но однако где кудесник

где психолог божества

он во сне считает песни

осыпаясь как листва

он сюда придти не может

где реальный мир стоит

он спокойно тени множит

и на небе не блестит

дайте турки мне карету

Франц весёлый возгласил

дайте Обера ракету

лошадиных дайте сил

я поеду по вселенной

на прекрасной этой конке

я земли военнопленный

со звездой устрою гонки

с потолка взгляну на мох

я синица я … … …

между тем из острой ночи

из пучины злого сна

появляется веночек

и ветвистая коса

ты сердитая змея

смерть бездетная моя

здрасте скажет Франц в тоске

в каждом вашем волоске

больше мысли чем в горшке

больше сна чем в порошке

вы достаньте вашу шашку

и разрежьте мне рубашку

а потом разрежьте кожу

и меня приклейте к ложу

всё равно жива наука

я хрипя проговорю

и себе на смену внука

в виде лампы сотворю

будет внук стоять сиять

сочинения писать

смерть сказала ты цветок

и сбежала на восток

одинок остался Франц

созерцать протуберанц

мерить звёзды звать цветы

составляя я и ты

лёжа в полной тишине

на небесной высоте


<1929 или 1930>






ЗЕРКАЛО И МУЗЫКАНТ



Посвящается Н. А. Заболоцкому




В комнате темно. Перед зеркалом музыкант Прокофьев. В зеркале Иван Иванович.




М у з ы к а н т П р о к о ф ь е в


Иван Иванович ты хмур


ты хмур печален и невесел


как тучка голову повесил


Иван Иванович ты амур


И в а н И в а н о в и ч (осваиваясь)


река или божок?


Если река


То я водянист


Если божок


То разумом чист


М у з ы к а н т П р о к о ф ь е в


ты бог конечно. Посмотри


желтеют твёрдые цветочки


с безумным камешком внутри


они забавные кружочки


значки бесчисленных ответил


И в а н И в а н о в и ч


а ты их посетил?


М у з ы к а н т П р о к о ф ь е в


а как же? посещал не раз


положим мысленно…


И в а н И в а н о в и ч


и что же?


М у з ы к а н т П р о к о ф ь е в


да там всё то же


как у нас


допустим выглянет звезда


из своего гнезда


и залетает будто муха


я мигом напрягаю ухо


я тихо в зверя превращаюсь


и обонянье напрягаю


вот в неподвижность я пришёл


и сел на стол


и стал как столб


чтоб уловить звезды дыханье


и неба скучное рыданье


потом присел на табурет


и созерцал небес портрет


И в а н И в а н о в и ч


и какова была картина?


М у з ы к а н т П р о к о ф ь е в


весьма печальна и темна


непостижима для меня умна


смотри — в могильном коридоре


глухое воет море


и лодка скачет как блоха


конечности болят у лодки


о лодка лодка ты плоха


ты вся больна от ног до глотки


а в лодке стынет человек


он ищет мысли в голове


чтоб всё понять и объяснить


и чтоб узнать движенья нить


как звать тебя существо?


спрошу спокойно его


ответит: звали Иваном


а умер я под диваном


И в а н И в а н о в и ч


скажи скажи какой несчастный


какая скучная кончина


о как мне жаль тебя мужчина


ты весь как будто сок ненастный


я слышу голос твой вокальный


я плачу — херувим зеркальный


В б е г а ю щ а я м а т ь


Иван Иванович ты божок


ударь в тарелку дунь в рожок


в стекле испуганном и плотном


тебя мы видим все бесплотным


ты не имеешь толщины


как дети люди и чины


М у з ы к а н т П р о к о ф ь е в


однако подойдя к окошку


я вижу ночь и хмурую дорожку


и на дорожках этих узких


я вижу разных птичек русских


вот это зяблик это ворон


вот соловей с берёзы сорван


вот потрясающий как филин


сидит на дереве Томилин


и думает что он сова


и составляет он слова


И в а н И в а н о в и ч


да это я умею


хотя подчас немею


не в силах выразить восторга


пред поведеньем Наркомторга


глядите все:


цветы стоят на расстоянии


деревья мокрые в росе


фигуры гнут как девы Тани


услышьте все:


из-под земли несутся ноты


бегут бобры спешат еноты


все звери покидают норы


минорные заводят разговоры


и на своём животном языке


ругают Бога сидя на песке:


ты Бог наш плох


ты шар наш худ


от толстых блох


свирепый зуд


сердиты мы владыка всех владык


и в дикой ярости надуем свой кадык


В х о д я щ а я б а б у ш к а


собранье этих атеистов


напоминает мне моря


ругательств умных сатанистов


их мысли будто якоря


застряли в сомкнутых канавах


и в человеческих тяжёлых нравах


представим все отсутствие земли


представим вновь отсутствие всех тел


тогда войдут бездушные нули


в сей человеческий отдел


побледнеет как ланита


минеральная планета


вверх покатится источник


и заплачет загрохочет


скажет голосом песочник


что он сыпаться не хочет


что он больше не песок


всадник мира и кусок


И в а н И в а н о в и ч


странно это всё у вас


на столе пылает квас


все сомненья разобьём


в мире царствует объём


окончательный закон


встал над вами как балкон


говорил философ Кант:


я хотя не музыкант


но однако понимаю


звуков чудную игру


часто мысли вынимаю


и гуляю на пиру


суп наперченный вкушаю


ветчину и рыбу ем


мысли мысли не мешаю


вам пастися между тем


между тем пасутся мысли


с математикой вдвоём


мы физически прокисли


давит нас большой объём


а они и там и тут


бессловесные растут


М у з ы к а н т П р о к о ф ь е в


неужели так всесильны?


И в а н И в а н о в и ч


Да по чести вам скажу


я допустим из красильной


нынче утром выхожу


относил туда свой фрак


чтоб он мне напомнил мрак


по земле едва шагаю


за собой не успеваю


а они вдруг понеслись


мысли — я сказал — вы рысь!


мысли вы быстры как свет


но услышал и ответ:


голова у нас болит


Бог носиться не велит


мир немного поредел


а в пяти шагах предел


М у з ы к а н т П р о к о ф ь е в


чем же думать?


чем же жить?


что же кушать?


что же пить?


И в а н И в а н о в и ч


кушай польку


пей цветы


думай столько


сколько ты


Ноябрь 1929




ДВЕ ПТИЧКИ, ГОРЕ, ЛЕВ И НОЧЬ


две птички как одна сова

летели над широким морем

и разговаривали о себе

ну просто как случайные индейцы

и тишина была в стакане

о горе птичка говорит одна

не вижу солнечного я пятна

а мир без солнечных высоких пятен

и скуп и пуст и непонятен

и я не таю как струна

беда однако в том

ответило хромое горе

что будто мрамор это великое море

окостенело и застыло а потом

оно отплыть от берегов стремится

и вот по волнам носится тушканчик

с большим стаканом в северной руке

а в стакане словно племя

играет с барыней в ведро

тут говорит вторая птичка

и озирает хвост унылый

и улыбается упрямо

слегка вспотев

что значит: носится тушканчик

куда несётся злой зверёк

и что он значит поперёк

я не могу постичь зверька

без золотого козырька

пойдём молиться Богу горе

дорогое не гляди на море

ах что ты что ты горе скажет

ах что ты птичка говоришь

лишь полдень Бог тебе покажет

ты зря Его боготворишь

тушканчик этот неземной

и неестественный зверёк

летите птички все за мной

изображайте пузырёк

тут птичка первая сказала

я одного не понимаю

она частицами летала

над пышной колокольней леса

она изображала беса

я одного не понимаю

неясно мне значение игры

которой барыня монашка

со словом племя занялась

и почему игра ведро

спрошу я просто и светло

о птичка медная

сказало горе

игрушка бледная

при разговоре

теряет смысл и бытиё

и всё становится несносное питьё

о молодая соль

значения и слова

но птичка говорит позволь

и вдруг летает безголова

тогда вторая половинка

сквозная будто шелковинка

порхает в облаке пустом

запуталась в крыле густом

и говорит о горе горе

спрячь в ножны молодое море

вторая птичка обезьяна

а я как десять без изъяна

я как число достойна смеха

я вся из времени и меха

и птичка села на кровать

и стала вальсы шнуровать

тут горе говорит

но что же делает тушканчик

давайте братцы поглядим

в его стакане пышном тихом

как видно появилась ночь

и слово племя тяжелеет

и превращается в предмет

и даже барыня монашка

ура ура кричит ведру

но непредвиденным молчаньем

вдруг наполняется стакан

лев изгибается дугой

и рёв разносится тугой

над возвышенной горой

над человеческой порой

лев убивается порой

было жарко и темно

было скучно и окно

вылезали из земли

лопухи и ковыли

плыл утопленник распух

расписался: я лопух

если кто без головы

то скажи что он ковыль

я царь зверей

но не могу открыть дверей

вздохнули все четыре птицы

единогласно и легко

и распустив хвостом косицы

… … … … … и пили молоко

но ночь в кафтане быстролётном

и в железном картузе

сказало голосом бесплотным

виясь на пиковом тузе

о птички о родной тушканчик

вам хорошо

у вас разнообразны мысли

а в мыслях будто кости в мясе чувства

и многие понятия у вас

а я пирующие птицы

летающие так и сяк

не понимаю слова много

не понимаю вещи нуль

но ты прекрасна велика

ответил ночи пеликан

на что моя величина

скажи скажи хромое горе

из моря я извлечена

шипит внизу пустое море

как раскалённая змея

о море море

большая родина моя

сказала ночь и запищала

как бедный детский человек

и кукла в ручках затрещала

и побледнел кузен четверг

сестра сказал он ночи тёмной

ты ночь я день глухой и скромный

а эти звери все живые

и эти птицы молодые

и горе толстое хромое

умрут холодною зимою

солнце светить перестанет

всё живущее завянет

земля поморщится подсохнет

и всё как муха сразу сдохнет

тут испугались обе птички

куда бежать им от судьбы

пришли бои вражда и стычки

и помешательства столбы

взросли на поле сухопаром

и дело кончилось пожаром


15 июля 1929



ПЯТЬ ИЛИ ШЕСТЬ


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Ф и о г у р о в

если я и родился

то я тоже родился

если я и голова

то я тоже голова

если я и человек

то я тоже человек

если я и есть поляк

я полковник и поляк

если ты как день блестишь

как ромашка улетишь

то ты тоже тоже блеск

то ты тоже тоже треск

Г о р с к и й (адвокат)

странно странно

что же это за мораль

мне хотелось бы спросить

впереди гляди сераль

мужики идут косить

что косить но что просить

мне хотелось бы скосить

наши лошади бежали

как колёса по пыли

воробьи кругом жужжали

райски птички топали

что же они топали

может время штопали

тут локони вдруг бежали

тут локони вдруг стоят

С о н я (летя им навстречу в странном виде)

вся роскошь кудрей

не мудрей

И з о т о в (спешившись)

тут локони им стригут

скоро кони побегут

Ф и о г у р о в (кладя руку на седло)

но чего чего мудрей

роскошь кудрей

если роскошь мудрей

то наверно не кудрей

если ветренных теней

то умней

как, Крестов, это ты?

здравствуй, милый, ты откуда?

есть у всех у нас хребты

что? куда? мы все оттуда

от горы да от стола

чудаки как пастила

пастила или пастилка

стыдно нам но мы подстилка

это дело было так

я вам правду расскажу

я хожу и не хожу

я не это и не то

я пальто

П а р е н ь В л а с

очень умные слова

разумно слезла голова

сначала в пояс поклонилась

потом внезапно удалилась

потом внезапно воротилась

потом как папка удалилась

потом как шапка воротилась

вот что от этих слов случилось

однако может быть и не от них

у нас в деревне так идёт

сначала лето настаёт

мужик в стекло себе плюёт

стекло морщинится не хочет

а он стекло представь щекочет

и сам хохочет

а жена сажает хлеб

а мужик уже ослеп

вот он к доктору спешит

о послушай шепчет он

перед ним рублём шуршит

о послушай сердца тон

правильный ли это он

побренчи мои подмышки

там разбухли злые шишки

доктор доктор говорит

страшно я сошёл с ума

ну меня зовут Давид

но у вас-то ведь чума

добрый врач помрачнел

и мужик побледнел

как чума а вдруг холера

или тиф или тиф

по реке прошла галера

эти споры прекратив

не сердитесь дон Ринальдо

молвил доктор мужику

странно как мне не ворчать

вы бы врали бы жуку

жук совсем не постигает

что время может быть течёт

он жук сидит

он жук икает

на солнце голову печёт

а да ладно что плести

врачу осталось уползти

а мужик глядел свирепо

на поля да на леса

да на свёклу да на репу

будто курочка слеза

потом с него упала

и в чернозём пропала

Г о р с к и й (адвокат)

браво браво браво Влас

ты родимый ловелас

С о н я (возвращаясь)

как странно тело женское

ужасно не Введенское

И з о т о в

да да да я это знаю

правда люди это так

вот я с лошади слезаю

а земля черна как фрак

в ней наверно

есть червяк

червячёчек червячишко

как мой родственник сынишка

у него была интрижка

так, пустяк. Почти отрыжка.

Иль икотка. В общем страсть

вообразите, красть и красть

он куда ни попадёт

всё моментально украдёт

увидит мопса украдёт

букву тоже украдёт

вообще всё время крал

на конец себя украл

С о н я

вы Изотов тиран человек

довели ребёнка до этого

вы секли его каждый четверг

молодого ещё не одетого

вы Изотов мошенник и жулик

вы копейка вы штопор вы нулик

И з о т о в (отходя в сторону и сморкаясь)

но Соня я его любил

и не его ковры я бил

я был секретно нездоров

и много покупал ковров

сижу однажды взаперти

на мне сюртук из либерти

на голове флажок и шляпка

в руках коровушкина лапка

вдруг колокольчик зазвонил

нелепым звяканьем своим

во мне он много изменил

но молча мы сидим свистим

тут открывается калитка

и входит польский господин

противный скользкий как улитка

я говорю вы что ж один

он говорит нет я одно

желаю вам сейчас открыть

везде везде я вижу дно

ну мы смеёмся во всю прыть

скажи какой весёлый пан

П а р е н ь В л а с

он резеда

Ф и о г у р о в

нет нет нет

ничего подобного

не любит просто дробного

человек целый

изъясняется понятно. Видит где конец. Очень

разумно очень очень. Я голову дам на отвлеченье.

Г о р с к и й (Семён Семёнович).

Коллега безусловно прав.

Что собственно мы имеем пять или шесть лошадей говорю

намеренно приблизительно, потому что ничего точного всё равно

никогда не скажешь.

Четыре одежды.

Г о л о с.

Отстаньте вы с числами.

Г о р с к и й (Фёдор Петрович).

А ты не перебивай.

Следовательно я считаю, что подсудимый не мог даже

войти в ту комнату, бац доказано.

П а р е н ь В л а с

у нас в деревне так идёт

три месяца как день пройдут

и мигом осень настаёт

а надо вам сказать что там стоит редут

а там живут военные

они обыкновенные

но только не в чем их винить

да и что их обвинять

выйду на поле звонить

комаров пойду гонять

а у нас какая жара

вся жара на полкомара

кроме того был у меня конец

которого звали купец

он был мой отец

он жил в доме называемом хата

он по морям большим летал

он жил безбедно безбогато

и разны овощи глотал

вот как-то я к нему примчался

кричу папаша сокол свет

а он как сумрачный качался

кончая третий пуд конфет

мать говорит мне съешь конфетку

не дай погибнуть ты отцу

я будто ветер вырвал ветку

и молча подскочил к купцу

и говорю

отвесьте мне кило четыре часа

и говорю

бунтует наша раса

но тут мой конец умирает

в свинцовое поле несётся

последний момент озирает

последним смехом смеётся

но тут вбегает Франц капитан

мы говорим это что за страна

он отвечает либо Туркестан

ли Выборгская сторона

Ф и о г у р о в

вот оно то что не то

Г о р с к и й (адвокат)

скажите куда попали

С о н я

нас всех закопали

А р а б с к и й м а л ь ч и к.

Милостивые государыни войдите в наш сераль

Ф и о г у р о в

соглашаться или нет

если да то или нет

удивляться или нет

или да то если нет

я не знаю если я

или знаю если я

И з о т о в (спешившись)

начнём пожалуй

Входят. Потом дерутся. Потом их выносят.

Потом больше ничего нет.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

жили были шесть людей

Фиогуров и Изотов

Горский Соня парень Влас

вот без горя без заботы

речка жизни их лилась

Фиогуров был учитель

значит физику учил

Горский адвокат мучитель

буквоед и князь чернил

а Изотов был концом

ну как будто был отцом

воришку сына он имел

молчит Изотов онемел

стыдится верно

или лицемерно

а Соня девушкой была

и тихой девушкой плыла

в роскошных платьях расписных

в московской шляпке золотой

в средине гордых гор лесных

она казалась молодой

её жених был парень Влас

без туфелек и без числа

он не сводил далёко глаз

с румяного лица

и долго долго ждал кольца

однажды все они толпой

заснули. Ночь была конечно

в железной ванне водопой

шуршал водичкою беспечной

очень много было часов

шёл час ночной тридцать пятый

и спали все без голосов

и каждый был богатый

имел мундир и сто рублей

и много веток и стеблей

вот спят они и смотрят сны

одни из них противны

другие как стакан ясны

четвёртые крапивны

то видит пуговицу он

и думает ужели это сон

пускает она имеет вид орешка

мы скажем мы скажем

этот сон насмешка

то видит форточку она

и в форточке цветок отличный

краснеет от такого сна

затем что это неприлично

то видят численность они

простую как весло

и численность лежит как дни

от страха ноги им свело

то видят хвостики вещей

то может быть события

что будто лев рукой своей

пришёл сюда убить её

убить родить бедняжку

ничтожную бумажку

уже они устали спать

и мигом все проснулись

прошли на речку утопать

едва воды коснулись

вода прозрачная текла

от горки к морю вниз

сначала Соня вниз пошла

как яблочко анис

за нею влезли остальные

и утонули как стальные

на берегу остались брюки

да платья пышные её

немного ног большие руки

дыханье память вот моё


<8–9 июня 1929>




БОЛЬНОЙ КОТОРЫЙ СТАЛ ВОЛНОЙ


увы стоял плачевный стул

на стуле том сидел аул

на нём сидел большой больной

сидел к живущему спиной

он видел речку и леса

где мчится стёртая лиса

где водит курицу червяк

венок звонок и краковяк

сидит больной скребёт усы

желает соли колбасы

желает щёток и ковров

он кисел хмур и нездоров

смотри смотри бежит луна

смотри смотри смотри смотри

на бесталанного лгуна

который моет волдыри

увы он был большой больной

увы он был большой волной

он видит здание шумит

и в нём собрание трещит

и в нём создание на кафедре

как бы на паперти стоит

и руки тщетные трясёт

весьма предметное растёт

и все смешливо озираясь

лепечут это мира аист

он одинок

и членист он ог

он сена стог

он бог

но он был просто муравей

в шершавой ползал мураве

искал таинственных жучков

кусал за тётки мужичков

увы он был большой больной

мясной и кожаный но не стальной

он брал худую пирамиду

и прославлял Семирамиду

и говорил: я бледен, беден

я будто крыса тощ и вреден

во мне остались пустяки

четыре печени да костяки

но врач ему сказал граждане

я думаю что вы не правы

и ваше злое ожидание

плевок в зелёные дубравы

плевок в зелёные растенья

добавлю: в мира сотворенье

вот вам моё стихотворенье:

"ну что зелёные, зелёные

какие ж могут быть растенья

и тучи бегают солёные

и куры спят как сновиденья"

ну что вы мне твердите право

про паука и честь и травы

вы покажите мне стакан

в котором бегает полкан

который лает гав гав гав

скажу пред смертью не солгав

я болен болен как дитя

на мне платочков триста штук

давай лечебного питья

по предписанию наук

так молвил больной усмехаясь

на север и запад чихаясь

но доктор как тихая сабля

скрутился в углу как доска

и только казённая шашка

спокойно сказала: тоска

мне слышать врачебные речи

воды постепенный язык

пять лет продолжается вечер

болит бессловесный кадык

и ухо сверлит понемногу

и нос начинает болеть

в ноге наблюдаю миногу

в затылке колючки и плеть

ну прямо иголки иголки

клещи муравьеды и пчёлки

вот что странно

он стал похожим на барана

он стал валяться на кровати

воображать что он на вате

что всюду ходят грёзы феи

и Тицианы и Орфеи

синицы тёщи и мартышки

играют в тусклые картишки

но этого ничего не было

ему всё это показалось

оно воды великой не пило

всё быстро в мире развязалось:

стекло стоявшее доселе

в связи с железною дорогой

теперь кивает еле еле

и стало долгой недотрогой

корова бывшая женою

четвероногого быка

теперь качает сединою

под белым сводом кабака

и видит как полкан

залез в большой стакан

звезда казавшаяся ране

одною точкою в грязи

теперь сверкает на овце

на котелке на торговце

и всё вообще переменилось

о Бог смени же гнев на милость

так на войне рубила шашка

солдаты и рыжих и седых

как поразительная сабля

колола толстых и худых

сбирались в кучу командиры

шипели вот она резня

текли желудочные жиры

всю зелень быстро упраздня

ну хорошо ревёт чеченец

ну ладно плакает младенец

а там хихикает испанец

и чирикает воробей

ты не робей

ты знай что ты покойник

и всё равно что рукомойник

так говорил больному врач

держа ручные кисти над водой

во фраке чёрном будто грач

не в позументах — с бородой

и с продолжительной тоской

вот он какой

увы стоял в зверинце стул

увы увы там был аул

там собиралися казаки

и собиралися кусаки

и грациозный разговор

вели с утра до этих пор

был слышен шум тяжёлых шпор

увы увы он был мертвец

ты не носи ему овец

ты не ходи к нему с посудой

и не зови его Иудой

где стул где поле где аул

он поплясал и он уснул

и снова увидал аул.

Как же так?


3 мая 1929




Снег лежит…


снег лежит

земля бежит

кувыркаются светила

ночь пигменты посетила

ночь лежит в ковре небес

ночь ли это? или бес?

как свинцовая рука

спит бездумная река

и не думает она

что вокруг неё луна

звери лязгают зубами

в клетках чёрных золотых

звери стукаются лбами

звери коршуны святых

мир летает по вселенной

возле белых жарких звёзд

вьётся птицею нетленной

ищет крова ищет гнёзд

нету крова нету дна

и вселенная одна

может изредка пройдёт

время бледное как ночь

или сонная умрёт

во своей постели дочь

и придёт толпа родных

станет руки завивать

в обиталищах стальных

станет громко завывать

умерла она — исчезла

в рай пузатая залезла

Боже Боже пожалей

Боже правый на скале

но ответил Бог играй

и вошла девица в рай

там вертелось вкось и вкривь

числа домы и моря

в несущественном открыв

существующее зря

там томился в клетке Бог

без очей без рук без ног

так девица вся в слезах

видит это в небесах

видит разные орлы

появляются из мглы

и тоскливые летят

и беззвучные блестят

о как мрачно это всё

скажет хмурая девица

Бог спокойно удивится

спросит мёртвую её

что же мрачно дева? Что

мрачно Боже — бытиё

что ты дева говоришь

что ты полдень понимаешь

ты веселье и Париж

дико к сердцу прижимаешь

ты под музыку паришь

ты со статуей блистаешь

в это время лес взревел

окончательно тоскуя

он среди земных плевел

видит ленточку косую

эта ленточка столбы

это Леночка судьбы

и на небе был Меркурий

и вертелся как волчок

и медведь в пушистой шкуре

грел под кустиком бочок

а кругом ходили люди

и носили рыб на блюде

и носили на руках

десять пальцев на крюках

и пока всё это было

та девица отдохнула

и воскресла и забыла

и воскресшая зевнула

я спала сказала братцы

надо в этом разобраться

сон ведь хуже макарон

сон потеха для ворон

я совсем не умирала

я лежала и зияла

извивалась и орала

я пугала это зало

летаргический припадок

был со мною между кадок

лучше будем веселиться

и пойдём в кино скакать

и помчалась как ослица

всем желаньям потакать

тут сияние небес

ночь ли это или бес


<Январь 1930>




СВЯТОЙ И ЕГО ПОДЧИНЁННЫЕ


С в я т о й

надо дети водку пить

надо дети сон купить

вот лежит бесшумный сад

скажем ляжем свят свят свят

и у неба у дорожки

свесив пристальные рожки

и забыв свои забавы

возле города Либавы

дети нюхайте эфир

дети кушайте кефир

пусть летят к вам с потолка

три стакана молока

дует ветер с облаков

а усы у каблуков

Л ю д и

что за странность

что такое

сей эфир

сей фефир

отчего же он с тоскою

этот мир и этот мир

было очень далеко

тех явлений молоко

С в я т о й

дети люди люди дети

все покорствуйте диете

и ложась на постель

вызывайте коростель

пусть она поёт и свищет

пусть она дрожит

птица вашим становищем

всё равно не дорожит

птица птица

ты глупа

я не буду торопиться

или съела ты клопа

Боже дайте мне напиться

это зяблик он не птица

это просто муравей

кувыркался в мураве

кувыркался и брыкался

и смеялся и ругался

и среди земных плевел

как зарезанный ревел

муравей мой что ревёшь

муравей кого зовёшь

М у р а в е й

я реву

я зову

бабочку из бездны

С в я т о й

твой вой не живой

твой вой сторожевой

он пустой и бесполезный

эта бабочка мертва

как дорога и трава

посмотрите смех и камень

спят в ночи под бамбуками

Л ю д и

значит здесь мы купим сон

значит он сюда снесён

значит здесь его владенье

значит здесь его костёл

ей ночное сновиденье

полезай же к нам в котёл


но взошла кругом луна

как лисица у слона

и кругом в пустой беседке

вдруг заспорили соседки

о еде

о беде

о себе

и лебеде

П е р в а я с о с е д к а

ты знаешь Маня

я вся вниманье

когда по крыше скачет вождь

я думаю что это трус

я думаю что это дождь

я плачу и руками трусь

я думаю что это Русь

я думаю что это ветчина

и посторонняя картошка

и мне тарелка вручена

а в ней пустынная дорожка

В т о р а я с о с е д к а

беда, беда сказала Лена

глядит на нас из-под полена

кончается народ людской

накрывшись гробовой доской

глядит на тощую пальбу

и выстрел ставит он ко лбу

и выстрел падает как мяч

и попадает в лоб

тот выстрел чёрен как палач

он наш смертельный клоп

П е р в а я с о с е д к а

ещё скажу я о себе

я пушная звезда

в моём тебе

в моей судьбе

бессонная вода

куда журчишь

ручей воды

о ком ворчишь

огонь звезды

в пространствах мира

много лет

я дочь эмира

хочу галет

В т о р а я с о с е д к а

лежат пески

и лепестки

С в я т о й

хорошо скажу я мысль

ты взлети и поднимись

над балканами небес

где лишь Бог живёт да бес

как ты сможешь это сделать

если ты в плену

и поднявшись до предела

сядешь на луну

в этом светлая душа

нам поможет анаша

Ч е л о в е к н а к о н е

человек на коне

появляется в окне

я сижу на седле

ты глядишь на метле

он поёт он в петле

мы живём на числе

вы несётесь на осле

они тоскуют на весле

В о п р о с

о чём тоскуете

останавливаясь

в небо дуете

приноравливаясь

О н и

дамы дворяне

в нашем ресторане

божественно и мило

там бегает Людмила

тут носится Андрей

кричит бодрей бодрей

а этот заспанный зефир

спокойно нюхает эфир

и музыка гремит и лает

и человеки танцы пляшут

то построений пожелает

а кто в гостях на воздух ляжет

наш мир завитой

уходи домой святой

здесь огонь и весна

здесь одни кусочки сна

Л ю д и

о Боже, Боже

С в я т о й

о рожи, рожи

вы скелеты

вы крупы

от долгой дрожи

вы стали трупы

я один я терплю

я спокойно сон куплю

1 г е н ер а л

восстав от сраженья

я видел лесок

я видел рожденье

туман колесо

я знал что туман

это обман

я знал что война

это двойня

2 г е н е р а л

я знаю что сон

сидит за решёткой

что сторож Ниссон

гуляет с трещоткой

я знаю что ныне

материи власть

мне хочется дыни

мне хочется всласть

1 г е н ер а л

где наши погоны

где наши полки

где пушек вагоны

небес потолки

мы оба

у гроба

как люди

сидим

и дым

от орудий

и груди

едим

С в я т о й

сидят генералы

и гложут штыки

сидят адмиралы

и пьют океан

о море, о море

назад потеки

о горе, о горе

собачка Полкан

Л ю д и

но где наконец карета

и молча с тёмного портрета

оно упало на скамью

на почерневшую семью

и молвил брат аристократ

конец конца концу

и подошёл к отцу

и пятачком глаза закрыв

лежал как пальма

был красив

С в я т о й

ну ещё одна минута

без борьбы и без уюта

ну ещё одно усилье

вон вдали видна Севилья

Л ю д и

ура, ура

видна гора

мы пришли

это Бог

Б о г (громко)

исчезни

С в я т о й (исчезая)

слава Богу

Б о г

исчезните

В с е (исчезая)

слава Богу


<Март 1930>



ФАКТ, ТЕОРИЯ И БОГ


Ф а к т

и в это день меня манил

магнит малюток и могил

я утром встал

я сел на ленту

цвела листва

я поклонился монументу

и тихо вышел за дрова

был сон приятным

шло число

я вижу ночь идёт обратно

я вижу люди понесло

моря монеты и могилу

мычанье лебедя и силу

я вижу всё и говорю

и ничего не говорю

я всё узнал. Я понимаю

я мысль из тела вынимаю

кладу на стол сию змею

её ровесницу мою

я бегаю пустой по Польше

крича то Господи то больше

то лакомка то только дольше

вообще я был как сумасшедший

за мной виднелся только рай

и каждый голубь, лев прошедший

кричал скачи и помирай

куда умрёшь?

И что сожрёшь?

В о п р о с

это поле люди

поле боевое

еду на верблюде

еду я и вою

вою боги

о звезде

где убогие?

О т в е т

везде

В о п р о с

что мы знаем о Боге

дети, люди, друзья?

мы с тобою на небе —

это ты, это я

Бог летит Всемогущий

через райские кущи

сквозь пустые вершины

сквозь моря и машины

Т е о р и я

я сегодня скончался

ты скончался вчера

кто из нас причащался?

О т в е т

три пера

Б е г у щ и й в о л к

смешно: о чём тут разговор?

я мимо шёл. Я вижу лес

я долго спал. Я вижу двор,

покойник поле. — Я залез

я подошёл в тоске, дыша

какая скука — не меня

под потолком сидит душа

как тетерев себя маня

Д у ш а

иди сюда я

иди ко мне я

тяжело без тебя

как самому без себя

скажи мне я

который час?

скажи мне я

кто я из нас?

Ф а к т

ты сидишь в беседке мира

звёздам и планетам брат

по дороге два кумира

шли из Луги в Петроград

шли кумиры и виднелись

ордена на них блестят

а пришли оцепенели

стали песней не летят


К у м и р ы

мы есть мы

мы из тьмы

вы есть вы

где же львы?

мы рабы

сидим и плачем

и в гробы

грозою скачем

и открытые как печь

верно значим

лечь иль жечь?

Ф а к т

однако ужасен таинственный факт

где это горы и где тот антракт

что знаем мы дети

о Боге и сне

где горы эти?

О т в е т

на той сосне

в конце отвечало

торчание скал

вот смерти начало

а я вас искал

да очевидно

скажу не крестясь

что ночь грушевидна

вскричал воротясь

с того постороннего света

и мигом увидев всё это

я был там. Я буду

я тут и я там

малютку и будду

кому-то отдам

индийские черти

речка течёт

два часа смерти

а Богу почёт

Ф а к т

значительной не знал эпохи

конец и смерть родные блохи

осталось что

лежать и зреть

и на себя в кулак смотреть

осталось что

сидеть и гнить

из смерти чудом вырвать нить

которые мёртвые

которые нет

идите четвёртые

в тот кабинет


здесь окончательно

Бог наступил

хмуро и тщательно

всех потопил

Б о г (подымаясь)

садитесь

вы нынче мои гости

В о п р о с

мы где?

О т в е т

мы кости?

к о н е ц


16 апреля 1930




БИТВА





Н е и з в е с т н о к т о


мы двое


воюем


в свирепую ночь


и воем


и дуем


и думаем


дочь


и эта война


как таинственный ствол


малютка вина


я думаю темя


проносится час


с минутами теми


на яблоке мчась


я тучу поймаю


другая спешит


я небо снимаю


и демон пищит


летают болтают


большие орлы


мурлычут глотают


добычу ослы


но с кем ты воюешь


смешной человек


и стоя тоскуешь


стучишь в голове?


воюю со свечкой


в ночной тесноте


и памяти речка


стучит в темноте


Ч е л о в е к


человек ровесник миру


в то же время с ним рождён


ходит с палкой по Памиру


удручён и поражён


где же, где же? он бормочет


где найду я сон и дом


или дождь меня замочит


кем я создан? кем ведом?


наконец-то я родился


наконец-то я в миру


наконец я удавился


наконец-то я умру


М а л ю т к а в и н а


умираем


умираем


за возвышенным сараем


на дворе


или на стуле


на ковре


или от пули


на полу


иль под полом


иль в кафтане долгополом


забавляясь на балу


в пыльной шапке


в пыльной тряпке


будь богатый будь убогий


одинаково везде


мы уносимся как боги


к окончательной звезде


человек лежит унылый


он уж больше не жилец


он теперь клиент могилы


и богов загробных жрец


на груди сияет свечка


и едва открыт глазок


из ушей гнилая речка


вяло мочит образок


а над ним рыдает мама


и визжит его птенец


Боже что за панорама


скажет мёртвый наконец


вижу туловище Бога


вижу грозные глаза


но могила как берлога


над могилою лоза


умираю умираю


и скучаю и скорблю


дней тарелку озираю


боль зловещую терплю


А н г е л


это что грозди?


М а л ю т к а в и н а


два бойца


два конца


посредине гвоздик


Н е и з в е с т н о к т о


мы двое


воем


лежим


и тлеем


слегка жужжим


бежим и млеем


летит над нами бог зимы


но кто же мы?



<1930>





ЗНАЧЕНЬЕ МОРЯ


чтобы было всё понятно

надо жить начать обратно

и ходить гулять в леса

обрывая волоса

а когда огонь узнаешь

или в лампе или в печке

то скажи чего зияешь

ты огонь владыка свечки

что ты значишь или нет

где котёл где кабинет

вьются демоны как мухи

над кусочком пирога

показали эти духи

руки ноги и рога

звери сочные воюют

лампы корчатся во сне

дети молча в трубку дуют

бабы плачут на сосне

и стоит универсальный

бог на кладбище небес

конь шагает идеальный

наконец приходит лес

мы испуганно глядим

думая что это дым

лес рычит поднявши руки

лес волнуется от скуки

шепчет вяло я фантом

буду может быть потом

и стоят поля у горки

на подносе держат страх

люди звери черногорки

веселятся на пирах

бурно музыка играет

и зыряне веселятся

пастухи пастушки лают

на столах челны крутятся

а в челнах и там и тут

видны венчики минут

здесь всеобщее веселье

это сразу я сказал

то рождение ущелья

или свадьба этих скал

это мы увидим пир

на скамье присядем трубной

между тем вертясь как мир

по рукам гремели бубны

будет небо будет бой

или будем мы собой

по усам ходили чаши

на часах росли цветы

и взлетали мысли наши

меж растений завитых

наши мысли наши лодки

наши боги наши тётки

наша души наша твердь

наши чашки в чашках смерть

но сказали мы однако

смысла нет в таком дожде

мы как соли просим знака

знак играет на воде

холмы мудрые бросают

всех пирующих в ручей

в речке рюмки вырастают

в речке родина ночей

мы подумав будто трупы

показали небу крупы

море время сон одно

скажем падая на дно

захватили инструменты

души ноги порошки

и расставив монументы

засветив свои горшки

мы на дне глубоком моря

мы утопленников рать

мы с числом пятнадцать споря

будем бегать и сгорать

но однако шли года

шёл туман и ерунда

кто упал на дно морское

корабельною доскою

тот наполнился тоскою

зубом мудрости стучит

кто на водоросли тусклой

постирать повесил мускул

и мигает как луна

когда колышется волна

кто сказал морское дно

и моя нога одно

в общем все тут недовольны

молча вышли из воды

позади гудели волны

принимаясь за труды

корабли ходили вскачь

кони мчались по полям

и была пальба и плач

сон и смерть по облакам

все утопленники вышли

почесались на закат

и поехали на дышле

кто был беден кто богат

я сказал я вижу сразу

всё равно придёт конец

нам несут большую вазу

там цветок и бубенец

это ваза это ловко

это свечка это снег

это соль и мышеловка

для веселья и для нег

здравствуй бог универсальный

я стою немного сальный

волю память и весло

слава небу унесло


<1930>





КОНЧИНА МОРЯ



М о р с ко й д е м о н


и море ничего не значит


и море тоже круглый нуль


и человек напрасно скачет


в пучину от ножа и пуль


и в море так же ходят рыбки


собаки бегают играют скрипки


и водоросли спят как тётки


и будто блохи скачут лодки


и в море так же мало смысла


оно покорно тем же числам


оно пустынно и темно


быть может море ты окно?


быть может море ты одно?


О х о т н и к


я сам ходил в леса по пояс


я изучал зверей науку


бывало крепкой водкой моясь


испытывал я смерть и скуку


передо мной вращались звери


разнообразные сырые


но я закрыл лесные двери


чтобы найти миры вторые


вот я стою на этих скалах


и слышу мёртвых волн рычанье


и на руках моих усталых


написаны слова прощанья


прощайте горы и леса


прощай барсук прощай лиса


Я


откуда-то идёт сановник


в его руке пищит шиповник


на всё глядит великосветски


икает редко по-немецки


и величаво горделиво


остановившись он стоит


шумит сосна болтает слива


волна безумная блестит


мечтает лодка и пучина


вдруг говорит ему: мужчина


и ты устав от государства


и службы испытав коварство


узнав ненужность эполет


ужель тебе постыл балет


и жизнь предстала кровопийцей


и ты стоишь самоубийцей


С а н о в н и к


вот перед вами я


пучина милая моя


я вижу здесь ещё людишки


хотят купить на дне домишки


чтоб в этих домиках морских


с русалками обедать


чтобы в трактирах водяных


морской коньяк отведать


мы верим в то что не умрём


что жизнь имеет продолженье


мерцает рыба серебром


мы любим пиво любим ром


играем с бабкой в размноженье


моя невеста дурдина


мои любила ордена


но целый год весну и лето


не выходила из клозета


и я отчаялся потух


сказал себе я не петух


не пищевод она же утка


и продолжение желудка


она рабыня живота


тут появилась пустота


и понял я что всё роскошно


но пакостно тоскливо тошно


и я к тебе склоняюсь море


на документах слово горе


гляди написано везде


и вижу сотни категорий


как рыбы плавают в воде

Слуги вносят большой диван


на диване люди птицы


мысли мыши и кусты


и у всех печальны лица


и у всех глаза пусты


птицы ходят по траве


будто сны на голове


люди жёлтые лежат


лодки светят дребезжат


мысли крадутся в могилу


через дождь и через силу


мыши ходят вдоль домов


с видом греческих умов


и прозрачны и чисты


спят под знаменем кусты


Г о л о с


все сюда явитесь


и зажгите ваши свечи


демон овощ дождь и витязь


нынче к нам идут на вечер


море берег и звезда


мы устроим пир огромный


вылетает ангел тёмный


из пучины из гнезда


А н г е л


все ли все ли


здесь собрались


все ли сели


на полу


музыканты собирались


как пингвины на скалу


выходило море в гости


с ним под руку шла звезда


и сказало море бросьте


думать бегать ерунда


думай думай думай думай


бегай прыгай и ворчи


смерть возьмёт рукой угрюмой


поздно выскочат врачи


будто лебеди, родные


соберутся вкруг постели


и труды придут иные


залетают мухи в теле


но чему могу помочь


дети люди в эту ночь


О х о т н и к


море море госпожа


на тебя одна надежда


мы к тебе идём дрожа


С а н о в н и к


замолчи невежда!


мы море море дорогое


понять не можем ничего


прими нас милое второе


и водяное божество


как звери бегаем во мраке


откинув шпаги мысли фраки


в руке дымится банка света


взгляни могущее на это


на голове стучит венец


приходит нам — пришёл конец


М о р е


я не могу


М о р с к о й д е м о н


а что я говорил


О х о т н и к


я думаю я плачу


М о р е


я так же ничего не значу



<1930>




СУД УШЁЛ


шёл по небу человек

быстро шёл шатался

был как статуя одет

шёл и вдруг остался

ночь бежала ручейком

говорили птички

что погода ни о ком

что они отмычки

но навстречу шло дитя

шевелилось праздно

это было год спустя

это было безобразно

все кусты легли на землю

все кусты сказали внемлю

отвечал в тоске ребёнок

чёрен я и величав

будто Бог моя одежда

слышно музыку гребёнок

в балалайку побренчав

мы кричим умри надежда

николаевна мартынова

а твой муж иван степан

в темноте ночей тюльпан

и среди огня гостинного

но чу! слышно музыка гремит

лампа бедствие стремит

человек находит части

он качается от счастья

видит зеркало несут

как же как же говорит

это окружной сосуд

это входит прокурор

кто мажор а он минор

но однако не забудьте

что кругом был дикий мрак

быстро ехал на минуте

как уж сказано дурак

у него был хвост волос

вдруг создание открылось

всем увидеть довелось

той букашки быстрокрылость

и судейскую немилость

стал убийца перед ними

и стоял он в синем дыме

и стоял он и рыдал

то налево то направо

то луна а то дубрава

вот как он страдал

он стоял открывши душу

он гремел обнявши тушу

был одет в роскошну шкуру

был подобен он амуру

вот как он рыдал

сон стоял по праву руку

и держал под мышку скуку

эту новую науку

вот как он страдал

тут привстал один судья

как проворная бадья

и сказал ему: убийца

что рыдаешь что грустишь

ты престол и кровопийца

а кругом стояла тишь

обстановка этой ткани

создалась в Тьму-Таракани

дело было так:

в квартире пошлого скворцова

стоял диван по имени сундук

в окно виднелся день дворцовый

а дальше замок виадук

а за домом был пустырь

вот тут-то в бочке и солился богатырь

но ему надоело сидеть в бочке

из червяков плести веночки

и думать что они цветочки

он вдруг затосковал о точке

он вдруг закуковал о Риме

и поглядите стал он зримей

и очутился и возник

он был мечом он стал родник

хорошо сказал им суд

это верно это так

и разбил бы сей сосуд

даже римлянин спартак

но в теченьи дней иных

на морской смотря залив

видя ласточек стальных

стал бы сей спартак соплив

стал бы он соплив от горя

прыгать в бездну прыгать в море

что же этот богатырь

не уселся в монастырь

помилуйте судьи ответил злодей

поднявши меч и всплакнув

помещик, сказал прокурор: владей

собою. Он думал уснув

что это идёт по дороге не тело

ожесточённо теряя сустав

<а> на небе новое двигалось дело

от пупс перепутствий как свечка устав

а дальше обвиняемый

что сделали вы с ним

ведь вы не невменяемый

ведь вы я вижу серафим

как сказал убийца

как вы отгадали

и фанагорийцы

мигом зарыдали

дальше я как полагалось

лёг на печку и ревел

всё живущее шаталось

револьвер в меня смотрел

да однако не забудьте

что кругом шуршали птички

и летали по каюте

две неважные затычки

ну-с пищит иван степан

мы закончим этот день

я опять в ночи тюльпан

я бросаю в поле тень

я давно себя нашёл

суд ушёл

И ОТКРЫВ ДРУГУЮ ДВЕРЬ

ЭТА ДВЕРЬ БЫЛА ВОЛНОЙ

Я ВОСКЛИКНУЛ ГРОМКО: ВЕРЬ

ЧТО СТОИТ НЕМАЛЫЙ ЗВЕРЬ

ЗА НОЧИ СТЕНОЙ СПЛОШНОЙ.

И ПОЗВАВ СВОЮ СОБАКУ

НА ОХОТУ Я ПОШЁЛ

БОГ БОГ ГДЕ ЖЕ ТЫ

БОГ БОГ Я ОДИН

МЕЖДУ СЛОВ ДРОЖАТ КУСТЫ

ХОДЯТ ВЕНЧИКИ КАРТИН


<1930>





КРУГОМ ВОЗМОЖНО БОГ




СВЯЩЕННЫЙ ПОЛЁТ ЦВЕТОВ




Солнце светит в беспорядке,


и цветы летят на грядке,


Тут жирная земля лежит как рысь.


Цветы сказали небо отворись


и нас возьми к себе.


Земля осталась подчинённая своей горькой


судьбе.



Э ф сидит на столе у ног воображаемой


летающей девушки. Крупная ночь.


Э ф.


Здравствуй девушка движенье,


ты даёшь мне наслажденье


своим баснословным полётом


и размахом ног.


Да, у ног твоих прекрасный размах,


когда ты пышная сверкаешь и носишься над


болотом,


где шипит вода, -


тебе не надо никаких дорог,


тебе чужд человеческий страх.


Д е в у ш к а.


Да, я ничего не боюсь,


я существую без боязни.


Э ф.


Вот родная красотка скоро будут казни,


пойдём смотреть?


А я знаешь всё бьюсь, да бьюсь,


чтоб не сгореть.


Д е в у ш к а.


Интересно, кого будут казнить?


Э ф.


Людей.


Д е в у ш к а.


Это роскошно.


Им голову отрежут или откусят.


Мне тошно.


Все умирающие трусят.


У них работает живот,


он перед смертью усиленно живёт.


А почему ты боишься сгореть?


Э ф.


А ты не боишься, дура?


Взлетела как вершина на горе,


Блестит как смех твоя волшебная фигура.


Не то вы девушка, не то вы птичка.


Боюсь я каждой спички,


Чиркнет спичка,


и заплачет птичка.


Пропадёт отвага,


вспыхну как бумага.


Будет чашка пепла


на столе вонять,


или ты ослепла,


не могу понять.


Д е в у ш к а.


Чем ты занимаешься ежедневно.


Э ф.


Пожалуйста. Расскажу.


Утром встаю в два –


гляжу на минуту гневно,


потом зеваю, дрожу.


На стуле моя голова


Лежит и смотрит на меня с нетерпением.


Ладно, думаю, я тебя надену.


Стаканы мои наполняются пением,


В окошко я вижу морскую пену.


А потом через десять часов я ложусь,


лягу, посвищу, покружусь,


голову отклею. Потом сплю.


Да, иногда ещё Бога молю.


Д е в у ш к а.


Молишься значит?


Э ф.


Молюсь конечно.


Д е в у ш к а.


А знаешь, Бог скачет


вечно.


Э ф.


А ты откуда знаешь


идиотка.


Летать — летаешь,


а глупа как лодка.


Д е в у ш к а.


Ну не ругайся.


Ты думаешь долго сможешь так жить.


Скажу тебе остерегайся,


учись гадать и ворожить.


Надо знать всё что будет.


Может жизнь тебя забудет.


Э ф.


Я тебя не пойму:


голова у меня уже в дыму.


Д е в у ш к а.


Да знаешь ли ты что значит время?


Э ф.


Я с временем не знаком,


увижу я его на ком?


Как твоё время потрогаю?


Оно фикция, оно идеал.


Был день? был.


Была ночь? была.


Я ничего не забыл.


Видишь четыре угла?


Были углы? были.


Есть углы? скажи, что нет, чертовка.


День это ночь в мыле.


Всё твоё время верёвка.


Тянется, тянется.


А обрежь, на руках останется.


Прости милая,


я тебя обругал.


Д е в у ш к а.


Мужчина пахнущий могилою,


уж не барон, не генерал,


ни князь, ни граф, ни комиссар,


ни Красной армии боец,


мужчина этот Валтасар,


он в этом мире не жилец.


Во мне не вырастет обида


на человека мертвеца.


Я не Мазепа, не Аида,


а ты не видящий своего конца


идём со мной.


Э ф.


Пойду без боязни


смотреть на чужие казни.


В о р о б е й (клюющий зёрна радости).


Господи, как мир волшебен,


как всё в мире хорошо.


Я пою богам молебен,


я стираюсь в порошок


перед видом столь могучих,


столь таинственных вещей,


что проносятся на тучах


в образе мешка свечей.


Боже мой, всё в мире пышно,


благолепно и умно.


Богу молятся неслышно


море, лось, кувшин, гумно,


свечка, всадник, человек,


ложка и Хаджи-Абрек.




Толпа тащится. Гуляют коровы они же быки.


К о р о в ы.


Что здесь будут делать?


О н и ж е б ы к и.


Будут резать, будут резать.


К о р о в ы.


Неужто нас, неужто вас.


Г о л о с.


Коровы во время холеры не пейте квас


и будет чудесно.


Коровы они же быки спокойно уходят.


Появляется царь. Царь появляется. Темнеет в глазах.


Ц а р ь.


Сейчас, бесценная толпа,


ты подойти сюда.


Тут у позорного столба


будет зрелище суда.


Палач будет казнить людей,


несть эллин и несть иудей.


Всякий приходи созерцай,


слушай и не мерцай.


Заглушите приговорённых плач


криком, воплями и хохотом.


Бонжур палач,


ходи говорю шёпотом.


Люди бывают разные,


трудящиеся и праздные,


сытые и синие,


мокрые и высокие,


зелёные и глаженые,


треугольные и напомаженные.


Но все мы люди бедные в тиши


однажды плачем зная что мы без души.


Это действительно тяжёлый удар


подумать что ты пар.


Что ты умрёшь и тебя нет.


Я плачу.


П а л а ч.


Я тоже.


Т о л п а.


Мы плачем.


П р и г о в о р ё н н ы е.


Мы тоже.


На площади раздался страшный плач. Всем стало страшно.


Входят Эф и Девушка.


Д е в у ш к а.


Повадился дурак на казни ходить,


тут ему и голову сложить.


Э ф.


Гляди потаскуха на помост,


но мне не наступай на хвост.


Сейчас произойдёт начало.




Толпа как Лондон зарычала,


схватила Эф за руки-ноги,


и потащив на эшафот,


его прикончила живот,


и стукнув жилкой и пером


и добавив немного олова,


верёвочным топором


отняла ему голову.


Он сдох.


Ц а р ь.


Он плох.


Скажите как его имя.


Пойду затоплю камин


и выпью с друзьями своими.


В о о б р а ж а е м а я д е в у ш к а (исчезая).


Его фамилия Фомин.


Ц а р ь.


Ах какой ужас. Это в последний раз.


Палач убегает.

Фомин лежал без движенья


на красных свинцовых досках.


Казалось ему наслажденье


сидит на усов волосках.


Потрогаю, думает, волос,


иль глаз я себе почешу,


а то закричу во весь голос


или пойду подышу.


Но чем дорогой Фомин,


чем ты будешь кричать,


что ты сможешь чесать,


нету тебя Фомин,


умер ты, понимаешь?


Ф о м и н.


Нет я не понимаю.


Я жив.


Я родственник.


Д е в у ш к а.


Кто ты родственник небес,


Снег, бутылка или бес.


Ты число или понятие,


приди Фомин в мои объятия.


Ф о м и н.


Нет я кажется мёртв.


Уйди.


Она спешит уйти.


Ф о м и н.


Боги, боги, понял ужас


состоянья моего.


Я с трудом в слезах натужась


свой череп вспомнить не могу.


Как будто не было его.


Беда, беда


(расписывается в своём отчаянном положении и с трудом бежит).


Д е в у ш к а.


Фомин ведь ты же убежал,


и вновь ты здесь.


Ф о м и н.


Я убежал не весь.


Когда ревел морской прибой,


вставал высокий вал,


я вспоминал, что я рябой,


я выл и тосковал.


Когда из труб взвивался дым


и было всё в кольце,


и становился я седым,


росли морщины на лице,


я приходил в огонь и в ярость


на приближающуюся старость.


И когда осыпался лес


шевелился на небе бес.


И приподнимался Бог.


Я в унынии щёлкал блох.


Наблюдая борьбу небесных сил,


я насекомых косил.


Но дорогая дура,


я теперь безработный,


я безголов.


Д е в у ш к а.


Бесплотный


садится час на крышку гроба,


где пахнет тухлая фигура,


вторая тысяча волов


идёт из города особо.


Удел твой глуп


Фомин, Фомин.


Вбегает мёртвый господин.


(Они кувыркаются).


П ё т р И в а н о в и ч С т и р к о б р е е в один в своей комнате жжёт поленья:


Скоро юноши придут,


скоро девки прибегут


мне рассеяться помочь.


Скоро вечность, скоро ночь.


А то что-то скучно,


я давно не хохотал,


и из рюмки однозвучной


водку в рот не грохотал.


Буду пальму накрывать,


а после лягу на кровать.


Звонит машинка, именуемая телефон.


Да, кто говорит.


Г о л о с.


Метеорит.


С т и р к о б р е е в.


Небесное тело?


Г о л о с.


Да, у меня к вам дело.


Я, как известно, среди планет игрушка.


Но я слыхал, что у вас будет сегодня пирушка.


Можно прийти?


С т и р к о б р е е в.


Прилетайте (вешает трубку).


Горжусь, горжусь, кусок небесный


находит это интересным,


собранье пламенных гостей,


их столкновение костей.


Не то сломался позвонок,


Не то ещё один звонок.


Кто это? Пётр Ильич?


Г о л о с.


Нет, Стиркобреев, это я. Паралич.


С т и р к о б р е е в.


А, здрасьте. (В стороны). Вот так несчастье.


Что вам надо.


Г о л о с.


Шипенье слышишь ада


вонючий Стиркобреев?


Зачем тебе помада,


ответь, ответь скорее.


С т и р к о б р е е в.


Помада очень мне нужна,


сюда гостить придёт княжна,


у нея Рюрик был в роду.


Г о л о с.


Я тоже приду.


С т и р к о б р е е в.


Час от часу не легче.


Пойду приготовлю свечи,


а то ещё неладною порой


напросится к нам в гости геморрой.


Комната тухнет. Примечание: временно.


Раздаются звонки. Входят гости.


Н и к о л а й И в а н.


Как дела? как дела?


С т е п а н С е м ё н о в.


Жутко, жутко.


М а р. Н а т а л ь е в.


Я едва не родила,


оказалось это шутка.


Где уборная у вас,


мы дорогой пили квас.


Ф о м и н.


Здравствуй Боря.


С т и р к о б р е е в.


Здравствуй море.


Ф о м и н.


Как? как ты посмел.


Я тебе отомщу.




В его ногах валялся мел.


Он думал: не спущу


я Стиркобрееву обиды.


Летали мухи и болиды.


Ф о м и н.


Если я море,


где мои волны.


Если я море,


то где чёлны.




А гости веселы, довольны,


меж тем глодали часть халвы


с угрюмой жадностью волны.




Открывается дверь. Влетает озябший М е т е о р и т:


Как церковный тать


обокравший кумира,


я прилетел наблюдать


эту стенку мира.


Г ос т и (поют).


В лесу растёт могилка,


На ней цветёт кулич.


Тут вносят на носилках


Болезнь паралич.


С т и р к о б р е е в.


Ну, всё в сборе


сядем пить и есть.


Ф о м и н.


Я напомню Боря,


что мне негде сесть.


С т и р к о б р е е в.


Эй ты море,


сядь под елью.


М а р и я Н а т а л.


Быть, чувствую, ссоре.


В с е (хором).


Да, дело кончится дуэлью.


(Они пьют).


С е р г. Ф а д е е в.


Нина Картиновна, что это, ртуть?


Н и н а К а р т и н.


Нет, это моя грудь.


С е р г. Ф а д е е в.


Скажите, прямо как вата,


вы пушка.


Н и н а К а р т и н.


Виновата,


а что у вас в штанах.


С е р г. Ф а д е е в.


Хлопушка.




(Все смеются. За окном сияние лент.)




К у н о П е т р. Ф и ш е р.


Мария Натальевна, я не монах,


разрешите я вам поцелую пуп.


М а р и я Н а т а л.


Сумасшедший, целуйте себе зуб.


Ниночка, пойдём в ванну.


Г о с т и.


Зачем.


М а р и я Н а т а л.


Пойдём попишем.


Г о с т и.


Слава Богу.


А мы чистым воздухом пока подышим.


С т и р к о б р е е в.


В отсутствии прекрасных женщин


тут вырастет мгновенно ель.


На это нужно часа меньше.


Сейчас мы сделаем дуэль.


Ф о м и н.


Я буду очень рад


отправить тебя в ад.


Ты небесное светило,


ты что всех нас посетило,


на обратном пути


этого мертвеца захвати.


С т и р к о б р е е в.


Паралич ты царь болезней,


сам пойми, в сто крат полезней


чтобы этот полутруп


умер нынче бы к утру б.


П а р а л и ч и м е т е о р и т.


Мы будем секундантами. Вот вам ножи.


Колитесь. Молитесь.


Ф о м и н.


Я сейчас тебя зарежу,


изойдёшь ты кровью свежей,


из-под левого соска


потечёт на снег тоска.


Ты глаза закроешь вяло,


неуклюже ляжешь вниз.


И загробного подвала


ты увидишь вдруг карниз.


С т и р к о б р е е в.


Не хвастай. Не хвастай.


Сам живёшь последние минуты.


Кто скажет здравствуй


ручке каюты?


Кто скажет спасибо


штанам и комоду?


Ты дохлая рыба,


иди в свою воду.




Дуэль превращается в знаменитый лес.


Порхают призраки птичек.


У девушек затянулась переписка.



Шёл сумасшедший царь Фомин


однажды по земле


и ядовитый порошок кармин


держал он на своём челе.


Его волшебная рука


ИЗОБ-ражала старика.


Волнуется ночной лесок,


в нём Божий слышен голосок.


И этот голос молньеносный


сильней могучего ножа.


Его надменно ловят сосны,


и смех лисицы, свист ужа


сопутствуют ему.


Вся ночь в дыму.


Вдруг видит Фомин дом,


это зданье козла,


но полагает в расчёте седом


что это тарелка добра и зла.


И он берёт кувшин добра


и зажигает канделябры,


и спит.


Наутро, в час утра


где нынче шевелятся арбры*,


его встречает на берёзе нищий


и жалуется, что он без пищи.


Н и щ и й.


Здравствуй Фомин сумасшедший царь.


Ф о м и н.


Здравствуй добряк.


Уж много лет


я странствую.


Ты фонарь?


Н и щ и й.


Нет я голодаю.


Нет моркови, нет и репы.


Износился фрак.


Боги стали свирепы.


Моё мненье будет мрак.


Ф о м и н.


Ты думаешь так.


А я иначе.


Н и щ и й.


Тем паче.


Ф о м и н.


Что паче?


Я не о том.


Я говорю про будущую жизнь за гробом,


я думаю мы уподобимся микробам,


станем почти нетелесными


насекомыми прелестными.


Были глупые гиганты,


станем крошечные бриллианты.


Ценно это? ценно, ценно.


Н и щ и й.


Фомин что за сцена?


Я есть хочу.


Ф о м и н.


Ешь самого себя.


Н и щ и й (пожирая самого себя) сказал:


Фомин ты царь, — они исчезли


и толстые тела часов


на множество во сне залезли


и стала путаница голосов.




БЕСЕДА ЧАСОВ




Первый час говорит второму:


я пустынник.


Второй час говорит первому:


я пучина.


Третий час говорит четвёртому:


одень утро.


Четвёртый час говорит пятому:


сбегают звёзды.


Пятый час говорит шестому:


мы опоздали.


Шестой час говорит седьмому:


и звери те же часы.


Седьмой час говорит восьмому:


ты приятель рощи.


Восьмой час говорит девятому:


перебежка начинается.


Девятый час говорит десятому:


мы кости времени.


Десятый час говорит одиннадцатому:


быть может мы гонцы.


Одиннадцатый час говорит двенадцатому:


подумаем о дорогах.


Двенадцатый час говорит: первый час,


я догоню тебя вечно мчась.


Первый час говорит второму:


выпей друг человеческого брому.


Второй час говорит: час третий,


на какой точке тебя можно встретить.


Третий час говорит четвёртому:


я кланяюсь тебе как мёртвому.


Четвёртый час говорит: час пятый,


и мы сокровища земли тьмою объяты.


Пятый час говорит шестому:


я молюсь миру пустому.


Шестой час говорит: час седьмой,


время обеденное идти домой.


Седьмой час говорит восьмому:


мне бы хотелось считать по-другому.


Восьмой час говорит: час девятый,


ты как Енох на небо взятый.


Девятый час говорит десятому:


ты подобен ангелу пожаром объятому.


Десятый час говорит: час одиннадцатый,


разучился вдруг что-то двигаться ты.


Одиннадцатый час говорит двенадцатому:


И всё же до нас не добраться уму.


Ф о м и н.


Я буду часы отравлять.


Примите часы с ложки лекарство.


Иное сейчас наступает царство.


С о ф. М и х.


Прошу, прошу,


войдите.


Я снег сижу, крошу.


Мой дядя, мой родитель


ушли к карандашу.


Ф о м и н.


Не может быть. Вы одна. Вы небо.


С о ф. М и х.


Я как видите одна,


сижу изящно на столе.


Я вас люблю до дна,


достаньте пистолет.


Ф о м и н. Вы меня одобряете. Это превосходно. Вот как я счастлив.


С о ф. М и х.


Сергей, Иван и Владислав и Митя


покрепче меня обнимите.


Мне что-то страшно, я изящна,


но всё-таки кругом всё мрачно,


целуйте меня в щёки.


Ф о м и н. Нет в туфлю. Нет в туфлю. Большего не заслуживаю. Святыня. Богиня. Богиня. Святыня.


С о ф. М и х. Разя я так божественна. Нос у меня курносый, глаза щелки. Дура я, дура.


Ф о м и н. Что вы, любящему человеку, как мне, всё кажется лучше, чем на самом деле.


И ваши пышные штанишки


я принимаю за крыло,


и ваши речи — это книжки


писателя Анатоля Франса.


Я в вас влюблён.


С о ф. М и х. Фомин золотой. Лейка моя.


Фомин её целует и берёт. Она ему конечно отдаётся. Возможно, что зарождается ещё один человек.


С о ф. М и х. Ах по-моему мы что-то наделали.


Ф о м и н. Это только кошки и собаки могут наделать. А мы люди.


С о ф. М и х. Я бы хотела ещё разик.


Ф о м и н. Мало ли что. Как я тебя люблю. Скучно что-то.


С о ф. М и х. Ангел. Богатырь. Ты уходишь. Когда же мы увидимся.


Ф о м и н. Я когда-нибудь приду.


(Они обнялись и заплакали).


Фомин пошёл на улицу, а Софья Михайловна подошла к окну и стала смотреть на него. Фомин вышел на улицу и стал мочиться. А Софья Михайловна, увидев это, покраснела и сказала счастливо: «как птичка, как маленький».


В е н е р а сидит в своей разбитой спальне и стрижёт последние ногти.


Увидев одного постарела,


я поняла, что постарела.


Он был изящен и усат,


он был высоким будто сон.


Дул кажется пассат,


а может быть муссон.


Вбегает мёртвый господин.


Я думаю теперь уж я не та,


похожая когда-то на крота,


сама красота.


Теперь я подурнела,


живот подался вниз,


а вместе с ним пупок обвис.


Поганое довольно стало тело.


Щетиной поросло, угрями.


Я воздух нюхаю ноздрями.


Не нравится мне мой запах


Вбегает мёртвый господин.


И мысли мои стали другие,


уже не такие нагие.


Не может быть случки обнажённой


у семьи прокажённой,


поэтому любитесь на сундуках,


и человек и женщина в штанах.


Господи, что-то будет, что-то будет.


Вбегает мёртвый господин.


Возьму я восковую свечку


и побегу учить на речку.


Темнеет парус одинок,


между волос играет огонёк.


Вбегает мёртвый господин.


Ф о м и н.


Спаси меня Венера,


это тот свет.


В е н е р а.


Что вы душка?


Ф о м и н.


Надежда, Любовь, София и Вера


мне дали совет.


В е н е р а.


Зачем совет. Вот подушка.


Приляг и отдохни.


Ф о м и н.


Венера чихни.




Венера чихает.




Ф о м и н.


Значит это не тот свет.


В е н е р а.


Давай, давай мы ляжем на кровать


и будем сердца открывать.


Ф о м и н.


Я же безголовый.


Вид имея казака,


я между тем без языка.


В е н е р а (разочар.).


Да, это обидно,


да и другого у тебя


мне кажется не видно.


Ф о м и н. Не будем об этом говорить. Мне неприятно. Ну неспособен и неспособен. Подумаешь. Не за тем умирал, чтобы опять всё сначала.


В е н е р а. Да уж ладно, лежи спи.


Ф о м и н. А что будет когда я проснусь?


В е н е р а. Да ничего не будет. Всё то же.


Ф о м и н. Ну хорошо. Но тот свет-то я увижу наконец?


В е н е р а. Иди ты к чертям.


Фомин спит. В е н е р а моется и поёт:


Люблю, люблю я мальчиков,


имеющих одиннадцать пальчиков,


и не желаю умирать.


А потому я начинаю скотскую жизнь. Буду мычать.


Богиня Венера мычит,


а Бог на небе молчит,


не слышит ея мычанья,


и всюду стоит молчанье.


Ф о м и н (просыпаясь). Это коровник какой-то, я лучше уйду.


Спустите мне, спустите сходни,


пойду искать пути Господни.


В е н е р а. Тебе надо штаны спустить и отрезать то, чего у тебя нет. Беги, беги.


Вбегает мёртвый господин.




Ф о м и н.


Я вижу женщина цветок


садится на ночную вазу,


из ягодиц её поток


иную образует фазу


нездешних свойств.


Я полон снов и беспокойств.


Гляжу туда,


но там звезда,


гляжу сюда в смущенье,


здесь человечества гнездо


и символы крещенья.


Гляди забрав с собою в путь зеркало, суму и


свечки


по комнатам несётся вскачь ездок.


И харкают овечки.


О женщина! о мать!


Ты спишь накрыта одеялом,


устала ноги поднимать,


но тщишься сниться идеалом


кое-каким влюблённым мужчин


украсив свой живот пером.


Скажу развесистым лучинам:


я сам упал под топором.

Спросим: откуда она знает, что она того?


Ж е н щ и н а (просыпаясь с блестящими слезами).


Я видела ужасный сон,


как будто бы исчезла юбка,


горами вся покрылась шубка


и был мой голос унесён.


И будто бы мужчины неба


с крылами жести за спиной


как смерти требовали хлеба.


Узор виднелся оспяной


на лицах их.


Я век не видела таких.


Я женщина! — я им сказала


и молча руки облизала


у диких ангелов тоски,


щипая на своей фигуре разные волоски.


Какой был страшный сон.


У меня руки и ноги шуршали в страхе.


Скажи мне Бог к чему же он.


Я мало думала о прахе,


подумаю ещё.


Ф о м и н.


Подумай, улыбнись свечой,


едва ли только что поймёшь.


Смерть это смерти ёж.


Ж е н щ и н а.


Слаб мой ум,


и сама я дура.


Слышу смерти шум,


говорит натура:


все живут предметы


лишь недолгий век,


лишь весну да лето,


вторник да четверг.


В тщетном издыхании


время проводя,


в любовном колыхании


ловя конец гвоздя.


Ты думаешь дева беспечно,


что всё кисельно и млечно.


Нет дева дорогая,


нет жизнь это не то,


и ты окончишь путь рыгая


как пальмы и лото.


Д е в у ш к а.


Однако этот разговор


вести бы мог и чёрный двор.


Ты глупая натура не блещешь умом,


Как великие учёные Карл Маркс, Бехтерев и


Профессор Ом.


Все знают, что придёт конец,


все знают, что они свинец.


Но это пустяки,


ведь мы ещё не костяки,


и мне не страшен сотник вдовый,


вернись Фомин, шепчи, шепчи, подглядывай.


Ф о м и н.


Я подглядываю? ничтожество,


есть на что смотреть.


Ж е н щ и н а.


Давно ты так стоишь?


Ф о м и н.


Не помню. Дней пять или семь.


Я счёт потерял.


Мне не по себе.


А ты что делаешь.


Ж е н щ и н а.


Хочется, хочется,


хочется поворочаться.


(ворочается так и сяк).


Ф о м и н (воет).


Ты сумрак, ты непоседа,


ты тухлое яйцо.


Победа, Господи, Победа,


я вмиг узнал ея лицо.


Г о с п о д ь.


Какое же её лицо.


Ф о м и н.


Географическое.


Н о с о в.


Важнее всех искусств


я полагаю музыкальное.


Лишь в нём мы видим кости чувств.


Оно стеклянное, зеркальное.


В искусстве музыки творец


десятое значение имеет,


он отвлечённого купец,


в нём человек немеет.


Когда берёшь ты бубен или скрипку,


становишься на камень пенья,


то воздух в маленькую рыбку


превращается от нетерпенья.


Тут ты стоишь играешь чудно,


и стол мгновенно удаляется,


и стул бежит походкой трудной,


и география является.


Я под рокот долгих струн


стал бы думать — я перун


или география.


Ф о м и н (в испуге). Но по-моему никто не играл. Ты где был?


Н о с о в. Мало ли что тебе показалось что не играли.


Ж е н щ и н а.


Уж третий час вы оба здесь толчётесь,


все в трепете, в песке и в суете.


костями толстыми и голосом сочтётесь,


вы ездоки науки в темноте.


Когда я лягу изображать валдай,


волшебные не столь большие горы,


Фомин езжай вперёд. Гусаров не болтай.


Вон по краям дороги валяются ваши разговоры.


Ф о м и н.


Кто ваши? Не пойму твоих вопросов.


Откуда ты взяла, что здесь Носов.


Здесь всё время один Фомин,


это я.


Н о с о в (вскипая). Ты? ты скотина!


Ф о м и н. Кто я? я? (успокаиваясь). Мне всё равно (уходит).


Н о с о в. Фомина надо лечить. Он сумасшедший, как ты думаешь?


Ж е н щ и н а.


Женщина спит.


Воздух летит.


Ночь превращается в вазу.


В иную нездешнюю фразу


вступает живущий мир.


Дормир Носов, дормир.


Жуки выползают из клеток своих,


олени стоят как убитые.


Деревья с глазами святых


качаются Богом забытые.


Весь провалился мир.


Дормир Носов, дормир.


Солнце сияет в потёмках леса.


Блоха допускается на затылок беса.


Сверкают мохнатые птички,


в саду гуляют привычки.


Весь рассыпался мир.


Дормир Носов, дормир.


Ф о м и н (возвращаясь). Я сразу сказал: у земли невысокая стоимость.


Н о с о в. Ты бедняга не в своём уме.


(Они тихо и плавно уходят).

И тогда на трон природы


сели горные народы,


берег моря созерцать,


землю мерить и мерцать.


Так сидят они мерцают


и негромко восклицают:


волны бейте, гром греми,


время век вперёд стреми.


По бокам стоят предметы


безразличные молчат.


На небе вялые кометы


во сне худую жизнь влачат.


Иные звери веселятся


под бессловесною луной,


их души мрачно шевелятся,


уста закапаны слюной.


Приходит властелин прикащик,


кладёт зверей в ужасный ящик


и везёт их в бешенства дом,


где они умирают с трудом.


Бойтесь бешеных собак.


Как во сне сидят народы


и глядят на огороды.


Сторож нюхает табак.


Тут в пылающий камин


вдруг с числом вошёл Фомин.


Ф о м и н.


Человек во сне бодрится,


рыбы царствуют вокруг.


Только ты луна сестрица,


только ты не спишь мой друг.


Здравствуйте народы,


Пётры, Иваны, Николаи, Марии, Силантии


на хвост природы


надевшие мантии,


куда глядите вы.


Н а р о д ы.


Мы бедняк, мы бедняк


в зеркало глядим.


В этом зеркале земля


отразилась как змея.


Её мы будем изучать.


При изучении земли


иных в больницу увезли,


в сумасшедший дом.


Ф о м и н.


А что вы изучали, глупцы?


Н а р о д ы.


Мы знаем, что земля кругла,


что камни скупцы,


что на земле есть три угла,


леса, дожди, дорога,


и человек начальник Бога.


А над землёю звёзды есть


с химическим составом,


они покорны нашим уставам,


в кружении небес находят долг и честь.


Всё мы знаем, всё понимаем.


З а т ы ч к и н.


Ты смотришь робко,


подобный смерти.


Пустой коробкой


пред нами вертишь.


Ужели это коробка зла.


Приветствую пришествие козла.


Ф о м и н.


Родоначальники я к вам пришёл


и с вами говорить намерен,


ведь сами видите вы хорошо,


что не козёл я и не чёрт, не мерин,


тем более ни кто-нибудь другой.




Фомин сказал. Махнул рукой.


Заплакал от смущенья


и начал превращенье.


Р е ч ь Ф о м и н а.


Господа, господа,


все предметы, всякий камень,


рыбы, птицы, стул и пламень,


горы, яблоки, вода,


брат, жена, отец и лев,


руки, тысячи и лица,


в войну, и хижину, и гнев,


дыхание горизонтальных рек


занёс в свои таблицы


неумный человек.


Если создан стул то зачем?


Затем, что я на нём сижу и мясо ем.


Если сделана мановением руки река,


мы полагаем, что сделана она для наполнения


нашего мочевого пузырька.


Если сделаны небеса,


они должны показывать научные чудеса.


Так же созданы мужские горы,


назначения, туман и мать.


Если мы заводим разговоры,


вы дураки должны их понимать.


Господа, господа,


а вот перед вами течёт вода,


она рисует сама по себе.


Там под кустом лежат года


и говорят о своей судьбе.


Там стул превращается в победу,


наука изображает собой среду,


и звери, чины и болезни


плавают как линии в бездне.


Царь мира Иисус Христос


не играл ни в очко, ни в штосс,


не бил детей, не курил табак,


не ходил в кабак.


Царь мира преобразил мир.


Он был небесный бригадир,


а мы были грешны.


Мы стали скучны и смешны.


И в нашем посмертном вращении


спасенье одно в превращении.


Господа, господа,


глядите вся земля вода.


Глядите вся вода сутки.


Выходит летающий жрец из будки


и в ужасе глядит на перемену,


на смерть изображающую пену.


Родоначальники довольны ли вы?


Н а р о д.


Мы не можем превращенья вынести.


После этого Фомин пошёл в тёмную комнату, где посредине была дорога.


Ф о м и н.


Остроносов ты здесь?


О с т р о н о с о в.


Я весь.


Ф о м и н.


Что ты думаешь, о чём?


О с т р о н о с о в.


Я прислонясь плечом к стене


стою подобный мне.


Здесь должно нечто произойти.


Допустим мы оба взаперти.


Оба ничего не знаем, не понимаем.


Сидим и ждём.


Ф о м и н.


Война проходит под дождём


бряцая вооруженьем.


Война полна наслажденьем.


О с т р о н о с о в.


Слушай, грохочет зеркало на обороте,


гуляет стул надменный.


Я вижу в этом повороте


его полёт одновременный.


Ф о м и н.


Дотронься до богатого стола.


Я чувствую присутствие угла.


О с т р о н о с о в.


Ай жжётся.


Ф о м и н.


Что горит.


О с т р о н о с о в.


Диван жжётся. Он горячий.


Ф о м и н.


Боже мой. Ковёр горит.


Куда мы себя спрячем.


О с т р о н о с о в.


Ай жжётся,


кресло подо мной закипело.


Ф о м и н.


Беги, беги,


чернильница запела.


Господи помоги.


Вот беда, так беда.


О с т р о н о с о в.


Всё останавливается.


Всё пылает.


Ф о м и н.


Мир накаляется Богом,


что нам делать.


О с т р о н о с о в.


Я в жизни вина


не знал и не пил.


Прощайте я превратился в пепел.


Ф о м и н.


Если вы предметы боги,


где предметы ваша речь.


Я боюсь такой дороги


мне вовек не пересечь.


П р е д м е т ы (бормочут).


Да это особый рубикон. Особый рубикон.


Ф о м и н.


Тут раскалённые столы


стоят как вечные котлы,


и стулья как больные горячкой


чернеют вдали живою пачкой.


Однако это хуже чем сама смерть,


перед этим всё игрушки.


День ото дня всё становится хуже и хуже.


Б у р н о в.


Успокойся, сядь светло,


это последнее тепло.


Тема этого событья


Бог посетивший предметы.


Ф о м и н.


Понятно.


Б у р н о в.


Какая может быть другая тема,


чем смерти вечная система.


Болезни, пропасти и казни


её приятный праздник.


Ф о м и н.


Здесь противоречие,


я ухожу.



Лежит в столовой на столе


труп мира в виде крем-брюле.


Кругом воняет разложеньем.


Иные дураки сидят


тут занимаясь умноженьем.


Другие принимают яд.


Сухое солнце, свет, кометы


уселись молча на предметы.


Дубы поникли головой


и воздух был гнилой.


Движенье, теплота и твердость


потеряли гордость.


Крылом озябшим плещет вера,


одна над миром всех людей.


Воробей летит из револьвера


и держит в клюве кончики идей.


Все прямо с ума сошли.


Мир потух. Мир потух.


Мир зарезали. Он петух.


Однако много пользы приобрели.


Миру конечно ещё не наступил конец,


ещё не облетел его венец.


Но он действительно потускнел.


Фомин лежащий посинел


и двухоконною рукой


молиться начал. Быть может только Бог.


Легло пространство вдалеке.


Полёт орла струился над рекой.


Держал орёл иконку в кулаке.


На ней был Бог.


Возможно, что земля пуста от сна,


худа, тесна.


Возможно мы виновники, нам страшно.


И ты орёл аэроплан


сверкнёшь стрелою в океан


или коптящей свечкой


рухнешь в речку.


Горит бессмыслицы звезда,


она одна без дна.


Вбегает мёртвый господин


и молча удаляет время.



<1931>



* Арбр — по-франц. дерево (примеч. автора).





КУПРИЯНОВ И НАТАША




Куприянов и его дорогая женщина Наташа проводив тех свиных гостей укладываются спать.


К у п р и я н о в снимая важный галстук сказал:


Пугая мглу горит свеча,


у ней серебряные кости.


Наташа,


что ты гуляешь трепеща,


ушли давно должно быть гости.


Я даже позабыл, Маруся,


Соня,


давай ложиться дорогая спать,


тебя хочу я покопать


и поискать в тебе различные вещи,


недаром говорят ты сложена не так как я.


Н а т а ш а (снимая кофту).


Куприянов мало проку с этой свечки,


она не осветила бы боюсь овечки,


а нас тут двое,


боюсь я скоро взвою


от тоски, от чувства, от мысли, от страха,


боюсь тебя владычица рубаха,


скрывающая меня в себе,


я в тебе как муха.


К у п р и я н о в (снимая пиджак).


Скоро скоро мы с тобой Наташа


предадимся смешным наслаждениям.


Ты будешь со мной, я буду с тобой


Заниматься деторождением.


И будем мы подобны судакам.


Н а т а ш а (снимая юбку).


О Боже, я остаюсь без юбки.


Что мне делать в моих накрашенных штанах.

На стульях между тем стояли весьма серебряные кубки, вино чернело как монах


и шевелился полумёртвый червь.


Я продолжаю.


Я чувствую мне даже стало стыдно,


себя я будто небо обнажаю:


покуда ничего не видно,


но скоро заблестит звезда.


Ужасно всё погано.


К у п р и я н о в (снимая брюки).


Сейчас и я предстану пред тобой


почти что голый как прибой.


Я помню раньше в этот миг


я чувствовал восторг священный,


я видел женщины родник


зелёный или синий,


но он был красный.


Я сходил с ума,


я смеялся и гладил зад её атласный,


мне было очень хорошо,


и я считал что женщина есть дудка,


она почти что человек,


недосягаемая утка.


Ну ладно, пока что торопись.


Н а т а ш а (снимая штаны).


Своё роняя оперенье,


я думаю твой нос и зренье


теперь наполнены мной,


ты ешь мой вид земной.


Уже ты предвкушаешь наслажденье


стоять на мне как башня два часа,


уже мои ты видишь сквозь рубашку волоса


и чувствуешь моей волны биенье.


Но что-то у меня мутится ум,


я полусонная как скука.


К у п р и я н о в (снимая нижние штаны).


Я полагаю что сниму их тоже,


чтоб на покойника не быть похожим,


чтоб ближе были наши кожи.


Однако посмотрим в зеркало на наши рожи.


Довольно я усат. От страсти чуть-чуть красен.


Глаза блестят, я сам дрожу.


А ты красива и светла,


И грудь твоя как два котла,


возможно что мы черти.


Н а т а ш а (снимая рубашку).


Смотри-ка, вот я обнажилась до конца


и вот что получилось,


сплошное продолжение лица,


я вся как будто в бане.


Вот по бокам видны как свечи


мои коричневые плечи,


пониже сытных две груди,


соски на них сияют впереди,


под ними живот пустынный,


и вход в меня пушистый и недлинный,


и две значительных ноги,


меж них не видно нам ни зги.


Быть может тёмный от длины


ты хочешь посмотреть пейзаж спины.


Тут две приятные лопатки


как бы солдаты и палатки,


а дальше дивное сиденье,


его небесное виденье


должно бы тебя поразить


И шевелился полумёртвый червь,


кругом ничто не пело,


когда она показывала хитрое тело.


К у п р и я н о в (снимая рубашку).


Как скучно всё кругом


и как однообразно тошно.


Гляди я голым пирогом


здесь пред тобой стою роскошно.


И поднята могущественно к небу


моя четвёртая рука.


Хотя бы кто пришёл и посмотрел на нас,


а то мы здесь одни да на иконе Спас,


интересно знать сколько времени мы


раздевались.


Пожалуй пол-часа, а? Как ты полагаешь?


Меж тем они вдвоём обнялись,


к постели тихой подошли.


— Ты окончательно мне дорога Наташа, -


ей Куприянов говорит.


Она ложится и вздымает ноги,


и бессловесная свеча горит.


Н а т а ш а.


Ну что же Куприянов, я легла,


устрой чтоб наступила мгла,


последнее колечко мира,


которое ещё не распаялось,


есть ты на мне.

А чёрная квартира


над ними издали мгновенно улыбалась.


Ложись скорее Куприянов,


Умрём мы скоро.


К у п р и я н о в.


Нет, не хочу. (Уходит).


Н а т а ш а.


Ужасно, я одна осталась,


любовь ко мне не состоялась,


лежу одна, лежу грущу,


рукой в окрестности верчу. (Плачет).


К у п р и я н о в (сидя на стуле в одиноком наслаждении).


Я сам себя развлекаю.


Ну вот всё кончилось.


Одевайся.


Дремлет полумёртвый червь.


Н а т а ш а (надевая рубашку).


Я затем тебя снимала,


потому что мира мало,


потому что мира нет,


потому что он выше меня.


Я осталась одинокой дурой.


со своей безумною фигурой.


К у п р и я н о в (надевая рубашку).


Наташа, гляди светает.


Н а т а ш а (надевая штаны).


Уйдите я на вас смотреть не хочу,


сама себя я щекочу


и от этого прихожу в удивительное счастие.


Я сама для себя источник.


Я люблю другого.


Я молча одеваюсь в сон.


Из состояния нагого


я перейду в огонь одежд.


К у п р и я н о в (надевая нижние штаны).


И нету для меня надежд.


Мне кажется, что становлюсь я меньше


и бездыханнее и злее.


От глаз подобных жарких женщин


бегут огни по тела моего аллее,


я сам не свой.


Зевает полумёртвый червь.


Н а т а ш а (надевая юбку).


Какой позор, какое бесстыдство.


Я доверилась последнему негодяю.


Это хам человеческого рода –


и такие тоже будут бессмертными.


Стояла ночь. Была природа.


Зевает полумёртвый червь.


К у п р и я н о в (надевая брюки).


О природоведение, о логика, о математика,


о искусство,


не виноват же я что верил в силу последнего


чувства.


О как всё темнеет.


Мир окончательно давится.


Его тошнит от меня,


меня тошнит от него.


Достоинство спряталось за последние тучи.


Я не верил в количество звёзд.


Я верил в одну звезду.


Оказалось что я одинокий ездок,


и мы не были подобны судакам.


Н а т а ш а (надевая кофту).


Гляди идиот, гляди


на окончания моей груди.


Они исчезают, они уходят, они уплывают,


потрогай их дурак.


Сейчас для них наступит долгий сон.


Я превращаюсь в лиственницу.


я пухну.


К у п р и я н о в (надевая пиджак).


Я говорил, что женщина это почти что человек,


она дерево.


Что же теперь делать.


Я закурю, я посижу, я подумаю.


Мне всё чаще и чаще кажется странным,


что время ещё движется,


что оно ещё дышит.


Неужели время сильнее смерти,


возможно что мы черти.


Прощай дорогая лиственница Наташа.


Восходит солнце мощное как свет.


Я больше ничего не понимаю.


Он становится мал-мала меньше и исчезает.


Природа предаётся одинокому наслаждению.



<Сентябрь 1931>




МИР


ДЕМОН.

Няню демон вопросил -

няня сколько в мире сил.

Отвечала няня: две,

обе силы в голове.

НЯНЯ.

Человек сидит на ветке

и воркует как сова,

а верблюд стоит в беседке

и волнуется трава.

ЧЕЛОВЕК.

Человек сказал верблюду

ты напомнил мне Иуду.

ВЕРБЛЮД.

Отчего спросил верблюд.

Я не ем тяжёлых блюд.

ДУРАК-ЛОГИК.

Но верблюд сказал: дурак,

ведь не в этом сходство тел,

в речке тихо плавал рак,

от воды он пропотел,

но однако потный рак

не похож на плотный фрак

пропотевший после бала.

СМЕРТЬ.

Смерть меня поколебала,

я на землю упаду

под землёй гулять пойду.

УБИЙЦЫ.

Появились кровопийцы

под названием убийцы,

с ними нож и пистолет,

жили двести триста лет.

И построили фонтан

и шкатулку и шантан,

во шантане веселились,

во фонтане дети мылись.

НЯНЬКИ.

Няньки бегали с ведёрком

по окружности земной.

Всё казалось им тетёркой.

ОН.

Звери лазали за мной,

я казался им герой,

а приснился им горой.

ЗВЕРИ ПЛАЧА.

Звери плача: ты висел.

Всё проходит без следа.

Молча ели мы кисель,

лёжа на кувшине льда.

РОГАТЫЕ БАРАНЫ.

Мы во льду видали страны.

Мы рогатые бараны.

ДЕМОН.

Бросьте звери дребедень,

настаёт последний день,

новый кончился шильон,

мир ложится утомлён,

мир ложится почивать,

Бог собрался ночевать.

Он кончает все дела.

ЛЯГУШКА.

Я лягушку родила.

Она взлетела со стола,

как соловей и пастила,

теперь живёт в кольце Сатурна,

бесшабашно, вольно, бурно,

существует квакает,

так что кольца крякают.

ВИСЯЩИЕ ЛЮДИ.

Боже мы развешаны,

Боже мы помешаны,

мы на дереве висим,

в дудку голоса свистим,

шашкой машем вправо влево

как сундук и королева.

НЯНЬКА.

Сила первая светло,

и за ней идёт тепло,

а за ней идёт движенье

и животных размноженье.

ТАПИР.

Как жуир спешит тапир

на земли последний пир.

МЕТЕОР.

И сверкает как костёр

в пылком небе метеор.

ЭПИЛОГ.

На обоях человек,

а на блюдечке четверг.


<1931?>



ГОСТЬ НА КОНЕ


Конь степной

бежит устало,

пена каплет с конских губ.

Гость ночной

тебя не стало,

вдруг исчез ты на бегу.

Вечер был.

Не помню твердо,

было все черно и гордо.

Я забыл

существованье

слов, зверей, воды и звёзд.

Вечер был на расстояньи

от меня на много верст.

Я услышал конский топот

и не понял этот шопот,

я решил, что это опыт

превращения предмета

из железа в слово, в ропот,

в сон, в несчастье, в каплю света.

Дверь открылась,

входит гость.

Боль мою пронзила

кость.

Человек из человека

наклоняется ко мне,

на меня глядит как эхо,

он с медалью на спине.

Он обратною рукою

показал мне — над рекою

рыба бегала во мгле,

отражаясь как в стекле.

Я услышал, дверь и шкап

сказали ясно:

конский храп.

Я сидел и я пошёл

как растение на стол,

как понятье неживое,

как пушинка

или жук,

на собранье мировое

насекомых и наук,

гор и леса,

скал и беса,

птиц и ночи,

слов и дня.

Гость я рад,

я счастлив очень,

я увидел край коня.

Конь был гладок,

без загадок,

прост и ясен как ручей.

Конь бил гривой

торопливой,

говорил -

я съел бы щей.

Я собранья председатель,

я на сборище пришёл.

— Научи меня Создатель.

Бог ответил: хорошо,

Повернулся

боком конь,

и я взглянул

в его ладонь.

Он был нестрашный.

Я решил,

я согрешил,

значит, Бог меня лишил

воли, тела и ума.

Ко мне вернулся день вчерашний.

В кипятке

была зима,

в ручейке

была тюрьма,

был в цветке

болезней сбор,

был в жуке

ненужный спор.

Ни в чём я не увидел смысла.

Бог Ты может быть отсутствуешь?

Несчастье.

Нет я всё увидел сразу,

поднял дня немую вазу,

я сказал смешную фразу -

чудо любит пятки греть.

Свет возник,

слова возникли,

мир поник,

орлы притихли.

Человек стал бес

и покуда

будто чудо

через час исчез.


Я забыл существованье,

я созерцал

вновь

расстоянье.


<1931–1934>




ЧЕТЫРЕ ОПИСАНИЯ





З у м и р.


Желая сообщить всем людям,


зверям, животным и народу


о нашей смерти, птичьим голосом


мы разговаривать сегодня будем,


и одобрять лес, реки и природу


спешим. Существовал ли кто?


Быть может птицы или офицеры,


и то мы в этом не уверены,


но всё же, нельзя, нельзя, нельзя


забыть хотя бы те примеры,


у птиц не существуют локти,


кем их секунды смерены.


К у м и р.


Прерву тебя.


З у м и р.


Что?


К у м и р.


Тебя прерву.


З у м и р.


Прерви.


К у м и р.


Прервал тебя.


З у м и р.


Я продолжаю.


Ч у м и р.


Весь в мыслях я лежал,


обозревая разные вещи,


предметы. Я желал.


Горело всё кругом.


Спешило всё бегом, бегом.


Впрочем когда следишь за временем,


то кажется что всё бежит,


и кажется гора дрожит


и море шевелится,


песок с песчинкой говорит,


и будто рыбы борются


цветы и чай на блюдце.


Луна с луной,


звезда с звездой


и снег с водой,


и снег седой,


и хлеб с едой,


— везде как будто бы видны сраженья,


все видим в площади движенье.


Мы спим. Мы спим.


Т у м и р.


Что в мире есть? Ничего в мире нет,


всё только может быть?


К у м и р.


Что ты говоришь? А енот есть. А бобёр есть.


А море есть.


Т у м и р.


Всего не счесть,


что в мире есть.


Стакан и песнь


и жук и лесть,


по лесу бегающие лисицы,


стихи, глаза, журавль и синицы,


и двигающаяся вода,


медь, память, планета и звезда,


одновременно не полны


сидят на краешке волны.


Со всех не видим мы сторон


ни пауков и ни ворон,


в секунду данную оне


лежат как мухи на спине.


В другую боком повернутся,


поди поймай их, они смеются.


Не разглядеть нам мир подробно,


ничтожно всё и дробно.


Печаль меня от этого всего берёт.


К у м и р.


Ночь ужасная черна,


жизнь отвратительна, страшна.


Друг друга человек жалеет,


слезами руки поливает,


щеку к щеке он прижимает,


он сон лелеет.


Бессмертен сон.


Лежит человек


с девой на кровати,


её обняв.


На столике свеча дымится,


в непостижимое стремится.


Обои хладнокровны,


стаканы дышат ровно.


Как будто бы миролюбива ночь,


блистают точные светила.


Страсть человека посетила,


и он лежит жену обняв.


Он думает, какого чёрта,


всё хорошо кругом, всё мёртво.


Лишь эта девушка жена


жива и дивно сложена.


Растения берёт он в руки


и украшает ей живот,


цветами музыки её он украшает,


слогами шумными он ей поёт.


Но ночь предстанет


вдруг оживлена.


Свеча завянет,


закричит жена.


На берег выбежит кровати,


туда где бьёт ночной прибой,


и пену волн и перемену


они увидят пред собой.


Проснутся каменные предметы


и деревянные столы.


Взлетят над ними как планеты


богоподобные орлы.


Т у м и р.


Так значит нет уверенности в часе,


и час не есть подробность места.


Час есть судьба.


О, дай мне синьку.


3 — й у м и р. (а ю щ и й).


Хочу рассказать историю моей смерти.




Шесть месяцев уж шла война.


Я был в окопах. Я не пил вина.


Не видел женской незабудки.


Не видел сна. Не знал постели.


Не слышал шутки.


Пули сплошь свистели.


Немецкие руки врагов


не боялись наших штыков.


Турецкие глаза врагов


не пугались наших богов.


Австрийская грудь врага


стала врагу не дорога.


Лишь бы ему нас разбить.


Не знали мы все как нам тут быть.


Мы взяли Перемышль и Осовец,


был каждый весел,


богач сибирский иль купец,


иль генерал встать уж не могший с кресел.


Все смеялись. Стало быть


нам удалось врага разбить


и победить и вдруг убить.


Лежат враги без головы


на бранном поле,


и вдовы их кричат увы,


их дочки плачут оли.


Все находились мы в патриотическом угаре,


но это было с общей точки зрения.


Лес не заслуживает презрения,


река течёт одновременно покорная своей судьбе.


Что расскажу я о себе?


1 — й у м и р. (а ю щ и й).


Я тебя прерву.


3 — й у м и р. (а ю щ и й).


Что?


1 — й у м и р. (а ю щ и й).


Прерву тебя.


3 — й у м и р. (а ю щ и й).


Прерви меня.


1 — й у м и р.(а ю щ и й).


Прервал тебя.


2 — й у м и р. (а ю щ и й).


Я продолжаю.


3 — й у м и р. (а ю щ и й).


В окопе на кровати я лежал


и Мопассана для себя читал,


и раздражался от желания


приласкать какую-нибудь пышную Маланию.


Хотелось мне какую-нибудь девушку помять


в присутствии моей довольно близкой смерти.


Мысли эти были плохи,


и в наказанье мне живот, поверьте,


кусали вши, чесали блохи.


Вдруг выбегает


деньщик Ермаков,


кричит выбегает,


торопится в Псков.


Вдруг приходит


фельдфебель Путята,


кричит и уходит


в одежде богатой.


И все рядовые,


вынув штыки,


идут городовые,


кричат пустяки.


Вся армия бежит,


она бежит как раз.


Оставлена Варшава


Рига, Минск и Павел Павлович Кавказ.


А вышел я на край реки,


держа в руке пустые пузырьки,


и с грустью озирал досадное поражение,


как быстро кончилось несчастное сражение.


И надо мной вертелся ангелок,


он чью-то душу в рай волок,


и мне шептал: и твой час близок,


тебе не спать с твоей невестой Лизой.


И выстрел вдруг раздался,


и грудь моя поколебалась.


Уж я лежал шатался,


и надо мной берёза улыбалась.


Я был и ранен и убит.


То было в тысячу девятьсот четырнадцатом году.


4 — й у м и р. (а ю щ и й).


Да это верно. О времени надо думать так же


как о своей душе. Это верно.


2 — й у м и р. (а ю щ и й).


Хочу рассказать вам историю своей смерти.


Я сидел в своей гостиной,


я сидел в своей пустынной,


я сидел в своей картинной,


я сидел в своей старинной,


я сидел в своей недлинной


за столом.


Я сидел за столом,


вовсе не махал веслом.


Я не складывал частей,


я сидел и ждал гостей


без костей.


Ко мне шли гости:


Мария Павловна Смирнова,


секретарь суда Грязнов,


старый, хмурый, толстый, вдовый,


и Зернов.


Генерал и генеральши,


юнкер Пальмов, гусар Борецкий,


круглый, что орех твой грецкий.


Дальше.


Вечер славно протекал,


как всегда в еде, в беседе.


За освобождение крестьян


вдруг разбушевался генерал,


он был смутьян.


— Крестьян освобождать не надо,


им свобода хуже ада,


им надо кашу, надо плеть.


— Нет их надо пожалеть,


сказал купец Вавилов,


довольно их судьба давила.


Вмиг завязался спор на час,


и всех развлёк и занял нас.


Вдруг на меня тоска напала,


я беспокойство ощутил,


с тоской взглянул на генерала


и на Вавилова взглянул.


Борецкий с дамами шутил,


трещал под ним некрепкий стул.


Я к зеркалу направился в досаде.


Казалось мне, за мной шагает кто-то сзади,


и в зеркало я увидал Скворцова,


он умер восемь лет назад.


Его глаза полуприкрыты,


и щеки синие небриты,


и мертвый и дурацкий взгляд


манил меня выйти из столовой,


он мне шептал: ты слаб и стар,


тут меня хватил третий апоплексический удар.


Я умер.


Это было в тысячу восемьсот пятьдесят восьмом


году.


1 — й у м и р. (а ю щ и й).


Да покойники, мы пьём из невесёлой чаши,


нам не сладки воспоминанья наши.


Я также был когда-то жив


и Финский я любил залив.


На состояние воды рябое


глядел и слушал шум прибоя.


Картины Репина про бурлаков


мне очень были милы,


и Айседору без чулков


любил я поглядеть. Всё это было.


Я Бальмонта читал стихи,


я государственную думу


любил как пуму,


где депутаты ругались как петухи,


и Блока дивные стишки


как в море бурном гребешки


нам иногда ласкали слух


и возвышали наш дух.


Мы храбро церковь презирали,


мы ругали все Бога и попов.


Мы авиаторов любили,


давя без музыки клопов.


Аэроплан мы одобряли.


Тогда один среди лесов


любил гулять теософ.


Тогда писатель граф Толстой


уж не ложился с дамой спать.


В год тысяча девятьсот шестой,


затем седьмой, восьмой, существенный


бежал и прятался как день обещанный


и всё не мог для нас настать.


Мы жили все в неопределенном состоянии


и часто находились в жёлтом здании.


И многие из нас, взяв в руки пистолет,


пред этим за обедом съев котлет,


теперь пытались пистолет проглотить


и с жизнью кончить все подсчёты,


чтоб больше бы не жить.


К у м и р.


Прерву тебя.


1 — й у м и р.(а ю щ и й).


Прерви меня.


И я подобною работой


однажды тоже занялся.


Мне стало ясно. Жизнь никчёмна,


мне на земле широкой тёмной


не находилось больше места,


и я за ум взялся,


сказал: прощай, прощай навек невеста


и газированная вода.


Меня не будет больше никогда.


Сидел в своём я кабинете


и горевал.


На пистолете


курок сверкал.


И пистолет я в рот вложил,


как бы вина бутылку,


через секунду ощутил


стук пули по затылку.


И разорвался мой затылок


на пять и шесть частей.


Это было в тысячу девятьсот одиннадцатом году.


4 — й у м и р. (а ю щ и й).


Был бой. Гражданская война

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги