Стихи и поэмы

Фофанов К. М.: Биобиблиографическая справка

ФОФАНОВ, Константин Михайлович [18(30).V.1862, Петербург — 17(29).V.1911, там же] — поэт. Отец — выходец из крестьянской семьи, купец в первом поколении, мать — крестьянка. Ф. не получил систематического образования, хотя начинал учиться в частных пансионах Эме и Кестнера, а также в городском училище Петербурга, но учебу оставил, не закончив 2-го класса. Творческая биография Ф. складывалась как бы вопреки господствующему литературному этикету. Первое его стихотворение было напечатано в газете "Русский еврей" (1881.- 8 июля), затем благодаря поддержке П. И. Вейнберга он публиковался в "Литературном обозрении", имевшем либеральную репутацию. В конце же 80 гг. он становится постоянным сотрудником газеты "Новое время", издаваемой А. С. Сувориным, от которой с 1888 г. получал постоянное жалованье и др. финансовую поддержку. Но связь с этим изданием на протяжении всей жизни не мешала Ф. печататься в журналах различной ориентации: "Век", "Живописное обозрение", "Всемирная иллюстрация", "Устои", "Игрушечка", "Родник", "Новь", "Звезда", "Восход", "Север", "Наблюдатель", позднее — "Северный вестник", "Московская газета", "Наше время", "Русское богатство", а также во многих иллюстрированных изданиях. Почти все сборники стихов Ф., кроме первого — "Стихотворения" (1887) и третьего — "Тени и тайны" (1892), были изданы у Суворина: "Стихотворения" (1889), "Иллюзии" (1900), а также вышедшее в 1896 г. собрание стихотворений в пяти частях (Ч. 1 — "Маленькие поэмы"; Ч. 2 — "Этюды в рифмах"; Ч. 3 — "Снегурочка"; Ч. 4 — "Майский шум"; Ч. 5 — "Монологи"). Жизнь Ф., несмотря на постоянную поддержку высоко ценивших его талант деятелей культуры (И. Е. Репина, К. К. Случевского, А. К. Шеллер-Михайлова, А. С. Суворина), протекала в бедности и нищете. Ф. являлся единственным кормильцем большой семьи, где было 9 детей, и при этом страдал хроническим алкоголизмом. В конце 80 гг. перенес на этой почве галлюцинаторное помешательство, окончательно подорвавшее его здоровье. Современникам Ф. запомнился в образе "глубоко несчастного, приниженного жизнью, надорванного человека — образ, так странно контрастирующий с впечатлением от его лучших вечно-юных стихов" (Перцов П. П. Литературные воспоминания, — М.; Л., 1933. — С. 189). Умер Ф. в полном одиночестве.

"Поэт милостью божией" — эти слова чаще всего использовали для характеристики Ф. Но в них следует видеть не только восхищение природной одаренностью, но и признание очевидного факта, что всем лучшим в своих стихах Ф. был обязан исключительно природному дару: ни образования, ни широкого кругозора, ни способности к саморазвитию у поэта не было. Все поклонники Ф. видели в нем не только осуществленные, но и погибающие возможности. Напр., А. Н. Майков, назвав Ф. "самым лучшим, самым талантливым, самым крупным поэтом, приближающимся к Пушкину", посетовал: "В нем сидит необычайное дарование, удивительное чутье, и, будь он начитан и образован, это была бы гордость русской литературы" (Наша старина.- 1916.- № 6. — С. 517).

Ф. редкий для конца XIX в. поэт города по преимуществу, где протекала большая часть его жизни. Но его урбанизм не имеет нарочитого и программного характера. Приметы городской жизни: "газовые рожки", "общественные кареты", "сумрак неосвещенных лестниц" — вплетаются в его стихи наряду с грезами, соловьями и розами. Не эти реалии сами по себе определяют целостный смысл стихотворений Ф., главное в которых — богатая и причудливая фантазия поэта, способная преобразить самую прозаическую обстановку: "Не правда ль, все дышало прозой, / Когда сходились мы с тобой? / Нам соловьи, пленившись розой, / Не пели гимны в тьме ночной… / А посмотри — в какие речи, / В какие краски я облек / И наши будничные встречи, / И наш укромный уголок!.." ("Не правда ль, все дышало прозой…", 1885). В свойственном стихам Ф. свободном соединении возвышенной действительности и прозаических реалий современники видели дисгармонию. Критики возмущались прозаизмами в стихотворении "Дачная прогулка" (1881), где сказано: "Верно, давно поджидает нас дома / Чай золотистый со свежею булкой… / Глупое счастье, а редким знакомо!" "Поэзией резких и мучительных диссонансов" назвал стихи Ф. Д. Мережковский (О причинах упадка и о новых течениях современной русской поэзии. — Спб., 1893. — С. 87). Но поэт, во многом предвосхитивший блоковскую тему "мещанского житья" блоковских стихов о городе, не ощущает дисгармонии, в его стихах, исполненных подчас самых прозаических подробностей, слышится "все тот же безумно-вдохновенный, юношески-восторженный тон" (Гриневич П. Ф. — С. 308). Даже известный призыв Ф. уйти "от пыток будничных минут" "в лазоревые гроты фантазий и причуд" (стихотворение "Блуждая в мире лжи и прозы…", 1887) для самого поэта не содержит трагического противопоставления мечты и действительности, поскольку в его воображении они свободно соединяются. По тонкому наблюдению Ивана Коневского, в поэзии Ф. "горят самые жгучие терзания сердца и бьют ключом страстные ликования в каком-то необъятном и внутренно уравновешенном кипении" ("Северные цветы" на 1901 год. — М., 1901. — С. 186–187). Внутренняя уравновешенность мировосприятия Ф. как бы снимала антитезы, примиряла дисгармонию отдельных образов.

Лирика Ф. чужда проповедничеству, чем резко отличается от поэзии С. Я. Надсона. "Ф. не принес с собой в литературу какой-нибудь идеи, которую он мог бы или должен был проповедовать, отстаивать, защищать" (Кранихфельд В. В мире идей и образов. — Спб., 1912. — Т. 2. — С. 188). У Ф. нет высказываний программного характера, он никогда не пытался систематизировать и изложить свои взгляды. Исключением следует назвать отрывок из письма А. Кауфману (опубл. после смерти Ф.), где поэт излагает свое кредо: "Мы, живущие в больших городах, бегущие в погоне за призраками благополучия, мы часто теряем свою нравственность, душу свою, как теряют зонтики и галоши в швейцарских при большом съезде гостей… Народ и его простой, доверчивый труд всегда служит и служил маяком нашему обществу" (Вестник литературы.- 1921.- № 8 (32). — С. 5).

С. А. Венгеров писал, что творчество Ф. "почти отрешено от условий места и времени. Он живет в своем особом мире неясных видений и смутных настроений и отдается песнопению почти бессознательно…" (Венгеров С. А. — С. 141). В. Я. Брюсов включил статью о Ф. в раздел "Поэты-импрессионисты" сборника "Далекие и близкие" рядом со статьями об А. А. Блоке и И. Ф. Анненском, хотя сам Ф. о существовании импрессионизма вряд ли подозревал. Прихотливые образы в стихах Ф. связываются единством настроения, поэта мало заботит достоверность подробностей; критика неоднократно иронизировала над его образом "луны двурогий диск", появившемуся задолго до брюсовского "всходит месяц обнаженный при лазоревой луне…" ("Тень несозданных созданий…"). "Как вам нравится определение сказок — "задумчиво-чудные"? — писал П. Ф. Якубович о стихотворении Ф. "Звезды ясные, звезды прекрасные…". (1885). — Не все ли это равно, что, например, сказать: "твердо-грустные" или "желто-холодные"?" (Гриневич П. Ф. — С. 303). Лирическая зыбкость образной структуры, мелодичный и легкий стих, а также любовь к снам, фантазиям, сказочным образам, ко всему, где содержалась некая недосказанность, делало поэзию Ф. близкой импрессионизму. Но наряду с этим у Ф. было немало стихов сюжетных, повествовательных, каковы рассказы в стихах "Барон Клаке" (1892) и "Необыкновенный роман" (1900); поэмы "Старый дуб" (1887), "Волки" (1889), "Ревнивый муж" (1892), сказки "Каменотес" (1885) и "Очарованный принц" (1900).

Литературной репутации Ф. очень вредило многописание, это был один из плодовитейших поэтов, оставивший почти полторы тысячи произведений. При этом Ф. был вынужден ради заработка печатать почти все, что писал. Поэтому его творчество, взятое в целом, очень неравнозначно, наряду с замечательными стихами есть слабые и банальные. Но в избранных стихах Ф. предстает как поэт большой, оказавший заметное влияние на современников. П. Перцов даже называл "фофановским" целый период развития русской поэзии, начиная от смерти Надсона (1887) и до появления первых характерных произведений символистов (1895), подчеркивая этим определяющее воздействие Ф. на современников.

Несмотря на то что Ф. принадлежит обличительное стихотворение "Декадентам" (1900), где звучит грозная инвектива в адрес символистов, он оказал существенное влияние на творчество модернистов разных поколений. Брюсов печатал его стихи в символистском альманахе "Северные цветы" и называл в числе предтеч и учителей. Культ Ф. создали эгофутуристы, посвятив ему ряд стихов и специальный сборник: "Оранжевая урна. Альманах памяти Фофанова" (Пб., 1912). Ревностным поклонником Ф. был Игорь Северянин, чьи первые шаги в литературу совершались при поддержке Ф., а также сын Ф. Константин, печатавшийся под псевдонимом Константин Олимпов.

В истории поэзии творчество Ф. наряду с творчеством К. К. Случевского стало соединительным мостом между классической русской поэзией, традицией, идущей от А. А. Фета, и лирикой русского модернизма.

Соч.: Стихотворения / Вступ. ст. М. Клемана. — М., 1939: Поэты 1880-1890-х годов / Вступ. ст. Г. А. Бялого. — М.; Л., 1964; Стихотворения / Вступ. ст. Г. Цурикова. — М.; Л… 1962.

Лит.: Брюсов В. Я. К. М. Фофанов // Собр. соч.: В 6 т. — М., 1975. — Т. 6; Венгеров С. А. Очерки по истории русской литературы. — Спб., 1907. — С. 139–143; Гриневич П. Ф. (П. Ф. Якубович). Очерки русской поэзии. — Спб., 1911. — С. 300–308.

Е. В. Иванова[4]