Стеклянный меч

Глава 7

Килорн ворчит всю дорогу из лазарета до плаца. Он шагает медленно, вынуждая и меня замедлить шаг. Я пытаюсь не обращать на него внимания – ради Кэла, ради нашего дела, – но когда я в третий раз слышу слово «глупо», то резко останавливаюсь.

Килорн врезается мне в спину.

– Прости, – говорит он, но в его голосе я не слышу никакого раскаяния.

– Нет, это ты прости, – отзываюсь я и разворачиваюсь, чтобы взглянуть на него.

Гнев, который вызвал у меня полковник, переливается через край, и мои щеки жарко краснеют.

– Мне страшно жаль, что ты постоянно ведешь себя как полный придурок и не можешь понять, что происходит на самом деле.

Я ожидаю, что Килорн прикрикнет на меня, в своей обычной манере ответит ударом на удар. Но он втягивает воздух и отступает на шаг, изо всех сил стараясь успокоиться.

– Думаешь, я настолько глуп? – спрашивает он. – Пожалуйста, Мэра, просвети меня. Рассей тьму. Что такое ты знаешь, чего не знаю я?

Слова так и рвутся наружу. Но двор слишком открыт, полон солдат полковника, бойцов Гвардии и беженцев, которые снуют туда-сюда. Хотя тут нет Серебряных, способных прочитать мои мысли, нет камер, следящих за каждым движением, я не стану давать себе волю. Килорн, вслед за мной, смотрит на группу солдат, которые трусцой пробегают мимо.

– Думаешь, они за тобой шпионят? – насмешливо спрашивает он, понизив голос до издевательского шепота. – Да брось, Мэра. Мы здесь все на одной стороне.

– Правда? – спрашиваю я.

Должно же и до него дойти!

– Ты слышал, как назвал меня полковник. Существо. Урод.

Килорн краснеет.

– Он не хотел тебя обидеть.

– Да? Ты так хорошо его знаешь?

К счастью, на это ему нечем возразить.

– Полковник смотрит на меня как на врага. Как на бомбу, которая вот-вот взорвется.

– Он… – Килорн запинается, сомневаясь в собственных словах, даже когда они срываются с его губ. – Но ведь он не совсем не прав, так?

Я разворачиваюсь так стремительно, что каблуки моих ботинок оставляют черные отметины на бетоне. Хотелось бы мне оставить точно такую же отметину на глупом лице Килорна.

– Ну перестань, – говорит он вдогонку, несколькими быстрыми шагами сокращая расстояние между нами. Но я продолжаю идти, и он не отстает. – Мэра, остановись. Я неверно выразился…

– Ты глуп, Килорн Уоррен, – говорю я через плечо. Безопасная гавань – казарма номер три, – возвышаясь впереди, манит меня. – Глуп, слеп и жесток.

– Ну, ты тоже не подарок! – кричит он, наконец-то превратившись в язвительного спорщика, каким был всегда.

Не отвечая, я буквально бегу к двери казармы. Тогда Килорн вцепляется в мое запястье и останавливает меня.

Я пытаюсь вырваться, но ему известны все мои фокусы. Он затаскивает меня в темный переулок между казармами номер три и четыре.

– Отстань! – негодующе приказываю я.

Во мне оживает маленькая частица Мариэны – так холодно и величественно звучит мой голос.

– Вот, – рычит Килорн, устремляя палец мне в лицо. – Вот ЭТО. Она.

Сильным толчком я отбрасываю его, и Килорн разжимает руки.

Он раздраженно вздыхает и проводит по рыжеватым волосам, которые торчат дыбом.

– Ты много пережила, я знаю. Мы все знаем. Тебе нужно было уцелеть среди них, а кроме того – помочь нам и выяснить, кто ты такая. Я просто не представляю, как ты это перенесла. Но ты изменилась.

Какой ты проницательный, Килорн.

– Мэйвен предал тебя, но это еще не значит, что ты совсем не должна доверять людям. – Он опускает глаза и перебирает пальцами. – Особенно мне. Я не вещь, за которой можно прятаться, – я твой друг, и я буду помогать тебе, когда понадобится, всем, что в моих силах. Пожалуйста, поверь.

Не могу.

– Килорн, не будь ребенком, – вырывается у меня.

Так резко, что он вздрагивает.

– Ты мог бы рассказать мне, что они задумали. Вместо этого ты заставил меня участвовать, заставил смотреть, как его увели под прицелом… и теперь хочешь, чтобы я тебе доверяла? Когда ты так тесно связан с людьми, которые только ждут повода, чтобы посадить под замок и меня? По-твоему, я настолько глупа?

Что-то вспыхивает в глазах Килорна – беззащитность, скрытая под маской беспечности, которую он изо всех сил старается сохранять. Это мальчик, который плакал под крыльцом моего дома. Мальчик, каким он был, когда подавлял желание драться и умереть. Я пыталась уберечь его от такой судьбы и вместо этого столкнула с опасностью, Алой гвардией и смертью.

– Я понимаю, – наконец говорит Килорн и быстро отступает на несколько шагов, так что теперь нас разделяет вся ширина переулка. – Логично, – добавляет он, пожав плечами. – С какой стати мне доверять? Я просто ученик рыбака. Ничто в сравнении с тобой, так ведь? В сравнении с Шейдом. И с ним…

– Килорн Уоррен, – произношу я строго, как будто браню ребенка. Таким тоном говорила его мать, прежде чем исчезла. Она кричала на Килорна, когда он обдирал коленки или заговаривал без разрешения. Больше я почти ничего о ней не помню – только голос и испепеляющие, полные разочарования взгляды, которые она устремляла на единственного сына.

– Ты знаешь, что это неправда.

Мои слова звучат как низкий, злобный звериный рык. Килорн расправляет плечи и сжимает кулаки.

– Докажи.

Мне нечего ответить. Понятия не имею, чего он от меня хочет.

– Прости, – выдавливаю я, на сей раз вполне искренне. – Прости, что я такая…

– Мэра, – на мое плечо ложится теплая рука, и я перестаю запинаться.

Килорн возвышается надо мной, так близко, что я чую его запах. Хорошо, что теперь от него пахнет не кровью, а солью. Он купался.

– Не извиняйся за то, что они сделали с тобой, – негромко произносит он. – Тебе никогда не придется просить за это прощения.

– Я… я вовсе не считаю, что ты глуп.

– Кажется, я еще не получал от тебя таких комплиментов.

Молчание. Килорн натянуто улыбается, заканчивая разговор.

– Я так понимаю, ты что-то придумала?

– Да. А ты хочешь мне помочь?

Пожав плечами, он раскидывает руки и обводит широким жестом базу.

– А что еще делать ученику рыбака?

Я снова пихаю его, и он искренне улыбается. Но ненадолго.

Кроме ключа, Фарли выдала мне подробные указания насчет казармы номер один. Здесь, как и на материке, Алая гвардия охотно пользуется туннелями, и тюрьма Кэла, разумеется, расположена под землей.

Ну, практически под водой. Идеальная тюрьма для живого огнемета. Выстроенная под причалом, скрытая океаном, охраняемая синими волнами и синими униформами солдат полковника. Это не только тюрьма, но также и склад оружия, казармы Озерных и личные апартаменты полковника. Туда можно войти через туннель, который начинается в ангаре на берегу, но Фарли уверила меня, что есть и другой путь. «Ты, возможно, вымокнешь», – предупредила она с кривой усмешкой. Лично мне не по душе перспектива нырять в море, даже неподалеку от берега, однако Килорн раздражающе спокоен. Более того, он полон радостного предвкушения: долгие годы ученичества наконец-то могут ему пригодиться.

Близость океана притупляет обычную бдительность Гвардии, и даже Озерные расслабляются, по мере того как наступает вечер. Солдаты, с винтовками на плечах, больше смотрят на груз и ангары, чем патрулируют базу. Те немногие, которые остались на посту, меряют шагами бетонный двор. Они ходят медленно и рассеянно, то и дело останавливаясь поболтать друг с другом.

Я долго наблюдаю за ними, делая вид, что слушаю маму и Гизу, которые переговариваются за работой. Обе раскладывают постельное белье и одежду в разные стопки, вместе с несколькими другими беженцами разгружая ничем не примечательные ящики. Я вроде как должна помогать, но думаю совсем о другом. Бри и Трами нет – они ушли к Шейду в лазарет, – а папа сидит рядом. Разгружать ящики он не может, зато ворчливо распоряжается. Он в жизни не складывал белье.

Папа пару раз перехватывает мой взгляд и замечает, как у меня подрагивают пальцы и перебегают глаза. Он всегда угадывал, чтó я затеяла, и сегодня – не исключение. Он даже слегка откатывается на кресле, чтобы не загораживать мне обзор. Я киваю ему, благодарная в душе.

Здешние охранники похожи на Серебряных в Подпорах – до введения Мер, до Выбора Королевы. В нашей тихой деревушке, где бунты случались редко, сотрудники безопасности были ленивы и довольны жизнью. Как же они ошибались. Они понятия не имели о моем воровстве, о черном рынке, об Уилле Свистке, о медленном наступлении Алой гвардии. Эти охранники тоже слепы – и я воспользуюсь их безалаберностью.

Они не замечают ни моих взглядов, ни Килорна, который приносит поднос с рыбным рагу. Мы с радостью его уплетаем, особенно Гиза. Пока Килорн не смотрит, она накручивает волосы на палец, так что они падают с плеча волнистым огненно-рыжим водопадом.

– Свежий улов? – спрашивает она, указав на миску с рагу.

Килорн морщит нос и делает вид, что кривится при виде серых кусков рыбьего мяса.

– Старина Калли не пустил бы это в оборот. Разве что на корм крысам.

Мы хором смеемся – я по привычке, запоздав на долю секунды. В кои-то веки Гиза выглядит менее утонченно, чем я; она, не стесняясь, весело хохочет. Я всегда завидовала ее заученно-вежливому поведению. Теперь я жалею, что дворцовая выучка мешает мне с такой же легкостью отбросить наигранную сдержанность.

Мы глотаем обед; только папа вываливает содержимое из миски, когда думает, что я не вижу. Неудивительно, что он худеет. Прежде чем я успеваю сделать ему выговор (или, еще хуже, прежде чем это успевает сделать мама), он проводит рукой по одеялу, щупая ткань.

– Сделано в Пьемонте. Чистый хлопок. Дорогая штука, – бормочет он, заметив, что я стою рядом.

Даже при дворе пьемонтский хлопок считается дорогим – это распространенная замена шелку. Его носят охранники высокого ранга, Стражи, военные. Помню, одежду из такой ткани носил Лукас, вплоть до той минуты, когда погиб. Я вдруг понимаю, что никогда не видела его в штатском. Даже представить этого не могу. И лицо Лукаса уже стирается из моей памяти. Еще несколько дней – и я забуду человека, которого отправила на смерть.

– Краденый? – вслух спрашиваю я, проводя рукой по одеялу в попытке отвлечься.

Папа продолжает исследование и щупает ящик. Прочные толстые доски, недавно выкрашенные белой краской. Единственный отличительный знак – темно-зеленый треугольник, размером меньше моей ладони, отпечатанный в углу. Не знаю, что он означает.

– Или дареный, – говорит папа.

Не нужно слов, чтобы понять, что мы думаем об одном и том же. Если здесь, на острове, вместе с нами находятся Озерные, значит, у Алой гвардии могут быть друзья где угодно, среди разных народов, в разных королевствах. «Мы кажемся слабыми, потому что сами того хотим».

Украдкой, быстро и тихо – никогда не думала, что папа на это способен, – он берет меня за руку.

– Будь осторожна, девочка.

Ему страшно, а я полна надежды. Корни Алой гвардии уходят глубже, чем я думала. Глубже, чем могут вообразить себе Серебряные. Полковник – лишь один из многих руководителей, как и Фарли. Он мне точно не друг, но с ним я как-нибудь справлюсь. В конце концов, он не король. Королями я уже сыта по горло.

Как и папа, я выливаю рагу в трещину в бетоне и заявляю:

– Я доела.

Это условный сигнал. Килорн вскакивает.

Мы собираемся навестить Шейда, ну или, по крайней мере, так мы говорим вслух для тех, кто поблизости. Моя семья понимает, в чем дело, даже мама. Она посылает мне воздушный поцелуй, когда я отхожу, и я ловлю его и прижимаю к сердцу.

Подняв воротник, я превращаюсь в обыкновенную беженку, а Килорн – вообще никто. Солдаты не обращают на нас внимания. Мы запросто пересекаем бетонный двор, шагая прочь от берега, по толстой белой линии.

В ярком дневном свете я вижу, что бетон тянется вплоть до пологих холмов, напоминая широкую дорогу в никуда. Нарисованная краской линия идет дальше, и от нее под углом отходит более тонкая и истертая «ветка». Она упирается в еще одно здание, возвышающееся над всеми остальными постройками. Оно напоминает увеличенную копию ангаров на берегу – такое высокое и широкое, что в него вполне могут поместиться шесть транспортов, поставленных друг на друга. Интересно, что в нем находится – учитывая, что Гвардия не брезгует воровством. Но двери надежно заперты, и в тени стоят несколько Озерных. Они переговариваются, не выпуская из рук винтовок. Мое любопытство останется неудовлетворенным, возможно навсегда.

Мы с Килорном поворачиваем направо, к проему между казармами номер восемь и девять. Высокие окна темны и безлюдны – эти строения пусты. Они ожидают новых солдат, беженцев или, хуже всего, сирот. Я вздрагиваю, когда мы проходим мимо.

До берега нетрудно добраться. В конце концов, Так – это остров. Хорошо развита только база, а остальная территория Така пуста. Она покрыта лишь дюнами, немногочисленными купами старых деревьев и холмами, поросшими высокой травой. Трава даже не примята – здесь нет достаточно крупных животных, способных проложить тропы. Мы исчезаем среди колеблющихся на ветру стеблей и пробираемся по зарослям, пока не оказываемся на берегу. Причал – в сотне метров от нас. Он напоминает широкий нож, рассекающий волны. С такого расстояния Озерные похожи на темно-синие пятнышки, которые движутся туда-сюда. В основном они глазеют на грузовое судно, которое показалось по ту сторону причала. Я раскрываю рот при виде такого огромного корабля, которым, очевидно, управляют Красные. Килорн не отвлекается.

– Идеальное прикрытие, – говорит он и начинает разуваться.

Следуя его примеру, я сбрасываю ботинки без шнурков и старые носки. Но когда он стаскивает через голову рубашку, обнажив знакомое поджарое тело, мускулистое от многолетнего таскания сетей, я медлю. Мне вовсе не хочется шнырять вокруг секретного бункера полуголой.

Килорн складывает рубашку поверх ботинок, явно слегка волнуясь.

– Я так понимаю, это не спасательная операция.

Да. Нам все равно некуда деваться с острова.

– Я просто должна его увидеть. Рассказать ему про Джулиана. Объяснить, что происходит.

Килорн морщится, но все-таки кивает.

– Туда и обратно. Ничего сложного, тем более что они не ожидают вторжения со стороны моря.

Он потягивается, разминает ноги и руки, готовясь плыть. Одновременно Килорн припоминает указания, которые шепотом дала нам Фарли. На дне бункера есть круглый люк, который выходит в исследовательскую лабораторию. Некогда ею пользовались, чтобы изучать подводную жизнь, а теперь она служит полковнику личными апартаментами, хотя днем он там никогда не бывает. Туда легко проникнуть, и коридоры бункера не так уж запутанны. В это время суток жилые помещения пусты, проход со стороны причала перекрыт, и охраны внутри немного. Мы с Килорном гораздо сильнее рисковали в детстве, когда сперли для папы ящик с батарейками с поста охраны.

– Не плещись, – говорит Килорн, заходя в воду.

Его кожа покрывается мурашками, отзываясь на осенний холод, но он почти не обращает на это внимания. А я обращаю – к тому моменту, когда вода достигает мне до талии, я уже стучу зубами. Бросив последний взгляд на причал, я подныриваю под волну, и она промораживает меня до костей.

Килорн без всяких усилий рассекает воду – он плывет как лягушка и почти не производит шума. Держась рядом, я пытаюсь подражать ему. Мы плывем вперед, и вода каким-то образом обостряет мое ощущение электричества, позволяя почувствовать провода, ведущие с берега в глубину. Я могла бы проследить их путь, если бы хотела – движение энергии с причала в море, к казарме номер один. Наконец Килорн поворачивает, так что мы оказываемся сначала диагонально к берегу, а потом параллельно. Он быстро движется вперед, и краденые лодки, стоящие у причала, загораживают нас. Раз или два он касается под водой моей руки и слегка пожимает ее, подавая знак. Стой, плыви, медленней, быстрее – и все это время Килорн не сводит глаз с пристани. К счастью, там разгружают грузовое судно, и все солдаты, которые могли бы заметить наши головы в воде, заняты. Снова ящики, сплошь белые, с зеленым треугольников. Еще одежда?

«Нет», – думаю я, когда один из ящиков падает и приоткрывается.

На причал вываливается оружие. Винтовки, пистолеты – в ящике их десятка полтора. Они блестят в лучах солнца. Новенькие. Еще один подарок для Алой гвардии, еще одна глубинная связь, о существовании которой я не подозревала.

Эта мысль придает мне сил – я обгоняю Килорна, хоть мышцы у меня и болят. Я ныряю под причал, оказавшись вне поля зрения тех, кто стоит наверху. Килорн следует за мной вплотную.

– Бункер прямо под нами. – Его шепот причудливо раскатывается, отражаясь от железа над нашими головами и воды вокруг. – Я буквально ногами чувствую.

Я едва сдерживаю смех при виде того, как Килорн вытягивается и сосредоточенно морщит лоб, пытаясь нащупать ногой секретный бункер.

– Что смешного? – ворчит он.

– Ты молодец, – отвечаю я с озорной усмешкой.

Приятно быть с ним вот так, снова иметь общую тайную цель. Хотя на сей раз мы намерены вломиться в военный бункер, а не в чей-то плохо запертый дом.

– Здесь, – наконец говорит он и исчезает под водой.

А затем выныривает и широко раскидывает руки, чтобы удержаться на плаву.

– Тут угол.

Теперь – самое трудное. Нырнуть в удушливую, затягивающую темноту.

Килорн с легкостью читает страх на моем лице.

– Просто держись за мою ногу, вот и все.

Я едва могу кивнуть.

– Ладно.

«Отверстие – в нижней части бункера, в двадцати пяти футах под водой». Фарли сказала: «Сущие пустяки». «А мне так не кажется», – думаю я, глядя в темноту под ногами.

– Килорн, Мэйвен будет страшно разочарован, если меня убьет море, а не он.

Кому другому эта шутка показалась бы несмешной. Но Килорн тихо смеется, и на фоне воды его улыбка кажется ослепительно яркой.

– Я бы очень хотел разочаровать короля, – вздыхает он, – но давай все-таки постараемся не утонуть, хорошо?

Подмигнув, он ныряет – кувырком через голову, – и я хватаюсь за его ногу.

Соль щиплет глаза, но под водой не так темно, как я думала. Солнце пробивается в глубину, рассеивая тень причала. Килорн движется быстро, увлекая нас обоих вниз, вдоль стены бункера. Причудливо преломленный свет покрывает пятнами его голую спину, делая Килорна похожим на морское животное. Я старательно гребу ногами, когда могу, и сосредотачиваюсь на том, чтобы ни за что не зацепиться. «Это еще не двадцать пять футов», – сердито напоминает мозг, когда легкие начинают болеть от недостатка кислорода.

Я медленно выдыхаю, и на поверхность, касаясь моего лица, поднимаются пузыри. Мимо проносятся пузыри от дыхания Килорна – единственное свидетельство его усилий. Когда он достигает низа стены, я чувствую, как напрягаются его мышцы – Килорн работает ногами, чтобы поднырнуть под потайной бункер. Я смутно задумываюсь, открыт ли упомянутый люк. Иначе нас ждет разочарование.

Прежде чем я успеваю понять, что случилось, Килорн движется наверх, сквозь какую-то дыру, таща меня следом. Застоявшийся, но такой приятный воздух ударяет мне в лицо, и я жадно глотаю его.

Сидя на краю отверстия и болтая ногами в воде, Килорн ухмыляется.

– Ты бы и одного часа в лодке не продержалась, – говорит он, качая головой. – Да это просто курорт по сравнению с тем, что заставлял меня проделывать старина Калли.

– Ты умеешь ударить по больному, – сухо замечаю я, подтягиваясь и влезая в личные апартаменты полковника.

В помещении холодно, его освещают низко висящие лампочки, и все тут до отвращения опрятно. У правой стены копит пыль аккуратно сложенное старое снаряжение, вдоль левой тянется стол. Его поверхность сплошь покрыта аккуратными рядами папок и бумаг. Поначалу я даже не замечаю кровать – узкую койку, которую можно выкатить из-под стола. Очевидно, полковник спит немного.

Килорн всегда был рабом своего любопытства, и теперь тоже. Роняя капли, он подходит к столу и явно собирается его исследовать.

– Ничего не трогай, – шиплю я, выжимая воду из рукавов и штанин. – Если уронишь на бумаги хоть одну каплю, он поймет, что тут кто-то был.

Килорн кивает и убирает руку.

– Ничего себе, – вдруг резко произносит он.

Я немедленно подхожу, опасаясь худшего.

Килорн осторожно указывает пальцем на единственное украшение комнаты. Это фотография – она покоробилась от времени и сырости, но лица еще различимы. Четыре человека, все светловолосые. Вид у них серьезный, но в то же время добродушный. На фотографии есть и полковник, с двумя здоровыми глазами и потому едва узнаваемый; одной рукой он обнимает за талию высокую, хорошо сложенную женщину, а другую держит на плече молодой девушки. У обеих одежда в грязи – судя по виду, они фермеры, – но золотые цепочки на шеях свидетельствуют о достатке. Я тихо достаю из кармана цепочку и сравниваю. Она такая тонкая, что рядом с украшениями на фотографии кажется ниткой. Но, не считая ни на что не похожего ключа, который на ней болтается, они одинаковы. Килорн осторожно забирает у меня ключ и гадает, что это может значить.

Все объясняет третья фигура. Девочка-подросток с длинной золотой косой – она стоит рядом с полковником и счастливо улыбается. Она такая юная, такая непохожая на себя… с длинными волосами и без шрамов.

Это Фарли.

– Она его дочь, – говорит Килорн, слишком потрясенный, чтобы сказать что-то еще.

Я подавляю желание коснуться фотографии, убедиться, что она настоящая. То, как полковник обращался с Фарли в лазарете… это же просто невозможно. Но он назвал ее Дианой. Он знает ее настоящее имя. «И у них одинаковые цепочки, одна от сестры, другая от жены».

– Пошли, – говорю я, оттягивая Килорна от фотографии. – Здесь нам нечего делать.

– Почему она ничего не сказала? – В его голосе я слышу разочарование, которое ощущаю уже не первый день.

– Не знаю.

Я держу Килорна за руку, и мы оба шагаем к двери. «Налево вниз по лестнице, на площадке направо, потом снова налево».

Дверь тихо открывается на хорошо смазанных петлях, и мы видим безлюдный коридор, почти такой же, как на подводке. Пустой и чистый, с металлическими стенами и трубами на потолке. Над головой, по сети проводов-артерий, течет электричество. Оно идет с берега, питая лампы и прочие механизмы.

Как и сказала Фарли, внизу никого нет. Никто нас не останавливает. Я подозреваю, что Фарли, как дочь полковника, имела возможность в этом убедиться. Тихие, как кошки, мы следуем ее инструкциям, осторожно делая шаг за шагом. Я вспоминаю камеры под Замком Солнца, где мы с Джулианом обезвредили целый отряд Стражей в черных масках, чтобы освободить Килорна, Фарли и несчастную Уолш. Кажется, это было так давно… а на самом деле лишь несколько дней назад. Неделю. Всего неделю.

Страшно подумать, где я окажусь еще через семь дней.

Наконец мы оказываемся в другом коридоре, покороче, который заканчивается тупиком. Три двери справа, три слева, между ними окна для наблюдения. Стекла темны, не считая самого дальнего. За ним, резкими белыми вспышками, помаргивает свет. Чей-то кулак врезается в стекло, и я вздрагиваю, ожидая, что оно треснет. Но стекло держится и лишь глухо гудит от каждого удара. Никаких последствий, кроме пятен серебряной крови.

Несомненно, Кэл слышит, как мы идем, и думает, что это они.

Когда я оказываюсь перед окном, он замирает, занеся окровавленный кулак для удара. Огненный браслет, соскользнувший вниз по мощному запястью, продолжает вращаться по инерции. По крайней мере, это радует. Озерные слишком мало знают, чтобы лишить Кэла главного оружия. Но тогда почему он все еще в заточении? Разве он не может просто растопить окно и выйти?

На одно ослепительное мгновение наши взгляды встречаются через стекло – такое ощущение, что оно расколется. Густая серебряная кровь стекает с того места, куда пришелся удар, смешиваясь с уже высохшими пятнами. Кэл уже провел здесь некоторое время и в кровь расшиб руки, пытаясь выбраться – или хоть немного сбросить пар.

– Заперто, – говорит он, и его голос звучит глухо.

– Да неужели, – с усмешкой отвечаю я.

Килорн, стоя рядом со мной, достает ключ.

Кэл вздрагивает, словно впервые заметив Килорна. Он благодарно улыбается, а Килорн нет. Даже не смотрит на Кэла.

Где-то в коридоре слышится крик. Потом шаги. Они странным эхом отдаются от стен и с каждой секундой становятся все ближе. Это идут за нами.

– Они поняли, что мы здесь, – шипит Килорн, оглянувшись.

Он быстро вставляет ключ в замок и поворачивает. Замок не поддается, и я наваливаюсь на дверь плечом, пытаясь совладать с холодным безжалостным металлом.

Килорн снова нажимает на ключ. Я стою так близко, что слышу щелчок замка. Дверь открывается в ту секунду, когда из-за угла показывается солдат, но все мои мысли – только о Кэле.

Похоже, я совсем ослепла.

Незримая пелена спадает в то мгновение, когда Килорн впихивает меня в камеру. Какое знакомое ощущение. Я уже испытывала его раньше, это несомненно, но где? Однако толком задуматься я не успеваю. Кэл проскакивает мимо, вытянув свои длинные руки, и издает сдавленный вопль. Он тянется не ко мне, не к окну. К двери, которая захлопывается.

Щелчок замка отдается у меня в черепе. Снова, и снова, и снова.

– Что? – спрашиваю я у душного, застоявшегося воздуха.

Но единственный ответ – это лицо Килорна, который смотрит на нас из-за стекла. Из кулака свисает ключ, на лице – что-то среднее между угрюмой ухмылкой и рыданием.

«Прости», – беззвучно произносит он, и за стеклом появляется Озерный солдат. За ним следуют другие; они окружают полковника. Он довольно улыбается, совсем как Фарли на фотографии, и я начинаю понимать, что произошло. У полковника даже хватает наглости смеяться.

Кэл тщетно бросается на дверь, ударившись плечом о толстое железо. Он ругается от боли, бранит Килорна, меня, остров, себя. Но я едва слышу его: в моей голове звучит голос Джулиана.

«Кто угодно может предать кого угодно».

Не успев задуматься, я призываю молнию. Мои искры освободят меня и превратят смех полковника в вопли.

Но искр нет. Ничего нет. Черная пустота.

«Как в камере, как на арене».

– Молчаливый камень, – говорит Кэл, тяжело привалившись к двери. Окровавленным кулаком он указывает на пол и на потолок. – Там Молчаливый камень.

«Чтобы лишить тебя силы. Чтобы ты стала такой же, как они».

Наступает моя очередь бить кулаками по окну. Я целюсь в голову Килорна, но ударяю по стеклу, не по телу, и слышу лишь легкое похрустывание собственных костяшек, а не его тупого черепа. Несмотря на то что нас разделяет стена, Килорн морщится.

Он старательно отводит глаза – и вздрагивает, когда полковник кладет ему руку на плечо и что-то шепчет на ухо. Килорну остается лишь смотреть, как я издаю нечленораздельный вопль отчаяния, и моя кровь смешивается на стекле с кровью Кэла.

Красное сливается с серебряным в нечто темное.