, если только ему кто-нибудь не помог… Я ее спрятал совершенно блестящим образом…

Графиня оборвала его:

— Отлично, ваше высочество, это очень важные сведения.

Она подошла к графу, взяла у него то, что он нашел у Элоизы, и заговорила с плохо скрываемым гневом:

— Это ничего нам не дает. Давайте поскорее вернемся к книгам и узнаем, что удастся, о лорде Роберте. Может быть, мы наконец-то выясним, кто убил полковника.

— Вы не верите, что это сделал Чань? — спросил Граббе.

— А вы? — осклабилась графиня. — Я была бы рада узнать об этом — моя жизнь стала бы проще. Но нет… Мы все помним риск, связанный с окончательным привлечением Роберта Вандаариффа, который до недавнего времени вполне верил, что вся наша затея — его собственный замысел. Мы знаем, что полковник торговал тайнами, — кто может сказать, сколько тайн он знал? — Она пожала плечами. — Чань — простой убийца, а это политика. Мы оставляем вас с вашей работой, граф.

Граф кивнул на Лидию:

— Она готова… осталось только внедрение.

— Уже? — Графиня посмотрела на измученную мисс Вандаарифф. — Да, пожалуй, затягивание процедуры не доставило бы ей удовольствия.

— Удовольствие кроется в результате, Розамонда, — просипел в ответ граф.

— Конечно, — ответила она, скользя взглядом по испачканным простыням. — Мы вам помешали. Встретимся на дирижабле.

Она повернулась, собираясь уходить, но тут вышел вперед Ксонк, который, кивнув на Элоизу, спросил:

— А что вы сделаете с ней?

— Вы предоставляете решить этот вопрос мне? — спросил граф.

— Если только у вас на этот счет нет другого мнения. — Ксонк улыбнулся. — Я пытаюсь быть вежливым.

— Я бы предпочел продолжать свою работу, — прорычал граф д'Орканц.

— Рад вам угодить, — сказал Ксонк.

Здоровой рукой он схватил Элоизу, поднимая ее на ноги, а потом поволок ее из помещения. Мгновение спустя за ним последовали графиня, Граббе и их свита.

Мисс Темпл посмотрела на своих товарищей и увидела, что Чань накрыл ладонью рот Свенсона. Доктор страдал от увиденного, но произведи они малейший шум, и Анжелика почувствует их присутствие, а там легко сделает с ними то, что сделала с Элоизой. Мисс Темпл снова подалась вперед, заглядывая в лабораторию. Граф, проводив остальных заговорщиков взглядом, вернулся к столу. Он посмотрел на Лидию, на Анжелику, не замечая принца, потом вывернул маленький клапан, торчавший на боковине металлического приспособления в его руках. Мисс Темпл смотрела, как граф с точностью движений, какую не ожидаешь от человека таких размеров, налил парящую жидкость из разогретого сосуда в клапан, не пролив ни капли, а потом снова закрутил клапан. Подняв металлическое устройство, он направился назад к кровати и поставил его в ногах Лидии.

— Лидия, вы не спите?

Лидия подала признаки жизни. За все это время мисс Темпл впервые увидела, что девушка пошевелилась.

— Вам больно?

Лидия поморщилась, но отрицательно покачала головой. Она повернулась, отвлеченная каким-то движением, — принц налил себе еще бренди.

— Ваш жених ничего этого не запомнит, Лидия, — сказал граф. — И вы тоже. Лежите спокойно… то, чего нельзя изменить, следует принять.

Граф взял свой инструмент и, окинув взглядом балкон, громким голосом, обращаясь словно ко всей комнате, сказал:

— Будет лучше, если вы спуститесь добровольно. Если вас позовет дама, то вы просто полетите вверх тормашками.

Мисс Темпл в ужасе повернулась к Чаню и Свенсону.

— Я знаю, что вы там, — продолжил граф. — У меня были причины дождаться, чтобы мои друзья ушли, и затем поговорить с вами, но второй раз я приглашать не буду.

Чань убрал ладонь ото рта Свенсона и оглянулся — нет ли какого другого пути к отступлению. Прежде чем кто-либо успел его остановить, доктор вскочил на ноги и через балкон прокричал графу:

— Я спускаюсь… черт бы вас побрал, я спускаюсь…

Он повернулся к ним, глаза его сверкали, он поднял руку, призывая их к молчанию. Громко стуча сапогами, он дошел до лестницы, успев сунуть пистолет в руку мисс Темпл и прошептать ей на ухо:

— Если они не будут обвенчаны, то ребенок не станет законным наследником.

Мисс Темпл подхватила револьвер и посмотрела на Свенсона, но он уже прошел мимо. Она повернулась к Чаню, но тот боролся с ужасающим приступом кашля, с подбородка у него стекала струйка крови. Она повернулась к балконным перилам. Доктор появился в поле зрения, он раскинул руки, показывая, что не вооружен. Он сморщился от отвращения при виде Лидии Вандаарифф в новом ракурсе и с близкого расстояния, потом указал на стеклянную женщину.

— Я полагаю, меня почуял этот ваш зверек?

Граф рассмеялся, издав особенно неприятный звук, и покачал головой.

— Напротив, доктор… Мы ведь оба ученые и исследователи. Я сам заглядывал в мозги миссис Дуджонг, но там не было никаких воспоминаний о нападении на герра Флаусса. Мое предположение, что истинный преступник все еще прячется, было чисто логическим выводом.

— Понятно, — сказал Свенсон. — И все же я не понимаю, почему вы дождались, чтобы другие ушли.

— Не понимаете? — сказал граф с самодовольной снисходительностью. — Прежде всего… Где ваши союзники?

Доктор пытался найти подходящие слова, пальцы его нервно подергивались, потом он разразился презрительной и гневной тирадой:

— Будьте вы прокляты, сэр! Чтоб вам гореть в аду… Вы сами все слышали! Полковник Аспич убил их!

— Но не вас?

Свенсон издевательски усмехнулся.

— В этом нет вашей заслуги. Чань уже был почти мертв — ему до смерти оставались считанные минуты. Мисс Темпл… — Тут Свенсон провел рукой по лбу. — Вы можете догадаться, как она сопротивлялась. И это пробудило к жизни меня — мне удалось размозжить череп полковника стулом… но, к моему вечному стыду, слишком поздно — она уже была мертва.

Граф поразмыслил над словами доктора.

— Трогательная история.

— Вы негодяй, — выкрикнул Свенсон. Он махнул рукой на Лидию, не отрывая взгляда от графа. — Вы худший из всей этой компании… потому что растратили таланты, которых не было у других. Я бы с удовольствием размазал ваши мозги по стене, отправил бы вас в ад вслед за Аспичем… и сделал бы это без всякого сожаления, как прихлопывают комара.

Ответом на его слова был смех, но не графа. К удивлению мисс Темпл, принц поднялся с кресла и шагнул к своему бывшему хранителю, не выпуская из рук стакан.

— Что будем с ним делать, граф? Я думаю, это нужно поручить мне… ведь он же не кого-нибудь предал, а меня. Что вы предлагаете?

— Вы невежественный идиот, — прошипел Свенсон. — Вы так ничего до сих пор и не поняли! Бога ради, Карл, да посмотрите вы на нее — на вашу невесту! Ее оплодотворяют не вашим ребенком!

Принц повернулся к Лидии, лицо его было, как всегда, вежливо недоумевающим.

— Вы понимаете, о чем он говорит, дорогая?

— Ничуть, дражайший Карл…

— А вы, граф?

— Мы всего лишь укрепляем ее здоровье, — сказал граф.

— Да она наполовину мертва! — прорычал Свенсон. — Откройте глаза, вы, идиот! Лидия, бога ради, милая, да спасайте вы свою жизнь! Вы еще можете спастись!

Свенсон бесился, кричал, размахивал руками. Мисс Темпл почувствовала, как Чань сжал ее руку, и тогда (упрекая себя в очередной раз за недогадливость) поняла, что доктор специально шумит, дабы они могли незаметно спуститься по лестнице, что они теперь и сделали, не теряя времени, — добрались до последней ступени, оставаясь вне пределов видимости из помещения. Она посмотрела на револьвер — зачем доктор дал оружие ей? Почему не попытался сам пристрелить принца? Почему не дал оружия Чаню? Она увидела, что и Чань опустил взгляд на револьвер в ее руке, потом посмотрел на нее.

Она мгновенно поняла все и, хотя не могла видеть глаз Чаня, почувствовала, как ее собственные наполнились слезами.

— Доктор, немедленно успокойтесь! — воскликнул граф и щелкнул пальцами, давая знак Анжелике.

Через мгновение Свенсон, закричав, пошатнулся и упал на колени. Граф снова поднял руку и дождался, когда доктор придет в себя настолько, что сможет говорить.

— И я больше не потерплю никаких попыток помешать моей работе!

— Работе? — прохрипел Свенсон, показывая руками на стеклянные сосуды, на Лидию. — Средневековое шарлатанство, которое будет стоить жизни этой девушке!

— Хватит! — прокричал граф и угрожающе шагнул вперед. — Вы думаете, эти книги были созданы шарлатаном? Шарлатаном, который навечно пленил столько жизней? Поскольку эта наука восходит к древности, вы — доктор, не обладающий тонкостью мышления, не понимающий энергетических потоков и жизни стихий, — в своем невежестве с ходу отвергаете ее. Вы, никогда не искавший химической сущности желания, любви, страха, снов… Никогда не находивший математических корней искусства и религии, той силы, которая во плоти может возродить самые священные мифы!

Граф встал над Свенсоном, рот его искривился в гримасе, словно он злился на себя за то, что говорил о вещах столь сокровенных с подобным типом. Он откашлялся и продолжил, уже со своей обычной холодностью:

— Вы спросили, почему я ждал, когда все уйдут отсюда. Вы наверняка слышали некоторые разногласия между моими союзниками… У меня есть вопросы, на которые я хотел бы иметь ответы… без необходимости посвящать в них остальных. Вы можете говорить по доброй воле, можете — с помощью Анжелики, но, так или иначе, вы будете говорить.

— Я ничего не знаю, — произнес Свенсон. — Я был в Тарр-Манор… Я не участвую в ваших харшмортских интригах…

Граф проигнорировал его, лениво перебирая бобышки на металлическом устройстве, лежащем рядом с бледной ногой Лидии.

— Когда мы говорили в моей оранжерее, принца забрали из-под вашей опеки. В тот момент ни вы, ни я не знали, чьих рук это дело.

— Это устроила графиня, — сказал Свенсон. — С помощью дирижабля…

— Да, я знаю. Я хочу знать, зачем она это сделала.

— Она наверняка объяснилась с вами!

— Может, да, может — нет…

— Ссора двух воров, — усмехнулся доктор. — А вы казались такими закадычными друзьями…

Принц шагнул вперед и отвесил Свенсону затрещину.

— Попрошу не говорить так с теми, кто стоит выше вас! — заявил он, словно ведя светский разговор, потом удовлетворенно фыркнул.

Свенсон посмотрел на принца полным презрения взглядом, но по-прежнему обращался к графу:

— Я, конечно же, не знаю наверняка — это логический вывод, как говорите вы. Принца захватили спустя всего несколько часов после того, как я спас его из института. Вам и другим ничего об этом сказано не было. Судя по всему, принц ей был нужен для ее собственных целей. Что значит принц для ваших планов? Он же пустое место на троне…

— Ах ты проклятый неблагодарный наглец! — воскликнул принц.

— Некоторым это может показаться очевидным, — нетерпеливо сказал граф.

— Тогда, я думаю, ответ тоже очевиден, — усмехнулся Свенсон. — Каждому, кто проходит Процесс, внушается контрольная фраза. Верно? Так случилось, что я увел принца до того, как ему была внушена какая-либо команда. Графиня, знавшая об этом и об особенностях принца, которого иначе как недоумком никто и не назовет, воспользовалась этой возможностью и внушила принцу ее собственную контрольную фразу, чтобы, если возникнет необходимость, воспользоваться этим против своих лжесоюзников… Ну, например, чтобы вытолкнуть вас из дирижабля. И конечно, если принца потом об этом спросят, он ничего не будет помнить.

Граф хранил молчание. Мисс Темпл была поражена способностью доктора владеть собой.

— Как я уже сказал… все вполне очевидно, — фыркнул Свенсон.

— Возможно… это ваши измышления, но в то же время они достаточно достоверны, настолько, что мне придется потратить время на проверку памяти принца. Но прежде, доктор, поскольку я полагаю, что вы лжете, я проверю вас. Анжелика!

Свенсон с криком вскочил на ноги, но крик этот пресекся и перешел на какой-то сдавленный лай — это мозг Анжелики внедрился в его. Чань метнулся вперед с лестницы, за ним — мисс Темпл. Свенсон стоял на коленях, обхватив ладонями лицо, принц — рядом с ним, занося ногу, чтобы ударить доктора. Сбоку стояла Анжелика. Принц, недовольный тем, что его прервали, поднял на них взгляд, полный недоуменного негодования. Граф с ревом оторвал свое внимание от Свенсона. Анжелика повернулась, но довольно медленно, и мисс Темпл успела вскинуть револьвер. Она была от стеклянной женщины метрах в пяти, когда нажала на спусковой крючок.

Пуля попала в вытянутую руку Анжелики в районе локтя, брызнул фонтан сверкающих осколков, и предплечье с ладонью упали на пол, где разлетелись на мелкие кусочки, испустившие синий дымок. Мисс Темпл увидела, что рот у Анжелики широко раскрылся, но крик услышала только своим разумом, этот крик вспорол мысли всех без исключения, кто был в лаборатории. Мисс Темпл упала на колени, слезы брызнули ей в глаза, но она выстрелила еще раз. Пуля попала в туловище Анжелики — поверхность треснула. Мисс Темпл продолжала нажимать на спусковой крючок, и трещины с каждым выстрелом расширялись, сходились друг с другом. Крик стал громче, и мисс Темпл уже не могла двигаться, она почти ничего не видела, потому что разные воспоминания Анжелики хаотически, словно удары ножа, пронзали ее разум — навязчивые запахи дешевых духов в борделе, шелка и шампанское, слезы, побои, синяки, холодные объятия и, самое главное, пронзительно светлые упования на то, что ее безнадежные сны сбудутся. На глазах мисс Темпл туловище синей женщины раскололось, верхняя часть осела на нижнюю, обе рухнули на пол и разлетелись на мелкие осколки, над которыми поднялась смертоносная сверкающая пыль.

Мисс Темпл не знала, чем вызвана воцарившаяся тишина, — то ли все потеряли способность говорить, то ли она оглохла от этого крика. Голова у нее кружилась от паров, которыми был насыщен воздух, и она закрыла ладонью рот, спрашивая себя, не вдохнула ли она уже пыль синего стекла. Дымящиеся останки Анжелики грудой лежали на полу — синие осколки в синеватой луже. Мисс Темпл подняла глаза и моргнула. Чань с широко открытыми глазами лежал, привалившись спиной к стене. Свенсон стоял на четвереньках, пытаясь подняться. Лидия на своей кровати похныкивала и дергала связывающие ее веревки. Принц лежал на полу рядом со Свенсоном, шипя от боли и слабо поглаживая руку, расцарапанную стеклянным осколком и посиневшую. Один только граф остался на ногах, его лицо было пепельно-серым.

Мисс Темпл навела на него револьвер и нажала спусковой крючок. Пуля разнесла вдребезги реторты на столе, они разлетелись осколками, которые вместе с парящей жидкостью попали на его фартук. От звука выстрела помещение пробудилось. Граф метнулся вперед и, схватив свой металлический инструмент с кровати, поднял его над головой, как палицу. Мисс Темпл прицелилась ему еще раз в голову, но Чань, опережая выстрел, сжал ее руку. Она ахнула от удивления (и от боли — хватка у Чаня была крепкая) и увидела, что другой рукой Чань поднимает Свенсона за воротник, тянет их обоих из последних сил к двери. Она снова обратила взгляд на графа, который, несмотря на весь свой гнев, осторожно перешагнул через лужу разбитого стекла, и постаралась прицелиться. Когда они добрались до двери, ноги Свенсона подогнулись, но Чань не позволил ему упасть. Мисс Темпл выставила руку, собираясь нажать курок, но Чань рывком затащил ее в коридор.

— Я должна его убить! — воскликнула она.

— У вас кончились патроны! — прошипел Чань. — Если вы нажмете на курок, он поймет это.

Они не сделали и двух шагов, как доктор повернулся, стараясь высвободиться из хватки Чаня.

— Принц — он должен умереть…

— Мы сделали достаточно… — Чань продолжал тащить их обоих вперед, он хрипел, заходился в кашле от усилий.

— Они обвенчаются…

— Граф дьявольски силен… Мы не вооружены и слабы. Если мы нападем на него, то один из нас наверняка погибнет. — Чань едва мог говорить. — Нам нужно добиться большего… Если мы остановим других, то остановим и вашего идиота принца. И не забывайте про миссис Дуджонг.

— Но граф… — сказала мисс Темпл, оглядываясь.

— Он не станет гоняться за нами в одиночку — он должен позаботиться о принце и Лидии. — Чань со стоном откашлялся, сплюнул и закончил хриплым голосом: — И потом… тщеславие графа… глубоко уязвлено…

Мисс Темпл, которая теперь бежала вместе с остальными, рискнула взглянуть на Чаня и с горьким чувством увидела слезы под его очками, услышала рыдания, теснившиеся в его груди. Она вытерла свое лицо и постаралась не отстать от других.

Они добежали до лестницы и закрыли за собой дверь. Чань привалился к ней спиной, уперся руками в колени и зашелся в приступе кашля. Свенсон сочувственно смотрел на него, утешительно положив ему на плечо руку, потом перевел взгляд на мисс Темпл.

— Вы были на высоте положения, Селеста.

— Не больше, чем все мы, — ответила она, не желая говорить о себе при виде такого горя Чаня.

— Да, вы правы.

Мисс Темпл пробрала дрожь.

— Ее мысли… под конец… в моей голове…

— Граф жестоко использовал ее, — сказал Свенсон. — Никто не должен так страдать.

Но мисс Темпл знала, что истинное страдание Анжелики было не в трансмутации, а в ее преждевременной смерти, и ее жуткий безмолвный крик был протестом, тщетным, как последний крик ласточки, попавшей в когти коршуна. Мисс Темпл никогда прежде не была свидетелем такого страха и теперь спрашивала себя: неужели и она умерла бы такой же ужасной смертью, если бы дошло до этого… а ведь такое вполне могло бы случиться этой самой ночью… или этим самым днем; она понятия не имела, который теперь час. Когда они смотрели, как разъезжаются экипажи, было еще темно, а теперь они находились под землей. Неужели прошел всего день с того момента, когда она впервые увидела Свенсона в холле «Бонифация»?

Она встряхнулась, прогоняя страх из головы. С довольно типичной для мисс Темпл резвостью ее мысли переместились со смерти на завтрак.

— Когда мы закончим со всем этим, — сказала она, — я бы не отказалась от какой-нибудь еды.

Чань посмотрел на нее. Она ему улыбнулась, стараясь изо всех сил не поддаться настроению Чаня, чьи черты посуровели, а глаза взирали на мир черной пустотой очков.

— Да… давненько уже… — вежливо сказал Свенсон, словно речь шла о погоде.

— Придется нам еще потерпеть, — прохрипел Чань.

— Да, конечно, придется, — сказала мисс Темпл. — Но поскольку я не стеклянная, мне эта тема для разговора показалась вполне подходящей.

— Да уж, — преодолевая неловкость, сказал Свенсон.

— Конечно, когда мы закончим со всем этим, — тихо добавила мисс Темпл.

Чань выпрямился, на его лице появилось сосредоточенное выражение.

— Нам нужно идти, — пробормотал он.

Они поднимались, а мисс Темпл улыбалась про себя, надеясь, что ее слова смогли отвлечь Чаня от его горя, хотя бы и досадив ему. Она прекрасно понимала, что, невзирая на свою утрату (Роджера), не понимает чувств Чаня, поскольку не может понять, что связывало Чаня и эту женщину. Какого рода привязанность могла рождаться из этой «любви» за деньги? Она была далеко не глупа и знала, что в основе многих браков лежат те или иные меркантильные соображения (брак ее собственных родителей тоже являл собой соединение земли и денег, благодаря которым дело и пошло), но сама мисс Темпл непременно разделяла объекты сделки (титулы, имения, деньги, наследства) и заинтересованных лиц. Мысль о возможности торговать собственным телом (что именно это и есть мера) казалась ей такой грубой, что она не могла ее принять. Она спрашивала себя, что чувствовала ее мать, когда зачинала ее, в этом физическом слиянии — было ли это делом двух тел (мисс Темпл предпочитала не говорить о любви, когда речь заходила о ее дикаре-отце) или действие каждого органа было определено (как и действие органов Лидии в лаборатории) сделкой, заключенной между двумя семействами? Она посмотрела на Чаня, поднимающегося по лестнице перед ней. Что чувствует человек, свободный от подобных мыслей? Свободу дикого животного?

— Мы не увидели герра Флаусса, — заметил доктор Свенсон. — Может быть, он ушел с другими?

— А где они? — спросила мисс Темпл. — В дирижабле?

— Нет, не думаю, — сказал Свенсон. — Они должны уладить свои разногласия, прежде чем куда-то отправляться. Они должны сначала допросить лорда Вандаариффа.

— И возможно, Роджера, — сказала мисс Темпл только для того, чтобы показать, что без труда может произнести это имя.

— А это значит, что у нас есть выбор — искать их или самим идти к дирижаблю. — Свенсон обратился к возглавляющему процессию Чаню. — Что скажете?

Чань оглянулся, отирая красные губы и переводя дыхание:

— Дирижабль. Драгуны.

Доктор Свенсон кивнул:

— Смит.

Когда они добрались до главного этажа, в доме стояла тревожная тишина.

— Неужели все ушли? — спросил Свенсон.

— Куда? — прохрипел Чань.

— Наверх по главной лестнице — самый простой путь, если только он свободен. Я также должен еще раз предложить: нам неплохо бы обзавестись оружием.

Чань вздохнул, потом нетерпеливо кивнул:

— Где?

Никаких определенных мыслей на этот счет у Чаня не было.

— Идемте со мной, — сказала мисс Темпл.

Тела мистера Бленхейма там, где они его спрятали, не было, но пятна оставались на прежнем месте. Хотя они действовали быстро, у нее была возможность улыбнуться при виде любопытства и жадности на лицах двух ее товарищей, выворачивающих наизнанку сундуки с оружием Роберта Вандаариффа. Для себя мисс Темпл выбрала еще один нож в виде змейки (первый послужил ей совсем неплохо), тогда как Чань обзавелся парой кривых ножей с широкими лезвиями, рукояти которых по длине не уступали клинкам.

— Это похоже на мачете, — пояснил он, и она согласно кивнула, хотя понятия не имела, что он имеет в виду, но была рада видеть его удовлетворение.

Доктор Свенсон сорвал со стены африканское копье, а за ремень засунул кинжал с отделанной бриллиантами рукоятью.

— Я никудышный фехтовальщик, — сказал он при виде иронической улыбки Чаня. — Чем на большем расстоянии я смогу их удерживать, тем мне будет спокойнее. Правда, я так или иначе буду чувствовать себя шутом, но если это поможет нам остаться в живых, то я готов хоть колпак с бубенчиками напялить. — Он посмотрел на Чаня. — На крышу?

Они направились к парадной лестнице, и мисс Темпл, ощущая непривычный вес кинжала в руке, с тревогой почувствовала, как у нее прерывается дыхание и по спине бегут мурашки. А что, если капитан Смит будет выполнять полученный приказ? А что, если капитана Смита там вообще нет? Что, если они увидят там не солдат, а графиню, Ксонка и Граббе? Что ей делать? Если у нее сдавали нервы, когда с ней не было ее союзников, это было одно, но совсем другое, если это случится в присутствии Чаня или Свенсона. С каждым шагом она дышала все чаще, а уверенность исчезала из ее сердца.

Они добрались до главного холла, громадного пространства черного и белого мрамора, где мисс Темпл впервые увидела графиню ди Лакер-Сфорца. Теперь здесь было пусто и тихо, если не считать их собственных гулких шагов. Огромные двери были закрыты. Свенсон выгнул шею, дабы посмотреть, что происходит вверху на лестнице, и мисс Темпл проследила за направлением его взгляда. Насколько она могла судить, между цокольным этажом и верхней площадкой не было ни души.

Вдруг у них за спиной тишина разорвалась выстрелом. Мисс Темпл ахнула от удивления. Чань указал на дальнее от них крыло.

— Кабинет Вандаариффа, — прошептал он.

Свенсон открыл было рот, но Чань предупредил его слова, подняв руку с выставленной вперед ладонью. Неужели они убили Элоизу? Еще несколько секунд… хлопок двери, донесшийся с той же стороны, потом звук шагов вдалеке.

— Они идут, — бросил Чань. — Скорее!

Они были на третьем этаже, когда их враги добрались до холла внизу. Чань жестом велел мисс Темпл прижаться к стене, а сам опустился на четвереньки. Она слышала голос графини, но слов разобрать не могла. Доктор наверху приближался к незаметной двери. Мисс Темпл метнулась к нему, обогнала его в дверях и засеменила по узеньким ступеням туда, где ждал Чань. Тот ухватил ее за руку и, приблизив свое лицо к ее, дождался, когда доктор подойдет настолько, чтобы тот услышал его шепот:

— По другую сторону двери наверняка стоит охранник. Нам очень важно не причинять вреда драгунам, пока мы не доберемся до Смита. Его люди, видимо, численно превосходят наших врагов; если нам удастся добраться до него, то, может быть, мы сумеем склонить его на нашу сторону.

— Идемте, — сказала мисс Темпл. — Или мне идти одной?

Чань покачал головой:

— Я знаю его лучше всех…

— Да, но любой драгун, посмотрев на любого из вас, сразу вытащит свою саблю. Со мной другое дело — мне они дадут время позвать капитана.

Чань вздохнул, но Свенсон согласно кивнул:

— Селеста права.

— Я знаю, что права, но мне это не нравится. — Чань подавил новый приступ кашля. — Ладно, идите!

Мисс Темпл открыла дверь и, засунув кинжал за корсет, переступила через порог. Гулявший по крыше холодный ветер с соленым привкусом моря ущипнул ее за лицо, и она поморщилась. По обеим сторонам двери стояли драгуны в красных мундирах. Метрах в десяти от двери виднелся дирижабль, который зловеще раскачивался над крышей, словно какое-то неземное хищное существо — громадный мешок, накачанный газом, и удлиненная яркая металлическая кабина внизу, и все это размером с морской корабль. Отливающие чернотой металлические пластины делали его похожим на вагон поезда. Драгуны загружали в гондолу ящики, передавая их нескольким одетым в черное макленбуржцам, стоявшим на верхних ступенях трапа. Внутри кабины сквозь подсвеченное газовым светильником стекло окна она увидела остролицего доктора Лоренца, защитные очки висели у него на шее, а сам он деловито колдовал над переключателями. На крыше было полно народа, но Смита среди них она не увидела.

Прошла еще секунда-другая, прежде чем два драгуна вскрикнули при ее появлении и крепко ухватили за руки. Она постаралась как могла, перекрикивая ветер, объяснить, что ей нужно.

— Да… да, прошу прощения… меня зовут Темпл, и я ищу… Прошу меня извинить… Я ищу капитана…

Прежде чем она успела сказать, что собиралась, драгун справа от нее прокричал в направлении дирижабля:

— Сэр! Мы тут кого-то поймали, сэр!

Мисс Темпл увидела, как из окна выглянул доктор Лоренц, увидела ужас на его лице. Он тут же исчез из вида, наверняка чтобы спуститься на крышу, — и она крикнула:

— Капитан Смит! Я ищу капитана Смита!

Солдаты переглянулись, на их лицах появилось недоуменное выражение. Она попыталась было воспользоваться этим и вырваться из их рук, но они крепко держали ее, хотя она и лягнула их несколько раз. И тогда на верхних ступеньках трапа рядом друг с другом появились фигуры капитана Смита и доктора Лоренца. Сердце мисс Темпл упало. Оба начали спускаться (лицо Смита было слишком далеко в тусклом свете, и она не могла прочесть его выражения), и в этот момент дверь за ней распахнулась и Кардинал Чань приставил ножи к горлу обоих драгун. Мисс Темпл повернула голову — это осложнение было явно ни к чему — и увидела доктора Свенсона с пикой, изо всех сил удерживающего дверную ручку.

— Они внизу под нами, — прошептал он.

— Вот так неожиданность, — шутливым тоном проговорил доктор Лоренц. — Надо же — какая живучая разновидность земляных червей. Капитан, если вы не возражаете…

— Капитан Смит! — прокричала мисс Темпл. — Вы знаете, кто мы! Вы знаете, что здесь происходит. Вы слышали их разговоры! Это ваш город, это ваша королева!

Смит не шелохнулся, стоя рядом с Лоренцом на трапе.

— Чего вы ждете? — проговорил Лоренц, поворачиваясь к драгунам на крыше числом около десятка. — Немедленно убейте этих преступников.

— Капитан Смит, — воскликнула мисс Темпл, — вы уже помогали нам прежде!

— Что?

Лоренц повернулся к Смиту, а капитан, не раздумывая, выкинул вперед руку и столкнул доктора Лоренца с трапа — тот с громким стуком свалился на усеянную захрустевшим гравием крышу.

Чань сразу же убрал ножи и рывком высвободил мисс Темпл. Драгуны отпрыгнули в стороны и выхватили сабли, поглядывая на своего командира — они не знали, что им делать дальше. Смит спустился по трапу на крышу, держа руку на эфесе сабли.

— Думаю, это было неизбежно, — сказал он.

Доктор Свенсон громко вскрикнул, когда дверь дернули, проверяя, насколько крепко он держит ее. Свенсон сдержал напор, но взволнованно посмотрел на Чаня, который повернулся к Смиту. Тот посмотрел на верх трапа, где стояли два макленбуржца — они с недоуменным видом наблюдали за происходящим. Увидев, что они не собираются атаковать, Смит отдал приказ своим людям:

— Сабли наголо!

Все драгуны Четвертого полка как один обнажили свои сабли, Свенсон отпустил дверь и отпрыгнул к мисс Темпл и Чаню.

Дверь распахнулась, и из нее появился Франсис Ксонк с кинжалом в руке. Он вышел на крышу и остановился, увидев обнаженные сабли драгун и свободно стоящие фигуры его врагов.

— В чем дело, капитан Смит? — пробормотал он. — Что случилось?

Смит сделал шаг вперед, так и не вытащив свою саблю.

— Кто там еще с вами? — крикнул он. — Пусть выходят.

— С удовольствием. — Ксонк улыбнулся.

Он отошел в сторону, пропуская других заговорщиков — графиню, графа, Граббе, за ними — принца, Роджера Баскомба (державшего под мышкой блокноты), а следом Лидию Вандаарифф на нетвердых ногах, которую поддерживала Каролина Стерн. Следом за Каролиной шли шестеро их пособников в черных одеяниях, тащивших тяжелый сундук, двое, замыкавшие шествие, вели Элоизу Дуджонг. Мисс Темпл с облегчением вздохнула — она ведь была уверена, что выстрелом, который они слышали, с Элоизой было покончено. Когда вся эта группа вышла из дверей, драгуны подались назад, оставив строго определенное расстояние между сторонами. Ксонк бросил взгляд на мисс Темпл, потом вышел на это нейтральное пространство, разделявшее их, и обратился к Смиту:

— Мне бы не хотелось повторяться… но что случилось?

— Это больше не может продолжаться, — сказал Смит. Он кивнул на Элоизу и Лидию Вандаарифф. — Отпустите этих женщин.

— Что-что? — переспросил Ксонк, усмехаясь так, словно не верил услышанному, но в то же время находил такую вероятность довольно забавной.

— Освободите этих женщин.

— Дело в том, — сказал Ксонк, улыбаясь Лидии, — что эта женщина вовсе не хочет, чтобы ее отпускали. Отпусти ее, и она упадет. Она, как видите, неважно себя чувствует. Прошу прощения, вы получили приказ от вашего полковника?

— Полковник Аспич — предатель, — заявил Смит.

— Насколько я вижу, предатель здесь вы.

— Ваши глаза подводят вас. Вы — негодяй!

— Негодяй, которому известно все о долгах вашего семейства, капитан, — усмехнулся Ксонк, — семейства, целиком зависящего от вашего жалованья, до получения которого вы можете и не дожить. Такова цена за вероломство. Или это просто глупость?

— Если вы хотите умереть, мистер Ксонк, скажите еще одно слово.

Смит обнажил саблю и шагнул к Ксонку, который отступил назад. Теперь его натянутая улыбка излучала ненависть.

Мисс Темпл нащупала кинжал, но не вытащила его — атмосфера сгущалась. Заговорщики наверняка отступят перед Смитом и его людьми — как они могут надеяться противостоять профессиональным солдатам? Было ясно, что и капитан Смит придерживается того же мнения, потому что он не стал преследовать Ксонка, а лишь указал своей саблей на толпу, стоящую у дверей:

— Бросьте ваше оружие и возвращайтесь в дом. Мы здесь все уладим между собой.

— Этого не будет, — ответил Ксонк.

— Я не хочу кровопролития, но и не боюсь его, — сказал Смит, возвышая голос так, чтобы его слышали все из окружения Ксонка — в особенности женщины. — Бросайте ваше оружие и…

— Это и в самом деле невозможно, капитан, — вступил Гаральд Граббе. — Если мы через два дня не будем в Макленбурге, все наши труды пропадут даром. Я не знаю, что вам наговорила эта компания, — он сделал движение рукой в сторону мисс Темпл, Свенсона и Чаня, — но я могу вам сказать, что они беззастенчивые убийцы…

— Где Бленхейм? — резко оборвал его Смит.

— Вот именно! Отличный вопрос! — воскликнул Граббе. — Мистер Бленхейм был убит — и как раз этой молодой женщиной!

Он направил указующий перст на мисс Темпл, а она повернулась к Смиту, желая объясниться, но прежде чем она успела произнести хоть слово, капитан приложил два пальца к своему медному шлему, отдавая ей честь. Он снова повернулся к заместителю министра, чье обвинение явно не достигло желаемого эффекта.

— Значит, она избавила от этого труда меня — Бленхейм убил одного из моих людей, — ответил Смит, а потом рявкнул на них так, что мисс Темпл подпрыгнула на месте: — Бросайте оружие! И возвращайтесь в дом! Все ваши планы с этой минуты отменяются.

Звук выстрела гулко разнесся по открытому пространству крыши и произвел меньше шума, чем удар пули, которая попала в капитана Смита, сбив шлем с его головы — капитан рухнул на колени. Мисс Темпл повернулась и под трапом увидела доктора Лоренца с дымящимся пистолетом в руке. Не медля ни секунды, Ксонк прыгнул вперед и нанес удар ногой в челюсть Смиту, отчего тот распростерся ничком. Ксонк повернулся к стоявшим за ним людям и, сверля их полным ярости взглядом, громко выкрикнул:

— Убейте их!

Крыша превратилась в поле битвы. Лоренц выстрелил еще раз и свалил ближайшего к нему драгуна. Два макленбургских солдата бросились вниз по трапу, вытаскивая на ходу сабли и издавая хриплый боевой клич на немецком. Облаченные в черное приспешники заговорщиков бросились вперед, размахивая дубинками, некоторые палили направо-налево из пистолетов. Драгуны, ошеломленные поначалу нападением на их командира и захваченные врасплох, понемногу образовали оборону. В воздухе зловеще замелькали клинки, мисс Темпл услышала поблизости свист пуль. Она нащупала свой кинжал в то самое время, когда Чань схватил ее за плечо и подтолкнул к дирижаблю. Она сумела сохранить равновесие и повернулась — Чань отразил удар дубинки одним клинком, а другой глубоко вонзил в плечо нападавшего на него человека в черном.

Он повернулся к ней и прокричал:

— Рубите канаты!

Ну конечно же! Если ей удастся перерезать веревки, то летательный аппарат поднимется сам по себе и полетит без пассажиров через море, и тогда враги не смогут добраться до Макленбурга — что там за два дня, за две недели! Она бросилась к ближайшему швартовочному концу, опустилась на колени и принялась пилить его своим ножом. Канат был из толстой пеньки, черный, просмоленный, но лезвие было острым и скоро нити стали подаваться, надрез становился все шире, а подергивание дирижабля надрывало швартов еще больше. Она подняла глаза, отбросив кудряшки с глаз, и охнула при виде того, что творилось на крыше.

Чань сражался с одним из макленбуржцев, безуспешно пытаясь пробить оборону длинной сабли своими более короткими клинками. Лицо Ксонка было забрызгано кровью, он, вооружившись саблей, обменивался жестокими ударами с драгуном. Доктор Свенсон как сумасшедший размахивал пикой, не подпуская к себе нападавших. Потом взгляд мисс Темпл упал на графа… и мисс Пул. Драгун, дравшийся с Ксонком, вдруг оступился, и его рука с саблей внезапно обвисла, словно налилась тяжестью. Через мгновение сверкнул клинок Ксонка. И второй драгун упал на колени, и в этот момент его настигла пуля доктора Лоренца. Мисс Пул стояла в дверях, завернутая в плащ, и по указанию графа одного за другим обезвреживала драгун. Мисс Темпл, не переставая пилить канат, отчаянно закричала, взывая о помощи:

— Кардинал Чань! Кардинал Чань!

Чань не слышал ее — он продолжал не на жизнь, а на смерть сражаться с германским солдатом, его кашель был слышен даже сквозь царивший на крыше шум. Упал еще один драгун, сраженный Ксонком. Оставшиеся драгуны, увидев, что происходит, бросились в атаку на группу, стоящую у дверей, по пути сразив двух макленбургских солдат. В рядах заговорщиков началась паника — Граббе и Роджер отступили к Каролине и Элоизе, графиня закричала на Ксонка, принц и Лидия упали на колени и закрыли головы руками, граф выставил вперед мисс Пул, чтобы она остановила атаку. Драгуны — а их было человек шесть — зашатались на месте, как молодые деревца на ветру. Ксонк шагнул вперед и нанес ближайшему драгуну удар саблей по шее. Его ничто не могло остановить — мисс Темпл еще никогда не видела такой холодной ярости.

Внимание мисс Темпл привлекло какое-то движение, замеченное ею краем глаза. Мгновение спустя она оказалась лицом на гравии крыши, голова у нее задергалась, глаза заморгали, она пыталась нащупать выпавший из руки нож. Она поднялась на локти, совершенно ошарашенная, понимая, что что-то разорвалось внутри ее головы. И словно в ответ на ее молитву, она увидела нелепую пику Свенсона, пронзившую насквозь мисс Пул и пригвоздившую ее к деревянной двери. Сраженная женщина билась, как рыба на льду, но с каждым рывком только ухудшала свое положение. Туловище ее с хрустом наклонилось, ноги подкосились, и копье продрало несколько дюймов ее тела к плечу. Ее крошащийся торс все еще был скрыт плащом, и мисс Темпл видела только ее выгнутую шею и разверстый рот. Граф тщетно пытался остановить ее дерганья и тем самым сохранить ее, но она не могла или не хотела подчиняться ему. Наконец раздался громкий хруст, и она упала. Копье окончательно пропороло ее тело, в падении расколовшееся и рухнувшее на крышу, как сломанная игрушка.

Ошеломленные люди на крыше стали приходить в себя, потому что крик мисс Пул потряс их всех, но теперь его воздействие закончилось, и Ксонк вместе с одним из макленбуржцев набросился на оставшихся драгун. Чань принялся отбиваться от своего противника, а Роджер Баскомб бросился на доктора Свенсона. Мисс Темпл снова занялась канатом, ухватив кинжал обеими руками.

Канат разорвался неожиданно, и мисс Темпл шлепнулась на колени. Она встала на ноги и побежала к следующему швартову, но внезапно накренившийся дирижабль и перекосившийся трап привлекли к ее действиям внимание остальных. Она увидела, как прицелился Лоренц и, прежде чем она успела что-либо предпринять, нажал на спусковой крючок… но у него кончились патроны. Он выругался и, открыв барабан, принялся доставать из него гильзы, а потом искать патроны в кармане своего пальто. Сзади на Лоренца надвигался драгун, но доктор заметил ее взгляд и развернулся, выстрелив два раза — теми патронами, которые успел вставить в барабан, — в грудь солдата. Он удовлетворенно зарычал и, снова повернувшись к мисс Темпл, принялся заряжать револьвер. Она не знала, что делать, и принялась пилить канат.

Лоренц наблюдал за ней, неторопливо вставляя патроны в гнезда, потом бросил взгляд через плечо. Ксонк убил еще одного драгуна, и теперь на ногах их осталось только трое — один бежал на Ксонка, другие атаковали заговорщиков. Свенсон и Роджер клубком катались по крыше. Канат вот-вот был готов разорваться. Она посмотрела на Лоренца — он вставил последнюю пулю и защелкнул барабан на место, потом взвел курок и, целясь, зашагал в ее сторону.

Она запустила в него кинжал, и тот, крутясь в воздухе, — она видела, как метали ножи на ярмарках, — полетел прямо ему в лицо. Лоренц уклонился и, выстрелив мимо, вскрикнул оттого, что рукоять ножа задела его ухо. Метнув нож, мисс Темпл побежала в другую сторону — к остальным. За спиной у нее раздался хлопок еще одного выстрела, но мисс Темпл бежала, бросаясь из стороны в сторону, отчаянно надеясь, что для Лоренца важнее удержать дирижабль, чем убить ее.

Чань, тяжело сопя, стоял на одном колене над поверженным макленбуржцем, Свенсон отбивался от Роджера кинжалом, Ксонк придавил ногой шею сопротивляющегося драгуна, а у дверей два драгуна атаковали заговорщиков — один из них, обхватив за шею графиню, отбивался от графа и принца. Другой находился между Элоизой и Каролиной Стерн — обе женщины стояли на коленях. Не было видно ни макленбуржцев, ни облаченных в черное слуг. Все участники схватки запыхались, над ними клубился морозный воздух, а лежавшие на крыше издавали стоны. Она попыталась найти взглядом среди груды тел раненого Смита, но не смогла — либо он отполз куда-то, либо на нем лежало другое тело. Мисс Темпл готова была расплакаться, потому что не выполнила своего задания, но увидела облегчение на лице Чаня, а потом — когда тот повернулся — и на лице Свенсона: они были рады видеть, что она все еще жива.

— Что скажете, сэр? — выкрикнул доктор Лоренц. — Кого мне застрелить — мужчин или девушку?

— Или мне раздавить шею этого человека, — отозвался Ксонк, словно драгун у дверей и не было. — Вопросы этикета всегда такие сложные… Моя дорогая графиня, что бы предложили вы?

Графиня ответила, дернувшись в хватке драгуна, который, казалось, надежно держал ее:

— Да, Франсис… я согласна, это сложно…

— Отомстите за Элспет!

— Вы читаете мои мысли… должна признать, мы снова недооценили доктора Свенсона.

— У вас ничего не получится, — выкрикнул Чань голосом, хриплым от напряжения. — Если вы убьете этого человека… или если Лоренц застрелит нас, то драгуны не остановятся перед тем, чтобы прикончить графиню и графа. Вы должны отступить.

— Отступить? — саркастически произнес Ксонк. — Услышать такое от вас, Кардинал, для меня потрясение… Я не принимаю советы от головореза. Я всегда сомневался в вашем мужестве, если вести речь о честной схватке.

Чань, преодолевая боль в груди, сказал:

— Можете сомневаться в чем угодно, вы, мерзкий червяк…

Доктор Свенсон, обрывая его, вышел вперед:

— Если раненым не помочь, они умрут — как ваши, так и наши…

Ксонк, не обращая внимания ни на того ни на другого, обратился к двум драгунам:

— Отпустите ее — и останетесь жить. Это ваш единственный шанс.

Они не ответили, и тогда Ксонк придавил ногой шею поверженного человека, выжимая из него протестующий хрип, как воздух из шара.

— Выбирать вам… — угрожающе сказал он, но они по-прежнему не шелохнулись. Тогда он повернулся и крикнул Лоренцу: — Пристрелите кого-нибудь — кто вам больше нравится.

— Не валяйте дурака, — прокричал Свенсон. — Никому нет необходимости умирать!

— Необходимость — слабый аргумент, доктор, — усмехнулся Ксонк и неторопливо надавил на шею поверженного солдата — раздался хруст трахеи под его подошвой.

В мгновение ока рука графини метнулась к лицу держащего ее драгуна, оставив брызжущий кровью след — на ее запястье снова оказалась металлическая лента с острым зубцом. Ксонк рубанул последнего ошарашенного солдата, который успел отразить удар, но тут же исчез под грудой тел, потому что Каролина Стерн лягнула его сзади под колено, а граф вывернул его руку с саблей. В этот момент мисс Темпл почувствовала, как сильные руки ухватили ее за талию и подняли над землей. Чань подбросил ее в воздух к трапу, подбросил достаточно высоко — она приземлилась на верхних ступенях. Раздался выстрел пистолета Лоренца, и она услышала где-то поблизости свист пули.

— Дальше… дальше! — прокричал Чань, и мисс Темпл ринулась внутрь, поняв, что дирижабль — это единственный их шанс на спасение.

И снова сильные руки — на сей раз Свенсона — подтолкнули ее, и она оказалась в гондоле, а Свенсон развернулся, чтобы подать руку Чаню. Пули свистели рядом, расщепляя дерево, и она бросилась вперед сначала через одну дверь, потом через другую, а потом — третью, которая вела в корму. Она с криком развернулась, и остальные столкнулись с ней, отчего она упала на пол кабины. С отчаянием Чань захлопнул дверь, а Свенсон щелкнул задвижкой.

Им каким-то образом удалось выжить в схватке, но теперь они оказались в ловушке.

Мисс Темпл, переводя дыхание, лежала на полу, лицо ее было мокрым от слез и пота. Она подняла взгляд на Чаня и Свенсона. Трудно было сказать, кто из них выглядел хуже, потому что, хотя от напряжения у Чаня изо рта и носа снова сочилась кровь, к мертвенной бледности доктора добавилась ужасающая безнадежность в глазах.

— Мы оставили Элоизу, — прошептал он. — Они убьют ее…

— Кто-нибудь из нас ранен? — спросил Чань, обрывая доктора. — Селеста?

Мисс Темпл покачала головой — только что происходившие перед ее глазами жестокие сцены не выходили у нее из головы. Неужели война может быть хуже этого? Она крепко закрыла глаза, снова и снова слыша хруст шеи под ногой Франсиса Ксонка. Она громко всхлипнула и, устыдясь этого, закрыла рот рукой и отвернулась, слезы ручьем покатились из ее глаз.

— Отойдите от двери, — просипел Чань, отодвигая в сторону Свенсона. — Они могут попытаться отстрелить замок.

— Мы здесь как в мышеловке, — сказал Свенсон. Он посмотрел на кинжал у себя в руке — маленький и бесполезный. — Капитан Смит… все его люди… все до одного…

— И Элспет Пул, — добавил Чань, изо всех сил стараясь говорить разборчиво. — И их лакеи, и два немца… наше положение могло быть еще хуже…

— Хуже? — рявкнул Свенсон.

— Мы пока еще живы, доктор, — сказал Чань.

— Так же, как принц, и граф, и графиня, и это животное Ксонк…

— Я не перерезала все канаты, — шмыгнула носом мисс Темпл.

— Тихо… оба вы! — прошипел Чань.

Глаза мисс Темпл сверкнули, потому что даже в этой ситуации она не принимала такого тона. Но Кардинал говорил так не от злости. На его лице было мрачное выражение.

— Селеста, вы не перерезали все канаты, но сделали, что могли. Разве я убил Ксонка? Нет… Каким бы нелепым это ни казалось, но мне моим тесаком удалось свалить всего одного макленбуржца. Разве доктор спас Элоизу? Нет… но он сохранил жизни всем нам, и Элоизы в том числе, уничтожив мисс Пул. Наши враги находятся по другую сторону этой двери… Мы должны исходить из того, что они все здесь… их число меньше, чем было, они потеряли уверенность в себе и так же недовольны — ведь мы остались живы.

То, что его речь завершилась изматывающим, губительным кашлем, а сам он опустил голову между колен, не помешало мисс Темпл вытереть носик рукавом и отвести кудряшки с глаз. Она прошептала, обращаясь к доктору Свенсону:

— Мы ее спасем… Нам уже удавалось это прежде.

Он ничего не ответил, только протер глаза большим и указательным пальцами. Любое отсутствие прямой иронии она воспринимала как знак согласия. Она поднялась на ноги и энергично вздохнула:

— Ну что ж…

Мисс Темпл пришлось ухватиться за шкафчик, чтобы не упасть на пол. Она пискнула от удивления, когда всю кабину мотнуло влево, а потом с головокружительной скоростью — назад.

— Мы поднимаемся… — сказал Свенсон.

Мисс Темпл, держась за шкафчик, подвинулась к окну — круглому, как корабельный иллюминатор, и, посмотрев вниз, увидела удаляющуюся крышу Харшморта. Прошло несколько секунд, и они уже были в густом тумане, а тьма поглотила крышу и ярко освещенный дом. Несколько раз гулко хлопнув, ожили пропеллеры, и направление движения дирижабля снова переменилось — кабина пошла вперед и качка ослабла. Низкое гудение моторов создавало вибрацию, которую мисс Темпл чувствовала ладонями сквозь стенки шкафчика и подошвами через пол кабины.

— Ну вот, похоже, мы все-таки в конце концов посетим Макленбург.

— Если только они по пути не выкинут нас в море, — заметил доктор.

— Ой, — вырвалось у мисс Темпл.

— Вы все еще хотите позавтракать? — пробормотал Чань.

Она посмотрела на него сердитым взглядом (говорить ей такое было вовсе несправедливо), но тут раздался осторожный стук в дверь. Она посмотрела на своих товарищей, но никто из них не отозвался. Она вздохнула и как можно более небрежным голосом ответила:

— Да?

— Мисс Темпл? Это министр Граббе. Я бы хотел знать — может, вы откроете дверь и присоединитесь к нашему разговору?

— Что это за разговор? — спросила она.

— Ну как же — разговор, который решит, жить вам или нет, моя дорогая. Было бы лучше, если бы мы вели его не через дверь.

— Боюсь вас разочаровать, но нам-то эта дверь кажется вполне удобной, — ответила мисс Темпл.

— Возможно, но в то же время я вынужден указать, что миссис Дуджонг находится не по вашу сторону. Более того, хотя я и не склонен к крайним мерам, но эта дверь сделана из дерева, и выбить замок не составит труда… так что понятие «удобная» является здесь вполне условным. Нам много чего нужно обсудить — неужели эта превосходная дубовая панель должна быть разрушена ради того, что вы так или иначе не в силах предотвратить?

Мисс Темпл повернулась к своим товарищам. Свенсон смотрел мимо нее на шкафчик, о который она опиралась. Он подошел и распахнул дверцу быстрым, ловким движением своего клинка, подсунутого под замок, но внутри оказалось лишь несколько одеял, канаты, свечи, шерстяные плащи и коробка со шляпами и перчатками. Он повернулся к Чаню, который приник спиной к двери и пожал плечами.

— Из окна нам не выйти, — сказал Свенсон.

— У нас есть только одно оружие, — сказал Чань, кивая на кинжал доктора; собственные клинки ему пришлось оставить на крыше, когда он подбрасывал мисс Темпл на трап. — Пожалуй, лучше нам его спрятать.

— Согласен, но это должны сделать вы.

Свенсон передал клинок Чаню, тот засунул кинжал себе под пальто. Доктор потянулся к руке мисс Темпл, пожал ее и кивнул Чаню, который отпер дверь.

Соседняя кабина, самая большая из трех в дирижабле, была уставлена шкафчиками и встроенными канапе, на которых теперь сидели заговорщики, внимательно наблюдавшие за тремя врагами, входившими к ним. С одной стороны сидели принц, Гаральд Граббе и Роджер Баскомб, с другой — граф, графиня, а у дальней двери с саблей в руке, в прежде белой рубашке, забрызганной теперь кровью, стоял Франсис Ксонк. За ним были видны другие фигуры и движение, и мисс Темпл попыталась сообразить, кто отсутствует. Может быть, под конец схватки пал кто-то еще из них? Ответом на ее вопрос было появление через несколько мгновений Лидии Вандаарифф, которая переоделась и теперь блистала в синем шелковом платье. Она пробралась под рукой Ксонка (ступая по-прежнему неуверенно) и подошла к принцу. Роджеру пришлось освободить для нее место. Сразу же за Лидией появилась Каролина Стерн, которая уселась на пустое место рядом с графом.

— Как я полагаю, доктор Лоренц пилотирует дирижабль? — спросил Чань.

— Пилотирует, — ответил Гаральд Граббе.

— А где миссис Дуджонг? — спросил доктор Свенсон.

Ксонк неопределенно кивнул в сторону соседней кабины.

— Она в полной безопасности… Так сказать, приходит в себя, как мне сообщают.

Свенсон ничего не сказал. Кроме Ксонка, никто не выставлял напоказ никакого оружия, хотя с учетом умения Ксонка и малого размера кабины мисс Темпл сомневалась в том, что оно потребуется кому-то еще. И тем не менее, если немедленная расправа не входила в планы их врагов, мисс Темпл пребывала в полном недоумении — что им вообще нужно?

В то же время уже по тому, где они сидели, можно было сделать вывод о разделении заговорщиков. С одной стороны Граббе и Роджер и под их рукой — принц (хотя принц готов был присоединиться к тому, кто сильнее), а по другую сторону — граф и графиня с Каролиной в их подчинении (хотя мисс Темпл понятия не имела, играла ли та хоть сколь-нибудь существенную роль; составляли ли Каролина, Роджер и Лоренц второй эшелон заговорщиков или же были просто тремя автоматами, порожденными Процессом?).

Посредине — и ни с теми и ни с другими — находился Франсис Ксонк, чье умение убивать вполне было сравнимо (в особенности в такой тесноте) с коварством Граббе, учеными познаниями графа, соблазнительной красотой графини.

Граббе посмотрел на графиню, вопросительно подняв бровь. Она согласно кивнула (или дала разрешение?), и Граббе откашлялся. Он указал на шкафчик рядом с миссис Стерн.

— Прежде чем мы начнем, не хочет ли кто-нибудь из вас подкрепиться? Вы, вероятно, устали… Я знаю, как я устал, и один только вид вас троих… Меня удивляет, что вы вообще держитесь на ногах. Каролина может подать — там есть виски, бренди, вода…

— Если и вы будете пить, — сказал Чань, — нет вопросов.

— Отлично… Конечно, напитки для всех… и мои извинения, Каролина, что вам приходится исполнять роль виночерпия. Роджер, вы ей поможете? Может быть, для простоты пусть это будет бренди для всех.

За этим последовала напряженная тишина, в которой по безмолвному соглашению все разговоры прекратились, пока бренди не разлили по стаканам и передали желающим. Мисс Темпл смотрела на Роджера, который подошел к Чаню и Свенсону со стаканом в каждой руке, на лице его была маска профессиональной учтивости, и он ни разу не скользнул взглядом в ее сторону. Ее созерцание было прервано Каролиной, которая коснулась ее руки, предлагая стакан. Мисс Темпл покачала головой, но Каролина сунула стакан в ее руку, предоставив мисс Темпл выбор — бросить его или держать. Она посмотрела на янтарную жидкость и, потянув носом, обнаружила знакомый горьковатый привкус.

Вся эта сцена выглядела странно, в особенности после резни на крыше. Мисс Темпл готовилась к новой смертельной схватке, но вот они стояли тут, словно на светском приеме, и все это было столь неприкрыто фальшивым, что мисс Темпл прищурилась. Громко фыркнув, она поставила стакан на ближайшую полку и отерла руку.

— Мисс Темпл? — спросил Граббе. — Может, вы предпочтете что-то другое?

— Я бы предпочла, чтобы вы перешли к делу. Если мистер Ксонк желает нас убить — пусть попробует.

— Какое нетерпение. — Граббе улыбнулся елейной заговорщицкой улыбкой. — Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы удовлетворить вас. Но сначала я представляю вам всем принца Макленбургского и его невесту.

Он поднял свой стакан и одним глотком выпил его содержимое, остальные последовали его примеру, бормоча: «За принца!», «За Лидию!». Принц сердечно улыбался, Лидия ухмылялась, ее маленькие белые зубы приложились к стеклу стакана — она пригубила бренди и тут же разразилась приступом кашля, который вполне мог посоперничать с кашлем Чаня. Она хватала ртом воздух, а принц похлопывал ее по плечу, живот ее теперь неприятно вздымался от напряжения. Роджер подошел к ней и предложил носовой платок; молодая женщина вырвала его из руки Роджера, поднесла ко рту и сплюнула в него. Приступ наконец стал стихать, и Лидия, запыхавшаяся и с бледным лицом, вернула платок Роджеру, пытаясь изобразить улыбку. Роджер, прежде чем вернуть платок в карман, быстро сложил его, но мисс Темпл все же успела заметить свежее пятно, отливающее синевой.

— С вами все в порядке, моя дорогая? — спросил принц. Прежде чем Лидия успела что-либо ответить, Чань опрокинул стакан себе в рот, громко прополоскал горло, а потом проглотил бренди. Доктор Свенсон вылил содержимое своего стакана на пол. Граббе, окинув их взглядом, печально вздохнул.

— Ну, что ж… на всех не угодишь. Каролина? — Миссис Стерн собрала стаканы. Граббе откашлялся и обвел рукой комнату. — Итак, мы начинаем.

— Вследствие ваших решительных действий мы более не в силах определить, что вам известно о наших планах или с кем вы поделились своими знаниями. Миссис Марчмур теперь далеко на пути к городу, а Анжелики и бедняжки Элспет больше нет. — Он поднял руку. — Я хочу, чтобы вы знали: с вами говорю я, поскольку лучше других могу сдерживать свой гнев… Если бы с вами говорил кто-нибудь из моих коллег, то одно перечисление этих фактов привело бы к вашей немедленной смерти. Мы могли бы подвергнуть вас Процессу или перенести ваши воспоминания в книгу, но оба эти мероприятия требуют времени, которого у нас нет, к тому же на дирижабле отсутствует необходимая для этого аппаратура. Мы могли бы сделать все это по прибытии в Макленбург, но мы не можем ждать — нам необходима информация. Мы должны знать, есть ли… в наших рядах… предатель.

Он протянул свой стакан Роджеру, чтобы тот снова наполнил его бренди, а тем временем продолжал говорить:

— Эта стычка на крыше… никчемная и позорная для всех нас, уверен в этом, — только укрепляет нас в прежней нашей мысли: наилучшим образом использовать вас можно было, поставив с помощью Процесса ваши способности нам на службу. Спасибо, Роджер. — Граббе выпил. — Не трудитесь возражать — с учетом тех неприятностей, что вы нам причинили, мы бы теперь не пошли на это. Ситуация — проще некуда. Миссис Дуджонг находится в наших руках. Вы отвечаете на наши вопросы, или она умрет… Я уверен, вы можете себе представить, о какой смерти я говорю и как печальны будут долгие крики в таком тесном закрытом пространстве. А когда она все же отойдет в мир иной, то мы займемся кем-нибудь из вас… Может быть, мисс Темпл… и так далее. Это так же неизбежно, как грядущий рассвет. Так же как вы открыли эту дверь, чтобы избежать ее взлома, я предлагаю вам шанс избежать взлома тел ваших товарищей… и если уж на то пошло, то и их душ.

Мисс Темпл посмотрела на лица напротив нее — самодовольная ухмылка Граббе, рассеянное презрение принца, голодное лисье выражение лица Лидии, озабоченное хмурое лицо Роджера, язвительный взгляд Ксонка, ненавидящий взор графа, ледяная улыбка графини, печальное терпеливое выражение Каролины… но ни в ком она не увидела ничего, что опровергало бы слова министра. Тем не менее она чувствовала, что они разделены на фракции, и понимала, что по-настоящему их интересует уже не то, что удалось открыть ей и ее союзникам, а только как эти открытия помогут выявить предателя среди кружка заговорщиков.

— Поверить вам, сэр, было бы проще, — сказала она, — если бы вы не лгали так беззастенчиво. Вы просите нас рассказать то, что нам известно, чтобы избежать мучений, но что будет, если мы поделимся с вами хотя бы крохами наших выводов, которые указывают на одного из вас. Вы полагаете, это лицо безропотно согласится с нашими словами? Конечно нет… Тот, на кого падут подозрения, все равно потребует, чтобы вы прибегли к пыткам, дабы подтвердить или опровергнуть наши обвинения!

Заместитель министра покачал головой и, усмехнувшись, подмигнул ей, потом сделал еще глоток бренди.

— Боже мой… Роджер, я уверен, она гораздо умнее, чем вы думали… Мисс Темпл, вы поймали меня. Дела и в самом деле именно так и обстоят… Ну что ж… тогда вы все четверо будете убиты мучительным и долгим способом. Если кому-то из вас есть что сказать, тем лучше… Если нет — мы избавимся от вас навсегда.

Ксонк вышел вперед, угрожающе помахивая саблей. Мисс Темпл отступила, но, сделав шаг назад, сразу же уперлась в стену. Доктор еще раз сжал ее руку, а потом выкрикнул самым искренним голосом, на какой был способен:

— Отлично, министр… Возможно, мистер Ксонк убьет нас до того, как мы начнем говорить… Вас это устроит еще больше?

Граббе встал, нетерпеливый и рассерженный:

— Ну вот оно — началось. Жалкие попытки посеять раздор в наших рядах… Франсис…

— Не стесняйтесь, Франсис… убейте нас побыстрее! Послужите своему хозяину, как вы это всегда делали, например когда утопили Траппинга в реке!

Ксонк замер. Острие его сабли остановилось на расстоянии выпада от груди Свенсона.

— У меня нет хозяина!

Свенсон посмотрел на острие сабли и фыркнул, хотя мисс Темпл и чувствовала дрожь его руки.

— Конечно… Простите покорно мой вопрос — что случилось с герром Флауссом?

На несколько мгновений воцарилось молчание, Граббе сверлил Ксонка взглядом, побуждая его к действию, но тут громко, тщательно подбирая слова, заговорила графиня:

— Как выяснилось, герр Флаусс оказался… предателем.

— Тот выстрел! — воскликнула мисс Темпл. — Так это его вы застрелили!

— Это было необходимо, — сказал Граббе.

— Как он мог быть предателем? — прохрипел Чань. — Вы же создали его своими руками!

— А почему это вас интересует? — многозначительно спросила графиня у доктора.

— Действительно, почему это вас заботит? — прошипел ей Граббе из-за спины Ксонка. — Франсис, прошу вас…

— Я просто подумал, не может ли это как-то быть связано с пропавшей книгой лорда Вандаариффа, — сказал Свенсон. — Та книга, в которую была… как это вы называете?.. Перекачана его память?

Последовала пауза. У мисс Темпл сердце ушло в пятки, но через секунду она поняла, что их уничтожение откладывается.

— Книга была разбита, — отрывисто произнес граф. — Кардиналом Чанем в башне… От нее погиб майор Блах….

— Так сказано в его журнале? — Свенсон презрительно кивнул на Роджера. — Тогда, я думаю, у вас будет недостача двух книг одна со списком памяти леди Мелантес и миссис Марчмур, а другая…

— Чего вы ждете, Франсис?! — воскликнул Граббе. — Убейте его!

— Впрочем, — прокричал Свенсон, — скорее всего, второй книги вообще не было! Потому что перекачать память Роберта Вандаариффа — память, которая хранит ключи от будущего всего континента — в книгу означало бы открыть доступ ко всем этим богатствам тому, кто завладел бы книгой, имея ключ! Но тот, кто получил это задание, сделал иное — он не стал создавать книгу… Так что вы правы: одна книга была разбита, а другая — так никогда и не создана!

Графиня твердым голосом обратилась к Ксонку («Франсис, не спускайте с них глаз!»), а потом повернулась к Граббе:

— Гаральд, что вы скажете на это?

— Скажу? Скажу на что? Скажу этим… негодяям… этим…

Министр еще продолжал брызгать слюной, когда снова заговорил Чань, бросая вызов Роджеру:

— Я видел это своими глазами в кабинете Вандаариффа — он записывал все это на бумагу! Если бы я не разбил эту книгу, им пришлось бы сделать это самим — чтобы убедить вас всех, будто воспоминания Вандаариффа погибли, тогда как на самом деле у них осталась единственная рукописная копия!

— Та самая копия, которую я взял у самого министра, — воскликнул Свенсон, — в кожаном портфеле — в портфеле, что забрал у меня Баскомб в бальном зале. Я уверен, этот портфель до сих пор у него… или… Может, именно это заметил Флаусс, когда присоединился к вам в кабинете лорда Вандаариффа… и поэтому ему пришлось умереть?

Наступила тишина, и мисс Темпл поняла, что сдерживает дыхание. Обмен репликами происходил так быстро, а между ними стоял Франсис Ксонк, глаза его внимательно перебегали с одного на другого, клинок его сабли был в опасной близости от всех. Она ощущала, как напряжены нервы Свенсона, знала, что Чань, как взведенная пружина, готов с отчаянием смертника броситься на Ксонка, но еще она ощущала изменившуюся атмосферу в помещении, где министр и Роджер пытались найти доводы, чтобы опровергнуть пленников.

— Аспич взял портфель у Свенсона в бальном зале, — заявил Ксонк, не поворачиваясь к остальным. — И Баскомб забрал у него этот портфель, но я его не видел, когда мы встретились в кабинете.

— Его упаковали, — раздался из угла тихий голос Каролины Стерн. — Когда все готовилось к путешествию…

— Этот портфель здесь или нет? — резко выкрикнул Ксонк.

— Содержимое этого портфеля со мной, — ровным голосом сказал Роджер. — Как говорит Каролина, надежно упаковано. Доктор Свенсон ошибается. Это проекты лорда Вандаариффа — заметки для памяти по каждому из этапов нашего предприятия. Я не знаю, откуда взялась эта мысль о книге леди Мелантес… Две книги… Ни одной…

— Доктор Лоренц идентифицировал пропавшую книгу как книгу леди Мелантес, — выкрикнул Свенсон.

— Доктор Лоренц ошибается. Книга леди Мелантес — в которой также хранятся миссис Марчмур и лорд Актон — упакована и в полной безопасности. Единственная отсутствующая книга — та, что разбилась в башне, — это книга лорда Вандаариффа. Можете проверить по моему журналу, но если кто хочет заглянуть в сами книги — бога ради.

Эта речь произвела должное впечатление, в ней было и точно выверенное негодование — что, мол, за абсурдный навет — и не менее эффективный налет профессионального высокомерия — специальность Баскомба. Но по тому, как беспокойно подрагивал палец Роджера у его бедра, мисс Темпл знала, что ее бывший жених лжет.

Она рассмеялась, глядя на него.

Он принялся яростно сверлить ее взглядом, пытаясь заставить умолкнуть.

— Ах, Роджер…

Она усмехнулась и покачала головой.

— Помолчите, Селеста! — зашипел он. — Вас никто не спрашивает!

— Вы наверняка всех убедили, — сказала она. — Но вы забыли, как хорошо я вас знаю. Несмотря на это, вы могли бы и меня убедить — такая превосходная речь. Это вы застрелили герра Флаусса, сначала убедив всех в его предательстве? Вы таким образом хотели заткнуть ему рот? Роджер… разве нет?

После ее слов в кабине повисла тишина, если не считать низкого гудения винтов снаружи. Сабля Ксонка не шелохнулась, губы его растянулись, а глаза еще быстрее метались с одного на другого. Встала графиня.

— Розамонда, — начал Граббе, — это смешно… они пытаются рассорить нас — это их единственная надежда…

Но графиня проигнорировала его и медленно подошла к Роджеру. Он отпрянул от нее, сначала ударившись о стену, а потом, словно сжавшись внутренне, встретил ее взгляд, но не выдержал его, потому что в ее глазах не было ни малейшего чувства.

— Розамонда, — проскрипел граф. — Если мы допросим его вдвоем…

Но в этот момент графиня метнулась вперед, внезапно, как атакующая кобра, и прошептала что-то в ухо Роджера. Мисс Темпл уловила только одно слово, но, услышав его (это было слово «синий»), сразу же поняла, что графиня произносит контрольную фразу и, опережая в этом действии других, ставит его в положение, когда он должен будет отвечать только на ее вопросы. Графиня отошла от него, и Роджер опустился на пол — на его лице застыло отсутствующее выражение, глаза помутнели.

— Розамонда… — попытался было опять вмешаться Граббе, но графиня снова проигнорировала его, решительно обратившись к Роджеру, чья голова была теперь на уровне ее бедер:

— Роджер… правда ли то, что говорит нам доктор Свенсон?

— Да.

Прежде чем Граббе успел сказать что-нибудь, графиня снова обратилась к Роджеру:

— Была ли память лорда Роберта перекачана в книгу?

— Нет.

— Она была записана на бумагу?

— Да.

— И эти бумаги на борту дирижабля?

— Да. Я уложил их в сумку принца, чтобы спрятать там. Флаусс заглянул в сумку принца и понял, что там лежит.

— И вы застрелили его.

— Да.

— И, совершая все это, Роджер… кому вы служили? Кто отдавал вам приказы?

— Заместитель министра Граббе.

Граббе ничего не сказал, рот его был приоткрыт, на лице, побелевшем как мел, застыл ужас. Он беспомощно посмотрел на графа, на Ксонка, но не смог вымолвить ни слова. Графиня, продолжая смотреть на Роджера, сказала Каролине у нее за спиной:

— Каролина, будьте добры, спросите доктора Лоренца, в какой именно точке нашего маршрута мы находимся.

Каролина, не сводившая взгляда с безвольно замершего Роджера Баскомба, подняла удивленный взор, немедленно встала и вышла из кабины.

— Послушайте, — обиженным голосом проговорил принц, — он что, положил эти бумаги в мою сумку? И из-за этого пристрелил моего человека? Черт бы вас побрал, Граббе! Черт бы побрал вашу наглость!

Лидия Вандаарифф похлопала своего жениха по коленке.

— Ваше высочество, — взволнованно сказал Граббе, — Баскомб говорит неправду… Я не знаю почему… На моем месте мог бы оказаться любой из вас! Ему мог приказать каждый, кому известна его контрольная фраза. Любой мог бы приказать ему отвечать на вопросы… чтобы очернить меня…

— И как же этот человек должен был догадаться, какие нужно задавать вопросы? — прорычала графиня, а потом указала на пленников. — По крайней мере, один из них был подсказан доктором Свенсоном!

— Насколько всем нам известно, тот, кто манипулировал мозгами Баскомба, вполне мог быть союзником этих троих! — воскликнул Граббе. — Этим-то и объясняется тот факт, что они, как это ни парадоксально, все еще живы!

Глаза графини широко раскрылись при этих словах заместителя министра.

— Мозгами Баскомба! Ну конечно… конечно, ах вы подлая змея! Вы приостановили тестирование в бальном зале не ради лорда Роберта или герцога — вы сделали это потому, что Роджеру неожиданно пришлось сопровождать Вандаариффа! Потому что иначе граф прочитал бы, что у него в мозгах… Выведал бы все ваши козни против нас! — Она повернулась к графу, указывая на Баскомба. — Можете не верить мне, Оскар… Бога ради, задайте свои собственные вопросы… Вопросы, до которых я сама не додумалась! Или вы, Франсис, — добро пожаловать! Что касается меня, то мне все ясно, но вы — продолжайте! Роджер, вы должны будете отвечать на все вопросы, что будут вам заданы!

По лицу графа невозможно было догадаться о его эмоциях, но мисс Темпл знала, что он уже начал подозревать графиню, а потому, вероятно, вообще впал в сомнения, не будучи уверен, который из его союзников предал его.

— Франсис! — проскрежетал он.

— Слушаю. — Ксонк улыбнулся, даже не шевельнув глазами. Граф д'Орканц подался вперед:

— Мистер Баскомб… вам известно, имеет ли заместитель министра Граббе какое-нибудь отношение к убийству полковника Артура Траппинга?

Графиня повернулась к графу, на лице ее появилось подозрительное выражение, ее фиолетовые глаза смотрели пронзительно и устрашающе.

— Оскар, почему?

— Нет, — сказал Роджер.

Следующий вопрос граф не успел задать — в дверях появилась Каролина Стерн в сопровождении доктора Лоренца.

— Графиня… — прошептала она.

— Спасибо, Каролина… будьте так добры, принесите сумку принца.

Каролина оценила напряженную атмосферу в кабине, лицо ее побледнело, она наклонила голову и поспешно вышла. Графиня повернулась к Лоренцу:

— Доктор, как мило, что вы пришли… Я надеюсь, хоть кто-то остался у штурвала?

— Не беспокойтесь, мадам… у меня на борту два хороших парня, — ответил он, улыбаясь.

Улыбка сошла с лица доктора, когда он увидел, что в качестве допрашиваемого на полу находится Баскомб, а не кто-то из пленников.

— Где мы находимся? — жестко спросила графиня.

— Над морем, — ответил Лоренц. — Как вам известно, отсюда мы можем двигаться несколькими маршрутами — над открытой водой, где опасность, что нас заметят, меньше, или же двигаться вдоль берега. В таком тумане это не имеет особого значения…

— А сколько нам еще до Макленбурга? — спросила графиня.

— Не меньше десяти часов. При встречном ветре — больше, а мы имеем дело именно с таким случаем… — Лоренц облизнул тонкие губы. — Позвольте узнать, что происходит?

— Некоторые разногласия среди союзников, — бросил через плечо Ксонк.

— А позвольте узнать, почему эти все еще живы?

Графиня повернулась, глаза ее остановились на мисс Темпл. Выражение их было недобрым.

— Мы ждали вас, доктор. Я не хочу, чтобы на земле были найдены мертвые тела. Их поглотит пучина, а если кого из них и прибьет к берегу, то перед этим тело несколько дней пробудет в воде. К этому времени даже хорошенькая мисс Темпл превратится в скисший молочный пудинг.

Каролина появилась снова, с сумкой в одной руке и кипой листов бумаги в другой.

— Мадам…

— Превосходно, Каролина, — сказала графиня. — Можете их прочитать?

— Да, мадам. Это почерк лорда Вандаариффа. Я узнаю его руку.

— И о чем же он пишет?

— Не знаю, с чего начать… Отчет такой подробный…

— Так и должно быть.

— Мадам, может, будет лучше…

— Спасибо, Каролина.

Каролина наклонила голову и осталась в дверях с Лоренцом — оба они нервно во все глаза следили за происходящим в кабине. Граф смотрел мрачнее тучи, на лбу Ксонка выступили капли пота, а лицо Граббе так побелело, что казалось бескровным. Улыбалась только графиня, но ее улыбка испугала мисс Темпл больше, чем мрачность всех остальных, потому что над алым ртом и острыми белыми зубами сверкали фиолетовые глаза женщины, похожие на два острия. Она поняла: графиня довольна и ждет того, что случится, с нетерпением и страстью матери, обнимающей собственного ребенка.

Графиня подошла к Ксонку, приблизила свое лицо к его.

— Что скажете, Франсис? — прошептала она.

— Скажу, что мне хочется всунуть эту саблю в ножны. — Он рассмеялся. — Или в чьи-нибудь кишки.

Глаза его остановились на Чане. Графиня нежно приклонила голову к голове Ксонка.

— Прекрасная мысль. Только вот хватит ли вам места, чтобы хорошенько размахнуться.

— Да, не помешало бы.

— Давайте посмотрим, что могу сделать я, Франсис.

Сделав грациозное, словно па в танце, движение, графиня повернулась к заместителю министра Граббе, лента с острым как бритва зубцом была у нее на руке, и она вонзила его в череп Граббе сбоку перед самым ухом. Глаза заместителя министра широко распахнулись, тело дернулось от удара, а потом — по прошествии четырех долгих секунд, которые потребовались жизни, чтобы покинуть его, — замерло. Он рухнул на колени принца Карла-Хорста. Принц с криком подпрыгнул, и заместитель министра с гулким ударом свалился на пол кабины.

— И никакой крови не нужно убирать. — Графиня улыбнулась. — Доктор Лоренц, будьте добры, откройте передний люк. Ваше высочество! Не поможете ли Каролине справиться с покойным министром?

Она стояла, с улыбкой глядя, как они склонились над поверженным дипломатом, чьи глаза были широко раскрыты, словно он так и не поверил в то, что с ним случилось. Принц с Каролиной старались изо всех сил — тащили тело туда, где Лоренц стоял на коленях на полу кабины. Лидия с дивана, постанывая, смотрела, как тащат тело, живот ее снова спазматически напрягся, она разразилась приступом кашля, закрывая рот руками. Графиня, с отвращением вздохнув, бросила девушке маленький шелковый платок. Лидия благодарно подхватила его и размазала матовую синеву в уголках губ.

— Графиня… — начала она слабым дрожащим голосом.

Но внимание графини привлек щелчок задвижки — доктор Лоренц поднял металлическую крышку люка в полу. В кабину ворвался шквал морозного воздуха. Мисс Темпл посмотрела на открытый люк и поняла — что-то здесь не так… облака снаружи… бледный свет, отражающийся от них. На круглых окнах кабины были зеленые занавески… она не заметила, как наступил рассвет.

— Похоже, наша доля увеличилась, — заметила графиня. — Равные трети, джентльмены?

— Равные трети, — прошептал граф.

— Я согласен, — не без напряжения в голосе сказал Ксонк.

— Значит, решено, — заявила графиня и, положив руку на плечо Ксонка, чуть пожала его. — Кончайте их.

Кинжал оказался в руке Чаня, который, метнувшись к Ксонку, принял удар сабли на рукоять своего кинжала и, отбросив оружие Ксонка в сторону, ринулся вперед. Однако Ксонк развернулся на каблуках и, обхватив забинтованной рукой Чаня за шею, сбил его на пол; оба они закричали от боли при столкновении. Доктор Свенсон бросился на Ксонка, но опоздал на полшага — Ксонк успел подхватить саблю и ткнул ее рукоятью в живот Свенсона, который, хватая ртом воздух, упал на колени. Ксонк отступил на шаг и повернулся к мисс Темпл, острие его сабли снова оказалось перед ее лицом. Мисс Темпл замерла, она смотрела на Ксонка, грудь которого тяжело вздымалась, лицо перекосилось от боли в руке… он медлил.

— Франсис? — сказала графиня, в голосе ее послышалось недоумение.

— Что? — прошипел он.

— Вы чего-то ждете?

— Я подумал, может, вы хотите сами с ней разобраться?

— Очень мило с вашей стороны, но я вполне удовольствуюсь зрелищем.

— Я только хотел спросить.

— Уверяю, что оценила вашу предусмотрительность, как оценила и ваше возможное желание сохранить мисс Темпл для последующего интимного знакомства, но я бы предпочла, чтобы вы закончили начатое и закололи ее, как того и заслуживает эта злобная маленькая свинка.

Пальцы Ксонка шевельнулись на рукояти сабли, надежнее ухватывая ее. Мисс Темпл увидела, что жестокое острие остановилось всего в двух футах от ее груди, клинок, подрагивавший в такт дыханию Ксонка, отливал серебристым сиянием. Ксонк усмехнулся, глядя на нее. Она поняла, что от смерти ее отделяют мгновения.

— Сначала министр подгонял, чтобы закончить начатое… Теперь это делает графиня, — сказала она. — Конечно же, у нее есть на то свои причины…

— Так что — мне сделать это самой? — спросила графиня.

— Не подгоняйте меня, Розамонда, — отрезал Ксонк.

— Но граф так и не закончил своего допроса! — воскликнула мисс Темпл.

Ксонк не двигался. Мисс Темпл закричала снова. Голос ее срывался на визг:

— Он спросил, не убил ли полковника Траппинга министр! Но не спросил, кто еще мог его убить! Не убил ли его Роджер! Или не убила ли его сама графиня!

— Что-что? — спросил Ксонк.

— Франсис! — воскликнула графиня.

Она, пылая гневом и подняв свой смертоносный зубец, направилась мимо Ксонка, чтобы самой навсегда заткнуть рот мисс Темпл. Мисс Темпл, не в состоянии совершить никаких других движений, только вздрогнула при мысли о том, что сейчас ей то ли вспорют горло, то ли пробьют череп.

Но прежде чем случилось одно или другое, Ксонк развернулся и забинтованной рукой обнял графиню за талию, а потом бросил протестующе вскрикнувшую женщину на ближайшее сиденье — на то самое место, где только что умер Гаральд Граббе.

Во взгляде графини была такая ненависть, какой мисс Темпл в жизни не видела, — ярость, которая могла гнуть металл.

— Розамонда… — начал было Ксонк, и, опять с опозданием, мисс Темпл метнулась к упавшему кинжалу Чаня.

Ксонк плашмя ударил ее саблей по голове, и она упала на застонавшего доктора Свенсона.

Она потрясла головой — вся правая часть ее тела горела. Графиня по-прежнему оставалась на месте рядом с принцем и Лидией, вид у нее был несчастный, как у ребенка, присутствующего при ссоре родителей.

— Розамонда, — снова сказал Ксонк, — о чем она говорит?

— Да ни о чем! — крикнула графиня. — Полковник Траппинг больше не имеет значения. Предателем оказался Граббе!

— Графу все об этом известно, — смогла выдавить из себя внезапно осипшим голосом мисс Темпл.

— Все о чем? — спросил Ксонк, впервые направляя саблю в сторону графа д'Орканца, сидевшего против графини.

— Он не скажет, — прошептала мисс Темпл, — потому что он теперь не знает, кому можно доверять. Вам нужно спросить Роджера.

Граф встал.

— Сядьте, Оскар, — сказал Ксонк.

— Это зашло слишком далеко, — ответил граф.

— Сядьте — или я снесу вам ко всем чертям голову! — закричал Ксонк.

Граф уступил, демонстрируя искреннее удивление, и сел, лицо его теперь было столь же мрачным, сколь мертвенно-бледным было лицо графини.

— Я не позволю делать из себя дурака, — прошипел Ксонк. — Траппинг был моим человеком… Распоряжаться им мог только я! Тот, кто убил его… Даже если бы я предпочел не верить… Получается, что он мой враг…

— Роджер Баскомб! — прокричала мисс Темпл. — Вы знаете, кто убил полковника Траппинга?

Зарычав и ухватив тремя железными пальцами правой руки за шиворот мисс Темпл, Ксонк приподнял ее, поставил на колени, а потом, разочарованно крякнув, швырнул ее вдоль всей кабины через дверь, где она с криком приземлилась у ног Каролины Стерн. Дыхание у нее перехватило, и она замерла, мигая от боли, смутно понимая, что ей почему-то стало прохладнее. Она подняла глаза и увидела обрывки своих одежд в руке Ксонка. Он встретил ее взгляд, и мисс Темпл громко всхлипнула, убежденная, что вот сейчас он подойдет к ней и встанет ей ногой на шею, как он сделал это с драгуном… Но тут в тишине, наполненной лишь звуками тяжелого дыхания, Роджер Баскомб ответил на ее вопрос.

— Да, — просто ответил он. — Знаю.

Ксонк остановился и вперил взгляд в Роджера.

— Это сделала графиня?

— Нет.

— Постойте… сначала ответьте, — вмешался граф. — Почему он был убит?

— Он служил Вандаариффу, а не нам? — спросил Ксонк.

— Да, — сказал Роджер. — Но убили его не из-за этого. Графиня уже знала о том, кому на самом деле служил полковник Траппинг.

Ксонк и граф повернулись к ней. Графиня иронически улыбнулась их доверчивости.

— Конечно, я знала, — ухмыльнулась она, глядя на Ксонка. — Вы настолько высокомерны, Франсис, — полагаете, будто всем нравится то, что вы делаете… Могущество вашего брата… и в особенности Траппинг. Вы прячете свое коварство за маской либертета, но у Траппинга не было такой глубины… Он был счастлив сообщать все тайны вашего брата тому, кто лучше удовлетворял его аппетиты!

— Тогда зачем же его убили? — спросил Ксонк. — Чтобы сохранить проект графа, его Благовещение?

— Нет, — сказал Роджер. — Траппинг еще не договорился о цене спасения Лидии. Он только намекнул кое на что Вандаариффу.

— Значит, это был Граббе? Наверное, Траппинг узнал о его планах перекачать воспоминания Вандаариффа…

— Нет, — повторил Роджер. — Заместитель министра наверняка убил бы его, будь у него время и возможность.

Ксонк повернулся к графине:

— Значит, его убили вы?

Графиня опять нетерпеливо фыркнула.

— Вы хоть слушаете, что я говорю, Франсис? Вы помните, что Элспет Пул — эта глупая, наглая и вряд ли достойная сожаления девица — демонстрировала нам в бальном зале? Ее видения?

— Там были Элспет и миссис Стерн, — сказал Ксонк, глядя сквозь дверной проем на Каролину.

— С Траппингом, — сказал граф. — В ночь обручения.

— Нас послали к нему, — возразила Каролина. — Графиня приказала нам… нам…

— Именно, — сказала графиня. — Я делала все, что в моих силах, чтобы угодить ему и чтобы не вмешались другие гости!

— Поскольку знали, что ему нельзя доверять, — сказал граф.

— Но его можно было отвлечь, чтобы дать нам время самим разобраться с Вандаариффом, — заметила графиня. — Что мы тогда и сделали!

— Если бы полковник Траппинг предупредил Вандаариффа, все наше предприятие было бы поставлено под угрозу! — воскликнула Каролина.

— Мы все это знали! — отрезала графиня.

— Тогда я не понимаю, — сказал Ксонк. — Кто убил Траппинга? Вандаарифф?

— Вандаарифф не стал бы убивать собственного агента, — раздался хриплый голос из-за спины Ксонка, и мисс Темпл узнала Свенсона, который с трудом приподнялся на колени.

— Но ключ Траппинга был у Бленхейма!

— Бленхейм перенес тело, — сказал Свенсон, — по приказу Вандаариффа. Тогда он еще контролировал ситуацию в собственном Доме.

— Тогда кто? — прорычал граф. — И зачем? И если это было сделано не ради Лидии, или наследства Вандаариффа, и не для того, чтобы контролировать финансы Ксонка, то каким образом убийство этого третьестепенного шута могло внести раздор в наши ряды?

Графиня заерзала на своем сиденье и свирепо посмотрела на Роджера — по едва заметному дрожанию его губ было видно, что он тщетно пытается сохранить молчание.

— Скажите нам, Роджер, — проговорила графиня. — Скажите нам немедленно.

Мисс Темпл смотрела на лицо своего прежнего возлюбленного, и ей казалось, что она видит лицо марионетки, но при этом на удивление живое, однако неискренность на нем была до боли очевидна. Дело было не в его пассивном состоянии, и даже не в тоне его голоса, и не в тусклом взгляде, потому что это объяснялось необычными обстоятельствами — как если бы он кричал или скрежетал зубами. Нет, это было всего лишь содержание его слов, тем более странное, что мисс Темпл всегда слушала не его слова, а то, как они говорились, — как он брал ее за руку, или наклонялся к ней через стол, или даже какие чувства эти слова зажигали в ее сердце. Но теперь, когда она выслушала то, что он сказал, ей стало совершенно ясно, насколько жизнь Роджера отличается от ее жизни. Она считала, что после их обручения (и не важно, куда уводила их ежедневная суета) они были связаны, но теперь, подобно рассвету, занимающемуся за крышкой люка, у нее крепло ощущение, что их единство оставалось живо только в ее памяти. Она уже больше не знала, кто он такой, и не надеялась никогда узнать. Но знала ли прежде? На этот вопрос у нее не было ответа. Печаль, которую она испытывала, не имела больше отношения ни к нему, — потому что он был глупец, ни к ней самой, потому что она больше ни о чем не жалела. Но, почему-то слыша слова Роджера в морозном воздухе, мисс Темпл в своем скорбном сердце оплакивала этот мир или ту его часть, которая прежде умещалась в ее отважной душе. Она впервые увидела, что на самом деле замок ее мечты был построен на песке и обречен на исчезновение.

— В ночь перед тем, как пройти Процесс, — начал Роджер, — в отеле «Сент-Ройял» я познакомился с женщиной, к которой воспылал страстью. Вообще-то я тогда еще вовсе не решил, что пройду Процесс, и в то время даже думал, что должен сообщить обо всем властям. Но тут я встретил эту женщину… Мы оба были в масках, я не знал ее имени, но она тоже пребывала в нерешительности перед таким же поворотом судьбы, какой ждал и меня. Я стоял перед выбором — получить ли служебное продвижение, предав огласке странное поведение заместителя министра, или рискнуть всем, последовав за ним. Увидев, что она всю свою жизнь поставила на карту, ухватившись за представившийся ей шанс, я склонялся к тому, чтобы принять его предложение. Я понимал, что, пройдя Процесс, должен буду оставить все мои прежние планы, связанные с супружеством, но эта женщина каким-то образом за один вечер потрясла меня до глубины души, и моя нерешительность была пересилена нежностью, которая возникла между нами в одно мгновение. На следующий день я изменился, и любые мысли, которые когда-либо были у меня о любви, тоже изменились, приобрели направленность к великой цели, в которой для нее не было места, но тем не менее три дня спустя я снова встретился с ней, и снова мы были в масках и одеяниях неофитов Процесса… Я узнал ее по запаху духов… По ее волосам — меня ведь послали за ней, чтобы я привел ее в анатомический театр, где она должна была претерпеть безвозвратные изменения. Я нашел ее с другой женщиной и с мужчиной, о котором знал, что он предатель. Вместо того чтобы привести ее, я отослал мужчину и снял с себя маску, потому что верил: наши темпераменты таковы, что взаимопонимание между нами может сохраниться. Никем не обнаруженные, мы могли заключить союз, делиться сведениями о вас, графиня, о министре Граббе, мистере Ксонке, графе, лорде Роберте, чтобы послужить как цели, которой мы принесли присягу, так и нашим собственным общим устремлениям. И мы и в самом деле заключили союз, который теперь коренился уже не в любви, а в благоразумной целесообразности. И вместе мы служили всем вам, нашим хозяевам, и терпеливо смотрели, как один за другим те люди, которые стояли над нами, погибали, а мы сами поднимались до вершин власти, пока не оказались в положении, когда могли унаследовать все, поскольку все вы готовы уничтожить… как это происходит даже сейчас. Мы лишены вашей жадности, вашей похоти, ваших аппетитов. Мы молча стояли рядом с каждым планом, каждым секретом, так как Процесс сделал нас сильнее, чем вы можете себе представить. И только позднее я обнаружил, что мужчина вовсе не ушел, как я думал. Он видел нас вместе, подслушал наш разговор и пожелал отступного…

— Вы убили его? — прошептал Ксонк. — Вы?

— Не я, — ответил Роджер. — Его убила Каролина.

Все взгляды присутствующих повернулись к Каролине Стерн.

— Держите ее! — закричал Ксонк, и доктор Лоренц метнулся мимо мисс Темпл и ухватил Каролину за талию. Каролина ударила его локтем в шею, а через мгновение набросилась на него, хватающего ртом воздух, и толкнула обеими руками. Доктор Лоренц исчез в открытом люке, и его затихающий вопль был заглушен ветром.

Все замерли на месте, и тогда сама Каролина нарушила тишину — она лягнула в ногу принца и стукнула по лицу Лидию, расчищая себе путь к металлическому трапу, который вел в рулевую рубку. Мгновение спустя в кабине раздался гулкий, надрывающий перепонки крик, и по трапу свалилось тело одного из пилотов доктора Лоренца, кровь струей хлестала из раны на его шее.

Мисс Темпл отскочила подальше и от истекающего кровью тела, и от открытого люка, а вокруг нее забурлил хаос. Графиня пустилась за Каролиной, она приподняла одной рукой платье, переступая через тело пилота, в другой руке она держала свой зубец. За ней следовали граф и Ксонк, но Ксонк успел сделать только шаг — на него набросились Свенсон и Чань. Граф повернулся, посмотрел назад, потом вперед, помедлил, а потом распахнул дверцы шкафчика перед ним, в котором оказалось несколько сверкающих ятаганов. Чань пытался выкрутить саблю из руки Ксонка, а Свенсон ухватил его за рыжие космы и приподнял его голову — Ксонк протестующе зарычал, — а потом с силой ударил об пол. Рука Ксонка, держащая саблю, ослабла, а Свенсон ударил его головой об пол еще раз, рассек ему лоб над глазом, из раны заструилась кровь. Граф выхватил из шкафчика ятаган — это массивное оружие в его руке было похоже на длинный кухонный тесак. Мисс Темпл вскрикнула:

— Доктор — берегитесь!

Свенсон откатился назад, а Чаню наконец удалось ухватить саблю, и это заставило графа остановиться. Мисс Темпл не видела лица графа, но не думала, что его знание магии распространяется и на фехтование, во всяком случае не против такого врага, как Чань, даже если тот и еле стоял на ногах.

Но ее крик возымел другое действие — напомнил принцу и Лидии о ее присутствии. Карл-Хорст соскользнул с сиденья и, сгорбившись, злобно уставился на нее. Но в большее смятение повергла ее Лидия, которая устремилась в другую сторону — туда, где у открытого люка, связанная и с кляпом во рту, висела Элоиза. Лидия вцепилась в веревки с решительной гримасой на лице, поглядывая на мисс Темпл через открытую дверцу люка, в которой свистел ветер.

Слишком много событий происходило одновременно. Чань зашелся в жутком приступе кашля, но мисс Темпл не видела ни его, ни Свенсона за широкой спиной графа в его громадной шубе. Лидия, развязав один узел, принялась за другой. На мисс Темпл, расставив пальцы, словно когти, наступал принц, который вдруг остановился и вперился в нее взглядом. Мисс Темпл поняла, что осталась почти голая без своих одеяний и что принц даже в этот кризисный момент готов потратить время, чтобы вожделенно оглядеть женщину, которую собирался убить; но это лишь придало ей мужества, потому что она поняла, что должна делать.

Она сделала обманное движение в сторону трапа, но тут же метнулась в другую сторону — перепрыгнула через люк прямо на Лидию. Но мисс Темпл и тут не остановилась — перескочив через ноги Элоизы и избегая загребущих рук принца, она набросилась на графа, обеими руками вцепилась в его шубу и нащупала карман, хотя граф и повернулся и своей могучей рукой отшвырнул ее на дальнее сиденье. Мисс Темпл неловко приземлилась, но в руках у нее была та самая ее зеленая сумочка, которую граф много часов назад в отеле «Сент-Ройял» сунул себе в карман. Она засунула руку в сумочку и даже не потрудилась вытащить оттуда револьвер — выстрелила через ткань; пуля попала в шкафчик рядом с головой графа. Он повернулся, тревожно заревев, и мисс Темпл выстрелила еще раз — пуля прошила его шубу. Она выстрелила в третий раз. Граф резко кашлянул, словно комок еды застрял у него в горле, потерял равновесие и сильно ударился лбом об угол шкафчика. Он выпрямился и уставился на нее — ему на глаза стекала струйка крови, потом повернулся так, будто ничего и не случилось, сделал шаг, и тут колени его подогнулись, и он всей своей громадой рухнул лицом вниз, как подрубленное дерево.

Ксонк замычал, пытаясь отползти в сторону. Чань встал на колени и рукоятью сабли нанес жестокий удар в челюсть Ксонка, отчего тот замер на месте, как оглушенный обухом бычок. Сквозь открытую дверь мисс Темпл увидела принца и Лидию, смотревших на происходящее в ужасе. Они уже успели отвязать Элоизу и теперь держали ее в опасной близости перед открытым люком, грозя малейшим толчком послать ее навстречу смерти.

Мисс Темпл извлекла револьвер из сумочки и встала, улучив момент, поддернула остатки своей нижней юбки, закрывая зеленеющие в прорехе шелковые трусики, и с облегчением отметила про себя, что никто не смотрел на ее обнаженное тело, когда она, отброшенная на сиденье, лежала в откровенной позе. Чань и Свенсон двигались мимо нее к дальней двери: Чань с саблей Ксонка, а Свенсон — с ятаганом из шкафчика. Она встала между ними, еще раз поддернув на себе нижнюю юбку. Принц и Лидия замерли на месте, не в силах произнести ни звука, — их ошеломила неожиданная судьба графа и Ксонка и воистину невыносимые крики, доносившиеся теперь из рубки.

Ожесточенные слова, которыми обменивались графиня и Каролина, невозможно было разобрать из-за воя ветра, врывающегося в открытый люк, но до них явственно доносились исполненный бешенства рык графини и крики Каролины — неуступчивые, но с нотками страха, а на это накладывались крики оставшегося в живых пилота — судя по проклятиям, которыми он сыпал, он был немцем.

— Не волнуйтесь, Элоиза, — выкрикнула мисс Темпл. — Мы сейчас спасем вас.

Элоиза, у которой изо рта все еще торчал кляп, ничего не ответила, потому что ее взгляд был прикован к дышащей холодом бездне внизу; Лидия крепко вцепилась ей в волосы, а принц, стоящий на шаг позади, обхватил руками ноги Элоизы. Поскольку запястья и колени у нее были связаны, Элоиза никак не могла помешать им — они могли в любую секунду сбросить ее вниз.

— Отпустите ее! — крикнул Чань. — Ваши хозяева повержены! Вы остались одни!

— Бросьте ваше оружие, или эта женщина умрет! — ответил принц срывающимся голосом.

— Если вы убьете эту женщину, — сказал Чань, — то я убью вас. Я убью вас обоих. Если вы отпустите ее — останетесь живы. Это максимум, на что мы можем пойти в переговорах.

Принц и Лидия обменялись нервными взглядами.

— Лидия, — крикнул доктор Свенсон. — Еще не поздно — мы можем исправить то, что они сделали с вами! Карл, слушайте меня!

— А если мы отпустим ее… — начал было принц, но в то же время заговорила Лидия, заглушая его слова:

— Не обращайтесь с нами как с детьми! Вы понятия не имеете, чего мы стоим! Вы не знаете — ведь не знаете? — что все земли в Макленбурге, приобретенные моим отцом, записаны на мое имя!

— Лидия! — попытался было остановить ее принц, но она сердито отмахнулась от него и продолжила:

— Я — следующая Макленбургская принцесса, выйду я замуж или нет… Умрет мой отец или нет, даже если я единственная останусь в живых на этом дирижабле! Я требую, чтобы вы бросили оружие! Я не сделала вам — и никому другому — ничего плохого!

Она, тяжело дыша, смотрела на них безумными глазами.

— Лидия! — Принц наконец-то заметил синие пятна у нее на губах и в замешательстве кинул взгляд на Свенсона.

— Молчите! Не разговаривайте с ними! Держите ее за ноги! — Живот Лидии снова стали сотрясать судороги, и она застонала от боли, выплевывая синюю пену на грудь своего платья. — Вы сами должны драться с ними! — жалобным голосом сказала она. — Вы должны были убить всех троих! Ну почему все такие ничтожества?!

Пилот в кабине над ними закричал, и корабль тут же резко накренился влево. Чань ударился об стену, мисс Темпл — о Чаня, доктор Свенсон упал на колени, ятаган выпал из его руки. Принц рухнул в направлении открытого люка, не выпуская Элоизу, и словно тараном ударил ею Лидию, отчего обе женщины провалились в отверстие. Лидия вскрикнула и, ударившись о край крышки люка ногами, стала соскальзывать в бездну. Элоиза провалилась в люк до пояса, и ее удерживал теперь только принц, не выпустивший ее ног, но хватка его заметно ослабевала, поскольку он пытался решить — не отпустить ли ему Элоизу, чтобы спасти свою невесту.

— Держите ее! — закричал Свенсон, бросаясь вперед и хватая Лидию за руки, бешено молотящие воздух.

В этот момент дирижабль так же неожиданно дал крен в другую сторону. Мисс Темпл, пытавшаяся дотянуться до Свенсона, потеряла равновесие. Чань прыгнул мимо них обоих к принцу. Принц отпрянул в ужасе, отпуская ноги Элоизы, но Чань успел перехватить их, вцепился пальцами в веревки, а ногой уперся в крышку люка. Он закричал, обращаясь к мисс Темпл и показывая на рубку:

— Остановите их — или они убьют всех нас!

Мисс Темпл открыла было рот, собираясь возразить, но, увидев, как принц забился в угол, как Чань подтянул наверх Элоизу до поясницы, а Свенсон то же самое сделал с Лидией, она ухватила покрепче револьвер и метнулась к ступенькам трапа.

Над верхними ступенями лежало тело второго пилота с кровавыми пузырями на губах. По обе стороны рубки располагались панели с рычагами и кнопками, а в дальнем конце, перед лобовым стеклом — где мисс Темпл впервые увидела с крыши доктора Лоренца, — находился сам штурвал из меди и полированной стали. Несколько рычагов были отломаны, а другие задвинуты в крайнее положение, отчего в рубке страшно скрежетали металлические шестерни. Судя по накренившемуся полу, дирижабль явно закладывал вираж, понемногу теряя высоту.

Перед мисс Темпл на спине, раскинув руки, лежала Каролина Стерн, в нескольких дюймах от ее руки валялся окровавленный стилет. Над Каролиной на четвереньках стояла графиня ди Лакер-Сфорца, волосы у нее были растрепаны, а рука, в которой она держала ленту с зубцом, была словно одета в кровавую перчатку. Алая лужица поползла по накренившемуся полу. Графиня посмотрела на мисс Темпл и ухмыльнулась.

— Ай-ай, посмотрите, кто пришел, Каролина… ваша маленькая подопечная.

Ее кулак метнулся вперед, с жутким шлепком забивая зубец в горло Каролины, отчего мисс Темпл передернуло; бездвижное тело миссис Стерн не шелохнулось.

— Где же все остальные? — с ухмылкой спросила она. — Только не говорите мне, что вы остались одна. Или, поскольку вы здесь, точнее будет сказать, что одна осталась я. Как это привычно.

Она поднялась на ноги. С платья ее капала кровь. Свободной рукой она указала на стонущие механизмы:

— Не то чтобы это имело значение… Мне было бы наплевать, кто убил Траппинга, если бы эта романтическая идиотка не убила Лоренца и наших пилотов… Да я бы и свой гнев могла смирить… мы могли бы вместе пить чай. И все это из-за глупости! Глупости! Мне просто нужны люди, которыми я могу управлять! Но теперь… Послушайте! — Она сделала движение, показывая на скрежещущие механизмы, и ухмыльнулась. — Нам всем конец! И от этого я просто… с ума схожу…

Она сделала шаг к мисс Темпл, и та, все еще смотревшая в рубку со ступенек трапа, подняла пистолет. Графиня, увидев это, рассмеялась, потом ухватилась рукой за один из рычагов и резко дернула его вниз. С дрожью, сотрясшей весь летательный аппарат и швырнувшей мисс Темпл вниз. Ее болезненное падение было остановлено не очень приятной подушкой в виде тела первого пилота. Теперь направление виража переменилось. Один из пропеллеров издал хрустящий звук. Скрежет механизмов в рубке достиг жуткой высоты и силы, и мисс Темпл, тряхнув головой, услышала шаги графини, спускающейся по трапу.

Она уползла с тела. Двигалась она слишком медленно и револьвер свой уронила. Мисс Темпл посмотрела перед собой, хотя ей и мешали волосы, свисавшие на глаза. Крышка люка была закрыта, но внезапный рывок дирижабля сбил всех с ног. Чань сидел на полу рядом с Элоизой, разрезая ее путы. Свенсон стоял на коленях лицом к Лидии и принцу, которые забились в угол вне пределов его досягаемости. Мисс Темпл бросилась к ним, чувствуя, что тело у нее стало какое-то негнущееся, как у черепахи.

— Кардинал! — выкрикнула мисс Темпл. — Доктор!

Полностью игнорируя мисс Темпл, сверху заговорила графиня:

— Роджер Баскомб! Проснитесь!

Чань и Свенсон повернулись к мгновенно пробудившемуся Роджеру. Тот вскочил на ноги, оценил обстановку, увидев на полу Ксонка и графа, и ринулся к открытому шкафчику с оружием. Чань поднял саблю. Мисс Темпл с ужасом увидела, что кровавой пены вокруг рта Чаня стало еще больше, и попыталась встать. Доктор Свенсон ухватил свой ятаган, поднялся на ноги, держась за медную скобу в стене, и прокричал графине:

— Все кончено, мадам! Дирижабль падает.

Графиня остановилась на маленькой площадке посреди трапа, куда в небольшую нишу, типичную для судов самого разного типа, где стараются использовать каждый сантиметр свободного пространства, ее приспешники засунули дорожный сундук.

Мисс Темпл поднялась на колени. Она увидела револьвер на полу, на некотором расстоянии от нее, и, прыгнув за ним, крикнула доктору:

— У нее книги! У нее книги!

Графиня обе руки засунула в сундук и вытащила оттуда две книги, держа их голыми пальцами! Мисс Темпл не представляла, как графиня сделала это. Правда, на лице женщины появилось экстатическое выражение.

— Роджер! — крикнула графиня. — Вы живы?

— Да, мадам, — ответил он при виде приближающегося Чаня и отступил по другую сторону неподвижного Франсиса Ксонка.

— Графиня, — начал Свенсон, — Розамонда…

— Если я брошу эту книгу, — сказала графиня, — она наверняка разобьется там на полу, и некоторые из вас будут убиты. У меня тут много этих книг. Я могу бросать их одну за другой… А поскольку альтернатива этому — потеря всех книг, то я пожертвую столькими из них, сколько требуется. Мисс Темпл, не смейте прикасаться к этому пистолету!

Рука мисс Темпл, уже тянувшаяся к револьверу, замерла.

— Эй, все вы там, — крикнула графиня, — бросайте оружие! Доктор! Кардинал! Немедленно… или эта книга полетит прямо… в… нее!

Она вперила взгляд в мисс Темпл, и на ее лице появилась зловещая улыбка. Свенсон уронил свой ятаган — тот упал со звоном на наклонившийся пол дирижабля и заскользил в направлении принца, который тут же схватил его. Чань не шелохнулся.

— Кардинал?

Чань вытер рот и сплюнул; его подбородок в крови наводил на мысли о татуировке индейца или маске пирата с Борнео, а его хриплый голос прозвучал как из потустороннего мира:

— Нам все равно конец, Розамонда. Я к концу дня так или иначе умру, но обречены мы все. Посмотрите в окно… мы падаем. Море поглотит все наши сны — как ваши, так и мои.

Графиня взвесила книгу в руке.

— Значит, вам безразлично, что ваша мисс Темпл умрет мучительной смертью?

— Все быстрее, чем утонуть, — ответил Чань.

— Я вам не верю. Бросайте оружие, Кардинал!

— Ответьте мне на один вопрос.

— Не валяйте дурака…

Чань перехватил свою саблю и завел руку за спину, словно собираясь метнуть ее, как пику.

— Как вы думаете — ваша книга убьет меня прежде, чем эта штука вонзится вам в сердце? Хотите рискнуть?

Графиня прищурилась, взвешивая шансы.

— Ну хорошо, что у вас за вопрос? Только быстро!

— Откровенно говоря, у меня два вопроса. — Кардинал Чань улыбнулся. — Первый: что делал мистер Грей, когда я его убил? И второй: зачем вы похитили принца из макленбургского представительства?

— Кардинал Чань… для чего? — спросила графиня, испустив вздох искреннего недоумения. — Для чего, черт побери, вам это нужно знать сейчас?

Чань улыбнулся, обнажив свои розовые от крови острые зубы:

— Потому что так или иначе, но у меня не будет возможности спросить вас об этом завтра.

Графиня расхохоталась и сошла на две ступеньки по трапу, показывая Свенсону и мисс Темпл, чтобы они подвинулись к Чаню, лицо ее нахмурилось, когда она увидела, что мисс Темпл наглейшим образом, прежде чем отойти, схватила пистолет.

— Идите к своему дружку, — зашипела на них графиня, потом с отвращением посмотрела на Элоизу. — И вы, миссис Дуджонг… скорее! — Она повернулась к принцу, тон ее стал мягче. — Ваше высочество… если вы подниметесь в рубку и сделаете, что возможно, чтобы замедлить наше падение… Я так думаю, большинство рычагов снабжены табличками… Лидия, оставайтесь на месте.

Карл-Хорст метнулся вверх по трапу, а графиня спустилась вниз, перешагнула через пилота и встала перед четырьмя людьми в дверях. Доктор подтащил к себе Элоизу и взял ее за руку, а мисс Темпл встала, чувствуя себя довольно одинокой, между доктором и Чанем. Она метнула взгляд через плечо на Роджера в дальней двери, лицо его было бледное и решительное — выражение, которого она не видела у него прежде.

— Совершенно немыслимая шайка из четырех мятежников, — сказала графиня. — Будучи женщиной рациональной, должна признать ваши успехи. Точно так же, как я желаю себе, чтобы наши обстоятельства были иными, чем они есть теперь. Но Кардинал прав. Мы, скорее всего, погибнем — все вы погибнете наверняка — точно так же, как я потеряла своих партнеров. Итак, мистер Грей… теперь это уже не секрет. Его нет смысла хранить даже от графа, если бы он был жив. Смесь синей глины была изменена, чтобы уменьшить податливость новой плоти его созданий. В целях защиты. Понимаете, они становились слишком сильными. Нужно было увеличить их уязвимость за счет хрупкости. Как выяснилось, мы переборщили — они стали слишком хрупкими… Что ж, похоже… я поторопилась. — Она снова рассмеялась. Даже в такой крайней ситуации смех ее был приятен на слух, — и вздохнула, переходя на шепот: — Что же касается принца… Понимаете, я не хочу, чтобы он слышал. В дополнение к тому, что я воспользовалась возможностью и внушила его высочеству контрольную фразу, он получил яд, противоядие к которому есть только у меня. Это простая предосторожность. Я втайне сделала моей приверженкой мать его молодой кузины. Кузины, которая должна унаследовать герцогство, если принц умрет, не оставив наследника. Когда Карл-Хорст будет мертв, ребенок Лидии погибнет в борьбе за наследство, которую буду контролировать я. А может быть, принц останется жив, продолжая, не ведая того, принимать противоядие — это еще не решено.

— Но теперь все это не имеет никакого значения, — пробормотал Свенсон.

Наверху принц нашел нужную рукоятку и выключил один пропеллер, а несколько мгновений спустя — второй. Мисс Темпл посмотрела на окна, но на всех них были занавески — продолжали ли они терять высоту? Кабина выровнялась, в ней воцарилась тишина, если не считать свистящего снаружи ветра, сносившего их летательный аппарат.

— Посмотрим, — сказала графиня. — Роджер?

Мисс Темпл повернулась на звук за ее спиной, но производил его не Роджер Баскомб. Франсису Ксонку каким-то образом удалось подняться на ноги, он, чтобы не упасть, опирался забинтованной рукой о сиденье, а другой держался за челюсть. Губы его растянулись в гримасе боли, обнажив щербины от двух выбитых зубов. Он люто зыркнул на мисс Темпл, а здоровой рукой потянулся к Роджеру, который тут же передал Ксонку его ятаган.

— Приветствую вас, Франсис, — крикнула графиня.

— Мы поговорим попозже, — сказал Ксонк. — Вставайте, Оскар. Дело еще не кончено.

На глазах мисс Темпл громадный человек на полу, словно медведь, отходящий после спячки, начал шевелиться, поднялся на колени, шуба его на мгновение распахнулась, обнажив пропитанную кровью рубашку, но она увидела, что вся эта кровь натекла из легкой царапины на груди, — свалил графа удар головой о шкафчик, а не ее выстрелы. Граф перевалился на сиденье и уставился на нее с неприкрытой ненавистью. Они снова были в ловушке между книгами и ятаганом Ксонка. Мисс Темпл больше ни секунды не могла выносить это. Она развернулась, топнула ногой и направила пистолет на графиню. Та засветилась от удовольствия, видя, что ей бросают вызов.

— В чем дело, Селеста?

— Все кончено, — сказала мисс Темпл. — Если успеете, то вы бросите книгу, но я постараюсь попасть в книгу, которую вы держите в другой руке. Книга разлетится на куски, и вы потеряете руку. Или, кто знает, может, и голову или ногу… Может быть, самой хрупкой из всех окажетесь вы.

Графиня рассмеялась, но мисс Темпл знала: смеется графиня потому, что она, мисс Темпл, говорит правду, и именно такие вещи и доставляют графине удовольствие.

— Вы предложили занятный план, Розамонда, — сказал Ксонк. — Принц и мистер Грей.

— Правда? — весело отозвалась она. — И как бы вы удивились, оценив его реализацию в Макленбурге! Какая жалость, что я так и не увидела воплощение в жизнь ваших тайных планов касательно Траппинга или оружия вашего брата… Или ваших планов, Оскар, — ваших тайных инструкций стеклянным дамам, триумфального рождения Лидией вашего создания! Кто может знать, какое чудовище на самом деле вы внедрили в нее? Какой бы это был для меня сюрприз — увидеть, как меня перехитрили! — Графиня снова рассмеялась и по-детски тряхнула головой.

— Вы уничтожили Элспет и Анжелику, — прорычал граф.

— Нет, ничего подобного я не сделала! Не горячитесь вы так — вам это не идет. И потом — кто они были такие? Случайные создания — на их место можно найти тысячи других! Да вот хоть те, что перед вашими глазами! Селеста Темпл, Элоиза Дуджонг, Лидия Вандаарифф. Еще один триумвират для вашего великого таинства!

Произнося последние слова, она ухмыльнулась, пожалуй, слишком уж откровенно, осеклась и сдавленно хихикнула. Некоторое легкомыслие — одно дело, подумала мисс Темпл, но ее внимательный взгляд уловил и нечто еще: графиня явно пребывала в состоянии эйфории.

— Карл-Хорст фон Маасмарк! — взревела она. — Спуститесь сюда и принесите мне еще две книги! Мне говорят, я должна покончить с этим — так что будем кончать!

— В этом нет нужды, — сказал Ксонк. — Они у нас в ловушке.

— Верно, — расхохоталась графиня. — Если бы я и в самом деле бросила эту книгу, то стекло могло бы не затронуть их, а попасть в вас! Вот была бы трагедия!

Принц, притопывая ногами, спустился по трапу — под мышкой он держал две книги, а в другой руке — бутыль оранжевой жидкости; такую же бутыль Селеста взяла из запасов графа в башне. Ксонк повернулся к графу, который пробормотал:

— Она без перчаток… — Хотя граф бормотал это себе под нос, мисс Темпл услышала его слова.

— Розамонда… — начал граф, — независимо от того, что было сделано… наши планы остаются прежними…

— Понимаете, я могу заставить его сделать все, что мне вздумается, — рассмеялась графиня. Она повернулась к принцу и выкрикнула: — А почему бы нам не потанцевать?

Словно повинуясь ее команде, как это было в потайной комнате, принц (судя по выражению его лица, его мозг не имел ни малейшего представления о том, что делает его тело) неуклюже отбил чечетку на скользкой металлической площадке, все время рискуя выронить свой хрупкий груз. Оба — и граф, и Ксонк — взволнованно подались вперед.

— Книги, Розамонда… Он их уронит! — воскликнул Ксонк.

— Может, мне пора начать бросать их вниз, а Селеста пусть попытается пристрелить меня, если у нее получится…

— Розамонда! — снова воскликнул Ксонк; лицо его побледнело.

— Вы боитесь? — рассмеялась она и дала знак принцу остановиться, что тот и сделал, запыхавшийся, растерянный, а графиня подняла руку, словно намереваясь приказать ему продолжить.

— Розамонда, — выкрикнул граф. — Вы не в себе — стекло прикасается к вашей коже… Это воздействует на ваш разум! Положите книги — их содержимое невосстановимо! Мы по-прежнему союзники. Франсис вооружен, наши враги у него в руках…

— Но Франсис не доверяет мне, — ответила она. — А я не доверяю Франсису. И вам тоже, Оскар. Почему вы живы, если вас застрелили? Опять ваша магия? А я уже вполне свыклась с мыслью…

— Графиня, вы должны остановиться… вы пугаете всех нас!

Это был голос Лидии Вандаарифф, которая сделала два-три шага к графине и протянула руку. Другая ее рука по-прежнему была прижата к животу. Она едва держалась на ногах, а по подбородку у нее стекала струйка синеватой слюны. Но какой бы слабой ни выглядела она (что, впрочем, всегда было характерно для Лидии), тон ее был капризный и требовательный:

— Вы все погубите! Я хочу быть Макленбургской принцессой, как мне и обещали!

— Лидия, — проскрипел граф, — вы должны отдохнуть… Берегите себя…

Девушка проигнорировала его и, обращаясь к графине, еще возвысила голос, пронзительно-жалобный:

— Я не хочу быть одной из стеклянных женщин! Я не хочу рожать ребенка графа! Я хочу быть принцессой! Вы должны положить книги и сказать, что нам нужно делать!

Лидия охнула от очередной судороги.

— Мисс Вандаарифф, — прошептал Свенсон. — Отойдите…

Очередная порция жидкости — синей и более густой, чем прежде, хлынула изо рта Лидии. Она поперхнулась и сглотнула, потом снова принялась нудить, обращаясь к графине, теперь уже на грани ярости:

— Мы можем убить их в любое время, но книги драгоценны! Вы обещали мне всё — мои сны! Я требую, чтобы вы немедленно предоставили их мне!

Графиня взирала на нее широко раскрытыми глазами, и мисс Темпл даже показалось, что та и в самом деле взвешивает требования Лидии, даже если слова доходили до нее будто издалека и не все достигали сознания, но тут Лидия фыркнула от нетерпения и совершила ошибку — попыталась выхватить ближайшую к ней книгу. Демонстрируя ту же прыть, с какой она уложила Граббе, графиня, лицо которой превратилось в безжалостную маску, отдернула одну книгу подальше от Лидии, а другую сунула вперед, вдавив ее со зловещим хрустом дюйма на два в горло мисс Вандаарифф.

Графиня отпустила книгу, и Лидия упала на спину. Кожа у нее на шее моментально посинела, кровь в горле и в легких кристаллизовалась, хрустя, как мерзлый песок под колесом. Девушка умерла, прежде чем упала, ее окаменевшая шея треснула, и голова слетела с плеч, словно от удара топором палача.

Принц издал потрясенный вопль при виде такого зрелища, челюсть у него задрожала, слова застряли в горле. Была ли то скорбь об этой женщине или гнев, вызванный нападением на одну из их числа, но мисс Темпл впервые увидела у принца способность сострадать, чувствовать что-то иное, кроме гнета собственных желаний. Правда, то, что могло вызвать у мисс Темпл хотя бы малую толику симпатии по отношению к принцу, у графини вызвало нечто совершенно противоположное — она почувствовала опасность, и, прежде чем принц сделал еще один шаг в ее направлении, она швырнула вторую книгу ему в ноги. Стекло раскололось у него над голенищами сапог, и принц с пронзительным криком стал падать на спину, ноги его надломились, он, пытаясь не выронить книги, тяжело ударился о трап, сапоги его остались там, где он только что стоял, а верхняя часть тела сползла вниз на труп пилота и треснула.

Графиня стояла одна, ломая пальцы. Горячечный блеск в ее глазах потускнел, и она оглядывалась, поняв наконец, что сделала.

— Розамонда… — прошептал Ксонк.

— Молчите, — вскрикнула она, прижав ко рту тыльную сторону ладони. — Я вас прошу.

— Вы уничтожили «Благовещение»!

В скрипучем голоса графа слышалась нехарактерная для него жалобная, скулящая нотка. Он встал, пошатываясь, нащупал еще один ятаган в шкафчике.

— Оскар, остановитесь! — раздался голос Ксонка, лицо его было бледное и осунувшееся. — Подождите!

— Вы уничтожили труд всей моей жизни! — прорычал граф, вытаскивая ятаган и бросаясь к мисс Темпл.

— Оскар! — закричала графиня. — Оскар… постойте…

Элоиза уперлась мисс Темпл в плечо и толкнула ее в сторону, чтобы та не оказалась на пути графа, который, впившись взглядом в графиню, всей своей громадой устремился на нее. Графиня спешно наматывала себе на руку ленту с зубцом, а мисс Темпл держала свой пистолет наготове, но похоже было, что стрелять ей не придется, поскольку — хотя борьба и перешла в окончательную фазу — она сейчас скорее чувствовала себя свидетелем их самоуничтожения, чем участницей схватки.

Кардинал Чань, однако, не дистанцировался от происходящего. Когда граф д'Орканц оказался против него, он ухватил его массивную фигуру за плечи и со всей силой крутанул ее. Граф повернулся к этой помехе, широко раскрыв глаза и подняв ятаган неловким, почти обиженным движением.

— Как ты посмел! — воскликнул он, сверля Чаня глазами.

— Анжелика! — выкрикнул Чань в ответ.

Он вонзил саблю в живот графа снизу вверх из подреберья в самое нутро. Граф охнул и замер на месте, через мгновение Чань еще раз надавил на клинок, загнав его в живот графа на половину длины. Ноги под графом подогнулись, и, падая, он увлек с собой клинок, вырвав его из рук Чаня. Кровь темным потоком полилась в шубу.

Кашель Чаня перешел в скрежет, он упал на колени, потом откинулся спиной к дверному косяку. Мисс Темпл вскрикнула и метнулась к нему, почувствовав, как проворные пальцы доктора выхватили револьвер из ее руки. Она подняла глаза от изможденного лица Чаня на Свенсона, который навел револьвер на Франсиса Ксонка, застигнутого врасплох смертью графа. Ксонк уставился в суровые глаза Свенсона, его разбитые губы отчаянно пытались найти слова.

— Доктор… Слишком много осталось незаконченным… Ваш собственный народ…

Свенсон нажал на спусковой крючок. Ксонк отлетел назад, словно его лягнула лошадь, и теперь доктор оказался лицом к лицу с Роджером Баскомбом.

Доктор прицелился, но потом передумал, повернулся к графине в дальнем конце кабины и выстрелил, но Роджер успел прыгнуть и повиснуть на его руке. Пуля прошла мимо, и графиня с криком метнулась к трапу.

Свенсон отчаянно боролся с Роджером за пистолет, но Роджер, который был моложе и сильнее, выхватил оружие из его руки, когда доктор споткнулся о ногу Ксонка. Со злобной гримасой он прицелился в Свенсона, но тут вскрикнула мисс Темпл:

— Роджер, не делайте этого!

Он поднял на нее взгляд, искаженный ненавистью и бешенством.

— Все кончено, Роджер. Игра проиграна.

Она знала, что в револьвере остается последняя пуля, а Роджер находится слишком близко к цели и не промахнется.

— Нет, не проиграна! — рявкнул Роджер Баскомб.

— Роджер, ваши хозяева мертвы. Где графиня? Она оставила вас. Мы летим по воле ветра. И принц, и герцог Сталмерский мертвы.

— Герцог мертв?

— Его убьет полковник Аспич.

Роджер уставился на нее:

— С какой стати полковник будет это делать?

— Потому что я ему приказала. Понимаете, я узнала контрольную фразу полковника, я…

— Его что?

— И вашу контрольную фразу я тоже знаю.

— Нет у меня никакой контрольной фразы…

— Ах, Роджер… так вы ничего не знаете, да?

Роджер прищурился и поднял револьвер, целясь в доктора Свенсона. Мисс Темпл быстро и отчетливо произнесла, глядя прямо в глаза Роджеру Баскомбу:

— Синий ангел за столом обернется синим сном…

Лицо Роджера обмякло.

— Сядьте, — сказала ему мисс Темпл. — Мы поговорим, когда придет время.

— А где графиня? — спросила Элоиза.

— Не знаю, — ответила мисс Темпл. — Как там Чань?

Доктор Свенсон подполз к Кардиналу.

— Элоиза, помогите мне подвинуть его. Селеста… — (Она показала на металлические ступени, на принца.) — Оранжевая бутыль. Если она не разбита, принесите ее поскорей!

Она бросилась за бутылкой, стараясь не ступать на стекло (благодарная за сапожки) и не смотреть на искалеченные мертвые тела.

— А что в ней?

— Не знаю… Это шанс для Кардинала. Я думаю, это то, что спасло Анжелику. В оранжерее матрас был испачкан оранжевым.

— Но всех, с кем мы сталкивались, эта бутылка приводила в ужас — сказала Элоиза. — Если я делала вид, что собираюсь ее разбить, они бросались кто куда!

— Да, бросались… Наверно, жидкость очень опасна, и все же… Клин клином вышибают, или, как в этом случае, лед.

Мисс Темпл нашла бутылку — она покоилась в мертвой руке принца — вытащила ее, взглянув на его жуткое лицо: открытый рот с гнилыми зубами и кровоточащие десны, губы и язык теперь с синюшным оттенком. Потом мисс Темпл подняла взгляд на трап. Сундук с книгами находился там же, где прежде, а из рубки не доносилось других звуков, кроме воя ветра. Она снова бросилась к Чаню. Элоиза встала на колени у него за спиной, подняла его голову, отерла кровь с лица. Свенсон намочил платок оранжевой жидкостью, а потом, решительно вздохнув, приложил материю к носу и рту Чаня. Тот никак не прореагировал.

— Действует? — спросила мисс Темпл.

— Я не знаю, — ответил доктор. — Я только думаю, что без этого он умрет.

— Похоже, оно никак не действует, — сказала мисс Темпл.

— Где графиня? — спросила Элоиза.

Мисс Темпл посмотрела на Кардинала Чаня. Платок доктора немного сдвинул очки, и теперь она видела шрамы, и такие же кровоточащие раны — кровь каплями стекала по его лицу и шее. И все же за историей насилия — а мисс Темпл не сомневалась, что это качество неотделимо от его души, — она видела какую-то мягкость, отпечаток того, что представляли собой его глаза в прежней жизни. Мисс Темпл плохо разбиралась в других людях. Что, если Чань обречен умереть? Что бы испытывал он, если бы они поменялись ролями? Она представила, что он исчез бы в опиумокурильне. Что бы сделала она, у которой даже не было этой возможности предаться пороку? Она посмотрела на Элоизу и доктора, действующих рука об руку, и вернулась к Роджеру.

— Селеста? — позвал Свенсон.

— У Франсиса Ксонка ваш серебряный портсигар в кармане — не забудьте забрать его.

— А вы куда? — спросила Элоиза.

— За графиней, — сказала мисс Темпл.

В рубке стояла тишина, и мисс Темпл перешагнула через убитого пилота на окровавленную палубу, глядя на тело Каролины. Глаза мертвой женщины были удивленно раскрыты, ее красивое бледное горло было разодрано, будто в него впился клыками волк. Графини видно не было, но в потолке был открыт еще один люк. Прежде чем подняться наверх, мисс Темпл подошла к окну. Туман и облака наконец-то рассеялись. Какой бы ни был начальный курс дирижабля, теперь они безнадежно сбились с пути. Внизу она видела только холодную серую воду (к тому же не очень далеко — возможно, они были на высоте крыши дома в Харшморте) и бледные гребни пены на верхушках темных волн. Неужели им суждено утонуть в этом ледяном море? После всего, что они пережили? Чань, возможно, уже был мертв. Она покинула кабину внизу отчасти и для того, чтобы не видеть, как он умрет, предпочитая даже в такой крайней ситуации избегать излишней боли. Она вздохнула. Как упорная маленькая обезьянка, мисс Темпл принялась подниматься по ступеньками трапа и наконец добралась до отверстия люка и вылезла на холод.

Графиня стояла на вершине гондолы, держась за металлическую опору под наполненным газом баллоном, ветер трепал ее платье и волосы, которые распустились и теперь вились за ее головой, как черный пиратский флаг. Мисс Темпл, чьи голова и плечи торчали из люка, а локти упирались в ледяной металл крыши, посмотрела на облака вокруг. Интересно, сможет ли она отсюда застрелить графиню, подумала она. Или лучше ей захлопнуть крышку люка, оставив женщину наверху? Но конец был близок, и мисс Темпл поняла, что не может сделать ни то ни другое. Она смотрела на графиню как завороженная.

— Графиня! — позвала она, перекрикивая ветер, а потом произнесла слово, показавшееся странно знакомым ее языку: — Розамонда!

Графиня повернулась и, увидев мисс Темпл, устало улыбнулась.

— Возвращайтесь внутрь, Селеста.

Мисс Темпл не шелохнулась. Она твердо сжимала пистолет. Графиня увидела оружие и замерла.

— Вы дурная женщина, — закричала мисс Темпл. — Вы сделали столько зла!

Графиня только кивнула в ответ, волосы на мгновение закрыли лицо, но она тут же тряхнула головой, и они снова заполоскали за ее спиной. Мисс Темпл не знала, что ей делать. Острее всего чувствовала она то, что ее неспособность говорить и действовать в точности отвечают состоянию, в которое она погружалась во время стычек с отцом, но еще чувствовала она, что эта женщина (эта ужасная женщина) перевернула ее жизнь и каким-то образом предвидела или по меньшей мере предугадывала возможность того, что в конечном счете сможет заглянуть в глаза мисс Темпл и увидеть желание, боль… А еще увидеть вот это… Увидеть ее такой, какая она есть. Столько всего хотелось ей сказать! Она хотела разгадать природу жестокости этой женщины, хотя и знала, что не сможет это сделать. Она хотела доказать свою независимость, но знала, что графине это безразлично, она хотела отмщения, но понимала, что графиня никогда не признает своего поражения. Не могла мисс Темпл и победить графиню, выстрелив ей в спину, — с таким же успехом можно было пытаться принудить отца любить ее, сжигая его плантацию.

— Мистер Ксонк и граф мертвы, — прокричала она. — Я послала полковника Аспича убить герцога. Ваш план погублен.

— Я это вижу. Вы хорошо поработали.

— Вы издевались надо мной… и вы изменили меня…

— Зачем сожалеть об удовольствии, Селеста? — сказала графиня. — Его так мало в жизни. И разве это не было чем-то исключительным? Я получила огромное наслаждение.

— А я нет.

Графиня протянула вверх руку с зубцом на ленте и пропорола двух футовую дыру в ткани воздушной оболочки, и сразу же изнутри хлынул голубого цвета газ.

— Возвращайтесь внутрь, Селеста, — крикнула графиня.

Она снова выбросила руку вверх и вспорола дирижабль в другом месте, из него заструился газ, голубой, как летнее небо. Графиня держалась за опору в этом лазурном облаке и в своем окровавленном платье и с раздуваемыми ветром волосами напоминала злобного темного ангела.

— Я не похожа на ваших последователей! — прокричала мисс Темпл. — Я получила урок! Я видела вас!

Графиня пропорола третью дыру в обмякшем шаре, и струя газа попала прямо в мисс Темпл. Она закашлялась и тряхнула головой, в глазах у нее защипало. Она ухватилась за крышку люка и, в последний раз взглянув на ледяное лицо графини ди Лакер-Сфорца, захлопнула крышку и свалилась на скользкий пол рубки.

— Мы падаем в море! — прокричала она и со спокойствием, которого даже не заметила в себе, перешагнула через искалеченные тела и спустилась к остальным, не поскользнувшись на крови и не оцарапавшись о разбросанное вокруг битое стекло.

К ее облегчению, Чань стоял на четвереньках, кашлял и сплевывал на пол. Капли вокруг его рта были теперь не красными, а голубыми.

— Оно действует… — сказал Свенсон.

Мисс Темпл не могла произнести ни слова — только теперь, поверив, что Чань будет жить, смогла она понять, как тяжела была бы для нее его потеря. Она подняла взгляд и увидела, что доктор смотрит на нее и, судя по выражению на его лице, видит и ее радость и в то же время печалится.

— Графиня? — спросил он.

— Она проколола дирижабль. Мы вот-вот упадем в море!

— Мы поможем Чаню… Элоиза, будьте так добры, возьмите эту бутылку, а вы, мисс Темпл, займитесь им.

Свенсон, обернувшись, бросил через плечо взгляд на Роджера Баскомба, который терпеливо восседал на диванчике.

— Как заняться? — спросила мисс Темпл.

— Как хотите, — ответил доктор. — Разбудите его или пристрелите. Никто не будет возражать. Или не трогайте его, но я предлагаю вам, моя дорогая, выбрать что-нибудь. Жизнь меня научила, что лучше уж жалеть о том, что ты сделал, чем о том, что не сделал.

Он открыл люк в полу и, озабоченно втянув через зубы воздух, захлопнул крышку.

— Времени нет, мы должны срочно перебираться на крышу. Элоиза!

Они вдвоем взяли Чаня под руки и помогли ему подняться по трапу. Мисс Темпл повернулась к Роджеру. Дирижабль вздрогнул — кабина мягко коснулась поверхности воды.

— Селеста, оставьте его! — крикнула Элоиза. — Скорее!

Дирижабль снова сотрясло — он целиком сел на воду.

— Просыпайтесь, Роджер, — сказала мисс Темпл охрипшим голосом.

На лице его появилось осмысленное выражение, он моргнул, оглянулся, недоуменным взглядом обвел пустую кабину.

— Мы тонем, — сказала она.

— Селеста! — позвал ее сверху Свенсон.

Роджер уставился на пистолет в ее руке. Она стояла между ним и единственным выходом. Он облизнул губы. Кабина покачивалась на волнах.

— Селеста… — прошептал Роджер.

— Столько всего случилось за последние дни, — начала мисс Темпл. — Я нахожу, что не могу выдержать все это… — Она заглянула в его глаза — испуганные, настороженные, умоляющие — и почувствовала, как ее собственные наполняются слезами. — Графиня только что посоветовала мне не жалеть…

— Селеста, пожалуйста… вода…

— …но я не похожа на нее. Я даже не похожа на себя. Наверно, мой характер изменился… Потому что сожаление ко всему, кажется, захлестывает меня… Сожаление к тому, что было у меня в сердце, к тому, что я больше не ребенок… — Она беспомощно повела рукой, показывая на трупы вокруг. — Ко всем этим мертвецам, к Лидии… Даже к бедняжке Каролине…

— Каролине? — прервал вдруг ее Роджер.

Мисс Темпл увидела неуверенность на его лице; в сердце своем она все еще пыталась не замечать того факта, что Роджер дважды отверг ее: во-первых, потому что его обуяло честолюбие, а во-вторых, потому что она не устраивала его как спутница (любовница!), предпочтя ей Каролину Стерн. Эту тему она обсуждать не собиралась и теперь, встретив его взгляд, сама испытала чувство неуверенности.

— Она мертва, Роджер. Она мертва, как вы и я.

Мисс Темпл, видя, как Роджер Баскомб воспринял это известие, поняла, что его слова, последовавшие за этим, объясняются вовсе не жестокостью или желанием мести. Просто теперь она воплощала собой все то в его жизни, что привело его к гибели.

— Она — единственная, кого я любил, — сказал Роджер.

— Тогда хорошо, что вы ее нашли, — сказала мисс Темпл, кусая губу.

— Вам этого не понять, — сказал он глухим голосом, полным горечи и скорби.

— А я думаю, что понимаю… — тихо начала она.

— Как? — закричал он. — Вы никогда не понимали… ни меня и никого другого… В вашей гордыне… В вашей невыносимой гордыне…

Ей отчаянно хотелось, чтобы Роджер замолчал, но он продолжал говорить, эмоции захлестывали его, как волны, бившиеся в стены кабины.

— Чудеса, которые я видел, чувства, которые испытал… Возможности! — Он мрачно усмехнулся, глядя на нее, хотя и увидел слезы в ее глазах, слезы, стекавшие по ее щекам. — Она поклялась мне в верности, Селеста, даже не зная меня, презрев то, что мы должны будем умереть! Все это прах! Она знала, что наша любовь закончится вот этим! Она еще тогда знала это!

Он выпростал вперед руки и сильно оттолкнул ее. Она ударилась спиной о шкафчик, а он продолжал наступать на нее, размахивая руками и продолжая кричать.

— Роджер, прошу вас…

— А кто вы такая, Селеста? Почему вы еще живы? Холодная, лишенная сердца, лишенная всякого чувства, обуянная гордыней!

Он изо всей силы схватил ее за руку и тряхнул.

— Роджер…

— Каролина отдала себя… Она отдала все! Вы убили ее… Убили меня… Уничтожили весь мир!

Его рука ухватила ее волосы. Она почувствовала его дыхание, а потом другая его рука ухватила ее за горло. Его душили рыдания. Они смотрели в глаза друг другу. Она начала задыхаться.

Мисс Темпл нажала на спусковой крючок, и Роджер Баскомб отпрянул назад. На лице его появилось недоуменное выражение, и он, вместо того чтобы податься вперед, просто сник, как рассеивающийся клуб дыма, — бесформенная фигура в черном пальто упала на канапе, а потом соскользнула на пол. Мисс Темпл уронила пистолет и разрыдалась, не понимая больше, кто она.

— Селеста!

Это был голос Чаня, который, невзирая на боль, громко звал ее с крыши гондолы. Мисс Темпл подняла голову. Потом, почувствовав ледяное покалывание в ногах, опустила взгляд и увидела, что сквозь пол просачивается вода. Она на ощупь поковыляла к металлической лестнице, ничего не видя от слез, задыхаясь от прорывающегося на свободу горя. Доктор Свенсон, стоявший на четвереньках в рубке, подтащил ее наверх. Ей хотелось забиться уголок и утонуть. Он поднял ее, и новые руки — Элоизы и Чаня — помогли ей подняться на крышу. Но какое это имело значение? Погибнут они в кабине или на крыше — какая разница? Почему она сделала это? Что это меняло? За ней следовал доктор Свенсон, подталкивая ее снизу.

— Держите ее, — сказал Свенсон, и она почувствовала, как рука Чаня обняла ее за дрожащие плечи.

Оболочка над ними худела на глазах, ветер сносил ее на сторону, и, хотя размеры шара были еще велики, он провисал все больше, приближаясь к воде, а не оседая сверху на крышу гондолы, лишь касаясь ее краем. Кабину захлестывали брызги, волны раскачивали это непрочное суденышко. Чань другой рукой, так же как доктор и Элоиза, держался за металлическую опору. Мисс Темпл оглянулась.

— А где графиня? — спросила она.

— Ее здесь не было, — отозвался Свенсон.

— Наверно, она прыгнула в воду, — сказала Элоиза.

— Тогда она уже мертва, — сказал Свенсон. — Вода слишком холодна — платье у нее тяжелое, оно должно было утащить ее на дно… Даже если она не разбилась…

Чань закашлялся, легкие его дышали заметно чище.

— Я ваш должник, доктор. Ваш и вашего оранжевого эликсира. Я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы утонуть.

— Я рад, что был для вас полезным, — сказал Свенсон, натянуто улыбаясь.

Мисс Темпл вся тряслась от холода. Те одежды, что были на ней, не защищали ее дрожащее тело ни от ветра, ни от ледяной воды, захлестывающей крышу. Она не могла это вынести, как бы ни пытались шутить остальные. Она не хотела умирать после всего пережитого, и уж меньше всего хотела она утонуть. Она знала, что эта смерть ужасна — медленная и скорбная. Ей и без того хватало горя. Она посмотрела на свои зеленые сапожки и голые ноги, спрашивая себя, сколько будут продолжаться ее мучения. Она прошла такой большой путь за такой короткий отрезок времени. Ей казалось, что ее номер в «Бонифации» отступил в такое же далекое прошлое, что и ее родной остров. По крайней мере, она вернулась на море.

Мисс Темпл чувствовала, как немеет ее тело, но когда она посмотрела вниз в следующий раз, то с удивлением увидела, что кабина не погрузилась по сравнению с тем, что было раньше. Она заглянула в открытый люк — рубка была полна водой, а под самой поверхностью виднелось набухшее и покачивающееся платье Каролины Стерн. Но почему же они не тонули? Она повернулась к остальным.

— Мы не могли сесть на мель? — спросила она, стуча зубами.

Трое других как один заглянули в рубку, а потом стали осматриваться в поисках разгадки. Вода была слишком темна, и определить здесь глубину было невозможно. Повсюду их окружало только бескрайнее море, и лишь с одной стороны видимость была перекрыта дыбящимся, просевшим шаром дирижабля. Кардинал Чань с неожиданным приливом энергии подтянулся на металлической стойке и перебрался на полотняный шар, с каждым его шагом изнутри извергались облачка голубого дыма. При каждом ударе волн о гондолу снизу он исчезал из поля зрения, а вскоре мисс Темпл вообще потеряла его из вида.

— Мы можем быть где угодно, — сказал доктор Свенсон, а когда тишина после его слов слишком затянулась (никто из женщин не ответил ему), он добавил: — С точки зрения картографии…

И тут они услышали хриплый крик Чаня. Он пробирался назад к ним, мокрый до пояса; полотно шара после его прыжков заметно сплющилось.

— Земля! — кричал он, — Господи спаси — земля!

Доктор Свенсон отвел в сторону глаза, приподнимая мисс Темпл на металлическую опору. То же самое он сделал, приподнимая Элоизу. Мисс Темпл взяла ее за руку — они помогли друг другу перебраться на дряблый шар и, хотя ноги их были уже по колено в воде, все же увидели нечеткую линию разбивающихся о берег волн и более темную полосу деревьев за ними.

Чань ждал ее в воде, и мисс Темпл прыгнула в его руки. Море было холодным, но она громко рассмеялась, ощутив на лице брызги. Она не чувствовала прикосновения песка к своим ступням, потому оттолкнулась от Чаня, сориентировалась в направлении к берегу и нырнула. Холод был такой, что мисс Темпл ощутила его корнями волос, но она поплыла, подгребая ногами, ничего не видя в темной воде. Слезы и пот ее растворялись в море. Она знала, что должна торопиться, иначе холод поглотит ее, что ей будет еще холоднее, когда она выберется из воды и окажется вся мокрая на ветру, что от этого она тоже может умереть.

Но все это ее не волновало. Она снова улыбнулась, будучи впервые за столь долгое время уверена, что находится там, где ей суждено быть. У нее было такое чувство, будто она плывет домой.